Этот духовный дар был получен в день Пятидесятницы и обнаруживался только в богослужебных собраниях. Именно в этой плоскости его и следует рассматривать (а не как сверхъестественные переводческие способности. Иначе зачем бы нужен был ап. Петру греческий переводчик Марк?). Ап. Павел обладал этим даром, но предостерегал от злоупотребления им (1 Кор. 14:10).
Первые слушатели апостолов воспринимали глоссолалию, как внезапное устранение разделяющих человечество языковых и национальных границ. Но это был лишь вторичный эффект, пророчески указующий на будущее благодатное единение человечества во Вселенской Церкви. Не забудем, что у разделённых расколом коринфян и глоссолалия вырождалась, становилась непонятной для слушателей и нуждалась в особом даре истолкования (1 Кор. 12:10, 30).
Как осмыслить все эти факты? Проф. литургики М. Скабалланович выдвинул следующую остроумную теорию:
"Глоссолалия была стихийной попыткой создания вселенского богослужебного языка... Это мета-язык первохристианства, который превосходил языки отдельных народов и возможно был синтетическим языком, а не только свидетельством экстатического возбуждения и молитвенным даром" ("Толковый Типикон" т. I, Киев, 1910, стр. 36-39).
Следы этого метаязыка остались в современной литургической жизни. Таковы, например, возгласы:
Премудрость! — (греч. Σοφια), указывающий на особенную важность момента.
Мараната! — (сир. Мар — Господь + ана — наш + та — приди).
Аминь — (евр. "Да будет") и в особенности:
Аллилуйя — (евр. "хвалите Бога"), которое, согласно Апокалипсису, по окончании земной истории, станет небесной песнью вечности (Откр. 19).
"Кроме аминь, это единственное еврейское выражение, которого не дерзнула коснуться рука переводчика, оставив его в тех звуках, в которых оно вдохновлено Богом. От него веет поэтому духом глоссолалической таинственности, вызывающей применение его, например, в таинстве Крещения..." ("Толковый Типикон", т. 3, с 24).
Впоследствии Церковь не раз пыталась вернуться ко всеобщему богослужебному языку. Это нашло выражение в латинизации Западного богослужения и в нашем церковно-славянском, который никогда не был разговорным, но является особой "священной" формой языка. Сторонники перевода нашего богослужения на современный русский язык не учитывают этой сакральной функции языка (в том смысле, в котором мы говорим, например, о языке иконы).
Но вернёмся к апокалипсису — нашему последнему источнику, говорящему о богослужении конца Апостольского века (Апокалипсис датируется 95 г.).