История медицины. Федор Иванович Иноземцев

Из какого-томед журнала, автор Коростелев- профессор кафедры истории медицины ММА имСеченова. 1998год, сентябрь
Федор Иванович Иноземцев родился 12 февраля 1802года в деревне Белкино Бо­ровского уезда Калужской губернии. Его отец по однимисточникам — перс, по другим — турок, по третьим — кавказский горец. Достоверноизвестно одно: еще мальчиком его (как пленного) вывез с Кавказа графП.А.Бутурлин. Может быть, здесь — ис­токи фамилии. У четы Иноземцевых было пятьдетей. Отец умер, когда Федору было две­надцать лет. Что сталось с матерью — неведомо. Известно лишь, что ее старший сын — врач Егор Иванович сталнаставником младшего брата, который переехал жить именно к нему (в Харьков)после смерти отца.
Еще в деревне Белкино у местного священника, весьмаобразованного человека, Федор обучался чтению, письму, началам Закона Божьего.В Харькове продолжил образование в уездном училище, потом стал казеннокоштнымвоспитанником губернской гимназии, где его учитель В.М.Черняев (позднееизвестный ученый) привил мальчику любовь к естествозна­нию, особенно кботанике. В 17 лет поступил в Императорский Харьковский университет. Когдаокончил двухгодичный курс «приготовительных общих наук» и насталовремя выбрать будущую специальность, у Федора сомнений не было — он страстнохотел стать медиком. Но одного желания, увы, мало. Как казеннокоштный студент,он получил назначение на словес­ный факультет, но (согласно авторитетномусловарю Брокгауза и Эфрона) с 3-го курса послан был за шалости (какие — неизвестно) учителем математики в Львовское уездное училище. В 1825 году «порасстроенному здоровью», с дозволения высшего начальства, оставил службу.В 1826 году вновь поступил в Харьковский университет, но стал обучаться давножелаемой им МЕДИЦИНЕ. Ему было тогда 24 года. Замечу, к слову: Николай ИвановичПирогов, с коим и при жизни, и после смерти (в трудах историков) пересекалисьих пути, стал перво­курсником. Уже со второго курса Федор Иноземцев предпочиталвсем прочим предметам хи­рургию. «Виною» тому был известный профессорхирургии Николай Еллинский, разглядев­ший в трудолюбивом студенте талант«оператора». В начале 3-го курса произошло примеча­тельное событие:студенту Иноземцеву дозволили произвести операцию по отсечению боль­номуголени. Потом последовали и другие успешные операции.
Окончен Университет, но Федор Иноземцев не мограсполагать собою — казеннокоштный сту­дент после завершения курса поназначению Правительства должен прослужить шесть лет.
Император России, Правительство понимали, чторусскую науку должны развивать, прежде всего, русские ученые. В то времяпрофессоров-немцев (так называли всех иностранцев) было предостаточно. И вот поВысочайшему повелению образуется Профессорский институт в Дерпте (Юрьев,Тарту), куда и предписывается направлять пре­имущественно русских, хорошоучившихся студентов. Федор Иноземцев и думать не думал о Профессорскоминституте. Но его учитель Еллинский и брат Егор настойчиво убеждали при­ступитьк сдаче сложнейших экзаменов. Испытание он успешно прошел сначала в Харькове,затем и в Санкт-Петербурге, в Академии наук.
… В Дерпте Иноземцева поселили в одной комнате сПироговым. Они прожили вместе более четырех лет, но дружбы между ними невозникло. Доверимся объяснению Пирогова: "… наши лета (напомню: Иноземцевбыл почти на 8 лет старше) взгляды, вкусы, заня­тия, отношения к товарищам,профессорам и другим лицам были так различны, что кроме одного помещения, однойи той же науки, избранной обоими нами, не было между нами ничего общего".
Возможно, однако, причина неприязни юного Пирогова иная.Он, блестяще закончивший Императорский Московский университет, в хирургии былзеленым юнцом, обучался ей; Ино­земцев — совершенствовался. Николай Пирогов быласкетично поглощен наукой. Душа обще­ства, обаятельный, общительный ФедорИноземцев просто мешал ему — жили-то в одной комнате. На вечеринках уИноземцева собирались будущие его коллеги-профессора по Мос­ковскомууниверситету: правовед П.Редкий, физиолог А.Филомафитский, филолог, историк,тонкий знаток театра Д.Крюков, политэконом и статистик А.Чивилев. Частенькозахаживал Владимир Даль. Спорили, обсуждали новости, играли в карты. Ввечеринках участвовал и близкий друг Иноземцева — поэт Языков, автор знаменитыхпесен («Нелюдимо наше море», «Крамбамбули», «Из страны, страныдалекой»). Но воистину потехе был час, а делу — время.
Иноземцевусиленно занимался физиологией, патологией, семиотикой, фармацией. Ра­ботал вбольнице, участвовал в борьбе с холерой. Конечно, главнейшие занятия — хирургияи анатомия.
Примечательно, что когда наступили докторскиеэкзамены, его освободили от испытаний по патологии и терапии, остальные онхорошо сдал.
Вмарте 1833 года защитил диссертацию о двустороннем методе камнесечения(De litho-tomiae methode bilaterali),и опять учеба: двухгодичная стажировка улучших хирургов Запад­ной Европы — Грефе, Руста, Диффенбаха. Внимательнознакомится он и с состоянием тера­пии, других наук.
ВРоссию Иноземцев вернулся в 1835 году. В Академии наук прочитал пробную лекцию«Обзор операций, назначаемых в каменной болезни». Настоятельно просилнаправить его в Императорский Харьковский университет. Но тут произошлособытие, которое и по сей день будоражит умы историков медицины. Назначение онполучил в Императорский Московский университет, вAlma materПирогова, который неоднократно выразил желание занять там кафедру.
Что же произошло? Попечитель университета графСтроганов нисколько не сомневался в талантах Пирогова. Его смущало одно: как25-летний профессор, чуть ли не ровесник студен­тов, будет завоевыватьавторитет? Одновременно пронесся по Санкт-Петербургу и Москве слух осмертельной болезни Пирогова. Сомнения графа Строганова разрешились сами собой- на кафедру назначили Иноземцева. Что же случилось с Пироговым? Ондействительно за­болел тяжелейшей формой сыпного тифа, был госпитализирован вРиге. Так было, а о том, что писали и пишут об этом эпизоде, лучше умолчать.
В том же 1835 году Ф.И.Иноземцева избралиэкстраординарным профессором прак­тической хирургии, а в 1839 он уже ординарныйпрофессор той же кафедры. Со всей страстью своего темперамента он исполняетвозложенные на него обязаннос­ти, но становится все яснее, что преподаваниехирургии и вообще медицинское образование требует совершенствования. И, какнельзя, кстати, Иноземцев, «с Высочайшего соизволения Государя Императора,в 26 день Апреля 1839 года состоявшегося, был отправлен за границу дляузнавания современных усовершенствований по части практической Хирургии ссохране­нием жалования». В университетах Германии, Франции, Италии онизучает состояние препо­давания медицины. Составляет особый трактат пореформированию высшего медицинского образования.
В1846 году решилась важнейшая проблема — в Императорском Университете открылисьфакультетские и госпитальные клиники. «Московские губернскиеведомости» писали: «По об­щему признанию всех обозревавших подобныеучреждения на Западе факультетские клини­ки превосходят и удобством помещения,и богатством пособий». Факультетская хирургичес­кая клиника имела свойанатомический театр.
По тому нравственному влиянию, которое оказывалИноземцев на студентов, по пе­дагогическому таланту его сравнивали с другимславным профессором университе­та — Грановским. Само звание — профессор — ассоциируется, прежде всего, с лектором. И.М.Сеченов писал:
"… живойпо природе, он иногда увлекался на клинических лекциях, и тогда фразы получалиу него порывистый, восклицательный характер, произносились с французским шиком.На лек­циях по оперативной хирургии он был совсем другой человек, читал скореемонотонно, чем живо. Кафедры топографической анатомии тогда не было, и емуприходилось описывать по­слойно топографию различных областей тела".
А вот как отзывался о лекциях своего учителяпрофессор А.Н.Маклаков: «Как сейчас ви­жу это умное подвижное лицо, этигорящие глаза, слышу это живое, блестящее, серьезное из­ложение, в которомслышалась искренность, чувствовалось увлечение. Лекции эти захваты­валислушателей и водворяли среди них такую тишину, какой не всегда можно достигнутьвнешними мерами. Мудрено ли, что эти блестящие лекции, всегда носившие на себепечать оригинальности, возбуждавшие новые вопросы, оказывали влияние наслушателей и вселяли в них любовь к науке».
Талант истинного педагога, понятно, неограничивается лишь лекторским мастерством. На своих занятиях профессорИноземцев воплощал идею «образовать как можно более научно-практическихврачей»; практические навыки увязывались со сведениями, полученными налекциях. Уже на 3-м курсе студенты накладывали повязки, мази, припарки. Особоевнимание обращалось на формирование наблюдательности, студенты были обязанывести дневники. На 5-м курсе они уже самостоятельно делали операции. Особоезначение в подготовке и совер­шенствовании врачей придавал амбулаторному приемубольных.
В программе обучения органически сочетались знанияпо топографической, патологичес­кой анатомии, десмургии, практической хирургии.Вел Иноземцев и курс глазных болезней.
Он все делал искренне и страстно, постоянно«возился со студентами», не то что иные про­фессора: прочитал лекциюна латыни — и к богатым пациентам. Уместно напомнить мнение лучшего знатокажизни Иноземцева — профессора Ю.В.Архангельского: «Новаторство в об­ластипреподавания и, в особенности, организация первоклассной для того времениклиники создали Ф.И.Иноземцеву врагов, главным образом, средиврачей-иностранцев, доставляв­ших ему немало неприятных минут».
Озабоченность Иноземцева судьбой русской медицины,«выискивание» талантов, способ­ных обогатить науку, поражалисовременников.
Весьма примечательный пример. Один его студент,Александр Бабухин, отличался неуго­монным нравом, прославился не прилежанием внауках, а буйными выходками и «шалостями». На студенческой пирушке,окончившейся весьма печально, получил тяжелую травму черепа и почти два годапролежал в университетской хирургической клинике. Но, как говорится, не было бысчастья, да несчастье помогло. Директором клиники был профессор Иноземцев.Движимый не только сердолюбием, но и удивительной прозорливостью, он внушилнезадач­ливому студенту уверенность, что его призвание — медицина. Приносил емукниги и снабжал деньгами. Позднее ссылался в своих трудах на его работы, чтоповышало авторитет молодого специалиста. В итоге — «слепил» из негодругого человека: изменился характер, ушли в про­шлое проказы и пирушки.Благодаря чудовищной работоспособности, прекрасной памяти, способности канализу и синтезу, он стал тем, кем стал — выдающимся русским ученым Алек­сандромИвановичем Бабухиным.
Именно профессор разглядел в студенте И.М.Сеченовебудущую звезду физиологии, ре­комендовал его для подготовки к занятиюпрофессорской должности на медицинском факуль­тете Московского университета.Если бы не козни преподавателей-немцев, Сеченов занял бы кафедру на десятилетиераньше, чем это произошло.
Среди студентов, слушавших лекции Иноземцева, былиСклифосовский, Боткин, Белого­ловый. Можно ли их считать учениками Иноземцева?Полагаю, можно, если говорить об их нравственном становлении, формированиистремления честно служить Отечеству, науке, лю­дям. У Федора Ивановича былидесятки ближайших учеников, сотрудников, последователей. Назову лишь несколькоизвестных по сей день имен: И.П.Матюшенков, С.А.Смирнов, Г.А.Савостицкий,Н.К.Беркут, И.И.Минкевич, Н.П.Мансуров, Н.Е.Мамонтов, А.Т.Тарасенков. Иноземцевпривил им не только любовь к науке, но и передал «эстафету доброты».Например, его ученик, крупный хирург, популярный врач Александр ПавловичРасцветов значительные суммы завещал на стипендии студентам и врачам,посвятившим себя науке, на устройство приюта для престарелых докторов и ихсемей. По примеру учителя он завещал также свою библиотеку «Московскомуобществу русских врачей».
Первого февраля 1847 года профессор Иноземцеввпервые в России применил при операции эфирный ингаляционный наркоз. Двумянеделями позже, в Пе­тербурге, его использовал Н.И.Пирогов. Но дело не тольково временном при­оритете. Со своим однокашником по Дерпту профессоромфизиологии А.М.Филомафитским, со специалистами разного профиля Иноземцев изучалдействие наркоза, участвовал работе комитетов по исследованию «вновьоткрытого способа проведения без боли хи­рургических операций...». Но иныеисторики медицины почему-то либо затушевывают, ли­бо вообще отрицают рольИноземцева в исследовании и применении наркоза в нашем Оте­честве.
… Сущим бичом для России была холера. В 1847 годуИноземцев опубликовал работу «Об анатомико-патологическом значениихолеры». Наука того времени еще не могла отве­тить на многие вопросы,связанные с этой инфекцией. Пастеровская эра еще не наступи­ла, и Иноземцевсчитал (подвергаясь критике), что, кроме «миазматических условий»,значение имеют планетные влияния. Сейчас нам известны труды А.Л.Чижевского(напри­мер, «Земное эхо солнечных бурь»). Так, может, стоитпересмотреть взгляды Иноземцева уже через призму новых представлений овоздействии космоса на здоровье людей, на воз­никновение эпидемий?
Общепатологические взгляды профессора связывают,прежде всего, с его концепциями о значении нервной (узловато-нервной) системыдля здорового и больного организма. Мною проанализированы десятки изданий. Водних учение Иноземцева превозносится как предвестие павловского нервизма, вдругих отвергается вовсе. Не берусь принимать чью-либо сторону и ограничусьоценкой И.М.Сеченова: "… составленная им теория была не хуже другихмедицинских теорий и свидетельствовала в Федоре Ивановиче мысляще­го врача,задающегося серьезными вопросами".
Влияние Ф.И.Иноземцева на развитие медицинскойнауки, высшего медицинского об­разования — очевидно. Но научной школы, как, вчастности, Боткин, Сеченов, Павлов, Захарьин, он не создал. Почему? Очевидно,не было у Иноземцева стержневой, общей научной концепции, которая объединила быучеников и последователей. Его «школой» ста­ла вся российскаямедицина. В те годы еще не пришло время формирования школ. Впро­чем, это в ещебольшей степени относится к великому Пирогову.
Врачом какого профиля был Иноземцев? Прежде всего,хирургом, но не совсем обычным для того времени. По мнению Сеченова, «онпринадлежал к тем хи­рургам, которые ставят операцию не на первый план, а рядомс подготовлением больного к ней и последовательным за операцией лечением.Поэтому он пропове­довал, что хирург должен быть терапевтом». Этопринципиально важно: многие искус­ные хирурги лишь определяли необходимостьоперации, проводили ее, на чем все за­канчивалось.
Иноземцев был и терапевтом. Он широко рекомендовал вкачестве лечебного сред­ства молоко и посвятил этому фундаментальный труд — «О лечении молоком простуд­ных и с простудными сопряженных болезнейхолодно-лихорадочного свойства». Любо­пытно, что молоко разливалось вмаленькие графинчики со стеклянной пробкой. В каждом — от 2 до 4 стаканчиков по50 г. Молоко подогревалось, пить его рекомендо­валось маленькими глотками трираза в день по стаканчику, дозировка постепенно уве­личивалась. Лечению молокомотдавали дань и С.П.Боткин, Г.А.Захарьин, А.А.Ост­роумов. Только в началенашего века его перестали считать лечебным средством. Ино­земцев былсторонником диетотерапии, гидротерапии, использования средств народ­ноймедицины, в частности, бани.
… С довоенного детства помню название «Каплидоктора Иноземцева». Они вошли в практику при лечении холеры, а с 80-хгодов применялись при желудочно-кишечных расстройствах для уменьшения болей иперистальтики. Небезынтересна пропись этих капель (по книгеЮ.В.Архангельского):
Rp. Extr. Nuc.Vomic.1 ч.;T-ra Opii120 ч.;T-ra Rhei80 ч.; Т-га Castorei20 ч.;Spirit, aether.240 ч.; T-raValer. aether240 ч.; 01. Menthae pip.5 ч.
MDS.По 15-30 капель несколькораз в день.
Сильнейшим лечебным средством доктор Иноземцевсчитал методы психотерапии, их использование было органичным для его натуры. Поутверждениям Сеченова, Иноземцев ласково и участливо относился к больным,«для которых у него не было друго­го имени, как дружок или моймилый». Во многих воспоминаниях его противопостав­ляют бранчливому икрикливому Оверу. Кстати, Овер умер богатеем; его надгробный мавзолей — самыйроскошный из всех поставленных русским врачам. Иноземцев ушел из жизни чуть лине нищим — все раздал, раздарил.
Весьма остроумно раскрыл универсализм врачаИноземцева известный историк и литератор М.П.Погодин. Он не смог придти на егоюбилей, где говорили, что двумя руками подписываются под адресом: «Выпоспешили подписываться обеими руками, — заметил он, — а я руками, и ногами, даи всеми пятью чувствами». Погодин долгие го­ды был пациентом ФедораИвановича, лечил у него даже перелом ноги, заболевания носа, ушей, глаз, боли вгруди.
Среди благодарных пациентов доктора — скульпторН.А.Рамазанов, полководец А.П.Ермолов, поэт Н.М.Языков… Они ходатайствовали иза своих знакомых, родст­венников, знакомых. Безотказный Федор Ивановичпринимал, лечил, помо­гал. «Московские обыватели, — писал в своихвоспоминаниях М.П.Погодин, — обязаны ему благодарностью за то, что впродолжение двадцати пяти лет в его доме до 50 че­ловек бедных людей получалибезвозмездно советы, лекарства, готовые, полные кон­силиумы и даже содержание.Летом, несмотря ни на какую погоду, приезжал он из Со­кольников всякий день,чтобы служить этому доброму делу, каждому из нас случалось часто посылатьбедняков к нему с записками». Большие гонорары, что Иноземцев по­лучал отбогатых, раздавал беднякам. Нетрудно представить, какую неприязнь он вы­зывал умногих практикующих врачей, аптекарей-иностранцев (иных не было) своимбескорыстием.
Генеральной линией жизни было для Ф.И.Иноземцеваслужение русской меди­цине. Он участвовал в работе Медицинского советаМинистерства внутренних дел и во многих других комитетах, комиссиях; былинициатором съезда русских естествоиспытателей и врачей. На свои средствасоздал «Московскую медицинскую га­зету», которая двадцать лет (1858-1878годы) объединяла русское врачебное сословие.
Ее задачи определялись так: "… быть живым,легкодоступным органом для пробужде­ния жизни и мысли в русской медицине,ликвидации недостатков взаимного научного об­щения, современного ознакомления сдостижениями зарубежной медицины, быть публи­цистической газетой". На еестраницах освещались проблемы гигиены и борьбы с зараз­ными болезнями, новостироссийской медицинской науки, организация лечебной помощи сельскому населению,курортное дело. Среди авторов — С.П.Боткин и И.М.Сеченов, Ф.В.Овсянников,Н.М.Якубович...
Другое замечательное начинание — основание в Москве«Общества русских врачей». В 1861 году Государь Император высочайшеутвердил устав Общества. Пост председа­теля, конечно же, был предложен Иноземцеву.Он отказался в пользу профессора Соко­лова и безвозмездно передал Обществу«Московскую медицинскую газету», свою солид­ную библиотеку, собранныйим хирургический инструментарий.
В истории развития каждой науки, особливоприкладной, есть минуты, когда подготовившиеся и назревшие со временем элементыее просят для себя выражения в жизни, минуты, когда являются люди, органическивыражающие их — в слове и деле. Такова собственно и была общественная рольИноземцева в нашей Русской меди­цине. «Он первый назвал ее по имени.Деятельность его в области нашей медицины оста­вила по себе широкий след, нетолько по умственному влиянию его, как ученого, но и по нравственному, какчеловека… От него мы услыхали в первый раз новое тогда для нассловосочетание: Русская наука. Русская медицина. Смысл его уже был не тот, скоторым случалось нам его слышать от других, немецких учителей наших». Такписал ученик Ино­земцева профессор С.А.Смирнов.
А историк и археограф П.И.Бартенев говорил о немтак: «полезный профессор, искусный врач, благонамеренный гражданин, добрыйчеловек, приснопамятный друг чело­вечества».
Ф.И.Иноземцев и его однокашники по Дерпту,профессора «Серебряного века» Ме­дицинского факультета ИмператорскогоМосковского университета вспахали почву для «Золотого века». Егоапогеем стало строительство Клинического городка на Девичке, до­стоинствакоторого и достижения Факультета в целом были высоко оценены XII Меж­дународнымсъездом врачей, прошедшем в первопрестольной в 1897 году. Именно Ф.И.Иноземцеви его блистательные коллеги способствовали появлению выдающихся медиковФакультета: Н.В.Склифосовского, Г.А.Захарьина, И.М.Сеченова...
… Ф.И.Иноземцев скончался 6 августа 1868 года и былпогребен на кладбище Дон­ского монастыря. Крест на памятнике сбит, но можнолегко прочитать: «Действительный статский советник и кавалер ФедорИванович ИНОЗЕМЦЕВ». Досужий посетитель скользнет взглядом по надписи:много их действительных статских, даже — не тайный. Невдалеке — остаткипамятника Бабухину. Вновь встретились.
К столетию со дня рождения Иноземцева был изготовленвеликолепный бронзовый бюст с мраморным постаментом.
На правой его стороне значилось: «Ванатомическом театре. Без занятий в анатоми­ческом театре нельзя сделатьсярационально образованным, ловким и искусным операто­ром»; на левойстороне: «В клинике. Подробное и точное объективное исследование боль­ногопри распознавании болезни должно служить главным основанием клинического уче­ния».На задней стороне постамента начертано: «Дома. Всегда делай для всех все,что мо­жешь. Никогда ни от кого ничего себе не требуй и не ожидай». Этиизречения великий врач, педагог, ученый часто повторял молодежи. Памятник исейчас можно видеть в Му­зее истории Московской медицинской академии имениИ.М.Сеченова. Памятник — на деревянной подставке. Постамент в другом месте. Безнадписей.
Почти сто тридцать лет назад ученик ИноземцеваСмирнов писал: «Не сомневаюсь, что будущий историк Русской медицины даствысокое, законное место этому начинателю нашей науки».