Сферы, «малодоступные» для практического психолога

Хотя теоретически в каждой сфере жизнедеятельности психолог может найти себе применение, но фактически есть сферы, где и так эффективно трудятся «свои» специа­листы, которые претендуют даже на рассмотрение и реше­ние тех проблем, которые можно отнести к традиционно психологическим. К таким сферам можно отнести следу­ющие:
1. Литература ^искусство. Известно, что каж­дый серьезный писатель по своему определению уже явля­ется «человековедом» и здесь конкуренция со стороны психологов ему особенно не грозит. Творец в литературе и искусстве по сравнению с психологом обладает важным преимуществом (хотя это преимущество иногда и превра­щается в недостаток) — он в гораздо большей степени ис­пользует интуицию и чувства, что позволяет ему понять и прочувствовать то, что почти недоступно многим психо­логам, полагающимся лишь на свои традиционные и часто очень несовершенные средства (тесты, опросники, анкеты...)- Не случайно многие выдающиеся психологи (осо­бенно в последние десятилетия) призывают смелее осваи­вать и использовать так называемые «герменевтические методы», основанные на «понимании» и «прочувствова­нии» другого человека. Правда, иногда все-таки требуется более «объективное» исследование, которое только и мож­но провести, используя тесты и опросники.
2. Сфера религии, куда психологи часто сами не рискуют вторгаться: слишком деликатной является об­ласть веры, надежды и идеалов, а также область предрас­судков и запрета на определенные человеческие желания (идея «запретных плодов» как важная сторона религии). Тем не менее все-таки находятся некоторые философы и даже психологи, которые пытаются понять психологиче­ские основы веры и суеверий, что и позволяет иногда вы­делять в качестве отдельной сферы «психологию религии». Хотя не только священники это обычно не одобряют, но и многие искренне верующие люди, так как это своеобраз­ное покушение на святыни...
3. Сфера философии. Проблема соотношения «души» и «тела» в немалой степени именно философская и многих известнейших философов, пытавшихся осмыслить эту проблему (Аристотель, Платон, Декарт и др.), сами психологи считают своими «коллегами». Примечательно, что известнейший философ Р. Декарт сам себя больше счи­тал «математиком».., хотя фактически был не только выда­ющимся философом и психологом, но и физиологом. Все это говорит о том, как сложно оставаться в рамках какой-то одной науки (например, психологии), когда пытаешься рассуждать о действительно сложных вопросах...
Но есть и еще один важный аспект взаимоотношения психологии и философии. Некоторые психологи считают, что сама психология не может определить свою цель, и по­этому она вынуждена обращаться к философии. В частно­сти, известный психолог Г. Мюнстерберг пишет в своей книге «Психология и учитель» о том, что «никакая наука о фактах не может сказать нам, что мы должны делать.., эти­ка, а не психология должна решать вопрос о тех целях, к которым воспитание должно вести ребенка», и «сама педа­гогика оказывается, таким образом, частью этического ис­следования»1. «Но этика может говорить нам только о це-
1 Мюнстерберг, 1997. - С. 29-31. 196
лях и намерениях, — продолжает Г. Мюнстерберг. — Если же учитель желает разобраться в тех средствах, с помощью которых цель может быть достигнута, в тех фактах, посред­ством которых можно воздействовать на формирующего­ся ребенка, он должен от этики обратиться к психологии» (там же, с. 79—80).
Один из выдающихся отечественных педагогов-мыс­лителей С. И. Гессен назвал свой основной труд «Основы педагогики. Введение в прикладную философию», обо­значив в самом названии книги неразрывную связь прак­тической педагогики с философией. С. И. Гессен пишет: «...Будучи прикладной этикой, теория нравственного об­разования в конце концов впадает в этику, служившую ей ранее теоретическим основанием... Педагогика, этика и политика оказываются тесно связанными друг с другом, как бы вырастающими из единого корня. Оторванная от этики и политики, педагогика засыхает, вырождается в уз­кую, мало значащую рецептуру. Не случайно все великие теоретики педагогики — Платон, Локк, Руссо, Песталоц-ци, Фихте, вплоть даже до Л.Толстого — были вместе с тем и философами нравственности, и политиками» (Гессен, 1995. — С. 202). Заметим, что в аннотации эта книга, из­данная еще в 20-е годы в эмиграции, названа «одной из лучших книг этого столетия по педагогике».
К сожалению, в психологии отношение к философии и этике очень неоднозначное, начиная от признания связи с философией и кончая утверждениями о том, что психоло­гия должна быть «чистой» от этики (см. Психология и эти­ка, 1999). Но там, где есть проблема, там ищущий психолог может найти возможность для реализации своего творче­ства, а также возможность самому сделать свой и этиче­ский, и научно-практический выбор.
4. Сфера педагогики. О связи педагогики и психо­логии разговор фактически уже начат (см. выше). Когда мы говорим о «труднодоступное™» педагогики для психо­логии, мы имеем в виду не теоретическую сторону вопро­са—в этом смысле эти две науки и области практики свя­заны теснейшим образом и должны действовать совмест­но, взаимообогащаясь; речь о том, что, к сожалению, часто сами психологи относятся к педагогам слишком надмен­но, «свысока», и даже «обосновывают» такое свое отноше­ние тем, что, мол, мы, психологи, «научно обосновываем» работу педагогов... Интересно, что некоторые известные Если говорить о психодиагностике,то, согласно точке зрения Г. С. Абрамовой, «эффективность работы практи­ческого психолога со стандартным, психометрическим методом будет определяться соответствием целей приме­нения теста или методики для исследуемой выборки» (1994. С. 70). По-видимому, адекватность применяемых психологом методик может проверяться, в частности, ре­зультативностью предложенных на основе материалов об­следования рекомендаций клиенту.
Эффективность психокоррекционной работысвязана с учетом следующих важных моментов:
1) динамическое содержание периода возрастного раз­вития может быть разнообразным, а значит, успешность, результативность одного и того же воздействия неодина­кова в разные моменты жизни;
2) эффективность психокоррекции определяется не ее интенсивностью и количеством произведенных воздейст­вий, а качеством содержания, своевременностью и адек­ватностью;
3) эффективность зависит от степени соответствия психокоррекционной работы индивидуальным особенно­стям психического развития человека.
Традиционный способ подтверждения результативно­сти индивидуальной психокоррекции состоит в реализа­ции следующей экспериментальной схемы.
В случае групповой психокоррекции в указанную схе­му добавляется такой компонент, как проведение началь­ного и конечного замеров в контрольной группе.
При оценке эффективности психологического консуль­тирования и психотерапииможно указать следующие важ­нейшие показатели (Абрамова Г. С, 1994):
1) субъективно переживаемые клиентом изменения во внутреннем мире;
2) объективно регистрируемые параметры, характери­зующие изменения в различных модальностях;
3) устойчивость изменений в последующей после по­лучения психологической помощи жизни человека.
Об эффективности психотерапии следует сказать чуть подробнее. Первую попытку оценить успешность психоана­литической терапии на основе изучения выборки в не­сколько тысяч пациентов предпринял в 1952 г. Г. Айзенк

(результаты дополнительных исследований он опублико- " вал в 1961 и 1966 гг.).
Согласно его данным, фактически поправилось большее число не-лечившихся больных, чем тех, кто принимал психотерапевтическое ле­чение (72 % и 66 % соответственно). Вызвавшие бурю критики результа­ты исследований Айзенка были подкорректированы дальнейшими ис­следованиями. Было показано, что процент спонтанного выздоровле­ния не столь высок: от 30 до 45. Кроме того, пациент, лечившийся у пси­хотерапевта, чувствовал себя лучше, чем 80 % тех пациентов, которые не проходили лечения.
Вместе с тем пока так и осталась непреодоленной сложность оценки эффективности психотерапии, связан­ная с разницей взглядов психотерапевтов на то, что собст­венно считать психотерапевтическим эффектом.