Интервьюс Олесей Николаевой
Теманашего разговора – эстетическое воспитание. Какова природа эстетического, егофункции, смысл, предназначение? Может быть, для воспитания достаточно морали?Возможно ли нравственное чувство без эстетики?
Какизвестно, эстетика – эта наука, изучающая выразительные формы прекрасного ибезобразного, возвышенного и низменного. Она апеллирует не только кчувственному, но и к духовному восприятию – никакие моральные и нравственныеустановки не могут претендовать на прочность, если они бесформенны и уродливы.Никогда не забуду свои детские впечатления от школьного букваря в унылыхсеро-коричневых картинках, где дети, как на подбор, были изображены в видекаких-то корявых уродцев с выражением патологии на лицах, а взрослые – снепропорционально большими головами и короткими ногами – напоминали монстров.Этот мир, увиденный сквозь призму учебника шестидесятых годов, навевал ужас итоску и очень сильно отличался от того прекрасного образа бытия, которыйсложился в доме моих родителей и радовал сердце. Я очень хорошо помню этопервоначальное – именно эстетическое – неприятие школы: в первом классе,кстати, я очень плохо училась, настолько сильным оказалось во мне этовнутреннее сопротивление.
Но,по большому счету, я бы не стала противопоставлять эстетическое и нравственное,ибо они восходят к одному Источнику: Бог наш есть и совершенное Добро, исовершенная Красота. На этой высоте сходятся пути и цели христианскихподвижников и художников, ибо то, что открывается подвижнику как Святость,признается художником как Красота. И то, и другое есть совершенство и идеал. Издесь упразд-няется различие между моральным и эстетическим, которое пороймучает нас в падшем мире, представляясь порой даже и не различием, апротиворечием.
Обладаютли искусство, красота, эстетика воспитательными функциями? Может ли духовное иинтеллектуальное развитие человека обойтись без эстетического чувства,ограничиваясь верой, опорой на Евангелие, образование, историю? И вообще, какэстетическое соотносится с христианством?
Честноговоря, я не знаю, как воспитать в ребенке нравственное чувство безэстетического инструмента. Ну что – внушать ему: это – хорошо, а это – плохо,поступать вот так, а так вот – не делай… Конечно, вменяемый и послушный ребенокможет это рационально усвоить, но совсем не факт, что при первом же испытании иискушении все это научение не разлетится в пух и прах. Прививка моральныхценностей без глубинного эстетического переживания и приятия их напоминаетевангельский дом, построенный на песке, который рискует рухнуть при первомпорыве ветра. Именно эстетическое воспитание, обращающееся к чувственному идуховному восприятию, формирует мироощущение, проникает в подсознание и именнотам закладывает фундамент личности.
Христианствоникогда бы не смогло победить языческий мир, если бы не было столь эстетично, вотличие от сектанства, упраздняюще-го Церковь и сужающего Евангельскоеблаговестие до рационалистических сентенции. Но Христос Церкви, ЕвангельскийХристос — прежде всего Прекрасен. Душа ликует от Его Красоты, от Его сияния.Мир преображается в Его присутствии и погружается во мрак уныния, если ненаходит Его. Он говорит как Поэт – на языке притч, художественных образов. Душесладко повторять Его слова, сладко слышать Его интонации. А это что значит? Этозначит, что душа уже полюбила Христа, чает Его, ищет, зовет.
НоСам Христос говорит: «Если кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любитМеня» (Ин. 14: 21). То есть любовь к Господу и есть главный мотив к пробуждениюнравственного чувства, к творению заповедей.
Ивот что существенно здесь: всякий пересказ – будь то переложение Евангелия длядетей или перевод его в понятийный ключ современной жизни – неизбежно привноситэлемент профанации, а то и пошлости. А это искажает прекрасный образ Господа,коробит душу.
Занудныйзаконоучитель, который со скучным лицом, пусть и вполне корректно, втолковываетдетям евангельские истины и моральные принципы, может посеять роковой соблазн ввосприимчивых душах «малых сих». И при этом, возможно, формально к нему не зачто будет придраться.
Яникогда не читала своим маленьким детям подобные переложения, какими быблагонамеренными людьми они ни были сделаны, и могу свидетельствовать, что детипрекрасно понимают Евангелие в меру своего возраста – если даже не точный смыслотдельных событий, то их дух. И это свидетельствует об их эстетическойчуткости.
Итак,сначала – чувство прекрасного, которое водворяется в человеке и стоит настраже, а потом уже – как следствие – нравственные различения и рациональныедефиниции.
Когдамы говорим об эстетическом, то опираемся, прежде всего, на понятие вкуса. Мысудим о произведениях искусства, исходя из наших предпочтений, говоря: этопрекрасно, а то бесталанно. С другой стороны, существует и некая объективностькрасоты, величия, глубины… Так что же такое вкус? И возможно ли его воспитать?
Вомногом вкус, действительно, зависит от той религиозно-культурной среды итрадиции, в которой мы живем. Например, мне рассказывали, что в некоторыхмусульманских странах после еды принято выражать свою благодарность громким …рыганием. Однако в контексте европейского воспитания такое поведение может бытьсочтено предосудительным. Также мне рассказывали, что в некоторых языческихсеверных поселениях хозяин, скажем, чума, должен поделиться с гостем своейженой, и это считается там высшим проявлением гостеприимства. Но дляевропейского человека это совершенно неприемлемо.
Иэто различие в традициях и вкусах, несомненно, есть. Мало того, порой мнекажется, что никаких «общечеловеческих ценностей» вовсе и не существует. Ибо,как говорит поговорка, «что русскому здорово, то немцу смерть». Ну разве что мыможем счесть такой вот, действительно, «общечеловеческой» ценностью деньги,презренный металл. Но в русле какой-то одной цивилизации, безусловно, такиеобщие непреходящие ценности есть. И вкус как раз причастен к определению их,это ментальный «компас», внутренний «слух», угадывающий фальшивую ноту вмногоголосом хоре.
И,напротив, безвкусица, по большому счету, – это отсутствие ценностногоориентира, блуждание по бездорожью без цели и смысла, своего рода – блуд.Безвкусица генетически связана с бессмыслицей, безнравственностью,аморальностью, претенциозностью и упирается в пошлость. Безвкусица – следствиегрехопадения и личного греха.
Авкус – конечно, его и можно, и нужно воспитывать, различая высокое и низкое,чистое и скверное, сакральное и профанное, подлинное и поддельное, истинное ифальшивое.
Внаше время искаженным обличьем красоты все чаще и чаще выступает пошлость,вульгарность. Где проходит грань между красотой и пошлостью?
Преждевсего, следует определить, что же такое пошлость. Пошлость – это расхождение реальностии смысла. Это претензия. Отец пошлости – князь тьмы, лукавый. Это он претендуетна место Бога и Творца, не обладая при этом ни сущностью, ни самовластием, нитворческой силой. Также, обольщая христиан, он может принимать на себя обличье«ангела света», не будучи им. То есть в основе пошлости всегда лежит осознанныйили неосознанный обман, надувательство, мошенничество: то или иное «кви прокво». В сниженном варианте пошлость опознается как вульгарность, то естьогрубление материй нежных и изысканных и упрощение вещей сложных и тонких. Лицокрасавицы, созданное для того, чтобы вызывать восхищение и петь славословиеТворцу, может сделаться вульгарным и пошлым, если на нем будет написано нечтоисключительно плотское и блудное. И, напротив, лицо вроде бы и с неправильнымичертами, но одухотворенное, осмысленное – становится вдруг прекрасным.
Поискиновых форм в искусстве существовали всегда. В эпоху нового времени романтизм сего эстетикой безобразного поставил под сомнение идеальность и художественнуюценность прекрасного в его традиционных формах. Что уж говорить о модернизмеили постмодернизме, где предметом искусства становится скорее антиэстетика, атрадиционное понятие прекрасного намеренно и принципиально переосмысляется. Чтоэто – новый культурный язык, говорящий о старом, или же глубинное искажениехудожественных ориентиров, задач и идеалов?
Еслиговорить именно о «последних временах», то есть о постмодернизме, то он несет всебе огромный заряд деструктивности и разложения христианской картины мира:ценностная иерархия в нем сознательно опрокинута, прекрасное и безобразноепредставлены в равном достоинстве и равном же ничтожестве. Это – трансляцияпринципиально иной идеологии. Вкратце она сводится к тому, что Бог умер, а егоместо заняло некое множество божков на любой вкус. Каждый человек теперьвыбирает идола по себе – для кого-то это комфорт, для кого-то – престиж, длякого-то власть, тут могут быть любые варианты.
Однакодуша человека, созданная по образу и подобию Божьему, не может успокоиться натом, что предлагает ей современное сознание: она не может примириться со своейконечностью, с отсутствием фундаментального смысла и цели своего существования,с отсутствием в своей жизни Отца, Промыслителя и Спасителя. В ней живетнеутоленная жажда трансцендентального, она задыхается в тесноте своегокрошечного, замкнутого, земного и только земного «я», ибо это существованиеслишком уж напоминает ад. И она тоскует, унывает, отчаивается – она болеет,воистину – она смертельно больна. Об этой болезни души современного человека исвидетельствует постмодернизм: все эти клипы – обрывки, обрезки, огрызки,помойки с нечистотами – есть лишь объективация рваной души, с ее прорехами,грязными подтеками, кривыми мыслями и черными пятнами. Однако, как сказано: «ничто,извне входящее в человека, не может осквернить его; но исходящее из человекаоскверняет человека» (Мр. 7: 18-20). И потому сама эта культура действуетугнетающе и отравляюще – питаться ею небезопасно.
Посчастью, не в ее власти отменить Истину, Красоту и Любовь. И потому до сих порзвучит в этом мире от избытка сердца непрестанное «аллилуйя». Ибо воистинупрекрасен наш Господь.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru