МИНИСТЕРСТВООБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ
КИЕВСКИЙПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
им. ДРАГОМАНОВА
РЕФЕРАТ
СКУЛЬТУРОЛОГИИНА ТЕМУ: Нравственные ценности ислама: наука и искусство
Выполнил студент 33 группы
Романенко Виктор
Киев 2009
Нравственные ценностиислама
Трудно найтиболее нормативную религию, чем ислам. В его составе, кроме главных книг,существует также на их основе созданный шариат (“надлежащий путь”) —свод правил, нормативов, охватывающих буквально все стороны человеческогосуществования в мире и провозглашенных “вечными и неизменными”, даннымимусульманам Аллахом.
Первоначальновсе поступки каждого мусульманина разделялись на дозволенные и недозволенные. Впроцессе развития шариата появилась и более подробная градация: обязательныедействия (фарз), желательные (суннат), добровольные (муххоб), нежелательные (макрух)и запретные (харом) [231, с. 164]. Такое разделение поступков людей привело ксозданию системы различных запретов: на употребление вина и некоторых продуктовпитания, на украшение дома картинами и скульптурами, изображающими людей илиживотных, и т.д. Особенно оговариваются в Коране запреты на вступление в брак синоверцами: “Не женитесь на многобожницах, пока они не уверуют: конечно,верующая рабыня лучше многобожницы, хотя бы она и восторгала вас. И невыдавайте замуж за многобожников, пока они не уверуют: конечно, верующий раб —лучше многобожника, хотя бы он и восторгал вас” [150, 2:220 (221)].
В исламе, каки в других религиях, заложены многие общечеловеческие нравственные ценности.Например, запрещено самоубийство, поощряются гостеприимство и помощь беднякам,Коран призывает объединяться для благих дел, а не для вражды. Все время акцентделается на том, что форма выражения чувств людей друг к другу и по отношению квере, Аллаху должна совпадать с внутренним состоянием, например: “Речь добрая ипрощение — лучше, чем милостыня, за которой следует обида” [там же, 2:265(263)]. Предполагается и справедливость в разделе добычи: “И знайте, что есливы взяли что-либо в добычу, то Аллаху — пятая часть, и посланнику, иродственникам, и сиротам, и бедным, и путнику, если вы уверовали в Аллаха...”[там же, 8:42 (41)].
Особеннодетально разработана бытовая этика. Вот некоторые из ее норм. Перед едой ипосле нее обязательно моют руки. Во время трапезы хозяин первым приступает кеде и заканчивает последним. Все приборы, еда и прочее передаются только правойрукой: левая считается нечистой, поскольку ею совершаются омовения всех частейтела. Можно есть руками, но пищу нужно брать тремя (или больше) пальцами, ноникак не двумя. Облизывать пальцы можно, а обгладывать кости нельзя. Перед едойобязательно произнесение басмали (благословения):«Бисимиллахи-р-рахмани-р-рахим» (“Во имя Аллаха милостивого,милосердного”). Такая же формула должна предшествовать любому начинанию в любомделе. После еды обязательно благодарят Аллаха: «Аль-хамду лиллахи!»(“Слава Аллаху!”).
Первымподается хлеб. Лепешки, лаваш нельзя резать ножом — надо ломать руками.Запрещено пить вино, играть в азартные игры. Нельзя есть свинину. Если хлебупал на землю, его надо обязательно поднять и отдать птицам или животным.Гостеприимство свято. Если умер человек, его надо похоронить в течение суток.Особое отношение должно быть у мусульман к вопросам веры. Коран говорит: “О вы,которые уверовали! Не приближайтесь к молитве, когда вы пьяны, пока не будетепонимать, что вы говорите, или оскверненными — кроме как будучипутешественниками в дороге — пока не омоетесь. А если вы больны или впутешествии, или кто-нибудь из вас пришел из нужника, или вы прикасались кженщинам и не нашли воды, то омывайтесь чистым песком и обтирайте ваши лица ируки. Поистине, Аллах извиняющий и прощающий!” [там же, 4:46 (43)].
Во многихправилах поведения, особенно запретах прослеживается их связь с природнымиусловиями и образом жизни арабов. Например, запрещение резать хлеб связано стем, что арабы не знали другого вида хлеба, кроме лепешек, которые удобнееломать, чем резать. Запрет на питье воды большими глотками совершенно понятен вбезводных землях. Особенно строги запреты на употребление вина, хотя онипоявились далеко не сразу. В Коране есть суры, восхваляющие вино: “И из плодовпальм и лоз вы берете себе напиток пьянящий и хороший удел. Поистине, в этом —знамение для людей разумных!” [там же, 16:69 (67)]. Кроме того, в раю“богобоязненным” был обещан “образ сада.., там — реки из воды не портящейся иреки из молока, вкус которого не меняется, и реки из вина, приятного дляпьющих” [там же, 47:16 (15)]. Некоторые исследователи мусульманства (Ламменс,Массэ) обращают внимание на то, что земли в Аравии не приспособлены для виноградников,поэтому вино было привозным. Считается, что Мухаммед предостерегал своихединоверцев против вина и азартных игр, становящихся опасными для тех, кто имизлоупотребляет. А Омар Хайям совершенно справедливо замечал:
Говорят,что в раю будут гурии, мед и вино.
Говорят,все услады в раю нам вкусить суждено.
Значитбыть и сегодня с любимой и чашей не грех,— Ведь в итоге к тому же придем всеравно.
[105; пер.Н. В, Стрижкова]
Особое местозанимает в исламе отношение к женщинам. В Коране существует отдельная сура сназванием “Женщина”. Ислам, как и иные религии, запретил браки между прямымиродственниками, но зато у мусульман принято многоженство: “… женитесь на тех,что приятны вам, женщинах — и двух, и трех, и четырех” [150, 69:3(3)]. Дляислама безбрачие — преступление перед обществом и сородичами. “Худший извзрослых — тот, кто умер холостым”. В V11I веке имам Медины Малик ион Анас(708—795) писал: “Человек, сочетавшийся браком, имеет перед Аллахом большезаслуги, чем самый набожный мусульманин, оставшийся холостым” [105, с. 175].Мухаммед завещал мусульманам хорошо обращаться с женщинами, хотя и считал, чтоженщины не могут участвовать ни в каких делах, даже решать собственную судьбу,тем более советовать или учить.
Надозаметить, что дискриминационный взгляд на женщин был характерен не только дляислама. В Европе в период средневековья велись дискуссии о том, обладает лиженщина душой. Постановлением Вселенского собора в 585 году все-таки решили,что она является человеком и, как и все люди, душу имеет. Но ее возможности,тем не менее, считались ограниченными.
Многоженство в исламе своими корнямиуходит в древний племенной уклад, когда женщин не было принято отдавать насторону: ведь они выполняли необходимую работу. Кроме того, так обеспечивалосьсохранение рода, его языка, традиций, уклада. Мужчины же могли приводитьиноплеменных женщин. Поэтому впоследствии, особенно у правителей, было довольномного жен и наложниц.
Например,аббасидский халиф МаТмуна (813—833) имел в гареме 6300 женщин. Несмотря наограничения количества жен до четырех, уже в новое время численность гаремовмогла быть значительной: у первого персидского шаха Фатх-Али (1797—1834) вгареме было 158 жен знатного происхождения и более 900 наложниц. Он оставилпосле себя около 2500 детей и внуков. Гарем из 1200 жен и наложниц был у шахаНасер-од-Дина (1848—1896). Даже в XX веке турецкий султан Абдул Хамид II (1876— 1909) имел около 1000 женщин в гареме. [105, с. 173].
Исследователиисламской культуры (Еремеев, Массэ и др.) обращают внимание на то, что обычайносить чадру (паранджу) возник не в исламе. В Месопотамии, например в Ассирии иВавилоне, женщины носили на голове покрывала, скрывающие лицо. Греческаяженщина чаще всего тоже накрывала голову краем паллы (плаща) или вуалью. Но прикочевом образе жизни, когда единственное жилище — шатер или палатка, дляженщины скрываться от мужского взгляда или жить на отдельной, женской половинебыло невозможно. Этот обычай связывают с городской жизнью и городскими нравами.Поэтому существует турецкая пословица: “Чадра — убор белоручки!”
Однако наВостоке и особенно в мусульманских странах считается, что мужчина можетиспытывать по отношению к женщине только половое влечение. “В уме мусульманина,воспитанного в духе этой традиции, просто не укладывается мысль о том, чтомежду мужчиной и женщиной могут существовать какие-либо иные взаимоотношения,кроме половых, например, коллег по работе или учебе… Сексуальная мораль висламе предельно строга. Добрачные связи — пятно бесчестия, которое бросает теньне только на семью “грешницы”, но и на всю деревню, на весь квартал в городе.Нарушение норм половой морали — действительное или мнимое — часто влечет засобой самосуд толпы” [105, с. 188, 189].
Конечно,более чем за тысячелетнее существование ислама многие нормы постепенноменялись, особенно в тех странах мусульманского мира, в которые проникнаучно-технический прогресс, но и до сих пор мусульманская женщина ограничена вправе на образование, в выборе профессии, в участии в общественной и, темболее, политической жизни.Наукаи искусство
В культуреисламского мира особенно разителен контраст между обыденным сознанием рядовогомусульманина и мудростью восточного ученого. Мусульманский мир дал мирувеликого Ион Сыну (латинизир. Авиценна; ок. 980—1037), ученого-энциклопедистаБируни (973— ок. 1050), за несколько столетий до Коперника высказавшего мысль отом, что Земля вращается вокруг Солнца.
Как и вообщена Востоке, в исламской культуре ценились мудрость и мудрецы. Многие халифы покровительствовалиученым, чем немало гордились. Среди таких правителей — знаменитыйХарун-ар-Рашид (Гарун алъ-Рашид), герой многих легенд и преданий, молва исказки “Тысяча и одна ночь” представляют его богатым и щедрым, справедливым имогущественным. Примерно в IXвеке в городе Дамаске был создан Дом мудрости, в его рукописной библиотекеимелись манускрипты греческих философов, труды Пифагора, Платона, Аристотеля,здесь в тишине могли работать ученые.
Известный наВостоке среднеазиатский ученый Мухаммед бен Муса (787—ок. 850), прозванныйаль-Хорезми (т. е. родом из Хорезма), автор трактата по арифметике и алгебре“Книга о восстановлении и противопоставлении”, ввел в мировую культуру такназываемые арабские цифры. Впервые они появились в Индии, но через работыХорезми, переведенные в XIIвеке на латинский язык, стали известны миру, значительно облегчив математическиерасчеты, затрудненные римской цифровой системой.
Во-первых,большинство римских цифр состояло не из одного, а из нескольких знаков.Во-вторых, они писались в той же последовательности, что и буквы в словах,например, 1998 год нужно было писать так: MCMXCVIII (М — 1000, СМ — 900, ХС — 90, VIII — 8). В-третьих, в одних случаях для обозначениянекоторых чисел знаки, стоящие вслед за первым, прибавлялись (VIII: 5 + 3 = 8), в других — знаки,стоящие впереди, вычитались (СМ: 1000 —100 = 900). Такие, довольно длинныерасчеты нужно было произвести, чтобы выяснить величину написанного числа. Крометого, римская система не дает способа для записи сколь угодно больших чисел.Например, чтобы написать 1 000 000, надо либо 1000 раз повторить знак М, либоввести новый символ.
Хорезми наоснове индийской системы счисления (см. гл. IX) предложил простую позиционную систему: от того, на какомместе написано всего 10 чисел, зависит величина числа. Он просто ввел классычисел, чем упростил все операции с ними. Именно Хорезми впервые употребил внауке понятие «алгебра» (от арабского названия его трактатов«Китаб аль-джебр валь мукабала»). От латинской транслитерации имениученого — algorithmi (Аль-горизми — аль-Хорезми)произведен и термин “алгоритм”.
Знаменитыйтруд Авиценны “Канон врачебной науки” в 5 частях, в котором обобщены достижениягреческой, римской, среднеазиатской медицины, в течение почти 700 лет былнастольным учебником для врачей Востока и Запада и представляет до сих пор нетолько исторический интерес. Многие философские идеи Авиценны (о вечностиматерии, о познании как отражении бытия, о роли ощущений, представлений,воображения, понятий, интуиции в познавательной активности человека) актуальныи сегодня. “Познание, с моей точки зрения,— пишет он,— состоит в отображениипознаваемого предмета познающим субъектом” [113 с. 30]. По его мысли, познаниеначинается с ощущений, с непосредственного контакта человека с вещами объективногомира. “Ощущение — это дозорный души,— делает вывод Авиценна. —… Необходимо,чтобы оно было первым дозорным,— оно указывает на то, что может привести кразложению, а что— к сохранению целого” [там же, с. 428, 429]. Для Авиценны значительноеместо в познании занимает интуиция — высшая познавательная способность, котораяосновывается на всей предшествующей работе ума человека.
Другойарабский мудрец Фараби (аль-Фараби; 870—950), обладавший энциклопедическимипознаниями, впервые в арабском мире предположил, что Вселенная, общество ичеловеческий организм имеют общие черты в своем строении. В сочинениях “Геммыпремудрости” и “Трактат о взглядах жителей добродетельного города” Фараби,по-своему трактуя труды Платона и Аристотеля, создает социальную утопию огосударстве, построенном как царство разума.
Надо отметитьи еще одно удивительное направление в развитии арабской науки — алхимию (араб,«аль-кимия» от греч. hernia“черная магия”; heo — “лью”).Алхимией занимались и до арабов, например, в Египте в начале первоготысячелетия н. э. Как и другие алхимики, арабы искали “философский камень”, спомощью которого надеялись получать золото из свинца и других металлов. Однакопри этом они открыли способ дистилляции и, пожалуй, первыми выделили изорганических продуктов спирт — алкоголь (араб, al-kohl “мельчайшийпорошок”). Д. Е. Еремеев утверждает, что до VIII века (в котором предположительно было сделано этооткрытие) “человечество не знало спирта в более или менее чистом виде, аследовательно, водки и других крепких спиртных напитков” [105, с. 124].
Особое место в развитии мировойхудожественной культуры занимает искусство исламского мира. В каждой изнациональных культур ислама есть свои особенности, но их объединяет и некоеобщее мировосприятие, характерное для ислама в целом. Это особый характерорнамента, в котором причудливое переплетение линий создает как быгипнотизирующий эффект. Арабская каллиграфия, вплетающая в орнамент изреченияиз Корана, способствует этому эффекту. Искусство исламского мира отличаетособая яркость в выборе цвета декора архитектурных сооружений, где преобладаетнебесно-синий. Эта же яркая цветистость характерна для языка изысканной прозыВостока и мусульманской поэзии.
В искусствестран ислама соединились многие тенденции: это традиции греческой и римскойкультуры, сохранившиеся на некоторых территориях, это культура вчерашнихкочевников и торжественная культура Ирана. Иран, Ирак, Сирия, Египет,Афганистан, государства Средней Азии и южной Испании построили прекрасные городас мечетями и минаретами, дворцы и крытые рынки, караван-сараи, богатоорнаментированные, украшенные резьбой и арками. Во внутренних помещенияхмечетей часто выкладывали богатые мозаики, похожие на ковры. За пределамигородов состоятельные люди и правители строили “замки пустыни”, сохранившиеся стех давних времен и удивляющие не только своими мощными стенами, но ипрекрасной росписью на них. Стремление к упорядоченности жизни рождало в этихрисунках симметрию, которая создавала четкий ритм в повторении фигур животных,элементов растительного орнамента. Кроме прекрасных зданий, во все временасоздавались связанные с архитектурным ансамблем водоемы. Исламский обряд омовенияперед молитвой сделал для мусульман воду священной, она была образом жизни.Поэтому так причудливы фонтаны и так ярко украшены резьбой и драгоценнымиматериалами бассейны, в которых отражались строения.
Изобразительное искусство не былопринято исламом в качестве выразителя его идей. Коран запрещал изображение Богаили живых существ. Считалось, что только Аллах может создавать живое, но нехудожник. Это касалось в основном только сферы религии. Светское искусствоимело другие цели и потому создавало росписи стен, мозаики, а позже и книжныеминиатюры, отражающие мир во всем его богатстве.
Особое местов изобразительном искусстве занимал орнамент. Он был тесно связан с арабскойписьменностью. Изящные очертания букв арабского алфавита сами по себе былиукрашением рукописного текста. Искусство каллиграфии ценилось очень высоко, ихудожники-каллиграфы вырабатывали все новые и новые приемы письма. Арабскиенадписи украшали роспись стен во дворцах, библиотеках и других зданиях. Нонаиболее органичным это искусство стало для религиозных произведений. Аллаханельзя было изобразить, но можно было написать его имя или обозначить егодругими знаками, входившими в орнамент оформления культовых зданий, мечетей,медресе (духовных учебных заведений). Так, четыре вертикальные линии обозначалислово “Аллах”, квадрат был символом Каабы, а два квадрата, составляющие звездуиз восьми лучей, были основой практически любого орнамента. Другиегеометрические фигуры также были религиозными символами: треугольник — окоАллаха, пятиугольник — пять заповедей ислама. Геометрическими знакамиобозначались и небесные светила, и звезды. Соединяясь в орнаменте, они читалисьмусульманами как особая знаковая система, понятная посвященному.
Для мусульмансвойственно было уважение к письменному слову, поэтому вся красота поэзииВостока как бы сконцентрировалась в литературе исламского мира. На Востоке былисозданы особые жанры поэзии, каких нет ни в одной другой культуре мира: касыда,газель, рубаи.
Касыда — небольшая поэма, состоящая издвустиший (бейтов), связанных особой системой рифм — моноримом (стихотворение,все строки которого имеют однозвучную рифму по типу: аа, аа и т. д.). Касыдабыла известна на арабском Востоке еще до возникновения ислама. Вот несколькострок из касыды поэта VIвека Имру-уль-кайса:
Спешимсяздесь, постоим над золою в печали.
В этихпросторах недавно еще ночевали
Братьялюбимой, и след их былого жилья
Ветрывдоль дола песчаного не разбросали.
[13, с.25].
Этот легкий исветлый жанр сохранил свою жизненность в более позднее время в поэзии такихстолпов литературы исламского мира, как Рудаки (ок. 850—941) и Саади (между1203 и 1210—1292). Вот строки из касыды Рудаки, посвященной дню Новруза —нового года, который в исламе отмечается в день весеннего равноденствия, 21марта:
Вблагоухании, в цветах пришла желанная весна,
Сто тысячрадостей вселенной принесла она.
В такоевремя старику нетрудно юношею стать, —
И сновамолод старый мир, куда девалась седина.
[119, с.27].
Болееизысканной формой стихосложения является газель. Она обычно состоит из5—12 бейтов. В первом двустишии, как правило, рифмуются обе строчки (аа), далееследует рифмовка через строку.
В последнембейте чаще всего упоминается имя автора. Классиком этого жанра стал Шамседдин(ок. 1325—1389/1390), известный в мировой культуре под псевдонимом Хафиз. Вотодна из его газелей полностью:
Ушлалюбимая моя, ушла, не известила нас.
Ушла изгорода в тот час, когда заря творит намаз.
Нет, либо счастие мое пренебреглостезей любви,
Либокрасавица не шла дорогой правды в этот раз,
Я поражен!Зачем она с моим соперником дружна!
Стеклярусна груди осла никто не примет за алмаз!
Я будувечно ждать ее, как белый тополь ветерка.
Я будуоплывать свечой, покуда пламень не погас.
Но нет!Рыданьями, увы, я не склоню ее к любви:
Ведь капликамня не пробьют, слезами жалобно
струясь.
Ктопоглядел в лицо ее, как бы лобзал глаза мои:
В глазахмоих отражено созвездие любимых глаз.
И вотбезмолвствует теперь Хафиза стертое перо:
Не выдасттайны никому его газели скорбный глас.
[119, с.366].
Особеннопопулярной формой лирики стал жанр рубаи — стихотворной миниатюры,четверостишия, в котором заключена законченная мысль, имеющая более глубокийсмысл, а иногда и некая максима, мудрость, философский вывод, подтекст, намекили мудрое суждение. Рубаи оказались очень емким жанром: их краткая форматребовала обнажать сущность того, о чем идет речь; легкая рифма (по типу ааба)делала стих афористически точным, запоминающимся, способным в мгновеньеоказаться на устах у всех. У рубаи есть острота высказываний и особеннаядейственность, похожая на истории о народном герое всего Востока — ХоджеНасреддине. Поэтому рубаи — любимая форма всей исламской поэзии. Самымизвестным в мире автором рубай считается Омар Хайям (1048—1123):
Много летразмышлял я над жизнью земной.
Непонятногонет для меня под луной.
Мне известно,что мне ничего неизвестно:
Вотпоследняя правда, открытая мной.
[174, с.1331]
Омар Хайям —не только поэт, он также и астроном, математик, открывший бином Ньютона задолгодо самого Ньютона. В своей поэзии он выступает и как философ, пытаясь постигнутьтайны бытия человека, смысл жизни и смерти:
Я познаниесделал своим ремеслом,
Я знаком свысшей правдой и с низменным злом.
Все тугиеузлы я распутал на свете,
Кромесмерти, завязанной мертвым узлом.
[там же,с. 135]
Однако,признавая жизнь кратковременным состоянием человека, он не подвластеннастроениям ухода, отказа от нее. Наоборот, он прославляет все ее красоты.Прекрасные женщины рая, которых Коран называет гуриями, превращаются у Хайяма вземных прелестниц, которых стоит любить и воспевать. Символом полноты бытия дляХайяма часто является вино:
Так какразум у нас в невысокой цене.
Так кактолько дурак безмятежен вполне —
Утоплю-каостаток рассудка в вине:
Можетстаться, судьба улыбнется и мне!
[223, с.32; пер. Г. Плисецкого]
Одни исследователиего творчества считают, что вино в его поэзии — “лишь символ земных радостей,борьбы с ханжеством, бунта против всякого рода духовной ограниченности” [224],другие — связывают этот символ с традициями, уходящими в греческие дионисийскиепраздники, третьи — с учением суфистов.
Суфизм (араб, суф — грубая шерстяная ткань,отсюда — власяница, атрибут аскета) возник в VIII веке на территории Ирака и Сирии как мистическоеучение, требующее особого, благочестивого образа жизни. На ранних этапах суфизмпредполагал аскетизм, суровые обеты, добровольную бедность, стойкость вперенесении всяческих страданий. В IX веке была разработана теория, на основании которой истово верующий могдостигнуть озарения, состояния особого экстаза слияния с богом. Все заповедисуфизма передавались только устно — от учителей-шайхов ученикам-мюридам [312, с.139]. Одна из суфистских школ IXвека требовала, чтобы ее последователи при внутреннем благочестии совершалипоступки, осуждаемые в мусульманском мире, например, пили вино, чтобы смиритьгордыню, когда их упрекали. В других течениях суфизма, напротив, винопризнавали напитком “божественной истины”, напитком, способным вызвать желанныймистический экстаз единения с Богом. Именно здесь ищут объяснения поэзии Хайямасторонники суфизма.
В начале XX века предполагали, что поэзия Хайяма— протест против догм ислама, торжество человека над невежеством и бренностью инесправедливостью мира:
Длядостойного — нету достойных наград,
Я животположить за достойного рад.
Хочешьзнать, существуют ли адские муки?
Жить срединедостойных — вот истинный ад!
[223, с.24]
Наиболееизвестный переводчик Хайяма В. Державин писал, что для поэта чаша вина — это“чаша человеческого разума, объемлющего весь мир. Сборище пьяных гулякоказывается кругом избранных мудрецов” [225]. И в подтверждение этого — рубаи,наполненные глубочайшими размышлениями о проблеме добра и зла. Ему близки вчеловеке именно гуманистическое его начало, искренность, порядочность,основанные не на ханжеской морали, а на том высоком чувстве истины, котороевсегда несет в себе культура:
Знайсятолько с достойными дружбы людьми,
Сподлецами не знайся, себя не срами.
Еслиподлый лекарство нальет тебе — вылей!
Еслимудрый подаст тебе яду — прими!
***
Чтоб мудрожизнь прожить, знать надобно немало.
Два важныхправила запомни для начала:
Уж лучшеголодать, чем что попало есть,
И лучшеодному, чем вместе с кем попало.
***
Лучшевпасть в нищету, голодать или красть,
Чем вчисло блюдолизов презренных попасть.
Лучшекости глодать, чем прельститься сластями
За столому мерзавцев, имеющих власть.
[117, с.118, 149, 129].
Путь,проложенный творцами рубай и Омаром Хайямом, нашел свое продолжение даже всовременной русской поэзии у известной поэтессы Новеллы Матвеевой; та жекраткая и точная форма, отточенный стих, приправленный остротой современнойиронии:
***
Мудрецвопросы миру задает.
Дуракответы точные дает.
Но длятого ли умный вопрошает,
Чтоботвечал последний идиот?
***
Бесчинстваобъясняются войной.
Зловредныйнрав — природою дурной.
И толькочесть ничем необъяснима,
Но веритьможно только ей одной,
[190, с.68]
Книжнаямудрость занимает на Востоке особое место: она развивается в тиши обителей,медресе, в обсерваториях и связана с именами мыслителей, которых могла ожидатьразличная судьба, но часто они оказывались признаны не только простонародьем,как Омар Хайям, но и властями предержащими. Имена таких поэтов, как Рудаки,Фирдоуси (ок. 940—1020/1030), Саади, Хафиз, составили славу поэзии не толькоисламской, но и мировой культуры. Все они, обращаясь в своей поэзии к сильныммира сего, надеялись, что их произведения помогут им понять, в чем заключенавысшая справедливость мира, понять и утвердить ее в жизнь.
Искусство исламского мира во всеммногообразии своих форм постоянно стремилось к поискам счастья, красоты,истины, уповало на справедливого властителя, возвышая и проповедуя культразума. Этим культура ислама более, чем другие восточные культуры, приближаласьк пафосу существования европейской культуры.
Исламскаякультура — самая молодая из всех восточных культур. Давно распалисьгосударства, ставшие опорой ислама, на их месте появились другие, но культураислама не исчерпана. Она имеет гораздо более прочное будущее, чем будущее техкультур, которые миновали свой апогей. В ней еще содержится то количествопротиворечий, которое необходимо для дальнейшего прогресса. Исламской культурыне коснулся скепсис европейских культурологов конца прошлого века (Шпенглера,например). Нет смысла строить предположения, по какому сценарию будетразвиваться она из прошлого в будущее. Мы можем только надеяться на то, что ееразвитие не окажется саморазрушительным.
Использованнаялитература
1. Мир культуры (Основыкультурологии). Учебное пособие. 2-е Б95 издание, исправленное и дополненное.—М.: Издательство Фёдора Конюхова; Новосибирск: ООО “Издательство ЮКЭА”, 2002. —712 с.