Министерство образования и науки Российской Федерации
Федеральное агентство по образованию
УЛЬЯНОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
им. И.Н. УЛЬЯНОВА
Кафедра русского языка
Допущена к защите:
Зав. кафедрой русского языка
________________________
ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА
«Способы номинации персонажей в романе М. Булгакова
»Мастер и Маргарита"
Автор работы: Бережная ИринаЕвгеньевна,
филологический факультет
Специальность «Русский языки литература»
Руководитель работы: Кузьмина Н.А.
Оглавление
Введение
Глава 1. Персонаж как система номинаций
1.1 Понятие «номинация» в лингвистике и егоиспользование в литературоведении. Номинации персонажа
Глава 2. Общая характеристикаимен в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
2.1 Частотная характеристика имен в романе М.А. Булгакова«Мастер и Маргарита»
2.2 Проблема исследования имен в произведении.
2.3 Семантика имен
2.4 Поэтика названия романа.
2.5 Повторная номинация при организациитекста.
Глава 3. Принципы и способы номинации персонажей в романеМ.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
3.1 Типология имен персонажей в романе М.А. Булгакова«Мастер и Маргарита»
3.2 Традиции именословия вхудожественном творчестве М.А. Булгакова
3.3 Происхождение имен героев в романе Булгакова
Заключение
Список использованной литературы
Приложения
Введение
Художественнаялитература обладает рядом признаков. Один из них — создание персонажей (героев,лиц), чья «жизнь», действия, мысли и чувства составляют основу сюжетаэпических, драматических, лиро-эпических произведений.
Приопределении персонажной сферы произведений необходимо учитывать условностьискусства: ведь субъектами (лицами) здесь могут выступать и ветер, и солнце, иорел («Колыбельная песня» А.Н. Майкова), Кузнечик-Музыкант водноименной поэме Я.П. Полонского, восхищавшей B. C. Соловьева: «Полонскийстянул и сжал обычное содержание человеческой жизни в тесный мирок насекомых»[45,90].
Но все-такинаиболее широкие возможности для раскрытия характера, личности открываютсяперед писателем при создании человеческих персонажей (именно о них пойдет речьв нашей работе). О силе художественной иллюзии, возникающей при сопереживаниироманным героям и героиням, пишет А.И. Белецкий: "… В фиктивности этихчеловеческих образов мы, за немногими исключениями, не сомневаемся. И в то жевремя эти призраки по временам приобретают для нас большую реальность, чемокружающие нас живые люди, мы считаемся с ними, как с подлинно существующимиили существовавшими, воспринимаем себя и других в формах, созданных творческимвоображением писателя. Нетерпеливые читатели осаждают дом Ричардсона, чтобыузнать от него или от его домашних, жива ли Кларисса Гарлов, героиня егообширного и еще не дописанного до последней главы романа; к могиле несчастногоВертера отправляются поклонники, готовые последовать его примеру. Эти наивныевыражения непроизвольной веры в реальное бытие поэтических героев типичны,может быть, для определенного общественного возраста; но и более зрелоеобщество не перестает по-своему галлюцинировать литературными образами..."[9,89]
Одним изсвидетельств такого «галлюцинирования литературными образами» являетсяпревращение собственных имен персонажей в нарицательные, чему немалоспособствуют и сами писатели, «оживляющие» литературных героев, илитературная критика, закрепляющая расширительное значение антропонимов: «Гамлети Дон-Кихот» И.С. Тургенева, «Господа Молчалины» М.Е. Салтыкова-Щедрина,«Леди Макбет Мценского уезда» Н.С. Лескова, Обломов в трактовке Н.А. Добролюбова,затем Д.Н. Овсянико-Куликовского и др.
В русскойклассической литературе персонажи, в особенности главные, интересны читателюкак определенные характеры, типы, личности (в русской критике,литературоведении для обозначения обобщения, которое заключено вобразе-персонаже, используются разные термины, самый традиционный исемантически нейтральный из них, по-видимому, характер) [9,164]. Читательпроходит путь от образа человека к истолкованию его характера, и «в светедиалогичности литературы, ее обращенности к читателю особенно очевиднанеобходимость разграничения персонажа как характера и как образа» [17,172].Ведь один и тот же персонаж может пониматься читателями, критиками по-разному (полемикаФ.М. Достоевского с В.Г. Белинским о характере Татьяны Лариной, Н.Н. Страхова иД.И. Писарева — о типе Раскольникова); с другой стороны, в творчестве одногописателя можно часто проследить вариации одного типа («лишний человек»у И.С. Тургенева, озаглавившего одно из своих ранних произведений — «Дневниклишнего человека»).
У писателямного средств для раскрытия характера, для мотивировки его развития: поступки ивысказывания персонажа, портрет, мнения о нем других героев и др. Выразительнымстилистическим приемом, несомненно, и сильно влияющим на интерпретациючитателем образа-персонажа, являются его номинации, вычленяемые в тексте какнекая цепь; часто можно говорить о системе номинаций.
Роман «Мастери Маргарита», признанный одним из наиболее значимых произведений М.А. Булгакова,представляет собой оригинальное явление в русской литературе XX в. Егоантропонимы, вобравшие в себя веяния разных эпох, поражают особой поэтичностью.Они приобретают обобщенно-символическую окраску, занимая ведущую позицию ввербальном воплощении художественной концепции произведения, в решениииндивидуально-эстетических задач. Имена персонажей участвуют в раскрытииглавных тем романа, выступают в качестве ключевых слов в сложной композициитекста. В этой связи актуальна постановка вопроса о художественном стиле автораи своеобразии его антропонимической системы.
Именасобственные, как известно, исследуются лингвистами и литературоведами в разныхаспектах. В работах ономастов изучается ряд специфических проблем,обусловленных своеобразием антропонимии в языке и речи. В частности, стилистическиефункции антропонимов в художественной литературе исследовали Ю.А. Карпенко, В.А.Никонов, Н.К. Фролов, соотношение ономастикона поэтического и реального,системность поэтической ономастики и её роли в художественном тексте — С.И. Зинин,В.Н. Михайлов, Г.А. Силаева, О.И. Фонякова, поэтику имен собственных — Л.И. Андреева,В.М. Калинкин, Э.Б. Магазаник, В.А. Кухаренко, Л.М. Щетинин, процессы номинации- М.В. Голомидова, В.М. Калинкин, М.Э. Рут, А.В. Суперанская, Н.К. Фролов и др.Сегодня отсутствует целостное системное описание антропонимической системыромана М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и всех черновых вариантовэтого произведения. Антропонимия итогового текста подверглась лишьфрагментарному анализу. Среди немногочисленных лингвистических трудов,посвященных антропонимии М.А. Булгакова, следует выделить работы Г.Ф. Ковалева,А.В. Белой, Ю.В. Кондаковой и О.Ю. Устьянцевой.
Актуальностьдипломного исследования определяется общими задачами изучения антропонимов, какодной из важных образующих лексических подсистем языка, помогающей целямпостижения глубинного смысла художественного текста. Онимическая лексикапредоставляет богатейшие возможности для исследования способовиндивидуально-авторской организации вымышленного именника, системы контекстныхсвязей, подтверждающих отбор тех или иных назывных единиц.
Исследованиехудожественного антропонимикона, представленного в текстах разных редакцийромана «Мастер и Маргарита», позволит проникнуть в авторскуюлабораторию и выявить внутренние закономерности организации антропонимическогопространства произведения. Описание динамики имен может способствоватьсистематизации не только лингвистических данных о своеобразии булгаковскойантропонимии, но и сведений о культурных, социально значимых событиях, послужившихстимулом для творческого мышления.
Объектомисследования является роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита».
Предметомявляются способы номинации, характеризующие образы основных персонажей.
Цельисследования — комплексное изучение антропонимического пространства романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита», помимо основного текста учитываютсяпредшествующие основному варианту тексты (с опорой на материалы ученых).
Задачиисследования:
1. Выявитьантропонимическую систему имен в романе.
2. Сопоставитьварианты назывных конструкций разных редакций романа «Мастер и Маргарита».
3. Определитьпринципы наименования персонажей романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита».
4. Выявитьприёмы наименования персонажей с учетом динамики их функционирования.
Материаломисследования послужили именования персонажей, извлеченные из романа М.А. Булгакова«Мастер и Маргарита» методом постраничной сплошной выборки разныхпечатных вариантов, а также имена персонажей в его черновых редакциях,рассмотренные в своих работах некоторыми учеными.
На разныхстадиях исследования применялись традиционные в лингвистике и ономастикеспособы (наблюдение, лингвистическая интерпретация) и методы исследования, втом числе описательный, сравнительно — сопоставительный, этимологический и стилистический.Их использование продиктовано целью работы и характером интерпретируемогоматериала. Из общенаучных способов активно использовался прием наблюдения, атакже статистический прием, основанный на интерпретации количественных данныхматериала исследования и заключающийся в простейшем подсчете имен и выделениянаиболее употребительных в них.
Работастроится в соответствии с поставленными задачами. Общий объем квалификационнойработы 66 страниц, в том числе 57 страниц основного текста. Работа состоит извведения, трех глав и заключения, списка использованной литературы и приложения.
Глава 1. Персонаж как система номинаций1.1 Понятие «номинация» в лингвистике иего использование в литературоведении. Номинации персонажа
Важнейшаяфункция языка — наименование, обозначение предметов и явлений действительности.Лексикон того или иного естественного языка (русского, французского и т.д.) составляютпрежде всего названия вещей, в широком значении слова «вещь», восходящемк латинской оппозиции res / verba. Для обозначения этой функции в лингвистикеиспользуются разные термины: номинативная (А.А. Реформатский); репрезентативная(К. Бюлер) референтивная (денотативная, или когнитивная) (Р. Якобсон).
Номинативнаяфункция языка (мы будем употреблять первый термин) не является единственной иизучается в лингвистике в сопоставлении с другими его функциями, в частности сэкспрессивной, т.е. выражением «эмоционального состояния говорящего, воли,желания, направленных как призыв к слушающему» (Л.Л. Реформатский). Так,междометия (аи! ой!) обычно выполняют только экспрессивную функцию, в отличиеот знаменательных частей речи. Выделяют и другие функции языка. Для нашей темыв особенности важно разграничение собственно номинативной (назывной) функции исемасиологической, т.е. функции выражения понятий. Согласно А.А. Реформатскому,«слова могут называть вещи и явления действительности; это номинативнаяфункция, функция называния; есть слова, которые в чистом виде выполняют этуфункцию, — это собственные имена; обычные же, нарицательные, совмещают ее сфункцией семасиологической, так как они выражают понятия» [42,94].
Слованоминативный, номинация — однокоренные. Термин «номинация» (от латnominatio — наименование) имеет очень широкое значение. Приведем одно изопределений номинации: «образование языковых единиц, характеризующихсяноминативной функцией, т.е. служащих для называния и вычленения фрагментовнеязыковой действительности и формирования соответствующих понятий о них вформе значений языковых единиц — слов, сочетаний слов, фразеологизмов ипредложений. Этим термином определяют и результат процесса номинации — значимуюязыковую единицу» [42,174] Как видим, с номинацией связывается обозначениеи вещей, и понятий о них.
Номинациям ипринципам их классификации посвящено много исследований [24,59]. Выделим лишьте положения теории номинации (точнее, теорий, поскольку авторы иконцептуально, и терминологически во многом расходятся друг с другом), которыеособенно важны для литературоведения.
1. Номинации- это слова, относящиеся к самостоятельным (знаменательным) частям речи, атакже словосочетания, фразеологизмы, предложения (отнесение к номинациям нетолько предложений, но и «текстов», как у Г.В. Колшанского [29,49],по-видимому, размывает границы понятия).Б. Рассел различает терминологическидве лексические единицы, выполняющие номинативную функцию: слова {имена) исловосочетания {дескрипции). Значения дескрипций складываются из значенийкомпонентов, причем основной смысл часто заключается в определении, а неопределяемом слове.
Однако этоне общепринятые термины (так, для Н.Д. Арутюновой номинации и дескрипции — синонимы)[2,107]. Посредством номинаций обозначаются предметы, признаки, процессы — словом,любые элементы действительности.
Если личныеи указательные местоимения, выполняют только депктическую, т.е. «указательную»,функцию, они не являются номинациями; как подчеркивает внутренняя форма слова,местоимения употребляются «вместо имени».
Заисключением собственных имен, названные номинации не только обозначают вещи, нои выражают понятия; в терминах семиотики, референтом может быть и денотат, и /или сигнификат. Контрастным фоном для номинаций является речь, где слова имеютграмматическое значение, но не имеют значения лексического. Такова, например,знаменитая «педагогическая» фраза, придуманная Л.В. Щербой: «Глокаякуздра штеко будланула бокра и кудрячит бокренка». Соответственно, нетноминаций или они малочисленны в футуристической «зауми» (некоторыестихотворения В. Хлебникова, А. Крученых, В. Каменского и др.), в которой нашласвое крайнее выражение формалистическая оппозиция: поэтический практическийязык. Неоднократно отмечалось, что ценность поэзии В. Хлебникова не в «зауми»как таковой, но в изобретении неологизмов на основе известных корней слов(«Заклятие смехом»), во введении экспериментальных звуковыхкомплексов в контекст, в целом коммуникативную функцию выполняющий. Так,стихотворение «Бобэоби пелись губы...» «построено, какдвуязычный словарь: слева — »заумное" слово, справа — его «умный»перевод. Параллелизм правой и левой частей сам собою провоцирует читателя напоиск «каких-то соответствий», в которых собственно и заключена жизньизображенного на «холсте» Лица". Иначе говоря, звуковыекомплексы (бобэоби, вээоми, пиээо, лиээй, гзи-гзи-гзэо) семантизируются лишьблагодаря правым частям строк, состоящим из слов-номинаций. [25,34]
Влингвистических работах отмечается, что личные и указательные местоимения вопределенном контексте могут выполнять не только дейктическую, но иноминативную функцию. Вообще местоимения (всех разрядов) имеют определеннуюсемантику, о чем пишет Н.Ю. Шведова: «В классе местоимений сосредоточены иабстрагированы понятия (смыслы, „идеи“) живого и неживого, личности инеличности, движения, его начала и завершения, предельности и непредельности,частного и общего, количества, признака сущностного и приписываемого,собственности и несобственности, совокупности и раздельности, совместности инесовместности, элементарных и в то же время главных связей и зависимостей»[46,163] Этот потенциал реализуется в определенном контексте. По А.А. Реформатскому,«местоимения — слова ситуационные, т.е. их значение определяется знаниемситуации речи, когда местоимения связываются с понятием, они перестают бытьместоимениями, а переходят в знаменательные слова: „Мое я“, „внутреннеея“. „Пустое Вы сердечным ты она, обмолвясь, заменила“ (Пушкин),»Сам пришел" — в старой купеческой среде — вес эти я, Вы, ты, сам — ужене местоимения, а существительные" [29,158].
Вхудожественном тексте, где преодолевается энтропия смысла, свойственная — в тойили иной степени — обычной речи, где «в принципе нет слов и формнемотивированных» [14,63], превращение местоимений в имена — нередкоеявление (характерен приведенный пример из Пушкина).
«Он иона — баллада моя. / Не страшно нов я. / Но страшно то, что он — это я, / И то,что она — моя» (В.В. Маяковский. «Про это»). «В те ночисветлые, пустые, / Когда в Неву глядят мосты, / Они встречались, как чужие, /Забыв, что есть простое ты» (А.А. Блок. «В те ночи светлые, пустые…»). В строфах обоих поэтов местоимения он, она, они подчеркиваютобщечеловеческую суть ситуации: не все ли равно, какие имена носят влюбленные?
Аналогичнаятенденция, свидетельствующая о мотивированности поэтического слова, — семасиологическаяфункция собственных имен: антропонимов (Молчалин, Репетилов, Самсон СилычБольшое); топонимов (уезд Терпигорев, город Глупое, Пошехонъе) и др. Причем«говорящие» имена (истоки этой традиции в европейской литературе исследователиусматривают в аттической комедии) [49,90] — самый явный, но далеко неединственный вариант семантизации антропонимов. В некомических жанрах новойлитературы семантика и даже символика собственных имен обычно не лежит наповерхности: Лиза («Бедная Лиза» Н.М. Карамзина), Светлана (одноименнаябаллада В.А. Жуковского), Евгений Онегин, Макар Девушкин, Настасья ФилипповнаБарашкова, Великатов и Мелузов («Таланты и поклонники» А.Н. Островского),Жилин и Костылин («Кавказский пленник» Л.Н. Толстого), Клим Самгин,Аннет Ривьер («Очарованная душа» Р. Роллана), Тонио Крегер (одноименныйрассказ Т. Манна). Подобные антропонимы являются предметом исследований,учитывающих разные факторы (этимологию, семантический ореол имени вопределенных традиционных контекстах, соотнесенность с другими антропонимами впроизведении и др.
При изученииантропонимов персонажей литературоведение опирается на данные лингвистики. Лингвистическийкомментарий позволяет судить о «степени соответствия имен персонажей реальнойантропонимической норме» [50,184]. В художественной литературе широкоиспользуется социально-знаковая функция тех или иных имен, отчеств, фамилий,прозвищ, присоединяемых к антропонимам названий, титулов (князь, граф и т.п.),соответствующих форм обращений. Так, в России XVIII в. «крестьянскихдевочек часто называли Василисами, Феклами, Федосьями, Маврами. Девочка,родившаяся в дворянской семье, такого имени получить не могла. Зато вдворянских семьях бытовали тогда такие женские имена, которые былинеупотребительны у крестьянок: Ольга, Екатерина, Елизавета, Александра; „современи Екатерины II официально было узаконено, что особ первых пяти классовследовало писать с отчеством на — вич; лиц, занимавших должности с шестогокласса до восьмого включительно, предписывалось именовать полуотчеством, всехже остальных только по именам“; „периодом окончательного “офамиливания»населения страны можно считать вторую половину XIX века" [33,78] (когдастали давать фамилии бывшим крепостным крестьянам). Принятые в обществе антропонимическиенормы закреплены в пословицах: Наши вичи едят одни калачи; Без вотчины, так безотчества; Богатого по отчеству, убогого по прозвищу; По имени называют, поотчеству величают.
Точностьвоспроизведения в художественной литературе этих норм и обычаев способствуетэффекту достоверности изображения; на этом фоне выделяются (как приемы) разногорода нарушения антропонимической нормы, этикетного узуса и пр.: Татьяна Ларина;Аркадий Долгорукий, но не князь, а «просто Долгорукий» («Подросток»Достоевского); Евгений Васильев (так в «Отцах и детях» Тургеневапредставляется Николаю Петровичу Кирсанову Базаров, демонстративно подчеркиваясвое недворянское происхождение).
1.2 Лингвистические проблемы номинации литературных персонажей
Явлениеноминации — это сложный феномен речи, при котором происходит вербализациямыслительного процесса, направленного на обозначение окружающейдействительности путем выявления отличительных признаков реалий. Номинация вхудожественном тексте протекает в ментально-знаковой области и состоит изнескольких взаимообусловленных ступеней творчества: от предпосылок именованияперсонажа до их реализации в назывном слове. Структуру созданного номинативногознака образуют три составляющих — денотат, форма и значение. Форма и денотатсоотносятся между собой не прямо, а через значение: денотат отражается взначении, значение придает знаковость форме. Следовательно, номинативный, внашем случае антропонимический, знак символизирует связь экстралингвистического(личность именуемого), лингвистического (звука или звуковой последовательности,образующей слово) и логического (наших представлений о данном лице).
Основноеотличие номинации в языке от номинации в речи состоит в том, что в речевыхактах требуется не два составляющих (денотат — имя), а, как минимум, четыре: номинатор(тот, кто создает наименование), номинант (именуемый объект), номинат (именование)и адресат (тот, для кого создается наименование). Известно, что важнейшимфактором актуализации различных смысловых компонентов слова в речи являетсяналичие именующего субъекта, творческое начало которого проявляется ввозможности выбора различных признаков объекта при его именовании. Слововыступает как посылка к смысловой интерпретации заданного писателем образа. Являясьрезультатом авторской рефлексии, оно, несомненно, ориентировано на адресата (воспринимающеготекст), присутствие которого следует признать существенным элементом процессаноминации, обусловливающим характер её протекания. Не вызывает сомнения и тотфакт, что именующий учитывает степень возможной осведомленности читателя окачествах называемого лица и стремится представить в номинации наиболееинформативные из них, что способствовало бы его адекватному восприятию. Номинаторне может создавать произвольные номинативные единицы, поэтому, определяя ихсодержание (мотивировочный признак) и форму, он должен стремиться к тому, чтобыони были понятны реципиенту. Таким образом, в художественном текстеноминативный процесс, прежде всего, ориентирован на читателя, поскольку жизньпроизведения в большей степени зависит от восприятия читающей личности, от тогонасколько понятен и доступен смысловой потенциал созданного имени. Следовательно,имя, как элемент текста, проецируясь на сознание воспринимающего субъекта,способно стать катализатором смыслообразующего процесса, результатом которогооказывается понимание произведения, то есть его смысловое воссоздание.
Анализономастического материала художественного текста позволяет восстановить этапыработы автора, направленной на наречение отдельных персонажей вымышленного иммира. Задача писателя состоит в том, чтобы назвать этих героев таким именем,посредством которого персонаж в сознании читателя будет связываться сопределенным словесным портретом, чертами характера, поступками, мыслями,своеобразной речью. Следовательно, поэтоним может восприниматься как результатноминации, отражающей номинативные принципы писателя, особенности его языковогомышления. [53, 112]
Порождаялитературное имя, автор стремится к сохранению в его семантике признаков мотивированности,поскольку они предопределяют восприятие образа персонажа. Мотивационная сторонавыбора собственного имени, связанная с номинацией как процессом и номинациейкак результатом этого процесса, должна отражать суть имени: для чего антропонимсоздается, как он создается, каким образом в информации, которую он несет,отражаются причины и цели его порождения.
Мотивированностьпоэтонима является одним из центральных постулатов в теории номинации. Отсюдаанализ мотивированности имени собственного в художественном тексте связан с выделениемв структуре онима мотивировочного признака и выявлением на его основе мотиваноминации. Под мотивом номинации в ономастике принято понимать отраженную вантропониме экстралингвистическую причину выбора собственного имени дляконкретного литературного героя.
Традиционнов антропонимике различают три вида мотивированности — фонетическую,морфологическую, семантическую. Фонетически мотивированные антропонимы обладаютэкспрессивностью, связанной с их звуковым оформлением. Звуковая огласовка онимас тонкой и бесконечно разнообразной игрой оттенков позволяет полнее, ярче,живее выразить в произведении и, соответственно, вызвать у читателя,определенные впечатления, переживания, размышления.
Благодарясемантической мотивировке в именовании прослеживается связь с семантикоймотивирующей лексемы. В онимах с семантическим типом мотивированностиреализуется мотивационный признак, который находит свое отражение в лексическоммотиваторе номинативной единицы и является реальным признаком номинируемогопредмета, то есть тем признаком, обнаружение которого служит начальным шагомпоявления того или иного именования. Морфологическая мотивированностьантропонима проявляется в определенной структурной оформленности имени, чтосвязывает антропоним с морфемикой языка, с определеннымилексико-грамматическими разрядами слов. Морфологическая мотивированность, какправило, дает представление об особенностях создания общего смысла именисобственного на основе его конкретных составляющих — морфем.
Вхудожественном произведении собственное имя, его смысл и форма, ситуации егоупотребления никогда не бывает случайным, так как имена собственные, вкупе сязыком и стилем произведения, занимают особое место в системехудожественно-изобразительных средств, служащих для выражения авторскогозамысла. Появление именования определяется сюжетно-тематическим содержаниемпроизведения, его ведущими идеями, законами жанра и стилистической системойтекста в целом. Поэтому литературный оним, будучи важным элементом художественнойструктуры, может активно продуцировать содержательно-концептуальную иподтекстовую информацию произведения. Конденсируя в своей семантике необходимыеобразные смыслы, поэтоним отображает индивидуально-авторское понимание событийи фактов, описанных в созданном воображаемом мире, передает читателю скрытуюинформацию, извлекаемую благодаря способности имени порождать ассоциативные иконнотативные значения. [42,93]
Однакоосновные способы номинации (деривация, семантический перенос, композитообразованиеи т.д.) являются универсальными и занимают центральное положение в системеноминативных средств любого языка.
Теорияноминации и мотивации в современной лингвистике является одной из формирующихсяи развивающихся теорий, находящихся в поле зрения многих исследователей. Влингвистике различают четыре вида номинаций:
1. Номинации,соответствующие нормам и образующиеся естественным путем, они называютсянормальными или естественными номинациями.
2. Мутации, т.е.номинации, характеризующиеся стандартностью, но возникающие в языке незаметнодля его носителей. Это номинации возникшие на основе метафоры, метонимии: караалтын — нефть и т.д.
3. Номинации,создаваемые сознательно, номинации целеполагающего наречения, направленноевведение названия в общественный лексикон, это — искусственные номинации: конгресс-холл
4. «Патологическая»номинация, представляющая отклонение от нормы, возникающая в результате влиянияфакторов экстралингвистического характера. [44,28]
Проблемыноминации, мотивации и мотивированности лексических единиц, вопросы соотношениямотивированного и мотивирующего слов, определение степени мотивированностипроизводного слова, в том числе сложных слов, установление мотивационных связейлексических единиц получили освещение в ряде работ известных лингвистов, как О.И.Блинова, Е.С. Кубрякова, И.С. Улуханов, Е.А. Земская, Н.Д. Голев, Л.Б. Коржеваи др.
Проблемаотражения действительности языком является основой для исследования мотивациипроизводного слова. Мотивация наглядно выражает основную гносеологическуюфункцию слова — языковую фиксацию знаний. Мотивация номинативной единицыобозначает конкретные свойства обозначения объектов действительности через ходобщественной практики. Кроме этого, мотивация вводит наименование в системуязыка как языковую единицу. Мотивация развивает языковую единицу иактуализирует её в процессе функционирования. Все эти проблемы мотивации нетеряют своей актуальности по сей день.
Проблемамотивации восходит к концепции В. Гумбольдта о внутренней форме языка. Пытаясьохарактеризовать сущность языка, В. Гумбольдт дает несколько определений языка:«Язык есть орган, образующий мысль. Умственная деятельность — совершеннодуховная и проходящая бесследно — посредством звука речи материализуется истановится доступной для человеческого восприятия. Деятельность мышления и языкпредставляют поэтому неразрывное единство» [31, 78].В. Гумбольдт создалтакже знаковую теорию языка. Он отмечал, что язык есть одновременно иотражение, и знак. Слово — знак отдельного понятия, но нельзя себе представить,чтобы создание языка началось с обозначения словами предметов внешнего мира. Длятого, чтобы слово стало словом, оно не просто должно быть облечено в звуковуюоболочку, а должно представлять собой двоякое единство — единство звука ипонятия. Таким образом, он отмечает, что слово как элемент языка мотивированотем характерным признаком предмета, который лег в основу его наименования и былзакреплен языковой практикой; таких характерных признаков может быть много. В. Гумбольдтзатронул ряд лингвистических вопросов, в том числе проблему внутренней формыязыка. Он указывает, что «форму языка составляет нечто постоянное иединообразное в деятельности духа, выражения мысли» [31, 81].
В учении А.А.Потебни была развита идея внутренней формы слова. Поскольку человеквоспринимает тот или иной предмет сразу несколькими органами чувств,направленными на восприятие различных признаков предмета, то этот предмет всовокупности своих признаков образует для мысли постоянную величину, чувственныйобраз предмета, в котором однако какой-нибудь признак преобладает. Один изпризнаков, преобладающий над всеми остальными, по словам ученого, внутренняяформа [41, 122].
Мотивологияв работах О.И. Блиновой, Н.Д. Голева получила развитие как самостоятельнаядисциплина в лингвистике. «Мотивология — по словам Е.С. Кубряковой — этоучение о мотивах номинации, которое имеет свой научный аппарат, свой объектисследования, особые методы анализа, свои цели и задачи, отграничивающие отнаиболее близкого к нему учения — этимологии. Мотивология — молодой зарождающийсяраздел языкознания, изучающий явления мотивации слов» [34,3-15]. Этотлингвистический раздел взаимодействует и соприкасается с другими отраслямиязыка — семасиологией и ономасиологией.
Казахстанскиеученые в своих работах уделяют внимание вопросам, касающимся типов и видовмотивированности, учитывая научные работы в этом плане Е.С. Кубряковой, И.С. Торопцева,А.А. Уфимцевой, Т.К. Кияк и др. Особое внимание казахстанские ученые уделяютвопросам, связанным с внутренней формой слова. Как мы знаем, впервые концепциювнутренней формы слова ввел А.А. Потебня: «Внутренняя форма — то, чтовозвышает членораздельный звук до выражения мысли, взятой во всей совокупностисвоих связей и систематичности» [41, 116]. Исходя из этого, можно делатьвывод, что внутренней формой слова — выступало первоначальное значение. Адальше значение слова углублялось и расширялось. Таким образом, внутреннююформу можно определять как на уровне словообразовательного значения, где она выступаеткак мотивационное значение, так и на уровне лексико-словообразовательногозначения, где к мотивационному значению добавляется дополнительная информация.
Современныеученые выделяют три типа мотивации: эксплицитную, лексикализованную,имплицитную и соответствующие им степени мотивированности. Мотивация вкомплексе включает в себя:
1) мотивациюнаименования и постижения закономерностей объективного мира (онтологическоесвойство мотивации);
2) мотивациюнаименования и внутренней формы слова (семантический аспект);
3) мотивациюи ее системную значимость, характеристику парадигматических и синтагматическихотношений мотивированной номинативной единицы (организация системных отношенийв лексике);
4) мотивациюи процесс коммуникации (функциональный аспект).
Одним изцентральных в теории мотивации является понятие мотивированности слова. Наличиеразличных терминологических трактовок в метаязыковом континиумемотивированности слов обусловлено предметом той науки, в рамках которой даетсяопределение. Так, для словообразования — науки о законах и способах образованияслов — свойственно определение мотивированности через соотношение производящегои производного слова, мотивированность — это обусловленность его значениязначением другого слова, от которого оно образовано. [23, 26 — 137]
Понятиеноминации широко используется в лингвистике, где оно выступает как родовое поотношению к любым обозначениям некого объекта [3, 134].
Всоответствии со структурой мира литературных произведений как специальныйпредмет исследования выделяется номинация персонажа. Предпочтение той или инойноминации зависит от «точки зрения» говорящего, а также от формыречи, ситуации общения.
Глава 2. Общая характеристика имен в романе М.А. Булгакова«Мастер и Маргарита»2.1 Частотная характеристика имен в романе М.А. Булгакова«Мастер и Маргарита»
Методомпостраничной сплошной выборки имен в романе обеих редакций нам удалось выявить254 антропонима. В Приложении А указан перечень имен персонажей в алфавитномпорядке.
Уисследователей разные данные по этому вопросу. В работах Лесскиса Г. указывается,что в произведении 256 поименованных персонажей. Багирова Е.П. в своих работахотмечает, что в тексте содержится 222 имени, а в черновых редакциях романа — 828 антропонимов.
Выборка именв романе Булгакова — очень непростая задача, так как, как уже говорилось выше,имеются разные печатные варианты «Мастера и Маргариты». Соответственно,в них содержится разное количество поименованных персонажей.2.2 Проблема исследования имен в произведении
Творчество М.А Булгакова стало в последние десятилетия предметом пристального интересаширокого круга исследователей. Однако не все грани художественного мираписателя изучены одинаково полно. К числу проблем, явно недостаточноисследованных, следует отнести проблему имен литературных персонажей впроизведениях М.А. Булгакова и, в первую очередь, в романе «Мастер иМаргарита».
Имя являетсяважнейшим моментом создания образа, его неотъемлемой частью. С.Н. Булгаков,исследуя философию имени, «учение о гармонии имен и их организации» [19,256],написал о природе имени следующее: «Имена суть жилы, кости,хрящи, вообще части ономастического скелета человека» (Там же: 254). Этимисловами можно определить и роль имени в художественном пространстве. П.А. Флоренскийутверждал, что имена в художественном произведении являются не «случайнымикличками», а «средоточными ядрами самих образов». [48,463]
М.А. Булгаковочень внимательно относился к подбору имен для персонажей, что давно былоотмечено в литературоведении. [40,386; 27,51; 37,17]
Изучениеприроды имени в том или ином художественном произведении требует обращения крукописям писателя. Как отметил Д.С. Лихачев, «текстологическое исследование- это фундамент, на котором строится вся последующая литературоведческая работа».[35,178] Рукописи свидетельствуют о тщательной работе Булгакова над каждымименем. В исследовании Багировой Е.П. на основании архива М.А. Булгакова в РГБим.В.И. Ленина рассмотрена история каждого наименования, описаны всеметаморфозы, произошедшие с именами персонажей на нелегком пути создания романа.Время возникновения некоторых наименований установить не удалось, так как вархиве отсутствует одна из последних тетрадей Булгакова. М.О. Чудакова пишет обэтом факте следующее: «Необходимо отметить, что неизвестно местонахождениеодной из двух тетрадей , в которые Е.С. Булгакова вносила новыеварианты отдельных сцен романа во время последней болезни писателя — под егодиктовку. Текст тетради был ею использован при посмертной перепечатке романа, атакже при подготовке журнального его варианта и зарубежных изданий, но тетрадьне была передана в ГБЛ вместе с другими рукописями романа» [52,101]. Вомногих случаях рукописные материалы позволяют избежать ложных толкований имен. Объяснениепроисхождения имен некоторых персонажей потребовало обращения к записнымкнижкам Булгакова, книгам из его личной библиотеки. На всем протяжении созданияромана «Мастер и Маргарита» Булгаков собирал фамилии и имена дляперсонажей, составлял целые списки и делал пометки по ходу написания текста. Приведемих полностью в хронологическом порядке.
Багирова Е.П.в своих трудах отмечает следующее.
В первомварианте главы «Дело было в Грибоедове» 1931 г.
вверху 10-йстраницы записано и очерчено: «Беллетрист Шпуш-ко», вверху 12-йстраницы — «Прусевич, Кимляков, Копейко и Авраам Бошкодиларский». На16-й странице под названием лишь намеченной главы «Сеанс окончен» записаныфамилии: «Вордолазов. Актриса Варя Чем-бунчи».
В черновикахромана 1933 г. на 215-й странице есть небольшой список — «Фамилии: Манифест,Мундар, Минфет.
Стопка,Внучата, Архибаба
Унганский,Эполетов, Полубелый, Поротый, Качественный
Сеченый,Сам-Сановник, Гау гоголь».
В самомначале тетради, которую Булгаков начинает 12 июля 1934 г. в Ленинграде, вправом верхнем углу 3-ей страницы записана фамилия Штаншиникова с пометкой 1935.13августа уже в Москве Булгаков записывает следующие фамилии: «Хнурдов,Сеяцкий, Лозовой, Босой, Пафнутьев, Богохульский, Маслицин, Бескудников». Вконце этой тетради Булгаков пишет длинный список «Фамилии для романа»:
Поплавский
Посланников,Маточкин-Шар, Павианов, Богохульский, Варенуха, Бутыркин, Сладкий, Босой
Семплеяров
ШпичкинПрилавкин Соловьев Локотков Абабков Семукович Юрцев Понырев Мозырев
Сампур
Могойтуй
Булак
СемейкинГалл -
Ленькин
Атлашкин
Базюкин
Близнецов
Бодрягин
ЧиплевХотунок Аксай Лихой Журавкин Избердей Дрязчин Подвислов
-БайгораУрбах Нахай Чапчачи Нежопа Пашкин Бескудников Констринский Свинский
ИзносковБембей Храмкин Желдыбин Денискин
ШеломовШкотов Шоссейный Шпичкин Избердей
БуздякДокшукин Чапчачи
БурдасовДоскин Нежопа
ВодокачкинДоечатый Яшкин
ВодопаевДрагунский Бескудников
ВодопроводовЕвдаков Соловьев
ВыползовЯгнышев Абабков
ТадюкинЕрусланов Семукович
ДачкинЖукопов Юрцев
ГлухаревЗагривов Понырев
ПролейкинЗюзин Мозырев
ГринькинЗюкин
ДвубратскийИглаков
ПаприхинКавунов
ЦевылеловКомиссаров
ОптухинШамхалов
ЗигфридКефер Десятков
Бек КнопМедяков
РейнвальдТаль Харузин
ПрейсБриллинг Кобылкин
Кноблох БрунПроскуряков
Хазов ВормсЛевитский
Виппер Залит
КижнерКренкель Фиников
КравецКафенгауз Щенков
БеркенчейлиКамзолкин
Куфтик
Вульферт
'* Брандый
ГибшманДрейер
ф Лейберг
НулендерПоляков Цингер Тольцман Цируль
ДмитроковскийКаваленский Свентицкий ^ Млобзеевский
Зернов лВашков
ГомофскийВишняков Кистяковский Вышеславцев Верховский Синицкий Ставровский СтупинЛупандин
В тетради1934-1935 гг. над названием главы 16 «Что снилось Босому» сделанаследующая запись: «Фамилии: Китайцев, Аминь-Голова, По-кобатько, Радужный».
На титульномлисте тетради, которую Булгаков начинает 6 июля 1936 г. в Загорянске, записано:«фамилии: Бидонников
и Гангренов».В этой же тетради есть два списка фамилий. «Двенадцать литераторов: Бескудников,Двубратский, Квант, Непременова, Загривов, Поприхин, Абабков, Глухарев,Денискин». На другом листе небольшой список: «Фамилии
Косяков,Эпохов, Шерстянников, Могарыч, Поплавский, Бидонни-ков».
В тетради сматериалами к роману 1938-1939 гг. Булгаков составляет большой списокнаименований, в который вносит как уже оформившихся на тот период персонажей,так и намечает новые фамилии:
«Фамилии,имена, названия.
Лапшонникова,секретарь редакции
ПокобатькоМилица Андреевна, актриса
ПролежневМстислав Лаврович, литератор Ласточкин Латунский, критик
СкрипкинД Ариман, критик
ПигмеевРадужный Борис Григорьевич, дядя Берлиоза» Бедненко Загривов Николай (восне Босого)
Бедняжко
Китайцев
Поплавский
Аминь-Голова
Мышьяк
Лазурный
Гюго
КристальныйХрустальный
Андрей ЛукичСоков, буфетчик
Хустов-30Двубратский — 31 Квант — 32 Бескудников — 33 Латунский — 34
Ламия, ГеллаМормолика
Пятнажко
Шелуха
Непочинишь
Ветчинкевич
Филармонов
Канонеркин
Птенчиков
Суховей
Петраков-Суховей".
Под этими цифрами,как нам кажется, подразумеваются номера квартир литераторов, мимо которыхмчится Маргарита в поисках квартиры Латунского: «Вот налево — он 34-йномер! Карточка „О. Латунский“». Это строки из главы 21 «Полет»редакции романа 1937-1938 гг. — «Мастер и Маргарита». Здесь фамилиилитераторов, жильцов Дома Драмлита, следуют точно в таком порядке, как вуказанном списке. В главе 21 следующей редакции романа — машинопись 1938 г. — номераквартир перемещаются на 80-е: квартира Латунского — 84, Кванта — 82, чтосохраняется в окончательной редакции романа.
В этих жематериалах помещены три небольших списка фамилий и имен:
«Материалдля фамилий
Свиное-ЖитоПавильон
КечельбанПавук
РыдванскийПаклевкин
РазницынПаклун»
Реомюр
«Имена
Авдей
Аврелий
Аким
Амвросий
Бальтазар
Фабриций
Флавиан
Хризостом
Непомук
Фирс
»
«Женскиеимена для романа:
Агата
Адельфина
Дениза
Гертруда
Клара
Матильда».
ВниманиеБулгакова к именам персонажей, очевидно, было понятным и для егочитателей-современников. В архиве Булгакова сохранилось письмо от некоегоАлексея Николаевича (15 сент. 1932 г), который обратился к писателю с необычнойпросьбой: «Назовите, пожалуйста, одного из отрицательных персонажейкакого-нибудь из Ваших будущих произведений Мордвиновым, ВладимиромВасильевичем. Будет очень хорошо, когда весь мир услышит об этом величайшем изнегодяев». В письме указаны даже адрес и телефон «мерзавца Мордвинова».
В дневнике Е.С.Булгаковой примечательна следующая запись (29 сент. 1937 г): "«Бег»с утра.
М.А. искалфамилию, хотел заменить ту, которая не нравится. Искали: Каравай… Караваев…Пришел Сережка и сказал — «Каравун».
М.А. Булгаковвписал.
По даннымБагировой Е. П., вообще иногда М.А. объявляет мальчикам, что дает рубль закаждую хорошую фамилию. И они начинают судорожно предлагать всякие фамилии (вроде«Ленинграп». .) ". [32,169]
Еслиотношение Булгакова к наименованиям своих персонажей было столь чутким, товопрос о роли имени в его творчестве давно должен был привлечь вниманиеисследователей. В 1976 г. М.О. Чудакова в обзоре материалов обработанного еюархива Булгакова, указав варианты имен будущих Римского и Варенухи в раннихредакциях романа «Мастер и Маргарита», отметила, что эти вариантыдают интересный материал для изучения антропонимики Булгакова. [51,63] Имена отдельныхперсонажей «московских» глав романа «Мастер и Маргарита», имена«древних» глав, а также имена Воланда и его свиты так или иначерассмотрены следующими исследователями: М.О. Чудакова, Л.М. Яновская, А.З. Вулис,В.Я. Лакшин, И.Ф. Бэлза, В.И. Лосев, Б.С. Мягков, Б.М. Гаспа-ров, В.А. Чеботарева,И.Л. Галинская, К.Л. Дульбе, В.И. Немцев, О. Кушлина, Ю. Смирнов, Б.В. Соколов,Г.А. Лесскис, О.В. Викторович, Nadine Natov, Lesley Milne. Имена отдельныхперсонажей романа «Мастер и Маргарита» рассматриваются в работах следующихисследователей: И.Л. Альми, Ф.Р. Балонов, М.В. Безродный, Л.Л. Вельская, С. Бобров,А.Н. Боголюбов, М.О. Булатов, Б. Бахтин, И. Волгин, Н. Гаврюшин, О Есипова, И. Золотусский,М. Золотоносов, Е.А. Иваныпина, В.А. Коло-таев, А. Кораблев, А. Королев, Н. Кузякина,О. Лекманов, Л.В. Лесков, Д.М. Магомедова, Г.В. Макарова, А.А. Абрашкин, В.П. Маслов,А. Мейер, Н.А. Пермякова, О.А. Подгаец, Т.А. Стойкова, Р.Д. Тименчик, Е.Д. Толстая,Л.Л. Фиалкова, В.В. Химич, Э. Шульман, Е.А. Яблоков. Политическая трактовкаимен характерна для исследователей А.Н. Баркова, СВ. Никольского, М.В. Черкашиной.Имена в творчестве Булгакова стали предметом специального изучения в работахследующих исследователей:
Л.В. Белая,Г.Ф. Ковалев, Ю.В. Кондакова, В.Д. Кулешова, Т.И. Суран, О.Ю. Устьянцева.В.Д. Кулешова(1978) анализирует имена ершалаимских глав, Т.И. Суран (1991) — внутреннююформу имен собственных отдельных персонажей романа «Мастер и Маргарита»,Г.Ф. Ковалев — автобиографические имена в творчестве Булгакова на материалероманов «Белая гвардия», «Театральный роман» и «Мастери Маргарита», а также имена Воланда и его свиты.
Исследовательпредлагает разделить имена персонажей «Мастера и Маргариты» на двегруппы: имена, обозначающие реальных исторических лиц, и многочисленныевымышленные антропонимы.
Л.В. Белая предлагаетклассифицировать имена персонажей романа «Мастер и Маргарита» наосновании процесса «авторизации», т.е. творческого освоения писателемсловесного материала [8,104]:
1) имена снулевой степенью авторизации (Понтий Пилат, Пушкин, Ариман, Маргарита, Воланд идр.);
2) собственноавторизованные имена {Степан Богданович Лиходеев, Наташа, Афраний и др.);
3) косвенноавторизованные имена {Иешуа Га-Ноцри, Латунский, Михаил Александрович Берлиоз идр.).
Ю.В. Кондакова(2001) сравнивает некоторые имена в творчестве Булгакова и Гоголя, предлагаяследующую классификацию:
1) «говорящие»имена {Соков, Рюхин и др.);
2) ономастическиегибриды {Иероним Поприхин, Аделъфина Буздяк и др.);
3) фонетически«перегруженные» имена и фамилии {Чембукчи и др.);
4) интерономастическиедвойники {Иероним Поприхин и др.);
5) интроономастическиедвойники {Короткое — Колобков);
6) «двойные»имена {Виктор Викторович Мышла-евский и др.);
7) «двойные»фамилии {Семейкина-Галл и др.);
8) ономастическиехамелеоны;
9) имена-близнецы{Петрусъ — Иванушка);
10) имена-отщепенцы{Августа Авдеевна и др.);
11) сочетаниефамильного антропонима и апеллятива {мадам Иванова и др.);
12) имена-андрогины{Василиса и др.);
13) чужиеимена {Берлиоз и др.).
О.Ю. Устьянцевакратко рассматривает имена всех персонажей трех романов Булгакова «Белаягвардия», «Театральный роман» и «Мастер и Маргарита».
Итак, вбольшинстве работ в поле зрения исследователей оказываются либо имена отдельныхперсонажей, либо беглый обзор многих имен без детального углубления в смыслкаждого из них.2.3 Семантика имен
Подобносвоему любимому писателю Гоголю и друзьям и коллегам по газете «Гудок»Ильфу и Петрову, Булгаков придавал огромное значение выразительности фамилийперсонажей как способу их мгновенной и запоминающейся характеристики.
На поляхранних рукописей и в черновых тетрадях можно найти целые списки фамилий, тольколишь часть которых была использована в тексте романа. Но уж когда Булгаковнаходил удачную фамилию, он неохотно с ней расставался. В процессе многолетнейработы над «Мастером и Маргаритой» многие персонажи обменивалисьфамилиями: Воланд назывался Азазелло, Могарыч — Богохульским, Римский — Поплавским, а Поплавский — Латунским… Такие персонажи, как Иванушка Бездомный,Берлиоз, Варенуха, в ходе работы над романом сменили несколько имен.
УтверждениеИ. Белобровцевой и С. Кульюс, что «имена в романе не повторяются, заисключением Пелагеи Петровны — обитательницы коммунальной квартиры, чью перепалкус соседкой прекращает невидимая Маргарита, и Пелагеи Антоновны, жены Босого»,не точно: в романе, помимо двух Пелагей, три Анны — Чума-Аннушка, АннаФранцевна, бывшая хозяйка «нехорошей квартиры», и Анна Ричардовна,секретарша Прохора Петровича, а также три Николая — Николай Иванович, соседМаргариты, Николай, швейцар в «Доме Грибоедова», и Николай Канавкин,согласившийся добровольно сдать валюту, порождение сна Никанора Ивановича.
Многие имена- говорящие. Маргарита означает «жемчужина». Имя Семплеярова — Аркадий Аполлонович, т.е. «пастух Аполлона»; любопытно, что в спискеперсонажей редакции 1931 г. Семплеяров звался Пафнутий Аркадьевич, что, посути, означало то же самое: Пафнутий — «принадлежащий богу». Вдальнейшем Булгаков лишь пояснил, какое именно божество имеется в виду — Аполлон,покровитель искусств. Вслед за Семплеяровым еще ряд имен (Амвросий и Фока,Алоизий, Ида Геркулановна и др.), несколько неожиданных для жителей России,вводят в московские главы античную тему.
Семантикадругих имен ясна и без отсылки к латыни или греческому: Лиходеев, Бездомный,Павианов, Сладкий, Богохульский, Босой, Могарыч…
Подчас самозвучание фамилии, даже лишенной четкого смысла, порождает комические илинегативные ассоциации. Таково описание полночной пляски в «Доме Грибоедова»,участники которой, названные лишь по имени и в большинстве своем непоявляющиеся более на страницах романа, остаются пластическими образами всознании читателей: Глухарев, Тамара Полумесяц, Квант, Жукопов, Драгунский,Чердакчи, Денискин, Штурман Жорж, Семейкина — Галл, Иоганн, Витя Куфтик,Павианов, Богохульский…
Особуюгруппу составляют «музыкальные» имена. Л. Белозерская пишет об этом в«Воспоминаниях»: «В заключение мне хочется отметить еще однуособенность в творчестве Булгакова: его тяготение к именам провославныхмузыкантов… В „Мастере и Маргарите“ литератор носит фамилию Берлиоз. Фамилияврача — психиатра, на излечении у которого находится Мастер, — Стравинский».
Вершалаимских главах большинство имен было задано евангельским сюжетом. Но издесь Булгаков отошел от привычных звучаний (Иешуа вместо Иисуса, Матвей вместоМатфея, Каифа вместо Каиафы, Тиверий вместо Тиберия). [36,363-364]2.4 Поэтика названия романа.
Посправедливому замечанию литературоведа В.И. Тюпы, «заглавиехудожественного текста (как и эпиграф, если таковой имеется) представляет собойодин из существеннейших элементов композиции со своей поэтикой», «заглавие- это имя произведения, мыслимое в категориях имяславия, то есть манифестацияего сущности». Попытаемся сформулировать, как название в данном случаеманифестирует сущность произведения. [58]
Поданнымисследований Лесскиса Г. и Багировой Е., название булгаковского романанапоминает нам о знаменитых в мировой литературе «Ромео и Джульетте»,«Тристане и Изольде», «Дафнисе и Хлое»… Название романа М. Булгаковасоздано по той же модели, и оно активизирует схему «Он и она». Такоетрадиционное название сразу же предупреждает читателя, что в центре будутгерои-любовники, что линия любовная — центральная. Причем «память» названияи текстов-предшественников нам подсказывает (скорее, на подсознательном уровне),что, очевидно, это повествование будет носить трагический характер, как то ужеи было в истории мировой литературы. Вспомним, например, начальные строкисредневекового романа «Тристан и Изольда»: «Не желаете ли,добрые люди, послушать прекрасную повесть о любви и смерти?», или жефинальные строки «Ромео и Джульетты»: «Но нет печальней повестина свете, // Чем повесть о Ромео и Джульетте». Видимо, поэтичной,романтичной и вместе с тем трагичной должна быть и история, которая последуетза названием предлагаемого романа. Надо думать, это будет история о новых Ромеои Джульетте в новом — ХХ веке. Название романа, таким образом, уже сразузаявляет тему любви — одну из главных для М. Булгакова.
Причем темалюбви, и об этом тоже предупреждает название, здесь связана с другой темой — темойтворчества. У Булгакова первая часть модели «Он и она» — Мастер(«Он») и вбирает в себя тот круг представлений, который существует внашем бессознательном читательском восприятии и связан с героем-любовником (Ромео),и вместе с тем шире по содержанию. Все дело в необычности «имени»: Мастер(в тексте это слово пишется с маленькой буквы) — это безымянное имя,имя-обобщение, означающее «творец, в высочайшей степени профессионалсвоего дела». Мастер — самое первое слово романа, им открываетсяпроизведение в целом, и открывается оно темой творчества. Однако очень важно,что у Мастера нет настоящего имени: имя выражает сущность личности (П.А. Флоренский),а у Мастера имени нет, и это означает расстройство, в последующем — трагедиюличности, что и подтверждает текст романа. [34,93]
Отсутствиеимени, «неопределенность» имени у главного героя придаютнеопределенность, нечеткость и непоследовательность самому герою и еголюбовному чувству к Маргарите в частности. В самом деле, Маргарита это характерцельный, самодостаточный и завершенный, лидирующий в любовном тандеме (что ужестало традицией в русской классической литературе в произведениях Пушкина,Гончарова, Замятина); сфера Маргариты это сфера, точнее стихия, любви, все всебя вбирающая и все себе подчиняющая. «Неоформленность» жевозлюбленного Маргариты на уровне имени отражает его «неоформленность»на уровне характера и его несоответствие традиционной роли героя-любовника,образцовой «моделью» которого служит образ шекспировского Ромео. Всеэто выразилось в колебаниях, пессимистических настроениях Мастера, в егоотречении от любви (и от романа тоже): «Нет, поздно, — говорит он Маргарите,- ничего больше не хочу в жизни. Кроме того, чтобы видеть тебя. Но тебе опятьсоветую — оставь меня. Ты пропадешь со мной».
Названиеромана удивительно гармонично. И так оно воспринимается потому, что использованприем анаграммы — повтора некоторых букв в обеих частях названия романа: «Мастери Маргарита». Черновые варианты названия — «Великий канцлер»,«Черный богослов», «Копыто консультанта» и др. — отвергнутыМ. Булгаковым потому, что в ходе работы над романом изменилась архитектура иконцепция всего произведения. Но окончательный вариант заглавия — «Мастери Маргарита» (помимо большей его «точности») — еще и гармоничен,поэтичен, и его «поэтическое звучание» продолжает в тексте интонациялирико-романтических глав, прежде всего начало главы девятнадцатой второй части:«За мной читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной,вечной любви?» Повтор букв (он бывает в словах, связанныханаграмматической связью, полным или неполным) указывает на то, что междусловами существует и глубинная связь — на уровне характера, судьбы героев. Героисозданы друг для друга. Причем слово Мастер — короче по своему слоговомусоставу, и вследствие этого оно звучит более энергично, полновесно, вчастности, еще и благодаря тому, что под ударением находится «а». СловоМаргарита более протяженное, менее энергичное, под ударением находится буква«и», что придает особую нежность, женственность имени героини.
Кроме того,явной отличительной фонетической особенностью имени Маргариты является двойноеприсутствие в нем звука [р] и тройное присутствие звука [а] — Маргарита. Потрадиционной цветовой классификации этим звукам соответствует красный цвет,цвет страсти, обладающий жизнетворящей и в то же время трагической символикой.
В отличие отимени героини, в «имени» героя [р] и [а] единичны (но ониприсутствуют, что важно подчеркнуть).
Как видим, вфоносемантическом плане имя героини является более выраженным, «целеустремленным»,цельным. Имя же Мастера в этом смысле является менее «четким», болееразнонаправленным, хотя находящийся в нем под ударением звук [а] и финальныйзвук [р] («красные» по своей цветовой характеристике) сближают его сименем героини романа. И это еще раз подчеркивает гармоничность, «родство»имен, характеров и судеб Мастера и Маргариты. [43,157-161]2.5 Повторная номинация при организации текста.
Семантико-структурнаяи коммуникативная организация текста осуществляется в результате следованиянекоторым правилам, среди которых немаловажную роль играет выбор способа повторнойноминации, порядка слов, типа модальности и др. Прежде всего при созданиисвязного текста неизбежно встает вопрос о повторной номинации, т.е. выборесредств словесной замены для уже названного субъекта или объекта. Так, воизбежание повторения одних и тех же слов возникает необходимость лексическихзамен. Однако такие замены не всегда удобны и допустимы. В частности, трудностивозникают при создании специальных текстов, где подыскать, скажем, другоенаименование научному понятию не представляется возможным из-за четкойобозначенности его содержания. В таком случае повторение ключевых слов (терминов)неизбежно.
Тексты жехудожественные, публицистические обнаруживают стремление разнообразитьнаименования в потоке речи, обновлять словесный инвентарь. Однако возможностьзамен и здесь имеет определенные текстуальные ограничения. Кроме того,отсутствие замен (при лексическом повторе) может повыситьсемантико-стилистическую напряженность текста и, следовательно, усилить еговыразительность. [53, 73]
Вот некоторыепримеры на возможность (невозможность) или желательность (нежелательность) заменпри повторной номинации.
1. Познакомилисьмы в одном санатории. Гуляли вместе, вспоминали новгородские леса, морошку,глухие деревушки. Семья наша жила тогда в районном центре, в Лычкове. Неподалекуот нашего дома стоял двухэтажный дом с железными решетками на окнах нижнегоэтажа. Мне интересен этот дом был тем, что по вечерам там всегда горел свет… Мы,мальчишки, почему-то обходили этот дом стороной, в окна не заглядывали, в садне лазили и даже между собою не говорили про этот дом. Какая-то опасностьокружала его. Тогда это учреждение называлось ОГПУ. Люди, которых тудапривозили, исчезали. О них говорили шепотом. [30,6]
Пространноенаименование «двухэтажный дом с железными решетками на окнах нижнего этажа»(первое представление объекта) заменяется в дальнейшем кратким «этот дом»(причем именно указательное слово «этот» отсылает нас кпоименованному выше). И, наконец, в конце смысл «этого дома» раскрываетсяточным указанием адреса: появляется новая номинация «это учреждениеназывалось ОГПУ». Так от внешнего описания объекта текст ведет нас краскрытию его внутренней сущности. В этом отрывке есть и другие указателиповторной информации — пространственного и временного характера (тогда, там,туда), однако доминирующим все-таки остается сочетание «этот дом», повторениекоторого усиливает впечатление о значимости данного объекта.
2. Вообще-тознать о Сковороде и питать какой-то интерес к легендарной жизни странствующегопоэта и мудреца Булгаков должен был с детства: ведь оно прошло у него в Киеве,на Украине, где и сегодня в разговорах нет-нет да и услышишь шутку, поговоркуили афоризм, приписываемые Сковороде. Кроме того, Сковороду особо почитали все,кто когда-нибудь учился после него в Киевской духовной академии, а отецписателя, Афанасий Иванович, был выпускником и преподавателем этого учебногозаведения. [26,81]
Здесь мыимеем замены, Булгаков — писатель; детство — оно; Сковорода — он (после него),поэт и мудрец; Киевская духовная академия — это учебное заведение. Невозможнойоказалась замена в одном случае: «Сковороду почитали все...» — повторимени связан с тем, что замена могла бы быть отнесенной к Булгакову.
3. …В «Мастереи Маргарите» очевиднейшим образом художественно воплощена теория трехмиров: земного, библейского и космического. Первый в романе представляют люди. Второй- библейские персонажи. Третий — Воланд со своими спутниками.
Теория жетаких «трех миров» могла быть позаимствована Булгаковым только утого, кто является ее создателем, — у украинского философа XVIII в. ГригорияСаввича Сковороды. Последний, кстати сказать, часто подписывался под своимипроизведениями словами «любитель Библии»...
Теория«трех миров» Сковороды, изложенная им в трактате «Потоп змиин»,представляет собой близкую к пантеизму объективно-идеалистическую концепцию. Согласноэтой теории, самый главный мир — космический, Вселенная, всеобъемлющиймакрокосм. Два других мира, по Сковороде, частные. Один из них — человеческий,микрокосм; другой — символический («символичный», пишет Сковорода), т.е.мир библейский. [26,77-78]
Замены спомощью повторной номинации: три мира — первый, второй, третий; теория — еесоздателем; у того, кто… — у украинского философа...; Сковорода — последний; Сковорода- он (изложенная им); два других мира — один из них, другой.
Неудачнойпредставляется замена — «согласно этой теории»: имеется в виду теорияСковороды, а грамматика текста, вследствие контактности расположениясоответствующих сочетаний, свидетельствует об отнесенности этой замены квпереди стоящему упоминанию «объективно-идеалистической концепции».
4. А снизу,на лестнице показалась фигурка и медленно ползла по ступеням вверх. Фигурка шлана разъезжающихся больных ногах и трясла белой головой. На фигурке была широкаядвубортная куртка с серебряными пуговицами и цветными зелеными петлицами. Впрыгающих руках у фигурки был огромный ключ (М. Булгаков). [38,16]
Повторениеодного наименования (ключевого слова «фигурка») в данном случаепредставляется вполне закономерным из-за «особости» самогонаименования объекта субъектно-предметного мира: в основном высказывании ужепроизошла образно-метафорическая замена («фигурка» не может бытьизначальным наименованием субъекта), именно поэтому в последующем тексте прямоенаименование уже исключено, в противном случае пришлось бы заменить заменителя(ср. невозможность: Фигурка шла… На этом человеке была куртка). Кроме того,при третьем упоминании «фигурки» замена невозможна еще и потому, чтовозникает чисто формальная необходимость разорвать цепную связь двух рядомстоящих предложений, а иначе «двубортная куртка» окажется на «белойголове».
Повторнаяноминация в художественном тексте может служить эффективным средством детальнойхарактеристики персонажа. Вот как, например, М. Булгаков характеризуетАзазелло, вначале прямо не называя его. Повествование ведется с точки зрениявосприятия другого лица, Аннушки. Для нее наблюдаемое лицо было неизвестно, ипостепенно по ходу наблюдения лицо обрастало рядом внешне определяемых признаков.И только в конце описываемой сцены автор называет его конкретное имя. Вот этоттекст:
… Замыкалшествие маленького роста прихрамывающий иностранец с кривым глазом, безпиджака, в белом фрачном жилете и при галстуке. Вся эта компания мимо Аннушкипроследовала вниз. Тут что-то стукнуло на площадке . В руках у нее[Аннушки] оказалась салфеточка с чем-то тяжелым .
Аннушкаспрятала находку за пазуху, ухватила бидон и уже собиралась скользнуть обратнов квартиру, отложив свое путешествие в город, как перед ней вырос, дьявол егознает откуда взявшийся, тот самый с белой грудью без пиджака и тихо шепнул:
— Давайподковку и салфеточку .
Белогрудыйтвердыми, как поручни автобуса, и столь же холодными пальцами, ничего более неговоря, сжал Аннушкино горло так, что совершенно прекратил всякий доступвоздуха в ее грудь. Бидон вывалился из рук Аннушки на пол. Подержав некотороевремя Аннушку без воздуха, беспиджачный иностранец снял пальцы с ее шеи. Хлебнуввоздуху, Аннушка улыбнулась .
Получивподковочку и салфеточку, иностранец начал расшаркиваться перед Аннушкой, крепкопожимать ее руку и горячо благодарить в таких выражениях, с сильнейшимзаграничным акцентом:
— Я вамглубочайше признателен, мадам. Мне эта подковочка дорога как память. И позвольтевам за то, что вы ее сохранили, вручить двести рублей .
Щедрыйиностранец в один мах проскользнул через марш лестницы вниз .
… Аннушкаеще долго по инерции продолжала кричать:
Мерси! Мерси!Мерси! — а иностранца уже давно не было.
Не было имашины во дворе. Вернув Маргарите подарок Воланда, Азазелло распрощался с нею (Мастер и Маргарита). [11,10-36]
Так искусно«плетя» текст, М. Булгаков варьирует наименования персонажа, причемвсе варианты даны с точки зрения наблюдателя со стороны, не знающего, кто этона самом деле. И только в конце появляется собственное имя, но уже за пределамиАннушкиного восприятия.
Такимобразом, выбор средства повторной номинации при конструировании текстаподчиняется и структурно-семантическим правилам, и стилистико-композиционным. Ограниченияпри подборе замен могут быть лексико-грамматического свойства, когда цепнаясвязь предложений при неудачном выборе повторной номинации смещаетконтекстуальную соотнесенность имен. Ограниченность выбора может ощущаться ипри обращении к образным наименованиям. Наиболее безразличными к именуемомупредмету оказываются местоименные слова, поскольку они имеют широкуютематическую отнесенность: «он, она, они» могут соотноситься снаименованием предмета, лица, качества; «этот, эта, эти» в сочетаниис именами тоже в своей соотнесенности с другими наименованиями не ограничены. [55]
Однако прииспользовании местоименных замен учитывается строение сочетающихся фраз,контактность или дистантность в расположении соотносимых слов. Например, вследующем контексте местоимение «их» употреблено явно неудачно: Многиекниги в библиотеке были старые, порванные. Надо сказать детям, что их надоберечь (получается, что беречь надо только порванные книги). Возможны смысловыесмещения и при употреблении слова «который» (-ая, — ые): оносоотносится с контактно расположенным именем.
Повторныеноминации выполняют текстообразующую функцию: они тематически и грамматическисвязывают компоненты высказываний, межфразовых единств. В качестве повторных наименованиймогут употребляться местоимения и местоименно-наречные слова (он, она; тот,этот, который; там, туда, оттуда); метафорически употребленные существительные;слова и сочетания указательного значения (этот вопрос; данные сведения; такиевыводы); перефразы (Остап Бендер — великий комбинатор) и др. [10,54]
Характерповторных номинаций зависит от вида текста: они могут быть стилистическинейтральными или иметь экспрессивно-оценочную окраску; по объему информацииточно соответствовать именуемому предмету или расширять, уточнять егосодержание. Такое разнообразие приводит и к функциональному разнообразию. Номинативныеединицы выполняют следующие основные функции: информативно-описательную (например,дефиниция полная или частичная при терминах; характеристика объекта: Бендер — молодой человек, лет двадцати восьми); ситуативную (характеристика в даннойситуации); экспрессивно-оценочную (характеристика объекта с оценкой его качеств);редуцирующую (сокращение объема текста).
Стилистическинейтральна, например, местоименная референция (он, она); экспрессивно-оценочныеноминации, содержащие элементы характерологические (Сковорода — поэт и мудрец).В научном тексте предпочитаются нейтральные, редуцирующие и описательныеноминации; в художественном — функционально более разнообразные и разветвленные.
Степеньинформативности средств повторной номинации, средств замещения, зависит:
1) отспособности заместителя совмещать функцию замещения с функцией сообщения новой,характеризующей или классифицирующей информации;
2) отточности квалификации содержания именуемого;
3) отналичия у именуемого терминологического эквивалента и др. Например, средизаместителей обозначения предмета или лица большей информативностью обладаютзаместители, передающие классифицирующую информацию [7, 54-55].
Наиболееинформативны обычно заместители в текстах художественных. В текстахнехудожественных, в частности в научном, чаще употребляются заместители,редуцирующие текст и стилистически нейтральные, например отвлеченные именауниверсального типа «явление», «случай» ипредложно-падежные сочетания типа «в этом отношении», «в этомсмысле» и др.
Вот примерынейтральных заменителей наименований в научном тексте. Они лишеныхарактерологических признаков, это прямые, формальные отсылки к упомянутым прежденаименованиям:
В последниегоды в целом ряде областей знания наметился интерес к так называемой «наивнойкартине мира». В частности, это понятие приобрело значительнуюпопулярность в лингвистике (а именно — в семантических исследованиях), где оноиногда конкретизируется, так что говорят о «наивно-языковой» (илипросто «языковой») «картине мира». [56]
Глава 3. Принципы и способы номинации персонажей вромане М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»3.1 Типология имен персонажей в романе М.А. Булгакова«Мастер и Маргарита»
На основетекста романа все имена героев можно разделить условно на 3 группы:
именаперсонажей московского мира: Берлиоз Михаил Александрович, Иван Бездомный,Понтий Пилат, Марк Крысобой, Арчибальд Арчибальдович, Амвросий, Бескудников,Александр Рюхин, Степан Богданович Лиходеев, Римский Григорий Данилович,Стравинский Александр Николаевич, Босой Никанор Иванович, Алоизий Могарыч,Ласточкин Василий Степанович, Прохор Петрович, Соков Андрей Фокич и др.
именаперсонажей исторического мира: Иешуа Га-Ноцри, Левий Матвей, Дисмас, Гестас,Вар-равван, Иуда из Кириафа, Иосиф Каифа, Валерий Грате и др.
именаперсонажей фантастического мира: Воланд, Азазелло, Коровьев, Гелла, Фрида,Дунчиль Сергей Герардович, Ида Геркулановна Ворс, Куролесов Савва Потапович,Николай Канавкин, Тофана и др.
По частотеупотребления имена можно классифицировать на:
частоупотребляемые (Берлиоз, Бездомный, Воланд, Понтий Пилат, Иешуа Га-Ноцри, ЛевийМатвей, Арчибальд Арчибальдович, Лиходеев, Римский, Азазелло, Стравинский,Варенуха, Коровьев -Фагот, Мастер, Маргарита, Гелла и др.)
режеупотребляемые (Аннушка, Крысобой, Бескудников, Дисмас, Гестас, Вар-равван,Двубратский, Жорж Штурман, Абабков, Денискин, Анна Францевна, МстиславЛаврович, Анфиса, Груня, Ласточкин, Низа, Энанте, Софья Павловна и др.)
именаединичного употребления (Кирюшка, Федор Иванович, Подложная, Поклевкина, Фока,Непременова, Жукопов, Драгунский, Семейкина — Галл, Павианов, Богохульский,Пантелей, Беломут, Парчевский, Варенька и др.)
Имена романаможно сгруппировать по признаку полноты — неполноты имен:
фамилия,имя, отчество (Михаил Александрович Берлиоз, Иван Николаевич Понырев,Непременова Настасья Лукинична, Лиходеев Степан Бргданович, Анна Францевна деФужере, Римский Григорий Данилович, Стравинский Александр Николаевич, БосойНиканор Иванович, Тимофей Кондратьевич Квасцов, Варенуха Иван Савельевич,Семплеяров Аркадий Аполлонович и др.)
историческиеимена (Понтий Пилат, Левий Матвей, Малюта Скуратов, Боба Кандалупский, Дисмас,Гестас, Вар-равван, и другие)
фамилия, имя(Жорж Штурман, Иероним Поприхин, Тамара Полумесяц, Витя Куфтик, АдельфинаБуздяк, Александр Рюхин, Жорж Бенгальский, и др.)
имя,отчество (Федор Иванович,, Арчибальд Арчибальдович, Федор Васильевич, ПелагеяАнтоновна, Мстислав Лаврович, Алоизий Могарыч, Прохор Петрович, АннаРичардовна, Ксения Никитишна, Мария Александровна и др.)
только имена(Воланд, Аннушка, Кирюшка, Амвросий, Фока, Иоганн, Пантелей, Анфиса, Груня,Азазелло, Варенька, Ариман, Гелла, Дарья, Абадонна, Вьетан, Фрида, Низа,Иванушка, Николай и др.)
толькофамилии (Поклевкина, Бескудников, Двубратский, Загривов, Абабков, Глухарев, Квант,Желдыбин, Сладкий, Шпичкин, Хустов, Карпов, Парчевский, Лапшеннокова,Пролежнев, Фанов, Косарчук, Бернадский и др.)
Синонимияимен персонажей.
НатальяПрокофьевна (Наташа)
НепременоваНастасья Лукинишна (Штурман Жорж)
ПавелИосифович (Палосич)
Панаев (Коровьев- Фагот)
Понырев ИванНиколаевич (Иван Бездомный, Иван, Иванушка)
Скабичевский(Кот Бегемот)
Подробнееперечень имен можно посмотреть в приложении А.3.2 Традиции именословия в художественномтворчестве М.А. Булгакова
На основеисследования онимического материала, извлеченного Багировой Е.П., из восьмичерновых редакций романа «Мастер и Маргарита», устанавливаетсяистория становления и пути формирования антропонимикона окончательной редакциитекста, выявляются узуальные и оригинальные приёмы наименования персонажей.
Исследованиепоэтонимов «реалистического» повествовательного плана позволяетсудить о специфике авторской номинации. В первых редакциях романа М.А. Булгаков«экспериментирует», отбирая личные имена и фамилии героев, отражающиеантропонимический новояз своего времени: Гинц, Избердей, Квинтер-Жабов, Картон,Нутон, Эндузизи. Благодаря звуковым ассоциациям онимы приобретают в текстеэмоциональную или юмористическую оценку, формируя тем самым общее представлениеоб абсурдной действительности изображаемого мира. Искусственность, нереальность«земного» повествования подчеркивается введением в роман «чужого»слова: Бержеракина, Бобченко, Беатриче Григорьевна Дант, Гаугоголь. Литературныеимена, чужие цитаты, аллюзии и пародии, будучи введенными в неродной имконтекст, вызывают эффект отстранения и игровое развертывание сюжета.
В тетрадях,датируемых 1928 годом, активны онимы, характеризующие фоносемантическуюнесовместимость с живой антропонимией: Клох — Пелеенко, Мелузи, Рибби, Чембакчи(66% от общего числа антропонимов). В этот период идет накопление сатирическойобразности, жизненных наблюдений над социальными типажами, экспериментируетсяавторский тон. Поэтому на первом этапе формирования художественногоантропонимикона важным фактором, определяющим выбор именования, становитсяощущение феномена онима. На первый план выступают акустические ассоциации,музыкальность, необычность звуковой инструментовки назывных единиц. [10, 19-37]
Стремление киндивидуализации персонажа стимулировало выработку новых приемов номинации подвум направлениям. С одной стороны, наблюдается усложнение структуры назывныхединиц и появление большого количества двух — и трехкомпонентных названий, сдругой стороны, активизируется способ онимизации и к процессу номинациипривлекается чрезвычайно разнообразный круг лексики. В рукописях 1932-1933гг. нарядус фонетически мотивированными антропонимами автором активно используются онимы,мотивированные семантически: Благовест, Безродный, Босой, Лиходеев, Покинутый,Сверчков. Информационно-стилистический план подобного имени позволялхарактеризовать носителя номинации, указывая на его коммуникативно-значимыйпризнак. В текстах 1934-1937гг. спектр прозвищных имен сужается, появляетсясимволико-обобщающая знаковость онима. [17,117-125]
Особенностьюименослова рукописей 1930-1934гг. является значительное уменьшение фамилий,используемых автором при назывании персонажей. Если в редакции 1928 годафамилии составляли 60% от общего числа антропонимов, то в тексте, датируемом1932-1933 годом, — лишь 39%. Многокомпонентные онимические модели становятсямаркёрами возрастной и национальной характеристики носителя имени, речевойкультуры среды, в которой он живет. Они позволяли приблизиться к образуперсонажа, полнее очерчивали его, делали ярким, ощутимым: Неприменова ДоротеяСавишна, Циганкин Михаил Яковлевич, Гречкина Аннушка, Близнецов ГригорийМаксимович. [28,100-291]
В текстахчетвертой и пятой редакции (1934-1937гг.) намеченная в предыдущих вариантахтенденция усложнения структуры антропонимов получает дальнейшее развитие. Однакона этом этапе автора привлекает не столько структура именования, сколько егосмысловая нагрузка, задающая определённое направление ассоциациям в сознанииреципиента. Образ персонажа формируется на основе семантической значимости всейсуммы компонентов онимической формулы: Ида Геркулановна Косовская, МстиславЛавровский, Савва Потапович Бурдасов (> бурдить — шалить, проказить),Тимофей Перелыгин (> перелыгать, перевирать), Степан Богданович Лиходеев.
В позднихвариантах романа «Мастер и Маргарита» наблюдается снижение числамногокомпонентных назывных моделей, преобладающей номинацией становится фамилия.Активизируется использование различных форм личных имен (Груня, Дашка,Иванушка, Наташа, Проша). [18,14-22] Значительно увеличивается числонейтральных именований, однако образная номинация по-прежнему занимает в «московском»мире романа главенствующие позиции. Активность подобных имен объясняетсяхарактером повествования, темой и жанровыми характеристиками текста.
Автор долгообдумывал имена будущих персонажей, чутко реагируя при выборе на звуковой исмысловой потенциал антропонима. Эффективность назывного знака определялась егоспособностью установить контакт между именем и его носителем, степеньюсоответствия его значения существенным признакам именуемого. [21,76-77]
Проблемаотбора имен была часто связана с проблемой значимости героя. Чтобы познать егосущность, Булгаков прибегает к разным приемам имянаречения. Он выстраиваетонимы в ряды и цепочки, которые отражают разные грани характера персонажа. Поискмаксимально точного именования осуществляется путем сравнения найденного онимас исключенным из текста обозначением: Нутон — " Картон — " Благовест- " Варенуха; Суковский — " Робинский — " Близнецов — " Библейский- " Римский; Тёшкин — " Пешкин — " Палашов — " Попов — " Безродный — " Покинутый — " Понырёв. Первоначальный вариантимени может закрепиться, может подвергнуться некоторым модификациям: Бурдасов — > Бордасов — > Куролесов; Лаврович — > Лавровский — > Лаврович; Гаугоголь- " Чембукчи — " Чапчачи — " Чембакчи — " Альберт — " Покобатько;Фон Майзен — " Фон-Майзен — " Дон Майзен — " барон Майзен — >фон Майгель — " барон Майгель. Отказ от одних онимов и обращение к новымговорит об изменении авторского замысла, о создании иной концепциихудожественного образа. [54]
Исследованияантропонимического материала показали, что первоначально роман задумывался какпродолжение линии сатирического гротеска. Поэтому антропонимия первых редакцийбыла нацелена на изображение хаоса жизни, абсурдной действительности. Писательсклоняется к выбору соответствующих имен, отражающих различные степенидеформации реальности: Бержеракина, Варлаам Собакин, Трувер Рерюкович, КлавдияПарфёнов-на Гауголь. Однако в романе постепенно происходит философскаясимволизация сюжетов и человеческих типов, что перестраивает первоначальныйсюжет и требует новых реалий. Со сменой замысла, о чем свидетельствует фигуранового героя (мастера), в произведении появляется автобиографическая тема. Втекстах позднего периода, на наш взгляд, соединилось два сюжетно-тематическихнаправления творчества: сатирическое осмысление действительности иавтобиографическая тема. [15,18-23]
Стиль «исторического»повествования вырабатывался автором постепенно, равно как и придающий этимсценам единство внутренний антропонимикон. Поэтонимы первой редакции романазначительно отличались от онимов окончательного текста. В первоначальномварианте произведения автор использует известные в библеистике имена (Иисус,Иисус Назарет, Jesus Na-sarenus, Искариот, Варрава, Pontium Pilatum, Пилат),что объясняется особенностью развертывания «исторического» повествованияи степенью разработки темы, которая вначале не занимала в романе главенствующейпозиции.
Придальнейшем редактировании произведения автор модифицирует известные в мировойлитературе и библеистике номинации и вводит их в соответствующий контекст: ИудаИскариот — → Юда Искариот — → Иуда из Кариот — → Иуда изКериот → Иуда из Кериафа → Иуда из Кириафа; Варрава → ИисусВаррава — → Вар → Равван — → Варраван→ Вар-Равван; Пилат- → Pontium Pila-tum → Пилат Понтийский — → Пилат ПонтийскийВсадник Золотое Копьё; Иисус → Jesus Nasarenus → Иисус Назарет изЭн-Назира → Иисус Назарет из Эн-Сарида → Иисус Га-Ноцри →Иешуа Га-Ноцри. Благодаря знакомому звукокомплексу имя, возникшее в первуюочередь под воздействием культурного фактора, проступает в тексте ассоциативнои коннотативно нагруженным, что помогает адекватному восприятию персонажа. Модифицированныеноминации становятся показателем индивидуально-авторского понимания персонажа,поскольку представляют собой творческое переосмысление известного образа,исторических фактов и событий, в которых он проявляется в созданном писателемвоображаемом мире. Глубинный смысл романа, таким образом, постигается с помощьювербального стимула, который определяет направление читательского поиска. [4,13-22]
Анализистории создания именослова «демонической» темы показал, что большаячасть инфернонимов была сформирована на ранних этапах становления текста,однако в течение ряда лет автор экспериментировал со звуковой оболочкой ужесозданного поэтонима, призванной наряду с семантикой внутренней формы именивыполнять экспрессивную функцию: Фиел-ло/Фьелло/Азазелло; Фаланд/Воланд. [13,4-7]
В первыхвариантах текста герои, обозначенные известными дьявольскими именами,формировались в рамках традиционных представлений о персонажах инфернальногомира. [16,44-64] С усложнением образа усложняется структура и семантикапоэтонима. Писатель стремится модифицировать назывные единицы так, чтобы они,сохраняя связь с известным в мировой литературе персонажем, воспринимались какнечто новое: Азазелло — → Велиар→" Антес-Вельяр Вельярович →Theodor Voland → Фаланд → Воланд; Бонифаций → Фиелло →Фьелло → Азазелло. Созданные имена, с одной стороны, дают возможностьпровести аналогии с их литературными и мифологическими прообразами, а с другой- позволяют воспринимать носителей имен, как обновленный тип персонажа. Инфернонимыблагодаря подтекстовой известности приобретают иной смысловой ракурс, открываютновые ассоциативные каналы, воздействующие на процесс восприятия текста. [54]
Такимобразом, тексты ранних редакций дают представление о путях осмысления,особенностях употребления и производства онимов писателем. Антропонимыосновного текста и их варианты, функционирующие в разных редакциях, позволяют установить,как отражалась в назывном знаке творческая деятельность именующего, становлениеего номинативного опыта. [52, 93-106]3.3 Происхождение имен героев в романе Булгакова
В даннойглаве будем рассматривать происхождение некоторых имен. Опираемся на имеющуюсяв научной литературе информацию по данному вопросу.
Азазелло
Азазелло — персонажромана «Мастер и Маргарита», член свиты Воланда, «демонбезводной пустыни, демон-убийца».
Имя Азазеллообразовано Булгаковым от ветхозаветного имени Азазел (или Азазель). Так зовутотрицательного культурного героя ветхозаветного апокрифа — книги Еноха, падшегоангела, который научил людей изготовлять оружие и украшения. Благодаря Азазелуженщины освоили «блудливое искусство» раскрашивать лицо. Поэтомуименно Азазелло передает Маргарите крем, волшебным образом меняющий еевнешность.
В книге И.Я.Порфирьева «Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях»(1872), известной, скорее всего, автору «Мастера и Маргариты», отмечалось,в частности, что Азазел «научил людей делать мечи, шпаги, ножи, щиты,брони, зеркала, браслеты и разные украшения; научил расписывать брови,употреблять драгоценные камни и всякого рода украшения, так что земляразвратилась».
Абадонна
Абадонна — персонажромана «Мастер и Маргарита», демон войны.
В переводе севрейского — «гибель, истребление; царство смерти; губитель»; в НовомЗавете представляется особым духовным существом как ангел бездны; «имя емупо — еврейски Авадон, а по — гречески Аполлион» [36,11]
Своим именемон, очевидно, обязан повести писателя и историка Н.А. Полевого (1896-1946)«Абадонна» и особенно стихотворению поэта Василия Жуковского (1783-1852)«Аббадона» (1815), представляющему собой вольный перевод эпилогапоэмы немецкого романтика Фридриха Готлиба Клопштока (1724-1803) «Мессиада»(1751-1773).
Геройстихотворения Жуковского — ветхозаветный падший ангел, возглавивший восстаниеангелов против Бога и в наказание сброшенный на землю. Аббадона, обреченный набессмертие, напрасно ищет гибели: «Вдруг налетела на солнце заблудшая вбездне планета; час ей настал разрушенья… она уж дымилась и рдела… К нейполетел Аббадона, разрушиться вкупе надеясь… Дымом она разлетелась, но, ах!.. непогиб Аббадона!»
АлександрРюхин
АлександрРюхин — персонаж романа «Мастер и Маргарита», поэт, член МАССОЛИТа. ПрототипомА.Р. послужил поэт Владимир Маяковский (1893 — 1930). С ним Булгаков нередкоиграл в бильярд. Об этом сохранились воспоминания друга Булгакова, драматурга С.А.Ермолинского (1900 — 1984): «Если в бильярдной находился в это времяМаяковский и Булгаков направлялся туда, за ними устремлялись любопытные. Ещё бы- Булгаков и Маяковский! Того гляди разразится скандал.
Игралисосредоточенно и деловито, каждый старался блеснуть ударом. Маяковский,насколько помню, играл лучше.
От двухбортов в середину, — говорил Булгаков.
Промах.
Бывает, — сочувствовалМаяковский, похаживая вокруг стола и выбираю удобную позицию. — Разбогатеетеокончательно на своих тётях манях и дядях ванях, выстроите загородный дом, иогромный собственный бильярд. Непременно навещу и потренирую.
Благодарствую.Какой уж там дом!
А почему бы?
О, ВладимирВладимирович, но и вам клопомор не поможет, смею уверить. Загородный дом ссобственным бильярдом выстроит на наших с вами костях ваш Присыпкин.
Маяковскийвыкатил лошадиный глаз и, зажав папиросу в углу рта, мотнул головой:
Абсолютносогласен.
Независимоот результата игры прощались дружески. И все расходились разочарованные».
АлоизийМогарыч
АлоизийМогарыч — персонаж романа «Мастер и Маргарита», журналист, написавшийдонос на Мастера и поселившийся впоследствии в его подвальчике в одном изарбатских переулков.
ОбразАлоизия рифмуется с образом Иуды в ершалаимских главах романа. Сочетаниелатинского имени с русским вульгаризмом «могарыч» (выпивка послезаключения сделки; «могарычить» — «промышлять срывом могарычей; бездельничать»)- частый булгаковский прием, создающий комический эффект. [36, 19]
Прототипом А.М.послужил друг Булгакова, драматург Сергей Александрович Ермолинский (1900-1984).В 1929 г. Ермолинский познакомился с Марией Артемьевной Чимишкиан (1904 г. рождения),дружившей в то время с Булгаковым и его второй женой Л.Е. Белозерской. Черезнекоторое время молодые люди вступили в законный брак и сняли комнату в доме №9по Мансуровскому переулку, принадлежавшем семье театральногохудожника-макетчика Сергея Сергеевича Топленинова, одного из прототипов Мастера.Этот деревянный домик стал прообразом жилища Мастера и Маргариты.
Аннушка
Чума — Аннушка, разлившая подсолнечное масло и тем самым косвенная виновница гибелиБерлиоза. Излюбленное Булгаковым женское имя для персонажей из городскогомещанства, кроме того, не последнюю роль в его выборе сыграло, вероятно, и то,что курсировавший по Бульварному кольцу трамвай «А» называли «Аннушкой».[36,29-30]
АркадийАполлонович Семплеяров
АркадийАполлонович Семплеяров — персонаж романа «Мастер и Маргарита», председатель«акустической комиссии московских театров».
Фамилиягероя в переводе с французского — «простой», «заурядный»,«глупый».
Фамилия«Семплеяров» произведена от фамилии хорошего знакомого Булгакова,композитора и дирижера Александра Афанасьевича Спендиарова (1871 — 1928). Втораяжена писателя Л.Е. Белозерская вспоминает о знакомстве со Спендиаровым и егосемейством в начале 1927 г. и приводит дневниковый рассказ его дочери Марины (1903- 1984): «Мы с папой были у Булгаковых. Любовь Евгеньевна спросилазаранее, какое любимое папино блюдо. Я сказала: „Рябчики с краснойкапустой“. С утра я искала папу, чтобы сообщить ему адрес Булгаковых… Помнюего голос в телефоне: „Это ты, Марюшка? Ну, что ты? Ну, говори адрес… Хорошо,я приду, детка“. Когда я пришла, Михаил Афанасьевич, Любовь Евгеньевна ипапа сидели вокруг стола. Папа сидел спиной к свету на фоне рождественской елки.Меня поразило то, что он такой грустный, поникший. Он весь в себе был, в своихмрачных мыслях и, не выходя из своего мрачного в то время мирка, говорил, глядяв тарелку, о накопившихся у него неприятностях. Потом, как-то неожиданно длянас всех, перешел на восхваление Армении. Чувствовалось, что в сутолочнойМоскве он соскучился по ней».
АрчибальдАрчибальдович
АрчибальдАрчибальдович — персонаж романа «Мастер и Маргарита», директорресторана Дома Грибоедова.
Прототипом А.А.послужил Яков Данилович Розенталь (1893-1966) (по прозвищу «Борода»),в 1925-1931 гг. — директор ресторанов Дома Герцена (в романе спародирован какДом Грибоедова), Дома Союза писателей (ул. Воровского, 56) и Дома печати (Суворовскийбульвар,
8).
О прототипеА.А. сохранились колоритные воспоминания создателя Клуба театральных работниковБ.М. Филиппова: «Ресторан клуба ТР возглавлялся энтузиастом заведения,любимцем всех муз Я.Д. Розенталем, прозванным актерами Бородой: обильнаярастительность, окаймлявшая его восточное лицо, вполне оправдывала это. По воспоминаниямдрузей и знакомых легендарного бессменного директора, проработавшего десять летв ресторане до самой войны, он имел внушительный рост, представительнуювнешность, густую черную ассирийскую, конусом, большую, по грудь, бороду».
Афраний
Афраний — персонажромана «Мастер и Маргарита», начальник тайной стражи, непосредственноподчиняющийся прокуратору Иудеи Понтию Пилату.
Прототипом А.послужил Афраний Бурр, о котором подробно рассказывается в книге французскогоисторика религий Э. Ренана (1823-1892) «Антихрист». Выписки из этойкниги сохранились в архиве Булгакова. Ренан писал о «благородном» АфранийБурре, занимавшем пост префекта претория в Риме (это должностное лицоисполняло, в числе прочих, и полицейские функции) и умершем в 62 г. Он, пословам историка, «должен был искупить смертью, полной печали, своепреступное желание сделать доброе дело, считаясь в то же время со злом».
Банга
По мнению Л.Е.Белозерской, кличка собаки Пилата образована из ее имени: Любовь — Люба — Любан- Любанга — Банга (Л.Е. Белозерская — Булгакова. Воспоминания… М., 1989, с.161).Окончание клички может сбить читателя с толку и неправильно указать на полсобаки. Однако в одном из мест романа о Банге говорится «он», а ближек финалу он назван «остроухим псом». [36,54]
Барон Майгель
БаронМайгель — персонаж романа «Мастер и Маргарита», имеет нескольколитературных и, по меньшей мере, одного реального прототипа из числабулгаковских современников.
Этотреальный прототип — бывший барон Борис Сергеевич Штейгер, уроженец Киева, в 20-еи 30-е годы работавший в Москве в качестве уполномоченного Коллегии НаркомпросаРСФСР по внешним сношениям. Одновременно Штейгер являлся штатным сотрудникомОГПУ-НКВД. Он следил за входившими в контакт с иностранцами советскимигражданами и стремился получить от иностранных дипломатов сведения,интересовавшие советские органы безопасности.
Бегемот
Бегемот — персонажромана «Мастер и Маргарита», кот-оборотень и любимый шут Воланда.
Имя Бегемотвзято из апокрифической ветхозаветной книги Еноха. В исследовании И.Я. Порфирьева«Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях» (1872), повсей вероятности, знакомом Булгакову, упоминалось морское чудовище Бегемот,вместе с женским — Левиафаном — обитающее в невидимой пустыне «на востокеот сада, где жили избранные и праведные».
Сведения оБегемоте автор «Мастера и Маргариты» почерпнул также из книги М.А. Орлова«История сношений человека с дьяволом» (1904), выписки из которойсохранились в булгаковском архиве. Там, в частности, описывалось дело игуменьиЛуденского монастыря во Франции Анны Дезанж, жившей в XVII в. и одержимой«семью дьяволами: Асмодеем, Амоном, Грезилем, Левиафаном, Бегемотом,Баламом и Изакароном», причем «пятый бес был Бегемот, происходившийиз чина Престолов. Пребывание его было во чреве игуменьи, а в знак своеговыхода из нее, он должен был подбросить ее на аршин вверх. Этот бес изображалсяв виде чудовища со слоновой головой, с хоботом и клыками. Руки у него быличеловеческого фасона, а громаднейший живот, коротенький хвостик и толстыезадние лапы, как у бегемота, напоминали о носимом им имени».
В сцене игрыв шахматы Воланд восклицает, обращаясь к коту Бегемоту: «Долго будетпродолжаться этот балаган под кроватью? Вылезай, окаянный Ганс!»
Ганс — снемецкого «гусь, дура»; здесь — «дурак, или дурачок». Придворах царствующих особ или просто знатных лиц часто существовали официальныедолжности шутов. Таким образом, обращаясь так к Бегемоту, Воланд простоназывает кота по его штатной должности придворного шута сатаны. [36,60]
Варенуха ИванСавельевич
ИванСавельевич Варенуха, администратор театра Варьете, превратившийся в вампирапосле поцелуя Геллы.
Слово «варенуха»означает «пьяный напиток из навара водки и меду на ягодах и пряностях»,«взваренец», «душепарка». Сочетание смешной фамилии ипростецкого характера этого персонажа со страшной ролью «вампира — наводчика»придает фарсовый характер «истории», в которую случайно попалнедалекий администратор. Фарс усилен сравнением Варенухи с Купидоном,вылетающим в окно из кабинета финдиректора. [36,72]
Вар-равван
Имяотпущенного Каифой разбойника в форме «Варавва» (арамейск. «сынотца») названо во все6х канонических Евангелиях; у Фаррара это имятранслитерируется двояко: «Вар — Авва» и «Вар-равван»; последнеенаписание, ошибочное, использует Булгаков. [36,73]
Воланд
Воланд — персонажромана «Мастер и Маргарита», возглавляющий мир потусторонних сил. Воланд- это дьявол, сатана, «князь тьмы», «дух зла и повелитель теней»(все эти определения встречаются в тексте романа).
Воланд вомногом ориентирован на Мефистофеля «Фауста» (1808-1832) ИоганнаВольфганга Гёте (1749-1832), в том числе и на оперного, из оперы Шарля Гуно (1818-1893)«Фауст» (1859).
Само имяВоланд взято из поэмы Гёте, где оно упоминается лишь однажды и в русскихпереводах обычно опускается. Так называет себя Мефистофель в сценеВальпургиевой ночи, требуя от нечисти дать дорогу: «Дворянин Воланд идет!».В прозаическом переводе А. Соколовского (1902), с текстом которого Булгаков былзнаком, это место дается так:
«Meфистофель.Вон куда тебя унесло! Вижу, что мне надо пустить в дело мои хозяйские права. Эй,вы! Место! Идет господин Воланд!»
Вкомментарии переводчик следующим образом разъяснил немецкую фразу «JunkerVoland kommt»: «Юнкер значит знатная особа (дворянин), а Воланд былоодно из имен черта. Основное слово „Faland“ (что значило обманщик,лукавый) употреблялось уже старинными писателями в смысле черта».
Булгаковиспользовал и это последнее имя: после сеанса черной магии служащие ТеатраВарьете пытаются вспомнить имя мага: " — Во… Кажись, Воланд. А можетбыть, и не Воланд? Может быть, Фаланд". [20,48]
В редакции1929-1930 гг. имя Воланд воспроизводилось полностью латиницей на его визитнойкарточке: «D-r Theodor Voland». В окончательном тексте Булгаков отлатиницы отказался: Иван Бездомный на Патриарших запоминает только начальнуюбукву фамилии — W («дубль-ве»).
Такая заменаоригинального V («фау») неслучайна. Немецкое «Voland» произноситсякак Фоланд, а по-русски начальное «эф» в таком сочетании создаеткомический эффект, да и выговаривается с трудом. Мало подходил бы здесь инемецкий «Faland». С русским произношением — Фаланд — дело обстоялолучше, но возникала неуместная ассоциация со словом «фал» (имобозначается веревка, которой поднимают на судах паруса и реи) и некоторыми егожаргонными производными. К тому же Фаланд в поэме Гёте не встречался, аБулгакову хотелось именно с «Фаустом» связать своего сатану, пустьдаже нареченного именем, не слишком известным русской публике. Редкое имя нужнобыло для того, чтобы не искушенный в Демонологии рядовой читатель не сразу быдогадался, кто такой Воланд.
Третья женаписателя Е.С. Булгакова запечатлела в дневнике чтение начальных глав последнейредакции «Мастера и Маргариты» 27 апреля 1939 г.: «Вчера у насФайко — оба (драматург Александр Михайлович Файко (1893-1978) с женой), Марков(завлит МХАТа) и Виленкин (Виталий Яковлевич Виленкин (1910/11 г. рождения),коллега Павла Александровича Маркова (1897-1980) по литературной части МХАТа). Мишачитал „Мастера и Маргариту“ — с начала. Впечатление громадное. Тут женастойчиво попросили назначить день продолжения. Миша спросил после чтения — акто такой Воланд? Виленкин сказал, что догадался, но ни за что не скажет. Япредложила ему написать, я тоже напишу, и мы обменяемся записками. Сделали. Оннаписал: сатана, я — дьявол. После этого Файко захотел также сыграть. И написална своей записке: я не знаю. Но я попалась на удочку и написала ему — сатана».
Булгаков,несомненно, экспериментом был вполне удовлетворен. Даже такой квалифицированныйслушатель как А.М. Файко Воланда сразу не разгадал. Следовательно, загадкапоявившегося на Патриарших прудах иностранного профессора с самого начала будетдержать в напряжении большинство читателей «Мастера и Маргариты». Вранних редакциях Булгаков пробовал для будущего Воланда имена Азазелло и Велиар.
Литературнаяродословная Воланда, использованная Булгаковым, чрезвычайно многогранна. Дьяволв «Мастере и Маргарите» имеет очевидное портретное сходство сЭдуардом Эдуардовичем фон-Мандро — инфернальным персонажем романа А. Белого«Московский чудак» (1925), подаренного Булгакову автором. Поопределению, данному А. Белым в предисловии к роману «Маски» (1933) изтой же эпопеи «Москва», что и «Московский чудак», Мандро — этосочетание «своего рода маркиза де-Сада и Калиостро XX века». Впредисловии же к «Московскому чудаку» автор утверждал, что «влице Мандро изживает себя тема „Железной пяты“ (знаменитого романаДжека Лондона (Джона Гриффита) (1876-1916), появившегося в 1908 г) (поработителейчеловечества) ». Белый инфернальность своего персонажа всячески маскирует,так и оставляя читателя в неведении, сатана ли Мандро. [55]
Гелла
Гелла — персонажромана «Мастер и Маргарита».
Г. являетсячленом свиты Воланда, женщиной-вампиром.
Имя «Гелла»Булгаков почерпнул из статьи «Чародейство» Энциклопедического словаряБрокгауза и Эфрона, где отмечалось, что на Лесбосе этим именем называлибезвременно погибших девушек, после смерти ставших вампирами.
ЖоржБенгальский
ЖоржБенгальский — персонаж романа «Мастер и Маргарита», конферансьеТеатра Варьете.
ФамилияБенгальский — распространенный сценический псевдоним. Не исключено, чтоБулгаков ориентировался на одного из эпизодических персонажей романа ФедораСологуба (Тетерникова) (1863-1927) «Мелкий бес» (1905) — драматическогоартиста Бенгальского.
Непосредственнымпрототипом Ж.Б. послужил один из конферансье, выступавших в Московскоммюзик-холле (с которого списан во многом Театр Варьете) Георгий (или Жорж) Раздольский.
Однако у Ж.Б.был и другой прототип, очень хорошо известный Булгакову. Это — один из двухруководителей МХАТа Владимир Иванович Немирович-Данченко (1858-1943), в «Театральномромане» запечатленный в образе одного из двух директоров НезависимогоТеатра — Аристархе Платоновиче, который почти безвылазно находился за границей.Булгаков Немировича-Данченко не любил и не скрывал этого, в частности, вписьмах к третьей своей жене Е.С. Булгаковой, чья сестра Ольга СергеевнаБокшанская (1891-1948) была секретарем Владимира Ивановича.
ИванБездомный
ИванБездомный (он же — Иван Николаевич Понырев) — персонаж романа «Мастер иМаргарита», поэт, становящийся в эпилоге профессором Института истории ифилософии.
В раннихредакциях: Антоша Безродный, Иванушка Попов, Иванушка Безродный и т.д.,псевдоним, типичный для эпохи, образованный по популярному идеологическомушаблону: Максим Горький, Демьян Бедный, Михаил Голодный и т.п.
Одним изпрототипов И.Б. был поэт Александр Ильич Безыменский (1898-1973), чейпсевдоним, ставший фамилией, спародирован в псевдониме Бездомный. В редакции«Мастера и Маргариты» 1929 г. упоминался памятник «знаменитомупоэту Александру Ивановичу Житомирскому, отравившемуся в 1933-м году осетриной»,причем памятник располагался напротив Дома Грибоедова. Учитывая, чтоБезыменский был родом из Житомира, намек здесь был еще прозрачнее, чем вокончательном тексте, где комсомольский поэт остался связан лишь с образом И.Б.
ИешуаГа-Ноцри
ИешуаГа-Ноцри — персонаж романа «Мастер и Маргарита», восходящий к ИисусуХристу из Евангелий.
Имя «ИешуаГа-Ноцри» Булгаков встретил в пьесе Сергея Чевкина «Иешуа Ганоцри. Беспристрастноеоткрытие истины» (1922), а затем проверил его по трудам историков. Вбулгаковском архиве сохранились выписки из книги немецкого философа АртураДревса (1865-1935) «Миф о Христе», переведенной на русский в 1924 г.,где утверждалось, что по-древнееврейски слово «нацар», или «нацер»,означает «отрасль » или «ветвь», а «Иешуа» или«Иошуа» — «помощь Ягве» или «помощь божию».
Правда, вдругой своей работе, «Отрицание историчности Иисуса в прошлом и настоящем»,появившейся на русском в 1930 г. Древе отдавал предпочтение иной этимологиислова «нацер» (еще один вариант — «ноцер») — «страж»,«пастух», присоединяясь к мнению британского историка библии УильямаСмита (1846-1894) о том, что еще до нашей эры среди евреев существовала сектаназореев, или назарян, почитавших культового бога Иисуса (Иошуа, Иешуа) «га-ноцри»,т.е. «Иисуса-хранителя».
В архивеписателя сохранились и выписки из книги английского историка и богословаепископа Фридерика В. Фаррара «Жизнь Иисуса Христа» (1873). ЕслиДреве и другие историки мифологической школы стремились доказать, что прозвищеИисуса Назарей (Га-Ноцри) не носит географического характера и никак не связанос городом Назаретом, который, по их мнению, еще не существовал в евангельскиевремена, то Фаррар, один из наиболее видных адептов исторической школы (см.: Христианство),отстаивал традиционную этимологию.
Большойинтерес вызвал вопрос: как же правильно произносится имя Иешуа? В фильме В. Борткоотчетливо звучит: «Иешуа Га -Нозри», а в произведении М.А. Булгаковавидим «Иешуа Га — Ноцри».
Исследователиромана Булгакова немало внимания уделяют разбору аспектов, касающихся какевангельских мотивов, так и личности Иисуса Христа. Приводятся самыеразноречивые сведения из различных источников, якобы свидетельствующие оботходе Булгакова от евангельских традиций; однако к каким-либо результатам,хоть как-то приближающим к раскрытию булгаковского замысла, это не приводит.д.аи не может привести — оказывается, с точки зрения соответствия деталей фабулы«ершалаимских» глав литературным источникам, авторский вымысел вданном случае практически отсутствует.
Начать хотябы с имени центрального персонажа «ершалаимских» глав. Александр Меньназвал Христа Иисусом Назарянином, Булгаков — непривычным для славянского ухаименем Иешуа Га-Ноцри.В.Я. Лакшин, например, так откомментировал булгаковскийвыбор: «Само неблагозвучие плебейского имени героя — Иешуа Га-Ноцри, стольприземленного и „обмирщенного“ в сравнении с торжественно-церковным — Иисус, как бы призвано подтвердить подлинность рассказа Булгакова и егонезависимость от евангельской традиции». Однако это не совсем так; из всехисследователей, занимавшихся этим вопросом, ближе всех к истине подошел С.А. Ермолинский,утверждавший, что имя Христа Булгаков взял из Талмуда: «Думаю, имя Иешуатоже возникло оттуда — Иешуа Га-Ноцри (»изгой" из Назареи, кажется,так) ".
Действительно,имя «Иешуа» — подлинное имя Христа в арамейском языке; именно такДева Мария назвала своего Cына. Только означает оно на родном языке Спасителяне «изгой», а «мессия», «спаситель». «Иисус»- версия этого имени в греческом языке, на котором писались Евангелия, и вкотором отсутствует звук, соответствующий русскому «ш», арамейскому ина языке иврит — «шин». Так что ничего «неблагозвучного иплебейского» в этом историческом имени нет. Что же касается второго имени- «Га-Ноцри», то оно действительно появилось в Талмуде, в т. н.«антилегенде о Христе», причем в нескольких написаниях — «Ноцри»,«Нозери», «Носри». Неожиданным оказалось то, что слово«ноцри» настолько распространено в иврите, что включается даже всамые маленькие по объему словари; более того, оно имеет непосредственноеотношение не только к автору данной работы, но и к большинству ее потенциальныхчитателей, поскольку означает… «христианин». «Га» — определенныйартикль в иврите.
Относительноэтимологии самого слова «ноцри» существует два мнения. Многие, в томчисле и Г.А. Лесскис, считают, что оно происходит от названия города Назарет вГалилее, где якобы родился Христос. Но все дело в том, что, скорее всего,самого города с таким названием в новозаветные времена еще не существовало, начто указывают историки христианства. Некоторые из них, в частности, А. Донини,весьма убедительно доказывают, что имя Га Ноцри происходит от названия сектыназореев, а не города Назарет: «Ни имя Назорей, ни прозвание Назореянин нив коей мере не могут быть связаны с названием города Назарет, который к тому жене упоминается ни у одного автора. Прозвище, которое дали Иисусу — Назорей илиНазореянин, означает попросту „чистый“, „святой“ или даже»отпрыск" — так назывались различные персонажи Библии. Лингвистическаясвязь между словами «Назореянин» и «Назарет» на семитскойземле невозможна".
Такой жевывод следует из анализа текста Евангелия от Иоанна, где, наряду с упоминаниемо городе Назарете, о Христе говорится как о Назорее; из сопоставления текстовсоответствующих стихов видно, что имя «Га Ноцри» происходит от слова«назорей», а не «Назарет» (и тем более не «Назарея»,что является произвольным искажением).
О том, чтословом «назорей» называли живших в пустынных местах иудеев-сектантов,не стригших волосы, не употреблявших вина и питавшихся акридами, написанонемало. И, поскольку в булгаковедении принято ссылаться на труды Ф. Фаррара,можно привести примеры и оттуда: «Талмудисты называют Иисуса постоянноГа-Нозери; [...] палестинские христиане в это самое время известны были подназванием Нузара (в единственном числе Нузрани) ». А вот место, где Фаррарговорит не о Христе, а об Иоанне Крестителе: «С ранних лет в молодомназорее оказалось стремление к одинокой жизни». И найденные в 1952 году вИзраиле знаменитые рукописи Кумранских пещер содержат относящееся к 1 веку до н.э.упоминания о секте назореев.
В отношенииварианта написания имени «Га-Нозери» наш отечественный ученый, докторфилософских наук А.М. Каримский в своем комментарии к книге Д.Ф. Штрауса «ЖизньИисуса» несколько уточнил данные Фаррара и поставил в этом вопросепоследнюю точку. При этом завершение этого места настолько интересно дляданного случая, что просто невозможно не процитировать его:
«Назореи(от древнеевр. „назар“ — отказываться, воздерживаться) — в ДревнейИудее аскеты-проповедники, дававшие обет воздержания от вина и стрижки волос. Впоследствииназорейство сблизилось с движением ессеев и, возможно, оказало некотороевлияние на христианский аскетизм. В ранней христианской литературе термин»назорей" без достаточного основания стал рассматриваться какобозначение жителя Назарета, назарянина. Уже в евангелиях и «Деяниях апостолов»он прилагается к Иисусу Христу (*). В этом смысл надписи на таблице, которую,согласно Иоанну, Понтий Пилат повелел прикрепить на распятии: «ИисусНазорей, Царь Иудейский». У синоптиков слово «Назорей» опущено,поэтому в художественных образах распятия обнаруживается расхождение: фигурируетлибо, в соответствии с Лукой, трехъязычная — на греческом, латинском иеврейском — надпись «Сей есть Царь Иудейский», либо латинскаяаббревиатура «INRI», означающая Jesus Nazareus Rex Judaeorum иисходящая из свидетельства Иоанна".
(*) Здесьследует принять во внимание одну фонетическую неточность. Слово «назореи»правильнее произносить «ноцрим» (так в Талмуде именуется Христос иего последователи). Расхождение связано с тем, что еврейская буква «цаде»не имела греческого аналога и передавалась через «с» или «з»(Робертсон А. Происхождение христианства.М., 1959, с.110). Кстати, М.А. Булгаковбыл более точен, дав в романе «Мастер и Маргарита» Иисусу Назарянинуимя Иешуа Га-Ноцри".
Кроме того,Иисус у Иоанна — вовсе не сын девственницы, как у Матфея или Луки. Он названсыном Иосифа из Назарета [27, 45], о его матери и братьях Иоанну тоже былоизвестно.
Многочисленныедогадки строятся и по поводу такого отрывка из диалога Иешуа с Пилатом: " — Откуда ты родом? — Из города Гамалы". Поскольку само существованиеНазарета в 1 веке н.э. вызывает сомнения, Булгаков употребил названиерасположенного поблизости города, о котором упоминает, в частности, Ф. Фаррар:«Мятеж, под предводительством Иуды из Гамалы (в Галилее) и фарисея Саддокаохватил всю страну, подвергши ее истреблению меча и огня». Далее Фаррарпишет о Христе: «Он говорил наречием родной Ему Гамалы, близкой отНазарета и принимавшейся за Сирийские Афины».
Какустановлено киевским исследователем М.С. Петровским, все присутствующие вромане исторические реалии евангельского периода были взяты Булгаковым изкомментария к вышедшей до революции отдельным изданием знаменитой пьесы «Царьиудейский», написанной членом царской семьи Великим Князем КонстантиномРомановым.
Иосиф Каифа
Иосиф Каифа- персонаж романа «Мастер и Маргарита», иудейский первосвященник,президент Синедриона.
Образ И.К. восходитк упоминаемому Евангелиями председателю суда над Иисусом Христом, чье имяпо-русски транскрибируется то как Иосиф Каиафа, то как Иосиф Каифа. Первыйвариант принят в синодальном переводе и встречается в ранних редакцияхбулгаковского романа.
УгрозаПонтия Пилата И.К. имеет своим источником работу французского историка ЭрнестаРенана (1823-1892) «Антихрист» (1866), где рассказывается о взятии иразрушении Иерусалима войсками будущего римского императора Тита (39-81) в 70 г.В архиве Булгакова сохранилась выписка из этой книги с перечислением легионов,участвовавших в осаде и штурме города. Ренан писал, что «с Титом быличетыре легиона: 5-й Macedonica, 10-й Fretensis, 12-й Fulminata, 15-йApollinaris, не считая многочисленных вспомогательных войск, доставленных егосирийскими союзниками, и множества арабов, явившихся ради грабежа».
Иуда изКариафа
Иуда изКириафа — персонаж романа «Мастер и Маргарита», восходящий к ИудеИскариоту Евангелий, предавшему за тридцать сребреников Иисуса Христа.
Булгаковпревратил Иуду Искариота в Иуду из Кириафа, следуя принципу транскрипцииевангельских имен, примененному в пьесе Сергея Чевкина «Иешуа Ганоцри. Беспристрастноеоткрытие истины» (1922) (см.: Христианство). У Чевкина был Иуда, сынСимона из Кериофа, а Булгаков сделал своего героя Иудой из Кириафа. В архивеписателя сохранилась выписка этого имени из книги английского историка епископаФредерика В. Фаррара «Жизнь Иисуса Христа» (1873).
Чевкин далвесьма нетрадиционную трактовку поведения Иуды, во многом предвосхитивпоследующее развитие этого образа в литературе и искусстве XX в., в частности,в известной рок-опере «Иисус Христос — суперзвезда» (1969) (либреттистТим Райе). Автор «Иешуа Ганоцри» подчеркивал: «История учит, чтоесли из какой-либо заговорщицкой организации один из членов ее уходит насторону врагов или просто покидает организацию, то здесь всегда или уязвленноесамолюбие, или разочарование в идеях, целях организации или личности вожака,или древняя борьба за самку, или все это вместе в различных комбинациях. Иногда,правда, примешивается, и корыстолюбие, но не как причина, а следствие». Впьесе Чевкина предательство Иуды вызывается сочетанием всех вышеназванныхпричин, причем одним из основных мотивов измены здесь выступает ревность Иуды кИешуа из-за сестры Лазаря Марии. [55]
Коровьев-Фагот
Коровьев-Фагот- персонаж романа «Мастер и Маргарита», старший из подчиненныхВоланду демонов, черт и рыцарь, представляющийся москвичам переводчиком припрофессоре-иностранце и бывшим регентом церковного хора.
В московскихглавах Коровьев, как и Бегемот, выступает в роли шута. Об этом говорит и егопрозвище Фагот. Помимо ассоциаций с музыкальным инструментом, поддержанныхобщим внешним видом Коровьева, выражение «dire des fagots» по-французски означает «говорить нелепости»,а слово «fagotin» — шут, по — итальянски — «неуклюжий человек». [36,216]
ФамилияКоровьев сконструирована по образцу фамилии персонажа повести АлексеяКонстантиновича Толстого (1817-1875) «Упырь» (1841) статскогосоветника Теляева, который оказывается рыцарем Амвросием и вампиром. Интересно,что Амвросием зовут одного из посетителей ресторана Дома Грибоедова,расхваливающего достоинства его кухни в самом начале романа. В финале же визитв этот ресторан Бегемота и Коровьева-Фагота заканчивается пожаром и гибельюДома Грибоедова, а в заключительной сцене последнего полета Коровьева-Фагота,как и Теляев у А.К. Толстого, превращается в рыцаря.
Коровьев-Фаготсвязан и с образами произведений Федора Михайловича Достоевского (1821-1881). Вэпилоге «Мастера и Маргариты» среди задержанных по сходству фамилий сКоровьевым-Фаготом названы «четыре Коровкина». Здесь сразувспоминается повесть «Село Степанчиково и его обитатели» (1859), гдефигурирует некто Коровкин. Дядя рассказчика полковник Ростанев считает этогогероя одним из близких себе людей. Полковник «вдруг заговорил, неизвестнопо какому поводу, о каком-то господине Коровкине, необыкновенном человеке,которого он встретил три дня назад где-то на большой дороге и которого ждалтеперь к себе в гости с крайним нетерпением». Для Ростанева Коровкин«уж такой человек; одно слово, человек науки! Я на него как на каменнуюгору надеюсь: побеждающий человек! Про семейное счастье как говорит!» Ивот перед гостями появляется давно ожидаемый Коровкин «не в трезвомсостоянии души-с». Костюм его, состоящий из изношенных и поврежденныхпредметов туалета, когда-то составлявших вполне приличную одежду, напоминаеткостюм Коровьева-Фагота.
ЛавровичМстислав
МстиславЛаврович, литератор, член редколлегии того журнала, где Мастер показывал свойроман, участник травли Мастера. Предполагают, что «в фамилии Лавровичаотозвалась дамилия драматурга Вишневского (лавр — вишня) ». [36,230]
Левий Матвей
Левий Матвей- персонаж романа «Мастер и Маргарита», бывший сборщик податей,единственный ученик Иешуа Га-Ноцри.
Л.М. восходитк евангелисту Матфею, которому традиция приписывает авторство «логий»- древнейших заметок о жизни Иисуса Христа, которые легли в основу трехЕвангелий: Матфея, Луки и Марка, называемых синоптическими.
Булгаков вромане как бы реконструирует процесс создания Л.М. этих «логий» — первичногоискажения истории Иешуа Га-Ноцри и Понтия Пилата, умноженного затем вканонических Евангелиях. Сам Иешуа подчеркивает, что Л.М. «невернозаписывает за мной». [55]
МадамПетракова
АнтонидаПорфирьевна Петракова, супруга известного беллетртста Петракова — Суховея,находившаяся вместе с мужем в Грибоедовском ресторане в день пожара. Одна изстилевых особенностей прозы Булгакова — давать проходным, эпизодическимперсонажам романа, которых можно было бы оставить вообще безымянными,колоритные, запоминающиеся имена, что усиливает колоритность даже беглогонаброска — портрета. [36,250]
МаргаритаНиколаевна
Маргарита Николаевна- персонаж романа «Мастер и Маргарита», возлюбленная Мастера.
Главнымпрототипом Маргариты послужила третья жена писателя Е.С. Булгакова. Через нееМаргарита связана с героиней пьесы начала 30-х годов «Адам и Ева» — ЕвойВойкевич. Е.С. Булгакова записала в своем дневнике 28 февраля 1938г.: «М.А.читал первый акт своей пьесы „Адам и Ева“, написанной в 1931-м году…В ней наш треугольник — М.А., Е.А. (второй муж Е.С. Булгаковой военачальник Е.А.Шиловский (1889-1952), я». Здесь Булгаков послужил прототипом академикаАлександра Ипполитовича Ефросимова, а Шиловский — мужа Евы инженера АдамаНиколаевича Красовского. Вероятно, поэтому и муж Маргариты сделан в романеинженером.
Влитературном плане Маргарита восходит к Маргарите «Фауста» (1808-1832)Иоганна Вольфганга Гёте (1749-1832). Некоторые детали образа Маргариты можнотакже найти в романе Эмилия Миндлина (1900-1980) «Возвращение доктораФауста» (1923) (см.: Мастер). Например, золотая подкова, которую даритМаргарите Воланд, очевидно, связана, с названием трактира «Золотая подкова»в этом произведении (здесь Фауст впервые встречает Маргариту).
Имя «Маргарита»в переводе с латинского означает «жемчужина».
Мастер
Мастер — персонажромана «Мастер и Маргарита», историк, сделавшийся писателем.
Мастер — вомногом автобиографический герой. Его возраст в момент действия романа («человекпримерно лет тридцати восьми» предстает в лечебнице перед Иваном Бездомным)- это в точности возраст Булгакова в мае 1929 г. (38 лет ему исполнилось 15-гочисла, через 10 дней после того, как Мастер и его возлюбленная покинули Москву).
Газетнаякампания против Мастера и его романа о Понтии Пилате напоминает газетнуюкампанию против Булгакова в связи с повестью «Роковые яйца», пьесами«Дни Турбиных», «Бег», «Зойкина квартира», «Багровыйостров» и романом «Белая гвардия». В булгаковском архивесохранились выписки из газеты «Рабочая Москва» от 15 ноября 1928 г.,где под заголовком «Ударим по булгаковщине!» излагались выступления вМосковском комитете партии на собрании коммунистов, работающих в сфереискусства, состоявшемся 13 ноября. Во вступительном слове председатель комитетапо делам искусств П.М. Керженцев (Лебедев) (1881-1940) обвинил тогдашнегопредседателя Главискусства в потворствовании Булгакову: «Тщетно пыталсятов. Свидерский сложить с себя вину за постановку „Бега“. Тщетноапеллировал он к решениям высших инстанций — они, мол, разрешали. Собраниеосталось при своем мнении, которое еще более укрепилось, когда тов. Свидерский,припертый к стенке, заявил:
Я лично стоюза постановку „Бега“, пусть в этой пьесе есть много нам чуждого — темлучше, можно будет дискутировать».
Имя героякак бы утеряно, остался только титул, или звание, присвоение которого поокончании его романа сопровождается своего рода коронацией — венчанием чернойшапочкой с буквой «М».
Отсутствиеимени у этого персонажа и замена его словом Мастер говорит о близости автора иего персонажа: свои ранние произведения Булгаков подписывал различнымипсевдонимами, в том числе «Эм», «М. Неизвестный», «Незнакомец»,«Маг».
Само слово«мастер» вместо имени появилось не сразу: первоначально геройименовался Поэт. Было и «рабочее» имя Фауст.
Слово «мастер»,удивительно емкое и многозначное, заключает в себе множество смыслов, и все онив какой-то мере приложимы к образу главного героя романа.
Первое исамое распространенное значение слова «мастер» — «человек,достигший высочайшего искусства на своем поприще». Величайших живописцевпрежних времен называют мастерами. Такое наименование герой Булгакова вполнезаслужил. [36,264]
МихаилАлександрович Берлиоз
МихаилАлександрович Берлиоз — персонаж романа «Мастер и Маргарита», председательМАССОЛИТа.
МАССОЛИТ,располагающийся в Доме Грибоедова, по аналогии с объединением МАСТКОМДРАМ (Мастерскаякоммунистической драматургии) можно расшифровать как Мастерская (или Мастера) социалистическойлитературы.
Организация,которую возглавляет М.А.Б., пародирует реально существовавшие в 20-е — начале30-х годов литературные и драматические союзы. Помимо МАСТКОМДРАМа, это РАПП (РоссийскаяАссоциация Пролетарских Писателей), МАПП (Московская Ассоциация ПролетарскихПисателей) и другие, ориентированные на поддержку постулатов коммунистическойидеологии в литературе и искусстве.
Некоторымичертами портрета М.А.Б. напоминает известного поэта, автора антирелигиозныхстихов, в том числе «Евангелия от Демьяна», Демьяна Бедного (ЕфимаАлексеевича Придворова) (1883-1945). Как и Бедный, М.А.Б. «был маленькогороста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а на хорошовыбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в черной роговойоправе». К портрету автора «Евангелия от Демьяна» здесьдобавлены роговые очки, а традиционная для Бедного шляпа пирожком из зимней посезону превращена в летнюю (хотя летние головные уборы обычно так не называют).
Роговые жеочки связывают М.А.Б. не только с подобным ему мнимым иностранцем в Торгсине (см.:«Мастер и Маргарита»), но и с еще одним реальным прототипом — председателемРАППа Леопольдом Леонидовичем Авербахом (1903-1939). Намек на эту фамилию взавуалированной форме, присутствует в эпизоде, когда Воланд угощает М.А.Б. ИИвана Бездомного именно тем сортом папирос, каковой желает Бездомный — «Нашеймаркой». В связи с этим возникает ассоциация со сценой в погребе Ауэрбахаиз «Фауста»
(1808-1832) великогонемецкого поэта Иоганна Вольфганга Гёте (1749-1832), где Мефистофель мгновеннопредоставляет посетителям тот сорт вина, который они желают. Здесь надо иметь ввиду практическое тождество фамилий Авербах и Ауэрбах.
НиканорИванович Босой
НиканорИванович Босой — персонаж романа «Мастер и Маргарита», председательжилищного товарищества дома 302-бис по Садовой, где расположена Нехорошаяквартира.
В раннейредакции романа Н.И.Б. звался Никодимом Григорьевичем Поротым, заставляявспомнить автора апокрифического Никодимова Евангелия, особенно подробноизлагавшего историю Понтия Пилата.
Н.И.Б. завершаетдлинный ряд управдомов-мошенников в булгаковском творчестве, начатый «барашковымпредседателем» в «Воспоминании… », Швондером в «Собачьемсердце» и Аллилуйей-Портупеей в «Зойкиной квартире» ипродолженный Буншей-Корецким в «Блаженстве» и «Иване Васильевиче».
Понтий Пилат
Понтий Пилат- римский прокуратор (наместник) Иудеи в конце 20-х — начале 30-х гг. н.э., прикотором был казнен Иисус Христос. Понтий Пилат — один из главных героев романа«Мастер и Маргарита».
На первыйвзгляд, Понтий Пилат у Булгакова — человек без биографии, но на самом деле всяона в скрытом виде присутствует в тексте. Ключом здесь является упоминаниебитвы при Идиставизо, где будущий прокуратор Иудеи командовал кавалерийскойтурмой и спас от гибели окруженного германцами великана Марка Крысобоя. Идиставизо(в переводе с древнегерманского — Долина Дев, как и упомянуто у Булгакова) — этодолина при р. Везер в Германии, где в 16 г. римский полководец Германик (15 до н.э.- 19 н. э), племянник императора Тиберия (43 или 42 до н.э. — 37 н. э), разбилвойско Арминия (Германа) (18 или 16 до н.э. — 19 или 21 н. э), предводителягерманского племени херусков (хеврусков).
Соков АндрейФокич
Соков АндрейФокич — персонаж романа «Мастер и маргарита», буфетчик Театра Варьете.
В устаСокова вложены бессмертные в России слова об «осетрине второй свежести».Летом 1995 г. нам довелось прочесть объявление в одном из московских киосков:«Пиво второй свежести».
Эпизод,когда Соков узнаёт от Воланда и его свиты о своей болезни и близкой смерти, ноотказывается от предложения потратить свои немалые сокровища, скопленные отнюдьне трудами праведными, а за счёт всё той же «осетрины второй свежести»,на радости жизни, явно навеян книгой английского историка епископа ФредерикаФаррара «Жизнь Иисуса Христа» (1873), хорошо известной Булгакову.
СтепанБогданович Лиходеев
СтепанБогданович Лиходеев — персонаж романа «Мастер и Маргарита», директорТеатра Варьете.
В редакции1929 г.С. Б.Л. именовался Гарусей Педулаевым и имел своим прототипомвладикавказского знакомого Булгакова кумыка Туаджина Пейзулаева, соавтора попьесе «Сыновья муллы», история работы над которой изложена в «Запискахна манжетах» и «Богеме».
Б. Соколовуказывает, что в ранних редакциях Степа Лиходеев именовался Гарасей Педулаевыми имел прототипом владикавказского знакомого Булгакова. Изменение наименованияэтого персонажа Булгакова, возможно, вызвано оксюморонным противопоставлениемфамилии Лиходеев и отчества Богданович, т.е. «данный богом». [36,242]
Стравинский
Стравинский- персонаж романа «Мастер и Маргарита», профессор, директорпсихиатрической клиники.
Одним изпрототипов С. из числа современников Булгакова послужил профессор ГригорийИванович Россолимо (1860-1928) — директор клиники 1-го МГУ, возглавлявшийлабораторию экспериментальной психологии при Неврологическом институте. Однакоу С. был и литературный прототип — доктор-психиатр Равино из рассказаАлександра Беляева (1884-1942) «Голова профессора Доуэля» (1925). Вероятно,фамилия Равино тоже произошла от Россолимо.
Относительнофамилии профессора, совпадающей с фамилией известного композитора ИгоряСтравинского, Б. Мягков делает любопытное предположение: «Сам образвымышленной лечебницы с ее настойчиво подчеркнутыми чудесами автоматизацииприобретает сказочно — фольклорную интонацию, связанную явно также с фамилией И.Стравинского, автора популярнейших в 20-е годы балетов на русскую тему: „Веснысвященной“, „Петрушки“, „Свадебки, “Жар-птицы». Тоесть эта клиника — своего рода избушка на курьих ножках, где окно изнебьющегося стекла, в которое тщетно пытается выпрыгнуть Бездомный (Иван — каксказочный Иванушка), и раздвигающиеся стены вместо дверей" (Б. Мягков. БулгаковскаяМосква. М., 1993). [36,384]
Тофана
ГостьяВоланда на Весеннем бале полуночия, итальянская отравительница с островаСицилия. Аква тофана — средневековый бесцветный и безвкусный яд, секреткоторого утерян.
Тузбубен
Собака — ищейка,которую использовали в расследовании событий в театре Варьете. Исследователиполагают, что в имени пса содержится намек на знаменитую ищейку Треф, которуюиспользовали для поимки Ленина в 1917 году. [36,399]
Фрида
Фрида — персонажромана «Мастер и Маргарита», участница Великого бала у сатаны.
Ф. проситМаргариту, чтобы та замолвила за нее слово перед князем тьмы и прекратила еепытку: вот уже тридцать лет Ф. кладут ночью на стол платок, которым она удавиласвоего младенца.
Вбулгаковском архиве сохранилась выписка из книги известного швейцарскогопсихиатра и общественного деятеля, одного из основоположников сексологииАвгуста (Огюста) Фореля (1848-1931) «Половой вопрос» (1908): «ФридаКеллер — убила мальчика. Кониецко — удавила младенца носовым платком».
ФридаКеллер, послужившая прототипом Ф., — это молодая швея из швейцарского кантонаСен-Галлен, родившаяся в 1879 г. Первоначально она зарабатывала всего 60франков в месяц. Как отмечает Форель: «В погоне за большими заработкамиона по воскресным дням исполняла обязанности помощницы в кафе, где женатыйхозяин упорно приставал к ней со своими ухаживаниями. Она вскоре перешла вновый магазин с ежемесячным окладом в 80 франков, но, когда ей было 19 лет,хозяин кафе, который давно уже на нее покушался, увлек ее под благовиднымпредлогом в погреб и здесь заставил ее ему отдаться, что повторялось еще разадва. В мае 1899 г. она разрешилась от бремени мальчиком в госпитале вСен-Галлене». Ребенка Фрида Келлер поместила в приют, откуда, однако, егонеобходимо было забрать по достижении пятилетнего возраста.
М.А. Булгаковтворчески применял приемы имянаречения персонажей, учитывая традиции русскойклассической литературы, веяния современного ему новояза, пропуская черезпризму собственного восприятия антропонимическую действительность своеговремени. Выбор антропонимической единицы регулировался этикой, прагматикой,эстетическими правилами художественного творчества, характером описываемогособытия, отношением автора к выбору имени литературного героя.
3.4 Эволюцияантропонимикона в романе «Мастер и Маргарита»
Особыйинтерес вызывает антропонимикон произведения: именам в своих произведенияхБулгаков придавал огромное значение, они подчас являются смыслообразующимцентром, который дает ключ к пониманию того, или иного образа. «Личное имячеловека — это почти необходимое средство видения его и волхования над ним. Достаточносказать имя, и волнение направлено в круговорот мира… имена выражают природувещей. Познание имен дает и познание вещей». [47, 112-113] Особенно этоактуально для художественной литературы.
Анализантропонимического пространства романа «Мастер и Маргарита» даетвозможность показать, что имя для Булгакова — это ключ к пониманию многихобразов произведения, выявлению авторской позиции.
Характерантропонимического пространства исследуемого произведения детерминирован егожанром, идейно-художественным содержанием, пространственно — временнойорганизацией. В этой связи следует говорить об особенностях имятворческойдеятельности автора в разных по сюжетике и жанру главах романа (московских,евангельских, демонических).
Ономастическоепространство «московского» мира задано в традициях отечественногоименословия (личное имя, отчество и фамилия). Автором используются всевозможные варианты комбинаторики назывных знаков в рамках известнойантропонимической формулы. Выбор формы зависит от отношения к именуемому автораили другого персонажа, коммуникативной ситуацией, возрастными и социальнымикритериями именования. Употребление традиционных формул способствуетреалистическому, типическому изображению литературных героев. [4, 20-21] Элементыантропонимической формулы с разной степенью частотности используются вантропонимиконе московского мира. Наиболее частотны фамилии — 52%: Драгунский,Желдыбин, Карский. Словообразовательные особенности фамилий персонажейсоответствуют регулярным моделям именования:
простыефамилии, не имеющие в своем составе антропонимических формантов (Могарыч, Босой)
фамилии,имеющие в своем составе антропонимические форманты (Карпов, Денискин, Петраков,Володин)
фамилии — композиты (Беломут, Лиходеев, Богохульский)
использованиедвойных имен (Семейкина — Галл, Петраков — Суховей)
Фамилии иличные имена в «реальном» повествовании концентрируются с разнойстепенью частотности: фамилии, в отличие от 15% поименованных личным именемгероев, составляют 43%. Подобное соотношение, вероятно, связано с тем, чтофамилия в русском ономастиконе является весьма актуальной знаковойрепрезентацией человека.
Узусноеупотребление фамилий является одной из предпосылок реалистичности ихудожественной достоверности создаваемых писателем образов.
В «московском»антропонимиконе зафиксированы фамилии, образованные вне традиций русскогоименослова: Ариман, Берлиоз, Буздяк, Дунчель, Куфтик, Майгель. Нестандартныедля русского языка назывные модели становятся особенно выразительными вхудожественном тексте. Эффект экспрессивности обусловливается либо внутреннейформой, либо экзотическим звучанием онима. Антропонимикон, построенный наоснове разрушения нормы русского именослова, отклонения от общепринятого иустойчивого, воссоздает абсурдный, «неправильный» мир, что нацеленона отстранение художественной действительности. [31, 326]
Имена, посравнению с фамилиями, используются в тексте достаточно редко — 12% и носятзачастую деминутивный (Варенька, Кирюша) или пейоративный (Наташка) характер.
Многословныеантропонимические формулы именования Булгаков использует достаточно редко. Возможно,по причине того, что такие именования функционально связаны с официальнымэтикетом, документально-канцелярским стилем и малой употребительностью в живойразговорной речи. Антропонимические модели «имя + отчество», «имя+ фамилия» составляют соответственно 17% (Арчибальд Арчибальдович, АннаРичардовна, Николай Иванович) и 10% (Николай Канавкин, Тамара Полумесяц), аформула — «имя + отчество + фамилия» — 13% (Тимофей КондратьевичКвасцов, Аркадий Аполлонович Семплеяров) от общего числа именований,представленных в тексте.
Многочленныеантропонимы более полно раскрывают образ носителя имени, делают его ярким иощутимым, информируя реципиента об отношении автора к именуемому лицу.
Мотивированностьонима является одним из центральных аспектов в теории номинации. Таким образом,мотивированность имени собственного в художественном тексте связана свыделением в структуре онима мотивировочного признака и выделением его наоснове мотива номинации. Под мотивом номинации в ономастике принято пониматьотраженную в антропониме экстралингвистическую причину выбора собственногоимени для конкретного литературного героя [31, 10].
Известно,что в антропонимике различают три вида мотивированности — фонетическую,морфологическую, семантическую. Фонетически мотивированность антропонимовпроявляется в особом звуковом оформлении онима, благодаря которой имястановится значимым и ярким. В онимах с семантическим типом мотивированностиреализуется мотивационный признак, то есть признак, обнаружение которого служитначальным шагом появления того или иного наименования. Морфологическаямотивированность антропонима проявляется в определенной структурнойоформленности имени, что связывает антропоним с морфемикой языка.
Антропонимы«московских» страниц романа делятся на имена, характеризующиесяфонетической, морфологической или семантической мотивировкой. Подавляющеебольшинство поэтонимов, по нашим наблюдениям, мотивировано семантически (62%). Максимальнойинформационно-экспрессивной и семантической емкостью обладают фамилии. Числосем, участвующих в образовании фамильных знаков, достаточно велико, причем онимогут отражать личностные качества именуемого, а могут употребляться и внесвязи с ним. В романе превалируют фамильные имена, отражающие в номинациисубъективную оценку (39%). Одни онимы этой группы называют какую-то чертухарактера или характерную примету носителя (Пролежнев, Лиходеев, Богохульский),могут отражать личностные качества именуемого (Сладкий, Глухарев), другие же — семантическирасплывчаты, не исключают различные ассоциации и толкования, не связанные схарактеристикой носителя имени: Жуколов, Желдыбин, Загривов, Поклевкина. Мотивирующееслово способствует общей эмоциональной оценке имени, которая затем «накладывается»на восприятие образа. Подобные антропонимы не выражают главных идейпроизведения, но отражают субъективное, как правило, неодобрительное отношениеписателя к персонажу.
Особоговнимания заслуживают имена главных героев романа, которые не случайно вынесеныБулгаковым в название. Они особо значимы, так как являются связующим звеномтрех миров антропонимического пространства романа. Эти онимы прекрасновписываются в каждую из номинативных подсистем. Мастер в романе стоитособняком, так как вообще не обладает именем в общепринятом понимании. Традиционнов художественной литературе не обладают именами второстепенные незначительныеперсонажи, в «Мастере и Маргарите» происходит все ноборот: имени неимеет главный герой. Таким образом Булгаков оппозиционирует главного героя всемостальным персонажам московского мира, которые, в отличие от мастера, имеютвнешнюю оболочку, не имея внутреннего стержня. Имя Маргарита (лат. жемчужина) связываетвосприятие булгаковского образа с героиней «Фауста» Гретхен (Маргаритой),мы видим общее начало не только в имени, но и судьбе обеих героинь (Фауст иМаргарита находят свою любовь в свете, на небесах; булгаковская Маргарита своейлюбовью помогает обрести покой Мастеру). Булгаков подчеркивает также связьМаргариты с французскими королевами, носившими имя Маргарита. «Да потом высами — королевской крови. — Почему королевской? — испуганно шепнула Маргарита,прижимаясь к Коровьеву. — Ах, королева, — игриво трещал Коровьев, — вопросыкрови — самые сложные вопросы в мире». [25, 245]
Второйпринцип номинации персонажей (23%) определяется по отличительному признакуименуемого лица (физическая, моральная, социальная, поведенческаяхарактеристика): Богохульский, Босой, Бездомный, Лиходеев, Пролежнев. Полагаясьна семантику «говорящего» онима, реципиент получает сведения оборигинальных чертах конкретного персонажа, важных для понимания литературногообраза. Основная информация о герое, таким образом, закладывается в сознаниечитателя с помощью антропонима. [5,95-98]
Морфологическимотивированными являются онимы (13%), созданные путем присоединения к основесловоизменительных и словообразовательных морфем (Варенька, Дашка, Иванушка,Сашка) и сокращенные формы антропонимов, характерные для фамильярной речи (Дуся,Миша, Проша). Использование подобных имен мотивировано стремлением авторазапечатлеть нюансы межличностных отношений персонажей, употребляющих ту илииную форму обращения. Деминутивы, являясь маркёрами доброжелательногоотношения, создают положительный эмоциональный фон повествования: «Онасказала тихо и весело: „Кирюшка! Бросьте трепаться!“, »… передприходом следователя Иванушка дремал". Пейоративы привносят оттенокуничижительности или фамильярности в именовании персонажа: «Нашелся,наконец, один нормальный среди идиотов, из которых первый — балбес ибездарность Сашка!»,
"-Наташка!- пронзительно закричала Маргарита. — Ты намазалась кремом?".
Фонетическимотивированные антропонимы (25%) обладают экспрессивностью, основанной назвуковых ассоциациях с апеллятивной лексемой. Речь идет о вымышленных именах,не имеющих семантически прозрачной внутренней формы, но связанной с экзотичнойзвуковой огласовкой имени: Джулли, Майгель. Фонетическая мотивированность такихантропонимов обусловлена благозвучной/неблагозвучной экспрессией, вызывающей,судя по контексту, отрицательные ассоциации: Чердакчи, Шпичкин. Положительныеконнотации получают имена, оформленные мягкими согласными и сонорными звуками: Вольман,Дунчиль.
Звуковаяинструментовка является существенным фактором, создающим эмоциональноесодержание, как самого имени, так и произведения в целом.
Звуковыеповторы сегментов номинации позволяют запомнить имя, создать акустическуюсимметрию и ритмичность текста в целом. Широкое использование фоносемантическихсредств преследуют следующие цели:
а) достичьэвфонии;
б) создатьзвуковые образы;
в) сформироватьобщий эмоциональный колорит романа.
При описании«ершалаимского» мира писатель использует:
1) именареально существовавших в истории лиц — Тиберий, Валерий Грат,
2) антропонимы,заимствованные из разных литературных источников — Дисмас, Гестас,
3) создаетновые имена — Иешуа Га-Ноцри, Вар-равван, Левий Матвей.
Последниеотражают лингвистическую трансформацию известного образа в образ совершенноновый, но построенный по общей семантической модели с первоисточником.
Новые формыи варианты, как и новые значения, вписываются в сознание читателя и становятсяпривлекательными и «понятными», обеспечивая возможность углубления впонимании смысла произведения. Имена известных исторических личностей и имена,заимствованные из разных литературных источников, связаны с культурнымтезаурусом описываемой эпохи и выполняют в произведении хронотопическую функцию.
Именаперсонажей «библейских» страниц романа «Мастер и Маргарита»аккумулируют идейно-художественный смысл произведения, понимание которогонеобходимо для постижения авторского замысла всего текста: роман мастера оПилате — это не свободное пересказывание Библии, а описание реальных событий,которые когда-то стали основой повествования евангелистов.
Инфернонимы(онимы инфернального мира) являются результатом вторичной номинации — антономазии,суть которой заключается в приложении наименования конкретного референта кдругому, окказиональному. Антропонимы, участвующие в процессе переосмысления,принадлежат к литературным (Бегемот, Воланд), мифологическим (Гелла),религиозным (Абадонна) и реальным историческим (Вьетан, Малюта Скуратов) именам.Номинативные единицы, будучи закрепленными за культурным тезаурусомопределенной эпохи, имеют кодовый характер, поскольку предполагают знаниесвязанного с ними прецедентного текста или исторического контекста. [6,34]
Характерноминативной деятельности М.А. Булгакова на страницах демонической темы имеетопределенные особенности. Автор предпочитает не придумывать имена, а отбиратьиз уже известных, обновляя лишь их звучание: Абадонна (>Аваддон), Азазелло (>Азазел),Гелла (>Гелло; Геллия). Инфернонимы обладают необычной структурно-фонетическойоформленностью и имплицитной внутренней формой, поскольку ориентированы насоздание колорита времени и пространства ирреального мира, построенного наоснове контекстов мировой культуры. Создавая реальную картину вымышленногомира, автор отбирает антропонимы по принципу странности. Необычный мирмаркируется в романе нетрадиционными для реального именника онимами,сообщающими о сдвигах конкретных пространственно-временных рамок. Поэтомубольшая часть онимов ирреального мира являются вымышленными именами, неимеющими прозрачной внутренней формы и типовых формантов социальной коннотации.[15,62-105]
Назывныеединицы ирреального мира могут характеризоваться как фонетическимотивированные, поскольку дают представление о денотате не только через семантикуонима (Абадонна > аббадон — «бездна, разрушение»; Фрида >freedom — «свобода»; friеden — «мир»), но и посредствомсвоего звукового комплекса. Фонетическое оформление онима Воланд, позволяющеесоотнести его с именованиями дьявола в средневековой литературе (Ваал, Велиал,Вотан, Вельзевул), дает возможность автору «заложить» в текстустановку на ассоциативный тип восприятия, который при соответствующейкультурной памяти реципиента, обеспечивает возможность углубления в смыслпроизведения. Другой формой звукописи в ономастиконе ирреального мира являютсязвуковые повторы, которые, базируясь на использовании различных комбинацийзвуков, являются ярким средством фонетической выразительности: Абадонна,Азазелло, Гелла. [12,17-56]
Такимобразом, в процессе имянаречения персонажей в романе «Мастер и Маргарита»писатель исходил из идейно-тематического своеобразия художественногопроизведения, в котором имена являются важной частью его образной системы,слагаемым стиля писателя. Функционирующие в произведении имена сосуществуют нев качестве составных частей, а в качестве, по Б. Гальперину, «смысловыхфеноменов», открывающих путь к пониманию всего текста. [39,12-18]
Заключение
Особое местов семантических исследованиях последнего времени занимают проблемыэмоциональной семантики, тесно связанные с так называемым эмоциональнымаспектом человеческого фактора в языке.
Переключениевнимания лингвистов с того, как устроен язык, к тому, как он функционирует впроцессе речевой деятельности, как представлен при этом
человеческийфактор и какие смысловые компоненты текста и высказывания являютсякоммуникативно значимыми, сформировало новое направление — коммуникативно-ориентированнуюлингвистику.
Языкпронизан субъективностью, потому субъективный, то есть человеческий фактор всёбольше и больше перемещается в центр современных лингвистических исследований.
Субъективно-оценочныйаспект языка возможен в том числе в исследовании номинации художественноготекста и, в частности, при анализе образов персонажей.
Литературныеантропонимы, являясь стилистически значимой и информативно нагруженнойконстантой художественного текста, играют существенную роль в его восприятии,усиливают его экспрессивность и эмоциональную выразительность, актуализируютобширный пласт сведений экстралингвистического характера.
Роман М.А. Булгакова«Мастер и Маргарита» предоставляет богатейшие возможности дляисследования способов индивидуально — авторской организации вымышленнойантропонимии. Основы творческой лаборатории писателя заложены в ранних черновыхнабросках романа, комплексный анализ которых дает возможность установитьопределенные закономерности создания литературного имени, выявить спецификуноминативных процессов в его ономастической деятельности.
Авторстремится ввести в текст имена, которые, представляя художественноепространство, становятся его неотъемлемым элементом. Как правило, Булгаковотдает предпочтение тем онимам, которые обладают «исторической» памятью,содержат информацию, связанную с культурным пространством своей эпохи.
В романезапечатлены имена, так или иначе отражающие авторскую биографию. Биографическийконтекст актуализирует в произведении необходимые ассоциации, что позволяетисключить при интерпретации образа персонажа смысловую неопределенность, увидетьего новые грани.
Результатыанализа фактического материала показывают, что М.А. Булгаков бережно относилсяк имени, чувствуя его потенциальные возможности и скрытые резервы, которыеможно использовать, обыграть, заставить в том или ином контексте отражатьактуальную идею. Разнообразные способы интерпретации онимической лексикиподтвердили: писатель создал свой тип антропонимической системы не толькоэстетический и оригинальный, но и духовно-эмоциональный, утверждающийобщечеловеческие ценности — добро и любовь, как субстанциально значимыевеличины бытия.
Список использованной литературы
1. Аристотель. Античная литература, М.: Наука, 1978.
2. Артюнова Н.Д. Функции языка // Русский язык. Энциклопедический справочник,М.: Знание, 1990.
3. Бабайцева В.В. Явления переходности в грамматике русского языка, М.: Дрофа,2000.
4. Багирова Е.П. Эволюция антропонимикона в текстах разных редакций романаМ.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: Автореф. дисск. филол. н. — Тюмень,2004.
5. Багирова Е.П. Имятворчество М.А. Булгакова // Изучение родного языка вполиэтнической Тюменской области. Тюмень, 2004.
6. Багирова Е.П. Имя и время в романе М.А. Булгакова «Мастер иМаргарита» // Традиции славяно — русской культуры в Сибири. МатериалыВсероссийской научно — практической конференции. Тюмень, 2004.
7. Балхия К. Способы номинации и мотивации композитообразований / К. Балхия,А. Таттибаева // Бодуэновские чтения: Бодуэн де Куртене и современнаялингвистика: Междунар. науч. конф. (Казань, 11-13 дек. 2001 г): Труды иматериалы: В 2 т. / Под общ. ред. К.Р. Галлиулина, Г.А. Николаева. — Казань: Изд-воКазан. Ун-та, 2001. — Т.2.
8. Белая Л.В. Лексико — семантические и функциональные особенностиантропонимики Булгакова: На материале «Мастер и Маргарита»: НДВШ. Фил.науки. — М., 1990. — № 5.
9. Белецкий А.П. В мастерской художника слова // Белецкий А.И. Избранныетруды по теории литературы, М.: Высшая школа, 1964.
10. Бочаров С.Г. Характеры и обстоятельства // Теория литературы. Основныепроблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер, М.: Наука, 1962.
11. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита // Булгаков М.А. Избранное. — Ташкент.- Узбекистан, 1990.
12. Булгаков М.А. Князь тьмы // Неизвестный Булгаков, М.: Книжная палата,1992.
13. Булгаков М.А. Великий Канцлер // Слово. — 1991. — № 4-10.
14. Булгаков М.А. Из первой редакции «Мастера и Маргариты»: фрагментыреконструкции // Литературное обозрение. — 1991. — № 5.
15. Булгаков М.А. «Черный маг», «Копыто инженера» // БулгаковМ.А. «Мастер и Маргарита», М.: Памир, 1999.
16. Булгаков М.А. Копыто инженера // М.: Памир, 1984. — № 7.
17. Булгаков М.А. Якобы деньги: Из черновых тетрадей романа «Мастер иМаргарита» // М.: Даугава. — 1983. — № 10.
18. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита: ранние фрагменты // Наше наследие. — №1991. — № 3.
19. Булгаков М.А. Великий Канцлер // Михаил Булгаков «Мастер иМаргарита», М.: Памир, 1999.
20. Булгаков М.А. Великий Канцлер (черновые редакции романа «Мастер иМаргарита»), М.: Книжная палата, 1992.
21. Булгаков М.А. Последний полет // Наше наследие. — 1991. — № 3.
22. Булгаков М.А. Последний полет // Слово. — № 9.
23. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материалерусской грамматики), М.: Языки русской культуры, 1997.
24. Виноградова Н.В. Имя литературного персонажа: материалы к библиографии// Литературный текст. Проблемы и методы исследования. Вып.4. Отв. ред. И.В. Фоменко.- Тверь: Твер. гос. ун-т, 1998.
25. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997.
26. Галинская И.Л. Загадки известных книг. М.: Просвещение, 1986.
27. Гаспаров Б.М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М.А. Булгакова«Мастер и Маргарита» // Гаспаров Б.М. Литературные леймотивы. М.: Восточнаялитература, 1993.
28. Главы из романа «Мастер и Маргарита» (1938-1939 гг.) // НеизвестныйБулгаков, М.: Книжная палата, 1992.
29. Горбаневский М.В. В мире имен и названий. Изд.2-е.М., 1987.
30. Гранин Д. Анатомия страха. Лит. газ. — 1997 (12 марта).
31. Гумбольдт В. О влиянии различного характера языков на литературу и духовноеразвитие // В. Фон Гумбольдт Избранные труды по языкознанию/ Под ред. Г.В. Рамишвили,М.: Прогресс, Ю 1984.
32. Дневник Елены Булгаковой. М.: Книжная палата, 1990.
33. Златоусова Л.В. Фонетическая специфика спонтанной речи // Общая иприкладная фонетика: МГУ. — 1997.
34. Кубрякова Е.С. Лузина Л.Г., Демьянков В.З. Парадигмы научного знания всовременной лингвистике: Сборник научных трудов / Под ред.Л.Г. Лузиной. Изд.2-е,доп. Новосибирск: ИНИОН РАН, 2008.
35. Лихачев Д.С. О филологии. М.: Наука, 1989.
36. Лесскис Г., Атарова К. Путеводитель по роману Михаила Булгакова «Мастери Маргарита». — М.: ОАО Издательство «Радуга», 2007.
37. Минералова И.Г. Детская литература: Учебник и практикум: Т.2. — М., 2002.
38. Николаева Т.М. О функциональных категориях линейной грамматики // Синтаксистекста. М.: Наука, 1979.
39. Никонов В.А. Имя и общество. М.: Наука, 1974.
40. Петровский М., Киселев В. Писатели из Киева: Куприн и Булгаков. К.: Радуга,1988. — № 10.
41. Потебня А.А. Из записок по теории словесности. Фрагменты // Потебня А.А.Слово и миф: Теоретическая поэтика. — М.: Правда, 1989.
42. Реформатский Л.А. Введение в языковедение, М.: Учебник, 2000.
43. Роль заглавия в восприятии художественного текста // История иперспективы этнолингвистического и социокультурного взаимообогащения славянскихнародов. Материалы международной научно — практической конференции, посвященнойгоду Украины в России. Тюмень, 2003.
44. Русская грамматика / Под ред.Н.Ю. Шведовой. Т.2. — М., 1980.
45. Соловьев В.С. Поэзия Я.П. Полонского // Соловьев В.С. Философияискусства и литературная критика, М.: Искусство, 1991.
46. Телия В.Н. Номинация // Лингвистический энциклопедический словарь, М.: Наука,1998.
47. Флоренский П.А. Имена, М.: «Издательство АСТ», 2001.
48. Флоренский П.А. Логос против хаоса, М.: Знание, 1993.
49. Хализев Д.Е. Теория литературы, М.: Высшая школа, 2002.
50. Чернец Л.В. «Как слово наше отзовется…» Судьбы литературныхпроизведений, М.: Высшая школы, 1995.
51. . Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова. Изд.2-е, доп. М.: Книга,1988.
52. Чудакова М.О. Опыт реконструкции текста М.А. Булгакова // Памятникикультуры: Новые открытия. Ежегодник, 1977. — М., 1977.
53. Языковая номинация: общие вопросы / Под ред.Л. Л. Уфимцевой, Б.Л. Серебреникова,М.: Наука, 1997.
54. Булгаковская энциклопедия. «Мастер и Маргарита» www.buigakov.ru/m/mim/
55. Булгаковская энциклопедия. — Персонажи www.bulgakov.ru/p //
56. Казанская лингвистическая школа www.kls. ksu.ru/boduen/ bodart_1. php? id=9&num=6000000/
57. Номинация героев в романе М. Булгакова www.volgogradinfo.ru /readyi2a1a2. asp? id=19613
58. Путеводитель по хорошим книгам. — Тексты книг vjanetta. narod.ru/slav.html
Приложения
Приложение А.
(справочное)
Антропонимическийсловарь поименованных персонажей в романе
М.А. Булгакова«Мастер и Маргарита»
Абабков
Абадонна
АвгустаАвдеевна
АврилакскийГерберт
Азазелло
АлоизийМогарыч
Амвросий
АннаРичардовна
Аннушка
Анфиса
Ариман
АрчибальдАрчибальдович
Афраний
Банга (пес)
Бегемот (Кот)
Беломут
мадамБеломут
БенгальскийЖорж
БерлиозМихаил Александрович
Берлиоз (композитор)
Бернадский
Бескудников
Боба
Богохульский
БосойНиканор Иванович
БуздякАдельфина
Буре
Варенька
ВаренухаИван Савельевич
Вар-равван
Воланд
Володин
Ворс ИдаГеркулановна
Вьетан
Га — НоцриИешуа
Гелла
Гессар
Гестас
Глухарев
ГратеВалерий
Груня
Дарья
Двубратский
Денискин
Де ФужереАнна Францевна
Джулли
Дисмас
Драгунский
ДунчильСергей Герардович
мадамДунчиль
Жак
Жан — Батистде Голден де Сен — Круа
Желдыбин
Жукопов
Загривов
Зельскова
Иванова
Иоганн
Ирод Антипа
Иуда
Каифа Иосиф КалигулаГай Кесарь
КанавкинНиколай
КандалупскийБоба
Кант
Карский
Карпов
КвасцовТимофей Кондратьевич
Квант
Кирюшка
Китайцев
КесарьТиверий
Клодина
Коровьев — Фагот
Косарчук
Крысобой Марк
КсенияНикитишна
Кузьмин
КуролесовСавва Потапович
Куфтик Витя
ЛасточкинВасилий Степанович
Лапшенникова
Латунский
ЛиходеевСтепан Богданович
Левий Матвей
М.З.
Майгель
Манечка
МаргаритаНиколаевна
Маркиза
МарьяАлександровна
Мастер
МинкинаНастасья Федоровна
МихаилАлександрович
Мессалина
МстиславЛаврович
МышлаевскийВиктор Викторович
Н.Э.
НатальяПрокофьевна (Наташа)
Низа
Николай
НиколайИванович
НепременоваНастасья Лукинишна (Штурман Жорж)
Павианов
ПавелИосифович (Палосич)
Панаев (Коровьев- Фагот)
Пантелей
Парчевский
Пилат Понтий
ПелагеяАнтоновна
ПелагеяПетровна
ПетраковаАнтонида Порфирьевна
Петраков — Суховей
Подложная М.В.
Поклевкина
ПокобатькоМилица Андреевна
ПолумесяцТамара
Понырев ИванНиколаевич (Иван Бездомный, Иван, Иванушка)
ПоплавскийМаксимилиан Андреевич
ПоприхинИероним
ПорховниковаКлавдия Ильинична
ПрасковьяФедоровна
Пролежнев
ПрохорПетрович
Пушкин
Пятнажко
РимскийГригорий Данилович
мадамРимская
Роберт
Рудольф //
РюхинАлександр
СинедрионМалой
Ситник
Семейкина — Галл
СемплеяровАркадий Аполлонович
СкабичевскийАлександр Михайлович (кот Бегемот)
СкуратовМалюта
Сладкий
Соков АндрейФокич
СофьяПавловна
СтравинскийАлександр Николаевич
Толмай
Тофана
Тузбубен (пес)
Фанов
ФедорВасильевич
ФедорИванович
Фока
Фрида
Хустов
Чердакчи
Шпичкин
ШтраусИоганн
Энанте