Социально-экономическое развитие России на рубеже XIX-XX веков
На рубеже XIX—ХХ веков движущими силами цивилизационного процесса постепенно становятся революционизм, национализм, индустриализм, проявление которых в России имело некоторые особенности. Меняется и само содержание понятия «цивилизация». Так, в эпоху Просвещения в Европе цивилизация связывалась с совершенствованием нравов, законов, науки, искусства, философии. Историки периода реставрации во Франции, немецкие ученые их современники в XIX веке пользовались этим понятием уже сравнительно широко и издали целую серию трудов об истории цивилизации в странах Европы и Америки. К. Маркс связывал цивилизацию с товарным производством, с эксплуатацией человека человеком. Отечественные западники (Т. Грановский, П. Чаадаев и др.) отождествляли цивилизацию вообще с западной цивилизацией, признавая одновременно единство исторического процесса. Ленин считал, что подлинная цивилизация возникает с уничтожением эксплуататорских классов.
Современная западная общественная наука определяет цивилизацию как состояние человеческого общества, характеризуемое высоким уровнем культурных и технологических достижений и соответствующим комплексом социального и политического развития. Цивилизация, по мнению западных ученых, связана преимущественно с городом, государством, гражданственностью. Поэтому наиболее очевидно, что цивилизация в том виде, который вызвал резкое ее неприятие многими западными мыслителями от Руссо до Шпенглера, проявляется в урбанизации, в распространении индустриального производства и технологий, основанных на механических технических комплексах. Именно механическая, индустриальная техника и связанные с нею изменения в обществе (такие, как формирование механической дисциплины у рабочих, предрасположенность к механическому мироощущению в массовом сознании, широкое распространение в нем жесткого меркантильного рационализма, ориентированного на потребление, прежде всего, материальных благ) позволили Шпенглеру увязать цивилизацию с упадком, «закатом», гибелью и деградацией обществ Западной Европы.
Революционизм характеризует развитие государства и общества по пути цивилизации посредством социальных революций. При этом под социальной революцией понимается коренной, качественный, глубинный переворот в развитии общества, всех его сфер, способ смены одной социально-экономической и социально-культурной системы другой, более высокой и прогрессивной. Составной частью социальной революции является революция политическая, которая выражается в замене политической власти одних, старых социально-политических сил, властью сил новых.
Что касается национализма, речь традиционно идет о политике и практике, идеологии и психологии в национальном вопросе, основанных на признании наций и этносов и их взаимоотношений важнейшим фактором общественного развития и приоритетного, привилегированного места, роли и интересов данного народа в социально-политической, экономической и культурной жизни всего человечества в ущерб интересам и запросам других народов.
В отношении индустриализма мыслится движение к индустриальному обществу. Индустриальное общество — это стадия (ступень) исторического развития общества, которой присущи достаточно высокий уровень промышленного производства, его механизация и автоматизация, развитое разделение труда и его специализация, использование достижений научно-технической революции, динамичность, гибкость и открытость в организации социально-политической жизни.
Будучи основными силами цивилизационного процесса в странах Запада, революционизм, национализм и индустриализм вместе с тем, начиная с конца XIX века и в последующем, привели к интернационализации жизни различных народов, их сближению на основе достижений науки и техники, распространению образования. Получает развитие так называемый межцивилизационный диалог.
Одновременно с этим именно мировые войны ХХ столетия поставили на грань гибели мировую цивилизацию, стали тяжелым испытанием для человечества, его гуманистических ценностей, выработанных в течение всей предшествующей истории общества. Эти войны, несомненно, явились отражением коренных перемен, обусловленных революционизмом, национализмом и индустриализмом, одним из ужасных последствий процесса развития цивилизации в целом.
На рубеже XIX—ХХ веков капитализм вступил в новую (монополистическую) стадию развития. В странах Запада образовывались мощные производственные и финансовые объединения (промышленные монополии и финансовые союзы). Постепенно происходило сращивание промышленного и финансового капитала. Образованные им промышленно-финансовые группы заняли доминирующее положение в экономике западных стран. И именно их интересам все более подчинялась внутренняя и внешняя политика развитых капиталистических государств.
Процесс формирования монополистического капитализма был характерен и для России. Он прямо и опосредованно затронул ее социально-экономическую и политическую жизнь. Особенностью этого процесса в России явилось то, что национальный монополистический капитал сформировался здесь под влиянием следующих факторов: во-первых, исторических — Россия перешла к капитализму позднее многих стран Европы; во-вторых, экономико-географических — необъятная территория с различными природными условиями и ее неравномерным освоением; в-третьих, социально-политических — сохранение самодержавия, помещичьего землевладения, сословного неравноправия, политического бесправия широких народных масс, национального угнетения. Различный уровень экономического и социокультурного состояния многочисленных народов империи также предопределял своеобразие российского монополистического капитализма.
Еще одной особенностью формирования отечественного монополистического капитализма явилась специфика изменений в социальной и политической системе российского общества. К началу ХХ века территория Российской империи превышала 22 миллиона квадратных километров. В социальном отношении население страны было неоднородно. Сравнительно малочисленное дворянство во многом определяло политическую жизнь страны, занимая ключевые посты в центральных и местных органах управления. Однако под влиянием развития капитализма в России этот слой все больше обуржуазивался и шел на политический контакт с буржуазией. Около 80% населения страны составляли крестьяне. Под влиянием капиталистических общественных отношений ускорилось социальное расслоение крестьян: не более 20 процентов стало сельской буржуазией (так называемыми кулаками) и зажиточными; основная же масса вела полупатриархальное хозяйство и служила источником наемной силы для деревни и города. Объединяющим всех крестьян вопросом был аграрный. Постепенно набиравшая численность и общественный вес национальная буржуазия тем не менее оставалась политически пассивной. Ее роль в государственной системе самодержавно-помещичьей России определялась тем, что крупная буржуазия поддерживала самодержавие, а средняя и мелкая выдвигала проекты умеренных преобразований. Формирующийся за счет выходцев из беднейших слоев населения отечественный рабочий класс (к 1913 году — около 20% населения страны) испытывал на себе самые жесткие формы эксплуатации, от которых в Западной Европе старались отказываться. Фактически до 1906 года социально-экономические и политические интересы рабочих никто не защищал. В дальнейшем по мере распространения на пролетариат влияния профсоюзов и политических партий этот слой стал занимать все более важное место в политической жизни страны.
В социальной структуре российского общества особая роль принадлежала многочисленному чиновничеству. Именно из-за наличия большого слоя чиновничества в России формировался не столько монополистический, сколько государственно-монополистический капитализм. Это выражалось в законодательном регулировании, покровительственной политике правительства при создании монополий, в финансовой поддержке Государственным банком крупнейших промышленных предприятий, размещении там казенных заказов. Отдельные государственные чиновники входили в управленческий аппарат мощных промышленно-финансовых групп. Государственно-монополистическая тенденция наиболее наглядно просматривалась в сращивании банковских монополий с государственными кредитно-финансовыми учреждениями. Всеми крупнейшими российскими банками руководили бывшие высшие государственные чиновники, имевшие отношение к финансовым, торговым и военным ведомствам. Своеобразие России заключалось в том, что самодержавное государство в своей внутренней и внешней политике стало защищать интересы помещиков и представителей крупной монополистической буржуазии*.
Духовенство являлось в России еще одним привилегированным сословием. Оно идейно обслуживало самодержавие и зорко следило за моральным состоянием российского общества. В условиях модернизации страны наблюдался количественный рост отечественной интеллигенции. Этот социальный слой формировался за счет представителей других страт, не имевших, как правило, четковыраженных экономических и политических интересов. Вообще же интеллигенция в России — это специфический социальный и культурный феномен российской жизни, более-менее выкристаллизовавшийся в ходе реформ Александра II.
Термин «интеллигенция» был введен в оборот в 60-х годах XIX века писателем П. Боборыкиным. Интеллигенция пыталась осмыслить собственные задачи, связав их с местом России в истории мировой культуры и цивилизации, что и привело к возникновению самых различных идейных течений и направлений, отнюдь не бесконфликтно существующих в едином социокультурном пространстве. Одним из первых широких идейных конфликтов в этой связи стал начавшийся еще в 40-е годы ХIХ столетия спор славянофилов и западников. Он стал ярким свидетельством идейных противоречий в мировоззрении российской интеллигенции, отражающих ее в известной степени маргинальное место в жизни общества и государства. Если западный интеллигент — это преимущественно профессионал, нашедший себя в структуре своего общества и внутренне разделяющий его традиции, то российский — это, как правило, человек, обретший себя в сфере некоего идеала, но, несмотря на сравнительно высокую профессиональную квалификацию (а часто, именно благодаря этому), психологически неуравновешенный, остро чувствующий себя чуждым «практической жизни».
В отечественной публицистике и художественной литературе убедительно раскрыта вся противоречивость жизненного мироощущения российской интеллигенции, где проекты радикального переустройства мира нередко сочетаются с элементарным незнанием практической стороны дела. Вместе со стремлением к победе духа над миром, разумного идеала над постылой действительностью в душе типичного интеллигента в России на рубеже XIX—ХХ веков имело место чувство оторванности от подлинно народной жизни, вины перед идеализируемым «народом-страдальцем» и вытекающие отсюда желания слиться с ним, проникнуться его духом, отдавая ему все свои знания и силы. На этой социально- и индивидуально-психологической «ниве» рождались и революционные «хождения в народ», а также, несомненно, профессиональные и моральные подвиги в сфере просвещения, науки, здравоохранения, технического творчества, принесшие славу отечественной культуре.
Воодушевленно продвигая вперед развитие здравоохранения, техники, науки, права, искусства, культуры в целом, большая часть российской интеллигенции стала олицетворением самоотверженного и во многом бескорыстного служения общему благу. Одновременно с этим у некоторых идеологов интеллигенции пафос жертвенного служения обществу оборачивался откровенным забвением самоценности индивидуальной свободы и творчества. Стремление к форсированномупреобразованию социальной жизни при столкновении с реальностью вело к идейному утопизму, политическому радикализму и экстремизму. В поисках теоретико-методологических основ решительного обновления социальной жизни радикалы и экстремисты хватались за ту или иную западную идеологию (в частности, за марксизм), механически перенося ее на российскую почву и превращая в символ революционной веры. Практические средства выбирались соответствующие, вплоть до террора. Так формировались различного рода революционные и околореволюционные кружки, с их догматизмом и обостренной нетерпимостью ко всякому инакомыслию, готовностью оправдать любые преступные средства благородством намеченной цели.
Следует заметить, что большинство российской интеллигенции в этот период было далеко от революционной деятельности. Многие представители интеллектуальной элиты России стояли на позициях так называемого «почвенничества» или либерализма, с его программой постепенной демократизации и европеизации страны. Поэтому сложно согласиться с нередко встречающимся в литературе завуалированным отождествлением революционной российской интеллигенции с интеллигенцией вообще. Другое дело, что революционная деятельность воспринималась широкими кругами интеллигенции в России на рубеже XIX—ХХ веков, как одна из форм служения общему благу, а насилие — как исторически неизбежная плата за ослабление и сведение к нулю позиций самодержавия. Многие отечественные интеллектуалы сочувствовали вызревавшей в недрах российского общества революции, воспринимали ее в ореоле романтики, как очистительную бурю, которая одна только и может разрушить инертные устои социальной жизни страны.
Можно утверждать, что исключительно велика роль российской интеллигенции в развитии отечественной культуры, но на нейлежит и груз исторических ошибок, когда легкомысленное увлечение революционными иллюзиями и своей завышенной ролью «народного заступника» помешало ей адекватно оценить реальные последствия кружковского догматизма, социального утопизма и пренебрежения отдельной личностью во имя «всеобщего блага». В 1909 году группа известных публицистов и философов (Н. Бердяев, С. Булгаков, М. Гершензон, П. Струве, С. Франк и др.) посвятила этим актуальным вопросам известный сборник «Вехи» («Сборник статей о русской интеллигенции»). Однако предупреждение «Вех» не было услышано, что в дальнейшем обернулось трагическими событиями в жизни народа, общества и государства.--PAGE_BREAK--
Такова в целом была социальная структура российского общества в период, когда в стране формировался монополистический капитализм. Особенностью этого процесса была, наконец, сравнительно низкая активность в вывозе капитала за рубеж. Это обусловливалось нехваткой отечественных капиталов и широкими перспективами их использования в пределах огромного национального рынка, быстро развивающегося по мере становления и углубления капиталистических общественных отношений. В данных условиях Россия объективно превращалась в объект широкого освоения иностранных инвестиций. Это объяснялось возможностью получения сверхприбылей из-за дешевизны рабочей силы и колоссальных сырьевых ресурсов. Иностранный капитал сращивался с отечественным банковским капиталом, чьи свободные ресурсы активно вкладывались в развитие производства и инфраструктуры, что ускоряло темпы индустриализации национальной экономики и тем самым способствовало вхождению России в число развитых в промышленном отношении государств мира.
Таким образом, проблема коренного обновления всех сфер жизни (прежде всего, экономической) вновь встала перед Россией на рубеже веков. Модернизацию предстояло проводить на огромном пространстве, в стране со многими феодальными пережитками и устойчивыми консервативными традициями. Формирование государственно-монополистического капитализма происходило при участии иностранного капитала в условиях хронической нехватки денег в казне. Более того, мощный удар по государственным финансам нанес кризис 1900-1903 годов. Государственная казна фактически оказалась опустошенной. После русско-японской войны (1904—1905) и революции (1905—1907) государственный долг России превысил 4 миллиарда рублей. Правительство пыталось сократить дефицит государственного бюджета за счет увеличения налогового гнета, сокращения расходов на экономические, военные и культурные программы. Крупные иностранные займы на какое-то время поддержали финансовую систему, однако годовые платежи по ним накануне Первой мировой войны достигли 405 миллионов рублей.
При этом внутренняя политика последнего российского императора Николая II (1894—1917) и его правительства строилась преимущественно на великодержавных принципах. Система высших органов управления была призвана укреплять и поддерживать самодержавие. Однако нарастала социальная напряженность, обусловленная быстрым развитием капиталистических общественных отношений. Углублялись противоречия между помещичьим и крестьянским аграрным секторами экономики страны. Постреформенная община уже не могла сдерживать напряжение социальной дифференциации крестьянства. Крепнущая национальная буржуазия постепенно претендовала на бульшую роль в политической сфере общества, встречая определенное противодействие дворянства и государственной бюрократии. Главная опора самодержавия — дворянство — теряла монополию на власть.
Оживление и дальнейшее развитие капиталистических общественных отношений, формирование многопрофильного национального рынка (товаров, сырья, рабочей силы и капитала) объективно требовали реформы политической и государственной системы. В политической сфере четко определились сторонники (С. Витте) и противники (В. Плеве) индустриальной модернизации и политических реформ.
Государство старалось поддерживать отечественных предпринимателей: был установлен протекционистский таможенный тариф (1891); в период 1900—1903 годов, несмотря на кризис, государство субсидиями поддержало промышленность и национальную банковскую систему. Одновременно с этим правительство Николая II пыталось воздействовать на зарождавшееся рабочее и крестьянское движение. Под присмотром полиции в крупных промышленных центрах России создавались легальные общества рабочих, было учреждено «Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности» (1902). Эти организации преследовали главную цель — контроль за общественным движением в стране со стороны самодержавия.
Интеллигенция стала социальной базой, на основе которой в конце XIX — начале ХХ вв. формируются различные политические партии. Рассмотрим основные политические партии России указанного периода.
В сентябре 1905 года формируется конституционно-демократическая партия. В программе партии, утвержденной на учредительном съезде в октябре 1905 года, основные задачи сводились к следующим: формирование двухпалатного парламента, одна палата которого состояла бы из представителей органов местного управления; наделение парламента правомочиями санкционировать любой законодательный акт и утверждать бюджет; восстановление демократических принципов судебной реформы 1864 года; отмена выкупных платежей для крестьян, развитие прямого налогообложения, отчуждение за плату государственных и помещичьих земель и наделение ими нуждающихся крестьян; развитие аренды в аграрном секторе; презюмирование права рабочих на забастовку и выборные инспекции труда, восьмичасовой рабочий день, запрет ночного и сверхурочного труда, государственное социальное страхование, уголовная ответственность предпринимателей за нарушение законодательства о труде и т.п.
Близкая к конституционным демократам (так называемым кадетам) по духу и программным требованиям умеренно-прогрессивная партия настаивала на неприкосновенности верховной власти царя и ответственности правительства перед представителями народа. В области государственной реформы эта партия отстаивала целостность российского государства при самостоятельности местного самоуправления, выступала против каких бы то ни было автономий и федераций. В сфере трудовых отношений она солидаризировалась с кадетами, выступая лишь против установления 8-часового рабочего дня, что, по мнению идеологов партии, ослабляло позиции отечественной экономики в конкуренции с экономиками западных стран.
Всероссийский торгово-промышленный союз выступал за единую империю с конституционныммонархом и кабинетом министров, опиравшихся на парламентское большинство (английская конституционная модель). Программно-политической целью партии было экономическое содружество торгово-промышленных классов, представительство этого содружества во всех общественных организациях, парламенте и правительственных учреждениях.
«Союз 17 Октября» — это политическая партия, девиз которой: «Сильная власть выведет страну из хаоса». Ее идеологи основывались на платформе, положенной в основу Манифеста 17 октября 1905 года. Напомним, что поражение России в войне с Японией способствовало активизации революционного движения. После убийства эсерами В. Плеве началась «эпоха доверия», провозглашенная новым министром внутренних дел П. Святополком-Мирским. Но события 9 января 1905 года изменили политику правительства. Публикуются два фактически взаимоисключающих правительственных акта — наказ, разрешавший населению подавать проекты об усовершенствовании государственного устройства, и манифест, утверждавший незыблемость самодержавия (февраль 1905 года). В мае 1905 года на рассмотрение кабинета министров был внесен проект о создании законосовещательного органа («Булыгинская Дума»). Правительство пыталось лавировать, в результате чего и появился Манифест 17 октября 1905 года, положивший начало буржуазному конституционализму в России. «Союз 17 октября» выступал за сохранение унитарного государства, за конституционную монархию с народным представительством, основанном на общем избирательном праве. Монархия признавалась умиротворяющим и стабилизирующим общество и государство фактором. В аграрном вопросе партия призывала к отмене административной опеки над крестьянством, созданию государственного земельного фонда, широкому включению общинных земель в экономический оборот. Октябристы поддерживали идеи социального страхования и обеспечения, законодательного регулирования сферы труда и так называемого «чистого либерализма»; создания бессословного земства в качестве мелкой территориальной единицы, выборного начала в местной юстиции.
Партия монархистов-конституционалистов исходила из главной идеи: «Царь — отец народа, Россия без царя немыслима». Крестьянский вопрос предлагалось решить переводом общинного землепользования в подворное и радикальной реорганизацией крестьянского банка. При этом отвергалась идея образования государственного земельного фонда. Народное образование предлагалось реформировать на корпоративных началах с поощрением рациональных элементов национализма. Программа партии содержала указание на «опасность политических взглядов еврейства». Общая политическая установка постулировалась следующим положением: «Всеобщее, равное, прямое и тайное избирательное право невозможно на заре парламентаризма в России».
Перечисленные выше партии образовали правое крыло политического спектра, генетически связанного с идеологиями «почвы» и «цивилизации» в том виде, в каком они существовали в начале ХХ века. Лозунгом правых партий и общественных движений стал тезис: «Православие, самодержавие, народность». Одновременно с этим на правом фланге произошла перегруппировка значительного числа разного рода «черносотенных» союзов, обществ, братств, дружин и лиг, объединившихся в ноябре 1905 года в «Союз русского народа». Союз располагал разветвленной системой органов управления на местах под руководством так называемого Главного совета, деятельность которого поддерживалась государством и церковью. Самодержавную монархию черносотенцы признавали единственно приемлемой формой правления для страны.
Что касается партий левого крыла политического спектра, то они формировались на базе народнической и марксистской идеологии. В 1898 году представители «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», групп «Рабочей газеты» и Бунда* провели съезд в Минске, провозгласив образование Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). На втором съезде партии в 1903 году произошел ее раскол на «большевиков» и «меньшевиков». Здесь же были приняты Программа и Устав партии. В революцию 1905 года РСДРП(б) вошла с четкой программой политических и государственных реформ. Самодержавие признавалось социальным пережитком и злейшим врагом народа. Предлагалось сформировать на основе всеобщего, равного, прямого избирательного права однопалатный парламент, создать выборные суды, отделить церковь от государства, провести всеобщее вооружение народа, установить прогрессивный подоходный налог, 8-часовой рабочий день, запретить штрафы на производстве, ввести уголовную ответственность предпринимателей за нарушение трудового законодательства. Для крестьян предлагалось отменить выкупные платежи, разрешить отчуждение дворцовых, помещичьих и монастырских земель. В политической сфере провозглашались свержение самодержавия и переход власти к Учредительному собранию.
Идейной преемницей партии «Народная воля» стала образованная в 1902 году партия социалистов-революционеров (эсеров). Ее главный лозунг: «Социализация земли» (уничтожение частной собственности на землю), главный метод борьбы — террор. В политической области эсеры настаивали на введении демократической республики с широкой автономией областей, всеобщим избирательным правом и заменой регулярной армии народным ополчением. В качестве союзников в реализации своей главной цели — ликвидация самодержавия и созывЗемского Собора (Учредительного собрания) — эсеры рассматривали РСДРП.
В своей внутренней политике начала ХХ века царское правительство не смогло в надлежащей степени решить проблемы, обусловленные вступлением России в стадию индустриального развития. Что касается внешней политики самодержавия, в целом ему не удалось избежать борьбы за сферы влияния и передел мира между наиболее развитыми капиталистическими странами. В истории России начало двадцатого столетия ознаменовалось трагическим переплетением неудач вовнутренней и внешней политике государства. Несмотря на проведение некоторых буржуазных в своей основе реформ, страна по-прежнему оставалась абсолютной монархией. Самодержавие опиралось на поместное дворянство и охраняло, прежде всего, его интересы. Неограниченность верховной власти проявлялась в могуществе чиновников и бесправии народных масс. Россия оставалась единственной из крупных стран Запада, не знавших элементов парламентаризма. Политикой самодержавия были недовольны практически все слои населения. Даже помещики возмущались неспособностью верховной власти противостоять брожению в обществе. Крайне сложное внутриполитическое положение России заметно усугубила война с Японией (1904—1905).
Неудачные для России ход и исход русско-японской войны вызвали возмущение политикой самодержавия в широких слоях русского общества, явились, наряду с ухудшением материального положения трудящихся в связи с кризисом 1900—1903 годов, катализатором, ускорившим возникновение буржуазно-демократической революции 1905—1907 годов.
Началом революции послужило так называемое «Кровавое воскресенье» — 9 января 1905 года, когда царскими войсками и полицией было расстреляно мирное шествие свыше 140 тысяч рабочих столицы к Зимнему дворцу для подачи царю петиции о своих нуждах. Это вызвало невиданный взрыв возмущения народных масс и волнения по всей стране.
По своему характеру революция 1905—1907 годов была буржуазно-демократической, так как ставила целью буржуазно-демократические преобразования в обществе и государстве: свержение самодержавия, установление демократической республики, ликвидацию сословного строя и помещичьего землевладения.
Выделяют три ее основных этапа:
•9 января — сентябрь 1905 года. Политические стачки и демонстрации в ряде городов, появление первого в стране Совета рабочих депутатов в Иваново-Вознесенске, восстание на броненосце Черноморского флота «Потемкин»; продолжение
--PAGE_BREAK--
•октябрь — декабрь 1905 года. Октябрьская всероссийская политическая стачка, царский Манифест 17 октября, создание российского парламента — законодательной Государственной Думы, разгром декабрьского вооруженного восстания в Москве;
•январь 1906 г. — 3 июня 1907 года. Спад революции, разгон 1-й и 2-й Государственной Думы, завершение революции временной внутриполитической стабилизацией в России.
Главный результат буржуазно-демократической революции 1905—1907 годов заключался в том, что верховная власть была вынуждена пойти на изменение социально-политической системы России. В стране сложились новые государственные институты, свидетельствовавшие о начале эры парламентаризма. Было достигнуто некоторое ограничение самодержавия, хотя у царя осталась возможность принятия законодательных решений и вся полнота исполнительной власти.
Говоря об истории и особенностях российского парламента, необходимо отметить следующее. В апреле 1906 года начала заседать 1-я Государственная Дума. Состав депутатов Думы — 34% кадетов,14%октябристов, 23% трудовиков (близких к эсерам), около 4% меньшевиков. Большевики выборы в Государственную Думу бойкотировали, а черносотенцы в нее не прошли. Эта Дума предложила программу демократизации России: введение ответственности министров перед парламентом; гарантии гражданских свобод; установление всеобщего бесплатного образования; проведение аграрной реформы; удовлетворение требований национальных меньшинств; отмена смертной казни; политическая амнистия участников революции. Ключевым в Думе стало рассмотрение проектов по аграрному вопросу кадетов и трудовиков. Правительство, поддержанное консерваторами, их отвергло, что усилило его противостояние с Государственной Думой. Через 72 дня после открытия Думы царь ее распустил, заявив, что она не успокаивает народ, а разжигает страсти.
2-я Государственная Дума (февраль — июль 1907) оказалась еще более «левой», чем 1-я. Кадетский центр имел 19% мест; усилился правый фланг: 10%черносотенцы, 15% октябристы и буржуазно-националистические депутаты; трудовики, эсеры и социал-демократы образовали «левый» блок — 222 места, или 43%. Как и в 1-й Думе, во 2-й центральным был аграрный вопрос. Проекты принудительного отчуждения помещичьих земель напугали правительство. Просуществовав 102 дня, Дума царским манифестом от 3 июня 1907 года была распущена.
Указанный манифест символизировал возникновение в России новой системы политической организации государства, получившей название «третьеиюньская монархия». В этот период внутреннюю политику правительства обусловливали объективные постреволюционные условия. С одной стороны, она была ориентирована на подавление антисамодержавного движения. С другой стороны, нельзя было уже не считаться с уроками революции, которые свидетельствовали о необходимости проведения реформ для расширения социальной опоры верховной власти. В связи с этим во внутренней политике самодержавия четко прослеживались две линии: наступление реакции во всех областях общественно-государственной жизни и лавирование между разными социальными силами. Первую линию реализовывали административные и идеологические мероприятия правительства, поддержанные ориентированными на власть средствами массовой информации и церковью. Вторая линия осуществлялась путем принятия и реализации новых законодательных актов.
Возможность лавирования правительства между различными политическими силами обеспечивал избирательный закон, учрежденный тем же манифестом от 3 июня 1907 года. Основанные на этом законе выборы в 3-ю Государственную Думу были уже не всеобщими, а сословными, неравными, непрямыми и многоступенчатыми, проходившими в обстановке тотального полицейского сыска и террора. 3-я Государственная Дума работала с ноября 1907 по июнь 1912 года. В нее вошло: 32% «правых» депутатов; 33% октябристов, которые составили центр; 12% кадетов, 3% трудовиков, 4,2% социал-демократов и 6% от националистических партий образовали «левый» фланг. Именно в 3-й Государственной Думе, просуществовавшей 5 лет, сложился механизм так называемого парламентского октябристского «маятника».
В конце 1912 года состоялись выборы в 4-ю Государственную Думу. Ее партийный состав практически не изменился. В ней сохранились два большинства: право-октябристское и октябристко-кадетское. Однако общественное движение в стране значительно активизировалось. Оформилась новая либеральная Прогрессивная партия, которую возглавили представители монополистического капитала — А. Коновалов, П. Рябушинский, С. Третьяков и др. Декларируя программные цели своей партии, ее лидеры выступали за конституционно-монархический строй, расширение властных полномочий Государственной Думы и усиление ответственности министров перед ней. Прогрессисты занимали промежуточное положение между октябристами и кадетами, пытались добиться консолидации всех либералов.
Появление в России парламента не смогло полностью снять напряжения во внутренней политике государства, центральное место в которой после революции 1905—1907 годов занимал аграрный вопрос. Настойчивая попытка его решения была предпринята П. Столыпиным, назначенным сначала министром внутренних дел (апрель 1906), а вскоре и председателем Совета министров. Знаменитая фраза Столыпина во многом характеризовала суть проводимой им политики:«Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!»
Литература
Аврех А.Я. Столыпин и Третья Государственная Дума, М., 1968.
Вернадский Г.В. Русская история. М., 1997.
Верт Н. История советского государства. 1900–1991 гг. М., 1992.
Выбор пути. История России 1861–1938 / Под ред. О.А. Васьковского, А.Т. Тертышного. Екатеринбург, 1995.
Зырянов П.Н. Петр Аркадьевич Столыпин. // Вопросы истории, 1990, № 5.
Игнатьев А.В. С.Ю. Витте – дипломат. М., 1989.
Караваева И.О роли государства в развитии промышленного предпринимательства в России до 1917 г. // Вопросы экономики, 1996, № 9.
Маркова А.Н., Скворцова Е.М., Андреева И.А. История России. М., 2001.
Мунчаев Ш.М., Устинов В.В. История России. М., 2000.
Рыбас С., Тараканова Л. Реформатор: Жизнь и смерть Петра Столыпина. М.,1991.
Ферро М. Николай II. М., 1991.