Симеон Полоцкий

Перевезенцев С. В.

Симеон Полоцкий (мирское имя — Самуил Гаврилович Петровский-Ситнянович) (1629–1680) — деятель восточнославянской культуры XVII в., поэт, переводчик, драматург и богослов, один из идейных лидеров "латинствующих".

Уроженец Полоцка, белорус по происхождению. Учился в Киево-Могилянской коллегии и, по некоторым предположениям, в Виленской иезуитской академии. До конца жизни Симеон Полоцкий оставался тайным униатом, скрывавшим свою принадлежность к Базилианскому ордену.

Первые стихотворения написал в годы учебы. В 1656 г. принял монашеский постриг под именем Симеона. В 1664 г. навсегда переехал в Москву, где к его монашескому имени и добавилось прозвание Полоцкий. В Москве получил поддержку царя Алексея Михайловича, при дворе которого он признавался как мудрейший "философ", "вития" и "пиит".

Пользуясь благосклонностью царя, Симеон Полоцкий развернул в Москве широкую просветительскую деятельность — преподавал в Богоявленской и Заиконоспасской братских школах, открыл в Кремле типографию, свободную от церковной цензуры, в которой в большом количестве издавал свои книги стихов, учебную и богословскую литературу. Позднее, по поручению царя, Симеон Полоцкий занимался воспитанием и образованием царских детей — Федора и Софьи. Кроме того, он возглавлял созданную при Приказе тайных дел первую в России школу нового типа, где обучал латинскому языку государственных чиновников — будущих дипломатов. Он же разработал проект организации в Москве высшей школы, который позднее был положен в основу создания будущей Славяно-греко-латинской академии.

Уже в первые годы пребывания в России Симеон Полоцкий принял самое активное участие в проведение церковной реформы и в борьбе со старообрядчеством. Его перу принадлежит несколько книг против старообрядцев. Так, после соборов 1666–1667 гг. он написал книгу "Жезл правления" с обличениями старообрядчества. Книга имела большое значение в полемике со старообрядчеством. Впрочем, Д. Ягодкин еще в прошлом столетии отметил, что в ряде случаев аргументация Полоцкого, и каноническая, и историческая, достаточно слаба. Ему не хватало серьезной исторической подготовки, а свои доказательства он часто строил только на авторитете западных историков или же на собственном филологическом анализе.

Интересна и еще одна мысль Полоцкого, которую подметил Д. Ягодкин в "Жезле правления", когда, доказывая необходимость троеперстия, Симеон Полоцкий пишет о том, что троеперстного знамения употребляется всеми православными народами, за исключением небольшого числа великоруссов, и именно этот факт как нельзя лучше говорит в пользу апостольской древности троеперстия. В данном случае важно то, что Полоцкий искренне считает традиционные обычаи Русской Церкви заблуждением, а правила Греческой Православной Церкви — истиной, ведь он был воспитан именно в этой традиции. Здесь очень четко проявляется само отношение Симеона Полоцкого к собственно русским традициям, которые были от него очень далеки и, по большому счету, малоценны. Такое же отношение было у него и к русской истории. В свое время Л.Н. Пушкарев отметил, что "Вертограде духовном" Полоцкий не упоминает ни одного русского царя, кроме князя Владимира, крестившего Русь. Видимо, собственная русская история Полоцкого просто не интересовала.

Творческое наследие Симеона Полоцкого обширно: книги проповедей "Обед душевный" и "Вечеря душевная", богословский труд "Венец веры православнокатолической", сохранившиеся в рукописях книги "Рифмологион" и "Вертоград многоцветный", включающие не одну тысячу стихов.

После смерти многие его книги были запрещены, как "прельщающие" латинской мудростью, а рукописи изъяты и скрыты в патриаршей ризнице. Патриарх Иоаким осудил Симеона Полоцкого, как человека "мудрствоваше латинская нововы мышления". А о самих книгах, издаваемых Симеоном, патриарх Иоаким говорил: "Мы прежде печатного издания не видали и не читали тех книг, а печатать их не только благословления, но и изволения нашего не было".

Религиозно-философские предпочтения Симеона Полоцкого определялись его образованием, полученном в прозападных учебных заведениях Киева и Вильно. Впрочем, сам Симеон Полоцкий не был, так сказать, профессиональным философом, скорее он был профессиональным литератором и поэтом. Уверенный в том, что Россия должна избавиться от своей самобытности, он всю свою деятельность посвятил тому, чтобы распространить здесь идеи западноевропейского гуманизма и рационализма. И, прежде всего, он пропагандировал светскую науку, столь отрицаемую ранее в древнерусской мысли.

Конечно, будучи монахом, Симеон Полоцкий признавал, что светская наука и, в первую очередь, философия, вторична по отношению к богословию. В "Вертограде многоцветном" он писал:

Философии конец: тако людем жити,

Еже бы по-силному Богу точным быти.

Больше того, немало трудов он посвятил тому, чтобы утвердить в российском религиозно-философском сознании истинное, как ему казалось, православное вероучение. Однако само подходы к толкованию православного вероучения Симеоном Полоцким значительно отличались и от традиционных для России, и даже от тех, что пришли с нововведениями, которые были привнесены в русскую жизнь церковной реформой. Поэтому совсем неслучайно то идейное направление, которое поддерживал и развивал Симеон Полоцкий, и получило название "латинства". На примере творчества Симеона Полоцкого, можно выделить основные компоненты этого направления.

Прежде всего, разделяя веру и рациональное, "разумное" знание, Симеон Полоцкий все же всегда подчеркивал, что светское, рациональное знание — это обязательная составляющая всякого познания. Он вообще всегда подчеркивал значение "разумности", призывая и своих читателей шествовать путем "разумения":

Ты же, о читателю, изволь чести умно,

Разум, удобь возмеши, внимая разумно,

Употребляй… тогда полза будет…

"Разумное" знание, "разумная" "полза" всякого дела — вот к чему призывал Симеон Полоцкий. Рассуждая о философии, он прежде всего говорит о ее "ползе". Так, знаменитым философам прошлого, Фалесу Милетскому, Диогену, Аристиппу, в его стихах в разных вариантах задают один и тот же вопрос: "Кая в философии полза, человече?" А в строках, восхваляющих разум, он прямо отрицает предыдущую традицию, утверждая, что те, кто не пользуются своим разумом, "иже умом дети":

Разум есть прешедшая добре рассуждати,

настоящая паки благоустрояти,

Еще предвидение будущих имети, —

сих делес не творяют, иже умом дети.

А.С. Елеонская заметила, что именно в "безумности", то есть в отсутствие разума, обличал он сторонников старообрядчества, что они просто необразованные, "безумные" люди. "Безумию их каждый посмеется", — уверяет он в книге "Жезл правления". Кстати, и опровержения старообрядческих взглядов, Симеон Полоцкий строил, прежде всего, на том, что стремился показать не только отсутствие у них знания, но и элементарную неграмотность. Так, про известного старообрядческого полемиста Никиту Пустосвята он писал: "Чрез все житие вое в нощи невеждества слепствовав… Не весть он и алфа гречески чести". А другому старообрядческому писателю, Лазарю, говорил: "Иди прежде научися грамматичествовати, таже к вящшым хитростем учения".

Обвинения Симеона Полоцкого вовсе не означают, что идеологи старообрядчества и в самом деле были неграмотны и необразованны. Они не имели образования в понимании самого Симеона, т.е. не были образованы на западноевропейский лад. Больше того, видимо, Симеон Полоцкий вполне искренне не понимал и не принимал той системы доказательств, которой пользовались старообрядцы, — слишком далеки от него были древнерусские традиции. В отличие от них, для Симеона Полоцкого было аксиомой — истинное познание Бога возможно только путем сочетания веры и разумного знания.

Поэтому уже один тезис о "разумности", по сути дела, главный тезис Симеона Полоцкого, показывает, насколько его религиозно-философские воззрения были отличны от традиционных древнерусских представлений о соотношении веры и разума. Впрочем, отличались они и от греческой догматики. Ведь впервые в истории русской религиозно-философской мысли Симеон Полоцкий внес в нее самый значительный элемент рационализма. Даже к библейским текстам Симеон Полоцкий относился совсем по-новому. Так, по примеру польского поэта эпохи Возрождения Яна Кохановского, и впервые в русской литературе, он переложил современными стихами одну из библейских книг — Псалтирь. "Псалтирь рифмованная" была напечатана в 1680 году, а в 1685 году положена на музыку дьяком Василием Титовым.

Сам факт поэтического перевода библейского текста — небывалый в истории России, где очень трепетно относились к Священному Писанию. Ведь в этом факте явно прослеживается стремление к рационально-критическому восприятию Библии. Уже в предисловии к "Псалтири рифмованной" Симеон Полоцкий обозначает этот новый методологический принцип, предназначая свое сочинение тем, "кто разумно хвалят Господа", а читателей он призывает: "Молю тя, здравым умом да судиша". Сам же перевод осуществлялся, по словам Полоцкого, по принципу: "Держахася словес псалтирных и разума толкования приличнаго".

Интересен в этом смысле факт, что именно Псалтирь стала предметом первого поэтического перевода. Стоит напомнить, что Псалтирь была и одним из самых первых библейских текстов, переведенных в древности на славянский язык. Так что, история повторилась, только в других исторических условиях.

Таким образом, Симеон Полоцкий стал первым в истории древнерусской религиозно-философской мысли деятелем, который стремился утвердить в древнерусском сознании совершенно иную, новую систему мышления — рационалистическую.

Именно поэтому, в его трудах можно найти столь много ссылок на древнегреческих и западноевропейских философов, цитат из их произведений. Авторитет этих признанных во всем мире мудрецов, как бы позволял ему доказывать собственную правоту.

Вторая составляющая "латинства", как идейного направления второй половины XVII в. напрямую связана с первой. Речь идет о пропаганде образования вообще, и светского образования, в частности. Уже говорилось, сколь много сделал Симеон Полоцкий для развития системы образования в России. К этому стоит добавить подготовленные и изданные им буквари и другую просветительскую литературу. Множество призывов о необходимости образования разбросаны по разным его сочинениям. И снова мы встречаемся с главным обоснованием необходимости образования, — чем образованнее человек, тем ближе стоит он к постижению Бога.

Особую роль в образовании Симеон Полоцкий уделял "семи свободным наукам" — традиционному набору наук, преподаваемых в западноевропейских университетах (тривиум — грамматика, риторика, диалектика; квадриум — арифметика, геометрия, астрология, музыка). Необходимо помнить, что в древнерусской традиции не признавалась актуальность этого набора, тем более, что в него входила астрология, запрещаемая православием. Тем не менее, Симеон Полоцкий положил много сил для того, чтобы привить эти "свободные науки" на русской почве.

И славу России он видит именно в расширении пределов знания, в развитии образования, сокрушаясь о том, что многие его современники не понимают его устремлений:

…Россия славу расширяет

Не мечем токмо, но и скоротечным

типом, чрез книги с сущым многовечным.

Но увы нравов! Иже истребляют,

яже честным трудове раждают.

Не хощем с солнцем мирови сияти,

в тме незнания любим пребывати.

Третий религиозно-философский компонент "латинства" является своеобразным синтезом двух первых. Вера, "разумность" и образованность позволяли решить главную задачу — воспитание "совершенного человека, на всякое дело уготованного". По сути дела, идеал "совершенного человека", возникший у Симеона Полоцкого под влиянием западноевропейского гуманизма и рационализма, и был основным идеалом всех последователей "латинства". Эту составляющую учения Симеона Полоцкого подробно рассмотрела в своем исследовании А.С. Елеонская.

В представлении Симеона Полоцкого, "совершенный человек" — это добропорядочный, широко образованный христианин и верный сын своего государя. Больше всего этому идеалу соответствует, конечно, "иноческое житие". Однако, понимая исключительность иноческой судьбы, Симеон Полоцкий подчеркивает важность самого стремления к совершенству: "Духовнии вси, вы молитися непрестанно. Мирстии вси, вы трудитеся… во своем звании неленосно. Вои в полцех, художницы во градех и селех; тяжателие на нивах".

В понимании Симеона Полоцкого, "совершенный человек" включает в себя множество и, прежде всего, нравственных качеств. Именно нравственные качества составляют духовную основу человека. Поэтому детей необходимо учить "прежде добронравию, неже витийству: яко сие без оного, аки тело без души есть". Но и обучение "добронравию" Симеон Полоцкий понимал, как научение ребенка "разумному" знанию, ибо, как говорил он сам, воспитание без образования "яко душа телесе кроме".

Одним из важнейших качеств "совершенного человека" Симеон Полоцкий считал любовь и верность государю. Это было неслучайно, ведь сам Симеон, обладавший столь необычными для Древней Руси религиозно-философскими убеждениями, да еще и выходец из Белоруссии, напрямую зависел от благорасположенности царя. И недаром в "Букваре языка славенска" издания 1667 года обобщенный образ "совершенного человека" приобретает конкретные черты верноподанного царя. В этой книге утверждается, что благополучие царя является главной целью существования остальных членов общества:

Ты, чтый, за сию милость моли Бога

царю пресветлу жити лета многа,

Во книзе жизни написану быти,

здраво, весело, славно в мире жити,

Вся супостаты силно побеждити…

И в своих конкретных поступках Симеон Полоцкий всегда выступал на стороне царской власти и в ее защиту, что проявилось во время споров между царем Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном о правах "царства" и "священства".

В понимание Симеоном Полоцким роли российского монарха прослеживается еще одна важная черта — он стремится обозначить русского царя, как вселенского, ибо именно в создание вселенского православного царства он и видит главную задачу России, как "Нового Израиля", в новых исторических условиях. В "Гусли доброгласной" (1676 г.), обращаясь к царю Федору Алексеевичу, он писал:

Да возвеселится Израиль Новый

(царство Российское) о сотворшем

его и синове Сиона Московскаго да

возрадуются о тебе, царе своем.

В других сочинениях его идеал выражен еще более четко. Так, в "Рифмологионе" он не просто воспевает российского царя, но формулирует смысловые и целевые установки будущего развития России:

Царю восточный, царю стран премногих,

нас избавивый от противник многих.

Прогнавы з Руси еретики,

будиж в победах преславен во веки!

Царствуй над всеми вселенныя страны,

из язык мрачных твори христианы.

Разшири веру, свет омрачным буди,

иже во смертней сени гибнут люди

<…>

Царствуй, пресилен, преславен повсюду,

где солнца запад и встает откуду!

Подай ти Господь во мире сияти,

второму солнцу, всеми обладати,

Дабы тобою мрака избежати

всем родом земли и веру познати.

Буди Константин и Владимир миру,

сотри кумира и прослави веру.

Подай Господь миром обладати,

а в век будущий в небе царствовати.

Осмысление нового положения России в мире, как вселенского православного царства, имела большое значение для развитие отечественной историософии и было созвучно основным целевым задачам, которые формулировались в других историософских произведениях того времени.

Просветительская деятельность Симеона Полоцкого оказала большое влияние на дальнейшее развитие отечественной религиозно-философской мысли, став своеобразной идеологической и культурологической подготовкой ко многим изменениям в российской жизни, осуществленными позднее Петром I.