СОДЕРЖАНИЕ
1.
Введение……………………………………………………………
3
2.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
ГЛАВА 1. Модели будущего в XVIII– XIXвеках……………
§ 1. Из истории возникновения жанра…………………………………
§ 2. Появление моделей будущего в русской литературе. Утопии индустриально-имперские (Ф.В. Булгарин, В.Ф. Одоевский)… ……
§ 3. Модель декабристская (А.Д. Улыбашев) …………………………
§ 2. Спор о будущем во второй половине XIXвека…………………
5
5
7
13
15
ГЛАВА 2. Модели будущего в русских утопиях начала XXвека ……………………………………………………
§ 1. Модель панславистская (А. И. Красницкий) …...…...…...…..……
§ 2. Модель славянофильская (С.Ф.Шарапов) ………………… ... …
§ 3. Модель «Естественный человек» (К. С. Мережковский)… ... …
§ 4. Модель просветительская (Н. Ф. Олигер) ………………… ... …
§ 5. Модель научно-техническая (А.А. Богданов) ………………...…
§ 6. Модель антиутопическая (В. Я. Брюсов) ………………… .. ……
20
21
24
25
27
29
34
ГЛАВА 3. модели будущего в первые годы социалистического строительства……………………
§ 1. Модель политического развития (А. В. Чаянов) …………………
§ 2. Модели романтико-трагедийные (В. Итин, А.Н. Толстой и др.)
§ 3. Модели научно-технологического мирового господства (Я. Окунев, В. Никольский и др.) …………………………………………
§ 4. Кризис жанра утопии………………………………………………
37
37
39
42
45
ГЛАВА 4. появление нового жанра…………………………
§ 1. Модели предостерегающие (А. Марсов, М. Козырев, и др.) ……
§ 2. Роман Е. Замятина «Мы» ………………………………………………
48
48
50
ГЛАВА 5. МОДЕЛИ гармонического будущего СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ (И. Ефремов, А. и Б. Стругацкие и др.) ………………………………………………………………………
56 ГЛАВА 6. Антиутопия постсоветского периода
§ 1. Антиутопии политические (А. Кабаков, В. Войнович и др.) …
§ 2. Модели альтернативно-исторические (Л. Вершинин,
В. Звягинцев и др.)…………………………………… …………………
§ 3. Модель «неокоммунистическая» (В. Зуев) …………………...… § 4. Модели имперские (В. Рыбаков, В. Михайлов и др.)……… …
§ 5. Модели эсхатологические (Л. Леонов, Л. Петрушевская) ………
60
61
63
64
66
70
3.
Заключение……………………………………………….............
75
СПИСОК ЛитературЫ…………………………………………… …
82 Введение
Какоебудущее ждет Россию? Куда ей стремиться,чтобы обрести, наконец, достойное место в истории человечества? Каково еепредназначение, каков ее путь?
Звучитсовременно, не правда ли? Но рассужденияо том, «как нам обустроить Россию», появилисьв русской литературе не сегодня идаже не вчера. В этой стране они не могли не появиться, поскольку одним из генетических свойств русскогохарактера является неистребимый утопизм, «эсхатологическая верав достижение лучшей жизни, мессианистическое убеждение в особой роли России вмировой истории" (В. П. Шестаков).
Впереходные времена, когда хрестоматийно русский вопрос «Что делать?» вставалребром, литературный прогноз оказывалсянеизменно на переднем плане, — нередко приносяв жертву художественность в пользу социального прогнозирования и публицистической заостренности. Многие философыи писатели в такие времена пытались найти или создать в своих произведениях модельобщества будущего, т.е. создать общественную утопию, устремленную в завтрашний день. Каждое звено в длинной цепиразвития этого жанра литературытрансформировалось и развивалось параллельно с обществом, но пыталосьопередить, предсказать всю череду его преобразований и метаморфоз, создать егоперспективную модель. Такаялитература — область пограничная, вней фантастическое начало тесно перемешано с социальным, философским,политическим… Поэтому она всегда имеет тенденцию превратиться в социально-политический трактат.
Взявшись заисследование жанра социально-фантастического прогноза в русской литературе, мыпостараемся рассмотреть все этапыего развития. Но этот жанр возник нена пустом месте. Если под фантастикой понимать любое нарушение пропорцийдействительности, зафиксированное в художественной форме, то ее дальние истокиследовало бы искать не только в литературе, но и еще дальше — в фольклоре.Однако, считаю, что подобные рейды к сверхдальним истокам имеют большуюценность для специализированныхнаучных исследований, нежели дляобзорного реферата. В рамках данной работы не стоит ставить перед собой задачуглобальной переработки всего литературного наследия.Для нашего случая непосредственный интерес могут иметь лишьпроизведения, которые как-токорреспондируются с современнымипредставлениями о фантастике, т. е.когда автор старается объяснить иррациональное рационально, пусть даже самымповерхностным образом. Например, объявив,что чудеса герою просто приснились, либо он оказалсяв будущем, воспользовавшись машиной времени.
Такаяфантастика, в которой в той или иной степени присутствуют элементырационального, научного мышления,могла зародиться в России только вэпоху Просвещения, под влиянием западноевропейской литературы. Именно оттудаутопия, как сформировавшийся жанр, как моделирующий будущее вид социальнойфантастики, была привнесена и появиласьв русской литературе. В данном исследовании мы проследим ее появление и развитие в России в XVIIIи XIXвеках, возникновение нового, противоположного по отношению к будущемужанра — антиутопии, в начале XXвека, и становление антиутопии преобладающим жанромв русской литературе к концу XXвека.Чтобы попытаться понять законы, по которым развивались эти два близкихнаправления в русской литературе,нам предстоит вспомнить сюжеты некоторых произведений отечественных писателей иопределить, насколько точно удалось писателямпредвидеть будущее, насколько смело и правильно его спрогнозировать. Либо жепредставить читателю ошибочные пути движенияобщества, не сумев или не захотев разглядетьчерез толщу времени будущую реальность.
Часть произведений данногопрофиля в наше время оказались почти забытыми, либо известными лишьузкому кругу специалистов. Но вспомнить о них необходимо. Постараемся сделать это хотябы для того, чтобы учесть опытпредыдущих поколений и не строить излишних иллюзий и надежд, живя во времена очередных проектов переустройства иреформ, происходящих в современнойРоссии.
ГЛАВА1. Модели будущего в русской литературе
XVIII– XIXвеков
§ 1. Из истории возникновенияжанра
Изучение развития такой литературы, как социальная фантастика, невозможно без выясненияфилософских первоисточников и упоминанияпервопроходцев-мыслителей, первыми рискнувших приоткрыть завесу над будущимобщества. Литературному предвидению в мировой литературе предшествовало, преждевсего, развитие философской мысли. Уже в первой половине IVв. до н. э.древнегреческий философ Платон создает свой трактат «Государство», где даёт подробное описание устройства идеальногообщества будущего. Основным принципом идеального государственного устройстваПлатон считает справедливость. Такимобразом, на многие годы этот принцип становитсяосновополагающим в утопических произведениях.Но в этом понятии для Платона нет ничего уравнительного, сглаживающегоили, как сейчас бы сказали, демократичного. Он прямохарактеризует «справедливость», какдоблесть, основанную на кастовости и социальном аристократизме, таким образомидеализируя общество египетскоготипа.
В дальнейшеммногочисленные проекты идеального государства породили традицию в мировойкультуре и положили начало формированию нового литературного жанра. Этот жанрокончательно оформился в эпохуВозрождения. В философии, в науке, вэтических, политических и эстетических ученияхтого периода главным объектом вниманияоказывается человек, а не божество,как это было раньше. Идея загробногоблаженства, характерная для средневековья,уступает место попыткам моделированияболее совершенных форм земного мироустройства, а эпоха Великих географическихоткрытий порождает надежду, что где–то на неведомых европейцам землях жизнь людей уже достигла абсолютногосовершенства. Однако реальное положение человека в европейских странах быловесьма далеким от того, которого, по мнению гуманистов – мыслителей, онзаслуживал. Поэтому в утопиях этойэпохи сочетаются резкая критика современных общественных порядков и идеальные картины «земного рая». «Утопия», написаннаяТ.Мором, дала нарицательное название всему жанру социальной фантастики. Слово«утопия» возникла из слияниягреческих слов: «u» — не и «topos» – место, то есть «место,которого нет». Бесклассовое общественное устройство «Утопии» – единственныйпамятник утопического коммунизма влитературе XV – начала XVIвеков.
Последующиеавторы показали недостаточность самых правильных общих формул вне их реальногосодержания, — в частности, мысли оприоритете общественного интереса над личным, котораядо этого повторялась как аксиома.Например, Д. Дефо, показал в своем произведении «Робинзон Крузо», что отдельная человеческаяличность может совершить действительно многое, или Дж. Свифт, который в романе«Путешествия Гулливера» чёткоизобразил социальную несправедливость и предложил свои пути спасения.
Поначалуостров Утопия Мора, Город СолнцаКампанеллы располагались в настоящем,в соседней точке пространства (отсюда же — исюжет робинзонады). Светлое и идеальное настоящеепредставлялось тогда в утопии либо ввиде природного и патриархального целого — деревни, усадьбы, небольшого города-сада(в «Путешествии в Икарию» Кабе прямоназывает его прообразом библейский Эдем),либо как продукт цивилизации — сверкающий, блистающий, наполненный техническимичудесами большой город (архетипом его можно считать библейский же Вавилон). Позднее,когда на Земле не осталось мест, не изведанных еще первооткрывателями, идеальные литературные города и страны сталиперемещаться на другие планеты, либопереноситься авторами в будущиевремена.
В1770 году Л. С. Мерсье в своем романе «Год две тысячичетыреста сороковой» впервые противопоставил иной вариант бегства от настоящего, и создал новый вид утопии — ухронию (утопию времени), тем самым было положено начало литературномумоделированию будущего. Действие в романе происходит в Париже двадцать пятого века. Здесь мир уже не нужно создавать с нуля: образ идеального общества переносится по оси времени вперед и накладывается на карту известного каждому читателю Парижа.
§ 2. Появление моделейбудущего в русской литературе. Утопии индустриально-имперские (Ф. В. Булгарин,В.Ф. Одоевский).
В России литературная утопия, как жанр социальной фантастики, появляетсялишь в XVIII веке инаследует многие традиции утопии европейской. Наши книги тоже былифилософско-нравоучительными. А длятакого содержания утопическая форма подходит как нельзялучше. При этом никакого значения неимело, происходило ли действие на неизвестном острове, куда попадал разбитыйкораблекрушением корабль (любимый прием авторов утопий), либо в какой-нибудь ивпрямь существовавшей стране, вродеДревнего Рима. Фантастико-утопические элементы встречались у многих литераторовконца XVIII века. «Почти во всехроманах, критикующих несостоятельностьгосударственных порядков, имеется картина такого уголка на земной поверхности, гдевсе обстоит благополучно. Обыкновенно, такой счастливой страной является та, в которой форма правленияпатриархальна", — так описывал утопии тех лет исследователь литературыXVIII века В. Сиповский. Писателиохотно рисовали образы хороших, образцовых царей и еще более охотно нападали напридворных, льстивых и корыстолюбивых вельмож, отгораживающих царей от народа.Сейчас все эти произведения выглядят внаших глазах как занятные, поройисторические раритеты, но льстиваяпоказная вера в доброго «царя-батюшку» и окружающих его бюрократов — негодяев, как традиция,сохранилась до наших дней. Стоит, однако, обратить внимание, что с первых своихшагов социальная фантастика в Россиипонадобилась для воплощения пусть и наивных, с нашей точки зрения, но критикующих власть политических взглядов и нанесениясатирических ударов.
Обзор моделей будущего вистории русской литературы начнем с утопических проектов такой противоречивойфигуры, как Фаддей Булгарин. Оценка его творчества и общественной деятельности неоднозначна и сегодня. Но немногие знают, что «Видок Фиглярин" (так окрестил Булгарина А. С. Пушкин) былодним из зачинателей отечественной научной фантастики, написав с десяток весьма любопытных утопических повестей.
Социальная структура России 2824 года, описанной в повести ФБулгарина «Правдоподобные небылицы,или Странствия по свету в XXIXвеке" (1824), почти не претерпела изменений — все те же короли, купцы,князья,помещики. Но есть и незначительный социальный прогресс — введено совместноеобучение богатых и бедных детей. В остальных своих прогнозах, не касающихся общественного устройства, автор гораздо смелее.Фаддей Венедиктович предрекает серьезную экологическую катастрофу, которая изменит карту России. В результате климатическихизменений (похолодание в Африке и потепление на Северном полюсе) Россия переместилась в районы Сибири. Но за счет «природной талантливости»страна все-таки сохраняет в мирекультурное и научное лидерство.
В истории фантастикиБулгарин является автором немалого количества новых идей: тут иподводные фермы, и парашютно-десантные войска, и субмарины, и самописцы. Крометого, именно Булгарин впервые описал акваланг и гидрокостюм: «Они были одеты в ткани, непроницаемыедля воды, на лице имели прозрачныероговые маски с колпаком… По обоим концам висели два кожаные мешка,наполненные воздухом, для дышания под водой посредством трубы". Но особоевнимание привлекает другое «изобретение» в будущей России — этоденьги, которые изготавливают из… «дубового,соснового и березового дерева». Остаетсятолько удивляться, как удалось предугадать такое «знаковое» для России конца XX века понятие, как«деревянный рубль», еще в XIXвеке?
Вповести Ф. Булгарина «Сцена из частной жизни в 2028году» (1843), так же посвященнойпостроению идеального имперско-монархического общества в России, мыобнаруживаем примечательный диалог между вельможей и помещиком XXI века: «Помещик: Счастливая Россия. Вельможа:Счастливая оттого, что мы, русские,умели воспользоваться нашимсчастливым положением и все сокровища, тлевшие в недрах земли, исторгли нашимтерпением, любовью к отечественному, прилежанием, учением, промышленностью.Пожалуй, если бы мы не думали о завтрашнем дне и кое-как жили, позволяяиностранцам брать у нас сырые материалы и продавать нам выделанные, то мынавсегда остались бы у них в зависимости и были бы бедными...".
Невольнодумается: может, во внимательномпрочтении литературного наследия исокрыт секрет действительно счастливого будущего дляРоссии?
Ещеодной из первых моделей будущего в отечественной литературе следует считать,очевидно, незаконченный роман князя Владимира Федоровича Одоевского «4338 год» (1835) — самый яркий пример«индустриально-имперской» утопии XIXвека. Здесь автор отправляетсвоего героя в Петербург сорокчетвертого века. Интересно отметить закономерность, что утописты того временичаще всего оперировали именно такими гигантскими промежутками во времени, какодно, два, три тысячелетия. Срок этот не представлялся им огромным, поскольку темпы жизни были такмедленны, что интервал в одно-два столетияказался слишком незначительным,чтобы за такой промежуток времени произошли хоть сколько-нибудь серьезныеизменения в укладе человеческойжизни вообще и в жизни русского общества в частности. Но чем ближе мы будемподходить к сегодняшнему дню, темкороче будут становиться эти сроки,отодвинутые писателями в будущее.
Какписатель, Одоевский более всего известен своими романтическими повестями, зачастую с мистическим оттенком, и детскимисказками («Городок в табакерке», например), но появление научно-технической утопии в его творчествене кажется удивительным.Писатель-просветитель, один из крупнейших русских музыковедов, Одоевский оченьвысоко оценивал роль науки и техники в совершенствовании человеческогообщества. В неопубликованных при его жизни записках к «4338-му году»мы находим такое, например, рассуждение об аэростатах: "… Продолжение условий нынешней жизни зависитот какого-нибудь колеса, над которым теперь трудитсякакой-нибудь неизвестный механик, — колеса, которое позволит управлять аэростатом. Любопытно знать, когда жизньчеловечества будет в пространстве, какую форму получит торговля, браки, границы, домашняя жизнь, законодательство, преследованиепреступлений и проч. т. п. — словом, все общественное устройство?"
Самимавтором были опубликованы лишь отрывки под названием «Петербургские письма». Это посланияодного китайского студента, путешествующего по России, своему другу в Пекин. Онделится впечатлениями от нашей страны, какой она будет через 2500 лет.Одоевский рассчитал, что в 4338 году к Земле должна приблизиться или даже столкнутьсяс Землей комета Вьелы (Биелы — в современном написании). Видимо, поэтому авторузахотелось построить драматический сюжет романа на борьбе человечества сприближающимся стихийным бедствием.Впрочем, ученые отнюдь не обескуражены появлениемкометы и собираются уничтожитьнезваную гостью снарядами, кактолько она окажется в пределах досягаемости. В утопии Одоевского особенно интересныего научно-технические предвидения ипредостережения о грозящий Земле проблеме перенаселенности иограниченности ее природных ресурсов. О его прозорливости сегодня мы можем судить хотябы по таким словам: «Нашли способсообщения с Луною; она необитаема ислужит только источником снабженияЗемли различными житейскими потребностями,чем отвращается гибель, грозящаяземле по причине ее огромного народонаселения.Эти экспедиции чрезвычайно опасны, опаснее, чем прежние экспедиции вокругсвета; на эти экспедиции единственно употребляется войско..." ДогадайсяОдоевский сократить времяосуществления своих проектов в 20-25раз, т. е. до 100-150 лет, он бы во многом попал в самую точку. Однако автордаже посчитал нужным оправдатьсяперед читателем и заявить, что в егопроизведении нет ничего такого, чего нельзябыло бы вывести естественным образом "…изобщих законов развития…Следовательно, не должно слишком упрекать мою фантазию в преувеличении".
ПоОдоевскому, будущее человечества — это полное овладение силами природы. Мынаходим у него такое удивительно современное слово, как «электроход», движущийсяпо туннелям, проложенным под морями и горными хребтами, вулканы Камчатки служат для обогреванияСибири, Петербург соединился сМосквой и возник мегаполис, чрезвычайно развилсявоздушный транспорт, в том числе персональный; человечество переделало климат,удивительных успехов достигла медицина, женщины носятплатья из «эластического стекла», есть цветнаяфотография и т. д. Даже появление своих собственных «Записок избудущего» Одоевский постаралсяобъяснить «научным» путем:человеческое сознание способно путешествовать по векам и странам в состоянии модного тогда сомнамбулизма. Есть, конечно, исмешные проекты, вроде домашней газеты, размножаемой фотоспособом, илимагнетических ванн. Но в целом видно, что в случае завершения у Одоевского вполне мог бы получиться роман жюль-верновского склада.
Впрочем, как и у другихавторов того времени, научный прогресс человечества в романе почти несопровождается социальными изменениями. Конечно, Одоевский говорит о резком улучшениинравов — отпала даже необходимость в полиции, о повсеместном распространениипросвещения, в чем писатель виделглавную свою задачу, но выразилось оно, в частности, в том, что и «государь» стал поэтом.Впрочем, будем справедливы, наука у Одоевского захватила важные позиции:ценность людей измеряется их отношением к науке. Молодой человек, чтобывыдвинуться или хотя бы завоевать расположение девушки, долженсовершить какое-нибудь научное открытие. В противном случае он считается «недорослем».Создана даже специальная организация из людей науки и искусства для наилучшего функционированияи того и другого. Социального строя,однако, все это не затрагивает. Остались высшие и низшие классы, господа илакеи, осталось богатство как критерий общественного положения: в мировые судьи, например, избираются люди не только почетнейшие, но и богатейшие. У нихесть право и обязанность вмешиваться во все на свете, даже в интимную семейную жизнь.
«4338-мгодом» связи Одоевского сфантастикой не ограничиваются. В«Последнем самоубийстве» и «Городе без имени», например,писатель как бы доводит до логического конца неприемлемые для него идеи буржуазных философов — Мальтуса иБентама. Так, «Город безимени» рисует картину общества, лишенного высоких идеалов. В основусвоего существования здесь заложенединственный принцип — принцип пользы, согласно проповеди Иеремии Бентама,которого философы считают гением буржуазной глупости. По его теории, всерасценивается только с точки зрения пользы. Оказывается,что ради пользы можно и предавать, и обманывать, и применятьсилу против менее расторопных соседей. Некоторое времястрана Бентамия процветала, но лишьдо поры до времени. Поскольку между членами общества не было истинночеловеческих, духовных отношений, то оно пришло к неминуемой и страшнойкатастрофе. Тем самым Одоевский первым, пожалуй, создает в отечественнойлитературе антиутопический сюжет, представляя конфликт между общечеловеческими, духовнымипотребностями личности и цинизмомтоталитарного общества, завершившийсякрахом.
Обзорфантастической литературы первой половины XIX века можно продолжить упоминаниемо небольшой драматической шутке В. А. Соллогуба «Ночь перед свадьбой, или Грузиячерез 1000 лет". Владимир Соллогуб, имякоторого, по свидетельству раскритиковавшего его Добролюбова, упоминалось наряду с именем Гоголяи Лермонтова, прочно забыт к нашему времени, за исключением одной его повестииз провинциального быта, — «Тарантас», котораяпереиздается и до сих пор и вкоторой, кстати, тоже есть утопический сон. В водевиле Соллогуба, как видно изназвания, срок до введения всеобщего просвещенияи развитой сети железных дорог снизилсявсего до тысячи лет. Напившийся на свадьбе жених просыпаетсяв черестысячелетнем Тифлисе. «Со всех сторон… огромные дворцы,колоннады, статуи, памятники,соборы… железная дорога".Это шутка, но все же и в ней прослушиваютсяотзвуки требований времени. Женщины в новой Грузии имеют равные права смужчинами, даже полицейский чиновник — женщина (правда потому, что у них этосамая легкаядолжность), купец (это сословие сохранилось) думает только о пользе «покупщиков», а вовсе не особственной выгоде, широко развита механизация,есть даже личные механические камердинеры, чешущие пятки,извозчики перевозят пассажировисключительно на воздушных шарах.
§ 3. Модель декабристская (А.Д. Улыбашев)
Литературная обстановка в крепостнической России неспособствовала, конечно, публикации прогрессивных социальных мечтаний. Дажеесли бы подобное произведение и появилосьв рукописи, то у него было мало шансов увидеть свет и быть опубликованным. Кпримеру, достаточно умереннаяполитическая утопия, принадлежащаяперу известного музыкального критика и декабриста А. Д. Улыбышева «Сон» (1819), так и осталасьв бумагах декабристов. Это во всех смыслах сочинение декларативное, наиболееотчетливо пропагандирующее взглядыдекабристского окруженияотносительно «самого правильного»пути, по которому России следует двигатьсяк Абсолютному счастью.
Какоеже будущее России виделось декабристам?
«Из всех видов суеверий мнекажется наиболее простительным то,которое берется толковать сны. Вних, действительно, есть что-то мистическое, что заставляетнас признать в их фантастических виденияхпредостережение неба или прообразы нашего будущего", — такначинает свое повествование А. Д. Улыбышев. Как нетрудно заметить, утопическиеобразы будущего русские авторы чаще всего «транслировали» черезсновидения героев. Одна из причинсуществования такой традиции вотечественной утопической литературе заключаетсяв том, что цензура (будь то царскаяили советская) более чемнастороженно относилась к литературным моделямбудущего, ведь нередко утопии соприкасались с болезненными социальнымипроблемами, а выдуманная Россия оказывалась антитезой России реальной. И тогдаавторы стали заранее выстраивать себе оправдание дляобвинителей-цензоров: это всего лишь сон. Мало ли что может присниться! Современный исследователь утопической мысли В. П.Шестаков выделяет и другую причинураспространения «утопическихсновидений»: «Русский писательи мыслитель зачастую острее, чем его европейский собрат, ощущал разрыв междуидеалом и действительность