Советско-германские отношения в 1920 – начале 30-х гг.

Советско-германскиеотношения в 1920 – начале 30-х гг.
 
Выпускнаяквалификационная работа

Содержание
 
Введение………………………………………………………………….............3
Глава I.  Военно-промышленное сотрудничество СССР и Германии..............................................................................................................12
1.1.  Производство самолетов…………………………………………………..17
1.2.  Производство отравляющих веществ…………………………………….25
1.3.  Производство боеприпасов………………………………………………..29
Глава II.  Военно-учебные центры рейхсвера в СССР……………………………………………………………………………..31
2.1.  Авиационная школа в Липецке……………………………………………33
2.2.  Танковая школа в Казани. Объект «Кама»……………………………….38
2.3.  Школа «химической войны» — объект «Томка»………………………….47
Заключение……………………………………………………………………...57
Список источников и литературы…………………………................................60


Введение
Советско-германскиеотношения 20 — начала 30-х гг. занимают особое место в политической истории ХХстолетия. Они явились причиной многих противоречий, доминировавших наполитической мировой арене в указанный период. Анализна основе документальных источников мотивов альянса СССР и Германии, развития«особого» партнерства, причин последующей антагонистической трансформацииотношений, принципиально важен в настоящее время, когда изучение общегоисторического прошлого во всей его полноте стало одним из доминирующих фактороврусско-немецкого диалога, явившегося в начале ХХI века ключевым направлением отечественной внешней политики.
Хронологическиерамки исследования имеют начальным рубежом первые контакты СССР и Германии ввоенно-промышленной сфере в начале 20-х гг., положившие начало сотрудничеству.Конечным рубежом исследования является начало 30-х гг., время прихода к властив Германии НСДАП во главе с Адольфом Гитлером.
Многие аспектысоветско-германского сотрудничества уже достаточно исследованы, а темавзаимодействия двух стран в военно-политической сфере долгое время оставаласьвне поля зрения отечественных авторов. Эта проблема и стала темой исследования,что определило новизну работы.
Первая мировая ироссийская Гражданская войны закончились — расколотый мир «собирал» новуюгеополитическую карту. Побудительными мотивамисоветско-германского тайного сближения в начале 20-х годов явилось стремлениепреодолеть вынужденную геополитическую изоляцию Веймарской Германии и СоветскойРоссии и признанная в обоих государствах на правительственном уровне легитимнойвозможность во имя политической целесообразности (укрепление и расширениеграниц, создание сильного государства) пренебречь международнымиполитико-правовыми установками.
Отношения в военной сферена протяжении изучаемого периода становились основой внешнеполитическихустремлений каждой из стран-участниц. И одновременно — внутриполитическихстратегий Германии и России. Для Германии было принципиально важно укрепитьвоенный потенциал во имя восстановления мощного государства и расширить границыдо довоенных пределов. Советской России также необходимо было создать армию,отвечавшую современным реалиям для защиты границ молодого государства.
СоветскаяРоссия искала опору на Западе, одновременно  стремясь к «революционному расширению границ».Для его реализации в условиях послереволюционной разрухи требовалисьсовременное оружие, развитая военная промышленность, новая техника. Ничегоэтого у России не было, – всем этим обладала Германия. Версальскими законамиГермании запрещалось иметь танки, тяжелую артиллерию, химическое оружие,военную авиацию и подводные лодки. Кроме того, численность офицеров, объем материальнойчасти, количество военных заводов и т.д. были строго регламентированы. Дляпослевоенной Германии в этот период первоочередной задачей было освобождение от«Версальских оков» и возможность развивать собственные вооруженные силы. Такуювозможность давало сотрудничество с советской Россией. Главнокомандующийрейхсвером генерал Х.фон Сект, сторонник военно-политических контактов Германиии России, считал что разрыв версальского диктата может быть достигнут толькотесным контактом с сильной Россией.
Советская политика поотношению к Германии вырабатывалась, руководством страны, коллективным образоми, в основном, отражала точку зрения большинства в руководящем ядре партии.Особая роль в советско-германском военно-политическом сближении отводилась В.И.Ленинуи наркомвоенмору и председателю РВС республики Л.Д.Троцкому. Сам принциписпользования противоречий в капиталистическом мире для развитиявоенно-политических отношений с Германией полностью соответствовал линии,разработанной ЦК партии во главе с Лениным.
Конкретный политическийрасчет заключался в том, чтобы, использовав имеющиеся противоречия междуАнтантой и побежденной Германией, расколоть враждебное СССР капиталистическоеокружение, прорвать экономическую и дипломатическую блокаду страны, усилить ееоборонную мощь за счет военно-политического и технического сотрудничества сГерманией. При этом вопросы обороны выдвигались на передний план. Обагосударства руководствовались принципом «дружбы против общего противника».
Советско-германскоесотрудничество в военной сфере, как на первых этапах, так и в дальнейшем воспринималось неоднозначно политической элитой обоих государств. ДляСоветского Союза данное сотрудничество было возможностью укрепления собственнойобороноспособности. Для германского руководства размещение баз на территориисоветской России давало не только возможности для формирования военногопотенциала, но и перспективу освобождения от «версальских пут».
Проблемавоенно-политических отношений Советской России и Германии долгое время была закрытадля отечественных исследователей. Сам факт сотрудничества двух государств вобход требований Версальского договора в 20-е годы носил гриф секретностивплоть до конца 80-х годов ХХ столетия.
В советской историческойнауке профессиональное изучение военно-политического сотрудничества СССР иГермании в рапалльский период, было бесперспективным. Таким образом затрудненабыла и многоаспектная оценка истоков и причин Второй мировой войны, посколькузамалчивалась сама тема теснейшего многопрофильного и в значительной мереэффективного — военно-политического, а соответственно, и военно-промышленногоальянса Германии и СССР в 20- начале 30-х годов.
В СССР в послевоенноевремя отрицался факт военного сотрудничества с Германией. Многолетние контактыс «заклятым врагом» снизили бы поднявшийся после Второй мировой войны авторитетСоветского Союза на Западе.
Исследование данной темыначинается с конца 80-х — начала 90-х гг. XX в., связано это с открытием секретных документов иматериалов из зарубежных и отечественных архивов, проливающих новый свет намногие страницы истории Советского государства.
Интерес ксоветско-германскому сотрудничеству как к важнейшей вехе отечественной изарубежной новейшей истории закономерно усилился в 90-е годы ХХ века, этомуспособствовали радикальные социально-политические трансформации – распад СССР иобъединение Германии.
Обоим государствампредстояло вновь искать геостратегические ориентиры и устанавливатьвнутриполитические приоритеты. Логично, что интерес к собственной истории, в частности,к ранее табуированным ее темам, оказался сильным и в постсоветской России, и вФРГ. Этот период – первая половина 90-х годов — характеризуется обилиемпублицистики, появление которой имело весьма важное значение: она возбудилаинтерес у относительно широких слоев общества, освобождавшегося отидеологических стереотипов. Одновременно с этим стали открываться и сугубодокументальные материалы — преимущественно посредством публикации их впериодических изданиях и тематических сборниках.
Отечественные исследователизачастую останавливаются на частностях данной проблемы, как напримердеятельность отдельных школ рейхсвера или отдельных немецких фирм на территорииСССР. Анализ их безусловно важен, однако не дает полного представления обизучаемой теме. Ряд исследователей выделяет контакты рейхсвера и РККА из общегоконтекста взаимоотношений двух государств, тем самым, сужая возможностирассмотрения данного вопроса. Военное сотрудничество неразрывно связано и свнутриполитической обстановкой в двух странах, и их внешнеполитическимположением.
В последнее времяпоявился ряд публикаций, монографий, диссертационных работ непосредственнопосвященных советско-германским военным отношениям. Прежде всего, следуетотметить работы В.В.Захарова[1], А.А Ахтамзяна[2],В. Бойцова[3], Ю.З. Кантор[4],С.А. Горлова[5].
Монография В.В.Захарова,вышедшая в 1992 году — первое отечественное исследование, рассматривающее этусторону взаимоотношений двух стран. В работе описаны возникновение идеятельность основных совместных предприятий рейхсвера на территории СССР,рассмотрены итоги их функционирования и причины закрытия. Однако из-зазаявленного узкопрофильного, сугубо военного подхода к проблеме, за скобкамиэтого исследования остались политическая и военно-промышленная сферы контактов.
Специалист помеждународным отношениям, сотрудник историко-дипломатического управления МИД РФС. А. Горлов в 2001 опубликовал монографию, в которой впервые в отечественнойисторической литературе детально раскрыта проблема становления взаимоотношенийдвух государств после заключения Версальского договора. В этой книге,основанной на российских и зарубежных архивных источниках, предлагаетсянепредвзятый подход к данной теме. Однако военные и военно-промышленные, темболее внутриполитические, сюжеты остаются на периферии авторского внимания.Военное же сотрудничество в данной фундаментальной монографии освещено лишьобобщенно. Доминантой монографии является исследование комплексавнешнеполитических проблем и их детальный анализ.
Фрагментарная информацияо секретном сотрудничестве СССР и Германии в военной сфере содержится в книгеА.А.Здановича[6]. В книге этой темепосвящена глава «Секретные лаборатории рейхсвера в России». Содержание сотрудничестваупомянуто лишь номинально, основной же акцент сделан на деятельности органовгосбезопасности, осуществлявших учет и контроль контактов представителейрейхсвера и РККА.
Несмотря на то, чтомногие аспекты военного сотрудничества СССР и Германии затрагивалисьисториками, отечественная историография пока не располагает специальнымиисследованиями, посвященными комплексному анализу военно-политических отношенийСоветского Союза с Германией в 20-е – начале 30-х годов. Историографическийанализ позволяет сделать вывод, что данная проблема не нашла полного иобъективного освещения в отечественной исторической науке.
Работа с источникамипозволила более глубоко осмыслить сущность происходящих в изучаемое времясобытий. Рассматривать военно-политические отношения СССР и Германии, было быневозможно без обращения к международным договорам, таким как: Версальскиймирный договор[7], на основе которого быласоздана новая система международных отношений, и статьи которого зафиксировалисвержение Германии с ее политических и военных позиций передовой державы,Германия лишилась полноценной армии; Рапалльский договор[8],который стал первым юридически закрепленным шагом в сотрудничестве СССР иГермании. Этот договор оказался достаточно долговечным и оказал большое влияниена дальнейший ход международных событий. Также источниковую базу работысоставили документы, среди которых необходимо выделить в первую очередьпротоколы переговоров высшего командования РККА и рейхсвера[9],которые дают представления о проблемах возникавших в отношениях двух стран втот или иной период военно-политического сотрудничества; отчёты советскихвоенных атташе в Германии советскому руководству[10],повествующие о состоянии немецкой армии, о ее технической и тактическойхарактеристике; переписка руководителей военно-учебных центров рейхсвера как ссоветской так и с немецкой стороны с вышестоящим командованием, их отчёты идонесения[11] дают представление оразвитии военного сотрудничества двух стран на базе школ рейхсвера в СоветскомСоюзе; постановления политбюро ЦК ВКП(б)[12] определяют стратегиюповедения советского руководства в военно-политических контактах с немецкойстороной; информация полученная советской разведкой[13]дает представление о скрытой дипломатии немцев, о скрытых мотивахсотрудничества с Советским Союзом. Принципиальноважными для формирования четких представлений о содержании и формахсотрудничества и об оценках советского и германского военного потенциалаявляются изученные в данной работе дневниковые отрывки[14]и мемуары участников событий[15]. Благодаря изученным источникам, выявляется наличие различных, поройдиаметрально противоположных взглядов, на сотрудничество двух государств наразных этапах его существования. Раскрывается и двоякий эффект от этогосотрудничества – укрепление военно-промышленного комплекса СССР, с однойстороны, и активная ремилитаризация Германии, с другой.
Таким образом, изучениедокументов рассматриваемого периода делают работу насыщенной конкретнымиисторическими фактами, позволяют рассмотреть и объяснить происходящее как ссоветской, так и с немецкой стороны, сформулировать собственные заключения ивыводы.
В основуисследования положены принципы историзма и объективности. Принцип историзмапредполагает комплексное взаимодействие объективных и субъективных факторов вконкретно-исторических условиях, формулирование суждений на основемногостороннего осмысления совокупности имеющихся фактов. Принцип объективноститребует рассмотрения предмета исследования без политико-идеологическихпристрастий.
Длядостижения поставленной цели и решения задач исследования использовалисьразличные методы исторического исследования: текстологический анализ,историческая реконструкция, историко-типологический и  биографический методы.
Текстологическийанализ применялся при сопоставлении опубликованных ранее документов с изученнойлитературой по данной теме.
Методисторической реконструкции применялся для воссоздания картины деятельностиструктур и организаций, вовлеченных в процесс реализации советско-германскогосотрудничества.
Историко-типологическийметод позволил квалифицировать институты сотрудничества по типам — сугубодипломатические, внутриполитические, военно-промышленные, военно-учебные, ивыявить механизмы их взаимодействия.
Биографическийметод позволил, на основе собранной базы данных, включающей сведения обучастниках советско-германских политических контактов, выявить, каксоотносилась эта сфера их деятельности с дальнейшими событиями ихпрофессиональной карьеры.
Целью работыявляется определение значения, места и роли советско-германскихвоенно-политических отношений в указанный период в становлениигосударственности и укреплении военного потенциала СССР и Германии.
Длядостижения поставленной цели необходимо решение следующих задач:
1.    Проанализироватьпобудительные мотивы возникновения советско-германских военных контактов вначале 20-х годов.
2.    Проследитьдинамику отношений Германии и России в военно-политической сфере.
3.    Проанализироватьпринципы принятия внутри- и внешнеполитических решений касающихся военно-политическихотношений двух стран.
4.    Проанализироватьпричины ухудшения советско-германских отношений в начале 30-х годов.
Работа состоит извведения, двух глав, заключения и списка использованных источников илитературы.

Глава I.  Военно-промышленное сотрудничество
СССР иГермании
Россия и Германияпроиграли изнурительную войну 1914-1918 гг. В результате их народы быливвергнуты в пучину революций, повлекших свержение монархических режимов, чтопривело к введению в этих государствах республиканских форм правления. Но еслипобедившая в России большевистская партия начала строить свое невиданное доселев мировой цивилизации общество, то в Германии после провозглашения Веймарскойреспублики шли долгие мучительные поиски путей возврата утраченных намеждународной арене позиций. Державы Антанты упивались победой над странамиЧетверного союза, заставив их заключить унизительные мирные договоры и темсамым создав предпосылки для будущих событий в Европе.
Германские политики,ограниченные рамками Версальского договора, практически сразу же стали думать овосстановлении сильной Германии. Но для этого нужна была сильная, хорошообученная армия и современное вооружение, иметь которые Германии категорическизапрещалось. И тогда их взоры обратились на Восток, к бывшему противнику ввойне — России. Генералу X. фон Секту суждено было сыграть решающую роль ввозрождении военной мощи Германии. Еще в 1919 году он пришел к выводу онеобходимости тесного военного сотрудничества Германии с Россией, в рядемеморандумов и писем последовательно развивая свои взгляды.
В январе 1920 года фонСект писал, что в качестве «незыблемой цели» германской политики в будущем онвидит «политическое и экономическое объединение с Великороссией», и поэтомуГермании, по его мнению, следовало постараться «по крайней мере не превратитьРоссию в своего врага». «Я отклоняю поддержку Польши даже в случае опасности еепоглощения [Россией]. Наоборот, я рассчитываю на это, и если мы в настоящеевремя не можем помочь России в восстановлении ее старых имперских границ, то мыне должны ей во всяком случае мешать… Сказанное относится также к Литве иЛатвии ...»[16].
Чуть позже, в меморандумеот 4 февраля того же года, читаем: «Только в сильном союзе с Великороссией уГермании есть перспектива вновь обрести положение великой державы… Англия иФранция боятся союза обеих континентальных держав и пытаются предотвратить еговсеми средствами, т[аким] о[бразом], мы должны стремиться к нему всеми силами… Наша политика как по отношению к царской России, так и по отношению кгосударству во главе с Колчаком и Деникиным была бы неизменной. Теперь придетсямириться с Советской Россией — иного выхода у нас нет»[17].
А в дни советско-польскойвойны в другом меморандуме (июль 1920 г.) этот же дальновидный политик писал: «ЕслиГермания примет сторону России, то она сама станет непобедимой, ибо остальныедержавы будут вынуждены тогда считаться с Германией, потому что они не смогутне принимать в расчет Россию. Сотрудничество с Россией позволит Германииосуществить «подрыв» основ Версальского мирного договора»[18].
Мнения, что Германиинеобходимо было сотрудничать с Советским Союзом придерживался не только главарейхсвера фон Сект, об этом говорят сведения полученные советской разведкой в1925 году в Берлине: «Германское правительство запросом своих заграничныхпредставителей выяснило, что исключительно ориентирование на Запад не ведет кпредполагаемым целям, и что Германия, безусловно, в той или иной форме должнаполностью сохранять свои отношения с СССР, и что именно эти отношения служатглавным козырем Германии в области западной политики[19]»
Уже после пораженияКрасной Армии под Варшавой в августе 1920 года, приведшего в итоге к поражениюСоветской России в этой войне и присоединению к Польше западных территорийУкраины и Белоруссии, фон Сект в беседе с советским представителем в ГерманииВ.Л.Коппом предложил, как докладывал в Москву Копп, «установить более тесныйконтакт между германским генштабом и нашими военными властями». При этом оннастаивал на том, чтобы германские военные специалисты приняли участие всоздании советской военной промышленности с целью использования ее затем «какисточника вооружения для разоруженной Германии при столкновении ее с Антантой»[20].
Концепция двустороннего военногосотрудничества была намечена в результате серии секретных двустороннихпереговоров в Москве и Берлине в 1920-1923 гг.
На вопрос, какие же побуждениятолкнули Германию на развитие сотрудничества с Советским Союзом, ответилВорошилов 12 марта 1933 г.:
«… мы никогда не забываем, чторейхсвер с нами «дружит» (в душе ненавидя нас) лишь в силу создавшихся условий,в силу необходимости иметь «отдушину» на Востоке, иметь хоть какой-нибудькозырь, чем пугать Европу...»[21].
Отвечая на вопрос, почему СоветскийСоюз пошел на сотрудничество с Германией, один из инициаторов сотрудничества — Уборевич - в 1925 г. писал:
«Немцы являются для нас единственнойпока отдушиной, через которую мы можем изучать достижения в военном деле заграницей, притом из армии, в целом ряде вопросов имеющей весьма интересныедостижения… Сейчас центр тяжести нам необходимо перенести на использованиетехнических достижений немцев… научиться строить и применять новейшиесредства борьбы: танки, улучшения в авиации, противотанковые мины, средствасвязи и т. д… Немецкие специалисты, в том числе и военного дела, стоятнеизмеримо выше нас...[22]»
Для осуществления связейс Наркоматом обороны и руководством Красной Армии в военном министерствеГермании была создана „Зондергруппа Р“, именовавшаяся советскойстороной „Вогру“ (военная группа). В 1923 году военное министерствоГермании создало в Москве свой исполнительный орган „Центр Москва“,который возглавил полковник X. Фон дер Лит-Томсен.
В августе того же годавоенное министерство Германии основало „Общество содействия промышленнымпредприятиям“ — »ГЕФУ" — с местонахождением в Берлине и Москве,обеспечив его необходимым производственным капиталом. Общество должно былофинансировать деятельность смешанных германо-советских военно-промышленныхпредприятий на территории СССР и координировать их деятельность. Руководство«ГЕФУ» было поручено майору Ф.Чунке.
Главное внимание поначалубыло уделено созданию тех видов боевой техники и вооружения, которыезарекомендовали себя уже в годы империалистической войны, — самолетов,подводных лодок, танков и химического оружия. Это объяснялось тем, чторуководство рейхсвера (главнокомандующий фон Сект, начальник генштаба О.Хассе)было настроено на ведение в ближайшем будущем (через 3-5 лет)«освободительной войны» с опорой на кадры кайзеровской армии.
Из многих предложений,которые были сделаны советской стороне как на ее самостоятельные обращения кгерманским фирмам, производившим вооружение и военное снаряжение, так и припосредничестве «Зондергруппы Р» («Вогру»), в конечном итоге осталось лишь несколькопроектов. Причин тому было несколько. Во-первых, отсутствие материальной базы исредств у советской стороны. Отчет делегации «Зондергруппы Р» о поездке вРоссию летом 1921 г. показал катастрофическое состояние дел на оборонныхзаводах и верфях Петрограда, доставшихся в наследство новой власти. Так что омоментальном, скором налаживании технологического процесса не могло быть иречи. Во-вторых, отсутствие значительных  финансовых средств у советскогопартнера — военного министерства Германии, для финансирования дорогостоящихпроектов. Утверждение госбюджета, а таким образом и военного бюджета, проходилочерез обсуждение парламента республики, и поэтому щедрое выделениегосударственных средств на нужды военного министерства, да еще с учетомограничительных статей Версальского договора, было просто невозможно. ДержавыАнтанты, зорко следившие за строгим соблюдением военных постановленийВерсальского договора, просто не позволили бы Германии, да еще и в СоветскойРоссии, заниматься налаживанием военной промышленности. Но зато те немногиепроекты, которые в результате переговоров получили реальные очертания в видеоформленных договоров, являли собой ключевые, наиболее перспективныенаправления в развитии военной техники — производство самолетов, отравляющихвеществ, боеприпасов для артиллерии.
 
1.1.  Производствосамолетов
В первой половине 20-хгг. СНК и РВС СССР заключили ряд концессионных договоров с германскимакционерным обществом «Юнкерс».
Сделка носилаисключительно взаимовыгодный характер: советская сторона не только получалапрямой доступ к немецким авиационным технологиям, но и при определенныхобстоятельствах рассчитывала пополнить самолетный парк Красного Воздушногофлота с помощью известной немецкой фирмы. Германия, в свою очередь, в обходВерсальского договора могла наладить серийное производство своих военныхсамолетов на советской территории.
Еще до подписанияРапалльского договора, 15 марта 1922 г., было заключено советско-германское соглашениео строительстве авиационных заводов в России. Соглашение было секретным,поэтому типы немецких самолетов открытым текстом не упоминались, а городДессау, где находились заводы германской фирмы, был обозначен как Лейпциг.Специальная комиссия при РВС СССР решила дать «Юнкерсу» заказ напоставку 115 самолетов. Сам концессионный договор с фирмой был подписан только26 ноября 1922 г. в Москве, т.е. спустя восемь месяцев после заключениясекретного соглашения.
29 января 1923 г. концессионный договор N 1 был утвержден Советом народных комиссаров СССР.
Советская сторонапредоставляла «Юнкерсу» в арендное пользование следующие предприятияи недвижимое имущество. Во-первых, «Русско-Балтийский» завод в Филяхс принадлежавшими ему земельным участком и всеми расположенными на нем готовымии строящимися сооружениями, технико-производственной инфраструктурой.Во-вторых, «Русско-Балтийский» авиационный завод в Петрограде илилюбой другой однотипный завод на Волге — для производства гидросамолетов[23].
Для согласования всехтекущих вопросов между рейхсвером и фирмой, а также в целях выработки единогокурса по отношению к советской стороне германским руководством был создан такназываемый контрольный совет, который возглавил профессор Г. Юнкерс.
Сегодня уже известно,что, разрабатывая основной договор с фирмой, советская сторона настаивала наследующих дополнительных условиях: «Юнкерс» должен был организовать вСССР производство алюминия для отечественной авиапромышленности. Партнерыобязывались построить литейную мастерскую; в двухгодичный срок, со дня действиядоговора, оборудовать конструкторское бюро и лабораторию и к концу 2-го годадействия договора наладить на территории СССР изготовление авиамоторов.Предусматривалось, что в течение первых пяти лет все германские рабочие итехнические специалисты на концессионных предприятиях будут заменены обученнымсоветским персоналом. Фирме предписывалось ввести бесплатное переучиваниесоветских специалистов и рабочих (не менее 40 человек) каждый раз пристроительстве новых типов самолетов. Концессионер был обязан своевременноремонтировать за свой счет заводские помещения и здания, чтобы по окончанииаренды они были переданы советской стороне в исправном техническом состоянии.От фирмы требовалось оборудовать заводы такими станками и вспомогательнымиустройствами, которые отвечали бы «последнему состоянию техники за границей»[24].
Определенные требованиявыдвигала и немецкая сторона. Так, представители фирмы добивались от«Правительства» концессий на организацию воздушного сообщения междуШвецией и Персией и проведение аэрофотосъемки на территории СССР. Только привыполнении этих требований фирма была готова организовать производствосамолетов и авиамоторов.
Следует отметить, что потем временам авиационное производство в Филях планировалось достаточномасштабным. Немецкая фирма должна была построить современное авиационноепредприятие производительностью 300 самолетов в год. Причем половину этихсамолетов покупал РВС СССР, а другую половину реализовывала фирма. В первый годдействия договора немцы должны были построить не менее 75 полностьюукомплектованных самолетов и 37-38 авиационных моторов. Уже 1 октября 1923 г. немцы планировали наладить серийный выпуск самолетов и 30 января 1924 г. — моторов. К 1925 г. «Юнкерс» обязался наладить в СССР авиамоторное производство идавать не менее 350 моторов в год. Договор заключался сроком на 30 лет[25].
На заводе у«Юнкерса» работали и советские специалисты, среди которых былидостаточно квалифицированные кадры.
Трудовые права иобязанности двух сторон были законодательно закреплены в специальномколлективном договоре. Тем не менее дирекция фирмы уволила часть советскихрабочих в первый же год концессии, что привело к производственно-трудовомуконфликту с завкомом профсоюза.
Примечательно, чтоотдельные положения договора были заведомо невыполнимы концессионером, этодавало возможность советскому руководству по-разному истолковывать и вдальнейшем использовать факт несоблюдения фирмой соглашения. Так, согласно ст.16 «Юнкерс» был обязан в течение 6 месяцев со дня действия договорадоставить на завод запас алюминия и дюралюминия в количестве, достаточном дляпроизводства 750 самолетов и 1125 авиамоторов. Более того, по мере расходованияуказанных запасов на производство фирма была обязана не реже одного раза в тримесяца восстанавливать сырье до оговоренного количества. Совершенно очевидно,что в тех условиях подобные объемы авиационного сырья были не под силу дажетакой известной фирме, как «Юнкерс».
Несмотря на многочисленныевзаимные обязательства, обе стороны не выполнили в полной мере условийдоговора. Так, «Юнкерс» прежде всего был заинтересован в получениикоммерческой прибыли в самые короткие сроки. Развертывание авиационногопроизводства в СССР требовало больших технических и материальных усилий, да ине соответствовало стратегическим интересам германского крупного капитала,стремившегося поставить Советский Союз в зависимое положение от германскойтехнологии. В документах, хранящихся в российских архивах, сообщается, что ужев начале 1926 г. германский военный министр в секретном послании руководителю«Московского центра» откровенно признавал, что только из политическихсоображений необходимо держаться за мысль о предприятиях в Филях и «чтотехнические соображения не играют для нас, однако, более той роли, какую онииграли в 1922 году»[26]. Ясно, что в 1926 г. Германия уже не была заинтересована вкладывать новый капитал в предприятие в Филях, и в этомотношении оно было для нее своеобразным финансовым бременем. Немцы не скрывали,что идеальным для фирмы решением была бы поставка в СССР готовых самолетов.
Однако было еще однообстоятельство, негативным образом влиявшее на взаимоотношения сторон. В началефевраля 1925 г. Председателю РВС М. Фрунзе было доложено содержаниеперехваченного немецкого агентурного сообщения, из которого стало известно, чтонемцев не устраивают новые советско-французские контакты вавиационно-промышленной сфере. Германия считала, что под влиянием переговоровмежду СССР и Францией большевики потеряли интерес к «Юнкерсу» иготовы пожертвовать им, если удастся заручиться кредитными возможностями вобласти воздухоплавания у французской промышленности[27].
Поэтому, считала немецкаясторона, концессия «Юнкерса» вступила в нисходящую стадию своегоразвития.
Хронические финансовыезатруднения концессии и определенные технологические трудности привели кобострению взаимных претензий и необходимости новых соглашений. 12 ноября 1925 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «Предложить Главконцесскому СССР так изменитьпроект договора, чтобы обеспечить для нас наиболее выгодное прекращениедоговоров»[28]. Однако на переговорахнемцы неожиданно пошли на уступки и согласились даже на ухудшенный для«Юнкерса» вариант соглашения.
Тем не менее в записке повопросу о концессии «Юнкерса», адресованной в Политбюро ЦК ВКП(б) 1марта 1926 г., Ф. Дзержинский и К. Ворошилов сделали вывод о необходимостинемедленного расторжения договора. Комитет по концессиям направил письмоправлению фирмы в Берлин, в котором предложил прекратить концессию. Однако«Юнкерс» не торопился это делать, и поэтому фирма умышленно задержалаответ, надеясь на урегулирование вопроса.
Для советской стороныстало очевидным, что немцы стремятся любым способом продолжить концессию. Имибыло заявлено о готовности «возобновить работы завода в Филях подхозяйничаньем Советского правительства, но с финансовой или технической помощьюфирмы»[29].
25 июня 1926 г. в Москве состоялось совещание представителей Главметалла, УВВС и Авиатреста, на котором ибыло принято решение концессионный договор ликвидировать.
Дальнейшие переговоры сфирмой приняли затяжной характер. Свои многочисленные заверения немцы никак неподкрепляли материально, а сама деятельность завода приобрела откровенно формальныйхарактер. За 4 года завод «Юнкерса» дал всего 100 самолетов типа Ю-20и Ю-21, худших по качеству, чем аналогичные иностранные образцы.
К тому же не былоорганизовано производство алюминия и дюралюминия, авиамоторов, не созданоконструкторское бюро, не выполнен в срок заказ на самолеты, а сами самолетыоказались непригодными для боевого использования. Они не были вооруженыприспособлениями, необходимыми для размещения и сбрасывания бомб, отсутствовалиспециальные установки для стрельбы через винт. Все эти доработки после приемки«Юнкерсов» у концессионера выполнял авиационный завод ГАЗ № 1 вМоскве[30].
Серьезность положения делс «Юнкерсом» вынудила Управление Военно-воздушных сил РККА создатьспециальную комиссию, которая 20 января 1927 г. осмотрела заводские помещения. По результатам ее работы Ворошилов сделал обстоятельный доклад в Политбюро ЦКВКП(б) 26 января 1927 г.
Завод в Филях, — говорилось в докладе, — стоящий уже почти 2 года и представляющий по своемуоборудованию крупную промышленную единицу, сохраняется очень скверно: в цехах лежитснег сугробами, станки ржавеют. Самолеты с каждым месяцем теряют свою ценность,так как они перевозятся с места на место, разбираются и собираются, перестаютбыть, в силу этого, новыми самолетами и приобретают все больше физиономиюскладского имущества..."[31].
Понятно, что после такогодоклада наркома обороны реакция Политбюро была однозначной. Необходимостьликвидации концессии была вызвана также необходимостью скорейшеговосстановления собственного производства металлических самолетов на бывшем«Русско-Балтийском» заводе.
Между сторонами возникторг по вопросу уплаты за убытки от концессии, который длился около полугода.ГКК выдвинул предложение уплатить фирме 2,5 млн. рублей, однако«Юнкерс» настаивал на сумме 3,5 млн. рублей.
Руководство наркоматаобороны СССР заняло довольно жесткую позицию в отношении немцев и готово былопоставить ультиматум, несогласие с которым оставляло право ГКК на одностороннеевладение заводом, а разрешение спорных денежных претензий перенести вТретейский суд.
Переговоры о ликвидацииконцессии и переходе завода в собственность СССР были завершены лишь в 1927 г.
Давая общую оценкудеятельности «Юнкерса», следует отметить, что даже неудачная работанемецкого концессионера оказалась далеко не бесплодной для развития советскогоавиастроения. Председатель ГКК в записке от 1 марта 1926 г., направленной в Политбюро, недвусмысленно отмечал: «Нами извлечены все чертежи и данные,как о строящихся в Филях самолетах, так и об организации производства. Этотматериал нами положен в основу организации собственного производстваметаллических самолетов»[32].
Следует признать, чтостремление западных авторов к преувеличению роли «Юнкерса» всоветском авиастроении, несмотря на некоторую субъективность их оценок, не лишеноопределенного основания. Во-первых, хорошо известно, что в основу строительствапервого советского бомбардировщика ТБ-1 (АНТ-4) в 1925 г. была положена цельнометаллическая конструкция с гофрированной обшивкой, применявшаяся«Юнкерсом» на бомбардировщике ЮГ-1 и других своих самолетах. Неслучайно поэтому немецкая фирма пыталась возбудить судебное дело против ЦАГИ иА. Туполева, конструктора ТБ-1, обвиняя их в нарушении фирменных патентов наметаллическое крыло.
Во-вторых, серийноестроительство советского бомбардировщика было налажено в 1929-1932 гг. на томже заводе (ГАЗ N 22 в Филях), где в 1923-1925 гг. «Юнкерс» строил ипродавал советским ВВС свои морские и сухопутные разведчики Ю-20 и Ю-21.Поэтому в той ситуации не использовать опыт немцев было бы по меньшей меренеблагоразумно[33].
Таким образом,использование производственного и конструктивно-технического опыта немецкойконцессионной фирмы «Юнкерс» в Филях было типичным явлением дляпрактики советского военно-авиационного строительства 20-х гг. В то же времяэтот опыт не имел определяющего значения для развития ВВС РККА, а лишь визвестной мере способствовал становлению металлического самолетостроения вСССР.
1.2.  Производствоотравляющих веществ
Еще до начала Первой мировой войны навооруже­нии практически всех стран — участниц будущего конф­ликта состоялибоевые отравляющие вещества (ОВ), сна­ряженные ими боеприпасы и приборы дляих вылива­ния и распыления. Официально применение ОВ в ходе боевых действийбыло запрещено еще Гаагскими конвен­циями 1899 и 1907 гг. Германия нарушила запрет первой, применив боевые газы на Восточном фронте против ар­миигенерала Гурко в январе 1915 года. Су­щественногоущерба русским войскам тогда причинено не было. После того как Германия повторно применила газы, но уже сболее серьезными последствиями в битве на Ипре (9 апреля 1915 г.), практическивсе воюющие державы начали активно использовать ОВ. Оте­чественноевоенно-химическое производство в то время находилось в зачаточномсостоянии — за время войны на российских заводах было произведено всего 3650 тОВ, в то время как в Германии — 68 100 т[34].
После окончания Гражданской войны было обна­ружено, чтохимические войска РККА имеют весьма слабую материальную часть, посколькунакопленные еще с Первой мировой войны запасы ОВ и средств за­щиты былипрактически израсходованы, а новых не производили. Между тем ни одна изучаствовавших в войне стран не намеревалась останавливать гонку хи­мических вооружений. Подписанный в1925 году все­ми странами, включая иГерманию, Женевский прото­кол онеприменении в боевых действиях удушливых газов и бактериологических средств никак не повлиял на продолжение исследований в этой области и напро­цесс создания еще болеесовершенных ОВ и средств доставки. В 1918 — 1945 годах химическое оружиезани­мало ту же нишу, что и атомная бомба внаши дни. На­личие химическихарсеналов у страны, вовлеченной в военныйконфликт, служило лучшей гарантией непри­менения «боевой химии» ее противником,чем любые международные протоколы иконвенции. Советское руководство этопрекрасно понимало.
Длярешения задач снабжения химвойск РККА 15 августа 1925 года при начальникеУправления снабжения РККА было создано ВОХИМУ(Военно-хими­ческое управление),первым начальником которого сталЯ.М.Фишман, ра­ботавший до этогопомощником советского военно­го атташев Германии. Начинать ему пришлось бук­вально на пустом месте — вусловиях полного отсут­ствия техническойбазы, технологии производства и необходимыхспециалистов. В таких условиях впол­неестественным был поиск технической помощи за границей, в данном случае —в Германии, при посред­ничестве ГЕФУ.Немецкая сторона порекомендовала вкачестве партнера молодого немецкого химика Хуго Штольценберга, который в то время занимался созда­нием секретных опытных заводов-лабораторий по производству небольших партий ОВ для рейхсвера.
В мае 1923 года, в ходе визита германской военной делегации в Москву, был выработан договор о рекон­струкции химического завода «Бертолетова соль» вСа­маре на базе концессии. В договорезаранее были обо­значены требования кпроизводительности предприя­тия послезавершения его реконструкции: бертолетовой соли — 26 тыс. пудов, хлорнойизвести — 75, каустической соды — 165, олеума — 250, суперфосфата — 400,фосгена — 60 и иприта — 75 тыс. пудов[35].
Сразу же после заключения этогосоглашения «Берсоль» была ликвидирована постановлением Президиума ВСНХ от 17 октября 1923 года, аее имущество пол­ностью отходило акционерномуобществу «Метахим», являвшемуся ужесовместным советско-германским предприятием.
22 ноября 1924 года между ГЕФУ, Штольценбергом и обществом «Метахим» был заключен договор о концессионировании самарского химического завода, причем на базе «Метахима» и ГЕФУ вновьучреждалось смешанное акционерноеобщество «Берсоль».
По договору, заключавшемуся сроком на 20 лет, со­ветская сторона в лице «Метахима» соглашалась пре­доставить в концессию химический завод в Иващенкове под Самарой, немецкая сторона (ГЕФУ и фирма «Штольценберг») была обязана организовать наэтом заводе к 15 мая 1924 г. производство серной кислоты, каустической соды, хлорной извести, супер­фосфата и жидкого хлора, а иприта и фосгена (ОВ)не позднее шести месяцев после окончания строительства необходимых для этихпроизводств зданий, и бертолетовой соли — к 1 июля 1924 г. Советский Союз вкладывал в дело 5 880 000 золотых рублей, Германия, через ГЕФУ, — 4 460 000золотых рублей[36]. Значитель­ную долю в производстве завода должна была состав­лятьпродукция вполне мирного назначения — сель­скохозяйственныеудобрения и средства борьбы с вредителями.Что же каса­ется военной продукции, — «Берсоль»должна была, после выхода завода на пол­ную мощность, снаряжать ежегоднопо 500 000  сна­рядов с ипритом и фосгеном.
Параллельно ВОХИМУ пыталось искать вГермании партнеров по организации совместного производства средствхимзащиты. Однако переговоры с фирмой «Ауэр» о совместной разработке ипроизводстве  про­тивогазов провалились. На заводе в Иващенкове удалось к концу 1924 года наладить производствосуперфосфата, а через год была запущена линия по производству серной кислоты, но в итоге комиссия «Метахима»забраковала оба потока ввидуприменявшихся там устаревших технологий и недостаточной безопасности производства. Деятельность немецких специалистов не устроила руководствоВОХИ­МУ, и советская сторона потребовала отзыва с производ­ства всех присланных фирмой Штольценберга специали­стов, ввиду их полной некомпетентности.
Помимо тех же причин, которые способствовали кра­ху предприятия«Юнкерса» в Филях, в данном случае имело место еще и определенноенесовпадение взглядов советской и немецкой сторон на перспективы концес­сии вИващенкове. Штольценберг не имел свободных средств для инвестирования в крупноепроизводство, а рейхсверу был нужен всего лишь еще один небольшой завод-лаборатория,спрятанный от глаз Контрольной комиссии союзников в глубине советской территории. В то же времяВОХИМУ и Фишман требовали от немцев построить им завод-гигант, выдающий по 4 тонны ОВ ежедневно. Заместитель наркома обороны И.С.Уншлихт 21 января 1927 года направил Ворошилову и Фишману служебную записку с требованием отобрать завод у Штольценберга и передать его на баланс ВСНХ СССР.В ней он, в частности, писал: «Донастоящего времени у нас не было производ­ства ОВ в заводском масштабе. Небольшая установ­ка эксольхима и строящийся Ольгинский завод ВОХИМтреста носит характер экспериментальный, опытных установок, а не крупного заводского производства, могущего хотя бы в какой-либо степени удов­летворить потребность Красной Армии на случай вой­ны. В заводе «Берсоль» мы получаем первую и пока единственную базу производства ОВ в крупном масш­табе.На нем исключительно придется пока базироватьсяв ближайшем будущем»[37].
В итоге завод был передан образованномупри ВСНХ«Вохимтресту». История «Берсоли» завершилась так же бесславно, как и «дело Юнкерса» — че­редой разбирательств и арбитражных судов, врезульта­те которых концессия былаликвидирована.

1.3.  Производствобоеприпасов
После заключения в июле 1923 г. договора о реконструкции военных заводов и поставках артиллерийских снарядов рейхсверу, фирма«Крупп» помогла советской стороне наладить производство боеприпасов.
В докладе о работе«Метахима», направленном Розенгольцом 19 июня 1924 г. Дзержинскому (ВСНХ), Рыкову (СНК) и Троцкому (РВС СССР), сообщалось, что «Метахим» заключил с«ГЕФУ» два договора: один — о создании «Берсоли» и второй — о выполнении для«ГЕФУ» «заказа в 400 тыс. снарядов для полевых трехдюймовых орудий, посебестоимости на общую сумму около 18 млн. золотых рублей». Заказ выполнялсяГлаввоенпромом на заводах: Тульском патронном (гильзы), Златоустовскомсталелитейном (стаканы), Казанском пороховом (порох), Ленинградском трубочномимени т. Калинина (трубки), Богородском взрывном заводе (снаряжение стаканов),Охтенском пороховом (сборка трубки и ее снаряжение)[38].По договору ГЕФУ передало 600 тыс. американских долларов на налаживаниепроизводства и 2 млн. долларов — аванс под заказ.
Главным инструктором позаказу являлся бывший полковник артиллерии рейхсвера Арнольд, инструкторами назаводах Вернер и Митман — в Туле, Крюгер и Старк — в Ленинграде, Генрих иБилецкий — в Охте, Кдиппе и Гейдельбергер — в Златоусте.
К декабрю 1925 г. выполнение «снарядного» заказа завершалось. Поскольку речь при этом шла о единичном, хотя ивесьма выгодном для СССР с точки зрения цены заказе, то перед Москвой всталвопрос о том, как быть дальше. Начальник немецкого генштаба Хассе в беседе спервым секретарем советского полпредства в Берлине И. С. Якубовичем, 8 декабря 1925 г., говорил, что на повторный заказ денег нет и что формально обязательство дать новый заказ нанемецкой стороне не лежит, так как на переговорах в 1923 г. заказ размещался как единичный, без обязательства повторения. Именно поэтому немцы тогдасмогли пойти на ту цену, которую они платят и которая связана с чрезвычайнымипереплатами по сравнению с себестоимостью аналогичного производства в Германии[39].

Глава II.  Военно-учебные центры рейхсвера вСССР
Некоторое время спустяпосле заключения Рапалльского договора, прервавшего внешнеполитическую изоляциюГермании, ее политическое руководство взяло курс на постепенное сближение сЗападом, сделав ставку на массированную экономическую помощь США, отказ отконфронтации с Антантой и умелое использование извечного англо-французскогосоперничества. Осторожный поворот на Запад и внутренняя стабилизация в стране ослабилизначение Советской России как военного союзника Германии. Густав Штреземан былтем человеком, который в 1923-1929 гг. руководил внешней политикой Германии иосторожно, но неуклонно проводил курс на возвращение своей страны к решениюмировых вопросов. Таким образом, концепция фон Секта, согласно которой Германияза счет усиления своего военного потенциала с опорой на Россию и созданияблагодаря этому предпосылок для проведения действенной политики союзов могла бывновь стать мировой державой, была отодвинута германским политическимруководством на второй план. Оно справедливо опасалось, что утечка информации встраны Антанты вызовет ее немедленную и соответствующую реакцию, дискредитируетего в глазах западных демократий. Вместе с тем скудный военный бюджет,неудачное использование руководством «ГЕФУ» имевшихся финансовыхсредств (в том числе и в личных целях), с одной стороны, изменениеинвестиционного климата в СССР, а также провокационная деятельность органов ГПУпо отношению к иностранцам — с другой, неумолимо ставили вопрос об измененииакцентов и характера военного сотрудничества. С обоюдного согласия были внесенысоответствующие коррективы, и постепенно основной упор с взаимодействия ввоенной индустрии был перенесен на совместные испытания новейших образцовтанков, самолетов, химических боеприпасов, подготовку квалифицированных кадрови взаимное участие в маневрах армий обеих стран.
Сотрудничествоосуществлялось в основном в этих запрещенных для Германии областях, чтопозволяло развивать военную теорию и совершенствовать военное искусство,разрабатывать на их основе наставления и боевые уставы. В то же время былисохранены и наименее капиталоемкие формы сотрудничества в военнойпромышленности (передача патентов, опытное производство, создание совместныхконструкторских бюро), а также обмен некоторыми разведданными.
Контроль за реализациейсоглашений о создании и деятельности военно-учебных центров рейхсвера в СССР,административное и финансовое управление этими центрами осуществлял «ЦентрМосква», являвшийся исполнительным органом «Зондергруппы Р»военного министерства Германии. Кроме того, он действовал как единыйадминистративный центр для всего немецкого персонала, работавшего в СССР поэтим программам. Военно-учебные центры рейхсвера — авиашкола под Липецком,танковая школа под Казанью и школа «химической войны» (так называемый«объект Томка») были созданы в 1924-1928 гг. Для координациидеятельности этих объектов фон Сект еще в 1924 году назначил майора О. фонНидермайера, формально подчинив его фон дер Лит-Томсену[40].
Созданием и деятельностьюлетной школы руководила в Берлине «инспекция №1» (так называемая«авиационная инспекция») оборонного управления военного министерства Германии,школой «химической войны» — «инспекция №4»(«артиллерийская инспекция») и танковой школой — «инспекция№6» («автомобильная инспекция»).
Руководство всемиучебными объектами рейхсвера на территории Советской России и координация ихдействий осуществлялись через разведывательный отдел германского генеральногоштаба «Т-З», имевшего официальное название «статистическийотдел». Составной частью «Т-З» являлась «ЗондергруппаР».

2.1.  Авиационнаяшкола в Липецке
С точки зрения подготовкикадров и перспективы ведения войны первым и наиболее важным военно-учебнымцентром рейхсвера на территории СССР стала авиационная школа. Официальноесоглашение об устройстве авиационной школы и складов авиационных материалов вЛипецке было подписано в Москве 15 апреля 1925 года начальником ВВС РККАП.И.Барановым и представителем «Зондергруппы Р» в Москве полковникомX. фон дер Лит-Томсеном. Согласно договору управление ВВС РККА обязалосьпередать немецкой стороне свою «Высшую школу красных военных лётчиков»[41],причем аэродром и здания передавались в бесплатное пользование. Согласнопротоколу к соглашению постоянный немецкий персонал авиашколы должен былсоставлять восемь человек, включая руководителя школы. На каждом курсепредполагалось обучать шесть-семь летчиков. С советской стороны выделялся одинофицер в качестве постоянного помощника руководителя школы, а также 20 человекдля обслуживания аэродрома. Было оговорено, что перевозка необходимогооборудования начнется в июне 1925 года, а продолжительность курса обученияодного потока в Липецке составит четыре недели. В 1925 году в школе намечалосьподготовить четыре потока.
Организация и управлениешколой находились полностью в руках немцев и подчинялись единому плануподготовки летного состава рейхсвера, разработанному «инспекцией №1»в Берлине. Согласно этому плану основу летного состава Германии поначалусоставили летчики-ветераны войны 1914-1918 гг., постепенно переходившие наинструкторские должности, а также молодые летчики и гражданский техническийперсонал.
Первоначальное обучение,включавшее первичную летную подготовку и последующую ежегодную переподготовкулетчиков-наблюдателей, проводилось в летных спортивных школах и в школах гражданскойавиации в Германии. Однако освоение летного военного искусства в данных школахбыло невозможно. Для прохождения этого заключительного и основного этапа вподготовке военных летчиков (истребителей и воздушных наблюдателей) ипредназначалась авиационная школа в Липецке.
На подготовку летногосостава рейхсвера ежегодно выделялось 10 млн. марок. Из них 2 млн. шло на содержаниелипецкой школы, причем деньги на создание необходимой инфраструктуры (ангары,производственные и ремонтные мастерские, лаборатории для испытания моторов, атакже жилые и административные здания, лазарет, радиомастерские, подъездныежелезнодорожные пути и т.д.) выделялись отдельно.
Материальную базусоставляли около 100 истребителей «Фоккер Д-XIII», закупленныхрейхсвером на средства так называемого «Рурского фонда» в периодфранко-бельгийской оккупации Рурской области в 1923-1925 гг. В 1925 году онибыли переданы авиашколе[42].
Кроме того, почти сразуже Липецкий авиацентр приобрел важное значение как полигон. Там проводилисьиспытания боевых самолетов, созданных авиастроительными фирмами Германии, атакже вооружения и оснастки самолетов — бортового оружия (пулеметы и пушки),оптических приборов (прицелы для бомбометания, зеркальные прицелы дляистребителей), бомб и т.д.
Уже летом 1925 года школабыла открыта для подготовки летного состава и инструкторов, а в 1928-1930 гг. — летчиков-наблюдателей (корректировщиков).
Позднее немецкий персоналнасчитывал около 60 человек постоянного состава — летчиков-инструкторов итехников. Кроме того, летом в школу для завершения учебного цикла ежегодноприезжали еще около 50 летчиков и 70-100 технических специалистов дляпроведения испытаний новой техники. Таким образом, в летние месяцы в авиашколенаходилось 180-200 человек, а начиная с 1930 года — около 300 человек. Помимотого, на учебных курсах обучались летный состав и технический персоналсоветских ВВС.
В ходе занятий инструкторыпередавали обучаемым боевой опыт, накопленный в годы империалистической войны.Новые же навыки и знание теоретических основ ведения воздушного боя (тактика иорганизация) обучаемые приобретали преимущественно зимой. Проверка ихосуществлялась на летних занятиях.
Методика обучениялетчиков-истребителей строилась по обычному принципу: одиночный полет, полет всоставе звена, а затем эскадрильи. При имитации воздушного боя в воздух моглиподняться максимум две эскадрильи (по девять самолетов). Несмотря на моральныйи физический износ к концу 20-х годов, «фоккеры» были снабженыбомбометательными приспособлениями и опробованы в действии. Таким образом,именно в авиационной школе под Липецком был создан первыйистребитель-бомбардировщик.
Подготовка наблюдателейпродолжалась 12 месяцев, из них первые шесть месяцев в Берлине отводились натеоретическую подготовку и овладение радиотехникой. Затем следовало полугодовоеобучение летной практике наблюдателя и навыкам фотосъемки, стрельбы, навигациии даже бомбометания. Завершалась подготовка наблюдателей на полигоне, околоВоронежа летными занятиями по корректированию артиллерийского огня по наземнымцелям с привлечением советской артиллерии и наземных войск. В результате былразработан и опробован эффективный метод наведения и корректирования огняартиллерии с использованием радиосвязи.
С учетом увеличивающихсянагрузок проводился и соответствующий отбор и последовательное омоложениекадров (ветераны войны — опытные и молодые офицеры, а затем, начиная с 1928года, и выпускники школ).
На время пребывания вСССР офицеры исключались из списков рейхсвера и восстанавливались на службетолько после возвращения. Обучение немецких летчиков проводилось в строгойсекретности. Например, гробы с телами разбившихся в результате аварий и иныхнесчастных случаев немецких летчиков упаковывали в ящики с надписью«Детали машин» и провозили в Германию через Штеттинский порт спомощью нескольких посвященных в тайну таможенников[43].
Не меньшей секретностьюбыла окружена транспортировка предназначавшихся для школы грузов. С этой цельюпо инициативе «Зондергруппы Р» («Вогру») были созданы двесмешанные торгово-транспортные фирмы, действовавшие в тесной связи с«Центром Москва». Это «Русско-германское транзитноеобщество» («Рустранзит», немецкое название «Дерутра»),созданное 10 апреля 1922 года, и основанное 3 октября 1922 года «Русско-германскоеторговое акционерное общество» («Русгерторг») или же«Русско-германское общество воздушных перевозок»(«Дерулюфт»). По железной дороге из Кенигсберга в Россию через Литвуи Латвию следовали грузы, не вызывавшие подозрения таможен. Воздушнымтранспортом переправлялись наиболее ценные грузы. Самолеты, предназначенные дляобучения и испытаний, совершали беспосадочные перелеты на большой высоте.
Транспортировка морем(Штеттин — Ленинград) была, однако, основной. Именно этим путем осуществляласьдоставка большинства военных грузов в оба конца. Этим же путем в Англию (иобратно) для ремонта направлялись из Липецка английские авиамоторы«фоккеров».
Всего в период с 1925 по1933 год в Липецке прошли подготовку примерно 120 немецких пилотов и около 100летчиков-наблюдателей. Кроме того, примерно такое же количестволетчиков-истребителей и летчиков-наблюдателей было подготовлено в самойГермании на основе уникального опыта, приобретенного в авиационной школеЛипецка. Таким образом всего к 1933 году было подготовлено около 450 летчиковразличной квалификации.
Под руководством офицеровуправления вооружения рейхсвера и с привлечением технических специалистовсоответствующих германских фирм-производителей начиная с 1931 года (в обходзапретов Версальского договора) немцы испытали в Липецке несколько типов боевыхсамолетов и авиационного оборудования, что позволило полностью подготовить их ксерийному производству и условно принять на вооружение рейхсвера. Конкретноречь шла о самолетах-разведчиках дальнего и ближнего радиуса действия иистребителях.
По-настоящему интерес кнаучно-техническому опыту и испытательным работам немцев в Липецке у советскойстороны пробудился на рубеже 1927-1928 гг. Были сформированы небольшие рабочиегруппы из своих летчиков и инженеров-самолетостроителей, которые постоянно находилисьв Липецкой школе и подробно знакомились с работами германских специалистов.Появились там и ведущие специалисты ЦАГИ (Центральный аэрогидродинамическийинститут). Они участвовали во всех технических испытаниях немцев вплоть до 1933года, причем советские летчики в свою очередь испытывали немецкие самолеты ввоздухе.
Советская сторона в ответоднажды устроила большую демонстрацию своей авиатехники в Тушино, однако, помнению специалистов, это были в основном устаревшие модели. И хотя советскиеавиастроители занимались разработкой новых типов самолетов, немецкой стороне ихстарались не показывать.
2.2.  Танковаяшкола в Казани. Объект «Кама»
Наряду с другимиограничениями Версальский договор запрещал Германии иметь бронетанковые войска,разрабатывать и производить бронетанковое вооружение. Однако ее военноеруководство прекрасно понимало, что в будущих войнах решающую роль сыграютименно бронетанковые войска. Отставание в этой области от армий ведущих мировыхдержав заведомо ставило Германию в неравное положение. Командование рейхсвера впоисках путей обхода этого запрета обратило взоры к Советскому Союзу, который,так же как и Германия, был заинтересован в создании современных танковых войск,но в отличие от нее не обладал ни промышленной базой, ни технологиями, никвалифицированными кадрами. Предложение представителей рейхсвера об образованиисмешанной танковой школы на территории СССР было принято советским военным иполитическим руководством.
Договор об организациисовместной танковой школы был заключен 2 октября 1926 года в Москве. С немецкойстороны его подписал руководитель «Центра Москва» и ВИКО полковник X.фон дер Лит-Томсен, а с советской — начальник разведывательного управленияШтаба РККА Я.К.Берзин. Школа должна была размещаться в бывших Каргопольскихказармах в Казани. В ее распоряжение передавались не только имевшиеся тамстроения, но и учебное поле, стрельбище, полигон, находившийся в 7 км, и пути сообщения между ними[44].
Договор был заключен натри года со дня подписания и предусматривал, что если ни одна из сторон неподаст заявления о расторжении договора за шесть месяцев до его истечения, тодействие договора автоматически будет продлено еще на один год. По истечениидействия договора танки, запасы имущества, вооружение, оборудование мастерскихи инвентарь подлежали возвращению немецкой стороне, а строения и другиестационарные сооружения — Красной Армии. Кроме того, советская сторона моглавыкупить у ВИКО интересующие ее предметы технического оборудования постоимости, определенной паритетной комиссией.
Немецкая сторона брала насебя вопросы организации танковой школы, ремонт, перестройку и оборудованиепомещений. Она несла расходы по текущему содержанию школы (оплата коммунальныхуслуг и электроэнергии, приобретение горючего, сырья, материалов, учебныхпособий и др.), а также по содержанию немецкого персонала — как постоянного,так и переменного.
Советская сторонавыделяла для танковой школы соответствующий технический состав для мастерских,рабочих и охрану, которая также оплачивалась немцами.
На первом этапе (с апреля 1927 г.) постоянный состав танковой школы должен был состоять с немецкой стороныиз 42 человек, в том числе семи человек административной службы, трехпреподавателей (по артиллерийскому, пулеметному делу и радиоделу), пятиинструкторов по вождению танков; советская сторона обязалась представить 30человек административно-технического и вспомогательного состава, не считаяохраны[45].
Имущество школы помиможилых помещений, мастерских, складов, электростанций и прочего включало тританка, два гусеничных трактора, два грузовика, два легковых автомобиля и двамотоцикла[46].
Начальниками танковойшколы назначались немецкие представители: в 1929 году — подполковник Мальбранд,в 1930 году — Риттер фон Радльмайер, в 1931-1933 гг. — полковник Харпе. Ониподчинялись руководству рейхсвера в лице уже упомянутого руководителя«Центра Москва» и одновременно председателя ВИКО полковника X. фондер Лит-Томсена. работали по его директивам, руководилиадминистративно-хозяйственной и учебно-строевой жизнью школы. В распоряжениеначальника школы выделялся штатный помощник — советский офицер, которыйподчинялся советским инстанциям и предназначался для оказания помощи немецкойстороне при решении текущих задач, взаимодействия с советскими военными игражданскими органами, наблюдения и урегулирования вопросов, связанных с работойи учебой советского персонала. Являясь официальным представителем КраснойАрмии, он выражал пожелания советской стороны, которые учитывались руководствомшколы при составлении учебной программы.
В первый год работывозможно большее число учебных мест предназначалось для советского переменногосостава, т.е. для курсантов Красной Армии. Все расходы по содержанию и обучениюсоветского персонала, а также расходы на горючее боеприпасы и ремонт техникиоплачивались советской стороной. Начиная со второго года по взаимномусогласованию устанавливалось точное соотношение мест для каждой из сторон.
Поскольку организациятанковой школы являлась нарушением Германией Версальского договора, то большоезначение уделялось мерам конспирации. В немецких источниках школа фигурировалакак «объект Кама», в советских — как «КА», «РА» идр. В документах Красной Армии совместный учебный центр именовался«Казанью», «Камой», «школой», «курсамиТЕКО», а немецкая сторона — «друзьями», «арендаторами».Немецкий персонал числился как технический и преподавательский состав«курсов Осоавиахима». И постоянный, и переменный состав на занятияхвне казарм и на официальных приемах носил форму РККА, но без петлиц и знаковразличия, в остальное время было разрешено ношение гражданской одежды. Контактыс советскими гражданами были сведены до минимума; корреспонденция на немецкомязыке доставлялась особым курьером, а телеграммы должны были присылаться толькона русском языке[47].
Предполагалось, чтотанковая школа начнет работать с июля 1927 года, когда закончатся всестроительные работы, а из Германии будет доставлено имущество для практическихзанятий. Однако ее строительство и оборудование растянулось на полтора года,поглотив, по ориентировочным советским подсчетам, 1.5-2 млн. марок. Летом 1928года была ликвидирована строительная комиссия «Кама», и на ее территориис 1 августа были официально сформированы «Технические курсыОсоавиахима».
Существование школыставилось в зависимость от оснащения ее новейшими типами танков и создания приней научно-исследовательского отдела, в состав которого были бы включенысоветские научно-технические работники.
Обещанные танки (всегодесять единиц, в том числе пять легких и два средних танка) немцы хотелидоставить через Ленинград с началом навигации. Стремясь обезопасить себя отвозможных политических осложнений, они обратились в марте 1929 года кСоветскому Союзу с предложением заключить с фирмой «Рейнметалл»фиктивный договор о закупке этих танков. Нарком по военным и морским деламК.Е.Ворошилов поддержал данный проект и направил соответствующее ходатайство вПолитбюро ЦК ВКП(б), особо отметив, что «скорое прибытие танков в СССР дляРККА крайне желательно». Однако предложение было отвергнуто, И.В. Сталинсобственноручно наложил резолюцию: «О танках. Мы не можем пойти нафиктивную сделку»[48].
Тем не менее, несмотря натрудности и неурядицы, в первой половине 1929 года в танковой школе в Казаниначались практические занятия. Сначала на четырехмесячных курсах был обученпостоянный состав, а затем и первая группа переменного состава, в которуювходили десять советских курсантов.
Учебная программаКазанской школы включала теоретический курс, прикладную часть и техническиезанятия. В рамках теоретического курса слушатели изучали типы танков и их общееустройство, конструкцию моторов, виды оружия и боеприпасов, тактику боевыхдействий танковых войск и вопросы взаимодействия, особенностиматериально-технического обеспечения на поле боя. Прикладная часть включалаобучение вождении машин по различной местности (ровной и пересеченной) и вразличных условиях (Днем, ночью, с использованием фар и без них, с применениемдымов). Слушатели обучались стрельбе, приобретали навыки проведения боевыхстрельб, отрабатывали действия в составе подразделений (до роты включительно),способы взаимодействия с другими родами войск, вопросы управления в бою и намарше. На технических занятиях обучаемые получали практику техническогообслуживания и ремонта танков.
Первая совместная оценкадеятельности танковой школы была дана 5 сентября 1929 года во время беседынаркомвоенмора СССР Ворошилова с начальником генерального штаба рейхсверагенералом Хаммерштайном. Немецкий генерал выразил удовлетворение по поводусостояния дел и высказал пожелание, чтобы «в Казани дальше все шлопо-прежнему, как оно есть сейчас: производство опытов с одной стороны и обучение- с другой стороны. Но мы бы хотели увеличить число курсантов с 10 до 20, чтобылучше использовать затраченный капитал». Касаясь ранее сделанногосоветским руководством предложения о создании при школенаучно-исследовательского отдела, Хаммерштайн заявил: «Мы в Казани нехотим организовывать конструкторское бюро. Там имеются инженеры тех заводов,которые нам танки доставляют и которые ищут ошибки в их конструкции. Последние,в свою очередь, устраняются конструкторскими бюро соответствующих заводов вГермании ...». Он также предложил: «Было бы хорошо, если бы несколькорусских инженеров работали с нами. Нам это было бы приятно, так как русскиеспециалисты могли бы помогать и сами знакомиться с нашей работой. Кроме того,мы могли бы тогда обменяться теми чертежами и описаниями танков, которыеимеются в [нашем] распоряжении — заграничные материалы — и ознакомиться срусскими танками»[49].
Находившиеся в школетанки являлись опытными конструкциями и нуждались, по мнению генерала, вдоработке и модернизации. Поэтому немецкие курсанты проходили не толькотеоретический курс по тактике, но и техническое обучение на германских заводах,поставлявших танки. «Мы приветствовали бы, — добавил Хаммерштайн, — еслибы из числа русских курсантов два или три человека участвовали в прохождениизимнего курса в Германии ...»[50].
Через два с лишним годаВорошилов, беседуя с преемником Хаммерштайна генералом В.Адамом, сказал отехнической оснащенности школы: «Я не могу поверить, что у вас нетбольшего, чем в Казани. Три года в Казани возятся — и никакой новойматериальной части. Все те же танки, что привезли сначала. Я говорил:»Шлите конструкторов, и вы и мы будем иметь танки ..." На возражениеАдама о возросших расходах и ограниченности финансовых средств рейхсвераВорошилов ответил: «Я считаю, что можем многое улучшить в Казани, есливаши средства пойдут на технику и сама техника будет более реальной. Еще когдаздесь был Хаммерштайн, я выдвигал перед ним необходимость прислать больше типови конструкций. У нас есть уже промышленная база, но у нас мало пока людей-конструкторов.У вас же люди есть, мы так и полагали, что ваша сторона будет давать макеты,чертежи, проекты, идеи, конструкции, словом, что мы получим лаборатории и длявас, и для нас»[51].
Однако немецкая сторонаосталась верна ранее избранной линии и дальше испытаний, доработки имодернизации имевшихся в Казанской школе тяжелых, средних и легких танков нешла. Правда, как и было оговорено, в этих работах принимали участие советскиеинженеры и техники. Был реализован и советский проект создания совместныхконструкторских бюро, разработки новых образцов танков и их производства наотечественных предприятиях. Но с этим танковая школа непосредственно связана небыла.
В целом занятия втанковой школе проходили планомерно, в соответствии с ранее утвержденнойучебной программой. В 1929-1931 гг. на «курсах ТЕКО» прошли обучение65 человек начсостава танковых и мотомеханизированных частей РККА. Большуючасть из них составили строевые командиры и преподаватели бронетанковых вузов,остальные офицеры были инженерами (танкистами, артиллеристами, радистами).
В отчете о работе«курсов ТЕКО» в марте 1932 года отмечалось, что «основнаяцелеустановка Управления механизации и моторизации РККА в вопросе использованияТЕКО сводилась к тому, чтобы ознакомить командиров РККА с особенностямиконструкции немецких боевых машин, изучить методику стрелковой подготовкитанкиста и приборы управления машинами и огнем в бою, изучить вопросы боевогоприменения танковых частей и попутно овладеть в совершенстве техникой вождениябоевых машин»[52].
Изучение чертежей,ознакомление с материальной частью боевых машин и результатами испытанийпозволили нашим инженерам практически использовать немецкий, опыт. В советскихтанках Т-24, Т-26, Т-28 и БТ были применены элементы немецких конструкций:подвеска, сварные корпуса, внутреннее размещение экипажа, стробоскопы инаблюдательные купола, перископические прицелы, спаренные пулеметы,электрооборудование башен средних танков, радиооборудование, а такжетехнические условия проектирования и постройки.
Много интересного былоотмечено и в методике проведения занятий по тактике, вождению машин истрелковой подготовке. В силу этого немецкая методика обучения танкистовстрелковому делу была использована при разработке «Руководства пострелковой подготовке танковых частей РККА».
Поэтому в вышеупомянутомотчете делался вывод, что «в целом работа ТЕКО до сих пор еще представляетинтерес для РККА как с точки зрения чисто технической, так и с тактической.Новые принципы конструкции машин и в особенности отдельных агрегатов,вооружение и стрелковые приборы, идеально разрешенная проблема наблюдения станка, практически разрешенная проблема управления в танке и танковыхподразделениях представляет еще собой область, которую необходимо изучать ипереносить на нашу базу». Поэтому и в последующие годы военное руководствоСССР намеревалось использовать курсы в качестве «исследовательскойлаборатории для технического, тактического и методического усовершенствованиянаших командиров»[53]. В 1932 году нашестимесячные курсы было направлено 32 «отборных командира иинженера» (17 инженеров и 15 строевых офицеров). Основной упор, как и впрежние годы, делался на изучение конструкции танка, способов управления в бою,техники стрельбы, а также на освоение методики обучения танкистов[54].
Для занятий с советскимикурсантами из Германии были приглашены пять преподавателей. С тремяпреподавателями (по стрельбе и вооружению, по танковой радиотехнике и потанковым конструкциям) контракт был заключен на два года. Два преподавателятактики были приглашены на шесть месяцев, т.е. на время их реальной работы накурсах. Для проведения строевых и тактических занятий и одновременногоиспытания техники в распоряжении «школы Кама» была выделена рота всоставе двух взводов танкеток Т-27 и одного взвода танков MC-1. Немецкойстороне было предложено в порядке компенсации привезти из Германии новыйтрехтонный танк и восьмиколесную плавающую бронемашину, что и было сделано[55].
Кроме того, в постоянныйсостав «танковой школы Кама» в качестве помощников немецких инженеровбыли включены пять советских аспирантов, которые должны были детально овладетьметодикой и опытом работы и в последующем перенести это в РККА. Для бронетанковыхвузов предполагалось приобрести у немцев учебные пособия и экспонаты.
Танковая школа в Казанипросуществовала относительно недолго. Ее постигла та же судьба, что и остальныенемецкие объекты в СССР: по приказу Гитлера она была ликвидирована летом 1933года. Вместе с тем она внесла существенный вклад в развитие советских танковыхвойск. Здесь готовились квалифицированные кадры танкистов, изучался передовойзарубежный опыт, испытывались новые образцы бронированных машин, отрабатываласьтактика боевых действий. Эти и многие другие факторы в немалой степениспособствовали тому, что уже через десять лет советские танковые войска занялилидирующее положение в мире и одержали ряд блестящих побед в годы второймировой войны.
 
2.3.  Школа «химической войны» — объект «Томка».
События нафронтах империалистической войны наглядно показали, что в разряд наиболеедейственных средств поражения вошли боевые отравляющие вещества. Поэтому в ходереорганизации Красной Армии, начавшейся в первой половине 20-х годов, особоевнимание было уделено созданию собственных химических войск, испытанию ипроизводству химического оружия, надежных средств защиты, использованию прихимических атаках авиации. Однако Советский Союз не мог позволить себеразвивать химическую промышленность самостоятельно, в первую очередь из-заотсутствия материальной и технической базы.
Германияобладала высокоразвитой химической промышленностью, которая, по оценкамсоветского руководства, занимала ведущее положение не только в Европе, но и вмире.  Так же Германия стремилась создать скрытно от Антанты базу химическихвооружений[56].
Послеуточнения перспектив сотрудничества в сфере военной химии, а также возможныхконечных результатов стороны без промедления перешли к практическойдеятельности. Совместные работы в этой области велись по двум генеральнымнаправлениям. Первое — это строительство в СССР предприятия по выпуску химическихОВ, так называемый проект «Берсоль» (об этом рассказывалось выше). Второе — этоработы по созданию и испытанию новых боевых химсредств, совершенствованиюспособов их применения и противохимической защиты на химическом полигоне,получившем условное наименование объект «Томка» или — по аналогии с Липецком иКазанью — химическая школа «Томка».
Местом расположенияшколы «химической войны» стали, начиная с 1928 г., никому тогда неизвестные Шиханы, расположенные в 130 км севернее Саратова, рядом с Вольском. Выбор места, видимо, был обусловлен не только наличием подъездныхжелезнодорожных путей, подходящих ландшафтно-климатических условий, но также итем, что полигон находился в непосредственной близости от Автономной РеспубликиНемцев Поволжья, поэтому появление немецких специалистов в Саратовском крае ниу кого бы не вызывало подозрений.
Химическоеуправление РККА намеревалось испытывать на полигоне новые средства и методыприменения 0В артиллерией, авиацией, газометами, а также новые способы исредства дегазации зараженной техники и местности. Аналогичные целипреследовала и немецкая сторона. Все текущие расходы на испытания было решенооплачивать пополам.
Строительствообъекта и завезенное туда имущество обошлось немецкой стороне в миллионрейхсмарок. Объект к январю 1929 г. имел в своем составе четыре лаборатории,два вивария, ангары для спецмашин, дегазационную камеру, водопровод, гараж,пять бараков для жилья.
Немецкийперсонал был представлен руководителем испытаний, инструктором, тридцатьюслужащими, в основном, химиками. Техническое руководство испытаниями находилосьв немецких руках, административное — в советских. Все распоряжения, касающиесяперсонала обеих сторон, проходили через уполномоченного РККА.
До 1933 г. начальником полигона был Н.С. Губанов, который во время первой мировой войны былартиллерийским офицером. В 1933 г. Н.С. Губанов стал начальником факультетаВоенной химической академии, в последующем он — начальник 8 кафедры ВАХЗ,генерал-майор, доктор технических наук, профессор.
Особоевнимание стороны уделяли вопросам обеспечения секретности относительнообразованного объекта и обязывались делать для этого все необходимое. Охрануопытного поля, лабораторий, жилых строений, не говоря уже об участникахиспытаний, РККА брала на себя.
Немецкимсотрудникам объекта не разрешалось заводить знакомств с местным населением игарнизоном. Разрешались лишь разговоры, вызванные служебной необходимостью.Покидать объект без специального разрешения категорически запрещалось. Толькокрайняя необходимость, с непременным согласованием через Москву, могла статьоснованием для разрешения немецкому сотруднику «Томки» выехать за его пределы вВольск или Саратов, не дальше. Все остальные поездки в пределах от Самары доСталинграда осуществлялись по строго установленному маршруту и подсоответствующим контролем. На время пребывания в «Томке» немецкому персоналувыдавались специальные удостоверения личности, которые с отъездом в Германиюподлежали возврату. Категорически запрещалось внеслужебное фотографирование,вынос или перенос приборов, материалов в другие места, пребывание где-либовнутри городка без ведома руководства, разговоры с охраной. Опыты проводилисьтолько в присутствии руководителя советской администрации с безусловнымучастием работника ОГПУ.
Начало работыобъекта вселяло оптимистические надежды на ее плодотворное продолжение, к чемупартнеры проявляли нескрываемый интерес. Посетив «Томку» в конце сентября 1928 г., немецкий генерал Бломберг сделал следующую запись в своем докладе: «Оборудование налажено ифункционирует удовлетворительно. Руководитель на месте, персонал оченьспособный… Русские имеют повышенный интерес к испытаниям. С ними оформленпротокол о дальнейшей застройке объекта и расширении испытаний. Этот протоколнадо со всей настойчивостью претворять в жизнь. Запланированное продолжениеиспытательных работ необходимо и многообещающе. Испытания возможны на широкойбазе». Упомянутый протокол о дальнейшей застройке в 1929 г. предусматривал выделение средств не только на сооружение аэродрома, ангара на 6 самолетов, газоубежища, склада, бараков для рабочих, а также приобретение двигателя дляосвещения, подъемного крана, двух автомобилей «Опель», гусеничного трактора сприцепами, двух мотоциклов с корзинами, мотодрезины, дополнительногометеооборудования и т.д.[57]
Об особойзаинтересованности ВХУ в продолжении и расширении экспериментов Бломберг узнализ беседы с К.Е. Ворошиловым. Тот добивался проведения дополнительных стрельбхимическими снарядами из артиллерийских орудий, в том числе, и в зимнее время.Заметна была уступчивость Наркома, начиная с финансовых вопросов. Подчеркиваяисключительную заинтересованность в химических опытах, он давал понять, чторади их продолжения руководство РККА готово пойти навстречу в решении спорныхвопросов по другим объектам рейхсвера в СССР.
Приорганизации всей этой работы следует подчеркнуть особую роль начальника ВОХИМУЯ.М. Фишмана, возглавлявшего также в тот период Химкомитет и только чтосозданный в начале 1928 г. Институт химической обороны. В создании химическойслужбы Красной Армии, а еще больше в сотрудничестве с рейхсвером Я.М. Фишманпроявлял повышенную инициативу. Давая характеристику деловым качествам этогочеловека, Бломберг отметил его одержимость идеями и незаурядную энергию всоздании эффективного ХО, способного стать реальным средством поражения вбудущей войне. Являясь крупным специалистом в области химии, автором рядатрудов, Я.М. Фишман одним из первых увидел ее перспективы не только в военной,но и в гражданской сфере. К сожалению, не прошло и десяти лет, как в 1937 г. он был репрессирован «за шпионскую деятельность». Злую роль в его судьбе сыграла книга«Химическая война», появившаяся в том же году в Германии. В ней отмечались егозаслуги на химическом поприще[58].
Уже в 1929 г. появились первые неудачи в экспериментах из-за ряда технических дефектов в присланныхприборах. На этом фоне само существование «Томки» ставилось советской сторонойпод сомнение.
Все этонаводило К.Е. Ворошилова, Я.М. Фишмана и других руководителей с советскойстороны на размышления о том, не скрывают ли немцы свои последние достижения.Слишком значительной казалась разница в технической оснащенности «Томки» илабораторий Германии. Свойственная советской стороне подозрительностьстановилась все более очевидной. Ее дополняли доклады специалистов, посылаемыхв Германию для ознакомления с военно-химическим опытом.
На основевсех наблюдений делался вывод о том, что значительная часть современных работ,наиболее важных и ценных, немецкими химиками, несомненно, скрывалась.
Чувствуярастущее недоверие и подозрительность советских партнеров, представителирейхсвера настойчиво заверяли в искренности своих намерений в сотрудничестве, вотсутствии каких-либо секретов, давая при этом обещания дослать всеинтересующие их приборы и чертежи. Но время шло, а отдача от работы на «Томке»становилась все менее ощутимой.
Видя явнуюволокиту и бесперспективность в получении желаемых результатов, основным изкоторых была разработка новых 0В, одержимый своими идеями Фишман в ходеинспекционной поездки на объекты в Липецк, Казань и «Томку» немецкого генералаГаммерштейна в сентябре 1929 г. внес предложение создать в Берлине совместныйхимический институт под эгидой какого-либо акционерного общества с привлечениемтуда лучших ученых обеих стран. Но, как и следовало ожидать, эта идея подблаговидным предлогом была отклонена.
Из немецкихдипломатических документов сегодня известно, что подозрительность советскихпартнеров была обоснованной. В руководстве рейхсвера наряду с осознаниемнеобходимости тайного сотрудничества с русскими в области химических разработокпродолжали превалировать опасения, что Красная Армия сможет использовать немецкиеновшества в той области, где она выглядела наиболее слабо. В 1927 г., когда в Берлине решался вопрос о проведении совместных химических учений на территории СССР,военный министр Гесслер всячески стремился этого не допустить, а сами ученияпровести тайно где-то в Германии. Гесслер опасался усиления РККА, которая, какон полагал, когда-нибудь может выступить против Германии. В качествепротивовеса министру рейхсвера выступило Министерство иностранных дел, котороесчитало, что лучше проводить такие учения где-нибудь за границей, чем осложнятьотношения с победившими державами из-за взаимных разоблачений в нарушенииВерсальского договора.
Нежеланиенемецкой стороны делиться своими секретами проявилось именно в той сфере, вкоторой больше всего было заинтересовано ВОХИМУ: разработка и испытания новыхотравляющих веществ и способов защиты от них. По сути дела, этому и былипосвящены, особенно после провала кампании «Берсоль», все попытки ознакомитьсоветских химиков с достижениями своих коллег при посещении ими Германии.
Единственнойорганизацией, с которой удалось договориться о поставке оборудования дляпроизводства новых 0В, была фирма X. Штольценберга. После трудных переговоровон согласился поставить оборудование для производства фосгена. Но и это былосделано с учетом того обстоятельства, что данное производство являлось отнюдьне новым. Кроме того, тогдашний начальник управления вооружений рейхсверагенерал Людвиг, непосредственный куратор всех военно-химических разработок,полагал, что СССР в то время по характеристике своей военной промышленностипо-прежнему находился на стадии 1914 г. С учетом поступательного развитияконструкторской мысли поставка в СССР устаревшего военно-химического оборудованияне вызывала в рейхсвере существенных опасений.
Последнейпопыткой побудить немцев к продуктивной отдаче в области разработок и испытания0В стала беседа К.Е. Ворошилова с начальником генштаба рейхсвера генералом В.Адамом, посетившим Наркома в ноябре 1931 г. Касаясь объекта «Томка», К.Е. Ворошилов поставил вопрос ребром: «Мы предоставили немецкой стороне, как нигде вЕвропе, возможность заниматься экспериментальными химическими разработками,поэтому дайте нам конкретную материальную компенсацию в виде опытныхрезультатов. Давайте на «Томку» больше оборудования и всяких средств»[59].
В. Адам былочень немногословен. В оправдание пассивности немецких химиков на объекте онзаявил, что промышленность Германии этим делом мало интересуется. Отвергаянастойчивые предположения о том, что в Германии изобретен какой-то особый газ,генерал заверил Наркома: «Не верьте… Наша задача по химии — сделать иприттехнически более устойчивым»[60].
В результатеруководство РККА все больше склонялось к мысли о нецелесообразности дальнейшегопребывания немцев в Шиханах. «Ввиду развертывания наших собственных работ в1932 году «друзей» желательно перевести с территории ЦВХП в другое место»,-докладывал К.Е. Ворошилову начальник разведуправления РККА Я.К. Берзин[61].
Своеобразнымпоказателем состояния военно-химического сотрудничества явилась встреча,состоявшаяся в Москве в середине мая 1933 г. между руководством РККА и делегацией рейхсвера, возглавляемой генерал-лейтенантом А. Боккельбергом, новымначальником управления вооружений рейхсвера. Главным условием продолжениясовместных экспериментов ВОХИМУ выдвигало требование: доставить на «Томку»новые, более стойкие, эффективные по своему воздействию отравляющие вещества собеспечением доступа к ним советских специалистов. Однако немцы не спешили реагироватьна это требование. И тогда весной 1933 г. встал вопрос о свертывании объекта «Томка» по инициативе Москвы. Возникшая напряженность в политическихотношениях между двумя странами, в связи с приходом Гитлера к власти, делалапозицию руководства РККА, в частности, Наркома К.Е. Ворошилова, начальникаштаба РККА А.И. Егорова, начальника вооружений РККА М.Н. Тухачевского, ввопросах военного сотрудничества с рейхсвером довольно жесткой.
Тем не менее,после напряженных переговоров с участием А. Боккельберга, Я.М. Фишмана,начальника штаба химических войск РККА Рохинсона стороны все же договорились опроведении последующих экспериментов в Шиханах, на этот раз только в течениедвух месяцев (сентябрь-ноябрь 1933 г.), но при выполнении рейхсвером следующихобязательств: испытываться там должны немецкие противогазы и защитные костюмыпоследнего образца, новейшие газометы. В ответ на требование подключить кпредстоящим испытаниям новые компоненты 0В Бломберг еще раз стал уверять, что врейхсвере их просто нет.
Однакоконтакты в химической сфере пришлось свернуть еще раньше, чем этопредполагалось. Ликвидация объекта «Томка» началась 26 июля и закончилась к 15августа 1933 г. При этом безвозмездно во владение ЦВХП перешли все строения ипрактически все материальное имущество центра. По приблизительным подсчетамВХУ, их стоимость оценивалась в 40-50 тыс. золотых рублей. Часть этогоимущества в дальнейшем была передана в Институт химической обороны в Москве.Как следует из письма начальника ЦВХП Н.С. Губанова, немецкая сторона настоялана вывозе личного имущества специалистов, а также арторудий с запасными частямии аппаратуры. Все имущество было погружено в два вагона и на 4 платформы ипереправлено через границу в районе г.Себежа (ныне Псковская обл.) 29.08.33 г.и Ленинградский порт — 11.09.33г[62].
СотрудничествоРККА и рейхсвера в области военно-химических разработок не могло не иметьпоследствий для обеих сторон.
Известно,например, что уже в 1935 г., т. е. в первый же год, когда гитлеровская Германиястала открыто вооружаться, появился 105-мм химический гладкоствольный минометСтокса «35» с соответствующим комплексом мин к нему. За ним последовал болеесовершенный миномет «40» (образца 1940 г.), способный стрелять дымовыми, химическими и фугасными минами весом 11 и 15 кг со скорострельностью 8-10 выстрелов в минуту. Достижением всей многолетней работы немцев над средствами доставки0В стал шестиствольный реактивный миномет образца «о» калибра 158,5 мм. Все три образца до 22 июня 1941 г. были уже на вооружении моторизованных химическихминометных полков и дивизионов вермахта.
Более широкобыли представлены образцы осколочно-химических мин и снарядов. Их было девятьтипов, включая боеприпасы, снаряженные зарином (0В), которые во вторую мировуювойну не имела ни одна из воюющих стран.
Такимобразом, немецко-фашистская Германия была хорошо подготовлена к ведениюкрупномасштабной химической войны. Очевидно, что без обходных путей версальскихограничений нацистской Германии не удалось бы за столь короткий период такназываемых «открытых вооружений» (1935-1939 гг.) создать у себя современнуюструктуру химических войск.
Несмотря нанепоследовательность и противоречивость почти десятилетнего периодасотрудничества РККА и рейхсвера по разработке 0В и средств защиты от них,советская сторона также получила определенную выгоду. В основном оназаключалась в том, что изучение немецкого опыта послужило определенным ориентиромв самостоятельной разработке 0В, средств защиты, в решении организационныхвопросов.
В немецкомсправочнике 1934 г. «Вооружение мира» в разделе, посвященном СССР, прямоуказывалось на то, что в Красной Армии особенно хорошо были организованыразведка отравляющих веществ и защита от них. Исчерпывающие данные о состояниихимических войск РККА излагались и в специальных докладах абвера, начиная с 1937 г. Из них следовало, что по основным показателям, организации и структуре эти войска не уступалинемецким. В каждой такой сводке, особенно военного времени, делался однозначныйвывод о том, что имеющийся потенциал позволяет Красной Армии применитьхимическое оружие в полном объеме[63].

Заключение
Подведя итогидесятилетнего сотрудничества между Советской Россией и Германией, нужноотметить, что внешнеполитическое сотрудничество двух государств в изучаемыйпериод было основано на взаимных интересах. Преодолевая тяжелые условия ипоследствия  Версальского мира, германская дипломатия нашла в Советской Россииименно ту точку опоры, которая помогла ей противостоять давлению Запада икорректировать в наиболее выгодном направлении условия Версаля. Советскийфактор помог Германии при её бессилии восстановить свой международный авторитети позиции в мировом сообществе. Рапалльский мирный договор стал первымравноправным соглашением, что являлось крупным дипломатическим успехом и СССР иГермании. Данный договор стал отправной точкой равноправного и взаимовыгодногосотрудничества, фактором наибольшей угрозы и давления на страны Антанты.Наиболее тесные контакты Германии и СССР были налажены в сфере взаимовыгодноговоенного сотрудничества, которое, несмотря на свою нелегальность, былоплодотворным.
Длясоветского государства данное сотрудничество было способом укреплениясобственной обороноспособности. Для Германии размещение баз на территорииСоветской России давало не только возможностидля формирования военногопотенциала, но и перспективу освобождения от «версальских пут».
Контакты сСоветской Россией дали возможность германскому Генштабу разрабатывать новейшиевиды оружия и военной техники, имея возможности практического их апробирования.Также строительство заводов по производству самолетов и артиллерии, и выпусксоответствующей продукции позволили Германии быть на уровне новейшихевропейских научно-технических достижений.
С точки зрениянаращивания военного потенциала и повышения боевой мощи РККА эффективностьсотрудничества очевидна: обучение руководящего комсостава РККА в германскойВоенной академии и советских военных специалистов в военно-учебных центрах(школах) рейхсвера на территории СССР, помощь в постановке советской военнойпромышленности и передача передовой по тем временам технологии, посылка военныхделегаций и наблюдателей на учения и т. д. Во многом благодаря сотрудничеству снемецкой стороной была в общем успешно проведена начатая в СССР в 1924 — 1925гг.военная реформа. Тухачевский, Уборевич, Якир, Фельдман, Егоров, Левандовский,Тимошенко, Мерецков, Василевский, Тодорский и др. руководители Красной Армиивыросли в профессиональном плане благодаря изучению германского военного опыта.И хотя результаты этого сотрудничества едва ли поддаются точному бухгалтерскомуучету,  тем не менее они весьма значительны.
Практически благодарясоветско-германскому «военно-техническому» сотрудничеству были заложены основыВПК СССР. В качестве примера достаточно упомянуть тот же завод в Филях(Москва), сегодня — завод им. Хруничева, на котором производится ракетноеоружие. Химзавод в Чапаевске (Иващенково было переименовано в Чапаевск) беретсвое начало от «Берсоли». Полигон в Шиханах (Саратовская область) и по сей деньиспользуется в военных целях. Фактически с предоставления концессий «Юнкерсу»началось становление советской авиационной промышленности (завод в Филях всередине 20-х годов считался флагманом советского самолетостроения) и воздушныхперевозок внутри страны.
Изучение давно минувшихсобытий имеет большое значение, поскольку через них мы познаем будущие иобъясняем современность. Тем более что сейчас для современной России одним изнаиболее близких партеров на международной арене является Германия.Следовательно, рассматривая факты прошлого сотрудничества СССР и Германии, неисключено, что удастся найти и увидеть в них возможные пути и решениясовременных внешнеполитических задач. Пример сотрудничества прошлого можетстать важным уроком для сотрудничества будущего.

Списокисточников и литературы
 
I. Источники
 
1.        Гудериан Г.Воспоминания солдата.// www.hrono.ru/libris/lib_g/guder00.html
2.        Дьяков Ю.Л.,Бушуева Т.С. Фашистский меч ковался в СССР: Красная Армия и рейхсвер. Тайноесотрудничество. 1922 – 1933: неизвестные документы. М., 1992.- 384с.
3.        Жуков Г.К.Воспоминания и размышления.// militera.lib.ru/memo/russian/zhukov1/
4.        Советско-германскиеотношения 1922-1925: документы и материалы.
     2 части. М., 1977.- 383с.
5.        ЭнциклопедияТретьего рейха.// www.fact400.ru/mif/reich/titul.htm
6.        Яковлев А.С. Цель жизни.// militera.lib.ru/memo/russian/yakovlev-as/
II. Литература
 
1.        Ахтамзян А.А.Военное сотрудничество СССР и Германии 1920-1933гг. (по новым документам). //Новая и новейшая история. 1990. №5 С.3 – 24.
2.        Ахтамзян А.А.Советско-германские экономические отношения в 1922 – 1933 гг. // Новая иновейшая история. 1988. №4 – С.42 – 56.
3.        Алиенов С.Г.«Консервативная революция» в Германии 1920-х — начала 1930-х годов. Проблемыинтерпритации.// Полис. 2003. №4 – С.94 – 107.
4.        Алимов Н.И. Химическаяоборона России: К 70-летию Центр, науч.-испытательского ин-та радиац., хим. ибиол. защиты. // himvoiska.narod.ru/tomka.html
5.        Байков А.Военно-промышленное сотрудничество СССР и Германии – кто ковал советский меч?// Неправда Виктора Суворова — 2. – М.: Яуза, Эксмо, 2008. – С.220-304.
6.        Бойцов В.Секретные лаборатории рейхсвера в России// Армия. 1992. №2.- С.59-64; №3/4.-С.67-71; №6.- С.67-71.
7.        Бойцов В.Рейхсвер и Красная Армия // Красная Звезда. 1990. – 25 ноября.
8.        Гинцберг Л.И.Сталин и КПГ в преддверии гитлеровской диктатуры (1929 – 1933 гг.) // Новая иновейшая история. 1990. №6 – С.21 – 40.
9.        Гинцберг Л.И.Друзья новой России. Движение в защиту Советской страны в Веймарской Германии.М.: Наука, 1983. – 229 с.
10.       Горлов С.А. Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг. //http://militera.lib.ru/research/gorlov1/index.html
11.       Горлов С.А.Военно-учебные центрырейхсвера в Советском Союзе.// Военно-историческийжурнал. 1993. №6.- С.39 – 44.
12.       Зданович А.А. «Ц– Мо» информирует Берлин// Армия. 1992. №1.- С.63 – 68.
13.       Зданович А.А.Интриги разведки. М.: «Олма-Пресс», 2005.
14.       Захаров В.В.Военные аспекты взаимоотношений СССР и Германии: 1921 – июнь 1941 г. М: ГА ВС., 1992
15.       Кантор Ю.З.Военно-политические отношения Советской России и Германии 1921-1939 гг.:Автореф. дисс.… д.и.н. — СПб.: Ин-т истории РАН, 2006.
16.       Капистка В.В. Секретныйзавод в Филях. //http://nvo.ng.ru/history/2001-08-17/5_factory.html
17.       Космач Г.А.Кризис германского либерализма в годы Веймарской республики: идеология иполитика немецкой демократической партии в 1918 – 1929 гг. Минск:Университетское, 1989. — 190 с.
18.       Каширских О.Н.Кризис в советско-германских экономических отношениях 1928 года. // Вопросыистории. 2006. №9 – С.35 – 48.
19.       Кульбакин В.Д.Экономические связи с Советским Союзом и позиция общественных сил Германии в1929 – 1932 годах. // Вопросы истории. 1977. №5 – С.63 – 76.
20.       Люкс Л. «Особыепути» — «пути в никуда»? – О крахе особых путей России и Германии в ХХ веке. //Вопросы философии. 2001. №12 – С.40 – 50.
21.       Ножкина Н.В.Советско-германские экономические отношения межвоенного периода (1920 – 1941).// Вестник Московского университета. 1999. №3 – С.39 – 51.
22.       Полемика сВиктором Суворовым. // www.deol.ru/manclub/war/suv.htm
23.       Российско-германскиеотношения – вчера, сегодня, завтра. К 80-летию рапалльского договора.Международная конференция, проведенная Институтом Европы РАН (Центр германскихисследований) совместно с Фондом им. Розы Люксембург (Германия) 26 апреля 2002года в г. Москве. // Современная Европа. 2002. №3 – С.25 – 64.
24.       Суворов В.Ледокол. // lib.ru/WSUWOROW/icebreak.txt
25.       Суворов В. ДеньМ: Когда началась Вторая мировая война? //http://militera.lib.ru/research/suvorov2/
26.       Суровов. Сколькомиллиметров фашистского меча выковали в СССР. // militera.lib.ru/research/surovov/04.html
27.       Трухнов Г.М.Поучительные уроки истории: три советско-германских договора (1922 – 1926 гг.)Минск: Издательство БГУ, 1979. – 183 с.
28.       Чубарьян А.О.,Белоусова З.С., Наринский М.М. Европа между миром и войной 1918 – 1939. М.: 1992. 221 с.