ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
ГОУ ВПО РОСТОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ («РИНХ»)
ГУКОВСКИЙ ИНСТИТУТ ЭКОНОМИКИ И ПРАВА
Домашнее задание по курсу
«Международное право»
студента Босова А.Н.
Научный руководитель:
к.ю.н. старший преподаватель
Кияненко А.А.
Гуково
2010
Задание №1
Дайте определение «пророгационного соглашения», какими нормативными документами регулируется заключение «пророгационного соглашения»? В каких случаях «пророгационное соглашение» не допускается?
Решение:
Даже хороший, подробно составленный внешнеэкономический договор с оговоркой о применимом праве не создает полную определенность в отношениях сторон, если в нем не сказано, куда нужно обратиться в случае возникновения споров. Если контрагенты находятся в разных государствах, то уже это создает потенциальную компетенцию разных национальных судов в зависимости от того, кто из сторон является истцом, и даже от содержания его требования. В этом случае место разбирательства способно влиять на шансы в процессе само по себе как фактор, в основном не учитываемый участниками договора при его составлении.
В деловой практике существует хороший способ преодоления такой трудности — международный коммерческий арбитраж. Посредством указания третейского суда стороны добиваются максимальной определенности в своих отношениях. Почти всегда в таком случае ясно не только, где и на каком языке будет происходить разбирательство, но и какая процедура при этом будет применяться, каков последующий порядок исполнения арбитражного решения в этой стране или другом государстве и т.п.1
Международный коммерческий арбитраж — наиболее обеспеченный различным международным регулированием процессуальный институт.
Однако, государственный суд иногда оказывается более предпочтительным. При этом стороны могут быть заинтересованы в заблаговременном определении суда, который разрешил бы все их споры. Соглашения или оговорки, предусматривающие юрисдикцию судов, называются пророгационными, так как они устанавливают договорную подсудность в силу прямо выраженного выбора суда. Однако в области международного предпринимательства и в связи с внешнеэкономическими сделками пророгационные оговорки приобретают особое значение и требуют отдельного рассмотрения.
Внутренние пророгационные соглашения устанавливают подсудность дел определенному названному или определимому национальному юрисдикционному органу. Пророгационные соглашения в международной сфере содержат обращение к какому-либо национальному суду признать себя компетентным. Внутренние пророгационные соглашения в РФ устанавливают подсудность дела определенному территориальному суду и не обладают дерогационным эффектом, в то время как пророгационные оговорки в области международного предпринимательства (о них мы будем говорить ниже) не обязательно обладают дерогационным эффектом. В нашей литературе этот важнейший аспект и свойство соглашений о компетентном суде не освещались.
В комментарии к ст. 212 АПК РФ1говорится, что понятие «компетенция арбитражных судов», т.е. государственных судов, используемое в заголовке комментируемой статьи, выражает в контексте ее содержания то, что законодательство, принятое с целью регулирования процессуальных отношений без какого-либо иностранного элемента, обозначает термином «подсудность». Такой вывод, на наш взгляд, неточен. Понятие «компетенция» здесь должно пониматься как способность судов РФ принимать к рассмотрению дела, которые также подпадают под юрисдикцию иностранной судебной власти, в то время как вопрос о подсудности решается применительно к какому-либо конкретному суду.
Иногда предприниматели по советам своих юристов хотят использовать пророгационные соглашения для установления удобной для себя подсудности. Первая ошибка, которую совершают участники разнообразных отношений с международным элементом, — это определение иностранных государственных судов как органов, куда следует передавать споры, в то время как такие пророгационные соглашения могут не иметь для российского правосудия абсолютно никакого значения, а их решения вообще не признаваться в РФ. Наличие оговорки о компетенции иностранного суда не создает обязанности у российского государственного суда воздержаться от рассмотрения спора в соответствии с правилами российской территориальной подсудности.
Действенность пророгационного соглашения зависит от трех важных условий.
Во-первых, его стороной обязательно должно быть хотя бы одно иностранное лицо. В практике встречаются соглашения между российскими юридическими лицами, когда одно или оба имеют иностранные инвестиции в своем уставном капитале. Рассуждая о том, что раз присутствие данного иностранного элемента само по себе достаточно для подчинения отношений сторон регулированию иностранного права (п. 1 ст. 1186 ГК РФ1), то, значит, и суд, разрешающий споры, может быть иностранным, контрагенты называют иностранный суд уполномоченным принимать иски. Вместе с тем следует избегать этого распространенного заблуждения. Вопросы компетенции российских судов регулируются публичными нормами АПК РФ и международными договорами. Проблема применимого права нашла свое разрешение в нормах гражданского права, а именно в части III ГК РФ. Публичное регулирование действующей редакции АПК РФ таково, что изъятие из правил установленной территориальной подсудности предпринимательских споров государственных арбитражных судов РФ связывается именно с наличием иностранного лица не просто в качестве стороны спора, а, как мы попытаемся обосновать далее, только лишь в качестве ответчика.
Сказанное, конечно, не относится к третейскому суду. В нашей практике есть случаи, когда российские лица выбрали зарубежный третейский суд. Нам удалось доказать, что, поскольку дерогационный эффект предусматривается не только для арбитражных соглашений, отвечающих условиям п. п. 1, 2 ст. 1 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже», но и п. 3 ст. II Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г., имеет место приоритет Конвенции. Диспозиция статьи I Конвенции шире, чем ситуации, охватываемые ст. 1 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже». В последнем случае говорится о рассматриваемых международным арбитражем на территории РФ спорах, если хотя бы имеется только иностранная доля участия в уставном капитале российских лиц. Во всяком случае, в описании практики нашей фирмы в 1999 г. мы приводили пример успешной защиты российской компании против иска к российскому юридическому лицу с иностранными инвестициями на подчинение будущих споров в их договоре третейскому суду за границей. В описанном деле государственный суд принял возражение ответчика о неподведомственности ему спора, хотя обе стороны являлись российскими организациями.
Итак, значение пророгационного соглашения зависит от наличия иностранного лица. Как уже упоминалось, мы приходим к выводу о том, что ст. 212 АПК РФ приводится в действие в силу присутствия иностранного лица в качестве ответчика, а не истца либо не третьего лица. Дело в том, что если иностранная организация выступает истцом, то она пользуется национальным режимом (п. п. 1, 2 ст. 210 АПК РФ) и имеет те же возможности, что и российские лица, при подаче иска и защите своих имущественных прав. Ст. 212 АПК РФ вообще не применяется, если иностранная организация — истец. Приведем пример1. Если иностранное лицо заявляет к российской компании требование из договора, исполнение по которому должно происходить в России, то это само по себе, казалось бы, открывает возможность для альтернативной подсудности по месту исполнения в силу п. 2 ст. 212 АПК РФ. Однако истец — иностранец уже наделяется правом обратиться в тот территориальный российский суд, который находится в месте ответчика, а также всеми другими возможностями исходя из правил внутренней территориальной подсудности главы 3 АПК РФ.
Привлечение в дело иностранного третьего лица в принципе ни на что не влияет, оно должно быть именно факультативным, необязательным. Если его представители не являются в суд или же не уведомлены о разбирательстве, слушание следует продолжить исходя из того, что суд не обладает эффективной юрисдикцией по отношению к такому лицу. В практике нашей фирмы имеется подробное описание одного громкого процесса, в котором судья первой инстанции поставила разрешение дела по существу в зависимость от явки в процесс оффшорной компании с Багамских островов. Посылая уведомления посредством дипломатических каналов и обнаруживая, что на очередном заседании никаких представителей с Багамских островов не присутствует, судья снова откладывала заседание. Так прошло более года; затем стороны процесса заключили соглашение об урегулировании спора, ввиду чего иск был отозван. Должна ли была багамская компания реагировать на вызов суда, значимо ли вообще ее участие, следовало ли суду проявлять такую процессуальную заботливость в призыве юридического лица с далеких островов участвовать в деле, исход которого мог бы всего-навсего влиять на ее права либо обязанности по отношению к истцу или ответчику? По-видимому, на все эти вопросы следует ответить отрицательно, главным образом потому, что суд России не имеет эффективной юрисдикции над этой компанией и не может не только присуждать ее, но и к чему-либо обязывать (например, явиться в судебное заседание или представить пояснение по делу в отсутствие международного договора России с государством данного лица). Заметим между прочим, что Багамские острова не являются участником Гаагской конвенции о международном доступе к правосудию 1980 г. и Гаагской конвенции по вопросам гражданского процесса 1954 г.1
Имеется еще не всеми замеченное ограничение на привлечение нероссийского лица к разбирательству в отечественных судах. Даже если иностранный ответчик имеет в России имущество, либо совершил деликт, либо исполняет договор, либо осуществляет деятельность через представительство или филиал, либо неосновательно обогатился в России, либо затронул деловую репутацию российского истца, то и тогда суд не обязан рассматривать такие дела. В каждом отдельном случае суд РФ должен исходить из усмотрения о том, будет ли его власть результативно осуществлена в тех фактических обстоятельствах и в той степени присутствия иностранного лица, каковые имеют место в деле. Данное заключение выводится напрямую из формулировки п. 2 ст. 212 АПК РФ «суды вправе также», что означает при буквальном толковании «пользуются усмотрением» или «имеют выбор». Иностранный ответчик может иметь имущество в РФ, но если оно настолько незначительно и его стоимость несоизмерима с ценой иска, то решение суда невозможно будет исполнить в РФ. В такой ситуации суд должен бы оставить иск без рассмотрения, располагая возможностью при изменении степени присутствия ответчика еще раз рассмотреть дело. Однако действующий АПК РФ дает право лишь возвратить исковое заявление (ст. 108 АПК РФ). В ст. 87 АПК РФ дан закрытый перечень оснований для оставления дел без рассмотрения, где нет положения о «неподсудности данному арбитражному суду», как в ст. 108. Таким образом, в силу недостатка АПК РФ имеется возможность анализировать вопрос достаточности юрисдикции только на стадии подготовки материалов к делу, в то время как его удобнее, уместнее и справедливее разрешать именно в заседании с учетом мнения сторон и представляемых ими подробностей о степени присутствия иностранного ответчика.
Вместе с тем в комментарии к п. 2 ст. 212 говорится: «У заинтересованного лица при возникновении спора с пребывающими в разных регионах Федерации субъектами, которых он считает нарушителями своих прав, есть возможность начать процесс по месту нахождения любого из них (ч. 1 ст. 26 АПК РФ). И ничто не мешает истцу поступить аналогично, когда один из соответчиков — иностранное лицо, не имеющее на российской территории ни своего обособленного подразделения, ни имущества». Получается, что российский государственный суд обязан рассматривать вопрос о присуждении иностранного ответчика лишь в случае его определенного формального присутствия и совсем не подчиняется этим условиям, если иностранец не единственный ответчик, а один из ответчиков.
Иногда приходится встречать отождествление понятий «нахождение на территории РФ» и «место нахождения юридического лица» по смыслу ст. 54 ГК РФ. В первом случае имеется в виду национальность или государственная принадлежность юридического лица, определяемые конкретной страной (Россией, Германией, Италией, Кипром, Турцией, Багамскими островами и т.п.). В национальных нормах место нахождения может раскрываться через конкретную коллизионную привязку, например место регистрации, место нахождения руководящего органа, место предприятия, место основной деятельности. В России, как и в ряде других стран, принят критерий регистрации для определения так называемого личного закона юридического лица. Большой и открытый перечень вопросов и аспектов деятельности организации определяется местом ее регистрации (ст. 1202 ГК РФ). Именно с государством регистрации существует формальная и, чаще всего, главная связь. Здесь принимается устав организации. Внутрикорпоративные отношения регулируются российским законодательством1.--PAGE_BREAK--
Любая иностранная компания, имеющая центр управления в Москве, должна была считаться находящейся в России. Мы полагаем, что термин «нахождение юридического лица на территории» какого-либо государства следует раскрывать не только процессуальным и материальным правом РФ, но и главным образом терминологией международного частного права (глава 67 ГК РФ). В разделе V АПК РФ говорится о случаях так называемых международных дел, когда судья обязан руководствоваться коллизионными нормами и, следовательно, отдавать приоритет содержащимся в них понятиям.
Однако вернемся к пророгационным соглашениям. Вторым важнейшим условием их признания в РФ является выбор одного из судов РФ, а не заграничного суда. Здесь находит отражение важнейшая специфика данного института международного гражданского процесса. Решения иностранных государственных судов не признаются и не исполняются в РФ без международного договора.
Например, согласно Договору между СССР и Румынией об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам от 03.04.58 страны взаимно признают и исполняют судебные решения (ст. ст. 46, 47). Если румынский суд, избранный российской и румынской компаниями, присудит российскую компанию, то такое решение должно быть признано и исполнено в России. Вместе с тем, если, несмотря на указанное пророгационное соглашение, румынская компания обратится в российский суд с требованием, последний должен будет принять иск к производству, игнорируя выбор румынского суда. Причина в том, что пророгационные соглашения, кроме тех, которые предусмотрены в части 7 п. 2 ст. 212 АПК РФ, не обладают дерогационным эффектом. В российском процессуальном праве пророгационное соглашение только тогда обладает дерогационным эффектом, если оно определяет компетентность какого-либо российского суда. Исключения вводятся международными конвенциями, например Соглашением стран СНГ «О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности» от 20.03.92, где в силу п. 2 ст. 4 выбор компетентного суда лишает права все другие суды рассматривать данный спор. Здесь, как мы сказали, речь идет о более высоком уровне законотворчества в международном договоре, нормы которого всегда или почти всегда обладают приоритетом и зачастую устанавливают изъятия из принципа национального законодательства.
Последним условием процессуального значения пророгационного соглашения является усмотрение в пользу предполагаемой действенности решения российского суда. Как уже упоминалось, формулировка ст. 212 АПК РФ наделяет суд правом, а не обязанностью относительно того, принимать ли иск к иностранному ответчику к рассмотрению или нет. Именно так нужно толковать формулировку «суды также вправе». Упомянем еще раз, что сказанное не относится к таким пророгационным соглашениям, когда истцом в суде РФ выступает иностранная организация. В силу соответствующего пророгационного соглашения названный суд обязан принять дело к своему производству, но не в силу ст. 212 АПК РФ, а из-за национального режима в вопросах процессуальной правоспособности иностранных граждан и организаций. В этом случае дерогационный эффект не предусматривается, так как суды по ст. 31 АПК РФ обязаны принять дела и отправить материалы по месту российского суда, избранного иностранным истцом и его контрагентом.
Подведем итог. Как мы видим, в Российской Федерации пророгационные соглашения приобретают юридическое значение и влекут соответствующие последствия при следующих трех условиях. Во-первых, избранный сторонами суд должен быть российским. Ответчик — сторона пророгационного соглашения — не пользуется процессуальной защитой ст. 87 АПК РФ, когда в силу выбора альтернативного органа судьи обязаны по его заявлению оставить иск без рассмотрения, т.к. названная статья содержит ссылку только на подведомственность споров третейскому, а не государственному суду. Во-вторых, участником соглашения должно быть лицо, зарегистрированное в иностранном государстве. В-третьих, если впоследствии оно оказывается ответчиком, то названный российский суд должен анализировать вопрос о степени эффективности своего решения или достаточности своей юрисдикции над иностранным ответчиком. Он может принять иск к рассмотрению, но вправе отказаться от осуществления правосудия. Условием является такая связь иностранного ответчика с РФ, что она достаточна для осуществления эффективной юрисдикции.
Итак, получается, что полновесное правовое значение имеют только пророгационные соглашения с участием иностранного ответчика, когда избран суд в РФ. Только такое соглашение в случае обращения истца, российского или иностранного, в другой отечественный суд вызовет дерогационный эффект в виде отказа рассматривать дело. Процедура передачи дела в названный сторонами суд в соответствии со ст. 31 АПК РФ не может приводиться в действие, т.к. должно иметь место чистое применение ст. 212 АПК РФ, во-первых, судом, в который сначала обратилась сторона в силу пп. 3 п. 1 ст. 108 АПК РФ, а во-вторых, судом, который избран, если истец затем в него обратится.
Столь узкая область использования пророгационных соглашений вряд ли отвечает современным требованиям. В советское время международный гражданский процесс действительно имел в качестве основной защитную от иностранных судов функцию1. Длительное время развитие нашего государства определялось альтернативной идеологией, не направленной на сближение правовых систем и взаимодействие в сфере международного гражданского процесса. Основной принцип был выражен в положении о том, что иностранные судебные и арбитражные решения должны признаваться при наличии международного договора. Только при этом условии действия иностранной судебной власти могли иметь правовой эффект в нашей стране. Потребности международного экономического оборота, а также имущественные интересы большого количества наших граждан привели к подписанию международных конвенций и договоров о правовой помощи. Важнейшие из них относятся к международному коммерческому арбитражу. Тогда такая степень участия в международном гражданском процессе отвечала требованиям времени, а главное — политике нашего государства, хотя сама процедура признания и исполнения решений, выполнения судебных поручений была очень формализованной, неоперативной и неэффективной. За долгие годы имели место единичные случаи трудной реализации возможностей, формально предоставленных упомянутыми конвенциями и договорами.
Сегодня новой и важнейшей целью права является контроль и регулирование предпринимательских отношений международного характера, определяющих развитие экономики государства. Выполнение этой задачи невозможно без отлаженного взаимодействия с судебными органами иностранных государств и их органами юстиции. Причем путь многократного заключения двусторонних и многосторонних конвенций уже выглядит недостаточным. Требуется изменение принципа, когда в силу нормы российского закона действия судов за границей находили бы процессуальную поддержку и сотрудничество в России. Необходимо дать большие возможности по заключению пророгационных соглашений. Удобный суд за границей (правда, только по гражданским искам, в которых отстаивается частный интерес) будет способствовать большей организованности и эффективности судебной власти.
Библиографический список
Правовые акты
Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 (в последней ред. ФКЗ от 30.12.2008. № 7-ФКЗ) //Российская газета. 1993. 25 декабря; Собрание законодательства РФ. 2009. № 1. Ст. 2.
Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 N 95-ФЗ (в последней ред. от 28.06.2009 N 124-ФЗ)//Российская газета. 2002. 27 июля; Российская газета. 2009. 30 июня.
Гражданский кодекс РФ (часть 2) от 26.01.1996 № 14-ФЗ (в последней ред. от 09.04.2009 N 56-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 5. Ст. 410; Российская газета. 2009. 11 апреля.
Научная литература
Ануфриева Л.П. Международное частное право. Общая часть. Часть I – М.: Бек, 2001 – 459с.
Ануфриева Л.П. Международное частное право. Особенная часть. Часть II – М.: Бек, 2003 – 588с.
Ануфриева Л.П. Международное частное право. Особенная часть. Часть III – М.: Бек, 2003 – 488с.
Богуславский М.М. Международное частное право – М.: Юристъ, 2005 – 603с.
Международное частное право/Под ред. Дмитриевой Г.К. – М.: Проспект, 2004 – 688с.
Международное частное право/Под ред. Рузаковой О.А. – М.: Московская финансово-промышленная академия, 2005 – 178с.
Основные особенности пророгационных соглашений в Российской Федерации/Под ред. Ю.Э. Монастырского – М.: ВолтерсКлувер, 2008. – 132с.
Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. – М.: Проспект, 2004 – 650с.
Задание №2
Коллизионное регулирование внешнеэкономических сделок содержится не только в национальном законодательстве, но и в международных договорах – Киевское соглашение СНГ о порядке разрешения споров 1992. и Минская конвенция СНГ 1993г. В целом унифицированные коллизионные нормы этих соглашений близки к нормам Гражданского кодекса Российской Федерации, но полной идентичности, естественно, нет. При этом следует иметь ввиду, что международный документ имеет приоритет над внутренним законодательством в случае их противоречия. В частности в Киевском соглашении предусматривается, что права и обязанности сторон по сделке определяются по законодательству места ее совершения, если иное не предусмотрено соглашением сторон. Например российский продавец и украинский покупатель заключили договор на территории Беларуссии и не выразили свою автономию воли относительно применимого права. При разбирательстве по этому контракту в российском суде общим статусом договора будет не российское право (как право стороны продавца- ст. 1211 ГК РФ) а белорусское (как право места заключения сделки — Киевское соглашение).
Перечислите источники унифицированных коллизионных норм по внешнеэкономическим сделкам. В каких международно-правовых актах (резолюциях международных организаций, международных обычаях) содержаться подобные нормы? Можно ли утверждать, что международный договор является единственным источником таких норм? Почему в международных договорах, содержащих нормы коллизионного регулирования внешнеэкономических сделок, генеральной коллизионной привязкой определена автономия воли сторон? Почему Киевское соглашение СНГ о порядке разрешения споров 1992 года в качестве субсидиарной коллизионной привязки устанавливает право места заключения сделки, а не право страны продавца? Как этот вопрос разрешен в Гаагской конвенции о праве, применимом к договору международной купли-продажи товаров 1986г.? Как соотносится нормы этих соглашений? Нормы какого договора имеют приоритетное применение?
Решение:
Международные договоры как источники унифицированных коллизионных норм по внешнеэкономическим сделкам объединяют большой массив документов регионального (в рамках интеграционных группировок государств) и универсального характера. К числу региональных можно отнести заключенную государствами — членами Европейского Союза Римскую конвенцию 1980 г. о праве, применимом к договорным обязательствам, которая содержит унифицированные коллизионно-правовые нормы, позволяющие выбрать соответствующую правовую систему для регулирования контрактных обязательств сторон, включая и коммерческие сделки. Региональный характер имеют также и заключенные государствами — членами СНГ Ташкентское соглашение 1992 г. о сотрудничестве в области внешнеэкономической деятельности и Киевское соглашение 1992 г. об общих условиях поставок товаров между организациями этих государств. Соглашения заложили основы правового регулирования международных торговых отношений в рамках СНГ.1
Киевское соглашение СНГ о порядке разрешения споров 19922в качестве субсидиарной коллизионной привязки устанавливает право места заключения сделки, а не право страны продавца. Так в статье 2 указанного соглашения говорится, что под хозяйствующими субъектами понимаются предприятия, их объединения, организации любых организационно-правовых форм, а также граждане, обладающие статусом предпринимателя в соответствии с законодательством, действующим на территории государств — участников Содружества Независимых Государств, и их объединения.
Компетентный суд государства — участника Содружества Независимых Государств вправе рассматривать споры, если на территории данного государства — участника Содружества Независимых Государств:
а) ответчик имел постоянное место жительства или место нахождения на день предъявления иска.
Если в деле участвуют несколько ответчиков, находящихся на территории разных государств — участников Содружества, спор рассматривается по месту нахождения любого ответчика по выбору истца; продолжение
--PAGE_BREAK--
б) осуществляется торговая, промышленная или иная хозяйственная деятельность предприятия (филиала) ответчика;
в) исполнено или должно быть полностью или частично исполнено обязательство из договора, являющееся предметом спора;
г) имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда;
д) имеет постоянное место жительства или место нахождения истец по иску о защите деловой репутации;
е) находится контрагент-поставщик, подрядчик или оказывающий услуги (выполняющий работы), а спор касается заключения, изменения и расторжения договоров.
Компетентные суды государств — участников Содружества Независимых Государств рассматривают дела и в других случаях, если об этом имеется письменное соглашение Сторон о передаче спора этому суду.
При наличии такого соглашения суд другого государства — участника Содружества прекращает производство дел по заявлению ответчика, если такое заявление сделано до принятия решения по делу.
Процесс унификации коллизионно-правовых норм в области международной торговли нашел отражение в разработке и принятии под эгидой Гаагской конференции по международному частному праву Гаагской конвенции 1986 г. о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров1. Гаагская конвенция 1986 г. служит дополнением Венской конвенции ООН 1980 г. и определяет право, применимое к международным коммерческим контрактам, когда стороны таких контрактов имеют коммерческие предприятия на территории разных государств. Кроме этого, Конвенция содержит принципы для регулирования трех важных аспектов, предваряющих основной вопрос о применимом праве, которые затрагивают:
1) наличие и материальную действительность самого соглашения сторон о выборе применимого права;
2) наличие и материальную действительность международного коммерческого контракта или его условий;
3) формальную действительность международного коммерческого контракта.
3) Международные обычаи.
Настоящая Конвенция применяется к договорам купли-продажи товаров между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах: а) когда эти государства являются Договаривающимися государствами; или б) когда, согласно нормам международного частного права, применимо право Договаривающегося государства.
Важным положением Конвенции является то, что она предоставляет договаривающимся сторонам (продавцу и покупателю) право исключить её действие, отступить от любого её положения или изменить его действие.
Библиографический список
Правовые акты
Конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров (Заключена в г. Гааге 22.12.1986)// Розенберг М.Г. Контракт международной купли — продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров.- М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996. С. 209 — 220.
Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности (Заключено в г. Киеве 20.03.1992)//Сборник международных договоров Российской Федерации по оказанию правовой помощи.- М.: СПАРК, 1996. С. 53 — 57.
Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 (в последней ред. ФКЗ от 30.12.2008. № 7-ФКЗ) //Российская газета. 1993. 25 декабря; Собрание законодательства РФ. 2009. № 1. Ст. 2.
Научная литература
Ануфриева Л.П. Международное частное право. Общая часть. Часть I – М.: Бек, 2001 – 459с.
Ануфриева Л.П. Международное частное право. Особенная часть. Часть II – М.: Бек, 2003 – 588с.
Ануфриева Л.П. Международное частное право. Особенная часть. Часть III – М.: Бек, 2003 – 488с.
Богуславский М.М. Международное частное право – М.: Юристъ, 2005 – 603с.
Международное частное право/Под ред. Дмитриевой Г.К. – М.: Проспект, 2004 – 688с.
Международное частное право/Под ред. Рузаковой О.А. – М.: Московская финансово-промышленная академия, 2005 – 178с.