Понятие и критерии невменяемости

Оглавление
Введение
Глава 1. Развитие понятия невменяемости
1.1. История развития понятия невменяемости в уголовномзаконодательстве
1.2. Понятие о невменяемости в современном праве
1.3. Соотношение понятий невменяемости и недееспособности
Глава 2. Критерии невменяемости
2.1. Медицинский критерий невменяемости
2.2. Юридический (психологический) критерий невменяемости
Заключение
Список источников и литературы
 
Введение
Актуальностьтемы исследования. Актуальностьтемы дипломного исследования. В современных условиях на пути построения вРоссии правового государства возрастает интерес к проблеме изучения личностилица, совершившего преступление, в том числе, лица, имеющего отклонения впсихике. Это обусловлено разными причинами.
Количестволиц с психическими расстройствами, совершивших преступления, ежегодно остаётсявесьма значительным и в общей массе преступников составляет от 20 до 50-60%[1].По данным О.Д. Ситковской, доля лиц, признанных вменяемыми, но имеющихвыраженные психические расстройства, среди всех лиц, направляемых наэкспертизу, ещё выше — около 65%[2]. Имеются сведения и отом, что, например, в 2006 году каждый пятый испытуемый с психическимрасстройством, не исключающим вменяемости, и направленный в места лишениясвободы, обнаруживал умственную отсталость[3]. Тревожной тенденциейследует признать и то, что в последнее время фиксируется высокий ростпреступлений, совершаемых рецидивистами, имеющими психические отклонения, ипреступлений, совершаемых несовершеннолетними с расстройствами психики.Соответственно, складывающаяся практика привлечения к уголовной ответственностисубъектов с дефектами психического развития требует глубокого осмысления. Однаков вопросах о разграничении компетенции психиатров и юристов при определениивменяемости и невменяемости до сих пор нет единства, что вызвано отсутствиемединого подхода к пониманию данных категорий. Серьёзную теоретическую иособенно практическую проблему представляют собой правовые последствия наличияу лица психических расстройств, не исключающих вменяемости. Ситуацияусугубляется медленно и неоднозначно складывающейся практикой примененияпринудительных мер медицинского характера в отношении лиц с психическимирасстройствами, не исключающими вменяемости, что вызвано трудностямиорганизационного, методического и практического характера.
Сдругой стороны, существуют и научные проблемы понимания и толкования категорий«вменяемость», «невменяемость», «ограниченнаявменяемость». Не смотря на то, что они традиционно находятся в центревнимания представителей науки, указанные категории являются недостаточноразработанными и дискуссионными в теории права, что и порождает не толькотеоретические, но и практические проблемы. Указанные сложности правовогорегулирования, как представляется, вызваны, прежде всего, недостаточнымколичеством комплексных (в аспекте – одновременно — уголовного права икриминологии, психологии и психиатрии, философии и т.д.) научно-теоретическихисследований институтов вменяемости, невменяемости и ограниченной вменяемости.До настоящего времени в науке не рассмотрены и проблемы вменяемости — невменяемости с учётом сопоставления этих уголовно-правовых понятий с новымадминистративным законодательством.
Всвою очередь, сказанное означает, что уголовное законодательство в частирегламентации вопросов вменяемости — невменяемости далеко не совершенно.Поэтому сохраняется острая необходимость реформирования норм, касающихсяневменяемости и уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, неисключающими вменяемости, а также введения в закон нормы о вменяемости.Сказанное и обусловило выбор темы дипломного исследования.
Степеньнаучной разработанности проблемы. Исследование проблем вменяемости, невменяемости иограниченной вменяемости невозможно построить без обращения к работам известныхучёных советского и современного периода времени: Ю.М. Антоняна, Ю.Н.Аргуновой, Л.М. Балабановой, Б.С. Братуся, Ю.С. Богомягкова, П.А Волостнова, С.В.Бородина, Г.Б. Ганнушкина, В.В. Горинова, П.С. Дагеля, Т.Б. Дмитриевой, А.П.Дьяченко, М.И. Еникеева, А.Ф. Зелинского, Н.Г. Иванова, И.И. Карпеца, И.Я.Козаченко, Ю.А. Кувановой, В.Н. Кудрявцева, И.А. Кудрявцева, В.В. Лунеева, Д.Р.Лунца, Ю.Л. Метелицы, Р.И. Михеева, Г.В. Морозова, Г.В. Назаренко, Г.И.Начкебия, В.А. Нерсесяна, В.Г. Павлова, В.Б. Первомайского, Б. Протченко, А.В.Рагулиной, А.И. Рарога, И.А. Семенцовой, Д.В. Сирожидинова, Б.А. Спасенникова,О.Д. Ситковской, B.C. Трахтерова, Б.В. Шостаковича, Е. Цымбала, И.К.Шахриманьяна, С.Н. Шишкова, В.А. Якушина и др.
Цельработы — рассмотрение проблем невменяемости через комплексный научно-правовой анализнорм, затрагивающих категории вменяемости, невменяемости и уголовнойответственности лиц с психическими расстройствами.
Даннаяцель определили необходимость постановки и решения следующих задач:
— исследование теоретических оснований вменяемости, невменяемости и ограниченнойвменяемости;
— исследование сущности и уголовно-правового значения категорий вменяемости,ограниченной вменяемости и невменяемости, их места в уголовном праве;
— рассмотрение критериев вменяемости, ограниченной вменяемости и невменяемости;
— исследование спорных, дискуссионных вопросов в данной сфере; выработка понятийвменяемости, невменяемости и ограниченной вменяемости;
— проведение анализа существующей практики применения норм о невменяемости и обуголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающимвменяемости, а также опросов практических работников по наиболее дискуссионнымвопросам вменяемости, невменяемости и ограниченной вменяемости;
— внесение предложений по совершенствованию других норм и положений российскогоуголовного законодательства (например, нормы об общих условиях уголовнойответственности).
Объектомисследованияявляются категории вменяемости, невменяемости и ограниченной вменяемости вуголовном праве, а также проблемные вопросы их соотношения.
Предметомисследованияявляются нормы права, регламентирующие проблемы вменяемости, невменяемости иограниченной вменяемости, правоприменительная практика и проблемыфункционирования указанных норм.
Научнаяновизна исследования.Она состоит в комплексном характере исследования проблем невменяемости и еёотграничения от вменяемости и ограниченной вменяемости в уголовном праве.Проблема невменяемости, по глубокому убеждению автора, не может быть решенасама по себе, без одновременного анализа и решения проблем вменяемости иограниченной вменяемости. Категории вменяемости, ограниченной вменяемости и невменяемостирассмотрены автором в неразрывной связи на основании данных уголовно-правовой,криминологической, уголовно-исполнительной, административно-правовой наук,положений психиатрии и философии, через призму правоприменения и с учётомэкспертных мнений по этим вопросам специалистов в области психиатрии.
Практическая значимость результатов исследования. Помимотого, что в работе высказаны предложения по совершенствованию действующегозаконодательства, сформулированные выводы о месте и роли отдельных категорийуголовного права смогут способствовать повышению качества работы органовправоприменения (прежде всего — следствия и суда) при выполнении ими своихпрофессиональных задач, и в частности — в вопросах определения невменяемости.Представляется, что результаты дипломного исследования будут полезны науке, какодин из этапов дискуссии, направленной на совершенствование закона. Кроме того,положения работы могут быть использованы в криминологии и при преподаваниидисциплин уголовно-правового цикла.
Методологияи методика исследования. Методологическую основу настоящей работы составляют общенаучные положенияфилософии, в частности, теория познания и теория отражения, общенаучныйдиалектический метод познания, а также конкретные (специальные и частные)методы исследования: формально-юридический, сравнительно-правовой, системный,комплексный, правового моделирования, нормативный. Кроме того, авторомиспользовались анкетирование и метод научного анализа материалов уголовных дели, в частности, заключений специалистов по вопросам вменяемости — невменяемостилиц, привлекаемых к уголовной ответственности.
Структураработы. Диплом состоитиз введения, двух глав, включающих в себя пять параграфов, заключения и спискаисточников и литературы.
/>/>Глава 1. Развитие понятия невменяемости1.1 История развитияпонятия невменяемости в уголовном законодательстве
Уголовная ответственность лиц с психическими аномалияминаступает на общих основаниях в рамках применения норм уголовного иуголовно-процессуального законодательства. Она тесно связана с невменяемостью ивменяемостью в уголовном праве и с судебно-психиатрической экспертизой вуголовном процессе. Например, выяснение соотношения невменяемости и вменяемостиочень важно для ответа на вопрос о том, кто и какую ответственность из числалиц, имеющих психические аномалии, должен нести в случае нарушения нормОсобенной части Уголовного кодекса. Определение границ невменяемости ивменяемости, кроме того, важно для разрешения спорного вопроса об уменьшенной(ограниченной) вменяемости, который впервые в российском законодательствеполучил положительное решение в УК РФ 1960 г. Невменяемость и вменяемость тесно связаны также с судебно-психиатрической экспертизой, с задачами и компетенциейэксперта-психиатра, следователя и суда при расследовании и рассмотрении дел иразрешении вопроса об уголовной ответственности этой категории лиц.
Вопрос о невменяемости и вменяемости лиц, совершившихпротивоправные деяния, впервые косвенно затронут в Новоуказанных статьях кСоборному уложению царя Алексея Михайловича (1649 г.) применительно к причинению смерти другому человеку. В ст. 79 Уложения говорилось: «Ащеседьми лет отрок или бесный убьет, невиновен есть в смерти». В Своде законовуголовных (1832 г.) говорилось о том, что «преступление, учиненное в безумии исумасшествии, не вменяется в вину» (ст. 136). Это положение относилось как кпреступлениям против жизни, так и к другим преступлениям. Только в Уложении онаказаниях уголовных и исправительных (1845 г.) ближе к современным понятиям формулируется невменение в вину «преступления, совершенного безумным от рожденияили сумасшедшим», когда это лицо по своему состоянию в тот момент не моглоиметь понятия о противозаконности и самом свойстве деяния (ч. 3 ст. 92, ст.95). По Уголовному уложению 1903 г. не вменялось в вину деяние, учиненноелицом, которое не могло сознавать свойства и значение деяния или руководитьсвоими поступками вследствие болезненного расстройства душевной деятельностиили бессознательного состояния либо умственного недоразвития от телесного недостаткаили болезни (ст. 39).
Действующее российское уголовное законодательство и доктринауголовного права исходят из того, что лицо, находящееся в состоянииневменяемости при совершении им общественно опасного деяния, не несет уго­ловнойответственности и наказания, к такому лицу могут быть применены лишьпринудительные меры медицинского характера. Эти положения были зафиксированы вуголовном законодательстве советского периода, начиная с первого акта, вкотором разрешались вопросы Общей части уголовного права. Руководящих начал поуголовному праву РСФСР, принятых в 1919 г. В ст. 14 Руководящих начал указывалось, что «суду и наказанию не подлежат лица, совершившие деяние в состояниидушевной болезни или вообще в таком состоянии, когда совершившие его неотдавали себе отчета в своих действиях». Эти положения были повторены в ст. 17УК РСФСР 1922 г. Однако критерии невменяемости не оставались неизменными помере разработки доктрины уголовного права и уголовного закона.
Более развернутая формула невменяемости была приведена в ст.7 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. В ней говорилось о том, что меры медицинского характера подлежат применению в отношении лиц,совершивших преступления в состоянии хронической душевной болезни иливременного расстройства душевной деятельности или в таком болезненномсостоянии, когда они не могли отдавать себе отчета в своих действиях илируководить ими. Данное положение было повторено в ст. 11 УК РСФСР 1926 г. Заметим, что в ст. 10 УК Украины было внесено принципиальное уточнение. В ней речь шла не «осовершении преступления невменяемым лицом», а о совершении таким лицом «общественноопасного деяния». В дальнейшем доктрина уголовного права и уголовноезаконодательство восприняли эту терминологию.
Принятые в 1958 г. Основы уголовного законодательства СоюзаССР и союзных республик дали более полную характеристику понятия невменяемости.В ст. 11 Основ указывается, что «не подлежит уголовной ответственности лицо,которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянииневменяемости, т. е. не могло отдавать себе отчета в своих действиях илируководить ими вследствие хронической душевной болезни, временного расстройствадушевной деятельности, слабоумия или иного болезненного состояния». Эта формуланевменяемости была воспринята ст. 11 УК РСФСР 1960 г.
В УК РФ формула невменяемости получила дальнейшее развитие. Вч. 1 ст. 21 говорится, что «не подлежит уголовной ответственности лицо, котороево время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянииневменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественнуюопасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствиехронического психического заболевания, временного психического расстройства,слабоумия либо иного болезненного состояния». В ч. 2 этой статьи указывается,что «лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом деяние в состоянииневменяемости, могут быть назначены судом принудительные меры медицинскогохарактера, предусмотренные настоящим Кодексом».
При сравнении приведенных формул невменяемости наиболеесовершенной представляется формула Уголовного кодекса РФ 1996 г. Это относится прежде всего к критериям невменяемости, которые определяют ее сущность. Мыимеем в виду более точную и понятную формулировку: «фактический характер иобщественная опасность своих действий (бездействия)». Уточнена и медицинскаятерминология: устаревшее понятие «душевная болезнь» заменено более современными принятым международным стандартом понятием «психическое расстройство». В тоже время в новом УК сохранилось упоминание о «состоянии невменяемости», что несовсем верно, поскольку речь идет не о состоянии лица, а о его отношении ксовершенному им общественно опасному деянию. Поэтому при анализе невменяемостиили вменяемости конкретного лица необходимо иметь в виду, что речь идет омоменте (промежутке времени) совершения противоправного действия илибездействия этого лица.
1. Исторический аспект уменьшенной вменяемости. Всеисследователи, как юристы, так и психиатры, признают, что среди преступниковимеется довольно большая группа лиц, которым присущи психические аномалии.Многие авторы считают, что такие лица совершают преступления, будучи уменьшениевменяемыми.
Вопрос об уменьшенной вменяемости является дискуссионным.Споры о ней в западноевропейской и русской литературе начались более 150 лет назад[4]. По-разному решался этот вопрос вуголовном законодательстве европейских стран в прошлом столетии, а русское уголовноезаконодательство не знало такого термина. Среди различных школ уголовного права(классической, социологической и антропологической) не было единого мнения обуменьшенной вменяемости, расхождения были и среди ее сторонников по поводуоценки и практического использования этой категории. Спорным этот вопрос допоследнего времени остается и в доктрине уголовного права, и в судебнойпсихиатрии в России.
Рассмотрим первоначально вопрос об уменьшенной вменяемости врамках исторически сложившихся школ уголовного права с анализом взглядов ихосновных представителей и их влияния на уголовное законодательство. Как ужеотмечалось, вопрос об уменьшенной вменяемости тесно связан с категорияминевменяемости и вменяемости. В некоторых древних законодательствах, например вДигестах Юстиниана (VI в.),содержались указания об освобождении безумных от наказания за убийство:«достаточно, что он наказан своим безумием»[5]. Однако в целом это не былохарактерно для законодательства прежних эпох. Проблема невменяемости ивменяемости в современной постановке вопроса возникла на рубеже XVIII и XIX вв. Еще в середине XVIII в. в Западной Европе и в России душевнобольныеосуждались и наказывались, как и здоровые лица. Перед судом не вставала задачавыяснять, находился ли подсудимый при совершении преступления в состояниидушевного здоровья или нет.
К изменению существовавшей в Европе системы уголовной юстициипризывали основоположник классической школы уголовного права итальянец Ч.Беккариа в своем труде «О преступлениях и наказаниях»[6] и французский врач-психиатр Ф.Пинель[7]. Научные труды и практическаядеятельность Пинеля не только привели к изменению отношения к душевнобольным впсихиатрических больницах (во Франции с душевнобольных были сняты цепи), но изаставили юристов задуматься над проблемой невменяемости и вменяемости лиц,совершивших общественно опасные деяния.
Впервые формула невменяемости была приведена в ст. 64французского Уголовного кодекса 1810 г. В ней говорилось, что «нет нипреступления, ни проступка, если во время совершения деяния обвиняемый был всостоянии безумия». Хотя в этой формулировке и используется только одинмедицинский критерий, значение ее появления в уголовном законе труднопереоценить. Она была воспринята и затем усовершенствована в некоторыхуголовных кодексах европейских государств. В России, как уже говорилось,формулировки, близкие приведенным, появились на 30-40 лет позднее, чем воФранции.
После того как психиатры и юристы столкнулись на практике спроблемой невменяемости и вменяемости, выяснилось, что между состоянияминевменяемости и вменяемости лиц, совершивших противоправные деяния, находитсябольшая группа лиц, которые хотя и являются вменяемыми в отношении совершенногопреступления, но отличаются психическими аномалиями, оказывающими определенноевлияние на их поведение. В связи с этим в законодательстве некоторых странпоявились указания на уменьшенную вменяемость, а в литературе возникла проблемауменьшенной вменяемости. Впервые об уменьшенной вменяемости упоминают уголовныекодексы германских государств: Брауншвейгский 1840 г. (§66); Саксен-Альтенбургский 1841 г. (§ 41); Гессенский 1841 г. (§ 114); Баденский 1845 г. (§ 153) и др. В этих законах речь шла не только о невменяемости,но и об уменьшенной вменяемости, причем в числе факторов, которые ееобусловливают, назывались слабоумие, недостаточное развитие, старческаядряхлость, опьянение, полное отсутствие воспитания, крайне неблагоприятная иразвращающая обстановка в детстве. Во всех случаях предусматривалось уменьшениенаказания.
Русскому уголовному законодательству термин «уменьшеннаявменяемость» известен не был, но в п. 4 ст. 146 Уложения о наказаниях уголовныхи исправительных Свода законов (Законы уголовные 1857 г. изд., т. XV) в чис­ле обстоятельств, уменьшающихвину, было указано: «если преступление учинено им (виновным) по легкомыслию илиже слабоумию, глупости и крайнему невежеству, которым воспользовались другиедля вовлечения его в преступление».
В более позднем уголовном законодательстве некоторых стран, вчастности в Шведском 1964 г. (§ 6), Датском 1986 г. (§ 39), Финляндском 1889 г. уголовных кодексах, последствием признания уменьшеннойвменяемости обвиняемого также предусматривалось смягчение наказания.
Все эти законодательства находились под влиянием классическойшколы уголовного права, представители которой (в Западной Европе — И. Бентам,А. Фейербах и др.) неразрывно связывали вменяемость и вину, считая, что ктонесет на себе меньше субъективной вины, тот должен нести и меньшее наказание.Эту связь они усматривали на основе идеи о том, что психически неполноценноелицо обладает меньшей злой волей и, следовательно, вина его меньше и оно должнонести меньшее наказание. В упомянутом уже § 114 Гессенского уголовного кодексапредусматривалось уменьшение наказания, «когда способность к самоопределениюили к уразумению наказуемости поступка или свобода воли не вполне уничтожена,но уменьшена в значительной степени».
Идеалистическая оценка свободы воли представителямиклассической школы привела их к выводу о том, что источником преступленийявляется злая воля, выступающая как самостоятельное духовное начало.Психическая болезнь ограничивает свободу воли преступника. При совершениидеяния лицо, проявляя злую волю в результате болезни, оказывается менеесвободным. Что касается душевнобольных, которые невменяемы, то их злая воля неесть проявление свободной воли, поэтому они вообще не должны нести уголовнойответственности[8].
Однако не все представители классической школы уголовногоправа высказывались за признание в уголовном законе уменьшенной вменяемости.Такую позицию, например, занимал известный русский криминалист Н.С. Таганцев.Он не отрицал, что вменяемость допускает весьма различные оттенки, изменяющиесякак качественно, так и количественно, но считал, что внесение в законуменьшенной вменяемости, обязательно влияющей на уменьшение ответственности,«представляется не только излишним, ввиду общего права суда признаватьподсудимого заслуживающим снисхождения, но и нежелательным, по своейнеопределенности и односторонности. С одной стороны, глупость, опьянение,душевная неуравновешенность и т. д. имеют так много степеней и оттенков, чтосамые пределы уменьшенной вменяемости представляются слишком слабо очерченными,а с другой стороны, далеко не всегда в подобных состояниях можно приискатьоснования для уменьшения наказания. Нравственное притупление, психическаянеуравновешенность, психическое вырождение могут проявляться в таких кровавыхзлодеяниях, что даже самые крайние сторонники антрополого-психиатрическихвоззрений на преступность не решаются рекомендовать в таких случаяхснисходительности, а предлагают к ним более или менее крутые меры охраны»[9].
Другой представитель классической школы — И.И. Карпец утверждает,что «нет среднего состояния вменяемости и невменяемости, так как уменьшеннаявменяемость есть все же вменяемость», и на этом основании высказывался против признанияв уголовном праве уменьшенной вменяемости[10].
Взгляды сторонников классической школы уголовного праваразделяли В.Х. Кандинский и В.П. Сербский. Возражая против уменьшеннойвменяемости, В.Х. Кандинский считал, что в каждом случае «логически возможнопризнать только одно из двух — или наличие, или отсутствие способности ковменению… Никакое среднее решение здесь невозможно»[11]. В.П. Сербский ссылался наневозможность «совмещения наказания и лечения», на отсутствие «какой-либоправильной мерки» для определения критерия уменьшенной вменяемости, которую«стали бы применять и к тем случаям, где резко нару­шена способность пониманияи руководства своими поступками»[12].
При составлении проекта Уложения 1903 г. уменьшенную вменяемость не включили. В нем было отражено лишь понятие невменяемости, вкоторое входили не только медицинский критерий, но и оба условия юридическогокритерия — способность понимать свойство и значение совершенного и спо­собностьруководить своими поступками (ст. 36).
Таким образом, классическая школа уголовного правасосредоточила свое внимание на решении вопроса о том, вводить ли уменьшеннуювменяе­мость в уголовное законодательство, признавая во всех случаях ее вкачестве обстоятельства, смягчающего ответственность и наказание. Это вполнесогласовалось с установками представителей классической школы права о том, чтонаказывается прежде всего преступление и с ним — преступник, причем вовсе необязательно, чтобы преступление доказывало его антисоциальность; наказание жедолжно быть соразмерным тяжести преступления.
Совершенно иными были позиции социологической школыуголовного права. Наказание, по мнению ее представителей, должно служить защитеобщества от преступности, бороться с которой можно только воздействуя нафакторы, ее порождающие. Факторы же эти коренятся в среде, окружающейпреступника, и в его индивидуальной психологии. Поэтому объектом наказанияявляется не преступление, а сам преступник, его антисоциальные инстинкты инаклонности. Для решения своих целей социологическая школа использовала понятиеуменьшенной вменяемости.
Представители социологической школы уголовного права вЗападной Европе (Лист, Тард, Принс, Ван-Гамель и др.) в 1889 г. организовали Международный союз криминалистов, который просуществовал до 1914 г. и провел 12 съездов. На многих заседаниях этих съездов обсуждалась проблема уменьшеннойвменяемости[13].
Методологическая основа социологической школы — философияпозитивизма, одного из направлений идеализма. Особое внимание эта школа уделялапричинам преступности, «опасному состоянию» преступника и мерам безопасности.Все преступники некоторыми представителями этой школы делились на две группы:случайные, совершающие преступление под действием внешних условий, и привычные(хронические), совершающие преступление в силу внутренних свойств, чаще всегопсихических аномалий.
Выведение прямой зависимости преступности от психическиханомалий, утверждения о склонности к совершению преступлений лиц, страдающихтакими аномалиями, оказали влияние на формирование представленийсоциологической школы об уменьшенной вменяемости, хотя они не были нинеизменными, ни однородными.
Первоначально была попытка компромисса с установкойклассической школы об уменьшении вины при уменьшенной вменяемости спредложениями об установлении особого режима в местах заключения для таких лиц.Этот взгляд нашел отражение в итальянском Уложении 1889 г., которое предусматривало, что в случае, если психическое состояние человека хотя и неисключало вовсе его вменяемости, но значительно уменьшало ее, виновныйподвергался уменьшенному наказанию; при этом наказание в виде лишения свободыпо решению суда могло отбываться в особом убежище, пока компетентная власть неотменит этой меры; в случае такой отмены большая часть наказания отбывается вобычных местах заключения[14].
Все лица, совершившие преступления в состоянии уменьшеннойвменяемости, некоторыми представителями социологической школы делились на«опасных» и «менее опасных». Для опасных преступников предлагался не толькоособый тюремный режим, но и применение мер безопасности еще до совершенияпреступления. Вопрос об уменьшенной вменяемости тесно увязывался с вопросом обопасном состоянии. Именно в этом плане шло обсуждение проблемы уменьшенной вменяемостина Брюссельском (1910 г.) и Копенгагенском (1913 г.) съездах Международного союза криминалистов[15]. Для опасных уменьшенно вменяемыхпреступников выдвигались идеи неопределенных приговоров (без решения суда осроке наказания), а также о возможности продления срока лишения свободы послеотбывания назначенного судом срока по приговору.
Очевидно, что такие предложения противоречили элементарнымпонятиям законности и гарантиям прав человека.
Стремясь прикрыть антигуманность своих взглядов, некоторыесторонники социологической школы предлагали уменьшенно вменяемых лиц послеотбывания наказания лечить, как находящихся в «опасном состоянии»[16].
Критикуя сторонников уменьшенной вменяемости, С.В. Познышевполагал, что в основе идеи уменьшенной вменяемости лежит смешение понятийвменяемости и виновности, вменяемости и ответственности. Уменьшеннойвменяемости не может быть, считал он, поскольку между состоянием вменяемости иневменяемости нет ничего посредствующего. Поэтому, если совсем отказаться отидеи возмездия в отношении субъектов с ослабленной психикой, неуравновешенныхлюдей и дегенератов, то «с точки зрения предупреждения преступлений длябезусловного смягчения или уменьшения им наказания вряд ли можно найтиоснование. В этом случае было бы правильно говорить о несколько иной (но неболее мягкой) ответственности, об особом тюремном режиме для этих субъектов, овыделении их из числа других аре­стантов в особую группу и т.п., но вовсе не обуменьшенной вменяемости или обязательном смягчении для них наказания»[17].
Предлагались и другие, более «кардинальные» решения,например, различные варианты лечения (пожизненного и на определенный срок)уменьшенно вменяемых, совершивших преступления. Например, Ван-Гамель предложилпонятие преступления для таких лиц заменить понятием болезни. Он полагал, чторечь должна идти не о наказании таких лиц, а о «врачебном возмездии». При этомсовершение преступления не должно быть необходи­мой предпосылкой для применениятаких мер; достаточно одной опасности уменьшение вменяемого лица[18].
Эти взгляды подверг резкой критике известный русскийкриминалист И.Я. Фойницкий, также сторонник социологической школы уголовногоправа. Он подчеркивал, что отрицание вменения привело к отрицанию наказания всовременном его значении, к различным вариантам лечения преступников, которое,по существу, состоит в «полном поглощении личности преступника государственнымабсолютизмом; одни рекомендуют пожизненный секвестр, другие — хотя и срочный,но без определения самого срока, заменяемого условием полного наступлениянужных результатов для государства». Надо сказать, что И.Я. Фойницкий хотя л несчитал преступление основанием уголовной ответственности, а видел в нем лишьповод для этого, но не отрицал значения вменяемости и невменяемости[19].
Русская группа (П.И. Люблинский, М.Н. Гернет, А.Н. Трайнин идр.) в упомянутом Международном союзе криминалистов выступала противреакционных идей некоторых представителей социологической школы Запада,возражала против «опасного состояния», которое предлагалось применять к лицам,имеющим психические аномалии.
Некоторые положения социологической школы перекликались совзглядами антропологической школы уголовного права. Как пишет А.А. Герцензон,грань, отделяющая криминалистов-социологов и криминалистов-антропологов, вконечном счете оказалась очень условной, так как первые хотя и придавалисоциальным факторам преступности определенное значение, но не отрицали влиянияи биологических факторов; вторые же, уделяя основное внимание биологическимфакторам, не отрицали существенного влияния факторов социальных[20].
Вместе с тем нельзя не отметить, что антропологическая школа- одно из наиболее реакционных направлений в уголовном праве (Ломброзо, Ферри,Гарофалло и др.). Основываясь на философии вульгарного материализма,представители этой школы развивали идею о преступном человеке. Преступность онисчитали патологическим явлением биологического характера, постоянной спутницейчеловечества, а преступление — результатом болезни, нравственногопомешательства, своего рода выражением атавизма — звериных черт первобытногочеловека. При таком подходе понятия вменяемости, невменяемости и уменьшеннойвменяемости были не нужны. Ферри, например, признавал только «физическую»вменяемость, выражавшуюся в самом деянии преступника, которое он совершил и темсамым нанес ущерб обществу. Отсюда все, включая душевнобольных, по его мнению,должны нести социальную ответственность. Для реализации этой ответственности онпредлагал биосоциальную классификацию, включающую различные категорииприрожденных преступников, душевнобольных и лиц, не приспособленных ксоциальной жизни. Классификацию преступников должны были, по его мнению,проводить врачи, а суд в зависимости от ее результатов назначал бы наказание.Тем самым фактически проповедовался врачебно-судебный произвол. Ферри обсуждали вопрос о смертной казни прирожденных преступников и душевнобольных,представляющих постоянную опасность для общества[21].
В последующие годы взгляды на невменяемость, вменяемость иуменьшенную вменяемость среди представителей различных школ уголовного правасущественно не изменились. В Западной Европе преобладали антропологическое ивульгарно-социологическое направления. Распространению ломброзианства вопределенной степени способствовали ставшие широко известными взгляды Фрейда.Согласно его учению преступление связано с необходимостью отрегулироватьсексуальный комплекс и вызванное им чувство вины, причем последнее лежит в основеневроза и психопатии, а поэтому к преступлению, как к болезненному явлению,склонны невротики и психопаты. Тем самым проповедовались фатальная неизбежностьсовершения преступлений названными лицами и необходимость «лечения преступностикак биологической аномалии».
В 1950-1960 гг. состоялся ряд съездов и семинаров (Женева, 1955 г.; Копенгаген, 1955г.; Гаага, 1960 г.; Монреаль, 1960 г.; Лондон, 1964 г.), на которых рассматривалась проблема невменяемости и вменяемости лиц с психическимианомалиями, совершивших преступления, а главным образом обсуждалось отношение кпсихопатам-преступникам. Представители антропологической школы высказывались зато, что психопатов надо признавать невменяемыми и лечить. Согласно взглядамвульгарно-социологической школы, психопатов следует признавать вменяемыми инаказывать. Представители обоих направлений согласились с требованием, котороебыло сформулировано Гиббсом (Англия), о том, чтобы в отношениипсихопатов-преступников применять принцип «неопределенного приговора».
Сторонники уменьшенной вменяемости допускали возможностьснижения наказания таким лицам, но в отношении особо опасных аномальныхпреступников признавали необходимым применение превентивных мер безопасности.Выступая против уменьшенной вменяемости и смягчения наказания лицам,совершившим преступления в этом состоянии, представители общества «Новаясоциальная защита» считали, что для аномальных преступников, которые в силусвоего дефекта обнаруживают антисоциальность и совершают преступления,смягчение ответственности недопустимо.
Некоторые западные криминологи, в частности американские,переоценивали значение психических аномалий в жизни людей. По мнению, например,Вудена, чуть ли не половина человечества страдает какими-нибудь психическимианомалиями. Отсюда стремление к расширению понимания психических аномалийприменительно к лицам, совершившим преступления, и о замене наказания мерамимедицинского характера. Позиция «о половине человечества» размывает понятияболезни и здоровья, болезненности и преступности, ставит человеческую личностьв весьма опасное состояние.
По существу же нетрудно заметить, что здесь повторяютсявзгляды и аргументы, высказанные ранее представителями различных направленийуголовного права и судебной психиатрии.1.2 Понятие оневменяемости в современном праве
В науке уголовного права обоснованно считается, чтоневменяемость относится к числу до конца не изученных и во многом дискуссионныхпроблем[22]. От решения данной проблемы зависитпонимание целого ряда взаимосвязанных с ней категорий уголовного права, а такжесудебной психиафии, поскольку, как указывалось выше, невменяемость относится кчислу комплексных проблем и находится на стыке сразу нескольких наук.
Согласно ст.20 УК РФ, невменяемое лицо не подлежит уголовнойответственности. Психиатрами отмечается, что невменяемым присущи следующиеособенности:
а) наличие бредовых идей и галлюцинаций во время совершенияубийств или других посягательств против личности (чаще всего при шизофрении);
б) неспособность понять фактический характер и социальнуюопасность своих действий при совершении посягательств на чужое имущество иобщественный порядок (недомыслие, присущее олигофренам);
в) значительное ослабление контроля над своими инстинктами,чаще всего сексуальными влечениями, что ведет к совершению насильственныхдействий сексуального характера и развратным действиям в отношении малолетних;
г) аффективные нарушения в виде эмоциональной тупости,типичной для шизофрении. Подобное состояние обуславливает совершениепосягательств против личности и общественного порядка;
д) истинное отсутствие мотивов в состоянии нарушенногосознания (сумеречное сознание, патологическое опьянение) при совершенииимпульсивных общественно опасных действий против личности[23].
Как видно из приведенного перечня особенностей, характерныхдля невменяемых, такие лица чаще всего совершают преступления насильственногохарактера против личности и её имущества. К таким результатам также привелоанкетирование, проведенное среди практических работников правоохранительныхорганов и психиатрических учреждений. Так, по мнению почти двух третейопрошенных (202 из 266 опрошенных или 75,9%) заявили о том, что психопатическиечерты личности более всего проявляют себя в насильственных преступлениях.
Наряду с этим, исследователи проблем невменяемости (какюристы, так и представители медицины) склоняются к мнению о том, что «привсей несомненности того, что психические аномалии могут иметь криминологическоезначение, они не выступают причиной преступного поведения»[24], и что «прямой зависимости междухарактером криминального акта и особенностями психопатической структурыличности нет»[25].
Проведенное изучение современных взглядов относительнопонятия «невменяемость», его содержания и критериев ещё разподтвердило, насколько дискуссионной и до конца не решённой проблемой оноявляется. В науке утверждается, скажем, что «невменяемость представляетсобой противоположное понятие вменяемости, которое по отношению к последнемупредусмотрено в уголовном законе»[26]. Однако данное представление, как мыполагаем, ошибочно. При изложении вопросов, посвященных вменяемости, внастоящем дипломном исследовании показано, что вменяемость не представляетсобой антипод невменяемости и что эти понятия зеркальным отражением друг другане являются.
В.Г. Павлов полагает, что «невменяемость представляетсобой различные виды болезненных психических расстройств лица, которое во времясовершения общественно опасного деяния причиняет или может причинить вредобщественным отношениям, охраняемым уголовным законом, и не может осознаватьфактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либоруководить ими, что исключает виновность данного лица и признание его субъектомпреступления, а также привлечение к уголовной ответственности и назначение емунаказания»[27]. Мнение автора основывается наспорном, на наш взгляд, понятии о невменяемости, предложенном Р.И. Михеевым,согласно которому невменяемость — это такое состояние, которое исключает вину иуголовную ответственность, а не способность лица осознавать во время совершенияпреступления характер и общественную опасность совершаемых действий(бездействия) или руководить ими[28].
С приведённым определением невменяемости, данным В.Г.Павловым, согласиться нельзя, поскольку оно страдает следующими недостатками:
1. Автор отождествляет невменяемость с видами психических расстройств,между тем невменяемость не сводится к простому перечню болезненных состоянийпсихики. Невменяемость является юридической категорией, имеющей своей сутьюнепривлечение лица, совершившего общественно опасное деяние, к уголовнойответственности в строго определенных случаях.
2. В приведённом определении не отмечена прямая связь междуневозможностью осознавать фактический характер и общественную опасность своихдействий (бездействия) и руководить ими, с одной стороны, и психическимрасстройством, с другой стороны.
3. И в определении В.Г. Павлова, и в определении Р.И. Михееваупоминается о том, что невменяемость исключает вину и уголовнуюответственность. Невменяемость не может исключать виновность, (как ивменяемость не является предпосылкой вины), но является основанием длянепривлечения лица к уголовной ответственности. Категории«невменяемость» и «вина» не связаны напрямую.
Более состоятельным представляется следующее определениеневменяемости: "… невменяемость — это психическое состояние лица, заключающеесяв неспособности отдавать себе отчет в своих действиях, бездействии (осознаватьфактический характер и общественную опасность деяния) либо руководить ими вмомент их совершения вследствие болезненного состояния психики или слабоумия,результатом которой является освобождение от уголовной ответственности инаказания с возможностью применения по решению суда принудительных мермедицинского характера"[29].
Вместе с тем, в литературе ранее отмечались неточностиданного определения. Так, Н.В. Артеменко считает, что:
— более правильным является употребление выражения «не вмомент», а «во время» совершения общественно опасного деяния,так как имеется достаточное количество преступлений, совершение которых не происходитодномоментно, а происходит в течение определённого промежутка времени;
— невменяемость не является одним из предусмотренныхуголовным законом оснований освобождения от уголовной ответственности, она еёисключает[30].
Следует отметить, что теория уголовного права и практикатрадиционно считают, что невменяемость именно исключает уголовнуюответственность. Невменяемых «нельзя обвинить или, по крайней мере, нельзяосудить», ведь они «обнаруживают злую волю», ведь«намерение вредить, мнимая злая воля, которая у них так яснообнаруживается, действительно есть нечто злое само в себе, но злого намерения уних не существует»[31]. Уголовный кодекс РФ связываетвозможность освобождения от уголовной ответственности с наступлением каких-либоюридически значимых фактов (примирение с потерпевшим, изменение обстановки,истечение сроков давности и др.). Факт совершения общественно опасного деянияпод воздействием ложных представлений о действительности должен расцениватьсякак исключающий уголовную ответственность изначально.
Кроме данных неточностей вышеприведённого определения можноотметить и следующие:
словосочетание «отдавать себе отчет в своих действиях(бездействии)» характерно для ныне не действующего уголовногозаконодательства. Более совершенной представляется фраза «осознаватьфактический характер и общественную опасность своих действий(бездействия)», закрепленная в настоящее время в законе;
— невменяемость — это не психическое состояние лица,заключающееся в определенной неспособности. Термины «психическоесостояние», «состояние психики», «состояние психическогорасстройства» — медицинские и отождествлять их с юридическим понятием «невменяемость»нельзя.
Мнение о том, что попытки отождествления невменяемости сособым психическим состоянием ошибочны, прозвучало в научной литературеотносительно давно[32]. Однако следует отметить, чтонекоторые современные исследователи все же без каких-либо оговорок полностьювоспринимают предложенное выше определение невменяемости как психическогосостояния, утверждая при этом, что невменяемость — понятие не медицинское, непсихиатрическое, а юридическое. Это характерно для представителей медицинскойнауки; для них такое определение приемлемо[33].
Г.В. Назаренко, считая, что вполне правомерно существованиедвух понятий — состояния невменяемости и невменяемости, провёл разграничениемежду ними. По его мнению, если состояние невменяемости означает бытиепсихической болезни, слабоумия или иного болезненного состояния (онтологическийуровень категории «невменяемость»), то на гносеологическом уровне этопонятие представляет собой характеристику патологического состояния психики,закрепленную в законе''. Такое понимание понятий «состояние невменяемости»и «невменяемость», по мнению автора, позволит избежать их смешения.Действительно, проведённое разграничение позволяет объяснить, в каком разрезепонимаются данные понятия в действующей редакции ст.21 УК РФ[34].
Однако примечательно, что сам автор предлагает свой вариантнормы о невменяемости без использования понятия «состояниеневменяемости»:
«Не вменяется в вину деяние лицу, находившемуся во времяего совершения в болезненном психическом состоянии и неспособному пониматьобщественно опасный характер своего деяния и его последствий либо руководитьсвоими действиями»[35].
По нашему мнению, из нормы о невменяемости совершенносправедливо исключено словосочетание «состояние невменяемости».Данное сочетание неприемлемо, поскольку такого состояния не существует. Как ужеотмечалось, невменяемость — это юридическая категория, а не состояние, которымможет быть, скажем, психическое расстройство, либо состояние психики. Ошибаютсятакже те авторы, которые определяют понятие «невменяемость» черезпонятие «психическое расстройство». Ни вменяемость, ни невменяемостьпсихическим расстройством, либо состоянием психического расстройства неявляются. Между тем, считаем, что данное определение страдает существеннымнедостатком — указанием на невозможность осознания невменяемым лицомпоследствий своего деяния. Данный признак введён в формулу невменяемостисовершенно излишне. Как известно, для целого ряда составов преступленийпоследствия не являются обязательным признаком объективной стороны, такиепреступления признаются оконченными с момента совершения общественно опасныхдействий независимо от наступления или ненаступления общественно опасныхпоследствий. А раз последствия для данных составов не играют роли, непонятно,для чего лицо должно осознавать общественно опасный характер деяния вместе сего последствиями.
Редакция ст.21 УК РФ «Невменяемость», предложеннаяГ.В. Назаренко в более поздних работах, выглядит следующим образом:
«1. Не вменяется в вину деяние, совершённое лицом,которое находилось в состоянии хронического или временного психическогорасстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики, вследствиечего не могло осознавать общественную опасность своих действий (бездействия)либо не могло ими руководить во время совершения общественно опасногодеяния»[36].
Как уже отмечалось, прямой связи между невменяемостью и винойнет, и невменяемость не означает невиновность лица. На это указывает и Г.В.Назаренко: "… невменяемость исключает не вину, а поставление содеянного ввину, то есть вменение как таковое. Таким образом, сущность невменяемостизаключается в непоставлении в вину общественно опасного деяния лицу,причинившему уголовно-правовой вред в состоянии психического расстройства илислабоумия, достигшего известной степени, а категория «невменяемость»служит средством изъятия таких лиц из числа уголовно-ответственныхсубъектов"[37]. Автор полагает необходимымиспользование формулировки «не вменяется в вину деяние» вместосуществующей в настоящее время «не подлежит уголовнойответственности», считая, что новая редакция отвечает традиционномупредставлению о том, что невменяемость исключает вменение содеянного в вину, всилу чего невменяемое лицо не подлежит уголовной ответственности.
Вместе с тем, считаем, что правовым последствиемневменяемости является то, что невменяемое лицо не подлежит уголовнойответственности, что не связано с поставлением ему в вину общественно опасногодеяния. Процессуально поставление в вину именуется процедурой предъявления лицуобвинения. Исходя из особенностей расследования уголовных дел об общественноопасных действиях, совершенных невменяемыми, на первоначальном этапе следствиятаким лицам все же предъявляется первоначальное обвинение и лишь после этогоназначается и проводится экспертиза его психического состояния. Лишь установив,что во время совершения общественно опасного деяния лицо было невменяемым,орган следствия и далее суд принимают решение о том, что лицо уголовнойответственности не подлежит (несмотря на то, что обвинение на тот момент ужепредъявлено, то есть содеянное уже ранее поставлено в вину). Считаем, чтопрямой связи между поставлением или непоставлением содеянного в вину ирезультатом невменяемости, его правовым последствием нет. Полагаем, что болееважно в уголовном законе отразить именно правовое последствие невменяемости,состоящее в том, что невменяемый не подлежит уголовной ответственности, какитоговый вывод правоохранительных органов по уголовному делу в отношенииконкретного лица.
Имеется представление о том, что «уголовно-правоваяневменяемость… — это предусмотренное уголовным законом обстоятельство,исключающее субъекта преступления и имеющее своим содержанием факт совершенияобъективно-противоправного общественно опасного деяния лицом, которое во времяего совершения не могло сознавать общественной опасности своего деяния илируководить им вследствие психической болезни либо иного болезненногосостояния»[38].
В приведённом определении автор допустил сокращениеинтеллектуального момента психологического критерия невменяемости, состоящего втом, что «опущена» его часть, заключающаяся в осознании лицомфактического характера наряду с общественной опасностью своих действий(бездействии). Возражая против этого, считаем также, что правовым последствиемневменяемости является не исключение субъекта преступления, а исключение длялица уголовной ответственности, что прямо следует из текста ст.21 УК РФ.
Пределы компетенции эксперта при решении вопросоввменяемости-невменяемости.
Комплексная проблема невменяемости не может быть решенауспещно без помощи судебных экспертов. Однако здесь возникает масса вопросов определах компетенции юристов и экспертов, об их взаимодействии при определенииневменяемости.
Высказано мнение о том, что заключение экспертов овменяемости-невменяемости не является вторжением в права судьи, так какнеобходимые для этого обстоятельства и факты познаны наукой с помощьюпсихиатрических приемов[39].
В вопросе о том, что конкретно должны устанавливать экспертыпри проведении экспертизы, целый ряд авторов убеждены, что «функциипсихиатра-эксперта ограничиваются здесь дачей заключения, соответствующего егопрофессиональным знаниям, — о состоянии психики лица во время совершениядеяния...», иное означало бы выход его за пределы своей компетенции[40].
С учётом вышеизложенного понимания невменяемости какюридической категории, полагаем, что его установление входит в компетенциююристов, а именно — органов следствия и суда. В связи с этим, в заключенииэкспертизы, соответствующем требованиям ст. 25 Федерального закона «Огосударственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от31 мая 2001 года[41], эксперт не должен делать вывод оневменяемости. Установив наличие психического расстройства, которое лишало лицаспособности осознавать фактический характер и общественную опасность своихдействий (бездействия) либо руководить ими, он должен рекомендовать признатьлицо невменяемым. В практической деятельности автор настоящего дипломногоисследования встречался со случаями, когда в заключении экспертизы однозначноуказывалось на то, что данное лицо экспертами признается вменяемым илиневменяемым; довольно часто в заключениях экспертов используется некорректная(с нашей точки зрения) формулировка, предложенная в ст.21 УК РФ, о том, чтолицо «находилось в состоянии невменяемости». Об этом свидетельствуюти результаты анкетирования, проведённого среди практических работниковправоохранительных органов. Так, к примеру, до 90% следователей прокуратурыРязанской области сталкиваются с ситуациями (и, кстати говоря, согласны сэтим), когда вывод о наличии вменяемости или невменяемости лица делаетсяврачами-психиатрами, а суд просто соглашается с этим.
По данному вопросу даже высказано, что «функцииследствия и суда по установлению невменяемости фактически перешли ксудебно-психиатрической экспертизе»[42].
Примечателен факт, что такое положение вещей вполнеустраивает юристов — следователей, назначавших и проводивших психиатрическуюэкспертизу, и далее суд. Практические работники зачастую забывают, чтозаключение психиатрической экспертизы — это доказательство, которое подлежитоценке в совокупности с иными добытыми доказательствами. Получив заключениеэкспертизы, работник правоохранительного органа должен оценить его всовокупности с другими доказательствами по делу и лишь потом сам должен принятьрешение о том, было ли исследуемое лицо вменяемым или невменяемым.
Как считает С.Н. Шишков, эксперт должен дать заключениеотносительно каких-то фактических обстоятельств, но «никак не»рекомендации" по вопросам, входящим в компетенцию следователя исуда". Автор отмечает также что «термины „вменяемость“ и»невменяемость" в экспертном заключении… присутствовать недолжны"[43]. Именно эта позиция, как отмечаетС.Н. Шишков, позволяет экспертам оставаться в пределах своих специальныхпознаний.
В данном вопросе автор настоящего исследования вполнесогласен с мнением Ю.С. Богомягкова о том, что «эксперты не должныконстатировать невменяемость, так как они не компетентны устанавливать фактсовершения общественно опасного деяния данным лицом и другие юридическиепризнаки невменяемости. Только суд, оценив все доказательства… и установиввсе юридически значимые обстоятельства по делу, имеет законные основаниясделать вывод о невменяемости, которая до вынесения определения судом толькопредполагается»[44].
Таким образом, наше мнение в данном вопросе сводится кследующему: в заключении экспертизы не должно быть императивно указано, было лилицо вменяемым или невменяемым во время совершения деяния. Эксперт долженустановить наличие медицинского критерия невменяемости (болезни) и юридического(насколько она повлияла на способность осознавать и руководить).
Однако об этом в литературе высказано следующее: «Наивнополагать, что изъятие из заключения эксперта фразы о возможности признания лицавменяемым (невменяемым) существенно повысит качество ведения предварительногоследствия и отправления правосудия»[45]. Вместе с тем полагаем, чтооспариваемое положение не столь уж и наивно, а является принципиальныммоментом, на котором основывается положение о том, что юридическое понятие«невменяемость» должен устанавливать юрист.
В.Б. Первомайский отмечает также, что суд должен оценитьзаключение эксперта наряду с другими доказательствами, но выполнить данноетребование закона «следствие и суд не могут в полной мере..., посколькуони не владеют клиническим методом исследования и не обладают специальнымизнаниями»[46].
Вместе с тем, результаты проведённого нами анкетированиясвидетельствуют, что подавляющее большинство опрошенных практических работников(в данном примере — 89,1% всех опрошенных работников прокуратур субъектов РФ)на вопрос: «Были ли в Вашей практической деятельности случаи, когда суд (органследствия) не соглашался с мнением эксперта о психическом состоянии лица ипринимал противоположное решение?», указали, что таких ситуаций невозникало. Также высказаны мнения о том, что юристы не просто автоматическидолжны соглашаться с мнением эксперта; в случаях возникновения сомнений вкомпетентности эксперта, они назначают дополнительные и повторные экспертизы.
Поэтому полагаем, что в случаях, когда суд не доверяетзаключению первоначальной экспертизы, он должен назначить дополнительную, либоповторную экспертизу. Если суду необходимо прибегнуть к специальным познаниям вданной области, чтобы полно исследовать проблему, он может вызвать и допроситьв судебном заседании эксперта, сам разобраться во всех деталях вопроса.Окончательный вывод о вменяемости-невменяемости должен делать суд, неперекладывая его решение на экспертов.
Более интересным и дискуссионным представляется другойвопрос, поднятый Б.В. Первомайским, который утверждает, что эксперт припроведении экспертизы выходит за пределы своих полномочий, так как онподтверждает факт совершения деяния именно данным лицом, причем констатируетсовпадение во времени совершения деяния и психического состояния[47].
Автор предлагает в данной ситуации два варианта преодоления указанногопротиворечия, считая, что:
1. Выводы эксперта относительно психического состояния испособности лица отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими вовремя совершения деяния являются предположительным. Суд же, исследовав вседоказательства, превращает предположение в утверждение, приходя, таким образом,к заключению о вменяемости-невменяемости субъекта.
2. Эксперт должен делать вывод о состоянии лица не во времясовершения общественно опасного деяния, а в период времени, к которому относитсяинкриминируемое ему деяние.
Г.В. Назаренко полагает, что в первом случае заключениеэксперта рассматривается как неприемлемый вывод о «гипотетическойневменяемости»[48]. Действительно, предположение оневменяемости ставит под сомнение доказательственную силу данного заключения, вкотором не дается четкого ответа на вопросы, поставленные перед экспертом.Однако считаем, что В.Б. Первомайский вполне обоснованно отмечает, что самимзаключением не решается вопрос о факте совершения обследуемым лицом какого-либообщественно опасного деяния, ибо решение подобных вопросов (как и решениевопросов о виновности лица, наличии причинной связи между деянием и последствиямии др.) не входит в компетенцию эксперта. В первом предложении автора следуетизменить акценты таким образом, чтобы предположительный характер носил не выводэксперта о психическом состоянии лица и способностей интеллектуальной и волевойсфер его психики, а сам факт совершения данным лицом общественно опасногодеяния. Последнее относится целиком и полностью к компетенции органов следствияи суда. Окончательное решение по данному вопросу принимает все же суд, а доэтого момента действует принцип презумпции невиновности: никто не может бытьпризнан виновным иначе, как на основании вступившего в законную силу приговорасуда. Однако эксперты, отвечая на поставленные перед ними вопросы, должныисходить из того, что обследуемый совершил общественно-опасное деяние, доверяяв этом на 100% органу следствия. Поэтому выводы экспертов по вопросувменяемости или невменяемости должны быть совершенно определёнными.
Так, Давыдов совместно с Дергузовой в период примерно с 1990года пропагандировали и развивали так называемую «теорию общественногосчастья», согласно которой современное общество нуждается вусовершенствовании путем воспитания нового поколения людей не с помощью старогопоколения, а с помощью специально разработанных новых воспитательных методов,которые будут использовать избранные люди-воспитатели. Пропагандируя свои идеи,Давыдов и Дергузова приехали в г. Калугу, познакомились с Приваловым ивпоследствии из собравшихся вокруг них единомышленников создали общественнуюорганизацию «Б.К.Н.Л. „ПОРТОС“ (братство кандидатов в настоящиелюди поэтизированного объединения разработки теории общественного счастья).Устав организации зарегистрирован управлением юстиции Калужской области вноябре 1993 г. Целью создания организации явилось воспитание нового поколениялюдей в соответствии с названной теорией. При этом Давыдов и Дергузова принялина себя роль избранных воспитателей. Организация имела сетьнезарегистрированных подразделений на территории России и Украины. В конце 1999- начале 2000 г. „избранные воспитатели“ и другие лица арендовалитерриторию бывшей базы завода „Салют“ и постоянно проживали врасположенных там складских помещениях, члены их организации поставили ограду иохрану.
Давыдов совместно с другими лицами стал насаждать в такназываемые „воспитательные“ методы элементы насилия, включая всеболее широкое применение физических наказаний к вовлекаемым в организациюлицам, преобразовав в результате организацию „Б.К.Н.Л. “ПОРТОС»в общественное объединение, деятельность которого сопряжена с насилием надгражданами, т.е. объединение, посягающее на личность и права граждан,использовав ранее существующую «теорию общественного счастья»,привнеся в нее элементы человеконенавистничества и насилия.
Для обеспечения постоянного притока денежных средств на нуждыэтой организации Давыдов совместно с другими руководителями создали общество сограниченной ответственностью «Организация помощи инвалидам, ветеранам ипенсионерам» с использованием наемных рабочих. С целью пропаганды ивербовки новых членов, а также наемных рабочих основные положения их теориипечатались типографским способом и распространялись в виде газет и листовок.При этом обещаниями предоставить высокооплачиваемую престижную работу и возможностьобучения в престижных учебных заведениях г. Москвы привлекались какнесовершеннолетние, в основном из неблагополучных семей, так и другие лица,используемые впоследствии на работах для обеспечения финансированияорганизации.
Организация «ПОРТОС» имела четкую структуру,основанную на жесткой дисциплине и безусловном подчинении рядовых членов инаемных рабочих ее руководителям.
У несовершеннолетних руководители организации отбиралиудостоверяющие личность документы, и таким образом подростки удерживались натерритории базы.
Для охраны своей территории Давыдов и его сторонники создалииз членов своей организации вооруженное формирование, в состав которого вошлитакже Привалов и другие лица, и руководили им. Вооруженное формирование былоснабжено приобретенным на законных основаниях огнестрельным оружием (ружья,пистолеты), а также иным оружием (пневматическое и газовое оружие). Огороженнаятерритория базы охранялась не только людьми, но и собаками. Выход пособственной инициативе за пределы территории несовершеннолетним был запрещенпод страхом применения физических наказаний. Передвигаться за пределамиохраняемой территории они могли лишь в сопровождении членов формирования.Телефонные разговоры контролировались, письма проверялись. Насильно удерживая несовершеннолетнихна территории базы, Давыдов и другие лица принуждали их к тяжелой работе,применяли унижающие достоинство физические наказания за нарушение требований.
Так, в третьей декаде сентября 2000 г. Давыдов несколько раз ударил по лицу Хакимова и нанес ему три удара ногой в область таза,после чего другие лица с участием Давыдова и Привалова привязали его к лавке ипоочередно нанесли 89 ударов кожаной плетью по ягодицам. Побои наносились такженесовершеннолетним Лукьянову и Изотовой.
22 ноября 2000 г. Давыдов и другие лица за нарушение режима(курение) организовали приведение в исполнение наказания в отношении Хакимова:кожаной плетью ему было нанесено 50 ударов.
Согласно акту судебной психолого-психиатрической экспертизыДавыдов и Привалов страдают хроническими психическими расстройствами в формешизофрении. Поэтому в период, относящийся к совершению ими инкриминируемыхдеяний, они не могли осознавать фактический характер и общественную опасностьсвоих действий и руководить ими.
С учетом конкретных обстоятельств дела и заключенийсудебно-психиатрической экспертизы суд обоснованно назначил Давыдовупринудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа, аПривалову — в психиатрическом стационаре общего типа[49].
Поскольку установление факта совершения лицом общественноопасного деяния, порицаемого уголовным законом, виновности лица и причиннойсвязи между деянием и наступившими общественно опасными последствиями, входит вкомпетенцию органов следствия и суда, последние своими решениями могут«нейтрализовать» выводы экспертов о признании лица вменяемым илиневменяемым в исследуемой ситуации. Так, уголовно-процессуальный законпредусматривает для органов следствия и суда возможности прекращения уголовногодела при определенных основаниях. Некоторые из этих оснований прекращенияуголовного дела, не связанные с правовыми последствиями признания лицаневменяемым, являются «реабилитирующими обстоятельствами» (скажем, заотсутствием в действиях лица состава преступления при неподтвержденииобвинения). В данном случае заключение, исходящее из утверждений органаследствия о совершении обследуемым лицом преступления, сводится «нанет», так как в результате следствия отрицается сам факт совершения даннымлицом преступления. Категории «вменяемость» и«невменяемость» же могут иметь место лишь в случае совершенияконкретного общественно опасного деяния, порицаемого уголовным законом, и несуществуют сами по себе. Иными словами, эти категории могут быть исследованылишь в рамках уголовного дела и не могут существовать за его пределами. Вслучаях прекращения уголовного дела по «нереабилитирующим»основаниям, то есть, с признанием вины, со стороны органов следствия и судавозможно принятие решения о вменяемости-невменяемости лица, так как фактсовершения преступления не отрицается, а уголовное дело прекращается в силуиных предусмотренных законом оснований. В связи с изложенным, представляетсяболее верным говорить не о «предположительной» или«гипотетической» невменяемости, а о «предварительноустановленной» невменяемости или о невменяемости под условием совершенияданным лицом данного деяния. В целом данное обстоятельство еще раз позволяетубедиться в том, что вменяемость и невменяемость — это юридические категории,юридические формулы, а не медицинское определения.
Считаем, что вторая точка зрения Б.В. Первомайского,заключающаяся в том, что эксперт должен делать вывод о состоянии лица не вовремя совершения общественно опасного деяния, а в период времени, к которомуотносится инкриминируемое ему деяние, приемлемой быть не может. Уголовный законотмечает, что при невменяемости лицо вследствие психического заболеваниялишается известных способностей именно во время совершения общественно опасногодеяния, а не в период, относящийся к нему, включая промежутки времени досовершения деяния или после него. Действительно, целый ряд преступленийсовершается не одномоментно, состояние совершения преступления может длитьсязначительный промежуток времени, что встречается в продолжаемых и длящихсяпреступлениях. Следовательно, предметом экспертного исследования должно быть психическоесостояние лица во время совершения деяния, а не в другие моменты егодеятельности. Только тогда суд может обоснованно признать заключение экспертизыодним из доказательств по уголовному делу.
В дискуссии о том, каким понятием является невменяемость,достаточно указать на следующие признаки, подтверждающие правовую природу этойкатегории: невменяемость, согласно уголовному закону, влечет за собойопределенные правовые последствия — исключает уголовную ответственность инаказание и может служить основанием для применения принудительных мермедицинского характера; только орган следствия и суд может признать лицоневменяемым; сама экспертиза по данному вопросу не может быть проведена иначекак на основании мотивированного постановления органа следствия и суда; лицоможет быть признано невменяемым не само по себе, а в связи с совершениемконкретного деяния и в целях решения вопросов уголовной ответственности.
С учётом изложенного, полагаем, что эксперт должен высказатьсвоё мнение не только о том, имеется ли у лица психическое расстройство, но итом, как оно повлияло на его способность фактическую сторону и социальный смыслсодеянного и руководить своими действиями (бездействием) в данный промежутоквремени, а не просто указать наличие психической болезни. В последнем вариантезаключение эксперта без установления юридического критерия не может бытьиспользовано органами следствия и судом для вывода о вменяемости-невменяемости.1.3 Соотношение понятийневменяемости и недееспособности
Нередко в юридическом,общественном или житейском обиходе допускается смешение понятий«невменяемость» и «недееспособность». То говорят о«невменяемости» при заключении сделки, то о «вменяемостидепутатов».
Между тем невменяемостьи недееспособность при определенных чертах сходства являются самостоятельнымипонятиями и составляют понятийный аппарат разных отраслей права.
Закон различаетнесколько вариантов правового состояния гражданина в зависимости от степени егопсихического состояния:
1) признанный судомнедееспособным в порядке гражданского судопроизводства (ст. 29 ГК РФ[50],ст. 285 ГПК РФ 2002 г.[51]);
2) хотя и не признанныйсудом недееспособным, но находящийся в момент совершения сделки в такомсостоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий илируководить ими, что является основанием для признания недействительными сделок(ч. 1 п. 2 ст. 177 ГК РФ), брака (ст. 27 Семейного кодекса РФ[52]),завещания;
3) невменяемый,признанный таковым судом в отношении общественно опасного деяния при рассмотренииуголовного дела (ст. 21 УК РФ[53]);
4) имеющий психическоерасстройство, не исключающее вменяемости в отношении совершенного преступления,если лицо не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественнуюопасность своих действий (бездействия) либо руководить ими (ст. 22 УК РФ)[54];
5) получившийпсихическое расстройство после совершения преступления, лишающее еговозможности осознавать фактический характер и общественную опасность своихдействий (бездействия) либо руководить ими (ст. 81 УК РФ);
6) хотя и не признанныйсудом недееспособным, но находящийся в момент заключения брака в состояниипсихического расстройства, не позволившего лицу совершать осознанные волевыедействия (порок воли) по выполнению такого условия вступления в брак, как«взаимное добровольное согласие мужчины и женщины» (ст. 12, 27Семейного кодекса РФ);
7) и наконец,ограниченный в своем правовом положении в связи с признанием непригоднымвследствие психического расстройства к выполнению определенных видовпрофессиональной деятельности, связанной с источником повышенной опасности.Такое решение принимается врачебной комиссией, уполномоченной на то органомздравоохранения, на основании оценки состояния психического здоровья гражданинав соответствии с Перечнем медицинских психиатрических противопоказаний,утверждаемым Правительством Российской Федерации (ст. 6 Закона РФ «Опсихиатрической помощи и гарантии прав граждан при ее оказании» от 2 июля 1992 г.[55]).
Понятие невменяемостиотносится к уголовному праву и уголовному судопроизводству (ст. 21 УК РФ, ст.300, 433 УПК РФ[56]).В главе 4 Уголовного кодекса РФ «Лица, подлежащие уголовнойответственности» невменяемость определяется следующим образом:
«1. Не подлежитуголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественноопасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не моглоосознавать фактический характер и общественную опасность своих действий(бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психическогорасстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иногоболезненного состояния психики.
2. Лицу, совершившемупредусмотренное законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости,судом могут быть назначены принудительные меры медицинского характера,предусмотренные настоящим Кодексом» (ст. 21, 99 УК РФ). Эти мерыосуществляются в психиатрических учреждениях органов здравоохранения (ст. 13Закона РФ от 2 июля 1992 г. «О психиатрической помощи и гарантии правграждан при ее оказании»).
Невменяемость являетсяобстоятельством, исключающим «преступность» деяния. Не случайно вотношении невменяемых в законе употребляется понятие «предусмотренноеуголовным законом общественно опасное деяние», а не «преступление».Признание лица невменяемым является основанием для прекращения уголовного делаи направления лица на принудительное лечение (ч. 2 ст. 11, 97 УК РФ).Принудительные меры медицинского характера назначаются в случае, когдапсихическое расстройство лица связано с опасностью для него или других лиц либовозможностью причинения им иного имущественного вреда (ст. 433 УПК РФ 2002 г.). Данные меры не преследуют цели наказания, их задача — лечение лица с тем, чтобы недопустить совершения им повторного общественно опасного деяния[57].
В отношении других лиц,которые, заведомо зная о психических болезнях гражданина, вовлекли его впреступную деятельность с использованием его физической силы или иного способа,должна быть установлена повышенная ответственность. Уголовный кодекс РФ к числуобстоятельств, отягчающих наказание, относит «привлечение к совершению преступлениялиц, которые страдают тяжелыми психическими расстройствами» (п.«д» ст. 63 УК РФ)[58].
Понятие«невменяемость» применялось ранее исключительно в уголовномсудопроизводстве. Однако Кодекс об административных правонарушениях 2002 г. ввел понятие «невменяемость» как одно из оснований освобождения от административнойответственности, которая применяется за виновные противоправные действия(бездействие). Статья 2.8 КоАП РФ предусматривает, что «не подлежитадминистративной ответственности физическое лицо, которое во время совершенияпротивоправных действий (бездействия) находилось в состоянии невменяемости, тоесть не могло осознавать фактический характер и противоправность своих действий(бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психическогорасстройства, временного психического расстройства, слабоумия или иногоболезненного состояния психики»[59].
В отличие отвменяемости (невменяемости) лица как понятия уголовного и административногоправа дееспособность означает юридическую характеристику зрелости волевыхкачеств, определяющую лично своими действиями приобретать и осуществлятьгражданские права, создавать для себя гражданские обязанности, исполнять их(ст. 21 ГК РФ), а также нести ответственность за совершенные правонарушения(деликтоспособность)[60].Зрелость воли определяется в первую очередь возрастом лица, поэтому законразличает несколько уровней дееспособности (недееспособности): до 6 лет, от 6до 14 лет, от 14 до 18 лет. В отношении взрослых совершеннолетних граждан (с 18лет) разные степени отклонения уровня развития воли от усредненного в ту илииную сторону могут быть установлены только в судебном порядке[61].
В отличие отневменяемости и состояния лица в момент совершения сделки, признание гражданинанедееспособным по ст. 29 ГК РФ определяется судом не на момент совершениякакого-то конкретного действия в прошлом, а на основе оценки стойкогохронического психического расстройства с возможностью планомерной,рассудительной деятельности человека на день рассмотрения дела в суде и, болеетого, с прогностической оценкой его психического состояния на будущее[62].
Некоторыепсихопатические личности могут быть признаны невменяемыми при определенныхнеблагоприятных для их психического здоровья ситуациях. Но в обычной обстановкеони могут рассудительно осуществлять свои права и нести обязанности.
Помимо фактора времении характера действий лица для разграничения невменяемости и недееспособностинужно учитывать различия в медицинском критерии: если признание недееспособнымдопускается только при хроническом стойком психическом расстройстве, то ст. 21УК РФ указывает и на временное психическое расстройство. Для определениясостояния лица в момент совершения гражданско-правовой сделки может бытьдостаточным наличие только юридического критерия.
Признание гражданинанедееспособным — это не только определенное состояние здоровья, а сложноеюридическое понятие, сочетающее в себе два критерия: медицинский и юридический.Под медицинским критерием понимается «психическое расстройство» лица.Данная формулировка введена ст. 29 Гражданского кодекса РФ 1995 г., как и ст. 97 Уголовного кодекса РФ 1996 г. взамен употреблявшегося ранее ст. 15 ГК РСФСРсловосочетания «душевной болезни или слабоумия». «Психическоерасстройство» как более точная обобщающая формулировка измененийпсихического здоровья лица введена разработчиками кодексов с учетом мненияконсультантов-психиатров.
В новом ГПК РФ 2002 г. указанные формулировки приведены в соответствие с новым ГК РФ: «В заявлении о признаниигражданина недееспособным должны быть изложены обстоятельства,свидетельствующие о наличии у гражданина психического расстройства, вследствиечего он не может понимать значение своих действий или руководить ими» (ч.2 ст. 282 ГПК РФ).
Не всякое психическоерасстройство влечет неспособность лица к разумному участию в гражданскомобороте, а только такая его глубина (степень), которая пагубно влияет на волю иинтеллект больного. Для признания гражданина недееспособным недостаточноустановить только диагноз заболевания. Существенное значение имеет установлениестепени наступивших в результате этой болезни изменений личности. Грань междудееспособностью и недееспособностью психически больного, таким образом,определяется по юридическому критерию. Именно он является «эталоном»для измерения глубины качественных изменений психической деятельности[63].
Юридический критерийподразделяется на два признака: интеллектуальный (как невозможность отдаватьотчет в своих действиях) и волевой (невозможность руководить своими действиями)[64].В законе эти признаки сформулированы альтернативно. Поэтому признаниепсихически больного гражданина недееспособным возможно не только при наличииобоих признаков, но и при наличии одного из них (интеллектуального иливолевого).
Признание гражданинанедееспособным является, по существу, правовым оформлением указанных измененийпсихики человека как явления, выражающего проявление сил природы независимо отдействий и сознания лица. Задача суда — констатировать это явление и оценитьего с точки зрения права, то есть признать гражданина недееспособным или,напротив, отклонить заявление о признании его недееспособным.
Различия междуневменяемостью и недееспособностью проводятся также по процессуальному порядкуобъявления лиц таковыми. Вопрос о признании невменяемым возникает в ужевозбужденном уголовном деле в отношении лица, привлеченного в качествеобвиняемого или подсудимого в связи с конкретным общественно опасным деянием. Вотличие от этого признание лица недееспособным происходит по специальновозбужденному гражданскому делу, и совсем не обязательно, чтобы потребностьобратиться в суд была связана с какими-то правонарушениями этого лица или егоправоотношениями с другими лицами. Более того, никакие вопросы, затрагивающиеправа и обязанности данного лица, не могут быть рассмотрены одновременно спризнанием его недееспособным, ибо в таком случае стороной фактически могло быоказаться лицо, неспособное по своему психическому состоянию здоровьясамостоятельно защищать свои права и не имеющее еще законного представителя.Поэтому материально-правовая природа дел о признании гражданина недееспособнымобусловливает их процессуально-правовой характер как дел неисковых, в которыхотсутствует спор о праве гражданском, где нет сторон, нет требования (иска)одного лица к другому, нет ответчика как конкретного нарушителя прав заявителя(особое производство).
Другое различие впорядке признания лица невменяемым или недееспособным заключается в основанияхназначения судебно-психиатрической экспертизы и формулировании вопросов передэкспертами. Признание гражданина невменяемым, как и признание недееспособным,возможно только на основании заключения судебно-психиатрической экспертизы, ибодля определения психического состояния и степени его тяжести нужны специальныепознания. Однако предшествующие назначению экспертизы условия по уголовному игражданскому делу различны.
В уголовном делесначала должен быть установлен целый ряд фактов предмета доказывания: событиепреступления, факт совершения его данным лицом. И только лишь после этого приисследовании субъективной стороны преступления (вины, формы вины, мотивов) надоустранять возникшие сомнения в отношении психической полноценности лица, вотношении которого расследуется уголовной дело, что и является основаниемназначения судебно-психиатрической экспертизы.
По гражданскому делу опризнании гражданина недееспособным основание для назначения экспертизыизложено в законе в самой общей форме — «при наличии достаточных данных опсихическом расстройстве» (ст. 283 ГПК РФ).
Судебное решение опризнании гражданина недееспособным вступает в законную силу по общим правилами приобретает определенные правовые свойства (ст. 209 ГПК РФ). В соответствии стемой настоящей статьи интерес представляет анализ такого правового последствиязаконной силы решения, как преюдициальность.
При преюдициальностивступившего в законную силу решения суда о признании гражданина недееспособнымозначает, что закрепленные в этом решении выводы о его правовом состоянии являютсяобязательными для суда, рассматривающего другие дела с участием данногогражданина. В качестве предмета преюдиции, как правило, указывают на факты иправоотношения — «стороны, другие лица, участвующие в деле, ихправопреемники не могут… оспаривать в другом гражданском процессеустановленные судом факты и правоотношения» (ст. 209 ГПК РФ).
Думается, предметпреюдиции должен быть расширен за счет включения в него также и установленныхсудом правовых состояний гражданина или имущества.
Решение о признаниигражданина недееспособным, вынесенное в порядке особого производства, можетиметь преюдициальное значение для гражданских дел с участием этого лица висковом производстве. К их числу могут быть отнесены дела о признании сделкинедействительной, признании брака недействительным, признании завещаниянедействительным и другие. Недееспособность лица является по указанным деламодним из юридических фактов, с которым гипотезы юридических норм материальногоправа связывают определенные правовые последствия, в частности, этот факт — правовое состояние препятствует возникновению правоотношений, прав иобязанностей.
По общим правилампроцесса взаимная связь судебных постановлений существует не только между двумярешениями по гражданским делам (в том числе решениям арбитражного суда), но имежду решением по гражданскому делу и приговором по уголовному делу (ст. 61ГПК, ст. 69 АПК, ст. 90 УПК). Однако дела, связанные с недееспособностью илиневменяемостью, настолько своеобразны, что вопрос об их преюдициальной связирешается весьма специфично. Прежде всего представляет интерес возможностьпреюдициальной связи определения суда о прекращении уголовного дела инаправлении гражданина, признанного невменяемым, на принудительное лечение ипоследующего решения суда о признании гражданина недееспособным для назначениянад ним опеки после снятия принудительного лечения (если это требуется похарактеру его хронического психического расстройства).
Требует анализа идругой вопрос: об обратной связи между решением суда о признании гражданинанедееспособным и последующим рассмотрением дела о невменяемости этогогражданина, если он, будучи признан судом недееспособным, совершил уголовнонаказуемое деяние. Может ли дееспособный быть признан вменяемым или, наоборот,предопределяет ли невменяемость последующее признание гражданинанедееспособным?
Нужно сразу ответить,что преюдициальная связь между решением суда по гражданскому делу о признаниигражданина недееспособным и судебным постановлением по уголовному делу вотношении невменяемого лица отсутствует. Объяснение этому кроется в различияхпонятий невменяемости и недееспособности. Смешение или отождествление данныхпонятий приводит к нарушениям закона. Одной из судебных ошибок при рассмотрениидела о признании гражданина недееспособным является то, что суд основывает своерешение только на истребованных из уголовных дел актах судебно-психиатрическойэкспертизы о невменяемости лица в отношении инкриминируемого ему правонарушенияи определении суда о направлении лица на принудительное лечение. Так, гражданинГ. был признан судом недееспособным на основании истребованного изпрекращенного уголовного дела акта с направлением его на принудительное лечение10 месяцев назад. В другом случае суд признал К. недееспособным на основаниибезграмотного письма заместителя главного врача одной из психиатрическихбольниц о том, что гражданин К. четыре года назад находился у них напринудительном лечении, следовательно, по делу о расторжении с ним брака долженбыть признан недееспособным, хотя в деле был ответ психиатрической больницы отом, что К. выписан в связи со снятием принудительного лечения, поэтомустационарная экспертная комиссия не может выполнить определение суда оназначении экспертизы по делу о признании его недееспособным.
Гражданский процессуальныйкодекс РФ, как и ранее действовавший ГПК РСФСР, предусматривает обязательное испециально назначаемое по делу о признании гражданина недееспособным заключениесудебно-психиатрической экспертизы (ст. 283 ГПК). Перед экспертами-психиатрамиставятся вопросы: 1) страдает ли гражданин такой-то в настоящее времяхроническим психическим расстройством и 2) может ли он вследствие этогоотдавать отчет в своих действиях или руководить ими? Один из судов вынеснесколько решений без назначения экспертизы, мотивируя это тем, что «фактынедееспособности достаточно ясны, поэтому нет необходимости назначать по делупсихиатрическую экспертизу». Между тем закон не ставит вопрос о назначенииэкспертизы в зависимость от усмотрения судьи. Принципиальные указания на этот счетдавал Верховный Суд РСФСР по конкретным делам.
Обязательное назначениесудебно-психиатрической экспертизы по делу о признании гражданинанедееспособным вовсе не исключает исследований других обстоятельств по делу, вчастности предшествующее заключение экспертов-психиатров из уголовного дела всвязи с невменяемостью этого лица, заключений по другим гражданским делам,связанным с психическим состоянием лица, других доказательств. Однако они могутбыть использованы только в совокупности со всеми доказательствами и для оценкиосновного и обязательного доказательства — заключения судебно-психиатрическойэкспертизы по данному делу.
Подытоживая всеприведенные выше аргументы и различия понятий недееспособности и невменяемости,подчеркнем, что невменяемость является узконаправленным понятием, употребляемымтолько по уголовному или административному делу в отношении совершенного лицомпреступления или административного правонарушения, определяемым на прошлоевремя на момент совершения общественно опасного деяния или административногоправонарушения. Признание лица недееспособным, напротив, рассчитано на будущеевремя, на то, что и после вступления решения суда в законную силу какой-тонеопределенно длительный период времени гражданин не сможет совершать осмысленныедействия в сфере гражданского оборота и будет нуждаться в опеке.
Четкоеразграничение понятий недееспособности и невменяемости способствует законному иобоснованному разрешению уголовных, административных и гражданских дел.
 
Выводы по 1 главе
1. На основеисторико-правового и сравнительно-правового анализа мы пришли к выводу, что внастоящее время точных критериев для оценки риска будущего общественно опасногоповедения лиц с психическими расстройствами нет.
2. Юридический фактсовершения общественно опасного деяния лицом, которое во время его совершениянаходилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактическийхарактер и (или) общественную опасность своих действий (бездействия) либоруководить ими вследствие хронического психического расстройства, временногопсихического расстройства, слабоумия либо иного расстройства психики (при этомдействует ряд норм Общей части УК РФ, например, ст. 1- 9, 14 и др.). Довосстановления способности этого лица к осознанно волевой регуляции поведения правоотношениеносит специфический охранительный характер.
3. Юридический фактсовершения преступления вменяемым лицом, которое во время его совершения немогло в полной мере осознавать фактический характер и (или) общественнуюопасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствиехронического психического расстройства, временного психического расстройства,слабоумия либо иного расстройства психики. Правоотношение имеет обычныйуголовно-правовой характер. Субъектами такого правоотношения становятся, содной стороны, лицо, страдающее психическим расстройством, совершившеепреступление, с другой — государство в лице; специально уполномоченных органов.Содержанием правоотношений становятся права и обязанности их субъектов.Содержание такого правоотношения связано с уголовной ответственностью инаказанием лица, совершившего преступление. При этом, если на поведениесубъекта в момент совершения преступления оказало влияние имеющееся психическоерасстройство, то суд вправе назначить лицу принудительные меры медицинскогохарактера, соединенные с исполнением наказания, а лицо, совершившеепреступление, обязано подвергнуться наказанию и сопряженным с нимпринудительным мерам медицинского характера.
4. Юридический фактсовершения преступления субъектом, который во время его совершения мог в полноймере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий(бездействия) либо руководить ими, у которого после совершения преступлениянаступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение илиисполнение наказания.
/>Глава2. Критерии невменяемости />2.1Медицинский критерий невменяемости
Уголовный кодекс РФ в действующей редакции сохранилформулировку медицинского критерия невменяемости, состоящего из четырех видовпсихических расстройств: хронического психического расстройства, временногопсихического расстройства, слабоумия, иного болезненного состояния психики.Указывая на четыре группы психических расстройств, законодатель, очевидно, имелнамерение показать, что степень и характер психических расстройств могут бытьразличными.
Вместе с тем едва ли данную формулировку медицинскогокритерия невменяемости можно назвать удачной. По нашему мнению, дифференциацияпсихических расстройств по группам не способствует ни совершенствованию нормыуголовного закона, ни созданию для экспертов каких-либо чётких критериев приопределении медицинского критерия невменяемости. В литературе уже быливысказаны взгляды о том, что перечень всех видов расстройств в ст. 21 УК РФявляется «архитектурным излишеством»[65], и о том, что «вст. 20, 21 и 22 УК следует использовать единый термин „психическоерасстройство“[66].
Разделение психических расстройств на четыре группы излишне,необходимости в этом нет. Действующее законодательство (к примеру. Закон РФ»О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании"[67].Гражданский кодекс РФ) содержит понятие «психическое расстройство»,не разделяя его на группы.
Полагаем, что следует согласиться с предложением С.И.Шишкова, изложенном в его последних работах, посвященных проблемамневменяемости, о введении в текст уголовного закона формулировки«психическое расстройство» взамен существующего перечня[68].
Имеется мнение о том, что «в настоящее времяпреждевременно ставить перед законодателем вопрос о пересмотре медицинскогокритерия невменяемости в уголовном законе, поскольку психиатры еще сами непришли к определенному мнению на этот счет»[69].
Какустановлено судом, Г., находясь в состоянии невменяемости, совершил запрещенноеуголовным законом общественно опасное деяние — убийство потерпевшей Б., а затемубийство двух лиц — потерпевших К.А. и К.Л. на почве личных неприязненныхвзаимоотношений и с целью скрыть факт ранее совершенного убийства Б.
Из заключения комиссииэкспертов-психиатров следует, что в момент совершения указанного, запрещенногоуголовным законом общественно опасного деяния Г. страдал хроническимпсихическим расстройством в виде параноидной формы шизофрении сприступообразно-прогредиентным типом течения.
Указанное психическоерасстройство лишало Г. способности осознавать фактический характер иобщественную опасность своих действий и руководить ими. Это психическоерасстройство у Г. имеет место и в настоящее время, оснований не доверятьвыводам указанной экспертизы у суда не имелось.
Выводы суда осовершении Г. в состоянии невменяемости запрещенного уголовным законом деяния — убийства потерпевших Б., К.А., К.Л. являются обоснованными и подтверждаютсясовокупностью доказательств: показаниями потерпевших и свидетелей, протоколомосмотра места происшествия, заключениями судебно-медицинских,судебно-психиатрической, криминалистических экспертиз и другимидоказательствами, которые исследованы в суде и получили правильную оценку в ихсовокупности.
Из заключения комиссииэкспертов-психиатров следует, что у Г. выявлено хроническое психиатрическоерасстройство в виде параноидной формы шизофрении с приступообразнымпрогредиентным типом течения.
Это подтверждаетсяанамнестическими сведениями и данными медицинского наблюдения о наличии у негов прошлом аффективно-бредовых состояний, результатами настоящего клиническогопсихиатрического обследования, которое выявило у Г. наличие параноидного(бредового) синдрома с бредовой трактовкой анамнеза, типичные дляшизофренического процесса изменения эмоциональности, мышления, грубые нарушениякритики.
Указанное хроническоепсихическое расстройство в момент совершения инкриминируемого деяния лишало Г.способности осознавать фактический характер и общественную опасность своихдействий и руководить ими.
Действия Г. былиобусловлены психическими переживаниями болезненного характера.
Принимая во вниманиехарактер содеянного и клиническую картину заболевания, комиссия пришла кзаключению, что и в настоящее время, вследствие имеющегося у него хроническогопсихического расстройства Г. не может осознавать фактический характер иобщественную опасность своих действий и руководить ими, нуждается в применениипринудительной меры медицинского характера в виде принудительного лечения впсихиатрическом стационаре специального типа с интенсивным наблюдением.
Оснований сомневаться вуказанных выводах у суда не имелось, не усматривает таких оснований и Судебнаяколлегия.
Из материалов деласледует, что Г. неоднократно до указанных событий проходил лечение впсихиатрической больнице.
Согласно справкеСамарской психиатрической больницы, Г. наблюдается с 31.05.2005 с диагнозом:«Шизофрения приступообразно-прогредиентная, аффективно-бредовыйприступ». С указанным диагнозом Г. находился на лечении с 07.03.2005 по04.05.2005.
В связи с тем, что Г.совершил общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, суд всоответствии со ст. 21 УК РФ обоснованно освободил его от уголовнойответственности, назначив принудительные меры медицинского характера[70].
Формулировка «психическое расстройство»,необходимая, с нашей точки зрения, в формуле ст.21 УК РФ, самодостаточна какмедицинский критерий невменяемости, вполне охватывает весь спектр заболеваний,могущих быть этим критерием. Для этого совершенно не требуется называтькакие-то конкретные виды психических расстройств — ни те, которые существуютсегодня в формулировке невменяемости в законе, ни какие-либо другие[71].
Есть предложение о выделении следующих «двух признаковмедицинского критерия невменяемости: 1) слабоумие (врожденное илиприобретенное) и 2) болезненное состояние психики». В качестве обоснованияданного предложения называется достаточность данных признаков для обобщающегопонимания сути психиатрической оценки всего ряда заболеваний. Под первымпризнаком понимаются любые случаи состояний «стойкого и глубокого сниженияпсихической деятельности, сопровождающихся поражением интеллектуальнойсферы», а под вторым признаком — психоз как «любое болезненноесостояние психики, при котором психическая деятельность больного отличаетсяполным несоответствием окружающей действительности, либо отражение реальностигрубо искажено». Полагаем, что и такое выделение обобщающих признаковмедицинского критерия не будет способствовать выделению четких клиническихкритериев отграничения их друг от друга, оно выглядит также условно и излишне,как существующие сегодня в уголовном законе признаки расстройств. Строгоговоря, для принятия решения о невменяемости вообще не имеет значение, к какомутипу относится психическое расстройство лица — к хроническому, временному,слабоумию, либо иному болезненному состоянию психики.
Неправильным, по нашему мнению, было бы изложениемедицинского критерия невменяемости по аналогии с нормой ст.22 Уголовногокодекса, в которой в настоящее время содержится термин «психическиерасстройства, не исключающие вменяемости». Тогда в смысле ст.21 УК РФрассматриваемый критерий назывался бы так: «психические расстройства,исключающие вменяемости». Однако, психические расстройства не могут самипо себе исключать вменяемость. Последняя может исключаться лишь присовокупности и медицинского, и юридического критериев[72].
Так Ч. освобожден отуголовной ответственности за совершение в состоянии невменяемостинасильственного полового акта с несовершеннолетней В., 14 октября 1992 годарождения.
Деяние совершено впериод 26 мая 2006 года в г. Челябинске при обстоятельствах, изложенных впостановлении.
В кассационной жалобезаконный представитель потерпевшей В.В. просит отменить постановление инаправить дело на новое судебное разбирательство, считает, что суд не далдолжной оценки заключению судебно-психиатрической экспертизы в совокупности сдругими доказательствами, не выяснил причину возникновения болезненногосостояния у Ч., а также не привел мотивов, по которым пришел выводу овозможности освобождения Ч. от уголовной ответственности, неправомерноосвободил его от ответственности.
В возражениях накассационную жалобу государственный обвинитель Дзех Л.И. просит оставитьпостановление без изменения.
Проверив материалыуголовного дела, обсудив доводы кассационных жалоб, Судебная коллегия ненаходит оснований для отмены постановления.
Совершение Ч.общественно опасного деяния, предусмотренного ст. 131 ч. 3 п. «в» УКРФ, подтверждается показаниями потерпевшей В. об обстоятельствах совершенногоЧ. ее изнасилования, показаниями законного представителя несовершеннолетнейпотерпевшей В.В., свидетеля Иванова, которым потерпевшая рассказала о действияхЧ., заключением судебно-медицинской экспертизы о наличии у потерпевшей В.телесных повреждений, характерных для насильственного полового акта,заключением судебно-биологической экспертизы, другими материалами дела.
Согласно заключениюстационарной судебно-психиатрической экспертизы Ч. страдает хроническимпсихическим расстройством в виде шизофрении параноидной формы. Измененияпсихики выражены столь значительно, что Ч. не мог в момент инкриминируемогодеяния и не может в настоящее время осознавать фактический характер иобщественную опасность своих действий и руководить ими, а также правильновоспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела и давать о нихправильные показания. Учитывая наличие у Ч. бредовых идей отношений,религиозного содержания, паралогичность мышления, нарушение критическихспособностей, он нуждается в принудительном лечении в психиатрическомстационаре специализированного типа.
Выводыэкспертов-психиатров подробно и обстоятельно мотивированы, сделаны послестационарного обследования Ч., не доверять этим выводам или сомневаться в ихправильности у суда никаких оснований не имелось.
При такихобстоятельствах суд обоснованно освободил Ч. от уголовной ответственности инаправил на принудительное лечение, свое решение мотивировал, поэтому Судебнаяколлегия не может согласиться с доводами жалобы законного представителяпотерпевшей о неправомерном освобождении Ч. от ответственности[73].
Изучение показало, что взгляды одних и тех же авторов, взятыхв динамике, бывают прямо противоположными. К примеру, Г.В. Назаренко своё дипломноеисследование посвятил обоснованию необходимости исключения перечня различныхформ психических расстройств в медицинском критерии невменяемости с изложениемдоводов в пользу этого[74]. Однако им же позжеотстаивается противоположная точка зрения о том, что "… упрощениемедицинского критерия способно на практике привести к отрицательнымрезультатам. Стирание границ между хроническими, временными и инымирасстройствами психики дает возможность экскульпировать более широкий круг лицза счёт недифференцированного подхода к расстройствам психической деятельностив экспертной практике. Кроме того, отсутствие чётких медицинских критериев,которые могут служить ориентирами для судебной практики, лишает суд возможностидать квалифицированную оценку экспертному заключению и вынести обоснованноеопределение о невменяемости"[75].
По нашему мнению, данные опасения автора несколькопреувеличены. Сам факт наличия четырех видов расстройств не создает четкихкритериев для отграничения одних видов заболеваний от других — это возможнолишь в случае глубоких поражений психики, а в спорных случаях это не играетроли. Полагаем, что это также не может влиять на судебную оценку и наэкскульпацию более широкого круга лиц испытуемых.
Вместе с тем, результаты анкетирования практическихработников по этому вопросу не позволили выявить чёткую позициюправоприменителя -серьёзного перевеса не получила ни та, ни противоположнаяпозиция. При этом, немногим более половины прокурорских работников — 53,2% — полагают необходимым использовать термин «психическое расстройство»;среди работников психиатрических учреждений сторонников такого решения вопросаменьшинство — их 44,1% от общего количества опрошенных.
Кроме этого, считаем, что и само отнесение психическойболезни к тому или иному виду достаточно условно. Оно может интересоватьэкспертов для обрисовки клинической характеристики заболевания, но для юристовсовершенно не играет никакой роли. «Распределение» болезней поуказанным в ст.21 УК РФ видам психических расстройств (хроническое, временное,слабоумие, иное) абсолютно не влияет на решение вопроса о признании лица невменяемым,и такое разделение представляется лишенным смысловой нагрузки.
Несомненно, в определении медицинского критерия невменяемостиобязательно должен подразумеваться болезненный характер расстройства психики,так как только они могут образовывать медицинский критерий невменяемости. Всенеболезненные расстройства психики (ими Ю.С. Богомягков называет глубокуюстепень физиологического опьянения, психофизическое недоразвитиенесовершеннолетних, физиологический аффект, состояние нервно-психическихперегрузок, возникающих в ситуации «человек-машина», глухонемота идругие физическое недостатки и некоторые другие состояния, если они не повлеклипатологических изменений в психике[76]) не могут быть отнесенык медицинскому критерию невменяемости, однако обязательно должны быть учтеныпри назначении наказания. С.Н. Шишков, подчеркивая болезненный характеррасстройства психики, в своих более ранних работах о невменяемости предлагал вкачестве наименования медицинского критерия невменяемости использовать термины«психическая болезнь или иное болезненное состояние»[77].Как указывалось, свое мнение об этом высказывал ещё В.Х. Кандинский, утверждая,что «неболезненные расстройства душевной деятельности не должны у насисключать вменяемость, исключают ее только душевные расстройстваболезненные»[78].
По мнению авторов, «медицинский критерий устанавливаетсясудебно-психиатрической экспертизой». Так как этим занимаются психиатры,то и критерий должен называться психиатрическим[79].Однако полагаем, что в данном вопросе как раз важна суть данного критерия, а неего название.
Поскольку наличие одного из предусмотренных уголовным закономпсихических заболеваний является лишь одной стороной невменяемости, отражающейлишь один из критериев невменяемости — медицинский, лицо может быть признановменяемым и при наличии психического расстройства, если при этом оно неутратило способности осознавать фактический характер и общественную опасностьсвоих действий (бездействия) либо руководить ими. Следовательно, медицинскийкритерий вменяемости, помимо полного психического здоровья, могут дополнятьтакже и хроническое психическое расстройство, и временное психическоерасстройство, и слабоумие, и любое иное болезненное состояние психики. На этопрямо указывает B.C. Трахтеров, отмечая, что вменяемостьможет присутствовать при наличии любого из видов психических расстройств,перечисленных в законе[80].
В связи с этим, налицо антиномия, состоящая в том, чтомедицинский критерий в его нынешнем понимании и может, и не может бытьпризнаком, отличающим вменяемость от невменяемости, что представляетсянекоторым авторам как нарушение положений формальной логики[81].Поэтому, отграничение невменяемости от вменяемости по медицинскому критерию невсегда бывает возможным. Процесс отграничения данных категорий всегда долженопираться на рассмотрение каждого из критериев.
По этой же причине нельзя признать обоснованной точку зрения,высказанную Д.В. Сирожидиновым. Последний автор предлагает считать в качествемедицинского критерия ограниченной вменяемости психические аномалии, недостигшие психотического уровня. Отличие же медицинского критерия ограниченнойвменяемости и медицинского критерия невменяемости, по его мнению, должнозаключаться в том, что «в первом случае характер психического заболеванияполностью исключает у такого лица возможность самоконтроля при совершенииобщественно опасного деяния, тогда как во втором случае такая возможностьсамоконтроля все же остается ввиду недостижения заболеванием психотическогоуровня, а, следовательно, ответ на вопрос о вменяемости субъекта являетсяпредрешенным, т.е. уголовно-правовая оценка его действий (бездействия) должнабыть дана как вменяемому лицу»[82].
С нашей точки зрения автор, считая решение вопроса овменяемости-невменяемости предрешенным характером психического заболевания,неправомерно ставит решение данного вопроса в зависимость только отпсихического заболевания, по характеру которого можно судить либо о вменяемости(ограниченной вменяемости), либо о невменяемости. Как было обосновано выше,медицинский критерий не всегда может служить четким мерилом невменяемости.
Относительно медицинского критерия невменяемости имеетсямнение, что "… формулировка медицинского критерия невменяемости не можетбыть признана успешной, поскольку отнесение психической болезни к тому илииному признаку медицинского критерия в ряде случаев достаточно условно"[83].Предложение автора в данном вопросе сводится к тому, чтобы признакимедицинского критерия невменяемости и ограниченной вменяемости были быидентичными по форме, отличаясь по содержанию[84].
Автор предлагает в качестве медицинского критерияограниченной вменяемости считать неболезненные психические расстройства илегкие, либо умеренные формы слабоумия. Заметим, что и те, и другие все жеявляются психическими расстройствами. По-видимому, автор это имеет в виду,отмечая необходимость идентичности медицинских критериев ограниченнойвменяемости и невменяемости. Данное положение оспаривает В.А. Якушин, называя вкачестве медицинского критерия ограниченной вменяемости не только психические расстройства,но и «физиологический дефект или иные существенные обстоятельства, влияющиена нормальное протекание интеллектуальных и волевых процессов личности,… неисключающие вменяемость», причем предлагает именно их, а не установленныйюридический факт — ограниченную вменяемость — учитывать при назначениинаказания[85]. Несогласие с мнениемпоследнего автора аргументировалось при изложении вопросов ограниченнойвменяемости./>2.2Юридический (психологический) критерий невменяемости
Отмечая важность юридического критерия невменяемости, Н.С.Таганцев писал, что «только благодаря этому критерию на суде можетустановиться взаимное понимание врачей и юристов»[86].
В.П. Сербский указывал, что «душевное расстройство имеетзначение для судьи не как болезнь, а как явление, исключающее ответственность.Не потому человек становится невменяемым, что он болен, а потому, что болезньлишает его свободы суждения и свободы выбора того или другого образадействия»[87].
Психологами верно отмечается ошибочность подхода, согласнокоторому решающая роль в определении невменяемости отводится медицинскомукритерию по схеме «диагноз — вывод о вменяемости-невменяемости»[88].Как правило, при этом минуется рассмотрение психологического критерия.Полагаем, что вполне обоснованы опасения в том, что выявленной медицинскойсимптоматики (которая, зачастую проводится на день обследования, а неретроспективно) недостаточно, чтобы судить о вменяемости — невменяемости намомент деяния.
Говоря о недостатках проведения судебной экспертизы, О.Д.Ситковская отмечает, что все заключения экспертов схематичны, чтосвидетельствует о том, что методика проведения экспертиз отработана идостаточно однообразна. Типичная схема заключения включает в себя анамнез,неврологический и психический статус подэкспертного, перечень некоторых чертего характера, оценку уровня интеллекта и исходит преимущественно из наблюденияпри контакте. Основное внимание уделяется обоснованию наличия или отсутствияпсихического заболевания, а не оценке способности сознавать фактическую сторонуи социальную значимость своих действий и руководить ими в конкретной ситуации[89].С данной критикой, свидетельствующей о недостатках в проведении экспертизыпсихического состояния лица, совершившего общественно опасное деяние, авторнастоящего исследования, как практикующий следователь, имеющий опыт назначенияподобных экспертиз по уголовным делам, вполне согласен. Следует отметить, чтосамо проведение экспертизы занимает, как правило, не более десятка минут, исостоит в ответах подэкспертного на поставленные экспертами вопросы. Конечно,на вооружении экспертов имеется (по крайней мере, должна иметься, иначевозникает вопрос о допустимости данного впоследствии заключения экспертизы какдоказательства в уголовном процессе) полная медицинская документация,характеризующий материал на исследуемое лицо и необходимые для проведенияэкспертизы материалы дела. Однако исходя из данной методики сомнительно, что заэтот непродолжительный период времени вообще возможно изучить психическоесостояние лица в конкретный момент прошлого, которое иногда отдалено от временипроведения экспертизы на месяцы и даже годы.
К недостаткам предварительного следствия следует отнести то,что следователи зачастую в отношении обвиняемых назначают проведение судебныхпсихиатрических экспертиз, полагая, что для исследования вменяемости субъектавполне достаточно знаний психиатров. В результате исследования лиц проводятсяне всегда полно, а заключения таких экспертиз акцентируют внимание наустановление наличия или отсутствия психической болезни, что явно недостаточно[90].
Выход из данной ситуации видится в необходимости примененияпсихологических знаний при определении невменяемости, которые особенно нужныпри определении психологического критерия невменяемости.
С учётом изложенного, вполне справедливо отмечается: «Немедицинская дихотомия — норма-патология, а психологическая — способность-неспособность к осознанно-волевому поведению в конкретном случаеиграет решающую роль в содержательной характеристикевменяемости-невменяемости»[91].
Согласно материаламдела, С. совершил общественно опасные деяния, запрещенные уголовным законом исодержащие признаки преступлений, предусмотренных ст. 105 ч. 2 п. «а»УК РФ, — убийство, то есть умышленное причинение смерти двум лицам; ст. 105 ч.2 п. п. «а», «в», «к» УК РФ — умышленноепричинение смерти двум и более лицам, заведомо находившимся в беспомощномсостоянии, с целью скрыть другое преступление; ст. 158 ч. 2 п. «в» УКРФ — кражу чужого имущества с причинением значительного ущерба гражданину, приобстоятельствах, указанных в постановлении.
По заключениюстационарной судебной психиатрической экспертизы, проведенной в ГНЦССП именипрофессора Сербского 19 июня 2006 года, С. после совершения преступленийобнаруживает признаки временного психического расстройства в форме«депрессивного эпизода средней степени» и по своему психическомусостоянию в настоящее время не может осознавать фактический характер иобщественную опасность своих действий и руководить ими и нуждается внаправлении на принудительное лечение в психиатрический стационарспециализированного типа до выхода из указанного болезненного состояния споследующим направлением на экспертизу для решения диагностических и экспертныхвопросов. С учетом заключения экспертов судом вынесено указанное вышепостановление.
Потерпевший Т. вкассационной жалобе просит отменить постановление суда и направить дело нановое судебное разбирательство. По его мнению, суд не выполнил указаний судакассационной инстанции о необходимости проверки доводов потерпевших о болееполном исследовании психического состояния С., не удовлетворил их ходатайств опроведении повторной экспертизы, о допросе специалиста — эксперта,составлявшего заключение о необходимости направления С. на экспертизу, обэкспертизе писем, написанных им своей матери, экспертиза могла бы устранитьсомнения в его психической невменяемости.
Государственныйобвинитель Трифонов А.А. в возражениях на кассационную жалобу просит оставитьее без удовлетворения, а постановление суда без изменения.
Проверив материалыдела, обсудив доводы кассационной жалобы и возражений на нее, Судебная коллегиясчитает, что оснований для ее удовлетворения не имеется.
Принимая решение поделу, суд, как усматривается из постановления, правильно руководствовалсятребованиями ст. ст. 21, 81, 97, 99, 101 УК РФ и ст. ст. 442, 443 УПК РФ.
Согласно ч. 1 ст. 443УПК РФ, признав доказанным, что деяние, запрещенное уголовным законом,совершено данным лицом в состоянии невменяемости или что у этого лица послесовершения преступления наступило психическое расстройство, делающееневозможным назначение наказания или его исполнение, суд выносит постановлениев соответствии со статьями 21 и 81 УК РФ об освобождении этого лица отуголовной ответственности или от наказания и о применении к нему принудительныхмер медицинского характера.
Ст. 21 УК РФустановлено, что не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во времясовершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости.
Суд обоснованно, соссылкой на заключение судебно-психиатрической экспертизы, признал, что С. внастоящее время обнаруживает признаки временного психического расстройства вформе «депрессивного эпизода средней степени» и по своемупсихическому состоянию не может осознавать фактический характер и общественнуюопасность своих действий и руководить ими и нуждается в направлении напринудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа довыхода из указанного болезненного состояния с последующим направлением наэкспертизу для решения диагностических и экспертных вопросов.
В соответствии с ч. 1ст. 81 УК РФ лицо, у которого после совершения преступления наступилопсихическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактическийхарактер и общественную опасность своих действий либо руководить ими,освобождается от наказания. Такое лицо, как предусмотрено ч. 4 ст. 81 УК РФ, вслучае выздоровления может подлежать уголовной ответственности и наказанию,если не истекли сроки давности, предусмотренные статьями 78 и 83 УК РФ. Однаков настоящее время С. находится в состоянии невменяемости и в силу ст. 97 ч. 1п. «б» УК РФ ему невозможно назначить наказание.
При такихобстоятельствах суд правильно принял решение о применении к С. принудительноймеры медицинского характера в виде принудительного лечения в психиатрическомстационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением до выхода изболезненного состояния с последующим направлением на экспертизу для решениядиагностических и экспертных вопросов[92].
По данным Т.Б. Дмитриевой, процент, отражающий показателипроведения комплексных экспертиз по отдельным субъектам Федерации, невелик, а«на 16 территориях комплексные экспертизы вообще не проводились, на 20 ихчисло не превысило 10%»[93]. Кроме того, по нашемумнению, это важно в аспекте проблемы отграничения невменяемости и ограниченнойвменяемости, поскольку при решении вопроса о полной или неполной мереспособности осознавать фактические обстоятельства и социальную значимостьсвоего поведения либо руководить им, «без специальных познаний в областипсихологии не обойтись, а значит, потребуется проведение комплекснойпсихолого-психиатрической экспертизы»[94].
В связи с изложенным, считаем, что мнение О.Д. Ситковской орешающей роли юридического (психологического) критерия при определениивменяемости-невменяемости вполне обоснованно. Между тем, встречаются и иныемнения по этому вопросу. Так, И.А. Кудрявцев полагает, что при определении медицинскогокритерия определяющая роль принадлежит эксперту-психиатру, а при определенииюридического критерия роли эксперта-психиатра и эксперта-психолога паритетны — «в компетенцию первого входит преимущественно разграничение состоянийвозможности и невозможности осознавать фактический характер и общественнуюопасность своих действий, т.е. состояний вменяемости-невменяемости. Вкомпетенцию второго — дифференцирование полной и ограниченной регуляцииповедения»[95].
Собственное мнение автора настоящего исследования сводится ктому, что медицинский критерий, который в науке уголовного права такжеименуется «психиатрическим», и должен устанавливатьсяэкспертами-психиатрами, а не юристами. Юридический же критерий невменяемостипри проведении экспертизы должен устанавливаться совместно и психиатром, ипсихологом, а далее анализироваться органом следствия и судом в совокупности совсеми собранными материалами уголовного дела. Как уже указывалось, помедицинскому критерию зачастую просто невозможно провести отграничениевменяемости от невменяемости; более весомое участие в этом отграничении долженпринимать юридический (психологический) критерий.
Г.В. Назаренко считает правильным именовать интеллектуальныйпризнак юридического критерия когнитивным. Автор утверждает, что «этотпризнак следует определять не по принадлежности, а по выполняемой функции,поскольку речь нет о функционировании познавательных (когнитивных) способностейиндивида»[96]. Считаем, что такоемнение может быть принято во внимание, но изменение формулировки особой роли впроблеме отграничения вменяемости от невменяемости с преимущественным значениемюридического (психологического) критерия не играет.
Ныне действующий уголовный закон отказался от словосочетания«не мог отдавать себе отчет в своих действиях (бездействии) и руководитьими». Данная фраза заменена новой о том, что лицо «не моглоосознавать фактический характер и общественную опасность своих действий(бездействия) либо руководить ими». Полагаем, вторая фраза по сравнению спервой более удачна и корректна, поскольку отражает более точно социальнуюсторону совершаемого деяния и его юридическую значимость. Словосочетание«не могло отдавать отчет» менее понятно и конкретно; не ясно, какойотчет нужно отдавать и в чем конкретно. Представляется неправильным удалениекаких-либо элементов из данной формулы. Так, из приведённого выше определенияневменяемости, предложенного Г.В. Назаренко, неоправданно удалено указание наисключение при невменяемости возможности лица осознавать фактический характерсвоих действий (бездействия).
Уровень сознания, учитываемый при решении вопроса овменяемости-невменяемости, применительно к характеристике интеллектуального(когнитивного) признака юридического критерия, можно установить с помощьютеории понимания, разработанной на достаточно высоком уровне психологами ифилософами[97]. С позиции этой теорииимеется четыре уровня понимания:
— способность к осмысленному восприятию внешней стороныюридически значимых явлений (время, место, последовательность событий и др.)
— осознание того, что фактически совершает субъект в данныймомент времени;
— осознание социального значения юридически значимых явлений;
— личностный смысл юридически значимых событий на уровне ихсоциальных значений.
Указывается, что для вывода о способности осознаватьфактический характер и общественную опасность своих действий необходимо, чтобывсе приведённые уровни понимания оставались сохранными, в то время как дляобратного вывода достаточно выявить поражение на любом из данных уровнях.
Относительно терминов «осознавать» и«понимать» социальное значение юридически значимых явлений высказано,что эти термины используются как равнозначимые. С.Н. Шишков предлагает дажеиспользовать словосочетание о способности понимать значение своих действий(бездействия) в своей редакции ст.21 УК РФ[98].
Кодекс РФ об административных правонарушениях, вступивший вдействие 01 июля 2002 года, содержит норму ст.2.8 «Невменяемость», вкоторой указывает, что «не подлежит административной ответственностифизическое лицо, которое во время совершения противоправных действий(бездействия) находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознаватьфактический характер и противоправность своих действий (бездействия) либоруководить ими...» Как видно, в интеллектуальном моменте юридическогокритерия законодатель вместо фразы «осознавать общественнуюопасность» законодатель использует фразу «осознаватьпротивоправность», что представляется более верным[99].
Вместе с тем, поскольку, как было указано, категории«вменяемость» и «невменяемость», по мнению авторанастоящего исследования, являются категориями исключительно уголовного права ине существуют в других отраслях права, это требует своего законодательногозакрепления. Как описано выше, признак «общественной опасностидеяния» присущ как преступлениям, так и административным правонарушениям,различаясь лишь по степени общественной опасности. Раз вменяемость иневменяемость предлагается использовать только в одной отрасли права — уголовном праве, то и в норме ст.21 УК РФ должно быть прямо указано на то, чтоневменяемое лицо во время совершения деяния не может осознавать фактический характери противоправность своих действий (бездействия). Предлагаем в формулуневменяемости включить осознание не просто противоправности, а уголовнойпротивоправности, что было бы более точным. Из приведённой выше теориипонимания видно, что осознание лицом общественной опасности своего деяния невходит ни в один из уровней понимания, в то время, как понимание фактическогосодержания стороны своих действий и их юридического значения, как видно,составляет ядро данной теории. Как было указано выше, об этом жесвидетельствует дореволюционные научная мысль и законодательство.
При изучении интеллектуального (когнитивного) признакаюридического (психологического) критерия следует отметить, что в современномуголовном праве продолжает бытовать устаревшая концепция интеллектуализма,согласно которой сознание полностью «управляет» нашим пoвeдeниeм. Напринятие субъектом того или иного решения оказывают сильное воздействие такиефакторы, как его эмоциональное состояние в данный момент времени, бессознательныевлечения, социальные факторы, установки, привычки и даже принадлежность к тойили иной национальности или проживание в том или ином регионе. Необходимоучитывать данные обстоятельства при определении невменяемости лица взаменоднозначному подходу концепции интеллектуализма.
По вопросу о юридическом (психологическом) критерииневменяемости имеется мнение о том, что необходимо выделять также эмоциональныйпризнак, так как «при оценке интеллектуального момента вины необходимоучитывать эмоциональное состояние субъекта. Отрицательные эмоции могутпарализовать интеллект субъекта, сузить сферу его деятельности, снизить егопрогностические возможности»[100]. При этом эмоциональноесостояние в Уголовном кодексе учитывается лишь в статьях об убийстве,умышленном причинении тяжкого вреда здоровью и вреда здоровью средней тяжести[101].По нашему мнению, наличие в юридическом критерии интеллектуального и волевогопризнаков охватывает все многообразие расстройств, включая и расстройстваэмоциональной сферы. Этот вывод следует из того, что расстройство эмоциональнойсферы в сильной степени сопровождается расстройством интеллекта или воли, либотого и другого одновременно, и при возникновении серьезного расстройстваэмоциональной сферы, как правило, обнаруживаются интеллектуальный или волевойпризнаки психологического критерия[102]. Расстройстваэмоциональной сферы «не могут повлечь за собою невменяемости, а лишь могутявляться обязательным или факультативным симптомом или синдромом психическойболезни, определяющей невменяемость»[103]. Поэтому эмоциональныйпризнак, являющийся частным случаем, проявлением интеллектуального и волевогопризнака, не нуждается в отдельном закреплении в психологическом критерииневменяемости.
Юридический критерий невменяемости дополняется волевымпризнаком, означающим неспособность руководить своими действиями. Относительноданного признака высказано мнение, что термин «руководить»недостаточно четкий, требуется заменить его на термин«контролировать». Однако считаем, что такое изменение, не носящеепринципиального характера, не значительно и не столь необходимо. Формулировкаволевого признака изменений не требует.
Таким образом, в соответствии с изложенными соображениями оневменяемости в уголовном праве, предлагаем закрепить в Уголовном кодексе РФследующую редакция нормы ст.21 УК РФ:
«Статья 21. Невменяемость.
»1. Не подлежит уголовной ответственности лицо,признанное невменяемым, то есть лицо, которое во время совершения деяния немогло осознавать фактический характер и уголовную противоправность своихдействий (бездействия) либо руководить ими вследствие болезненного расстройствапсихики.
2. Лицу, признанному невменяемым, судом могут быть назначеныпринудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящимКодексом".
Считаем, что при рассмотрении критериев невменяемостиневозможно оставить в стороне достаточно сложную проблему, поднятую С.Н.Шишковым, — о конвенционализме. Придавая ему большое значение, авторутверждает, что конвенционализм «способен до основания потрясти зданиесовременной судебной психиатрии»[104]. При этом официальногопризнания данное определение в судебной психиатрии не получило в силувозложенных на него табу. Однако мы вполне согласны с С.Н. Шишковым в том, чтовремя для серьёзного разговора по этой проблеме давно наступило.
Во-первых, что такое конвенционализм. Значительная частьсудебно- психиатрических оценок носит конвенциональный (договорной характер).Это положение вовсе не означает, что эксперты в результате каких-то договоров,завершившихся принятием документа, заверенного подписью всех участников, приходятк тому или иному мнению. Речь идет о том, что судебно-психиатрические оценкибазируются на условных договоренностях между судебными психиатрами о том, чтобысчитать одни психопатологические состояния исключающими определенные юридическизначимые способности субъекта права, а другие — нет.
С.Н. Шишковым справедливо отмечается, что в советское времясказать о конвенциональности в судебной психиатрии было опасно, посколькуэксперта могли обвинить в профессиональной непригодности[105].Мысль о конвенциональной природе каких-либо важных понятий судебной психиатриибыла крамольной и могла быть расценена как методологическая капитуляция.Поэтому уверенно заявлялось, что советские ученые в области судебной психиатриивполне могли познать истину.
С.Н. Шишков обращает внимание на то, что законодательноеопределение невменяемости как невозможности лица во время совершенияобщественно опасного деяния отдавать себе отчет в своих действиях илируководить ими вследствие указанных в законе видов психических расстройств, аравно и другие определения, предлагаемые авторами в целях усовершенствованиязаконодательного определения невменяемости, — всего лишь формулы, которые«символичны, абстрактны и почти лишены смысла», либо «красивыеметафоры»[106].
Отмечая, что в ситуации, где имеют место случаи оченьглубоких психических расстройств, когда отсутствует членораздельная речь ипростейщие навыки самообслуживания, С.Н. Шищков утверждает, что для судебногопсихиатра всё ясно. Ещё раньше по этому поводу Д.Р. Луни писал, что«существует ряд психических заболеваний, которые по характеру вызываемыхими психических нарушений в подавляющем большинстве случаев исключаютвменяемость вне зависимости от формы болезни и её стадии. Таковы, например,старческие психозы и нелеченый прогрессивный пapaлич»[107].
В то же время серьёзные проблемы возникают при определениицелого ряда относительно легких случаев, прежде всего психопатий и неврозов.Поэтому предметом спора и неоднозначной оценки являются случаи, когда мы имеемдело с больными с относительно сохранной, «формально сохранной психикой».В данных случаях, по мнению автора, стопроцентно надёжные и абсолютнобесспорные доказательства приведённого тезиса едва ли существуют. Скорее всего,их просто нет. «Остаётся лишь констатировать, — пишет далее С.Н. Шишков, — что в рамках избранной нами парадигмы… мы соглашаемся считать даннуюкатегорию больных подпадающих под существующие критерии невменяемости, то естьнеспособными отдавать себе отчет в своих действиях и ими руководить. Инымисловами, мы признаем таких больных невменяемыми на основе условныхдоговоренностей (»конвенций") между соответствующимиспециалистами"[108].
Освещая проблему конвенционализма в другой своей работе, С.Н.Шишков отмечает, что все научные доказательства невменяемости не вполне объективны,приводимые судебными психиатрами аргументы и контраргументы относительноправильности экспертных оценок следует признать псевдодоказательством, анаучное знание здесь не является средством постижения истины.
Автором указывается на несовершенство общеметодологическойосновы, на базе которой осуществляются в течение многих десятилетийсудебно-психиатрические оценки психического состояния субъектов права. Даннойосновой считается «осевая модель», которая «отражает чередупсихопатологических состояний в виде плавного перехода от психического здоровьяк болезненному психическому расстройству и далее к постепенному усилению еготяжести (глубины). Наглядно этот процесс молшо представить в виде оси — полосы,начинающейся с белого цвета и через постепенное нарастание серых полутоновпереходящей в абсолютно черный» Данное образное сравнение С.Н. Шишковаперехода от состояния психического здоровья к психическим расстройствамсогласуется с представлениями. При этом следует привести замечание, высказанноеещё в начале XX века о том, что «нельзя простоутверждать, будто степень вменяемости увеличивается с уменьшением силыдушевного расстройства»[109]. Замечание, по нашемумнению, вполне справедливо, поскольку при решении вопроса овменяемости-невменяемости должен приниматься во внимание помимо медицинского июридический (психологический критерий).
Необходимо отметить, что сегодня прозвучала также мысль отом, что ряд психических расстройств признаются несовместимыми с вменяемостьюне потому, что обретена, наконец, возможность точных экспертныхоценок-измерений. Опыт показывает, что признание вменяемыми лиц, страдающихэтими расстройствами, и наложение на них наказания (особенно лишение свободы)ведет к обострению болезни, чреватому угрозой здоровью самого больного ибезопасности окружающих.
Делается следующий вывод: лицо признается невменяемым непотому, что существуют точные признаки расстройств, а потому, что считаетсянецелесообразным отбывание наказания того или иного лица с заболеванием втюрьмах и колониях. Всё тем же учёным (С.Н. Шишковым) поднят важный вопросзависимости решения о невменяемости от каких-либо условий, существующих вгосударстве — невозможность проводить соответствующее лечение, ненадлежащиеусловия отбывания наказания, или недостаток финансирования пенитенциарныхучреждений. В действительности же, по нашему мнению, признание лица невменяемымили вменяемым не должно зависеть от данных причин. Подобная практика грубо нарушаетправа человека, который ставится в зависимость признания невменяемым сдальнейшими правовыми последствиями этого решения от вышеуказанныхобстоятельств. Это также не способствует эффективному выполнениюправоохранительными органами задач, поставленных перед ними в данной области.
Таким образом, видно, что здесь суждение овменяемости-невменяемости лица может определяться не столько их критериями,сколько практическими соображениями. Мы считаем, что данная позиция не имеетникакого отношения к конвенционализму в судебной психиатрии (скорее, это некийрационализм), а заключение, построенное на данных соображениях, не имеетпризнаков научности. Такое положение вещей также наделяет судебного психиатраполномочиями по определению судьбы уголовного дела, характера правовыхпоследствий в отношении исследованного ими лица, то есть, фактически,полномочиями судьи.
Поэтому мы согласны с мнением С.Н. Шишкова о том, что такая практика«ведет к понятийной и терминологической путанице, чревата ревизией норм,касающихся вины, ответственности, вменяемости, наказания, исправительных мер имер медицинского xapaктepa»[110]. Более того, считаемтакже, что это может подорвать основные принципы уголовного права:ответственность за вину, назначение и освобождение от наказания только судом,(а не врачами, или каким-либо другим органом)[111].
Неприемлемость нами данного подхода объясняется также тем,что, по сути, невменяемость при нём признаётся лишь на основании одного еёмедицинского критерия — наличия болезни, при этом способность лица осознаватьсоциальную сторону и фактический характер совершаемого и руководить своимидействиями в данном случае не принимается во внимание вовсе.
Завершая дискуссию о концепции конвенционализма, полагаем,что аргументом, выступающим за возможность её существования, служит тообстоятельство, что оно широко применяется и в теории уголовного права. Так, вчастности, такая же условность, как нам представляется, присутствует и внаступлении уголовной ответственности при достижении лицом определённоговозраста (16 лет по общему правилу и 14 лет в определенных законом случаях),когда на данный момент лицо по уровню своего развития признается не осознающимфактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и немогущим руководить ими, а, скажем, на следующий день считается приобретшимвышеуказанные способности и поэтому признается субъектом уголовнойответственности. В действительности же, подросток и до достижения возрастауголовной ответственности может осознавать фактический характер и общественнуюопасность своих действий (бездействия) и может руководить ими, однако этообстоятельство для уголовного закона безынтересно. Естественно, налицоусловность, носящая некоторый конвенциональный характер, которая, однако,вполне обоснована и необходима.
 
Выводы по главе 2:
1. Невменяемость не может быть отождествлена с видамипсихических к расстройств, не сводится к простому перечню болезненных состоянийпсихики. Невменяемость является юридической категорией.
2. Невменяемость не является также особым психическимсостоянием лица. Возможно, такое определение приемлемо для представителейпсихиатрической науки, но это понятие не медицинское, не психиатрическое, аюридическое.
3. Совершенно недопустимо, чтобы функции следствия и суда поустановлению невменяемости перешли к судебно-психиатрической экспертизе.Эксперты не вправе делать выводов о вменяемости-невменяемости лица, посколькуэто — исключительная прерогатива органов следствия и суда. Эксперт же долженустановить наличие медицинского критерия невменяемости (болезни) и юридического(насколько она повлияла на способность осознавать и руководить).
4. Формулировка медицинского критерия невменяемости,содержащего перечень видов психических расстройств, является«архитектурным излишеством», требует упрощения путём изменения её наформулировку «психическое расстройство», которая самодостаточна какмедицинский критерий невменяемости, вполне охватывает весь спектр заболеваний,могущих быть этим критерием. Для этого совершенно не требуется называть какие-токонкретные виды психических расстройств — ни те, которые существуют сегодня вформулировке невменяемости в законе, ни какие-либо другие.
5. Специфичность медицинского критерия заключается в том, чтоон и может, и не может быть признаком, отличающим вменяемость от невменяемости,поэтому, отграничение невменяемости от вменяемости по медицинскому критерию невсегда бывает возможным. Процесс отграничения данных категорий всегда долженопираться на рассмотрение каждого из критериев.
6. При оценке заключения экспертиз совершенно недостаточноакцентировать внимание на установление наличия или отсутствия психическойболезни. Для полного определения как психического состояния лица, так и егопсихологического статуса требуется проводить комплексныепсихолого-психиатрические экспертизы.
7. Термин «общественная опасность», бытующий вроссийском Уголовном кодексе, представляется неопределённым, не имеющим чёткихкритериев. Более правильным представляется употребление сочетания«осознание противоправности своего деяния» в интеллектуальном моментеюридического критерия, которое применительно к сфере действия уголовного праваозначает осознание субъектом факта совершения поступка, запрещённого уголовнымзаконом.
Поскольку категория «невменяемость», по нашемумнению, является категорией исключительно уголовного права и не существует вдругих, отраслях права, более точным считается употребление сочетания«осознание уголовной противоправности своих действий (бездействия)».
8. Судебно-психиатрические оценки базируются на условныхдоговорённостях между судебными психиатрами о том, чтобы считать однипсихопатологические состояния исключающими определённые юридически значимыеспособности субъекта права, а другие — нет. Совокупность данных правил получилоназвание «концепции конвенционализма». Конвенционализм в судебнойпсихиатрии не субъективно произволен. Он представляется обоснованным явлением,имеющим свои примеры в уголовном праве.
9. Предлагается следующая редакция нормы ст.21 УК РФ:
«Статья 21. Невменяемость.
1. Не подлежит уголовной ответственности лицо, признанноеневменяемым, то есть лицо, которое во время совершения деяния не моглоосознавать фактический характер и уголовную противоправность своих действий(бездействия) либо руководить ими вследствие болезненного расстройства психики.
2. Лицу, признанному невменяемым, судом могут быть назначеныпринудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящим Кодексом».
Заключение
Обоснованием уголовной ответственности может быть пониманиесвободы воли, основанное на том, что существует свобода от внешних условий и зависимостьчеловека от его внутренних, субъективных качеств. Большое значение в выборечеловеком того или иного варианта поведения имеют его опыт, совесть, разум, атакже неосознанные мотивы. В этом смысле поведение человека определеноособенностями его внутреннего мира, в этом смысле он несвободен и его волянесвободна, однако несвободен человек в данном случае от самого себя, а не отвнешних воздействий.
В вопросе о соотношении понятий «норма»,«психическое здоровье», «патология», «психическаяаномалия» необходимо исходить из того, что аномалия представляет собойотклонение от некой средней величины (нормы), которое способно нарушить баланс,но не переходящее границы патологии. Принимая такое понимание соотношениянормы, аномалии и патологии, считаем нужным заметить, что поскольку аномалияявляется отклонением от нормы, способным создать дисбаланс, её необходиморассматривать как и патологию, противоположностью нормы.
Такое понимание аномалии психики лица является исходнымпунктом в теоретическом обосновании невменяемости.
Научнаяновизна настоящей работы отражена в положениях, выносимых на защиту:
1.Так как норма о невменяемости, которая наряду с УК РФ закреплена также и вКодексе РФ об административных правонарушениях, в настоящее время вадминистративном праве не действует (поскольку не указывается, какие правовыепоследствия влечёт установление невменяемости лица при совершении имадминистративного проступка, и не разработан механизм применения нормы), анормы о вменяемости и ограниченной вменяемости в административном праве и вовсеотсутствуют, представляется более верным исключить норму о невменяемости изКодекса об административных правонарушениях; считать вменяемость (ограниченнуювменяемость) и невменяемость категориями только уголовного права.
2.Название ст.22 УК РФ — «уголовная ответственность лиц с психическимрасстройством, не исключающим вменяемости» — некорректно. Ограниченнаявменяемость является юридическим признаком субъекта преступления, специальнымобстоятельством, подлежащим учёту при привлечении лица к уголовнойответственности. Именно это обстоятельство нужно чётко обозначить в названиистатьи, назвав её «Ограниченная вменяемость». Кроме того,формулировка, использованная законодателем в ст.22 УК РФ, неверна потому, чтовменяемость не может исключаться одним наличием психического расстройства (чтоявляется выражением лишь одного критерия), она исключается только при наличииобоих её критериев.
3.В силу специфичности нормы об ограниченной вменяемости, она не может сводитьсяк однозначному смягчению наказания. Включение в диспозицию ст.22 УК РФ фразы отом, что психическое расстройство, не исключающее вменяемости, можетучитываться судом при назначении наказания в качестве смягчающегообстоятельства, не требуется, поскольку это может иметь отрицательныепоследствия в смысле общей и частной превенции, и породить у граждан расчёт назаведомо меньшую меру наказания. По указанным же основаниям было бынеоправданным включение данного обстоятельства в перечень обстоятельств,смягчающих наказание, предусмотренных в ст. 61 УК РФ. В таком случае судоднозначно обязан будет смягчить наказание для лица, имеющего расстройствапсихики, что далеко не всегда вызывается необходимостью и может быть признаноправильным.
4.Невменяемость, являясь юридической категорией, не может быть отождествлена свидами психических расстройств, не сводится к простому перечню болезненныхсостояний психики. Она также не означает особого психического состояния лица.
5.Формулировка медицинского критерия невменяемости, содержащего перечень видовпсихических расстройств, является «архитектурным излишеством»,требует упрощения путём изменения её на формулировку «психическоерасстройство», которая самодостаточна как медицинский критерийневменяемости, вполне охватывает весь спектр заболеваний, могущих быть этимкритерием.
6.Термин «общественная опасность», бытующий в российском Уголовномкодексе, представляется неопределённым, не имеющим чётких критериев. Более правильнымбыло бы употребление в интеллектуальном моменте юридического критерияформулировки «осознание противоправности своего деяния, котораяприменительно к сфере действия уголовного права означает осознание субъектомфакта совершения поступка, запрещённого уголовным законом. Поскольку категория»невменяемость" является категорией исключительно уголовного права ине существует в других отраслях права, в норме о невменяемости более точнымпредставляется употребление формулировки «осознание уголовной противоправностисвоих действий (бездействия)».
7. Предлагается следующая редакция нормы ст.21 УК РФ:
«Статья 21. Невменяемость.
1. Не подлежит уголовной ответственности лицо, признанноеневменяемым, то есть лицо, которое во время совершения деяния не могло осознаватьфактический характер и уголовную противоправность своих действий (бездействия)либо руководить ими вследствие болезненного расстройства психики.
2. Лицу, признанному невменяемым, судом могут быть назначеныпринудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящим Кодексом».

/>Список источников и литературы
 
Нормативно-правовыеакты
1.  КонституцияРоссийской Федерации от 12.12.1993 г. // Российская газета. –1993. – № 237.
2.  Уголовный кодексРоссийской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (в ред. от 24.07.2007) //Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
3.  Уголовно-процессуальныйкодекс Российской Федерации от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 02.10.2007) //Собрание законодательства РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.
4.  Кодекс РоссийскойФедерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 г. № 195-ФЗ (в ред.от 18.10.2007) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 1.
5.  Гражданскийкодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 г. № 51-ФЗ (в ред. от26.06.2007) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
6.  Гражданскийпроцессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 г. № 138-ФЗ (с изм. от18.10.2007) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 46. Ст. 4532.
7.  Семейный кодексРоссийской Федерации от 29.12.1995 г. № 223-ФЗ (в ред. от 21.07.2007) //Собрание законодательства РФ. 1996. № 1. Ст. 16.
8.  Федеральный Законот 31.05.2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности вРоссийской Федерации» (в ред. от 24.07.2007) // Собрание законодательства.2001. № 23. Ст. 2291.
9.  Закон РФ от02.07.1992 г. № 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан приее оказании» (в ред. от 22.08.2004) // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 33. Ст.1913.
Научнаялитература и материалы периодической печати
10.     Алмазов Б.Н.,Волостнов П.А. Способность быть виновным в новых категориях уголовногозаконодательства Российской Федерации. // Российский юридический журнал. 1998.№ 2. С. 21.
11.     Антонян Ю.М.,Бородин С.В. Преступное поведение и психические аномалии. М., Норма. 1998. — 346 с.
12.     Аргунова Ю.Применение нормы об ограниченной вменяемости // Российская юстиция. 2006. № 7.С. 22.
13.     Артеменко И.В.Актуальные проблемы вменяемости (невменяемости) и возраста уголовнойответственности (сравнительный историко-правовой анализ уголовногозаконодательства РФ и Франции). Дисс. на соиск. уч. степ. канд. юр. наук.Ростов-на-Дону., 1999. — 236 с.
14.     Балабанова Л.М.Судебная патопсихология (вопросы определения нормы и отклонений). М., Сталкер.1998. — 678 с.
15.     Беккариа Ч. Опреступлениях и наказаниях. М., Юрлитиздат. 1939. – 562 с.
16.     Богомягков Ю.С.Уголовно-правовая невменяемость: критерии и признаки.// Советское государство иправо. 1989. № 4. С. 108.
17.     Борисов А.Н.Административные правонарушения. // Российская юстиция. 2007. № 3. С. 16.
18.     Власов Ю.Квалификация деяния, совершенного с лицом, не обладающим признаками субъекта //Уголовное право. 2007. № 2. С. 11.
19.     Жижиленко А.А.Эволюция уменьшенной вменяемости // Право и жизнь. 1924. Кн. 5-6. С. 40.
20.     Зиядова Д.З.Некоторые правовые аспекты предупреждения преступности несовершеннолетних //Вопросы ювенальной юстиции. 2007. № 3. С. 19.
21.     Иванов Н., БрыкаИ. Ограниченная вменяемость // Российская юстиция. 2006. № 10. С. 18.
22.     Кандинский В.Х. Квопросу о невменяемости. М., Статут. 2002. – 432 с.
23.     Комментарий кзаконодательству РФ в области психиатрии / Под ред. Т.Б. Дмитриевой. М., Спарк.2002. — 236 с.
24.     Комментарий кУголовному кодексу РФ / Под ред. Наумова А.В. М., Волтерс Клувер. 2005. — 842с.
25.     Комментарий кУголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) (издание 5-е, дополненноеи исправленное) / Отв. ред. Лебедев В.М. М., Юрайт-Издат. 2005. — 824 с.
26.     Кубанцев С.П.Волевой признак невменяемости // Право и политика. 2007. № 2. С. 17.
27.     Кудрявцев И.А.Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза. (Научно-практическоеруководство). М., Изд-во МГУ. 1999. — 468 с.
28.     Луни Д.Р.Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии. М., Медицина.1966. – 546 с.
29.     Люблинский П.И.Суд и права личности // Суд и права личности: Сборник статей / Под ред.Давыдова Н.В., Полянского Н.Н. М., Статут. 2005. – 642 с.
30.     Метелица Ю.Л.,Шишков С.И. Значение категории понимания в судебной психиатрии. //Психологический журнал. 1989. № 5. С. 75-79.
31.     Михеев Р.И.Проблемы вменяемости, вины и уголовной ответственности (Теория и практика).Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. докт. юр. наук. М., 1995. — 46 с.
32.     Михеев Р.И.Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве. Владивосток.,Изд-во Дальневосточного Университета. 1983. – 348 с.
33.     Мустаханов Р.Вопросы ограниченной вменяемости по УК РФ // Законность. 1998. № 7. С. 15.
34.     Назаренко Г.В.Невменяемость в уголовном праве. Дисс. на соиск. уч. степ. канд. юр. наук.Орел., 1992. – 256 с.
35.     Назаренко Г.В.Уголовно-релевантные психические состояния лиц, совершивших преступления иобщественно опасные деяния: Монография. М., Ось-89. 2001. 436 с.
36.     Назаренко Г.В.Эволюция понятия невменяемости. // Государство и право. 1993. №3. С. 66.
37.     Николаева Т.Н.Клинико-социальные характеристики лиц с умственной отсталостью, к которым былаприменена ст. 22 УК РФ. М., Спарк. 2006. – 102 с.
38.     Павлов В.Г.Субъект преступления. СПб., Юридический центр Пресс. 2001. — 436 с.
39.     Первомайский Б.В.Критерии невменяемости и пределы компетенции психиатра-эксперта. // Советскоегосударство и право. 1991. № 5. С. 69.
40.     Постатейныйкомментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Громова Н.А.М., ГроссМедиа. 2007. — 864 с.
41.     Протченко Б.,Рудяков А. Больная тема. // Коммунист. 1989. № 3. С. 53.
42.     Ревин В.П., АлиевЗ.Г. К вопросу о понятии и уголовно-правовом значении фактической ошибки // Российскийследователь. 2007. № 1. С. 16.
43.     Российскаяюридическая энциклопедия / Гл. ред. Сухарев А.Я. М., Инфра-М. 1999. — 896 с.
44.     Сафуанов Ф.С.Криминальная агрессия лиц с психическими расстройствами, не исключающимивменяемости: судебно-экспертные оценки // Юридическая психология. 2007. № 4. С.23.
45.     Сербский В.П.Судебная психопатология. М., Спарк. 1996. – 652 с.
46.     Сирожидинов Д.В.Ограниченная вменяемость: вопросы теории и практики. Дисс. на соиск. уч. степ.канд. юр. наук. Екатеринбург., 1998. – 264 с.
47.     Ситковская О.Д.Психологический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. М.,Зерцало. 1999. – 618 с.
48.     Спасенников Б.А.Субъект преступления: уголовно-правовой и медико-психологический аспекты.Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук.Екатеринбург., 2001. – 34 с.
49.     Станкевич В.Борьба с опасным состоянием как основная задача нового уголовного права //Новые идеи в правоведении. М., Спарк. 1996. – 436 с.
50.     Степичев С.С,Хомовский А.А. Особенности производства по применению принудительных мермедицинского характера. // Социалистическая законность. 1967. № 5. С. 57.
51.     Трахтеров B.C.Вменяемость по советскому уголовному праву (Конспект лекций). Харьков., 1966. — 102 с.
52.     Усталова А.В. Невменяемостьи недееспособность: соотношение понятий // Нотариус. 2007. № 4. С. 25.
53.     Фейнберг Ц.М.Учение о вменяемости в различных школах уголовного права и в судебнойпсихиатрии. М., Юрлитиздат. 1946. — 328 с.
54.     Хейфец Ю.А.Уменьшенная вменяемость // Журнал Министерства юстиции. 1995. № 2. С. 52.
55.     Холодковская Е.М.Дееспособность психически больных в судебно-психиатрической практике. М.,Медицина. 1967. — 346 с.
56.     Цымбал Е.,Дьяченко А. Возрастная невменяемость: теория и практика применения. // Уголовноеправо. 2000. № 3. С. 50.
57.     Чередниченко Е.Е.Принципы уголовного законодательства: понятие, система, проблемызаконодательной регламентации. М., Волтерс Клувер. 2007. — 468 с.
58.     Шахриманьян И.К.Невменяемость по советскому уголовному праву. Дисс. на соиск. уч. степ. канд.юр. наук. Л., 1961. – 236 с.
59.     Шишков С.Н.Общественно опасное поведение, уголовная юстиция и судебная психиатрия:послесловие переводчика // Философская и социологическая мысль. 1991. № 7. С.114.
60.     Шишков С.Н.«Осевая» модель в судебной психиатрии. // Человек. 1994. № 4. С. 10.
61.     Шишков С.Н.«Очевидность» в судебно-психиатрической экспертизе. // Человек. 1994.№ 4. С. 16.
62.     Шишков С. Понятия«вменяемость» и «невменяемость» в следственной, судебной иэкспертной практике // Законность. 2001. № 2. С. 17.
63.     Шишков С.Н.Правовое значение психических расстройств при производстве по уголовным делам.// Советское государство и право. 1988. № 12. С. 58.
64.     Шишков С.Н.Судебный казус и необходимое предисловие.// Человек. 1994. № 4. С. 6-9.
65.     Шишков С.Н.Уголовный кодекс России и проблемы невменяемости. // Журнал Российского права.1998. № 1. С. 35.
66.     Шостакович Б.В.,Парфентьева О.В., Дорофеенко Г.К. Общественно опасные действия при психопатияхи некоторых психопатоподобных состояниях. // Проблемы судебной и социальнойпсихиатрии. М., Юридическая литература. 1975. С. 43-53.
67.     Ющенко А.И.Основы учений о преступнике, душевнобольном и психологии нормального человека.М., Спарк. 1997. — 324 с.
68.     Якушин В.А.Субъективное вменение и его значение в уголовном праве. Тольятти., ТолПИ. 1998.– 362 с.
Учебнаяи учебно-методическая литература
69.     Герцензон А.А.Уголовное право и социология М., Юридическая литература. 1970. – 742 с.
70.     Карпец И.И.Уголовное право и этика. М., Юридическая литература. 1985. – 654 с.
71.     Меньшагин В.Д.Курс советского уголовного права. Т. 2. М., Юридическая литература. 1970. — 684 с.
72.     Назаренко Г.В.Принудительные меры медицинского характера в уголовном праве. Учебное пособиедля юридических вузов и факультетов. М., Ось-89. 2000. – 328 с.
73.     Перетерский И.О.Всеобщая история государства и права. Ч. 1. Древний мир. Вып. 2. Древний Рим.М., Юридическая литература. 1945. — 862 с.
74.     Познышев С.В.Основные начала науки уголовного права. Общая часть. М., Юрлитиздат. 1932. –702 с.
75.     Строгович М.С.Курс советского уголовного процесса. Т.1. М., Юридическая литература. 1968. — 678 с.
76.     Таганцев Н.С.Русское уголовное право. Т. 1. М., Статут. 2004. — 762 с.
77.     Уголовное правоРоссийской Федерации. Общая часть: учебник (издание исправленное и дополненное)/ Под ред. Иногамовой-Хегай Л.В., Рарога А.И., Чучаева А.И. М., Инфра-М. 2006.- 702 с.
78.     Уголовное правоРоссии. Часть общая: учебник для вузов (издание второе, переработанное идополненное) / Под ред. Кругликова Л.Л. М., Волтерс Клувер. 2005. – 736 с.
79.     Уголовныйпроцесс: Учебник для вузов. / Под общ. ред. Радченко В.И. 2-е изд., перераб. идоп. М., Юстицинформ. 2006. – 714 с.
80.     Фойницкий И.Я.Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. М., Статут. 2000. — 672 с.
81.     Ферри Э.Уголовная социология. М., Инфра-М. 2005. — 746 с.
Практическиеисточники
82.     ПостановлениеПленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. «О судебной практике по применению, изменению и отмене принудительных мер медицинскогохарактера» // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда РоссийскойФедерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам / Сост. Ласточкина С.Г., ХохловаН.Н. Изд. 2-е. М., Спарк. 2000. С. 109.
83.     Определениесудебной коллегии Верховного Суда РФ от 18 января 2007 года по делу №48-о06-123// Бюллетень Верховного Суда РФ.2007.№4.С.17.
84.     ОпределениеВерховного Суда РФ от 24 мая 2007 года по делу № 35-о07-25//Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007.№11.С.9.
85.     Кассационноеопределение Верховного Суда РФ от 16 октября 2006 года дело № 46-о06-84//БюллетеньВерховного Суда.2007.№7.С.16.
86.     ОпределениеВерховного Суда Российской Федерации от 30 марта 2004 года по делу № 4-о04-37//Бюллетень Верховного СудаРФ.2005.№6.С.27.