Роль Ставки верховного главнокомандующего в годы Великой Отечестве

--PAGE_BREAK--Количественный и качественный рост боевой техники и вооружения оказывал непосредственное влияние на последовательное изменение организации войск. С весны 1942 г., как только наша промышленность стала производить боевую технику в раз­мерах, превышавших ее боевые потери, начался процесс непрерывного роста и усиле­ния соединений и оперативных объединений. Но это не был простой возврат к пред­военной организации войск. Боевой опыт, накопленный в летней и зимней кампаниях 1941—1942 гг., и изменившиеся условия вооруженной борьбы внесли много нового в строительство Вооруженных Сил[53].
Опыт первого года войны показал, что в наступательных операциях наиболь­шего результата могут достичь соединения и объединения, обладающие большой ударной и огневой силой, имеющие сильные подвижные войска для быстрого развития успеха в оперативной глубине и поддерживаемые крупными воздушными сила­ми, способными наносить массированные удары по противнику на решающих направлениях.
В апреле — мае 1942 г. началось формирование танковых и механизирован­ных корпусов, основой которых являлись танковые и механизированные бригады. Затем стали формироваться и танковые армии. Отдельные танковые бригады и пол­ки оставались только в общевойсковых армиях и предназначались для совместных действий с пехотой. Прекратилось формирование стрелковых бригад. Были соз­даны предпосылки для перехода в стрелковых войсках к корпусной системе управления.
Уже в 1941 г. произошли серьезные изменения в организации Военно-воздуш­ных сил. К осени авиация была изъята из подчинения командующих армиями и све­дена во фронтовые группы. Одновременно Ставка сформировала авиационные группы Резерва Верховного Главнокомандования. Весной и летом 1942 г. развернулось фор­мирование воздушных армий, подчиненных командующим фронтами. В это же время начали создаваться однородные авиационные корпуса Резерва Верховного Главно­командования вместо существовавших до этого малочисленных резервных авиацион­ных групп.
Росли количественно и совершенствовались качественно и другие резервные части и соединения Верховного Главнокомандования. Вместо отдельных артиллерий­ских батарей и дивизионов различного назначения летом 1942 г. были сформированы зенитно-артиллерийские и истребительно-противотанковые полки, а осенью началось создание артиллерийских дивизий прорыва и первого артиллерийского корпуса прорыва. В конце 1942 г. советское Верховное Главнокомандование приступило к формированию зенитно-артиллерийских дивизий и истребительно-противотанковых бригад, а также частей легкой, средней и тяжелой самоходной артиллерии, которые впоследствии вошли в состав бронетанковых войск.
Существенной реорганизации подверглись инженерные войска. Огромный раз­мах оборонительных работ, которые пришлось вести Красной Армии в условиях стратегической обороны, резко повысил потребность в инженерных войсках. По решению Государственного Комитета Обороны в 1941 г. было сформировано десять саперных армий, предназначенных для строительства оборонительных рубежей стра­тегического значения. Эти армии сыграли большую роль в организации глубоко эшелонированной обороны на важнейших направлениях. Весной 1942 г., когда уве­личились возможности производства средств инженерных заграждений, советское Верховное Главнокомандование приступило к формированию инженерных бригад специального назначения, а также инженерно-минных и понтонно-мостовых бригад[54].
В первый период войны большие изменения произошли не только в организа­ции войск, но и в структуре органов тыла Красной Армии. Существовавший нака­нуне войны порядок снабжения Вооруженных Сил и система управления тыловыми учреждениями не соответствовали требованиям маневренной войны. Главный недочет этой системы состоял в том, что управление тылом частей и соединений осуществляли общевойсковые штабы, а материальным снабжением войск ведали начальники родов войск и служб, подчинявшиеся непосредственно командующему округом (фронтом). В начале войны, когда требовались особенно гибкое и оперативное решение всех вопросов материально-технического и медицинского обеспечения войск, четкая орга­низация дорожной службы и эвакуации, существовавшая система снабжения войск и управления тылом не обеспечивала решения органами тыла стоявших перед ними задач.
31 июля 1941 г. Государственный Комитет Обороны принял постановление «Об управлении тылом Красной Армии». В соответствии с этим постановлением вво­дилась должность Начальника тыла Красной Армии, при котором создавалось Главное управление тыла. Начальником тыла Красной Армии был назначен генерал-лейтенант А. В. Хрулев, который должен был руководить работой тыла, организацией подвоза фронтам пополнений и всех видов снабжения, эвакуацией в тыл больных, раненых и военного имущества.
Во фронтах и армиях создавались управления тыла во главе с начальником тыла фронта (армии), который являлся заместителем командующего войсками фронта (армии) по тылу. В мае 1942 г. органы управления тылом были введены в корпу­сах и дивизиях.
Создание самостоятельных органов управления тылом позволило более опера­тивно решать все вопросы работы тыла, упорядочить снабжение войск материальными средствами, рационально использовать все виды транспорта и обеспечить твердый воинский порядок в тыловых частях и подразделениях.
Уже в ходе летней кампании 1941 г. выяснилось, что громоздкие стационарные тыловые части и учреждения, имевшиеся во фронтах 1, не могут в условиях манев­ренной войны обеспечить бесперебойное питание войск материальными средствами. Такими же громоздкими были армейские и войсковые тылы. Так, например, из 33 железнодорожных эшелонов, требовавшихся для перевозки стрелковой дивизии по железной дороге, 14 занимали тыловые части и подразделения.
Чтобы сделать оперативный и войсковой тылы более маневренными, в сентяб­ре 1941 г., по указанию Государственного Комитета Обороны, были учреждены фронто­вые полевые склады, а в армиях введены полевые армейские базы. Кроме того, во фронтах и армиях уменьшалось общее количество стационарных складов, баз, мастерских и других учреждений, часть которых передавалась в ведение главных и централь­ных управлений. Значительно сократились и войсковые тылы. Изменения, произведенные в организации органов тыла, оказали благотворное влияние на их работу. Тыл дей­ствующей армии стал более маневренным. Это способствовало улучшению снабже­ния войск материальными средствами[55].
Фронты имели чрезвычайно большое количество различных стационарных складов, баз, мастерских и других учреждений, управлять и маневрировать которыми было чрезвычайно трудно.
Первые полтора года Великой Отечественной войны явились для Советских Вооруженных Сил не только периодом совершенствования их организации, но и суро­вой школой военного искусства, школой освоения опыта ведения современной войны. Этот опыт накапливался в жестоких боях и сражениях, в борьбе с сильным и умелым врагом. Освоение современных способов вооруженной борьбы сопровождалось немалым количеством ошибок и неудач. Но никакие трудности и неудачи не поколе­бали моральной стойкости советских войск, их решимости изменить неблагоприятно начавшийся ход вооруженной борьбы в свою пользу, вырвать инициативу из рук врага и перейти к наступательным действиям.
Накануне войны советская военная теория не учитывала возможности внезапно­го вторжения крупных вражеских сил и недостаточно разрабатывала формы и способы ведения стратегической обороны[56]. Между тем одной из наиболее сложных задач, которую пришлось решать советскому Верховному Главнокомандованию в первые же дни войны, явилась как раз задача организации и ведения стратегической обороны.
Особенностью стратегической обороны советских войск в кампаниях 1941 и 1942 гг. явилось то, что советское командование в обоих случаях вынуждено было прибегнуть к этому виду военных действий не преднамеренно, а под давлением скла­дывавшейся обстановки, поспешно и при крайне невыгодной для обороны группи­ровке сил. Поэтому мероприятия, направленные на срыв наступления противника, предпринимались уже в ходе развернувшихся оборонительных операций и отступ­ления советских войск. Все это крайне затрудняло организацию стабильной, глу­боко эшелонированной обороны, способной выдержать массированные удары врага.
В сложных условиях летне-осенней кампании 1941 г., когда на всех направле­ниях положение было угрожающим, советскому Верховному Главнокомандованию не всегда удавалось избрать наиболее целесообразные способы действий. Нереаль­ной, например, явилась попытка предпринять в первые дни войны контрнаступление недостаточными силами приграничных округов, к тому же значительно дезорганизо­ванными внезапным нападением врага. В сложившейся обстановке более целесооб­разно было бы использовать эти силы для создания прочного фронта обороны в глубине на выгодных естественных рубежах. Малообоснованным со стратегической точки зрения явилось и стремление упорно удерживать рубеж Днепра в районе Киева в сентябре 1941 г., когда противник глубоко охватил фланги Юго-Западного фронта, а Ставка Верховного Главнокомандования не имела подготовленных резер­вов для разгрома вражеских группировок. Советскому Верховному Главнокомандо­ванию пришлось израсходовать для образования нового фронта на юго-западном направлении значительную часть стратегических резервов, предназначавшихся для контрнаступления.
Тем не менее, эта первая кампания дала Советским Вооруженным Силам большой и исключительно ценный опыт ведения стратегической обороны и организации стра­тегического взаимодействия фронтов. Несмотря на сложную обстановку и отдельные ошибки, допущенные в руководстве войсками, советское Верховное Главнокомандо­вание сумело в целом правильно определить основные направления и рубежи, где требовалось сосредоточить усилия советских войск, и организовать руководство их действиями одновременно на всем стратегическом фронте от Баренцева до Черного моря. Главная стратегическая задача, стоявшая в этой кампании перед Советскими Вооруженными Силами,— измотать и обескровить немецко-фашистскую армию и остановить ее наступление — была решена.
Первый опыт стратегической обороны был в значительной мере учтен советским командованием в летней кампании 1942 г[57]. В тяжелой обстановке, которая создалась на юго-западном направлении, Ставка Верховного Главнокомандования и командова­ние фронтов принимали энергичные меры к своевременной ликвидации последствий глубокого вклинения неприятельских группировок и умело выводили войска из-под ударов врага. Именно поэтому Красная Армия, несмотря на потерю значительной территории, смогла сохранить свои силы и использовать их для последовательной организации отпора врагу на создаваемых тыловых оборонительных рубежах. Про­тивнику в ходе летней кампании так и не удалось ни разу окружить сколько-нибудь значительных группировок советских войск.
Характерной чертой советской стратегии в летней кампании 1942 г. была ее активность. Оборонительные действия Красной Армии на главном направлении сочетались с довольно крупными частными наступательными операциями на дру­гих направлениях. Эти операции лишали врага возможности усиливать свою основ­ную наступавшую группировку за счет переброски сил с других участков советско-германского фронта.
Советское Верховное Главнокомандование непрерывно влияло на ход оборони­тельных сражений, вводя в действие стратегические резервы, и в то же время сумело накопить достаточные силы для мощного ответного удара по врагу.
Ярким свидетельством искусного стратегического руководства явился выбор советским командованием момента для перехода в контрнаступление под Москвой. Воспользовавшись тем, что наступательные возможности немецкой армии были уже исчерпаны, а фашистское командование еще не успело организовать оборону и пере­группировать силы, Ставка Верховного Главнокомандования в начале декабря 1941 г. дала указания войскам Красной Армии перейти в контрнаступление на западном направлении против крупнейшей вражеской группировки.
Особенность первого стратегического наступления Красной Армии зимой 1941/42 г. состояла в том, что при его организации советское командование не могло свободно выбирать направления главных ударов. Удары приходилось наносить по тем вражеским группировкам, которые создавали реальную угрозу важнейшим центрам или районам нашей страны. Наступление осуществлялось при недостаточных силах и средствах, при наличии серьезных перебоев в материально-техническом обес­печении войск. Все это не могло не сказаться на результатах наступления. Кроме того, Ставка Верховного Главнокомандования, переоценив успехи, достигнутые советскими войсками в контрнаступлении, поставила перед Красной Армией трудно выполнимую задачу: одновременно разгромить силы врага на трех направлениях. В связи с этим Ставке пришлось вместо целеустремленной поддержки наступления советских войск на главном, западном, направлении распылять свои резервы для усиления фронтов, действовавших на северо-западном и юго-западном направлениях. Тем не менее поражение, которое понесла в результате нашего наступления немецко-фашистская армия зимой 1941/42 г., явилось крупной победой советской стратегии[58].
Важной и характерной чертой советской стратегии было использование уже в первый период войны всех форм и способов всенародной борьбы с врагом, в том числе партизанской формы борьбы. Центральный Комитет партии, республиканские и местные партийные органы, Ставка Верховного Главнокомандования и военные советы фронтов уделяли большое внимание организации партизанского движения и руководству им. Создание Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования, а также штабов партизанского движения в союзных республиках и при военных советах фронтов внесло большую организованность в действия партизанских формирований, помогло придать этим действиям необходи­мую целеустремленность, согласованность с оперативно-стратегическими планами Верховного Главнокомандования[59].
В первый период войны наряду с совершенствованием стратегии вооруженной борьбы вырабатывались наиболее целесообразные формы стратегического руко­водства. В начале войны для руководства боевыми действиями Вооруженных Сил была образована Ставка Главного Командования Красной Армии. Оперативным органом Ставки являлся Генеральный штаб. Ставка непосредственно руководила вооруженной борьбой фронтов. Но уже опыт первых недель войны показал, что в условиях стремительного развития событий, быстрого изменения стратегической обстановки и частого нарушения связи Генерального штаба с фронтами и армиями Ставка не сможет обеспечить необходимое конкретное руководство фронтами непо­средственно из Москвы. Поэтому постановлением Государственного Комитета Обо­роны от 10 июля 1941 г. были созданы главные командования Северо-Западного, Западного и Юго-Западного направлений. На главные командования направлений возлагалась координация действий нескольких фронтов, решавших общую задачу на одном стратегическом направлении. Этим же постановлением Ставка Главного Командования была преобразована в Ставку Верховного Командования1, которая должна была осуществлять руководство боевой деятельностью Вооруженных Сил через главнокомандующих направлений. Такая система управления в условиях быстро меняющейся на фронте обстановки создавала предпосылки для более гибкого и оперативного стратегического руководства войсками.
Однако по мере стабилизации фронта вооруженной борьбы и улучшения работы фронтовых штабов Ставка все чаще стала непосредственно руководить деятель­ностью командования фронтов. Промежуточная инстанция стратегического руко­водства (главнокомандования направлений) становилась излишней. Сначала было упразднено главнокомандование Северо-Западного, затем Западного направлений, и, наконец, летом 1942 г., когда советские войска вели боевые действия уже в условиях стабильного положения, сложившегося на значительном протяжении советско-германского фронта, главные командования направлений были окончательно упраздне­ны. Ставка вновь возглавила непосредственное руководство боевой деятельностью всех фронтов и отдельных армий. В случае необходимости, для координации боевых уси­лий нескольких фронтов, выполнявших общую задачу, Ставка направляла в войска своих представителей. Система организации стратегического руководства непосред­ственно из Ставки и через ее представителей на местах себя оправдала и сохранилась до конца Великой Отечественной войны.
Отмеченные выше некоторые особенности, характерные для советской страте­гии в первый период войны, лишь в самых общих чертах показывают основные этапы и направления ее развития. Они дают представление о том, как в сложной военно-политической обстановке Верховное Главнокомандование под руководством Госу­дарственного Комитета Обороны изыскивало пути ликвидации тяжелых последст­вий неудачного для нас исхода боевых действий в начальный период войны, как в первых кампаниях накапливался опыт ведения современной войны и создавались предпосылки для достижения коренного перелома в вооруженной борьбе.
    продолжение
--PAGE_BREAK--Развитие оперативного искусства Красной Армии в этот период шло в направ­лении совершенствования организации и ведения оборонительных и наступательных фронтовых и армейских операций[60].
Согласно довоенным взглядам, оборона фронта и армии должна была строиться на большую глубину, иметь прочные инженерные сооружения и позволять войскам отражать атаки крупных сил пехоты и танков, поддерживаемых огнем артиллерии и сильной авиацией. Однако недостаток сил и средств, а также особые условия обста­новки длительное время не позволяли фронтам создать такую оборону.
Летом и осенью 1941 г. фронты и армии, действовавшие ограниченными силами в широких полосах, вынуждены были почти все соединения вводить в первый эшелон. Поэтому вторых эшелонов, как правило, не существовало, а резервы были незначи­тельными. В глубине обороны обычно создавалось несколько оборонительных рубе­жей, но они не всегда заблаговременно занимались войсками. Недостаточную глубину оперативного построения Ставка стремилась восполнять размещением в тылу войск, действовавших на главных направлениях, своих резервов (резервных фронтов и армий). Оборонительные позиции плохо оборудовались в инженерном отношении; системы  траншей не имелось даже на первой позиции. Противотанковая оборона была слабой. Артиллерийские плотности в обороне едва достигали трех—четырех орудий на кило­метр фронта. Только с осени по указанию Ставки основой обороны армий стали артил­лерийские опорные пункты. Тогда же начали создаваться противотанковые резервы фронтов и армий в составе одного — двух артиллерийских полков и подвижные отряды заграждений.
Во фронтовых оборонительных операциях советские войска часто наносили контрудары, в которых участвовали одна — две общевойсковые армии, кавалерий­ские корпуса или смешанные конно-механизированные группы с танками. Сила контр­ударов была невелика, так как они обычно осуществлялись до завершения сосредо­точения всех выделенных сил и слабо поддерживались с воздуха. Однако контрудары помогали сдерживать наступавшего врага и изматывали его.
Большое значение в первый период войны имели оборонительные операции, про­водившиеся с целью удержания военно-морских баз и приморских районов. Эти опе­рации военно-морской флот осуществлял в тесном взаимодействии с сухопутными войсками. Флот обеспечивал приморские фланги войск и оказывал им содействие в выполнении боевых задач. Оборона Лиепаи, Таллина, Ханко, Ленинграда, Одессы и Севастополя вошла в историю не только как пример беззаветного мужества ее участ­ников, но и как образец тесного взаимодействия сухопутных и военно-морских сил. Военно-морской флот наносил удары по кораблям и сухопутным войскам против­ника, осуществлял высадки десантов. Противнику не удалось достичь своих целей на морских театрах. Захватив важнейшие военно-морские базы, враг не смог уничто­жить Военно-Морской Флот СССР. Инициатива действий на Баренцевом и Черном морях осталась у советского командования.
Большую помощь сухопутным войскам в оборонительных операциях оказывали Военно-воздушные силы. Несмотря на то что летом и осенью 1941 г. в воздухе господ­ствовала немецкая авиация, наши летчики наносили удары по наступавшим танкам и пехоте противника, прикрывали с воздуха оборонявшиеся войска, крупные города, районы сосредоточения и развертывания резервов, вели разведку и борьбу с вражес­кой авиацией[61].
Однако действия малочисленной и распыленной по армиям авиации не дава­ли необходимого результата. Поэтому с осени 1941 г. основным принципом исполь­зования фронтовой авиации в обороне стало массированное применение ее на решаю­щих направлениях с привлечением к действиям в интересах сухопутных войск истребительной авиации ПВО  страны и дальнебомбардировочной авиации Ре­зерва Верховного Главнокомандования. Уже в первый период войны нашей авиации удалось завоевать господство в воздухе под Москвой (в конце 1941 г.) и в битве на Волге (к началу контрнаступления советских войск).
Действуя в тяжелых условиях количественного и качественного превосход­ства авиации противника, Советские Военно-воздушные силы внесли значительный вклад в борьбу против немецко-фашистских армий. С 22 июня 1941 г. по 1 января 1943 г. фронтовая и дальнебомбардировочная авиация совершила более 862 тыс. самолетовылетов и сбросила на врага 170 тыс. тонн бомб. За это время было унич­тожено и повреждено более 32 тыс. самолетов противника[62]. Особенно тяжелые по­тери были нанесены бомбардировочной авиации врага.
Советские летчики совместно с войсками других частей и соединений противо­воздушной обороны предотвратили разрушение крупнейших административных и промышленных центров Советского Союза. Была спасена от разрушения Москва. Советская авиация успешно прикрывала с воздуха Ленинград и единственную линию связи этого блокированного города с тылом — ледовую «Дорогу жизни». Врагу не удалось нанести сколько-нибудь существенных повреждений таким важным промыш­ленным центрам, как Баку, Горький, Саратов, Куйбышев и другим.
Первые наступательные операции Красной Армии летом и осенью 1941 г. осу­ществлялись, как правило, на одном направлении против выдвинувшейся вперед или перешедшей к обороне группировки вражеских войск, в то время как на других направлениях велись оборонительные действия. Эти наступательные операции носили местный характер и предпринимались с целью нанести поражение ударным группи­ровкам противника, занять выгодное оперативное положение для обороны или удер­жать важный экономический район. Глубина наступательных операций фронтов была небольшой — 40—70 километров.
В зимней кампании 1941/42 г. Красная Армия провела свыше 30 фронтовых и армейских наступательных операций. Эти операции, организованные по единому плану Ставки Верховного Главнокомандования и осуществленные в тесном взаимо­действии сухопутных, морских и воздушных сил, явились составными частями стра­тегического контрнаступления, а затем и общего наступления Красной Армии.
Довоенная теория советского оперативного искусства требовала для ведения наступательных операций создавать на направлении главного удара такие группи­ровки, которые по своим силам превосходили бы обороняющиеся войска в два — три раза. Однако командование фронтов таких группировок зимой 1941/42 г. из-за недо­статка сил и средств создавать не могло. Как правило, советские войска в наступа­тельных операциях не имели общего превосходства над противником и добивались лишь местного преимущества. В наступлении, как и в обороне, оперативное построе­ние фронта (армии) было обычно одноэшелонным; в резерв выделялись незначитель­ные силы.
Хотя в наступательных операциях, осуществленных зимой 1941/42 г., Крас­ная Армия не решила полностью поставленных перед ней задач, опыт организации и проведения этих операций имел огромное значение для развития оперативного искусства и роста боевого мастерства советских командных кадров. Из опыта этих операций были сделаны важные выводы по ведению наступления, взаимодействию фронтов и видов Вооруженных Сил, использованию родов войск и управлению вой­сками в ходе наступления.
Одновременно с развитием оперативного искусства совершенствовалась и так­тика советских войск. Оборонительные действия в летне-осенней кампании 1941 г. наши войска вынуждены были вести против превосходящих сил врага и отступать на большие расстояния.
Переходя к обороне, они не успевали оборудовать позиции в инженерном отношении. Ширина полос обороны ослабленных боями стрелковых дивизий доходи­ла до 40—50 километров вместо полагавшихся по довоенным уставам 8—12 километ­ров для дивизий полного штатного состава. Боевой порядок состоял из одного эше­лона и небольшого (до батальона) резерва. Все это крайне затрудняло организацию прочной обороны[63].
С осени 1941 г. ширина полос обороны стрелковых дивизий на главных направ­лениях (Москва, Ленинград) уже приближалась к норме. Позиции стали лучше обо­рудоваться в инженерном отношении, появились траншеи и ходы сообщения, воз­росли плотности минирования местности.
Наступательные бои советских войск в первый период войны также проходили в условиях, не предусмотренных довоенной теорией. При ослабленном штатном составе стрелковых дивизий полосы их наступления были несколько шире уставных, в результате чего тактические плотности оружия на километр фронта оказывались недостаточными. Боевой порядок дивизии вначале излишне эшелонировался в глу­бину, поэтому в атаке переднего края вражеской обороны одновременно участвовала только третья часть сил, а остальные силы, по существу не принимавшие участия в боевых действиях, несли неоправданные потери от огня вражеской артиллерии и авиации[64].
Недостатки в построении боевых порядков пехоты начали устраняться во всей Красной Армии лишь к концу первого периода войны. 8 октября 1942 г. Народный комиссар обороны отдал приказ № 306, согласно которому в наступлении боевые порядки стрелковых войск (от роты до дивизии) должны были строиться в один эшелон с небольшим резервом. Основой боевого порядка пехоты становилась стрел­ковая цепь. Это позволяло полнее использовать огневые средства пехоты, наносить врагу более мощный первый удар, быстрее прорывать главную полосу его обороны и тем самым сокращать потери наступавших войск. Основные положения этого при­каза были закреплены в Боевом уставе пехоты (БУП-42). Следует, однако, отметить, что отказ от эшелонирования боевых порядков в полку и дивизии был временным и обусловливался неглубоким построением обороны противника, ее очаговым харак­тером, отсутствием развитых фортификационных сооружений.
Таким образом, в первый период Великой Отечественной войны советское Вер­ховное Главнокомандование по мере накопления боевого опыта применяло на различ­ных этапах вооруженной борьбы наиболее целесообразные формы и способы ведения боевых действий. Благодаря этому, а также благодаря творческой инициативе совет­ских войск военное искусство Красной Армии за первые полтора года войны сделало в своем развитии крупный шаг вперед.
Этому способствовала большая работа, проводимая советским Верховным Главнокомандованием и военными советами фронтов по тщательному обобщению опыта боев и операций, а также изучению техники и тактики противника. На основа­нии обобщенного опыта Ставка давала войскам указания относительно организации и ведения боевых действий. Военные советы фронтов издавали директивы и инструк­ции, в которых отмечались характерные недостатки в действиях наших войск и реко­мендовались наиболее целесообразные, проверенные опытом приемы и способы борьбы в различной обстановке.
Летом и осенью 1941 г., когда Красная Армия вела тяжелые оборонительные бои, Ставка Верховного Главнокомандования издала несколько директив и приказов по организации и ведению оборонительных действий ограниченными силами. Эти директивы требовали строить более глубокую оборону, лучше оборудовать ее в инже­нерном отношении, привлекать для борьбы с вражескими танками всю артиллерию и авиацию, больше внимания уделять обеспечению стыков и флангов обороняющихся частей и соединений, совершенствовать методы управления войсками.
На основе опыта наступательных действий зимой 1941/42 г. Ставка дала указа­ния по организации и ведению наступательных операций и боевому использованию в них различных родов войск. В этих указаниях подчеркивалась необходимость соз­дания сильных ударных группировок на направлениях главных ударов и тщательной организации взаимодействия частей и родов войск. Ставка требовала, чтобы коман­диры перед принятием решения лично проводили рекогносцировку местности и вни­мательно изучали группировку войск противника. Большое внимание уделялось артиллерийскому наступлению и правильному использованию танковых частей при прорыве обороны и при развитии наступления[65].
С целью непрерывного авиационного воздействия на противника и тесного опе­ративного и тактического взаимодействия авиации с наступающими сухопутными вой­сками были разработаны способы организации и ведения авиационного наступления. Особое внимание уделялось авиационной поддержке крупных соединений бронетан­ковых и механизированных войск. На основе боевого опыта войны были изданы новые руководства по боевым действиям бомбардировочной, истребительной, штурмовой и разведывательной авиации.
Постоянное руководство Ставки Верховного Главнокомандования действиями войск способствовало совершенствованию боевого мастерства частей и соединений Красной Армии. Но в действиях войск еще имелось много недостатков. В перво­майском приказе 1942 г. Верховный Главнокомандующий указал, что у Красной Армии есть все необходимое для того, чтобы освободить нашу землю от фашистских захватчиков. Не хватает только одного — умения полностью использовать против врага ту первоклассную технику, которую предоставляет ей Родина. Поэтому задача Красной Армии, ее бойцов состоит в том, чтобы учиться военному делу, изучить в совершенстве свое оружие, стать мастерами своего дела и научиться, таким обра­зом, бить врага наверняка.
Для изучения боевого опыта в штабах фронтов и армий были введены должно­сти старших помощников начальников оперативных отделов, а в Генеральном штабе и штабах родов войск — отделы по изучению опыта войны. Эти отделы начали выпус­кать специальные бюллетени и сборники материалов. Общее руководство обобщением опыта войны возлагалось на начальников штабов фронтов (армий) и родов войск. Особое внимание уделялось распространению опыта войны в действующей армии и в резервных частях.
Укрепление Советских Вооруженных Сил, повышение их боеспособности было обеспечено большой идейно-воспитательной работой Коммунистической партии в войсках. Партийно-политическая работа помогала организовывать, сплачивать и дисциплинировать войска, повышать их стойкость в обороне и боевой порыв в на­ступлении. Политорганы и партийные организации армии, непосредственно возглав­лявшее эту работу, твердо помнили указания В. И. Ленина о решающей роли на войне морального духа войск. Следуя этим указаниям, партия направила в войска большой отряд партийных работников, которые сыграли важную роль в укреплении армей­ских и флотских политорганов, в усилении политико-воспитательной работы.
С первых дней войны главным методом политического воспитания войск стали пропаганда и агитация, проводившиеся в любых условиях боевой обстановки. При­давая исключительно важное значение печатной пропаганде и агитации, ЦК ВКП(б) значительно увеличил тираж центральных газет и журналов для армии и флота, обеспечил издание большого числа фронтовых, флотских, армейских, корпусных и дивизионных газет. К концу первого года войны для Вооруженных Сил издавались 3 центральные, 13 фронтовых и более 60 армейских газет[66].
Главное место в партийно-политической работе занимала устная агитация. В частях и соединениях выступали члены Центрального Комитета партии, коман­дующие и члены военных советов фронтов и армии, командиры и политработники. Во всех частях и подразделениях были созданы группы агитаторов из коммунистов, комсомольцев и беспартийных активистов, способных увлекать бойцов на боевые подвиги живым словом и личным примером.
Коммунисты, сражавшиеся в рядах советских войск, являлись основным ядром Красной Армии и служили примером для всех воинов. В 1942 г. в Красной Армии и Военно-Морском Флоте уже насчитывалось свыше 2 млн. коммунистов, то есть более половины всего состава партии. Коммунисты находились в бою на самых трудных участках, выполняли наиболее сложные и ответственные боевые задачи. Своими вдохновенными призывами, своей отвагой, мужеством и готовностью до последней капли крови защищать Родину коммунисты снискали горячую любовь и уважение всего личного состава Вооруженных Сил.
Великая организующая и мобилизующая роль политической работы партии в войсках с особой силой проявилась в период тяжелых неудач и вынужденного отступления Красной Армии. Нужна была большая организаторская и идейно-воспитательная работа, чтобы отход войск не превратился в паническое бегство, чтобы они отступали в порядке, организованно, нанося противнику ответные удары. Эту организованность во время отступления вносили в войска командиры и полит­работники, партийные организации частей и соединений. В результате советские войска, отступая, вели упорные бои, изматывали силы врага и наносили ему большие потери. Даже те части, которые вследствие стремительного продвижения немецко-фашистских войск оказывались в окружении, продолжали героическую борьбу до последней возможности.
Сила и действенность партийно-политической работы заключалась в ее нераз­рывной связи с боевой практикой войск. Политорганы вникали во все стороны жизни и боевой деятельности войск, требовали от партийных организаций и каждого коммуниста личной ответственности за боеготовность части, подразделения.
    продолжение
--PAGE_BREAK--К концу первого периода войны командиры Красной Армии приобрели большой опыт руководства войсками в боевой обстановке, стали более зрелыми и закаленными в военном и в политическом отношении. Поэтому в октябре 1942 г. партия сочла возможным вернуться к принципу полного единоначалия как к наиболее целесообраз­ной форме управления войсками. Введение единоначалия означало сосредоточение в руках командиров всей полноты власти над подчиненными войсками, повышение ответственности командиров за все стороны боевой деятельности, боевого обучения и политического воспитания личного состава частей и соединений. Установление еди­ноначалия способствовало еще большему росту авторитета командных кадров, укреп­лению дисциплины и организованности войск.
Политработники, освобожденные от функций административного и хозяйст­венного руководства, получили возможность сосредоточить все внимание на полити­ческом и воинском воспитании личного состава, на улучшении руководства партий­ными и комсомольскими организациями, на материально-бытовом и культурном обслуживании личного состава.
В общем, напряженная организаторская работа Коммунистической партии по военному строительству дала замечательные результаты. К концу первого периода войны Крас­ная Армия превратилась в грозную силу и была готова нанести врагу новый сокру­шительный удар.
3.2. Роль Ставки в военных операциях в 1944-1945 г.г. Как заключительная операция второй мировой войны в Ев­ропе Берлинская операция занимает особое место. При взя­тии Берлина получили окончательное решение важнейшие военно-политические вопросы, от которых во многом зависело послевоенное устройство Германии и ее место в политической жизни Европы.
Замысел Берлинской операции в Ставке в основном опреде­лился в ноябре 1944 года. Уточнение его проходило в про­цессе Висло-Одерской, Восточно-Прусской и Померанской операций.
При разработке плана Берлинской операции учитывались и действия экспедиционных войск союзников, которые в конце марта — начале апреля 1945 года широким фронтом вышли на Рейн и приступили к его форсированию, с тем, чтобы развер­нуть общее наступление в центральные районы Германии.
Верховное командование союзных войск ближайшей целью своих действий ставило ликвидацию группировки противника и овладение промышленным районом Рура, Затем оно плани­ровало выдвижение американских и английских войск на Эль­бу на берлинском направлении. Одновременно развертывались операции американских и французских войск в южном направ­лении с целью овладения районами Штутгарта, Мюнхена и выхода в центральные районы Австрии и Чехословакии.
Несмотря на то, что решениями Ялтинской конференции со­ветская зона оккупации была определена далеко западнее Берлина и что советские войска уже находились на Одере и Нейсе (в 60—100 километрах от Берлина) и были готовы начать Берлинскую операцию, английское правительство во главе с У. Черчиллем все еще продолжало лелеять мечту о захвате Берлина раньше, чем туда придет Красная Армия.
В последние дни марта И. В. Сталин через американскую миссию получил информацию Эйзенхауэра о его плане выхода на согласованную линию на берлинском направлении. Из этого сообщения было видно, что дальнейшее наступление англий­ские и американские войска предполагали развернуть на северо-восток, чтобы выйти в район Любека, и на юго-восток с целью подавления противника на юге Германии[67].
И. В. Сталин знал, что гитлеровское руководство за пос­леднее время развило активную деятельость в поисках сепа­ратных соглашении с английским и американским правительст­вами. Учитывая безнадежное положение германских войск, можно было ожидать, что гитлеровцы прекратят сопротивле­ние на западе и откроют американским и английским войскам дорогу на Берлин, чтобы не сдать его Красной Армии.
К началу англо-американской кампании немцы располага­ли на западе крайне ослабленными шестьюдесятью дивизиями, общая боеспособность которых равнялась двадцати шести штат­ным дивизиям. У союзников было 80 полнокровных дивизий, в том числе 23 танковые дивизии.
Таким образом, форсирование Рейна американскими и ан­глийскими войсками проходило в облегченных условиях, и Рейн был захвачен ими, по существу, без сопротивления немцев.
Когда в Ставке было получено сообщение генерала Эйзен­хауэра о его решении нанести два удара — на северо-востоке и на юге Германии — и о том, что американские войска оста­новятся на согласованной линии на берлинском направлении, И. В. Сталин отозвался об Эйзенхауэре как о человеке, верном взятым на себя обязательствам. Однако мнение это оказалось преждевременным.
Во время высадки и наступления союзных войск во Фран­ции между Генеральным штабом Красной Армии и военными миссиями США и Англии существовала тесная связь, и мы часто обменивались сведениями о дислокации войск против­ника. Но по мере приближения конца войны мы стали получать сведения от своих союзников, весьма далекие от действитель­ного положения дел[68].
Наступление на Берлин было решено начать 16 апреля, не дожидаясь действий 2-го Белорусского фронта, который, по всем уточненным расчетам, мог начать наступление с Одера не ранее 20 апреля.
Главный удар решено было нанести с кюстринского плац­дарма силами четырех общевойсковых и двух танковых армий. Последние предполагалось ввести в сражение после прорыва обороны противника в обход Берлина с севера и северо-востока. 2-й эшелон фронта (3-ю армию генерал-полковника А. В. Гор­батова) намечалось ввести в дело также на главном направлении.
Проект директивы 1-му Украинскому фронту в связи с из­менением разграничительной линии и указанием о том, чтобы фронт был готов повернуть танковые армии с юга на Берлин, Верховный Главнокомандующий подписал днем позже после внесения им необходимых исправлений.
Этой директивой 1-му Украинскому фронту предписыва­лось:
ü разгромить группировку противника в районе Коттбуса и южнее Берлина;
ü изолировать главные силы группы армий «Центр» от берлинской группировки и этим обеспечить с юга удар 1-го Бе­лорусского фронта;
ü за 10—12 дней (не позже) выйти на рубеж Бевлитц — Виттенберг и далее по реке Эльбе до Дрездена;
ü главный удар фронта нанести б направлении на Шпремберг;
ü 3-ю в 4-ю гвардейские танковые армии ввести после прорыва в направлении главного удара.
В связи с тем, что 2-й Белорусский фронт все еще вел на­пряженные боевые действия против немецких -войск в райо­нах юго-восточнее Данпига и севернее Гдыни, Ставка Верхов­ного Главнокомандования приняла решение начать перегруп­пировку основных сил этого фронта на Одер, сменив не позднее 15—18 апреля на участке Кольберг — Шведт 1-ю Польскую армию и 61-ю армию 1-го Белорусского фронта. Для оконча­тельной ликвидации вражеской группировки в районах Данцига и Гдыни было приказано оставить там часть сил фронта К. К. Рокоссовского[69].
Во время обсуждения в Ставке общего плана предстоящих действий на берлинском направлении в основном были опреде­лены цели и задачи 2-го Белорусского фронта.
Так как 2-й Белорусский фронт операцию начинал на чет­веро суток позже, маршал К. К. Рокоссовский не был вызван в Ставку для обсуждения Берлинской операции[70].
Выходило, что 1-й Белорусский фронт должен был в первые, наиболее напряженные дни наступать с открытым правым флан­гом, без оперативно-тактического взаимодействия с войсками 2-го Белорусского фронта.
Берлинской операцией заканчивали свой победный путь героические советские войска, прошедшие с боями тысяче­километровые расстояния, умудренные опытом крупнейших сражений, закаленные в ожесточенных боях. Они горели жела­нием быстрее добить врага и закончить войну.
Битва за Берлин планировалась немецким верховным ко­мандованием как решающая битва на Восточном фронте. Пы­таясь воодушевить свои войска, Гитлер в воззвании от 14 апреля писал:
«Мы предвидели этот удар и противопоставили ему сильный фронт. Противника встречает колоссальная сила артиллерии. Паши потери в пехоте пополняются бесчисленным количеством новых соединений, сводных формирований и частями фолькс-штурма, которые укрепляют фронт. Берлин останется немец­ким.[71]»
Было 3 часа ночи по московскому времени. Во всех частях шла последняя проверка боевой готовности к началу действий. Все происходило деловито, спокойно и в то же время без из­лишней самоуверенности и недооценки противника. Чувство­валось, что армия готовится драться по-настоящему, как и полагается сражаться с сильным и опытным врагом.
 Ровно в пять часов по Москве от выстрелов многих тысяч орудий, минометов и наших легендарных «катюш» ярко озарилась вся местность, а вслед за этим раздался потрясающей силы грохот выстрелов и разрывов снарядов, мин и авиационных бомб. В воздухе нарастал несмолкаемый гул бомбардировщиков.
Со стороны противника в первые секунды протрещало не­сколько пулеметных очередей, а затем все стихло. Казалось, на стороне врага не осталось живого существа. В течение 30-минутного мощного артиллерийского огня противник не сделал ни одного выстрела. Это свидетельствовало о его полной подавленности и расстройстве системы обороны. Поэтому было решено сократить время артподготовки и немедленно начать общую атаку.
В воздух взвились тысячи разноцветных ракет. По этому сигналу вспыхнули 140 прожекторов, расположенных через каждые 200 метров. Более 100 миллиардов свечей освещала поле боя, ослепляя противника и выхватывая из темноты объек­ты атаки для наших танков и пехоты[72].
Авиация шла над полем боя волнами. Ночью несколь­ко сот бомбардировщиков ударили по дальним целям, куда не доставала артиллерия. Другие бомбардировщики взаимодей­ствовали с войсками утром и днем. В течение первых суток сражения было проведено свыше 6550 самолето-вылетов.
На первый день было запланировано только для одной ар­тиллерии миллион 197 тысяч выстрелов, фактически было про­изведено миллион 236 тысяч выстрелов. 2450 вагонов снарядов, то есть почти 98 тысяч тонн металла, обрушилось на голову врага. Оборона противника уничтожалась и подавлялась на глубину до 8 километров, а отдельные узлы сопротивления — на глубину до 10—12 километров.
Утром 16 апреля на всех участках фронта советские войска успешно продвигались вперед. Однако противник, придя в себя, начал оказывать противодействие со стороны Зееловских высот своей артиллерией, минометами, а со стороны Берлина появились группы бомбардировщиков. И чем ближе подходили паши войска к Зееловским высотам, тем сильнее нарастало сопротивление врага.
Этот естественный рубеж господствовал над окружающей местностью, имел крутые скаты и являлся во всех отношениях серьезным препятствием на пути к Берлину. Сплошной стеной стоял он перед нашими войсками, закрыв собой плато, на кото­ром должно было развернуться сражение на ближних подсту­пах к Берлину[73].
Зееловские высоты ограничивали не только действия наших танков, но являлись серьезным препятствием и для артиллерии. Они закрывали глубину обороны противника, делали невоз­можным наблюдение ее с земли с нашей стороны. Артиллерис­там приходилось преодолевать эти трудности усилением огня и зачастую стрелять по площадям.
С раннего утра 17 апреля на всех участках фронта разгоре­лись ожесточенные сражения. Враг отчаянно сопротивлялся. Однако к вечеру, не выдержав удара танковых армий, введен­ных накануне, которые во взаимодействии с общевойсковыми армиями пробили на ряде участков оборону на Зееловских вы­сотах, противник начал отступать. Утром 18 апреля Зееловские высоты были взяты.
Однако и 18 апреля противник все еще пытался остановить продвижение наших войск, бросая навстречу им все свои налич­ные резервы и даже части, снятые с обороны Берлина. Только 19 апреля, понеся большие потери, немцы не выдержали мощ­ного напора наших танковых и общевойсковых армии и стали отходить на внешний обвод Берлинского района обороны[74].
В первые дни сражений танковые армии 1-го Белорусского фронта не имели никакой возможности вырваться вперед. Им пришлось драться в тесном взаимодействии с общевойсковыми армиями. Несколько успешнее действовала 2-я гвардейская танковая армия генерала С. И. Богданова совместно с 3-й и 5-й ударными армиями. К тому же на ее направлении после 18 апреля сопротивление противника было несколько слабее.
Наступление 1-го Украинского фронта с первого же дня развивалось более быстрыми темпами. Как и ожидалось, на направлении его удара оборона противника была слабая, что позволило с утра 17 апреля ввести там, в дело обе танковые армии. В первый же день они продвинулись на 20—25 километров, форсировали реку Шпрее и с утра 19 апреля начали продвигаться на Цоссен и Луккенвальде[75].
20 апреля, на пятый день операции, дальнобойная артилле­рия 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии 1-го Бело­русского фронта, которой командовал генерал-полковник В. И. Кузнецов, открыла огонь по Берлину. Начался исторический штурм столицы фашистской Германии. В это же время 1-й дивизион 30-й гвардейской пушечной бригады 47-й армии, ко­торым командовал майор А. И. Зюкин, также дал залп по фа­шистской столице.
21 апреля части 3-й ударной, 2-й гвардейской танковой, 47-й и 5-й ударной армий ворвались на окраины Берлина и завязали там бои. 61-я армия, 1-я армия Войска Польского и другие соединения 1-го Белорусского фронта быстро двига­лись, обойдя Берлин, на Эльбу, где предполагалась встреча с войсками союзников.
Чтобы всемерно ускорить разгром обороны противника в самом Берлине, было решено 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии бросить вместе с 8-й гвардейской, 5-й ударной, 3-й удар­ной и 47-й армиями в бой за город. Мощным огнем артилле­рии, ударами авиации и танковой лавиной они должны были быстро подавить вражескую оборону в Берлине.
23—24 апреля войска 1-го Белорусского фронта громили гитлеровцев на подступах к центру Берлина. В южной части города завязали бой части 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта.
25 апреля 328-я стрелковая дивизия 47-й армии и 65-я танковая бригада 2-й гвардейской танковой армии 1-го Бело­русского фронта, наступавшие западнее Берлина, соединились в районе Кетцина с 6-м гвардейским механизированным корпу­сом 4-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта.
Так берлинская группировка врага общей численностью более 400 тысяч человек оказалась рассеченной на две изоли­рованные группы: берлинскую и франкфуртско-губенскую.
Введенная в дело из резерва фронта 3-я армия генерала А. В. Горбатова, развивая наступление вдоль канала Одер — Шпрее и используя успех 1-й гвардейской танковой армии, быстро вышла в район Кенигсвустерхаузен.
Отсюда, резко повернув на юг и юго-восток, она нанесла удар на Тойпитц и 25 апреля соединилась с частями правого крыла войск 1-го Украинского фронта, наступавшими в северо-западном направлении. Плотно замкнулось кольцо окружения вокруг вражеской группировки юго-восточнее Берлина в рай­оне Вендиш — Бухгольц.
Успешно развивались бои и в самом Берлине. Когда войска фронта ворвались в столицу Германии, оборона города в не­которых районах уже ослабла, так как часть вовек берлинского гарнизона была снята немецким командованием для усиления обороны на Зееловских высотах. Наши части быстро нащупы­вали эти районы и, маневрируя, обходили главные очаги сопро­тивления.
Но с подходом к центральной части города сопротивление резко усилилось. Ожесточение борьбы нарастало с обеих сто­рон. Оборона противника была сплошной. Немцы использовали все преимущества, которые давали им перед наступающей сто­роной бои в городе. Многоэтажные здания, массивные стены и особенно бомбоубежища, казематы, связанные между собой подземными ходами, сыграли важную роль. По этим путям немцы могли из одного квартала выходить в другой и даже появ­ляться в тылу наших войск.                             
Река Шпрее в самом городе с ее высокими цементированные ми берегами, рассекая Берлин на две части, опоясывала менее терские здания в центре города. Каждый дом здесь защищав гарнизон, нередко силой до батальона.
Наше наступление не прекращалось ни днем, ни ночью. Все усилия были направлены на то, чтобы не дать возможности противнику организовать оборону в новых опорных пунктах, Боевые порядки армий были эшелонированы в глубину. Днем наступали первым эшелоном, ночью — вторым.
Заранее подготовленной обороне Берлина с его секторами, районами и участками был противопоставлен детально разра­ботанный план наступления.
Для ее решения к началу операции были созданы необхо­димые предпосылки. Во-первых, наши войска на подступах к городу перемололи значительную часть живой силы и тех­ники противника. Во-вторых, быстро окружив Берлин, мы ли­шили немцев возможности маневрировать резервами. В-треть­их, и сами резервы немцев, стянутые к Берлину, были быстро разгромлены.
    продолжение
--PAGE_BREAK--Все это позволило нам, несмотря на многочисленные пре­пятствия, сократить до минимума уличные бои и облегчить войскам условия уничтожения вражеской обороны внутри города.
Каждая атака пехоты и танков сопровождалась массирован­ными ударами артиллерии и авиации, которые наносились на всех участках фронта. 11 тысяч орудий разного калибра через определенные промежутки времени открывали одновременный огонь. С 21 апреля по 2 мая по Берлину было сделано почти миллион 800 тысяч артиллерийских выстрелов. А всего на вра­жескую оборону в городе было обрушено более 36 тысяч тона металла.
На третий день боев в Берлине по специально расширенной колее к Силезскому вокзалу были поданы крепостные орудия, открывшие огонь по центру города. Вес каждого снаряда со­ставлял полтонны.
Оборона Берлина разлеталась в пух и прах.
Почти четыре года ждали этого исторического момента наши героические воины. И вот этот час, окончательной рас­платы с фашизмом, наступил.
Трудно передать словами охватившее всех советских воинов волнение.
На снарядах батареи санинструктор Маланья Юрченко на­писала: «За Сталинград, за Донбасс, за Украину, за сирот и вдов. За слезы матерей!».
При штурме восточной части Берлина в боях особенно от­личились 286-й гвардейский стрелковый полк 94-й гвардейской дивизии (командир подполковник А. Н. Кравченко) и 283-й гвардейский стрелковый полк той же дивизии под командова­нием подполковника А. А. Игнатьева[76].
Бойцы рвались вперед, проявляя массовый героизм. Убе­дившись, что лобовой атакой трудно захватить сильно укреп­ленный угловой дом, мешавший продвижению полка, парторг роты 283-го гвардейского полка Алексей Кузнецов с группой бойцов скрытными путями обошел этот дом и ударил по фашис­там с тыла. Опорный пункт врага был захвачен.
Беспримерную отвагу проявил старший лейтенант И. П. Ук­раинцев из 283-го гвардейского полка. При атаке одного из домов бой перешел в рукопашную схватку. Он бросился на врагов. Девять фашистов заколол отважный офицер. Следуя его примеру, гвардии сержант Степан Гробазай со своим отде­лением истребил несколько десятков гитлеровцев.
29 апреля в центре города развернулись наиболее ожесто­ченные сражения. На ратушу наступали 1008-й стрелковый полк (командир полковник В. Н. Борисов) и 1010-й полк (командир полковник М. Ф. Загородский) 266-й стрелковой дивизии. Много волнующих подвигов совершили воины этой дивизии, о которых мне в те дни рассказывали непосредственные участники штурма.
В момент падения Берлина Гитлер уже не мог рассчитывать на эти события и выбросил лозунг: «Лучше сдать Берлин аме­риканцам и англичанам, чем пустить в него русских». Пленные немецкие солдаты в Берлине показывали: «Офи­церы утверждали, что все силы будут приложены к тому, чтобы не допустить захвата Берлина русскими. Если сдавать город, то только американцам»[77].
Сражение в Берлине подошло к своему кульминационному пункту. Всем нам хотелось покончить с берлинской группи­ровкой к 1 мая. Но враг, хотя и был в агонии, все же продол­жал драться, цепляясь за каждый дом, за каждый подвал, за каждый этаж и крышу.
Несмотря на это ожесточенное, но бессмысленное сопро­тивление, советские воины брали квартал за кварталом. Вой­ска генералов В. И. Кузнецова, Н. Э, Берзарина, С. И. Богда­нова, М. Е. Катукова и В. И. Чуйкова все ближе продвигались к центру Берлина.
30 апреля 1945 года навсегда останется в памяти советского народа и в истории его борьбы с фашистской Германией.
В этот день, в 14 часов 25 минут, войсками 3-й ударной ар­мии (командующий генерал-полковник В. И. Кузнецов, член, Военного совета генерал А. И. Литвинов) была взята основная часть здания рейхстага.                                
За рейхстаг шла кровопролитная битва. Подступы к нему прикрывались крепкими зданиями, входящими в систему девя­того центрального сектора обороны Берлина. Район рейхстага обороняли отборные эсэсовские части общей численностью око­ло шести тысяч человек, оснащенные танками, штурмовыми орудиями и многочисленной артиллерией.
Вот как разворачивались события. Общий штурм рейхстага осуществлял усиленный 79-й стрелковый корпус 3-й ударной армии в составе 150-й и 171-й стрелковых дивизий, 23-й танковой бригады под командованием талантливого командира — Героя Советского Союза Семена Никифоровича Переверткина, одного из активнейших участников битвы под Москвой в 1941 году.
Во главе 150-й стрелковой Идрицкой дивизии стоял опытный генерал Герой Советского Союза В. М, Шатилов.
Еще 22 апреля соединения 79-го стрелкового корпуса вор­вались в Берлин. Продвигаясь вперед, они освобождали квар­тал за кварталом. Благодаря их успешным действиям созда­лась реальная возможность для 3-й ударной армии нанести удар по центру Берлина с севера.
79-й стрелковый корпус был повернут на юг с целью овла­дения северной частью города и развития наступления на рай-, оны Плетцензее, Моабит.
К вечеру 26 апреля части корпуса форсировали Фербин-дунгсканал и овладели станцией Бойселыптрассе, а в ночь на 27 апреля была очищена от противника северо-западная часть района Моабит. Передовые части 150-и и 171-й стрелковых дивизий вышли к главной берлинской электростанции, к стан­ции Путлицштрассе, к театру «Комишо Опер».
150-я стрелковая дивизия в этих боях овладела тюрьмой' Моабит, где были освобождены тысячи военнопленных и поли­тических узников. Здесь, как и в тюрьме Плетцензее, воины Красной Армии обнаружили машины для обезглавливания — гильотины.
150-я и 171-я стрелковые дивизии, усиленные 23-й танковой бригадой подполковника М. В. Морозова, в ночь на 29 апреля на направлении главного удара корпуса действиями передовых батальонов под командованием капитана С. А. Неустроева к старшего лейтенанта К. Я. Самсонова захватили мост Мольтке.
С утра 29 апреля и всю ночь на 30 апреля шли ожесточен­ные бои в непосредственной близости от рейхстага. Часта 150-й и 171-й стрелковых дивизии готовились к штурму рейхстага[78].
В 13 часов после 30-минутной повторной артподготовки началась новая стремительная атака. Завязался огневой и ру­копашный бой непосредственно перед зданием рейхстага и за главный вход.
В 14 часов 25 минут батальон старшего лейтенанта К. Я.Сам­сонова 171-й стрелковой дивизии, батальон капитана С- А. Не­устроева и батальон майора В. И. Давыдова 150-й стрелковой дивизии ворвались в здание рейхстага.
Но и после овладения нижними этажами рейхстага гарнизон противника не сдавался. Шел ожесточенный бой внутри здания.
В 18 часов был повторен штурм рейхстага. Части 150-й и 171-й стрелковых дивизий очищали от противника этаж за этажом. В 21 час 50 минут 30 апреля сержант М. А. Егоров и младший сержант М. В. Кадтария водрузили врученное Военным советом армии Знамя Победы нал главным куполом рейхстага.
К концу дня 1 мая гитлеровские части общим числом около 1500 человек, не выдержав борьбы, сдались. Только отдельные группы фашистов, засевшие в разных отсеках подвалов рейх­стага, продолжали сопротивляться до утра 2 мая.
Комендантом рейхстага был назначен командир полка 150-й стрелковой дивизии полковник Федор Матвеевич Зинченко.
Во  второй половине апреля и в начале  мая 1945 г. Советская Армия нанесла завершающий удар по фашистской Германии и ее вооруженным силам.
 С 16 апреля войска 1-го Белорусского, 1-го Украинского и 20 апреля 2-го Белорусского фронтов с рубежа рек Одера и Нейсе начали грандиозное наступление против группы армий  «Висла» и левого крыла группы армий «Центр», прикрывавших Берлин с востока, юго-востока и северо-востока. В берлинской операции принимали участие также войска 1-й и 2-й польских армий.
Советская Армия располагала огромным количеством первоклассной боевой техники. Если вся царская армия в 1917 г. на своем вооружении имела 12 тыс. орудий, то в штурме Бер­лина с советской стороны участвовали 41тыс. орудий и минометов, более 6300 танков и самоходных орудий, 8000 самолетов.
В составе немецких армий, прикрывавших Берлин, имелось около миллиона солдат и офицеров, 8 тыс. орудий и миноме­тов, свыше 1200 танков и штурмовых орудий и 3300 самолетов[79].
В результате мощного удара советских войск вражеская оборона была прорвана на всем ее протяжении па западном берегу Одера и Нейсе. Советские войска устремились к Берлину. Перед лицом грозной опасности гитлеровское командование сосредоточило свои силы на Востоке против наступающей по всему фронту Советской Армии. Кроме того, гитлеровцы искали способы дипломатическим путем отсрочить катастрофу. С этой целью они пытались завязать через шведского аристократа Бернадотта переговоры с США и Англией о заключении сепаратного мира. Однако эти попытки успеха не имели.
Ничто уже не могло спасти гитлеровскую Германию и ее армию от полного разгрома.
16—19 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украин­ского фронтов совершили прорыв заранее подготовленной обороны немецко-фашистских войск на рубежах рек Одера и Нейсе. Гитлеровские войска оказывали отчаянное сопротивле­ние. Особенно напряженные бои шли в полосе наступления войск 1-го Белорусского фронта на «Зееловские высоты». Но и здесь на второй день наступления сопротивление противника было сломлено.
Развивая успех, достигнутый на первом этапе операции, войска 1-го Белорусского фронта наступали с востока, в обход Берлина с севера и северо-запада. Одновременно войска 1-го Украинского фронта успешно форсировали реки Нейсе и Шпрее. Гитлеровские войска, противостоящие 1-му Украин­скому фронту, были рассечены на две части.
Войска 1-го Украинского фронта вышли к Берлину с, юга и юго-запада. В ночь на 25 апреля во взаимодействии с вой­сками 1-го Белорусского фронта они завершили полное окру­жение берлинской группировки противника. В этот же день войска 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта вы­шли к реке Эльбе и в районе Торгау вошли в соприкоснове­ние с частями 1-й американской армии. Десять дней па ули­цах столицы фашистской Германии шли ожесточенные бои. 8-я  гвардейская  армия  под  командованием  генерала В. И. Чуйкова, войска 3-й ударной армии под командованием генерала В. И. Кузнецова пробивались навстречу друг другу, чтобы соединиться в районе рейхстага.
К 30 апреля берлинская группировка противника оказа­лась расчлененной на четыре изолированные части. На рас­свете 30 апреля советские воины, овладевшие центральным районом Берлина, начали штурм рейхстага. Фашистские гла­вари окончательно растерялись. Некоторые из них спасались бегством из Берлина, другие кончали самоубийством. Во второй половине дня 30 апреля покончил с собой и сам Гитлер[80].
Советские воины медленно, но неуклонно приближались к рейхстагу. Первыми ворвались в рейхстаг батальоны под командованием офицеров С. А. Неустроева, В. И. Давыдова и, К. Я. Самсонова. Расчищая себе, путь гранатами и огнем авто­матов, полковые разведчики Егоров и Кантария прорвались по лестнице на крышу здания и под вражеским обстрелом водру­зили на куполе рейхстага знамя Победы. Это было 30 апреля в 14 часов 25 минут.
Сержантам Михаилу Егорову и Мелитону Кантария, ка­питанам Неустроеву, Давыдову и старшему лейтенанту Самсонову было присвоено звание Героя Советского Союза. 2 мая 1945 г. берлинский гарнизон капитулировал.
Войска 2-го и 1-го Белорусских и 1-го Украинского фрон­тов в начале мая вышли на линию Висмар — Шверин — Виттенбург—Эльба до Майсена и на всем ее протяжении всту­пили в соприкосновение с англо-американскими войсками, на­ступавшими с Запада.   
После самоубийства Гитлера во Фленсбурге было создано новое фашистское правительство адмирала Деница, с которым США и Англия подписали в Реймсе предварительный прото­кол о прекращении военных действий.
Когда Советская Армия завершала полную ликвидацию остатков разгромленных вооруженных сил фашистской Герма­нии, англо-американское командование продолжало вести за­кулисные переговоры с «правительством» Деница и отдало приказ своей авиации бомбить германские города, подлежа­щие оккупации советскими войсками. В результате подверг­лись варварскому разрушению Дрезден, Галле, Дессау и дру­гие города Восточной Германии.
В последние дни боев с германским фашизмом Советская Армия завершила освобождение Чехословакии[81].
В начале мая 1945 г. с приближением советских войск на­селение столицы Чехословакии — Праги начало вооруженное восстание против немецко-фашистских захватчиков. На ули­цах города завязались жестокие бои. Повстанцы, руководи­мые коммунистами, сражались мужественно и стойко. Фа­шисты бросили на подавление восстания значительные силы. Гитлеровцы хотели, во что бы то ни стало разгромить отряды чехословацких патриотов. Слабо вооруженные жители Праги изнемогали в неравной борьбе с гитлеровцами, но не сдава­лись. Они верили, что получат помощь от Советской Армии, и не ошиблись в этом.
Войсками трех Украинских фронтов и частями чехосло­вацких войск была проведена Пражская операция. Танковые армии под командованием П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко стремительным броском через Дрезден и Рудные Горы вступили в Чехословакию и 9 мая освободили Прагу. Одновременно на Прагу наступали войска 13-й армии и 5-й гвар­дейской армии. Почти миллионная вражеская группировка, зажатая в тиски, в большей своей части капитулировала.
С разгромом немецких войск в Чехословакии была пол­ностью завершена ликвидация всех вооруженных сил фашист­ской Германии, Гитлеровская Германия под могучими уда­рами Советской Армии оказалась повергнутой в прах и вы­нуждена была безоговорочно капитулировать. Эта победа была достигнута Советской Армией в боевом содружестве с народами и армиями Франции, Англии, США и других стран антигитлеровской коалиции.
8 мая 1945 г. в пригороде Берлина — Карлхорсте предста­вители немецкого главнокомандования Кейтель, Фридебург и Штумпф подписали акт о безоговорочной капитуляции Гер­мании.
В соответствии с достигнутым-соглашением между прави­тельствами СССР, Англии, Соединенных Штатов Америки и Франции вся территория Германии была оккупирована войсками названных государств. Каждая из этих держав имел определенную зону оккупации. По этому соглашению Воору­женные Силы Советского Союза заняли часть территории-Гер­мании, расположенную к востоку от линии, проходящей от пункта на берегу Любекского залива, где сходятся границы Шлезвиг-Голыптейна и Мекленбурга, до Чехословацкой гра­ницы. Берлин был разделен на зоны оккупации четырех стран: Советского Союза, Англии, Соединенных Штатов Америки и Франции.
9 мая 1945 г. советский народ праздновал день Победы над немецко-фашистской Германией. В этот день миллионы со­ветских людей вышли на улицы городов и сел, чтобы по­здравить друг друга с долгожданной победой. Торжества по случаю победы над фашистской Германией вылились в мо­гучую демонстрацию единства народа. Коммунистической партии и Советского правительства.
В день Победы И. В. Сталин, обращаясь от имени партии и правительства к народу, говорил:
«Великие жертвы, принесённые нами во имя свободы и независимости нашей Родины, неисчислимые лишения и стра­дания, пережитые нашим народом в ходе войны, напряжённый труд в тылу и на фронте, отданный на алтарь Отечества, — не прошли даром и увенчались полной победой над врагом».
24 июня 1945 г. в столице нашей Родины—Москве со­стоялся парад Победы. Советские воины пронесли мимо мав­золея В. И. Ленина, на трибуне которого находились руко­водители партии и правительства, свои боевые знамена, по­крытые бессмертной славой.
Москва от имени Родины чествовала доблестных советских воинов, одержавших историческую победу над фашистской Гер­манией. В день великого торжества все народы СССР почтили священную память воинов, павших в боях за Советскую Родину.
После разгрома германских империалистов встал вопрос о Германии, о создании условий, которые бы предотвратили возрождение германского  империализма[82].
В этих целях и была созвана конференция руководителей трех держав—СССР, Великобритании и США. Конференция проходила с 17 июля по 2 августа 1945 г. в Потсдаме, под Берлином.
На конференции было решено учредить Совет министров иностранных дел пяти держав — СССР, США, Великобрита­нии, Франции и Китая. На Совет министров иностранных дел возлагалась ближайшая задача подготовить проекты мирных договоров с бывшими союзницами Германии — Италией, Ру­мынией, Болгарией, Венгрией и Финляндией. Кроме того, Совет министров иностранных дел получил от конференции дирек­тиву разработать условия мирного договора с Германией, ко­торые не допускали бы нового возрождения германского империализма и могли бы обеспечить прочный, длительный мир и безопасность народов. Руководители трех союзных дер­жав договорились добиваться того, чтобы «Германия никогда больше не угрожала своим соседям или сохранению мира во всем мире».
    продолжение
--PAGE_BREAK--Были приняты решения о политических и экономических принципах, которыми необходимо руководствоваться в отно­шении Германии.
В декларации отмечалось, что союзные державы не будут преследовать цели уничтожения и порабощения германского народа. Союзники обязались дать немецкому народу возмож­ность подготовиться к тому, чтобы в дальнейшем осуществить реконструкцию всей жизни на демократической и мирной основе. В декларации говорилось, что если немецкий народ пойдет по этому пути, то он найдет место среди свободолюби­вых народов мира.
Потсдамская конференция установила общие принципы и  в отношении германской экономики. «В целях уничтожения германского военного потенциала,— говорится в решениях конференции, — производство вооружения, военного снаря­жения и орудий войны, а также производство всех типов са­молетов и морских судов должно быть запрещено и пред­отвращено».
В решениях Потсдамской конференции указывалось, что в период оккупации Германия должна рассматриваться союз­никами как страна экономически целая и единая, и контроль­ные органы обязывались проводить единую, согласованную линию.
В соответствии с решениями Крымской конференции руко­водители трех держав в Потсдаме договорились о репарациях с Германии за тот ущерб, который нанесли гитлеровцы многим народам.
Репарационные претензии СССР должны были быть удов­летворены путем изъятия известной части оборудования и продукции из зоны Германии, оккупированной советскими войсками. Кроме того, СССР должен был получить дополнительно от западных зон 15% изымаемого пригодного к использованию и комплектного промышленного капитального оборудования в обмен на эквивалентную стоимость продо­вольствия и сырьевых, материалов 10% изымаемого, в западных зонах промышленного капитального оборудования в счет репараций без оплаты и возмещения. Советский Союз согласился из своей доли удовлетворить репарационные пре­тензии Польши.                 
Потсдамская конференция вынесла решение о передаче Советскому Союзу города Кенигсберга и прилегающего к нему района.
В отношении границ Польши на конференции главы трех  правительств согласились о том, что к Польскому государству отходят бывшие германские территории к востоку от линии, проходящей от Балтийского моря западнее Свинемюнде и оттуда по реке Одеру до впадения реки Западная Нейсе, затем по Западной Нейсе до чехословацкой границы, включая территорию Данцига и ту часть Восточной Пруссии, которая не отходила к СССР.
Решения Потсдамской конференции  имеют большое международное значение. Так же как и решения Крымской конференции, они были восприняты всем прогрессивным чело­вечеством как программные документы, определяющие демо­кратические принципы сотрудничества между великими державами и послевоенного устройства мира[83].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Разгромив основные силы фашистского блока, советский народ не только отстоял свободу, независимость и террито­риальную целостность своей Родины, но и принес освобож­дение сотням миллионов людей в Европе и Азии. В резуль­тате победы неизмеримо вырос международный авторитет СССР, ставшего мировой державой, без которой теперь не мог решаться ни один важный вопрос. Если в конце 1941 г. Советский Союз поддерживал дипломатические отношения с 17 государствами, то через четыре года их число выросло до 46. СССР, стоявший у истоков создания Организации Объединенных Наций, по праву стал одним из пяти постоян­ных членов Совета Безопасности этого влиятельного между­народного форума. Прямым следствием поражения реакци­онных сил стал приход к власти в ряде стран Восточной Европы правительств, ориентирующихся на Москву. Разгром милитаристской Японии облегчил освободительную борьбу народов Китая, Кореи и Вьетнама. В результате этих преоб­разований значительно улучшилось положение на большей части границ СССР. С этого времени страну окружали в основном дружественные государства.
Ставке пришлось вновь руководить действиями большого количества фронтов, развернутых на огромном пространстве. Это неминуемо было связано со значительными трудностями, особенно в области согласования усилий войск нескольких фронтов, действующих рядом.
Отдавая дань уважения всем борцам против фашизма, необходимо подчеркнуть, что вклад в общую победу был различным. Главная заслуга в разгроме гитлеровской Герма­нии, несомненно, принадлежит Советскому Союзу. На про­тяжении всей второй мировой войны советско-германский фронт оставался главным: именно здесь были разгромлены 507 дивизий вермахта и 100 дивизий союзников Германии, в то время как войска США и Англии нанесли поражение 176 дивизиям. На восточном фронте Германия потеряла большую часть своей авиации, артиллерии и танковых войск. Общие людские потери вооруженных сил Германии во вто­рой мировой войне равны 13 448 тыс. человек. При этом безвозвратные потери на советско-германском фронте соста­вили 6923,7 тыс. Кроме того, союзники Германии (Венгрия, Италия, Румыния и Финляндия) потеряли на советско-гер­манском фронте 1725,8 тыс. человек. Таким образом, потери стран фашистского блока в войне против Советского Союза составили 8645,5 тыс. человек.
За эти завоевания советский народ заплатил огромную цену. За годы Великой Отечественной войны погибло и умер­ло около 27 млн. наших соотечественников, из них 8 668 400 человек составили потери армии, флота, пограничных и внутренних войск. Колоссальным был и материальный ущерб. Фашисты разрушили 1710 городов и рабочих посел­ков, свыше 70 тыс. сел и деревень, 32 тыс. промышленных предприятий, 65 тыс. км железнодорожных путей, разорили свыше 100 тыс. колхозов, совхозов и машинно-тракторных станций. Предстояло все это восстанавливать, надеясь толь­ко на собственные силы. Если материальный ущерб, как бы велик он ни был, подлежал восстановлению, то миллионы человеческих жертв относятся к невосполнимым потерям. Две трети людских потерь приходится на мирное население. Это свидетельствует о проводившейся гитлеровцами полити­ке истребления ни в чем не повинных людей, о бесчеловеч­ном оккупационном режиме, о попрании всех общепринятых международных норм в отношении советских людей.
Подводя окончательный итог в нашем исследовании, мы хотели отметить следующее.
В начальный период Великой Отечественной войны Со­ветский Союз потерпел ряд жестоких военных неудач, поте­рял значительную часть своей территории, что явилось след­ствием серьезных просчетов в строительстве вооруженных сил, недостаточной боеспособности Красной Армии, незавер­шенности процесса перевооружения на новую технику и ошибками политического руководства страны. Но уже в эти тяжелые месяцы потерпела крах германская стратегия блиц­крига, война приняла затяжной характер, к которой Герма­ния оказалась не готова. вероломное нападение гитлеровской Германии на СССР прервало мирное строительство в нашей стране. Советский Союз вступил в период освободительной войны, и главным органом, руководящим данной борьбой, стала именно Ставка Верховного главнокомандующего.
Советский Союз сумел преодолеть последствия поражений, мобилизовать внутренние ресурсы страны и поставить их на службу одной цели. Жесткая цен­трализация управления и дисциплина в сочетании с самоот­верженным трудом рабочих, служащих и колхозников помог­ли Советской стране выиграть экономическое соревнование, произвести значительно больше оружия и боевой техники, чем противник. Эта победа советского тыла создала материальную основу военных побед.
В годы войны усилилось внимание к отечественной ис­тории, возрождались некоторые традиции русской армии, произошло сближение государственной власти с православ­ной церковью. Не оправдались расчеты противника на то, что первые же военные неудачи приведут к обострению про­тиворечий между многочисленными нациями и народности-… ми, населявшими Советский Союз. Напротив, тяжелые ис­пытания способствовали более тесному сплочению всех на­родов против общего врага. Дружба народов прошла суровую проверку в условиях войны и стала одним из источников победы. Патриотизм советских людей проявился в создании народного ополчения, добровольческих батальонов, полков и дивизий, в мощном партизанском движении, в массовом героизме на фронте и самоотверженном труде миллионов тружеников тыла. Готовность народа преодолеть все невзго­ды и лишения ради Победы позволила выиграть самую тя­желую и кровопролитную войну в истории Отечества. Победа СССР в Великой Отечественной войне показала, какими колоссальными, непобедимыми силами обладает Совет­ская социалистическая держава. Она с новой силой подтвер­дила бессмертные слова В. И. Ленина: «Никогда не победят того народа, в котором рабочие и крестьяне в большинстве своем узнали, почувствовали и увидели, что они отстаивают свою, Советскую власть — власть трудящихся, что отстаивают то дело, победа которого им и их детям обеспечит возможность пользоваться всеми благами культуры, всеми созданиями че­ловеческого труда».
Советский общественный строй с успехом выдержал испы­тание в огне войны и доказал свою полную жизнеспособность. Он дал возможность Коммунистической партии и Советскому правительству организовать все силы нашего народа и напра­вить их на разгром врага. Главным источником силы Совет­ского народа явился союз рабочих н крестьян, неизмеримо окрепший в результате победы социализма.
В годы войны рабочие, колхозники, работники науки и культуры самоотверженно трудились для фронта. Этот героический труд советских людей в тылу вошел в историю Отече­ственной войны как беспримерный подвиг народа в защиту своей Родины.
Советская Армия, закалившаяся в огне сражений, показала себя как первоклассная армия того времени, обладаю­щая высокими морально-боевыми качествами. В Великой Оте­чественной войне Советская Армия проявила себя как носи­тельница передовой военной науки. Сила Советской Армии состояла в том, что она опиралась на самый прочный и устойчивый тыл. Единство фронта и тыла армии и народа явилось решающим условием нашей победы.
В годы войны со всей глубиной раскрылся такой могучий источник силы нашего народа и его армии, как советский патриотизм. Миллионы советских патриотов совершали беспримерные подвиги на фронте и в тылу. В Отечественную войну за проявленные мужество и героизм награждено орде­нами и медалями Союза ССР свыше 7 млн. советских солдат, матросов, офицеров, генералов и адмиралов. Почти 11 тыс. советских воинов удостоено звания Героя Советского Союза. Ярчайшим проявлением пламенного советского патриотизма была мужественная и беззаветная борьба сотен тысяч советских партизан в тылу врага. Советские люди, оказавшись на оккупированной врагом территории, не потеряли своей веры в неизбежность победы Советского госу­дарства.
Выступая на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года, И. В. Сталин, отмечая заслуги советских народов, особенно русского народа, в побе­доносной войне, говорил: «У нашего правительства было не мало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941—1942 годах, когда наша армия отступала, покидала род­ные нам сёла и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но рус­ский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего Правительства; чтобы обес­печить разгром Германии».
В годы войны советские люди еще глубже осознали, что Коммунистическая партия — это «ум, честь и совесть нашей эпохи». Именно поэтому, идя в бой, тысячи советских воинов подавали заявления с просьбой принять их в ряды Коммунистической партии. В самые тяжелые периоды войны приток в партию был особенно велик. В 1941 г. в партии было 3,8 млн. членов и кандидатов, а на 1 апреля 1945 г., несмотря на гибель в боях многих тысяч коммунистов, в рядах партий числилось уже 5,8 млн. членов и кандидатов. Большой рост партии в годы тяжелых военных испытаний—яркое свидетельство ее возросшего авторитета, ее неразрывной связи с народом, любви и доверия к ней советских людей.  
В войне против фашистской Германии плечом к плечу с со­ветскими войсками героически сражались славные воины поль­ских и чехословацких частей, действовавших в составе Совет­ской Армии. На последнем этапе войны Советской Армии по­могали добить вооруженные силы гитлеризма также войска Румынии и Болгарии. Мужество и самоотверженность в борьбе с фашистскими захватчиками проявили славные партизаны и воины Народно-освободительной армии Юго­славии.
Мы описали и проанализировали стратегические планы Ставки верховного главновнокомандования, а также победоносное шествие советских войск: разгром противника под Сталинградом (декабрь 1942г. – февраль 1943г.), разгром фашистских войск на Курской дуге (июль – август 1943г.), освобождение Украины (октябрь – ноябрь 1943г.), освобождение Белоруссии (1944г.), от Вислы до Одера, Берлинская операция.
В результате одержанной победы Советский Союз упрочил безопасность своих границ на Западе и Востоке, обеспечив этим еще более благоприятные условия для дальнейшего мир­ного строительства. Украинская ССР, Белорусская ССР, Мол­давская ССР полностью воссоединили исторически принадле­жащие им земли и собрали в единую семью все свои народы. Литовскому народу была возвращена отторгнутая германскими империалистами Клайпедская область.
СССР получил на Балтийском море незамерзающий порт Кенигсберг (ныне Калининград) с прилегающей к нему областью. Граница с Финляндией была восстановлена в соот­ветствии с советско-финляндским договором 1940 г. Совет­скому Союзу была возвращена старинная русская область — Печенгская, с незамерзающим портом Печенгой (Петсамо).
На Дальнем Востоке Советскому Союзу возвращены Южный Сахалин и Курильские острова. Безопасность границ Советского Союза на Западе и Востоке обеспечена теперь зна­чительно надежнее, чем когда-либо раньше.
Разгромом гитлеровской Германии на Западе и империалистической Японии на Востоке, был положен конец второй ми­ровой войне. Советский Союз сыграл решающую роль в избавлении народов Европы от ужасов фашистской тирании. Победа над фашизмом обеспечила народам Центральной и Юго-Восточной Европы возможность свободного развития и установления народной демократии. Разгром агрессивных, империалистических сил создал благоприятные условия для побе­ды Великой Китайской революции и национально-освободительной борьбы других народов Азии, помог им встать на путь национальной независимости и демократического развития.
Победа Советского Союза и других свободолюбивых на­родов привела к коренным изменениям и международной обстановке. Социализм вышел за пределы одной страны и превратился в мировую систему, объединяющую одну треть человечества. И в этом факте нашла наиболее полное и глубо­кое выражение победа советского, народа в Великой Отечественной войне.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 1.    .Большая Советская энциклопедия. В 30-ти томах. М.: Советская энциклопедия,1973.Т.13.
2.     1941-1945.   Краткая   история,   документы,  фотографии" / ред. Г.А.Куманева, Москва, Политиздат, 1983 г.
3.     Анфилов В.А. Бессмертный подвиг. М, Наука, 1971 г.
4.     Аристов А.П. Великая Отечественная. Сборник Минобороны РФ. М., Изд. центр Терра. 1993. 407 с
5.     Боевой путь Советского Военно-Морского флота, под ред. А.В.Басова М, Воениздат,, 1988. 500 с
6.     Бредков В.Н.Партийно-политическая работа на железнодорожном транспорте в первый период Великой Отечественной войны.Л.,1961.
7.     Вагнер Г. Наступление на русскую столицу, М., 1999 г. 240 с.
8.     Ванеев, Г.И. Черноморцы  в  Великой  Отечественной Войне. Москва, Воениздат, 1978 г.
9.     Ванчинов Д.П. Военные годы Поволжья/1941-1945/.Саратов. Изд-во Саратовского университета,1980. 108 с
10.                        Василевский А. М. «Дело всей жизни». 3-е издание исправленное. Издательство политической литературы, М., 1999 г., 375 с.
11.                        Великая Отечественная война 1941-1945 г.г. Под ред. Жилина П.А. М., Молодая гвардия .1979. 425с.
    продолжение
--PAGE_BREAK--    продолжение
--PAGE_BREAK--Одной из причин недостаточной подготовленности Советской Армии к отпору врагу явилась неправильная оценка И. В. Сталиным военно-политический обстановки непосредственно накануне войны[7]. Сталин полагал, что Германия в бли­жайшее время не решится напасть на СССР. Поэтому он медлил с проведением оборонительных мероприятий, считая, что эти действия могут дать гитлеровцам повод для нападе­ния на нашу страну. И. В. Сталин недооценивал также военные возможности гитлеровской Германии.
Недооценка угрозы фашистского нападения на СССР на­шла свое отражение, в частности, в сообщении ТАСС от 14 июня 1941 г. В этом заявлении указывалось на беспочвенность слу­хов о мобилизации Германией войск и подготовке ею войны против СССР. В сообщении говорилось, что «по данным СССР. Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду  чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Герма­нии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы».
В пограничных военных округах не было своевременно за­вершено создание и сосредоточение на угрожающих направле­ниях достаточных сил, которые можно было бы противопоставить крупным стратегическим группировкам врага. Следует учитывать и то, что в предвоенные годы значи­тельное число опытных командиров и политработников, особенно в высшем звене, было репрессировано в результате действий враждебных элементов, прорвавшихся в органы госбезопасности. Пришедшие к руководству частями и соединениями молодые кадры зачастую не имели еще достаточных знаний и опыта. Это также отрицательно повлияло на ход боевых действий советских войск в первый период войны.
Вследствие всех этих ошибок и недостатков советские войска, будучи захвачены врасплох, в первые же дни войны понесли большие потери в живой силе и технике.
Советская авиация, понесшая большие потери от внезап­ных ударов противника в первый же день войны, оказалась не в состоянии должным образом выполнить свои задачи, чтобы помешать операциям наземных войск врага. В связи с быстрым продвижением вражеских войск в глубь страны.
Советский Союз лишился возможности использовать промыш­ленные предприятия в западных районах для производства военной продукции. Часть предприятий эвакуировалась, а не­которая часть осталась на захваченной территории. Это еще больше усугубило трудности войны для Советского госу­дарства.
Отступление советских войск было вынужденным. Времен­ная потеря ряда территорий СССР острой болью отзывалась в сердцах всех советских людей. Действия врага нанесли большой урон Советскому государству. Поэтому неправиль­ным является утверждение о том, что советские войска действовали по заранее разработанному плану «активной страте­гической обороны», что отступление советских войск в первый Период войны якобы было рассчитано на то, чтобы измотать врага, а потом перейти в контрнаступление.
Огромные трудности и неудачи начального периода войны не сломили боевого духа Советской Армии. Соединения совет­ских войск, несмотря на исключительно сложную и трудную обстановку, отходили с упорными боями. В десятках крупных боев и сотнях схваток советские воины бились с беспримерной храбростью. Целый месяц после немецкого вторжения длилась героическая борьба маленького гарнизона Брестской крепости с наступающими силами врага.
Обороной крепости руководили люди замечательного мужества, беззаветно преданные Советской Родине—капитан И. Н. Зубачев, полковой комиссар Е. М. Фомин, майор П. М. Гаврилов и другие. Сопротивление закончилось лишь тогда, когда в строю не осталось ни одного защитника крепости. На Буге застава лейтенанта Монина целые сутки вела бой против батальона гитлеровцев. Получив сведения о том, что гитле­ровцы форсировали Прут, заняли железнодорожный мост и начали делать по нему настил для прохождения танков, погра­ничники пятой заставы А. К. Константинов, В. Ф. Михальков и И. Д. Бузыцков проникли в тыл противника, перебили его охрану и взорвали мост. Продвижение немецких танков на этом направлении задержалось. За этот подвиг А. К. Констан­тинову, В. Ф. Михалькову и И. Д. Бузыцкозу было присвоено звание Героев Советского Союза. Незабываемый подвиг совершил 26 июня 1941 г. капитан Н. Ф. Гастелло и экипаж его самолета в составе А. А. Бурденюка, Г. Н. Скоробогатого и А. А, Калинина. Когда вражеский снаряд попал в бензиновый бак их самолета, капитан Н. Ф, Гастелло повел горящую ма­шину на колонну (вражеских танков и цистерн. Вместе с самолетом героического экипажа взорвались немецкие танки и цистерны.
Уже в первых боях на фронтах Отечественной войны многие тысячи советских воинов совершили беспримерные подвиги, не щадя жизни для защиты Родины.   
Ставка Главного Командования была создана 23 июня 1941 года. Ее состав несколько отличался от проекта, предло­женного Наркоматом обороны. В нее вошли: народный комис­сар обороны С. К. Тимошенко (председатель), начальник Гене­рального штаба Г. К. Жуков, И. В. Сталин, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный, Н. Г. Кузнецов. Предлагалось также в состав Ставки включить первого заместителя начальника Генерального штаба Н. Ф. Ватутина. Но И. В. Сталин не согласился[8].
При Ставке была образована группа советников по различ­ным вопросам. Практически группа играла номинальную роль, поскольку все советники вскоре получили другие назначения, а замена их не состоялась.
На протяжении всей войны Ставка находилась в Москве. Это имело большое моральное значение. В связи с угрозой вражеских ударов с воздуха в начале июля из Кремля она была переведена в район Кировских ворот в небольшой особняк с надежным рабочим помещением и связью, а через месяц по­близости, на перроне станции метро Кировская, расположились и операторы Генерального штаба — рабочего органа Ставки.
30 июня 1941 г. по примерному образцу ленинского Совета Рабочей в Крестьянской Обороны в период иностранной военной интервенции и гражданской войны по решению Политбюро ЦК ВКП(б) был создан чрезвычайный орган—Государственный Комитет Обороны во главе с И. В. Сталиным.
ГКО стал авторитетным органом руководства обороны страны, сосредоточившим в своих руках всю полноту власти. Гражданские, партийные, советские организации были обязаны выполнять все его постановления и распоряжения. Для контроля за их исполнением в краях и областях, военно-промышленных наркоматах, на главнейших предприятиях и строках ГКО имел своих представителей.
На заседаниях ГКО, которые проходили в любое время суток, как правило, в Кремле или на даче И. В. Сталина, обсуждались и решались важнейшие вопросы. Планы военных действий рассматривались Политбюро Центрального Комитет партии и Государственным Комитетом Обороны. На заседании приглашались народные комиссары, которым предстояло принять участие в обеспечении операций. Это позволяло, когда появлялась возможность, сосредоточить огромные материальные силы на важнейших направлениях, проводить единую линию в области стратегического руководства и подкрепляя ее организованным тылом, увязывать боевую деятельности войск с усилиями всей страны.
Очень часто па заседаниях ГКО вспыхивали острые споры при этом мнения высказывались определенно и резко. Если к единому мнению не приходили, тут же создавалась комиссия и представителей крайних сторон, которой и поручалось доложить согласованные предложения на следующем заседании.
Всего за время войны Государственный Комитет Обороны принял около десяти тысяч решений и постановлений военного и хозяйственного характера. Эти постановления и распоряжения строго и энергично исполнялись, вокруг них закипал работа, обеспечивавшая проведение в жизнь единой партийной линии в руководстве страной в то трудное и тяжелое время.
10 июля 1941 года, в целях улучшения руководства вооруженными силами, решением Государственного Комитета Обороны Ставка Главного Командования была преобразована в Ставку Верховного Командования, а 8 августа ее преобразовали в Ставку Верховного Главнокомандования. С тех пор и до конца войны И. В. Сталин, являлся Верховным Главнокомандующим.         
С образованием Государственного Комитета Обороны и созданием Ставки Верховного Главнокомандования, во главе которых находилось одно и то же лицо — Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) и Председатель Совета Народных Комиссаров было завершено создание структуры государственного и военного руководства войной. Центральный Комитет партии обеспечивав единство действий всех партийных, государственных, военных и хозяйственных органов[9].
19 июля 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР И. В. Сталин был назначен и народным комиссаром обороны.
Надо сказать, что с назначением И. В. Сталина Председа­телем Государственного Комитета Обороны, Верховным Глав­нокомандующим и наркомом обороны в Генштабе, центральных управлениях Наркомата обороны, Госплане СССР и в других органах правительства и народного хозяйства сразу же почув­ствовалась его твердая рука.
Каждый член ГКО получил конкретное задание и строго отвечал за выполнение планов народного хозяйства. На одного из них возлагалась ответственность за выпуск танков, на дру­гого — артиллерийского вооружения, на третьего — самоле­тов, на четвертого — снабжение боеприпасами, продовольст­вием и обмундированием и т. д. Командующих родами войск И. В. Сталин лично обязал подключиться к членам ГКО и по­могать им в работе по выполнению программы производства определенной военной продукции точно в назначенное время и нужного качества.
Под воздействием партийно-политической работы, повыше­ния искусства управления войсками, накопленного опыта вооруженной борьбы усиливался отпор врагу. Воины всех видов и родов оружия действовали в боях героически и само­отверженно. В войсках заметно поднялась воинская дис­циплина.
Однако, несмотря на энергичные меры Ставки и командова­ния фронтов, положение на фронтах продолжало обостряться. Под давлением превосходящих сил противника наши войска отходили в глубь страны. В условиях небла­гоприятного для нас развития военных событий складывалась и стратегическая оборона Советских Вооруженных Сил. Она отличалась весьма активными формами и упорством борьбы.
ЦК ВКП(б) и ГКО проявили серьезную озабоченность о состоянии противовоздушной обороны страны, так как немецко-фашистская авиация действовала очень активно. Враг воз­лагал большие надежды на люфтваффе. Он рассчитывал уда­рами массы самолетов сорвать мобилизацию в западных райо­нах нашей страны, дезорганизовать работу ближайшего тыла, транспорта и государственного аппарата, подорвать волю народа к сопротивлению. Гитлер осыпал воздушных разбой­ников и их главаря Геринга милостями и наградами,
Анализируя создавшуюся обстановку и учитывая неблагопри­ятные прогнозы в отношении защиты с воздуха главнейших объектов государства, Верховный Главнокомандующий с при­сущей ему энергией взялся за укрепление боеспособности противовоздушной обороны. Он пригласил к себе группу руково­дящих работников ПВО и строго потребовал в двухдневный срок представить принципиальные соображения по усилению противовоздушных сил и средств, улучшению их организаци­онной структуры и управления. Своими советами большую и полезную помощь оказали ему начальник артиллерии Красной Армии генерал Н. Н. Воронов, генералы М. С. Громадин, Д. А. Журавлев, П. Ф. Жигарев, Н. Д. Яковлев и другие.
Главнейшей задачей ПВО тогда было — прикрытие Моск­вы, Ленинграда и других крупных промышленных центров, где производились танки, самолеты, артиллерийское вооружение, добывалась нефть и находились важнейшие железнодо­рожные коммуникации, объекты энергетики и связи.
Самая мощная группировка сил и средств ПВО была создана для обороны Москвы. В июле она уже насчитывала более 600 самолетов-истребителей, подготовленных к полетам в ночных условиях, свыше 1000 зенитных орудий, 370 зенитных пулеме­тов, до 1000 прожекторов и большое количество аэростатов заграждения.
Эта организационная структура ПВО целиком себя оп­равдала. Фашистская авиация, предпринимая массирован­ные действия, несла громадные потери, но прорваться большими силами к Москве все же не смогла. В общей сложности в налетах участвовало много тысяч бомбардировщиков, но лишь считанным из них (два-три процента) удалось проник­нуть к городу, да и те вынуждены были сбрасывать свой смер­тоносный груз где попало.
Конечно, процесс создания органов советского стратеги­ческого руководства занял определенное время и претерпел ряд принципиальных изменений, диктуемых ходом войны и характером военно-стратегической обстановки. Но постепенно советская военная наука, руководствуясь опытом вооружен­ной борьбы, накопленным еще до Великой Отечественной вой­ны, достигла по вопросам управления войсками значительных успехов.
Однако отсутствие у СССР высшего органа военного руко­водства, каким должна была быть Ставка в момент нападения фашистской Германии, естественно, не могло вначале не отра­зиться на управлении войсками, результатах первых операций и общей оперативно-стратегической обстановке. Тем более, что противник уже получил в Европе немалый опыт организации войны и внезапных вторжений ударными силами. Надо при­знать, что и главкомы направлений и командования фронтов в начале войны допускали существенные недостатки в управле­нии войсками. Это также отрицательно сказалось на результа­тах вооруженной борьбы.
Надо признать также, что определенную долю ответствен­ности за недостатки в подготовке вооруженных сил к началу военных действий несут нарком обороны и ответственные работ­ники Наркомата обороны. Как бывший начальник Генераль­ного штаба и ближайший помощник наркома не могу снять с себя вины за эти недостатки.
Наконец, важную роль сыграло и то обстоятельство, что И. В. Сталина до последнего момента — начала гитлеров­ского нападения на Советский Союз — не покидала надежда, что войну удастся оттянуть. Это в какой-то мере связало и наркома обороны, который не решался входить к И. В. Сталину с проектом о создании Ставка вплоть до весны 1941 года.
В конце весны Г. К. Жукову пришлось еще раз, уже в настоятельной форме, просить наркома доложить И. В. Сталину о необходимости рассмотреть разработанный Генштабом проект плана органи­зации Ставки Главного Командования и разрешить провести его практическую проверку на больших командно-штабных уче­ниях. На этот раз доклад состоялся и И. В. Сталин дал согласие провести такое учение, но подальше от границы, где-нибудь на рубеже Валдай—Орша—Гомель—р. Псёл, а затем пред­ставить ему проект организации Ставки, ее функциональных обязанностей и рабочих органов.
Рекогносцировка рубежа для учения была проведена в мае 1941 года, но осуществить учение не удалось. Из-за отсутствия времени и по другим обстоятельствам не были рассмотрены и мероприятия по практической подготовке Ставки Главного Командования и ее органов.
Наверху, в Ставке, особенно отчетливо было видно, что на войне ошибки ошибкам — рознь: одни из них — исправимы, другие — исправлениям трудно поддаются. Все зависит от характера ошибок и их масштаба. Ошибки тактические, как свидетельствовал опыт, вышестоящее командование могло бы­стро ликвидировать. Просчеты оперативного масштаба вып­равить неизмеримо труднее, особенно если нет в распоряжении командования необходимых сил, средств или времени, чтобы ввести эти силы в дело там и тогда, когда это нужно[10].
Для исправления оперативно-стратегических ошибок, до­пущенных Ставкой и командованием некоторых фронтов летом 1942 года (что дало возможность гитлеровским войскам выйти в район Сталинграда и на Северный Кавказ), потребовались чрезвычайные усилия всей страны.
Как известно, стратегия полностью зависит от политики, и ошибки военно-политического характера общегосударствен­ного масштаба трудно исправить. Справиться с ними может только та страна, которая ведет справедливую войну и распо­лагает для этого необходимыми военно-материальными воз­можностями. И наоборот, когда цели войны не отвечают жиз­ненным интересам народа, ошибки такого рода, как правило приводят к катастрофическим последствиям.
 Но есть и неисправимые просчеты. Такой просчет совершило фашистское руководство гитлеровской Германии, рискнув напасть на Советский Союз. Этот просчет проистекал из неимоверной переоценки своих сил и средств и недооценки потен­циальных возможностей СССР — страны, где существует социалистический строй, где вооруженные силы, народ, партия и правительство едины.
Одурманенные предыдущими легкими победами, Гитлер и его политическое и военное окружение считали, что их вой­ска победоносным маршем пройдут по Стране Советов так же, как это было в Западной Европе. Вышло же наоборот. Руководствуясь авантюристической, националистической идеологией фашизма, гитлеровцы оказались неспособными правильно разобраться в решающих исход войны вопросах, которые при  подготовке к войне нужно знать и решать без эмоций на базе науки об обществе и войне.
    продолжение
--PAGE_BREAK--Трезво оцепив причины наших неудачных операций 1942 года, Коммунистическая партия. Советское правительство, опираясь на неоспоримые преимущества социалистического общественного и государственного строя, сумели мобилизовать все силы страны на новые усилия по отпору врагу. Благодаря само­отверженной поддержке народа Советское Верховное Главно­командование нашло наиболее приемлемые в данной обстановке методы и формы борьбы, вырвало в конечном счете у против­ника инициативу, а затем повернуло ход войны в свою пользу.
В ходе войны Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза и Советское правительство уделяли большое внимание руководству вооруженными силами. За годы войны состоялось более  200 заседаний  Политбюро ЦК ВКП(б), Оргбюро и Секретариата Центрального Комитета партии. Принятые решения по вопросам внешней политики, экономики и стратегии проводились в жизнь соответственно через Президиум Верховного Совета СССР, Совнарком, ГКО или Ставку Верховного Главнокомандования.
В основу работы Ставки были положены ленинские прин­ципы централизованного управления войсками. Ставка руко­водила всеми военными действиями вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, производила наращивание стратегических усилий в ходе борьбы за счет резервов и использования сил партизанского движения. Рабочим ее органом, как уже гово­рилось, являлся Генеральный штаб.
В результате реорганизации Генштаб стал более работо­способным, оперативным органом и смог гораздо результатив­нее выполнять возложенные на него задачи на протяжении всей воины. Конечно, случались недоработки и после реор­ганизации, но лишь в отдельных случаях и по некоторым слож­ным вопросам.
Для улучшения управления фронтами 10 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны образовал три Главных командования по направлениям:
— Северо-Западное     (главнокомандующий — маршал К. Е. Ворошилов, член Военного совета — А. А. Жданов, на­чальник штаба — генерал М. В. Захаров);
— Западное (главнокомандующий — маршал С. К. Тимо­шенко, член Военного совета—Н. А. Булганин, начальник штаба — генерал Г. К. Маландин);
— Юго-Западное (главнокомандующий — маршал С. М.Бу­денный, член Военного совета — Н. С. Хрущев (с 5 августа 1941 г.), начальник штаба — А. П. Покровский[11].
Создавая Главные командования направлений, Государственный Комитет Обороны рассчитывал помочь Ставке обеспечить возможность лучшего управления войсками, организовать взаимодействие фронтов, военно-воздушных и военно-морских сил. Предполагалось, что Военные советы направлений в боль­шей степени, чем командования фронтов, смогут использовать местные силы и средства в интересах вооруженной борьбы.
Однако уже первые месяцы существования Главных коман­дований показали, что они не оправдывают надежд. Ставка по-прежнему непосредственно руководила фронтами. По существовавшей тогда практике главкомы направлений не имели  в своем распоряжении резервов войск и материальных средств, чтобы влиять на ход военных действий. Они не могли без сог­ласия Верховного Главнокомандования проводить в жизнь какие-либо принципиальные решения и, таким образом, прев­ращались в простые передаточные инстанции. В результате в 1942 году Главные командования направлений были ликви­дированы.
Ставке пришлось вновь руководить действиями большого количества фронтов, развернутых на огромном пространстве. Это неминуемо было связано со значительными трудностями, особенно в области согласования усилий войск нескольких фронтов, действующих рядом. Начались поиски новых ме­тодов управления, которые в конечном итоге привели к воз­никновению эффективной формы непосредственного влияния стратегического руководства на деятельность фронтов. Так появился весьма своеобразный институт стратегического ру­ководства — представители Ставки Верховного Главнокоман­дования, которые направлялись на важнейшие участки.
Подводя краткий итог данного параграфа, отметим, что вероломное нападение гитлеровской Германии на СССР прервало мирное строительство в нашей стране. Советский Союз вступил в период освободительной войны, и главным органом, руководящим данной борьбой, стала именно Ставка Верховного главнокомандующего.
1.2. Роль ставки верховного главнокомандующего в мобилизации сил  на борьбу  с врагом С первых же дней Великой Отечественной  войны Коммунистическая партия развернула гигантскую работу по организации всенародной борьбы против фашистских захватчиков, по перестройке всей жизни струны на военный лад. Централь­ный Комитет Коммунистической партии разработал мероприятия по мобилизации всех сил страны на борьбу с врагом. Они были изложены в директивное письме СНК Союза ССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям при­фронтовых областей от 29 июня 1941 г, В письме под­черкивалось, что наша страна вступила в смертельную схватку с опасным и коварным врагом—немецким фашиз­мом. «В навязанной нам войне с фашистской Германией решается вопрос о жизни и смерти Советского государства, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение[12]».
ЦК ВКП(б) и СНК СССР указывали, что для ликвидации величайшей опасности, нависшей над страной, необходимо мо­билизовать все силы народа, перестроить всю работу на воен­ный лад, организовать всестороннюю помощь фронту, все­мерно увеличить производство вооружения, боеприпасов, танков, самолетов и т. д. Необходимо было отрешиться от на­строений мирного времени и направить все силы на отпор врагу, на его разгром. Красная Армия и Красный Флот должны были драться до последней капли крови за наши го­рода и села. Партия призвала советских патриотов развернуть в тылу врага партизанскую борьбу. Для руководства борьбой народа в тылу противника создавались подпольные, партийные организации.
В целях быстрейшей мобилизации материальных, духовных и людских сил Советского государства 30 июня 1941 г. был создан Государственный Комитет Обороны, в руках которого была сосредоточена вся полнота власти в государстве. Пред­седателем ГКО был И. В. Сталин. Как только началась война, на военную работу были направлены видные партийные и го­сударственные деятели — Н. А. Булганин, А. А. Жданов, Н. С. Хрущев, А. С. Щербаков и другие члены ЦК ВКП(б), многие секретари ЦК компартий союзных республик, край­комов и обкомов. Кроме того, на фронт ушли десятки тысяч Ответственных партийных работников, сыгравших большую роль в укреплении дисциплины и боевого духа в армии. Во время войны важные участки работы в тылу и на фронте взяли в свои руки члены ЦК, а также советские военачаль­ники, которые своей организаторской, политической, хозяй­ственной и военной работой вместе с местными партийными и советскими организациями обеспечивали победу советского народа в войне. Всего в ряды Советской Армии вступило бо­лее полутора миллионов коммунистов.
Пламенным  словом и личным примером коммунисты все­ляли мужество и отвагу в сердца воинов[13]. Бок о бок комму­нистами храбро воевала комсомольская молодежь[14].
3 июля 1941 г. по радио выступил глава Советского пра­вительства И. В. Сталин. Он подчеркнул глубоко справедли­вый, освободительный характер Отечественной войны Совет­ского Союза, изложил народу разработанную Центральным Комитетом партии и Совнаркомом программу перестройки жизни страны на военный лад и мобилизации сил для борьбы с врагом. И. В. Сталин, напомнив о грозной опасности, на­висшей над Советской страной, обратился ко всему советскому народу с призывом проявить мужество и самоотверженность в защите Родины, «Наши силы неисчислимы, -говорил он.— Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи ра­бочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом».
Советские люди, движимые чувством горячей любви к Ро­дине, выражали свою решимость и  готовность отстаивать каждую пядь родной земли, драться с врагом до полного его разгрома. Сотни тысяч добровольцев вступили в ряды армии и народного ополчения. В народное ополчение Москвы сразу вступило 100 тыс. человек, Ленинграда — около 160 тыс.,  32 тыс. девушек и женщин Ленинграда добровольно пошли сандружинницами и медицинскими сестрами на фронт. Нередко в народное ополчение вступали целыми семьями.
За первые пять месяцев войны из московской партийной и комсомольской организаций на фронт ушли 100 тыс. коммунистов и 260 тыс. комсомольцев.
Оставшиеся в тылу стремились трудовыми делами внести свой вклад в дело разгрома врага. Женщины-домохозяйки, студентки шли работать на производство. На предприятия возвращались по личному желанию многие старики-рабочие, находившиеся на пенсии.
Поднимая советский народ на Отечественную войну, Ком­мунистическая партия выдвинула боевые лозунги: «Все для фронта. Все для разгрома врага!».
Советское правительство в первые же Дни войны опреде­лило районы для эвакуации промышленных предприятий и населения; были намечены мероприятия по распределению материальных средств страны, а также бюджетных ассигно­ваний для более полного обеспечения нужд фронта и военной промышленности.
16 августа 1941 г. был утвержден военно-хозяйственный план на четвертый квартал 1941 г. и на 1942 г; по районам Поволжья, Урала, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии. Этот план предусматривал широкое развертывание про­мышленного строительства на Востоке, перемещение пред­приятий из прифронтовой полосы и ввод их в действие на но­вых местах, увеличение производства вооружения, боеприпа­сов, металла, угля, бензина и т.д. В целях создания для Советской Армии и Военно-Морского Флота обученных резервов Государственный Комитет Обороны 16 июля 1941 г. принял специальное решение «О подготовке резервов в системе Наркомата Обороны и Военно-Морского Флота». Кроме того, Государственный Комитет Обороны ввел с 1 октября 1941 г. обязательное военное обучение граждан мужского пола в возрасте от 16 до 50 лет[15].
По всей стране широким фронтом развернулось всеобщее обучение советских граждан военному делу. Коммунисты и комсомольцы были в первых рядах всевобуча. Большую роль в организации военного обучения населения играло доброволь­ное общество трудящихся — ОСОАВИАХИМ.
Таким образом, Ставке пришлось вновь руководить действиями большого количества фронтов, развернутых на огромном пространстве. Это неминуемо было связано со значительными трудностями, особенно в области согласования усилий войск нескольких фронтов, действующих рядом.

Глава 2. Деятельность Ставки верховного главнокомандующего в начальный период войны 2.1. Главная задача Ставки верховного главнокомандующего – организация стратегической обороны Шел второй месяц войны, а широко разрекламированное обещание Гитлера уничтожить в кратчайший срок Красную Армию, захватить Москву и выйти на Волгу так и повисло в воздухе.
Это отнюдь не означало, что опасность для страны в какой-то мере ослабла. Нет, враг продолжал рваться вперед и одерживать успехи. Борьба обострялась на всех участках советско-германского фронта.
Исход Смоленского сражения имел важное значение для последующего хода войны. Хотя сам город Смоленск 16 июля оказался в руках противника, все же оборона армий Западного фронта не была сломлена и крепко стояла, преграждая путь к столице. Среди гитлеровских офицеров, генералов и даже сол­дат, привыкших к легким победам на Западе, начали появлять­ся сомнения и разочарования[16].
Что же касается морального состояния наших войск, то оно продолжало неуклонно повышаться. В соответствии с ука­заниями ЦК ВКП(б) Главное политическое управление Красной Армии направило в середине июля в войска две важные дирек­тивы, в которых оценивалось положение дел за первые три не­дели войны и содержалось требование повысить передовую роль коммунистов и комсомольцев непосредственно в бою, в выполнении приказов командования.
На московском и киевском направлениях противник понес большие потери, но пока это еще не свидетельствовало о его слабости. Бронетанковые соединения, авиация, да и пехота были вполне способны массированными действиями наносить нашим войскам тяжелые удары. Но теперь он вынужден был это делать с большей осторожностью и не на всех стратегических направлениях. Задача Ставки состояла на этом этапе в том чтобы все проглядеть подготовку и направление важнейших ударов противника и маневру гитлеровцев противопоставить свой маневр.
Обсудив сложившуюся на фронтах обстановку с начальником оперативного управления Генштаба генералом В. М. Эдобиным, его заместителем генералом А, М. Василевским и другими руко­водящими работниками, Ставка пришла к общему выводу, что про­тивник, пожалуй, не рискнет в ближайшее время наступать на Москву[17]. Он не был готов к этой операции, т. к. не располагал ни необходимым количеством ударных войск, ни  долж­ным качеством.
Кроме того, опасное оперативное положение флангов груп­пы армий «Центр», в котором они очутились, не могло не влиять на ход событий. Дело в том, что захваченная врагом террито­рия тянулась длинной косой линией от Ельни на Рогачев и Жлобин, где располагался наш недавно созданный Центральный фронт. Правда, как уже сказано выше, он был еще слабым, имел всего лишь две армии (13-ю и 21-ю), но своим южном флан­гом примыкал к войскам Юго-Западного фронта, оборонявшим район Киева и подступы к нему.
Занимая столь опасное для группы армий Центра положе­ние, наш Центральный фронт мог быть использован для ударов во фланг и тыл этой вражеской группировки.
К югу от Киева противник всюду рвался к Днепру, но форсировать его пока не смог. Основная группировка против­ника стремилась овладеть районом Кременчуга.
Ставка внимательно рассмотрела многие варианты возможных действий войск противника на данном участке фронта и пришли, к единственно правильному выводу. Суть его состояла в том, что гитлеровское командование, видимо, не ре­шится оставить без внимания опасный для группы армий «Центр» участок — правое крыло фронта — и будет стремиться в ближайшее время разгромить Центральный фронт.
Если это произойдет, то немецкие войска получат возмож­ность выйти во фланг и тыл Юго-Западному фронту, разгромят его и, захватив Киев, обретут свободу действий на Левобережной Украине. Поэтому только после того, как будет ликвидирована угроза для них на фланге центральной груп­пировки со стороны, юго-западного направления, гитлеровцы смогут начать наступление на Москву.
Что касается северо-западного направления, то Ставка полага­ла, что противник здесь должен значительно усилить войска группы армий «Север» с тем, чтобы в кратчайшее время попытаться овладеть Ленинградом, соединиться с финской армией, а затем повернуть свои силы тоже на Москву, обходя ее с се­веро-востока. Этой операцией гитлеровское командование будет стремиться снять угрозу левому флангу своей ударной группи­ровки на московском направлении.
Чтобы враг не сумел разгадать намерения и сорвать операцию, нужно было держать подготовку удара в глубокой тайне. Это значило, что до начала наступления  ничего не должны были менять в режиме  оборонительных дейст­вий и продолжать наносить врагу потери прежним способом, главным образом изнуряя его постоянным артиллерийским, минометным и стрелково-пулеметным огнем. А тем временем произвести скрытно перегруппировку своих сил и средств для решительных действий.
Ставка торопила  с подготовкой наступления. В сере­дине августа войска Резервного фронта частью сил перешли в наступление, добились некоторых территориальных успехов и нанесли врагу ощутимые потери. Противник был вынужден отвести две свои сильно потрепанные танковые дивизии, моторизованную дивизию и моторизованную бригаду, замелив их пехотными соединениями.
Позднее стало известно, что, ссылаясь на тяжелые потери, командование группы армий «Центр» просило Гитлера разре­шения оставить ельнинский выступ. Но гитлеровское руковод­ство эту просьбу отклонило: район Ельни рассматривался как выгодный плацдарм для нанесения удара в дальнейшем наступ­лении на Москву.
Бои под Ельней дали нашим войскам много полезного и поучительного для правильного понимания оборонительной тактики врага. Было установлено, что немецко-фашистские части строят оборону прежде всего вокруг населенных пунк­тов, превращая их в мощные опорные пункты. Система опор­ных пунктов располагалась в основном на переднем крае обо­роны. В то же время гитлеровцы недостаточно развивали обо­рону в глубине. Каждый опорный пункт имел обстрел во многих направлениях и был приспособлен к круговой обороне. По­добная система придавала каждому отдельному объекту боль­шую самостоятельность и должна была, по замыслу немцев, повысить устойчивость обороны в целом. Потеря одного такого опорного пункта восполнялась за счет привлечения огневых средств соседних с ним объектов и участков.
    продолжение
--PAGE_BREAK--Отсюда следовало, что, наступая на опорный пункт, войска СССР должны были прочно обеспечивать свои фланги и надежно подавлять огневые средства смежных опорных пунктов противника. Иначе наступающие войска рисковали оказаться в огневом мешке[18].
Благодаря принятым мерам по улучшению разведки ко­мандование и штаб фронта вскоре стали располагать полными данными о противнике, его огневой и инженерной системах[19].
Эти сведения, а также показания многих пленных дали нам возможность тщательно, во всех деталях отработать план ар­тиллерийского огня, авиационного удара и поставить конкрет­ные задачи частям и соединениям на полный разгром здесь про­тивника.
Большую работу в этом отношении провел генерал-майор Л. А. Говоров, отлично знавший артиллерийское дело. Да и не только артиллерию, он прекрасно разбирался и в оператив­но-тактических вопросах.
Сейчас бытуют различные версии о позиции Ставки, Гене­рального штаба, командования юго-западного направления в Военного совета Юго-Западного фронта в отношении обороны Киева и отвода войск на реку Псёл из-под угрозы окружения. Поэтому считаю нужным привести выдержки из разговора И. В. Сталина с командующим Юго-Западным фронтом М. П. Кирноносом 8 августа 1941 г. Они свидетельствуют о том, что мне­ния Верховного Главнокомандующего и Военного совета Юго-Западного фронта совпадали — они были против отвода совет­ских войск из под Киева.
Во второй половине августа, еще и еще раз проанализировав общую стратегическую обстановку и характер действий против­ника на западном направлении, Г. К. Жуков вновь утвердился в правиль­ности своего прогноза, изложенного в докладе И. В. Сталину 29 июля, о возможных действиях гитлеровского командования на ближайшее время. Поэтому как член Ставки счел обязанным еще раз повторить Верховному Главнокомандующему прежние предположения о неизбежности ударов немецко-фашистских войск во фланг и тыл Центрального, а затем и Юго-Западного фронтов.
Как известно, войска Юго-Западного фронта в скором вре­мени тяжело поплатились.  Решения, которые были при­няты без серьезного анализа обстановки. Задержать противника не удалось. В полосе Брянского фронта на участке Новгород-Северский— Конотоп образовался крайне опасный прорыв. Пришлось срочно перебрасывать сюда конницу с Юго-Западного фронта, который и сам находился в очень трудном поло­жении.
Слов нет, даже мысль о возможности потери Киева больно отзывалась тогда в сердце каждого советского человека, но ре­шая вопрос о судьбе столицы Украины, следовало исходить из всей совокупности военно-политических факторов[20]. Война есть война, и если это необходимо, если создается угроза окружения и гибели большой группировки войск, надо быстрее отводить ее из-под ударов противника, чтобы избежать серьезного пора­жения и ненужных потерь.
Вскоре на фронт пришла директива Ставки. Во втором пунк­те ее было сказано:
«Войскам Резервного фронта» продолжая укреплять глав­ными силами оборонительную полосу на рубеже Осташков —Селижарово — Оленине— р. Днепр -(западнее Вязьмы) — Спас-Деменск — Киров, 30 августа левофланговыми 24-й и 43-й армиями перейти в наступление с задачами: разгромить ельнинскую группировку противника, овладеть Ельней и, на­нося в дальнейшем удары в направлениях Починок и Рославль, к 8 сентября 1941 года выйти на фронт Долгие Нивы — Хисла-вичи — Петровичи...»[21]
Эти указания Ставки соответствовали предложениям, доложенным в Москву. Поскольку фронт противника имел фор­му обращенной к нам большой дуги, напрашивалось решение подрубить ее под оба основания одновременными ударами, сходящимися к западу от Ельни. Ставки  было известно также, что гласные силы 2-й танковой группы Гудериапа уже двинулись на юг, а в глубине немецкой обороны не было крупных подвиж­ных резервов. Чтобы не дать гитлеровскому командованию воз­можности сосредоточить свои усилия па решающих направлениях, советское руководство дало указания войскам второстепенными силами осуществлять нажим и на ряде других участков, по всему протяжению ельнинской дуги.
С рассветом 30 августа после непродолжительной артилле­рийской подготовки войска Резервного фронта перешли в ре­шительное наступление. Главный удар наносила 24-я армия под командованием генерал-майора К. И. Ракутина. Ее части насту­пали на Ельню с северо-востока. Навстречу им с юго-востока двигалось несколько соединений 43-й армии.
В те дни, когда проходила Ельнинская операция, противник повернул главные силы 2-й танковой группы Гудериана на Конотоп. Гитлеровское командование приступило к выполнению плана по окружению и ликвидации киевской группировки войск. Поэтому теперь ему было особенно важно не допустить прорыва обороны под Ельней и выхода Резервного фронта на фланг и в тыл обороны группы армий «Центр».
Сражение на всех участках фронта было ожесточенным и тя­желым для обеих сторон. Противник противопоставил наступавшим дивизиям хорошо организованный плотный ар­тиллерийский и минометный огонь. Со своей стороны, советские войска также всели в дело всю наличную авиацию, танки, артиллерию и реак­тивные минометы.
Применяя все виды боевой техники, сочетая огонь с искус­ным маневром, стрелковые части, артиллеристы, летчи­ки и танкисты в тесном взаимодействии наносили по врагу мощ­ные удары, не давая гитлеровцам покоя ни днем, ни ночью. На­голову были разбиты 10-я танковая, 17-я моторизованная и 15-я пехотная немецкие дивизии.
Большие надежды возлагало гитлеровское командование на спешно переброшенную под Ельню отборную моторизованную дивизию СС «Рейх», в составе которой были отборные полки — «Германия», «Фюрер», «ЭЛФ». На участке обороны этой дивизии было найдено много листовок фашистского верховного командо­вания. В них восхвалялась доблесть гитлеровских солдат и выра­жалась уверенность в их дальнейших победах.
Но надеждам Гитлера не суждено было сбыться. Под сокру­шительными ударами советских частей дивизия СС, как и другие немецкие части, занимавшие плацдарм, понесла невосполни­мые потери.
Между тем враг не хотел сдаваться и упорно цеплялся за каждую высоту, за каждый выгодный рубеж. Командование противника ввело в сражение новые 157, 178, 268-ю и 292-ю пе­хотные дивизии. Но и это значительное подкрепление не остано­вило наступательного боевого духа советских войск. Наши части не давали возможности противнику укрепляться, охватывали его с флангов, отрезали пути отхода. Горловина ельнинского вы­ступа постепенно сжималась железными клещами и становилась все уже и уже.
В ожесточенных боях с гитлеровцами советские бойцы, ко­мандиры и политработники показали образцы боевой доблести. Отвагу, мужество и организованность проявила 100-я стрелко­вая дивизия под командованием генерал-майора И. Н, Руссиянова. Эта дивизия получила задание ударом с севера прорвать оборону на 6-километровом участке, разгромить противостоя­щие части врага и перерезать пути отхода группировки про­тивника из района Ельни на запад[22].
С 22 по 29 августа 100-я дивизия готовилась к наступлению. В полосе предстоящих действий была организована разведка противника и местности. 23 августа генерал Руссиянов провел рекогносцировку с командирами полков, батальонов и рот. Были отработаны все вопросы, связанные с уяснением боевых задач и организацией взаимодействия пехоты с артиллерией. До начала наступления и во время боев в частях и подразделе­ниях непрерывно велась политическая работа, направленная на обеспечение выполнения поставленной боевой задачи.
Утром 30 августа 100-я дивизия вместе с другими частями 24-й армии перешла в наступление. Враг отчаянно сопротив­лялся. Наиболее успешно действовал 85-й стрелковый полк, которому в результате ночного боя удалось прорвать оборону противника. Для достижения цели на главном направлении командир дивизии в ночь на 3 сентября перебросил в полосу этого полка все подразделения соседнего слева 335-го стрелко­вого полка.
Преодолевая упорное сопротивление противника, части 100-й дивизии к исходу 5 сентября глубоко вклинились в оборону врага и вышли на тыловые пути его группировки, содействуя тем самым другим соединениям армии в овладении го­родом. За боевые подвиги, организованность и воинское мастерство, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, 100-я стрелковая дивизия была переименована в 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию.
Отважно сражались за Ельню 127-я стрелковая дивизия  полковника А. 3. Акименко, 153-я стрелковая дивизия генерал-майора Н. А. Гагена, 161-я стрелковая дивизия полковника  П. Ф. Москвитина. Эти дивизии соответственно были переименованы во 2, 3-ю и 4-ю гвардейские стрелковые дивизии.
Геройски дрались под Ельней части 107-й стрелковой ди­визии полковника П. В. Миронова. Еще в мирное время за успехи в боевой и политической подготовке дивизия была награж­дена переходящим Красным знаменем. Эту высокую награду воины с честью оправдали на полях сражений. Ими было унич­тожено до пяти полков немецко-фашистской пехоты, в том числе и полк «Фюрер» дивизии СС «Рейх»[23].
Пользуясь наступившей темнотой и тем, что горловина была еще не закрыта, остатка войск противника отступили из района Ельни, оставив на поле боя множество убитых, раненых и большое количество разбитых танков и тяжелого оружия. Всего за период боев в районе Ельни было разгромлено до пяти дивизий, противник потерял убитыми и ранеными 45—47 тысяч человек. Врагу дорого обошлось стремление удержать ельнинский выступ.
Утром 6 сентября в Ельню вошли наши войска. Вскоре в городе появились жители, скрывавшиеся от фашистов.
Преследуя противника, 7 сентября наши части вышли на реку Стряну, форсировали ее и получили задачу развивать на­ступление, взаимодействуя с группой войск Западного фронта генерала П. П. Собенникова.
В результате успешно проведенной операции по разгрому ельнинской группировки противника в войсках фронта подня­лось настроение, укрепилась вера в победу. Части увереннеевстречали атаки противника, били его огнем и дружно перехо­дили в контратаки. И хотя завершить окружение противника и взять в плен ельнинскую группировку советским войскам не удалось (для этого тогда не было достаточного количества сил и, в первую очередь, танков), но обстановка к 8 сентября сложилась в на­шу пользу: опасный вражеский ельнинский выступ на левом фланге 24-й армии был ликвидирован.
Конечно, еще многое было впереди. Советский народ по­нимал, что предстояла длительная борьба и что фашистская Германия будет бросать па Восточный фронт новые и новые силы, пока не израсходует их без остатка. Но пусть увидит читатель, как при первых же оперативно-тактических неуда­чах на Восточном фронте победный тон немцев начинает по­степенно затухать, сменяться удивлением и разочарованием. Посмотрим, что говорят наши противники.
Скоро выяснилось, что русские расположили вдоль границ не все свои армии, как думали немцы. Вскоре также выяснилось, что сами немцы совершили грубейший просчет в оценке русских резервов. До начала воины с Россией германская разведыва­тельная служба в значительной степени полагалась на «пятую колонну». Но в России, хотя и были недовольные, «пятая колонна» отсутствовала...»[24]
Такова была реальность, с которой немецко-фашистскому командованию пришлось столкнуться в первые месяцы боев на советско-германском фронте. Да, это была явно не та дей­ствительность, на которую рассчитывало гитлеровское руковод­ство. В приведенных высказываниях эта мысль пробивается достаточно отчетливо. А вот факты.
Только за первые два месяца войны в СССР сухопутные вой­ска вермахта потеряли около 400 тысяч человек. Кстати заме­чу, что с июня по декабрь 1941 года вне советско-германского фронта фашистские захватчики потеряли всего лишь около 9 тысяч человек. Потери войск противника к концу летне-осенней кампании составили на советско-германском фронте без малого 800 тысяч человек из отборных, лучших частей и соеди­нений. И все это в крайне неблагоприятных условиях, сложив­шихся для советских войск в начале войны. Ведь боевого опыта у против­ника было больше, раз он воевал уже длительное время. Ини­циатива также находилась в его руках. По количеству войск и боевой технике на главных направлениях противник превосходил, поскольку он долго готовился к войне и ряд лет ускоренно модернизировал и механизировал армию нападения. Экономика, ресурсы для первого удара у него были также значительно выше, поскольку в его руках был почти весь военный потенциал Европы.
Необходимо учитывать и то обстоятельство, что, разогнав свою военную машину, гитлеровское руководство израсходо­вало далеко не все, что было приготовлено для захвата Европы. Мощные резервы высвободились и полностью были брошены на СССР.
Конечно, и нам нужно было многократно напрягать свои силы, чтобы отразить натиск врага, перехватить инициа­тиву, ликвидировать его временные преимущества и, взяв верх во всех отношениях, изгнать с территории нашей Родины, а затем помочь народам Европы сбросить иго фашизма.
Итак, историческую роль в этом великом деле сыгра­ло героическое сопротивление, которое советские войска ока­зали превосходящим силам противника в первые месяцы войны, и прежде всего ожесточенные битвы в районах Перемышля, Смоленска, Ельни, на дальних и ближних подступах к Киеву. В этих сражениях не были реализованы планы и расчеты гитле­ровского командования, связанные с непосредственным ходом военных событий. Главным же было то, что экономика, идео­логия, пропаганда и политика фашизма, вся его чудовищная социальная система были поставлены перед такими проблемами, которые гитлеровской Германии так и не удалось решить в ходе всей войны с Советским Союзом…
2.2. Крупные мероприятия Ставки верховного главнокомандующего по обороне столицы К началу наступления немецко-фашистских войск под Мо­сквой на дальних подступах к столице оборонялись три наших фронта: Западный (командующий генерал-полковник И. С. Ко­нев), Резервный (командующий Маршал Советского Союза С, М. Буденный) и Брянский (командующий генерал-лейтенант А.И.Еременко). Всего в их составе в конце сентября насчитыва­лось около 800 тысяч человек, 782 танка и 6808 орудий и мино­метов, 545 самолетов. Наибольшее количество сил и средств было в составе Западного фронта[25]. В связи с этим событием  в командование Западным фронтом пришла директива Ставки.
 «Командующему Западным фронтом[26].
Распоряжением Ставки Верховного Главнокомандования в район действии Резервного фронта командирован генерал армии тов. Жуков в качестве представителя Ставки.
Ставка предлагает ознакомить тов. Жукова с обстановкой. Все решения тов. Жукова в дальнейшем, связанные с использо­ванием войск фронтов и по вопросам управления, обязательны для выполнения.
По поручению Ставки Верховного Главнокомандования начальник Генерального штаба Шапошников.
6 октября 1941 г. 19 ч. 30 м.
№ 2684.»
Противник, произведя перегруппировку своих сил на мо­сковское направление, превосходил все три наших фронта, вме­сте взятые, по численности войск—в 1,25 раза, по танкам — в 2,2, по орудиям и минометам — в 2,1 и по самолетам — в 1,7 раза.
Наступление немецких войск по плану операции под кодо­вым названием «Тайфун» началось 30 сентября ударом танковой группы Гудериана и 2-й немецкой армии по войскам Брянского фронта на участке Жуковка — Шостка. 2 октября противник нанес мощные удары по войскам Западного иРезервного фронтов. Особенно сильные удары последовали из районов севернее Духовщины и восточнее Рославля. Противнику удалось прорвать оборону наших войск. Ударные группировки врага стремитель­но продвигались вперед, охватывая с юга и с севера всю вяземскую группировку войск Западного и Резервного фронтов.
Крайне тяжелая обстановка сложилась и к югу от Брянска, где 3-я и 13-я армии Брянского фронта оказались под угрозой окружения. Не встречая серьезного сопротивления, войска Гу­дериана устремились к Орлу, где у нас не было сил для отражения наступления.
2 октября по указанию Ставки был создан усиленный 1-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко. Задачей корпуса было — задержать продвижение войск противника и обеспечить отвод войск Брян­ского фронта.
Развивая наступление, части Гудериана 3 октября захватили неподготовленный к обороне г. Орел, выйдя 24-м моторизованным корпусом на тылы Брянского фронта. 1-й гвардейский стрелко­вый корпус, развернувшись в районе Мценска, вступил в бой с моторизованной и танковой группировкой противника. Враже­ские войска были здесь задержаны на несколько дней и понесли большие потери в живой силе и боевой технике. Танкисты 4-й и 11-й бригад впервые применили способ поражения враже­ских танков из засады. Используя успех 1-го гвардейского кор­пуса, войска Брянского фронта отошли на указанные им рубежи.
    продолжение
--PAGE_BREAK--Вот как об этом вспоминает командующий 2-й немецкой тан­ковой армией генерал Гудериан: «2 октября… одновременно в районе действий 24-го танкового корпуса у Мценска, северо-восточнее  Орла, развернулись ожесточенные бои, в которые втя­нулась 4-я танковая дивизия. В бой было брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Превосходство материальной части наших тан­ковых сил, имевшее место до сих пор, было отныне потеряно и теперь перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех.
По приказу командующего Западным фронтом генерал-полковника И. С. Конева был нанесен контрудар севернее Вязьмы по обходящей наши войска северной группировке войск про­тивника. К сожалению, успеха этот контрудар не имел. К исходу 6 октября значительная часть войск Западного и Ре­зервного фронтов была окружена западнее Вязьмы[27].
Угодско-Заводский район освободила в декабре 1941 года 17-я стрелковая дивизия генерала Д. М- Селезнева.
Там, где был в 1941 году штаб Резервного фронта, а затем штаб Западного фронта, па месте деревни Пяткино (которую не­мецкие войска при отступлении тоже сожгли), после войны воз­ник город Обнинск. Теперь он известен далеко за пределами на­шей страны: здесь построена первая атомная электростанция. Город Обнинск в настоящее время является одним из крупнейших научных центров страны[28].
Но вернемся к событиям того времени.
Отряд И. Г. Старчака после взрыва моста занял оборону по реке Угре. Вскоре он был поддержан отрядом курсантов по­дольских военных училищ под командованием старшего лейте­нанта Л. А. Мамчика и капитана Я. С. Россикова. Попытки вра­жеских войск форсировать реку Угру и прорваться на Медынь успешно отражались героическими действиями этих отрядов.
В результате пятидневных ожесточенных боев немногие ос­тались в живых, но своим героическим самопожертвованием они сорвали план быстрого захвата Малоярославца и помогли нашим войскам выиграть необходимое время для организации обороны на подступах к Москве. Тем временем в районе Малоярославца, на его укрепленный рубеж, вышли и развернулись артиллерийское и стрелково-пулеметное училища Подольска.
10 октября 1941 г. 17 час. В целях объединения руководства войсками западного направления Ставка Верховного Главно­командования приказывает:
1. Объединить Западный и Резервный фронты в Западный фронт.
2. Назначить командующим Западным фронтом тов. Жукова.
3. Назначить тов. Конева заместителем командующего Западным фронтом.
4. Назначить тт. Булганина, Хохлова и Круглова членами Военного совета Западного фронта.
5. Тов. Жукову вступить в командование Западным фронтом в 18.00 11 октября 1941 г.
6. Управление Резервного фронта расформировать и обра­тить на укомплектование Западного и Московского Резервного фронтов.
Летом и осенью 1941 года Центральный Комитет партии, Государственный Комитет Обороны и Верховное Главнокоман­дование предприняли ряд крупных мероприятий по укреплению обороны столицы, формированию значительных войсковых ре­зервов, пополнению Действующей армии новыми частями и сое­динениями, боевой техникой. Теперь были предприняты допол­нительные меры, чтобы приостановить противника.
7 октября началась переброска войск из резерва Ставки и с соседних фронтов на можайскую оборонительную линию. Сюда прибывали 14 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, более 40 артиллерийских полков и ряд других частей. Заново формировались 16, 5, 43-я и 49-я армии. В середине октября в их составе насчитывалось 90 тысяч человек. Конечно, для созда­ния сплошной надежной обороны этих сил было явно недоста­точно. Но большими возможностями Ставка тогда не распола­гала, а переброска войск с Дальнего Востока и из других отда­ленных районов в силу ряда причин задерживалась. Поэтому мы решили в первую очередь занять главнейшие направления: волоколамское, можайское, малоярославецкое, калужское. На этих же направлениях сосредоточивались и основные артил­лерийские и противотанковые средства.
На волоколамское направление Ставка направили штаб и ко­мандование 16-й армии во главе с К. К. Рокоссовским, А. А. Лобачевым и М. С. Малининым. В состав 16-й армии включались новые соединения, так как ее дивизии, переданные 20-й армии, остались в окружении западнее Вязьмы. 5-я армия под коман­дованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко (после его ранения в командование армией вступил генерал Л. А. Говоров) концент­рировалась на можайском направлении. В районе Наро-Фо­минска сосредоточивалась 33-я армия, командующим которой вскоре был назначен генерал-лейтенант М. Г. Ефремов. На малоярославецком направлении развертывалась 43-я армия под ко­мандованием генерал-майора К. Д. Голубева. 49-я армия под командованием генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина занимала оборону на калужском направлении.
Таким образом, по существу заново создавался Западный фронт, на который возлагалась историческая миссия — оборона столицы нашей Родины.
Под руководством Центрального Комитета развернулась ог­ромная работа по разъяснению создавшегося положения — не­посредственной опасности, нависшей над Москвой. Партия призвала советский народ с честью выполнить свой долг и не пропустить врага к столице[29].
В тылу войск противника, в районе западнее и северо-западнее Вязьмы, в это время все еще героически дрались наши ок­руженные войска, пытаясь прорваться на соединение с частями Красной Армии. Но все их попытки оказались безуспешными. Командование фронта и Ставка помогали окруженным войскам. Осуществлялась бомбардировка с воздуха немецких боевых порядков, сбрасывались с самолетов продовольствие и боепри­пасы. Но большего тогда фронт и Ставка для окруженных войск сделать не могли, так как не располагали ни силами, ни средст­вами.
Оказавшись в тылу противника, войска не сложили оружия, а продолжали мужественно драться, сковывая крупные силы врага, не позволяя ему развить наступление на Москву. Дважды — 10 и 12 октября — были переданы командар­мам окруженных войск радиограммы, в которых содержалась краткая информация о противнике, ставилась задача на прорыв, общее руководство которым поручалось командующему 19-й армией генералу М. Ф. Лукину. Ставка просила немедленно сооб­щать план выхода и группировку войск и указать участок, где можно было бы организовать помощь окруженным войскам авиа­цией фронта. Однако на обе наши радиограммы ответа не после­довало: вероятно, пришли они слишком поздно. По-видимому, управление было потеряно, и войскам удавалось прорываться из окружения лишь отдельными группами.
Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для организации обороны на можайской ли­нии. Пролитая кровь и жертвы, понесенные войсками окружен­ной группировки, оказались не напрасными. Подвиг героичес­ки сражавшихся под Вязьмой советских воинов, внесших великий вклад в общее дело защиты Москвы, еще ждет должной оценки.
С 13 октября разгорелись ожесточенные бои на всех глав­ных оперативных направлениях, ведущих к Москве.
Это были грозные дни.
ЦК партии и Государственный Комитет Обороны приняли решение срочно эвакуировать из Москвы в Куйбышев часть цен­тральных учреждений и весь дипломатический корпус, а также вывезти из столицы особо важные государственные ценности.
С каждым днем усиливались бомбежки Москвы. Воздушные тревоги объявлялись почти каждую ночь. Однако к этому вре­мени уже была проделана большая работа по укреплению мест­ной противовоздушной обороны. Миллионы граждан активно обучались противовоздушной защите, и «зажигалки» были уже не страшны москвичам.
Верховное Главнокомандование сконцентрировало в районе Москвы крупные группы истребительной, штурмовой и бомбар­дировочной авиации.                                       С 20 октября в Москве и прилегающих к ней районах поста­новлением Государственного Комитета Обороны было введено осадное положение. Во всех войсках, защищавших столицу, установился строжайший порядок. Каждое серьезное наруше­ние дисциплины пресекалось решительными мерами. Жители Москвы дали достойный отпор пособникам врага — паникерам.
Мужественно встретила советская столица надвигавшуюся опасность. Призывы Центрального и Московского Комитетов пар­тии отстоять советскую столицу, разгромить врага были понят­ны каждому москвичу, каждому воину, всем советским людям. Москвичи превратили столицу и подступы к ней в неприступную крепость, а защита Москвы вылилась в героическую эпопею. То, что было достигнуто на Западном фронте в ок­тябре, а затем и в последующих сражениях, стало возможным только благодаря единству и общим усилиям войск и населения-столицы в Московской области, той действенной помощи, кото­рую оказали армии и защитникам столицы вся страна, весь со­ветский народ.
Уже в первые месяцы войны под руководством городских партийных организаций были сформированы 12 дивизий народ­ного ополчения. В них вступали специалисты самых различных мирных профессий — рабочие, инженеры, техники, ученые, работники искусства. Люди эти, конечно, не обладали военными навыками, многое пришлось познавать уже в ходе боев. Но было нечто общее, что всем им было свойственно,— высочайший патри­отизм, непоколебимая стойкость и уверенность в победе. И разве это случайность, что из добровольческих формирований после приобретения ими необходимого боевого опыта сложились великолепные боевые соединения?
Ополченцы составляли ядро многих специальных подразде­лений разведчиков, лыжников, активно действовали в партизан­ских отрядах. Западный фронт в своей борьбе опирался на эту неоценимую помощь со стороны населения Москвы[30].
Сотни тысяч москвичей круглосуточно работали на строи­тельстве оборонительных рубежей, опоясывающих столицу. Только на внутреннем поясе обороны в октябре и ноябре труди­лось до 250 тысяч человек, три четверти которых составляли жен­щины и подростки. Они соорудили 72 тысячи погонных метров противотанковых рвов. около 80 тысяч метров эскарпов и контр­эскарпов, 52,5 тысячи метров надолб и много других препят­ствий, вырыли почти 128 тысяч погонных метров окопов и хо­дов сообщения. Своими руками эти люди вынули более 3 мил­лионов кубометров земли!
Фронтовики знали, что на защиту столицы встала вся страна. Эта всенародная поддержка была воодушевляющей и надежной опорой наших побед в битвах за Москву.
В ответ на призыв ЦК ВКП(б) многие тысячи коммунистов в комсомольцев Москвы и других городов пришли на фронт в качестве политбойцов, которые своим примером повышали боеспособность войск.
Приближались решающие события.
В связи с тем, что оборонительный рубеж Волоколамск — Можайск — Малоярославец — Серпухов занимали наши сла­бые силы, а местами уже был захвачен противником. Военный совет фронта основным рубежом обороны избрал новую линию— Ново-Завидовский — Клин — Истринское водохранилище — Истра — Красная Пахра — Серпухов — Алексин.
Учитывая большую растянутость фронта, а также возникшие трудности в управлении войсками калининской группировки, Военный совет Западного фронта обратился в Ставку с просьбой несколько сократить фронт и передать эти войска в другое  подчинение.
Приказом Ставки от 17 октября 22, 29-я и 30-я армии были переданы во вновь формируемый Калининский фронт. Командующим Калининским фронтом был назначен генерал-полковник И. С. Конев, членом Военного совета — корпусной комиссар Д. С. Леонов, начальником штаба — гене­рал-майор И. И. Иванов. Образование Калининского фронта сократило полосу обороны Западного фронта и облегчило управ­ление войсками.
Брянский фронт, во главе которого стоял генерал-лейтенант А. И. Еременко, также находился в крайне тяжелом положе­нии. Большинство войск фронта оказалось в окружении и с тру­дом пробивалось на восток. Героическими усилиями им все же удалось 23 октября вырваться из окружения. Преследуя остат­ки войск Брянского фронта, передовые части армии Гудериана, захватив Орел, 29 октября подошли к Туле.
В октябре здесь, кроме формируемых тыловых учреждений 50-й армии, способных оборонять город, войск не было. Во вто­рой половине октября в район Тулы отходили три сильно по­страдавшие стрелковые дивизии. В этих соединениях насчиты­валось от пятисот до полутора тысяч бойцов, а в артиллерий­ском полку осталось всего лишь четыре орудия. Отошедшие ча­сти были крайне переутомлены.
Жители Тулы оказали нашим войскам большую помощь в срочном пошиве обмундирования, ремонте оружия и боевой тех­ники. Под руководством партийных организаций города дни и ночи трудились они над тем, чтобы привести наши части в бое­способное состояние.
Комитет обороны города, во главе которого стоял секретарь обкома партии Василий Гаврилович Жаворонков, сумел в ко­роткий срок сформировать и вооружить рабочие отряды. Вместе с частями 50-й армии Брянского фронта они мужественно дра­лись на ближних подступах к Туле и не пропустили противника в город.
Особое упорство и мужество здесь проявил тульский рабочий полк во главе с капитаном А. П. Горшковым и комиссаром Г. А. Агеевым. Этот полк занял вместе с отошедшими частями войск рубеж обороны в районе Косой Горы. Против немецких танков на подступах к городу командующим обороной генералом В. С. По­повым был использован зенитный полк. Все части, обороняв­шие Тулу, дрались с противником исключительно мужест­венно.
Гудериан рассчитывал захватить Тулу с ходу, а затем дви­нуться па Москву с юга. Но это ему не удалось.
30 октября наступление противника было отбито защитни­ками Тулы с большими для него потерями.
10 ноября решением Ставки Брянский фронт был расформи­рован, а оборона Тулы возложена на Западный фронт.
Как ни пытался враг в течение ноября 1941 года взять Тулу и этим открыть себе дорогу к столице, успеха он не добился. Город стоял, как неприступная крепость. Тула связала по ру­кам и ногам всю правофланговую группировку немецких войск. Тогда противник решил обойти город, но из-за этого он вынужден был растянуть свою группировку. В результате оперативно-так­тическая плотность войск армии Гудериана была потеряна.
С каждым днем наступление противника выдыхалось все больше и больше. К концу октября оно было остановлено на рубеже Тургиново — Волоколамск — Дорохове — Наро-Фо­минск, западнее Серпухова и Алексина. В районе Калинина к этому же времени стабилизировалась оборона войск Калинин­ского фронта.
На волоколамском направлении, где наступал усиленный 5-й армейский корпус врага, а затем еще два моторизованных кор­пуса, стойко оборонялись подразделения УРов и соединения вновь созданной 16-й армии. Особенно отличилась 316-я стрел­ковая дивизия под командованием генерал-майора И. В. Пан­филова.
На наиболее ответственный участок 16-й армии был направ­лен сводный стрелковый полк курсантов Московского команд­ного пехотного училища. Курсантский полк поддерживался тремя противотанковыми артиллерийскими полками.
Пройдя ускоренным маршем из Солнечногорска 85 километ­ров, полк прибыл вечером 7 октября в район Волоколамска. Командование училища не ошиблось в своих питомцах. Прези­рая опасность и смерть, они крепко держали порученный им участок обороны. Боевым соседом итого полка была 316-я стрел­ковая Панфиловская дивизия, которая за массовый героизм, проявленный в ходе борьбы за Москву, была преобразована в 8-ю гвардейскую.
Ввиду общего недостатка сил и средств батальонные районы были растянуты по фронту до 7—10 километров и в глубину до 3 километров. Сплошной обороны на всем Волоколамском рубеже тогда еще не было. Взяты были только опорные пункты, промежутки которых простреливались артиллерийским огнем, а кое-где и дальним пулеметным.
На можайском направлении против 40-го мотокорпуса вра­га, поддержанного авиацией, особенно упорно сражалась 32-я стрелковая дивизия полковника В.И.Полосухина. Спустя по­чти 130 лет после Отечественной войны 1812 года на Бородинском поле — том самом поле, которое стало бессмертным памятником русской воинской славы, — вновь разгорелся ожесточенный бой.
На малоярославецком направлении наступали части 12-го армейского и 57-го мотокорпуса противника. На подступах к Малоярославцу героически сражались части 312-й стрелковой дивизии полковника А. Ф. Наумова и курсанты подольских пехотного и артиллерийского училищ. В районе Медыпи на­смерть стояли танкисты полковника И. И. Троицкого, о котором я уже говорил. У старинного русского города Боровска просла­вили свои боевые знамена солдаты и командиры 110-й стрелко­вой дивизии и 151-й мотострелковой бригады. Плечом к плечу с ними стойко отражали натиск врага танкисты 127-го танково­го батальона. Ценой больших потерь противник оттеснил наши части к реке Протве, а затем к реке Наре, но прорваться дальше не смог.                               
    продолжение
--PAGE_BREAK--33-я армия заняла оборону в районе Наро-Фоминска, в про­межутке между 5-й и 43-й армиями. Южнее Наро-Фоминска, до восточному берегу реки Нары, заняла оборону 43-я армия, На рубеже западнее Серпухова — восточнее Тарусы, Алексина—49-я армия.
Укрепившись на этом рубеже, войска фронта были полны решимости встретить и отразить вражеские атаки.
За три недели октябрьских сражений воины нашего фронта многому научились. В частях проводилась большая воспитатель­ная партийно-политическая работа, основой которой была по­пуляризация лучших способов уничтожения врага, индивиду­ального и массового героизма и боевой доблести частей и под­разделений.
Тем временем на угрожаемых участках строилась глубоко эталонированная противотанковая оборона, создавались про­тивотанковые опорные пункты и районы. Войска пополнялись личным составом, вооружением, боеприпасами, имуществом свя­зи, инженерными и материально-техническими средствами. С 1 по 15 ноября Западный фронт получил в качестве пополнения 100 тысяч бойцов и офицеров, 300 танков, 2 тысячи орудий,
Эти резервы, сформированные Ставкой из переброшенных сюда из глубины страны дополнительных соединений стрелко­вых и танковых войск, сосредоточивались на наиболее опасных направлениях. Большая часть войск концентрировалась на волоколамско-клинском и истринском направлениях, где последовал главный удар бронетанковых группи­ровок противника.
Для продолжения наступления на Москву гитлеровское ко­мандование подтянуло новые силы и к 15 ноября сосредоточило против войск Западного фронта 51 дивизию, в том числе 31 пе­хотную, 13 танковых и 7 моторизованных, хорошо укомплекто­ванных личным составом, танками, артиллерией и боевой тех­никой.
На волоколамско-клинском и истринском направлениях против армии К.К.Рокоссовского были сосредоточены 3-я и 4-я танковые группы противника в составе семи танковых, трех мо­торизованных и трех пехотных дивизий при поддержке почти двух тысяч орудий и мощной авиационной группы.
На тульско-каширском направлении против 50-й армии со­средоточена ударная группа вражеских войск в составе 24-го и 47-го моторизованных корпусов, 53-го и 43-го армейских кор­пусов общей численностью в девять дивизий (в том числе четыре танковые и моторизованная дивизия «Великая Германия»). Их поддерживала мощная авиагруппа.
4-я полевая армия противника в составе шести армейских корпусов развернулась на звенигородском, кубинкском, наро-фо­минском, подольском и серпуховском направлениях. Этой армии было приказано фронтальными ударами сковать войска обороны Западного фронта, ослабить их, а затем нанести удар в центре нашего фронта в направлении на Москву[31].
Второй этап наступления на Москву немецкое командование начало 15 ноября ударом по 30-й армии Калининского фронта. Южнее Волжского водохранилища эта армия имела весьма сла­бую оборону. Одновременно противник нанес удар и по войскам Западного фронта, а именно по правому флангу армии К. К. Ро­коссовского, южнее реки Шоши. Вспомогательный удар был на­несен в полосе этой армии в районе Теряевой Слободы.
Против 30-й армии Калининского фронта противник бросил более 300 танков, которым противостояло всего лишь 56 наших легких танков со слабым вооружением. Оборона не выдержала и была здесь быстро прорвана.
С утра 16 ноября вражеские войска начали стремительно развивать наступление из района Волоколамска на Клин. Ре­зервов в этом районеунас не оказалось, так как они, по прика­зу Ставки, были брошены в район Волоколамска для нанесения контрудара, где и были скованы противником.
В тот же день немецко-фашистские войска нанесли мощный удар в районе Волоколамска. На истринском направлении на­ступали две танковые и две пехотные немецкие дивизии. Против наших 150 легких танков немцы бросили 400 средних танков. Развернулись ожесточенные сражения. Особенно упорно дра­лись стрелковые дивизии16-й армии: 316-я генерала И. В. Пан­филова, 78-я полковника А. П. Белобородова и 18-я генерала П. Н. Чернышева, отдельный курсантский полк С. И. Младенцева,1-я гвардейская, 23,27, 28-я отдельные танковые брига­ды и кавалерийская группа генерал-майора Л. М. Доватора.
В 23 часа 17 ноября 30-я армия Калининского фронта была передана Ставкой Западному фронту, вследствие чего оборона За­падного фронта вновь еще больше расширилась на север (до Волжского водохранилища). Командующим 30-й армией был на­значен генерал-майор Д. Д. Лелюшенко.
С беспримерной храбростью действовала переданная в состав 16-й армии 1-я гвардейская танковая бригада. В октябре эта бригада (тогда 4-я танковая) геройски сражалась под Орлом и Мценском, за что и была удостоена высокой чести именоваться 1-й гвардейской танковой бригадой. Теперь, в ноябре, защищая подступы к Москве, гвардейцы-танкисты новыми подвигами еще выше подняли свою славную боевую репутацию.
Государственный Комитет Обороны, часть руководящего со­става ЦК партии и Совнаркома по-прежнему оставались в Мо­скве. Рабочие Москвы трудились по 12—18 часов в сутки, обе­спечивая оборонявшие столицу войска оружием, боевой техни­кой, боеприпасами. Однако угроза столице не миновала: враг хотя и медленно, но приближался к Москве.
На тульско-московском операционном направлении против­ник перешел в наступление 18 ноября. На венёвском направле­нии, где оборонялись 413-я и 299-я стрелковые дивизии 50-й ар­мии, наступали 3, 4-я и 17-я танковые дивизии противника. Прорвав оборону, эта группа захватила район Болохово — Де-дилово. Для противодействия в район Узловой нами были спеш­но брошены 239-я стрелковая и 41-я кавалерийская дивизии. Ожесточенные сражения, отличавшиеся массовым героизмом наших войск, не прекращались здесь ни днем, ни ночью. Особенно упорно дрались части 413-й стрелковой дивизии. Однако 21 ноября Узловая и Сталиногорск были заняты главными сила­ми танковой армии Гудериана. В направлении Михайлова насту­пал 47-й моторизованный корпус противника. В результате в районе Тулы создалась довольно сложная обстановка[32].
В этих условиях Военный совет фронта принял решение уси­лить каширский боевой участок 112-й танковой дивизией, кото­рой командовал полковник А. Л. Гетман (ныне генерал армии); рязанский боевой участок — танковой бригадой и другими ча­стями; зарайский участок — 9-й танковой бригадой, 35-м и 127-м отдельными танковыми батальонами; лаптевский учас­ток —510-м стрелковым полком с ротой танков.
26 ноября 3-й танковой дивизии противника удалось потес­нить наши части и перерезать железную дорогу и шоссе Тула — Москва в районе севернее Тулы. Однако 1-й гвардейский кава­лерийский корпус генерала П. А. Белова, 112-я танковая диви­зия и ряд других частей фронта в районе Каширы не дали против­нику продвинуться дальше на этом участке. На помощь сражаю­щимся там частям были дополнительно переброшены 173-я стрелковая дивизия и 45-й гвардейский минометный полк.
До 30 ноября шли напряженные бои в этом районе к югу от Мордвеса. Враг не смог здесь добиться успеха. Командующий 2-й танковой армией убедился в невозможности сло­мить упорное сопротивление советских войск в районе Ка­шира — Тула и пробиться отсюда в сторону Москвы. Гитле­ровцы вынуждены были перейти на этом участке к обороне.
Советские войска, сражавшиеся в этом районе, отразили все удары врага, нанесли ему большие потери и не пропустили к Москве[33].
Еще более тяжелая обстановка сложилась на правом крыле фронта, в районе Истра — Клин — Солнечногорск, где упорно оборонялась 16-я армия.
23 ноября танки противника ворвались в Клин. Чтобы не подвергать наши войска угрозе окружения, в ночь на 24 ноября их пришлось отвести на следующий тыловой рубеж. После тя­желых сражений 16-я армия отошла от Клина. В связи с потерей Клина образовался разрыв между 16-й и 30-и армиями, который прикрывался лишь слабой группой наших войск.
25 ноября 16-я армия отошла и от Солнечногорска. Здесь создалось катастрофическое положение. Военный совет фронта перебрасывал сюда все, что мог, с других участков фронта; От­дельные группы танков, группы солдат с противотанковыми  ружьями, артиллерийские батареи и зенитные дивизионы, взя­тые у командующего ПВО генерала М. С. Громадина, были пе­реброшены в этот район. Необходимо было во что бы то ни стало задержать противника на этом опасном участке до прибытия сюда 7-и гвардейской стрелковой дивизии из района Серпухо­ва, двух танковых бригад и двух противотанковых артилле­рийских полков из резерва Ставки.
Фронт нашей обороны выгибался дугой образовывались очень слабые места. Казалось, вот-вот случится непоправимое. Но нет, Войска стояли насмерть, а получив подкрепление, вновь создавали непреодолимый фронт обороны.
Вечером 29 ноября, воспользовавшись слабой обороной мос­та через канал Москва — Волга в районе Яхромы, танковая часть противника захватила его и прорвалась за канал. Здесь она была остановлена подошедшими передовыми частями 1-й ударной армии,  которой  командовал  генерал-лейтенант В. И. Кузнецов, и после ожесточенного боя отброшена обратно за канал.
Состояние фронта было действительно чрезвычайно сложным. В результате иногда происходили события, которые можно было объяснить только величайшей напряженностью момента.
Развернув ударные группировки на широком фронте и да­леко замахнувшись своим бронированным кулаком, противник в ходе битвы за Москву растянул войска до такой степени, что в финальных сражениях на ближних подступах к столице они поте­ряли пробивную способность. Гитлеровское командование не ожидало таких больших потерь, а восполнить их и усилить свою подмосковную группировку не смогло.
Войска Западного фронта тоже понесли большие потери, сильно переутомились, но сдержали оборону и, подкрепленные резервами, удесятерили силы в борьбе с врагом.
За 20 дней второго этапа наступления на Москву немцы по­теряли более 155 тысяч убитыми и ранеными, около 800 танков, не менее 300 орудий и значительное количество самолетов. Тяжелые потери, незавершенность в осуществлении стратеги­ческих задач посеяли в массах немецких войск сомнения в ус­пешном исходе войны в целом. Фашистское военно-политическое руководство потеряло престиж непобедимости в глазах мирового общественного мнения.
Бывшие гитлеровские генералы и генерал -фельдмаршалы пытаются в провале плана захвата Москвы и планов войны в целом обвинить Гитлера, который якобы не посчитался с их со­ветами и приостановил в августе движение группы армий «Центр» на Москву, повернув часть ее войск на Украину[34].
Что касается временного отказа от наступления на Москву в поворота части сил на Украину, то можно сказать, что без осуществления этой операции положение центральной группи­ровки немецких войск могло оказаться еще хуже, чем это имело место в действительности. Ведь резервы Ставки, которые в сен­тябре были обращены на заполнение образовавшихся брешей на юго-западном направлении, в декабре — при контрнаступ­лении, могли быть использованы для мощного удара во фланг и тыл группы армий «Центр» при ее наступлении на Москву.
Взбешенный провалом второго этапа наступления на Москву, срывом своего плана молниеносной войны, Гитлер нашел «козла отпущения» и отстранил от должности главнокомандующего сухопутными войсками генерал -фельдмаршала Браухича, командующего группой армий «Центр» генерал- фельдмаршала фон  Бока, командующего 2-й танковой армией генерала Гудериана  а десятки других генералов, которых он за полтора-два месяца  до этого щедро награждал крестами. Гитлер объявил себя главнокомандующим сухопутными войсками, видимо, считая, что это магически подействует на войска. 11 декабря 1941 года гитлеровское правительство объявило  войну США. Этим актом Гитлер, видимо, преследовал две цели. Во-первых, он хотел показать, что Германия, несмотря на потери все еще настолько сильна, что способна вести войну не только с  Советским Союзом и Англией, но и с США. Во-вторых, он хотел  скорее толкнуть Японию против Соединенных Штатов, чтобы  исключить участие США в войне против Германии в Европе.
Как известно, предпринимая операцию на московском нап­равлении под кодовым наименованием «Тайфун», немецко-фашистское командование рассчитывало разгромить советские войска на вяземско-московском и брянско-московском направ­лениях и, обойдя Москву с севера и юга, овладеть ею в возможно короткий срок. Противник намеревался достичь этой стратеги­ческой цели последовательно, методом двойного охвата. Первое окружение и разгром советских войск планировалось провести в районах Брянска и Вязьмы. Второе окружение и захват столицы замышлялось осуществить путем глубокого обхода бронетанковыми войсками города с северо-запада через Клин и Калинин и с юга через Тулу и Каширу, с тем, чтобы замкнуть клещи стратегического окружения в районе Ногинска.
Однако, планируя такую сложную стратегическую опера­цию, гитлеровское верховное командование допустило крупную ошибку в расчете сил и средств. Оно серьезно недооценило воз­можности Красной Армии и явно переоценило возможности своих войск.
Тех сил, которые сосредоточило немецко-фашистское коман­дование, хватило лишь на то, чтобы прорвать нашу оборону в районах Вязьмы и Брянска и оттеснить войска Западного и Калининского фронтов на линию Калинин — Яхрома — Крас­ная Поляна — Крюково — реки Нара и Ока — Тула — Ка­шира.
В результате, достигнув в начале октября своей ближайшей цепи, противник не смог осуществить второй этап операции «Тайфун».
При создании ударных группировок для проведения его были также допущены крупные просчеты. Фланговые группи­ровки противника, особенно те, которые действовали в районе Тулы, были слабы и имели в своем составе недостаточно обще­войсковых соединений. Ставка на бронетанковые соединения в тех условиях себя не оправдала. Эти части понесли большие потери и утратили пробивную силу. Германское командование не сумело одновременно нанести удар в центре Западного фрон­та, хотя здесь у него сил было достаточно.
Коммуникации врага, протянувшиеся более чем на тысячу километров, находились под постоянными ударами партизан­ских отрядов, которые своими героическими действиями регу­лярно нарушали снабжение войск противника, работу его ор­ганов управления.
Большие потери гитлеровских войск, затяжной характер, который приняла операция «Тайфун», ожесточенное сопротив­ление советских воинов — все это резко отразилось на боеспо­собности немецко-фашистских войск, породило в их рядах рас­терянность и неверие в успех.
Чрезвычайная сложность обстановки того времени и невоз­можность создать более благоприятные условия для организа­ции и подготовки контрнаступления вынуждали  готовить его в ходе тяжелых оборонительных сражений, и методы его проведения окончательно определились, когда по всем признакам гитлеровские войска уже не могли выдерживать наши контр­удары. Воодушевленные успехами, достигнутыми в оборонительных боях, наши войска перешли в контрнаступление без какой-либо паузы.
Что касается задач, поставленных войскам армий, входя­щих в состав Западного фронта, то они были следующие:
1-я ударная армия под командованием генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова должна развернуться всеми своими силами в районе Дмитров — Яхрома и нанести удар во взаимодействии е 30-й и 20-й армиями в направлении на Клин и далее в общем направлении на Теряеву Слободу;
20-я армия из района Красная Поляна — Белый Раст, взаи­модействуя с 1-й ударной и 16-й армиями, наносит удар в общем направлении на Солнечногорск, охватывая его с юга, и да­лее на Волоколамск; кроме того. 16-я армия своим правым флан­гом наступает на Крюково и далее в зависимости от обстановки;
10-я армия, взаимодействуя с войсками 50-й армии, наносит удар в направлении Сталиногорск — Богородицк и далее про­должает наступление южнее реки Упьт[35].
Таким образом, выполнив ближайшую задачу контрнаступ­ления на флангах Западного фронта, мы смогли бы разгромить ударные группировки группы армий «Центр» и устранить не­посредственную угрозу Москве, Для постановки войскам фронта более далеких и решительных целей у нас тогда еще не было сил. Мы стремились только отбросить врага как можно дальше от Москвы и нанести ему возможно большие потери.
Несмотря на передачу нам дополнительно трех армий, За­падный фронт не имел численного превосходства над против­ником (кроме авиации). В танках и артиллерии превосходство было на стороне врага. Это обстоятельство явилось главной осо­бенностью контрнаступления наших войск под Москвой.
Ставка приказала Калининскому фронту сосредоточить в течение ближайших двух-трех дней ударную группировку в со­ставе не менее пяти-шести дивизий и нанести удар на Тургиново для выхода в тыл клинской группировки противника и тем са­мым содействовать войскам Западного фронта в ее уничтожении.
Командующий фронтом генерал И. С. Конев, получив приказ  Ставки, доложил, что выполнить его не может из-за нехватки сил и отсутствия танков. Он предложил вместо глубокого и достаточно мощного удара, намеченного Верховным Главноко­мандованием, провести частную операцию по овладению Калинином.
    продолжение
--PAGE_BREAK--Ставка совершенно справедливо заметила, что предложения командующего Калининским фронтом не только не соответствуют, а прямо противоречат общей цели — решительному контр­наступлению под Москвой.
И. В. Сталин поручил заместителю начальника Генштаба генералу А. М. Василевскому, подписавшему вместе с ним упомянутую выше директиву о создании ударной группировки Калининского фронта, переговорить с генералом И. С. Коневым, разъяснить его ошибку и суть дела. Александр Михайлович прекрасно выполнил это поручение. Опираясь на детальное знание оперативной обстановки на фронте, его состава и возможно­стей.
Нанесение удара Юго-Западным фронтом по Елецкой груп­пировка противника должно было способствовать Западному фронту в разгроме вражеских войск юго-западнее Москвы.
Выпавший в первых числах декабря глубокий снег несколько затруднил сосредоточение, перегруппировку и выход войск в исходные районы для подготавливавшейся операции. Но прео­долев эти трудности, все рода войск к утру 6 декабря были го­товы к переходу в контрнаступление.
Наступило утро 6 декабря 1941 года. Войска Западного фрон­та севернее и южнее столицы начали контрнаступление. Под Калинином и под Ельцом двинулись вперед соседние фронты.
Развернулось грандиозное сражение[36].
В первый день наступления войска Калининского фронта вклинились в передний край обороны противника, но опроки­нуть врага не смогли. Лишь после десятидневных упорных боев и изменения тактики наступления войска фронта начали про­двигаться вперед. Это произошло после того, как правое крыло Западного фронта разгромило немецкую группировку и районе Рогачево — Солнечногорск и обошло Клин.
13 декабря 30-я армия под командованием Д. Д. Лелюшепко и часть сил 1-й ударпой армии Западного фронта подошли к Клину. Охватив город со всех сторон, советские войска ворва­лись в него и после ожесточенных боев в ночь на 15 декабря очи­стили Клин от противника.
Успешно развивали наступательные действия 20-я и 16-я армии. К исходу дня 9 декабря, преодолев упорное сопротивле­ние противника, 20-я армия подошла к Солнечногорску и 12 декабря выбила противника из города. 16-я армия, освободив 8 декабря Крюково, развивала наступление к Истринскому водохранилищу.
Продвигались вперед и войска правого крыла 5-я армии, которой командовал генерал Л. А. Говоров. Продвижение этой армии во многом способствовало успеху 16-й армии.
После того как Клин был нами освобожден, туда прибыл министр иностранных дел Великобритании А. Иден.
Большой утратой для вас явилась гибель 19 декабря в районе деревни Палашкино (в 12 километрах северо-западное Рузы) 1 командира 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майора Л. М. Долатора и командира 20-й кавалерийской дивизии подполковника М. П. Тавлиева. По представлению Военного совета фронта Л. М. Доватору посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
Контрнаступательные действия правого крыла Западного  фронта шли непрерывно. Их активно поддерживала авиация фронта, авиация ПВО страны и авиация дальнего действия,  которой командовал генерал А. Е. Голованов. Авиация наносила  мощные удары по артиллерийским позициям, танковым частям, командным пунктам, а когда началось отступление гитлеровских войск, штурмовала и бомбила пехотные, бронетанковые и автотранспортные колонны. В результате все дороги па запад после  отхода войск противника были забиты его разбитой боевой тех­никой и автомашинами.
В тыл противника командование фронта направляло лыжные части, конницу и воздушно-десантные войска, которые громили отходившего врага. Согласовывая свои действия с Военными советами фронтов, развернули борьбу с врагом партизаны. Их действия серьезно осложнили обстановку для немцев. На левом крыле фронта еще 3 декабря войска 50-и армии и кавалерийский корпус генерала П. А. Белова приступили к раз­грому 2-й танковой армии Гудериана в районе Тулы. 3, 17-я ,  танковые и 29-я моторизованная дивизии фашистской армии, оставив на поле боя до 70 танков, начали поспешно откатывать­ся на Венёв.
10-я армия вступила в сражение в декабре в районе Ми­хайлова, где противник пытался удержать оборону, с тем, чтобы прикрыть фланг своей отходившей 2-й танковой армии. 8 де­кабря из района Тулы перешли в наступление и остальные войска 50-й армии, угрожая отрезать пути отхода противника из Венёва и Михайлова.
Действия 10-й и 50-й армий, а также удары кавалерийского корпуса генерала П. А. Белова непрерывно поддерживала авиа­ция фронта и Ставки.
Армия Гудериана, глубоко охваченная с флангов и не имев­шая сил парировать контрнаступательные удары Западного фронта и оперативной группы Юго-Западного фронта, начала поспешно отходить в общем направлении на Узловую, Богородицк и далее на Сухиничи, бросая тяжелое оружие, автомашины, тягачи и танки.
В ходе десятидневных боев войска левого крыла Западного фронта нанесли серьезное поражение 2-й танковой армии Гудериана и продвинулись вперед на 130 километров.
Левее Западного фронта успешно продвигались вперед со­единения восстановленного Брянского фронта. С выходом войск на линию Орешки — Старица — реки Лама и Руза — Малояро­славец — Тихонова Пустынь — Калуга — Мосальск — Сухиничи — Белев — Мценск — Новосиль закончился первый этап контрнаступления советских войск под Москвой.
Была наконец ликвидирована угроза городу Туле. В контр­наступлении основную роль здесь сыграли танковая дивизия А. Л. Гетмана и кавкорпус П. А. Белова. Подвижная оператив­ная группа 50-й армии, действовавшая под командованием ге­нерал-лейтенанта  В. С. Попова, нанесла решающий удар про­тивнику при освобождении города Калуги[37].
Гитлеровские армии, обессиленные, измотанные боями, несли большие потери и под напором наших войск отступали на запад. Для западного направления (Западного, Калининского и Брянского фронтов), как нам казалось, последующий этап контрнаступления должен был состоять в том, чтобы, получив усиление соответствующими силами и средствами, продолжить его вплоть до полного завершения. Имелось в виду восстановить то положение, которое эти фронты занимали до начала насту­пательной операции немецко-фашистских войск.
Успех контрнаступления советских войск в декабре на цен­тральном стратегическом направлении имел огромное значе­ние. Ударные группировки немецкой группы армий «Центр» потерпели тяжелое поражение и отступили.
Однако в целом враг был еще силен. На центральном уча­стке нашего стратегического фронта противник оказывал ожесточенное сопротивление. Начавшиеся успешно наши наступа­тельные операции под Ростовом и Тихвином, не получив долж­ного завершения, приняли затяжной характер.
Но в связи с разгромом немецко-фашистских войск под Москвой и успехами, достигнутыми в ходе контрнаступления, Верховный был настроен оптимистически. Он считал, что и на других фронтах немцы не выдержат ударов Краевой Армии, стоит только умело организовать прорыв их обороны. Отсюда появилась у него идея начать как можно быстрее общее насту­пление на всех фронтах, от Ладожского озера до Черного моря.
Замысел Верховного Главнокомандования был таков. Учи­тывая успешный ход контрнаступления войск западного на­правления, целью общего наступления поставить разгром про­тивника на всех фронтах.
Главный удар планировалось нанести по группе армий «Центр». Ее разгром предполагалось осуществить силами ле­вого крыла Северо-Западного, Калининского и Западного фрон­тов путем двустороннего охвата с последующим окружением и уничтожением главных сил в районе Ржева, Вязьмы и Смо­ленска.
Перед войсками Ленинградского, Волховского фронтов, правого крыла Северо-Западного фронта ставилась задача раз­громить группу армий «Север».
Войска Юго-Западного и Южного фронтов должны были нанести поражение группе армий «Юг» и освободить Донбасс, а Кавказский фронт и Черноморский флот — освободить Крым.
Переход в общее наступление предполагалось осуществить в крайне сжатые сроки.
Северо-Западный фронт должен был вести наступление в двух расходящихся направлениях. Его 3-я ударная армия под командованием генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева наступала в общем направлении па Великие Луки; 4-я ударная армия, которой командовал генерал-полковник А. И. Еременко, раз­вертывала наступление па Торопец — Велиж.
Армиям правого крыла Юго-Западного и Брянского фронтов ставилась задача сковать противостоящего врага и не до­пустить переброски его сил на центральное направление и в Донбасс.
Войскам юго-западного направления надлежало овладеть Харьковом и захватить плацдармы в районах Днепропетровска в Запорожья.
План был большой. К сожалению, на ряде направлений, в том числе и на главном, западном, он не был обеспечен достаточными силами и средствами. Это обстоятельство, конечно, было хорошо известно Верховному. Однако он верил, что и при имеющихся у фронтов возможностях нам удастся сокрушить оборону немецко-фашистских войск, если строго руководство­ваться принципом массирования сил в ударные группировки и умело проводить артиллерийское наступление.
10 января командующие фронтами и командармы получили Директивное письмо Ставки Верховного Главнокомандования,  где имелась оценка военного положения в духе выступления И. В. Сталина на упомянутом заседании от 5 января 1942 года и давались практические указания фронтам для действий Ударными группами и организации артиллерийского насту­пления.
В начале февраля 1942 года 3-я и 4-я ударные армии этого фронта, пройдя около 250 километров, вышли па подступы к Ве­ликим Лукам, Демидову и Велижу. 22-я армия Калининского фронта в это время вела бои за город Белый, а 11-й кавалерий­ский корпус выходил в район северо-западнее Вязьмы, 39-я и 29-я армии Калининского фронта медленно продвигались за­паднее Ржева. Войска левого крыла Калининского фронта успеха не имели, так как перед ними была сильная оборона.
Общий характер действий противника в этот период опре­делялся приказом Гитлера от 3 января 1942 года, в котором, в частности, говорилось: «Цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего патрона, до последней гранаты — вот что требует от нас текущий момент».
Оно исходило из того, что там находились построенные со­ветскими войсками еще в октябре-ноябре оборонительные позиции, на которых можно было временно закрепиться. Эти позиции располагались по обоим берегам реки Ламы с севера на юг и далее соединялись с позициями на реках Рузе и Наре.
К середине декабря 1941 года, подбрасывая из глубины всякого рода сборные, запасные и вновь подвезенные с оккупи­рованных территорий дивизии, противник сумел дооборудовать эти позиции к обороне. Поэтому ко времени описываемых со­бытий эти оборонительные рубежи смогли быть частично за­няты отступающими немецкими войсками[38].
3—4 февраля, когда главные силы этой группировки в со­ставе трех дивизий вышли на подступы к Вязьме, противник, ударив под основание прорыва, отсек группу и восстановил свою оборону по реке Угре. Второй эшелон армии в это время задержался в районе Шанского Завода, а левый ее сосед — 43-я армия — в районе Медыни. Задачу, полученную от командо­вания фронта об оказании помощи группе генерала М.Г.Ефремова, 43-я армия своевременно выполнить не смогла.
Введенный в сражение на вяземском направлении кавале­рийский корпус П. А. Белова, выйдя в район Вязьмы и соеди­нившись там с войсками М. Г. Ефремова, сам лишился тыловых путей.
К тому времени немецкое командование перебросило из Франции и с других фронтов в район Вязьмы крупные резервы и сумело стабилизировать там свою оборону, прорвать которую мы так и не смогли.
В результате пришлось всю эту группировку наших войск оставить в тылу противника в лесном районе к юго-за­паду от Вязьмы, где базировались многочисленные отряды партизан.
Находясь в тылу противника, корпус П. А. Белова, группа М. Г. Ефремова и воздушнодесантные части вместе с партиза­нами в течение двух месяцев наносили врагу чувствительные удары, истребляя его живую силу и технику.
 10 февраля 8-я воздушнодесантная бригада и отряды парти­зан заняли район Моршаново—Дягилеве, где разгромили штаб 5-й немецкой танковой дивизии, захватив при этом многочис­ленные трофеи. В тот же день поставили об этом в извест­ность генералов П. А. Белова и М. Г. Ефремова. Им было при­казано увязать свои действия с командиром этой бригады, штаб которой находился в Дягилеве.
Командование фронта, установив с П. А. Беловым и М. Г. Еф­ремовым радиосвязь, в пределах возможного наладило снабже­ние их войск по воздуху боеприпасами, медикаментами и про­довольствием. Воздушным путем было вывезено большое количество раненых. В группу неоднократно вылетал начальник оперативного отдела штаба фронта генерал-майор В. С. Голушкевич, а также офицеры связи.
В феврале и марте Ставка требовала усилить наступатель­ные действия на западном направлении, но у фронтов к этому времени истощились силы и средства,
Вообще ресурсы нашей страны в то время были крайне ог­раниченны. Потребности войск еще не могли удовлетворяться так, как этого требовали задачи и обстановка. Дело доходило до того, что каждый раз, когда нас вызывали в Ставку, мы бук­вально выпрашивали у Верховного Главнокомандующего про­тивотанковые ружья, автоматы ППШ, 10—15 орудий ПТО, ми­нимально необходимое количество снарядов и мин. Все, что удавалось таким образом получить, тотчас же грузилось в автомашины и направлялось в наиболее нуждающиеся армии. Особенно плохо обстояло дело с боеприпасами. Так, из-за планированных на первую декаду января боеприпасов нашему Западному фронту было предоставлено; 82-миллиметровых мин — 1 процент; артиллерийских выстрелов – 20 — 30 процентов. А в целом за январь 50 — миллиметровых мин — 2,7 процента, 120-миллиметровых мин — 36 процентов, 82 — миллиметровых мин — 55 процентов, артиллерийских выстрелов — 44 про­цента. Февральский план совсем не выполнялся. Из заплани­рованных 316 вагонов на первую декаду не было получено нп одного. Из-за отсутствия боеприпасов для реактивной артилле­рии ее пришлось частично отводить в тыл.
В конце февраля — начале марта 1942 года Ставка приняла решение подкрепить силами и средствами фронты, действовав­шие на западном направлении, но это уже было запоздалое решение. Противник, обеспокоенный развитием событий, зна­чительно усилил свою вяземскую группировку и, опираясь на заранее укрепленные позиции, начал активные действия против войск Западного и Калининского фронтов[39].
Переутомленным и ослабленным войскам становилось все труднее преодолевать сопротивление врага. Доклады и предложения о необходимости остановиться и закрепиться на достигнутых рубежах отклонялись Ставкой. Наоборот, директивой от 20 марта 1942 года Верховный вновь потребовал энергичнее продолжать выполнение ранее постав­ленной задачи.
В конце марта —начале апреля фронты западного направле­ния пытались выполнить эту директиву, требовавшую разгромить ржевско-вяземскую группировку, однако наши усилия оказались безрезультатными.
Наконец, Ставка была вынуждена принять наше предложе­ние о переходе к обороне на линии Ведикие Луки — Велиж — Демидов — Белый — Духовщина — река Днепр — Нелидо­во  -  Ржев — Погорелое   Городище — Гжатск — река  Угра — Сиас-Деменск — Киров — Людиново — Холмищи — река Ока[40].
За период зимнего наступления войска Западного фронта продвинулись всего лишь на 70—100 километров, однако нес­колько улучшили общую оперативно-стратегическую обстанов­ку на западном направлении.
В битве под Москвой гитлеровцы потеряли в общей слож­ности более полумиллиона человек, 1300 танков, 2500 орудий, более 15 тысяч машин и много другой техники. Немецкие вой­ска были отброшены от Москвы на запад на 150—300 километ­ров.
Контрнаступление зимой 1941/42 года проходило в сложных условиях и, что самое главное, без числен­ного превосходства над противником. К тому же мы не имели в распоряжении фронтов полноценных танковых и механизиро­ванных соединений, а без них, как показала практика войны, проводить наступательные операции с решительными целями и большим размахом нельзя. Опережать маневр противника, быстро обходить его фланги, перерезать тыловые пути, окру­жать и рассекать вражеские группировки можно только с помощью мощных танковых и механизированных соединений.
Красная Армия в битве под Москвой впервые за шесть ме­сяцев войны нанесла крупнейшее поражение главной группи­ровке гитлеровских войск. До этого Советские Вооруженные Силы уже осуществили ряд серьезных операций, замедливших продвижение вермахта на всех трех главных направлениях его ударов. Тем не менее они по своим масштабам и результатам уступают великой битве у стен советской столицы.
Умелое ведение оборонительных сражений, удачное осу­ществление контрударов и быстрый переход в контрнаступление обогатили советское военное искусство, показали возросшую стратегическую и оперативно-тактическую зрелость советских военачальников, рост боевого мастерства воинов всех родов войск.
    продолжение
--PAGE_BREAK--Исход битвы под Москвой и зимнее наступление Красной Армии явились свидетельством того, что гитлеровские войска не в состоянии выиграть сражение, если положение на фронте осложняется.
Разгром гитлеровских войск под Москвой имел большое международное значение. Во всех странах антигитлеровской коалиции народные массы с большим энтузиазмом встретили весть об этой выдающейся победе советского оружия. С ней прог­рессивное человечество связывало свои надежды на избавление от фашистского порабощения.
Неудачи немецких войск под Ленинградом, Ростовом, в рай­оне Тихвина и битва под Москвой отрезвляюще подействовали на реакционные круги Японии и Турции, заставили их прово­дить более осторожную политику в отношении Советского Союза.
Немецко-фашистские войска перешли к обороне. Для восстановления их боеспособности гитлеровское военно-политическое руководство вынуждено было провести ряд тотальных мероприятий и перебросить на советско-германский фронт значительное количество частей из оккупированных стран Европы, Пришлось прибегнуть к нажиму на правительства государств сателлитов Германии и потребовать от них отправки на советский фронт новых соединений и дополнительных материальных  ресурсов, что ухудшило внутриполитическую обстановку в  этих странах. После разгрома гитлеровцев под Москвой не только рядовые немецкие солдаты, но и многие офицеры и генералы убедились в могуществе Советского государства, убедились в том, что Советские Вооруженные Силы являются непреодолимой преградой на пути к достижению поставленных гитлеровским военным руководством целей.
И. В. Сталин был все это время в Москве, организуя силы  и средства для разгрома врага. Надо отдать ему должное. Возглавляя Государственный Комитет Обороны и опираясь на ру­ководящий состав наркоматов, он проделал колоссальную работу по организации необходимых стратегических резервов в материально-технических средств для обеспечения контрнас­тупления под Москвой. Своей жесткой требовательностью он добивался, можно сказать, почти невозможного.
Коммунистическая партия и Советское правительство, а сейчас и Правительство Российской Федерации вы­соко оценили подвиг тех, кто в суровом 1941 году выстоял в жестокой схватке с сильным врагом и одержал историческую победу[41].
В период контрнаступления под Москвой и зимнего нас­тупления Красной Армии 36 тысяч бойцов и командиров были награждены за боевые подвиги орденами и медалями. 110 особо отличившимся в боях воинам было присвоено звание Героя Советского Союза. Медали «За оборону Москвы» удостоены бо­лее миллиона человек.

Глава 3. Стратегические планы Ставки верховного главнокомандующего в ходе продвижения к победе над фашистской германией 3.1. Роль ставки верховного главнокомандующего в организации коренного перелома в ходе Великой отечественной войны Великой битве  на Волге посвящено много авторских работ. Разгром противника под Сталинградом и битвой на Дону повлияло решающим образом на весь исход второй мировой войны[42].
В октябре 1942 года стало ясно, что немецкое командование вынуждено было перейти к стратегической обороне на всем Восточном фронте. Гитлеровские войска понесли колоссальные потери и к тому времени окончательно утратили наступатель­ные возможности. По существу это означало окончательный срыв всех планов войны против Советского Союза.
Фашистская пропаганда развернула кампанию за «более тщательную и своевременную подготовку ко второй русской зиме». От своих войск немецкое командование требовало под­готовить несокрушимую активную оборону, чтобы создать в 1943 году условия для победного окончания войны.
Чем же определялась сложность положения для верховного главнокомандования немецких вооруженных сил в тот период?
С одной стороны, незавершенность стратегических целей, как и в 1941 году, чрезмерная растянутость войск от Черного моря через Северный Кавказ, Сталинград, Дон и до Баренцева моря, отсутствие свободных стратегических резервов на фронте и в тылу страны, тяжелое морально-политическое состояние в немецких войсках. С другой стороны, все явственнее прояв­лялась возрастающая мощь Советского государства, успешное преодоление им экономических и военных трудностей[43].
К началу ноября 1942 года немцы имели на советско-германском фронте 266 дивизий, в составе которых насчитывалось около 6,2 миллиона человек, свыше 70 тысяч орудий и мино­метов, 6600 танков и штурмовых орудий, 3500 боевых самоле­тов и 194 боевых корабля.
К этому же сроку в действующих войсках Советского Союза находилось 6,1 миллиона человек, 72,5 тысячи орудии и мино­метов, 6014 танков, 3088 боевых самолетов. В стратегическом резерве Ставки к этому периоду накопилось 25 дивизий, 13 тан­ковых и механизированных корпусов, 7 отдельных стрелковых в танковых бригад.
После тяжелейших для нас сражений на юге страны, в рай­оне Сталинграда и на Северном Кавказе гитлеровское военное руководство считало, что советские войска не в состоянии в этих районах провести крупное наступление.
Активные действия наших войск летом и осенью 1942 года на западном направлении против немецкой группы армий «Центр», по расчетам Ставки, должны были дезориентировать противника, создать впечатление, что именно здесь, а не где-либо в другом месте мы готовим зимнюю операцию. Поэтому в октябре гитлеровское командование начало большое сосредо­точение своих войск против наших западных фронтов. В район Великих Лук из-под Ленинграда были переброшены танковая, моторизованная и пехотная дивизии. В район Витебска и Смо­ленска направлялось семь дивизий из Франции и Германии. В район Ярцева и Рославля — две танковые дивизии из-под Воронежа и Жиздры. Итого к началу ноября для усиления группы армий «Центр» было переброшено двенадцать дивизий, не считая других средств.
Оперативные просчеты немцев усугубились плохой работой их разведки, которая не сумела вскрыть подготовку нами круп­нейшего контрнаступления в районе Сталинграда, где участ­вовали 10 общевойсковых, одна танковая и четыре воз­душные армии, ряд отдельных танковых, механизированных, кавалерийских корпусов, бригад и отдельных частей, 13,5 ты­сячи орудий и минометов, около 900 танков и самоходно-артиллерийских установок, 1414 боевых самолетов[44].
К началу контрнаступления наших войск противник на юге страны занимал следующее оперативно-стратегическое поло­жение.
В районе Среднего Дона, Сталинграда и южнее по Сарпинским озерам действовали основные силы группы армий «Б», а именно: войска 8-й итальянской, 3-й и 4-й румынских армий, 6-й и 4-й танковой немецких армий. В среднем на дивизию приходилось до 15—20 километров.
В этой группировке насчитывалось более миллиона чело­век, 675 танков и штурмовых орудий, более 10 тысяч орудий и минометов. Количественное соотношение сил сторон было почти равным, за исключением небольшого нашего превосход­ства в танках.
Группу армий «Б» поддерживали 4-й воздушный флот и 8-й авиакорпус.
Советское Верховное Главнокомандование, разрабатывая план разгрома группы армий «Б», исходило из того, что раз­гром противника в районе Сталинграда поставит в тяжелое положение противника и на Северном Кавказе и заставит его поспешно отступать или драться в условиях окружения.
Как известно, Юго-Западный фронт был образован только в конце октября, в период, когда средства и силы фронта уже заканчивали свое сосредоточение согласно плану контрнаступ­ления и общий план Ставки уже был сверстан и утвержден.
Вполне естественно, что Ставка и Генштаб в процессе боевых действий тщательно изучали разведывательные данные о про­тивнике, поступавшие от фронтов и войск, анализировали их и делали выводы о характере действий противника и своих войск. Они изучали соображения штабов, командующих фрон­тами, видами вооруженных сил и родами войск и, анализируя все эти данные, принимали то или иное решение.
Точно так же неоспоримо принадлежит приоритет в непо­средственном разгроме врага тем, кто своим смелым ударом, метким огнем, мужеством, отвагой и мастерством громил не на жизнь, а на смерть противостоящего врага.
Заслуга Ставки Верховного Главнокомандования и Ген­штаба состоит в том, что они оказались способными с научной точностью проанализировать всё факторы этой грандиозной операции, сумели предвидеть ход ее развития и завершение. Следовательно, не о персональных претендентах на «авторство» идеи контрнаступления должна идти речь.
Главную роль на первом этапе контрнаступления выполнял Юго-Западный фронт, командующим которого был генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин.
Юго-Западный фронт, нанося мощные и глубокие удары, действовал с плацдармов на правом берегу Дона в районах Серафимовича и Клетской. Сталинградский фронт наступал из района Сарпинских озер. Ударные группировки обоих фронтов должны были соединиться в районе Калач (Калач-на-Дону) — хутор Советский и тем самым завершить окружение основных сил противника под Сталинградом.
Юго-Западный фронт, развернув свою главную группиров­ку в составе 21, 5-й танковой армий, части сил 1-й гвардейской армии и других мощных средств прорыва с плацдармов юго-западнее Серафимовича и в районе Клетской, должен был про­рвать оборону 3-й румынской армии и стремительно развивать удар подвижными соединениями на юго-восток с целью выхода на Дон, па участке Большенабатовская — Калач. В результате этого удара войска фронта должны были выйти в тыл сталин­градской группировке и отрезать ой все пути отхода на запад.
Обеспечение наступления ударной группировки фронта с юго-запада и запада и образование внешнего фронта окруже­ния на этом направлении возлагались на правофланговую ар­мию Юго-Западного фронта, 1-ю гвардейскую армию под командованием генерал-лейтенанта Д. Д. Лелюшенко, в по­следующем на основные силы 5-й танковой армии под командо­ванием генерал-лейтенанта П. Л. Романенко. Эти войска, раз­вивая наступление па запад, юго-запад и юг, должны были на третий день операции выйти на рубеж от Вешенокой до Боковской и далее по реке Чир до Обливской.
Действия наземных войск Юго-Западного фронта поддержи­вались авиацией 2-й и 17-й воздушных армий, которыми коман­довали генерал-майор авиации К. Н. Смирнов и генерал-майор авиации С. А. Красовский.
Большую партийно-политическую работу в войсках развер­нули политорганы, партийные и комсомольские организации. Эта важная деятельность умело направлялась Военным советом фронта и его политическим управлением, которое возглавлял генерал М. В. Рудаков.
Противник не выдержал удара и начал в панике отступать или сдаваться в плен. Немецкие части, стоявшие сзади румын­ских войск, сильной контратакой пытались остановить продви­жение наших войск, но были смяты введенными в бой 1-м и 26-м танковыми корпусами. Тактический прорыв на участке Юго-Западного фронта был завершен.
Командарм П. Л. Романенко был в своей стихии. Надо ска­зать, что это был отважный человек и способнейший командир. По своему характеру он как нельзя лучше подходил именно к такого рода стремительным действиям.
С выходом наших войск на оперативные просторы основные силы 3-й румынской армии, оборонявшиеся против Юго-Запад­ного фронта, и немецкие резервные части, брошенные на ее спасение, были полностью разгромлены и фактически перестали существовать.
26-й танковый корпус А. Г. Родина и 4-й танковый корпус А. Г. Кравченко стремительно продвигались в район Калача на соединение с 4-м корпусом Сталинградского фронта. Левее 21-й армии наступала 65-я армия Донского фронта под командованием генерал-лейтенанта П. И. Батова.
В ночь на 23 ноября передовой отряд 26-го танкового корпуса, возглавляемый подполковником Г. Н. Филипповым, сме­лым налетом захватил мост через Дон.
Немецкая охрана моста, ничего не подозревая, спокойно ждала своей смены. В это время на мост ворвались передовые части отряда Г. Н. Филиппова. Гитлеровцы приняли их за свою учебную часть, оснащенную русскими трофейными тап­ками. Пока разобрались — было уже поздно. Короткая схват­ка — и мост в наших руках. Враг несколько раз пытался сбить с моста отряд Г. Н. Филиппова, но это ему не уда­лось.
Удерживая мост, Г. Н. Филиппов решил захватить Калач отрядом танков подполковника Н. М. Филиппенко. До Калача оставалось два километра. Подполковник Н. М. Филиппенко, несмотря на малое количество сил в его отряде, принял решение атаковать город с ходу. Бой за Калач продолжался всю ночь. Немцы упорно сопротивлялись, но вскоре подошли передовые части главных сил корпуса, и город был взят[45].
В этих боях пали смертью храбрых коммунист москвич Григорий Гурьев, предельно смелые разведчики Александр Иванов, Григорий Давидьян и другие товарищи. За этот герои­ческий подвиг подполковнику Г. Н. Филиппову и подполков­нику Н. М. Филиппенко было присвоено звание Героя Совет­ского Союза, а личный состав отряда награжден орденами и ме­далями Советского Союза.
24 ноября 21-я и 5-я армии Юго-Западного фронта, разгро­мив окруженные группировки румынских войск, взяли в плен более 30 тысяч солдат, офицеров, генералов и громаднейшее количество боевой техники.
В результате успешного наступления 21-й армии под коман­дованием генерал-майора И. М. Чистякова и принятых командо­ванием Донского фронта мер положение с 65-й армией выпра­вилось. Она начала более энергичное продвижение вперед.
Переправившись через Дон, 4-й танковый корпус Юго-За­падного фронта под командованием генерала А. Г. Кравченко и 4-й механизированный корпус Сталинградского фронта В. Т. Вольского встретились в районе хутора Советского, замкнув кольцо окружения сталинградской группировки против­ника в междуречье Дона и Волги.
После этого 64, 57, 21, 65, 24, 66-я армии получили возможность развивать наступление в общем направлении на Сталинград, сжимая клещами внутреннее  кольцо окружения про­тивника.
1-я гвардейская армия, 5-я танковая армия Юго-Западного  фронта и 51-я армия Сталинградского фронта, усиленные танковыми соединениями, преследуя отходящего противника, полу­чили задачу отбросить на запад разбитые части противника подальше от окруженной сталинградской группировки и создать прочный внешний фронт, необходимый для успешной ликвида­ции окруженного врага.
На этом первый этап контрнаступления закончился.
К первым числам декабря кольцо окружения противника было сжато крепко, и войска приступили к следующему этапу, задачей которого являлась ликвидация окруженной группи­ровки.
Юго-Западный фронт получил задачу под условным назва­нием «Малый Сатурн»: нанести удар силами 1-й и 3-й гвардей­ских армий и 5-й танковой армией в общем направлении на Морозовск, с тем чтобы разгромить в том районе группировку противника. Удар Юго-Западного фронта был поддержан 6-й ар­мией Воронежского фронта, которая наступала в общем на­правлении на Кантемировку.
8 декабря 1942 года фронтам была дана директива:
«Совместными усилиями Калининского и Западного фрон­тов к 1 января 1943 года разгромить группировку противника в районе Ржев — Сычевка — Оленине — Белый и прочно за­крепиться на фронте Ярыгино — Сычевка — Андреевское — Ленине — Новое — Ажево — Дентялево — Свиты.
Западному фронту при проведении операции руководство­ваться следующим:
а) в течение 10—11.XII. прорвать обороиу противника на участке Большое Кропотово — Ярыгино и не позже 15.XII. овладеть Сычевкой/ 20. ХЦ, вывести в район Андреевское не менее двух стрелковых дивизий для организации замыкания совместно с 41-и армией Калининского фронта окруженного противника;
б) после прорыва обороны противника и выхода главной группировки на линию железной дороги подвижную группу фронта и не менее четырех стрелковых дивизий повернуть на север для удара в тыл ржевско-чертолинской группировки про­тивника.
в) 30-й армии прорвать оборону на участке Кошкино, стык дорог северо-восточнее Бургово и не позже 15.XII. выйти на железную дорогу в районе Чертолино; с выходом на железную дорогу установить боевое взаимодействие с подвижной группой фронта и ударом вдоль железной дороги наступать на Ржев с задачей взять Ржев 23.XII.
Калининскому фронту при выполнении задачи руководст­воваться следующим;
а) продолжать развивать удар 39-и и 22-й армиями в об­щем направлении на Оленине с задачей разгромить олениа-скую группировку противника не позже 16.XII. Армиям выйти в район Оленине.
Частью сил 22-й армии нанести вспомогательный удар в на­правлении Егорье с целью помощи 41-й армии в разгроме бе-лыйской группировки противника.
б) 41-й армии к 10.XII. разгромить прорвавшуюся группи­ровку противника в районе Цыцыно и восстановить утрачен­ное положение в районе Околица.
Не позже 20. XII. частью сил выйти в район Мольня — Вла­димирское — Ленине с задачей замкнуть с юга окруженную группировку противника совместно с частями Западного фронта.
Не позже 20.XII. овладеть городом Белый…
Ставка Верховного Главнокомандования
    продолжение
--PAGE_BREAK--И. Сталин. Г. Жуков.  № 170700[46].»
Эта операция, проводившаяся силами двух фронтов, имела важное значение для содействия нашим войскам в разгроме противника в районе ржевского выступа, и о ней следует ска­зать несколько слов.
Командование Калининского фронта в лице генерал-лей­тенанта М. А. Пуркаева со своей задачей справилось. Группа войск фронта, наступавшая южнее города Белого, успешно прорвав фронт, двинулась в направлении на Сычевку. Группа войск Западного фронта должна была, в свою очередь, про­рвать оборону противника и двинуться навстречу войскам Калининского фронта, с тем чтобы замкнуть кольцо окружения вокруг ржевской группировки немцев. Но случилось так, что Западный фронт оборону противника не прорвал.
В это время усложнилась обстановка и на Калининском фронте в районе нашего прорыва. Сильным ударом по флангам противник отсек наш механизированный корпус, которым ко­мандовал генерал-майор М. Д. Соломатин, и корпус остался в окружении.
Пришлось срочно подводить из резерва Ставки дополнитель­но стрелковый корпус, чтобы с его помощью вывести наши вой­ска из окружения. Более трех суток корпус М. Д. Соломатина дрался в тяжелейших условиях.
В ночь на четвертые сутки подоспевшие сибиряки прорва­ли фронт противника, и нам удалось вывести корпус М. Д. Со­ломатина из окружения. Бойцы и офицеры корпуса были крайне измотаны, и их пришлось тут же отвести в тыл на отдых.
Хотя наши войска здесь не достигли поставленной Ставкой цели — ликвидации ржевского выступа, но своими активными действиями они не позволили немецкому командованию пере­бросить значительные подкрепления с этого участка в район Сталинграда.
Более того, чтобы сохранить за собой ржевско-вяземский плацдарм, гитлеровское командование вынуждено было пере­бросить в район Вязьма — Ржев четыре танковые и одну мото­ризованную дивизии.
В первой половине декабря операция по уничтожению окру­женного противника войсками Донского и Сталинградского фронтов развивалась крайне медленно.
Чтобы спасти общее положение, гитлеровское командование прежде всего считало необходимым стабилизировать фронт обороны своих войск на сталинградском направления и под его прикрытием отвести с Кавказа группу армий «А». Для этих целей оно сформировало новую группу армий «Дон», коман­дующим которой был назначен генерал-фельдмаршал Манштейн.
По мнению гитлеровского руководства, это был самый под­ходящий и наиболее способный из командующих. Для формиро­вания этой группы армий перебрасывались войска с других участков советско-германского фронта и частично ив Франция в Германии. Для спасения окруженных в районе Сталинграда войск генерал-фельдмаршал Манштейн, как теперь стало известие, предполагал создать две ударные группы. Одну — в районе Котельникова, другую — в районе Тормосина.
Время шло, а сосредоточение немецких войск, на которые возлагалась надежда деблокирования и создания нового фронта обороны, срывалось. Гитлер, предчувствуя гибель своих войск под Сталинградом, торопил Манштейна начать операцию, ожидая полного сосредоточения войск.
Манштейн начал ее 12 декабря только из района Котельнакова вдоль железной дороги.
В котельниковскую группу Манштейн включил 6, 23-ю, а затем 17-ю танковые дивизии, отдельный танковый батальон, оснащенный тяжелыми танками «тигр», четыре пехотные дивизии и ряд частей для усиления группы, а также две румынские кавалерийские дивизии. За три дня боев противнику удалось продвинуться вперед к Сталинграду на 45 километров и даже переправиться через реку Аксай-Есауловский.
В районе Верхне-Кумского разгорелось ожесточенное сражение, в котором обе стороны несли большие потери. Враг, не считаясь с жертвами, рвался вперед к Сталинграду. Но советские войска, закаленные в предшествовавших боях, упорно   защищали оборонительные рубежи. Только под давлением вновь подошедшей сюда 17-й танковой дивизии и из-за резко усилившейся авиационной бомбардировки части 51-й армии и кавале­рийского корпуса генерала Т. Т. Шапкина отошли за реку Мышкову.
Теперь противник находился в 40 километрах от Сталин­града, и ему, видимо, казалось, что победа близка и реальна. Но это были преждевременные надежды. Согласно указаниям Ставки А. М. Василевский подтянул и ввел здесь в сражение усиленную 2-ю гвардейскую армию генерала Р. Я. Малинов­ского, хорошо оснащенную танками и артиллерией, удар ко­торой окончательно решил участь сражения в пользу совет­ских войск.
16 декабря начали наступление войска Юго-Западного фронта и 6-я армия Воронежского фронта с целью разгрома противника в районе Среднего Дона и выхода в тыл тормосинской группировки.
1-я гвардейская армия под командованием генерал-лейте­нанта В. И. Кузнецова, 3-я гвардейская армия под командова­нием генерал-лейтенанта Д. Д. Лелюшенко (к этому времени 1-я гвардейская армия была разделена на две армии: на 1-ю и 3-ю гвардейские), 6-я армия под командованием генерал-майора Ф. М. Харитонова (переданная в состав Юго-Западного фрон­та и усиленная 17-м танковым корпусом П. П. Полубоярова), разгромив 8-ю итальянскую армию, стремительно развили удар в общем направлении на Морозовск.
В первом оперативном эшелоне, таранным ударом опроки­дывая сопротивление врага, наступали 24-й и 25-й танковые корпуса и 1-й гвардейский механизированный корпус. Уступом справа в район Миллерово выходили 17-й и 18-и танковые корпуса.
Стремительные действия войск Юго-Западного фронта на этом направлении заставили Манштейна израсходовать силы, предназначавшиеся для удара в направлении Сталинграда из района Тормосина, обратив их против Юго-Западного фронта, выходящего во фланг и тыл всей группы армий «Дон».
Таким образом, попытка командующего группой армий «Дон» генерал- фельдмаршала Манштейна прорвать внеш­ний фронт и вывести из окружения войска Паулюса провалилась окончательно.
Гитлеровское военно-политическое руководство после пол­ного провала попыток деблокады видело главную задачу уже не в том, чтобы спасти окруженные и обреченные на гибель свои войска, а в том, чтобы заставить их дольше драться в окру­жении, сковать советские войска. Им необходимо было выиграть максимум времени для отвода своих войск с Кавказа и пере­броски сил с других фронтов для создания нового фронта, спо­собного в какой-то степени остановить наше контрнаступ­ление.
Ставка Верховного Главнокомандования, в свою очередь, принимала меры к тому, чтобы быстрее покончить с окружен­ной группировкой и высвободить войска двух фронтов, необхо­димых для быстрейшего разгрома отходящих войск с Кавказа и па юге нашей страны[47].
Штаб Сталинградского фронта должен был возглавить груп­пу войск, действующую па котельниковском направлении, и продолжать уничтожение вражеских сил в районе Котельникова.
Вскоре Сталинградский фронт был переименован в Южный фронт, который стал действовать на ростовском направле­нии.
Директивой Ставки Верховного Главнокомандования от 30.XII.1942 года в состав Донского фронта были переданы: из Сталинградского фронта 62, 64-я и 57-я армии.          
 На 1 января 1943 года Донской фронт имел в своем составе 212 тысяч активных бойцов, около 6500 орудий и минометов, более 250 танков и до 300 боевых самолетов.
В конце декабря А. М. Василевский занимался главным образом вопросами, связанными с ликвидацией немецких войск в районах Котельникова, Тормосина и Морозовска. На Донской фронт своим представителем Ставка назначила генерала Н. Н. Воронова, который вместе с Военным советом фронта представил план окончательной ликвидации окруженной груп­пировки немецких войск, известный под кодовым наименова­нием «Кольцо».
В январе 1943 года внешний фронт в районе Дона усилия­ми Юго-Западного и Сталинградского фронтов был отодвинут на 200—250 километров на запад. Положение немецких войск, зажатых в кольцо, резко ухудшилось. Никаких перспектив на спасение у них уже не было. Материальные запасы истощались войска получали голодный паек. Госпитали переполнились до предела. Смертность от ранений и болезней резко возросла. Наступала неотвратимая катастрофа[48].
Чтобы прекратить кровопролитие. Ставка приказала ко­мандованию Донского фронта предъявить 6-й армии ультиматум о сдаче в плен на общепринятых условиях. Несмотря на неиз­бежную катастрофу, гитлеровское командование отвергло ультиматум и приказало своим солдатам драться до последнего патрона, обещая спасение, которого не могло быть, и это дони­мали немецкие солдаты.
С 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года было уничтожено 32 дивизии и 3 бригады противника, остальные 16 дивизий поте­ряли от 50 до 75 процентов личного состава.
Общие потери вражеских войск в районе Дона, Волга, Ста­линграда составили около 1,5 миллиона человек, до 3500 танков и штурмовых орудий, 12 тысяч орудий и минометов, до 3 тысяч самолетов и большое количество другой техники. Такие потери сил и средств катастрофически отразились на общей стратегической обстановке и до основания потрясли всю воен­ную машину гитлеровской Германии.
Какие же обстоятельства привели немецкие войска к их катастрофическому разгрому в районе Сталинграда и способст­вовали нашей исторической победе?
Срыв всех гитлеровских стратегических планов 1942 года является следствием недооценки сил и возможностей Советско­го государства, могущественных потенциальных и духовных сил народа и переоценки со стороны гитлеровцев своих сил и боеспособности войск.
Важнейшими предпосылками разгрома немецких войск в операциях «Уран», «Малый Сатурн» и «Кольцо» явились умелая организация оперативно-тактической внезапности, правильный выбор направления главных ударов, точное определение слабых мест в обороне врага. Огромную роль сыграл верный расчет необходимых сил и средств для быстрого прорыва тактической обороны, активное развитие оперативного прорыва с целью завершения окружения главной группировки противника.
Вся практическая подготовка контрнаступления проводи­лась командованием и штабами с исключительной тщательно­стью и глубокой продуманностью, а в процессе самого контр­наступления управление войсками во всех звеньях отличалось  твердостью, умением предвидеть.
Победа наших войск под Сталинградом ознаменовала собой начало коренного перелома в войне в пользу Советского Союза и начало массового изгнания вражеских войск с нашей терри­тории[49]. С этого времени и до самого окончания войны советское командование полностью овладело стратегической инициативой.
Это была долгожданная и радостная победа не только для войск, непосредственно осуществлявших разгром врага, но и для всего советского народа, который дни и ночи упорно трудился, чтобы обеспечить армию всем необходимым. Верные сыны России, Украины, Белоруссии, Прибалтики, Кавказа, Казахстана, Средней Азии стойкостью и массовым героизмом заслужили бессмертную славу.
В офицерском и генеральском составе противника, а также среди немецкого народа стало более резко проявляться отри­цательное отношение лично к Гитлеру и ко всему фашистскому руководству. Немецкий народ все больше начинал понимать, что Гитлер и его окружение втянули страну в явную авантюру и что обещанные им победы — миф, а войска погибли в катастро­фе на Дону, Волге и Северном Кавказе.
Общеизвестно, какой радостной волной прокатилась по всему миру весть о разгроме немецких войск в районе Сталин­града и как вдохновила она народы на дальнейшую борьбу с фа­шистскими оккупантами.
Успешный разгром немецких войск в районе Сталинграда, Дона и на Кавказе создал благоприятные условия для развер­тывания наступления всех фронтов на юго-западном направ­лении[50].
После разгрома вражеских войск в районе Дона и Волги была успешно проведена Острогожско-Россошанская и Воронежско-Касторненская операции. Советские войска, развивая зим­нее наступление на запад, заняли Ростов, Новочеркасск, Курск, Харьков и ряд других важных районов. Общая оперативно-стратегическая обстановка для противника резко ухудшилась на всем; советско-германском фронте. После битвы на Волге поколебалось положение и нацистской партии. Появились серьезные признаки кризиса правящей гитлеровской верхушки. Среди части генералитета и крупных промышленников возникло оппозиционное Гитлеру течение. Удары, нанесенные Красной Армией, потрясли фашистский блок, усилили в нем разброд.
В создании благоприятных предпосылок для перелома в войне решающая роль принадлежала не только Ставке Верховного Главнокомандующего, но и  героической Красной Армии, ее мужественным и бесстрашным воинам, превосходившим сильного и опытного врага не только своей моральной стойкостью, но и искусством ведения войны.
Центральный Комитет Коммунистической партии, Государственный Комитет Обороны и Ставка Верховного Главнокомандования на протяжении всего первого периода войны уделяли огромное внимание строительству и укреплению Советских Вооруженных Сил, совершенствованию организации войск и приспособлению ее к реальным условиям вооруженной борьбы, освоению опыта войны, подготовке новых командных и политических кадров.
При решении вопросов военного строительства Коммунистическая партия исходила из реальных возможностей, которыми располагала страна для обеспечения Вооруженных Сил необходимыми средствами борьбы. В первые месяцы войны про­мышленность не успевала восполнять боевые потери армии в технике и вооружении, поэтому техническая оснащенность войск резко упала. У многих старших и высших командиров еще не было необходимого опыта управления крупными соединениями и оперативными объединениями в условиях маневренной войны. Все это вынудило советское командование временно изменить и упростить существовавшую накануне войны организацию войск.
Состав общевойсковых армий был сокращен. Ликвидировались стрелковые и механизированные корпуса. Временно пришлось отказаться от формирования танковых и сократить число вновь формируемых стрелковых дивизий. Основное вни­мание уделялось созданию более маневренных и легко управляемых стрелковых и танковых бригад, отдельных полков и батальонов специальных родов войск. Из фронтовых и армейских объединений, а также общевойсковых и кавалерийских соединений были изъяты многие специальные части и подразделения[51].
Все эти мероприятия позволили ускорить формирование и подготовку резервов для пополнения действующей армии.
Верховное Главнокомандование, несмотря на ограниченное количество боевой техники, получило также возможность формировать части специальных родов войск, накапливать их в своем резерве и усиливать ими в нужный момент войска, действующие на наиболее важных направлениях.
Все эти организационные изменения, вызванные особыми условиями обстановки, носили временный характер и не отражали общей тенденции в строительстве Со­ветских Вооруженных Сил.
Уже к концу 1941 г. снабжение Красной Армии вооружением и боеприпасами начало улучшаться. В бронетанковые войска стало поступать больше тяжелых и средних танков (KB и Т-34)[52]. Стрелковые войска получили противотанковые ружья, которых они в начале войны не имели. По сравнению с первым полугодием 1941 г. выпуск ручных пулеметов увеличился в 16 раз, пистолетов-пулеметов — в 28 раз, минометов — почти в 4 раза. Появились реактивные минометные установки БМ-8 и БМ-13 («катюши»). На вооружение была принята 57-мм противотанковая пушка; возобновился выпуск 45-мм противотанковых орудий, снятых накануне войны с про­изводства. Военно-воздушные силы начали пополняться истребителями новых типов (МиГ-3, ЛаГГ-3, Як-1, Як-7), штурмовиками (Ил-2), бомбардировщиками (Пе-2, Пе-3, Пе-8). Эти самолеты по скорости и маневренности не уступали немецким, но производилось их еще сравнительно мало.
В первом полугодии 1942 г. техническое оснащение советских войск непрерывно возрастало. Число пистолетов-пулеметов и противотанковых ружей в действующей армии по сравнению со вторым полугодием 1941 г. увеличилось в 6 раз, минометов — более чем в 3 раза, наземной артиллерии — в 2 раза. В состав артиллерийского полка стрелковой дивизии был введен третий дивизион двухбатарейного состава (76-мм пушек и 122-мм гаубиц). Из новых артиллерийских систем, поступивших на вооруже­ние, следует отметить дивизионную облегченную 76-мм пушку (ЗИС-3) и усовершенст­вованную 57-мм противотанковую пушку. Во второй половине 1942 г. производство боевой техники продолжало расти. С января по ноябрь 1942 г. число минометов в соединениях и частях действующей армии увеличилось примерно в 4 раза, орудий всех калибров — в 2,5 раза, танков (особенно Т-34 и Т-70) — в 4,4 раза, истребителей и штурмовиков — в 3 раза. Началось производство новых образцов 82-мм мино­метов и самоходно-артиллерийских установок (СУ-76). Возрос выпуск автоматичес­кого оружия и боеприпасов.
Увеличение производства танков привело к численному росту бронетанковых войск. В их составе повысился удельный вес средних танков. В военно-воздушные силы больше стало поступать штурмовиков Ил-2, но несколько уменьшилось поступ­ление истребителей и бомбардировщиков, так как не отвечавшие требованиям воины самолеты устаревших типов были сняты с производства, а массовый выпуск более совершенных образцов только еще налаживался.