ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1 Исторические аспекты развития Российского законодательства об уголовной ответственности за кражу
1.1 Уголовное законодательство об ответственности за кражу в дореволюционный период
1.2 Уголовное законодательство об ответственности за кражу в советский период
ГЛАВА 2 Уголовно-правовая характеристика кражи
2.1 Объективные признаки кражи
2.2 Субъективные признаки кражи
2.3 Квалифицирующие признаки кражи
ГЛАВА 3 Проблемы уголовной ответственности за кражу в Российском законодательстве
3.1 Проблемы разграничения уголовной и административной ответственности за кражу
3.2 Проблемы разграничения кражи и находки в российском законодательстве
3.3 Проблемы судебной практики по делам о кражах
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
ПРИЛОЖЕНИЕ А Понятие и квалифицирующие признаки кражи по Уголовным кодексам 1922,1926,1960 и 1996 гг.
ВВЕДЕНИЕ
Рыночные отношения, многообразие форм собственности и свобода предпринимательства в значительной мере влияют на активность людей не только в дозволяемых формах, но и в рамках криминальных способов бизнеса и обогащения. В условиях экономической и правовой нестабильности ущерб от экономических преступлений исчисляется миллиардами рублей. Экономические преступления видоизменяются, приобретают качественно новые, порой еще неизведанные, формы. Это целиком относится и к краже.
Тема «Кража как форма хищения» является особенно актуальной. Уголовно-правовая охрана собственности остается в настоящее время одной из важнейших функций государства. Изучение практики борьбы с преступлениями против собственности показывает, что они преобладают в структуре ежегодно регистрируемой преступности. Так, в 2008 г. кражи составили 36,7% от общего массива зарегистрированных преступлений, грабеж и разбой — 8,5%, менее распространены оказались мошенничество — 2,7%, присвоение или растрата — 1,9% [33, с. 40].
В настоящей работе поставлена цель подробного уголовно-правового анализа кражи как вида преступлений против собственности, выделение проблем правового регулирования и предложение путей их решения.
Сообразно цели, в работе были выделены следующие задачи:
1) рассмотреть историю уголовной ответственности за кражу;
2) исследовать состав преступления кражи;
3) изучить квалифицирующие признаки кражи;
4) проанализировать проблемы уголовной ответственности за кражу в российском уголовном законодательстве.
Объектом исследования, проведенного в настоящей работе, являются общественные отношения, возникающие при совершении кражи.
Предметом исследования является уголовное законодательство об ответственности за кражу.
Теоретическую основу работы составили научные материалы в области уголовного права. При написании работы использовались правовые (в первую очередь, законодательные) акты Российской Федерации, постановления Конституционного Суда Российской Федерации, Пленумов Верховных Судов СССР и Российской Федерации.
Методологическую основу исследования работы составляют формально-логический, исторический, сравнительно-правовой, системно-структурный и статистический методы научного познания.
Эмпирическая основа исследования — материалы уголовных дел, изученных в архиве федерального суда общей юрисдикции Кировского района г. Новосибирска. Изучение уголовных дел позволило составить представление о субъектном составе, о способах, при помощи которых тайно похищается имущество собственников, о тех целях, к достижению которых стремятся лица, совершающие кражи.
Поставленные цели и задачи определили структуру работы, которая представлена в виде введения, трех глав, заключения и списка литературы.
ГЛАВА 1 Исторические аспекты развития Российского законодательства об уголовной ответственности за кражу
1.1 Уголовное законодательство об ответственности за кражу в дореволюционный период
Российское уголовное право прошло многовековой, длительный путь развития и становления. Его история тесно связана с историей государственности нашей страны. В настоящее время в правовой литературе выделяют три периода в развитии российского уголовного законодательства: уголовное право досоветского периода (до октября 1917 г.); советское социалистическое уголовное право; постсоциалистическое уголовное право. При этом уголовное право всегда четко отражало специфику политического и экономического содержания основных государственно-правовых институтов определенного периода.
В различные исторические периоды существования Российского государства от курса законодательной политики менялось правовое регулирование отношений собственности. Частые колебания уголовной политики в вопросах криминализации и декриминализации деяний во многом объясняются политическими соображениями. Для истории российского законодательства характерны значительная неопределенность в регламентации ответственности за однородные и тождественные посягательства на любые формы собственности; отсутствие стабильного правоприменения, предоставление юрисдикционным органам широкого произвола в рассмотрении указанных дел [20, с. 103 – 105].
Общее понятие хищения в истории российского законодательства появляется довольно-таки поздно, в начале XX в. До этого момента существует традиционная система имущественных преступлений, в которой предусматривается ответственность за посягательства на чужое имущество и дается законодательное определение «похищения» применительно к краже, грабежу и разбою.
Первое упоминание о краже как виде преступления содержат Договоры Руси с Византией 911 и 944 гг. Субъектами кражи являлись в равной степени как житель Византии — «хрестиан», так и Русского государства — «русин». Примечательно, что Договоры содержат ссылку о наказании виновных также по «греческому обычаю и по уставу», то есть по писаному праву и по «закону русскому». Таким образом, закон Киевской Руси использовался как источник права наряду с законами Византийской империи.
Русская Правда [28, с. 34] предусматривала наказание за имущественные преступления, не выделяя в самостоятельное правовое явление незначительные хищения. Она содержит общее положение о наказании за кражу (3 гривны штрафа) и требование о безусловном возврате похищенного. Более квалифицированные составы — о похищении пчел, бобров, хлеба из гумна, напротив, усиливают ответственность в силу особой значимости объекта посягательства для хозяйства. Основанием дифференциации ответственности за данные преступления выступают натурально-экономические свойства вещи, а не стоимостные. Поэтому предмет посягательства строго конкретизировался в законе [36, с. 123].
Однако известно, что основной идеей всех традиционных систем права (в том числе и древнерусских норм) была идея примирения, восстановления справедливости, суждения прежде всего «по правде». Поэтому «тать» и потерпевший от небольшого хищения могли поладить между собой, не прибегая к достаточно крупным штрафам. Община в таких случаях способствовала примирению своих участников. Аналогичным образом локальные правовые источники — Псковская и Новгородская судные грамоты выносили на «княжий суд» наиболее опасные составы хищений (кражи со взломом, скота, сена, из церкви, коня и др.), многое оставляя на откуп местным «органам правопорядка» либо самой общине. Сходные нормы содержатся и в Судебнике 1497 г. «Великого князя Ивана Васильевича» [28, с. 275].
Следующим этапом в развитии русского уголовного права является период объединения русских земель вокруг Москвы и создания централизованного государства. Изменения в области уголовного права были зафиксированы в Судебниках 1497 и 1550 гг. Для обозначения преступления в них используется термин «лихое дело», под которым понималось тяжелое преступное деяние с ущербом для интересов государства. Следовательно, понятия «обида» (преступление, причиняющее ущерб интересам частного лица) в русском уголовном праве XV в. уже не существовало.
Первая четверть XVIII в. была временем бурных изменений не только в российском обществе, но и в правовой сфере. В 1715г. издается Артикул воинский, названный в литературе первым военно-уголовным кодексом России. Нормы Артикула об ответственности за многие общеуголовные преступления широко применялись на практике, так как зачастую это был единственный закон, на который суды могли сослаться. Впервые в истории русского уголовного права Артикул вводит понятие преступления, которое, однако, не разъяснено в самом законе. В литературе под преступлением по законодательству Петра I понимают нарушение закона, царской воли.
Среди источников уголовного права XVIII в. следует выделить Указ Сената «О суде и наказании за воровство разных родов и о заведении рабочих домов», изданный 3 апреля 1781 г. В этом указе впервые в русском уголовном праве сделана попытка выработать точную терминологию преступлений против собственности.
В уголовном законодательстве Российской Империи XIX в. важное место занимает Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Уложение претерпело несколько изменений — в 1857, 1866 и 1885 гг. и действовало вплоть до революции октября 1917 г. По мнению Н.С. Таганцева, «это уложение несравненно более походило на свод, чем на кодекс, систематически построенный на едином общем начале». Современные исследователи отмечают, что Уложение о наказаниях не представляло собой достаточно четкого, юридически точно разработанного уголовного кодекса, однако система преступлений в нем стала более четкой и соответствующей объектам посягательства.
Следующим важным источником уголовного права в истории России был Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, утвержденный 20 ноября 1864 г. императором Александром П. Глава XII Устава «О проступках против чужой собственности» содержала отделение III «О краже». Понятие кражи в Уставе не раскрывалось.
Тенденция к унификации русского уголовного законодательства проявилась в начале XX в. с утверждением 22 марта 1903 г. Уголовного уложения. Она была обусловлена использованием судами как Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., так и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. В правовой литературе их справедливо назвали составленными на совершенно разных основаниях уголовными кодексами.
Относительное развитие юридической техники, позволяющее вести количественные критерии для определения размера общественной опасности хищения, мы видим лишь в Воинском артикуле 1715 г. Если артикул 191 предусматривает смертную казнь для лица, «укравшего ценою более 20 рублей», то артикул 189 устанавливает шкалу менее строгих телесных наказаний для лиц, если «число краденого ими 20 рублев не превзойдет» [36, с. 196]. Кроме того, «наказание обыкновенно весьма умаляется или откладывается, если кто из голодной нужды… что невеликой цены украдет», т.е. наряду со «стечением тяжелых жизненных обстоятельств» предусматривается и количественный критерий умаления наказания — фактически отделяется мелкое хищение из «голодной нужды» [28, с. 279]. --PAGE_BREAK--
В начале XX в. в России действовало несколько крупных уголовных кодексов: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (1845 г., в редакции 1885 г.), Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (1864 г.), и Уголовное уложение, утвержденное 22 марта 1903 г.
Так, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. были даны формальные определения имущественных преступлений. Кража определялась как «всякое… но в тайне… похищение чужих вещей, денег, иного движимого имущества» (ст. 1644) [35, с. 896 – 897].
Уложение о наказаниях содержало нормы о тяжких преступлениях, подлежащих рассмотрению общими судебными местами. Устав, напротив, должен был применяться единолично мировыми судьями. Уголовное уложение было введено в действие не полностью: действовали общие постановления о преступлениях и наказаниях, статьи о религиозных и государственных преступлениях, о противодействии правосудию и некоторые другие.
Достаточно большое число статей Уложения о наказаниях было посвящено имущественным преступлениям. В России имущественные преступления были наиболее распространенными. Так, в 1904 г. общими судами было осуждено только за кражу 33 тыс. преступников [14, с. 102]. В конце XIX — начале XX вв. в России среди криминалистов получает распространение социологическое учение. Сторонники его обращали внимание на то, что число имущественных преступлений находится в прямой зависимости от ряда экономических факторов и прежде всего от благосостояния народа, цен на продукты и пр. Однако на русском уголовном законодательстве эти взгляды не отразились.
Необходимая оборона и крайняя необходимость по Уголовному уложению возможны были при защите всех прав, как своих, так и чужих, тем самым значительно расширялись рамки применения этих институтов по сравнению с Уложением о наказаниях. Крайней необходимостью признавалось и состояние голода, в связи с чем в случае кражи для утоления голода допускалась ссылка на крайнюю необходимость.
Практически все централизованные законодательные источники досоветского времени юридически не дифференцируют ответственность за хищение в зависимости от стоимости похищенного, т.е. не выделяют в самостоятельный состав деликта мелкое хищение.
Лишь наказание за данное правонарушение может быть дифференцировано по усмотрению правоприменителя — эта новелла относится ко времени появления «Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» 1864 г. и Проекта Уголовного уложения Российской империи 1903 г. Применив ч. 3 ст. 171 «Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями», а хищения относились к компетенции именно мировых судей, правоприменитель по конкретному делу мог уменьшить наказание за хищение вполовину, если похищенное имущество оценивалось в размере не свыше 30 копеек.
То есть по современной юридической терминологии здесь можно видеть не обособленный и фиксированный состав некоего малозначительного правонарушения, отделяемого от прочих, а юрисдикционное умаление санкции за общее правонарушение вследствие «малозначительности содеянного».
Исследовав состав кражи по уголовному праву дореволюционной России, мы можем сделать следующие выводы.
В рассматриваемый исторический период охрана собственности от преступных посягательств являлась одной из важных задач уголовного права.
К началу XX в. законодательство об ответственности за преступления против собственности было значительно усовершенствовано. В уголовном праве Российской Империи выделялась качественно однородная группа посягательств на чужое имущество. В их число включались кража, мошенничество, грабеж и разбой. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и Уголовном уложении 1903 г. законодатель объединял эти деяния при помощи родового понятия «похищение».
Для русского уголовного права было характерно понимание кражи как тайного хищения чужого имущества. Создателями Уголовного уложения 1903 г. была сделана попытка объединить составы кражи и грабежа в едином составе воровства как тайного или открытого похищения чужого движимого имущества. Однако эта новелла так и не была апробирована в связи с изменением общественного строя и правовой системы России в 1917г.
1.2 Уголовное законодательство об ответственности за кражу в советский период
Анализ первых законов советской власти, направленных на борьбу с посягательствами на социалистическую собственность, свидетельствует о том, что хищения социалистического имущества относились к тяжким преступлениям. Имущественные преступления в годы советской власти предполагают строгое разграничение ответственности в зависимости от того, кто является субъектом права собственности. Назначаемые за хищения социалистической собственности наказания были приравнены к наказаниям за умышленные убийства в соответствии с «принятым курсом на усиление охраны социалистической собственности» [28, с. 89].
Несмотря на смену экономического и социального строя в октябре 1917 года, новой власти пришлось решать задачу охраны собственности, в том числе при помощи уголовно-правовых средств. Нравственная и правовая оценка посягательств на чужое имущество и лиц, их совершающих, в этот период не изменилась. Преступления против собственности неизменно относились к числу наиболее опасных для общества деяний. За их совершение была установлена повышенная уголовная ответственность, вплоть до смертной казни. Не претерпели существенных изменений составы «классических» преступлений против собственности, в частности кражи. При их конструировании использовались некоторые квалифицирующие признаки, ранее содержавшиеся в Уложениях 1845 и 1903 гг. Создавая собственное уголовное законодательство, новая власть использовала многие достижения теории дореволюционного русского уголовного права
Большое число законодательных актов было посвящено вопросам борьбы с хищениями. Так, за период с ноября 1917 по май 1922 гг. ВЦИК и СНК РСФСР были приняты шесть декретов, предусматривающих ответственность за хищения. В каждом из них констатировалось усиление хищений государственного и общественного имущества, провозглашалась необходимость борьбы с ними. Таким образом, уголовно-правовое нормотворчество Советской власти носило «запаздывающий» характер, характер реагирования на уже происшедшие события. В значительной степени такие тенденции нормативного реагирования были обусловлены сложными политическими процессами в России рассматриваемого периода.
Уголовный кодекс РСФСР вступил в действие 1 июня 1922 г. Нормы главы VI УК РСФСР «Имущественные преступления» предусматривали ответственность за посягательства на государственное или общественное имущество, а также на имущество граждан. Помимо кражи (ст. 180) был предусмотрен состав хищения (ст. 180-а).
Что касается описания признаков посягательств, охватываемых термином «похищение», то советский законодатель увязал с ним только составы кражи, грабежа и разбоя, в трактовке которых сначала пошел по пути Уложения о наказаниях уголовных и исправительных: согласно УК РСФСР 1922 г. кража есть «тайное похищение имущества, находящегося в обладании, пользовании или ведении другого лица или учреждения»; разбой — «открытое, с целью похищения имущества, нападение отдельного лица на кого-либо, соединенное с физическим или психическим насилием, грозящим смертью или увечьем».
Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. в ст. 162 в целом воспроизводил положения ст. 180 УК РСФСР 1922 г. Так, было уточнено понятие кражи — «тайное похищение чужого имущества». Термина «хищение» и нормы, аналогичной ст. 180-а, новый кодекс не содержал.
Важно отметить, что УК РСФСР 1922 и 1926 гг. предусматривали повышенную ответственность за кражи «из государственных или общественных учреждений и складов». Эти нормы служили «охране и укреплению социалистической собственности, борьбе с преступными методами развития частного капитала в период новой экономической политики». Однако очень важно, что законодатель указал на принадлежность государству хранилища, а не находящегося в нем имущества (принадлежащего, например, товариществу и поступившего на государственный склад по договору хранения).
Закон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» был принят ЦИК и СНК СССР 7 августа 1932 г. В преамбуле данного закона провозглашалось, что «общественная собственность (государственная, колхозная, кооперативная) является основой советского строя, она священна и неприкосновенна».
В годы Великой Отечественной войны в законодательстве об охране собственности сохранялись отмеченные разночтения. По делам о хищении социалистической собственности еще более широкое распространение получил Закон от 07.08.1932. Нормы УК РСФСР об уголовной ответственности за имущественные преступления по таким делам практически не применялись.
Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 08.01.1942 признал, что кражи имущества граждан во время воздушных налетов врага, при оставлении населенного пункта в связи с появлением или приближением врага, а также кража личного имущества эвакуированных как в пути, так и оставленных в прежнем месте жительства являются кражами с отягчающими обстоятельствами, по своему характеру и по повышенной опасности подпадают под признаки кражи, совершенной во время пожара, наводнения или иного общественного бедствия, и должны поэтому квалифицироваться по п. «г» ст. 162 УК РСФСР. Если подобные кражи совершены группой лиц либо неоднократно или лицами, ранее судившимися за кражи, а также при особо отягчающих обстоятельствах, они должны квалифицироваться как бандитизм по ст. 593 УК РСФСР.
Президиумом Верховного Совета СССР 4 июня 1947 г. были изданы Указы «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан». Указы были изданы в целях установления единства законодательства об уголовной ответственности за хищения государственного и общественного имущества.
Существенные изменения ответственности за посягательства на собственность произошли с принятием УК РСФСР 1960 г. Кодекс предусматривал ответственность за эти преступления в двух главах Особенной части — глава II «Преступления против социалистической собственности» и глава V «Преступления против личной собственности».
Наиболее существенной отличительной особенностью УК РСФСР 1960 г. являлось то, что он долгое время различал посягательства на социалистическое (государственное, общественное) и личное имущество граждан. Такой подход не был случайным, ибо в основе его лежала идея необходимости обеспечить повышенную охрану социалистической собственности. Эта идея нашла свое отражение не только при конструировании пределов уголовно-правовых санкций, но и при формулировке оснований ответственности.
Закрепив одну из тенденций принимаемых актов 20 — 50-х гг. — обособление ответственности за посягательства на социалистическую собственность, УК РСФСР 1960 г. не воспринял другую идею: переосмысление понятия и способов хищения. Не давая общего определения преступлениям такого вида, этот Уголовный кодекс достаточно последовательно исходил из того, что способами их совершения являются кража, грабеж, разбой, присвоение, растрата, злоупотребление служебным положением и мошенничество.
Кража является традиционным преступлением для уголовного законодательства России. Так, ст. 180 УК РСФСР 1922 г. признавала кражей тайное похищение имущества, находящегося в обладании, пользовании или ведении другого лица или учреждения. УК РСФСР 1926 и 1960 гг. также делали акцент на тайном характере этого преступления, но УК 1960 г. разделял хищения государственного и общественного, а также личного имущества в разные главы (вплоть до 1994 г., когда глава о преступлениях против государственной и общественной собственности была исключена). УК РФ в качестве предмета всех преступлений против собственности указывает чужое имущество.
Для примера эволюции квалифицирующих признаков хищений в уголовном законодательстве России XX в. приведем данные о понятии и квалифицирующих признаках кражи по Уголовным кодексам РСФСР и РФ. Квалифицирующие признаки других хищений, а также вымогательства во многом совпадают с установленными для краж (Приложение А).
Как и следовало ожидать, подготовка соответствующего раздела нового уголовного законодательства вызвала немало предложений. Некоторые были учтены в проекте УК, но при его принятии — исключены. Такая судьба постигла, в частности, взгляд авторов данного проекта [18, с. 413] на необходимость восстановить уголовно-правовую оценку приобретения или сбыта имущества, заведомо добытого преступным путем, как одного из посягательств против собственности (в УК РФ это деяние в конечном счете было включено в главу «Преступления в сфере экономической деятельности»). Не была воспринята также идея о дифференцированном подходе к криминализации деяний с учетом их направленности на имущество движимое и недвижимое. Реально возникающая опасность сужения понятия хищения, предметом которого мыслится только движимое имущество, и сложности в практическом отграничении этого преступления от предлагаемого состава «завладение чужим недвижимым имуществом из корыстных целей» побудили законодателя отказаться от деления посягательств по данному признаку. Не получили поддержки и нововведения, непосредственно касающиеся формулировок того или иного способа хищения. продолжение
--PAGE_BREAK--
Приоритет отдавался охране социалистической собственности. Это решение соответствовало положениям Конституции СССР 1977 г., ст. 10 которой провозглашала: «Основу экономической системы СССР составляет социалистическая собственность на средства производства». Следствием такого подхода явилось то, что в Особенной части УК РСФСР нормы об охране социалистической собственности стояли перед нормами главы III «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности».
Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 03.12.1982 последний из перечисленных квалифицирующих признаков был отменен. Вместо него в ст. ст. 89 и 144 УК РСФСР были введены новые квалифицирующие признаки — «с проникновением в помещение или иное хранилище» и «с проникновением в жилище».
Последние крупные изменения в УК РСФСР были внесены Федеральным законом от 01.07.1994 «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР». Так, в соответствии с положениями ч. 2 ст. 8 Конституции РФ 1993 г. из УК РСФСР была исключена глава П. Ответственность за преступления против собственности, вне зависимости от ее формы, была установлена в нормах главы V УК РСФСР. Статья 144 в новой редакции определяла кражу как «тайное хищение чужого имущества». В примечании к этой статье было раскрыто понятие хищения. Оно аналогично тому, которое содержится в примечании 1 к ст. 158 УК РФ — «совершенное с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества». Была дополнена и система квалифицирующих признаков кражи: с проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище; совершенная организованной группой.
Итак, мы можем видеть:
1) до принятия Федерального закона от 1 июля 1994 г. ни уголовное, ни административное законодательство не содержало легального определения хищения, что влекло затруднения в установлении самих признаков регламентируемых УК и КоАП деяний. В теории уголовного права предпринимались попытки дать хищению научно обоснованное определение, но ни одно из толкований не получило всеобщего признания;
2) действующее законодательство не устанавливало четких критериев квалификации деяния как мелкого хищения. Административно-правовые нормы помимо формального стоимостного критерия устанавливали зависимость квалификации деликта от количества похищенного в натуре, его веса, объема и значимости для народного хозяйства. Оценка такого рода была произвольной, и администрация предприятия, народный суд и другие юрисдикции имели все правовые основания для произвольного отнесения правонарушения в разряд уголовно или административно наказуемых;
3) кроме того, решение вопроса о применении того или иного вида ответственности зависело и от «учета обстоятельств дела и личности» виновного. Такая расплывчатая формулировка закона (ст. 96 УК РСФСР) предполагала еще большую свободу действий, как со стороны потерпевшей организации, так и со стороны правоприменителя. Виновное лицо полностью попадало в зависимость от субъективного решения лиц, реализующих ответственность или характеризующих его по месту работы. Закон не устанавливал даже каких-то опорных критериев, которыми должны были руководствоваться принимающие решение лица.
ГЛАВА 2 Уголовно-правовая характеристика кражи
2.1 Объективные признаки кражи
Как и для любой формы хищения родовым объектом кражи, следует признать собственность, а непосредственным объектом — отношения конкретной формы собственности, определяемой принадлежностью похищаемого имущества, которое выступает как предмет кражи.
Ответственность за кражу предусмотрена в нормах, содержащимися в главе 21 УК РФ «Преступления против собственности». Исходя из этого объектом кражи выступает собственность. В современном уголовном праве России собственность признается одним из важных правоохраняемых объектов, поставленных в перечне социальных благ, интересов и ценностей на второе место сразу после прав и свобод человека и гражданина. Охрана собственности от преступных посягательств провозглашена одной из задач Уголовного кодекса РФ (ч. 1 ст. 2).
В рамках учения о «преступлениях против собственности» сложились три взгляда на собственность как основной объект соответствующей разновидности посягательств:
1) собственность как экономическое отношение [37, с. 341 – 344];
2) собственность как правовая ценность (право собственности в субъективном смысле) [30, с. 134];
3) собственность как экономическое отношение и право собственности [19, с. 81 – 82].
Собственность как экономическая категория охватывает довольно широкий круг общественных отношений, закономерно складывающихся в сфере экономики в связи с ограниченностью экономических ресурсов и воспроизводящихся в деятельности конкретных лиц по поводу использования этих ресурсов. Современная экономическая теория не связывает объект собственности исключительно с предметами материального мира, имеющими «статус» вещей. Она исходит из понимания собственности как отношения по поводу использования «вещественных» и «невещественных», «материальных» и «нематериальных» благ. В экономическом смысле объект собственности имеет весьма широкое определение, которое включает в себя предметы природы, вещество, энергию, информацию, материальные и нематериальные результаты работ и услуг, отдельные права, интеллектуальные ценности и все то, что в условиях экономического оборота может обладать признаком товара [23, с. 302 – 303].
Отсюда экономическое понимание собственности как правоохраняемого объекта чрезмерно увеличивает сферу уголовно-правовой охраны, включая в нее всю систему экономических отношений собственности, в том числе те из них, которые закономерно складываются в области экономики независимо от воли и сознания людей и не требуют юридического признания и правовой защиты. Экономическая трактовка собственности как объекта преступлений, предусмотренных главой 21 УК РФ, существенно расширяет круг общественных отношений, составляющих объект названных посягательств, и в том смысле, что позволяет относить к ним волевые экономические отношения по поводу самых различных экономических благ (природных ресурсов, вещества, энергии, информации, материальных и нематериальных результатов работ и услуг, интеллектуальных ценностей и пр.) [10, с. 37].
Отождествление собственности как объекта кражи и субъективного права собственности приводит к недопустимому ограничению действия уголовного закона в области охраны имущественных и иных экономических прав и свобод. Понимание объекта кражи, предусмотренной в главе 21 УК РФ, как экономического отношения и одновременно как субъективного права собственности не соответствует тому положению, что собственность как экономическая категория не совпадает с понятием права собственности, в котором экономические отношения собственности получают юридическое выражение [12, с. 259]. Не каждое экономическое отношение собственности находит свое выражение в виде абсолютного субъективного права собственности, и правовая регламентация таких отношений может осуществляться посредством иных институтов, в том числе с помощью обязательственного права.
Наличие нескольких подходов к пониманию собственности не является случайным и обусловлено сложностью как самого явления собственности, характеризующегося многосторонностью, так и его связей с другими явлениями и процессами действительности.
В настоящее время происходит переосмысление существующего понимания объекта преступлений, предусмотренных главой 21 УК РФ. В частности, И.А. Клепицкий указывает, что доктрина преступлений против собственности отвечала потребностям и характеру имущественных отношений того времени, когда она возникла и развивалась, и сегодня эта доктрина неприемлема как с теоретической, так и с практической точки зрения. И.А. Клепицкий приходит к выводу, что объектом указанных посягательств выступают «имущественные права и интересы в их многообразии» [15, с. 82].
Исходя из того что объектом преступления выступают общественные отношения, урегулированные или обеспеченные правом, можно сказать, что объектом кражи выступают общественные отношения, складывающиеся по поводу материальных благ, имущества.
В связи с этим представляется предпочтительной точка зрения по определению объекта рассматриваемого преступления, высказанная А.Г. Безверховым, который обозначает таковой как имущественные отношения [9, с. 37]. Имущественные отношения определяются как волевые отношения, в которых производственные отношения находят выражение в общественной жизни как отношения между конкретными лицами по поводу принадлежности или перехода имущественных благ. Как правоохраняемый объект имущественные отношения — это особая область экономических связей, в которой находят непосредственное выражение права и интересы не только собственников, но и многих других участников имущественных отношений — лиц, не являющихся собственниками используемого ими имущества. Данные отношения складываются по поводу имущества, которое и выступает в качестве предмета хищения.
Согласно ст. 128 ГК РФ в понятие имущества включаются вещи, в том числе деньги и ценные бумаги, а также имущественные права, однако в связи с отсутствием легального определения понятия имущества в гражданском праве данное понятие может применяться для обозначения: 1) совокупности вещей и материальных ценностей, состоящих в собственности лица или в отношении которых у него есть иное вещное право; 2) совокупности вещей и имущественных прав на получение вещей или иного имущества от других лиц; 3) совокупности вещей, имущественных прав и обязанностей, которые характеризуют имущественное положение их носителя.
В уголовном праве применительно к хищениям под имуществом понимаются вещи и права на имущество. При этом предмет хищения характеризуется с физической стороны как предмет материального внешнего по отношению к человеку мира, доступный благодаря своей материальной субстанции чувственному восприятию; с экономической стороны — как предмет, обладающий экономическим свойством меновой стоимости; с юридической стороны — как объект вещного права, не изъятый из гражданского оборота и являющийся чужим для виновного [11, с. 110 – 151].
Представляется, что в качестве предмета кражи можно рассматривать не только вещи, но и имущественные права, т.е. те объекты, которые обладают потребительской стоимостью, способностью удовлетворять те или иные человеческие потребности. Что касается имущественных обязанностей, то вряд ли можно представить себе их изъятие или обращение в пользу виновного или других лиц.
Весьма спорным представляется положение, что предмет кражи должен обладать материальным свойством, т.е., иначе говоря, быть вещью в физическом понимании. В связи с этим следует обратить внимание, что объективная сторона хищения, как следует из законодательного определения его понятия, слагается из двух действий: изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц. Союзы «и» и «или», заложенные законодателем в понятие хищения, позволяют предположить, что указанные действия могут осуществляться виновным как альтернативно, так и совместно. Отсюда следует, что хищение с объективной стороны может совершаться путем: изъятия чужого имущества, обращения его в пользу виновного или других лиц, изъятия и обращения этого имущества в пользу виновного или других лиц.
Так, если в процессе завладения имуществом собственнику предоставляется возмещение в полном объеме, то такие действия нельзя считать хищением, поскольку они не причиняют имущественного ущерба (уменьшения имущественных фондов не происходит). Частичное же возмещение стоимости изъятого имущества не означает отсутствия состава хищения, но может быть учтено при определении размера хищения [47, с. 8 – 10]. Вопрос о том, было ли предоставленное возмещение эквивалентным, решается судом на основе анализа конкретных обстоятельств дела, с учетом в необходимых случаях мнения потерпевшего.
Как справедливо указывает С. Скляров, кража, исходя из смысла закона, фактически представляет собой обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, которое может осуществляться как с изъятием имущества, так и без такового [32, с. 21]. Без изъятия имущества как такового может происходить завладение правом на имущество, что может иметь место в отношении недвижимого имущества, которое не может быть перемещено в пространстве без ущерба его назначению, и в таком случае завладение может выражаться в оформлении прав на недвижимость, в результате чего потерпевший лишается возможности осуществлять свои правомочия по владению, пользованию и распоряжению этим имуществом.
Завладение имущественным правом также может происходить в случае посягательства на безналичные денежные средства, находящиеся на счетах в кредитных организациях, используемые для осуществления расчетов между различными субъектами. В отношении таких средств владелец счета имеет не право собственности, не вещное право, а право обязательственного характера. Противоправное завладение такими безналичными денежными средствами представляет собой, по нашему мнению, именно хищение, а не самостоятельный способ совершения имущественных преступлений, так как оно подпадает под признаки законодательно определенного понятия хищения, и в случае обращения таких средств в пользу виновного или других лиц он приобретает возможность распорядиться ими по своему усмотрению, в том числе и для осуществления расчетов с другими лицами, а потерпевший — владелец счета опять же лишается возможности реализовывать над этими средствами свою власть и волю. продолжение
--PAGE_BREAK--
В практике имеются случаи, когда при возникновении спора кредитор ссылается на то, что исполнение им не получено, а отпуск товара произведен по украденным у него бланкам доверенностей. Представляется, что в подобных случаях добросовестность должника, который не знал и не мог знать о факте похищения бланков доверенностей, препятствует вменению ему в вину исполнения обязательства ненадлежащему лицу, поскольку налицо вина кредитора (ст. 404 ГК РФ).
Таким образом, под имуществом как предметом кражи следует понимать вещи и имущественные права, причем не только вещного, но и обязательственного характера.
Объективная сторона кражи заключается в тайном хищении чужого имущества.
Понятие кражи дано в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г.: «Как тайное хищение чужого имущества (кража) следует квалифицировать действия лица, совершившего незаконное изъятие имущества в отсутствие собственника или иного владельца этого имущества, или посторонних лиц либо хотя и в их присутствии, но незаметно для них. В тех случаях, когда указанные лица видели, что совершается хищение, однако виновный, исходя из окружающей обстановки, полагал, что действует тайно, содеянное также является тайным хищением чужого имущества» [42, с. 22].
Состав преступления сформулирован как материальный и включает в себя три обязательных элемента: деяние — хищение чужого имущества, совершенное тайным способом, последствие — имущественный ущерб и причинную связь между деянием и последствием.
Обязательный признак хищения — незаконный характер изъятия чужого имущества, т.е. его перевод в фактическое обладание виновного без каких-либо законных оснований для этого и без согласия собственника или иного владельца.
Существенным признаком хищения служит безвозмездность изъятия чужого имущества. Изъятие считается безвозмездным, если оно производится без соответствующего возмещения, т.е. бесплатно или с символическим либо неадекватным возмещением. Так, является хищением завладение имуществом путем замены его заведомо менее ценным.
Завладение чужим имуществом с предоставлением надлежащего возмещения не может квалифицироваться как хищение.
Само понятие хищения в краже какой-либо спецификой не обладает. Специфику кражи составляет ее способ, присущий только ей, тайный способ изъятия имущества.
В науке принято выделять объективный и субъективный критерии тайного и открытого способов хищения.
Объективный критерий тайного способа означает, что хищение осуществляется незаметно для окружающих или в их отсутствие. Объективный критерий, таким образом, характеризуется обстоятельствами, внешними по отношению к виновному.
Об объективном критерии свидетельствует наличие хотя бы одного из следующих возможных факторов осуществления хищения:
1) в отсутствие на месте совершения преступления кого-либо — в отсутствие очевидцев;
2) в отсутствие на месте совершения преступления посторонних;
3) в присутствии на месте совершения преступления посторонних, которые, однако, не наблюдают факт хищения;
4) в присутствии на месте совершения преступления посторонних, которые, однако, не расценивают происходящее как хищение или не осознают его;
5) факт совершения хищения наблюдается посторонними людьми, однако они не обнаруживают себя виновному.
П. районным судом признан виновным в открытом похищении чужого имущества и грабеже. П. пришел в киоск, чтобы купить хлеб. Воспользовавшись тем, что продавщица Б. отвернулась к лоткам с хлебом, он похитил лежавший на прилавке возле окошечка калькулятор, принадлежащий Б., и скрылся. Заместитель председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос о переквалификации его действий с грабежа на кражу. Президиум Верховного Суда Республики Бурятия протест удовлетворил, указав следующее.
Как следует из материалов дела, П. и в ходе предварительного следствия, и в судебном заседании утверждал, что взял калькулятор с прилавка в тот момент, когда продавщица отвернулась и не видела его действий, после этого сразу ушел, никаких окликов не слышал. Потерпевшая Б. показала, что калькулятор был похищен, когда она отвернулась к лоткам с хлебом. Она окликнула П., но он скрылся. Таким образом, объективных доказательств того, что П. знал, что потерпевшая видела его действия, по делу не имеется. Согласно ст. 49 Конституции Российской Федерации все сомнения, устранить которые не представляется возможным, толкуются в пользу обвиняемого. Согласно закону виновный при грабеже сознает, что изъятие имущества происходит открыто. Если субъект преступления ошибочно считает, что совершает хищение тайно, хотя в действительности был замечен потерпевшим или посторонними лицами, то содеянное нельзя считать грабежом. Изъятие имущества при таких обстоятельствах квалифицируется как кража. Поэтому действия П. следует квалифицировать как тайное хищение чужого имущества [52, с. 14].
Хищение осуществляется в отсутствие очевидцев, когда факт хищения никто не наблюдает, поскольку никого, кроме виновного, нет на месте совершения преступления. Этим характеризуются, например, квартирные кражи, совершенные в отсутствие хозяев, кражи в зимнее время из пустующих дачных домиков, кражи в ночное время из автомобилей, стоящих во дворе дома, и т.п. Как кража квалифицируется и изъятие имущества у убитого, если умысел на хищение возник после совершения убийства, а оно совершено не по корыстным, а по каким-либо другим мотивам [34, с. 694 – 695].
При хищении в отсутствие на месте совершения преступления посторонних на месте совершения хищения нет не просто каких-либо очевидцев, а только посторонних виновному. В п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. подчеркивается: «Если присутствующее при незаконном изъятии чужого имущества лицо… является близким родственником виновного, который рассчитывает в связи с этим на то, что в ходе изъятия имущества он не встретит противодействия со стороны указанного лица, содеянное следует квалифицировать как кражу чужого имущества. Если перечисленные лица принимали меры к пресечению хищения чужого имущества (например, требовали прекратить эти противоправные действия), то ответственность виновного за содеянное наступает по статье 161 УК РФ».
К посторонним для виновного лицам следует относить прежде всего потерпевшего — собственника или законного владельца имущества. К ним также относятся широкие категории людей, начиная от лиц, охраняющих имущество, и заканчивая абсолютно незнакомыми виновному лицами, для которых понятен его преступный характер действий.
Соответственно, под непосторонними для виновного лицами следует понимать лиц, на молчание которых он со всеми основаниями объективно может рассчитывать. Представляется, что Пленум излишне сузил круг тех лиц, присутствующих при изъятии чужого имущества, на молчание которых может полагаться виновный. Так, в числе этих лиц не назван супруг (супруга). Мотивы, которыми руководствовался Пленум Верховного Суда РФ в общем понятны: в ст. 5 УПК РФ к числу близких родственников отнесены «супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки». Однако в этой же статье уголовно-процессуального закона подчеркнуто, что речь идет о понятиях, употребляемых «в настоящем Кодексе». Уголовный же закон к числу близких родственников супруга (супругу) не относит, отдельно называя их в примечаниях к ст. ст. 308, 316 УК РФ.
Кроме того, есть и другие лица, на молчание которых виновный может рассчитывать со всеми основаниями: жених или невеста, друзья, лица, с которыми он ранее совершал преступления или отбывал наказание, и т.п. Едва ли хищение, совершенное в присутствии только этих лиц, можно считать открытым; степень его опасности значительно ниже степени общественной опасности грабежа. Собственно, и сам Верховный Суд РФ ранее стоял на такой позиции. По конкретному делу, например, не была признана посторонним человеком приятельница виновного.
Суть этого дела такова. Южноуральским городским народным судом Челябинской области Захарищев был осужден за грабеж. Он признан виновным в том, что в нетрезвом состоянии вместе со своей знакомой Макеевой пришел в комнату, где ранее бывал с разрешения знакомой Ляпиной, и похитил стереомагнитолу с четырьмя кассетами. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, рассматривая это дело по протесту, указала следующее. Органы следствия и суд квалифицировали действия Захарищева как открытое хищение личного имущества в присутствии других лиц — знакомой Макеевой. Однако по смыслу закона открытым похищением является такое хищение, которое совершается в присутствии потерпевшего либо посторонних лиц, когда виновный сознает, что присутствующие понимают характер его действий, но игнорирует данное обстоятельство. Как видно из материалов дела, Макеева — знакомая Захарищева. Договорившись между собой, они пришли в комнату, где раньше бывал Захарищев, с целью распить спиртное и остались там ночевать. Захарищев, увидев под кроватью магнитолу, предложил Макеевой совершить кражу, но она отказалась и впоследствии безразлично отнеслась к его преступным действиям. Таким образом, к свидетелю Макеевой не относится понятие постороннего или другого лица, в присутствии которого совершена кража личного имущества. Захарищев сознавал, что Макеева для него близкий человек, и был уверен в сохранении тайны похищения. Поэтому действия Захарищева подлежат квалификации как кража [49, с. 8].
Хищение является тайным, если осуществляется в присутствии на месте совершения преступления посторонних лиц, не наблюдающих, однако, факт хищения в силу различных обстоятельств (например, в силу давки в транспорте, где совершается карманная кража, в силу сна, в том числе в результате алкогольного или наркотического опьянения, или нахождения в обмороке и т.д.). При этом внимание присутствующих может быть отвлечено и специально лицом, действующим заодно с виновным.
Имеет место кража и тогда, когда хищение осуществляется в присутствии на месте совершения преступления посторонних, однако они не расценивают происходящее как хищение или не осознают его. При указанном обстоятельстве, в отличие от предыдущего, присутствующие при совершении хищения лица наблюдают факт изъятия имущества, однако в силу разных причин не понимают происходящее правильно, как хищение. В настоящее время на это специально указано в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. в положении, сформулированном в п. 4. Согласно ему кража имеет место в том случае, если присутствующее при незаконном изъятии чужого имущества лицо не сознает противоправность этих действий. Действительно, при наличии перечисленных обстоятельств есть все признаки тайного хищения: факт хищения не понимается присутствующим при нем человеком, что, в свою очередь, используется виновным.
К таким ситуациям следует отнести: хищение у неспящих пьяных, которые в силу высокой степени опьянения не осознают характера производимых с ними действий; хищение имущества в присутствии малолетних детей или невменяемых; изъятие имущества на глазах у многих людей, воспринимающих действия виновного как совершенно правомерные и расценивающие его самого как хозяина (владельца) имущества (например, завладение чужой автомашиной на улице города путем открытия ее ключом), и т.д.
Открытое похищение совершается в присутствии потерпевшего, лиц, в ведении или под охраной которых находится имущество, либо посторонних, когда виновный сознает, что эти лица понимают характер его преступных действий, но игнорирует данное обстоятельство.
Пример, в котором виновного в хищении принимали за владельца изымаемых вещей, приводит Г.Н. Борзенков: «С., ехавший в электричке, заметил, что сидящий с ним на одной лавочке пассажир уснул. Над головой С. висела сумка пассажира. Решив похитить сумку, он снял ее с крючка и перешел в другой вагон. Факт кражи наблюдался многими посторонними людьми, которые, однако, были уверены, что С. берет свою сумку, на что последний и рассчитывал. При таких обстоятельствах С. был верно осужден за тайное хищение» [21, с. 421].
Тайное хищение имеет место и тогда, когда факт совершения хищения наблюдается посторонними людьми, однако они не обнаруживают себя виновному. В этой ситуации есть посторонний очевидец хищения, правильно понимающий происходящее. Но в силу каких-либо причин он предпочитает остаться незамеченным (например, из-за страха расправы над ним виновного).
Кража считается оконченной, когда имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом). продолжение
--PAGE_BREAK--
Так, работники тепличного комбината по предварительному сговору между собой похитили со склада товарной продукции 23 ящика огурцов и, погрузив их на автомашину, пытались вывезти с территории тепличного комбината, но были задержаны на проходной. Новосибирский областной суд признал неправильной квалификацию этого преступления как оконченного хищения и переквалифицировал его как покушение на кражу, поскольку виновные не имели реальной возможности распорядиться данным имуществом по своему усмотрению [55].
2.2 Субъективные признаки кражи
Субъективная сторона кражи характеризуется виной в виде прямого умысла. Виновный осознает, что тайно, незаконно и безвозмездно изымает чужое имущество, предвидит, что в результате его действий собственнику или владельцу имущества будет причинен материальный ущерб, и желает причинить такой ущерб указанным способом. При этом он руководствуется корыстным мотивом и преследует цель незаконного извлечения наживы.
Психическое отношение лица к совершению запрещенного уголовным законом общественно опасного действия (бездействия) и его последствиям неоднозначно проявляется как с интеллектуальной, так и с волевой стороны психической деятельности. Интеллектуальная сторона психической деятельности при совершении лицом кражи характеризует степень осознания им общественной опасности и уголовной противоправности совершаемого деяния, предвидение возможности или неизбежности наступления определенных общественно опасных последствий такого поведения.
Волевая сторона психического отношения лица к совершаемой краже и возможным ее последствиям проявляется в желании наступления предвидимых последствий своих действий.
В зависимости от степени выраженности осознания характера совершаемых действия (бездействия) и предвидения возможности либо неизбежности наступления последствий, а также в зависимости от особенностей волевого отношения лица к последствиям различают прямой и косвенный умысел.
Согласно ч. 1 статьи 25 УК РФ умышленным признается деяние, совершенное с прямым или косвенным умыслом. Если по УК РСФСР понятия прямого и косвенного умысла были категориями науки уголовного права, то по УК РФ они стали категориями уголовного закона.
Кража признается совершенной с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления. С точки зрения интеллектуального момента прямой умысел характеризуется осознанием общественной опасности своих действий (бездействия) и предвидением возможности или неизбежности общественно опасных последствий этих действий (бездействия).
При прямом умысле лицо осознает не только общественную опасность своих действий (бездействия), но и, как правило, их уголовную противоправность. При прямом умысле лицо предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия). В одних случаях оно предвидит возможность наступления того или иного общественно опасного последствия либо нескольких альтернативных последствий, в других — неизбежность их наступления. Различие в предвидении возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий зависит от характера совершаемого действия (или бездействия). Например, выстрел из пистолета в голову потерпевшего дает лицу основание предвидеть неизбежность наступления его смерти, поскольку повреждения головного мозга жертвы преступного посягательства по общему правилу несовместимы с жизнью.
С точки зрения волевого момента при прямом умысле лицо желает наступления предвидимых общественно опасных последствий, так как эти последствия для виновного являются целью его преступной деятельности.
Практическое значение установления в содеянной краже определенного или неопределенного умысла виновного заключается в том, что при неконкретизированном умысле его действия квалифицируются по фактически наступившим последствиям, а если лицо действовало с конкретизированным умыслом, однако реализовать его полностью не удалось по не зависящим от этого лица обстоятельствам, то содеянное квалифицируется как покушение на кражу или как приготовление к краже.
По критерию времени формирования преступного умысла на кражу доктрина уголовного права различает также заранее обдуманный и внезапно возникший умысел. По общему правилу лицо, совершившее кражу с заранее обдуманным умыслом (или предумышленно), характеризуется как носитель более глубоких отрицательных установок, ценностных ориентаций и качеств, чем лицо, совершившее при прочих равных условиях преступление по внезапно возникшему умыслу. Это должно учитываться при назначении наказания.
Под мотивом преступления понимается осознанное лицом внутреннее побуждение, сформировавшееся под влиянием потребностей этого лица [17, с. 346]. Различают мотивы хулиганские, мести и кровной мести, корыстные, карьеристские, мотивы национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, политические и иные. Под целью преступления понимается осознаваемый виновным конечный преступный результат, к достижению которого лицо стремится путем совершения преступления.
Корыстная цель означает, что субъект намерен распорядиться похищенным имуществом как своим собственным.
При трактовке корыстной цели хищения судебная практика исходит из того, что для наличия состава преступления не имеет значения, намеревалось ли лицо использовать похищенное имущество лично для себя или для своих близких (родственников, друзей, знакомых).
Субъект кражи. Важной предпосылкой возможности возложения на лицо уголовной ответственности за совершение запрещенного уголовным законом деяния является достижение им ко времени совершения этого преступления установленного законом возраста.
По достижении 14 лет подлежат уголовной ответственности лица, совершившие кражу (ст. 20 УК РФ).
Ко времени достижения 14-летнего возраста несовершеннолетние уже приобретают определенный социальный опыт и хорошо осознают запрещенность уголовным законом названных в ч. 2 ст. 20 УК РФ деяний, обладают способностью осознавать фактический характер совершаемых действий и могут руководить своими поступками.
В соответствии с п. 7 Постановления Пленума ВС РФ № 7 [43, с. 12] лицо считается достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность, не в день рождения, а по истечении суток, на которые приходится этот день, т.е. с ноля часов следующих суток.
При установлении судебно-медицинской экспертизой возраста подсудимого днем его рождения считается последний день того года, который назван экспертами, а при определении возраста минимальным и максимальным числом лет суд должен исходить из предполагаемого экспертами минимального возраста такого лица (п. 7 Постановления Пленума ВС РФ № 7).
Согласно ч. 3 статьи 20 УК РФ, не подлежит уголовной ответственности несовершеннолетний, который достиг возраста, указанного в ч. 1 и 2 данной статьи, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими.
При наличии данных, свидетельствующих об умственной отсталости несовершеннолетнего подсудимого, в силу ст. 195, 196, ч. 2 ст. 421 УПК РФ назначается судебная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза для решения вопроса о наличии или отсутствии у несовершеннолетнего отставания в психическом развитии (п. 7 Постановления Пленума ВС РФ № 7).
К лицам, совершившим общественно опасные деяния, предусмотренные в УК в качестве преступлений, до достижения ими 14-летнего или 16-летнего возраста применяются принудительные меры воспитательного характера, в том числе помещение в специальное учебно-воспитательное учреждение для детей и подростков с девиантным поведением. Типовое положение о специальном учебно-воспитательном учреждении для детей и подростков с девиантным поведением утверждено Постановлением Правительства РФ от 25.04.1995 № 420.
2.3 Квалифицирующие признаки кражи
Квалифицированные виды кражи предусмотрены ч. 2 ст. 158 УК РФ. Это совершение кражи:
а) группой лиц по предварительном сговору;
б) с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище;
в) с причинением значительного ущерба гражданину;
г) из одежды, сумки и другой ручной клади, находящейся при потерпевшем.
Укажем, что законодатель еще до выхода в свет Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ исключил из состава квалифицирующих признаков ч. 2 ст. 158 УК РФ такой признак, как «неоднократность». Очевидно, что в то время в этом вопросе сыграло свою роль Постановление Конституционного Суда РФ от 19 марта 2003 года № 3-П, касающееся трактовки понятия «неоднократности» во многих статьях УК РФ, в т.ч. в ст. 158 УК РФ. Кроме того, из диспозиции ч. 2 ст. 158 УК РФ законодатель убрал слово «жилище», тем самым введя другую терминологию – «помещение либо иное хранилище». Последние два понятия законодатель объясняет в примечании 3 к ст. 158 УК РФ, а определение понятию «жилище» он представляет в примечании 1 к ст. 139 УК РФ в ред. Федерального закона от 20 марта 2003 года № 26-ФЗ.
Часть 3 ст. 158 УК РФ также описывает квалифицирующие признаки кражи, совершенной с проникновением в жилище либо в крупном размере.
Для квалификации кражи по ч. 2 или ч. 3 ст. 158 УК РФ достаточно хотя бы одного из вышеперечисленных квалифицирующих видов кражи. Тем не менее в приговоре надлежит зафиксировать все квалифицирующие признаки, установленные по делу, с точным указанием соответствующих пунктов и части статьи. Отсутствие такого указания рассматривается как неточное применение уголовного закона, что влечет отмену приговора.
В правоприменительной практике известны случаи, когда в одном (единичном) преступлении имеет место несколько квалифицирующих признаков деяния, предусмотренных ч. 2 и ч. 3 ст. 158 УК РФ. Содеянное квалифицируется по ч. 3 ст. 158 УК РФ и по ней определяется наказание. При этом «алгоритм» (сочетание) нескольких квалифицирующих признаков кражи не есть совокупность преступлений, ибо отсутствует множественность самих деяний.
Совершение преступления группой лиц по предварительному сговору (п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ).
Согласно ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления. Применительно к краже это означает, что сговор на совершение кражи должен иметь место до начала совершения преступления, хотя бы и непосредственно перед началом его по внезапно возникшему умыслу.
Так, группа молодых людей, находившихся в состоянии опьянения, увидев, что торговый киоск в ночное время не охраняется, решила его обворовать, но в момент, когда участники группы пытались взломать дверь и проникнуть внутрь киоска, они были задержаны милицейским патрулем. Действия этих лиц следует квалифицировать как покушение на кражу, совершенное группой лиц по предварительному сговору. Действия же соучастника групповой кражи, который не был исполнителем (соисполнителем), должны квалифицироваться по ст. 34 и п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ ФРФ. В данном варианте отсутствует квалифицирующий признак, предусмотренный п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ, — «совершение преступления по предварительному сговору группой лиц» [13, с. 312].
Поскольку закон в качестве квалифицированного вида кражи указывает на соучастие в форме соисполнительства по предварительному сговору, что предполагает совместный умысел на совершение преступления, все участники группы должны обладать признаками субъекта. Поэтому, если в составе группы один участник является субъектом, а остальные ввиду малолетнего возраста или невменяемости субъектами не являются, группы по предварительному сговору не будет. В этом случае единственный субъект будет отвечать по ч. 1 ст. 158 УК РФ и по совокупности за вовлечение несовершеннолетних в совершение преступления (ст. 150 УК РФ), если он привлек к совершению кражи лиц, не достигших 14-летнего возраста. При этом надо иметь в виду, что, если лицо, являющееся субъектом преступления, заставив совершить кражу малолетнего, само не принимало участия в краже, оно отвечает за кражу как исполнитель путем посредственного причинения, использовав малолетнего как орудие преступления [38, с. 182]. продолжение
--PAGE_BREAK--
При совершении кражи по предварительному сговору группой лиц каждый из соучастников несет ответственность за это преступление в полном объеме похищенного, причем независимо от того, какая доля «упала» ему лично. В то же время имеет место тот факт, что лица, которые систематически скупают у похитителей краденное, не могут считаться соисполнителями. В этом варианте действия означенных выше лиц должны квалифицироваться по ст. 34 УК РФ и соответствующей части ст. 158 УК РФ [50, с. 6].
Продолжаемое хищение имущества состоит из нескольких эпизодов завладения чужим имуществом при наличии единого умысла на хищение определенного количества имущества. Продолжаемым хищением были признаны действия старшего мастера металлургического комбината, который в течение четырех месяцев неоднократно похищал с комбината различные строительные материалы с одной целью — использовать их на строительстве дачи [53, с. 4 – 5].
Незаконное проникновение в помещение либо иное хранилище при совершении кражи признано законодателем обстоятельством, повышающим общественную опасность данного преступления. Указанное квалифицирующее обстоятельство характеризируется следующими признаками: 1) незаконность, 2) проникновение, 3) помещение или иное хранилище. Все эти признаки требуют анализа для правильного применения закона.
Незаконным проникновением считается вторжение в помещение без согласия собственника, владельца или иного лица, ведающего соответствующим помещением. Так, проникновение ночью в магазин путем взлома замка или выдавливания витрины будет незаконным, а проход в магазин в рабочее время под видом покупателя и затем пребывание ночью незамеченным в подсобном помещении незаконным признано быть не может. Так, К., проживающий в комнате общежития совместно с потерпевшим, впустил в свою комнату Ш. для кражи вещей своего соседа по комнате. Судом действия Ш. и К. были квалифицированы как проникновение в жилище (помещение), но суд кассационной инстанции правильно указал, что нет оснований считать, что совершена кража с проникновением в жилище [38, с. 182].
Под проникновением следует понимать вторжение в жилище или иное помещение или хранилище имущества с целью совершения кражи, грабежа или разбоя. Оно может совершаться тайно или открыто, как с преодолением сопротивления людей и других препятствий, в том числе с использованием технических средств (отмычек, инструментов взлома дверей или запоров и т.п.), так и беспрепятственно, а также с помощью приспособлений, позволяющих виновнику извлекать похищаемые предметы без входа в жилище.
Так, если субъект, используя длинную палку с крючком на конце, извлек через открытое окно какой-либо предмет из комнаты, он совершает кражу с проникновением в жилище.
Помещение — это «строение и сооружение независимо от формы собственности, предназначенное для временного нахождения людей или размещения материальных ценностей в производственных или иных служебных целях». Таково новое законодательное определение понятия помещения (абзац 1 примечания 3 к ст. 158 УК РФ). Оно может быть «как постоянным, так и временным, как стационарным, так и передвижным» [42, с. 16].
Этот же Пленум определял иное хранилище как «отведенные для постоянного или временного хранения материальных ценностей участки территории, которые оборудованы оградой либо техническими средствами или обеспечены иной охраной; передвижные автолавки, рефрижераторы, контейнеры, сейфы и тому подобные хранилища».
О «проникновении» может идти речь (п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ) только тогда, когда оно было противозаконным и было направлено на похищение чужого имущества.
Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 27 декабря 2002 г. № 29 указал, что «проникновение» — это тайное или открытое вторжение в помещение, иное хранилище или жилище с целью совершения кражи, грабежа или разбоя. Оно может совершаться как с преодолением препятствий или сопротивления людей, так и без этого. «Проникновение» может быть осуществлено также с помощью приспособлений, когда виновный извлекает похищаемые предметы без входа в соответствующее помещение [42].
О следующем квалифицирующем признаке кражи – «с причинением значительного ущерба гражданину» (п. «в» п. 2 ст. 158 УК РФ).
В решении указанного вопроса большую роль играет примечание 2 к ст. 158 УК РФ, о котором сказано выше: значительный ущерб не может составлять менее 2500 рублей.
В то же время признак значительности ущерба опирался на известное конституционное положение о принципе равной защиты всех прав собственности (ст. 1 ГК РФ). «Значительность» причинения ущерба при совершении кражи — оценочное понятие. В это понятие входят: «материальное положение физического лица, финансовое положение юридического лица, значимость утраченного имущества для собственника или иного владельца» [51]. Данное разъяснение в настоящее время сохраняет силу, но только в отношении одной категории собственников — физических лиц, ибо в новой редакции ст. 158 УК РФ о квалифицирующем признаке речь идет конкретно в отношении гражданина.
Между тем вновь приобрело актуальность ранее дававшееся разъяснение Пленума Верховного Суда по этому вопросу (п. 15): «Решая вопрос о квалификации действий виновного по признаку причинения значительного ущерба потерпевшему, следует учитывать стоимость похищенного имущества, а также его количество и значимость для потерпевшего, материальное положение последнего, в частности, заработную плату, наличие иждивенцев» [42].
При краже из одежды, сумки или другой ручной клади, находящихся при потерпевшем речь идет не только о так называемой «карманной» краже, но и о краже имущества, например, из дипломата, сумки или чемодана путем незаметного надреза острым предметом. Законодатель считает такую кражу квалифицированной.
В ч. 3 ст. 158 УК РФ заложено правило о повышенной степени общественной опасности кражи, совершенной:
а) с проникновением в жилище (но не в помещение либо иное хранилище);
б) из нефтепровода, нефтепродуктопровода, газопровода;
в) в крупном размере.
Если в ч. 2 ст. 158 УК РФ, скажем, за незаконное проникновение в помещение или иное хранилище установлена максимальная уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 5 лет, то абзацем 2 ч. 3 ст. 158 УК эта ответственность ужесточена — на срок от 2 до 6 лет.
Наиболее опасной признается кража, совершенная: а) организованной группой, б) в особо крупном размере (ч. 4 ст. 158 УК РФ). В соответствии с п. 3 ст. 35 УК РФ организованной группой признается устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений.
О совершении кражи организованной группой. Это особо квалифицирующий признак хищения, который был известен прежнему уголовному праву: ст. ст. 144 — 148 (исключая ст. 146) УК 1960 г. в ред. ФЗ от 1 июля 1994 г.
Главный признак организованной преступности — это ее устойчивость. Другие ее признаки даны в ч. 3 ст. 35 УК. В силе остаются признаки оргпреступности, указанные Пленумом ВС РФ в Постановлении от 27 декабря 2002 г. № 29: высокий уровень организованности, планирование, тщательная подготовка преступления, распределение ролей между участниками и т.п. При наличии устойчивых связей с другими членами организованной группы действия ее участника квалифицируются по п. «а» ч. 4 ст. 158 УК РФ без ссылки на ст. 34 УК РФ, даже если эти действия по своим объективным признакам не выходят за рамки пособничества.
Кража признается совершенной в особо крупном размере, если стоимость похищенного имущества превышает 1000000 рублей (примечание 4 к ст. 158 УК РФ). Этот квалифицирующий признак, предусмотренный ч. 4 ст. 158 УК РФ, относится как к хищению имущества граждан, так и к хищениям имущества, являющегося государственной, муниципальной или общественной собственностью.
Характерно, что крупный размер стоимости похищенного имущества в старой редакции УК РФ находился в ч. 4 ст. 158 УК РФ, а теперь «перешел» в ч. 3 ст. 158 УК РФ. Законодатель последовательно смягчает «суровость» кражи в зависимости от суммы похищенного.
В случае совершения продолжаемого хищения путем кражи, когда из одного источника в несколько приемов похищается имущество при умысле виновного совершить в итоге хищение в крупном размере, следует суммировать стоимость всего похищенного имущества для определения размера хищения.
Если же одно лицо совершило несколько краж из разных источников, когда на каждое преступное деяние формировался умысел виновного совершить в итоге хищение в крупном размере, следует суммировать стоимость всего похищенного имущества для определения размера хищения.
Наконец о максимальной санкции ч. 4 ст. 158 УК РФ, т.е. об ответственности за особо квалифицирующие виды кражи: она осталась такой же, что и была в ч. 4 ст. 158 УК РФ старой редакции: наказывается лишением свободы от пяти до десяти лет, но уже не с конфискацией имущества или без таковой, а со штрафом в размере до одного миллиона рублей либо без такового.
ГЛАВА 3. Проблемы уголовной ответственности за кражу в Российском законодательстве
3.1 Проблемы разграничения уголовной и административной ответственности за кражу
Нормы главы 21 УК РФ («Преступления против собственности») в целом обеспечивают охрану собственности как материальной основы создания «вокруг человека современной социальной среды, которая работает на улучшение его здоровья, образования, жилья, условий труда, повышения его доходов и личной конкурентоспособности» [26]. Между тем именно через призму интересов личности: равенства в степени защищенности и ответственности граждан в сфере охраны собственности отчетливо видны просчеты, допущенные законодателем при конструировании этих норм, их пробельность.
Максимальная стоимостная граница мелкого хищения как административного правонарушения не должна быть меньше одной тысячи рублей. Вместе с тем даже такое решение в полной мере не дает ответа на вопрос о том, как квалифицировать хищения чужого имущества на сумму меньшую, чем одна тысяча рублей, но совершенные при квалифицирующих или особо квалифицирующих обстоятельствах? Поскольку из ст. 7.27 КоАП РФ вытекает, что хищение чужого имущества признается мелким лишь «при отсутствии признаков преступлений, предусмотренных частями второй, третьей и четвертой статьи 158, частями второй и третьей статьи 159 и частями второй и третьей статьи 160 Уголовного кодекса Российской Федерации», казалось бы, кражу, мошенничество, присвоение или растрату в этих случаях следует квалифицировать по соответствующим частям названных статей УК РФ. Однако такая квалификация, на практике осуществляемая сейчас повсеместно, находится в противоречии с принципом законности (ст. 3 УК РФ), ибо, по сути, преступность этих деяний Уголовным кодексом не определена.
Так, состав кражи (ч. 1 ст. 158 УК РФ) имеет место только тогда, когда сумма похищенного превышает сумму, указанную в примечании к ст. 7.27 КРФ об АП. Если она ниже, то основной состав кражи отсутствует, в наличии лишь состав административного проступка. Административный же проступок выступать в качестве основного состава преступления не может, какие бы квалифицирующие или особо квалифицирующие признаки его не отягчали. Проступок, к примеру, пусть и совершенный группой лиц по предварительному сговору, от этого преступлением не становится.
Тем более он не может превратиться в преступление средней тяжести (ч. 2 ст. ст. 158, 159, 160 УК РФ) или тяжкое преступление (ч. 3 ст. ст. 158, 159, 160 УК РФ). При этом ни о каком соблюдении принципов равенства (ст. 4 УК РФ), гуманизма (ст. 7 УК РФ) и справедливости (ст. 6 УК РФ) и речи не идет при назначении, допустим, лицу, совершившему мелкую кражу с незаконным проникновением в помещение (п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ), наказания до пяти лет лишения свободы; лицам же, совершившим в составе группы несколько мелких краж (и формально могущим быть признанными организованной группой), — уже от пяти до десяти (то есть абсолютно то же самое наказание, что и за хищение в сотни миллионов долларов США!?).
Тем не менее очевидно и то, что в некоторых ситуациях уголовная ответственность за мелкое хищение необходима. В подавляющем большинстве случаев она обусловливается антисоциальным образом жизни лиц, совершающих мелкие хищения, которые нищенствуют, попрошайничают, ведут антиобщественный образ жизни. Ведь именно такая жизнь неизбежно приводит их на путь совершения проступков и преступлений. продолжение
--PAGE_BREAK--
Совершение мелкого хищения лицом, ведущим антиобщественный образ жизни, который исключает применение к нему мер административной ответственности, — достаточное основание и повод для криминализации таких деяний.
При их педализации (это процесс определения характера наказуемости деяний, а также их фактическая наказуемость, т.е. процесс назначения уголовного наказания в судебной практике) [22, с. 112], однако, следует учитывать два важных момента. Во-первых, мелкие хищения могут быть признанными лишь преступлениями небольшой тяжести, а во-вторых, наказание прежде всего должно быть направлено на ресоциализацию виновных в их совершении лиц. В аспекте ресоциализации очень перспективным выглядит здесь создание для отбывания лишения свободы специализированных лечебно-воспитательных колоний-поселений.
Изложенное позволяет предложить такую редакцию нормы о мелком хищении:
«Статья 160.1. Мелкое хищение чужого имущества
Мелкое хищение чужого имущества путем кражи, мошенничества, присвоения или растраты, грабежа без насилия, совершаемое лицом, антиобщественный образ жизни которого исключает применение к нему мер административной ответственности, -
наказывается штрафом в размере от двух тысяч пятисот рублей до десяти тысяч рублей или лишением свободы на срок до одного года.
Примечание. Хищение чужого имущества признается мелким, если стоимость похищенного имущества не превышает одной тысячи рублей».
Мерой собственности всегда выступала и выступает ее стоимость. Потому и главным критерием общественной опасности хищений, находящимся в основе их дифференциации по видам, является стоимостное выражение вреда, причиняемого ими собственности. Чем он больше, тем опаснее хищение, и, наоборот, чем меньше, тем оно менее опасно. Как раз с неточным отражением в составах хищений качественных различий в размерах причиняемого ущерба связаны и другие законодательные упущения при установлении признаков хищений.
Так, весьма архаично выглядит такой квалифицирующий признак, как причинение хищением «значительного ущерба гражданину» (п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ). Более того, есть все основания полагать, что наличие этого вида хищений не имеет под собой достаточных оснований. Во-первых, его наличие попросту противоречит ч. 2 ст. 8 Конституции, где указывается, что в «Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности».
Во-вторых, подрывает единые основания ответственности за хищения, что приводит к несправедливому ее ужесточению применительно к посягательствам на имущество граждан (по существу, возникла ситуация, обратная той, которая была в советский период при разделении преступлений против социалистической и личной собственности). Один из главных аргументов в пользу сохранения этого квалифицирующего признака заключается в том, что хищение на одну и ту же сумму причиняет разный ущерб малоимущему и богатому гражданам.
В первом случае оно может поставить гражданина в крайне затруднительное материальное положение, а во втором быть просто незамеченным. Это так. Однако обусловливать усиление уголовной ответственности плохим имущественным положением потерпевшего нельзя хотя бы уже потому, что действительный интерес такого потерпевшего не в том, чтобы похитителя назначили меру наказания в виде лишения свободы, а в том, чтобы ему возместили ущерб (справедливее, если в трех-, пяти- или десятикратном размерах). Тем более что и через призму принципа вины (ст. 5 УК РФ) — вменение упомянутого признака в вину похитителю очень часто становится именно объективным вменением, о котором говорится в ч. 2 ст. 5 УК РФ. Следовательно, этот вид хищения (с причинением значительного ущерба гражданину), как нарушающий принципы справедливости, равенства, гуманизма и вины, из соответствующих статей УК РФ, предусматривающих ответственность за хищения, должен быть исключен.
В условиях ясного осознания в обществе того факта, что в России еще далеко не уничтожена почва для совершения хищений на многие миллионы да и миллиарды рублей, а то и долларов США, до недавнего времени трудно было объяснить отсутствие нормы, предусматривающей ответственность за хищение в особо крупном размере [31, с. 12].
Не исправило положение дел и включение Федеральным законом от 08.12.2003 № 162-ФЗ (ред. от 05.01.2006) «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» в ч. 4 ст. ст. 158 (кража) УК РФ такого особо квалифицирующего признака, как хищение в «особо крупном размере». Ведь минимумы и максимумы санкций за совершение этих хищений осталась прежними, как и ранее при совершении хищений в крупном размере. Само же по себе уточнение терминологии, пусть и правильное, без законодательной оценки в санкциях соответствующих норм этой исключительно опасной разновидности хищений ничего не дает.
Вот и выходит, что за кражу, допустим, на сумму, чуть превышающую 2500 рублей, можно в рамках закона получить наказание до пяти лет лишения свободы (п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ), за кражу автомобиля, по стоимости все же меньшего суммы крупного размера хищения, — отделаться штрафом (ч. 1 ст. 158 УК РФ), а за хищение миллионов долларов – «искупить свою вину» за считанные годы и по выходу из мест лишения свободы быть с восторгом встреченным средствами массовой информации. Отнюдь не самый «крупный», но один из последних примеров: за хищение в 165 млн. рублей к шести годам колонии-поселения осужден Смирнов [41]. Теперь посчитаем, сколько вполне приличных квартир можно было построить на эти деньги? Сколько разных социальных пособий, стипендий и т.п. можно было выплатить? Сколько семей, наконец, можно обездолить хищением такой суммы? Если в современной России за деньги можно купить и сделать практически все, мотивы же для совершения иных некорыстных преступлений у состоятельных людей в связи с этим фактически отсутствуют, то и наказывать за особо крупные хищения чужого имущества надо в полной мере, как за особо тяжкие преступления.
Можно ли при этом, однако, серьезно говорить о соблюдении законодателем конституционного и предусмотренного ст. 6 УК РФ принципа равенства граждан перед законом? Конечно, нет. Как нельзя сколько-нибудь серьезно и надеяться, что в таких случаях наказание достигнет целей общего и специального предупреждения преступлений.
Поэтому необходимо усовершенствовать нормативную основу уголовной ответственности лиц, совершающих хищения чужого имущества в особо крупных размерах. Лучшим решением этой проблемы было бы изменение редакции ст. 164 УК РФ, распространение ее действия и на деяния указанных лиц. При этом едва ли есть необходимость сохранять две части данной статьи, ибо не сами по себе квалифицирующие признаки ч. 2 ст. 164 УК РФ определяют общественную опасность этого вида хищений. Его опасность фактически прямо пропорциональна качеству и размеру ущерба, причиненного собственнику. Так, можно ли считать, к примеру, что хищение одним лицом предмета исключительной исторической ценности, имеющего уникальное общероссийское значение, или хищение чужого имущества на сумму в 1 млн. долларов менее опасны, чем хищение особо ценного, однако не обладающего столь уникальным историческим значением предмета, либо хищение на сумму в сто тыс. долларов, но совершенные группой лиц по предварительному сговору? Думается, нет.
При определении размера, с которого хищение чужого имущества следовало бы считать особо крупным, надо учитывать по крайней мере три существенных момента. Его минимум должен быть достаточно высоким, чтобы не была неоправданно сужена сфера применения норм, предусматривающих ответственность за хищения в крупном размере. Этот минимум должен быть прямо установлен в законе и в целом соответствовать содержанию уже имеющейся в уголовном законодательстве терминологии. Представляется, что он не должен быть меньшим, чем в десять миллионов рублей [25, с. 5].
Изложенное позволяет предложить следующую редакцию статьи 164 УК РФ:
«Статья 164. Хищение в особо крупном размере или предметов, имеющих особую ценность
Хищение чужого имущества в особо крупном размере либо предметов, имеющих особую историческую, научную, художественную или культурную ценность, независимо от способа хищения, -
наказывается лишением свободы на срок от шести до двадцати лет.
Примечание. Особо крупным размером в настоящей статье признается стоимость имущества, превышающая десять миллионов рублей».
В связи с чем из ч. 4 ст. ст. 158 и ч. 4 примечания к ст. 158 УК РФ должно быть исключено упоминание об особо крупном размере хищения. Такой же особо квалифицирующий признак, как совершение хищения в крупном размере или в целях завладения имуществом в крупном размере, следует поместить на место исключаемого признака в соответствующие части и пункты частей упомянутых статей УК РФ.
3.2 Проблемы разграничения кражи и находки в российском законодательстве
На практике нередко необходимо разграничить отношения, регулируемые уголовным, административным или гражданским законодательством. Зачастую это сложно сделать.
Наиболее остро стоит проблема соотношения понятий «бесхозяйная вещь», «находка» (отношения, связанные с ними, регулируются ГК РФ) и понятия хищения имущества, установленного УК РФ.
В соответствии с примечанием 1 к ст. 158 УК РФ под хищением в статьях Кодекса понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.
Лицо, похитившее имущество, хотя и не становится юридически его собственником, однако фактически владеет, пользуется и распоряжается им как своим собственным. В связи с этим от хищения необходимо отличать временное корыстное использование чужой вещи, при котором виновный владеет и пользуется чужой собственностью, но не распоряжается ею. Также не образуют хищения и противоправные действия, направленные на завладение чужим имуществом с целью его временного использования с последующим возвращением собственнику либо в связи с предполагаемым правом на это имущество [42, с. 16].
На практике не вызывают сомнений квалификация содеянного при краже белья, висящего для сушки перед домом, велосипеда, оставленного перед магазином, и т.д. При отсутствии квалифицирующих признаков, в зависимости от стоимости похищенного, в таких случаях предусмотрена уголовная либо административная ответственность.
В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 25 апреля 1995 г. № 5 указывалось, что «предметом хищений и иных преступлений, ответственность за совершение которых предусмотрена нормами гл. 5 УК РСФСР, является чужое, то есть не находящееся в собственности или законном владении виновного, имущество».
Однако встречаются случаи, когда достаточно сложно разграничить понятия оставленной бесхозной вещи, впоследствии найденной другим лицом, с понятием хищения чужого имущества. К примеру, после дискотеки в ночном клубе собственник оставил сотовый телефон на столике, а сам вышел. Вспомнив об этом и вернувшись, он обнаружил, что телефон пропал. При этом никто из окружающих не видел, кто взял его. На звонки по абонентскому номеру никто не отвечал, либо сотовый телефон уже был отключен.
В такой ситуации трудно сразу же определиться, была вещь похищена либо найдена посторонним лицом, не знающим собственника, и в последующем присвоена им.
Следственная практика все же исходит из того, что в таких случаях, как правило, возбуждаются уголовные дела по признакам преступления, предусмотренного ст. 158 УК РФ. В ходе расследования подобных уголовных дел и проведения оперативно-розыскных мероприятий сотовые телефоны находят, причем нередко именно у того лица, кто его взял. Человек, пользующийся пропавшим телефоном, обычно занимает позицию «нашедшего вещь» и поясняет, что нашел этот телефон на столике, подумав, что собственник ушел, забыв его, и ссылается на нормы Гражданского кодекса РФ о «бесхозяйной вещи» и «находке». Это, безусловно, вызывает трудности в доказывании субъективной стороны состава преступления, направленности умысла непосредственно на хищение чужого имущества.
На сегодняшний день широкое распространение получили факты преступных проявлений в отношении малолетних – таких, как кража, совершаемых несовершеннолетними. Причем совершаются подобные посягательства не только во дворах, на улицах, в местах скопления детей. К сожалению, центрами криминализации микрорайонов все чаще становятся школы. При этом потерпевшие нередко предпочитают не обращаться в милицию, не надеясь, что им будет оказана реальная помощь в розыске преступников и возврате похищенного имущества. И небезосновательно. Так, в Новосибирске было выявлено четыреста таких преступлений, не поставленных на учет [40, с. 23]. В итоге многие граждане такие явления, как воровство в школьных раздевалках, воспринимают не как преступление, а как нечто обычное. В итоге несообщение в ОВД о совершенном деянии в отношении малолетнего влечет то, что сегодня подросток безнаказанно украл у малолетнего сотовый телефон, а завтра совершит грабеж. Надо сказать, что в некоторых школах существуют целые группировки, занимающиеся вымогательством у детей, другими насильственными преступлениями. Несовершеннолетними в настоящее время совершается более 10% от общего количества преступлений — в среднем до 20 тысяч в год [40, с. 24]. продолжение
--PAGE_BREAK--
В п. 3 ст. 218 ГК РФ («Основания приобретения права собственности») сказано, что в случаях и в порядке, предусмотренных Кодексом, лицо может приобрести право собственности на имущество, не имеющее собственника, на имущество, собственник которого неизвестен, либо на имущество, от которого собственник отказался или на которое он утратил право собственности по иным основаниям, предусмотренным законом. Вещь, которая не имеет собственника или собственник которой неизвестен, либо вещь, от права собственности на которую собственник отказался, определена в п. 1 ст. 225 ГК РФ как бесхозяйная вещь.
Согласно п. 1 ст. 227 ГК РФ нашедший потерянную вещь обязан немедленно уведомить об этом лицо, потерявшее ее, или собственника вещи, или кого-либо другого из известных ему лиц, имеющих право получить ее, и возвратить найденную вещь этому лицу. Если вещь найдена в помещении или на транспорте, она подлежит сдаче лицу, представляющему владельца этого помещения или средства транспорта. В этом случае лицо, которому сдана находка, приобретает права и несет обязанности лица, нашедшего вещь. В п. 2 указанной статьи сказано, что если лицо, имеющее право потребовать возврата найденной вещи, или место его пребывания не известны, нашедший вещь обязан заявить о находке в милицию или в орган местного самоуправления. При этом нашедший не обязан сдавать эту вещь в милицию или орган местного самоуправления, а может хранить ее и у себя (п. 3 ст. 227 ГК РФ).
Из изложенного следует, что основной обязанностью нашедшего вещь является, с одной стороны, информировать о находке, а с другой — возвратить вещь прежде всего собственнику. Только в том случае, когда собственник вещи или иное лицо, имеющее право принять ее, не известны, возникает обязанность по отношению к владельцу помещения или средства транспорта [16, с. 152].
Вместе с тем действующим законодательством не предусмотрена какая-либо ответственность за неисполнение лицом, нашедшим вещь, возложенных на него ГК обязанностей по информированию и возврату утратившему ее лицу, а также за утаивание найденной им вещи.
Более того, в случае, если он заявит о находке, то в силу п. 3 ст. 227 ГК РФ приобретает право хранить вещь у себя, а по истечении шести месяцев с момента заявления о находке нашедший вещь приобретает и право собственности на нее (п. 1 ст. 228 ГК РФ).
Этот пробел в законодательстве, по нашему мнению, необходимо устранить и ввести если не уголовную, то административную ответственность за подобные деяния.
Определенные сложности вызывают на практике и случаи отграничения кражи сотовых телефонов, денег, другого имущества и документов от возможных случаев их утраты вследствие утери и небрежного хранения, когда человек не может с достаточной уверенностью сказать, украли у него эту вещь (документ) либо он утерял ее (его) сам. Порой по таким фактам возбуждаются уголовные дела, а в последующем пропавшие вещи и документы находят сами заявители у себя дома либо в ином месте, где их оставили и забыли об этом.
Достаточно распространены и случаи обращения в милицию с заявлениями о несуществующих (выдуманных) кражах сотовых телефонов и паспортов. При этом зачастую документы теряются по вине их владельцев, которые по совету своих близких и знакомых пишут заявления о краже, избегая, таким образом, административного штрафа. Такая же проблема и с сотовыми телефонами — утерю милиция искать не будет, а вот украденную вещь — обязана.
По нашему мнению, при решении вопроса о возбуждении уголовных дел по таким фактам необходимо строго руководствоваться прежде всего ч. 2 ст. 140 УПК РФ, согласно которой основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления.
При этом важно всесторонне и тщательно проверять все обстоятельства, при которых произошла пропажа денег, сотового телефона, паспорта (иного важного личного документа), обстоятельства обнаружения потерпевшим пропажи документов, устанавливать время, место, способ хищения, объективные условия, способствующие совершению преступления (переполненное людьми место, общественный транспорт, «толкучка» на рынке, порезы на пакете или сумке, открытый карман, который до этого был закрыт, и т.д.) либо исключающие такую возможность. Необходимо выяснять, когда и где в последний раз проверялось их наличие, кто может это подтвердить.
Необходимо проверять и возможность сообщения лицом недостоверных сведений о пропаже документов с целью получить новые и избежать административной ответственности, например, за проживание по недействительному паспорту, несвоевременную замену фотографии на паспорте в связи с возрастом и т.п.
3.3 Проблемы судебной практики по делам о кражах
Совершение кражи из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем, в качестве квалифицирующего признака введен в состав этого преступления Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации». Выделение данного обстоятельства в самостоятельный признак состава обусловлено, как справедливо отмечают ученые, высоким «профессионализмом» лиц и их особой дерзостью, что значительно повышает общественную опасность таких хищений [22, с. 75].
В.П. Верин указывает, что этот квалифицирующий признак выделен в связи с распространенностью карманных краж [24, с. 403], поскольку это один из наиболее латентных и нераскрываемых видов преступлений.
Действительно, для совершения карманной кражи или кражи из сумки или ручной клади, которые находятся при потерпевшем, от виновного требуются, во-первых, определенные человеческие качества: наблюдательность, быстрота реакции, дерзость, знание психологии, во-вторых, владение специальными приемами и навыками. Кроме того, совершение такого преступления предполагает и подготовительные действия (подыскание соучастника для «сброса» похищенного кошелька, выбор места совершения преступления (как правило, это общественный транспорт в часы пик), выбор жертвы.
Следует отметить, что специальная или повышенная ответственность за совершение подобных краж предусмотрена и уголовным законодательством других государств. Например, в законодательстве некоторых штатов США в качестве самостоятельного преступления выделена карманная кража, по УК Франции совершенной при отягчающих обстоятельствах является (в том числе) кража в общественном транспорте или на остановке; согласно уголовному праву Италии одним из отягчающих кражу обстоятельств является «совершение деяния в отношении багажа лиц, проезжающих на любом виде транспорта, на станциях, на лестницах и платформах, в гостиницах, а также в местах, предназначенных для приема пищи и напитков» [39, с. 140 – 141, с. 272, с. 410 – 411].
Однако в судебной практике по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ квалифицируются кражи, совершенные и при других обстоятельствах.
Так, обобщение судебной практики по делам о кражах по Новосибирской области за I полугодие 2008 г. показало, что из 1280 краж, по которым постановлены обвинительные приговоры, 14 квалифицированы по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Из этого количества половина краж совершены виновными путем изъятия имущества из карманов спящего потерпевшего.
С таким подходом согласиться трудно.
Как отмечалось выше, специальный квалифицирующий признак этого преступления — совершение кражи из одежды, сумки или другой ручной клади — введен в первую очередь с целью борьбы с профессиональной преступной деятельностью, поскольку совершение этого преступления в присутствии, как правило, большого количества людей, в общественном месте, у потерпевшего, который в любой момент может обнаружить и пресечь действия вора, свидетельствует о повышенной общественной опасности таких действий. Хищение имущества у человека, находящегося по какой-либо причине в беспомощном состоянии (не обусловленном действиями самого виновного), на наш взгляд, существенно отличается как характером, так и более низкой степенью общественной опасности.
Представляется, что формальное нахождение имущества в кармане, сумке или ручной клади у потерпевшего, который в силу своего состояния, обусловленного, в частности, сном, сильным опьянением, не контролирует сохранность своего имущества и лишен возможности обнаружить и пресечь действия вора, не должно влиять на квалификацию действий виновного, поскольку эти обстоятельства используются для облегченного изъятия имущества и не требуют специальных навыков.
Кроме того, представляется, что данный квалифицирующий признак не может вменяться при хищении потерпевшем в тех случаях, когда такие действия сопряжены с незаконным проникновением в жилище. Например, приговором районного суда общей юрисдикции Первомайского района г. Новосибирска Белявский был осужден по ч. 3 ст. 158 УК РФ. Судом было установлено, что Белявский в течение дня употреблял спиртное с потерпевшим на даче последнего, а ночью вернулся в дом потерпевшего и, воспользовавшись его сном, похитил из кармана надетых имущества из одежды, сумки, ручной клади, находившихся при брюк мобильный телефон и ключи от автомобиля.
Действия Белявского были квалифицированы органами следствия и судом по ч. 3 ст. 158 УК РФ как кража из одежды потерпевшего с незаконным проникновением в жилище [55].
На наш взгляд, такая правовая оценка является не совсем обоснованной. Доминирующим квалифицирующим признаком такой кражи является незаконное проникновение в жилище. Умысел виновного направлен на кражу именно из жилища, независимо от того места, где хранится имущество — в кармане потерпевшего или в любом другом месте этого дома. Следует признать, что жилище — это место хранения похищаемого имущества, не определяющее дифференциацию квалифицирующих признаков кражи. В качестве аналогии можно привести, например, кражу из сейфа, являющегося хранилищем, но находящегося в квартире. Очевидно, что виновному в этом случае будет вменяться только признак незаконного проникновения в жилище, без признака проникновения в хранилище.
Из изложенного следует, что не во всех случаях при хищении из одежды, сумки, ручной клади, находящихся при потерпевшем, действия виновного должны квалифицироваться с указанием на квалифицирующий признак, предусмотренный п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Представляется, что определяющим криминализацию «карманных» краж наряду с указанными признаками должно стать и место совершения преступления — это общественный транспорт, общественные заведения (вокзал, кафе, ресторан) и другие общественные места (рынок), где такие кражи наиболее распространены.
На наш взгляд, изложенные позиции должны найти соответствующие комментарии и разъяснения Верховного Суда РФ.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По итогам проведенного исследования можно сделать следующие выводы.
Посягательства на собственность – есть старейший вид преступной деятельности. Кража – есть древнейший вид преступления против собственности, который с развитием уголовного права приобретал новые квалифицирующие признаки и совершенствовал свой состав.
Кража — есть тайное хищение чужого имущества. Законодательное определение подчеркивает, что кража является формой хищения и, следовательно, обладает всеми объективными и субъективными его признаками, выделяясь только способом совершения. Способ кражи характеризуется в законе как тайный, что соответствует общепринятому представлению о краже. Тайным является такое изъятие имущества, которое происходит без ведома и согласия собственника или лица, в ведении которого находится имущество, и, как правило, незаметно для посторонних. Примером может служить обычная квартирная кража. Кража может быть совершена в присутствии владельца, если он не замечает действий преступника, например, карманная кража. Кражей является также изъятие имущества у потерпевшего, который не воспринимает происходящего: у спящего, пьяного, находящегося в обморочном состоянии, либо изъятие имущества на глазах у лица, неспособного оценить преступный характер действий виновного в силу малолетства или психической болезни.
Возможно совершение кражи и в присутствии посторонних лиц, если преступник пользуется тем, что присутствующие не сознают неправомерности его действий. Кражу следует отграничивать от грабежа, который совершается открыто. Если преступник ошибочно полагал, что совершает хищение тайно, а в действительности его действия осознавал потерпевший или наблюдали другие лица, то в соответствии с направленностью умысла содеянное должно квалифицироваться как кража.
Тайность изъятия имущества является характерным признаком кражи. Но не менее важно для квалификации кражи то, что она относится к ненасильственным формам хищения. В тех случаях, когда тайное изъятие имущества сопровождалось насилием либо насилие предшествовало тайному изъятию, содеянное не может квалифицироваться как кража. Если виновный начал совершать хищение тайно, но будучи застигнутым и сознавая это, продолжает изъятие имущества открыто, его действия представляют собой грабеж, а в случае применения насилия с целью удержания имущества непосредственно после изъятия, эти действия должны квалифицироваться, в зависимости от характера примененного насилия, как насильственный грабеж или разбой. продолжение
--PAGE_BREAK--
Наряду с тайностью и ненасильственным способом завладения имуществом для кражи характерно также, что похититель не обладает никакими правомочиями по распоряжению, управлению, доставке или хранению имущества, которым завладевает.
Для кражи характерным является наличие корыстного умысла изъятия.
Предмет кражи — движимое имущество. Имущество также должно являться чужим, т.е. не находящимся в собственности или законном владении виновного.
Субъектом кражи, грабежа, разбоя может быть физическое вменяемое лицо, достигшее к моменту совершения 14-летнего возраста.
С учетом изложенных выше факторов предлагается внести изменения в Уголовный кодекс российской Федерации в части дифференциации уголовной ответственности за кражи:
во-первых, с целью устранения существовавшей многие годы коллизии между ч. 1 ст. 158 УК РФ и административным правонарушением в случаях совершения кражи чужого имущества, стоимость которого не превышает одного минимального размера оплаты труда, дополнить примечание к ст. 158 УК РФ положением, что размер причиненного хищением ущерба должен превышать один минимальный размер оплаты труда с установлением одновременно уголовной ответственности за квалифицированные виды краж вне зависимости от размера похищенного.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
Нормативные и правовые акты
Конституция Российской Федерации: Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года. – М., 2009. – 30 с.
Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 09.02.2009) // СЗ РФ. – 1994. – № 32. – ст. 3301.
Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ (ред. от 09.02.2009) // СЗ РФ. – 2002. – № 1 (ч. 1). – ст. 1.
Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 13.02.2009) // СЗ РФ. – 1996. – № 25. – ст. 2954.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 14.03.2009) // СЗ РФ. – 2001. – № 52 (ч. I). – ст. 4921.
Федеральный закон от 08.12.2003 № 162-ФЗ (ред. от 05.01.2006) «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // СЗ РФ. – 2003. – № 50. – ст. 4848.
Постановление Правительства РФ от 25.04.1995 № 420 (ред. от 10.03.2009) «Об утверждении Типового положения о специальном учебно-воспитательном учреждении для детей и подростков с девиантным поведением» // СЗ РФ. – 1995. – № 18. – ст. 1681.
Постановление Конституционного Суда РФ от 19.03.2003 № 3-П «По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих правовые последствия судимости лица, неоднократности и рецидива преступлений, а также пунктов 1 — 8 Постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года «Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 годов» в связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан» // Вестник Конституционного Суда РФ. – 2003. – № 3.
Научная и учебная литература
Безверхов А.Г. Собственность и имущественные отношения в уголовном праве // Законодательство. – 2002. – № 12. – С. 50 – 55.
Безверхов А.Г., Шевченко И.Г. Согласование административного и уголовного законодательства об уничтожении, повреждении и хищении чужого имущества // Российская юстиция. – 2008. – № 1. – С. 30 – 31.
Бойцов А.И. Преступления против собственности. – СПб., 2002. – 456 с.
Гражданское право России. Часть первая: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. – М., 1998. – 786 с.
Завидов Б.Д. Уголовно-правовой анализ преступлений против собственности. – М., 2007. – 254 с.
История отечественного государства и права. Часть 1: учебник / Под ред. О.И. Чистякова. – издание третье, переработанное и дополненное. –М.: Юристъ, 2004. – 620 с.
Клепицкий И.А. Собственность и имущество в уголовном праве // Государство и право. – 2007. – № 5. – С. 12 – 16.
Комментарий к Гражданскому кодексу РФ. Часть первая / Под ред. проф. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина. – М.: Юрайт-Издат, 2008. – 1006 с.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. А.А. Чекалина, В.Т. Томина, В.В. Сверчкова. – 4-е издание, переработанное и дополненное. – М.: Юрайт-Издат, 2007. – 830 с.
Коряковцев В.В., Питулько К.В. Руководство адвоката по уголовным делам. – СПб.: ООО «Питер Пресс», 2006. – 462 с.
Кочои С.М. Ответственность за корыстные преступления против собственности. – М., 2000. – 324 с.
Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. – М., 1969. – 256 с.
Курс уголовного права: В 3 т. Т. 3: Особенная часть / Под ред. проф. Г.Н. Борзенкова и проф. В.С. Комиссарова. – М., 2002. – 478 с.
Лопашенко Н.А. Преступления против собственности. – М., 2005. – 250 с.
Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. – М., 1999. – 396 с.
Научно-практическое пособие по применению УК РФ / Под ред. В.М. Лебедева. – М., 2008. – 432 с.
Непринцев А. А. Кража или мелкое хищение? (некоторые проблемы обратной силы уголовного закона) // Мировой судья. – 2008. – № 7. – С. 8 – 10.
Путин В.В. Национальный проект: долгая здоровая жизнь // Российская газета. – 2008. – 29 февраля.
Рогов А.А. История государства и права России начала IX — XX века. – М., 1995. – 442 с.
Российское законодательство X — XX веков. – М., 1984 – 1994. – 966 с.
Российское уголовное право: В 2 т. Т. 2: Особенная часть / Под ред. Г.Н. Борзенкова, Л.В. Иногамовой-Хегай. – М., 2008. – 620 с.
Российское уголовное право. Особенная часть: Учебник / Под ред. М.П. Журавлева, С.И. Никулина. – М., 1998. – 502 с.
Семенов В.М. Об общесоциальных мерах по предупреждению краж // Российский следователь. – 2008. – № 1. – С. 14 – 16.
Скляров С. Уголовная ответственность за хищение недвижимого имущества // Российская юстиция. – 2001. – № 6. – С. 22 – 25.
Состояние преступности в России за январь — декабрь 2008 г. – М.: ГИЦ МВД России, 2009. – 136 с.
Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации / Сост. С.В. Бородин, А.И. Трусова; под общей ред. В.М. Лебедева. – М., 2008. – 612 с.
Таганцев Н.С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года. Издание одиннадцатое. СПб. 1901. Репринтное издание. – М., 2005. – 234 с.
Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. – М., 2009. – 720 с.
Уголовное право: Учебник / Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. – М., 2001. – 380 с.
Уголовное право России: Учебник для вузов. Т. 2: Особенная часть / Под общ. ред. А.Н. Игнатова и Ю.А. Красикова. – М.: ИНФРА-М-НОРМА, 2007. – 500 с.
Уголовное право зарубежных государств. Особенная часть / Под ред. И.Я. Козочкина. – М., 2004. – 534 с.
Федотов И.С.Особенности непроцессуального взаимодействия при расследовании преступлений, совершаемых в отношении малолетних // Вопросы ювенальной юстиции. – 2008. – № 1. – С. 312.
Шесть лет за кредит // Российская газета. – 2008. – 3 апреля.
Материалы судебной практики
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29 (ред. от 06.02.2007) «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2003. – №2.
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14.02.2000 № 7 (ред. от 06.02.2007) «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2000. – №4.
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 25.04.1995 № 5 (ред. от 27.12.2002) «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности» // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1995. – №7.
Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. // Сборник постановлений Пленумов по уголовным делам. – М., 2007. – С. 540.
Постановление Пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике о преступлениях против собственности» от 5 сентября 1986 г. № 11 // Сборник постановлений Пленумов по уголовным делам. – М., 2007. – С. 560.
Определение Верховного Суда РСФСР от 22.02.1979 г. // Бюллетень Верховного Суда РСФСР. – 1979.
Определение Верховного Суда РСФСР от 15.03.1991 г. // Бюллетень Верховного Суда РСФСР. – 1991.
Определение Верховного Суда РФ от 12.03.1995 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1995. – № 2.
Определение Верховного Суда РФ от 07.06.1995 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1995. – № 5.
Определение Верховного Суда РФ от 20.08.1995 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1995. – № 7.
Определение Верховного Суда РФ от 25.10.2003 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2003. – № 9.
Определение Верховного Суда РФ от 14.05.2007 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2007. – № 4.
Определение Верховного Суда РФ от 21.04.2008 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2008. – № 3.
Дело № 5-1672/03 // Архив Новосибирского областного суда.
Дело № 3-265/07 // Архив федерального суда общей юрисдикции Кировского района г. Новосибирска.
ПРИЛОЖЕНИЕ А продолжение
--PAGE_BREAK--
Понятие и квалифицирующие признаки кражи по Уголовным кодексам 1922, 1926, 1960 и 1996 гг.
Таблица А.1 – Состав кражи по Уголовным кодексам 1922, 1926, 1960 и 1996 гг.
УК 1922 г.
(ст. 180)
УК 1926 г.
(ст. 162)
УК 1960 г. (ст. 144)
УК 1996 г. (ст. 158)
ч.1 Кража у частного лица без применения каких-либо технических приемов (простая кража)
ч. 1 Совершенная без применения каких- либо технических средств, в первый раз и без сговора с другими лицами
ч. 1 Тайное хищение чужого имущества (кража)
ч. 1 Кража, т.е. тайное хищение чужого имущества
ч. 2 Кража с применением орудий, или инструментов, или других технических приспособлений и приемов, или когда она совершена лицом, занимающимся кражами как профессией, или когда похищенное было заведомо необходимым средством существования потерпевшего, или же когда она совершена по предварительному соглашению с другими лицами (квалифицированная кража)
ч. 2 Совершенная при тех же условиях, но вследствие нужды и безработицы, в целях удовлетворения минимальных потребностей своих или своей семьи
ч. 2 Совершенная повторно, или по предварительному сговору группы лиц, или с проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище, а равно при- чинившая значительный ущерб потер- певшему
ч. 2 Кража, совершенная:
а) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору; б) с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище;
в) с причинением значительного ущерба гражданину; г) из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем
ч. 3 Кража лошадей или крупного рогатого скота у трудового земледельческого насеения
ч. 3 Совершенная повторно или в отношении имущества, заведомо являющегося необходимым для существования потерпевшего
ч. 3 Совершенная в крупных размерах, или организованной группой, или особо опасным рецидивистом
ч. 3 Совершенная неоднократно, а равно с незаконным проникновением в жилище
ч. 4 Простая кража из государственных или общественных складов и учреждений
ч. 4 Совершенная с применением технических средств, или неоднократно, или по предварительному сговору с другими лицами, а равно, хотя и без указанных условий, совершенная на вокзалах, пристанях, пароходах, в вагонах и гостиницах
ч. 4 Кража, со- вершенная: а) организованной группой; б) в крупном размере; в) лицом, ранее два или более раза судимым за хищение либо вымогательство
ч. 5 Простая кража из государственных, или общественных учреждений и складов, или из вагонов, пароходов, барж и других судов, совершенная лицом, имеющим в силу своего служебного положения доступ в таковые
ч. 5 Совершенная частным лицом из государственных и общественных складов, вагонов, судов и иных хранилищ или в указанных в предыдущем пункте местах общественного пользования, путем применения технических средств или по сговору с другими лицами или неоднократно, а равно совершенная хотя бы и без указанных условий лицом, имевшим специальный доступ в эти склады или их охранявшим, или во время пожара, наводнения или иного общественного бедствия
ч. 6 Квалифицированная кража, совершенная из государственных учреждений, складов и других хранилищ
ч. 6 Кража электрической энергии (ст. 163)
ч. 7 Хищение из государственных складов, вагонов, судов и других хранилищ, производившееся систематически или совершенное ответственными должностными лицами, или в особо крупных раз- мерах похищенного