Художественныеобразы акцентуаций личности
Героев сэкзальтированным темпераментом мы находим в литературе великое множество.Задаваясь вопросом о причинах пристрастия писателей к данной структуреличности, вспомним то, что говорилось уже об истерических личностях.Экзальтированные личности могут придать развитию сюжета большую живость,глубокие чувства героев способны увлечь читателя, захватить, потрясти его.Кроме того, писатели сами часто обладают в известной мере порывистой, лабильнойпсихикой, поэтому человека данного типа им легко описать, так как еговнутренний мир им близок.
Точно также, как и принц Гомбургский, способна на восторг, быстро переходящий вотчаяние, Катерина Ивановна из «Братьев Карамазовых». Катерина Ивановна,собственно, никогда не любила своего жениха, гораздо больше ее увлекала другаямысль — спасти его. В основном из этих соображений она и стала его невестой.Снова мы сталкиваемся здесь с эндогенным психозом, имеющим некоторое отношениек экзальтированному темпераменту, или с «психозом счастья», как иногда егоназывают: такие больные, впадая в экстатическое состояние, чувствуют себяпризванными к тому, чтобы принести счастье и освобождение другим людям.Катерина Ивановна восклицает (с. 187):
— А колитак, то он еще не погиб! Он только в отчаянии, но я еще могу спасти его… Я хочуего спасти навеки! Пусть он забудет меня как свою невесту! И вот он боитсяпредо мной за честь свою!? Ведь вам же, Алексей Федорович, он не побоялсяоткрыться? Отчего я до сих пор не заслужила того же? — Последние слова онапроизнесла в слезах; слезы брызнули из ее глаз.
Полный страститемперамент этой женщины заставляет ее позвать к себе домой Грушеньку, своюсоперницу в отношениях с Митей. В силу легкой возбудимости она одержима мыслью,что сделает Грушеньку своей союзницей в деле спасения Мити. Она в восторге отГрушеньки (с. 101):
—Грушенька, ангел, дайте мне вашу ручку, посмотрите на эту пухленькую,маленькую, прелестную ручку, Алексей Федорович; видите ли вы ее, она мнесчастье принесла и воскресила меня, и я вот целовать ее сейчас буду, и сверху,и в ладошку, вот, вот и вот!.. И она три раза как бы в упоении поцеловаладействительно прелестную, слишком, может быть, пухлую ручку Грушеньки.
Но КатеринеИвановне пришлось пережить жесточайшее разочарование. Отрезвление началось ужес того момента, когда Грушенька не соглашается ни на какие дальнейшиепредложения, направленные на спасение Мити. И вот Грушенька окончательносрывает с себя маску (с. 193):
— Так иоставайтесь с тем на память, что вы-то у меня ручку целовали, а я-то у вассовсем нет. Так я и Мите сейчас перескажу, как вы мне поцеловали ручку, а я-тоу вас совсем нет. А уж как он будет смеяться!
В этотмомент эмоциональное состояние Катерины Ивановны делает резкий «поворот» вдругую сторону: она начинает бранить эту «беспутную женщину», это «создание,всегда готовое к услугам». Под конец «с Катериной Ивановной сделался припадок.Она рыдала, спазмы душили ее. Все около нее суетились».
Во времясуда чрезмерная эмоциональная возбудимость Катерины Ивановны проявляетсяособенно резко. Вначале она Митю защищает, доходя до самоунижения. В своихсвидетельских показаниях она рассказывает, как однажды, спасая отца, пришлапросить у Мити денег (с. 219):
Тут былочто-то беспримерное, так что даже и от такой самовластной и презрительно-гордойдевушки, как она, почти невозможно было ожидать такого высокооткровенногопоказания, такой жертвы, такого самозаклания. И для чего, для кого? Чтобыспасти своего изменника и обидчика, чтобы послужить хоть чем-нибудь, хотьмалым, к спасению его, произведя в его пользу хорошее впечатление.
Однако спустянемного времени свидетельские показания дает брат Мити, Иван, которого оналюбит больше, чем своего жениха. Иван предстает перед нами во время судачеловеком психически больным, он обвиняет себя в подстрекательстве котцеубийству. И вот тут-то разбушевавшиеся чувства заставляют Катерину Ивановнузанять абсолютно противоположную позицию. Потрясенная жалостью к Ивану, а можетбыть, и объятая страхом, что его признания будут приняты всерьез, онапочувствовала жестокую ненависть к Мите, считая его ответственным за душевноезаболевание брата. Она кричит (с. 230):
Я пробовалапобедить его (Митю) моей любовью, любовью без конца, даже измену его хотеласнести, но он ничего, ничего не понял. Да разве он может что-нибудь понять! Этоизверг!
Незадолгодо этого она уже называла его «зверем». Достоевский продолжает (с. 232):
О,разумеется, так говорить и так признаваться можно только какой-нибудь раз вжизни — в предсмертную минуту, например всходя на эшафот. Но Катя именно была всвоем характере и в своей минуте. Это была та же самая стремительная Катя,которая кинулась тогда к молодому развратнику, чтобы спасти отца; та же самаяКатя, которая давеча, перед всею этою публикою, гордая и целомудренная,принесла себя и девичий стыд свой в жертву, рассказав про «благородный поступокМити», чтобы только лишь сколько-нибудь смягчить ожидавшую его участь. И воттеперь точно так же она тоже принесла себя в жертву, но уже за другого, и можетбыть только лишь теперь, только в эту минуту, впервые почувствовав и осмысливвполне, как дорог ей этот другой человек.
Дойдя допредела эмоционального возбуждения после своего свидетельского показания противМити, Катерина Ивановна впадает в истерический припадок (с. 232—233):
Минута жемщения слетела неожиданно, и все так долго и больно скоплявшееся в грудиобиженной женщины разом, и опять таки неожиданно, вырвалось наружу. Она предалаМитю, но предала и себя! И разумеется, только что успела высказаться,напряжение порвалось, и стыд подавил ее. Опять началась истерика, она упала,рыдая и выкрикивая. Ее увели.
Припадок несвидетельствует о наличии патологического истерического начала в психике; онуказывает лишь на то, что внутреннее напряжение сделалось невыносимым, анормальный путь разрядки не представлялся возможным.
В техслучаях, когда экзальтированность чувств остается ведущим фактором, но к нейприсоединяется и самостоятельная возбудимость в сфере воли, возникает такоекачество личности как страстность. Восторг и отчаяние находят в этом случаевыражение в самих поступках, в то время как при отсутствии волевой возбудимостичрезмерная экзальтированность чувств больше выражается в идеях и душевныхпереживаниях. У Катерины Ивановны активность появилась лишь тогда, когдаэмоциональное возбуждение достигло апогея, обычно же оно проявлялось больше вэкзальтированности идей.
Гипертимически-демонстративныеличности
УДостоевского мы также встречаемся с типичной гипертимически-демонстративнойличностью. Речь идет о повести «Дядюшкин сон», один из главных героев которой,Марья Александровна, исполнен гипоманиакальной подвижности и изворотливости.Она умеет выпутаться из сложнейших ситуаций, о чем автор замечает в самомначале повести. В своих стараниях выдать дочь за богатого старика-князя онаизвергает целые потоки красноречия. Дочери, противящейся плану мамаши, оналовко приводит все новые аргументы, которые должны убедить Зину в разумностиэтого замысла.
В момент,когда недоброжелательно настроенные гости Марьи Александровны готовы вот-вотприпереть ее к стенке, она проявляет величайшую ловкость и маневренность (с.374):
МарьяАлександровна удесятерилась в эту минуту, видела все, что происходило в каждомуглу комнаты, слышала, что говорилось каждою из посетительниц, хотя их было додесяти, и немедленно отвечала на все вопросы, разумеется, не ходя за словом вкарман.
Посколькугипоманиакальные личности в состоянии гнева склонны к бестактности, доходящейдо бесцеремонности и грубости, «светской» натуре Марьи Александровны нискольконе противоречит факт, что в такие минуты она осыпает своего слабоумного мужаотборнейшей бранью.
Однако всеэти качества характеризуют Марью Александровну лишь наполовину. Она можетпритвориться сущим ангелом доброты. Несмотря на переполняющую ее ненависть, онаможет расточать улыбки и быть воплощением любезности. Обманутого еюмолоденького возлюбленного своей дочери, который со злобой высказывает своевозмущение, она умеет вкрадчиво обвести вокруг пальца, так что он в концеконцов расстается с ней полный благодарности. Лишь позднее на Мозглякованаходит прозрение (с. 364—365):
Тут он,кстати, припомнил, что Марья Александровна чрезвычайно хитрая дама, что она,как ни достойна всеобщего уважения, но все-таки сплетничает и лжет с утра довечера.
МарьяАлександровна добивается того, чтобы князь сделал Зиночке предложение. Князь,надо сказать, страдает старческим маразмом и непрерывно мелет отчаянный вздор:тем не менее Марья Александровна восклицает (с. 245):
— Носколько юмору, сколько веселости, сколько в вас остроумия князь!
Какаядрагоценная способность подметить самую тонкую, самую смешную черту!.. Иисчезнуть из общества, запереться на целых пять лет! С таким талантом! Но вы бымогли писать, князь! Вы бы могли повторить Фонвизина, Грибоедова, Гоголя!..
Застревающе-возбудимыеличности
Особуюопасность таит в себе, как уже указывалось, комбинация возбудимости изастревания.
Спсихологической точки зрения весьма примечателен убийца, объединяющий в себеэти черты личности, описанный у Достоевского. Мы имеем в виду Рогожина изромана «Идиот». Сначала читатель узнает о неумении Рогожина владеть собой.Отсутствие контроля над своими поступками иногда достигает у Рогожина такихмасштабов, что можно смело говорить об эпилептоидной психопатии. Он присваиваетденьги отца, чтобы купить серьги для Настасьи Филипповны, в которую влюбился.Избитый отцом до полусмерти, он бежит из дому и проматывает находящуюся у негосумму. Преследуя одну цель — покорить Настасью Филипповну, добиться еевзаимности, он сколачивает вокруг себя шайку отчаянных молодчиков, проникает вквартиру соперника и здесь устраивает дебош. В состоянии дикого возбуждения онобещает дать Настасье Филипповне 100 000 рублей. Позднее он в самом делеприносит эту сумму, в сцене же, которая при этом разыгрывается, особенно яркопроявляется его несдержанность, полное отсутствие самообладания. Шайка егобуйствует, а сам он швыряет в лицо молодой женщине 100 000 рублей, точнопокупая ее за эти деньги. Когда, после длительных колебаний, она как-будторешает соединиться с ним, он вне себя от радости (с. 196):
—Едем!—заревел Рогожин, чуть не в исступлении от радости.— Эй, вы… кругом… вина!Ух!..
— Припасайвина, я пить буду! А музыка будет?
— Будет,будет! Не подходи! — завопил Рогожин в исступлении, увидя, что Дарья Алексеевнаподходит к Настасье Филипповне.— Моя! Все мое! Королева! Конец!
Он отрадости задыхался.
Вскоре,однако, мы убеждаемся, что объяснить поведение Рогожина одной лишьэпилептоидной возбудимостью невозможно. Крайняя настойчивость, упорство, скоторым он домогается Настасьи Филипповны, свидетельствуют о параноическихчертах личности. Здесь нужно оговориться, что Достоевский предлагает в романетакое развитие сюжета, которое у самого нормального и незаметного человекаможет вызвать глубочайшие аффективные потрясения. Настасья Филипповна не любитРогожина, но на протяжении романа неоднократно делает шаги навстречу егодомоганиям. Она заявляет, что в ближайшее время готова выйти за него замуж, носнова и снова отступает, иногда спасаясь бегством от него к князю Мышкину.Рогожина постоянно шатает от надежды к неверию, он испытывает тягостнуюревность, вместе с ревностью растет и его любовь. Достоевский, таким образом,изобразил развитие ненависти-любви в психологическом плане. Но если бы дляРогожина не были характерны параноические реакции, то эти аффекты не приобрелибы столь рокового, пагубного характера. У самого Достоевского находим указанияна то, что натура Рогожина заключала в себе параноическое начало, что былохарактерно и для его отца. Князь Мышкин однажды даже сравнивает отца с сыном(с. 242):
— А мне намысль пришло, что если бы не было с тобой этой напасти, не приключилась бы эталюбовь, так ты, пожалуй, точь-в-точь как твой отец бы стал, да и в весьмаскором времени. Засел бы молча один в этом доме с женой, послушною ибессловесною, с редким и строгим словом, ни одному человеку не веря, да и ненуждаясь в этом совсем, и только деньги молча и сумрачно наживая. Дамного-много, что старые бы книги когда похвалил, да двуперстным сложениемзаинтересовался, да и то разве к старости…
А вскорепосле этого следуют слова, которые наводят на мысль, что параноическим чертамРогожина князь придает еще большее значение, чем эпилептоидным (с. 243):
— Ты всеэто баловство теперешнее скоро бы и бросил. А так как ты совсем необразованныйчеловек, то и стал бы деньги копить, и сел бы, как отец, в этом доме со своимископцами; пожалуй бы и сам в их веру под конец перешел, и уже так бы ты своиденьги полюбил, что и не два миллиона, а пожалуй бы десять скопил, да и намешках своих с голоду бы и помер, потому у тебя во всем страсть, все ты дострасти доводишь.
В этойхарактеристике раскрыта параноическая застреваемость эгоистических устремлений.
Оченьглубока ненависть Рогожина к Мышкину; добросердечное отношение князя способнолишь временно приглушить эту ненависть. Рогожин преследует его, внезапнопоявляясь перед ним и угрожающе устремляя на него взгляд своих черных глаз. Онобъят мыслями об убийстве и постоянно держит наготове нож, предназначенный длярасправы не то с князем, не то с Настасьей Филипповной. Однажды он даже заноситнож над Мышкиным. Ненависть к Настасье Филипповне достигает подобной же силы,хотя здесь она сочетается с огромной любовью. В конечном итоге он убиваетлюбимую женщину. Одна лишь эпилептоидная возбудимость, как и сам по себепараноический аффект, едва ли привела бы к убийству. Только комбинация этихособенностей личности психологически последовательно приводит к совершениюпреступления. Параноический аффект в этом случае нашел разрешение вэпилептоидной зверской жестокости.