Положение женщины в истории России

МИНИСТЕРСТВООБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ
ПЕНЗЕНСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. В. Г. БЕЛИНСКОГО
ИсторическийКафедра истории и права факультет

Дипломнаяработа на тему:
«Положениеженщины в России (IXв. – 1861г.)»
 
 
СтудентА. Ю. Пимукова (Суркова)
Научныйруководитель к.и.н., доцент А. М. Подлужная
Зав. кафедройк.и.н., профессор Л. Ю. Федосеева
Пенза – 2010

Содержание
 
Введение
Глава I. Положение женщины в Древней и Средневековой Руси (IX – XVI вв.)
1.1 Правовой статус женщины: право навладение и распоряжение имуществом, земельной собственностью
1.2 Женщина в древнерусской и средневековойсемье (IX – XVI вв.)
1.3 Женщина и суд: преступление и наказание
Глава II. Социокультурные факторы изменения положения женщины в XVII – XVIII вв.
2.1 Эволюция имущественного положенияженщины
2.2 Трансформация брачно-семейных отношений
2.3 Развитие женского образования и досуга
Глава III. Женский вопрос в России в первой половине XIX в.
3.1 Семья и имущественные отношения женщиныпервой половины XIX в.
3.2 Женское образование в первой половинеXIX в.
Заключение
Список использованных источников и литературы

Введение
 
Актуальностьтемы исследования определяетсяее научно-практической и теоретической значимостью. История повседневности представляетсобой одно из наиболее перспективных направлений, получивших свое развитие в отечественнойисториографии с конца XX столетия. Тема актуальна на фоне возросшего на рубеже XX– XXI вв. интереса к исследованию статуса российской женщины в современном обществе,для чего необходимо изучение и осмысление экономического и социально-политическогоположения женщины в России на протяжении длительного исторического периода.
Изучениесоциальной истории России порождает интерес к повседневной жизни женщин разных сословий,поскольку, несмотря на значительное количество исследований, посвященных различнымаспектам социально-экономических и культурных процессов, наблюдается недостатокработ, где был бы объединен материал по различным направлениям исторических исследований.Период IX в. – 1861 г. в России отмечен кардинальными реформами во всех сферах жизниобщества. Они затронули и повседневную жизнь женщины. В результате чего стали менятьсябытовые привычки и образ жизни. Исследование проблемы помогло оценить масштабы модернизацииобщества и их результаты за столь длительный период.
Особыйинтерес к «женской теме» обусловлен разнообразием ролевых функций, которые осваиваютженщины в современном обществе. Российское общество, в котором не так давно акцентбыл сделан на предоставлении женщине возможности реализовать свои карьерные амбиции,в последнее время в связи с нестабильностью в экономическом секторе, а также обострившейсядемографической проблемой, обращается к патриархальной государственной политике.Проявляется это в форме ограничения участия женщин в государственно-профессиональныхсферах, что порождает недовольство женщин и напряженность. В результате чего передгосударством становится задача по выработке политики, предоставляющей равные условияреализации для женщин.
Всестороннийанализ жизни и деятельности женщин, начиная с древнейших времен, позволяет вернутьсяк истокам процесса вхождения женщины в социум, где и произошло осознание важностии необходимости присутствия женщин в жизни общества. Изучение проблемы взаимоотношенийженщины и социума обеспечит понимание значимости активной деятельности женщин встановлении правового государства, а также будет содействовать повышению статусаженщины.
Предметомисследования выступаетповседневная жизнь женщин в период IX в. – 1861 г.
Объектомисследования являетсярусская женщина рассматривающиеся в качестве отдельной социокультурной общности,для которой характерен жизненный стиль, определяемый правовым статусом женщины всемье и обществе, установленные нормы поведения, а также определенные способы реализациив обществе.
Хронологическиерамки исследования относятсяк IX в. – 1861 г., которые соответствуют основным периодам становления и развитияполитики государства по отношению к женщинам. Перемены, происходящие в повседневнойжизни женщин, были обусловлены целым комплексом реформ в политической, социальной,экономической и культурной сферах жизни.
Историографияпроблемы. Историю изучениятемы женской повседневности можно условно разделить на три периода: 1. дореволюционнаяисториография (18000 – 1917 гг.) 2. вопросы «женской истории» в трудах советскихисследователей (1917 г. – начало 90-х XX в.); 3.новейшие разработки в области «женской истории» в России (90-е гг. – 2000 г.).
Накоплениефактического материала о положении женщины в русском обществе было начато русскимиучеными в конце XVIII – начале XIX вв. Участники академических экспедиций конца XVIII в. – П. П. Паллас, И. П. Фальк, И. И.Лепехин и другие путешественники по Сибири – оставили отрывочные впечатления о семейномбыте русского крестьянства этого региона, прежде всего – о традициях и ритуалах,связанных со свадебными торжествами, а также с семейной обрядностью, в том числекасавшейся вынашивания, рождения и воспитания детей[1].
На рубежеXVIII и XIX вв. за «женскую тему» взялись и историки: «последний летописец» Н. М. Карамзин выразил надежду, что вскоре появится исследователь, «талантливоеперо которого напишет галерею портретов россиянок, знаменитых в истории или достойныхсей участи». Историческая повесть Н. М. Карамзина о новгородской боярыне XV в. Марфе Борецкой, возглавлявшей боярскую группировку, котораябыла политически оппозиционна самодержавной власти Москвы, побудила интерес к биографиямдругих выдающихся женщин русского средневековья[2].
НачалоXIX в. в России было отмечено подъемом национальногосамосознания, патриотическим порывом в годы Отечественной войны 1812 г. В прямойсвязи с ними и с возникшим в 1820 – 1850-е гг. славянофильством был пробудившийсяинтерес к истории средневековой России, ее быта, повседневности, обычаев традиций.
В серединеXIX в. знатоки повседневности и нравов средневековья– И. Е. Забелин и А. Терещенко – сделали попытки «вписать» женщин в материальныйбыт допетровской эпохи (X – XVII вв.). Однако даже в книге И. Е. Забелина«Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях» героини истории – русские царицы– оказались буквально «задавленными» деталями бытописательства: описаниями утвари,одежды, распорядка дня[3].
В те же1830 – 1850-е гг. исследователи юристы либерального толка – так называемые «западники»,особенно сторонники «государственной школы» – сосредотачивали внимание на другихсторонах истории женщин. Они анализировали в своих публикациях не столько обычноеправо, сколько писаное, сравнивали уголовно-правовые и материально-правовые нормы,сопоставляли имущественный статус, дееспособность женщин в допетровскую эпоху ив XVIII в., доказывая разительность перемен, совершенныхв эпоху «европеизации».
Однимиз первых отметил перемены в бытовой жизни русской женщины, историк XIX века, Н. М. Костомаров[4].В своей работе он выделил отличительной черты быта русского населения XVI и XVII вв., в результате чего оказалась подробно освещена материально-вещественнаясторона повседневной жизни русской женщины.
Некоторыеиз «государственников», в том числе С. М. Соловьев[5],видя социальное неполноправие женщин и считая его «следствием огрубления нравов»,обратили в то же время внимание на традиционность сравнительно широкого участияженщин из среды социальной элиты в общественно-политической жизни княжеств и земель.Возникновение «российского матриархата» (1725 – 1796 гг.) выглядело в их исследованияхзакономерным возвращением к «хорошо забытому старому»: в эпоху средневековья женщиныактивно участвовали в управлении княжествами и землями.
Следуетучитывать, что подобные выводы рождались в эпоху бурной либерализации общественнойжизни России, которая сопровождала буржуазные реформы1860 – 1870-х гг. К этому времениотносятся первые попытки найти решения женского вопроса[6].
Обращаливнимание на проблему женского вопроса и литераторы. Разнообразные по жанрам произведения– статьи, рецензии, в которых рассматривались проблемы женского вопроса, были представленышироким кругом авторов. Среди них – Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, Т. Г.Шевченко, Н. А. Некрасов, М. Л. Михайлов, А. Н. Пыпин, Н. П. Суслова, А. Я. Панаев,К. Д. Ушинский и многие другие. В ходе дебатов и журнальной полемики становилосьвсе более ясным, что важнейшим залогом изменения социального, экономического, семейногоположения женщин является просвещение[7].
Новойтемой в «женской истории» России, рожденной стремительными экономическими трансформациями,превращением России в одну из среднеразвитых капиталистических стран, стала с 1860-хгг. XIX в. тема места женщины в системе трудовыхресурсов страны, занятости и безработицы, тема охраны труда работниц и его оплаты.Необходимо заметить, что на тему женского труда откликнулись в те годы практическивсе более или менее значимые лидеры общественных движений[8].
В советскойнауке проблематика исследований сосредоточилась на изучении социально-экономическойи политической истории. Переориентация научного мышления происходит с начала 1970-х.гг.
Автороригинального исторического эссе «Люди и нравы Древней Руси» Б. А. Романов[9]попытался впервые в советской науке представить картину повседневности «всякогочеловека XI – XIII вв.» и потому описал образ жизни горожанок и крестьянок, женщинсвободных и зависимых, княгинь и холопок. Главным источником он избрал ранние покаянныекниги и летописи.
Что касаетсясобственно исторических исследований, то в основном они представляли собой работыэтнографического характера, предмет изучения которых – брачная обрядность, эволюциярусского женского костюма и исследования по истории духовной и материальной культурырусского общества в канун петровских преобразований[10].
Особыйинтерес стали проявлять ученные в период хрущевской оттепели, современник которойсами именовали себя «шестидесятниками». В различных научных сборниках и журналахпоявилась масса статей, касавшихся «женской истории» 60-х годов XIX в. – «женской эмансипации», борьбы шестидесятницза равенство политических прав, за право на образование. История женского образованияв России в XIX в., в том числе первых женских курсов– Бестужевских, нашла отражение в монографии Э. П. Федосовой[11].В ней был не только собран и обобщен огромный фактический материал, связанный сконкретными биографиями учениц, но и проанализирована тактика взаимодействия женскихобществ с правительственными учреждениями.
Тема «женскойповседневности» анализировалась в исследованиях по истории городского быта и культурнойжизни русского народа XIII – XVIII вв[12]. Особое место отводилосьизучению этнографическим аспектам, таким как: предбрачная и брачная девичья обрядность,особенности материнской педагогики в традиционной крестьянской семье, женского досугаи развлечений, эволюция женского костюма.
К середине– концу 80-х годов длительный период накопления фактических знаний должен бал закономерносмениться периодом их синтеза, временем создания концепций, объясняющих общее иособенное в «истории русских женщин». Актуальность темы была настолько остра, чтодаже в условиях марксисткой идеологии появлялись первые статьи, авторы которых решалисьспорить с общественным мнением – об униженности и бесправии женщин. Особо здесьстоит отметить работы Н. Л. Пушкаревой[13], положившей начало «женскойтемы» в отечественной истории является следующих лет. Стоит упомянуть и работу ВасильевойЛ. И.[14], в которой рассказываетсяо роле и месте женщины в крестьянском хозяйстве.
Такимобразом, в советской исторической науке, касаемо изучаемой проблематики, превалировалиисследования этнографического характера. Некоторые аспекты жизни русской женщиныосвещены в работах¸ посвященных изучению бытовой культуры.
Современныйпериод связан с изменением исследовательского ракурса отечественной историческойнауки в 90-е гг. – теперь «женская тема» развивается в рамках гендерных исследований.
Свидетельствомроста популярности данного направления становится появление центров гендерных исследованийв крупных городах – Москве, Иванове, Тамбове, на базе которых ведутся научно-исследовательскиеработы, проходят конференции и семинары. Вопросами проблематики и методологии историческойфеминологии и гендерной истории в России занимается Л. П. Репина[15].
При этомподавляющее большинство авторов разрабатывало тему женской повседневности в руслеисследования частной и общественной жизни в рамках конкретного региона. Необходимоотметить отсутствие исследований краеведческого характера, посвященных изучениюповседневности женщин в указный период.
Последнеедесятилетие XX в. круто переменило отношение к «женскойистории» во всем мире. За женскую проблему разом взялись социологи[16],философы[17], психологи[18]– ученные смеженных с историей гуманитарных наук, используя свои методы анализа,они доказали многогранность «женской темы» как одной из важных проблем в русскойистории.
Допетровскийпериод истории положения женщины в семье и обществе (X – XVII вв.) исследован сравнительно полно. Социально-правовойи семейный статус древнерусских женщин, особенности их быта раскрыты в монографияхПушкаревой Л. Н[19]. Необходимо отметить статьюНазарова В. Д.[20], в которой он описывает сферучастной жизни женщин допетровского времени.
Следуеттакже особо отметить работу Цимбаев Н. П., которая представляет собой комплексноеисследование по политической и социальной истории России периода правления ЕкатериныII. Для настоящего исследования ценным представляетсяглава, посвященная изучению процесса развития малой семьи и демократизации семейныхотношений различных категорий населения, в том числе, дворянства на протяжении XVIII– начала XIX вв[21].
Говоряо работах ученных посвященных рассмотрению женской проблемы в первой половине XIX века, стоит отметить тот факт, что большинствомонографий и статей посвящено представительницам высших сословий, была предпринятапопытка проникнуть в духовный мир наиболее образованных женщин[22].
В современнойисториографии досуг женщины рассматривается в контексте анализа того или иного феноменапраздничной культуры. Роль женщины в дворянской субкультуре стало одним из предметовисследования Г. А. Носова[23]. Она рассматривает вхождениеженщины в общественную жизнь в период петровских реформ с «архаическими ритуалами,в которых женщина играет мужские роли, вытесняя мужчину с пьедестала, который онобычно занимает в общественной жизни». В монографии Лотмана Ю. В[24].подробно рассказывается о нравах русского населения периода империи и дается определениероли женщины в общественной жизни.
Подводяитог выше сказанному, следует отметить, что в последнее десятилетие российские ученые,обращаясь к изучению женской истории, использовали новые методологические подходы,согласно которым перемены в статусе женщины трактовались как результат социальныхпроцессов и динамических изменений жизненного уклада населения.
Такимобразом, в различных работах нашло свое отражение изучение некоторых аспектов положенияженщины в России, однако, как показывает анализ научной литературы, системного историческогоисследования по данной проблематике охватывающим указанный период не предпринималось,что и обуславливает актуальность этой проблемы.
Цельюисследования являетсякомплексное изучение эволюции статуса женщины различных сословий в системе семейныхи общественных отношений в IX в. – 1861 г. Для достиженияуказанной цели предполагается решить следующие задачи:
– датьхарактеристику положения женщины в системе имущественных и семейных отношений вДревней и Средневековой Руси;
– датьоценку положения женщины в общественных отношениях;
– проанализироватьсоциокультурные факторы приведшие к изменениям в системе семейно-имущественных правоотношенийженщин в XVII – XVIII вв.;
– рассмотретьсистему общественных представлений относительно женщины и обосновать их роль и значениепри формировании поведенческой модели;
– охарактеризоватьизменения, произошедшие в положении женщины, благодаря включению ее в образовательныйпроцесс, и влияние просвещенности барышень на культурный уровень населения страныв первой половине XIX в.
Источниковаябаза исследования. Впервую очередь в работе были использованы источники нормативного характера[25],изучение которых позволяет выявить роль государства и основные направления государственнойполитики, в рамках которых изменился статус женщины различных сословий. Ряд средневековыхпамятников светского права содержат установленные нормы, определяющие правовой статусженщины в семье и обществе в указанный период.
Законодательныенормы о владельческих, наследственных и распорядительных правах женщины в допетровскийпериод представлены в своде Соборного Уложения 1649 г. Для характеристики социально-правовогостатуса женщины на рубеже XVII – XVIII вв. особенно ценными представляются законыи нормативные акты, опубликованные в Полном собрании законов Российской империи.Ряд законодательных актов регулирует имущественную и брачно-семейную сферу отношений,что позволяет определить основные направления государственной политики начала XVIIIв. в отношении женщин высших сословий.
Для полученияинформации о нормах супружеских отношений, поведения супругов в браке привлеченыисточники канонического права – Кормчая книга[26], Номоканон, Митрополичьеправосудие.
Большойинформативностью о государственных приоритетах начала XVIII в. в отношении воспитанияи образования русских девушек обладает руководство по воспитанию «Юности честноезерцало» [27],изданное в 1717 г.
Особенноценным источником, где содержится информация о порядке домоустройства, отраженыобщие житейские правила, а также представлено типичное поведение, характерное длясовременницы изучаемой эпохи, является «Домострой». Анализ норм «Домостроя» позволяетобъяснить мотивированность бытового поведения представительниц знати.
Измененияв поведенческой модели и жизненной стратегии представительниц высших сословий, атакже самоидентификации женщины в период реформ возможно благодаря исследованиюанализа Полного собрания законов Российской империи, касающихся постановлений оженской образовании[28].
В совокупностиданный материал дал необходимый документальный базис для написания исследования.
Методологияисследования. Дипломнаяработа типологически относится к историческому исследовательскому полю – женскойповседневности, что предполагает использование методов как собственно исторических,так и заимствованных из других наук. Исследование проведено в соответствии с принципамиисторизма и объективности, использовались сравнительный, аналитический методы исследования.Применен метод выделения понятий, образов и анализ символических форм, а также методпсихологической интерпретации текста и изображений.
Научнаяновизна исследования.Впервые всестороннему изучению подвергается повседневная жизнь женщин различныхсословий России в период масштабных преобразований IX в. – 1861 г. В данной работепредпринята попытка проведения историографического анализа изучаемой темы с учетомспецифики методологии исследования.
Практическаязначимость исследования заключаются в том, что его основные положения могут быть использованы в трудахпо истории повседневности, гендерной истории, при создании обобщающего труда поистории женщин России и Отечественной истории в целом. Работа может быть полезнапри разработке и преподавании общеисторических и специальных курсов в средней ивысшей школе. Кроме того, данные, полученные в исследовании, могут быть использованыпри разработке гендерно-ориентированных, а также социально-политических программженских организаций и объединений.
Структураработы включает в себявведение, три главы в составе восьми параграфов, заключение и список использованныхисточников и литературы.

Глава I. Положение женщины в Древней и Средневековой Руси (IX– XVIвв.)
 
1.1 Правовой статус женщины: право на владение и распоряжениеимуществом, земельной собственностью
 
Положениеженщины в русском феодальном обществе IX – XVI вв. не может быть обрисовано с достаточнойполнотой без исследования дееспособности представительниц различных классов и социальныхгрупп в имущественно-правовой сфере. Эта проблема не только связана с историей развитиядревнерусского права в целом и семейного в частности, но и помогает найти ответына таки важнейшие вопросы, как например, истоки неравноправия женщин, их имущественныеправа в соотношении с нормативами древнерусского феодального законодательства иреального социального положения женщин, возможности и широта имущественно-правовойи социальной самостоятельности[29].
Законодательные нормы, касавшиесяимущественного статуса представительниц разных классов и социальных групп и действовавшиев период от Русской Правды (РП) до первого общерусского Судебника, уходят корнямив глубокую древность, в эпоху складывания феодальных отношений. Первое упоминаниео полномочиях женщин на владение определенным имуществом содержит уже один из наиболееранних юридических памятников – Договор 911 г. Олега с Византией, утвердивший правоженщины сохранить за собой часть общего с мужем имущества даже в случае, если мужсовершил убийство и предстал перед законом. Иными словами, в том имуществе, котороеполучала жена преступника «по закону», имелся и ее собственный выдел, «часть», отдельнаяот мужниной (ибо в статье речь идет об отдаче «его части», т. е. части мужа, родственникам).
Понятие «часть», на которуюимела право и которой располагала женщина, вошло в юридический быт вместе с первойкодификацией законов. О ней упоминается в статьях Пространной Правды (ПП) об имущественныхправах женщин в семьях смердов, «свободных мужей» и привилегированного сословия.О том, что и «робы» могли обладать какой-либо собственностью, нормативные источникистоль раннего времени ничего не сообщают.
Женское имущественное владение,именуемое в РП «частью», вероятно, включало приданое и не входящее в его составнекоторое парафернальное имущество – собственность жены, которой она могла распоряжатьсяпо своему усмотрению. Впоследствии парафернальное имущество жены передавалось мужутолько на основе доверенности, а обеспечением добросовестности управления им служилазаконная ипотека на имуществе мужа в пользу жены[30].
Существование приданого вдревнейший период истории Руси доказано еще в XIX в., хотя и РП, и другие нормативныеакты того времени не знают данного термина. Свидетельство летописца указывает насуществование приданого еще в древнем обычном праве, что позволяет усомниться вправильности утверждения о том, что институт приданого был заимствованием византийскихюридических норм. Владение приданым, по РП, присуще людям из среды почти всех классови социальных групп феодального общества, в том числе и смердам. Сам термин «приданое»появляется в актах не ранее конца XV в. (в Судебнике 1497 г[31].есть упоминание о «приданом холопе»). Первые рядные договоры о назначении приданоговстречаются лишь в середине XVI в. Что касается свидетельств ненормативного характерао назначении приданого, то от рассматриваемого времени (до конца XVI в.) их до нас дошло очень мало.
Сложнее вопрос о том, владелали женщина чем-либо помимо приданого. О существовании параферналъного имуществажены в первом браке нет прямых сведений в русских памятниках. Но следует обратитьвнимание на определенное Уставом князя Ярослава взыскание за покражу «свадебного»и «сгородного».
Первый термин относительноясен: это то, что получала невеста при свадьбе. «Сгородное» – термин менее понятный.Он по-разному описан в различных списках Устава и не объяснен до сих пор. Существованиев русском юридическом быте брачного сговора позволяет предположить, что «сговорное»(«сгородное») являлось либо одной из составляющих приданого, либо частью или дажесамим парафернальным имуществом, приносимым женой в дом мужа.
Более понятной представляетсяструктура «части», которой владела женщина в связи с вторичным замужеством. По-видимому,это, прежде всего то же приданое, по отношению к которому древнерусские женщиныобладали правом не только владения, но и распоряжения. Иначе было бы необъяснимымпоявление самостоятельной собственности женщины в браке, а между тем уже Устав князяВладимира считает принципиально возможным спор по поводу имущества. Тот же Уставпредполагает возможность конфликта вдовы с братьями, снохой, свекровью и собственнымидетьми по поводу имущества. Трудно согласиться с тем, что это установление быловведено с целью ограничения дееспособности женщины путем передачи вопросов об имуществев ведение церковной юрисдикции, действовавшей на основании аналогичных казусов ввизантийских законах и ограничивавших права женщин. Здесь необходимо найти свидетельстваразвития имущественных прав женщин, состоявших в браке[32].
Во-первых, тот факт, что кредиторымужа обращали свое, взыскание против жены, подтверждает наличие у жены определенногоимущества. Во-вторых, в Уставе князя Ярослава муж предстает посягателем на имуществосупруги. В-третьих, ст. 36 Псковской судной грамоты (ПСГ)[33]также свидетельствует о том, что жена могла являться истцом в деле взыскания долгапо неформальным документам. В-четвертых, договор Новгорода с немцами 1269 – 1270гг. подчеркнул не только отсутствие общности имущества супругов, но и наличие тайнойипотеки на имуществе жены, т. е. невозможность использования ее имущества под залогимущественных сделок мужа. (Материальную ответственность за долги мужа жена неслалишь в случае его смерти, став наследницей его движимости и недвижимости)[34].
Отметим, что тенденция имущественнойнеответственности супруги не сразу утвердилась в русском законодательстве. Несмотряна то, что русско-византийский договор X в. ввел ее в одну из своих статей, РП ещетребовала отдачи имущества жены на «разграбление» в случае совершения преступлениямужем. Однако новгородское право XIII века вновь возвратилось к системе тайной ипотекина имуществе жены, т. е. признало невозможность его залога, что отвечало экономическимизменениям, связанным с усилением феодализации общества.
Таким образом, законодательныепамятники IX – XV вв. дают возможность утверждать,что в данный период времени женщина была социально свободная. Принадлежавшие к привилегированномусословию и выходившие замуж вторично, могли обладать помимо приданого и некоторымпарафернальным имуществом, которое могло появиться у нее за годы либо супружескойжизни (как следствие свободного распоряжения своим приданым), либо вдовства привыполнении опекунских функций[35].
О развитии норм опекунскогоправа говорит наличие в Древней Руси института женского опекунства, которого тогдаеще не знало западноевропейское средневековье. Сходство же институтов опеки в Византиии Древней Руси определялось близостью систем общественно-экономического строя, ане заимствованием правовых норм.
Рассматривая эту проблемуболее подробно, необходимо выяснить: вступала ли вдова автоматически в права умершегосупруга по отношению к детям, или же она являлась их опекуном только по закону иэта власть над детьми определялась официальным ее положением?
На основании РП можно утверждать,что знатные женщины после смерти мужа полномочно становились опекуншами малолетнихдетей и управляли хозяйством по праву старшинства, пользуясь добытком (имуществом)и неся ответственность за убытки лишь в случае вторичного замужества. Даже когдаопекаемые становились совершеннолетними, за труды по их воспитанию матери-вдовепредоставлялось право остаться в доме своих детей даже против их воли, сохраняяпри этом свой выдел на содержание – «часть». Судя по Псковской судной грамоте, позжебыло установлено, что отказ от содержания престарелой матери должен вести к изъятиюв ее пользу у недостойного сына всей части наследуемой им собственности, которуюнажили совместно отец и мать. Если же женщина вторично выходила замуж, то она возвращалаопекаемым всю принятую на опеку движимость и недвижимость, включая приплод от рабови скота. Если это имущество опекаемых пускалось в оборот, то прибыль шла в пользуближайшего родственника опекунши[36].
За счет этой прибыли возмещался,видимо, и ущерб в имуществе, принятом опекуншей после смерти завещателя.
Более поздние нормативныеакты не касаются вопросов, связанных с женским опекунством. Это позволяет предполагать,что древние нормы права опеки традиционно действовали и позже.
РП в отличие от аналогичныхкодексов западнославянских земель не вводит в юридический быт понятие соопекунов-мужчинпри вдовах, предоставляя женщинам значительную самостоятельность. Основанием дляправа вдовы на опеку были не только ее соучастие в правах на общее семейное имущество,но и принципы родительской власти, авторитет матери в быту, который делал ее (хотяи на период, ограниченный вторым замужеством) полновластной главой семьи.
Рассмотренные права женщинна владение приданым и некоторым парафернальным имуществом, а для представительницпривилегированного сословия и на опекунство над детьми органически связаны с наследственнымаспектом древнерусского права собственности. Именно в нормах наследственного правараскрываются эволюция и те глубокие сдвиги, которые происходили в системе личныхи общественных отношений супругов, и особенно в правах женщин. Почти все древнерусскиеправовые документы, в том числе и РП, уделили этой области юриспруденции особоевнимание.
О наследовании в низших сословияхРП дает мало сведений. В семье смерда после его смерти обеспечивались его незамужниедочери, поскольку считалось, что вышедшие замуж уже получили свою «часть» в видеприданого или в иной форме. Поскольку в статье имеется указание на всех детей, ане только на сыновей, ее можно толковать так: дочери не наследуют только при сыновьях;если сыновей нет, то имущество переходит к дочерям, а если среди них есть незамужние,то им полагается часть для приданого. Аналогично в ст. 92 РП умирающий «делит домсвой детем»[37]. Это могло означать возможностьдля завещателя делить имущество не только между сыновьями, но и между дочерьми:ведь наследование по завещанию могло и не совпадать с наследованием по закону, согласност. 94 РП о выдаче замуж незамужних сестер.
На примере развития наследственногоправа представительниц свободного и привилегированного населения можно проследитьэволюцию права наследования, связанную с усилением феодализации общества. Изначальнымэтапом подобной эволюции был период господства общинного строя, когда женщине внезависимости от ее матримониального положения отказывалось в праве наследования нетолько недвижимого имущества, но и движимости. Выделение какой-либо собственностив руки женщины могло тогда привести к росту рентабельности хозяйства чужого родаи, в конечном счете, к социальному неравенству. Этот этап почти не нашел отраженияв древнерусских письменных источниках.
Лишь косвенное указание насуществование в предшествовавшую эпоху упомянутого выше архаичного правила отстраненияженщины от наследования имеется в ст. 95 РП. Согласно этой сложной по составу статье,дочь не наследует, когда она «сестра». Очевидно, ранее дочь не имела прав ни накакое семейное имущество.
Усиление феодализации общества,преобладание территориального принципа над родовым, рост социального неравенстваспособствовали развитию процесса приобретения знатными женщинами прав на владениеи распоряжение собственностью. По нормативным актам XI – XII вв. русские женщиныпредстают владелицами и распорядительницами движимого имущества. Основную частьего, как уже отмечалось, составляло приданое в совокупности с парафернальным имуществом.В случае смерти супруга женщины привилегированного сословия наследовали, получая«часть», и не рассчитывали на осуществление права собственности по отношению ковсему наследству, под которым следует понимать непременно всю совокупность движимостии недвижимости семьи[38].
Вопрос о понимании структурынаследства имеет принципиальное значение, между тем досоветская и современная наукамало обращалась к нему. Если под наследством понимать только наследуемую вдовойсобственность мужа, то придется согласиться с положением о том, что древнерусскиеженщины не имели наследственных прав, поскольку РП четко и определенно решает этупроблему. Если же под наследством иметь в виду всю совокупность собственности, т.е. приданое, парафернальное имущество жены, отдельную собственность мужа, совместнонажитую движимость и недвижимость, то нельзя не признать, что женщины в рассматриваемоевремя уже обладали некоторым кругом наследственных прав. Они не были и не моглибыть в случае наследования по закону собственницами всего совокупного имуществасемьи, хотя и пользовались им до совершеннолетия детей на правах опекунства и системысемейной иерархии.
Можно даже предположить, чтозапрещение получать все наследство и свидетельствует как раз о том, что женщины,становившиеся полновластными хозяйками имущества после смерти супруга, стремилисьзакрепить свои права на все наследство, хотя по закону могли наследовать лишь егочасть. Логично предположить, что на втором этапе эволюции имущественных прав наследуемойчастью была только движимость. Во времена РП под «частью» подразумевалась известнаясумма средств, некий выдел на содержание, находившийся в полной собственности женщин[39].
В пропорциональном отношении«часть» матери вряд ли была меньше «части» каждого из детей: если бы существовалонеравенство в количественном отношении, оно было бы специально оговорено в законе.Жена же причисляется к первому ряду наследников, ее права оговариваются в первуюочередь.
Особый интерес представляетст. 94 РП, по которой переживший свою жену супруг не получал наследственной долив имуществе покойной, а только управлял этим имуществом. На «часть» первой женыимели право только ее дети, даже если отец передал эту «часть» своей второй жене,т. е. мачехе этих детей. Кроме того, в русской науке бытовала несколько иная точказрения насчет толкования этой статьи РП[40].
Ст. 94 РП обосновывает нетолько право владения имуществом жены, но и право распоряжения им. Разница междуэтими понятиями очевидна. Правом владения располагали и женщины на правах опекунства,но превратить общее семейное имущество в единоличную собственность не могли, каки мужья по отношению к женскому парафернальному имуществу. Не случайно при растратеимущества первой жены муж (а в случае его смерти – сводный сын) должен был, какутверждается в некоторых списках РП, возместить убыток.
Таким образом, сравнение положениявдовы и вдовца в русском законе позволяет говорить о равенстве их прав.
Еще более интересна ст. 106РП, устанавливающая наличие у древнерусских женщин не только наследственных прав,но и права женщины в отличие от своего мужа выбирать, кому из детей передать своенаследство. По этой статье предпочтение отдавалось тому, кто проявил больше вниманияк матери.
Что касается прав братьеви сестер на этом, втором этапе эволюции имущественных отношении, то они не былиодинаковыми. Сестры, например, не получали всего наследства, если братья выдавалиих замуж. Но если бы дочь вообще не была наследницей, то РП употребила бы именнотермин «дочь», а не «сестра». Следовательно, в принципе дочери являлись наследницами,а специальное акцентирование того факта, что сестра при наличии братьев не являласьнаследницей, как раз не исключает распространенности в быту наследования имуществадочерьми, а говорит о тех случаях, когда брат являлся старшим в семье и мог заменитьродителей[41].
Последний, третий этап эволюцииимущественных прав знатных женщин – утверждение возможности владения недвижимостью:землей, «отчиной». Этот этап зафиксирован лишь в поздних источниках. Так, суд Пскова,разбирая наследование без завещания, т. е. по закону, утверждает, что, если послесмерти человека останется «отчина», жене можно было пользоваться ею пожизненно,если только она не выйдет замуж. Такое же требование предъявляется и к мужу умершейжены, после которой тоже может остаться недвижимое имущество.
В конце XIII века утверждаетсяправило, касающееся дочерей: они получают часть «имения» и тем самым закрепляютсяравные права братьев и сестер на недвижимость, хотя Судебник 1497 года (ст. 60)оставил приоритетное право за братьями. Показательно, что в конце XIII в. даже незаконнаяжена могла претендовать на «прелюбодейную часть» в имуществе, умершего, чтобы прокормитьобщих с ним детей, и даже вести тяжбу с его законной женой[42].
Таковпроцесс эволюции приобретения представительницами господствующего класса имущественных,в частности наследственных, прав, который нашел отражение в нормативных актах IX – XV вв. Само расширение имущественныхправ женщин, получение ими прав на владение недвижимой собственностью органическисвязано с общими экономическими и социально-классовыми изменениями, характернымидля государства, развивающегося по феодальному пути и преодолевшему к началу XVIвека.
Последний этап эволюции имущественныхправ женщин привилегированного сословия – это свободное распоряжение и пользованиеими недвижимым имуществом. Уже в берестяных грамотах конца XII – XIII вв. упоминаютсяженщины, владевшие недвижимым имуществом[43].
Можно сказать, что жена исын главы большого семенного клана были должны удовлетворить земельные и денежныепретензии к ним в связи с кончиной последнего. При этом претензии по поводу земельногоучастка выставляли не только братья покойного, но и их.
Известно женское землевладениеи в княжествах. Уже в XII в. в одном из граффити Софии Киевской упомянута княгиняВсеволожая как покупатель «земли Волновой», за которую она заплатила «семьсот гривенсобольиных»[44].
В памятниках XIV – XV вв.число сведений о распоряжении земельным имуществом женщинами резко увеличивается.Немало упоминаний о женском владении недвижимостью содержит эпиграфический материал.
Новгородские грамоты на бересте– это в основном бытовая, житейская переписка. Юридическая сторона ситуаций, отчетливопоказанных новгородскими берестяными грамотами, может быть обоснована актовым материаломXIII – XV вв., подтверждающим дееспособность представительниц привилегированногосословия как в передаче во владение, продаже, так и в приобретении недвижимой собственности.
Акты дарения частной недвижимойсобственности, совершенные самими женщинами из привилегированных социальных групп,нашли отражение в грамотах, носящих наименование «данные» и «вкладные». В комплекседокументов, связанных с реализацией женщинами права собственности на недвижимость(около 400 опубликованных и найденных в архивах актов), эти грамоты преобладают.
При рассмотрении актов даренияземли женщинами – данных и вкладных грамот в пользу монастырей – немаловажным вопросомявляется определение частоты самостоятельных процессуальных действий женщин.
Рассматриваемая с точки зренияопределения субъекта, совершившего акт дарения, совокупность грамот распадаетсяна три группы актов[45]:
1. дарения во исполнение волиумерших мужей или других родственников мужского пола, например свекра;
2. совместные с мужем, отцоми родственниками мужского пола дарения;
3. самостоятельные действияженщин.
Тот факт, что последняя группавключает половину всех грамот данного комплекса, – серьезный аргумент в пользу распространенностипроцессуальных действий женщин, не зависимых от других членов семьи.
Примечательно, что некоторыеиз дошедших от XV в. документов отразили и альтернативные ситуации, когда муж «дает»недвижимость «по слову» жены.
Определенное распространениеимели, по-видимому, и совместные дарения отца и матери своим детям. Формально добровольныйакт дарения в действительности оказывался результатом длительных предшествующихэкономических отношений между земельными собственниками – участниками сделки.
Примыкающая к группе данныхи вкладных группа жалованных грамот представляет интерес с двух точек зрения. Содной стороны, жалованные грамоты являются ценным источником по истории иммунитетаи помогают воссоздать картину судебно-фискальных прав привилегированных владелицземли. С другой стороны, жалованные грамоты, закреплявшие разными путями переходнедвижимости во владение феодалов, так же как и обычные, вкладные, характеризуютправомочность женщин в области передачи земельных владений[46].
Значительную группу актов,связанных с продажей земельных владений женщинами, представляют 33 купчие грамоты.Судя по этим грамотам, продажа недвижимости женщинами светским лицам – явление болеераспространенное, чем пожалования им.
Следует отметить такую формувозмездной передачи недвижимости, как «дача в куплю», предполагающая уплату за землюнекоторой суммы, по-видимому, меньшей ее действительной стоимости. Покупка такогорода позволяла женщине – продавцу недвижимости владеть проданной землей до смертис потерей права на распоряжение проданным имуществом.
Купчие, отразившие продажунедвижимости женщинами, свидетельствуют о разнообразии правовых норм, в которыхпроявлялась мобилизация земельной собственности.
Если считать доказанной дееспособностьженщин привилегированного сословия в заключение актов дарения и продажи недвижимостив XIII – XV вв., то можно предположить, что в то время женщины свободно совершалитакже обмен и раздел земельной собственности, хотя документов, отражающих сделкитакого рода, совершенные женщинами, значительно меньше, чем данных, жалованных икупчих.
К вопросу о дееспособностиженщин в области сбыта имущества относится и реализация их права на заклад и налогнедвижимости, ибо женщины привилегированного сословия, несомненно, обладали этимправом. Таким образом, рассмотренный материал об участии женщин в дарении, продаже,обмене, залоге недвижимой собственности подтверждает правомочность представительницгосподствующего класса в имущественной сфере[47].
Вопрос о правомочности и дееспособностиженщин привилегированного сословия охватывает и область приобретения недвижимогоимущества в его основных формах: получение в дар (безвозмездное приобретение), купляи получение в качестве приданого или наследства.
Наиболее распространеннымспособом приобретения недвижимой собственности женщинами было получение ее в приданоеи наследование по отцу, мужу и другим членам семьи. Незамужняя женщина, пока былжив отец, находилась в материальной и личной зависимости от него и имела ограниченныеимущественные права не только на распоряжение, но и на владение недвижимостью. Послесмерти отца, а тем более обоих родителей происходили существенные изменения, касавшиесяполучения женщинами части оставшейся после родителей недвижимой собственности. Вто время как западные современницы древнерусских женщин получали приданое чаще всегов виде денег и движимости, в русских документах содержится немало примеров полученияв качестве приданого недвижимой собственности.
Наследование по отцу прямои непосредственно связано с приданым; наиболее раннее упоминание в актах об этойформе наследования – середина XIV в. В ряде случаев передача земельной собственностизамужней дочери сопровождалась упоминанием и о ее муже, т. е. наследуемая частьвотчины давалась супругам в совладение. Это, однако, не было следствием действиякаких-либо нормативных установлений или обычного права. В каждом конкретном случаезавещатель поступал так, как того требовали интересы сохранности и целостности земельноговладения. Например, распространенной формой приобретения знатными женщинами землив Пскове было получение ее в не ограниченную какими-либо условиями собственность,предусматривающую право дальнейшего распоряжения приобретенной землей.
Юридический статус, на основаниикоторого производились земельные передачи от отца к дочерям, не исчерпывался передачейим земли в совладение и в безусловное пользование. Существовал обычай и передаватьземлю «в кормлю», бывший как бы промежуточной формой между первыми двумя формаминаследования по отцу. При передаче земли по завещанию между ближайшими родственниками(особенно между мужем и женой) это была одна из наиболее распространенных форм сделок[48].
Таким образом, существовалотри формы наследования женщинами земель по отцу: передача земли в совладение, «вкормлю» и в безусловное пользование и распоряжение.
Права наследования по другимродственным линиям – брату, дяде отразились в небольшом количестве документов. Данныеакты подтверждают, что женщины, в том числе и являвшиеся непрямыми родственницами(например, племянницы), тоже располагали правом получения наследства – части общейсемейной земельной собственности.
Свидетельств о наследованиинедвижимости женщинами по матери и свекрови хотя и немного. Упоминание о существованиив общей семейной земельной собственности некоторой части, передаваемой традиционнопо женской линии рода, позволяет объяснить нередкую передачу представительницамигосподствующего класса земельного имущества именно невесткам, причем в их личнуюсобственность, а не в совладение с мужьями или сыновьями.
В случае отсутствия завещанияв письменном виде родственницы наследовали по закону, и действовали при этом, по-видимому,общие правила. Во всех духовных представительниц господствующего класса объектомраспоряжения является земля и движимость (в некоторых случаях). Примечательно, чтознатные женщины в своих духовных нередко назначали правоприемницами после своейсмерти женщин же, прежде всего дочерей, реже внучек, племянниц, снох[49].
Между тем изучение структурынаследуемой женщинами семейной «отчины» позволяет утверждать, что «в кормлю» передаваласьлишь особая, строго определенная часть всего земельного наследства, которая в каждомконкретном случае могла быть и больше, и меньше остальной наследуемой женщинамиземельной собственности, на которую они имели все права, могли ею распоряжатьсяи завещать по своему усмотрению.
Иной характер, как в юридическом,так и в социально-экономическом отношении имели наследуемые женщинами земли, неявлявшиеся их частной феодальной собственностью. У великих княгинь такие земли составлялиособый, прижизненный удел. В него входили деревни, села, волости, традиционно принадлежавшиевотчиннице при жизни и передававшиеся по завещанию из поколения в поколение. Обычноэти владения выделялись в земельных массивах одного или нескольких сыновей, причемзавещатель указывал на обязательность передачи их после смерти владелицы обратнов родовую вотчину. В составе удела могли быть купли и другие приобретении мужа.
Необходимо отметить, что купли,продажи, обмены и другие сделки осуществлялись только с частной феодальной собственностью.Чаще всего при наследовании родительской вотчины явный приоритет имели сыновья.Но во многих духовных «части» земель, наследуемые женой и сыновьями, либо вовсене разделялись, либо были приблизительно равны, а иногда выдел матери превышал выделкаждого из сыновей. Тем не менее, женщины, и, прежде всего жены, входили в целомв первый ряд наследников.
Среди различных способов полученияженщинами привилегированного сословия прав на недвижимую собственность необходимоотметить и участие жен и вдов феодалов в процессе колонизации. В рассматриваемоевремя она осуществлялась главным образом на землях Русского Севера, Обонежья и Подвинья.Новгородские феодалы быстро прибирали к рукам эти окраинные и малонаселенные районыпутем простой экспроприации общинных земель, реже покупки.
Наступление на права черносошныхкрестьян, прямой захват их земель, осуществляемый представителями администрациивотчины знатных боярынь, описывают последних как типичных аллодисток, положениеи права которых в общей системе социально-классовых отношений мало чем отличалисьот положения и прав представителей другого пола[50].
Итак, имущественные праваи положение женщин, принадлежащих к привилегированным социальным группам, были относительнопрочными и регулировались нормами, закрепленными светским феодальным законодательством.Права их на семейное имущество выражались через такие категории собственности, какприданое, определенное парафернальное имущество, часть общего семейного имущества(выдел, «часть») и др. Эти права женщин обеспечивались выдачей приданого при выходезамуж. Приданое было их собственностью, сохранявшейся за ними после смерти супругаи в случае бездетности или отсутствия заблаговременно составленного письменногозавещания (наследования по закону) возвращавшейся в семью родителей женщины.
В период существования семейногосоюза в отношении приданого муж и жена составляли единое юридическое лицо и находилисьв совладении. Гораздо реже женщины самостоятельно реализовывали свое право собственностив отношении этой части семейного имущества, осуществляя с ним некоторые сделки.Последнее особенно относится к тем случаям, когда приданое получалось в форме движимогоимущества, прежде всего ценностей и денежных средств. Получение приданого в виденедвижимости находилось в прямой зависимости от положения женщины в системе феодальнойиерархии: «приданые» земли упоминаются чаще в тех актах, где субъект-получательобладает наиболее высоким социальным статусом.
В парафернальное имуществопредставительниц господствующего класса также входила некоторая собственность, втом числе недвижимая, которая могла быть получена в дар, куплена или унаследована.Наличие собственных денежных средств и относительная имущественная самостоятельностьзамужних женщин делали необязательным указание на соучастие мужа или опекуна в актахсделки (данных, жалованных, купчих)[51].
Приданое в форме недвижимостибыло характерно в основном для XIV – XV вв., но отдельные свидетельства о правахженщин на наследование земельной собственности и на распоряжение ею встречаютсяуже в конце XIII – начале XIV в.
Приоритетное право на наследованиеотцовской вотчины имели прямые родственники-мужчины (сыновья, братья завещателя),при их отсутствии – прямые родственницы-женщины (даже при наличии непрямых потомковпо мужской линии, например внуков), т. е. в русском феодальном законодательствек концу рассматриваемого периода действовал принцип когнатического родства. Приотсутствии прямых наследников земельное наследство передавалось в руки непрямыхродственников, из круга которых женщины также не устранялись (наследование по дяде,по брату).
Вдова при наследовании помужу приобретала определенные права на распоряжение не только собственным имуществом,но и частью общего семейного владения. Право распоряжения частью «отчины» нередкобыло ограничено (до совершеннолетия детей, до вторичного замужества), а иногда былои пожизненным.
При жизни мужа движимая инедвижимая собственность жены находилась в общем семейном владении, поэтому в периодсуществования супружеского союза женщина выступала в большинстве случаев как соучастницав общих с мужем семейных сделках. После смерти супруга вдовы проявляли большую имущественнуюсамостоятельность, однако полномочия их в области права собственности были все-такиограниченны. Преимущественное право при получении наследства имели наследники-мужчины.Кроме того, они получали части завещанной вотчины в собственность, и, как правило,без ограничений.
В нормативных памятниках отРусской Правды до общегосударственного Судебника 1497 года отразились два основныхпериода эволюции прав женщин в области права собственности: владения и распоряжениядвижимым имуществом (X – XIII вв.) и распространения владельческих и собственническихправ женщин на недвижимость (XIV – XV вв.)[52].
Древнерусские женщины привилегированногосословия, обладавшие широкими правами в области приобретения движимого и недвижимогоимущества, были дееспособны и в области его реализации – в продаже, обмене, залоге,пожаловании.
Распространение права владенияи распоряжения недвижимым имуществом на представительниц господствующего классаподтверждает высокий уровень общественного и экономического развития Руси, достигнутыйею к концу XVI в., и свидетельствует об окончательномили, по крайней мере, значительном преодолении дофеодальных пережитков в имущественнойсфере древнерусского права. Исследование имущественных прав женщин способствуетраскрытию особенностей строения и эволюции феодальной земельной собственности[53].
Можно сказать, что в основеразвития имущественных прав женщин лежало в первую очередь ослабление семейно-родственныхсвязей, усиление тенденции к свободному отчуждению земельной собственности под влияниемразвития товарно-денежных отношений.
 
1.2 Женщина в древнерусской и средневековой семье (IX– XVIвв.)
 
Большую часть жизни женщинаIX – XVI вв. проводила в семье. Между тем о многих сторонах семейной жизни,привычных нуждах и заботах, представлениях руссов мы знаем пока недостаточно. Как,например, понимал человек раннего средневековья нравственные нормы? Каков был брачныйритуал, семейный быт? Как складывались отношения между супругами, родителями и детьми?
Описание умыкания в древнейшихлетописных сводах отражает проявление согласования интересов сторон в матримониальныхделах и, следовательно, свободной воли женщины в этом вопросе. Обряд похищения невесты«у воды» совершался на праздниках в честь богини «женитвы» Лады, которые начиналисьранней весной, «на Красную горку», и продолжались до середины лета – дня Ивана Купалы.У зависимого населения этот обряд сохранялся долго.
Другая древняя форма закреплениябрачных уз, сосуществовавшая в раннефеодальной Руси с умыканием, – «брак-приведение»с договорными элементами – свидетельствует уже о частичной утрате женщинами правана проявление свободной воли при выборе супруга и преимущественной роли в этом делеродственников или родителей невесты.
Спорным по сей день, являетсявопрос, существовала ли в древнейшей Руси «купля жен», известная как брачный обрядмногим славянским народам.
С 988 г., с крещения Русии присвоения церковью монопольного нрава утверждения брака, начали складыватьсянормы брачного права, включавшего в себя и определенные свадебные ритуалы. Процессэтот шел двумя путями: через трансформацию древних семейно-брачных обрядов в правовойобычай и через узаконение решений органов церковной власти, опиравшейся в своихдействиях на византийское брачное право[54].
Брачный сговор (ряд) был следующимэлементом установления супружеского союза на Руси. Родители договаривались о размерахприданого и предполагаемом дне свадьбы, если, конечно, устанавливалось согласиесамих молодоженов, в том числе невесты. В русских Кормчих получение согласия вступающихв семейный союз определяется как важнейший элемент брачного процесса.
Отсутствие права свободноговыбора женщиной жениха рассматривается как серьезный аргумент в пользу тезиса оприниженном социально-правовом положении русских женщин в IX – XVI вв. Поскольку брачный сговор имел, прежде всего, характер имущественнойсделки, заключительное решение действительно принималось родителями или родственникаминевесты. Однако это не являлось ограничением прав именно женщин: брачные дела сыновей,как правило, тоже вершили родители[55].
Надо полагать, что в средезависимого населения на ранних этапах развития древнерусского государства брачныеотношения тем более складывались под влиянием личной склонности. На это указываетстатья Русской Правды (РП) о трех источниках обельного холопства, среди которыхназван и брак свободного с рабой, не оговоренный условиями.
Изменения в положении жендревнерусских холопов произошли, по-видимому, лишь в конце XIV – XV в. и были связаныс общим усилением крепостничества. Судебник 1497 г., называя в ст. 66 те же триисточника обельного холопства, что и РП[56].
Заключение «вольными» женщинамив XV в. браков с представителями непривилегированных сословий является неоспоримымсвидетельством самостоятельного решения ими этих вопросов. При заключении такихбраков ограничения исходили со стороны не родственников, а феодала-холоповладельца.
К концу XIII в. согласие сторонна брак стало фиксироваться в брачном договоре, или ряде, составлением которогопосле сговора занимались сваты или родственники. Элементы этой традиции встречаютсяв Уставе Ярослава Владимировича.
Заключительной частью брачногосговора в XIV – XV вв. являлось церковное обручение, ставшее закрепленным общественнойморалью обязательством жениться на девушке.
Для вступления в сам венчальныйбрак от женщин на Руси требовалось выполнение многих условий. Одним из них был брачныйвозраст: 13–14 лет, в XIV – XV вв. – от 12 до 18–20 лет. Правда, зачастую условиеэто не соблюдалось, особенно когда вплетались политические мотивы[57].
Русская церковь препятствовалазаключению браков с иноверцами. Также представители клира старались не допускатьв браке смешения социальных и классовых различий: крестьянка и холопка в лучшемслучае считались «меньшицами», т. е. вторыми женами; в худшем – свободный долженбыл или отказаться от притязаний на законное закрепление подобных отношений, илисогласиться во имя брака стать холопом.
Ограничивалось и число замужеств:нормы христианской морали позволяли не более двух, ибо «бог совокупи – человек неразлучает». В феодальных республиках был разрешен и третий брак по смерти второгосупруга.
Древнерусской женщине любогосословия запрещалось вступление в брак с лицами, близкими ей не только по крови,но и по свойству, а также по родству возможному или будущему. Сохранение невинностидо брака закон не рассматривал как условие для его заключения. Девственности церковныйзакон требовал лишь от будущих жен представителей клира, а с людей мирских предписываллишь взимать штраф в том случае, если «замуж пошла нечиста». Ведь главной цельюцерковников было венчать, утверждая церковную форму брака вместо умыканий на игрищах[58].
В день свадьбы в «среднюю»палату первой входила невеста. Перед ней несли каравай с деньгами – к сытой и богатойжизни будущей семьи. Примечательно, что такое пожелание относилось именно к ней:в невесте видели, возможно, будущую распорядительницу домашним бюджетом. Перед венчаниемжениху и невесте «голову чесали»; обычай этот сохранился в обряде с дохристианскихвремен.
Перед поездкой к венцу невестуосыпали хмелем – «к веселью», вносили ритуальные предметы: шубы (к богатству), незашитыесоломенные тюфяки и даже просто снопы (к легким родам) и т. п. Желанием сохранитьлюбовь мужа объясняется существование обычая «баенной воды»[59].
Древнерусское бракоразводноеправо также возникло вместе с принятием христианства и распространением венчальногобрака, и, хотя светские власти неоднократно вмешивались в эту сферу деятельностицеркви, именно церковь являлась монопольным регулятором его развития. В отличиеот византийского законодательства в русском юридическом быте были иные поводы кпризнанию брака недействительным, а основанием к его прекращению считалась лишьсмерть одного из супругов. Церковники принимали развод лишь как уступку человеческойслабости, и вся церковная литература была буквально пронизана идеей о божественностипроисхождения, а потому нерасторжимости брака.
Основным поводом к разводус древнейших времен считалось прелюбодеяние, по-разному определявшееся для каждогоиз супругов. Муж признавался прелюбодеем лишь в том случае, если имел на сторонене только наложницу, но и детей от нее. Замужняя женщина считалась совершившей прелюбодеяниеуже тогда, когда вступала в связь с посторонним мужчиной. Прелюбодеяние, совершенноев результате насилия, не считалось изменой[60].
Разнились и наказания за прелюбодеяние.Женщина вначале не обладала правом развода по причине неверности мужа: виновныйсупруг лишь наказывался годом поста и денежным штрафом. Муж же имел право разводас женой, которая ему изменила; священнослужители, жены которых допустили измену,не только имели право, но и были обязаны развестись.
Муж имел право развода с женойи по ряду других поводов, приравнивавшихся к прелюбодеянию.
С развитием феодального праваженщина получила даже право развода по причине неверности супруга (XV в.).
Правами на развод по физиологическимпричинам обладали равным образом оба супруга. Этот повод к разводу был официальнопризнан уже в XII в. В случае разлучения по этой причине женщина уходила из семьисо всем своим имуществом. Право на развод по материальным причинам закреплялосьза каждым из супругов.
Существуют указания на некоторыеособые поводы к разводу. Например, в случае принятия монашества мужем или женой.Расторгать, таким образом, законные браки призывали женщин еретики. Церковный жезакон в качестве ответной меры оговорил этот повод к разводу обязательным согласиемдругого супруга на разлучение и пострижение.
«Роспуст», или самовольныйразвод был объектом борьбы как церкви, так и княжеской власти. Примечательно, чтосамовольный уход из семьи практиковался на Руси и мужчинами, и женщинами. Если против«роспустов», совершенных мужьями, выступал еще Устав князя Ярослава, то в XIII –XV вв. представители клира вели борьбу уже против аналогичных проступков со стороныженщин.
Нормативные документы, отразившиенаказания за «роспусты» без ведома церковных властей, указывают на пристальное вниманиепредставителей клира к нравственной стороне брачных отношений. Во всяком случаепри самовольном уходе мужа от жены с него кроме штрафа в пользу церкви взималасьбольшая сумма как своеобразная компенсация за моральный ущерб. Размер пени зависелот статуса и достатка распадающейся семьи.
В XIV – XV вв. возможноститакого «добровольного» развода все более ограничивались и отчетливее становилосьстремление церкви сократить количество законных поводов к разводу[61].
В церковных нормативах оговариваютсяи случаи, которые ни при каких обстоятельствах не могли быть поводом к разводу.Так, в XII – XIII вв. брак налагал на супружескую чету обязанности по взаимномууходу и содержанию в случае болезни. Правда, с течением времени это правило исчезлоиз канонических сборников.
Итак, элементытрадиционного ритуала закрепления семейных уз трансформировались за несколько столетиив предсвадебные и свадебные обряды, типичные для венчального брака, освященногоцерковью. Узаконивая венчальный брак, церковь выступала в качестве регулятора врешении матримониальных дел: церковные законы устанавливали определенные наказанияза насильную или несвоевременную выдачу замуж, за моральное оскорбление, наносимоевозможным отказом жениха от невесты, или за несоблюдение других условий, необходимыхдля заключения брака, что в конечном счете отвечало интересам женщины. Узаконениеразличных поводов к разводу, правом на который в древнерусском государстве обладалиженщины разных сословий, также свидетельствует об относительно высоком для средневековьяюридическом статусе древнерусских женщин. Вместе с тем именно христианская церковьстремилась утвердить мораль «социального торможения», покорности и подчиненностиженщины.
Все стороны изучения социальногостатуса женщины в средневековом обществе так или иначе связаны с семьей – важнейшейячейкой древнерусского феодального общества XI – XV вв., а для освещения статусаженщины в семье очевидна необходимость, с одной стороны, изучения церковного ученияо семье и месте в ней женщины, а с другой – восприятия церковно-юридических нормсовременниками, преломления в их сознании связанных с ними проблем.
Развитие семейно-брачных отношенийот больших семей VI – VII вв. к экономически и юридически самостоятельным малымсемьям XI – XII вв. не вызывает сомнения у большинства исследователей. Характерсемейных связей, присущих индивидуальной семье, бытовавшей в рассматриваемый период,подтверждается и по археологическим и письменным источникам[62].
Структура индивидуальной семьив эпоху средневековья и ее внутренняя организация складывались под воздействиемразвивающегося христианства, и поэтому развитие семейно-брачных отношении и статусженщины в семье регулировались в значительной степени нормами христианской морали.Основу церковной концепции семьи составлял тезис о святости супружества. При этомсам брак рассматривался как непреодолимое и неизбежное для простого мирянина «зло».Целомудрие рассматривалось как путь к спасению души. Таким образом, внедрение нравственныхначал в семенную жизнь древнерусского человека исходило из провозглашаемых церковьюпринципов.
Проблема выбора между целомудрием,девственностью и супружеством была для средневекового человека проблемой соотношенияидеала и действительности.
Микроклимат в древнерусскойсемье зависел именно от женщины: «Подобает жене мужа своего мети аки главу на плечах,а муж жену свою – аки душу в теле»[63].
Вне зависимости от того, былли основан брак на отношениях взаимной склонности, или же в основе его лежала экономическаясделка родителей, прочность семейных уз охранялась церковным законом. Поэтому основноевнимание церковных сборников не случайно было обращено на проблемы интимной этики.В случае совершения «греха», т. е. отступления от норм, установленных церковью,назначался пост. В определенной мере это способствовало развитию культуры жизнив браке и объективно содействовало охране здоровья женщины.
Церковь налагала многочисленныезапреты в отношении поведения женщины в семье и вне дома. Однако жены князей, бояр,а также представителей вотчиной администрации были в то время отнюдь не «теремнымизатворницами», а, например, участницами праздничных пиров.
Общение женщины вне дома смужчинами, не являвшимися ее родственниками или членами ее семьи, также осуждалосьцерковниками. Карались и те, кто попустительствовал супружеской неверности. Меранаказания определялась социальным статусом (чем он был выше, тем строже был штраф),а также тем, в какой степени здесь присутствовало спонтанное проявление чувстваили же преднамеренность (преднамеренное оскорбление считалось предосудительнее).
Церковь активно боролась ипротив всех пережитков дохристианской морали, одним из которых было многоженство.Простой люд не знал многоженства. Это явление, не став на Руси повсеместным, охватывалолишь некоторые высшие слои господствующего класса.
Отмеченные церковными памятникамивнебрачные связи были явлением довольно распространенным, хотя многочисленные приписки,сделанные на полях церковных сборников самими переписчиками из среды клира или читателямиэтих текстов, говорят о несомненном усвоении людьми христианских норм нравственностии понимании противозаконности внесупружеских связей.
Рассмотренная система религиозныхморально-нравственных норм заставляет прийти к выводу о противоречивости многихцерковных постулатов.
В литературе раскрываетсяеще одна интересная сторона мира древнерусской женщины – роль «чародеиниц» в народномврачевании, в сохранении и передаче опыта народной медицины. В деревнях именно знахаркивыступали как повивальные бабки (акушерки), лечили от бесплодия. Целить недуги умелии образованные княгини; их методы и средства лечения вошли в историю мировой медицины[64].
Определяя рождение и воспитаниедетей как установленное богом и освященное традицией «назначение» каждой женщины-матери,идеологам церкви удалось направить социальную активность женщины в сферу личной,семейной жизни, где «главой» жене и детям должен был быть мужчина.
В современной литературе нередкоможно встретить предположение о том, что древнерусские женщины были ограничены «узкимкругом домашних интересов», но, по сути, это восприятие сегодняшнего дня в условиях.В средневековье с характерным для него господством личного, натурального хозяйстваименно дом был основным жизненным пространством человека. Именно здесь под влияниемженщины-матери и формировались взгляды подрастающего поколения, и потому адресатоммногих поучений церковников, касающихся воспитания «чад», являлась именно мать.
В древней Руси женщина выступалакак воспитательница целомудренности и послушания.
Однако все это отнюдь не исключаловозможности конфликтных ситуаций между матерью и детьми в древнерусских семьях.В подобных ситуациях на сторону матери сразу же вставал закон.
Особую часть христианскогоучения о семье и месте в ней женщины занимает вопрос об отношении к вдовам. Церковьисходила из того, что со смертью мужа жена теряла своего опекуна, и поэтому рекомендовалаоказывать вдовам снисхождение. Нередко завещатель специально оговаривал «передачу»жены под опеку ближайшего родственника по мужской линии или духовного лица, чтобыло духовенству выгодно.
В большинстве случаев, древнерусскиеженщины став вдовами, не только не попадали под власть родственников-опекунов (вотличие от западноевропейского юридического быта), но и обладали полнотой властив отношении завещанного имущества[65].
Получив права опеки, женщинывполне успешно управляли своим имуществом.
Наиболее полно круг прав иобязанностей жены в семье XVI века былсформулирован «Домостроем» – сводом правил поведения горожан, составленный священникомСильвестром. Согласно «Домострою» именно мужу или отцу как главе семьи надлежалоуправлять всей домашней жизнью. Распоряжения его должны были беспрекословно выполняться,а мораль того времени не исключала применения им и физических наказаний. В то жевремя хозяйка дома, по мнению автора «Домостроя», претендуя на главенство, в томчисле и в вопросах воспитания детей, должна была уметь хорошо организовывать домашнеехозяйство.
«Домострой» отразил сложившиесяко времени его создания образ жизни московитов XVI века. Об этом свидетельствуют в своих записках и путешественники-иностранцы.Они оставили описание семейного быта женщин царского двора, повседневная жизнь которыхпроходила вдали от людских глаз.
Также рассматривая эту частьвопроса необходимо затронуть проблему обучения женщин в это время. Первые сведенияоб обучении девочек в России относятся к XI веку. В 1086 году Анна Всеволодовна, сестра Владимира Мономаха,открыла девичье училище при Андреевском монастыре в Киеве. Дочь полоцкого князяЕфросинья в основанных ею монастырях обучала не только монахинь, но женщин-мирянок.
На Руси учебные заведенияименовались училищами: слово школа вошло в обиход начиная с XIV века. Уже в первойполовине XI века были известны дворцовая школа князя Владимира в Киеве и школа,основанная Ярославом Мудрым[66] в Новгороде в 1030 году.
Содержание образования, каки в учебных заведениях Запада, составляли восходящие к античности семь свободныхискусств: грамматика, риторика, диалектика (так называемый тривиум), арифметика,геометрия, музыка и астрономия (так называемый квадривиум). Особые школы существовалидля обучения грамоте и иностранным языкам; в 1086 году в Киеве было открыто первоеженское училище. По образцу киевской и новгородской при дворах русских князей открывалисьи другие школы – например, в Переяславле, Чернигове, Суздале школы создавались примонастырях.
Упадок культурной жизни ДревнейРуси в результате татаро-монгольского нашествия (как известно, в это время погиблабольшая часть древнерусских рукописей) отразился и на образовании. Из в основномсветского оно стало почти исключительно духовным (монастырским). Именно православныемонастыри сыграли в это время (XIII – XV вв.) роль хранителей и распространителейроссийского образования.
Укрепление Московского государстваповлекло за собой и некоторый подъем образования. С одной стороны, стали возникатьмногочисленные приходские и частные школы, где обучались грамоте и счету дети нетолько духовенства, но и ремесленников и купцов; с другой – была создана и закрепленарешениями Стоглавого собора (1551 г.) система православного образования[67].
Перемены, происшедшие в Россиив XVI столетии и связанные с возникновениемсамодержавной, сословно-иерархической, централизованной монархии, оказали прямоевлияние на строй и особенности семейных отношений. В иерархически организованномгосударстве сравнительно быстро сошли на нет многие результаты длительной эволюцииимущественных прав женщин.
Таким образом,сопоставление церковной концепции семьи и социального предназначения женщины с фактами,характеризующими историческую реальность русского общества IX – XVI веках, дает представление о культурных, юридических и моральныхнормах отношения к женщине в древнерусском обществе.
В целом картинажизни русской семьи этого времени и положения в ней женщины вовсе не столь уж мрачна,как это нередко представляется в литературе, говоря о патриархальном быте с деспотическойвластью «главы дома». Религия и церковь, хотя и играли важную роль в жизни средневековойРуси, не охватывали всех сторон духовного мира человека той эпохи. На представлениялюдей о роли женщины в семье влияли тогда и реалии окружающего мира, и народныетрадиции, и взгляды, унаследованные с дохристианских времен.

1.3 Женщинаи суд: преступление и наказание
Характерфеодального законодательства на Руси IX – XVI вв. был предопределен его классовой природой,поэтому общественные права древнерусских женщин должны рассматриваться с учетомсоциальной иерархичности феодально-сословного государства. Но такую возможностьдают в основном памятники светского права, которые позволяют сопоставить степеньнаказуемости за одно и то же преступление для представительниц различных социальныхслоев и классов. Так, Устав князя Ярослава иллюстрирует зависимость меры наказанияот статуса женщин в классовом обществе. Церковные же памятники чаще всего трактуютэти вопросы абстрактно, и положение «жены» как субъекта церковного права определяетсялишь отсутствием холопского состояния. Рассмотрение поставленной проблемы зависитот источникового материала, который можно условно представить как две группы вопросов:первая – защита прав женщин различных социальных слоев феодальным законодательствоми ответственность за преступления, совершенные по отношению к ним как к членам обществаи субъектам права; вторая – ответственность самих женщин за преступные действия[68].
В древнерусскихпамятниках уголовного светского и церковного права зафиксированы различные видыпреступлений, совершаемых по отношению к женщинам. Так, на основании РП можно судитьо цене жизни представительниц различных классов и социальных групп Древней Руси.Например, штраф за убийство зависимой женщины, согласно РП, колебался соответственнотой роли, которую она играла в вотчине феодала. Лишение жизни холопки, стоявшейна низшей ступени феодальной «лестницы», РП наказывала 6 гривнами, но цена ее жизнимогла быть и еще ниже, в зависимости от изменений во внутриполитического положения.
Обратимсяк другому типу преступлений, известному в юриспруденции как обесчещение или оскорблениечести. Оно появилось в русском феодальном законодательстве уже в XI в. и в процессеэволюции приобрело широкую шкалу вариаций. Можно разделить их на две основные категории:оскорбление чести путем совершения какого-либо непристойного поступка, действияи словесное оскорбление. Одним из наиболее тяжких преступлений первой категориибыло «пошибание» (изнасилование). В иерархии штрафов за него, установленных светскимуголовным законодательством, отразилось социальное дифференцирование пострадавшихи отсутствие единой ответственности субъектов за совершение преступления.
РП не рассматривала этот видпреступления. Только начиная с 1016 г. в законах стали подробно оговариваться размерыштрафов в зависимости от социального положения оскорбленных. По отношению к представительницамнесвободного населения и холопкам это преступление не влекло за собой уголовнойответственности, если субъект его совершивший, был владельцем, господином пострадавшей.
В этом случае преступникуназначалось церковное наказание: год поститься или же только «ответ дати» представителямклира. В качестве компенсации за моральный ущерб, нанесенный рабыне, церковный законпредписывал ее обязательное освобождение. Это было следствием развития норм РП:на основании одной из статей ее Пространной редакции можно заключить, что наложницаобладала правом получения «вольной» лишь после смерти холоповладельца; опираясьже на церковные установления, рабыня могла рассчитывать на свободу и при его жизни.В случае если субъект, совершивший насилие над рабыней, являлся по отношению к нейлицом посторонним, преступление его было уголовно наказуемым и отвечал он за негона основании светских законов[69].
Более внушительная кара былаустановлена за совершение насилия на д женщинами свободного сословия. Если в РП40 гривен ветхими кунами платилось за убийство человека, то в договоре конца XIIв. это пеня за обесчещение. Примечательно, что в договоре 1189 – 1199 гг. за изнасилованиесвободной женщины вменялся тот же штраф, что и за убийство новгородца.
Изнасилование боярских дочерейкаралось штрафами, исчислявшимися в золотых гривнах, соотношение которых с серебрянымибыло специально оговорено в законе. Сумма, выплачиваемая за бесчестье боярыни, былазначительной: 5 гривен золота, представителям «меньших» бояр платилась 1 золотаягривна. К тому же церковный закон предписывал за изнасилование девушки непременноезаключение брака с нею да еще два года поста.
В XV – XVIвв. существовала система наказаний за преступления, аналогичные обесчещению, – умыкание.В русском законодательстве рассматриваемого времени еще не выделились предумышленныепреступные акты (т. е. совершенные с заранее обдуманным и согласованным – например,с родителями – решением), что отличает восточнославянский юридический быт от западнославянского.
Оскорбление,словом как вид преступления второй категории типа dehonestatio mulieris упоминается в Уставе князя Ярослава в связи с казусом ложногообвинения в блудодействе. Обязательность штрафа за словесное оскорбление сочетаетсяздесь с наказанием, дифференцируемым в зависимости от социального ранга потерпевшей.Оскорбление словом дочерей и жен «великих» бояр каралось штрафом, равным плате заизнасилование женщин этой социальной группы. Приравнивалось к оскорблению и оклеветаниеженщины; в случае если клеветником оказывался муж, пострадавшей давалось даже правотребовать развода[70].
Наказанияза телесный ущерб рассматривались княжеской юрисдикцией безотносительно к вопросампола. Кара за увечье рабынь следовала лишь в случае смерти пострадавшей. Однакосредневековая церковь особо наказывала за увечья, нанесенные социально свободнойи знатной женщине. В юго-западных землях, где действовали не только русские, нои польско-литовские законы, полуторагривенный штраф брался с оскорбившего знатнуюженщину ударом по лицу.
В среде свободногонаселения за нанесение побоев жене уголовного наказания мужу предусмотрено не было,но церковная власть назначала ему шесть лет поста, а супруге допускался даже развод.Уголовное же наказание распространялось на посторонних мужчин – денежный штраф 6гривен.
Серьезнаякара предусматривалась и сыну за избиение матери: за такое преступление наказывали«волостельской казнью» и пострижением в монашество. Ненормативные источники, в частностиберестяные грамоты, свидетельствуют, что подобные ситуации возникали в семейномбыте довольно часто[71].
Женщина каксубъект совершаемого преступного акта появляется в источниках не реже, чем в качествеобъекта преступления. Представительницы всех сословий феодальной Руси, кроме рабынь,были дееспособными лицами, субъектами права, и потому самостоятельно несли ответственностьза преступления. Ответственность, в том числе материальную, за проступки, совершенныехолопкой, нес холоповладелец.
Светскоезаконодательство не оговаривало размеры ответственности за преступления именно женщин.Штрафы дифференцировались в зависимости не от пола, а от социально-классовой принадлежностипреступника или преступницы. В то же время церковные нормативы представляют большуюгруппу проступков, за которые женщина обязана была нести наказание (вне зависимостиот социально-классовой принадлежности – штрафы не дифференцированы)[72].Одним из них было прелюбодеяние, за которое церковь предписывала развод; кроме того,муж имел право развода с женой по ряду других поводов, приравниваемых к супружескойизмене.
Помимо прелюбодеяния,совершаемого как замужними, так и незамужними «женами», широко бытовали и другиепроступки морально-нравственного порядка. Шкала наказаний за них была широка – отдесятка покаяльных поклонов (или нескольких гривен штрафа) до нескольких лет постаюОсобенно строго карались женщины совершившие детское «душегубство».
За воровство,как один из видов уголовных преступлений, взыскивались равные штрафы и с мужчин,и с женщин. Кража женой у собственного мужа, как проступок скорее нравственного,чем уголовного, порядка, не влекла за собой наказания, но за поджог дома, на женщинуналагался штраф. Примечательно, что ситуация, когда муж продавал или пропивал добросвое жены, это давало право женщине на развод.
Помимо свидетельствоб ответственности женщин за собственные проступки в источниках встречаются упоминанияоб ответственности жен за действия их ближайших родственников, в первую очередьмужей. Если имущественная сторона этого вопроса характеризуется наличием тайнойипотеки на имуществе жены, то аспект личной ответственности обусловлен существованиемпережитков системы ответственности коллективной. Несмотря на то что на основанииРП можно судить об утверждении уже в X в. системы индивидуальной уголовной ответственности,тем не менее в ней же имеется и статья о выдаче свободного человека за «разбой»вместе с женой[73].
Но случаисовместной ответственности, в том числе жен за мужей, к концу XIV – XV Вв. становятсявсе более редкими. «Поток и разграбление» всей семьи в РП заменяются высокими штрафамив кодексах феодальных республик.
Последнийвопрос – о правах женщин во время судебного процесса. В древнейший период отечественнойистории суд носил, как известно, состязательный характер и обе стороны считалисьистцами. Даже если не затрагивать историю развития имущественных отношений в древнерусскойсемье, то и тогда нельзя не заметить, что уже Устав князя Владимира представляетженщину конца XII – начала XIII в. полноправной участницей судебного процесса, анормативные документы Псковской и Новгородской феодальных республик дают представлениео механизме судебного поединка с участием женщины.
Примечательно,что в XIV в. была зафиксирована процессуальная дееспособность женщин не только привилегированногосословия, но и зависимых в случае тяжбы с господином.
Частью вопросао процессуальной дееспособности женщин является вопрос о послушестве. В отечественнойи зарубежной литературе чаще всего встречается мнение, что женщины на Руси не имелиправа судоговорения и не могли быть свидетелями, «послухами». Однако конкретныхуказаний запретительного характера в нормативных документах X – XV вв. не содержится.
Среди «послухов»,«стоявших у печати», как правило, упоминаются мужчины, но есть и исключения.
Представительницыверхушки привилегированного сословия – крупные вотчинницы могли и сами устраиватьвотчинный суд[74].
Таким образом,можно сделать вывод, что положение женщины на Руси в свете феодального светскогои церковного права к XVI в. формально не отличалосьот положения мужчины. Некоторые установленные и рассмотренные различия в действительностимогли быть как в пользу женщины (двойной штраф за некоторые преступления, оскорблявшиеее честь), так и в сторону ограничения ее прав, в ряде случаев ответственности запреступления супруга.
Активно действующимсоциальным и юридическим лицом – как о том позволяют судить церковные нормативныеакты – женщина стала к XIII в. (именно тогда появились статьи о самовольном уходежены от мужа, разводе, о драке между женщинами и т. п.). С XII – XIII вв. и дажеранее женщины всех социальных групп, кроме обельных холопок, были обязаны нестиответственность за преступления, совершенные ими самими или их ближайшими родственниками,что является дополнительным свидетельством того, что россиянки к XV в. стали самостоятельнымисубъектами права.
Правовыенормы, закреплявшие собственнические и иные имущественные и социальные права женщинна Руси, были, разумеется, «юридическим выводом из существующей экономической организацииобщества, которая основана на частной собственности на средства производства...».Именно экономическая организация древнерусского общества и, как следствие, ее социальнаяиерархичность, феодальная стратификация обусловливали различие прав женщин в зависимостиот их социально-классовой принадлежности[75].
Рубеж междуправовым статусом привилегированного и зависимого населения очевиден. Хотя светскиеи церковные власти формально сделали нормой юридического быта охрану жизни и честизависимых женщин, денежные взыскания за преступления, совершенные по отношению кпредставительницам непривилегированного сословия, были значительно меньшими, чемза аналогичные проступки, совершенные по отношению к женщинам знатным. Те немногиесведения об имущественном положении представительниц феодально-зависимого населения,которыми располагают исследователи, позволяют заключить, что в этой форме полномочиясоциально зависимых женщин распространялись лишь на некоторую совокупность движимости.По мере феодализации общества и усиления крепостнических тенденций права эти сокращались.
Тем не менее,формально все женщины Древней Руси находились под защитой феодального законодательстваи являлись самостоятельными субъектами права. Представительницы же класса феодалов,а также привилегированных социальных слоев к концу XV в. имели почти равные с мужчинамиправа на защиту со стороны княжеской и церковной юрисдикции, а также определенныеполномочия в самом судебном процессе.
Период XIII – XV вв. был известным переломом в эволюции имущественных прав женщинпривилегированного сословия, поскольку в это время право на владение и, главное,на распоряжение недвижимой собственностью было за женщинами нормативно закрепленосоответствующими статьями законов.

Глава II. Социокультурные факторы измененияположения женщины в XVII – XVIII вв.
 
2.1 Эволюция имущественного положения женщины
 
Характеристикиправового статуса женщин в XVII – XVIII вв., основывается, в первую очередь, нарассмотрении их имущественного положения.
В эпохускладывавшейся сословно-представительной монархии с XVI века законодательная власть начала стремиться урегулировать соотношениезакона как государственной нормы в наследовании и завещания как волеизъявления наследования.Именно с XVI века законодательная мысль начала определятьстатус понятия родового владения (вотчин) и развивавшегося поместного (как владенияусловного), особенности наследования, статус вотчинного владения в зависимости отего происхождения. В зависимости от этого на протяжении XVII – XVIII вв. модифицировались имущественные и наследственные права членовсемьи в отношении разных по статусу феодальных владений; наконец, обращалось вниманиена наследственные права живущих отдельно родственников бокового родства и в отношенииимущества той или иной малой семьи. В процессе развития вотчинного и поместногоземлевладения как форм феодальной собственности писаное право все более приобреталочетко выраженный сословный характер[76].
В процессекодификации семейно-имущественного и завещательного права по Соборному уложению1649 года определялось безусловное наследственное владение вотчинами не только сыновьямивладельца, но и при их отсутствии дочерьми и их детьми; при отсутствии детей вотчинапереходила представителям рода по их нисходящей линиям. Поместья как условные владенияза воинскую службу с 1551 года постепенно закреплялись за семьей в собственность,наследуемую по мужской линии.
В связис необходимостью обеспечить существование матерей, жен и детей погибших служилыхлюдей вдовы-матери и жены пожизненно получали часть поместий в прожиток. Однакопоместья еще не рассматривались в отличие от вотчин семейной собственностью, темне менее, само понятие прожиток становилось существенным звеном в закреплении правсемьи на поместье, так как прожиток начал выступать одной из форм наследования.Прожиток способствовал развитию личных прав на недвижимость членов семьи женскогопола.
Еще впервой половине XVII века законодательно было утверждено личноеправо на недвижимость в семье за женщинами, по которому вдова и девицы распоряжалисьпрожитком, в частности в качестве приданого. Тогда же происходило и иное расширениедругих прав членов семей феодалов на недвижимое имущество: по Соборному уложениюжены и дети получали право совладения с мужьями и отцами, купленными землями; заженами утверждалось право владения вотчинами, полученными от родственников по наследствуи в виде дара; они же получили полное право распоряжения своим приданым.
Такимобразом, на протяжении XVII века значительных изменений в жизни русской женщиныне произошло. Это касается как повседневности, так и отношений собственности и брака.Всех сферах деятельности по-прежнему продолжали действовать законодательство прежнихлет.
Что жекасается следующего столетия, то здесь изменения связаны с именем Петра I, императора, чьи реформы коренным образомпоменяли существующие устои общества[77].
Рассмотрениенормативных актов, а также материалов поместно-вотчинного землевладения тех летдает представление, о расширение имущественных прав женщин. Непосредственно этобыло связано с социальной реформой первой четверти XVIII в., а именно с оформлениемвысшего сословия (слиянием дворянства и боярства), после чего произошло уравнениедвух видов собственности – поместья и вотчины. В результате чего по указу 1714 годаженщина высших сословий получала возможность наследования всего недвижимого имуществасупруга.
Развитиеимущественных прав представительниц высших сословий было также связано с изменениемзаконодательных норм, обеспечивающих наследование собственности, которую получалаженщина по случаю замужества (приданое), либо в связи со смертью супруга (прожиточное).
Расширениеимущественных прав женщин в семье связано с ограничением распорядительных прав мужана приданое. В течение непродолжительного периода времени поочередно были изданыуказы, согласно которым вначале следовал запрет мужьям на совершение сделок от своегоимени, затем обязательным стало наличие женской подписи на документе. С 1715 годаженщина обретает возможность самостоятельного распоряжения приданым, однако сделкисовершались лишь с согласия мужа[78].
Крометого, с помощью ограничений условий наследования «прожиточного» обеспечивался социальныйконтроль над брачной стратегий представительниц элиты. Серьезным препятствием кповторному браку для вдов становились ограничения женщин высших сословий в правенаследования «прожиточного». Риск лишиться материальной поддержки являлся для подавляющегобольшинства женщин серьезным препятствием к созданию новой семьи.
В отношениисемейного имущества супруги-крестьяне находились в совладении, в том числе в отношенииприданого. После смерти главы семейства тягло – выполнение государственных и барскихповинностей – могло быть переложено на вдову и дочерей умершего. Поэтому и долявдовьего наследства бывала порой значительной. Но чаще основная часть общесемейногоимущества переходила в руки родственников мужского пола, правда не все вдовы мирилисьс таким решением.
Реальнаядоля дочерей в наследстве умершего крестьянина зависела от наличия у них братьев:она могла и в десять раз уступать доле мужчин – «природных наследников», а моглабыть и равной ей. Имущественные права женщин в крестьянских семьях XVIII века определялись долей труда, вложенногов общее хозяйство, а также обстоятельствами, связанными с уплатой податей помещикаили в казну.
Теперьпосле смерти главы семьи жена могла возглавлять хозяйство. Однако в случаи разделатакой семьи, когда вдова желала жить самостоятельно, она как нетяглый член общины,который не имел возможности вести производящие хозяйство, получала только минимальнуючасть имущества, необходимого для существования. На тех же условиях обеспечивалосьсуществование одиноких теток, сестер, племянниц, выделившихся из семей в результатеих раздела.
Дела отяжбах за наследство между вдовой и детьми супруга от предыдущего брака свидетельствуюто приоритете прав детей, тогда как интересы женщины могли быть ущемлены[79].
Гарантиейматериальной стабильности женщин служила неприкосновенность приданого и отсутствиематериальной ответственности по долгам супруга, а также сдача прожиточного выбранномуопекуну (в обмен на содержание и покровительство, а для молодых девушек с обязательствомустройства последующего замужества). Все это отвечало представлениям современниково благополучии женщины.
При исследованииимущественных прав женщин, необходимо отметить, что законодательство обеспечивалополное наследование имущества супруга для вдовы, имеющей детей. Также было установлено,что вдовы с детьми имели обширные распорядительные права по обмену, сдаче, продажеили завещания имущества. В тоже время исследование материалов судебного делопроизводствапоказывает, что государство гарантировало обеспечение поддержки для представительницэлиты при неисполнении противоположной стороной условий договора.
Такимобразом, на жен и дочерей окончательно распространялось наследование после мужейи отцов недвижимого и движимого имущества; при отсутствии в семье детей «родовое»имущество после смерти супругов переходило по нисходящей линии.
Крометого, расширение брачной стратегии связано с ослаблением нормативного контроля.Отмена запрета замужества в течение года после смерти супруга при наследовании имуществаи разрешение вступать в повторный брак для вдов, не имеющих детей без имущественныхпотерь, предоставляли женщинам высших сословий более широкие вариативные возможностипо устройству жизни.
Для первойчетверти XVIII века была характерна положительная тенденция в процессе развитияимущественных прав женщин.
 
2.2 Трансформация брачно-семейных отношений
Петровские преобразованияускорили историческое развитие России и внесли много новшеств в самые разнообразныесферы жизни. Быт и нравы также пережили процесс обновления. Сложившийся в странеабсолютизм стремился перестроить старый быт, нравы и семью применительно к своимцелям.
Реформы Петра I положили начало новому периоду в развитии семейно-брачных отношений.Прежде всего, усиливается роль светского законодательства, в основном императорскихуказов, служащих для восполнения пробелов в каноническом праве[80].
Так специальным указом ПетраI в 1702 году повелел не составлять рядовыхсговорных и зарядных записей, не регистрировать их в Приказе. Вместо этого женихи невеста должны были обручиться за шесть недель до венчания. Таким образом, старомодныесмотрины были заменены обручением. Свидание жениха и невесты стало непременным условиемзаключения брака. Помолвка могла быть расстроена, если «после сговору и обрученияжених невесты взять не хочет или невеста замуж идти не хочет же, и в том быть свободе».
Законодатель порывает со старинойи обычаями. Прежде от жениха старательно прятали выбранную невесту. Теперь женихсвоей волей мог отказаться от нареченной, если ему под каким-нибудь предлогом непоказывали ее. Девушка вообще не могла высказывать своего отношения к происходящему,когда решалась ее судьба. Теперь же и невесте предоставлялось формальное право расторгнутьобручение и расстроить сговоренный брак.
Новые формы заключения бракаполучили распространение среди населения, хотя различные слои и группы по-своемупреломляли обращенные к ним указы и вносили в них поправки.
Однимиз главных факторов, оказавших ключевое влияние на гуманизацию семейных отношенийпервой четверти XVIII века, стала разработка системы гражданского законодательстваи уменьшение влияния церковного права. Провозглашение принципа добровольности заключениябрака, повышение брачного возраста, установление единообразия в поводах к разводудля мужчин, все это расширяло вариативность брачной стратегии в первой четвертиXVIII века. Кроме того, участились случаи повторных браков, в которые решались вступатьвдовы[81].
Однако главным достижениемв области семейных отношений стало введение норм, согласно которым предполагалосьпострижение обоих супругов, запрещалось пострижение молодых женщин детородного возраста(не ранее 50 лет), а также вводился штраф за насильственное пострижение, что закрывалоинститут монашества для мужей, практикующих избавление от брачных уз путем насильственногопострижения жен. Вместе с тем реализация указанных мер на практике была затруднительна,поскольку в семьях высших сословий мужчины активно использовали власть и материальныересурсы для принятия выгодного для них решения.
Указом 1914 года Петр I попытался ввести образовательный ценз для дворян, вступающих вбрак, требуя при венчании справки о знании арифметики и геометрии. Но эта попыткане увенчалась успехом.
В 1721 году православное населениеРоссии впервые получает право вступать в браки с христианами других конфессий. Этонововведение было связано с тем, что после войны Росси со Швецией Петр I хотел поселить пленных шведов в Сибири и привлечь их к ее освоению.Однако по законам того времени они не могли вступать в барк с православными, неприняв предварительно православную веру. В связи с этим и было установлено правилоо том, что христианин другой конфессии вправе вступать в брак с православным, давподписку о том, что он не будет совращать православного супруга в свою веру и обязуетсявоспитывать детей в православии.
В 1830 годуповышается возраст для вступления в брак до 18 лет для мужчин и 16 лет для женщин[82].Для вступления в брак необходимо было получить согласие родителей независимо отвозраста жениха и невесты. Брак, заключенный без согласия родителей, тем не менее,признавался действительным, но дети лишались права наследовать имущество родителейпо закону, если родители их не простили. Лица, состоявшие на гражданской или военнойслужбе, обязывались получить согласие на брак своего начальства. За брак, заключенныйбез такого разрешения, они подвергались дисциплинарному взысканию.
В 1744 годуУказом Синода были запрещены браки лиц старше 80 лет. «Брак от Бога установлен,– гласит Указ, – для продолжения рода человеческого, чего от имеющего за 80 надеятьсявесьма отчаянно»[83].
Законодательствотого периода знает и случаи ограничения брачной правоспособности в судебном порядке.Приговором суда запрещалось вступать в брак лицам, осужденным за двоебрачие, а такжетому из супругов, брак с которым был, расторгнут из-за его неспособности к брачнойжизни.
С 1775 годазаключение брака могло производиться только в приходской церкви одного из вступающихв брак. Венчанию по-прежнему предшествовало оглашение. Брак заключался при личномприсутствии жениха и невесты. Исключение делалось лишь для лиц императорской фамилии,венчающихся с иностранными принцессами.
Брак мог быть признан недействительнымпри совершении его в результате насилия или при сумасшествии одного или обоих супругов.Недействительным являлся и брак между лицами, состоявшими в запрещенных степеняхкровного или духовного родства или свойства; при наличии другого нераторгнутогобрака; с лицом старше 80 лет; с лицом духовного сословия, обреченным на безбрачие;православных с нехристианами.
Если бракзаключался с лицом, не достигшим брачного возраста, установленного светским законодательством(16 и 18 лет), но достигшим канонического брачного возраста (13 и 15 лет), супругиразлучались до наступления возраста, предусмотренного светским законом. После этогоони могли снова выразить свою волю и продолжать брак, который признавался действительным.Право требовать признания брака недействительным по данному основанию принадлежалотолько несовершеннолетнему супругу по достижении совершеннолетия[84].
Развод впериод империи становится все менее свободным. Развод по взаимному согласию прямозапрещается. Поводами, к разводу являлись: прелюбодеяние любого из супругов; двоебрачие;неспособность к брачному сожитию; безвестное отсутствие супруга свыше 5 лет, еслионо не было вызвано виновным поведением оставшегося супруга; покушение на жизньсупруга; принятие монашества; ссылка в каторжные работы с лишением всех прав состояния.
В допетровскуюэпоху ссылка не оказывала влияния на брак, и жена следовала за сосланным мужем.Начиная с 1720 года жены ссыльных могли оставаться в своих имениях, полученных вприданое. Однако до 1753 года развода в этом случае не требовалось. Брак считалсяпрекращенным автоматически с момента вынесения приговора уголовным судом, как еслибы сосланный супруг умер. Это было связано с тем, что ссылка на каторгу сопровождаласьлишением всех прав состояния и считалась гражданской смертью. С 1753 года сталонеобходимым ходатайствовать о разводе с осужденным супругом.
Процедураразвода в императорской России была очень сложной. Бракоразводный процесс осуществлялсясудами Духовных консисторий. Сам процесс носил смешанный состязательно-розыскнойхарактер. Решение выносилось на основании формальной оценки доказательств, т.е.решающее значение придавалось не убедительности доказательств для судей, а наличиюстрого определенных доказательств, которыми, например, при прелюбодеянии, являлисьпоказания двух или трех свидетелей-очевидцев. Само по себе признание супругом, совершившимпрелюбодеяние, своей вины не принималось во внимание, если оно не подтверждалосьформально необходимыми доказательствами. На практике это приводило к многочисленнымзлоупотреблениям и часто вынуждало к подкупу лжесвидетелей[85].
Прелюбодеяние являлось одновременноуголовным преступлением и могло рассматриваться также уголовным судом по жалобедругого супруга.
Личные праваи обязанности супругов в период империи также претерпели существенные изменения.Прежде всего, с восприятием европейских форм жизни изменилось само положение женщинв обществе. Власть мужа, формально сохранившаяся до 1917 года, приобретает болеецивилизованные формы. С 1845 года муж стал не вправе подвергнуть жену физическомунаказанию.
Законодательв этот период все более активно пытается регулировать внутренние отношения супруговв браке. «Муж обязан любить свою жену, как собственное тело, жить с нею в согласии,уважать, защищать, извинять ее недостатки и облегчать ей немощи», – гласит Законгражданский. Статья 107 формулирует обязанности-жены: «жена обязана повиноватьсямужу своему как главе семейства, пребывать к нему в любви и неограниченном послушании,оказывать ему всяческое угождение и привязанность как хозяйка дома».
Власть мужа,хотя и продолжала существовать, уже не была неограниченной. Она не давала мужу правауничтожать человеческое достоинство жены. Обычаи и традиции, регулировавшие семейныеотношения в крестьянских семьях, в значительно большей степени, нежели нормы официальныхзаконов, давали мужьям право и возможность наказывать жен за непослушание, но требовалипринимать в расчет размер «вины»[86].
Иное положениев русской крестьянской семье XVIII века занималиневестки. На них, едва они появлялись в доме, сразу же возлагались все домашниеработы. Они должны были повиноваться не только мужьям, но и всем старшим родственникам.Конфликты между невестками и родителями мужа порой заканчивались драматически: смертьюодной из женщин, «повреждением» беременности, разрушением молодой семьи. Когда жеотношения между разными поколениями становились особенно напряженными, выход изположения пытались найти в семейном разделе. Молодые с согласия старших или самовольностроили отдельный дом и образовывали новую семью. Такой путь разрешения конфликтовстал обычаем в последующие время.
По сути своейвсе эти правила не что иное, как мнимые права, санкций за них установлено не было,а с отменой права мужа физически наказывать жену они не могли быть осуществленыи непосредственным принуждением.
Место жительствасупругов определялось по месту жительства мужа. Жена обязана была следовать за ним,в противном случае она могла быть водворена в дом мужа принудительно. Только ссылкамужа освобождала жену от этой обязанности.
Начиная сXVIII века жена получила право требовать судебного разлучения в случае жестокогообращения. Совместная жизнь могла быть признана невыносимой вследствие жестокогообращения с супругом или детьми, нанесения тяжких оскорблений, явного злоупотреблениясупружескими правами, бесчеловечного или порочного поведения супруга, а также еслисупруг «одержим тяжкой душевной болезнью или иной прилипчивой и отвратительной болезнью,которая представляет опасность для жизни и здоровья другого супруга или его потомства».
Жена имелаправо и была обязана носить имя мужа и следоватьего состоянию. Исключением из этого правила признавалась лишь привилегия дворянок,вышедших замуж за лиц недворянского звания, сохранить дворянство, не сообщая егомужу.
Значительнуюэволюцию претерпела обязанность следовать состоянию супруга лиц несвободных сословий.Ранее действовало правило о том, что вступивший в брак с крепостным сам утрачивалсвободу, если не выговорил ее сохранение у господина своего будущего супруга.
В петровскихвремена смягчается власть родителей над детьми: родители уже не в праве насильственновенчать своих детей или отдавать их в монастырь.
Уважительноеотношение к матери в семьях было важным элементом нравственного воспитания, основывшемсяна закрепленных обычаем моделях повседневного поведения, личного примера. Мать должнабыла «содержать, воспитывать и довольствовать» своих детей. В свою очередь в старостиона могла рассчитывать на внимание и заботу со стороны повзрослевших детей. Еслиже дети не проявляли к матери должной заботы – на стороне и на защите ее стоялои общественное мнение, и закон, требовавший наказывать детей, забывших свой долгпо отношению к престарелой родительнице.
Что же касаетсянезаконнорожденных детей, то в XVIII веке ониследовали состоянию матери, но дети дворянок не получали дворянства, хотя нередкооно им жаловалось императорским указом. Отец обязан был только содержать незаконнорожденногоребенка и его мать, но это содержание рассматривалось не как алименты, а в качествевозмещения вреда[87].
Правоваясвязь матерью ребенка устанавливалась на основании признания ею ребенка своим. Приотсутствии признания происхождение ребенка от матери могло быть подтверждено толькометрической записью или ее собственноручным письменным удостоверением. В данномслучае устанавливалась именно семейно-правовая связь между матерью и ребенком. Такоеограничение в способах доказывания обосновывалось необходимостью защиты девушекиз благородных семей, родивших ребенка вне брака, от возможного шантажа.
Родительскаявласть в отношении внебрачного ребенка принадлежала матери. Фамилия ребенку даваласьпо фамилии матери, но только если она выражала на это согласие. Мать также должнабыла содержать ребенка. Внебрачные дети могли наследовать только благоприобретенноеимущество матери. Наследование по закону ее родового имущества и наследование послеотца не допускалось.
Подводя итог,можно заключить, что развитие брачно-семейных отношений на протяжении XVIII века претерпело значительные изменения.Женщина как субъект семейных отношений получает больше прав и свобод по поводу заключениябрака или расторжения, не смотря на его столь сложную процедуру. Насильственноезамужество уходит в прошлое, на смену ему приходит брак по взаимному согласию будущихсупругов.
Так же можноотметить, что в это время произошла гуманизация семейных отношений, которая напрямуюзависела от развития гражданского законодательства. Это выражалось в повышении брачноговозраста до 18 лет для мужчин и 16 лет для женщин, в установлении единообразныхповодов к разводу для мужчин и женщин.
В целом семейноезаконодательство находилось примерно на том же уровне развития, что и законодательствобольшинства европейских держав.
 
2.3 Развитие женского образования и досуга
 
Вопрос оместе женщины в обществе неизменно связывался с ее воспитанием и образованием. Вдопетровской России не только государственность, но и общественная жизнь строиласькак бы только для мужчин. Но уже в XVIII веке получаютсвое новое развитие женское образование и воспитание. Фактически в это время женщинапытается завоевать право на место в обществе и культуре[88].
Исконно наРуси существовал чисто патриархальный взгляд на значение женского поколения. Предпочтениемальчиков перед девочками составляло господствующий принцип в семейно-родовых воззренияхс древнейших времен. Кроме того, женщина по этим представлениям, являлась отрезанным«ломтем» от рода, совершенно бесполезным в интересах возвеличивания и укреплениярода. Она еще составляла для родителей бремя, возлагая на них трудную заботу – выдатьее замуж, так как в браке заключалось тогда ее призвание, вся цель жизни.
Сами материнередко смотрели на рождение у них дочерей, особенно, когда не родилось при этоммальчиков, как на несчастье и наказание Бога. Они ездили на богомолье по монастырямвымаливали у святых чудотворцев благословения родить сына. И если, несмотря на страстноежелание иметь сына не сбывалось, то нередко жена впадала в немилость у мужа, даи сама считала себя как бы отверженной[89].
Такимобразом, образовательная политика государства и новые формы досуговой деятельностирассматриваются в качестве необходимого условия и средства успешного освоения женщинамиобщественной сферы жизни.
Политикуразвития образования и воспитания лучше всего рассматривать на представительницахвысших сословий, так как изменения, коснувшиеся эту часть общество, наиболее показательныпри раскрытии данной темы работы.
Женскоевоспитание в раннее новое время было направлено на обучение представительниц высшихсословий «страху Божию и вежеству», соблюдению религиозных обрядов, а также обучениюрукоделию и домоводству. Что способствовало формированию у женщин качеств, требующихсяисключительно для семейной жизни, и существенно сужало варианты жизненной стратегиизнатных женщин раннего нового времени.
Анализлитературы свидетельствует, что в целях сохранения контроля в обществе культивировалосьотрицательное отношение к умственным занятиям женщин.
Домашнеевоспитание молодой дворянки не очень сильно отличалось от воспитания мальчика. Изрук крепостной няни девочка поступала под надзор боннам, гувернанткам и учителям,которые обязывались совокупными усилиями обучить ее разным наукам и искусствам,главным образом французскому языку, а также вышколить девочку в элегантных манерах,в умении держаться в обществе.
Физическоевоспитание девушки сводилось к тому, чтобы она умела выказывать свои прелести. Издевочки стремились сделать белоручку, изнеженное полувоздушное создание. Самую важнуючасть физической выправки в воспитании женщины составляли танцы.
Такимобразом, в течение всего XVIII века воспитаниедевушки было исключительно внешнее, поверхностное, направленное на то, чтобы вооружитьее, всеми средствами блистать в салоне, пленять и нравиться. Сама же цель воспитаниялежала по понятиям времени вовсе не в достижении высшего усовершенствования духовнойприроды девушки, не в развитии ума и сердца. Родителей и ее саму заботила, преждевсего мысль составить более блестящую партию, то есть как можно более выгоднее выйтизамуж.
Но кромедомашнего воспитания в XVIII веке болеешироко ставился вопрос о грамотности. Необходимость женского образования и характерего стали предметом споров и связывались с общим пересмотром типа жизни, типа быта.Согласно изученным источникам можно сказать, что приобщение дочерей представителейэлиты к образованию стало одним из направлений петровской политики просвещения[90].
Но идеяпросвещения всех дворянских женщин возникла лишь во второй половине XVIII века. И этот проект был обязан своим воплощениемЕкатерине II.
Становлениеженского образования в России также было связано с именем известного деятеля культурыИ. И. Бецкого (1704–1795 гг.). Он был приближен к правительственным кругам и в целомотражал настроения Екатерины II, котораяхотела осуществить далеко идущую образовательную программу.
При содействииЕкатерины II[91] и непосредственном участии И. И. Белецкого,возникло учебное заведение, которое называлось по помещению, где оно располагалось– Смольным институтом благородных девиц, а его ученицы – смолянками. Смольный институтбыл открыт в 1764 году в Воскресенском женском монастыре и был задуман как учебноезаведение с очень широкой программой женского образования.
Общаяструктура Смольного института была такова. Основную массу составляли девушки дворянскогопроисхождения. Но родителей пожелавших определить своих дочерей в это заведениеоказалось немного. Отпустить своих девиц решили только недостаточно обеспеченныедворяне. Лишь через полгода вакансии были укомплектованы. В числе принятых былосемь титулованных воспитанниц и много дочерей мелких чиновников и обедневших дворян.Здесь можно было встретить и дочерей погибших генералов, не сумевших обеспечитьих будущие.
В 1765году при Смольном открылось светское «особливое училище» для мещанских девиц, кудапринимали девушек недворянского происхождения. В состав преподавших им предметоввходила грамота, письмо, арифметика, катехизис и предметы, связанные с домоводством.Выпускники училища широко использовались для обслуживания смолянок, дворов и усадебаристократии.
Во главеСмольного института стояла начальница, назначаемая императрицей. Второй особой посленее была правительница. Каждый класс в институте благородных девиц должен был находитьсяпод наблюдением классной дамы – надзирательницы. Ее обязанности заключались в руководствевоспитанием девиц и содействии учительницам в деле обучения. Надзирательницы должныбыли быть постоянно при воспитанницах, заботиться о воспитании их характера, обих успехах, поведении, чистоте белья. По уставу полагалось двенадцать учительниц.Они также с утра до ночи, неотлучно находясь при девицах, занимались помимо обученияеще и воспитанием девиц. Прогрессивным явилось то, что в Смольном институте имелисьдворянское и мещанское отделения[92].
Обучениев Смольном институте длилось девять лет. Эти года обучения разделялись на три ступени.Учениц низшей ступени называли «кофейницами». Они носили платья кофейного цветас белыми коленкоровыми передниками. Средняя группа – «голубые» – славилась своейотчаянностью: они всегда дразнили учительниц и не делали уроков. Это были девочкипереходного возраста.
Девочек старшейгруппы называли «белые», так как они носили белые платья. Этим девушкам разрешалосьустраивать балы, где они танцевали вдвоем. И только в особых случаях – с ограниченнымчислом придворных кавалеров. На такие «балы» приезжали великие князья. ВпоследствииАлександр I и Николай I любили посещать этот девичник.
В течениедевяти лет они жили в институте, как правило, не видя, или почти не видя, дома.Если родители, жившие в Петербурге, еще могли посещать своих дочерей (хотя и этипосещения специально ограничивались), то небогатые, особенно провинциальные институткина годы были разлучены с родными. Такая изоляция была частью продуманной системы[93].
В основуобучения был положен принцип замкнутости: по системе И. И. Бецкого. Институток специальноотделяли от домашней «испорченной» среды их родителей, чтобы вырастить из них «идеальныйлюдей» по просветительской модели.
Обучениев Смольном, несмотря на широкие замыслы, было поверхностным. Исключение составлялилишь языки (французский и немецкий). Из остальных предметов значение предавалосьтолько танцам и рукоделию, хорошим манерам. Что же касалось изучения всех другихнаук, столь пышно заявленных в программе, то оно было весьма неглубоким: физикасводилась к забавным фокусам, математика – к самым элементарным знаниям, литературуи астрономию преподавали поверхностно.
После девятилет обучения сдавался публичный экзамен, на котором присутствовали члены царскойсемьи. На экзамене давались вопросы, ответы на которые институтки знали заранее.
Так как обучениевелось на французском языке, то многие смолянки с трудом могли говорить по-русски,имели весьма слабое представление о русской культуре, высокомерно относились к русскомународу и их традициям.
Девушки выходилииз института, совершенно не имея представления о реальной жизни. Им казалось, чтоза стенами института их ожидает бесконечный бал.
И хотя императрицазнала всех своих учениц, по сути дела, после окончания института «любимые игрушки»мало кого интересовали. Нередко, окончившие Смольный институт бедные девушки становилисьчиновницами, воспитательницами или ученицами в женских учебных заведениях, а тои просто приживалками[94].
Из многихсмолянок делали фрейлин, другие превращались в светских невест. Среди просвещенныхдворян смолянки пользовались большой симпатией и уважением.
Смольныйинститут был отнюдь не единственным учебным заведением в России XVIII века. Возникали и частные пансионаты.К концу столетия их оказалось несколько десятков в Петербурге, больше десяти в Москве,были также и в провинциях. Первое воспитательное заведение такого типа для девушеквозникло в Дерпте, задолго до Смольного института, в 50-е годы XVIII века. Преподавание там велось на немецкомязыке.
Уровеньобучения в таких пансионатах, зачастую оказывался не лишком высоким. Систематическиизучали лишь музыку и танцы. Воспитательницами были, как правило, француженки илинемки.
Во французскихпансионатах (начиная с 1790-х годов часто заполнявшихся бежавшими от революции эмигрантами)учениц обучали в грубой и упрощенной форме приобщали к манерам французского обществадореволюционной эпохи; в немецких – привычками бюргерского ведения хозяйства и воспитания.
Не стоитзабывать и о вкладе, который внесла в развитие женского образования Е. Р. Дашкова[95].Первая русская женщина XVIII века,которая занимала столь ответственный пост – она была одновременно директором Академиинаук и президентом Российской Академии. Это был не только первый, но и исключительныйслучай в русской истории. В этой женщине совмещался тип великосветской женщины-покровительницынаук и искусств, и самостоятельной деятельницы в этой области, как ученой и писательницы.Оно являлась и основателем журнала «Собеседник любителей Российского слова», к участиюв котором она привлекала самых знаменитых деятелей XVIII века.
Такимобразом, в правление Екатерины II сложилось три типаобразования: Институт Благородных девиц, частные пансионаты, домашнее образование.Эти три вида учреждений просуществовали практически до конца XIX века.
В целом,ознакомившись с проектами обучения лиц женского пола, среди которых предложениеобучения молодых девиц заграницей, а также проект по устройству женских школ в монастырях,можно сделать вывод о позитивной тенденции развития образования женщин высших сословий.
Исследованиеподтверждает положение, что реализация ряда мер по обучению женщин способствоваларазвитию их социальной активности. Представители элиты приглашали учителей для обученияэтикету, танцам, иностранным языкам, что со временем стало залогом успешной социализацииженщины в высшем обществе.
Что жекасается досуга женщин XVIII века,то здесь тоже произошли некоторые изменения.
По возвращениюиз-за границы в 1717 году Петр I, издалспециальный указ, в котором приказывал учредить неслыханное до того времени собраниеобоего пола – ассамблеи.
В отличиеот обычаев предшествующего столетия, когда мужчин принимали отдельно от женщин,ассамблеи являлись собраниями, в которых женщины участвовали наравне с мужчинами.Тем самым женщинам была предоставлена возможность появляться в публичном месте.Этот указ произвел различные впечатления. Ассамблее были устроены следующим образом:в одной из комнат ставились только столы для шахмат и шашек, азартные игры на ассамблеяхне допускались. В другой находились трубки с деревянными спичками для закуривания,табак, рассыпанный на столах и бутылки с вином. В третьей комнате танцевали. Танцысчитались главным увеселением на ассамблеях[96].
На вечерахне было оживленности и свободы, хотя ассамблеи считались местом, где можно былообщаться без чинов и веселиться. Петр I ввел наэтих собраниях особенный танец, в котором все собрание, мужчины и женщины под звукимедленного, почти похоронного марша, также двигались по комнатам; вдруг по знакумаршальского жезла музыка переходила в веселую, дамы оставляли своих кавалеров ибрали ранее не танцевавших.
Независимоот ассамблей Петр I устраивал маскарады и маскарадные процессиис обязательным участием женщин. Кто не являлся по повестке на такой маскарад, подвергалсясвоеобразному штрафу: осушению кубка «большого орла».
Петр I пытался укоренить в умах своих подданных гуманность и уважениек чужой личности, особенно к женской, научить их правилам светского общения. Онввел этикет.
Своеобразнойэнциклопедией культурного поведения молодых людей дома, в гостях, в общественныхместах, на службе стала книга «Юности честное зерцало, или Показания к житейскомуобхождению», выдержавшая в России первой четверти XVIII века три издания. Некоторые рекомендации ее напоминали «Домострой».В целом же книга эта отражала эпоху, где ценились и другие добродетели.
Значительныестраницы «Юности честное зерцало» излагают правила поведения девиц. Если молодойчеловек должен был обладать тремя добродетелями: «смирен, приветлив, учтив», тодевице их надлежало иметь два десятка. У девиц ценилось умение краснеть, что считалосьпоказателем нравственной чистоты и целомудрия.
В эпохуправления Екатерины I большое распространение получают танцы.Незнание танцев считалось уже в девице недостатком воспитания. Вскоре ассамблеиисчезли из светской жизни общества, а вот частые баллы наоборот получали все большеераспространение. А при Анне Иоанновне балы стали постоянными. В это время сталараспространяться игра в карты.
Времяцарствования Елизаветы Петровны – это бесконечная череда придворных праздников.В моду вошли маскарады, которые появились на Руси еще в петровскую эпоху. Раз внеделю на маскарад собирались члены двора и представители знати, приглашенные императрицей[97].
И всеже самым любимым развлечением Елизаветы были не маскарады, а балы. Их устраивалии в императорских домах и в дворах знати.
Во времяЕлизаветы Петровны в моду вошел театр. А при Екатерине II почти у каждой великосветской даме был свой театр.
В серединеXVIII века было распространено и балетное искусство.В спектаклях и балетах участвовали знатные дамы. Своим домашним театром и совейсценической даровитостью славилась княгиня К. Ф. Долгорукова. Она возбудила сильныеаристократические соревнования в кругу великосветских дам.
Если вдопетровском обществе образованных женщин почти не было, в XVIII веке можно встретить уже немало женщин– писательниц и ученых. Все они упражнялись в сочинительстве, науках и искусствахне по профессии, а как любительницы. Это были хорошо обеспеченные материально, прекраснообразованные и начитанные, нередко талантливые барышни, исполненные искренней любовьюк литературе и искусству[98].
Вхождениеженщин в мир, ранее считавшимся мужским, началось с литературы. Петровская эпохавовлекла женщину в мир словесности, мир грамотности.
В 70-90-егоды женщина становится читательницей. В значительной мере складывается это подвлиянием Н. М. Новикова и Н. М. Карамзина.
Новиковпервым поставил перед собой цель сделать женщину – мать и хозяйку – читательницей,подготовил для нее продуманную систему полезных книг в доступной для нее форме.Им была создана подлинная библиотека для женского чтения. Карамзин вместе со своимдругом А. П. Петровым редактировал журнал «Детское чтение для сердце и разума».Читателями этого журнала, впервые в России, были дети и женщины-матери.
Такжеженщины екатерининского времени были музами для многих поэтов. Большой свет в концеXVIII века имел немало таких очаровательных,просвещенных меценаток, таких как М. Т. Разумовская, А. К. Воронцова, М. А. Нарышкина,З. А. Волоконская[99].
Изученныематериалы позволяют утверждать, что досуг представительниц элиты в XVIII в. носилприватный характер и подразумевал сопряженность с духовным совершенствованием илиполезностью в хозяйстве. Оценивая последствия развития сферы досуга в первой четвертиXVIII в., можно заключить следующие, что участие женщин в публичных формах досугастало существенным фактором сближения между полами, а также ускорило социализациюпредставительниц высших сословий. Кроме того, необходимо указать значение игровойкультуры на ассамблеях, поскольку «забавные игры» – шахматы, фанты, карты служилиразвитию коммуникативных навыков и позволяли снизить психологическое напряжениеу присутствующих женщин. Формой социальной активности, а также сферой приложенияорганизаторских и творческих способностей представительниц элиты стал театр.
В то жевремя ряд мероприятий, таких как маскарады и шутовские потехи, противоречили этическими религиозным представлениям современников раннего нового времени и оценивалосьими как оскорбление. Исследование показало, что зачастую знатные женщины были принуждаемык пребыванию на мероприятиях, оказывающих негативное воздействие на нравственное(приобщение к грубым развлечениям) и физическое (бессонные ночи, а также принудительноеупотребление спиртного) состояние женщин.

Глава III. Женский вопросв России в первой половине XIX в.
3.1 Семья и имущественные отношения женщины первой половины XIXв.
С началаXIX века женский вопрос в России, являлсясложной социальной проблемой, охватывающей экономические, политические, правовые,этнические, психологические стороны эмансипации (освобождения) женщин – защитникиих прав и интересов впервые в истории России привлекли внимание общества к разнообразнымпроявлениям женского неполноправия. Одной из наиболее важных сторон женского вопросастала проблема изменения положения женщин в семье, достижения их равенства в семейно-имущественныхотношениях, расширения возможностей развода. Прогрессивно настроенные юристы XIX столетия требовали пересмотра в действующем«Своде законов» статьи о том, что «жена обязана повиноваться мужу». В сохранениирешающей роли родителей при заключении брака они видели «отсталость семейного законодательства»,а в существовании обычая регистрировать заключенные браки в церкви – препятствиек свободе разводов и основание к ущемлению прав незаконнорожденных детей. Один извыходов из создавшегося положения мыслился как достижение экономической независимостиженщин от супругов и родственников[100].
Массуспоров и критики вызвала и статья «Свода», обязавшая супругов жить вместе. При этомженщину, считавшуюся замужней, можно было по желанию мужа разыскивать и принуждатьсилой к совместному проживанию с ним. Противники свободы женщин обращали вниманиена существование закрепленных законом обязательств для мужей «доставлять жене пропитаниеи содержание»; «жить с нею в согласии, уважать, защищать», которые в случае отменытребования совместной жизни мужа и жены могли быть поставлены под сомнение.
Историяразвития бракоразводного права в России эволюционировала за девять столетий в сторонуусложнения бракоразводной процедуры, уменьшения поводов к разводу, прежде всего– в отношении права на него женщин. В связи со сложностью расторжения брака в городах,особенно среди молодежи, участились случаи самовольного оставления женами своихмужей, а также незаконных, фиктивных супружеств.
В сельскихсемьях, где семейная жизнь женщин была особенно тяжелой, расторжение брака становилосьпочти невозможным. Экономические условия жизни крестьянской семьи диктовали жестокоеотношение к разводу. Прелюбодеяние, неверность одного из супругов были слишком предосудительнымипоступками в системе «нравственных координат» российского крестьянина, чтобы рассматриватьв качестве основания для расторжения брака и создания новой семьи. От мужа крестьянскиймир в данном случае ожидал не развода с неверной женой, а ее наказания. При этомневерность супруги осуждалась общественным мнением много строже, чем измена мужа[101].
Отношениек мужчине как безусловному главе семьи в сложных семьях обычно поддерживала женастаршего по возрасту и положению в семье мужчины. Она подчиняла себе весь женскийсостав семьи, пользуясь своим положением самого приближенного к ее главе человека,могла быть «советчицей». Однако и она не могла быть до конца самостоятельной, особеннов имущественных делах. Дочери, снохи, вдовы, солдатки, жившие вместе с нею, выполнялиобщие работы по дому и оказывались еще более зависимыми экономически. Впрочем, влюбой крестьянской семье того времени женщины имели и свою собственность – приданное,личные доходы от продажи каких – либо продуктов, кое-что из унаследованных денег,– которая в случае их смерти переходила к дочерям или возвращалась родителям.
В малыхкрестьянских семьях женщины оказались более самостоятельными и активными, особеннов тех районах, где мужья часто уходили на сезонные заработки, оставляя жен хозяйкамив доме. После смерти «кормильца» в таких семьях бездетная вдова наследовала и всюнедвижимость.
К серединеXIX в. пробуждается новый серьезный общественныйинтерес к женскому вопросу. По-видимому, это было связано с подъемом общественногодвижения[102].
Теперьженщина становится не только «хранительницей домашнего очага», но и трудящейся напроизводстве работницей. Поэтому ущемление их прав, теперь рассматривалось на фонепроисходившей эмансипации и борьбы за женские права. Наиболее важной проблемой интересовавшейженщин того времени, было их правовое положение в семье.
Однакопри оценке положения женщины и экономической самостоятельности, необходимо учитыватьее социальное положение. Представительницы высших сословий имели право пользования,владения и распоряжения имуществом, а также самостоятельно вступать в сделки в гражданскомобороте и выступать на суде. Женщины были ограничены только в правах наследования.
Брак заключалсяпо-прежнему с согласия родителей, которые опирались на давние традиции и подтверждалисьзаконом. Брак детей устраивали родители, основывая свои соображения не на чувствахдетей, а на фактах имевших с их точки зрения большое практическое значение для прочностибудущей семьи, возможности получения здорового потомства, трудоспособности женихаили невесты, а, следовательно, экономической самостоятельности новой семьи. Поэтому,давая согласие на брак детей, крестьянин, например, учитывал здоровье невесты, отсутствиеблизких родственных связей между женихом и невестой, характер, манеру поведения,трудолюбие. Дворянскую семью беспокоили, прежде всего: с кем они породнятся, количествокрепостных душ и размеры земельных владений будущей невесты. Купечество, определяядетей в брак, заботилось об увеличении капиталов. Но независимо от социального положениягосподствующими для большинства был взгляд, что взаимные симпатии вступающих в бракне играют существенной роли… Господствующим было понятие о том, что любовь, взаимноеуважение и поддержка супругами друг друга. Супружескими отношениями руководил впервую очередь здравый смысл.
Но, формальное существование столь сильной родительской власти постепенновсе более перестает соответствовать общественным представлениям.
Что касается незаконнорожденных детей и порядка усыновления, то здесь в отличииот XVIII в. произошли существенные изменения. Ранее незаконнорожденные дети следовалисостоянию матери, но дети дворянок не получали дворянства, хотя нередко оно им жаловалосьимператорским указом. Отец обязан был только содержать незаконнорожденного ребенкаи его мать, но это содержание рассматривалось не как алименты, а в качестве возмещениявреда.
Теперь же правила об узаконении менялись чрезвычайно часто. В царствованиеАлександра I/> стало разрешаться узаконение детей, рожденных добрака, в случае вступления их родителей в брак между собой. Это правило не распространялосьна детей, рожденных от прелюбодеяния. При Николае II/> издаетсявысочайшее повеление, запрещающее такое узаконение, а при Александре II/> оно опять разрешается[103].
Усыновление/> в России традиционно разрешалось свободно всемсословиям, кроме дворян, которые могли усыновлять лишь при отсутствии нисходящихи боковых родственников той же фамилии. Усыновление допускалось только в отношенииродственников, но не чужих детей. Усыновление дворянами каждый раз оформлялось индивидуальнымактом императора.
Крестьяне могли усыновлять путем приписки ребенка к своему семейству, но правона надел он приобретал только в том случае, если усыновление было произведено сразрешения общины.
Что жекасается имущественных отношений, то здесь изменения происходили не в силу каких-либозаконодательных установлений, а по общему согласию всех или решению ее главы; есливозникали какие-либо споры, они могли решаться специальными комиссиями от общинныхуправлений.
Главойсемьи по-прежнему оставался отец или старший брат, который являлся распорядителемимущества, но не его владельцем. В случае жалоб со стороны жены или детей, его могливзять под контроль члены общины и отрешить его от хозяйства. При благоприятных семейныхотношениях община не возражала против разделов.
Разделявшиесячлены семьи порывали между собой какие-либо материальные отношения, но за ними всемиоставалось одно обязательство – выплачивать долги, совершенные кем-либо из членовсуществовавшей неразделенной семьи и в случае его смерти. Случалось, что о существованиитаких долгов их «наследники» узнавали далеко не сразу, но вынуждены были подчинитьсянорме обычая.
Общесемейныйимущественный комплекс подлежал разделу только между мужчинами, на которых ложилисьопределенные обязательства. Все нетяглые члены семьи – престарелые люди, одинокиеженщины (в том числе бездетные вдовы) по обычно-правовым нормам могли рассчитыватьна минимальное обеспечение существования[104].
Полевыеугодья, если они переходили к младшим членам семьи, безвозмездно сдавались в общинноераспоряжение, когда с престарелого члена семьи общины снималось тягло. Этот порядокукоренившийся в пределах общины, где полевые угодья находились в крепостном владениитолько до тех пор, пока двор имел возможность нести тягло, не касался дворовогоучастка. По общинным представлениям дворовые участки находились в личном владениикрестьян, и, когда крестьяне переставали быть тяглецами, они могли их продаватьсвоим соседям.
Весь этотобычно-правовой комплекс, целенаправленно сохранявший принцип семейного имущества,жестко сдерживал развитие понятия личного имущества в крестьянской среде. Это вовсене означало, что понятие личной собственности в русской деревне отсутствовало. Онострого сохранялось за приданным, которое невеста приносила в новую семью. Имеломесто выделение праздничной, а иногда и «вседневной» одежды в личную собственность,особенно когда она была приобретена на деньги, заработанные в отходе. Далеко невсегда в общесемейное имущество входили иконы, прежде всего те, которыми родителиблагословляли сыновей при женитьбе[105].
Обычай,согласно которому выделившиеся из семьи сыновья порывали имущественные отношенияс близкими родственниками, приводя к тому, что в русской деревне наследственноеправо не подчинялось строго близкородственному началу и зависело в первую очередьот воли наследодателя.
В результатена протяжение первой половины XIX века судьбаимущества, находившегося вне общин и представлявшего порой немалую ценность, определяласьне по обычному праву, а постановлениями государственных судебных органов.
Такимобразом, в первой половине XIX века,несмотря на модернизационные процессы, происходившие в российском обществе, положениеженщины в нем все еще продолжало находиться носить ограниченный характер. Об этомсвидетельствуют следующие факты: владельцами имущества семьи продолжали оставатьсямужчины и именно они решали вопросы его раздела и продажи, так как женщина являласьнетяглым членом семьи; по-прежнему сохранялась решающая роль родителей при заключениибрака своих детей, с мнением невесты не всегда считались, основываясь лишь на материальнойзаинтересованности, бракоразводный процесс усложнился и стал еще затруднительнее.
3.2 Женское образование в первой половине XIXв.
 
Поступательноекультурное развитие страны еще во второй половине XVIII века поставило перед царским правительством вопрос о женском образовании.Однако решение его было сугубо сословным. Признавалось возможным давать государственноеобразование лишь особам дворянского происхождения. В закрытых учебных заведениях.Такими заведениями в первой половине XIX века сталиинституты благородных девиц.
Наиболеепривилегированным институтом благородных девиц продолжал оставаться Смольный институтили, как его первоначально называли, «Воспитательное общество благородных девиц»,основанное еще в 1764 году.
Но стечениемвремени количество таких институтов начинает увеличиваться. В 1797 году в Петербургеи в 1802 году в Москве были открыты два Екатерининских института. В них принималидевиц из небогатых и незнатных семей. После Отечественной войны в 1813 года в Петербургена Васильевском острове был учрежден так называемый для дочерей штаб- и обер-офицеров,принимавших участие в военных действиях. Затем в него стали принимать и дочерейчиновников. В 1829 году по образцу Патриотического был создан для дочерей младшихобер-офицеров не потомственных дворянских семей Павловский институт. Он помещалсяна Фонтанке близ Обуховского моста. Институты благородных девиц были открыты такжев Москве, Харькове, Казани, Астрахани, Нижнем Новгороде, Саратове, Одессе[106].
Но всеже Смольный институт оставался самым привилегированным из закрытых женских заведений,так как туда принимали девиц «из природных дворян», то есть потомственных и родовитыхдворянских семей.
В 1796году после смерти Екатерины II, заведованиегосударственными закрытыми учебными заведениями возглавила жена Павла I императрица Мария Федоровна. Ее понимание задач институтскогообразования было совершенно иным. Руководствуясь традиционными принципами немецкойпедагогики, она видела цель деятельности таких учебных заведений не в создании «новоготипа дворянской женщины», а в «преподавании девушкам религиозно-нравственного исветского воспитания», чтобы впоследствии они стали примерными женами, матерямии хозяйками в богатых дворянских домах.
По инициативеМарии Федоровны был разработан новый устав институтов, по которому срок обучениябыл сокращен до 9 лет и соответственно подразделялся на три отделения. Лучшие ученицыпо своему жжению, могли оставаться в институте еще на три года, посещая специальныеклассы для подготовки в классные дамы. По новому учебному плану сокращался объемпреподавания. В Сольном институте были исключены из учебной программы архитектура,физика и геральдика, сокращалось количество часов, отводимых на географию, историю,чистописание[107].
Наибольшееместо в учебном плавне отводилось Закону Божьему, иностранным языкам, особенно французскому,танцам, музыке, рукоделию. Преподавание общих предметов производилось более поверхностно,и при том в объеме меньшем, чем в мужских гимназиях. Уроки требовалось отвечатьслово в слово по учебнику. Преподаватели больше заботились о том, чтобы воспитанницымогли блеснуть на экзамене. Процессу обучения учителя уделяли мало внимания.
Если обучениеинституток не особенно беспокоило педагогов и начальницу, то процессу воспитанияуделялось очень много внимания. Им занимались прежде всего классные дамы, которыевели свой класс от поступления в институт до его окончания… Живя в институте, ониимели возможность круглосуточно наблюдать своих подчиненных, быть в курсе их интересови вкусов. Классные дамы следи за поведением воспитанниц, их внешним видом.
Несмотряна близость ко двору, постоянное внимание царствующих особ к Смольному институту,жизнь его воспитанниц была исполнена трудностей и огорчений. Недостаток средстви плохая организация быта были повинны в плохом питании и постоянном холоде в классныхкомнатах.
Вся атмосфераинститута и старания преподавателей, классных дам и начальства были призваны воспитыватьу институток определенный моральный кодек, основанный на развитии верноподданническихчувств, официальной набожности, сознания привилегированности своего сословия. Приэтом воспитание верноподданнического мировоззрения перерастало в настоящий культцаря и членов царской семьи. Постоянное внушение детям идеи божественности и величияне только царской власти, но и личности самого монарха, посещение института членамицарской семьи – все это не могло не действовать на детскую впечатлительность.
Другой особенностьюинститутского воспитания было стремление оградить девушек от всякого познания «прозыжизни», что должно было якобы способствовать особой чистоте их нравственного облика.На деле это приводило не только к полному непониманию современных общественных исоциальных проблем, но к абсолютной беспомощности в житейских ситуациях[108].
В 1828 году,после смерти императрицы Марии Федоровны, все учреждения, составлявшие ее ведомство(Мариинский институт мещанских девиц, Харьковский институт благородных девиц, Смольныйинститут, Екатерининские институты, воспитательные дома, Александровское училищев Москве и др.), перешли в состав IV отделения канцелярии императора. В 1845 годубыл создан Главный совет женских учебных заведений, в обязанности которого входилине только наблюдение за учебными заведениями его ведомства, но и рассмотрение учебныхпрограмм и планов. Членами совета была разработана программа обучения в женскихзакрытых заведениях: «Наставления для образования воспитанниц» (1852), согласнокоторой все учебные заведения делились на 4 разряда.
К I разрядуотносились Смольный, Патриотический, Екатерининские и все институты благородныхдевиц в губерниях, ко II разряду – мещанскиеинституты и отделения, к III и IV –сиротские дома, городские училища для бедных девиц, дома трудолюбия и т. д. Чемвыше был разряд заведения, тем большее внимание уделялось изучению в нем наук, взаведениях III и IV разряда главное место занимали рукоделиеи женские ремесла, навыки в которых в дальнейшем должны были обеспечивать жизньвоспитанниц.
Так, к концупервой половины XIX века четко оформилась узкосословная система женского образования.Если для обучения дочерей дворянских семей предназначались институты благородныхдевиц, то девочки мещанского происхождения – дочери ремесленников, мелких торговцев,отставных низших военных чинов, мелких чиновников – могли учиться только в особых«мещанских» учебных заведениях. Первым из них было Мещанское училище при Смольноминституте. И хотя оно непосредственно примыкало к Смольному, так как располагалосьв соседнем крыле того же здания, по существу дистанция между ними была огромна.Весь распорядок жизни и занятий учениц Мещанского училища строился с учетом официальногопредписания, требовавшего «никогда не терять из виду состояния воспитанниц и ихбудущий жребий». Поэтому из учебной программы были исключены танцы, музыка, иностранныеязыки. Зато много времени уделялось таким предметам, как закон Божий, рукоделие,арифметика (поскольку она нужна для бережливой хозяйки), домоводство. В этом проявляласьосновная направленность педагогического процесса – воспитание будущих хороших хозяеки богобоязненных матерей семейств[109].
Кроме Мещанскогоучилища, для девушек среднего сословия были образованы Мариинский институт (противТаврического сада), Дом трудолюбия на 13-й линии Васильевского острова, Сиротскийинститут по набережной Мойки в Петербурге, а также сиротские дома в Москве, Кронштадтеи Иркутске, петербургские, московские, симбирские дома трудолюбия. Учебные программыэтих заведений в общеобразовательном плане приближались к программам уездных училищ.Но в отличие от последних здесь много времени уделялось таким предметам, как рукоделие,домоводство или какому-либо «женскому ремеслу». Первоочередной задачей в этих учебныхзаведениях считалось религиозно-нравственное воспитание «честных и добродетельныхжен, хороших и сведущих хозяек, попечительных нянек или надзирательниц за детьмии, в случае нужды, надежных и исправных прислужниц, искусных во всех женских рукоделиях».Срок обучения в этих заведениях колебался от 2-х до 3-х лет. Нелегким былои их финансовое положение – они существовали исключительно на благотворительныепожертвования. Крестьянские девочки (не принадлежащие помещикам) получали правопо уставу 1828 года обучаться в приходских училищах, где для них создавались специальныеженские отделения, причем за их обучение плата полагалась значительно большая, чемза обучение мальчиков. Что касается девочек помещичьих крестьян, то они, как правило,оставались неграмотными, хотя по уставу 1804 года помещикам разрешалось открыватьшколы для своих крепостных.
Начиная совторой четверти XIX векапередовая общественность России начала обращаться к вопросу о религиозно-нравственномобучении девушек крепостного состояния[110].
Наряду сгосударственными учебными заведениями в первой половине XIX века в России существовалобольшое количество частных пансионов. Так, в 20-х годах XIX века в одном Петербургебыло 17 мужских и 22 женских пансиона, а в конце 30-х годов общее количество ихвозросло до 80. Пансионы делились на 3 разряда в зависимости от учебной программы:программа пансионов I разряда соответствовала программе гимназий, II – уездным училищам,III – приходским. В пансионах I разряда обучались преимущественно дети состоятельныхдворян. В них большое внимание обращали на обучение французскому и немецкомуязыкам, танцам, манерам; музыке, фехтованию. Пансионы II разряда пользовались популярностью среди купечества, состоятельногомещанства. Учебная программа пансионов II разряда включала в основном общеобразовательныепредметы: математику, историю, географию, химию, физику и какой-либо иностранныйязык. В пансионах III разряда учились дети бедных дворян, меделкихторговцев и даже зажиточных казенных крестьян[111].
Программылучших женских пансионов приближалась к учебной программе институтов благородныхдевиц. В женских пансионах изучались: закон Божий, русский, французский и немецкий языки, арифметика, история, география и «приятные искусства»– музыка, танцы, рисование, рукоделие. В немногихстоличных пансионах к ним добавлялись мифология, эстетика, естественная история.Плата за обучение в женском пансионе была выше, чем в мужском.
Обучениев частных пансионах, особенно первого разряда, стоило очень дорого (от 500 до 2000руб. в год). В пансионах II разряда, где обучалисьв основе дети купечества, помимо платы (в 150-200 руб. в год) практиковалисьи приношении натурой.
Частные пансионатыконтролировались в своей учебной деятельности министерством просвещения, но контрольносил чисто формальный характер. И хотя в соответствии с определенным разрядом пансионаучебная программа его должна была быть приближена к программе соответствующего государственногоучебного заведения, уровень преподавания в частных пансионах был в целомниже, чем в государственной школе.
Особо низкимуровнем преподавания отличались провинциальные пансионы. Преподавателями там нередкобывали люди малообразованные, сомнительной нравственности. В большинстве случаевучебным занятиям в пансионах особой важности не придавалось. Особенно часты былиперерывы в учении в женских пансионах.
Для овладениянавыками «хорошего воспитания»в женских пансионах раз илидва в год устраивались вечера, на которые приглашались ученики соседней мужскойгимназии или кадетского корпуса.
При всемразличии отдельных частных пансионов всем им, за редкими исключениями, была присущаодна черта – неукоснительно соблюдаемая духовная изоляция воспитанников, отгораживаниеих не только от общественной жизни со всеми ее запросами и потребностями, но и отреальной действительности вообще. Скудные сведения, сообщаемые учителями, не моглибыть восполнены самостоятельным чтением, так как в большинстве пансионов оно преследовалось.Учащимся разрешалось иметь лишь учебники и религиозную литературу – Евангелие, житиясвятых и т. п.
Кроме того,обучение и воспитание в частных пансионах отличалось еще одним отрицательным свойством.Преобладающее большинство их содержали иностранцы (женские пансионы – в основномфранцуженки, мужские – большей частью немцы). Изучение европейских языков, европейскойистории и литературы производилось в них в ущерб русскому языку, русским историилитературе[112].
В итоге министрпросвещения вынужден был обратить взимание царя на антипатриотическое воспитание,даваемое в пансионах, начальники которых «не зная нашего языка и гнушаясь оным,не имея привязанности к стране для них чужой, юным россиянам внушают презрение кязыку нашему и охлаждают сердца их ко всему домашнему, и в недрах России из россиянинаобразуют иностранца».
В результатев 1811 году последовал указ, предписывающий обязательное преподавание русского языкав частных пансионах. Однако, как уже говорилось, контроль министерства носил чистоформальный характер, положение существенно не менялось в течение первой четвертиXIX века.
Однако ужес 30-х годов контроль этот ужесточился. Особенно строгим стал административный надзорза частными школами в Дерптском, Варшавском и Виленском учебных округах, где онибыли очень распространены и являлись центрами противодействия русификаторской политикеправительства.
В 1833 годупоследовал запрет на открытие частных пансионов в Москве и Петербурге. В провинцииже открытие их разрешалось только с ведома попечителя учебного округа особо благонадежнымлицам.
Значительнаячасть детей дворян, не определенная родителями в гимназии или частные пансионы,получала домашнее воспитание. Качество его, конечно, зависело и от состоятельностиродителей, и от их собственных культурных потребностей.
Родители,воспитывая дома детей, в возрасте 7 – 8 лет с рук няни передавали девочек на попечениефранцуженки-гувернантки. Очень часто ими бывали люди, не только не подготовленныек роли педагога, но и просто мало образованные.
Познавательныйаспект в домашнем воспитании девушек был выражен слабо. Главной целью была подготовкаих к светской жизни, поэтому в обучении многое делалось «напоказ». Обязательнымсчиталось знание французского языка умение играть на фортепьяно, кое-какие рукоделия,прохождение краткого курса закона Божьего, истории, географии и арифметики. В богатыхстоличных домах для девочек специально приглашали учителей танцев. Нередко это принудительноеи очень активное обучение грации и танцам было тяжелым для детей[113].
Таким образом,процесс домашнего обучения молодых дворян был в достаточной степени произволен –мог варьироваться в зависимости от просвещенности, взглядов и заинтересованностиродителей. Однако ряд объективных факторов, и, прежде всего принадлежность определенномусословию – обуславливали ряд общих моральных законов и норм поведения при воспитанииребенка. Общие принципы домашнего воспитания давали хорошие результаты только втех семьях, где им руководствовались люди, обладающие высокой культурой и человеческойнезаурядностью.

Заключение
 
Статусженщины (социальный, экономический, правовой), ее роль на том или ином этапе общественногоразвития во многом предопределялась характером самого общества, уровнем развитияего материальной и духовной культуры. В связи с этим проблема определения положенияженщины в обществе требует своего истолкования с позиций многофакторного анализа.Изменения произошедшие в России в последние время и вызвавшие модификацию ролевыхфункций женщины, служат дополнительным фактором для переосмысления традиционныхкомпонентов изучения.
В даннойдипломной работе была предпринята попытка анализа семейного, социально-правового,имущественного положения русских женщин, их внешнего облика, уровня грамотностии образованности в IX в. – 1861 г.
Начинаярассмотрение положение женщины с времен Древней Руси, необходимо отметить, что наданном этапе развития истории приходится больше говорить о месте и роли женщиныв семье, нежели в общественных отношениях. Самое главное и что представляло реальнуювыгоду для женщины тех времен – это удачное заключение брака. С раннего возрастадевочек начинали готовить к семейной жизни, воспитывая из них хозяек большого семейства.
Заключениебрака происходило по договоренности родителей брачующихся и где больше учитываласьматериальная выгода, а не чувства молодых. Такое отсутствие права свободного выбораженщиной жениха, можно рассматривать как серьезный аргумент в пользу тезиса о приниженномсоциально-правовом положении русских женщин в IX – XVI вв.
Развитие бракоразводного процессастроилось на основании действия прелюбодеяния. Оно оценивалось по-разному для каждогоиз супругов. Муж признавался прелюбодеем лишь в том случае, если имел на сторонене только наложницу, но и детей от нее. Замужняя женщина считалась совершившей прелюбодеяниеуже тогда, когда вступала в связь с посторонним мужчиной. Прелюбодеяние, совершенноев результате насилия, не считалось изменой.
Что же касается имущественныхотношений, то здесь можно выделить два основных периода эволюции прав женщин насобственность: владение и распоряжение движимым имуществом (X – XIII вв.) и распространениевладельческих и собственнических прав женщин на недвижимость (XIV – XV вв.).
Необходимо заметить, что укаждой женщины было так называемое приданое. Это определенное имущество, котороедавалось девушке родителями при вступлении в брак, и продолжало сохраняться у неена протяжении всего времени, как личная собственность, на которую муж не мог распространятьсвои права.
В результатереформ на рубеже XVII – XVIII вв. в повседневной жизни женщин произошли значительныеизменения. На протяжении длительного времени вплоть до конца XVII в. функцию контроляи регламентации образа жизни женщин обеспечивали институт церкви и государство.В контексте определения статуса представительниц различных сословий влияние религииследует оценивать как противоречивое. С одной стороны, церковные постулаты обеспечивалистабильность и гарантировали неприкосновенность частной жизни женщин; с другой –повышенные моральные требования и усиленный контроль над семейной жизнью, внешнимобликом и досуговой сферой женской повседневности привели к существенному ограничениювариантов жизненных стратегий женщин той эпохи.
В ходереформ церковь была низведена до уровня государственного института, в результатечего ослабло ее влияние на женскую повседневность. На государственном уровне былиразработаны законодательные меры, которые обеспечивали расширение возможностей поведенческихситуаций женщин на различные жизненные обстоятельства.
Увеличениевладельческих и наследственных имущественных прав обеспечивало определенную экономическуюсамостоятельность и позволяло представительницам элиты реализовать идею повторногозамужества в случае вдовства, или же предоставляло возможность достойного обеспечениянезамужней женщине либо вдове. Утверждение равенства супругов в сфере брачно-семейногоправа, запрет насильственного пострижения в монастырь, а также расширение хозяйственно-бытовыхполномочий женщины демократизировали супружеские отношения и стабилизировали статуспредставительниц высших сословий в семье, что нельзя сказать о крестьянских семьяхтого времени.
Зачастуюреализация новейшего законодательства на практике не всегда была удачной, что подрывалоуверенность женщин в правильности следования новым веяниям. Однако, например, средизнатных женщин находились особы, отстаивающие собственные права или стремящиеся,вопреки общественному мнению, к осуществлению собственной стратегии поведения.
Раскрепощениюповеденческой манеры и переменам в осознании собственной идентичности женщин такжеспособствовали изменение внешнего облика и трансформации общественных стереотипов.Приучение женщин высших сословий к новому образу жизни реализовывалось с помощьюих непосредственного участия в публичных досуговых мероприятиях, получения знатнымидевушками образования.
Следуетотметить, что изменения в самой структуре сословий оказали влияние на степень принятияженщинами нововведений. Так, дворянки, составляющие к первой четверти XVIII векабольшую часть элиты, будучи выходцами из служилого сословия, демонстрировали болееблагожелательное отношение к реформам, нежели представительницы старинных боярскихродов, мещан и крестьян.
На ключевоесобытие – вхождение в публичную жизнь – женщины реагировали сдержанно, однако отдельныеоценки свидетельствуют, что эмоциональные реакции варьировались от растерянности,до ярко выраженного неприятия. Психологический дискомфорт, испытываемый большинствомженщин, был вызван как боязнью осуждения со стороны родственников и общества, таки специфическим наполнением досуга, который подчас противоречил нормам общепринятойморали.
Оцениваязначение социально-политической модернизации в контексте женского вопроса, следуетотметить, что в изучаемый период наблюдается положительная динамика в отношениирасширения личных прав и упрочения социального статуса женщины. Тем не менее, ограниченныйи несовершенный характер реформ выражался в отсутствии внимания со стороны обществаи государства к проблеме допустимости физического наказания по отношению к женщине,что минимизировало значение распространившихся в начале XVIII века прогрессивныхнорм в области укрепления статуса женщины. В целом для полноценного обеспеченияинтересов женщины было необходимо совершенствование системы контроля над исполнениемзаконодательных норм, а также требовалась трансформация нематериальной сферы – отказсовременников от сопоставления византийской этики с обыденной жизнью женщин.
Что же касается образования,то, здесь начиная с момента своего становления, женское образование, обнаруживалоряд противоречий, и в большинстве случаев зависело от отношения общества к женщинев целом и ее образованию в частности.
Долгое время в обществе сохранялосьнегативное отношение к женскому образованию. У женщин, особенно это касается низшихсословий, существовали трудности в получении любого образования (будь то начальное,среднее или высшее). Образование и воспитание женщин в дореволюционной России проводилосьв соответствии с потребностями общества и носило прагматический, утилитарный характер.Воспитательно-образовательный процесс находился в прямой зависимости от влиянияобщественного мнения, которое формировало женский «идеал».
C момента формирования в XVIII в. высшихучебных заведений дискриминация женщин в сфере высшего образования являлась официальнойгосударственной политикой вплоть до начала XX в. Долгие годы государственные высшиеучебные заведения предназначались исключительно для лиц мужского пола. Состав студенчестважестко регулировался по признаку пола.
Итак, проблемы женского образованияимеют давнюю историю и во многом эти проблемы определялись отношением к женщине.Менялось отношение к женщине – менялось и отношение к женскому образованию.
В первой половине XIX в. говоря о женском вопросе, необходимо,затронуть тот факт, что теперь положение женщины рассматривается не только в семье,но и в рабочей сфере. Женщина становится субъектом трудовых отношений. Но предпринимаютсяпопытки к реорганизации положения женщины в обществе и уравнению ее прав с мужчиной.Это нашло сове отражение в женском образовании, оно становится великим завоеваниемженщин XIX в. Именно образование давало женщинам возможность самим заработать свойхлеб, выбирать свою судьбу.

Список использованныхисточников и литературы
 
I.         Источники:
1.        Законодательство периодаобразования и укрепления Русского централизованного государства. М.: Просвещение,1985. – 654 с.
2.        Русская Правда Пространнойредакции // Памятники русского права. Вып. I. М., 1952.
3.        Соборное Уложение1649 г. // Российское законодательство X – ХХ веков. Т. III. Акты земских соборов.М., 1985.
4.        Судебник 1497 г. //Памятники русского права. Вып. II. М., 1953.
5.        Титов Ю. П. Хрестоматияпо истории государства и права. – М.: Проспект, 2000. – 469 с.
6.        Устав князя ЯрославаВосточно-русской редакции // Памятники русского права. Вып. I. М., 1952.
7.        Хрестоматия по историиСССР с древнейших времен до 1861 г. – М.: Просвещение, 1987. – 398 с.
8.        Хрестоматия по историишколы и педагогики России (до Великой Октябрьской социалистической революции) /Под ред. Ш. И. Ганели. – М.: Просвещение, 1974. – 526 с.
II.       Литература:
9.        Александров В. А.Семейно-имущественные отношения до начала XX века // Русские. – М.: Наука, 1999. – С. 432 – 436.
10.     Алексеевич С. В. Увойны не женское лицо. – М.: Наука, 1988. – 348 с.
11.     Анисимова Е. В. АннаИоанновна (1693 – 1740) // Вопросы истории. – М., 1993. – № 4. – С. 19 – 33.
12.     Антокольская М. В.Семейное право: Учебник. – М.: Юрист, 2003. – 333 с.
13.     Аппарович Н. И. Жизньи быт населения России в XVII веке.– М.: ВЛАДОС, 1997. – 301 с.
14.     Васильева Л. И. Организациятруда в крестьянском хозяйстве. – М.: Политиздат, 1989. – 355 с.
15.     Васюнина Л. А. Женщинав семье и обществе. – М.: Просвещение, 1991. – 259 с.
16.     Власова И. В. Браки семья у русских // Русские. – М.: Наука, 1999. – С. 416 – 432.
17.     Девис М. Женщины изменившиеисторию. – М.: Наука, 1994. – 378 с.
18.     Жирнова Г. в. Браки свадьба русских горожан в прошлом и настоящем. – М.: Наука, 1980. – 431 с.
19.     Женщина до началаНового времени / Под ред. С. С. Крючковой. – М.: Наука, 1993. – 428 с.
20.     Женщина и вещественныймир культуры народов Росси и Европы. – СПб.: СПБ, 1998. – 321 с.
21.     Женщины, история,общество. Сборник научных статей. Вып. 2. / Под ред. В. И. Успенской. – Тверь: Тверскоеобластное книжно-журнальное издательство, 2002. – 319 с.
22.     Зуйкова Е. М., ЕруслановаР. И. Феминология. – М.: Наука, 2001. 254 с.
23.     Калабихина И. Е. Социальныйпол и проблемы населения. – М.: Ладомир, 1995. – 202 с.
24.     Калыгина А. С. Крестьянкав браке и семье. – М.: Мысль, 1985. – 280 с.
25.     Катовская М. Г. Гендерныеочерки: история, современность, факты. – М.: Медиа сфера, 2004. – 358 с.
26.     Клецина И. С. Гендернаясоциализация: Учебное пособие. – СПб.: Летний сад, 1998. – 112 с.
27.     Королев Ю. А. Браки развод: история и современность. – М.: Наука, 1984. – 345 с.
28.     Королева К. П. Семейноевоспитание и школа в России. – М.: Педагогика, 1994. – 270 с.
29.     Костомаров Н. М. Очеркдомашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. – М.: Просвещение, 1992. –390 с.
30.     Лещенко В. Ю. Семьяи русское православие: XI – XIX вв. – СПб.: Марс СПБ, 1999. – 255 с.
31.     Листова Т. А. Благословленияна брак // Родина. – М., 1994. – № 8. – С. 100 – 104.
32.     Литвинцева Н. А. Женскаяпсихология. – М.: Просвещение, 1994. – 293 с.
33.     Лотман Ю. В. Беседыо русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX вв.). – СПб.: Прометей, 1999. – 452 с.
34.     Мартынова Э. И. Материнство,семья, общество. – Красноярск, 1993. – 345.
35.     Миненко Н. А. «Всепрелюбезнаянаша сожительница…» // Родина. – М., 1994. – № 7. – С. 104 – 106.
36.     Миронов Б. Н. Социальнаяистория России периода империи (XVIII – началоXIX вв.) – СПб.: Алатея, 2000. – 525 с.
37.     Мольтман Вендель Э.И сотворил Бог мужчину и женщину: Феминистская теория и человеческая идентичность// Вопросы философии. – М., 1993. – № 3. С. 56 – 60.
38.     Муравьева О. С. Каквоспитывали русского дворянина. – М.: Мысль, 1995. – 330 с.
39.     Назаров В. Д. Свадебныедела XVI в. // Вопросы истории. – М., 1996. – №10. – С. 110 – 123.
40.     Носова Г. А. Традиционныеобычаи русских. – М.: Прометей, 1999. – 358 с.
41.     Паршина В. Н. Женскоеобразование в истории общественно-политической мысли в России второй половины XIX века Актуальные проблемы науки в России.Материалы научно-практической конференции. – Кузнецк: КИИУТ, 2005. – Вып. 3. – Т.2. – С. 166 – 170.
42.     Паршина В. Н. К вопросуо гендерном аспекте в истории народного образования в России // Известия ПГПУ им.В. Г. Белинского. – Пенза, 2007. – № 4 (8). – С. 104 – 109.
43.     Пушкарева Л. Н. ЖенщиныДревней Руси. – М.: Мысль, 1989. – 286 с.
44.     Пушкарева Н. Л. Женщинав русской семье (X – XX века) // Русские. – М.: Наука, 1999. – С. 456 – 466.
45.     Пушкарева Н. Л. ЖенщиныРоссии и Европы на пороге Нового времени. – М.: Изд-во ИЭА РАН, 1996. – 301 с.
46.     Пушкарева Н. Л. Историячастной жизни в России глазами российских и зарубежных историков // Отечественнаяистория. – М., 1998. – № 3. – С. 208 – 213.
47.     Пушкарева Н. Л. Какимиже были древнерусские женщины? // Наука и жизнь. – М., 1991. – № 8. – С. 14 – 21.
48.     Пушкарева Н. Л. Русскаяженщина: история и современность. Материалы к библиографии. – М.: Ладомир, 2002.– 523 с.
49.     Пушкарева Н. Л. Частнаяжизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X – начало XIX вв.).– М.: Ладомир, 1997. – 367. с.
50.     Рахматуллин М. А.Непоколебимая Екатерина // Отечественная история. – М., 1996. – № 6. – С. 19 – 47.
51.     Равкин З. П. Мифыи реалии в истории русского образования // Педагогика. – М., 1991. – № 9. – С. 80– 85.
52.     Рабинович М. Г. Общественныйбыт X – первой половины XIX века // Русские. – М.: Наука, 1999. –С. 540 – 557.
53.     Романов Б. А. Людии нравы Древней Руси (историко-бытовые очерки (XI – XIII вв.)). – М.: Политиздат, 1957. – 465 с.
54.     Репина Л. П. Женщиныи мужчины в истории: новая картина Европейского прошлого. – М.: РОССПЭН, 2002. –350 с.
55.     Сафонов М. А. Благонамереннаяинститутка // Родина. – М., 1997. – № 2. – С. 41 – 44.
56.     Седов В. В. славянев древности. – М.: Просвещение, 1994. – 525 с.
57.     Семенова Л. Н. Очеркиистории быта и культурной жизни России первой половины XVIII в. – Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1982. – 376 с.
58.     Слепникова Е. А. Изистории женского среднего образования в России // Педагогика. – М., 2001. – № 9.– С. 74 – 78.
59.     Соколов В. Р. Россиябудет жить: статьи по истории, демографии, письма русских женщин. – М.: ВЛАДОС,2000. – 422 с.
60.     Соловьев С. М. Женскийвопрос. Полн. собр. соч. В 8 т. – М.: Наука, 1982. – Т. 8. – 395 с.
61.     Соловьев С. М. Россияс древнейших времен. – М.: Наука, 1965. – Кн. 2. – Т. 3. – 601 с.
62.     Тишкин Г. А. Женскийвопрос в России в 50 – 60-е годы XIX в. – Л.:Изд-во Ленинградского университета, 1984. – 239 с.
63.     Толокина Е. Л. Услышитли Россия голоса своих женщин? // Женщины: семья, общество, политика. – Пенза, 1999.– С. 90 – 92.
64.     Трофимов А. В. Святыеженщины Руси. – М.: Мысль, 1994. – 276 с.
65.     Федосова Э. П. Бестужевскиекурсы – первый женский университет в России. – М.: Наука, 1980. – 198 с.
66.     Фоменко. А. К., ФоменкоИ. А. Отношение христианства к женщине. – Киев: Голос, 1983. – 398 с.
67.     Хорошилова Л. Б. Женскоеобразование и воспитание // Очерк русской культуры XIX в. – М.: Изд-во МГУ, 2001. – Т. 3. – С. 309 – 364.
68.     Цимбаев Н. И. Золотойвек Екатерины. – М.: РОССПЭН, 1996. – 402 с.
69.     Щапов Я. Н. Брак исемья в Древней Руси // Вопросы истории. – М., 1990. – № 10. – С. 216 – 219.
70.     Яковкина Н. И. Историярусской культуры. XIX век. – СПб.: Лань, 2000. – 576 с.
71.     Янин. В. Л. «Я послалтебе бересту…». – М.: Просвещение, 1979. – 273 с.