МОУ СОШ №57
ЛЕНИНСКИЙ РАЙОН
РЕФЕРАТ
по литературе
А. П. Чехов –«художник жизни»
Выполнила:
ученица 11 «Б» класса
Гармашова Юлия Сергеевна
Проверила:
учитель литературы
Гладышева В. Г.
г. Ростов-на-Дону
2007 г.
Оглавление
Введение. 3
1. «Талант в нас со стороныотца, а душа со стороны матери». 5
2. «Антоша Чехонте». 8
3. «Краткость – сестра таланта». 10
4. От юмора к сатире. 11
5. «Ты поразил меня какпейзажист». 15
6. «Здравствуй, новая жизнь!». 16
Заключение. 26
Литература. 27
Введение
Никто не понимал так ясно и тонко, как Антон Чехов,трагизм мелочей жизни, никто до него не умел так беспощадно правдиво нарисоватьлюдям позорную и тоскливую картину их жизни в тусклом хаосе мещанскойобыденщины. М. Горький
Мы знакомимся с А.П. Чеховым в раннем детстве: грустная исмешная история о Каштанке вводит маленького читателя в прекрасный мир искусства.А затем автор «Степи», «Дуэли», «Дома с мезонином», «Ионыча», «Дяди Вани»,«Вишневого сада» сопровождает нас всю жизнь.
Хотя прошло уже более ста лет со дня появления первогорассказа Чехова и за это время немало написано о его жизни и творчестве, былобы преувеличением считать разгаданными секрет его искусства, тайну воздействияна читателя.
Антон Павлович Чехов вошел в мировую литературу, преждевсего, как мастер «малой формы». В собрании его сочинений нет ни одного романа,в основном только рассказы и повести, причем объем большинства рассказов непревышает нескольких страниц. Будучи уже известным, Антон Павлович, повоспоминаниям писателя Н.Д. Телешова, обращаясь к молодым литераторам, нередкоговорил: «Вам хорошо… Вас теперь хвалят за небольшие рассказы. А меня,бывало, ругали за это. Да как ругали! Бывало, коли хочешь называться писателем,так пиши роман, а иначе о тебе и говорить и слушать не станут, и в хорошийжурнал не пустят. Это я вам всем стену лбом прошибал для маленьких рассказов.»
В то же время, несмотря на краткость, произведения А.П.Чехова в целом можно считать энциклопедией русской жизни конца девятнадцатоговека. Об одном из ранних рассказов Антона Павловича Д.В. Григорович напишет:«… Меня поразили в нем черты особенной своеобразности, а главное –замечательная верность, правдивость в изображении действующих лиц и также приописании природы».
Простота сюжета и в то же время глубина образов,краткость и одновременная выразительность изложения, умение вскрывать замелочами повседневного быта глубокий социально-исторический смысл – все этоговорит о высоком мастерстве А.П. Чехова.
1. «Талант в нас со стороны отца,а душа со стороны матери»
Антон Павлович Чехов родился 17 января 1860 года вТаганроге, в семье бывшего приказчика, ставшего хозяином мелочной лавочки.Павел Егорович, отец Антона Павловича, был «коммерсантом», как он солидноназывал себя, по профессии и художником — по душе. Его одаренность быларазносторонней. Он самоучкой выучился играть на скрипке, увлекался живописью.Он писал красками, занимался иконописью. Самым сильным увлечением ПавлаЕгоровича был созданный им церковный хор, отнимавший у него много времени вущерб коммерческим делам. С присущей ему настойчивостью и дотошностью ондобивался, чтобы его хор был лучшим в городе. Он набрал певчих из кузнецов;партии дискантов и альтов исполняли его сыновья. Именно этот хор, а неторговля, составлял подлинный интерес его жизни.
Когда Антон Павлович говорил: «В детстве у меня не былодетства», — то он подразумевал под этим многое. Прежде всего сам режим жизнидетей Павла Егоровича был не очень детским, — это был почти каторжный трудовойрежим. Лавочка Павла Егоровича торговала с 5 утра до 11 вечера, заботу о нейПавел Егорович нередко целиком возлагал на сыновей. День его детейраспределялся между лавочкой, гимназией, опять лавочкой, бесконечными спевкамии репетициями и такими же бесконечными церковными и домашними молениями. Крометого, дети учились ремеслу, Антоша — портняжному. Антоша должен был с малых летприучаться и к счетному делу, а главное — к искусству торговли, в котороевходило и почтительное обращение с покупателями и знание приемов «обмеривания,обвешивания и всякого торгового мелкого плутовства,— как писал в своихвоспоминаниях старший брат Антона Павловича — Александр Павлович.—… АнтонПавлович прошел из-под палки эту беспощадную подневольную школу целиком ивспоминал о ней с горечью всю свою жизнь. Ребенком он был несчастный человек».
Однако было бы неправильно рисовать жизнь семьи ПавлаЕгоровича только темными красками. Нельзя забывать о смягчающем влиянии матери,Евгении Яковлевны, как нельзя забывать и о том, что влияние Павла Егоровича насвоих детей было далеко не только отрицательным. Антон Павлович говорил о себеи о своих братьях и сестре: «Талант в нас со стороны отца, а душа со стороныматери».
Павел Егорович хотел сделать своих детей образованнымилюдьми. Он хотел, чтобы дети были счастливее его. Он отдал их всех в гимназию,нанял для них учителя музыки, рано начал учить их языкам; старшие сыновья уже вотроческие годы свободно говорили по-французски.
И тем не менее то положительное, что было и в натуреПавла Егоровича и в его отношении к детям,— все это было страшно искаженомещанством, чудачеством, самодурством, исковеркано тяжестью жизни. В 1889 году,в письме к брату Александру, упрекая его в самовластности, неуравновешенности вотношении к детям и жене, Антон Павлович писал: «Я прошу тебя вспомнить, чтодеспотизм и ложь сгубили молодость твоей матери. Деспотизм и ложь исковеркали нашедетство до такой степени, что тошно и страшно вспоминать. Деспотизм преступентрижды...»
Еще более сильным врагом его свободы, чем семейныйдеспотизм, была гимназия. «Человеки в футляре» держали в своих рукахтаганрогскую гимназию. Один из них — инспектор Дьяконов — отчасти и послужилпрототипом для образа учителя Беликова.
Со всех сторон наступала на юного Чеховадействительность, стремившаяся сделать из него раба, подавить его личность. Ночем грубее был натиск действительности, тем сознательнее, упорнее становилсяюноша Чехов в отстаивании своего человеческого достоинства и внутреннейсвободы.
Рано началось у Антоши увлечение театром и литературой.Первое известное нам юношеское произведение Чехова написано для театра. Этопьеса «Безотцовщина» (1877 г.). Она не была одобрена ни братом Александром, нивеликой артисткой М.Н. Ермоловой. Однако для потомков эта пьеса останетсяпроизведением, которое помогает понять истоки творчества великого писателя.
Вместе с увлечением театром шли и первые литературныеопыты. Гимназистом четвертого класса Антоша сотрудничал в рукописном журнале,выходившем под редакцией ученика старшего класса. В этом журнале было помещеносатирическое стихотворение Антоши, посвященное инспектору Дьяконову. Так, ужетринадцатилетним мальчиком Чехов начал отравлять существование «человекам вфутляре».
В 1875 году старшие братья переехали в Москву, сталистудентами: Александр — университета, Николай — Училища живописи, ваяния изодчества. Вскоре в Москву перебралась и вся семья Чеховых, за исключениемАнтоши. Павел Егорович разорился, и он вынужден был тайком бежать из Таганрогаот кредиторов. Произошло резкое изменение всего строя жизни Чеховых. Изобеспеченной семьи они стали бедняками. В Москве они спали на сыром полувповалку.
Антоша оставался в Таганроге для того, чтобы окончитьгимназию. Трудности новой, взрослой жизни обступили его. Шестнадцатилетнийюноша из разорившейся семьи, глава которой спасся бегством от кредиторов, надчем вдоволь насмехались таганрогские обыватели, — Антоша держал себя сбезупречным достоинством.
Привыкший оберегать свою независимость, внутреннююсвободу, он в юношеские годы не сходился особенно близко ни с кем. Все, чтоказалось ему посягательством на его свободу, вызывало в нем настороженность,подозрительность. Эта черта осталась характерной для него до конца его дней. Вмолодые годы он с особенной, почти болезненной остротой защищал своюнезависимость. Слишком тяжелым было подавление его свободы и в семье и вгимназии!
Оставшись один в Таганроге, Антоша распродавал остаткидомашней обстановки, бегал по урокам и высылал деньги в Москву. И все же,несмотря на всю суровость наступивших для юноши жизненных испытаний, не однатолько грусть прощания с прежней жизнью, с родным углом, с детством иотрочеством окрашивала его переживания. У юного Антоши Чехова сбывалась мечта освободе от деспотической власти отца, от опостылевшей и, наконец,обанкротившейся лавочки, от всего душного уклада жизни семьи. Пафос свободы —свободы от всех видов деспотизма и рабства, материального и духовного, пафосдостоинства и независимости человеческой личности станет главным,всеопределяющим в творчестве Чехова. Эта коренная тема Чехова-художникаподготовлялась уже в юные таганрогские годы.
2. «Антоша Чехонте»
После окончания гимназии Антоша поступил на медицинскийфакультет Московского университета и почти одновременно стал сотрудникомюмористических журналов. И сразу установился строй жизни, наполненной непрерывнымтрудом.
Антон Павлович любил медицину, благоговел передпрофессорами, среди которых были такие ученые, как Захарьин, Склифосовский, —имена, составляющие гордость русской науки. Чехов учился основательно, исовмещать учение с повседневной работой в журналах ему было трудно.
А между тем его сотрудничество в юмористических журналахскоро стало главным источником средств к существованию семьи. Забота о семьетребовала много сил и труда. Эта забота вела к многописанию: гонорар былнищенский, надо было писать как можно больше, писать непрерывно, не разгибаяспины, не зная отдыха. Изнуряющее многописание было опасным врагом молодого,только еще созревавшего таланта. Оно опустошало души многих литераторов.
Опасным для развития таланта было и то, что Чехов впервые годы не придавал серьезного значения своему литературному труду, считаяего десятистепенным по сравнению со своими медицинскими, научными интересами. Нобыли и еще более грозные опасности, подстерегавшие его талант. Эти опасностибыли заложены в условиях самой эпохи и в характере тех юмористических журналов,на страницах которых было суждено Антону Павловичу начинать свой литературныйпуть.
Это была небывало тяжелая для печати эпоха. Едва ли неглавной задачей К.П. Победоносцев, обер-прокурор Священного Синода, считал подавлениепечати, полное «запрещение» общественной мысли. Одним из его преступленийпротив русской культуры было закрытие «Отечественных записок», передовогожурнала, возглавлявшегося Салтыковым-Щедриным.
Вместо настоящей литературы, о которой мечтал демократическийчитатель, ему предлагались пестрые, крикливые обывательские журнальчики. Но«хитрость истории» сказалась в том, что именно отсюда, из этих невзрачныхзадворков русской печати, и вышел опасный враг всех и всяких Пришибеевых иПобедоносцевых, враг «старой, проклятой, крепостнически-самодержавной рабьейРоссии», обличитель всего строя жизни, унижающего человека. Этим врагом былновый могучий русский писатель, скрывавшийся пока под развлекательнымпсевдонимом «Антоша Чехонте» и далеко не отдававший самому себе отчета взначении своего новаторского труда. Героем его произведений стал разночинец,мелкий служащий,— «маленький» человек города, а затем и деревни.
Многие читатели и критики на первых порах воспринималиАнтошу Чехонте в общем ряду привычных поставщиков увеселительного чтива. Можносказать, что повторялась сказка о «гадком утенке»; в этой сказке утки и утятасмотрели на подраставшего лебедя, как на неправильного утенка. Чехов нередко всвоих рассказах внешне оставался как будто в пределах обыкновенногоразвлекательного рассказа. Но по сути дела он взрывал изнутри этот жанр,наполняя его новым содержанием, вырабатывая новую форму. И читатели болеечуткие все яснее начинали понимать, что перед ними нечто новое, только повнешности похожее на обыкновенное.
3. «Краткость – сестра таланта»
В маленьких рассказиках Чехов научился передавать всюжизнь человека, течение самого потока жизни. Крошечный рассказик поднялся довысоты эпического повествования. Чехов стал творцом нового вида литературы —маленького рассказа, вбирающего в себя повесть, роман. В его письмах,высказываниях, записях появились по-суворовски лаконичные и выразительныеизречения, формулы стиля: «Краткость — сестра таланта», «Искусство писать — этоискусство сокращать», «Писать талантливо, то есть коротко», «Умею коротко говоритьо длинных вещах». Последняя формула точно определяет сущность достигнутогоЧеховым необыкновенного мастерства. Он добился небывалой в литературе емкости,вместительности формы, он научился несколькими штрихами, особенно посредствомсгущения типичности, своеобразия языка персонажей, давать исчерпывающиехарактеристики людей. Чехов отверг такие приемы характеристики персонажей,когда писатель, прежде чем герой начнет действовать, подробно знакомит читателяс его предыдущей биографией, с его родителями, а то и предками. Чеховские героивсегда раскрываются в самом действии, в поступках, в мыслях и чувствах,непосредственно связанных с действием. Можно сказать, что Чехов — один из самыхстрогих мастеров объективной школы в литературе, изучающей человека по егоповедению.
Изучая рассказы Антоши Чехонте, поражаешься раннейзрелости художника. В три-четыре года Чехов превратился в сложившегосязамечательного мастера. Только зрелый, мудрый художник мог создать«Злоумышленника» (1885 г.) или «Дочь Альбиона» (1883 г.). Ранняя художественнаязрелость Чехова может сравниваться лишь с ранней художественной зрелостьюПушкина, Лермонтова. Эта зрелость далась писателю ценою упорного труда.
Так же как Чехов научился вкладывать огромное содержаниев коротенькие рассказы, «прессовать» их, делать предельно емкими,вместительными, точно так же он сумел сделать предельно вместительным время,сократив, сжав до предела путь, отделяющий дебютанта от зрелого мастера.
Величайший стилист, Чехов выступал среди своихлитературных и театральных друзей неустанным пропагандистом чистотылитературного языка и предельной экономии речи. «Искусство писать, — говорил он, — состоит, собственно, не в искусстве писать, а в искусстве…вычеркивать плохо написанное». О постоянном внимании Чехова к языкусвидетельствуют его поправки и замечания, которые он делал на рукописях молодыхписателей, развивая у них нетерпимое отношение к литературным штампам, к заезженнымоборотам и требуя от них поисков сильных, метких и выразительных слов.
Ближайшие к нему литераторы свидетельствуют, сколь великаи постоянна была забота Чехова о слове. От молодых писателей Чехов требовалнеугомонного наблюдения жизни и одновременно — постоянного и зоркого изученияязыка. «… он сам неустанно работал над собой, — пишет А. И. Куприн, — обогащаясвой прелестный, разнообразный язык отовсюду: из разговоров, из словарей, изкаталогов, из ученых сочинений, из священных книг. Запас слов у этогомолчаливого человека был необычайно громаден».
4. От юмора к сатире
Молодой писатель дарит читателя своим сверкающим, добрымюмором в рассказах, водевилях. Вместе с тем ясно определяется чеховскаябеспощадная сатира. Начиная с середины восьмидесятых годов появляются рассказы,которые уже нельзя непосредственно отнести ни к жанру юмора, ни к жанрусатиры,— рассказы, в которых писатель стремится как бы не обнаруживать своегоавторского отношения к изображаемому, своей поэтической личности, стремится ктому, чтобы сатирическая или юмористическая краска уже не выгляделапреобладающей, чтобы читатель получил такую картину русской действительности, вкоторой были бы представлены все краски жизни. Но наряду с лирическим,драматическим, трагическим началом этих рассказов в них все же очень частоживет и сатирическое, комическое начало,— только оно уходит в глубину, в«подводное течение» произведений.
Демократический, «плебейский» пафос творчества Чехова впервом периоде его творчества с особенной ясностью выступает о сатирическихрассказах.
В маленьких рассказах Чехова преобладает диалог, какглавное средство характеристики,— вернее, самохарактеристики героев. В этом,конечно, сказывается Чехов-драматург. Нет ни одного другого писателя, рассказыкоторого так легко представить себе драматическими этюдами, сценами, маленькимипьесами. Нет ни одного другого писателя, в котором прозаик так непосредственносросся с драматургом. В сатирических рассказах писатель передает в сгущенномвиде весь стиль речи своих персонажей, воспроизводит их язык совершеннообъективно, и при этом каждое слово, произносимое персонажами, смеется надними. Таков, например, сатирический рассказ «Свистуны» (1885 г.), проникнутый глубоким презрением к барам, которые услаждают себя умилительными сытымиразглагольствованиями в славянофильском духе о святости русского народа и в тоже время с крепостническим свинством унижают этот самый народ. В рассказе«Маска» (1885 г.) Чехов смеется над подхалимством служилой «интеллигенции»,считающей себя либеральной, «мыслящей» и вместе с тем лакействующей перед дикимсамодурством пьяного купца-миллионщика. Хамство «сильных мира сего»,угодничество перед ними, барство, паразитизм, грубость, пошлость, насилие над«маленьким» человеком, невежество, ложь — таковы были враги Чехова, мишени еговеликолепной сатиры, вдохновленной беспредельной любовью к простым, рядовымлюдям.
Такие классические образцы русской сатиры, как «Смертьчиновника» (1883 г.), «Толстый и тонкий» (1883 г.), «Справка» (1883 г.),«Хамелеон» (1884 г.), «Унтер Пришибеев» (1885 г.), по-новому продолжают и развивают лучшие традиции Гоголя и Щедрина. Смерть маленького чиновника от страха из-затого, что он в театре нечаянно чихнул на лысину генерала, представляет собойсатирическое преувеличение, подчеркивая всю печальную, постыдную и жалкуюправду жизни.
Вершиной чеховской сатиры восьмидесятых годов являются«Унтер Пришибеев», «Хамелеон», подобно тому как венцом сатиры Чехова девяностыхгодов явился «Человек в футляре» (1898 г.).
С внешней стороны «Унтер Пришибеев» выглядел совсемскромно, он появился на газетной странице с подзаголовком: «Бытовая сценка», ипоходил в самом деле на одно из обычных шутливых изображений отставного дядьки,любителя поучать «невежественный народ». Но в этой «бытовой сценке» нашелвоплощение монументальный сатирический образ, ставший в один ряд с самымизамечательными образами мировой сатирической литературы. Пришибеев — такое жепопулярное, всем знакомое лицо, как Собакевич, Ноздрев, Сквозник-Дмухановский,Угрюм-Бурчеев, Иудушка Головлев. А ведь унтер Пришибеев — не герой романа илипьесы, он всего лишь персонаж миниатюрной сценки. Но мы знаем его характер, всеего обличие. Пришибеевщина стала символом наглого и глупого самодовольства,самовлюбленного и самоуверенного невежества, хамского высокомерия, холопскогопрезрения к народу, грубого и нелепого вмешательства не в свое дело, стремления«пресечь», подавить все живое. А для своего времени образ Пришибеева былсимволом всех реакционных сил эпохи с их стремлением «подморозить», остановитьсамую жизнь страны, ее движение вперед. Какая же сила высокого мастерства,достигнутого молодым писателем,— мастерства, вдохновленного стремлением ксвободе, отвращением к деспотизму,— нужна была для того, чтобы в крошечномрассказе соорудить такой классический сатирический монумент, создать такойвыпуклый, многозначный, своеобразный, необычный и вместе с тем имеющий такоеглубокое и широкое обобщающее значение социальный тип! В образе Пришибеевавыражен самый дух полицейщины, тирании, реакции. Как всякое большоесатирическое обобщение, образ Пришибеева сохраняет свое значение и для нашеговремени. Пережитки пришибеевщины мы можем встретить среди бюрократов,зажимщиков и в нашей действительности. Замечательная черта чеховской сатиры —высмеивание утопичности стремления пришибеевщины, беликовщины «пресечь»,подавить, уложить в футляр живую жизнь.
«Хамелеон» также вполне достоин того, чтобы стать в одинряд с созданиями гоголевского и щедринского гения. Наряду с образом Пришибееваобраз Хамелеона был характерен для эпохи, в которой были столь распространеныявления ренегатства, «тушинских перелетов», приспособления, подлаживания к действительности.Обыкновенный полицейский надзиратель Очумелов становился фигурой широкоготипического значения.
Так в мрачную победоносцевскую эпоху Чехов возрождалславные традиции русской сатирической литературы. В обывательскихюмористических журнальчиках он ухитрялся бичевать уродство общественных форм,как довольно точно охарактеризовала победоносцевская цензура тему «УнтераПришибеева».
Образы многих чеховских рассказов вошли в нашповседневный быт, имена персонажей стали нарицательными. Достаточно сказать«Пришибеев», «хамелеон», «душечка», «попрыгунья», «человек в футляре», чтобысразу стала ясной сущность целых социальных явлений. Это и есть силатипичности, которою Чехов овладел еще в своих ранних произведениях.
Уже в 1885 году начали появляться в печати первые зрелыечеховские рассказы нового типа, с тем отличием от прежних, что комическаясторона уже не играет в них господствующей роли. К своему прежнему «чистому»юмору Чехов, начиная с 1887—1888 годов, уже почти не возвращается. Юмор в егопроизведениях начинает играть новую роль: он или еще больше усиливает, оттеняеттрагическое,— как в рассказе «Горе» (1885 г.),— или, наоборот, смягчаеттрагедию мудрой, светлой улыбкой,— такую роль играет юмор, например, в рассказе«Тоска» (1885 г.).
5. «Ты поразил меня какпейзажист»
Окончив в 1884 году курс университета, Антон Павловичприехал в тогдашний заштатный город Воскресенск под Москвой (ныне Истра), гдеего брат Иван Павлович получил должность учителя приходского училища. АнтонПавлович вместе с семьей жил под Воскресенском каждое лето, вплоть до 1887года, снимая дачу в имении Бабкино у Киселевых, интеллигентных помещиков;Киселева была детской писательницей.
Воскресенск и Бабкино сыграли большую роль в жизниписателя. Здесь развилась и его любовь к среднерусской природе. В Бабкиненачалась дружба Чехова с замечательным русским живописцем Левитаном, жившимнеподалеку и так же страстно, как и Антон Павлович, влюбленным в подмосковныепейзажи. Однажды художник признался Чехову: «… Ты поразил меня какпейзажист...»
Чехов ввел новый пейзаж, заменив описание многочисленныхподробностей одной, наиболее выпуклой, наиболее характерной деталью. АнтонПавлович изложил принцип своего пейзажа в письме к брату Александру: дляописания лунной ночи достаточно того, чтобы на плотине блестело горлышко отразбитой бутылки и чернела тень от мельничного колеса. Так он и нарисоваллунную ночь в своем рассказе «Волк» (1886 г.). Об этом же говорит в «Чайке» (1896 г.) молодой писатель Треплев, завидуя опытному писателю Тригорину:«Тригорин выработал себе приемы, ему легко… У него на плотине блеститгорлышко разбитой бутылки и чернеет тень от мельничного колеса,— вот и луннаяночь готова...»
Вместе с тем чеховские пейзажи отличаются глубинойлирического подводного течения, они всегда воодушевлены той главной поэтическоймыслью автора, которая выражена в словах Тузенбаха («Три сестры» (1900 г.)): «Какие красивые деревья и, в сущности, какая должна быть около них красивая жизнь!»
Из воспоминаний А.И. Куприна:
«Не любя вообще Крыма, а в особенности Ялты, он сособенной, ревнивой любовью относился к своему саду. Многие видели, как ониногда по утрам, сидя на корточках, заботливо обмазывал серой стволы роз иливыдергивал сорные травы из клумб. А какое бывало торжество, когда среди летнейзасухи наконец шел дождь, наполнявший водою запасные глиняные цистерны!
Но не чувство собственника сказывалось в этой хлопотливойлюбви, а другое, более мощное и мудрое сознание. Как часто говорил он, глядя насвой сад прищуренными глазами:
— Послушайте, при мне здесь посажено каждое дерево, и,конечно, мне это дорого. Но и не это важно. Ведь здесь же до меня был пустырь инелепые овраги, все в камнях и в чертополохе. А я вот пришел и сделал из этойдичи культурное, красивое место. Знаете ли? — прибавлял он вдруг с серьезнымлицом, тоном глубокой веры. — Знаете ли, через триста — четыреста лет вся земляобратится в цветущий сад. И жизнь будет тогда необыкновенно легка и удобна».
6. «Здравствуй, новая жизнь!»
Стремление быть полезным народу, родине побудило егопоехать на Сахалин (1890 г.), место каторги и ссылки, где царское правительствососредоточило все возможные виды человеческого унижения и страдания. Цель этогопутешествия была связана прежде всего с поисками ответа все на тот же вопрос:что делать?
Несмотря на все трудности пути, настроение упутешественника было бодрое. Больше тысячи верст он проехал по Амуру,наслаждаясь величавой красотой пейзажа.
Его чувство родины расширялось. И горько и радостно былоему. Он видел много грубого, тяжелого, его возмущал дикий произвол, насилиечиновников. Но наблюдения его над крестьянами, над простыми русскими людьми сповседневным героизмом их труда были светлыми, радостными. Свои впечатления,выраженные им в очерках о Сибири, он обобщил в письме к сестре: «Боже мой, какбогата Россия хорошими людьми!»
Поездка на Сахалин была стремлением писателя выйти изидейного кризиса, мучившего его на рубеже восьмидесятых — девяностых годов.Путешествие оказалось плодотворным. Он много перестрадал на Сахалине, его долгоеще преследовали кошмары воспоминаний о мучениях людей на острове. И вместе стем поездка дала ему уверенность, обозначила новую мощную зрелость. Без своегопутешествия он не мог бы написать не только свою книгу о Сахалине, но и «Палату№ 6» (1892 г.) и такой замечательный рассказ, как «Гусев» (1890 г.). Этипроизведения, проникнутые новым для чеховского творчества мотивом прямого,открытого протеста против тирании, гнета, произвола, явились непосредственнымтворческим итогом поездки на Сахалин. Поездка дала новую ноту суровоймужественности в его творчестве, сыграла большую роль в росте егообщественно-политического самосознания.
Поездка на Сахалин с особенной силой подчеркнула всознании писателя всю невыносимость, всю тесноту, тюремную духоту тогдашнейрусской жизни. Эта жизнь со всей ясностью представилась ему жизнью в четырехстенах, с надзирателями, решетками, кандалами. Так возникла «Палата № 6» — бытьможет, самое страшное произведение русской литературы. Велико было общественноезначение этого произведения в деле мобилизации сил протеста, ненависти кдеспотизму. «Палата № 6» явилась одним из симптомов начинавшегося общественногоподъема, одним из заметных обозначений исторического рубежа междувосьмидесятыми и девяностыми годами.
Несмотря на то, что Чехов не знал и не видел путей,которыми родина должна была прийти к свободе, все же присущая ему общественнаячуткость помогала писателю если не сознавать с полной ясностью, то все глубжечувствовать и отражать в своих произведениях тот общественный подъем, которыйнаступил в стране в девяностые годы, подъем, приведший к первой русской революции.
Герой рассказа «Крыжовник» (1898 г.), ветеринарный врач Иван Иваныч, осуждает свои прежние либерально-постепеновские взгляды.
«Свобода есть благо, говорил я, без нее нельзя как безвоздуха, но надо подождать. Да, я говорил так, а теперь спрашиваю: во имя чегождать? — спросил Иван Иваныч, сердито глядя на Буркина.— Во имя чего ждать, явас спрашиваю? Во имя каких соображений? Мне говорят, что не все сразу, всякаяидея осуществляется в жизни постепенно, в свое время. Но кто это говорит? Гдедоказательства, что это справедливо? Вы ссылаетесь на естественный порядоквещей, на законность явлений, но есть ли порядок и законность в том, что я,живой, мыслящий человек, стою надо рвом и жду, когда он зарастет сам илизатянет его илом, в то время как, может быть, я мог бы перескочить через негоили построить через него мост? И опять-таки, во имя чего ждать? Ждать, когданет сил жить, а между тем жить нужно и хочется жить!»
Так входила в сознание Чехова мысль о необходимости не эволюционного,а решительного и коренного изменения всей действительности, догадка онеобходимости смелого, большого действия: таков смысл слов о том, что нельзяждать, когда все «образуется» само собой, нельзя надеяться на постепенноеулучшение, можно перескочить через ров! Эта мысль возникла у Чехова внесомненной связи с ростом революционного движения рабочего класса, оказывавшимпрямое или косвенное влияние на все стороны жизни, в том числе и на творчествовеликого русского писателя, несмотря на то, что он не был связан с этимдвижением, был далек от непосредственно политического мышления.
Вместе с созреванием мысли о необходимости коренногоизменения действительности оформлялась в сознании Чехова и его догадка о том,что для такого изменения недостаточны усилия одиночек, «избранных личностей»,что необходимо воздействие на народные массы. Но в чем же должно выражаться этовоздействие, Чехов, конечно, не мог знать, не имея никаких связей среволюционным движением, с марксизмом. Так, героиня повести «Моя жизнь» (1896 г.), высказав замечательные мысли о необходимости сильных, смелых, скорых способов борьбы заизменение действительности, о необходимости «действия сразу на массу», не можетназвать никаких других видов такого действия, кроме искусства. Но все же в этихдогадках сказалось упорное, глубокое стремление писателя найти какие-то новые,решительные пути к изменению жизни, связать искусство с борьбой за этоизменение.
Эти особенности художественного творчества и мировоззренияЧехова еще более отвращали его от народнических представлений о «героях итолпе», о «критически мыслящих личностях», «избранниках», стоящих над массой.Чехов глубоко чувствовал, что историю не делают одиночки.
«Рассказ неизвестного человека» (1893 г.) представляет собою развенчание народнического героя — террориста. Герой повести — ренегат,переходящий на обывательские позиции «жизни для жизни» (то есть на те позиции,о которых с глубоким презрением Чехов писал в ответе Суворину, защищавшему вписьме к Антону Павловичу обывательскую философию «жизни для жизни», отказ от«высших целей»). Легкость ренегатства, перехода от нелегальной деятельности, отпрофессионального терроризма — к жажде покоя и «обыкновенных радостей», эта удивительнаялегкость падения, как говорит о происшедшей в нем перемене сам герой повести,была связана с полной изжитостью, исчерпанностью, банкротством всегонароднического мировоззрения. Вопрос о причинах легких падений людей, считавшихсебя передовыми деятелями, вчерашних прогрессистов, народников или просто людейс «идеалами», скатывающихся к обывательщине, к существованию радисуществования, — этот вопрос всегда глубоко занимал и волновал Чехова. Идействительно, эти явления были весьма характерны для всех тех интеллигентскихдеятелей восьмидесятых—девяностых годов, которые стояли на позициях культурных,«мыслящих» одиночек, для всех тех, кто считал возможным осветить светом толькоиз своего окошка всю окружающую тьму. Чехов не мог ответить на вопрос о причинахлегкости этих падений, но он чувствовал, что дело заключается в неглубоком,непрочном, безнадежно устаревшем идейном вооружении этих деятелей его эпохи, вотсутствии у них всеохватывающей общей идеи, в их позиции одиночек. В этомсмысле для Чехова объединялись, при всем их индивидуальном различии, люди типаи бывшего террориста, героя «Рассказа неизвестного человека», и магистраКоврина, героя «Черного монаха» (1893 г.), и Иванова, героя одноименной пьесы(1887 г.), и целого ряда других подобных деятелей, приходящих к краху.
Имя Чехова все более связывалось в сознании всейпередовой России с нарастанием общественного подъема в стране, становилосьодним из символов этого подъема.
Чувство близости коренной перемены всей жизни, ожиданиереволюции,— чувство, все глубже овладевавшее Чеховым в конце девяностых —начале девятисотых годов, сказалось в пьесе «Три сестры» (1900 г.).
Один из ее героев говорит явно от имени автора: «Пришловремя, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря,которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие,предубеждение к труду, гнилую скуку… через какие-нибудь двадцать пять —тридцать лет работать будет уже каждый человек. Каждый!»
Чехов чувствовал дыхание надвигающейся бури. Писатель С. Я.Елпатьевский вспоминает о Чехове девятисотых годов: «И вот пришло время, нестало прежнего Чехова… И случилось это как-то вдруг, неожиданно для меня.Поднимавшаяся бурная русская волна подняла и понесла с собой и Чехова. Он,отвертывавшийся от политики, весь ушел в политику, по-другому и не то сталчитать в газетах, как и что читал раньше. Пессимистически и во всяком случаескептически настроенный Чехов стал верующим. Верующим не в то, что будетхорошая жизнь через двести лет, как говорили персонажи его произведений, а чтоэта хорошая жизнь для России придвинулась вплотную, что вот-вот сейчасперестроится вся Россия по-новому, светлому, радостному...
И весь он другой стал — оживленный, возбужденный, другиежесты явились у него, новая интонация послышалась в голосе.… И когда мне, нечрезмерно обольщавшемуся всем, что происходило тогда, приходилось вноситьнекоторый скептицизм, он волновался и нападал на меня с резкими, несомневающимися, не чеховскими репликами.
— Как вы можете говорить так! — кипятился он. — Разве вы невидите, что все сдвинулось сверху донизу! И общество и рабочие!..
… Чехов, всегда сдержанный в разговорах о своейлитературной работе, неожиданно протянул мне рукопись:
— Вот, только что кончил… Мне хотелось бы, чтобы выпрочитали.
Я прочитал. Это была «Невеста», где звучали новые дляЧехова, не хмурые ноты. Для меня стало очевидно, что происходил перелом во всемнастроении Чехова, в его художественном восприятии жизни. что начинается новыйпериод его художественного творчества.
Он не успел развернуться, этот период. Чехов скоро умер».
В. Вересаев свидетельствует о том же:
«Для меня очень был неожидан острый интерес, которыйЧехов проявил к общественным и политическим вопросам. Говорили… что он человекглубоко аполитический… Чего стоила одна его дружба с таким человеком, как А.С. Суворин, издатель газеты «Новое время». Теперь это был совсем другойчеловек; видимо, революционное электричество, которым в то время былперезаряжен воздух, встряхнуло и душу Чехова».
О настроениях Чехова в 1900—1901 годах можно судить пописьму Горького к В. Поссе, в котором Горький приводит следующее высказываниеАнтона Павловича: «Чувствую, что теперь нужно писать не так, не о том, а как-тоиначе, для кого-то другого, строгого и честного».
Прощание новой, молодой, завтрашней России с прошлым,отживающим, обреченным на скорый конец, устремление к завтрашнему дню родины —в этом и заключается содержание «Вишневого сада» (1903 — 1904 г.).
Настолько назрел конец старой жизни, что онапредставляется уже водевильно-нелепой, «призрачной», нереальной. Вот настроениепьесы.
Призрачны и отжившие типы этой уходящей жизни. Таковыглавные герои — Раневская и ее брат Гаев.
Раневская и Гаев — хозяева имения, «прекраснее которогонет ничего на свете», как говорит один из героев пьесы, Лопахин,—восхитительного имения, красота которого заключена в поэтическом вишневом саде.Хозяева довели имение своим легкомыслием, полнейшим непониманием реальных условийдо жалкого состояния; предстоит продажа имения с торгов. Разбогатевшийкрестьянский сын, купец Лопахин, друг семьи, предупреждает хозяев о предстоящейкатастрофе, предлагает им свои проекты спасения, призывает думать о грозящейбеде. Но Раневская и Гаев живут иллюзорными представлениями. Гаев носится сфантастическими проектами. Оба проливают множество слез о потере своеговишневого сада, без которого, как они уверены, они не смогут жить. Нопроисходят торги, и Лопахин сам покупает имение. Когда беда свершилась,выясняется, что никакой особенной драмы для Раневской и Гаева не происходит.Раневская возвращается в Париж, к своей старой «любви», к которой она и безтого вернулась бы, несмотря на все ее слова о том, что она не может жить безродины и без вишневого сада; Гаев также примиряется с происшедшим. «Ужаснаядрама» и не оказывается драмой по той простой причине, что эти люди не оченьспособны к серьезным, глубоким чувствам, — таков один из главных комедийныхмотивов пьесы.
Образ вишневого сада играет большую, многостороннюю роль.Прежде всего он символизирует поэзию старой жизни, ту поэзию «дворянскихгнезд», исчерпанность, изжитость которой так остро чувствовал Чехов. А законнаянаследница отжившей поэзии «дворянских гнезд», юная Аня, дочь Раневской,преемница Лизы Калитиной, Татьяны Лариной, весело, по-молодому звонко,бесповоротно прощается со всей этой устаревшей, потерявшей живое содержание,мертвой красотой. Ей помогает в ее духовном развитии, в определении отношения кпрошлому, настоящему и будущему родины, студент Петя Трофимов. Он раскрываетАне глаза на то темное, страшное, что таилось за поэзией дворянской культуры.
«Подумайте, Аня, – говорит он жадно слушающей егодевушке, – ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живымидушами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола неглядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов… Владетьживыми душами – ведь это переродило всех вас, живших раньше и теперь живущих,так что ваша мать, вы, дядя уже не замечаете, что вы живете в долг, на чужойсчет, на счет тех людей, которых вы не пускаете дальше передней… Ведь такясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое,покончить с ним...»
Трофимов зовет Аню к красоте будущего:
«Я предчувствую счастье, Аня, я уже вижу его… Вот оно,счастье, вот оно идет, подходит все ближе и ближе, я уже слышу его шаги. И еслимы не увидим, не узнаем его, то что за беда? Его увидят другие!»
«Вишневый сад» — это пьеса о прошлом, настоящем и будущемродины. Будущее встает перед нами в образе небывало прекрасного сада.
«Вся Россия наш сад»,— говорит Петя Трофимов во второмдействии, и ему вторит Аня: «Мы насадим новый сад, роскошнее этого...»
Образ красоты самой родины возникает перед нами. Придутлюди, которые будут достойны всей красоты родной земли. Они очистят, искупятвсе ее прошлое и превратят всю родину в волшебный сад. И Аня будет вместе сэтими людьми. Таково поэтическое содержание и грустного и самого светлого,оптимистического произведения Чехова.
Чехов хотел, чтобы спектакль Художественного театрапрозвучал в том бодром тоне, в каком он написал пьесу. Он хотел, чтобы зрительчувствовал не только элегическую грусть, не только лиризм прощания, но игрустный комизм призрачного мира Гаевых и Раневских, он требовал, чтобыРаневскую обязательно играла комическая старуха, ему хотелось, чтобы зрительясно чувствовал комическую сторону, недостаточную серьезность страданийслезоточивых героев.
Вся пьеса проникнута настроением светлого прощания суходящей жизнью, со всем плохим и хорошим, что было в ней, настроениемрадостного привета новому, молодому.
Это настроение окрашивает и рассказ «Невеста», написанныйв том же 1903 году, что и «Вишневый сад». Герои рассказа, как и герои«Вишневого сада», чувствуют близость того времени, когда не останется на роднойземле серых «провинциальных» городов, «все полетит вверх дном, все изменится,точно по волшебству. И будут тогда здесь громадные, великолепнейшие дома,чудесные сады, фонтаны, необыкновенные, замечательные люди...»
И каким весенним, бравурным мотивом заканчивается«Невеста»! После долгой разлуки Надя приезжает на несколько дней в свой роднойгород. Она «ходила по саду, по улице, глядела на дома, па серые заборы, и ейказалось, что в городе все давно уже состарилось, отжило, и все только ждет нето конца, не то начала чего-то молодого, свежего. О, если бы поскорее наступилаэта новая, ясная жизнь, когда можно будет прямо и смело смотреть в глаза своейсудьбе, сознавать себя правым, быть веселым, свободным! А такая жизнь рано илипоздно настанет… и впереди ей рисовалась жизнь новая, широкая, просторная, иэта жизнь, еще неясная, полная тайн, увлекала и манила ее».
Читатель не мог не понимать, что перед ним чудесный образрусской девушки, вступившей на путь борьбы за то, чтобы перевернуть жизнь,превратить всю родину в цветущий сад. «Главное — перевернуть жизнь, а всеостальное не нужно»,— говорит Саша. Чехову самому казалось вместе с егогероями, что «все давно уже состарилось, отжило» и все только ждет «началачего-то молодого, свежего». И он с молодой радостью прощался с прошлым. «Прощай,старая жизнь!» — звенит в финале «Вишневого сада» юный голос Ани, голос молодойРоссии, голос Чехова.
Образы Ани и Нади сливаются в обаятельный образ молодостиродины. «Здравствуй, новая жизнь!» — эти слова, прозвучавшие в «Вишневом саде»,были последними словами Чехова, словами по-пушкински радостного привета новомудню родины — дню ее свободы, славы и счастья.
Заключение
Нередко, говоря о мировом значении творчества Чехова,исследователи обращают внимание на ту новую художественную форму, которойписатель обогатил мировую литературу. Нет сомнения, значение этого чеховскогооткрытия велико. И это было отмечено уже Л. Н. Толстым. И все же, характеризуяЧехова, Толстой прежде всего подчеркивал, что он «художник жизни». И Горькийсчитал главным в творчестве Чехова такую глубокую правду жизни, которой до негоне знала мировая культура. Именно обращение к коренным вопросам человеческогобытия, со всей остротой поставленным историческим развитием России на рубежедвух веков, объясняет выдающуюся роль творчества Чехова в развитии мировойлитературы ХХ века.
Сегодня Чехов дорог нам потому, что не потеряли своегозначения поставленные им нравственные и социальные проблемы. Чехов, как ипрежде, учит нас понимать зловещую роль в жизни человеческого общества мещанства,мелкого собственничества, страсти к накопительству, обывательской сытости ипошлости.
Чехов жив, он борется вместе с нами, вместе спрогрессивными людьми всего мира, его светлая мечта о прекрасном, гармоничномчеловеческом обществе все еще остается путеводной звездой для многих миллионовлюдей на всем земном шаре.
Литература
1. А. П. Чехов. Собрание сочинений в 12 томах.- М.: Гос. издат. худож.лит., 1960.
2. Энциклопедия для детей. Т. 9. Русская литература. Ч. 1. – М.: Аванта+,1998.
3. Семанова М. Л. Чехов – художник. – М.: Просвещение, 1976.
4. Полоцкая Э. А. Пути чеховских героев. – М.: Просвещение, 1983.
5. Бердников Г. П. А. П. Чехов. Идейные и творческие искания. – М.: Худож.лит., 1984.
6. Кулешов В. И. Жизнь и творчество А.П. Чехова. – М.: Дет. лит., 1985.