Административная система у запорожских казаков

ДОНЕЦКИЙ      ГОСУДАРСТВЕННЫЙ     ТЕХНИЧЕСКИЙ     УНИВЕРСИТЕТ                                                                                                                                                                 Кафедраистории   Научная студенческая работа на тему”Административная система у запорожских  козаков”
                                                                                                                              Выполнил:ст. гр. ТКС-98а
                                                                               Научныйруководитель:
                                                                                           доц. Барбачева Л.В.
                                               
                                             
                                                                                                 
г.Донецк
1999План
     
1.   Административные и судебные власти
      в запоржском низовом войске……………………………………………3
2.   Суды и наказания у запорожскихкозаков……………………………..16
3.   Вывод………………………………………………………………………..22

АДМИНИСТРАТИВНЫЕ И СУДЕБНЫЕ ВЛАСТИ В
                                ЗАПОРОЖСКОМ НИЗОВОМ ВОЙСКЕ
Состоя под верховноюпротекцией сперва польского, потом русского   правительства,   временно   под  покровительством крымского хана, запорожские козаки во все время своего истори­ческогосуществования управлялись собственным, обыкновенно ежедогодно сменявшимся инепременно неженатым начальством. Полный штат начальственных лиц у запорожскихкозаков, по различным источникам, определяется различно: 49, 118, 149 чело­век.Последовательно степень этих начальников представляется в таком,приблизительном, порядке: войсковые начальники — ко­шевой атаман, судья, асаул,писарь и куренные атаманы; войсковые служители — подписарий, булавничий,хорунжий, бунчужный, перначный, подъасаулий, довбыш, поддовбыш, пуш­карь,подпушкарный, гармаш, толмач, шафарь, подшафарь, кантаржей, и канцеляристы;походные и паланочные начальники — полковник, писарь, асаул, подписарий,подъасаулий. Когда впервые определился состав запорожских властей, за неимениемточных данных, указать нельзя; полагают лишь, что чин кошевого существовал ужев XVI веке, тогда как чина войскового писаря в это время еще не было. Но такогоуказания принять нельзя ввиду того, что самое слово «Кош» становится известным,как мы видели, по документальным данным, около начала XVII столетия.
Первые четыре из перечисленных должностных лиц,именно кошевой атаман, войсковой судья, войсковой асаул и войсковой писарь,составляли собственно так называемую войсковую старши­ну; к ним иногдапричисляли куренных атаманов и старых козаков, бывших старшин, но уступивших,или добровольно или против воли, свои звания другим; остальные названные лицасоставляли или «младшую старшину», «войсковых служителей», или же паланочных иперевозных старшин; в мирное время войсковая старшина управлялаадминистративными и судебными делами войска, в военное время предводительствовалакозаками, уступая свое место в Сичи наказной старшине, но по окончании войнывновь принимая свои права.
Кошевой атаман соединял в своих руках военную,администра­тивную, судебную и духовную власть. В военное время кошевой был«главным командиром», «фельдмаршалом» войска и действо­вал как совершеннонеограниченный диктатор: он мог выбросить непослушного за борт лодки или же нашее с веревкой тащить его за тяжелым обозом; в мирное время он был«конституционным владыкою» Запорожья и потому управлял всею областью козацкихвольностей с их паланками, селениями, зимовниками и бурдюгами;
исполнял роль верховного судьи над всеми провинившимися ипреступниками, и потому наказывал виновных за проступки и оп­ределял казньзлодеям за преступления; считался верховным на­чальником запорожскогодуховенства и потому принимал и опреде­лял духовных лиц из Киева в сичевую ипаланочные церкви, оставлял или возвращал их назад, смотря по поведению испособ­ностям каждого. Соединяя в своих руках такую обширную власть, кошевой атаман«властен был над жизнью и смертью каждого из казаков», и хотя указом 1749 года,13 марта, русского правитель­ства строго воспрещались в Сичи смертныеприговоры, но кошевые атаманы   игнорировали   подобные   приказания   и  всегда подписывали смертные приговоры ворам и злодеям, как это видим из многихпримеров: так, в 1744 году повешен был в Сичи козак Иван Покотило; в 1746 годузабит киями в Самаре козак Сухий; в 1746 году повешены три козака в Сичи и одинкозак, Павло Щербина, в Самарской паланке; в 1770 году казнен козак Зима вПротовчанской паланке; первые шесть козаков казнены по предписанию кошевогоПавла Козелецкого, последний, седьмой, по определению кошевого ПетраКалнишевского.
      Обязанности кошевого состояли в том, что он утверждалвыбранных на раде всех следовавших за ним чинов, узаконивал распределение «полясам» земли, покосов, рыбных ловель, звериных уходов, разделял военную добычу,войсковые доходы, царское жалованье, принимал новых лиц в Сичь, отпускал старыхкозаков из Сичи, выдавал аттестаты заслуженным товарищам, посылал ордерапаланочной старшине, входил в дипломатические отношения с соседнимигосударствами: Русским, Польским, Крымским, Турецким и отдаленным Германским,принимал коро­левские универсалы, царские указы, гетманские ордера. Офици­альнокошевой титуловался «Мосце пане атамане кошовий»; «гос­подине кошевий», «Еговельможность пан кошовый атаман»; «Его благородие пан кошовый атаман»;неофициально назывался «батьком, пан-отцом, вельможным добродием»; в знаксвоего достоинст­ва, при общественных собраниях, он держал в руке металлическуюили за неимением металлической, в экстренных случаях, тростни­ковую булаву; вцеркви имел особое место, бокун или стасидию, резного дерева, выкрашеннуюзеленой краской; на время отсутст­вия из Сичи назначал себе заместителя,называвшегося «намест­ником атамана» или «наказным» атаманом, «кошевымтоварищем»; последний мог быть иногда даже во время пребывания настоящегокошевого в Сичи.
Но при всей своей силе кошевойатаман, однако, не был неограниченным властелином запорожского войска: не имеяни особенного помещения, ни отдельного стола, ко­шевой был в действительноститолько старшим между равными, «батьком» для всех козаков, оттого имел большеморальное, чем дисциплинарное право. Власть его ограничивалась отчетом, време­неми радой. Каждый кошевой ежегодно, 1 января, во время выбора войсковой старшины,должен был дать отчет во всех своих поступках и действиях, касавшихся войска;при этом, если во время отчета за кошевым открывалось какое-либо преступлениепротив войска, какое-либо неправильное решение суда, какой-ни­будь незаконныйпоступок против заветных преданий запорожс­ких, то его даже казнили смертью.
Есть известие, что первыйпредводитель козацкий, Предслав Ландскоронский, был казнен за то, что имелнамерение привести козаков в строгое повиновение.
В 1739 году был убит козаками накрымской стороне Днепра, против острова Хортицы, кошевой атаман Яков Тукало.
Затем каждый кошевой избирался толькона один год, по истечении которого на место его становился другой; исключенияделались лишь для весьма немногих, особенно выдающихся и популярных лиц,каковы: Иван Сирко, Константин Гордиенко, Иван Малашевич и Петр Калнишевский,из коих первый был кошевым атаманом в течение 15 лет, а последний в течение 10лет; но и тут все-таки кошевые оставались в своей должности не на всю жизнь, акаждый год вновь избирались и вновь утверждались на общей раде всех козаков.Наконец, каждый кошевой был в зависи­мости от рады, то есть от совета всего«низового запорожского товариства» или, говоря московским и польским языком, от«чер­ни» и «простонародья» козацкого: «Кошевой у них как беспорядоч­ноизбирался не голосами, а криком и киданием шапок на избирае­мого, то так же илишался своей власти по прихоти непостоянной черни».
Без общей рады всего запорожскоговойска кошевой атаман ничего не мог и ничего не смел предпринять: «У насъ неедного пана кошового порада до писания листовъ бываетъ, лечъ всего войсканашего запорожского единогласна: що кгди скажетъ въ листу доложи, того а нЂ панъ кошовій, анЂ писарь безъ езволеніянашего переставляти сами собой неповинни».
Кошевой не имел права дажераспечатывать самолично писем, присылавшихся на его имя откуда-либо в Сичь.Оттого когда в 1676 году приехал в Запорожье посланец гетмана Самойловича, КарпНадточий, и вручил письмо гетмана кошевому Сирку в куре­не, то Сирко не принялэтого письма наедине, а велел вынести его на раду и там вручить себе. Оттого жена всех ордерах и письмах, посылавшихся куда-либо от имени кошевого из Сичи,всегда делалась подпись не одного кошевого, а со всей старшиной и войском: «ЕяИмператорскаго Величества войска запорожского низового атаманъ кошовий (имя) свойскомъ, старшиною и товариствомъ»; «Атаманъ кошевой (имя) с товариствомъ»;«Атаманъ кошевой и товариство».
В словесных отношениях скозаками кошевой обращался с ними не повелительно, а отечески или товарищески,называя их «дітками, братчиками, панами-молодцями, товарищами»; так, выслушавкакую-нибудь бумагу на войсковой раде, кошевой обращался с речью к товариству:«А що будем робити, пани-молодці?» «Братія моя милая, атамани молодці, войскозапорожское низовое, днипровое, как старый, так и молодой». Если случалосьрешать какое-либо важное войсковое дело, то кошевой атаман созывал все товариствона общее собрание и, приняв важный и вместе почтительный вид, входил с открытоюголовой на определенное место среди радной площади, становился под войсковоезнамя, кланялся несколько раз собранию и, стоя во все время рады, держал ктовариществу речь, или осуждая какое-нибудь преступ­ление, или смиренно прося увойска какой-либо в свою пользу благосклонности. Козаки слушали его с большимвниманием, а потом громко высказывали каждый свое мнение и, в случае несог­ласияс кошевым, показывали это своим голосом и разными телодвижениями; в случае женаходили требование кошевого несообразным или просто мало основательным, тосовсем не поко­рялись его воле и лишали всеобщего уважения.
       Как на Украине гетман, так в Запорожье кошевой атаманимел при «боку», особенно во время военных походов, несколько чело­век, от 30до 50, слуг, выполнявших обязанности адъютантов при «власной» особе кошевого;это были так называемые молодики, джуры или хлопцы, слуги-товарищи, исполнявшиетакую же роль при кошевом, какую исполняли пажи при важной особе какого-нибудьрыцаря. Во время войны 1769 года в строевых козацких реестрах показанонесколько человек молодиков «при пану коше­вому»; впрочем, эти же молодикиприслуживали не только коше­вому, но и другим лицам войсковой старшины по дваили по три при каждом, большею частию в хлопцы или слуги сичевых козаковпопадали молодые люди из поляков. То что это были не простые слуги при кошевоми других старшинах, видно из самых обязанностей, на них возлагавшихся:«молодики должны были Богу добре молиться, на коні реп'яхом сидіти, шаблею одбиваться, списом добре колоти і ізрушниці зорко стріяти». Впрочем, слово «молодик» иногда означало в Сичи ипросто молодой человек.
Жизнь кошевого атамана,как и прочих старшин, нисколько не отличалась от жизни остальных козаков: онпребывал всегда в том самом курене, в котором состоял и раньше до избраниясвоего на должность кошевого; стол и пищу имел в том же курене, обще скозаками; даже платье получал из общего войскового скарба. Так было испокон векови только под конец исторического существования Запорожья войсковая старшинастала обзаводить­ся собственными домами в Сичи и иметь отдельный стол для себя,а в XVIII веке, как свидетельствуют очевидцы, кошевые атаманы стали жить уже вособых домах, которые выстраивались среди площади «города»; там же стоялиособые дома для войскового судьи и писаря.        
Главными источникамидохода кошевого атамана были: участок земли, дававшийся ему войском при общемразделе земных угодий между козаками, каждого ново­го года; царское жалованье—70 рублей в год; часть пошлины за перевозы через реки; часть пошлины стоваров, именно «кварта», т.е. ведро от всякой «куфы» или бочки привозимых вСичь горилки и белого вина, часть муки, крупы и крымских или турецких това­ров—«по товару от всякой ватаги»; судебная вира, т.е. плата за раскованнопреступника от столба и «некоторый малый презент» от всяких просителей; частьвоенной добычи от всякой малой партии козаков, отправлявшихся на какие-либопоиски; случайные прино­шения от шинкарей, брагарников, мясников и калачниковмедом, пивом, бузою (брагою), мясом и калачами. Кроме всего этого, на праздникРождества Христова и святой Пасхи кошевой получал так называемый «ралец», т.е.подарок, по две или по три пары лисиц и больших калачей, от шинкарей, купцов имастеровых: они собирались тремя отдельными партиями, являлись с поклоном ккошевому и подносили ему свои дары; за это кошевой должен был угощать их, покасхотят, холодною горилкою и медом. В эти же дни кошевой поил и угощал у себя вкурене всю старшину, куренных атаманов и простых козаков. Наконец, кошевомуатама­ну шли еще некоторые из приблудных, пойманных на степи, лоша­дей: онидержались в течение трех дней и, если по истечении этого времени к ним неотыскивался хозяин, поступали в собственность войсковой старшины, а в томчисле, следовательно, и кошевого.
     Войсковой судья былвторым лицом после кошевого атамана в запорожском войске; как и кошевой атаман,он избирался на войсковой раде из простого товариства. Судья был блюстителемтех предковских обычаев и вековечных порядков, на которых зиж­дился весь стройкозацкой жизни; в своих решениях он руководст­вовался не писаным законом, каксовсем не существовавшим у запорожских козаков, а преданиями или традициями,должно быть, занесенными из Украины в Запорожье, переходившими из уст в уста иосвященными временем многих веков. Обязанностью войскового судьи было судитьвиновных скоро, право и нелицепри­ятно; он разбирал уголовные и гражданскиедела и произносил суд над преступниками, представляя, однако, окончательныйприговор суда решать кошевому атаману или войсковой раде. Войсковой судьяиногда заменял особу кошевого, под именем «наказного кошевого атамана»,исполнял должность казначея и артиллерии начальника при войсковом «скарбе иармате». Внешним знаком власти войскового судьи была большая серебряная печать,кото­рую он обязан был держать при себе во время войсковых собраний или рад иприкладывать к бумагам, на которых постановлялось решение всей рады. Судья, каки кошевой атаман, не имел ни особого жилища, ни отдельного стола, а жил ипитался обще с козаками своего куреня. Главным доходом судьи было царскоежалование —70 рублей в год и часть пошлины за перевозы через реки; кроме того,он получал, как и кошевой, ведро водки или белого вина от каждой привозимой вСичь куфы, «по товару» от всякой ватаги, одного коня из приблудившихся лошадей,выкуп за «отбитие» преступника от столба, «малый презент» от всякого просителя,часть добычи от каждой партии, известное количество меду, пива, бузы, мяса икалачей от сичевых шинкарей, брагарни­ков, мясников и калачников, наконец,рождественский и пасхальный ралец.
       Войсковой писарь, как икошевой атаман и войсковой судья, выбирался товариством на общей раде изаведывал всеми письменными делами запорожского войска. Так, он рассылалприказы по куреням, вел все счета приходов и расходов, писал, иногда посовещанию с монахами, бумаги к разным государям и вельможам от имени всегозапорожского войска, принимал все указы, ордера, листы и цидулы, присылавшиесяот разных царственных, властных и простых лиц в Сичь, на имя кошевого атамана ивсего низового войска. У запорожских козаков обязан­ности войскового писаряисполняло одно лицо, но при нем, в качестве помощника, состоял выборныйвойсковой подписария и сверх того иногда несколько человек «канцелярскихразного зва­ния служителей». Настоящей канцелярии, в виде особого учреж­дения,для писаря в Запорожье не полагалось, и все письменные дела отправлялись при«квартире» (т.е. курене) писаря. Обя­занность писаря считалась в Запорожьестоль важной и ответственной, что если бы кто другой, вместо него, осмелилсяписать от имени коша кому-либо или принимать письма, присылаемые на имя писаря,того без пощады казнили смертью. Значение войско­вого писаря в Запорожье былоочень велико: многие из войсковых писарей влияли на настроение всего войска;многие держали в своих руках все нити политики и общественной жизни своеговремени; оттого роль войсковых запорожских писарей сравнивают с рольюгенерального секретаря или даже военного министра в наше время. Влияниевойсковых писарей тем сильнее было в Запо­рожье, что большинство из нихоставалось на своих должностях в течение многих лет бессменно. Так, известно,что в течение 41 года, от 1734 по 1775 год, в войске запорожском сменилосьвсего лишь четыре человека в звании войскового писаря. Но при всем своемдействительном значении, войсковой писарь, однако нигде и ни в чем не старалсяпоказывать свою силу; напротив того, он всегда держал себя ниже своего положения.Оттого на всех бума­гах, исходивших от войскового писаря, мы нигде не встречаемего единоличной первоначальной подписи: обыкновенно писарь, в кон­це каждойбумаги,— подписывал известную формулу: «Атаман кошовый зо всем старшим и меншимнизовым войска запорожско­го товариством»; далее, если кошевой был грамотный,то он со­бственноручно подписывал свою фамилию; если же он был негра­мотен, товместо него писал его фамилию писарь, часто при этом не обозначая того, что онподписывает «вместо неграмотного» кошевого и с его согласия или приказа. Набумагах, исходивших от имени запорожского войска, очень редко можно встретитьимя и фамилию писаря: «Писарь войска запорожского низового Анд­рей Тарасенко»,или «Иван Глеба». Внешним знаком достоинства войскового писаря была в длиннойсеребряной оправе чернильни­ца — каламарь, от восточного слова «калям» —тростник, при войсковых собраниях, писарь затыкал свой каламарь за пояс, агусиное перо, обыкновенно находившееся в длинной трубке того же каламаря,извлекал из трубки и закладывал за правое ухо. Жизнь и содержание войсковогописаря во всем были схожи с жизнью и содержанием войскового судьи, т.е. онполучал 50 руб­лей казенного жалованья и те же приношения от бочек водки,товаров, судебной пени и т.п.
    Войсковой асаул, так же,как кошевой атаман, судья и писарь, избирался общею радою из простых козаковнизового товариства; обязанности войскового асаула были очень сложны: оннаблюдал за порядком и благочинием между козаками в мирное время в Сичи, ввоенное в лагере; следил за исполнением судебных приговоров по решению кошевогоили всей рады, как в самой Сичи, так и в отдаленных паланках войска; производилследствия по поводу разных споров и преступлений в среде семейных козаков запо­рожскогопоспольства; заготовлял продовольствие для войска на случай войны, принималхлебное и денежное жалованье и, по приказу кошевого, разделял его сообразнодолжности каждого старшины; охранял всех проезжавших по степям запорожскихвольностей; защищал интересы войска на пограничной линии; посылался впередивойска для разведки о неприятелях; следил за ходом битвы во время сражения;помогал той или другой стороне в жаркие минуты боя. Оттого мы видим, что в 1681году войсковой асаул, с несколькими козаками, охранял московских послов во времяночлега их на реке Базавлуке; в 1685 году, по просьбе кызыкерменского бея, онсгонял с Низу Днепра по Сичи Козаков, занимавшихся здесь уводом татарскихлошадей и причинявших другие «шкоды» татарам; в 1765 году он посылался от Сичик Днепру и Орели для охранения запорожской границы и козацких зимовников отрусской линейной команды; в 1757, 1758, 1760 годах асаул, с большими командами,преследовал в степи «харцызов» и гайдамак. Оттого же понятно, почему войсковогоасаула разные мемуаристы и историки называют «поручиком», правой рукой и правымглазом коше­вого и сравнивают его должность с должностью министра поли­ции,генерал-адъютанта при фельдмаршале. Внешним знаком власти запорожскоговойскового асаула была деревянная трость, на обоих концах скованная серебрянымикольцами, которую он обязан был держать во время войсковых собраний. Жизнь идоходы войскового асаула были такие же, как и войскового писаря; но жалованьяон получал 40 рублей в год. В помощники войсковому асаулу выбирался войско­войподасаулий, а на случай войны войсковой обозный, ведавший артиллериею ивойсковым продовольствием и разделявший все труды асаула.
      Все четыре названные лица — кошевой, судья, писарь иаса­ул — составляли запорожскую войсковую старшину, ведавшую военные,административные, судебные и даже духовные дела всего запорожского низовоговойска; следовавшие за ними должностные лица только помогали главным иисполняли их волю и приказания. Не довольствуясь управлением края из Сичи,войсковая старшийа не раз отправлялась вовнутрь козацких вольностей по городам,селам и зимовникам, чтобы на самих местах сделать такое или иное распоряжение,сообразно нуждам и потребностям населения: или уравнять повинности, илиосвободить от податей, или разде­лить угодья, или разобрать ссоры и наказатьпреступников. Как происходили эти поездки, видно из походных журналов сичевогоархива, сохранившихся до нашего времени.
       Должность куренных атаманов,называемых просто «отамання», числом 38, по числу куреней в Запорожской Сичи,как и другие, была выборная; в куренные избирался  человек расторопный,храбрый, решительный, иногда из бывшей войсковой старшины, а большею частию изпростых козаков; выбор куренного атамана известного куреня составлял частноедело только этого куреня и исключал вмешательство козаков другого куреня.Куренные атаманы прежде всего исполняли роль интендантов в Сичи; прямою ихобязанностию были доставка провизии и дров для собственного куреня и хранениеденег и имущества козаков в куренной скарбнице; оттого у куренного атаманавсегда находи­лись ключи от скарбницы, которые в его отсутствие никто не смелбрать, если на то не было разрешения от куренного. Куренные атаманы заботилисьо козаках своего куреня, как отцы о собственных детях и, в случае каких-либопроступков со стороны козаков, виновных наказывали телесно, не испрашивая на тони у кого разрешения. «В курене старший был атаман куренной, а по нем кухарь;ежели козаки прошкодят, то атаман и кухарь, осудя оных, говорят: а, подайтекиїв на сучих синів! и виноватых бьют киями». Любимых куренных атамановзапорожские козаки слушались иногда больше, чем кошевого или судью, и потомучасто через куренных атаманов кошевой атаман в трудных и опасных вопросах илислучаях действовал и на настроение всего войска; таким образом куренные атаманыслужили как бы посред­никами между значною старшиною и простым товариществом, аиногда и орудием в руках кошевого, особенно в тех случаях, когда какое-либодело требовало немедленного решения всего войска, а войско, в целом составе,или уклонялось дать свой скорый ответ, или же вовсе не было согласно напредложение кошевого. Отдавая полную дань уважения куренным атаманам,запорожские козаки едва ли считали должность куренного необходимым условием дляполучения должности кошевого; по крайней мере, исторических данных на то неимеется; можно лишь думать, что это было в большинстве случаев, но несоставляло   непременного  условия.   Неспособных,   пьяниц, небрежных илипросто не сумевших понравиться козакам куренных атаманов козаки немедленносбрасывали и даже иногда казнили смертью: «Едного же старЂйшаго въ куренЂ имЂютъ, въ воинскихъ дЂлехъ воина искуснЂйшаго, и того почитаютъ и пови­нуются ему, аки найвишому, покошовомъ атаманЂ,началу; но и старейшины ихъ живутъ купно съ опаством, аще бо бы чЂм-нибудь ихъ оскорбилъ надъ право, тоабіе бЂднЂ и безчестнЂ предаютъ ихъ смерти». Кроме прямыхобязанностей, куренные атаманы в числе 17 человек ежегодно отправлялись из Сичив столицу за получением царского денежного и хлебного жалованья; в военноевремя они всегда оставались при своих куренях «на господарстве», и вместо нихшли, «аки командиры», наказные куренные атаманы, которые выступали всегда воглаве своих куре­ней и показывали пример храбрости и неустрашимости для простыхкозаков; во время похода всякий курень имел свою хо­ругвь, и козак, носившийэту хоругвь, назывался хорунжим. Главным доходом куренных атаманов было царскоежалованье— по 27 рублей на каждого, кроме тех 17 атаманов, которые ежегод­ноотправлялись в столицу за жалованьем и за то сверх определенных ему 27 получалипо 18 рублей на человека; кроме того, куренные атаманы получали от козаков,ездивших на добычи «по ласке», что каждый захочет дать; деньги же, которые онисобирали за лавки и избы на базарах, отдававшиеся в наем шинкарям и крамарям,также сбор от котлов и отдававшихся в наем куренных дубов или лодок, ониобращали на потребности куреней, чтобы они ни в чем не нуждались. Званиекуренных атаманов, как можно думать, идет с тех пор, когда установлено былоделение всего войска на курени.
После войсковой старшины и куренныхатаманов следовали так называемые «батьки» или«старики», «сивоусыедиды», «знатные радцы», т.е. бывшиевойсковые запорожские старшины, или оставившие свои должности по старости лет ипо болезни, или уступившие их другим после войсковой рады. Опытность,прославленная отвага, отчаянное удальство в молодые годы — давали им право нагромадный нравственный авторитет в среде запорожского войска. Это были «столбы»всего низового войска, носители всех его преданий и строгие исполнителикозацких обычаев: они отрезвляли и усмиряли не знавших никакой узды, при полномравенстве товариства, молодых козаков; они даже часто шли против воли «власной»старшины, не исключая самого пана кошевого, когда видели в чем-либо нарушение сего стороны предковечных порядков запорожской общины. На радной площади«сивоусые деды» занимали место тотчас после войсковой старшины; в совещаниях покуреням—тотчас после куренных атаманов; во время войны начальствовали надотдельными отряда­ми и даже иногда над самими полковниками; при отправке «лис­тов»от сичевого товариства приписывались тотчас после имени кошевого атамана, апосле смерти пользовались такою честью, что, при их погребении, один раз палилииз пушек, «а из мелкого ружья более, нежели по другим простым козакам».
     За войсковою старшиной следовали войсковые служители — довбыш, пушкарь, толмач, кантаржей, шафарь,канцеляристы и школьные атаманы.                              
Войсковой довбыш, «добош»,политаврщик, ведал войсковыми литаврами, которыми он призывал козаков на рады,общие и частные, 1 января каждого нового года, 1 октября, на Покров пресвятойбогородицы, в известные дни марта или апреля, на праздник Воскресения Христова,наконец в виду походов на врагов или во время приема важных особ в Сичи. Кромеэтой прямой обязанности, войсковой довбыш иногда исполнял обязанности другихчинов, особенно полицейских: так, он снимал с осужденных преступников платья иприковывал их к позорному  столбу на площади, присутствовал при исполнении судебныхприговоров,побуждал посполитых к скорейшей уплате податей инемедленному приезду, в виду  походов, из зимовников в Сичь, наконец, взыскивалв пользу войска пошлины и перевозы через реки. За исполнение своих обязанностейдовбышу давалась «особливая великая всякий год плата», но, не больше трехрублей в год. В помощь войсковому довбышу давался выборный поддовбыш.      
    Войсковой пушкарьзаведывал всею войсковою запорожскою артиллерией, т. е. пушками, мортирами,порохом, дробью, свинцом, ядрами и пулями; кроме того, он выполнял должностьсмотрителя войсковой тюрьмы, потому что под его надзором находилисьпреступники, ожидавшие суда и временно содержавшиеся при войсковой пушкарне,или осужденные и приговоренные к тюремному заключению; наконец, войсковойпушкарь ежегодно выезжал из Сичи, обыкновенно весной, для приема провианта,свинцу и пороху, присылавшегося из Москвы в Сичь. Содержание войсковому пушкарю, как и довбышу, давалось из царского жалованья — «особливая великаяплата», как видно из документов 1768 года, три рубля в год. В помощь войсковомупушкарю выбирался войсковой подпушкарь и несколько человек гармашей иликанониров, искусных в стрельбе из пушек и рушниц.           
     Войсковой толмачисполнял должность войскового переводчика  и обязан был знать иностранные языкинаходившихся в отношении с запорожскими козаками или проезжавших через их землюнаро­дов, каковы: поляки, турки, татары, греки, армяне, молдаване и др.; толмачвизировал их виды, предъявлял им требования от запорожского Коша, служилпосредником между ними и запо­рожскими козаками; читал присылавшиеся в Сичьграмоты иностранных государей; как человек, знающий разные языки, войсковойтолмач нередко посылался секретно Кошем для разведывания дел на границызапорожских вольностей и даже в неприятельский стан.
Войсковой кантаржей (от турецкого «кантар»— весы, у поля­ковkantorzy, kantorzysta—приказчик) был хранителем войсковыхвесов и мер, служивших нормою для весов и мер всех живших в Сичи торговцев ипродавцов. Имея при себе войсковые весы и меры, кантаржей вместе с этим обязанбыл собирать доходы в пользу войска с привозимых в Сичь товаров, продуктов,разной бакалеи, водки, вина и делить их на товарищество, старши­ну и церковь.Таким образом, должность войскового кантаржея можно сравнить с министромгосударственных имуществ какого-нибудь небольшого западноевропейского княжестванаших вре­мен; он жил в особом помещении на базарной площади.
Войсковые шафари (от польского zsafarz—эконом, ключ­ник, келарь,домоправитель), числом четыре, иногда и больше, с подшафариями, обязаны былисобирать доходы в пользу войска, но не в Сичи, а на главных через Днепр, Буг иСамару перевозах — Кодацком, Микитинском, Бугогардовском, Самарском и др.; спроезжавших купцов, мелких тор­говцев и промышленников всякого звания инародностей; они вели приходорасходные книги, содержали при себе козацкиекоманды, иногда имели команды пограничных комиссаров, и строго следили запорядком при движении грузов через переправы.
 Войсковые канцеляристы, разделявшиеся на старших и млад­ших,иначе собственно канцеляристов и подканцеляристов, писа­рей и подписариев,составляли, по-видимому, целый штат, дохо­дивший иногда до 20 человек и бывший,конечно, в непосредственном подчинении от войскового писаря.
 Войсковыешкольные атаманы, числом два, один для школя­ров старшего, другой дляшколяров младшего возраста; оба они выбирались и свергались самими жешколярами, оба хранили на руках школьную сумму и заботились о продовольствии ижизненных удобствах своего юного и детского товарищества.
 К войсковым «служителям»принадлежали еще булавничий, бунчужный и хорунжий. На руках первого находиласьбулава кошевого, на руках второго — войсковые бунчуки, а на руках третьего —хоругвь, или войсковое знамя, которое он носил на войну. Кроме войсковогохорунжего, были и куренные хорунжие 38 человек, по числу куреней в Сичи.
     Самую низшую степень чинов в ранге Запорожского низовоговойска составляли громадские атаманы, наблюдавшие за поряд­ком и благочиниеммежду запорожским поспольством по паданкам в слободах и зимовниках,   
      Непосредственно за сичевой старшиной следовала походнаястаршина и паланочная; она выше стояла войсковых служителей, но действовала внеСичи и потому должна быть рассматриваема после них. Походную старшину составляли— полковник, называвшийся иначе сердюком, асаул и писарь; они действовали или ввоенное время, при сухопутных и морских походах, или в мирное при поимкегайдамак и харцызов или разбойников, в особенности же в передовой страже,выставлявшейся на границах запорожских вольностей; во всех случаях полковникбыл началь­ником известной части войска, располагал несколькими отрядамизапорожских козаков, непременно с асаулом и писарем.
Паланочную старшину («до паланки»)составляли — полков­ник, или сердюк, асаул, писарь, подъасаулий и подписарий,т. е. «три пана і три підпанка»; оттого у полковников существовала формулаподписей на бумаге: «Полковник NN з старшиной». В паланочную старшинувыбирались люди заслуженные, ежегод­но, однако, сменявшиеся после войсковойрады; вначале их было пять, потом восемь или десять, по числу паланок во всемЗапо­рожье; каждый из них имел в своей дистанции особую команду над козаками,жившими по слободам и зимовникам, посылал разъезды на пограничные линии дляразведывания о положении дел у неприятелей и обо всем сообщал точные иподробные сведе­ния в Сичь; кроме того, один из них ежегодно отправлялся встолицу, Москву или Петербург, за получением царского денеж­ного и хлебногожалованья. Власть паланочного полковника была в его области очень велика: онзаменял в своем районе особу кошевого атамана и потому нередко, как и кошевой,наказывал и даже казнил смертью преступников. Его власть простиралась и напроезжавших лиц через паланку: он дозволял им въезд в вольности запорожскихкозаков и для безопасности давал им особый знак, называвшийся перначом. Внешнимзнаком достоинст­ва паланочного полковника был носимый им за поясом металли­ческийпернач, которым он иногда «бил смертным боем по голове провинившегося вчем-либо козака». На содержание всего «па­ланочного панства» шла «особливаявеликая плата всякий год».
 СУДЫ И НАКАЗАНИЯ УЗАПОРОЖСКИХ КОЗАКОВ
Судьями узапорожских козаков была вся войсковая старши­на, т. е. кошевой атаман, судья,писарь, войсковой асаул; кроме того, довбыш, куренные атаманы, паланочныйполковник и иногда весь Кош. Кошевой атаман считался высшим судьей, потому чтоон имел верховную власть над всем запорожским войском: отто­го решение судаКошом иногда сообщалось особой бумагой, на которой писалось: «С повелениягосподина кошевого атамана (та­кого-то), войсковой писарь(такой-то)». Но настоящим официаль­ным судьей в Запорожье был войсковой судья;однако, он только разбирал дела, давал советы ссорившимся сторонам, но не ут­верждалокончательно своих определений, что предоставлялось войском только кошевомуатаману. Войсковой писарь иногда изла­гал приговор старшины на раде; иногдаизвещал осужденных о судебных решениях, особенно когда дело касалось лиц,живших не в самой Сичи, а в паланках, т.е. отдаленных от Сичи округах илистанах. Войсковой асаул выполнял роль следователя, исполни­теля приговоров,полицейского чиновника: он рассматривал на месте жалобы, следил за исполнениемприговоров кошевого атама­на и всего Коша, преследовал вооруженной рукойразбойников, воров и грабителей. Войсковой довбыш был помощником асаула, иприставом при экзекуциях; он читал определения старшины и всеговойска публично на месте казни, или на войсковой раде. Куренные атама­ны,весьма часто исполнявшие роль судей среди козаков собствен­ных куреней, имелипри куренях такую силу, что могли разбирать тяжбу между спорившими сторонами ителесно наказывать винов­ного в каком-либо проступке. Наконец, паланочныйполковник, с его помощниками — писарем и асаулом, живший вдали от Сичи,заведывавший пограничными разъездами и управлявший сидевши­ми в степи, в особыххуторах и слободах, козаками, во многих случаях, за отсутствием сичевойстаршины, в своем ведомстве также исполнял роль судьи.
Дошедшие до насакты, касающиеся судебных козацких дел, показывают, что у запорожцевпризнавались — право первого зай­ма (jus primae occupationis), право договорамежду товарищами, право давности владений,— последнее, впрочем, допускалосьтоль­ко в ничтожных размерах, и то в городах; оно касалось не пахот­ных земельи угодий, бывших всеобщим достоянием козаков, а небольших при домах огородов иусадебных мест; признавался обычай увещания преступников отстать от худых дел ижить в добром поведении; практиковались предварительные заключения преступниковв войсковую тюрьму или пушкарню и пристрастный суд или пытки; наконец,дозволялась порука всего войска и духов­ных лиц за преступников, особенно еслиэти преступники выказы­вали себя раньше с выгодной для войска стороны илипочему-либо были нужны ему.
Теже акты и свидетельства современников дают несколько примеров гражданского иуголовного судопроизводства у запо­рожских козаков. Из преступленийгражданского судопроизводст­ва важнейшими считались дела по неправильнойденежной претен­зии, неуплатному долгу, обоюдным ссорам, разного рода шкодамили потравам, дела по превышению определенной в Сичи нормы на про­дажу товаров.
Изуголовных преступлений самым большим считались: предательство, убийство козакомтоварища; побои, причиненные козаком козаку в трез­вом или пьяном виде;воровство чего-либо козаком у товарища и укрывательство им краденной вещи: «особливостроги были за большое воровство, за которое, ежели только двумя достовернымисвидетелями в том докажутся, казнят смертию»; связь с женщи­ной и содомскийгрех ввиду обычая, запрещавшего брак сичевым козакам; обида женщине, когдакозак «опорочит женщину не по пристойности», потому что подобноепреступление «к обесславлению всего войска запорожского простирается»; дерзостьпротив начальства, особенно в отношении чиновных людей русского пра­вительства;насилие в самом Запорожье или в христианских селениях, когда козак отнимал утоварища лошадь, скот и имущество; дезертирство, т. е. самовольная отлучкакозака под разными пред­логами в степь во время похода против неприятеля;гайдамачество, т. е. воровство лошадей, скота и имущества у мирных поселен­цевукраинских, польских и татарских областей и проезжавших по запорожским степямкупцов и путешественников; привод в Сичь женщины, не исключая матери, сестрыили дочери; пьянство во время походов на неприятеля, всегда считавшееся укозаков уголовным преступлением и ведшее за собой строжайшее наказание.
       Наказания и казни определялись узапорожских козаков раз­личные, смотря по характеру преступлений. Из наказанийпракти­ковались: приковывание ланцюгами или железом к деревянному столбу,стоявшему среди площади, за воровство впредь до пред­стоявшей преступникуказни; заключение преступника, окован­ного цепями, в войсковую пушкарню; впушкарню иногда сажали и под «честный караул» иностранцев, как например, татар,заподозрен­ных в воровстве коней и отводимых в пушкарню впредь до рассле­дованиядела; привязывание к пушке на площади за оскорбле­ние начальства, за убийствочеловека, не принадлежавшего к запорожской общине и особенно за денежный долг:если козак будет должен козаку и не захочет или не будет в состоянии уплатитьему долг, то виновного приковывают к пушке на цепь, запиравшуюся замком, иоставляют до тех пор, пока или он сам не заплатит своего долга, или кто другойне поручится за него; приковывались к пушке иногда и не одни воры, но и убийцы,но это делалось в виде временного наказания, до наступления суда. Подобныйспособ наказания, но лишь за воровство, существовал у татар, из чего можно заключитьо заимствовании его козаками у мусульманских соседей. Далее, практиковалосьсажание на деревянную кобылу, за воровство, о чем свидетельствуют дошед­шие донашего времени письма запорожского Коша: «Мы того человЂка приковали было х кобылице за свое злоедЂло, т. е. зазлодЂйство, что многія вЂкуренЂ вещи покралъ, а того не вЂдаем, кто ему замокъ на шеЂразбилъ». Затемдопускалось, хотя и редко, битье кнутом, чаще киями под виселицей за воровствои гайдамачество «будучи сами великие воры в разсуждении сто­ронних, они жестоконаказывают тех, кто и малейшую вещь укра­дет у своего товарища». Такжедопускалось, хотя редко, повреж­дение членов «изломлением одной ноги на сходке»за нанесение ран в пьяном виде ножом; «за большие вины переламливали руку иногу»; было в употреблении разграбление имущества, за самовольное превышениетаксы против установленной в Сичи нор­мы на продажу товаров, съестных ипитейных продуктов; опре­делялась иногда и ссылка в Сибирь, вошедшая, впрочем,в упот­ребление только в последние времена исторического существова­ниязапорожских козаков в пределах России, при императрице  Екатерине II. Кромевсего этого, предания столетних стариков указывают еще на один вид судебныхнаказаний у запорожских козаков,— сечение розгами; но так как современные актыо том не говорят, то нужно думать, что подобного рода наказание, если толькооно в самом деле было, допускалось только как единичное явление, потому что ономало гармонировало с честью запорожского «лыцаря». Наконец, в случаях обоюднойссоры допускалась, по преданию, и дуэль.
Казни, как инаказания, также определялись у запорожских козаков разные, смотря по родупреступлений, совершенных тем или другим лицом. Самою страшною казнью былозакапывание преступника живым в землю; это делали с тем, кто убивал своеготоварища: убийцу клали живого в гроб вместе с убитым и обоих закапывали землей;впрочем, если убийца был храбрый воин и добрый козак, то его освобождали отэтой стращной казни и взамен того определяли штраф.
Но наиболеепопулярною казнью у запорожских козаков было забивание у позорного столбакиями; к позорному столбу и киям приговаривались лица, совершившие воровствоили скрывшие уворованные вещи, позволившие себе прелюбодеяние, содомский грех,учинившие побои, насилия, дезертирства. В 1751 году два козака, Василь Похил иВасиль Таран, посланные с пакетами к очаковско­му сераскер-паше, утопиливследствие ледохода на реке Днепр, по которой они плыли в Очаков, пашпорты своии пакеты киевского генерал-губернатора Леонтьева, за что, по возвращении вСичь, были «жестоко наказаны киями». Позорный столб всегда стоял на сичевойплощади близ сичевой колокольни; около него всегда лежала связка сухих дубовыхбичей с головками, называвшихся киями и похожих на бичи, привязываемые к цепямдля молотьбы хлеба. Если один козак украдет что-либо, даже очень маловажное, удругого, в самой ли Сичи или в паланке и потом будет уличен в воровстве, то егоприводят на сичевую площадь, приковывают к позорному столбу и по обыкно­вениюдержат в течение трех дней, а иногда и больше того, на площади до тех пор, покаон не уплатит деньги за украденную вещь. Во все время стояния преступника устолба мимо него проходят товарищи, причем один из них молча смотрит на привя­занного;другие, напившись пьяными, ругают и бьют его; третьи предлагают ему деньги;четвертые, захвативши с собой горилку и калачи, поят и кормят его всем этим, ихотя бы преступнику не в охоту было ни пить, ни есть, тем не менее он долженбыл это делать. «Пий, скурвий сину, злодію! Як не будеш пить, то будем тебе,скурвого сина, бить!» — кричали проходившие. Но когда преступник выпьет, топристающие к нему козаки тогда говорят:
«Тепер-же, брате, дай ми тебе трохипопобьем!».Напрасно тогда преступник будет молить о пощаде; на все просьбыего о помило­вании козаки упорно отвечают: «За то ми тебе, скурвий сину, ігорілкою поїли, що тебе треба попобить!». После этого они наносилинесколько ударов привязанному к столбу преступнику и уходили. За ними являлисьдругие; за другими третьи и т.д. В таком положении преступник оставался сутки,а иногда и пять суток кряду, по усмотрению судей. Но обыкновенно бывало так,что уже через одни сутки преступника забивали до смерти, после чего имуществоего отбирали на войско. Случалось, впрочем, что некоторые из преступников не толькооставались после такого наказания в живых, но даже получали от пьяныхсотоварищей деньги. Иногда наказание киями заменяло собою смертную казнь; втаком случае у наказываемого отбирали скот и движимое имущество, причем однучасть скота отдавали на войско, дру­гую—паланочному старшине, третью часть ивсе движимое иму­щество виновного жене и детям его, если только он был женатымчеловеком.
Откудазаимствован запорожцами этот род наказания кия­ми,— неизвестно; известно лишь,что наказание палками сущест­вовало и у монголов: у монголов палками высшиебили низших за мелкое воровство, определяя до ста и менее ударов. То же самоебыло и у татар, у которых преступник, уличенный в воровстве, не заслуживающемсмертной казни, присуждался к некоторому числу палочных ударов, соразмерно ценеукраденного и обстоятельствам, сопровождавшим воровство.
Рядомс позорным столбом практиковались у запорожцев шибеница и железный гак; к нимприсуждались за «великое» или несколько раз повторяемое воровство.
Шибеницы или виселицы ставились в разныхместах запорожс­ких вольностей над большими дорогами или шляхами и представ­лялииз себя два столба с поперечной перекладиной наверху и с веревочным сильцом,т.е. петлей, на перекладине; для того, чтобы совершить казнь, преступникасажали верхом на лошадь, подводили под виселицу, набрасывали на шею его петлю,лошадь быстро прогоняли вон, и преступник оставался висеть на петле. Передают,что от шибеницы, по запорожскому обычаю, можно было избавиться, есликакая-нибудь девушка изъявляла желание выйти за преступника замуж. Если этопредание справедливо, то, очевидно, подобный обычай допускался в видупостоянного стрем­ления запорожцев всячески увеличить свою численность, при су­ществовавшейбезженности сичевых, но при обычае семейной жизни у паланочных козаков.
     Железный  гак, или  железный крюк   (с  немецкого Haken—крюк) та же виселица, но с заменоюпетли веревкой с острым стальным крюком на конце; преступника, осужденного нагак, приводили к виселице, продевали под ребра острый крюк и оставляли его втаком положении висеть до тех пор, пока на нем не разлагалось тело и нерассыпались кости, на страх ворам и злодеям; снять труп с виселицы отнюдьникому не дозволялось под угрозою смертной казни. Железный гак практиковался уполяков и, без сомнения, от них заимствован и запорожскими козакам; поляки всвою очередь могли заимствовать гак у татар; по крайней мере, сажание накол—распространенная казнь на Востоке, и в Бухаре она была уничтожена толькоспустя несколько лет со времени завоевания этого ханства русскими, т. е. после1868 года.
     Острая паля или острый кол — этовысокий, деревянный столб с железным шпицем наверху. Для того, чтобы посадитьна острую палю преступника, его поднимали несколько человек по круглой лестницеи сажали на кол; острый конец кола пронзал всю внут­ренность человека и выходилмежду позвонками на спину. Запо­рожцы редко, впрочем, прибегали к такой казни,и о существова­нии ее у них говорят только предания глубоких стариков; затополяки очень часто практиковали эту казнь для устрашения коза­ков: запорожцыназывали смерть на острой пале «столбовой» смертью: «так умер покійник мiйбатько, так і я умру потомствен­ною стовповою смертю». Острая паляпрактиковалась и у татар от которых, вероятно, и была заимствована запорожцами.Для всех описанных казней у запорожских козаков не полагалось  вовсе палачей;когда же нужно было казнить какого-либо преступника, то в этом случаеприказывали казнить злодея злодею же; если же в известное время в наличностиоказывался только один злодей, то его оставляли в тюрьме до тех пор, пока неотыскивался другой; тогда новый преступник казнил старшего.  
   Архивные документы 1700 года говорятеще, что у запорожцев допускалось иногда бросание человека в реку; «насыпавъза пазу­ху песку, посадить его въ рЂку Чортомлыкъ». Но такие случаи были редки идопускались только при всеобщем негодовании войс­ка против какого-нибудьненавистного всем козакам человека.
  Строгие законы, позамечанию Всеволода Коховского,  объяс­няются в Запорожье тремя причинами:
·    тем, что тудаприходили люди сомнительной нравственности;
·    тем, что войскожило без женщин и не пользовалось смягчающим влиянием их на нравы;
·    тем, что козакивели постоянную войну и потому нуждались для поддержания порядка в войске вособо строгих законах. 
                                                            Вывод
 
Как в выборевойсковой старшины и разделе земель, так и в судах, наказаниях и казняхзапорожцы руководились не писан­ными законами, а «стародавним войсковымобычаем», словесным правом и здравым смыслом. В то время, как малороссийскиекозаки, даже со времени гетмана Богдана Хмельницкого, отделив­шись от Польши,производили суд и расправу, за неимением со­бственного законодательногостатута, по польским законам, т. е. по литовскому статуту и по немецкомумагдебургскому праву, запорожцы не признали этих законов, как не согласных сдухом малороссийского народа, и заменили писанные польские законы «здравымрассуждением и введенными обыкновениями». Но писан­ных законов от запорожцевнельзя было и ожидать прежде всего потому, что община козаков слишком малоимела за собой про­шлого, чтобы выработать те или иные законы, привести их всистему и выразить на бумаге; затем писанных законов у запо­рожских козаков немогло быть еще и потому, что вся историчес­кая жизнь их была наполнена почтибеспрерывными войнами, не позволявшими им много останавливаться на устройствевнутрен­них порядков собственной жизни; наконец, писанных законов запо­рожскиекозаки даже старались избегать, опасаясь, чтобы они не изменили их вольностей. Оттогонаказания и казни у запорожских козаков всего больше касались уголовных и иму­щественныхпреступлений. Это —общее правило для всех наро­дов, стоявших и стоящих напервых ступенях общественного раз­вития: прежде всего человеку нужно оградитьсвою личность и свое имущество, а потом уже думать о других более сложныхсочетаниях общественной жизни. Оттого же у запорожцев за такое преступление,как воровство, влекущее за собою в благоустроен­ном государстве штраф илилишение свободы преступника, опреде­лялась смертная казнь: «У них за едино путоили плеть вешают на дереве». Обычай, взамен писанных законов,   признавался,как гарантия прочных порядков в Запорожье, и русским правительством, начиная современи царя Алексея Михайловича и кончая временем императрицы Екатерины II, т.е. от начала и до конца исторической жизни Запорожья под державою России.     
     Нельзя сказатьпри этом, однако, чтобы запорожские судьи, руководствовавшиеся в своей практикеисключительно обычаем, дозволяли себе произвол и допускали волокиту дел: инезначитель­ное число запорожского товарищества и чисто народное устройст­воего, и полнейшая доступность всякого члена козацкой общины к высшим начальникамделали суд в Запорожье простым, скорым и правым в полном и точном смысле этихслов; обиженный и обидчик словесно излагали перед судьями сущность своего дела,словесно выслушивали решение их и тут же прекращали свои распри инедоразумения, причем, перед судьями были одинаково равны — и простой козак изнатный товарищ. Простые казаки и старшина считались равными, но на самом делепоследние добивались для себя выгодных решений кошевого или паланочных судов.Формальная равноправность не соответствовала фактической неравности бедных ибогатых козаков в суде.