Министерство образования и науки Российской Федерации
Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Курский государственный университет»
Филологический факультет
Кафедра литературы
Курсовая работа на тему:
«ТЕМА ДЕТСТВА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Л. КАССИЛЯ И М.ТВЕНА»
Курск 2010
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ТЕМА ДЕТСТВА ВХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
1.1 Детство как особый период в жизничеловека
1.2 Специфика детской литературы
ГЛАВА 2. ТЕМА ДЕТСТВА В ТВОРЧЕСТВЕ Л.КАССИЛЯ И М. ТВЕНА
2.1 Детство в повести Л. Кассиля«Кондуит и Швамбрания»
2.2 Детская тема в творчестве М.Твена
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА
ВВЕДЕНИЕ
Тема детства в мировойлитературе – одна из вечных тем, в течение своей эволюции подвергавшаясяпересмотру и получавшая различные интерпретации. Особенно громко она сталазвучать с освоением художественным творчеством воспитательных теорийпросветителей и прочно утвердила свои позиции в качестве приоритетной с рубежаXVIII–XIX веков.
Появление пристальноговнимания к миру ребенка традиционно относят к веку Просвещения, когда ребенок –объект воспитания – получает специальную детскую литературу, которая призванаспособствовать его превращению из «пустого места» и «tabula rasa» (по мысли Дж.Локка) в человека взрослого, т. е. зрелого, наделенного возможными добродетелями.Эпохе Просвещения, в частности английского, мы обязаны появлением собственнодетской литературы. Начало ее зарождения и формирования приходится на 1840-егг. Тогда появляются первые назидательные произведения для детей, такназываемые moral tales.
В последнее время интереск изучению особого мира детей все возрастает, свидетельством чему является то,что емкое понятие «детская субкультура» имеет место в психологическом словаре.
Детская субкультуратрактуется в широком смысле — все, что создано человеческим обществом для детейи детьми; в более узком — смысловое пространство ценностей, установок, способовдеятельности и форм общения, осуществляемых в детских сообществах в той илииной конкретно-исторической социальной ситуации развития. Содержанием детскойсубкультуры являются не только актуальные для официальной культуры особенностиповедения, сознания, деятельности, но и социокультурные варианты — элементыразличных исторических эпох, архетипы коллективного бессознательного и прочие,зафиксированные в детском языке, мышлении, игровых действиях, фольклоре.Детская субкультура, обладая неисчерпаемым потенциалом вариантов становленияличности, в современных условиях приобретает значение поискового механизмановых направлений развития общества.
Детство отличается рядомспецифических особенностей не только как определенное состояние, но и какособый процесс. Д. И. Фельдштейн отмечает, что все более остро вырисовываетсязадача познания детства с точки зрения раскрытия закономерностей, характера,содержания и структуры самого процесса, «развития ребенка в Детстве и Детства вобществе, выявление скрытых возможностей этого развития в саморазвитии растущихиндивидов, возможностей такого саморазвития на каждом этапе Детства иустановление особенностей его движения к Взрослому Миру».
А потому важным нампредставляется в этой связи рассмотрение отражения мира детства вхудожественной литературе, поскольку она отражает духовные настроения всегообщества и наиболее ярко характеризует наличие морально-этических ценностей цивилизованногомира.
Для анализа проблемывоплощения мира детства и образов детей в художественном произведении нами былиотобраны произведения двух известных писателей из отечественной и зарубежнойлитератур: Л. Кассиля и М. Твена, как одних из наиболее ярких представителейхудожников слова, пишущих для детей.
Льва Абрамовича Кассиля(1905 — 1970) справедливо называют одним из зачинателей детской литературынового, послереволюционного периода. В его первом произведении для детей — повести «Кондуит и Швамбрания» переплетаются характерные для всей детскойлитературы начала века темы, мотивы, проблемы, и сами принципы изображениясобытий и героев — также открытие нового времени.
Тема детства в творчествеМ. Твена также имеет свою специфику. Традиционно исследователи творчества Твенаговорят о создании им нового типа ребенка, принципиально отличающегося своейестественностью от слащавых, приглаженных детей из произведений эпигоновромантизма. В 1874 г. Твен начинает, а в 1875 г. заканчивает работу надповестью «Приключения Тома Сойера», которая задумывалась и была написана преждевсего не как книга для детей, а как книга о детстве. Писателю, наблюдавшемуАмерику спустя десятилетие после Гражданской войны, детство представлялосьутраченным раем. Не случайно чуть позже Твен признавался, что «Том Сойер простопсалом, переложенный прозой». Действительно, как отмечают большинствоисследователей, в повести противопоставлены мир детства и мир взрослых.Концепция детства у Твена удивительным образом совпадает с романтической концепциейдетства у Блейка и манифестирована в повести множеством мотивов, которые несутв себе память об их романтическом прошлом.
Таким образом, цельюнашей работы является рассмотрение воплощения темы детства в произведениях Л.Кассиля и М. Твена.
Задачи:
— рассмотреть содержаниепонятия «детство» как особого периода в жизни человека;
— выявить специфическиечерты детской литературы;
— проанализировать пути иметоды изображения мира детей в произведениях Л. Кассиля и М. Твена.
— сделать выводы о сходствеи различии воплощения темы детства в произведениях этих писателей.
Практическая значимостьнашей работы заключается в том, что материал, изложенный в ней, может бытьиспользован при дальнейшем изучении курсов «Русская литература», «Зарубежнаялитература», «Детская литература», а также при подготовке к спецкурсам потворчеству рассмотренных писателей, и при подготовке к семинарским ипрактическим занятиям по литературе.
ГЛАВА 1. ТЕМА ДЕТСТВАВ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
1.1 Детство как особыйпериод в жизни человека
Мир Детства — неотъемлемая часть образа жизни и культуры любого отдельно взятого народа ичеловечества в целом.
Висторико-социологическом и этнографическом изучении детства И.С. Кон выделяеттри автономных аспекта:
положение детей в обществе,их социальный статус, способы жизнедеятельности, отношения со взрослыми,институты и методы воспитания и др.;
символические образыребенка в культуре и массовом сознании, соционормативные представления овозрастных свойствах, критериях зрелости и т.п.;
собственно культурадетства, внутренний мир ребенка, направленность его интересов, детскоевосприятие взрослого общества, фольклор и т. д.
Все эти аспектывзаимосвязаны, и каждый из них может быть предметом разнообразныхпсихологических, социологических, исторических и этнографических изысканий.Познание детства в научной или художественной форме неотделимо от историиобщества и его социального самосознания.
Отдельные элементыистории Детства имеются в любых хороших трудах по социальной истории, историисемьи, культуры и быта, а также в исторических биографиях. Однако эти данныефрагментарны, несистематичные и теоретически слабо осмысленны.
Исторически понятиеДетства связывается с определенным социальным статусом. Много интересных фактовбыло собрано французским демографом и историком Ф. Ариесом. Благодаря егоработам, интерес к истории детства значительно вырос, а исследования признаныклассическими.
Ф. Ариеса интересовало,как в ходе истории в сознании художников, писателей и ученых складывалось понятиеДетства и чем оно отличалось в различные исторические эпохи. Он впервыеконкретно показал, что Детство — не просто естественная универсальная фазачеловеческого развития, а понятие, имеющее сложное, неодинаковое в разные эпохисоциальное и культурное содержание.
Ф. Ариеса и егомногочисленных последователей интересует не столько исторический ребенок илиреальное прошлое Детства, сколько социальные установки, отношение взрослого кдетям и Детству. То, как общество воспринимает и воспитывает своих детей, по Ф.Ариесу, — одна из главных характеристик культур в целом.
И.С. Кон отмечает, чтосамой широкой и честолюбивой психоаналитической концепцией истории детстваявляется «психогенная теория истории» американского психоаналитика, социолога иисторика Ллойда Демоза. Психоистория, по Л. Демозу, — это независимая отрасльзнания, которая не описывает отдельные исторические периоды и факты, аустанавливает общие законы и причины исторического развития, коренящиеся вовзаимоотношениях детей и родителей.
В соответствии со своимиидеями Л. Демоз подразделяет всю историю Детства на шесть периодов, каждому ихкоторых соответствует определенный стиль воспитания и форма взаимоотношениймежду родителями и детьми.
Инфантицидный стиль (сдревности до IV в. н.э.) характеризуется массовымдетоубийством, а те дети, которые выживали, часто становились жертвами насилия.Символом этого стиля служит образ Медеи.
Бросающий стиль (IV-XIII вв.). Как только культура признает наличие у ребенкадуши, инфантицид снижается, но ребенок остается для родителей объектом проекций,реактивных образований и т.д. Главное средство избавления от них — оставлениеребенка, стремление сбыть его с рук. Младенца сбывают кормилице, либо отдают вмонастырь или на воспитание в чужую семью, либо держат заброшенным и угнетеннымв собственном доме. Символом этого стиля может служить Гризельда, оставившаясвоих детей ради доказательства любви к мужу.
Амбивалентный стиль (XIV-XVII вв.) характеризуется тем, что ребенку уже дозволеновойти в эмоциональную жизнь родителей и его начинают окружать вниманием, однакоему еще отказывают в самостоятельном духовном существовании. Типичный педагогическийобраз этой эпохи – «лепка» характера, как если бы ребенок был сделан из мягкоговоска или глины. Если же он сопротивляется, его беспощадно бьют, «выколачивая»своеволие как злое начало.
Навязчивый стиль (XVII в.). Ребенка уже не считают опаснымсуществом или простым объектом физического ухода, родители становятся к немузначительно ближе. Однако это сопровождается навязчивым стремлением полностьюконтролировать не только поведение, но и внутренний мир, мысли и волю ребенка.Это усиливает конфликты отцов и детей.
Социализирующий стиль (XIX — середина XX в.) делает целью воспитания не столько завоевание иподчинение ребенка, сколько тренировку его воли, подготовку к будущейсамостоятельной жизни. Ребенок мыслится, скорее, объектом, чем субъектомсоциализации.
Помогающий стиль (ссередины XX в.) предполагает, что ребенок лучшеродителей знает, что ему нужно на каждой стадии жизни. Поэтому родителистремятся не столько дисциплинировать или «формировать» его личность, сколькопомогать индивидуальному развитию. Отсюда — стремление к эмоциональной близостис детьми, понимаю, эмпатии и т.д.
Хотя взятая в целом«психогенная теория истории» весьма односторонняя, она способствовалаактивизации исследований истории детства.
История детства не можетсуществовать вне широкого социокультурного контекста, учитывающего эволюциюспособов производства, половозрастной стратификации, типов семьи, системымежличностных отношений, а также ценностных ориентаций культуры.
Интерес к Детству и самопонятие детства практически отсутствовало до XVIII века.
В конце XVII — начале XVIII веков нравы постепенно стали смягчаться. Появляетсяпонятие о человеческом достоинстве ребенка, а позже о его праве на более илименее самостоятельный выбор жизненного пути.
В каждом обществе и налюбом этапе его развития сосуществуют разные стили и методы воспитания, вкоторых ясно прослеживаются многочисленные сословные, классовые, региональные,семейные и прочие вариации.
Образ ребенка и типотношения к нему неодинаковы в разных обществах, причем это зависит как отуровня социально-экономического развития, так и от особенностей культурногосимволизма.
В западноевропейскойкультурной традиции налицо несколько разных образов, «моделей» ребенка: а)традиционный христианский взгляд, что новорожденный уже имеет на себе печатьпервородного греха и спасти его можно только беспощадным подавлением его воли,подчинением родителям и духовным пастырям; б) точка зрениясоциально-педагогического детерминизма, что ребенок по природе не склонен ни кдобру, ни к злу, а представляет собой нечто, на котором общество иливоспитатель могут написать то, что угодно; в) точка зрения природногодетерминизма, согласно которой характер и возможности ребенка предопределены доего рождения; г) утопически гуманистический взгляд, что ребенок рождаетсяхорошим и добрым и портится только под влиянием общества; эта идея обычноассоциируется с романтизмом, но ее защищали также некоторые гуманисты эпохиВозрождения, истолковавшие в этом духе старую христианскую догму о детскойневинности.
Повествуя об образахДетства в художественной литературе и искусстве нового времени, И.С. Конотмечает, что они меняются и развиваются. У сентименталистов и романистов«невинное детство» выглядит безмятежной порой счастья. В реалистическом романе1830-1850 годов, особенно у Диккенса, появляются образы бедных обездоленныхдетей, лишенных домашнего очага, жертв семейной и, особенно, школьной тирании,однако сами дети остаются одномерно наивными и невинными. Художественному исследованиюподвергается семейное «гнездо» и выясняется, что под теплой оболочкой здесьчасто скрываются жесткое рабство, гнет и лицемерие, калечащие ребенка.
И.С. Кон приходит квыводу, что художественные образы детства можно и нужно рассматривать подразными углами зрения:
эстетически — какдемонстрацию того или иного художественного стиля;
социологически — какотражение классовых сословных и иных особенностей стиля жизни и воспитания;
этнологически –«североамериканское детство» в отличие от «мексиканского» или «немецкого»;
исторически — эволюцияобразов детства и реального положения детей от XIII к XVIIIвеку;
психологически — образыдетства как воплощение разных психологических, личностных типов;
идеологически — например,русские писатели, наиболее преданные идее старины и патриархального уклада,охотнее высвечивают гармонию детства;
биологически — какотражение индивидуальных черт характера и биографии автора.
Заканчиваяисторико-этнографический, литературоведческий экскурс познания Детства,просятся слова И.С. Кона о том, что интерес к детству возникает лишь наопределенном этапе индивидуального и социального развития, а любые представленияо нем отражают весь пройденный нами жизненный путь: «Взрослый не можетвернуться в оставленную страну своего Детства, мир детских переживаний частокажется ему таинственным и закрытым. В то же время каждый взрослый несет своедетство и не может даже при желании освободиться от него. В свою очередь,ребенок не может ни физически, ни психологически существовать без взрослого;его мысли, чувства и переживания производны от жизненного мира взрослых.Парадокс, выраженный формулой «мальчик — отец мужчины», повторяется в науках обобществе: общество не может понять себя, не познав закономерностей своегодетства, и оно не может понять мир детства, не зная истории и особенностейвзрослой культуры».
1.2 Специфика детскойлитературы
Много лет, не стихающийспор вокруг вопроса о том, существует ли специфика детской литературы инеобходима ли она, решился в пользу признания специфики. Большинство писателейи критиков выступили «за». Как ни парадоксально, самую крайнюю точку зрения наспецифику выразил С. Михалков: «не лучше ли говорить об эстетике искусства,одинаково приложимой и к литературе для взрослых, и к детской литературе».Высказывание С. Михалкова категорически снимает разговор о специфике.
Близка к С. Михалкову Л.Исарова, которая отрицает специфику детской литературы на том основании, чтоавторы лучших произведений для детей «не приноравливают свою манеру под детей»,а создают для них подлинно художественные произведения. Правда, Исарованепоследовательна в своих суждениях: в сноске она делает оговорку, чтовозрастная специфика «обязательна в книжках для дошкольников и младшихшкольников». Несмотря на кажущуюся противоположность взглядов, сторонников ипротивников специфики объединяет общность позиции: и те, и другие стремятсязащитить детскую литературу как равноправное искусство слова, оградить ее отсхематизма и упрощённости. Отсюда страстный призыв С. Михалкова мерить детскуюлитературу по законам искусства вообще. Специфика детской литературы существуети корни ее — в особенностях детского восприятия действительности, котороекачественно отличается от восприятия взрослого человека. Особенности детскоговосприятия, его типологические возрастные качества вытекают из своеобразияантропологических форм детского сознания, которые зависят не только от психофизиологическихфакторов, но также и от социальных особенностей детства. Ребенок — общественныйчеловек, но социальная основа, на которой развивается его общественноесознание, отличается от социальной основы сознания зрелого человека: взрослыелюди непосредственные члены социальной среды, а в отношениях ребенка ссоциальной действительностью важную роль играет взрослый посредник.
«Дело заключается в том, — говорит А.Т. Парфенов, автор статьи «О специфике художественной литературы дляподрастающего поколения», — что значительное количество жизненных функцийподрастающего поколения удовлетворяется, формируется и стимулируется взрослыми,а это накладывает специфическую печать и на косвенный и на непосредственныйопыт подрастающего поколения». Чем старше ребенок, тем более самостоятелен он вобщественных отношениях, тем меньше в его положении социальной спецификидетства. Возраст растущего человека делится на этапы — детство, отрочество,юность. Каждому этапу соответствует качественно своеобразный тип сознания, междукоторыми существуют промежуточные, переходные формы, сочетающие два типасознания на грани детства и отрочества и когда подросток становится юношей.
Коль скоро социальныеосновы сознания ребенка и сознания взрослого разные, то и эстетическоеотношение к действительности у детей иное, чем у взрослых: ведь эстетическоеотношение возникает на основе социальной практики как вид общественногосознания. В этой связи вызывает возражение категоричное утверждение АндреяНуйкина: «нет эстетики отдельно — взрослой, отдельно — детской. Есть одначеловеческая эстетика». Это утверждение уязвимо уже потому, что еще Н Г.Чернышевский убедительно доказал классовый, а не общечеловеческий характерэстетики.
Чем меньше возрастчитателя, чем ярче проявляется возрастная специфика, тем специфичнеепроизведение для детей, и наоборот: по мере возмужания читателей исчезаютспецифические черты детского возраста, угасает и специфика детской литературы.Но детство не остается неизменным: оно меняется вместе с изменениями в социальнойсреде и действительности. Сдвигаются границы возрастных этапов, поэтому нельзярассматривать возрастную специфику как нечто раз и навсегда данное и навечнозастывшее. В сегодняшнем мире бурного технического прогресса и все возрастающейинформации на наших глазах происходит акселерация детства. Изменения ввозрастной специфике, естественно, приводят к изменениям в особенностях детскойлитературы: она взрослеет.
Но детство существует,существует возрастная специфика, значит, существует и специфика детской литературы.В чем и как проявляется специфика детского произведения? На этот счет единогомнения нет. По мысли Л. Кассиля, «специфика детской книги — это учет возрастныхвозможностей понимания читателя и в соответствии с этим расчетливый выборхудожественных средств». Л. Кассиля поддерживает и даже повторяет И. Мотяшов: «Весьже вопрос так называемой возрастной специфики еще со времен Белинского сводитсяк стилю детских произведений; излагать должно «сообразно с детским восприятием,доступно, живо, образно, увлекательно, красочно, эмоционально, просто, ясно».Но все перечисленные признаки стиля детского произведения так же необходимы и впроизведении для взрослых. Л. Кассилю и И. Мотяшову вторит А. Алексин: «…проблема специфики детской книги — это, на мой взгляд, прежде всего проблема ееформы, а не содержания». Итак, специфика не затрагивает содержаниялитературного произведения? Получается противоречие между содержанием и формой.Содержание же, лишенное присущей ему формы, теряет глубину и даже истинность.Полагая в детском искусстве специфическим лишь «как», а не «что», мы разрываемпо существу содержание и форму и легко можем прийти к обоснованиюиллюстративной формы искусства.
Авторы же этой точкизрения стремятся убедить как раз в обратном. Коренным вопросом любого искусствавсегда было и будет его отношение к действительности. Вопросы поэтики, «расчетливыйвыбор художественных средств» — производные от коренного вопроса. На мойвзгляд, специфика детского произведения кроется не только в форме, но, преждевсего в содержании, в особом отражении действительности. Для детей «предметы теже, что и для взрослых» (В. Г. Белинский), но подход к явлениямдействительности в силу особенностей детского миропонимания избирательный: чтоближе детскому внутреннему миру — видится им крупным планом, что интересновзрослому, но менее близко душе ребенка, видится как бы на отдалении. Детскийписатель изображает ту же действительность, что и «взрослый», но на первый планвыдвигает то, что ребенок видит крупно. Изменение угла зрения надействительность приводит к смещению акцентов в содержании произведения,возникает и необходимость в особых стилевых приемах. Детскому писателю малознать эстетические представления детей, их психологию, особенности детскогомировосприятия на различных возрастных этапах, мало обладать «памятью детства».
От него требуются высокоехудожественное мастерство и естественная способность во взрослом состоянии,глубоко познав мир, каждый раз видеть его под углом зрения ребенка, но при этомне оставаться в плену детского мировосприятия, а быть всегда впереди него,чтобы вести читателя за собой. Специфичность детского произведения, его формы исодержания, проявляется прежде всего в жанровом своеобразии. На самом деле, всежанры, существующие во «взрослой» литературе, есть и в детской: роман, повесть,рассказ, новелла, очерк и т.д. Но очевидно и различие между идентичными жанрами«взрослой» и детской литератур.
Конкретное воплощениетемы детства, рассмотрение этого периода в художественном произведении мы продолжимдалее на примерах книг Л. Кассиля и М. Твена.
ГЛАВА 2. ТЕМА ДЕТСТВАВ ТВОРЧЕСТВЕ Л. КАССИЛЯ И М. ТВЕНА
2.1 Детство в повестиЛ. Кассиля «Кондуит и Швамбрания»
Лев Абрамович Кассиль(1905-1970) вошел в литературу в конце 20-х годов, когда быстрыми темпами шлостановление детской литературы. «Кондуит и Швамбрания» — первое крупноепроизведение молодого писателя. Повесть эта рассказывает о продуманной двумябратьями — Лелей и Оськой — фантастической стране Швамбрании, о старой гимназиис ее кондуитом — журналом, в котором учителя записывали все прегрешениягимназистов, о становлении новой советской школы. Повесть показывает сближениемечты героев с жизнью в первые послереволюционные годы. Она говорит оботкрывающихся горизонтах будущего перед подростками, жизнь которых до революциибыла ограничена тесными рамками семейного быта. Повесть Кассиля находится вряду таких произведений, как «Школа» А. Гайдара, «Республика Шкид» Г. Белых иА. Пантелеева. А если продолжить аналогию, то, как считал сам писатель, уистоков традиции лежат «Очерки бурсы» Н.Г. Помяловского и «Приключения ТомаСойера» М. Твена.
В произведении ощущаетсядоброе авторское отношение к любознательным мальчишкам, разыскивающим место,«где земля закругляется». Читатель проникается симпатией к двум братьям,придумавшим справедливую страну, в которой даже географические блага былиразделены симметрично: «налево — залив, направо — залив. На западе — Драндзонск, на востоке — Аргонск. У тебя рубль, у меня — целковый».
Юмор писателя отражаетсвоеобразное восприятие мира детьми; игра, фантазия, выдумка тесно связаны спрекрасным реальным миром. Читатель не только узнает об устройстве бытапровинциального городка Покровска, но учится критически воспринимать социальноеустройство всего мира взрослых в дореволюционной России. Братья подвергли миржесткой критике и с протокольной точностью перечислили по пунктам егонеблагополучие, только не с обывательской точки зрения, а окинув егонепредвзятым взором «швамбран». Они никогда не приняли бы к себе в игру хозяинакостемольного завода, погубившего полсотни людей. Подтекст анализа«неблагополучия мира» так же серьезен, как подтекст «Приключений Тома Сойера»М. Твена с его протестом против социальной и расовой дискриминации, утверждениемправ человеческой личности
Часто самая невиннаяситуация, самое обычное выражение, слово, понятие неожиданно преображаются ввосприятии ребят, обнажая те бытовые и социальные отношения, которые вдействительности господствовали в России начала нынешнего века. Идет, например,Леля сдавать вступительный экзамен в гимназию; по пути домашний учительрепетирует с ним ответы. Начало сцены рисуется в тоне легкого каламбурногоюмора, а конец неожиданно приобретает отчетливо сатирическое звучание: навопрос добрейшего Дмитрия Алексеевича, какое существительное «гимназист», Лелябез запинки отвечает: «Одушевленное». Выходивший же в это время из гимназии«огромного роста детина в гимназической форме» мрачно парирует: «Ошибаешься,юноша! Брешешь, гимназист — существо неодушевленное».
Действительно, гимназистыоказались в положении неодушевленной вещи; учителя и гимназическое начальствообращались с ними как кому вздумается. Гимназисты протестуют против неуваженияк ним, мстят директору и учителям. В повести много сцен, показывающих протест противзубрежки, казенной муштры, записей в кондуит. Даже черты внешностиотрицательных персонажей помогают писателю выявить их истинное лицо. Так, чертыживотности, автоматизма, подчеркнутые писателем во внешнем облике учителяМонохордова, помогают постичь мерзкую сущность «неистребимой», «зловещей»веселости звероподобного человека с «толстыми бегемотовыми щеками» и«неожиданно рыжими волосами». Показывая внутреннюю связь мечты идействительности, Кассиль заставляет читателя отчетливо почувствовать, как фантазияребят приобретает новое содержание после революционных событий в стране. Самаигра в таинственную, справедливую Шаамбранию, начатая двумя братьями, получилановое направление. Оська начинает по-настоящему верить в существованиепридуманной им и братом страны.
В ситуациях, создаваемыхКассилем, много экспрессии, эмоциональности, внутренней логики. Так,естественным кажется появление Швамбрании на карте, логичным оказываетсявнимание всего класса к рассказу Оськи о новой стране, еще не нарисованной наглобусе. Формирование нового отношения ребят к событиям, происходящим в стране,совершается под влиянием комиссара Чубарькова. Комиссар, шутливо прозванныйребятами «Точка и Ша», раскрыт в повести как талантливый человек, которыйувлеченно работает в школе заведующим, умело организует борьбу с местнымиконтрреволюционерами и активно занимается подготовкой новых воинских частей дляотправки на фронт. Сама жизнь требует от него полной отдачи сил и способностей.Чубарьков — живой, реально обрисованный характер коммуниста, один из наиболееудачных не только в повести Кассиля, но и в советской детской литературе начала30-х годов.
В «Кондуите и Швамбрании»определилась творческая индивидуальность Кассиля, наметилось основноенаправление его жанрового и тематического поиска. В 30-е годы писательпродолжает искать «формы и пути для создания большой книги о школе». В центреего внимания характеры детей и подростков, сформировавшихся в новое время, вусловиях советской семьи и школы.
Повесть «Кондуит иШвамбрания» — произведение автобиографическое, автор обращается к событиям, вкоторых несколько лет назад участвовал он сам и его семья. Сохранено даженазвание места действия — город Покровск — и имена главных героев — Лёля иОська, а в эпилоге и лирических отступлениях появляется и сам автор — повзрослевший Лёля. На поверхности лежит тема войны и революции: событияповести развиваются именно в это время, между первой мировой и гражданскойвойной. Происходящее показано с точки зрения ребёнка: обо всех событиях рассказываетглавный герой, автор доверяет повествование девятилетнему Лёле.
В основе композицииповести лежит явное противопоставление, её художественное пространстворазделено надвое: на мир взрослых и мир детей. Эта оппозиция задана в самомначале повести, в разговоре двух братьев: «Мир был очень велик, как училагеография, но места для детей в нём не было уделено». Так в произведение входитещё тема — тема взаимоотношений детей и взрослых. «Взрослый» мир показанглазами ребёнка, а потому многое в нём представляется несправедливым иабсурдным, и в качестве протеста герои создают свою идеальную страну — Швамбранию. Литературоведы указывают на композиционный параллелизм повести: всесобытия, происходящие в реальной жизни, находят своё отражение в Швамбрании: «ВПокровске началась эпидемия сыпного тифа» — «И в Швамбрании учредили кладбище»,«В Покровске голод» — «Швамбрания ела. Она обедала и ужинала. Она пировала». Содной стороны, Швамбрания — страна мечты, там всё так, как должно быть, там нетместа голоду, болезням, несправедливости, лицемерию. С другой стороны, приметыреальности проникают и в вымышленную страну, а многие её персонажи представляютсобой пародию на известных лиц: «Главным швамбранским попом был патриархГематоген. Это напоминало патриарха Гермогена…Мы величали Гематогена «вашенеправдоподобие».
Точно так же суроваядействительность вторгается и в жизнь маленьких героев повести. В началепроизведения это мальчики из интеллигентной семьи, и именно семья защищает ихот многих проявлений реальной жизни. Все их проблемы сосредоточены навзаимоотношениях со взрослыми и сверстниками, учителями и одноклассниками. Нопостепенно семья Лёли и Оськи вовлекается в события гражданской войны: отецмальчиков, врач, уходит на борьбу с эпидемией, и в его отсутствие главой семьистановится старший сын, Лёля. Детское романтическое представление героев овойне сменяется вполне реальным знанием о ней, и вот уже вчерашние мальчишкинаравне со взрослыми участвуют в послереволюционных событиях. Герои взрослеютна глазах, это проявляется и в новом отношении к мечте и реальности — Лёля иОська прощаются со Швамбранией:
Прощай, прощай,Швамбрания!
За работу пора нам!
Не зевать по сторонам!
Сказка — прах, сказка — пыль!
Лучше сказки будет быль!
И всё же, несмотря наоптимистический пафос последних стихов, окончательно расставаться с вымышленнойстраной Лёле и Оське жаль, ведь именно благодаря её существованию из «книжныхмальчиков» вырастают настоящие мужчины, именно благодаря Швамбрании в самыетяжёлые времена героям удаётся сохранить лучшие человеческие качества и взятьих с собой во взрослую жизнь.
СтранаШвамбрания — спасительное прибежище для детей: там можно мечтать, делать то,что хочется, придумывать себя и не бояться наказаний, потому что никто ненаказывает главных: «… ведь играть интересно только в то, чего сейчас нет»,«Мы играли с братишкой в Швамбранию несколько лет подряд. Мы привыкли к ней,как ко второму отечеству».
Повесть«Кондуит и Швамбрания» — это «дань» детству двух братьев, их дружбе. С помощьюповести «Кондуит и Швамбрания» Лев Кассиль признается брату в любви, говорит«спасибо» и безмолвно просит прощения.
2.2. Детская тема втворчестве М. Твена
детстволитература кассиль твен
Образ ребенка вамериканской литературе начал разрабатываться еще романтиками, а наибольшейсвоей выразительности достиг в творчестве М. Твена. Ребенок в американскойлитературе – первооткрыватель, личность, находящаяся в постоянном движении. Онне только свободен в своем выборе жизненного пути (или по крайней мере, таковымпытается себя увидеть), он и в прямом и в переносном смысле начинает жизнь с«чистого листа», не имея глубоких исторических и социальных корней, какистинное дитя своей страны. Не всегда он полон оптимизма, но так или иначепытается утвердиться в этой жизни.
Марку Твену бесспорнопринадлежит роль первооткрывателя образа ребенка в национальной литературеАмерики. Это его Том Сойер и Гекльберри Финн стали символами безудержнойдетской жажды приключений, оптимизма и неприятия ханжеской морали, навязываемойобществом взрослых. Известны слова Э. Хемингуэя о том, что вся американскаялитература обязана своим развитием одной книге – «Приключениям ГекльберриФинна» Марка Твена.
А.М. Зверев замечает: «Твенбыл реалистом, ему безмерно докучали вялые романтические цветы . И в«Томе Сойере» он высмеял все эти ненатуральные страсти, искусственно нагоняемуюмеланхолию и плетение бессмысленных, зато «красивых» словес». Это высказываниеверно в том смысле, что Твен действительно прекрасно владел приемами пародии ив самом деле высмеивал неестественность детской воскресной литературы.
Традиционно исследователитворчества Твена говорят о создании им нового типа ребенка, принципиальноотличающегося своей естественностью от слащавых, приглаженных детей изпроизведений эпигонов романтизма.
В 1874 г. Твен начинает,а в 1875 г. заканчивает работу над повестью «Приключения Тома Сойера», котораязадумывалась и была написана прежде всего не как книга для детей, а как книга одетстве. Писателю, наблюдавшему Америку спустя десятилетие после Гражданскойвойны, детство представлялось утраченным раем. Не случайно чуть позже Твенпризнавался, что «Том Сойер просто псалом, переложенный прозой». Действительно,как отмечают большинство исследователей, в повести противопоставлены мирдетства и мир взрослых. Однако это не столько конфликт поколений, «взрослого» и«детского» как психологических категорий, и даже не столько просветительскаяантитеза «естественного» и «искусственного», сколько противостояние идеала идействительности. Концепция детства у Твена удивительным образом совпадает сромантической концепцией детства у Блейка и манифестирована в повестимножеством мотивов, которые несут в себе память об их романтическом прошлом.
Главный герой этогопроизведения — Том. Он — беззаботный школьник, непослушный, иногда даже грубый.В голове у него всегда полно всяких глупых россказней и пакостей. Том можетпрогулять занятие в школе, играясь в лесе и воображая себя то пиратом, тознаменитым разбойником Робином Гудом. Он даже убегает из дома, перепугав иогорчив этим тетю Полли.
Но этот мальчик — большоймечтатель и выдумщик, смелый, честный, верный в дружбе, не любит неверных,нечестных людей и клеветников. Он берет вину девочки Бекки, которая емунравится, на себя, старается сообщить тете, что он живой, чтобы не волновалась.
Том сумел благодаря своейизобретательности превратить наказание в развлечение — так разрекламировалпривлекательность крашения забора, которая выстроилась целая очередь желающих.
На судьбу Тома Сойеравыпадает много приключений, среди них и опасных. Но он вместе со своим другомГеком с честью выходит из всех опасных ситуаций, обнаруживает свои лучшиекачества, хотя и наносит своим близким много забот.
У Тома нет родителей, ноесть тетка, сестра его матери, которая любит его и проявляет заботу о нем.Тетка Полли всегда проникается, если подвергнет наказанию Тома, или если неподвергнет наказанию, так как на нее влияет закон тех времен: «жалея ребенка,вы губите его». И даже когда она наказывает Тома, Том прощает ей, зная, чтотетка никогда не делает этого через злость или ненависть.
Иногда тетка заставляетТома работать в выходные, чтобы хоть как-то подвергнуть наказанию его. Но Томоткрывает для себя один из важнейших законов жизни – работу легко можнопревратить в увлечение, если просто изменить к ней свое отношение. Фантазия иизобретательность Тома всегда помогают устроить яркий спектакль из каждогодела, за которое он берется. Например, крашение забора он превращает в отдых, ивдобавок получает за это «жалованье» («капиталы» всех ребят, и вдобавок яблокоот тетки и пряник, который пришел к нему не совсем праведным путем). Бытьсчастливым, оптимистом, несмотря на все жизненные несогласия – это дар отрождения, так как нельзя научить человека быть счастливым, и Томсобственноручно создает свою жизнь, свое счастье, даря другим радостьприключений.
Том и Гек – небезрассудные головорезы. Ребята помогают людям и даже спасают их. Если бы ненеугомонность Тома, Бекки осталась бы в пещере, если бы ребята не пошли накладбище, Мефа Поттера казнили бы за преступление, которое он не творил, еслибы Гек не позвал на помощь, вдову убили бы.
Произведения Марка Твенане обременяют моралью, что «помахивает куценьким хвостиком в конце каждогопроизведения», так как, возможно, сами являются моральными. И их нравственностьзаключается в том, чтобы жить свободно от предрассудков и проблем, которые намнавязывают другие, весело и просто. И тогда придет счастье – «будь болеепростым, и к тебе потянутся люди». Но это лишь одна мысль из тысяч мыслей по этомуповоду, так как любой из нас находит что-то свое в этой книжке.
Общеизвестно, чторомантизм видит в ребенке мудреца, философа, которому открыто сокровенноезнание о мире, его сути, о его чудесной природе. Маленькие герои Твена во многомсоответствуют этим представлениям романтиков. Не случайно Гек Финн, какмаленький Диоген, живет в бочке. Он сбегает от богатства и благополучия в домевдовы Дуглас в свою бочку, где и делает открытие о безобразной сущности мирасоциального, основой которого является богатство, расчет, отсутствие свободы: «Оказывается,Том, быть богатым вовсе не такое веселое дело. Богатство — тоска и забота,тоска и забота… Только и думаешь, как бы поскорей околеть!».
Геку и Тому дано как быособое знание жизни, ее иной, чудесной стороны. Дело, конечно, не в детскихсуевериях о старом пне, дохлой кошке или бобе как средстве выведения бородавок.Романтический мотив чуда, веры в его возможность достаточно полно развит вкниге Твена. Автор пишет о «чудесах Природы, стряхивающей с себя сон...»,которые «развертывались перед глазами глубоко задумавшегося мальчика». Описываяприроду острова, Твен пользуется романтической стилистикой. Отсюда и «колоннадалесного храма», и «чары дикого леса», и прогалины, «устланные коврами травы,сверкавшие цветами, как драгоценными камнями». Том видит чудесное в зеленойгусенице-землемере или в муравье, который «отважно борется с мертвым пауком,хотя тот и был впятеро больше», в «длинных копьях солнечных лучей», ввыпорхнувших откуда-то бабочках. Чудесное органично для Тома, он живет этимежедневно. Поэтому так естественно для него то, что божья коровка послушаласьего и полетела домой спасать своих деток от пожара.
Любопытно, что реалистТвен позволяет чудесному сбываться в гораздо большей степени, чем романтики.Том и Гек верят в то, что клад обязательно должен отыскаться, и он отыскиваетсяв доме, который именуют «домом привидений». Шарик, послушавшись заклинания:«Брат, поди сыщи брата!» — помогает найти другой, затерявшийся шарик. Длясущества из другого мира — мира взрослых — это простая случайность, для ребенкаТома — одно из проявлений чудесной сущности жизни.
Чувствовать эту чудеснуюсущность дитя у Твена и романтиков способно благодаря воображению. Том наделеним сверх всякой меры. Не желая идти в школу, Том представил себя больным, «итак чудесно работало его воображение», что он действительно страдал глубоко иискренне и переполошил всех близких. Но дело даже не в этих невинных уловкахТома, а в том, что его фантазия становится основой творчества, точнее,жизнетворчества. Том как бы пишет действительность по своему сценарию илигде-то мастерски правит ее. Творя жизнь в соответствии со своим ощущениембытия, Том избегает скуки, однообразия, размеренности мещанского,обывательского существования взрослых.
Игра — это то, чтопринципиально отличает ребенка от взрослых, которые в повести Твена никогда неиграют. Единственный раз все взрослое население городка невольно увлеклоськладоискательством. Но это была не игра, а поиск настоящих сокровищ; здесь неучитывалось сакральное время и место, масса невероятных примет, аксессуаров ипроцедур. А богатство, приобретенное ради богатства, не имеет цены у детей.Ценятся синие и желтые билетики, за которые можно получить библию в воскреснойшколе, чтобы покрасоваться перед любимой девочкой. В большой цене алебастровыешарики, крыса на веревочке, шишечка от камина или одноглазый котенок. Им находитсясвое заветное применение. А на деньги из клада можно покупать пирожок и стакансодовой воды или, если уж говорить о самой дерзкой мечте, барабан и красныйгалстук.
Отношения Тома и Беккиразыгрываются по правилам любовной игры: ошеломляющая внезапность возникновениячувства; столбняк, поражающий влюбленного; цветок, брошенный возлюбленной взнак того, что потрясение избранника замечено; хранение этого цветка на груди;томление влюбленного и его бдение под окном своего ангела; муки ревности,объяснения, радость взаимного чувства, вновь препятствия и т.д. Это романтическийсценарий любви, но это и сценарий любви вообще. Том знает, что эти правиланезыблемы, и посвящает в них Бекки. На вопрос девочки, что такое помолвка и«как это делается», он объясняет суть процедуры: надо просто сказать мальчику,что никогда ни за кого другого не выйдешь замуж, потом поцеловаться, потом всегдавместе ходить из школы, выбирать на танцах только друг друга. Не случайноБекки, обогащенная этим опытом, во время очередной ссоры недоумевала идосадовала, почему «Том не приходил, чтобы мучиться».
Писатель связывает своинадежды на очищение мира, возрождение его творческого потенциала, возвращение кгуманности, терпимости, духовности именно с ребенком. Таким образом, по Твену,именно дитя спасет мир, или, точнее, воспоминание о детстве вернет взросломучеловеку утраченные ценности. Эта романтическая утопия, дорогая Твену,своеобразно воплощается уже в «Приключениях Тома Сойера». Пройдя сквозьстрашную пещеру Мак-Дугала, дети, Том и Бекки, как мифические герои, отыскиваютиз нее выход. Пещера Мак-Дугала — это обширный многоэтажный лабиринт,простиравшийся на много миль. Пещера воспринимается как символ жизни — сложной,бесконечно запутанной, подобно ее лабиринтам. Никто не мог найти выхода изпещеры, «ни один человек не мог похвалиться, что «знает» пещеру». Все бродили втемноте и считали за счастье выбраться по известной тропе к единственномувходу-выходу.
Найти другой выход изтупика жизни, по убеждению Твена, может только дитя. Том нашел выход из пещерытам, где никто не мог его предполагать. Не случайно, когда дети обратились за помощьюк людям в лодке и сказали, что они только что из пещеры, им не поверили, потомучто «этого никак не может быть».
Твен использует в повестиизлюбленный романтический прием, очень нерациональный на первый взгляд –повторение одного и того же сюжетного хода. Твен заставляет жителейСанкт-Петербурга дважды встречать Тома после мнимой смерти. Возвращение детейстряхивает оцепенение с жителей городка, как бы дарует им возможность новойжизни, энтузиазма, всеобщей любви. Появление пропавших детей во времяпоминальной службы способствовало такому духовному сплочению и просветлению,что старинный благодарственный гимн «потрясал стропила церкви». Второевозвращение Тома после приключений в пещере превратилось в общий грандиозныйпраздник единения, любви, сострадания и сочувствия: «Всюду сияли огни. Спатьуже не ложился никто. Еще никогда городок не переживал такой замечательнойночи. За первые полчаса в доме судьи Течера пребывали чуть не все горожане. Онипо очереди, один за другим, целовали спасенных детей, жали руку миссис Течер,пытались что-то сказать, но не могли и затопили весь дом потоком радостныхслез».
Идея «мессианской» ролиребенка, видимо, очень важна для Твена, так как она становится центральной вромане «Приключения Гекльберри Финна» и находит там сюжетное выражение в спасенииГеком негра Джима и других линиях.
Итак, Марк Твен ярко иубедительно показал детский мир американских мальчиков, которым пришлосьстолкнуться не только со своими, детскими проблемами, а и с жестокостью инесправедливостью взрослого мира.
История о двух пареньках– выдумщике и фантазере Томе Сойере и его верного друга и оруженосца Гека Финна– захватывала не одно поколение читателей. Очень мало обнаружится взрослых,которые бы не читали «Приключения Тома Сойера». Эта повесть принадлежит к темкнижкам, которые читают в детстве и перечитывают во взрослом возрасте, находяостроты, которые потерялись через детское безрассудство.
Эта книга – разнообразнаяи многоцветная – умело написанное произведение и одновременно пародия на«страшные» детские книжки. Это рассказ о людях, которые живут в провинции, онизаражены скукой, святошеством, глупыми предрассудками, но вместе с тем – этопоэма о довольно добрых людях.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Тема детства в мировойлитературе – одна из вечных тем, в течение своей эволюции подвергавшаясяпересмотру и получавшая различные интерпретации. Особенно громко она сталазвучать с освоением художественным творчеством воспитательных теорийпросветителей и прочно утвердила свои позиции в качестве приоритетной с рубежаXVIII-XIX веков. Появление пристального внимания к миру ребенка традиционноотносят к веку Просвещения, когда ребенок – объект воспитания – получаетспециальную детскую литературу, которая призвана способствовать его превращениюиз «пустого места» и «tabula rasa» (по мысли Дж. Локка) в человека взрослого,т. е. зрелого, наделенного возможными добродетелями. Эпохе Просвещения, вчастности английского, мы обязаны появлением собственно детской литературы.Начало ее зарождения и формирования приходится на 1840-е гг. Тогда появляютсяпервые назидательные произведения для детей, так называемые moral tales.Авторами их преимущественно были либо лица духовного звания, либо близкие кэтому кругу.
В литературной традициитема детства восходит к опытам овладения патристикой направлений развитиядетской души и формирования человека, полезного обществу и семье. Тема детствапрошла большой путь эволюционного развития от зарождения в строгонравоучительной духовной средневековой литературной традиции до проникновения впотаенные уголки детской души и возведения ребенка на пьедестал романтиками,видевшими в неиспорченной воспитанием юной душе потенциальную возможностьпостижения истины, недоступной для огрубевшего восприятия взрослого.Сокровенную тайну для взрослого представляет внутренний мир ребенка –самоценной личности – чистый и хрупкий. Именно детской незамутненной душедоступно ясное видение истинных ценностей мира. Так романтизм принципиальнопо-новому осмысливает тему детства.
Своеобразие восприятиямира, свойственное нам в детстве, не исчезает бесследно. Где-то там, в укромныхуголках «взрослого сознания», оно продолжает жить. Время от времени заявляет осебе. В сновидении, фантазиях, игре, искусстве мы на время возвращаемся ккартине своего детского мира. Может быть затем, чтобы отдохнуть от однообразияобыденности. Часто творческие идеи посещают человека именно тогда, когда егосознание на время «освобождается» от ограниченности реальности. Эту роль«погружения в фантазию» признавали многие: и великий Эйнштейн, и знаменитыйхимик Кекуле, и математик Пуанкаре.
Детство не проходит. Оноживет в нас и с нами как подлинный и верный друг. Приходит к нам на помощь вминуты усталости и разочарования. В минуты, когда творческая мысль бьется наднеразрешимой проблемой. Возвращается к нам, когда мы, оставив реальность,погружаемся в мир искусства или в мир сновидений. Детство необходимо нам. Этоне только воспоминание. Это часть нашей взрослой, сегодняшней жизни.
Мир Детства, внутренниймир ребенка — ключ ко многим волнующим проблемам нашей жизни. Открытиетаинственного «племени" детей, живущего в мире взрослых по своимсобственным законам, имеет важные теоретические и практические последствия.Творческие, интеллектуальные, нравственные возможности ребенка неисчерпаемы.Можно сказать словами Е.В. Субботского, что «мы живем над залежами драгоценных«полезных ископаемых» психики, зачастую и не подозревая о них».
ЛИТЕРАТУРА
1. Абраменкова В.В. Социальнаяпсихология детства: развитие отношений ребенка в детской субкультуре. М.; Воронеж,2000.
2. Алексин А. Я к Вам пишу...// Дет.лит. 1966. № 1.
3. Ананьев Б.Г. Человек как предметпознания. СПб., 2001.
4. Бент М.М. Марк Твен и его главныекниги: К 150-летию со дня рождения Марка Твена // Литература в школе. 1985. №5.
5. Дольто Ф. На стороне ребенка. М.,1997.
6. Зверев А.М. Марк Твен // Историявсемирной литературы: В 9 т. М., 1990. Т. 7.
7. Зверев А.М. Мир Марка Твена. М.,1985.
8. Зверев А.М. Последняя повесть МаркаТвена // Марк Твен и его роль в развитии американской реалистической литературы.М., 1987.
9. КассильЛ. А. Кондуит и Швамбрания: Повесть/ Л.А. Кассиль. — Москва, издательский дом«ОНИКС 21 век», 2004.
10. Кассиль Л.А. Кондуит и Швамбрания. М.: Дет. лит.,2006.
11. Книга ведет в жизнь. М.: Просвещение,1964.
12. КолесоваЛ.Н. О некоторых особенностях композиции «Кондуита и Швамбрании» Л. Кассиля //(Проблемы детской литературы. П., 2001.
13. Кон И.С. Ребенок и общество. М.,1988.
14. ЛойтерС.М. юмор «Кондуита и Швамбрании» Л. Кассиля и детский фольклор //(Проблемыдетской литературы. П., 1976.
15. Марк Твен. Приключения Тома Сойера //Твен М. Собрание сочинений: В 8 т. М., 1980. Т.4.
16. Мид М. Культура и мир детства. М.,1988.
17. Мотяшов И. Специфика ли виновата? //Вопросы литературы.1960. № 12.
18. Нуйкин А. Еще раз о том, что детскаялитература — это литература // Дет. лит. 1971. №8.
19. Осорина М.В. Секретный мир детей впространстве мира взрослых. — СПб., 2000.
20. Психология. Словарь. М., 1990.
21. РаковЮ. По следам литературный героев. М.: «Просвещение», 1974.
22. Ромм А.С. Марк Твен и его книги одетях. Л., 1958.
23. Субботский Е. В. Ребенок открываетмир. М., 1991.
24. Эпштейн М., Юкина Е. Образы детства// Новый мир. № 12. 1979.
25. Эриксон Э. Детство и общество. СПб.,2000.