Формы соучастия в уголовном праве 2

--PAGE_BREAK--
3. Группа заранее договорившихся лиц

Преступные групповые объединения с предварительным согла­шением подразделяются на группу заранее договорившихся лиц, организованную группу и преступное сообщество.

Первая из них традиционно существует в уголовном праве под названием группы лиц с предварительным сговором. При этом глав­ным вопросом оставалось, какое соучастие следует относить к ана­лизируемой форме. По УК 1960 г. вопрос решался вроде бы просто потому, что терминологически выделенная в Особенной части фор­ма группового объединения совпадала с формой, установленной в теории уголовного права учением о соучастии (и здесь, и там имеет­ся групповое преступление с предварительным соглашением). Это, с одной стороны, значительно упрощало изучение данной преступной группы. С другой стороны, ее анализ был усложнен, поскольку она охватывала собой три дифференцированных учением о соучастии формы групповых объединений с предварительным сговором (без высокой степени организованности, организованные группы и ус­тойчивые организованные группы).

Объединение в одном признаке трех форм соучастия приводило к тому, что не было большой необходимости в четком и ясном раз­делении этих форм соучастия, поскольку имели место квалификация по одной части статьи и наказание на основе одной санкции. В но­вом Уголовном кодексе ситуация резко изменилась: три указанные формы соучастия обособлены, и потому группа лиц с предваритель­ным сговором должна быть отделена от двух других.

Не меньшей проблемой является и рассмотрение группы лиц с предварительным сговором с позиций видов соучастия. Простейшим решением его является предложение о признании такой группой лиц только  соисполнительства,   выдвинутое   многими  специалистами.

Однако среди них нет единства, поскольку возникает сопутствую­щая проблема двойственного (широкого и узкого) понимания соис­полнительства, о чем выше уже было сказано. Отсюда и мнения ученых разделились. Некоторые из них признавали анализируемой группой только участие в ней соисполнителей в узком смысле сло­ва[20]. Так же определена была группа лиц с предварительным сгово­ром и в опубликованном Проекте УК: «Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали исполнители, заранее договорившиеся о совместном его совершении» (ч. 1 ст. 36 Проекта). Формулировка не изменилась и ко второму чтению в Государственной Думе. Однако в ч. 2 ст. 35 принятого и вступившего в силу УК термин «исполнители» исклю­чен, и речь уже идет только об участвовавших лицах, т. е. победила в итоге здравая позиция, заключавшаяся в том, что данная форма группового объединения создается не только действиями соиспол­нителей, но и других соучастников, соисполнителями не являющих­ся: «При этом может иметь место как соисполнительство, так и со­участие с распределением ролей»[21]. Но здесь нельзя исключать того, что включение соучастия с распределением ролей в анализи­руемую группу связано было именно с включением в нее и органи­зованной группы, и преступного сообщества, в которых распределе­ние ролей столь очевидно, что споров не вызывает. На это прямо указывает В. А. Владимиров. Однако в новом УК группа лиц с предварительным сговором отделена и от организованной группы, и от преступного сообщества, тем не менее, дискуссии по поводу сущ­ности анализируемой группы лиц не прекращаются[22].

Изложенные точки зрения, с одной стороны, соответствуют за­кону, а с другой — ему противоречат. Если мы будем исходить из фикции, заложенной законодателем в определение исполнителя (ч. 2 ст. 33 УК) и в регламентацию квалификации соучастия (ч. 3 ст. 34 УК), то соисполнительство будет естественно отождествлено с дан­ной группой лиц. Если же мы проследим в динамике подготовку но­вого УК, увидим сохранение в определении анализируемой формы соучастия, вплоть до второго чтения в Государственной Думе, соисполнительства и все же, в конце концов, освобождение закона от не­го, то вынуждены будем признать, что соисполнительство как при­знак группы лиц с предварительным сговором не прошло и не является обязательным. Вот это противоречие, заложенное в законе, отражается и на теории уголовного права, и на судебной практике.

На взгляд Козлова, необходимо уйти от существующих фикций и признать, что группа лиц с предварительным сговором (заранее до­говорившихся) осуществляется и путем соисполнительства, и путем распределения ролей[23]. Подобный подход ничуть не усложняет по­нимания данной группы, поскольку мы не видим разницы между признанием отдельных функций соучастников соисполнительством с разделением ролей или соучастием с распределением ролей, про­сто в первом варианте возникает фикция, которая не помогает ре­шить проблемы сущности анализируемой группы лиц; ведь можно согласиться с тем, что соисполнительство создает групповое пре­ступление, но так и остается неясным, почему при распределении ролей действия соучастников создают группу лиц, заранее догово­рившихся о совершении преступления.

Преступная группа заранее договорившихся лиц (группа лиц с предварительным сговором) представляет собой такую форму со­участия, в которой уже имеется предварительное соглашение соуча­стников о совместном совершении преступления, однако степень согласованности поведения, сорганизованности действий еще очень низка — участники обсуждают возможность совершения преступле­ния, но место и время его совершения не всегда оговаривают, глубо­ко не планируют детали преступления и не конкретизируют роли каждого участника либо конкретизируют на весьма примитивном уровне. Указанные условия (место и время совершения преступле­ния, роли соучастников, характер совершаемого преступления и т. д.) могут быть без особых осложнений изменены при столкнове­нии с какими-либо препятствиями, поскольку они избираются чисто случайно. Подобные группы довольно широко распространены на практике, они стихийно создаются на основе сиюминутных требова­ний и столь же стихийно распадаются по миновании надобности в них. Таким образом, под группой заранее договорившихся лиц сле­дует признавать преступную группу с предварительным соглашени­ем, лиц, стихийно образованную, без глубокого планирования дета­лей преступления и конкретизации ролей соучастников.[24]

Такая группа — всегда одноразового существования, поскольку умысел и сговор участников возникают на совершение лишь одного конкретного преступления, исходящего из существующей ситуации, и реализуются в одном желаемом преступлении. Однако подобное вовсе не исключает множественности действий указанной группы, в том числе — и группы одного состава участников, хотя бы потому, что в результате таких действий группы лиц может возникнуть и другое побочное уже последствие, требующее параллельного при­менения иной нормы права. Однако основная проблема заключается в ситуации, когда группа лиц с предварительным сговором одного состава участников совершает разновременно несколько преступле­ний. Сохраняет ли здесь указанная форма соучастия свой статус группы лиц с предварительным сговором или же мы уже сталкива­емся с организованной группой. Если при соверше­нии каждого из преступлений умысел и сговор лиц возникали само­стоятельно, применительно именно к данному преступлению, то вне зависимости от количества совершаемых группой преступлений она остается группой лиц с предварительным сговором, поскольку сте­пень сорганизованности изменяется в силу известной готовности лиц, входящих в группу, к совершению нового преступления, незна­чительно, поскольку сама по себе такая готовность, базирующаяся на ранее совершенном преступлении, вовсе не гарантирует участия того или иного лица в будущем преступлении, например, по причи­не превращения его в законопослушного гражданина или после­дующего добровольного отказа, которые гораздо реже встречаются в организованных группах и почти отсутствуют в преступных сооб­ществах.

О единстве места и времени действий соучаст­ников как неотъемлемом признаке группы лиц с предварительным сговором писали ранее, пишут и сейчас: «Под группой как квалифи­цирующим признаком следует, по нашему мнению, понимать объ­единение двух или более лиц, совместно (т. е. в одном месте и в од­но время) выполняющих действия, образующие состав того или иного преступления»[25]. И обосновывается это тем, что «во-первых, в этих случаях возможно совершение таких преступлений, которые не под силу одному лицу. Во-вторых, противодействие либо даже полное устранение мер по защите объекта от преступного посяга­тельства носит реальный объединенный характер и, следовательно, снижает степень его защищенности. В-третьих, значительно облег­чает совершение преступления (достигается максимальный эффект, быстрее наступает преступный результат, тяжесть причиняемого вреда увеличивается)».

Сразу же возникает вопрос, как понимать место совершения преступления, ограничивается оно, например, жилищем или храни­лищем, где совершается хищение, либо выходит за их пределы? Ду­мается, место совершения преступления нужно понимать шире: это пространство, на котором поведение соучастников обеспечивает ин­тенсивность, эффективность и безопасность исполнения преступле­ния. В преступной группе без высокой степени сорганизованности местом совершения преступления, например, кражи, может высту­пать и лестничная площадка, и двор, и улица, т. е. места, располагающиеся за пределами квартиры, из которой совершается хищение. Главное при этом — временная и пространственная связь действий всех соучастников, действие всех соучастников в одно и то же время и причинная или обусловливающе-опосредованная связь их с обще­ственно опасным результатом. При высокой степени сорганизован­ное место совершения преступления не ограничено, именно по­этому оно не является обязательным признаком соответствующих форм соучастия.

Основаниями выделения группы заранее договорившихся лиц выступает: 1) наличие предварительного сговора, 2) стихийность, ситуационность соглашения на совершение преступления; 3) сти­хийность распада преступной группы; 4) единство места и времени действий соучастников; 5) отсутствие жесткого планирования места и времени совершения преступления; 6) отсутствие жесткого плани­рования функций соучастников на момент совершения преступле­ния; 7) умысел участников направлен на совершение единичного преступления. Все изложенное свидетельствует о низкой степени сорганизованности.

При этом возникает необходимость в разграничении группы лиц с предварительным сговором от смежных форм соучастия. Прежде всего — от группы лиц без предварительного сговора. На первый взгляд, отличия очевидны: здесь есть предварительный сговор, там его нет. Подобное не устраивает Пленум Верховного Суда, который в пределах предварительного сговора выделяет нечто, относящееся к соучастию без предварительного со­глашения, необоснованно усложняя тем самым разграничение ана­лизируемых форм соучастия. Еще хуже то, что указанное поддержа­но некоторыми представителями теории уголовного права, в частности, В. Быковым, который в результате приходит к абсурдно­му выводу о конструировании квалифицирующих признаков в Осо­бенной части УК, предлагая в одной части парно указывать либо группу лиц с группой лиц по предварительному сговору, либо груп­пу лиц по предварительному сговору и организованную группу, так как наличие двух близких по своим характеристикам видов преступных групп искусственно не создает «дополнительных трудно­стей для правоприменителей, связанных с установлением и доказы­ванием конкретных видов преступных групп»[26].

В. Быков даже не хочет видеть второго выхода из создавшегося положения: жестко конкретизировать специфические признаки каж­дой формы соучастия и на их основе столь же жестко разделять формы соучастия. По крайней мере, именно данный подход полно­стью отвечает правилам и сущности классификации. На взгляд Козлова, из указанных выше семи ос­нований выделения группы заранее договорившихся лиц по первому (наличию предварительного сговора) анализируемая группа отлича­ется от преступной группы с соглашением на стадии исполнения преступления, в которой предварительный сговор отсутствует, но имеется внешне выраженное соглашение, возникшее уже в процессе исполнения преступления.[27]

От элементарного соучастия группа заранее договорившихся лиц отличается по четвертому основанию: в анализируемой группе обязательно должно быть единство места и времени действия всех соучастников; в элементарном соучастии нет единства места и вре­мени действия соучастников. Если имеются те и другие соучастники (одни объединены местом и временем исполнения преступления, другие действуют в иных условиях места и времени), то мы должны признать наличие и группы заранее договорившихся лиц примени­тельно к первым соучастникам, и элементарного соучастия приме­нительно ко вторым.
4. Организованная группа

Организованные группы довольно давно анализируются в теории уголовного права, особенно в связи с организованной преступностью— бичом современного общества. Указанная связь уголовного права и криминологии, обогащая в из­вестной мере исследования, тем не менее в определенной степени мешает точно и однозначно понять собственно организованную груп­пу как уголовно-правовое явление, а отсюда и сущность организован­ной преступности. По крайней мере, очевидно, что к организованной преступности нужно идти через точное определение организованной группы, а не наоборот. Однако при этом нельзя забывать еще об од­ной форме соучастия — преступном сообществе, — которая также создает организованную преступность. Так на чем же базируется ор­ганизованная преступность: только на организованных группах, толь­ко на преступных сообществах или на тех и других? Этот и другие вопросы криминологии останутся без внимания, потому что на дан­ном этапе гораздо важнее разобраться в уголовно-правовом аспекте организованной группы и преступного сообщества.

Н. С. Таганцев понимал под организованной группой шайку как в максимальной степени сорганизованную преступную группу; от­сюда и ее определение: «Со стороны субъективной, шайка предпо­лагает соглашение на несколько преступных деяний, на целый их ряд, и при этом соглашение не периодически повторяющееся, а об­щее на постоянную преступную деятельность»[28]. В УК РСФСР 1960 г. организованная группа вводится как высшая форма преступ­ной организации в качестве отягчающего обстоятельства (ст. 39 УК). На этом фоне вполне понятны определения организованной группы, предложенные теорией уголовного права. «Организованная груп­па — это устойчивая, состоящая из двух или более лиц преступная организация, созданная для совершения преступлений, предпола­гающая тесные связи между ее участниками, обеспечивающие согласованность совместной преступной деятельности»[29]. Таким образом, устойчивость характеризует шайку— организованную группу. На этой точке зрения базировался и Верховный Суд РСФСР: «Под организованной группой, предусмотренной в качестве квали­фицирующего признака вымогательства (ч. 3 ст. 95 и ч. 3 ст. 148 УК РСФСР), следует понимать устойчивую группу из двух и более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких преступлений»[30].

Здесь необходимо обратить внимание на то, что ни закон, ни су­дебная практика в связи с соответствующим законом не разделяли организованную группу и преступное сообщество, а точнее — оформляли их как нечто единое. Из приведенного становится оче­видным, что отсутствие в законе дифференциации на организован­ную группу и преступное сообщество приводило к внедрению в ор­ганизованную группу признака устойчивости.

Но как только авторы задумывались о возможности такой диф­ференциации, они с трудом находили признаки организованной группы или не находили их вовсе. Так, в своей работе П. Ф. Тельнов пытается разделить преступную группу  на соучастие неорганизованное и организованное и при этом выделить еще преступную организа­цию[31]. В результате он полагает, что «организованная группа харак­теризуется, кроме тогоорганизационными функциями, наличием руково­дства, осуществляемого одним либо большим числом ее участников, а также объединением в целях совершения нескольких преступле­ний либо одного, но рассчитанного на организованную деятельность не менее двух лиц». Таким образом, автор наделяет организован­ную группу а) организационными функциями, б) наличием единого руководства (единоначального или коллективного), в) объеди­нением, г) устойчивостью. Примерно такими же признаками наде­ляют организованную группу С. В. Афиногенов[32] и другие авторы. При этом остается неясным, чем отличаются организационные функции от объединения и как отграничить организационные функ­ции от единого руководства. Скорее всего, это одно и то же. Именно поэтому приведенные признаки можно сократить до двух: организа­ционные функции, куда включаются и единое руководство, и объ­единение, и устойчивое поведение нескольких лиц. Однако в таком случае организованная группа ничем не будет отличаться от пре­ступной организации, признаками которой являются: «а) наличие не менее двух лиц, б) организованность, в) устойчивость, г) специаль­ная цель объединения (имеется в виду антисоветская направлен­ность деятельности». Думается, вполне понятно, почему автор вводит признак г), якобы разграничивающий организованную группу и преступную организацию. По всем остальным признакам они схожи. Хотя сам автор убежден: «Организованность и устойчи­вость — важные качественные признаки, отличающие преступную организацию от других форм соучастия».

Таким образом, устойчивость плавно перетекла из прежней ор­ганизованной группы, включающей в себя и преступное сообщест­во, в новую организованную группу — самостоятельную форму со­участия, существующую помимо преступного сообщества, в результате различие между ними утрачено.

В ч. 3 ст. 35 УК сказано: «Преступление признается совершенным органи­зованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений». Данное определение организованной группы не уст­раивает прежде всего судебную практику, которая вынуждена ис­кать наиболее приемлемое толкование организованной группы и найти его не может.

Так, несколько иначе определена организованная группа в По­становлении Пленума Верховного Суда РФ № 5 от 25 апреля 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности»: «Под ор­ганизованной группой следует понимать устойчивую группу из двух или более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких преступлений. Такая группа характеризуется, как прави­ло, высоким уровнем организованности, планированием и тщатель­ной подготовкой преступления, распределением ролей между соуча­стниками и т. п.». Здесь мы столкнулись с более широким пониманием анализируемой формы соучастия.

Пленум Верховного Суда РФ обращает внимание на организован­ную группу и в Постановлении от 27 января 1999 г. «О судебной прак­тике по делам об убийстве (ст. 105 УК)»: «Организованная группа — это группа из двух или более лиц, объединенных умыслом на совер­шение одного или нескольких убийств. Как правило, такая группа тщательно планирует преступление, заранее подготавливает орудия убийства, распределяет роли между участниками группы». Сущест­венными отличиями данного понимания анализируемой формы соуча­стия от приведенных выше является то, что Пленум по-прежнему вы­водит устойчивость за рамки организованной группы и не использует фразы «высокой степени организованности». Подобное можно было бы поставить в заслугу Верховному Суду, если бы это было его дейст­вительной стабильной позицией. К сожалению, это не так.

На фоне отсутствия ясности в понимании организованной груп­пы, на основе предшествующих научных и практических определе­ний ее не следовало ничего иного ожидать от новейших учебников, которые в целом поддержали законодательное определение[33]. Хотя надо отметить и наличие в литературе критического отношения к нему. Так, В. Быков считает, что указание в законе на признаки устойчивости и объединенности «явно недостаточно, чтобы отграни­чить ее, например, от группы лиц по предварительному сговору, таккак обе они обладают определенной устойчивостью и обе объединились для совершения преступлений»[34].

Приведенное законодательное определение устанавливает не­сколько признаков: 1) наличие группы лиц; 2) устойчивость; 3) предварительную объединенность  лиц; 4) цель — совершение од­ного или нескольких преступлений.

В теории предложен более широкий объем признаков организо­ванной группы. Так, В. Быков относит к ним:

 «— устойчивость состава группы;

— постоянное совершение преступлений — цель объединения группы;

— подготовка группы к совершению преступлений;

— предварительное распределение ролей при совершении пре­ступлений;

— возможность использования группой сложных способов со­вершения и сокрытия преступлений;

— выработка группой единой ценностно-нормативной ориента­ции;

— поддержание в группе строгой дисциплины;

— замена в группе личных отношений на деловые, основанные на совместном совершении преступлений;

— распределение преступных доходов в соответствии с поло­жением каждого члена в иерархии группы, в ее структуре;

— создание в группе специального денежного фонда»[35].

Здесь допущено несколько просчетов. Во-первых, автор смеши­вает родовые признаки соучастия либо преступной группы и видо­вые признаки организованной группы: вне всякого сомнения, фор­мирование психологической структуры группы, наличие в ней организатора, подготовка группы к совершению преступлений, предварительное распределение ролей при совершении преступле­ний, замена в группе личных отношений на деловые, основанные на совершении преступлений, характеризуют в целом соучастие или преступную группу вообще и не являются специфичными для орга­низованной группы. Во-вторых, смешиваются признаки организо­ванной группы и преступного сообщества: устойчивость состава группы, постоянное совершение преступлений (хотя автор согласен с тем, что организованная группа может быть направлена и на со­вершение одного преступления), выработка группой единой ценностно-нормативной ориентации, создание в группе специального де­нежного фонда, что недопустимо, поскольку что-то нужно оставить и выделенному в законе в качестве самостоятельной формы соуча­стия преступному сообществу. В-третьих, остальные из указанных В. Быковым признаков являются общими и для организованной группы, и для преступного сообщества.

При характеристике организованной группы нужно исключить из ее структуры устойчивость как таковую, на­правленность на совершение нескольких преступлений и признать,  что организованная группа стремится только к совершению одного, требующего серьезной подготовки и соответствующей высокой сте­пени сорганизованности, преступления. Именно в этом направлении нужно искать ее признаки. В противном случае будет постоянное смешение ее со смежными формами соучастия.

В организованной группе уже очень высока степень сорганизо­ванности участников. Для нее, как правило, характерно глубокое планирование, включающее в себя четкое определение объекта, раз­мера и качества предмета посягательства, характера преступного деяния, средств и способов совершения преступления, выбор опти­мально необходимого количества лиц для совершения преступления (к совершению преступления привлекаются не каждый желающий, а лишь лица, участие которых необходимо для обеспечения его ин­тенсивности, эффективности и безопасности), отсюда жесткая дета­лизация ролей соучастников, строгое ограничение их функций, мес­та и времени их действия и т. д. Здесь роли соучастников могут быть распределены таким образом, что некоторые из них будут действо­вать не на месте исполнения преступления, до и даже после испол­нения преступления, т. е. для организованной группы характерно отсутствие единства места и времени совершения преступления. Например, при совершении хищения одно лицо создает излишки на складе, другое умышленно вывозит со склада, а третье — реализует похищенное. При совершении преступления организованной груп­пой практически невозможны какие-либо отклонения от оговорен­ных условий совершения преступления, поскольку таковые (откло­нения) почти всегда влекут за собой крах организованной преступной группы. В организованной группе обязательны инструктирование или совместная разработка деталей деятельности соучастников.[36]

Под организованной группой понимается преступная группа за­ранее объединившихся лиц, характеризующаяся глубоким планиро­ванием всей деятельности соучастников, жестким распределением ролей, отсутствием единства места и времени совершения пре­ступления соучастниками, выбором необходимо оптимального ко­личества соучастников, которые определяют высокую степень сорганизованности соучастников.

Таким образом, можно вычленить основания выделения органи­зованной группы: 1)не стихийное, запланированное создание пре­ступной группы; 2) строго ограниченный круг лиц в преступной группе в  пределах,  необходимых для  совершения  преступления; 3) жесткое планирование совершения преступления, включающее в себя четкое установление места и времени совершения преступле­ния, четкое определение объекта и предмета посягательства, точное установление путей отхода, мест сокрытия и т.д.; 4) предвари­тельное жесткое распределение функций соучастников до, во время и после совершения преступления, каждый из соучастников по сво­ей инициативе не имеет права выходить за пределы установленных соглашением функций; 5) жесткая дисциплина; 6) отсутствие един­ства места и времени действия соучастников; 7) умысел и сговор соучастников направлен на совершение единичного преступления.

Последний признак свидетельствует о том, что мы здесь сталки­ваемся с той же случайной преступностью, но не стихийной, а глу­боко организованной. Именно поэтому в организованной группе нет еще устойчивости (отсутствует стойкость субъективных связей, хотя может объективно присутствовать множественность), как и во всех предыдущих разновидностях преступных групп.

Сложность в распознавании организованной группы заключает­ся в том, что она по многим параметрам совпадает и с группой зара­нее договорившихся лиц и с элементарным соучастием. Особенно глубоки совпадения с последним. Действительно, организованной группой преступление совершается однократно, соучастники дейст­вуют в различное время и в различных местах, каждый соучастник выполняет свойственные ему функции. Все это значительно услож­няет отграничение организованной группы от элементарного соуча­стия. И опереться при размежевании организованной группы и смежных форм соучастия мы можем лишь на указанные специфиче­ские признаки организованной группы. Организованная группа от­личается от элементарного соучастия основаниями, отраженными в выше указанных п. 1-5; а основаниями, предусмотренными п. 1-6 — от преступной группы заранее договорившихся лиц. Высокая сте­пень организации определяется в частности тем, что в момент соз­дания организованной группы имеется готовая модель будущего преступления — модель не общего характера, а детализированная достаточно полно. Разумеется, не всегда и не все участники органи­зованной группы во всей полноте представляют модель преступле­ния, однако она всегда существует в сознании инициативной группы соучастников или одного организатора.

Если участник организованной группы и не представляет моде­ли преступления во всех деталях, тем не менее, исходя из детализа­ции его конкретного преступного поведения, он осознает свою при­надлежность к организованной группе.
5. Преступное сообщество

Преступное сообщество — групповое образование, в котором максимально выражены асоциальные групповые устремления неко­торых лиц. Именно его, прежде всего, мы имеем в виду, когда гово­рим о борьбе с организованной преступностью; именно оно чаще всего становится недосягаемым в условиях демократического обще­ства. В таком объединении лиц «вырабатываются определенные стойкие организационные формы связи преступников, складывается сплоченное преступное сообщество, целью которого является заня­тие преступной деятельностью»[37].

Из вышеизложенного видно, что теория уголовного права давно знает данную форму соучастия, но авторы либо скрывали ее в не­драх организованной группы, либо все, же выделяли в качестве са­мостоятельной формы соучастия. Законодатель долгое время отра­жал преступное сообщество в Особенной части в качестве самостоятельных видов преступлений (бандитизма, заговора и т. п.).

В новом УК РФ преступное сообщество нашло отражение как наиболее опасная форма соучастия в ч. 4 ст. 35 — «Преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено сплоченной организованной группой (организацией), созданной для совершения тяжких или осо­бо тяжких преступлений, либо объединением организованных групп, созданным в тех же целях».

Самостоятельность преступного сообщества с необходимостью требует вычленения специфических признаков его. Поэтому для на­чала рассмотрим признаки преступного сообщества, выделяемые в законе: 1) признаки организованной группы (устойчивость, объединенность, совершение одного или нескольких преступлений), 2) сплоченность и 3) направленность на совершение тяжких или особо тяжких преступлений.

Указанные признаки организованной группы, по существу, не яв­ляются специфическими для преступного сообщества, они скорее объединяют, нежели разъединяют эти формы соучастия. На этом фоне остается пока неясным соотношение устойчивости как признака организованной группы со сплоченностью — признаком преступного сообщества. На тесную связь между данными явлениями уже обращено внимание в теории уголовного права. Однако некоторые ав­торы считают устойчивость и сплоченность самостоятельными при­знаками преступного сообществ[38]. Устойчивость как признак организованной группы, с одной стороны, свидетельствует об умысле и сговоре на совершение ряда преступле­ний, на занятие преступной деятельностью, которые возникли до со­вершения первого из запланированных или предполагаемых преступ­лений. Именно указанные умысел и сговор, как факторы, отражающие степень стойкости субъективных связей, свидетельст­вуют о появлении устойчивого, а не случайного, преступного образо­вания. А с другой, — устойчивость в определенной части дублирует основной признак сообщества — сплоченность, поскольку последняя не может существовать без кооперативного поведения как объектив­ной взаимозависимости деятельности участников и особой формы мотивации, обусловленных целями группы и сходством ценностных ориентации[39], которые в преступном сообществе проявляются и че­рез устойчивость.

А. Г. Корчагин выделяет признаки сплоченности: «наличие взаимодействия членов преступного сообщества (преступной организации); распределение обязанностей не только между члена­ми преступного сообщества (организации), но и между группами, входящими в него; подчинение групповой дисциплине, обязательное выполнение указаний руководителя или организатора»[40]. Думается, автору не удалось обособить сплоченность. Прежде всего, распределение ролей (обязанностей)— общий признак соучастия. При этом А. Г. Корчагин прав в одном: в преступном сообществе существует распределение обязанностей групп, входящих в струк­туру данной формы соучастия, но даже и в таком случае указанный признак, в конце концов, характеризует высокую степень сорганизо­ванности, которую сам автор относит к устойчивости, т. е. он просто обязан вывести его за пределы сплоченности, поскольку собрался разделить устойчивость и сплоченность.

Хуже обстоит дело с распространением преступного сообщества лишь на тяжкие и особо тяжкие преступления. Во-первых, указанное ограничение в применении необоснованно потому, что формы со­участия распространяются в равной мере на все преступления вне зависимости от их тяжести. Изменение этого правила с необходимо­стью представляет собой очередную фикцию, которая вводится во­преки реальному положению вещей. Именно поэтому преступное сообщество столь же возможно в преступлениях небольшой или средней тяжести, как и в тяжких или особо тяжких преступлениях. Во-вторых, подобное тем более очевидно, что организованная пре­ступность базируется на преступных сообществах, как правило, не связанных с тяжкими или особо тяжкими преступлениями. В основе своей преступные сообщества возникают на некриминальной, предкриминальной или низко криминальной базе (проституция, бутлегерство, игорный бизнес, наркотики и т. д.) и крайне редко — для совершения тяжких или особо тяжких преступлений (единичны в обществе киллерские организации), в целом совершение тяжких преступлений — это побочная деятельность преступных сообществ, осуществляемая в целях их экономической или физической безопас­ности.

Выводы: 1) преступное сообщество— наиболее опасная форма групповых объединений; 2) по странной прихоти законодателя нака­зуемость наиболее опасной формы соучастияоговаривается допол­нительными условиями (при совершении тяжких и особо тяжких преступлений), тогда как наименее опасные формынаказываются без каких-либо условий; поскольку существующая законодательная регламентация не позволяет учесть повышенную общественную опасность преступного сообщества, следует исключить ограничение в применении нормы тяжкими и особо тяжкими преступлениями (ч. 4 ст. 35, ст. 210 УК); 3) стилистически законодательное опреде­ление преступного сообщества максимально несовершенно; 4) в действующем УК преступное сообщество не обладает практиче­ски собственными специфическими признаками, кроме сплоченно­сти, которую еще нужно наполнить материальным содержанием, без чего на нее трудно будет опираться на практике.

Следует согласиться с теми авторами, которые к специфическим признакам преступного сообщества относили сплоченность и устой­чивость — «признак сплоченности и устойчивости является специ­фическим признаком, отличающим преступное сообщество от ор­ганизованной группы»[41]. Но при этом возникает проблема соотношения сплоченности и устойчивости.

В новейшей литературе «под устойчивостью следует понимать постоянную или временную преступную деятельность, рассчитан­ную на неоднократность совершения преступных действий, относи­тельную непрерывность в совершении преступных деяний», опи­рающиеся на строгую иерархическую структуру, строгую дисциплину и т. п.[42]. Некоторые авторы считают, что устойчивость характеризуют: а) высокий уровень организации (четкая, жесткая дисциплина, согласованность действий всех участников группы в выполнении воли организатора, беспрекословное подчинение всех членов группы ее лидеру); б) стабильность (неизменный в течение длительного времени ее функционирования состав участников, общность их взглядов на жизненные ценности, наличие межлично­стной совместимости, единой социальной ориентации членов груп­пы; не только многократное совершение преступлений, но и совершение одного преступления)[43]. Е. Гришко базирует устойчивость на следующих признаках: «Наличие двух и более человек; единый умысел на совершение тяжких и особо тяжких преступлений; отно­сительное постоянство форм и методов преступной деятельности; длительность существования; наличие определенного уровня орга­низации...; постоянство состава группы; наличие организатора группы, включая руководителя[44]».   

По мнению В. С. Комиссарова, показателями устойчивости яв­ляются: «а) высокая степень сорганизованности (тщательная разра­ботка планов совершения, как правило, не одного, а ряда преступле­ний, иерархическая структураи распределение ролей между соучастниками, внутренняя, нередко жесткая дисциплина,активная деятельность организаторов, продуманная система обеспечения ору­диями и средствами совершения преступления, нередко наличие системы противодействия различным мерам социального контроля со стороны общества,в том числе и обеспечение безопасности со­участников); б) стабильностькостяка группы и ее организационной структуры, которая позволяет соучастникам рассчитывать на взаим­ную помощь и поддержку друг друга при совершении преступления, облегчает взаимоотношения между членами и выработку методов совместной деятельности; в) наличие своеобразных, индивидуаль­ных по характеру форм и методов деятельности, находящих свое отражение в особой методике определения объектов, способах веде­ния разведки, специфике способов совершения преступления и по­ведения членов группы, обеспечения прикрытия, отходов с места совершения преступления и т. д.; г) постоянство форм и методовпреступной деятельности, которые нередко являются гарантом надежности успешного совершения преступле­ния, поскольку они сводят до минимума вероятность ошибок участ­ников в случаях непредвиденных ситуаций. О постоянстве могут свидетельствовать также устойчивое распределение обязанностей среди членов группы, использование специальных форм одежды и специальных опознавательных знаков (жетонов, жезлов, повязок) и т.д.[45]» А. В. Шеслер несколько иначе представляет устойчивость: «1) длительный по времени или интенсивный за короткий промежу­ток во времени период преступной деятельности группы, склады­вающийся из значительного числа преступлений, совершенных уча­стниками группы; 2)сорганизованность участников группы (структурная определенность группы, наличие в ней руководства, системы связи и управления;3) относительно стабильныйсостав участников группы; 4) постоянство форм и методов преступной деятельности[46]».  

В целом точки зрения максимально схожи. С одной стороны, изложенные позиции в основе своей характеризуют «именно преступное сообщество, точнее, признак устойчивости в нем (и значительное число преступлений, и стабильность состава, и постоянство форм и методов деятельности). С другой стороны, в них заложен другой при­знак сплоченности, лишь связанный с устойчивостью, но в него не входящий — высокая степень организованности, согласованность.

Думаю, наиболее точно соотношение сплоченности и устойчивости как две стороны одной медали, как внутреннее и внеш­нее состояние преступного сообщества[47] отразила Т. В. Шутелова. Поскольку сплоченность считается единственным конструирую­щим признаком преступного сообщества, а устойчивость и согласо­ванность его характеризуют, позиция Т. В. Шутеловой вполне мо­жет быть перенесена на два последних признака. Отсюда, скорее всего, устойчивость представляет собой стремление к постоянному существованию преступной группы.

Согласованность включает в себя различные факторы: а) жесткую конспирацию; б) многоуровневую иерархию руково­дства и подчинения, при которой низший уровень исполнителей не имеет представления о высших уровнях руководителей; в) жесткую внутреннюю дисциплину; г) продуманную систему обеспечения ор­ганизации орудиями и средствами совершения преступлений; д) четко определенные цели деятельности, разумеется, речь идет не о тех общих целях (извлечения преступных доходов, систематиче­ское совершение тяжких или особо тяжких преступлений), на кото­рые ориентируется А. Г. Корчагин, а о реальных тактических це­лях; е) продуманную систему обеспечения безопасности сообщества (разведку, контрразведку, охранные группы); ж) коррупционные связи и др. Чем больше объем указанных функций, тем опаснее пре­ступное сообщество.

Исходя из сказанного, можно дать простейшее определение ана­лизируемой форме соучастия (виду группового преступления): пре­ступным сообществом признается сплоченная в связи с устойчиво­стью и согласованностью неоднократной общественно опасной деятельности преступная организация. Из определения видны при­знаки преступного сообщества: а) устойчивость преступной группы; б) согласованность действий ее участников; в) неоднократность со­вершаемых преступлений.

От смежных форм соучастия преступное сообщество отличается всеми ими. Так, от элементарного соучастия анализируемая пре­ступная группа отличается и устойчивостью, и сплоченностью, при этом в элементарном соучастии может присутствовать множествен­ность преступлений, но отсутствует устойчивость т. е. нет предвари­тельной договоренности на множественность преступной деятельности. Тем же самым отличается преступная организация и от организованной группы.
Заключение

Подводя итог сказанному, можно выделить признаки форм со­участия, которые определяют их специфику. Одним из основопола­гающих признаков их является отсутствие или наличие единства места и времени действии исполнителя и иных соучастников, т. е. фактически место совершения действия любым из соучастников не имеет никакого значения для преступного сообщества, как, впрочем, и для организованной группы, но является определяющим в других формах соучастия. По данному признаку в судебной практике наме­тился противоречивый подход к некоторым категориям соучастников, например, к лицам, стоящим на страже на месте совершения преступ­ления. При совершении хищения они относятся судом к преступной группе, и их действия, как правило, создают групповое хищение. Против такой квалификации возражает Р. Р. Галиакбаров, но лишь в силу того, что она противоречит его пониманию преступной группы как соисполнительской деятельности. В то же время Р. Р. Галиакбаров констатирует такой подход судебной практики[48]. В изнасиловании указанные лица всегда оказываются за рамками преступной группы и их деяния не образуют группового изнасилования. Неоднозначность решения одной и той же проблемы очевидна.

Представляется, что анализируемые действия лиц всегда явля­ются составной частью группового преступления, поскольку при­сутствие и соответствующие действия соучастников на месте и во время совершения преступления в любом качестве свидетельствуют о повышенной общественной опасности содеянного: преступление для таких соучастников превращается из какой-то модели общест­венно опасного деяния, осознаваемого и предвидимого виновным, как правило, в общих чертах, в реальное явление; у участников, на­ходящихся на месте и во время совершения преступления, возникает основанное на возросшем количестве преступников чувство собст­венной объединенности, заметно увеличенной преступной силы, что делает преступление более дерзким и существенно уменьшает воз­можность добровольного отказа участников; при этом участие пре­ступников в совершении преступления более действительно, сте­пень вины значительно увеличивается и более тяжкой должна быть их ответственность.

Следующим признаком форм соучастия выступает отсутствие или наличие предварительного сговора. И последним признаком — степень сорганизованности, выраженная в различных формах соуча­стия — от крайне незначимой до максимально высокой. По указан­ным трем признакам определяют и разграничивают формы соучастия.





Список использованной литературы

1.      Афиногенов С.Ю. Соучастие в преступлении (понятие, виды, формы). Автореф.М.,1991. 90с.

2.      Берестова Н.Н. Соучастие в преступлении и особенности установления его признаков в условиях деятельности органов внутренних дел / Н.Н. Берестова.М.,1990. 250с.

3.      Бражник Ф., Толкаченко А. Бандитизм и его отграничение от смежных составов // Уголовное право. 200. №2. 18с.

4.      Быков В. Конструкция квалифицирующего признака совершения преступления группой // Уголовное право. 2000. №3. 11с.

5.      Быков В.М. Преступная группа: криминалистические проблемы. Ташкент, 1991. 94с.

6.      Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998. №11. 10 с.

7.      Владимиров В.А. Квалификация похищений личного имущества. М., 1974. 240 с.

8.      Владимиров В.А. Курс уголовного права. Т.1. 417с.

9.      Гаверов Г.С., Тельцов А.П. Уголовное право РФ. Общая часть. Иркутск, 1994. 147с.

10.  Галиакбаров Р. Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. Краснодар, 2000. 157с.

11.  Галиакбаров Р.Р. Квалификация групповых преступлений / Р.Р. Галиакбаров. 2000. 189 с.

12.  Гришко Е. Понятие преступного сообщества (преступной организации) и его место в институте соучастия // Уголовное право. 2000. №2. 18с.

13.  Гузун В. Понятие группы лиц при совершении преступления // Социалистическая законность. 1975. №4. 65-66с.

14.  Ераксин В.В. Ответственность за грабеж. М., 1972. 156с

15.  Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность / А.П.Козлов. – СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2001. -362с.

16.  Козлов А.П. Стадии и неоконченное преступление / А.П. Козлов. Красноярск, 1993г. – 244с.

17.  Корчагин А.Г. Преступления в сфере экономики и экономическая преступность. Владивосток, 2001. 94с.

18.  Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества М., 1974. 300 с.;

19.  Кригер Г.Л. Некоторые уголовно-правовые аспекты преступлений, совершенных организованной группой // Укрепление законности и борьба с преступностью в условиях формирования правового государства. М., 1990, 84с.

20.  Кудрин М.М. Правовая природа форм соучастия по советскому уголовному праву // Советское государство и право. 1969. №9. 147-148с.

21.  Курс советского уголовного права. Т.1. Л., 1968. -333с.

22.  Курс уголовного права. Общая часть. Т.1 417 с.

23.  Курс уголовного права. Т.1. 424с.

24.  Постановление №3 Пленума Верховного Суда РСФСР «О судебной практике по делам о вымогательстве» от 4 мая 1990г. // Сборник Постановлений Пленумов Верховных судов СССР и РСФСР по уголовным делам. М., 1995. 515с.

25.  Постановление Пленума Верховного Суда РФ №1 от 27 января 1999г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК)» // Сборник Постановлений Пленумов Верховного Суда РФ (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М., 200. 158с.

26.  Российское уголовное право. Общая часть. М., 1997. 206с

27.  Советское уголовное право. Общая часть / Под ред. Н.Д. Дурманова, Г.А. Кригера. М., 1974. 231с.

28.  Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая. Лекции. Т.1. М.,1994. 335с.

29.  Тельнов П.Ф. Понятие и квалификация групповых преступлений // Советская юстиция. 1974. №14. 243с.

30.  Тимченко А.Н. К вопросу о понятии группы лиц в советском уголовном праве // Гарантии прав личности в социалистическом уголовном праве и процессе. Ярославль, 1981. 126с.

31.  Трайнин А.Н  Учение о соучастии / А.Н. Трайнин. М.: Юриздат, 1941. 49с.

32.  Уголовное право России. Т.1. Общая часть. 236с.

33.  Уголовное право России. Т.1. Общая часть. 237с.

34.  Устинова Т.Д. Уголовная ответственность за бандитизм (по новому УК). М., 1997. 128с.

35.  Шеслер А.В. Уголовно-правовые средства борьбы с групповой преступностью. Красноярск, 1999. 133с.

36.  Шутелова Т.В. О некоторых проблемах уголовно правовой характеристики бандитизма // Следователь. 1999. №6. 10с.

--PAGE_BREAK--