Устраивая хозяйство на занятой земле, монастыри и другие церковные учреждения прежде всего выхлопатывали у князей льготы от податей и повинностей для крестьян, которые сядут на нови, на 3, 5, 10 и более лет. Князья по религиозным, а частью экономическим побуждениям, в виду будущих выгод от заселения страны, давали просимые льготы. Дело не ограничивалось этим. Поселившиеся на церковных землях крестьяне попадали в разряд людей церковных и потому освобождались от суда княжеских чиновников иногда совсем, а большей частью за исключением важнейших уголовных дел — о душегубстве, разбое и татьбе с поличным. Вместе с этим они получали и другие льготы. Поэтому и в жалованных грамотах сплошь и рядом встречаем такие выражения: «А наместницы мои и волостели и их тиуны не въезжают к их людям ни по что, ни судят их, а тех людей ведает и судит игумен NN сам»; или: «который суд будет межи монастырских людей, судит их и дворян дает монастырский тивун один, нашим судьям не надобно ни по что». Княжеские судьи вступаются лишь тогда, когда одна из тяжущихся сторон подлежит их юрисдикции, и тогда по общему правилу устраивается вопчий или смесный суд судей княжеских и монастырских. Кроме того, как сказано, княжеские судьи выступают иногда на сцену, когда дело идет о разбое, душегубстве и татьбе с поличным, но далеко не всегда. Монастырские и церковные люди сплошь и рядом освобождались от всех податей и повинностей в пользу князя. «Тем людям, — читаем мы в княжеских жалованных грамотах, — ненадобе моя дань, ни писчая белка, ни ям, ни подвода, ни мыт, ни тамга, ни иная которая пошлина». Правда, что эти подати и повинности не слагались совсем с крестьян: крестьяне должны были нести их в пользу владельца. Но во всяком случае они должны были оставаться при этом в выигрыше. В интересах владельцев было уменьшать эти подати и повинности по сравнению с княжескими, чтобы привлекать и удерживать крестьян, а главное — крестьяне освобождались от обременительных въездов княжеских чиновников, от корма и подарков им, от подвод и т. д. Эта льгота сама по себе была столь значительной, что иногда составляла предмет пожалования.
Церковные крестьяне не освобождались от платежа даней князю, но эту дань представлялось собирать владельцам и вносить ее в княжескую казну в виде ежегодного оброка: «Даст игумен оброку в мою казну на всякой год три рубля, а опричь того оброку, ненадобе им никоторая дань... ни пошлина». Или: «а привозят то серебро сами, да отдают моему казначею, а даньщики мои в те их слободки и деревни к ним не въезжают, ни дани с них не емлют, ни писец их мой не пишет». Княжеские чиновники въезжали в села и деревни и по другим надобностям, не только за данью. И от этих въездов обыкновенно освобождаются церковные крестьяне: «У тех людей монастырских мои князи и бояре и дети боярские и всякие ездоки не ставятся никто, ни корма, ни подвод, ни проводников не емлют».
Благодаря всем этим льготам и преимуществам крестьяне особенно охотно оседали в монастырских и церковных имениях, что в свою очередь побуждало монастыри и церковные власти всячески расширять свое землевладение, развивать свое хозяйство. Это сделалось, можно сказать, главным интересом церковников, как о том свидетельствовали в начале XVI века преп. Нил Сорский, Максим Грек и другие ревнители благочестия, недовольные господствующим направлением в жизни монашества и белого духовенства.
Результатом этого было подчинение огромной части земледельческого населения монастырям и другим церковным учреждениям и не только в хозяйственном, но и в политическом отношениях. Монастырские и церковные вотчины сделались маленькими государствами, владетели которых обладали правом суда и податного обложения над своими подданными. Если княжества по преобладанию в них хозяйственных интересов и деятельности близко подошли к частным имениям, вотчинам, то и эти последние в свою очередь сделали шаги навстречу княжествам и превратились в маленькие государства.
И это справедливо не только относительно церковных, но и относительно боярских вотчин. До последнего времени в нашей литературе господствовало мнение, что боярские вотчины не пользовались у нас теми же иммунитетами, какими пользовались церковные имения, или, точнее сказать, пользовались очень редко. Это мнение основывалось просто на том, что мало было известно льготных грамот, выданных боярам. Сергеевич в своих «Юридических древностях» насчитал их всего 19. Но затем Юшков открыл в Архиве Министерства Юстиции более полсотни грамот, несудимых и льготных, выданных в удельное время и в первой половине XVI века светским вотчинникам и сохранившихся большей частью в списках XVII века. Нет основания думать, что найденным в настоящее время количеством исчерпывается вся их наличность. Русские князья XIII-XV веков смотрели на свои права, главным образом как на доходные статьи, и потому считали себя вправе распоряжаться ими, как своим частным достоянием, отчуждать их в частные руки и т. д. Политические права, которые князья предоставляли владельцам, сплошь и рядом были оплатой их службы, подобно тому как иммунитеты духовенству были оплатой его богомолья.
Таковы были социальные результаты, выяснившееся в удельную эпоху в связи с тогдашним экономическим регрессом, на который немалое влияние оказало татарское нашествие и владычество. Произошло падение землевладения и самостоятельного хозяйства значительного количества земледельцев; развилось в больших размерах княжеское, боярское и церковное землевладение и хозяйство, которое стало вестись главным образом при помощи крестьян-арендаторов. Эти крестьяне-арендаторы попали не только в экономическую, но и в юридическую зависимость от своих землевладельцев, которым они во многих случаях стали подсудны и подвластны. Холопство перестало играть роль главной основы частного землевладения и хозяйства, хотя оно и продолжало развиваться. Источники его остались те же самые, что и в предшествующую эпоху. Но оно теперь расчленилось, разделилось на несколько разрядов. Прежние обельные холопы получили название полных. Наряду с ними появились холопы докладные, продававшиеся на ключ, т. е. на услужение в качестве сельских приказчиков, ключников и тиунов, и холопы кабальные, которые занимали деньги и обязывались кредитору служить «по вся дни» на его дворе по кабале, т. е. по заемному обязательству, за рост, а не в погашение займа. Вся эта хозяйственная обстановка, все эти новые условия сельскохозяйственной промышленности заставляли князей, как и других землевладельцев, устраиваться на постоянное житье в местности, быть домоседами и, сидя по своим дворцам, вести свое хозяйство, привлекать рабочий люд и руководить его трудом.
* * *
Пособия:
Д. И. Багалей. Русская история. Т. 1. М., 1914.
Д. И. Иловайский. История России. Т. 1. М., 1906.
В. О. Ключевский. Боярская дума древней Руси. 4-е изд. М., 1909.
Н. И. Павлов-Сильванский. Иммунитет в древней Руси // ЖМНП. 1901, декабрь.
М. А. Дьяконов. Очерки общественного и государственного строя древней Руси. 4-е изд. СПб., 1912.
В. И. Сергеевич. Русские юридические древности. Т. 1. СПб., 1890.