«Город N – Царство чиновников» в поэме Н.В. Гоголь «Мертвые души»Автор: Гоголь Н.В.
Царство чиновников объято тем же мертвым сном, что и поместья. Толкуя о привычках городских жителей, Гоголь делает замечание, позволяющее отнести символический смысл названия – «Мертвые души» — и к городу: «Все… прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как выражаются, с помещиками Завалишиным да Полежаевы(знаменитые термины, произведенные от глаголов полежать и завалиться, которые в большом ходу у нас на Руси, все равно как фраза: заехать к Сонникову и Храповицкому, означающая всякие мертвецкие сны на боку, на спине и во всех иных положениях)».
Возвышение, и развенчание Чичикова свидетельствует о признании его в городе N лицом замечательным: «приобретатель» Чичиков сначала осчастливил, а потом привел в смятение весь губернский город.
Повесть о капитане Копейнике, участнике героической войны, инвалиде, рассказывает об обратном: простой и честный, наивный и страдающий человек не удостоен внимания в столице. «Подлеца» Чичикова славят – простака Копейника судят. Петербург «сказочная Шехерезада», для капитана Копейника оказывается бесконечной, как тысяча и одна ночь, историей, но не увлекательной, а унизительной. Равнодушие, презрение к бедняку для столицы столь же характерны, как внимание к благообразному авантюристу в провинции.
Связь сюжета городских глав и петербургской истории «от обратного». Но в тексте поэмы Гоголь не раз побуждает нас прямо сопоставлять провинциальную и столичную жизнь. Говоря и готовности чиновников признавать в Чичикове Наполеона, Гоголь замечает: «Может быть. некоторые из нас назовут все это невероятным… но, как на беду, все именно произошло так, как рассказывается, и тем еще изумительнее, что город был не в глуши, а, напротив, недалеко от обеих столиц». Описывая достоинства губернских дам, автор опять иронически напоминает о близости столицы и провинции.
Гоголь настойчиво пытался сохранить в составе поэмы «Повесть о капитане Копейнике», несмотря на протест цензуры: без «окна» в столицу картина была бы неполной. И Петербург тоже оказывается царством мертвых душ, быть может – самым холодным и законченным его проявлением.
История возникновения и распространения сплетен о Чичикове дана Гоголем подобно тому, как это происходит в «Горе от ума» Грибоедова. Слух оказывается властным не по логике вещей, не по убедительности аргументов, а по количеству распространителей. Чичиков, видя всеобщее отчуждение и не зная его причин, оказывается в положении Чацкого: «Как полусонный, бродил он без цели по городу, не будучи в состоянии решить, он ли сошел с ума, чиновники ли потеряли голову, во сне ли все это делается, или наяву заваривалась дурь почище сна». Разумеется, при сходстве ситуации разность героев Грибоедова и Гоголя оказывается еще более подчеркнутой. Чацкий действительно чужд обществу, которое нелепым слухом пытается расправиться с ним. Чичиков вбирает в себя все свойства этого общества и провинился перед ним не подлинным преступлением – покупкой мертвых душ, а жалким подобием любви, таким странным чувством в расчетливом подлеце.