Экономика семьи и макроповедение

Экономика семьи и макроповедение Содержание Введение1 Мальтузианская и неоклассическая модели.2 Семья и экономический рост.3 Короткие и длинные циклы 4 Прерывающиеся поколения 12 Заключение18 Список литературы 19 ВВЕДЕНИЕ До 1950-х гг. современные экономисты игнорировали проблематику семьи. Но с того времени экономический анализ используется, чтобы объяснять, кто на ком женится или

выходит замуж и почему люди разводятся если это вообще происходит, количество детей в семье и объем инвестиций в человеческий капитал каждого ребенка, степень и продолжительность участия замужних женщин в рабочей силе, причины, побуждающие пожилых родителей полагаться на поддержку своих детей, и множество других решений на уровне семьи. Справедливо будет сказать, что экономический подход внес огромный вклад в понимание причин резкого падения рождаемости на протяжении последних ста лет, бурного притока с конца 1950-х

гг. замужних женщин на рынок труда, неимоверного увеличения количества разводов в последние два десятилетия и многих других важных изменений в семьях. Сегодня экономика семьи признанная и успешно развивающаяся область экономической науки. И все же, возможно, потому, что экономика семьи новая область исследований, выводы из нее для других разделов экономической теории прослеживаются лишь в небольшом числе работ. Семья настолько важный институт, что попытаться добиться прогресса в объяснении ее поведения достойная

задача для любой научной дисциплины. 1 Мальтузианская и неоклассическая модели При рассмотрении взаимосвязи экономического роста и поведения семьи естественно начать с огромного вклада Томаса Мальтуса. Наиболее подходящее название для его теории мальтузианская теория заработной платы и среднего дохода, хотя обычно ее называют мальтузианской теорией роста народонаселения. Его первый труд, имевший подзаголовок С замечаниями по поводу рассуждений м-ра

Годвина, Б. Кондорсе и других авторов, начинается с возражений этим авторам, утверждавшим, что экономическое положение человечества будет непрерывно улучшаться. Опровергая их доводы, Мальтус развил свою теорию роста народонаселения и пришел к гораздо более пессимистическому выводу относительно долгосрочных экономических перспектив средней семьи. Мальтузианская модель предполагает убывающую отдачу по мере роста численности населения т.е. занятости,

если имеющееся количество земли и капитала остается неизменным. Аналитическое ядро его модели состоит в предположении о постоянной отдаче при одновременном увеличении затрат труда и капитала, если объем капитала включая обрабатываемую землю не реагирует на изменения в заработной плате и процентных ставках. По Мальтусу, реакция показателей рождаемости и смертности на изменения дохода определяет рост предложения населения.

Население растет медленнее, когда заработная плата низка, потому что люди в среднем позднее вступают в брак и поэтому имеют меньше детей превентивное ограничение населения, а также потому, что с обнищанием семей возрастает смертность позитивное ограничение. Исторические исследования показывают, что воздействие состояния экономики на возраст вступления в брак было более значительным, по крайней мере, в Европе, чем на уровень смертности.

Долгосрочный равновесный уровень заработной платы будет соответствовать той точке на имеющей положительный наклон кривой предложения народонаселения, где у средней семьи оказывается двое детей. Тогда производственная функция для экономики в целом определяет стационарный уровень численности населения, соответствующий этому долгосрочному уровню заработной платы. Такая равновесная заработная плата вовсе не обязательно должна находиться на уровне минимума средств

существования, особенно если позитивным ограничением роста населения за счет изменения коэффициента смертности можно пренебречь. В данной модели долгосрочный уровень заработной платы определяется склонностями к вступлению в брак и рождению детей, а не расплывчатыми представлениями о минимуме средств существования. В мальтузианской модели долгосрочный уровень заработной платы при выведении системы из равновесия остается стабильным. Например, если инфекционная болезнь уносит жизнь значительной части населения, подобно тому,

как Черная смерть чума в XIV в. сократила почти на четверть население некоторых стран Европы, снижение его численности повышает предельную производительность труда. Возросшая в результате этого заработная плата побуждает раньше вступать в брак и иметь больше детей. Население начинает расти, и его увеличение со временем возвращает заработную плату обратно к точке равновесия. В конечном счете, этот динамический процесс восстанавливает как заработную плату, так и

численность населения на их прежних долгосрочных уровнях. Если площадь обрабатываемой земли увеличивается, то заработная плата возрастает, и это стимулирует рождаемость. Рост населения ведт к уменьшению заработной платы до тех пор, пока, в конце концов, не восстанавливается ее прежний долгосрочный уровень. Однако численность населения оказывается на перманентно более высоком уровне, так как площадь обрабатываемой

земли становится больше. Этот пример показывает, что в мальтузианской системе равновесный уровень заработной платы не так чувствителен к шокам, как численность населения. В самом деле, если вкусы людей неизменны во времени Стиглером, предполагает, что если технология не подвергается усовершенствованиям, то равновесный уровень заработной платы не меняется, находясь на устойчивой кривой предложения населения в точке, где типичная

супружеская пара имеет двоих детей. В известной мере мальтузианская модель действительно помогает объяснять долгосрочные изменения в уровнях заработной платы в Европе до XIX в.1 Люди, очевидно, вступают в брак раньше, когда уровень заработной платы выше равновесного, и позднее когда он ниже. Ирония заключается в том, что первый Опыт Мальтуса о народонаселении был опубликован в 1798 г в конце

XVIII в. Хотя его система была принята многими ведущими экономистами XIX столетия ход событий после публикации его работы оказался неблагосклонен к мальтусовской теории. В конечном счете, рождаемость резко сократилась, а не выросла, хотя уровень заработной платы и душевой доход постоянно увеличивались на протяжении XIX и XX вв. в США, Западной Европе и Японии. Это противоречие между теорией и фактами объясняет, почему большинство

экономистов на протяжении первой половины нынешнего столетия не проявляли особого интереса к изучению долгосрочных тенденций в динамике дохода и численности населения. Но эта проблема слишком важна, чтобы оставлять ее без внимания. В 1950-х начале 1960-х гг. Роберт Солоу, Дэвид Касс и другие авторы разработали неоклассическую модель экономического роста. Она имеет два значительных преимущества по сравнению с мальтузианской.

Каждой человек максимизирует полезность, которая зависит от его текущего и будущего потребления. Еще важнее признание того факта, что изменения в объеме капитала происходят в ответ на изменения нормы прибыли от инвестиций. К сожалению, неоклассическая модель делает значительный шаг назад по сравнению с Мальтусом, предполагая, что рождаемость и другие факторы роста населения независимы от заработной платы, доходов и цен. Беккер уверен, что основные характеристики простой неоклассической модели хорошо

известны. Что, пожалуй, почти не осознается, так это то, что, несмотря на различия в предпосылках аналитические структуры неоклассической и мальтузианской моделей довольно близки и многие их выводы совпадают. Если технология и предпочтения не меняются во времени, то обе модели имеют устойчивый равновесный уровень душевого дохода. Неоклассический механизм равновесия работает через изменения нормы инвестиций, в то время как мальтузианский механизм действует через изменения темпов роста населения.

Это можно проиллюстрировать на следующем примере. Если капиталовооруженность превышает равновесный уровень, то норма прибыли на капитал окажется ниже, а заработная плата выше их равновесных значений. В неоклассической модели это ослабляет стимулы к капиталовложениям, что со временем приводит к снижению капиталовооруженности при экзогенном росте населения. В мальтузианской модели это стимулирует рост населения, который также со временем понижает капиталовооруженность

при экзогенном характере накопления капитала. В мальтузианской модели демографический шок в долговременном плане не оказывает никакого воздействия на численность населения и душевой доход. Точно так же в неоклассической модели шок в накоплении капитала например, вследствие разрушений во время войны не оказывает долговременного воздействия на совокупный объем капитала или на душевой доход. Устойчивый рост душевого дохода на протяжении двух последних столетий объяснить в рамках неоклассической

модели ничуть не легче, чем в рамках мальтузианской модели. Известно, что для объяснения устойчивого роста душевого дохода в неоклассической модели постулируется экзогенный технический прогресс. Но ведь необходимость опираться на экзогенный прогресс равносильна признанию неспособности объяснить процесс роста в рамках данной модели. Более того, мальтузианская модель точно так же может постулировать экзогенный технический прогресс

для объяснения устойчивого экономического роста. 2 Семья и экономический рост Довольно быстро экономическая наука разочаровалась в неоклассической модели, возможно, потому, что и она не способствовала пониманию технического прогресса. Энтузиазм, отраженный в сотнях публикаций, расширявших и углублявших эту модель в 1950-е 1960-е гг в последние полтора десятилетия сменился потерей интереса к анализу процесса роста, что несколько напоминает

ситуацию, сложившуюся в первой половине нашего столетия. Есть возможность создать более приемлемую модель экономического роста, объединив лучшие свойства неоклассической и мальтузианской моделей и сделав главный упор на инвестиции в знания и способности людей. Неоклассики правы, подчеркивая значение эндогенного накопления капитала и максимизации полезности. Мальтузианцы правы, настаивая на зависимости уровня рождаемости и других компонентов роста населения

от изменений в экономике, а также на значительном влиянии этих переменных на экономическое развитие. Беккер приводит набросок модифицированной неоклассической модели, где родители выбирают как количество детей, так и объем капитала человеческого или физического, передаваемого по наследству каждому ребенку. Родительский альтруизм или любовь к детям, дает прочную основу для анализа спроса на количество и на так называемое качество детей. Альтруизм означает, что полезность родителей зависит от полезности, получаемой

каждым ребенком. Альтруизм как исходная посылка применим к подавляющему большинству семей, хотя отношения детей и родителей определяются и другими мотивами. Альтруизм, приходящийся на одного ребенка, по-видимому, обратно пропорционален количеству детей, так что дополнительный ребенок уменьшает полезность, извлекаемую родителями от каждого отдельного ребенка, подобно тому, как покупка дополнительной машины сокращает полезность, приходящуюся в среднем на один

автомобиль. Подобный альтруизм легко вписывается в неоклассическую функцию полезности, если предположить, что уровень полезности родителей зависит не только от их собственного потребления в течение жизненного цикла, но и от степени их альтруизма, приходящегося на одного ребенка, количества детей и уровня полезности, достигаемого каждым ребенком. Важное следствие такой формулировки заключается в том, что предпочтение в пользу потребления родителей по сравнению с потреблением детей так называемое предпочтение времени

не экзогенно, но усиливается по мере возрастания количества детей. Имеющиеся в распоряжении родителей ресурсы состоят из унаследованного капитала и трудовых заработков и расходуются либо на их собственное потребление, либо на покрытие издержек, на содержание детей, либо на передачу детям человеческого и другого капитала. Так как воспитание детей требует времени, издержки на их содержание положительно связаны с ценностью

времени родителей. Доход на душу населения у поколения детей будет выше, чем у родителей, если унаследованный каждым ребенком совокупный капитал превышает капитал, доставшийся в наследство каждому из родителей. Родители выбирают оптимальные значения своего собственного потребления, количества детей и объема капитала, передаваемого каждому ребенку, учитывая при этом издержки на содержание детей и зависимость своей полезности от уровня полезности детей. Этот подход позволяет многое объяснить в поведении показателей рождаемости,

что и было сделано Р. Бэрроу и Беккером. Я хочу привести лишь некоторые выводы, вносящие изменения в построение неоклассической модели накопления капитала и экономического роста. Если количество детей, на которое предъявляет спрос семья, прямо пропорционально доходу родителей, или, по крайней мере, здесь нет сильной обратной зависимости, то эта модель также имеет устойчивые равновесные уровни капиталовооруженности и душевого дохода. Но эти устойчивые состояния зависят от переменных, изменяющих

спрос на детей. Примером могут служить последствия затяжного, но все же временного падения дохода и производительности, например, из-за дезорганизации, вызванной длительной депрессией. В неоклассической модели это падение не оказывает долговременного воздействия ни на душевой, ни на совокупный доход. В нашей модифицированной модели такое затяжное сокращение производительности может привести к перманентно более низкому уровню совокупного дохода, потому что с падением производительности,

заработной платы и нормы процента может уменьшиться рождаемость. Примером может служить резкое сокращение рождаемости в период Великой депрессии. Более двух десятилетий назад Бэрроу показал, что даже небольшая прививка экономики семьи радикально меняет традиционные представления о воздействии бюджетного дефицита на частные сбережения. Например, дефицитное финансирование системы социального обеспечения возлагает на будущие поколения

налог, необходимый для поддержки пожилых людей. Так как родители-альтруисты, оставляющие наследство своим детям, не стремятся к перераспределению доходов между поколениями, они увеличивают размеры передаваемого наследства, чтобы компенсировать детям результаты действия этих будущих налогов. Если подобный тип семей достаточно распространен, то выплаты по социальному обеспечению и другие государственные расходы, финансируемые за счет налогов с будущих поколений, не окажут существенного воздействия на частные

сбережения. Это так называемая рикардианская теорема эквивалентности. Дополнительная прививка экономики семьи приводит к еще более радикальным во многих отношениях выводам, но в то же время и к более привычным оценкам взаимосвязи между системой социального обеспечения и сбережениями. В различных версиях рикардианской теоремы эквивалентности подчеркивается, что некоторые семьи не оставляют наследства. Специалисты по экономике развивающихся стран давно заметили, что родители ценят детей, которые

оказывают им поддержку в старости. Система социального обеспечения, заменившая поддержку родителей детьми на государственную поддержку, увеличила чистые издержки детей для их родителей но не для общества, так как теперь они не столь полезны для пожилых родителей. Как следствие, система социального обеспечения способствует сокращению спроса на детей. Она сокращает также спрос на детей и со стороны тех родителей, которые не получают поддержки, но оставляют

наследство. Чистые издержки детей для таких родителей тоже возрастают, когда они увеличивают размеры наследства, с тем чтобы компенсировать воздействие на детей налогов по финансированию системы социального обеспечения. По вышеизложенным причинам меньший спрос на детей должен увеличивать капитал, который получает в наследство каждый ребенок. Следовательно, социальное обеспечение и другие государственные трансферты от одного поколения к другому увеличивают частные сбережения в расчете на одного ребенка и, как результат,

повышают в следующем поколении уровень заработной платы и капиталовооруженности. Тем не менее совокупные частные сбережения нынешнего поколения сокращаются, как и в стандартных моделях жизненного цикла без учета фактора наследства, если эффект падения рождаемости сильнее эффекта возрастания сбережений в расчете на одного ребенка. Рассмотрим теперь вопрос об объеме взимаемых налогов. Первоначально налог на доходы с капитала уменьшает поступления, остающиеся после уплаты налогов, и

снижает стимулы к инвестициям. В неоклассической модели капитал будет сокращаться до тех пор, пока норма прибыли после уплаты налогов вновь не сравняется с данной нормой предпочтения времени. Проблематичность подобного вывода связана с неоклассической предпосылкой о неизменном уровне рождаемости, что особенно неоправданно при долговременных изменениях в налогообложении. Если рождаемость положительно связана с уровнем душевого дохода, по мере уменьшения капитала в ответ

на введенный налог она начинает сокращаться. Это сокращение ослабляет предпочтение текущего потребления и увеличивает спрос на инвестиции в каждого ребенка вследствие взаимозависимости между качеством и количеством детей. В результате равновесная норма прибыли после уплаты налогов должна также уменьшиться, и даже в долговременном периоде налог на капитал будет переложен только частично. Этот вывод будет еще более радикальным, если рождаемость отрицательно связана с душевым доходом по

причинам, которые рассматриваются ниже. В этом случае рождаемость возрастает при уменьшении объема капитала. Так как повышение рождаемости сокращает инвестиции в расчете на одного ребенка, равновесная норма отдачи после уплаты налога должна будет увеличиться. Иными словами, мы сталкиваемся с парадоксом налог на капитал, в конечном счете перекладывается более чем на 100. Означает ли обратная зависимость рождаемости от душевого дохода, что дети это худшее благо если использовать

этот неудачный экономический термин Нет, потому что издержки на содержание детей возрастают, когда капиталовооруженность, а также душевой доход увеличиваются, так как уровень заработной платы и ценность родительского времени, затрачиваемого на детей, повышаются вместе с возрастанием капиталовооруженности. Рождаемость будет уменьшаться, если положительное воздействие, оказываемое на нее ростом дохода, будет слабее отрицательного воздействия, связанного с увеличением издержек на содержание детей.

В богатых странах эффект замещения часто преобладает над эффектом дохода, поскольку там уход за детьми требует от родителей значительного времени и энергии. Если рождаемость отрицательно связана с душевым доходом, то рост капиталовооруженности сверх равновесного уровня сокращает рождаемость и тем самым способствует увеличению инвестиций в расчете на одного ребенка. Капиталовооруженность будет продолжать повышаться с течением времени, если это позитивное воздействие

на инвестиции окажется сильнее негативного эффекта снизившейся нормы отдачи. Следовательно, обратная зависимость рождаемости от душевого дохода может дестабилизировать ситуацию, которая в других отношениях является устойчиво равновесной. Демографам давно известно, что по мере развития страны рождаемость, в конечном счете, падает. Гораздо реже осознается, что отрицательная зависимость между уровнем рождаемости в стране и ее доходом

может нарушить устойчивое равновесие и стать причиной длительного периода повышения душевого дохода3. Однако, хотя на ранних стадиях развития снижение рождаемости это важный стимул, сам по себе он не может объяснить устойчивый экономический рост на протяжении столетия и более. При отсутствии иных сил растущая экономика, описываемая неоклассической производственной функцией, но не знающая непрерывного научно-технического прогресса, будет сдвигаться, в конечном счете, к устойчивому

равновесному состоянию с низкой рождаемостью и высоким доходом на душу населения. Многообещающий подход к объяснению устойчивого экономического роста, дополняющий роль рождаемости, основан на полном учете специфических качеств образования и иных способов обучения. Важное с этой точки зрения свойство образования и других видов человеческого капитала состоит в том, что инвестиции в них тем продуктивнее, чем больше накопленные ранее капиталовложения.

Иначе говоря, аккумулирование знаний и способностей в прошлом облегчает получение дополнительных знаний в настоящем. Это свойство широко используется в педагогике при обучении детей математике и другим дисциплинам. Такая технология производства подразумевает, что норма отдачи от инвестиций в человеческий капитал может не только не сокращаться, но даже повышаться по мере увеличения запаса человеческого капитала. Возможно, во времена Мальтуса были основания пренебрегать инвестициями в человеческий капитал, но нельзя

оправдать пренебрежение к ним в неоклассической теории роста. Современное общество тратит громадные средства на образование и другие виды подготовки, и родительские инвестиции в ребенка являются гораздо важным источником формирования запаса капитала в наследство или накопление, физического капитала в течение жизненного цикла. Дейл Джоргенсон и Барбара Фромени подсчитали, что человеческий капитал составляет более 70 всего запаса

капитала в Соединенных Штатах. Такая оценка, возможно, слишком занижена, потому что не учитывает вклад человеческого капитала в выпуск, осуществляемый домохозяйства хотя авторы и попытались оценить этот выпуск. Но 70, может быть, и выше действительной доли, потому что не учитывался вклад в производство простого труда. Беккер предполагал, что в действительности на долю человеческого капитала приходится от 50 до 90. Конечно, даже низший предел означает огромный вклад.

Игнорирование человеческого капитала при расчете национального богатства дохода заметно искажает результаты сопоставлений норм сбережений и темпов накопления богатства. Лишь недавно в моделях роста было признано, что для поддержания устойчивого экономического роста важен такой фактор, как ускорение обучения на основе уже имеющегося человеческого капитала. Совместно с Кевином Мерфи Беккер разработали модель, учитывающую подобную технологию производства человеческого

капитала наряду с такими факторами, как неквалифицированный труд, физический капитал и эндогенная рождаемость, являющаяся результатом альтруизма. Эта модель достигает мальтузианского равновесия в точке, где уровень душевого дохода оказывается постоянным и низким, а уровень рождаемости высоким. Однако если это равновесие подвергается достаточно мощным технологическим или иным шокам в силу удачного стечения обстоятельств, то экономика начинает сдвигаться к траектории устойчивого сбалансированного

роста со снижающейся рождаемостью и возрастающими инвестициями в расчете на одного ребенка. Знания постоянно увеличиваются, воплощаясь в дополнительном человеческом капитале. Экономика семьи крайне важна для анализа, так как выбор количества детей и уровня вложений в человеческий капитал каждого ребнка помогает определить, достигнет ли экономика состояния хорошего равновесия т.е. сбалансированного роста или плохого т.е. мальтузианского равновесия.

Очевидно, у нас нет полного объяснения процесса экономического роста государственная политика, эффект конгломерации и другие факторы, без сомнения, важны, но Беккер уверен, что это исследование вносит весомый вклад в поиски ответа на этот вопрос. 3 Короткие и длинные циклы Теперь я бы хотела остановиться на взаимодействии между поведением семьи и циклическими изменениями в совокупном выпуске и других переменных.

На протяжении столетий было известно, что брак, рождение детей и другие формы семейного поведения реагируют на колебания уровней совокупного выпуска и цен. Дж. Юл, одним из первых используя регрессионныйный анализ в социальных науках, установил, что в XIX в. в Англии показатели браков и рождаемости менялись в зависимости от фаз экономических циклов. Последующие исследования продемонстрировали, что возраст вступления в браки, рождение первого ребенка,

разводы, а возможно, и вовлечение вторичных работников в состав рабочей силы все эти показатели изменяются во многих странах проциклически. Коэффициенты рождаемости в Соединенных Штатах явно стали вести себя противоциклически после того, как многие замужние женщины начали работать вне дома. В период рецессии содержание детей обходится дешевле потому, что уменьшается ценность времени, затрачиваемого на ребнка работающей матерью.

Инвестиции в образование и другие формы человеческого капитала ведут себя гораздо менее проциклически по сравнению с инвестициями в физический капитал ещ и потому, что ценность времени, которым жертвуют ради учбы, в плохие времена ниже. Разумеется, ни одна из конкурирующих макроэкономических моделей экономического цикла, будь то кейнсианская, монетаристская, неоклассическая или реальная, не опирается на поведение семьи как причину циклов. Однако ещ 50 лет назад было опасение, что снижение темпов роста народонаселения

станет главной причиной вековой стагнации. Возможно, поведение семьи играет немаловажную роль и в генерировании обычных экономических циклов. Например, увеличение предложения труда замужних женщин и молоджи, когда работа по дому или учба становится менее привлекательной, может вызвать циклические изменения в совокупном выпуске и других переменных. Циклы, начинающиеся со сдвигов в предложении труда, лежат в основе отрицательного отношения между уровнем заработной платы и совокупным выпуском, наблюдаемого в разных фазах экономических

циклов. Это могло бы объяснить почему, положительная связь циклических колебаний не столь отчтлива, как это предполагается в моделях цикла, делающих упор на спрос. Хотя поведение семьи, по всей видимости, оказывает лишь незначительное влияние на механизм обычных экономических циклов, оно, вероятно, во многом является определяющим для длинных циклов деловой активности. Мальтус утверждал, что семейные решения вызывают долгосрочные колебания в экономике благодаря влиянию,

во-первых, более поздних браков на отсрочку в рождении детей и, во-вторых, отсроченного рождения детей на численность рабочей силы. В современных демографических исследованиях длинные циклы роста населения выводятся из соотношения между общим коэффициентом рождаемости и возрастной структурой населения, а также, пожалуй, между рождаемостью и численностью разных когорт. В модифицированной мальтузианско-неоклассической модели выбор в рамках семьи вызывает длинные циклы

не только роста населения, но и капитала, производства и других переменных, если эластичность степени альтруизма на одного ребнка по числу детей уменьшается с увеличением размеров семьи. В этом случае рождаемость и душевой доход начинают испытывать колебания на протяжении цикла длиной в поколение всякий раз, когда экономика выводится из состояния равновесия. 5 ПРЕРЫВАЮЩИЕСЯ ПОКОЛЕНИЯ Реальные риски, с которыми сталкиваются престарелые, больные, наверняка не

больше в богатых странах, таких, как Германия, США, чем в бедных, таких, как, Китай, Индия, и едва ли они нарастают в ходе экономического развития. Тем не менее, первая крупномасштабная программа социального обеспечения была введена в Германии лишь 100 лет назад. Китай, Индия и многие другие страны все еще имеют скромные программы, не охватывающие большой части их пожилого населения. Мы считаем государственные школы само собой разумеющимися,

но они не играли весомой роли до второй половины XIX в. Государственные и частные программы, которые защищают от последствий болезней и безработицы, появились еще позднее и еще менее распространены, чем система пенсионного обеспечения и государственные школы. На всем протяжении истории риск и опасности, с которыми сталкиваются престарелые, молодежь, больные и безработные, смягчались главным образом семьей, а не государственными трансфертными выплатами, частной

благотворительностью или частным страхованием. Обычно о престарелых или немощных родителях заботились дети, безработные обращались за временной поддержкой к семье, а родители тратили много времени, денег и сил, чтобы вырастить и дать образование своим детям. Несмотря на бурный рост выплат по программам социального обеспечения за последние десятилетия, почти 20 американок в возрасте 65 лет и старше все еще живут со своими детьми.

Альтруизм и любовь родителей, детей, супругов и других родственников помогали защищать членов семьи от опасностей в детстве, старости и в другие трудные периоды жизни. Когда альтруизм недостаточен, на первый план выходит то, что социологи называют социальными нормами, которые заставляют детей, родителей, супругов и других родственников помогать нуждающимся членам семьи. Кроме того, члены семьи используют частое общение друг с другом для усиления чувства вины у того из

них, кто отказывает в поддержке. Формальный анализ взаимоотношений перекрывающихся поколений начинается превосходной работой Пола Самуэльсона, появившейся в 1958 г. Эта статья породила массу литературы, список которой продолжает пополняться и по сей день. Хотя Самуэльсон упоминал мимоходом о социальных договорах, альтруизме и семейных обязательствах, в его модели, как и в последующей литературе, предполагается, что каждый индивид выступает как человек

среднего возраста, не имеющий личностных связей с более пожилыми людьми. Пространный обзор моделей с перекрывающимися поколениями в недавно вышедшем Новом словаре Палгрейва совершенно не затрагивает проблему отношений между представителями различных поколений в семье. Я считаю, что пренебрежение к детству, личным отношениям между родителями, детьми, мужьями и женами, другими членами семьи заставляет нередко сосредоточиваться на второстепенных проблемах

и отвлекает наше внимание от некоторых важных последствий взаимодействия разных поколений. Примером привлечения внимания к второстепенным проблемам может служить озабоченность тяжелым положением пожилых людей, имеющих незначительные долгосрочные активы для финансирования потребления в старости. В авторитетных работах по проблеме спроса на деньги социальная роль последних часто сводится к их способности сохраняться в течение длительного времени, что позволяет пожилым людям финансировать свое потребление,

предлагая новому поколению деньги, накопленные ими в молодости. Однако когда антропологи исследуют примитивные общества, которые не знают денег и иных долгосрочных активов, они обнаруживают, что пожилые люди финансируют свое потребление, полагаясь главным образом на поддержку детей и других родственников. На самом деле практически во всех обществах, примитивных и развитых, дети самый важный источник помощи для пожилых людей, а денежные накопления второстепенный.

Теоретики общего равновесия озабочены, прежде всего, проблемами множественности состояний равновесия, неэффективности и проблемами, которые возникают в моделях, где перекрещивающиеся поколения сосуществуют вместе в бесконечно далеком будущем. Хотя эти проблемы и не исчезнут полностью, я считаю, что они окажутся менее важными, если включить в модель с перекрывающимися поколениями помощь и неформальные сделки между родителями, детьми и другими членами той же семьи.

Со времен Государства Платона философы постоянно задаются вопросом, достаточны ли инвестиции родителей в здоровье, навыки и нравственность детей Модели с перекрывающимися поколениями обычно не принимают в расчет детство и сосредоточиваются на сбережениях людей среднего возраста и их сделках с пожилыми людьми. Воспитание детей родителями имеет важное значение не только само по себе, оно оказывает огромное влияние на отношения между пожилыми людьми и людьми среднего возраста.

Беккер ограничивается изложением лишь схемы анализа того, как семьи реагируют на потребности пожилых людей и детей. Начнем с простой ситуации, когда родители-альтруисты оставляют наследство своим детям. Сочетание альтруизма и оставляемого наследства устраняет трудности в финансировании максимизирующих благосостояние инвестиций в здоровье детей, в их подготовку ив другие виды человеческого капитала. Если предельная норма отдачи дополнительного вложения в человеческий капитал превышает предельную норму

дохода от других активов, дополнительный человеческий капитал повысит благосостояние, как родителей, так и детей. Родители могут уменьшать свои сбережения и таким образом компенсировать негативное воздействие на их потребление больших затрат на человеческий капитал их детей, но они могут также сокращать размеры наследства, с тем чтобы компенсировать воздействие меньших сбережений на свое потребление в пожилом возрасте. Частично средства, которые предполагается передать по наследству, также защищают родителей

от множества рисков в старости. Возможность опереться на средства, отложенные для наследства, предоставляет что-то вроде пожизненной ренты, обеспечивающей защиту в случае непредвиденно долгой жизни и иных рисков пожилого возраста. Например, родители, которые живут дольше, чем ожидали, тратят средства, которые собирались оставить в наследство, на собственное потребление в течение дополнительно отпущенного им срока. Если наследство не составляет значительной части активов детей, то оно может обеспечить престарелым

родителям прекрасную защиту от различных опасностей. И, тем не менее, изменение величины наследства не оказывает большого влияния на благосостояние детей. Фактически дети поддерживают своих престарелых родителей, хотя такая поддержка не является полностью добровольной. Анализ усложняется, если родители не оставляют наследства потому, что они настроены не слишком альтруистически или, может быть, ожидают, что их дети улучшат свое благосостояние сами.

В таких семьях существует тенденция к недостаточному инвестированию в детей и к недостаточной защите родителей от опасностей пожилого возраста, так как не формируются наследства для финансирования инвестиций в детей и поддержки родителей в пожилом возрасте. Социальные нормы, чувство вины и другие подобные механизмы могут значительно смягчить недостаток инвестиций и защиты. Они способны заставить даже эгоистичных родителей инвестировать в детей и эгоистичных детей заботиться

о больных или бедных родителях. Экономисты не принимают во внимание такие понятия, как социальные нормы и чувство вины, потому что никто по-настоящему не знает, как они вырабатываются. Более того, социологи слишком часто используют эти нормы в качестве deus ex machina для объяснения поведения, которое сложно объяснить как-то иначе. Несмотря на это, нормы и другие незримые механизмы, несомненно, оказывают огромное влияние на отношения между членами семьи во многих обществах, хотя,

по-видимому, и не работают столь же эффективно на обеспечение связи между поколениями, как оставляемое наследство. Родители в богатых странах имеют больше возможностей тратить на детей и на собственную защиту в пожилом возрасте. Тогда почему за последнее столетие государственные расходы, как на молодых, так и на пожилых людей в западных странах с ростом их благосостояния также значительно выросли Одна из причин ослабление социальных норм в индустриальных странах с анонимностью городской жизни, где

престарелые родители нередко живут далеко от своих взрослых детей. Другая причина, которая лучше поддается теоретической разработке, это более высокая норма отдачи инвестиций в здоровье и подготовку детей в индустриальных странах. Вспомните мои рассуждения о роли человеческого капитала в процессе экономического развития. Родители до тех пор готовы осуществлять прибыльные инвестиции в детей, возможность которых открывается

в условиях экономического развития, пока они могут полагаться на дарения и наследства, предназначенные для передачи детям. Но дарения и наследства окажутся ничтожными во многих семьях, которые много инвестируют в своих детей. Такие семьи будут недоинвестировать в детей, особенно при слабом давлении моральных норм. В этом случае рост государственных расходов на образование и других видов государственных инвестиций в детей по мере развития страны выглядит преимущественно как реакция на позитивные последствия экономического

роста, повышающего выгодность вложений в человеческий капитал. Так как семьи, которые не откладывают средств на наследство, подвергаются риску в пожилом возрасте, нетрудно понять, почему государственные расходы на социальное обеспечение и медицинское обслуживание престарелых в индустриальных странах также быстро росли. Однако вы можете удивиться, узнав, что государственные расходы на престарелых осуществлялись не за

счет молодого поколения. В США с 1940 г. соотношение между расходами на одного молодого человека до 22 лет и расходами на пожилых людей после 65 лет практически не изменилось. Наш анализ, учитывающий как инвестиции в человеческий капитал, так и поддержку в старости, может объяснить, почему расходы на молодых и престарелых росли параллельно. В противоположность этому распространенная точка зрения о борьбе между поколениями заключающаяся в

том, что расходы на престарелых росли быстрее, потому что увеличились их число и политическая сила не способна объяснить, почему расходы на детей возрастали так же быстро. В рамках модели с перекрывающимися поколениями поддается объяснению также проблема неравенства и передачи богатства или бедности из поколения в поколение. Семьи способствуют увековечиванию неравенства, потому что дети наследуют способности и другие дарования родителей.

Более того, родители являются основным источником активов и человеческого капитала детей. Это огромное влияние семьи привело моего глубокочтимого учителя Ф. Найта к выводу, что там, где семья ячейка общества, наследование богатства, культуры, преимуществ в образовании и экономических возможностях ведет к прогрессирующему нарастанию неравенства. Способности и другие наследуемые качества идут от родителей к детям по нисходящей в преуспевающих семьях,

где родители зарабатывают много, тогда как в непреуспевающих семьях, где родители зарабатывают мало, они идут по восходящей. Однако бедные семьи недоинвестируют в каждого ребенка еще и потому, что они более многочисленны и менее стабильны. Поэтому дети из бедных семей, в общем, зарабатывают больше родителей, но не достигают среднего уровня своего поколения, тогда как дети из богатых семей зарабатывают меньше своих родителей, но превышают средний уровень своего поколения.

Заработки зависят не только от наследуемых природных качеств, но и от инвестиций в человеческий капитал. Из нашего предшествующего анализа следует, что в богатых семьях отсутствует тенденция к недоинвестированию в человеческий капитал детей, раз эти семьи оставляют наследства и дарения. В бедных же семьях существует тенденция к недоинвестированию в человеческий капитал детей, потому что они, как правило, не оставляют наследств и дарений.

Бедные семьи недоинвестируют в каждого ребенка еще и потому, что они больше и чаще распадаются. Поэтому соотношение между заработками отцов и детей в богатых семьях зависит главным образом от соотношения между их природными качествами, в то время как соотношение между заработками отцов и детей в бедных семьях зависит также и от степени недоинвестирования в каждого ребенка. Другими словами, без компенсирующих государственных выплат для поддержки инвестиций в человеческий

капитал бедных детей низкие заработки были бы более устойчивыми, чем высокие, на протяжении многих поколений, т.е. так называемая культура бедности, передаваемая от поколения к поколению, преобладала бы над культурой привилегированных слоев. Во всех странах, включая США, ряд европейских стран и несколько стран Азии и Латинской Америки, заработки устойчиво сдвигаются к средней величине при переходе от поколения отцов к детям. Вероятно, существенно меньше 40 отклонения заработков вверх или вниз от их среднего уровня

передается от отцов к сыновьям, и уж совсем незначительные отклонения, как в ту, так и в другую сторону сохраняются у трех поколений семьи. Очевидно, способности и наследуемые качества, от которых зависят заработки, лишь в малой степени передаются от родителей к детям. Эта тенденция к возврату от умеренного достатка к умеренному достатку за срок в три поколения проявилась задолго до начала индустриализации, равно как и введения политики государственной поддержки образования

и других видов человеческого капитала. Во всех этих странах низкие заработки, так же, как и высокие, практически не передаются от отцов к сыновьям. Утверждение Ф. Найта, что семейная жизнь вызывает растущее неравенство, не согласуется с имеющимися фактами. К тому же данные, как по США, так и по Англии, похоже, подтверждают правильность нашей теории, что тенденция к передаче из поколения в поколение низких заработков является более устойчивой, чем высоких.

Конечно, доходы богатых семей идут по нисходящей от поколения к поколению медленнее, чем заработки, потому что дети из богатых семей получают наследства и дарения от родителей. Заключение Проблема семьи является важной для всех стран независимо от типа экономической системы или уровня развития. Люди проводят большую часть своей жизни в состоянии зависимости от родителей в детстве и от взрослых детей в старости. Брак это критический шаг для большинства людей, дети отнимают время,

энергию и деньги родителей, причиной развода очень часто бывают экономические затруднения, психологическая депрессия и т.д. Экономический анализ поведения семьи стимулирует развитие технического аппарата и способов исследования, которые уже повлияли на многие разделы макроэкономики, и еще больше на экономику труда и сельского хозяйства, а также на теорию организации отрасли и теорию предпочтений. распределяются по Рассмотрение развода в качестве обоюдного решения супругов, основанного на информации, полученной за

время совместной жизни, способствовало тому, что в исследованиях о прерывании отношений между фирмами и рабочими на рынке труда теоретическое различие между добровольными и вынужденными увольнениями оказалось сглаженным и стала подчеркиваться роль информации об условиях и производительности труда, накапливаемой за время пребывания на рабочем месте. Однако основная идея Беккера не в том, чтобы напомнить о важности семьи как таковой, пусть даже благосостояние семьи это

главная задача успешно работающей экономической системы. И не в том, чтобы продемонстрировать технику анализа, помогающую понять, что выбор, осуществляемый семьями, важно учитывать в других разделах экономической науки. Основная идея состоит в том, что поведение семьи активно, а не пассивно, эндогенно, а не экзогенно. Семья оказывает огромное влияние на экономику, а развитие экономики значительно изменяет структуру

семьи и характер принимаемых в ней решений. Растущее осознание взаимодействия экономического развития и решений на уровне семьи будет способствовать тому, чтобы в основном течении экономической мысли ей нашлось достойное место. Список литературы 1 Г. Беккер Человеческий капитал 2 А.В. Корицкий Введение в теорию человеческого капитала Новосибирск, 2000 3 Власов В.В. Профессия и семья Социс 1995 6 4

Радаев В.В. Человек в домашнем хозяйстве Социологические исследования 1997 4 5 Зверева И.В. Семья и воспроизводство человеческого капитала Вестник Московского университета 2000 5 6 Кушина А.П Кушин М.А. Семейная экономика. Калинин, 1999. 7 Вишневский А.Г. Воспроизводство населения и общество история, современность, взгляд в будущее.

М.2000