Модернизация России как построение нового государства

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ВЛАДИМИРСКИЙ ФИЛИАЛ Кафедра социально-гуманитарных и естественно-научных дисциплин КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА по курсу: ФИЛОСОФИЯ на тему: Модернизация России как построение нового государства Выполнил: Добронравов Андрей Владимирович Курс 3 Группа ВУП-109 специальность:

Управление персоналом Владимир 2010 План работ Введение…1. Определение модернизации…2. Специфика российской модернизации… 1. Ретроспектива…1. Имперский период….2. Советский период… 3. Перестройка и постсоветский период…3. Перманентная модернизация как альтернатива демодернизации……….4. Модернизация и инноватизация…5. Модернизация элит….16 6.

Модернизация в России – социальная реформация… 1. Чрезвычайные меры в зонах социального бедствия…2. Формирование базовых систем социализации, адекватных времени и стране…7. Модернизация в России – экономическая реформация….… 8. Модернизация России – политическая реформация…30 Заключение…33

Перечень используемой литературы… 38 Введение. Модернизация стала сегодня ключевым термином дня, главным словом эпохи. Такую же примерно роль 20 лет назад играло слово «демократия». Модернизация сейчас, как демократия тогда, должна, согласно распространенным представлениям, спасти страну, вывести ее к новым историческим рубежам и горизонтам развития. В то же время, единого понимания модернизации в элитах нет.

И очень важно, чтобы «модернизацию» сегодня не постигла та же участь, что «демократию» в начале 1990-х гг т.е. чтобы это понятие не было выхолощено, дискредитировано и не превратилось в свое отрицание. Для значительной части экономической и административной элиты модернизация – это просто совокупность программ, позволяющих получить недорогое финансирование из государственного бюджета или от окологосударственных банков. Крупные отряды бюрократии нередко понимают модернизацию как локальную / точечную замену аппаратных

кадров – «не совсем правильных» чиновников на «совсем правильных», т.е. принадлежащих к определенным группам / кланам. Это относится, во многом, и к бывшим крупным чиновникам, понимающим под модернизацией систему механизмов их собственного возвращения в той или иной форме в российскую власть. Большая часть статусного «экспертного сообщества» рассматривает модернизацию как повод для получения новых бюджетов на написание аналитических и псевдоаналитических документов.

Тем не менее, в ходе экспертной дискуссии в СМИ были высказаны и достаточно серьезные тезисы о модернизации. В основном, они сводятся к следующему: · Модернизация – это система мер и мероприятий по преодолению экономического и технологического отставания России от некоторых развитых стран Запада; в связи с этим критерии и параметры модернизации, равно как и шкала оценки ее успешности могут формироваться только по отношению к странам (группам стран), принятых за образец (модернизационный паттерн)

· Российская модернизация является экзогенной, так как обусловлена давлением внешних факторов, а не внутренней потребностью элит / общества / народа в модернизации · Множество стран мира (Япония, Южная Корея, страны ЮВАО, некоторые государства Латинской Америки) прошли путь экзогенной модернизации, и их опыт представляет для России существенную (в некоторых элементах - определяющую) ценность ·

Модернизация подразумевает отказ от любых представлений об «особом пути» страны / цивилизации, хотя и предполагает интеграцию некоторых традиционных для данного социума ценностей и представлений · Модернизация может привести к радикальному и качественному сокращению отставания от стран, принятых за образец, но никогда не приведет ни к «догонянию», ни к «перегонянию»; модернизация, в известном смысле – это фиксация неизбежного, «справедливого» отставания от стран, принятых за образец. ·

В экономической сфере модернизация неизбежно подразумевает импорт технологий как основу рывка (прорыва) на определенных направлениях · Модернизация – это краткосрочный или среднесрочный (в зависимости от масштабов объекта модернизации) проект, имеющий четкие временные параметры и границы. Вышеприведенные тезисы, по нашему мнению, отчасти верны, но, в то же время: - недостаточно полно отражают понимание сущности и целей модернизации; - не раскрывают специфики российской модернизации в наши дни.

1. Определение модернизации. Понимание модернизации как, прежде всего, смены поколений технологий (технологического прорыва) не вполне продуктивно, поскольку вопрос о технологическом развитии упирается в вопрос о существовании общественной среды, способной к воспроизводству, внедрению и использованию технологий. Техника и каждый наблюдаемый в истории технологический уклад есть, в своей основе, социальное явление. Поэтому, сколь бы ни была важна технологическая модернизация, главным предметом модернизационной концепции

является само общество. Точнее, определенный тип общества – общество модерна. Модернизация в указанном смысле представляет собой процесс формирования в рамках данного государства и в заданных исторических обстоятельствах общества модерна. Данное определение позволяет избежать необходимости раскрывать понятие модернизации через привязку к внешним стандартам и странам, принятым за образцы, т.к. «общество модерна», с одной стороны, носит

универсальный характер, с другой стороны – всегда привязано к данным историческим и цивилизационным обстоятельствам. Как правило, эталоном описания общества модерна служит комплекс «социальных, экономических и политических систем, которые сложились в Западной Европе и Северной Америке в период между XVII и XIX веками и распространились на другие страны и континенты» (Шмуэль Айзенштадт). Однако это не означает, что всякая незападная модернизация является экзогенной

– вынужденной или заимствующей. Отдельные черты общества модерна проявляются в цивилизационных ареалах и исторических эпохах, далеко отстоящих от Нового времени (в частности, греко-римская античность), в фазе перехода от аграрно-сословной цивилизации к городской. Больше того, модернизационные процессы Нового времени во многом вдохновлялись именно этими далекими образцами и носили подчас откровенно «подражательный» характер.

Не говоря уже о том, что даже в процессе экзогенных модернизаций в незападных странах происходит не тиражирование единой для всех современности, а формирование множественных (цивилизационных и национальных) моделей современности (о чем писал тот же Айзенштадт). В общественных науках сложился обширный перечень типологических характеристик общества модерна. В их числе: - культурологические характеристики (рационализация общественного сознания, линейно-историческое

мышление), - социально-демографические (урбанизация), - экономические (специализация труда, массовое товарное производство), - коммуникационные (увеличение связности общества за счет новых коммуникаций – от средств массовой информации до дорожной сети), - административные (переход функций управления к рациональной бюрократии), - этнонациональные (унификация общества на базе единого языкового и культурного стандарта), - политические (формирование «арен публичности», превращение индивида / гражданина, а не

общины / сословия / корпорации, в базовую единицу общества), - правовые (монополизация законодательства, суда, легитимного насилия под эгидой государства). Поскольку концепция модернизации является не чисто описательной, а практически ориентированной, она обращена, прежде всего, к тем подсистемам современного общества, которые могут быть построены (созданы) государством или реформированы им. К их числу относятся: - система массового образования, - административная

система, - массовая армия, - суды, - система исполнения наказаний, - институционализированная наука, - пресса и так далее. В современной историко-социологической литературе вполне укоренился взгляд на современное общество как на общество в основе своей созданное этими и им подобными «социальными машинами» – масштабными системами социализации человека и социальной коммуникации. В этом существенное отличие от средневекового общества, где «производство» человека как социального

существа, так же, как и товарное производство, происходило не «промышленным», а «кустарным» способом. Единственное исключение представляет, пожалуй, Церковь как институт сквозной и массовой социализации, во многом предвосхитивший школу, армию, бюрократию и даже нацию эпохи модерна. При переходе к современной модели социализации, точнее, по мере ее успешной экспансии на население модернизирующейся страны, в рамках последней формируется нация как культурно однородное и солидарное

сообщество. Соответственно, с технической точки зрения, процесс модернизации общества может быть понят как процесс построения базовых систем социализации, представляющих собой инфраструктурный каркас современного общества. Такое понимание модернизации позволяет расставить акценты в дискуссии о балансе между государством и гражданским обществом, централизацией и частной инициативой в модернизационном процессе. Сложность общества модерна такова, что раскрытие конструктивного потенциала частной инициативы в нем

возможно только на базе широкой, комплексной инфраструктуры социализации и социального взаимодействия, выстроенной и поддерживаемой современным государством. В том случае, если эта инфраструктура работает относительно исправно, гражданское общество склонно не замечать ее, как человек не замечает воздух, которым дышит. В том случае, если она неисправна, больным оказывается не только само государство, но и общество во

всех его сегментах. Чтобы проиллюстрировать этот тезис, вспомним, с одной стороны, позднесоветский период, когда общество было склонно воспринимать базовые блага налаженной системы социализации как естественную, «неотменимую» данность (при этом испытывая острую фрустрацию из-за дефицита потребительских благ); а с другой стороны – период 1990-х гг когда ни доступ к потребительским благам, ни раскрепощение частной инициативы не могли компенсировать того провала базовых систем социализации, который произошел в постсоветский

период. Собственно, тот факт, что этот провал по сей день существует, и делает модернизацию столь актуальной темой для нашей страны. 2. Специфика российской модернизации 2.1. Ретроспектива 2.1.1. Имперский период Россия вступила в модернизационный процесс так же, как и большая часть европейских стран, в XVII веке, однако свой «фирменный стиль» российская модернизация обретает при Петре I – создателе регулярной армии, табели о рангах, новой административной системы,

Академии наук, инициаторе языковой реформы (алфавита и литературного языка). Именно эти и им подобные социальные проекты предопределили «модернизационный прорыв» петровской эпохи, тогда как ее успехи в технической и экономической сферах в значительной мере продолжали опыт предшественников. Преемники Петра, по большей части, мыслили себя продолжателями его проекта. В числе наиболее значимых модернизационных программ

XVIII и XIX вв. следует отметить: - развитие системы университетов, военных училищ, классических и реальных гимназий, военных гимназий (в дальнейшем кадетских корпусов), народных училищ, (т.е. инфраструктуры качественного социально дифференцированного образования), - административные реформы Екатерины II, Николая I, - судебную, земскую реформы Александра II, - военную реформу Александра II как этап формирования общенациональной армии на принципах

всеобщей мобилизации, - принятие и реализацию программы строительства стратегической сети железных дорог при Александре III, - формирование основы высокой и массовой национальной русской культуры силами «творческой аристократии» и одаренных разночинцев, - формирование элементов политического представительства при Николае II. Этот перечень может быть существенно расширен. В начале XX века Россия стояла на пороге общества модерна и современного национального государства.

«На пороге» в данном случае означает, что она сформировала базовые шаблоны современной социализации (инфраструктурный каркас общества модерна), но не успела распространить их на все общество, т.е. полностью «ассимилировать» собственное общество в состояние модерна (можно сказать, ассимилировать традиционное общество в нацию). На пути этого процесса стояли два серьезных противоречия: - социальное: противоречие между интересами социальных верхов, с одной стороны, модернизированных групп населения (начиная от профессиональной

интеллигенции и заканчивая квалифицированным пролетариатом), с другой стороны, и крестьянским большинством страны – с третьей (эти противоречия носили именно трехсторонний характер, что придавало им дополнительную сложность); - национальное: противоречие между русской культурной основой сформированных моделей социализации (российская модернизация, как и все успешные европейские модернизации Нового времени, имела выраженную национальную основу) и интересами крупных и многочисленных периферийных

регионов империи, некоторые из которых (Финляндия, Польша) имели собственные национальные модели модернизации, другие же (Средняя Азия, Закавказье) не имели таковых вовсе; однако и те и другие решительно противодействовали ассимиляции, каковая была равнозначна модернизации в условиях Российской Империи. 2.1.2. Советский период Разрешать названные противоречия модернизационного процесса довелось

уже большевикам; причем в разрешении первого противоречия они были куда более успешны, чем в разрешении второго. Правители СССР, в значительной мере, продолжили модернизационную траекторию царской России. При этом, с одной стороны, они катастрофически «обрубили» некоторые линии развития, с другой – привнесли в опыт отечественного модерна такие черты, как массированная индустриализация, урбанизация, система всеобщего социального обеспечения, всеобщего образования, развития научного знания, массовая

идеология и массовая партия (как основа управления, социальной мобильности и социального контроля). В целом, советское общество было оригинальной версией развитого общества модерна, что вполне признавалось добросовестной частью его идеологических и геополитических оппонентов, в частности, авторами теории конвергенции (1950-60-х гг Джон Гэлбрейт, Раймон Арон), прогнозировавшими (а отчасти констатировавшими) сближение двух самостоятельных версий современного индустриального общества – советско-социалистической

и западно-капиталистической. 2.1.3. Перестройка и постсоветский период Вопрос о том, считать ли переходный («перестроечный») и постсоветский опыт модернизационным, хотя бы в отдельных отношениях, является дискуссионным. На наш взгляд, ответ на него должен быть отрицательным. Несмотря на то, что одним из мотивов преобразований в перестроечное время служило ускорение экономического развития, а в постперестроечное – заимствование передовых социально-политических институтов западных

стран, именно в эти периоды из фокуса внимания государства (да и активных слоев общественности) выпало главное содержание процессов модернизации: формирование человека как полноценного члена общества (социализация) и формирование общества как внутренне связной и солидарной нации (нациестроительство). Миссия социализации человека и формирования нации была провалена постсоветским государством (и это – на фоне неумолкающей риторики о «человеке как главной ценности»

Новой России). «Отраслевые» кризисы 1990-х – армии, социальной сферы, образования и воспитания, государственного администрирования, правового регулирования и т.д. – были симптомами и слагаемыми разрушения общества модерна в отдельно взятой стране. Поэтому мы вполне солидарны с позицией таких исследователей, как Стивен Коэн((англ. Stephen F. Cohen; р. 1938, Оуэнсборо, Кентукки) — американский историк еврейского происхождения, занимающийся изучением истории

СССР), которые, вопреки «транзитологическому» шаблону, характеризуют социальную эволюцию на пространстве бывшего СССР как демодернизацию. Потому возвращение в эпоху «перестройки» или в 1990-е годы, к чему призывают некоторые отечественные идеологи, несовместимо с реальной модернизацией России. 2.2. Своеобразие актуальных исторических условий Опыт постсоветской демодернизации определяющим образом влияет на модернизационную повестку сегодняшней

России и служит одной из причин того, что опыт модернизаций прошлого – как эндогенной европейской модернизации XVII-XX веков, так и экзогенных модернизаций в странах «третьего мира» – может найти лишь ограниченное применение в условиях России. А) Первое кардинальное отличие состоит в следующем. Все модернизации прошлого сводились к трансформации традиционного общества (с его религиозной и трудовой этикой, отсутствием завышенных потребительских запросов, относительной прочностью семейных институтов

и т.п.) в общества модерна. Это относится и к Германии XIX века, и к Японии эпохи Мейдзи, и к Восточной Азии и Латинской Америке второй половины XX века. В современной России нет традиционного общества. Оно разрушено в ходе нескольких предшествующих модернизаций страны: от петровской до коммунистической (сталинской и хрущевской).

Потому в современной РФ фундаментом модернизации – впервые в истории – выступает общество постмодерна, созданное на зыбкой базе абортированного советского модернизационного проекта. Подобное положение вещей предполагает, в частности: - отсутствие прочного религиозно-этического фундамента модернизации; - наличие первичного каркаса общества потребления, что само по себе усложняет любые модернизационные реформы, проекты и мероприятия; - ползучую эрозию институтов государства, свидетельством чему служит

крайне высокий уровень коррупции. В современной России ценности общества потребления (постиндустриализированная «надстройка») сочетаются с архаизированной экономикой (деиндустриализированный «базис»). Именно приоритет потребительских ценностей и форм мышления (при отсутствии органически усвоенных традиционалистских стереотипов, унаследованных от прошлого) представляется главным культурным препятствием российской модернизации: модернизация, особенно на первых этапах, предполагает безусловный приоритет инвестирования / накопления

над потреблением, «цивилизации труда» над «цивилизацией досуга». Поэтому России придется стать страной-пионером в деле построения общества модерна из общества потребления, существующего на обломках прежних модернизационных проектов. Это потребует масштабных, фундаментальных реформ сразу в нескольких сферах, в частности, таких как: высшее и среднее образование, научное развитие, государственная служба, военное строительство, правоохранительная

система, судопроизводство, массовая культура и идеология. С другой стороны, сегодняшняя модернизация России уникальна и тем, что будет происходить в стране, которая в прошлом уже осуществила несколько незавершенных модернизаций. Это значит, что в отличие от всех других стран мира мы можем опираться на отдельные элементы и институты общества модерна, созданные нашими историческими предшественниками и не полностью утраченные к сегодняшнему

дню. Б) Второе отличие исторических условий сегодняшней России от некоторых образцовых модернизационных проектов связано с ролью Запада. А в нашем историческом «сейчас» эта роль кардинально отличается от той, какую играл Запад в эпоху и в условиях холодной войны. Экзогенные модернизации в странах «третьего мира» осуществлялись с помощью Запада как донора развития и представляли собою программы интеграции отдельных участков «третьего

мира» в «первый мир». Целью Запада в данном случае была стратегическая победа над «вторым миром» («лагерем реального социализма»), в том числе посредством демонстрации эффективности западноориентированных образцов и вариантов модернизации. Сегодня Запад, находясь в условиях однополярного мира, не заинтересован в модернизации стран, лежащих за пределами евроатлантической цивилизации, и потому не может рассматриваться как реальный донор развития. 3. Перманентная модернизация как альтернатива демодернизации

Уместен вопрос: остается ли Запад при этом эталоном и ориентиром модернизационного развития? Во многих отношениях, несомненно, остается. Но с существенной оговоркой, которая касается осознания симптомов демодернизации внутри самого западного общества. Перечислим некоторые из них: - деиндустриализация, в т.ч. в высокотехнологичных секторах экономики, - вытеснение цивилизации труда цивилизацией досуга в массовой культуре, эрозия этических оснований

общества, - практика мультикультурализма вместо ассимиляционной модели, геттоизация и культурно-этническая фрагментация общества, - размывание среднего класса, нарастание социальной поляризации, - кризис сложившихся образовательных и воспитательных моделей. Эти и им подобные процессы могут быть интерпретированы как признаки перехода в новое постиндустриальное / постсовременное состояние, а могут – как сбои в цивилизации модерна (которой по-прежнему нет никаких позитивных исторических альтернатив).

Но в любом случае они делают неадекватным наивное понимание модернизации как снятия кальки с текущего состояния западных обществ. Если сам Запад способен демодернизироваться, то нас не может устраивать некритическое определение «модернизационного» через «западное». Кроме того, если мы фиксируем – на западном, но прежде всего на советском примере, – что развитые общества модерна подвержены угрозе демодернизации, то это ставит под вопрос постулат о необратимости результатов

модернизационного процесса. Они необратимы лишь в том смысле, что вернуться к устоям традиционного общества в прежнем виде невозможно, а вот утратить завоевания модерна – вполне возможно, и подчас пугающе легко. Это значит также, что ошибочным является представление о модернизации как об однократном проекте, который, в случае своего успеха, заведомо не нуждается в повторении или возобновлении. Если модернизация – процесс формирования общества модерна в конкретных обстоятельствах места и времени,

то модернизационные усилия государства должны быть перманентными. Даже самые успешные на определенном этапе социальные модели могут изнашиваться со временем, подвергаться эрозии и вырождению, пасовать перед новыми вызовами. Общество модерна, будучи уже сформированным, должно сохранять способность и решимость к ревизии собственной системы институтов и – при необходимости – к их реконструкции.

Утрата этой способности и решимости есть застой в национальном и цивилизационном развитии. Тот самый застой. 4. Модернизация и инноватизация. Не следует смешивать понятия «модернизация» и «инноватизация». В свете сказанного, можно разграничить их следующим образом: если инноватизация представляет собой «подстегивание» экономико-технологического развития, то модернизация – создание фундаментальных, инфраструктурных

(в самом широком смысле) предпосылок такого развития. Разработка и внедрение новейших технологий, создание нового технологического уклада есть не первая (по времени), но вторая задача модернизации. Бессмысленно, а подчас и вредно проводить инноватизацию в условиях отсутствия социальных и политических институтов, имманентных обществу модерна, поскольку только здоровый социум и полноценно развитый человек (человек как продукт общества модерна) может правильно

использовать достижения цивилизации. Примером «инноватизации без модернизации» может служить ситуация тех сельских школ, где Интернет прививается гораздо быстрее, чем коллектив квалифицированных учителей, набор бесплатных спортивных секций, элементарная культура быта и другие элементы «модернизационной» инфраструктуры. Даже в более благополучной социальной среде Интернет используется, в основном, не как средство извлечения знаний и глобальная научная библиотека,

а как средство прожигания времени и, в лучшем случае, сетевой коммуникации. Повышение информационной активности соответствующей части общества отнюдь не гарантирует качества такой активности. Напротив, возрастает риск того, что большинство сегодняшних студентов и школьников уже не смогут овладеть методом научного исследования, скрупулезного сбора информации, выделения важного и отсеивания лишнего. Словом, так и не станут «людьми модерна», в том числе, из-за инноватизации, опережающей социализацию.

Точно так же морально разложившейся, плохо обученной и плохо управляемой армии ни к чему новейшее высокоточное оружие. Нанотехнологии как спецпроект, вырванный из более широкого научного контекста, бессмысленны – корпоративный менеджмент, поставленный на место специализированных научных сообществ, может потратить деньги только на представительские расходы и непрофильные активы. Одним словом, модернизация, на наш взгляд, касается в большей степени задачи оздоровления, отладки

общественного развития, нежели его ускорения. Скорость движения – не самоцель, особенно, если мы не управляем его траекторией. 5. Модернизация элит. Одна из специфических черт современной российской ситуации (с учетом п. 3) состоит в том, что: - современные российские элиты в целом являются элитами утилизации советского наследства и потому не заинтересованы в модернизации; - исторически сложившаяся природа российской власти позволяет Президенту РФ как некоронованному монарху осуществить модернизацию элит в качестве

предпосылки модернизации страны в целом. Необходимо отметить, что все масштабные модернизации в истории сопровождались превентивным формированием модернизационной элиты. Это предполагает, во-первых, существенное обновление правящего слоя (старые элиты часто выступают противниками модернизационных мер), во-вторых, формирование в ядре элиты «авангарда модернизации» – группы единомышленников, консолидированной на базе общей этики и идеологии.

Применительно к условиям современной России необходимые черты модернизационной элиты видятся следующим образом: - внутренняя мобилизация по принципу: мобилизация – для элиты, либерализация – для общества (это может выражаться, например, в добровольном отказе от неприкосновенности частной жизни и ряда других прав частного лица при замещении определенных должностей, в случае с бизнесом – в сниженной норме потребления и повышенной норме инвестирования и т.д.), - лояльность нации, выраженная в преимущественно внутреннем

инвестировании капиталов (финансовых и социальных), - ориентация на производительные и общественно необходимые виды деятельности (например, предприниматели и руководители ведомств должны конкурировать в развитии подшефных технологий, а не спортивных клубов, гордиться атомными проектами и новой вертолетной площадкой в Усть-Урюпинске, а не успехами подопечных в британской футбольной премьер-лиге), - отраслевая компетентность, увеличение удельной доли «технократов» по отношению к «универсальным менеджерам», для которых управление

в любой отрасли сводится фактически к определенной организации финансовых потоков, - жесткая кадровая ответственность на базе прозрачных и публичных критериев результативности работы (на всех уровнях власти), - открытость для ротации снизу, поощрение вертикальной мобильности. Последний пункт касается не только системных характеристик модернизационной элиты, но и предпосылок ее формирования. Если модернизация общества требует превентивной модернизации элиты, то последняя, в

свою очередь, требует превентивного создания механизмов вертикальной социальной мобильности, которые в современной России практически полностью отсутствуют либо парализованы. 6. Модернизация в России – социальная реформация. 6.1. Чрезвычайные меры в зонах социального бедствия. В сегодняшней России процесс деградации человеческого потенциала ощутим не менее остро, чем в

России 90-х: рост доходов в нулевые годы не мог компенсировать растущего износа прежних (советских) систем социализации. Следствиями являются наркотизация и алкоголизация населения, беспризорность (в т.ч. скрытая – при формальном наличии семьи), криминализация и архаизация бытовых укладов (в т.ч. из-за переизбытка неквалифицированной миграции из стран Средней Азии и Закавказья), высокая смертность, кричащий дефицит социального доверия и солидарности

и т.д. Рост уровня жизни населения, ставший, по крайней мере, формально, основным ориентиром политики властей на протяжении уходящего десятилетия, не может быть главным путем решения этих проблем. Поскольку, во-первых, он крайне неравномерно распределен в обществе (т.е. фиксирует своего рода среднюю температуру по больнице). Во-вторых, природа названных проблем связана в первую очередь не с бедностью как таковой, а с десоциализацией (эрозией институтов социализации).

Для хотя бы частичной нормализации положения государству предстоит принять ряд чрезвычайных мер в соответствующих сферах социального бедствия. В частности, целесообразны следующие проекты. Ликвидация беспризорности, реформа системы детских домов и приютов, в т.ч. с участием РПЦ и с учетом советских педагогических технологий. Объявление войны организованной преступности, особенно в таких регионах, как

Приморье, и по всей стране – в отношении этнических ОПГ и «наркомафий» (в значительной мере, это совпадающие категории). В частности, представляется разумным начать с того, чтобы восстановить специализированные подразделения по борьбе с организованной преступностью в МВД, переквалифицированные не так давно в «политическую полицию» – отделы по борьбе с экстремизмом. Ограничение низкоквалифицированной трудовой миграции из регионов

с архаическими культурными укладами (в т.ч. за счет жестких санкций в отношении соответствующих работодателей и обеспечения трудовых/социальных прав мигрантов, что ликвидирует их конкурентоспособность на рынке труда). Принудительное лечение наркомании и алкоголизма. Введение обязательного обследования отдельных групп населения (в т.ч. школьников, студентов, военных, госслужащих) на наркотическую и алкогольную зависимость и установление мер принудительного лечения

(последние зачастую имеют не столько медицинское, сколько дисциплинарное значение, но от этого не менее действенны). Реформа системы исполнения наказаний. Современная тюрьма превратилась в огромный механизм десоциализации, действием которого прямо или косвенно затронуто до трети населения (а через экспансию соответствующей субкультуры – и всё общество). В частности, необходимы меры по нормализации условий содержания заключенных, включая строительство

системы новых, отвечающих европейским стандартам пенитенциарных учреждений, развитию правозащитной, просветительской деятельности и системы трудовых поселений, снижению количества заключенных за счет общенациональной «модернизационной» амнистии, профилактики правонарушений, изменения санкций по некоторым статьям и т.д. Перераспределение средств из сферы большого спорта в сферу массовой физкультуры, развитие системы бесплатных (для детей и подростков) и дешевых (для взрослых) спортивных секций.

А также иных массово доступных секций, кружков, образовательных центров. Поощрение массового «низового» туризма, как внутри страны, так и заграничного. Развитие внутреннего туризма, воссоздание туристических клубов и ассоциаций. Дотирование поездок на отдых бюджетникам, студентам, иным социально уязвимым, но при этом активным категориям населения. Обязательная дифференциация программ поддержки рождаемости по регионам.

В регионах аграрного перенаселения (существенная часть ЮФО) поддержка рождаемости контрпродуктивна (там речь должна идти об иных формах социальной поддержки), тогда как в регионах демографического бедствия (большая часть Центральной России, Поволжья, Сибири, Приморья) она должна быть на порядок более широкой и интенсивной. (Например, представляется целесообразным заменить сертификаты на «второго ребенка» оплатой по пенсионному

типу солидных – ощутимых с точки зрения семейного бюджета – детских пособий, начисляемых в зависимости от возраста ребенка). 6.2. Формирование базовых систем социализации, адекватных времени и стране Меры, подобные вышеперечисленным, еще не означают модернизации как таковой. Они представляют собой противодействие демодернизации, что чрезвычайно важно, но не достаточно. Модернизация же социальной среды требует, на наш взгляд, капитальной реконструкции тех базовых систем

социализации, которые определяют облик современного общества. Прежде всего – системы образования, армии, государственной службы. То наследство, которое мы получили в этих сферах, было, в целом, весьма добротным – особенно если учесть, что российская армия, школа, бюрократия пережили за один век два революционных обрушения, сохранив при этом относительную дееспособность и ядро традиций.

Однако эти системы не могут не нуждаться в качественном обновлении хотя бы потому, что те модернизации, в ходе которых они были созданы. Во-первых, отстоят от нас весьма далеко во времени, т.е. отвечали во многом иным вызовам и условиям. Во-вторых, во многом были обнулены при двойном разрыве исторической преемственности (1917 г 1991 г.). В-третьих, не всегда и не во всем были удачными. Поэтому сегодня нам приходится констатировать, что: - средняя школа не справляется с качественным массовым

образованием и воспитанием, - высшая школа – с производством востребованных обществом категорий профессионалов и, особенно, с производством элиты, - армия в социальном отношении превратилась в аналог тюрьмы, «отстойник» для низших и маргинальных слоев населения, они производит массированную десоциализацию призывного контингента и не справляется с воспроизводством офицерского корпуса должного профессионального и этического уровня, - в системе государственной службы коррупция стала не отклонением, а нормой (системообразующим признаком).

Модернизационный подход к названным проблемам означает проектирование новых систем в данной сфере (по петровскому примеру), с учетом аналогичного отечественного и зарубежного опыта. Для того чтобы модернизация не превратилась в «коренную ломку», это проектирование должно происходить в три этапа: 1) Разработка детализированной концепции преобразований в соответствующей сфере; 2) Реализация концепции преобразований на социальных моделях (на локальных примерах);

3) Массированное внедрение - тиражирование успешных моделей с постепенной заменой прежних систем. Содержательное рассмотрение возможных преобразований применительно к каждой конкретной сфере должно производиться отдельно. Здесь же лишь отметим, что модернизация предполагает решимость создавать новое общество (в виде очагов, эпицентров «новой жизни») без превентивно-революционного разрушения старого. 7. Модернизация в России – экономическая реформация

Одним из проявлений стратегии, которую мы обозначили в одном из предыдущих разделов как «инноватизация без модернизации», является попытка формирования постиндустриальных секторов экономики без реконструкции ее индустриального каркаса. «Постиндустриализм» без «индустриализма» будет, в самом лучшем случае, крайне узким, анклавным (страна не может сформировать полноценную экономику знаний, если не использует эти знания в собственном производственно-практическом опыте) и не сможет обеспечить поступательное и связное

развитие всего общества. Последнее немыслимо вне развитой индустриальной системы (разумеется, на современном технологическом уровне, а не на уровне середины прошлого века), поэтому неоиндустриализация – один из важнейших аспектов модернизации. Такая постановка цели ставит целый ряд сложных вопросов. В частности – о технологическом потенциале (доступе к технологиям) и о рыночных нишах для новой индустриализации в мировом хозяйстве. Речь идет о двух парах альтернатив.

О выборе ориентации А) на внешние рынки сбыта или на внутренний рынок, Б) на импорт технологий или на собственный научно-технологический потенциал. Категорический выбор в каждой из этих пар не вполне уместен, но определенные акценты расставить необходимо. Рассмотрим их поочередно. А) Выбор приоритета: экспорт или импортозамещение? Некоторые эксперты справедливо отмечают, что внутренний российский рынок недостаточен для того, чтобы

обеспечить количественные и качественные параметры промышленного роста, аналогичные корейскому, японскому и, тем более, китайскому экономическому чуду; а также, что импортозамещение не будет долгосрочно успешным без ориентации на внешние рынки. Эта перспектива выглядит вроде бы привлекательно. Однако внешние рынки промышленной продукции заняты, «затоварены», и одним из главных факторов конкурентоспособности на них является дешевая рабочая сила. Т.е. выбор в пользу экспортно ориентированной индустриализации

будет означать поддержание (а то и организацию) режима искусственной бедности населения. Что проблематично не только с политической и этической точки зрения, но и с точки зрения эффективности. Дело в том, что бедное население может быть производительным, дисциплинированным, трудоспособным только на выходе из традиционного общества – таковым оно и было, например, в Южной Корее и ряде других стран Восточной Азии на этапе индустриализации.

Но в России традиционное общество и все связанные с ним конкурентные преимущества давно и необратимо утрачены. В наших условиях высокую производительность труда может дать только «европейский», а не «азиатский» подход к рабочей силе, т.е. ставка не на дешевизну рабочей силы, а на ее квалификацию, инновационность, производительность. Это означает, что приоритетной на данном этапе должна быть ориентация на внутренний рынок (масштабное импортозамещение) при необходимой компенсации рисков и издержек этой стратегии.

В частности, возможны: - экстенсивное расширение внутреннего рынка за счет региональной экономической интеграции, - его интенсивное расширение за счет развития платежеспособного спроса со стороны государства, бизнеса, населения, а также опережающего развития инфраструктуры, - радикальная демонополизация условий хозяйственной деятельности внутри страны при взвешенном протекционизме в отношениях с внешним миром. Все вышеперечисленное, на наш взгляд, не только возможно, но и необходимо.

Наряду с этим, одна из главных задач развития, ориентированного на внутренний рынок, состоит в преодолении его сегодняшней региональной «разорванности», что означает: - во-первых, восстановление связности российского социально-экономического пространства за счет массированного инфраструктурного развития и поощрения горизонтальных межрегиональных форм сотрудничества, - во-вторых, сглаживание экономического неравенства между различными регионами РФ, в том числе за счет «прикрепления» капиталов к территориям (регистрации

крупнейших компаний-налогоплательщиков в тех регионах, где расположены их основные промышленные активы, и иных мер). Вместе с тем, экономическая стратегия неоиндустриального проекта не должна ограничиваться масштабами внутреннего рынка. Главный, на наш взгляд, путь разрешения обозначенной дилеммы (внешний или внутренний рынок?) состоит в создании монопольных факторов в мировом масштабе, т.е. в таком использовании особенностей российской экономики / территории / общества, которое позволит занять эксклюзивные ниши

в системе глобального спроса. В качестве примеров таких ниш могут быть рассмотрены следующие. Новая энергетика. У России есть уникальное сочетание ресурсов и отраслевого научно-технологического потенциала, позволяющее ей стать лидером инновационной энергетики в региональном масштабе (на пространстве бывшей Российско-Советской Империи). В экономическом отношении отечественный ТЭК должен перейти к экспорту продукта, а не сырья; в технологическом отношении основная роль в формировании

нового облика отечественной энергетики должна принадлежать целому ряду недавно разработанных технологий в области малой атомной энергетики, переработки топлива и нетопливных отходов, которые сейчас практически не находят применения и существуют по большей части в опытно-промышленных установках. Трансконтинентальный транзит. Россия должна использовать свое уникальное положение между двумя ведущими центрами развития – ЕС и Восточной Азией, кратчайшее расстояние между которыми пролегает через российскую

территорию. Рынок грузоперевозок между ними огромен, как по физическому, так и по финансовому объему. Сегодня РФ не использует этот потенциал. Даже импорт товаров в РФ из КНР происходит преимущественно морским путем (в т.ч. через финские порты). РЖД контролирует ориентировочно 0,2% грузопотока ЕС – Восточная Азия. Эта доля может вырасти, по предварительным оценкам, до 20%, т.е. в 100 раз (!) – в случае

реализации проекта по строительству новой трансконтинентальной железнодорожной магистрали по территории РФ (предположительно, от одного из российских портов в Приморье до одного из европейских портовых центров) на базе технологий скоростного железнодорожного транспорта. РФ может сформировать уникальный по своим масштабам «континентальный хаб». Данный проект («континентальный хаб») укрепит партнерские отношения

РФ с восточно-азиатскими и европейскими центрами силы и станет локомотивом развития для целого ряда российских территорий и смежных отраслей. Учитывая высокую капиталоемкость, он может быть реализован только совместно с иностранными – например, с южнокорейскими и немецкими – партнерами. Экологически ориентированное сельское хозяйство. Ориентация российской пищевой промышленности на стандарт «органик» обеспечит ей значительно более высокую конкурентоспособность на внешних рынках, чем «массовая»

рыночная стратегия. Вместе с тем, на данном этапе приоритетной задачей является массированное импортозамещение и обеспечение продовольственной безопасности (прежде всего, в дешевом и среднем ценовом сегменте). Экологический туризм. Естественным преимуществом в этой сфере может стать задействование потенциала обширных слабо затронутых цивилизацией природных пространств. Информационные технологии. Информационная демократия.

Одна из главных конкуретных возможностей в этой сфере – производство эксклюзивного программного продукта. Целесообразно создание национальной операционной системы на базе Linux и стандартов open source с небольшим базовым пакетом приложений (в первую очередь офисных, а также Интернет-бразуера) и обязательное использование ее в государственных и муниципальных учреждениях. Это может сделать РФ одним из лидеров в продвижении стандартов, основанных на open source во всем мире,

и разрушителем монополии Microsoft. Разрешение использования на территории РФ файлообменных сетей (P2P-сетей) превратит РФ в цитадель и оазис «информационной демократии», что послужит демократизации доступа к информации, росту креативного потенциала страны и укреплению позиций РФ в мировом общественном мнении. В дальнейшем возможен размен данного козыря в переговорах с ведущими глобальными центрами влияния в обмен на отдельные преференции и изменения правил доступа к информации

в глобальном масштабе. Россия может также занять эксклюзивную нишу и в других разработках, например, в сфере компьютерных игр. Гуманитарные технологии представляют собой потенциально неограниченный спектр эксклюзивных ниш, поскольку творческая способность всякого конкретного человека и общества, в случае ее успешной реализации, является по определению монопольным фактором. Речь может идти, в частности, об экспорте услуг образования (в случае успеха в построении новой образовательной

модели), о формировании инфраструктуры непрерывного образования, о продвижении на внешние рынки классической и современной русской литературы (учитывая, что по негласному международному «разделению гуманитарного труда» Россия считается именно «литературной» страной), о формировании сильных школ в дизайне (так, итальянское лидерство в этой сфере носит в значительной мере рукотворный характер, будучи плодом одной из модернизаций, проведенных в 1920-е гг.), о новом подходе к брендированию российских городов и природных

ландшафтов для развития туризма и так далее. Б) Проблема доступа к технологиям. Это одно из главных ограничений новой индустриализации. Импорт промышленных технологий может быть хорошим решением в тех случаях, когда он осуществим на приемлемых условиях – политических, финансовых и иных. Однако он явно не может быть панацеей для новой индустриализации, поскольку, как правило, доступен лишь в отношении устаревших технологий, и то далеко не всегда (вспомним

недавний прецедент с продажей Opel, когда доступ к далеко не самым передовым технологиям автомобилестроения стал главным камнем преткновения в международной сделке). Как правило, лидеры развития готовы продавать нам лишь устаревшие технологии. Поэтому заведомая преимущественная ориентация на импорт создаст не догоняющую, а вечно отстающую индустриализацию. Базовой ставкой государства должна быть опора на остатки советского научно-технического потенциала

для формирования национальной инновационной системы. Для этого, в частности, представляется целесообразным: - развитие системы академгородков (финансирование существующих и строительство новых), с приданием им функций образовательных центров. - опережающее развитие нескольких ведущих университетов с повышенными стандартами требований (к преподавателям и студентам) и повышенными стандартами оплаты. - размещение (по американскому опыту) регулярных заказов на научные

разработки от крупнейших государственных ведомств (Минобороны, МВД, ФСБ, Министерство образования и др.). - создание национальной биржи – полноценной площадки для венчурных размещений, где государство в лице научной комиссии и соответствующего ведомства по научным инвестициям, а также заинтересованные корпорации будут покупать пакеты акций в перспективных проектах, обеспечивая тем самым финансирование их развития.

Приоритет должен отдаваться развитию опережающих и закрывающих технологий, способных сформировать элементы нового экономико-технологического уклада. Одно из преимуществ самостоятельного инновационного развития (перед стратегией импорта технологий) состоит в том, что, по мнению ряда ведущих мировых экономистов, глобальный экономический кризис связан с исчерпанием потенциала роста, заложенного в прежнем лидирующем технологическом укладе (т.н. «новой экономики»). Соответственно, сугубо догоняющая «инноватизация» будет

попыткой включиться в почти завершенную гонку. Новые центры глобального роста, с высокой вероятностью, будут связаны с элементами нового технологического уклада. Пока он не сформирован, никто не может с уверенностью предугадать его параметры. Однако, поскольку его основой служат потребности общества (в недостаточной мере удовлетворенные существующей экономикой), можно предположить, что лидирующими в перспективе могут оказаться следующие направления.

Медико-биологические технологии. Продление активной жизни. Существующие технологии в этой сфере носят во многом закрытый характер и сверхдороги, однако, по мере их развития и появления соответствующего запроса, возможна их «массовизация», поэтому целесообразно активное включение в их разработку. Альтернативная энергетика. Потребность в преодолении чрезмерной инфраструктурной зависимости современной экономики от нефти вполне

явно обозначена лидерами развития, но пока не реализована. Преимущества РФ в этой сфере уже упомянуты выше (программа «Энергетическая сверхдержава»). Альтернативная урбанизация. Современный мегаполис представляет собой все менее удобное место для жизни, во многих отношениях – начиная с экологической, заканчивая транспортной и социально-психологической. Осознание этого активизирует поиск и апробацию альтернативных моделей урбанизации (программа «Город

будущего»). У России есть потенциал развития по всем указанным направлениям. Независимо от того, какой именно будет лидирующая отрасль будущего, эти направления не могут не быть востребованы в новом технологическом укладе. В нашем случае, как мы полагаем, основное внимание следует уделить новой философии освоения пространства, в которой могут быть соединены перспективы альтернативной энергетики и альтернативной урбанизации. Так, технологии малой атомной энергетики и переработки отходов

уже сегодня делают возможным создание небольших городов на «автономном питании», технологии связи облегчают удаленную занятость, строительные технологии качественно удешевляют малоэтажное жилье, транспортные технологии позволяют развивать инфраструктуру малой гражданской авиации, скоростных железных дорог, речных транспортных артерий, что в совокупности способно сделать «трудное» и разбросанное российское пространство более компактным и связным. Таким образом, научно-технические возможности для новой концепции

освоения пространства существуют уже сегодня. Отстающим звеном остаются социальные, организационные технологии и шаблоны мышления. 8. Модернизация России – политическая реформация. Либеральная демократия не является необходимым и, тем более достаточным условием модернизации (в логике предложенного выше понимания модернизации, сам факт приближения политической системы к западным образцам не равнозначен модернизации). Тем не менее, модернизация в

России вряд ли может обойтись без политической реформы, которая важна как фактор - формирования модернизационной элиты, - создания механизмов вертикальной социальной мобильности, - выработки эффективной модели управления модернизационным процессом. Начнем с последнего. Управление модернизацией в целом и отдельными модернизационными проектами в частности целесообразно выстроить по принципу разделения двух типов «модернизационных структур»: - «чрезвычайных органов управления» для решения неотложных проблем (таких, как беспризорность, организованная

преступность и т.д.), - «стратегических штабов» по разработке перспективных программ (новая образовательная модель, концепция военного строительства, альтернативная урбанизация и т.д.). Структуры первого рода обеспечивают противодействие демодернизации, структуры второго рода – собственно модернизационное развитие. Эти структуры должны действовать параллельно друг другу и, главное, – параллельно регулярной бюрократии, которой нельзя поручать модернизацию.

Фактически, модернизационные структуры обоих типов представляют собой параллельную вертикаль власти, подчиненную непосредственно Президенту РФ и отвечающую за реагирование на наиболее острые вызовы, а также за стратегию развития России. Тогда как функция регулярной бюрократии сводится к поддержанию и обслуживанию уже существующих, сложившихся социальных систем. Что является жизненно важной, но по определению не модернизационной миссией.

Поэтому крайне важно, чтобы модернизационные структуры не мешали регулярной бюрократии, а регулярная бюрократия – модернизационным структурам. Координация деятельности тех и других и расстановка приоритетов в конфликтных случаях является прерогативой президентской власти (правительство РФ как коллегиальный орган исполнительной власти замыкает на себя только регулярную бюрократию). Каждый из трех функциональных сегментов в этой модели («чрезвычайки», «стратегические штабы», «регулярная

бюрократия») нуждается в активной ротации кадров и должен быть оснащен механизмами вертикальной мобильности. В числе мер по обеспечению этих процессов могут быть названы следующие. Активизация механизмов внутри- и межпартийной конкуренции. Партии нуждаются в более активной внутренней ротации кадров, качественном непрерывном политическом образовании, повышении уровня участия и ответственности за кадровую политику органов власти.

Партийная система в целом должна стать более представительной за счет заполнения ряда пустующих социально-идеологических ниш (например, ниша бывшей «Родины», ниша СПС образца 1999 г. и т.д.). Это может происходить как путем эволюции существующих партий, так и путем создания новых. Миноритарные партии должны формироваться как точки сборки ответственной оппозиции с перспективой прихода к власти (хотя бы через десятилетия – по японскому образцу).

Для этого уже сегодня им необходим регулярный доступ на телевидение, режим постоянной дискуссии между ответственными политиками, инкорпорирование в свой состав политизированной интеллигенции и лидеров мнения с разных флангов. Для обеспечения устойчивости партийной системы при повышении ее конкурентности, может быть подписана рамочная межпартийная конвенция (как своего рода система коммуникативных табу по ряду тонких вопросов государственной политики). Увеличение полномочий парламента.

В т.ч. кадровых (по обсуждению и утверждению / назначению кандидатур членов правительства, руководителей иных государственных и государственно-корпоративных структур) и контрольных (механизмы парламентского расследования, механизмы контроля над использованием государственной собственности, деятельностью стратегически важных корпораций и т.д.). Усиление федеральной роли региональных элит. В т.ч через введение прямых выборов по одномандатным округам в

Совет Федерации. Формализация ответственности бюрократии. Выработка системы официальных и публичных критериев, индикаторов для оценки деятельности применительно к ряду ответственных государственных должностей, а также механизма санкций и поощрений на ее основе. Обеспечение научной, экспертной основы госуправления и публичной политики. Необходимо создание вокруг государства (на базе советского и американского опыта), а также при партийных

структурах (на базе германского опыта) широкой сети высококачественных и статусных научных институтов для обеспечения компетентности государственной и публичной политики и взаимного перетока кадров между госаппаратом, партийной и академической средой. - Развитие интеллектуальной общественно-политической среды. В частности, путем создания / поддержки качественных научно-публицистических изданий общенационального значения, сети интеллектуальных клубов объединяющих ученых, чиновников, предпринимателей, публичных

политиков (клубы могут носить как гуманитарно-идеологическую направленность, так и инновационно-техническую). - Образовательный ценз для бюрократии. В том числе – через введение экзаменационных испытаний на замещение значительной части государственных должностей (что поощрит вертикальную мобильность, поскольку ограничит доступ для «своих» на соответствующие должности). В подкрепление этой меры, необходимо развитие системы непрерывного образования для госслужащих. Заключение 1.

Модернизация представляет собой - не процесс развития технологий (вопрос не в технологиях как таковых, а в социуме, способном их воспроизводить и использовать себе во благо), - не снятие кальки с современного состояния западных обществ (во многих отношениях, они тоже подвержены риску демодернизации и регресса),а процесс формирования, реформирования в конкретных обстоятельствах места и времени базовых социальных институтов, образующих каркас общества модерна. В их числе – система массового образования, административная

система, армия, суды и система исполнения наказаний, институционализированная наука и многое другое, о чем говорится в настоящем докладе. Главная миссия модернизации – полноценная социализация человека и формирование нации как культурно однородного и солидарного сообщества на базе этих и им подобных институтов. 2. Институты общества модерна, которые существуют в современной России, в основном не справляются с вышеназванной миссией, поскольку те модернизации, в ходе которых

они были созданы. Во-первых, отстоят от нас весьма далеко во времени, т.е. отвечают во многом иным вызовам и условиям. Во-вторых, во многом были обнулены двойным разрывом исторической преемственности (1917 г 1991 г.) и, что особенно важно для нас, процессом демодернизации в постсоветский период. В-третьих, не всегда и не во всем были удачными. Поэтому в существенной части базовые институты модерна в России должны быть спроектированы и сформированы заново с учетом лучшего отечественного и зарубежного

опыта. В особенности это касается системы образования, армии, государственной службы. Такая постановка вопроса ставит сегодняшнюю модернизационную повестку – по масштабу задач – в один ряд с петровской и советской модернизациями, заложившими базовые социальные «чертежи» для России эпохи модерна. 3. Методология этой модернизации предполагает формирование очагов, эпицентров, моделей нового общества без превентивно-революционного разрушения старого общества.

Т.е. выверенное движение в три этапа: - разработка детализированной концепции преобразований в соответствующей сфере; - реализация концепции преобразований на социальных моделях (на локальных примерах); - массированное внедрение (тиражирование успешных моделей) с постепенной заменой прежних систем. Взращивание ростков общества будущего может оказаться бессмысленным в случае прохождения «точки невозврата» в процессах демодернизации, после которой будущее для нас как целостной нации может не наступить.

Поэтому работа «на перспективу» должна сопровождаться принятием со стороны государства экстренных и чрезвычайных мер в точках и зонах социального бедствия (моральное и физическое здоровье населения, низкая рождаемость в регионах «коренной» России и высокая смертность, положение малых городов и депрессивных регионов, неконтролируемая миграция и так далее). 4. «Модернизация» в указанном значении не равнозначна «инноватизации». Если последняя представляет собой «подстегивание» экономико-технологического развития,

то модернизация – создание его фундаментальных, инфраструктурных (в самом широком смысле) предпосылок. Она касается в большей степени задачи оздоровления, отладки общественного развития, нежели его ускорения. Инноватизация, опережающая модернизацию (и связанную с ней социализацию человека), не может быть по-настоящему эффективна, примеры чему мы находим в современном обществе. Не представляется продуктивной попытка формирования постиндустриальных секторов экономики без реконструкции

ее индустриального каркаса. Постиндустриализм без индустриализма не будет вполне успешным и не сможет обеспечить поступательное и связное развитие всего общества. 5. Дилемма, обсуждаемая российскими политиками и экспертами – «модернизация – это либерализация или мобилизация?», должна быть разрешена по формуле: либерализация – для гражданского общества, мобилизация – для правящих элит. Одной из предпосылок формирования модернизационной элиты, ориентированной на ценности

национального развития, является создание механизмов вертикальной мобильности. В частности – через активизацию внутри- и межпартийной конкуренции, внутриаппаратной ротации на базе четких критериев ответственности и результативности чиновников, легализацию публичной политики, укрепление роли парламента и региональных элит, развитие научной / экспертной инфраструктуры государственной политики, публичной интеллектуальной среды, и т.д. 6. Решение другой часто обсуждаемой дилеммы модернизации –

«о приоритетной ориентации промышленной политики на внутренний или внешний рынок» – состоит в создании монопольных факторов в мировом масштабе, т.е. в таком использовании особенностей российской экономики / территории / общества, которое позволит занять эксклюзивные ниши в системе глобального спроса. В числе таких ниш могут быть новая энергетика, трансконтинентальный скоростной транзит, экологически ориентированное сельское хозяйство, информационные технологии (построение общества информационной демократии),

гуманитарные технологии. Одна из предпосылок формирования монопольных факторов в мировом масштабе – преимущественная ориентация на элементы будущего технологического уклада, т.е. на новые (не исчерпавшие себя) точки роста: продление активной жизни человека (live technologies), альтернативная энергетика, альтернативная урбанизация. 7. Управление процессом модернизации (в целом и отдельными модернизационными проектами) может быть обеспечено формированием параллельной вертикали власти, замыкающейся непосредственно

на Президента России и состоящей из двух типов «модернизационных структур»: - «чрезвычайных органов управления» для решения неотложных проблем (таких, как беспризорность, организованная преступность и т.д.), - стратегических штабов по разработке перспективных программ развития страны (новая образовательная модель, концепция военного строительства, альтернативная урбанизация и т.д.). Эти структуры должны действовать параллельно друг другу и, главное, – параллельно регулярной бюрократии.

Функция последней сводится к поддержанию и обслуживанию уже существующих, сложившихся социальных систем. Что является жизненно важной, но по определению не модернизационной миссией. Поэтому крайне важно, чтобы модернизационные структуры не мешали регулярной бюрократии, а регулярная бюрократия – модернизационным структурам. Координация деятельности тех и других и расстановка приоритетов в конфликтных случаях является прерогативой президентской власти.

Перечень используемой литературы 1. Экспертный доклад «Модернизация России как построение нового государства». Илья Пономарев, депутат Государственной Думы ФС РФ, председатель подкомитета по технологическому развитию Комитета ГД по информационной политике, информационным технологиям и связи Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии,

Роман Карев,генеральный директор Института национальной стратегии, Константин Бакулев, руководитель аппарата подкомитета по технологическому развитию Комитета ГД по информационной политике, информационным технологиям и связи. 2.Володин А. Г. – Гражданское общество и модернизация в России (истоки и современная проблематика). // Полис,

2000 г. 3.Сухарев Ю. А. – Ориентиры обновления российского общества. // Вестник Московского Университета, сер. 18. Социология и политология, 2000г.