Европейский суд по правам человека в практике российского конституционного правосудия

И.А. Чернышёв

Деятельность Конституционного Суда России (КС) породила множество вопросов, требующих практического решения и теоретического обоснования. Новый институт в правовой системе государства, в отсутствие какой бы то ни было практики, традиций и обычаев, обоснованно стал предметом активного научного изучения и многих научных дискуссий. Одной из самых освещаемых в науке является проблема понимания и определения правовых позиций в решениях КС. Обилие работ по этой проблеме не привело к появлению единого определения либо обобщенного понятия, совокупность элементов которого можно было бы в сумме назвать «правовыми позициями Конституционного Суда России». Более того, в определенный момент в его решениях появилось еще одно понятие, очевидно коррелирующее к понятию «правовые позиции КС»: речь идет об использовании в тексте решений КС сочетания «правовые позиции Европейского Суда по правам человека» (ЕСПЧ). Само взаимодействие КС с ЕСПЧ - чрезвычайно важный для правовой системы России механизм, позволяющий привести внутригосударственный стандарт в области прав человека к общеевропейскому уровню. КС решает на внутригосударственном уровне задачу равную той, что решает в общеевропейском масштабе ЕСПЧ - защищает права человека. Хотя два этих института взаимно не соподчинены [1. С. 59-73], без их активного взаимодействия прогресса в улучшении внутригосударственных правовых механизмов защиты прав и свобод человека достичь будет намного сложнее.

В мире сегодня доминирует модель, при которой международные и национальные суды действуют параллельно, решая часто аналогичные дела, но руководствуясь разными источниками права. Если это прямо не запрещено, то суды вполне могут обращаться к решениям друг друга с целью принятия во внимание аргументов или даже использования решения другого суда в основе собственного. В рамках господствующей модели взаимодействие судебных органов может осуществляться несколькими способами.

Л. Гарлицкий [2. С. 44] предлагает три вероятных сценария взаимодействия двумя независимыми судебными органами: единство позиций, близость позиций, когда один судебный орган идет навстречу другому для выработки единого подхода к проблеме или к решению спорного вопроса. Наконец, третий сценарий, менее вероятный, но вполне возможный - это конфликт. В качестве примера можно привести дело Гёргюлю против Германии, при решении которого возникли серьезные разногласия между Федеральным Конституционным Судом Германии и Европейским Судом по правам человека (ЕСПЧ, Страсбургский суд) [3. С. 553-568].

Ситуации, когда Страсбургский суд не соглашается с мнением национального суда, происходят периодически, но, как правило, последний не стремится вступать в полемику.

Применительно к реализации института защиты прав человека в государствах Западной Европы используется термин «многомерность» (multidimensional- lity). Развитие института защиты прав человека получило свое активное развитие в государствах Европы после Второй мировой войны, когда в конституции большинства государств были включены разделы, посвященные правам человека, и, помимо того, свое развитие получили судебные механизмы защиты прав и свобод человека. В это же время в Европе зародились две наднациональные организации: Совет Европы и Европейские Сообщества (в настоящее время - Европейский Союз). С течением времени обе эти организации разработали собственные системы защиты прав и свобод человека и создали судебные механизмы защиты этих прав и свобод. В результате в Европе образовалось три различных системы, в рамках которых права и свободы человека получили закрепление и судебную защиту. И что самое главное - между собой данные системы не были никоим образом гармонизированы. Они действуют параллельно, что и было названо «многомерностью» защиты прав человека [4. С. 511].

Применительно к Российской Федерации мы не можем говорить о трех параллельных системах защиты прав и свобод человека, т. к. Россия не является членом Европейского Союза (Сообщества) и не попадает под юрисдикцию Суда ЕС (Court of Justice). В отношении России можно использовать термин «двухмерность» защиты: на уровне национальных судов и на уровне ЕСПЧ. Сам по себе факт, что РФ не попадает под юрисдикцию Суда ЕС, следует оценивать с двух сторон: к негативным сторонам можно отнести отсутствие дополнительного органа, следящего за соблюдением прав и свобод человека, что расширило бы защиту прав человека (если не качественно, то количественно), к позитивным определенно следует отнести отсутствие вероятных конфликтов между сразу тремя несогласованными системами. Следует отметить, что в странах, попадающих под юрисдикцию обоих наднациональных судебных органов (ЕСПЧ и Суда ЕС), довольно остро стоит вопрос, к примеру, о границах возможного вмешательства ЕСПЧ в деятельность ЕС и возможности рассмотрения им дел на основе права Сообщества. Пока что Россия вне поля такого рода конфликтов, но нет гарантий, что аналогичная ситуация не сложится в будущем.

Таким образом, защита прав и свобод человека в РФ носит двухмерный характер, что несколько отличает ее от большинства (но не всех, а только членов ЕС) стран Европы. Но главное, что в основном защита прав человека носит параллельный характер и непосредственное соприкосновение судов вероятно, скорее, в спорных случаях, именно они несут в себе наибольший потенциал для сотрудничества, тогда как обычное отправление правосудия может вообще не влечь за собой непосредственного взаимодействия ЕСПЧ и национальных судов.

Отсюда проистекает актуальность выявления конкретных способов восприятия практики Страсбургского суда в решениях КС. В своей деятельности он использует различные международные правовые акты, однако если говорить о решениях международных судебных органов, то используются решения ЕСПЧ. Ссылка на них производится с использованием формулировки «правовые позиции ЕСПЧ». Этот механизм необходимо изучить и понять, провести сравнение на предмет схожести и различий между правовыми позициями КС и правовыми позициями ЕСПЧ. Важно помнить о том, что эти решения и, больше того, основы, на которых действует данный судебный орган, отличаются от тех, на основе которых функционируют суды в России. В России общепризнанно главенствует нормативно-правовой акт, естественно доминирующий в рамках романо-германской правовой системы, тогда как ЕСПЧ имеет в своем арсенале крайне нестандартный набор источников права. Формально он руководствуется лишь одним документом - ЕКПЧ. В этом его принципиальное отличие от национальных судов, имеющих в своем распоряжении национальные (внутригосударственные) и международные источники права. Однако без анализа законодательства государств, выступающих стороной в деле, разобраться в полной мере в деле не представляется возможным. По этой причине ЕСПЧ обращается к внутреннему праву государств, однако не с целью его применения, а для более полного и всестороннего анализа и оценки обстоятельств рассматриваемого дела, «Суд не может не обратиться к нормам внутреннего права, имевшим значение в данном деле...» [5. С. 47]. Среди прочего ЕСПЧ нередко обращается и к судебной практике государства. Разумеется, внимание уделяется в первую очередь решениям высших судов в государстве: верховных или конституционных.

ЕСПЧ и суды РФ не могут не взаимодействовать при отправлении правосудия, но и не соприкасаются при этом прямо. ЕСПЧ обращается к практике высших судов России, т.к. без этого он часто не способен в полной мере дать оценку внутреннему законодательству России. В большинстве случаев найти толкование того или иного нормативно-правового акта, с тем, что бы оно носило легальный характер и было связано с практикой, нигде, кроме как в судебных решениях, и невозможно. Главным образом внимание Страсбургского суда сосредоточено на деятельности высших судов в государстве, что в случае России, в частности, означает КС. Последний привязан к решениям ЕСПЧ юридически: Конвенция может быть применена исключительно в том виде, в котором ее понимает и трактует ЕСПЧ. В этом смысле национальные суды куда в большей мере обращены к ЕСПЧ, нежели он к ним, в силу того, что их «привязанность» носит характер юридической обязанности. Национальные судебные органы «связывают», осознанно лишая их права свободного применения Конвенции, и оставляя за ЕСПЧ - наднациональным институтом - право устанавливать единообразное понимание Конвенции.

На взаимодействии двух систем защиты прав и свобод человека сказывается и уникальная специфика, появление которой обусловлено особенностями национальной правовой системы Российской Федерации. Детализируя «особенности» правовой системы России, оказывающие влияние на взаимодействие судов РФ с ЕСПЧ, следует обратить внимание на построение системы органов судебной власти, место и место ЕКПЧ в национальном законодательстве. На основе этих факторов складывается уникальная модель взаимодействия судов России и ЕСПЧ, отличная от моделей его взаимодействия с национальными судебными органами других стран.

В.В. Лазарев и Е.Н. Мурашова в совместной работе выделяют три основополагающих фактора, на основе которых формируются особенности применения Конвенции и решений ЕСПЧ национальными судебными органами. Это правовая система, функционирующая в государстве; место международного права в его соотношении с национальным правом государства согласно его законодательства и роль и место различных органов государства, в зависимости от чего обязательность решений ЕСПЧ будет по-разному влиять на деятельность ветвей власти [6. С. 111]. Предложенную классификацию можно взять за базовую для изучения специфики взаимоотношений судов РФ в целом и КС с ЕСПЧ в частности.

В Российской Федерации существует ряд проблем, связанных с применением решений ЕСПЧ. Их статус до сих пор никак не закреплен в российском законодательстве, «не прописана формами их обязательности и степень обязательности ...нет прямого указания на их юридическую силу» [6. С. 115] и, наконец, судьи КС, как, впрочем, и все остальные судьи в Российской Федерации никогда не имели опыта работы с подобными источниками, статус которых в российской правовой системе уже сам по себе - предмет бурных дискуссий [7]. Но при прочих равных, из всех судов с решениями ЕСПЧ был готов работать конституционный: это единственный судебный орган, который активно ссылается на собственные решения, вынесенные ранее. Не удивительно, что для работы с решениями ЕСПЧ была выбрана привычная, в некотором смысле «обкатанная» форма.

«Правовая позиция» применительно к решению ЕСПЧ достаточно точно характеризует явление в том качестве, в котором оно было воспринято и нашло свое закрепление в практике КС, т.е. это изначально не присущая и не свойственная характеристика решения ЕСПЧ, которой наделил их КС. Цель, для которой они были наделены ею, - это приемлемость их в таком виде для работы.

Исходить следует из наделения решений ЕСПЧ качеством «правовых позиций» (что не означает тождественности правовых позиций КС и правовых позиций ЕСПЧ), а не наоборот. Д.С. Власов высказал мнение, что «правовые позиции» - категория, присущая практически всем международным судебным органам в том или ином виде, с допущением вариаций в ее юридическом наименовании. Автор считает, что правовые позиции присутствуют в решениях Международного Суда ООН, Экономического суда СНГ, ЕСПЧ. Непосредственно «позиция» встречается в различном виде во многих решениях ЕСПЧ: как «позиция стороны», «позиция судьи» и т.д. При этом автор выделяет «правовую позицию» как концепт, частными случаями которого являются правовые позиции отдельных судов - к примеру, конституционной спецификой обладают правовые позиции КС [8. С. 14].

У этой теории есть недостатки, которые нельзя не заметить. Распространять значение понятия на явления, которые оно никогда не охватывало, крайне сложное занятие, тем более, на ряд явлений, друг с другом не связанных. Начнем с того, что изначально существовал ЕСПЧ, в учредительных документах которого сказано о роли и месте его решений и ничего о «правовых позициях». За полувековую историю его работы данный термин (или какой бы то ни было его аналог) так и не был использован применительно к его практике. В то же время его решения были, есть и будут актами, развивающими и дополняющими Конвенцию.

«Правовые позиции» - термин, возникший в российской юриспруденции для описания определенного явления в работе КС, обоснование чему было приведено в работе ранее. В международном праве этого термина или аналогичного ему объективно не существует не только применительно к деятельности ЕСПЧ. Само понятие «правовые позиции ЕСПЧ» следует рассматривать как явление, рожденное в российской правовой системе. Надо понимать, что правовые позиции возникли в российском конституционном праве России, со всеми присущими только им чертами. Искать их в решениях международного органа дело неблагодарное. Надо смириться с тем фактом, что применяя этот термин, КС не наделяет решения Страсбургского суда каким то новым, неизвестным качеством, а лишь указывает на методику работы с этими актами. Следовательно, сами «правовые позиции ЕСПЧ» - это не аналог правовых позиций КС по сути, но именуются они именно так в силу удобства применения. Аналогичным путем пошел и ВС РФ, который так же использует термин «правовые позиции ЕСПЧ».

Таким образом, целесообразность использования термина «правовые позиции ЕСПЧ» можно обосновать необходимостью КС работать с решениями Страсбургского суда. Подчеркнем: базовым понятием, в любом случае, будут правовые позиции КС. Правовые позиции ЕСПЧ наделяются их качествами, а отнюдь не наоборот. Никакие «правовые позиции ЕСПЧ», аналогичные «правовым позициям Конституционного Суда», в практике Страсбургского суда не существуют. Д. С. Власов, напротив, априори выделяет в его решениях правовые позиции, которые, по его мнению, всегда там были, с чем нельзя согласиться.

Не представляется возможным на основе обобщения некоторых положений, касающихся деятельности ряда международных и национальных институтов вывести понятие «правовые позиции», частным случаем которого будут правовые позиции КС. При необходимости поставить знак равенства между его правовыми позициями и решениями ЕСПЧ, необходимо отталкиваться от первичного явления, т.е. правовых позиций КС, а не делать попытки создать обобщающее понятие, которое бы включило в себя правовые позиции ЕСПЧ и КС как частные проявления одного и того же явления.

Взаимосвязь между ними неоспорима, т.к. правовые позиции ЕСПЧ появились в результате поиска КС способа оформления обращения к его решениям. Сущность правовых позиций ЕСПЧ можно выявить, проведя сравнительный анализ использования двух терминов в решениях КС. Зная основные характеристики его правовых позиций, особенности их использования и применения, представляется возможным оценить, следуя тем же критериям, правовые позиции ЕСПЧ. Нельзя оставлять без внимания и тот факт, что КС предпочитает обращаться к решениям Страсбургского суда не только через правовые позиции, более того сотрудничество двух судов вышло за десятилетие на принципиально новый уровень, степень взаимопроникновения их практики достигло значительного прогресса.

Список литературы

Гладышева С.С. Европейский Суд по правам человека и Конституционный Суд Российской Федерации: сотрудничество по горизонтали или вертикальный контроль? // Московский журнал международного права. 2004. № 4. С. 59-73.

Гарлицкий Л. Сотрудничество и конфликт (несколько наблюдений из практики взаимодействия Европейского Суда по правам человека и национальных органов конституционного правосудия) // Сравнительное конституционное обозрение. 2006. № 1. С. 43-53.

Beljin S. Bundesverfassungsgericht on the Status of the European Convention of Human Rights and ECHR Decisions in the German Legal Order.

Decision of 14 October 2004 // European Constitutional Law Review. 2005. № 1. P. 553-568.

GarlickiL. Cooperation of courts: The role of supranational jurisdictions in Europe // ICON. July/October 2008. Vol. 6. P. 509-530.

Туманов В.А. Европейский Суд по правам человека. Очерк организации и деятельности. М.: Норма, 2001. 204 с.

Лазарев В.В., Мурашова Е.Н. Место решений Европейского Суда по правам человека в национальной правовой системе // Журнал российско го права. 2007. № 9. С. 110-124.

Марченко М.Н. Судебный прецедент: разнообразие понятий и многообразие форм проявления // Журнал российского права. 2006. № 6С. 96-107.

Власов Д.С. О понятии правовой позиции международных судов // Российский юридический журнал. 2005. № 2. С. 12-20.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://journals.tsu.ru

Дата добавления: 16.03.2014