--PAGE_BREAK--1. Экономические воззрения Кейнса. 1.1. Краткая биография Кейнса.
Джон Мейнард Кейнс родился в Кембридже 5 июня 1883, в семье Дж. Кейнса, на протяжении многих лет занимавшего должность главного администратора Кембриджского университета. Кейнс учился в Итоне, затем в Кингз-колледже Кембриджского университета, который окончил в 1905. В университете вошел в группу интеллектуалов во главе с Л. Стрэчи («группа Блумсбери»). Окончив колледж, в течение года изучал экономику под руководство А. Маршалла и А. Пигу, в 1906 получил назначение в Управление по делам Индии. Свободное время посвящал изучению теории вероятностей и индуктивного метода, в 1908 получил должность в Кингз-колледже, а его диссертация этого время, дополненная и исправленная, была опубликована в 1921 под названием Трактат о вероятности (A Treatise on Probability).
В 1908 Кейнс начал преподавать на экономическом факультете Кембриджского университета. В 1913 вышла его книга Денежное обращение и финансы Индии. Перед самым ее выходом в свет автору предложили занять должность секретаря королевской комиссии по индийским финансам и денежному обращению во главе с Остином Чемберленом, позднее министром иностранных дел. Во время Первой мировой войны Кейнс был приглашен на работу в казначейство (министерство финансов), где отвечал за отношения с союзниками и валютные резервы. Был направлен представителем министерства на Парижскую мирную конференцию, выступал против взыскания репараций с Германии, считая это решение шагом к дестабилизации экономики Европы. Свои взгляды выразил в книге Экономические последствия Версальского договора (The Economic Consequences of the Peace), благодаря которой получил широкую известность, главным образом благодаря блестящим зарисовкам Вудро Вильсона, Клемансо и Ллойд Джорджа.
Вернувшись к обязанностям преподавателя в Кингз-колледже, Кейнс продолжал исследования экономического положения в Европе, в частности в своей работе Пересмотр мирного договора (1922) и серии статей в приложениях к «Манчестер гардиан», вышедших под общим названием Восстановление Европы (1922). В Трактате о денежной реформе (A Tract on Monetary Reform, 1923) исследовал проблемы денежной реформы и безработицы. Вскоре после войны Кейнс занялся предпринимательской деятельностью, и к 1937 накопил немалое состояние. Назначенный казначеем Кингз-колледжа, он значительно улучшил финансовое положение этого учебного заведения. В 1911–1944 выполнял обязанности редактора «Экономического журнала» («Economic Journal»), опубликовал большое количество статей в крупнейших газетах. В 1925 женился на балерине Лидии Лопуховой.
В течение 1920-х годов Кейнс занимался исследованием экономических проблем, которые нашли отражение в его трудах Трактат о деньгах (Treatise on Money, 1930) и Общая теория занятости, процента и денег (The General Theory of Employment, Interest and Money, 1936). Кейнс доказывал несостоятельность концепции саморегулирующейся экономики и предлагал ряд мер по кредитованию, денежному обращению и обеспечению занятости населения. Развивал идею о психологическом стимулировании спроса и рыночных предпочтений индивидов как факторе государственного регулирования экономики. Вернувшись на службу в министерство финансов вскоре после начала Второй мировой войны, стал консультантом по большинству важнейших проблем, касающихся функционирования экономики в условиях военного времени и послевоенного восстановления, разработал план создания международной организации, получившей название «Клиринговый союз». Многие идеи этого плана позднее нашли воплощение в уставе Международного валютного фонда (МВФ). В июне 1942 Кейнс стал членом палаты лордов как барон Тилтон, в 1943–1944 принимал участие в подготовке и принятии соглашения в Бреттон-Вудсе о создании МВФ и Международного банка реконструкции и развития (Всемирного банка).
Умер Кейнс в Фирле (графство Суссекс) 21 апреля 1946.
Дж. М. Кейнс рассматривается большинством экономистов и политических деятелей как наиболее значительный экономист-теоретик XX века. Никакому другому экономисту в уходящем столетии не удалось привлечь столько внимания к своей персоне, как ему. Ни о каком другом представителе экономической науки не было написано столько книг и статей, никого так яростно не ругали, и ни перед кем так не преклонялись, как перед этим экономистом. Отношение к нему подчас приобретало едва ли не религиозный характер: в некоторых работах (которые можно найти в Internet) его называют визионером и провидцем; его последователи читали его работы в темноте при свечах.
Чрезвычайная разноплановость дарований позволила Кейнсу добиться успехов в самых разных сферах жизни. Его женой была русская балерина Лидия Лопухова, и он всегда имел в числе своих наиболее близких друзей писателей и театральных деятелей, и пользовался в художественной и артистической среде огромным авторитетом. Его научная разносторонность выявилась в том, что в молодости он достиг значительных успехов в математике и написал диссертацию по теории вероятности, а в более зрелом возрасте смог достичь выдающихся успехов и как экономист-теоретик, и как бизнесмен, и, наконец, как государственный деятель. Нередко отмечается, что Кейнсу всегда в жизни еще и чрезвычайно везло: он смог приобрести целое состояние, благодаря биржевым спекуляциям — деятельности, успех которой очень зависит от везения; везение ему сопутствовало даже в таком опасном деле, как восхождение на горные вершины; ему без труда удавалось добиваться наиболее ответственных и престижных постов в государственном управлении; наконец, он, будучи ученым-экономистом, смог еще при жизни завоевать огромную популярность как в своей стране, так и за рубежом и приобрести огромное количество друзей из самых разных стран и сфер деятельности. Поэтому можно сказать, что Кейнс оказался не только самым значительным представителем экономической науки в XX веке, но еще и наиболее яркой личностью из всех экономистов уходящего столетия.
Его политическое значение определяется тем, что он смог предложить такую теоретическую модель рыночной экономики, которая, по крайней мере, отчасти послужила основой для ее реформирования и привидения к такому виду, в каком мы можем наблюдать ее сегодня. С другой стороны, учение Кейнса сыграло важную роль в плане теоретической защиты капитализма как экономической системы тогда, когда многим казалось, что капитализм и вправду переживает свои последние дни (Великая Депрессия 1929-33гг.).
Ученые экономисты постоянно вспоминают Кейнса в связи с тем, что он открыл целое направление исследований, в рамках которого сегодня работает чуть ли не половина всех экономистов мира. Речь идет о направлении, связанном с изучением функционирования экономики, взятой в целом, — о макроэкономике. Сегодня это кажется нелепым, но во времена Кейнса проблема народного хозяйства в науке практически не ставилась. Считалось, что все макроэкономические взаимосвязи можно вывести из изучения поведения отдельных рынков, потребителей и фирм. Интересно, что и в наше время существует немало ученых, придерживающихся этих, по сути, докейнсианских воззрений. Исследования Кейнса привели его самого и его последователей к выводу о внутренней нестабильности рыночной экономики и ее подверженности ее кризисам. Это, в свою очередь, означает, что рынок, не регулируемый государством, с одной стороны, является непредсказуемым и опасным, а с другой стороны, не обеспечивающим необходимых стимулов для осуществления активной предпринимательской деятельности. Такой взгляд на рыночную экономику оказал огромное влияние на политическую жизнь во многих странах. В результате стали формироваться экономики смешанного типа (к которому, как это декларируется, идет и наша страна), в которых рыночные механизмы сочетаются с элементами государственного регулирования. Таким образом, можно сказать, что современный мир является таким, каким мы его знаем сегодня, во многом и благодаря научным открытиям Кейнса.
продолжение
--PAGE_BREAK--1.2. Кейнс об особой роли государства в экономике.
Как правило, любой рассказ о кейнсианской революции начинается с того, что непосредственно предшествовало его открытию – во-первых, с описания теоретических воззрений классических экономистов, сторонников чистого капитализма, а во-вторых, с описания Великой Депрессии, которая на практике жестоким образом опровергла воззрения классиков. Мы не будем исключением из этого правила.
Теоретические воззрения экономистов 19 и начала 20 веков довольно точно выражаются французским выражением «laissezfair», что означает «позвольте делать». По мнению классиков, рыночная экономика сама способна заботиться о себе – стремление каждого человека потреблять и способность его зарабатывать являются достаточными условиями для того, чтобы всем желающим работать нашлось дело. Полная занятость – нормальное, естественное состояние экономики, а безработица – явление временное, вызванное только тем, что коллективный спрос меняется, и необходимо перераспределение трудовых и производственных ресурсов для удовлетворения новых потребностей. Учитывая, что взамен спроса на устаревшие, ненужные уже товары возникает спрос на новые, теперешние безработные уже завтра потребуются на новом рынке, и рыночная экономика восстановит равновесие сама, без вмешательства извне.
Однако практика показала обратное. Безработица и сокращение производства, раз начавшись, никак не желали прекращаться и только увеличивались в размерах. Классические теоретики не учли тот факт, что при массовой безработице и бедности населению неоткуда взяться коллективному спросу на новые товары. Напротив, семьи, не получающие доходов, экономят все больше, что сокращает коллективный спрос, и это приводит опять к снижению производства и сокращению доходов. Рыночная экономика зашла в глубокий кризис, откуда, без вмешательства извне, не способна была выбраться.
Многие экономисты в качестве спасительного средства предлагали использовать общественные работы. Государство должно «запустить экономический двигатель», предоставив людям работу на строительстве дорог и пр. Затраченные деньги, кроме прямого воздействия на уровень занятости, послужат к созданию других рабочих мест, связанных с производством товаров и услуг для тех, кто уже получил работу. Таким способом экономика сама вытянет себя из застоя.
Эти предложения, однако, не получили поддержки у правительств. Именно в тех условиях появилась книга английского экономиста Джона Мейнарда Кейнса (1883 – 1946) «Общая теория занятости, процента и денег» (1936).
Свою работу Кейнс задумал как систематическое обоснование тезиса о необходимости системы общественных работ, правительственных субсидий и займов на жилищное строительство в условиях массовой безработицы. Но Кейнс сделал гораздо больше. В «Общей теории» он показал, что в рыночной экономике нет механизма, автоматически приводящего к полной занятости.
Экономика может долго оставаться в состоянии депрессии и бедности.
Государство должно увеличить расходы, чтобы увеличить производство и занятость, проводить активную инвестиционную политику. По сути «Общая теория» подводила теоретическую базу под рекомендации тех, кто предлагал для снижения безработицы широко использовать общественные работы, усилить воздействие государства на уровень занятости, стимулирование спроса.
Появление концепции Кейнса закономерно вызвало большой резонанс в капиталистическом свете и оказало значительное воздействие на дальнейшее развитие экономической теории и экономической политики. Наиболее активные ее поклонники связывают эту модель с началом нового этапа в развития экономической науки. Кейнсианство заняло ведущее место в буржуазной политэкономии в ряде стран развитого капитализма, особенно в США, Англии, и долгое время сохраняло свои позиции.
Кейнс положил в основу всей своей макроэкономической теории формирование так называемого эффективного спроса в масштабе всей страны. Эффективный спрос состоит из спроса на предметы потребления (то есть потребительского спроса) и спроса на товары производственного назначения (то есть инвестиционного спроса).
Если раньше предполагалось, что именно наличие экономических ресурсов и эффективность их использования определяют величину реального производства и предложения товаров и, следовательно, общего уровня национального дохода, то теория Кейнса сформулировала проблему в точности до наоборот: именно спрос определяет то, сколько будет инвестировано и произведено. А раз так, то от уровня и колебаний спроса зависят динамика национального дохода и прямо связанные с ней уровень и колебания занятости.
Но что определяет главные компоненты эффективного спроса — потребительского и инвестиционного? От каких переменных, в свою очередь, зависит их изменение? Это важнейшая часть кейнсианской теории. От нее зависит выбор именно тех звеньев экономической системы, которые и должны были стать объектами государственного регулирования.
Согласно кейнсианской теории, потребительский спрос является убывающей функцией дохода. Это означает, что чем выше национальный доход (или доходы отдельных групп населения), тем ниже доля в нем потребительских расходов. Иначе говоря, склонность к потреблению уменьшается. А это означает, что растет сберегаемая часть национального дохода. Но сбережения не могут лежать мертвым капиталом. Их следует инвестировать в то или иное производство, в ином случае в экономике начнется спад и будет расти безработица. Следовательно, нужен соответствующий спрос на сбережения, то есть инвестиционный спрос.
Последний же, в свою очередь, определяется двумя моментами — ожидаемой выгодой от инвестиций и процентной ставкой по банковским кредитам, которая образует нижний предел выгодности инвестиций. Чем ниже процентная ставка, тем больше может быть ожидаемая прибыль, тем выше склонность к инвестированию. И наоборот, неспособность процента к снижению — важнейшее ограничение инвестиционного процесса. Ведь если весь доход от инвестиций, которые в значительной мере делаются за счет банковских кредитов, придется уплатить кредитору, то инвестор теряет стимулы к капиталовложениям.
А что же определяет уровень процентной ставки? В кейнсианской теории он тесно связан с величиной денежного спроса, которая, в свою очередь, складывается из двух компонентов. Первый — так называемый трансакционный спрос, то есть спрос на деньги: если растут доходы, то увеличивается и число сделок. И второй компонент — так называемый спекулятивный спрос, рождаемый состоянием риска и неопределенности на финансовых рынках. Этот последний вид спроса крайне капризен и неустойчив. Поэтому с ним связано стремление сохранять наличные деньги — склонность к ликвидности. Эта склонность, по Кейнсу, и воздействует на уровень процентной ставки, определяя ее колебания: чем больше стремление хранить денежную наличность, тем выше процентная ставка. И наоборот, чем слабее склонность к ликвидности, тем ниже процентная ставка, тем сильнее стимулы для инвестирования.
Как видим, на потребление и инвестиции влияют многие переменные, а при условии негибких (или слабо реагирующих) цен, утверждает кейнсианская теория, это может привести к такому уровню эффективного спроса, который не обеспечит полного использования производственных и человеческих ресурсов. Возникает состояние, именуемое «равновесием с неполной занятостью». И если, напомним, в неоклассической теории равновесие достигалось путем ценового приспособления, то есть гибкого изменения относительных цен, то в кейнсианской теории такое равновесие может быть достигнуто только с помощью изменения тех переменных, которые влияют на эффективный спрос.
Эти основные переменные и зависимости (как бы они ни уточнялись и ни развивались впоследствии сторонниками Кейнса) носят не просто абстрактно-теоретический характер. Как писал Кейнс, «нашей конечной задачей является выбор тех переменных, которые могут находиться под сознательным контролем или управлением центральной власти в той реальной системе, в которой мы живем» [1, 208].
Именно эти переменные продиктовали выбор двух главных инструментов регулирования эффективного спроса — государственные расходы, или шире — государственный бюджет в целом (в том числе и налоги), и денежно-кредитную политику.
Государственные расходы (включая и те, что финансируются с помощью бюджетного дефицита) Кейнс и его последователи считали наиболее удобным и действенным способом увеличения эффективного спроса в период экономического кризиса или депрессии. Тогда увеличение денежных доходов населения способно, по их мнению, вовлечь в активное функционирование неиспользуемые производственные возможности, дать занятость безработным, способствовать общему оживлению экономической конъюнктуры. Более того, теоретически можно установить точную количественную зависимость между увеличением расходов и последующим ростом национального дохода, измеряемую определенным числом — мультипликатором.
Суть в том, считали они, что каждая порция таких расходов превращается в первичные доходы, затем часть из них, расходуясь, превращается во вторичные, в третичные доходы и т. д. Расходы, в свою очередь, вовлекают в производство свободные, незанятые ресурсы — производство растет, а с ним и повышается уровень национального дохода. В итоге общий эффект мультипликационного процесса и сама величина мультипликатора зависят от того, в какой пропорции доход разделяется на потребляемую и сберегаемую часть. Чем большая часть дохода потребляется, тем больше доходов будет порождать первоначально израсходованная сумма денег, тем выше конечный прирост всего национального дохода.
Самой простой иллюстрацией этого процесса может служить формула бесконечной геометрической прогрессии. Если А — исходная сумма расходов, превратившихся в доходы населения, аr — доля потребления этих расходов (остальное — сбережения), тогда вся цепочка расходов выразится формулой:
А+ rА+ r2A + r3A +… rnA = A 1/1r. (1.1)
1/1r — это и есть мультипликатор (или множитель), показывающий, во сколько раз увеличится первоначальная величина расходов. Она зависит отr — доли потребления в доходе. Пусть А = 100, r = 0,8, тогда 1/1r = 5. 5 — это и есть величина мультипликатора в кейнсианской теории.
Подчеркнем: рассчитывая на стимулирующую роль государственных расходов, кейнсианцы полагали, что увеличение таких расходов вызовет именно рост экономической активности, а не превратится просто в рост цен. (Такой рост, считали они, может начаться лишь по достижении полной занятости и полной загрузки производственных мощностей.) Наряду с ростом государственных расходов немалое значение придавалось и снижению налогов, в основном для поощрения инвестиций.
Следует подчеркнуть, что Кейнс не был сторонником таких прямых форм государственного вмешательства, как национализация, государственная собственность или государственное предпринимательство. «Не собственность на орудия производства существенна для государства. Если бы государство могло определять общий объем ресурсов, предназначенных для увеличения орудий производства, и основных ставок вознаграждения владельцев этих ресурсов, этим было бы достигнуло все, что необходимо», — писал он. [1, 317]
продолжение
--PAGE_BREAK--1.3. Кейнс о регулировании ставки процента государством.
Важным дополнением к бюджетной политике была денежно-кредитная политика. Изменяя величину денежного предложения (путем эмиссии или других инструментов его регулирования), эта политика позволяла влиять на уровень процентных ставок.
Рассуждения о необходимых величинах денежного предложения и процентной ставки опять начнем с упоминания воззрения классиков. Последние считали, что весь совокупный доход, полученный в результате экономической деятельности, люди тут же обращают в потребление, то есть в спрос, и поэтому на рынке всегда достаточно денег для того, чтобы выкупить все произведенные товары – такое явление, как перепроизводство, не может существовать. К сожалению, этим эти взгляды наталкивались на одно препятствие – склонность людей делать сбережения. Не весь совокупный доход шел на потребление, часть его сберегалась. Экономисты-классики считали, что сбережения тут же инвестируются – чтобы получить доход в размере ставки процента – и таким образом тоже обращаются в совокупный спрос.
Y = C + S = C + I
n, илиS = I
n
,
(1.2)
где Y — доход, равный стоимости произведённых товаров и услуг; C — потребительские расходы; S — сбережения домохозяйств и предпринимателей; In — прирост инвестиций.
Как представлялось экономистам-классикам, экономика подобна гигантской ванне, в которой объём воды соответствует выпуску продукции и занятости. Любая утечка через сливную трубу сбережений возвращается в ванну через кран инвестиций. Таким должен быть процесс, поскольку ставка процента соединяет сливную трубу и кран.
Классики также утверждают, что уровень производства продукции, которую могут реализовать производители, также зависит и от уровня цен на продукцию. Любое снижение общих расходов будет компенсироваться пропорциональным снижением уровня цен, при этом снижение общих расходов не приведёт к длительному сокращению реального объёма производства, поскольку более низкие цены увеличивают покупательную способность потребителей и стимулируют их приобретать больше товаров и услуг.
Экономисты-классики утверждают, что при снижении цен ставки заработной платы должны и будут снижаться. Общее уменьшение спроса на продукцию приведёт к снижению спроса на труд и другие ресурсы. При сохранении ставок заработной платы это моментально приведёт к появлению излишков рабочей силы, то есть к безработице. Возникает конкуренция на труд. Уменьшение спроса на рабочую силу ведёт к снижению ставок заработной платы. Это снижение будет продолжаться до тех пор, пока ставки заработной платы не будут столь низкими, что предпринимателям будет выгодно нанимать всех имеющихся рабочих. Это произойдёт при новой, более низкой равновесной ставке заработной платы. Любой желающий работать по определённой рынком ставке заработной платы может легко найти работу. Исходя из этого экономисты-классики утверждают, что вынужденная безработица невозможна.
Кейнс и его сторонники отрицают сам механизм, на котором основана классическая платформа — автоматическое регулирование ставки процента и соотношение цен и заработной платы.
Кейнс слабо верил в то, что изменения процентной ставки в состоянии уравновесить сбережения и инвестиции, как это утверждали классики. По его мнению, ни кривая плановых инвестиций, ни кривая сбережений не обладают необходимой для этого чувствительностью к изменению величины процентной ставки.
Кейнс полагал, что наибольшее влияние на реальные сбережения сказывает уровень реального располагаемого дохода. Что же касается процентной ставки, то она, по мнению Кейнса, играет в данном случае второстепенную роль. «Лишь очень немногие люди, — писал он, — изменяют свой образ жизни единственно потому, что уровень процентной ставки упал с пяти до четырех». Поэтому, считал Кейнс, не стоит возлагать на сбережения особенно большие надежды. Едва ли они «сами» в состоянии уравновесить себя с инвестициями.
Что касается инвестиций, то тут Кейнс признавал, что, при прочих равных условиях, падение процентной ставки должно привести к росту плановых инвестиций. Однако «прочие условия» ненадолго остаются «равными». Изменения ожиданий вполне могут привести к сдвигу кривой плановых инвестиций, а ожидания, по Кейнсу, обладают крайней изменчивостью. Психологические и сугубо умозрительные импульсы играют большую роль в процессе принятия решения о начале того или иного проекта, чем экономические расчеты.
Кейнсианцы полагают, что субъекты сбережений и инвесторы представляют собой разные группы и руководствуются различными мотивами. Если предприятия всех видов принимают огромное количество инвестиционных решений, то решения о сбережениях принимают домохозяйства и сами корпорации, которые имеют большие сбережения в виде нераспределённой прибыли.
Субъекты сбережений руководствуются различными мотивами. Одни сберегают, чтобы сделать крупные покупки, другие, чтобы уменьшить бремя взносов за жильё, третьи сберегают про запас с целью защиты от непредвиденных ситуаций, четвёртые сберегают без всяких особых причин в силу укоренившейся привычки.
Основным фактором, определяющим как сбережения, так и инвестиции, по мнению кейнсианцев, является национальный доход. Они утверждают, что уровень инвестиций зависит от нормы прибыли, которую ожидают получить инвесторы от инвестиций. Во время спада производства уровень инвестиций снижается даже несмотря на значительное снижение ставки процента, то есть ставка процента не является главным фактором влияния на инвестиции.
Кейнсианцы опровергают утверждение классиков о том, что единственным источником средств финансирования инвестиций являются текущие сбережения. По их мнению, на денежном рынке есть следующие источники средств:
· наличные сбережения домохозяйств;
· сбережения домохозяйств на счетах в банках;
· сбережения в виде нераспределённых прибылей предпринимателей;
· кредитные учреждения, которые увеличивают предложение денег.
В кейнсианской теории особо подчёркивается, что население хранит деньги на руках не только чтобы производить повседневные сделки, но и с целью накопления богатства в наличной форме (не только в банках).
Кейнсианцы доказывают, что планы сбережений и инвестиций не соответствуют друг другу, и поэтому могут происходить колебания общего объёма производства, дохода, занятости и уровня цен. И только случайно домохозяйства и предприниматели намерены сберегать и инвестировать одни и те же суммы. Следовательно, кейнсианцы утверждают, что
Y = C + S + I
n
,
(1.3)
то есть, сливная труба сбережений и кран инвестиций не соединяются.
Прямая С + S + I расположена под углом 45 и к доходам (Y) и к сумме расходов и сбережений ( R + S ), поскольку Y = R + S. Каждая из прямых С, S и I расположена левее или выше прямой C + S + I, причём одна из них обязательно совпадает с их суммой. Увеличение или уменьшение дохода ведёт к аналогичному изменению суммы расходов и сбережений.
(1.4)
Прирост или уменьшение дохода (Y) может расходоваться на прирост или уменьшение расходов (R) и на прирост или уменьшение сбережений (S).
Кейнсианцы также утверждают, что цены и заработная плата не являются эластичными в реальных условиях капитализма, где монополисты — производители, доминирующие на рынках многих важных продуктов имеют практически неограниченные возможности, чтобы противостоять снижению цен на продукцию в условиях падения спроса, а на рынках ресурсов сильные профсоюзы также настойчиво выдерживают линию против снижения заработной платы. Если же в экономике и произойдёт общее снижение заработной платы, то это приведёт к снижению денежных доходов и вызовет общее падение спроса на продукцию и труд, то есть весьма сомнительно, что понижение цен и заработной платы смягчило бы широко распространённую в этом случае безработицу.
Кейнс рассматривает два основных метода регулирования экономики: денежно-кредитную и бюджетную политику. Первый метод направлен на активизацию инвестиционного спроса путем снижения процентной ставки. Но в условиях глубокого спада инвестиции почти не реагируют на понижения ставки процента. Кроме того, ограниченность денежно-кредитной политики объясняется еще и «ловушкой ликвидности»: за определенным порогом увеличение денежной массы не ведет к снижению процентной ставки.
В связи с этим Кейнс считает более действенным и эффективным методом регулирования — бюджетную политику. Недостаток частных инвестиций должен покрываться ростом государственных расходов, причем Кейнс считал допустимым даже дефицитное финансирование.
Методы увеличения эффективного спроса, рекомендуемые Кейнсом, требуют роста денежной массы. Если существует незанятость ресурсов, безработица, то увеличение денежного предложения скажется на уровне занятости и объема производства. Но если экономика достигла полной занятости, дальнейшее увеличение предложения денег приведет к инфляции.
продолжение
--PAGE_BREAK--2. Новые направления.
Структурные и циклические кризисы 70-х гг. ХХ века и ставшая хронической инфляция серьезно подорвали действенность экономической политики, основанной на стандартных кейнсианских схемах антициклического регулирования, а вместе с ней и авторитет кейнсианской теории. Кризис кейнсианства (а вместе с ним и неоклассического синтеза) проявлялся, прежде всего, в усилении критики этой теории и не только со стороны традиционных ее противников – неоклассиков, но и со стороны ее сторонников. Они все больше стали предлагать пересмотреть ортодоксальные версии кейнсианской теории. Это новое явление в экономической мысли Запада получило название посткейнсианства.
Исторически оно сложилось из слияния двух течений. С одной стороны, это было «левое» кейнсианство в Великобритании, центр которого находился в Кембридже, где работали многие ученики и соратники самого Д. Кейнса (Н. Калдор, П. Сраффа, Дж. Робинсон – признанный лидер этого направления). С другой стороны, пересмотр развернулся по инициативе известных американских экономистов, таких как Р. Клауэр, А. Лейонхуфвуд, П. Давидсон, С. Вайнтрауб, Х. Мински. Эти авторы выступили с серьезной критикой ортодоксальной кейнсианской теории «равновесия с неполной занятостью», ставшей основой и неоклассического синтеза. В 70-е годы эти два течения были довольно популярны и претендовали даже на создание более широкой системы взглядов, альтернативной идеям неоклассического синтеза. Во всяком случае, представителей обоих течений объединяли некоторые общие подходы. Они ставили своей целью окончательно опровергнуть неоклассическую систему, довести до конца начатую Д. Кейнсом «революцию» в экономической теории и создать новый синтез макро- и микроэкономики.
2.1. Левое кейнсианство. Представители и основные положения.
Раньше всех с критической переоценкой теории Д. Кейнса выступили еще в 40-50-х годах представители кембриджской школы, многие из которых были его учениками и соратниками – Дж. Робинсон, Н. Калдор, П. Сраффа, Р. Кан. В экономической литературе это течение нередко называют «левым» кейнсианством, поскольку его представители придавали большое значение росту заработной платы (как фактор расширения эффективного спроса), выступали за ограничение власти монополий и проведение социальных реформ. Их признанный лидер – Дж. Робинсон – не скрывала, что для этих экономистов, помимо идей Д. Кейнса, большое значение имели идеи и методология «старых классиков», и прежде всего Д. Рикардо и К. Маркса.
Ее сторонники решительно отказались от «основы основ» неоклассической школы – теории предельной полезности и предельной производительности, на базе которых у неоклассиков строится все объяснение производства, использования ресурсов, распределения продукта и ценообразования. Этот разрыв наиболее ярко проявился, во-первых, в разработке новой теории накопления капитала, экономического роста и распределения продукта (Дж. Робинсон) и, во-вторых, в развитии нового подхода к теории стоимости, основанного на возрождении рикардианства (П. Сраффа).
Дж. Робинсон (1903-1983) и ее коллеги по Кембриджу попытались создать альтернативный вариант «Общей теории» Д. Кейнса, соединив его краткосрочный анализ эффективного спроса с долгосрочным анализом факторов накопления капитала, технического прогресса и распределения продукта. В 1956 г. она публикует свою главную работу «Накопление капитала», в которой попыталась выявить основные факторы, влияющие на долговременный рост экономики, а также определить причины, по которым происходит отклонение от устойчивого роста.
Как же строит свое исследование Дж. Робинсон? Она исходит из того, что в любой законченной теоретической системе производство и распределение должны быть взаимосвязаны. Так, в марксовой теории эта взаимоувязка осуществляется через категории трудовой стоимости: объем вновь созданной стоимости определяется величиной необходимого и прибавочного продукта, что и лежит в основе последующего распределения. В неоклассической теории подобная взаимосвязь объясняется через категории предельного продукта: объем применяемых производственных факторов (труд, капитал, земля) и их предельная производительность определяют как объем производственной продукции, так и относительные доли продукта, получаемые владельцами факторов в процессе распределения (т.е. величину заработной платы, прибыли и ренты).
Дж. Робинсон развивает теорию, в которой взаимоувязанность проблем экономического роста (накопления капитала) и распределения осуществляется на основе действующих в реальности институтов, которые и определяют стремление предпринимателей к накоплению, с одной стороны, и борьбу рабочих за долю продукта в национальном продукте – с другой, т.е. она стремится обойтись не только без категории трудовой теории стоимости, но и без категории предельного продукта. Все общественное производство автор делит на два сектора: I – сектор инвестиционных товаров и II – сектор предметов потребления. Стоимость конечного продукта каждого из секторов складывается из заработной платы (W) и так называемой квазиренты (Q), состоящей из прибыли и амортизации, т.е.
I – Y1 = W1 + Q1; II – Y2 = W2 + Q2иW1 = Q2. (2.1)
Для выявления закономерностей накопления капитала Дж. Робинсон предполагает ряд ограничений: отсутствие государственного вмешательства в экономику; наличие только классов предпринимателей и наемных работников; отсутствие потребления из прибыли (т.е. полная капитализация прибыли); заработная плата в ее системе является независимой переменной, платой за труд, величина которой складывалась в результате длительного исторического развития.
Из этих допущений она делает свой первый вывод: фонд заработной платы и занятость в I подразделении определяются величиной квазиренты II подразделения. Следовательно, чтобы произошло инвестирование, должно увеличиться производство и занятость в I подразделении. А условием этого будет либо снижение реальной заработной платы, либо соответствующий рост квазиренты II подразделения. Таким автор видит фон, на котором развивается взаимодействие накопления, занятости и потребления. Анализируя сам процесс накопления (прироста) капитала, автор приходит к выводу, что он зависит от двух условий: 1) от величины прибыли, которая равна годовому производству инвестиционных товаров за вычетом износа, или общей сумме квазиренты за вычетом амортизации; 2) от стремления предпринимателей осуществлять инвестиции. Этим двум условиям отвечает равенство нормы прибыли и темпа накопления, или принцип «если у них нет прибыли, предприниматели не в состоянии накоплять, если они не накопляют, у них нет прибыли».
Отсюда Дж. Робинсон делает и второй вывод: капиталистическая экономика может испытывать стагнацию двух видов – вызванную недостатком технического прогресса и вызванную апатией и нежеланием предпринимателей вкладывать капитал.
Приведенная простейшая модель является для Дж. Робинсон исходным пунктом для анализа проблемы накопления в долгосрочной перспективе, которую она рассматривает как соотношение между прибылью, заработной платой и занятостью. Причем это глобальное соотношение исследуется ею под влиянием трех динамических процессов: роста народонаселения и изменений предложения рабочей силы; соотношения монополии и конкуренции; технического прогресса. Важнейшим фактором из них автор считает последний и рассматривает его влияние в трех возможных вариантах: а) нейтральный технический прогресс (когда соотношение между основными параметрами двух подразделений не меняются), б) капиталосберегающий, в) капиталоемкий. Подробно анализирует автор и обратное воздействие соотношения между заработной платой и прибылью на выбор техники производства, на виды и темпы технического прогресса.
В своей книге Дж. Робинсон формулирует идеальные условия экономического развития – условия «золотого века». Она видит их в следующем:
· нейтральный технический прогресс, в условиях которого производительность труда, заработная плата на одного работающего и капиталовооруженность труда повышаются в одинаковой пропорции, а норма прибыли остается постоянной;
· гибкость и подвижность заработной платы, которая растет по мере роста производства на душу населения;
· свободная конкуренция, которая обеспечивала бы предыдущее условие;
· накопление капитала, которое зависит только от темпов технического прогресса и прироста занятого населения.
Автор считает, что нарушение этих условий является причиной нестабильного развития капитализма. При этом она уверена, что можно найти оптимальный уровень темпа накопления капитала, при котором рост эффективного спроса будет «идти в ногу» с ростом производства. Предел роста богатства, пишет она, устанавливается не техническими границами, а вследствие притупления конкуренции и отсутствия роста заработной платы. Она подчеркивала, что в условиях конкуренции именно повышение заработной платы определяет рост производительности труда (а не наоборот) и делает вывод, что повышение заработной платы может быть, или уже стало, сознательной политикой «просвещенных монополистов, понимающих назревшую необходимость «жить самим и давать жить другим»». Она полагает, что можно создать общество, где будут сотрудничать «прогрессивные монополисты» и профсоюзы, ибо и те, и другие одинаково заинтересованы в росте доходов.
Помимо долгосрочных аспектов накопления капитала, Дж. Робинсон включает в анализ и многие другие проблемы, имеющие краткосрочное влияние. В частности, она подробно рассматривает роль ожиданий и неопределенности, которые приводят к циклическим колебаниям инвестиционной активности, значение финансов и денежной системы, фактор международной торговли, роль рантье, потребление из прибыли и другие факторы экономической жизни.
В рамках кембриджской школы посткейнсианства особое место принадлежит теории стоимости П. Сраффы (1898-1983), которая изложена в его известной работе «Производство товаров и посредством товаров» (1960). Для посткейнсианства эта книга оказалась сильным теоретическим оружием для критики микроэкономической основы неоклассической теории, поскольку в ней П. Сраффа, во-первых, представил новые формальные доказательства логической несостоятельности теории ценности (предельной производительности), а во-вторых, попытался решить проблему, в которую «уперся» Д. Рикардо (а за ним и К. Маркс) в трудовой теории стоимости. Он предложил метод, с помощью которого, как казалось автору, можно найти такую цену производства особого товара, которая в силу своей устойчивости могла стать мерилом ценности (стоимости) других товаров. По сути это стало оригинальной теорией стоимости.
Аргументацию своего подхода П. Сраффа развивает на базе модели натурального межотраслевого баланса. Исходя из данной величины заработной платы и единой нормы прибыли, он строит систему уравнений, описывающих цену производства товаров. Имея k продуктов и K отраслей, их производящих, уровень заработной платы и прибыли, в системе уравнений получается k уравнений, которая содержит k+2 неизвестных. Математически такая система уравнений имеет множество решений, но для поставленной автором цели (быть мерилом ценности) товар должен иметь одно решение. После выбора единицы измерения число неизвестных сокращается до k+1. Чтобы устранить еще одно неизвестное, П. Сраффа предполагает, что распределение продукта между прибылью и заработной платой задается извне (экзогенно) и для данной системы уравнений будет постоянно. При этих условиях система уравнений имеет единственное решение, т.е. можно определить цены производства всех k товаров. Таков первый логический аргумент против неоклассической теории.
Эту модель П. Сраффа использует для того, чтобы показать логическую непоследовательность основных положений теории предельной производительности, а именно: 1) что доходы производственных факторов и их распределение можно вывести из условий их предложения и их «производительности»; 2) что между соотношением производительных факторов (труд, капитал, земля) и их доходов существует однозначная зависимость, такая, что увеличению фондовооруженности (K/Y) обязательно соответствует снижение прибыли по отношению к заработной плате (P/W) и наоборот. По поводу первого возражения сущность критики состоит в том, что в реальной экономике само предложение производственных факторов и его изменение находится под влиянием отношений распределения, т.е. зависит от внешних для процесса производства и обмена факторов. Только признание экзогенного характера распределения позволяет, по мнению автора, разорвать этот «порочный круг». Что касается сути второго возражения, то при помощи своей модели П. Сраффа наглядно продемонстрировал, что однозначной связи между капиталовооруженностью (т.е. соотношением капитал/труд) и соотношением прибыли и заработной платы (как стоимостного выражения предельных продуктов капитала и труда) просто нет. Проще говоря, автор показал, что совершенно необязательным условием является положение, что если имеется набор методов производства, различных по уровню капиталовооруженности, то при условии максимизации прибыли выбранный метод производства будет определяться соотношением нормы прибыли и заработной платы. Этот тезис автор доказывает при помощи своей теории капитала, в которой отрицается его однородность и возможность его гибкого приспособления, а также концепции «эффекта переключения». Согласно этой идее, изменение нормы прибыли может делать приемлемым то один, то другой метод производства, а, значит, возможен то переход к более капиталоемкому методу производства, то возвращение к старому методу. Этот «эффект переключения» также был признан ударом по неоклассической теории.
Свою модель П. Сраффа использовал также для решения той проблемы, которую поставил еще Д. Рикардо и которую по-своему пытался решить и К. Маркс. Оба они считали, что, если цены определяются стоимостью товаров, то сумма цен и сумма стоимостей всех товаров должны уравниваться. Это равенство обеспечивается тем, что общественная цена производства (или стоимость) регулируется ценой производства товаров, произведенных в условиях среднего органического строения капитала, так что все отклонения стоимости от цены производства в отраслях с более высоким или более низким органическим строением капитала взаимно погашаются. Вся критика трудовой теории стоимости сосредоточилась вокруг этой проблемы и сводилась к доказательству того, что равенство сумм стоимости и цен производства в действительности не обеспечивается. Другими словами, доказывалось, что цена производства в отрасли со средним органическим составом капитала не может служить измерителем меновых пропорций товаров, поскольку невозможно найти такой товар, цена производства которого оставалась бы неизменной и не зависела бы от изменений в распределении доходов.
П. Сраффа ставит своей целью найти другой «измеритель» меновой стоимости товаров, не зависящий от изменения распределения доходов и цен. Он показывает, что такую отрасль производства можно выделить из реальной экономики и называет ее «стандартной отраслью». Для построения такой «стандартной отрасли» он формулирует понятия «базисных товаров», которые прямо или косвенно входят в производство всех других товаров. Замкнутая система уравнений, характеризующих взаимосвязь производства и потребления таких товаров, и образует такую «стандартную отрасль». Особенность этой отрасли состоит в том, что и натуральная структура продукта, и натуральная структура затрат на производство в ней одинаковы. Единицу продукта такой «стандартной отрасли» П. Сраффа и его сторонники считают «физическим» измерителем стоимости, не зависящим от изменения цен.
Вокруг этой теории стоимости и книги П. Сраффы развернулась бурная дискуссия. В ходе ее высказывались самые противоположные мнения и оценки. Одни считали, что П. Сраффа развивает марксову теорию стоимости, другие полагали, что это скорее развитие рикардианской теории стоимости, третьи не видели в этих рассуждениях вообще никакого смысла. Справедливо, видимо, только одно мнение, что работы Дж. Робинсон и П. Сраффы внесли весомый теоретический вклад в общее развитие современной экономической мысли и особенно в обоснованную критику неоклассической теории.
продолжение
--PAGE_BREAK--2.2. Посткейнсианство. Представители и основные положения.
Основополагающим пунктом учения посткейнсианцев является теория «денежной экономики», начала которой, как известно, были заложены еще Дж.М.Кейнсом в 1933 г. Иными словами, посткейнсианцы развили идею основоположника макроэкономики, забытую при эволюции традиционного кейнсианства. Суть посткейнсианской теории денежной экономики, разработанной, прежде всего, усилиями П. Дэвидсона и Ф. Эрестиса, заключается в следующем.
а) Рыночная экономика — это производственная экономика, и процесс производства в ней занимает длительный промежуток времени. Хозяйственная деятельность в такой экономике протекает во времени: рыночная экономика двигается от «неизменного и известного прошлого к неизвестному и неопределенному будущему». Иными словами, рыночная экономика реального мира движется в одном направлении (принцип «исторического времени»), а не в обоих направлениях, как это допускается, например, в модели общего равновесия Л. Вальраса (принцип «логического времени»).
б) Для того, чтобы минимизировать неопределенность будущего, хозяйствующие субъекты создают определенные институты, прежде всего, такие, как форвардные контракты и деньги. Форвардные контракты устраняют неопределенность в отношении будущих поставок и продаж, платежей и поступлений. Но для их нормального выполнения необходимо, во-первых, общепринятое средство их соизмерения, а, во-вторых, общепринятое средство их погашения. Актив, который используется для удовлетворения обеих потребностей, есть деньги. Иными словами, деньги, по мнению посткейнсианцев, имеют «контрактную природу».
в) Поскольку деньги — единственное средство погашения контрактных обязательств, они наилучшим образом защищают экономических субъектов в периоды экономической нестабильности. Когда какой-либо индивид (или фирма) опасается того, что он не получит своих будущих доходов, то он, если его опасения сбываются, может оказаться в состоянии, когда он не сможет погасить свои договорные обязательства. В случае возникновения такого рода ожиданий обладание деньгами, выражаясь словами Дж. М. Кейнса, «заглушает его беспокойство». Таким образом, основным мотивом спроса на деньги является мотив предосторожности, то есть стремление защититься от возможных в неопределенном будущем финансово-экономических «неудач». Следует подчеркнуть, что в посткейнсианской теории, как и в теории Дж. М. Кейнса, деньги — это, прежде всего, актив, а не удобство (или средство его обеспечения), как у «классиков».
г) Контракты и деньги не устраняют неопределенность в рыночной экономике, а лишь уменьшают ее степень. Неопределенность связана главным образом с решениями в области реального (физического) инвестирования, а также — в несколько меньшей степени — в сфере формирования портфелей ценных бумаг. Реальные инвестиции в основной капитал очень часто приносят доход лишь в долгосрочной перспективе (7-20 лет и более). Поэтому для определения их доходности не имеет смысла использовать методы теории вероятностей (как это принято в неоклассической традиции), поскольку не известны ни количество доступных альтернатив (т. е. возможных вариантов получения доходов от вложения данных средств), ни вероятности успешного их осуществления. При этом уменьшение степени доверия собственным ожиданиям по поводу будущих событий, т. е. снижение «степени уверенности», может вызвать массовый отказ от осуществления реальных инвестиций, т. е. инвестиционный крах. К тому же элементы основного капитала, в отличие от денег, неликвидны — их невозможно быстро и без значительных затрат обменять на какой-либо другой актив в силу, прежде всего, высокой степени их специализации и высоких издержек их содержания.
Посткейнсианцы развили также предложенную Дж. М. Кейнсом (в главе 17 его «Общей теории») теорию выбора активов длительного пользования. При этом они, и в первую очередь, П. Дэвидсон, применили ее для анализа не долгосрочных тенденций хозяйственного развития (как это имело место у основоположника макроэкономики), а деловых циклов.
Циклические колебания экономической активности (т. е. совокупного выпуска или реального национального дохода) порождаются, по мнению посткейнсианцев, изменениями в «выборе активов длительного пользования» — главным образом элементов основного капитала и высоколиквидных активов (денег и их заменителей). При прочих равных условиях увеличение спроса на капитальные блага (уменьшение спроса на деньги) приводит к подъему и буму в экономике, тогда как уменьшение спроса на капитальные блага (увеличение спроса на деньги) вызывает спад и депрессию. Выбор активов длительного пользования определяется, прежде всего, ожиданиями будущих доходов и степенью уверенности в этих ожиданиях. Повышение степени оптимизма и/или уверенности приводит к увеличению инвестиций и снижению потребности в ликвидных активов. В экономике наступает стадия циклического оживления деловой активности. Противоположное воздействие оказывают распространение пессимистических настроений и/или неуверенность в будущем.
Посткейнсианцы — почти единственная макроэкономическая школа, отвергнувшая идею, согласно которой денежная масса определяется действиями сил, внешних по отношению к частному сектору, например, Центральным банком (идея экзогенности денежной массы). По мнению посткейнсианцев, предложение денег в современном рыночном хозяйстве формируется эндогенно, т. е. создается внутри экономики, за счет взаимодействий субъектов частного сектора, прежде всего, промышленных корпораций и коммерческих банков.
С посткейнсианской точки зрения (эту теорию разрабатывали прежде всего Х. Ф. Мински и В. Чик), коммерческие банки, как и промышленные фирмы, стремятся к прибыли. Поэтому когда промышленный сектор предъявляет повышенный спрос на банковские ссуды, банки пытаются как можно более полно удовлетворить этот спрос. В том случае, если Центральный банк проводит жесткую денежную политику и пытается ограничить возможности коммерческих банков в области предоставления кредитов, последние пытаются уйти от таких ограничений посредством финансовых инноваций. Основными видами финансовых инноваций в экономике развитых стран за последнюю треть двадцатого века были следующие:
а) употребление стратегии управляемых пассивов, при которой пассивы формируются (и тем самым, увеличиваются) самими банками путем займов на межбанковском рынке вкладов (тогда как обычно банковские пассивы создаются независимо от банков действиями вкладчиков);
б) секьюритизация, представляющая собой конвертацию выданных банковских ссуд в ценные бумаги, что позволяет банками продать последние за деньги и выдать новые кредиты;
в) кредитные линии между финансовыми учреждениями, являющиеся обязательством одного учреждения выдать кредит другому учреждению по первому требованию.
Все это позволяет избавляться коммерческим банкам от ограничений Центрального банка и создавать деньги путем выдачи новых ссуд даже при отсутствии избыточных резервов (отсутствии, порожденным жесткой денежной политикой Центрального банка).
Повышению степени эндогенности денежной массы способствует также политика Центрального банка как кредитора последней инстанции. Такая политика состоит в том, что Центральный банк выдает кредиты коммерческим банкам, оказавшимся под угрозой банкротства вследствие своей неплатежеспособности.
Эндогенность денежной массы играет большую роль не только потому, что резко снижает эффективность денежной политики, но и потому, что увеличивает возможности промышленного сектора в долговом финансировании своих инвестиций. Это означает увеличение потенциальной амплитуды деловых циклов в экономике с эндогенными деньгами. Данное обстоятельство было учтено в одной из наиболее известных посткейнсианских теорий экономической динамики — «гипотезе финансовой нестабильности».
Суть этой концепции, разработанной Х.Ф. Мински, состоит в том, что «капиталистическая экономика порождает финансовую структуру, которая подвержена финансовым кризисам». По мнению Х.Ф.Мински, экономическая динамика во многом определяется тем, как предпринимательский сектор финансирует свои инвестиции. Мински выделяет три типа финансирования: обеспеченное финансирование, спекулятивное финансирование и «Понци-финансирование». При обеспеченном финансировании текущие денежные поступления достаточны для регулярного погашения суммы долга и процентов по нему. При спекулятивном финансировании этих поступлений хватает только на уплату процентов, но их недостаточно для амортизации долга (то есть выплаты части основной суммы задолженности). Таким образом, для погашения своего долга предпринимательский сектор вынужден брать новые кредиты. Спекулятивное финансирование неизбежно, когда долгосрочные инвестиционные проекты финансируются за счет краткосрочных кредитов. Понци-финансирование состоит в том, что текущие денежные поступления не могут обеспечить даже выплату процентов. Это означает, что для периодического погашения кредитов предпринимательский сектор вынужден увеличивать свою задолженность.
В начале повышательной фазы делового цикла в экономике преобладает обеспеченное финансирование. С дальнейшим оживлением деловой активности повышается степень уверенности у хозяйствующих субъектов, а также происходит уменьшение риска заемщика (нежелание фирмы брать в долги из-за опасения оказаться финансово несостоятельной) и риска заимодавца (нежелание банка давать в долг из-за опасения, что заемщик окажется не в состоянии его погасить). В результате фирмы переходят на спекулятивное финансирование. Здесь нужно учесть, что рост процентных ставок неизбежно трансформирует спекулятивное финансирование в Понци-финансирование. Все это увеличивает экономическую нестабильность и создает практически неотвратимую угрозу массовых банкротств, вызванных невозможностью погашения долгов, и экономического кризиса. Дело в том, что рано или поздно фирмы, применяющие Понци-финансирование, окажутся не в состоянии получить новые кредиты для погашения прежних долговых обязательств либо из-за падения степени уверенности банкиров, либо из-за общей нехватки финансовых ресурсов (денег и их заменителей) в экономике. Фирмы в подобных ситуациях очень часто прибегают к реализации своих капитальных активов, что приводит к падению цены (спроса) на капитальные блага, объема инвестиций и к экономическому краху.
Таким образом, периодические экономические кризисы вызываются не только неблагоприятными изменениями степени уверенности хозяйствующих субъектов, но систематически возникающей неспособностью предпринимательского сектора к погашению своих долгов финансовому сектору. Таково резюме гипотезы финансовой нестабильности. Смягчению кризисов может способствовать правительство посредством проведения экспансионистской (стимулирующей) политики в фазе спада. Дело в том, что с помощью этой политики оно может косвенным образом вызвать увеличение денежных поступлений у должников, являющихся потенциальными банкротами. Тем самым правительство трансформирует «долговую дефляцию» в стагфляцию. По мнению Х.Ф.Мински, вторая из этих проблем гораздо менее серьезна, чем первая, поскольку «долговая дефляция» часто означает глубокий и длительный спад типа Великой депрессии 1929-1933 гг.
Посткейнсианцы, как и адепты других кейнсианских школ, выступают за активное макроэкономическое вмешательство правительства в экономику. Отличие их подхода к роли государства состоит в подчеркивании важности того факта, что — как было отмечено в рамках «гипотезы финансовой нестабильности» — кризисы возникают вследствие неблагоприятной структуры финансовых потоков экономических субъектов. Поэтому фискальная и денежная политика должны быть направлены не столько на регулирование совокупного спроса как такового, сколько на обеспечение адекватной структуры и объема финансовых потоков. Вот почему важна не только фискальная политика как таковая, поддерживающая на должном уровне потоки прибыли промышленных компаний, но и деятельность Центрального банка как кредитора последней инстанции, поддерживающая финансовые поступления коммерческих банков. Отказ Центрального банка от осуществления такой деятельности и его переориентация на стабильность денежной массы (как это требуется монетаристами и новыми классиками) может привести к краху всей финансовой системы.
продолжение
--PAGE_BREAK--2.3. Неокейнсианство.
Новое кейнсианство представляет собой самую последнюю «ветвь», порожденную (в конце 1970-х — 1980-е годы) «древом» кейнсианской традиции. Возникновение этой школы является логическим следствием попыток представителей данной традиции «вписать» кейнсианство в стандарты современного экономического анализа. Это означает, что новые кейнсианцы в своих разработках пытались прийти к типичным кейнсианским выводам — таким, как внутренняя присущность рыночной экономике безработицы, необходимость дискреционной макроэкономической политики правительства и т. д. — на основе принципов оптимизации и методологического индивидуализма. Данные попытки увенчались успехом следующим образом.
Новые кейнсианцы доказывают, что вынужденная безработица в рыночной экономике оказывается следствием жесткости (негибкости) цен и/или заработной платы. В результате вследствие колебаний совокупных расходов меняются количественные переменные – и, прежде всего, уровень занятости, — а не цены. Эта жесткость, в свою очередь, является следствием фундаментального несовершенства рыночных структур в хозяйстве реального мира (следовательно, в ее основе лежат причины, находящиеся на микроуровне). Такое несовершенство порождено двумя основными факторами:
· разнородность конечных продуктов и факторов производства, особенно труда;
· асимметричность информации.
При этом второй фактор играет главную роль в концепциях нового кейнсианства, роль, аналогичную идее неопределенности будущего у посткейнсианцев.
Асимметричность информации означает ее неравномерное распределение между участниками сделки, будь то покупатель конечной продукции и продавец, работодатель и наемный работник, заемщик и кредитор, и т.д. Таким образом, асимметричность информации всегда означает наличие информационных преимуществ у одной из сторон, участвующих в сделке. Данное обстоятельство потенциально порождает две ситуации, приводящие к неоптимальным последствиям на микроуровне — а именно, неблагоприятный отбор [adverseselection] и моральный риск [moralhazard].
Неблагоприятный отбор — это такая ситуация, при которой на рынке финансируются покупки худших, а не лучших видов ресурсов, товаров и активов. Наиболее удачным примером неблагоприятного отбора является знаменитая модель «рынка лимонов», предложенная Дж. Акерлофом. Эта ставшая уже хрестоматийной модель описывает функционирование рынка подержанных автомобилей. Его особенности состоят в том, что продавцы имеют информационное преимущество над покупателями, поскольку последние не знают, какой из автомобилей — хорошего качества, а какой — плохого (т.е. «лимон»). В результате происходит неблагоприятный отбор — покупатели выплачивают цену, находящуюся в интервале между ценой, устраивающей продавца хорошего автомобиля, и ценой, устраивающей продавца «лимона». Вследствие этого начинается кумулятивный процесс взаимодействия между уходом продавцов первого типа с рынка и снижением цены, которую готовы уплачивать покупатели за приобретение автомобиля. В пределе это вообще приводит к исчезновению рынка.
Моральный риск — это такая ситуация, при которой возникают стимулы к невнимательному или нечестному поведению, результаты которого выдаются за итог случайных событий. Типичным примером морального риска являются отношения между продавцом и покупателем на страховом рынке. Покупателю страхового полиса, обеспечивающего, например, страхование дома, выгодно поджечь его, чтобы получить страховое возмещение, если, конечно, последнее превышает рыночную ценность этого дома.
Для преодоления неблагоприятного отбора и морального риска оптимизирующие экономические субъекты применяют особые способы формирования цен и/или заработной платы, которые как раз и порождают их жесткость, и, следовательно, делают безработицу нормальным состоянием рыночной экономики. К этим же последствиям приводит упомянутая выше разнородность товаров и факторов производства.
Для отражения связей между асимметричностью информации и разнородностью товаров и ресурсов, с одной стороны, и неблагоприятными макроэкономическими явлениями (прежде всего, имеется в виду безработица), с другой стороны, в рамках нового кейнсианства — самого неоднородного из прочих направлений в рамках кейнсианской традиции - было разработано множество разнообразных (и часто не связанных между собой) концепций.
Одной из первых попыток объяснения негибкости заработной платы была концепция, предложенная С. Фишером и Дж. Тейлором. В этой концепции ее негибкость объясняется существованием долгосрочных контрактов по заработной плате, фиксирующих ее на довольно длительный временной интервал (от одного года до нескольких лет). Вследствие данного обстоятельства в случае изменения спроса на труд меняется уровень занятости, а не зарплата. В результате возникают макроэкономические колебания, которые усиливаются, если система контрактов функционирует асинхронно (т. е. когда одни контракты истекают раньше, а другие — позже).
Авторами концепции было выдвинуто несколько причин того, почему работодатели используют долгосрочные контракты.
1. Заключение контрактов порождает большие информационные издержки, связанные с получением сведений о производительности труда, ожидаемой инфляции, спроса и т.д. Поэтому работодателям выгодно заключать подобные контракты как можно реже.
2. Указанные контракты уменьшают стимулы наемных работников к проведению забастовок.
3. Частые односторонние пересмотры работодателем заработной платы может привести к усилению процессов текучки рабочей силы, а это увеличивает издержки найма (дополнительного) труда.
Все эти причины так или иначе связаны с асимметричностью информации, а первая и последняя — также с разнородностью труда.
Сторонники концепции несовершенства кредитных рынков — Дж. Стиглиц и Б. Гринуолд - подчеркивают важность асимметричности информации на кредитных рынках. Дело в том, что кредиторы не знают всех сведений о финансовых возможностях заемщиков и поэтому ориентируются в значительной мере на текущие финансовые поступления последних и динамику экономической конъюнктуры в целом. Следовательно, цена кредитов ниже в фазе экономического подъема, чем в фазе спада. Это обстоятельство вкупе с большой опорой фирм на внешнее финансирование в период спада (когда их финансовые поступления уменьшаются) приводит к росту их издержек в этот период. Поэтому они предпочитают снижать не цены, а уровни производства и занятости.
Многие новые кейнсианцы (в их числе автор знаменитых экономических учебников Н. Г. Мэнкью) придерживаются концепции «издержек меню», в соответствии с которой фирмы не склонны часто менять цены, поскольку это связано с определенными издержками. К таким издержкам — «издержкам меню» — относятся затраты, связанные с печатанием и распространением новой информации о ценах, а также расходы на проведение новых переговоров и заключение новых контрактов по измененным ценам. Вот почему цены негибки, а следовательно, колебания совокупного спроса порождают колебания уровней производства и занятости.
В соответствии с этой теорией, разработанной А. Линдбеком и Д. Сноуэром, все работники любой из фирм делятся на две группы — инсайдеров и аутсайдеров. К инсайдерам относятся те, кто уже работает на этой фирме; тогда как к аутсайдерам принадлежат претенденты извне на рабочие места в данной фирме. При этом предполагается, что инсайдеры обладают некоторой монопольной властью. Эта власть порождена несколькими причинами. Во-первых, значительную роль играют дополнительные издержки найма и увольнения работников, Во-вторых, в инсайдеров уже вложены деньги на профессиональную (пере)подготовку. В-третьих, если инсайдеры боятся, что появление новых работников (аутсайдеров) ослабит их позиции на фирме, то они могут разнообразными способами препятствовать адаптации таких работников в своем трудовом коллективе (начиная от отказа оказывать помощь и заканчивая травлей).
Монопольная власть инсайдеров позволяет им получать завышенную заработную плату, превышающую равновесный уровень. В результате в экономике появляются безработные, контингент которых формируется за счет аутсайдеров различных фирм. Ясно, что в основе этого лежит разнородность труда.
На сегодняшний день самой популярной новокейнсианской концепцией является концепция «эффективной заработной платы», объясняющая негибкость заработной платы, приводящую к безработице. Основная идея данной концепции состоит в том, что усилия работников являются прямой функцией от ставки их заработной платы. Следовательно, чем выше ставка заработной платы, тем больше производительность труда. Это означает, что ставка зарплаты появляется в функции прибыли фирмы (которую она максимизирует) и в качестве издержек производства, и в качестве фактора, положительно влияющего на выручку. Следовательно, максимизируя прибыль, фирмы могут выбрать оптимальную ставку заработной платы. При этом величина этой ставки может отличаться от равновесного уровня. Если она превышает равновесное значение зарплаты, то в результате возникает безработица.
Но сам факт такого превышения нуждается в доказательстве. В рамках самой концепции эффективной заработной платы новые кейнсианцы разработали несколько альтернативных моделей, объясняющих, почему ставка эффективной зарплаты больше равновесной ставки.
Новые кейнсианцы внесли также вклад в теорию естественного уровня безработицы. Они показали, что этот уровень не является независимым от фактической динамики безработицы. Иными словами, высокая и длительная циклическая безработица может через некоторое время привести к повышению естественного уровня.
Данный аспект формирует суть концепции гистерезиса. Этот термин буквально означает «запаздывание» и позаимствован из физики. В одной из новокейнсианских моделей гистерезиса, предложенной С. Харгривсом-Хипом, уравнение естественного уровня безработицы при гистерезисе записывается следующим образом [6, 178]:
UNt = UNt + a(Ut-1 — UNt-1) + bt, (2.2)
где UNt — естественный уровень безработицы в период t, UNt-1 — естественный уровень безработицы в период t-1, Ut-1 — фактический уровень безработицы в период t-1, а — коэффициент, больший нуля, bt — влияние на естественный уровень безработицы прочих факторов, например, изменения пособия по безработице. При bt = 0 и небольшом преобразовании уравнение (2.2) принимает следующий вид:
UNt — UNt-1 = a(Ut-1 — UNt-1). (2.3)
Из уравнения (2.3) следует, что если Ut-1 > UNt-1, то UNt> UNt-1. Таким образом, естественный уровень безработицы становится функцией от циклической безработицы. А это означает, что дискреционная макроэкономическая политика способна повлиять на этот уровень, что противоречит мнениям монетаристов и новых классиков.
Итак, как и другие представители кейнсианской традиции, новые кейнсианцы обосновывают необходимость активного вмешательства правительства в макроэкономическое функционирование рыночного хозяйства, и в частности, проведения дискреционной макрополитики. В отличие от адептов других течений в кейнсианстве, новые кейнсианцы придают большое значение различного рода институциональным реформам, т.е., если использовать терминологию новых институционалистов, реформам, изменяющим рамки, структурирующие взаимодействия между хозяйствующими субъектами. Так, например, авторы концепции «инсайдеров — аутсайдеров» А. Линдбек и Д. Сноуэр разработали пакет реформ, призванных уменьшить монопольную власть инсайдеров и усилить права и возможности аутсайдеров. Некоторые новые кейнсианцы (например. Р. Лейард), выступают также за проведение политики доходов.
продолжение
--PAGE_BREAK--3. Современное кейнсианство.
Оттесненное неоклассической школой на обочину «главного направления» кейнсианство развивается сегодня в новом облике. Кейнсианство оказалось органически связанным с нынешними реалиями экономического развития. И в этом проявляется его жизнестойкость.
Современная экономическая теория немыслима без того вклада, который внес Дж. М. Кейнс, прежде всего без совершенно нового ее раздела — макроэкономики и теории макроэкономического регулирования. Но «вклад» — это нечто застывшее, общепринятое, устоявшееся. Для характеристики кейнсианства этого мало. «Общая теория» Кейнса, как и множество предшествующих и последовавших за ней работ (ныне они составляют 33 тома полного собрания сочинений), стала неисчерпаемым источником идей, которые до сих пор питают огромный поток литературы, толкующей, пересматривающей, критикующей, развивающей теорию Кейнса. Во всяком случае, каждый год — и это не преувеличение — приносит на свет десятки новых работ, так или иначе связанных с именем и теорией Кейнса. Меткое название нашел для своей работы, посвященной теории Кейнса, английский ученый Г. К. Шоу – «Перманентная революция». Действительно, через революции и контрреволюции кейнсианство переживает непрерывный процесс изменений, движимый тем мотором, который создал и привел в движение ее основатель.
3.1. Практическое применение.
После второй мировой войны, вплоть до середины 70-х годов, вера в могущество кейнсианской экономической политики, способной разрешить противоречия капиталистического воспроизводства, неуклонно укреплялась. Расширялись масштабы государственного вмешательства. Произошел многосторонний процесс «огосударствления экономической науки» — он проявился в массовом привлечении академических экономистов на службу в государственные и полугосударственные учреждения, осуществляющие экономическую экспертизу. Возникли различного рода «мозговые центры», ставшие трансформаторами теоретических идей в практические рекомендации правительству.
Неуклонно росли государственные расходы, о чем свидетельствуют цифры, показывающие изменение доли совокупных государственных расходов (центральных и местных органов власти) в валовом национальном продукте (ВНП) ряда развитых стран.
Как видим из таблицы 3.1, к середине 70-х эта доля по сравнению с довоенным периодом практически удвоилась. [3, 46] (Кроме Германии, которая уже в 1938 году готовилась развязать войну, и потому доля государства в ВНП этой страны была очень высокой.) Такой прирост был прежде всего связан с особенно быстрым нарастанием социальных расходов, которые, конечно же, способствовали увеличению потребительского спроса — недаром кейнсианцы вполне справедливо видели в этом важнейший стимул для экономического роста.
Таблица 3.1. Совокупные государственные расходы в процентах к ВНП
Цифры соседней таблицы 3.2 красноречиво показывают: темпы роста социальных расходов в те годы почти в полтора раза превышали темпы роста валового национального продукта, что и дало резкое увеличение доли социальных расходов в общих расходах названных стран. [3, 47]
Таблица 3.2. Социальные расходы в 1960-1975 годах
Подобное развитие событий полностью отвечало кейнсианским представлениям о целях экономической политики правительства. Приоритетные же роли в этих целях отводились достижению полной занятости, стабилизации или хотя бы выравниванию циклических колебаний экономики, повышению темпов экономического роста. А увеличение расходов, то есть покупательной способности, отвечало и желаниям широких слоев населения, делая подобную политику особенно популярной. К тому же на первых порах, когда инфляционные процессы еще не дали о себе знать, рост цен был почти незаметен (о такой инфляции — 2-5% в год — говорили как о «ползучей» инфляции). Казалось бы, кейнсианство на все времена доказало, что экономика на изменение денежного спроса скорее реагирует изменением реального уровня производства, чем повышением цен.
Кейнсианская концепция макроэкономической политики опиралась не только на большие бюджетные расходы государства. Она включала в себя еще три важных момента.
Первый из них предполагал возможность не соблюдать строго сбалансированность государственного бюджета, то есть равенство доходов и расходов государства, что всегда считалось главным критерием мудрой бюджетной политики. Предполагалось, что сбалансирование бюджета должно происходить не каждый год, а на протяжении экономического цикла, когда избыток поступлений в казну в период подъема мог компенсировать недостаток бюджетных средств, возникший в условиях кризиса.
Второй момент — разработка теории дефицитного финансирования государственных расходов за счет эмиссии денег и государственных займов. И, наконец, третий — новое понимание роли кредитно-денежного регулирования как инструмента, поддерживающего, прежде всего, бюджетную политику, а не здоровую безынфляционную денежную систему. Это означало смещение приоритетов в работе центрального банка — этого главного инструмента кредитно-денежной политики. Если здоровая валюта требовала проведения жесткой антиинфляционной политики независимо от конъюнктуры, то теперь кредитно-денежная политика призвана была участвовать в регулировании эффективного спроса: увеличивать кредитно-денежную экспансию в период спада и ограничивать ее лишь в условиях подъема экономики.
В итоге кейнсианская концепция макроэкономической политики распахнула двери для экспансионистской кредитно-денежной политики, которая должна была не столько сохранять стабильность денежной системы, сколько способствовать увеличению расходов и стимулировать экономический рост в целом.
Но времена менялись. К началу 70-х годов завершился период высоких темпов экономического роста. Два энергетических кризиса ввергли экономику развитых стран во второй половине 70-х в длительный период стагфляции — период, когда необычайно быстро стали расти цены и одновременно при этом шел спад производства. Инфляция превратилась в проблему номер один.
Традиционно кейнсианская концепция экономической политики на инфляцию не рассчитывала. Недооценивая опасность инфляции, она своим акцентом на рост государственных расходов и дефицитное финансирование экономики, по сути дела, сама способствовала развитию инфляции. Если в 60-е годы бюджетные дефициты были редкостью, то после 70-х они приняли уже устойчивый характер. Каких масштабов достигли бюджетные дефициты, свидетельствуют цифры на 45 странице.
Не случайно приоритетной задачей финансовой политики правительств всех развитых стран стало оздоровление государственных финансов и снижение бюджетных дефицитов.
Таблица 3.3. Дефицит государственного бюджета (центральных и местных органов власти) в процентах к ВНП
К инфляции добавилось и нечто другое, подорвавшее старую концепцию регулирования, — ухудшение условий воспроизводства, сместившее фокус экономических противоречий с задач реализации на проблемы производства. Увеличение степени «открытости» экономики: интернационализация и усиление внешних экономических связей. Неэффективность, порожденная разрастанием государственного аппарата и его бюрократизацией. Все эти обстоятельства вызвали крайнее недовольство кейнсианской макроэконо мической политикой и острую критику всей кейнсианской теоретической системы. Ей стали приписывать все подлинные и мнимые причины неудач экономического развития, и прежде всего обострение инфляционных тенденций. Кризис испытала не просто кейнсианская теория, а вся концепция «государства благосостояния», иначе говоря, концепция широкого государственного регулирования экономики. А это — социальные приоритеты, значительный сектор государственного предпринимательства, перераспределе ние национального дохода в пользу увеличения государственных расходов, и, наконец, прямое регламентирование многих сфер деятельности частного предпринимательства.
В итоге победное шествие кейнсианства как теории и как экономической политики в конце 70-х годов — начале 80-х завершилось «кейнсианской контрреволюцией» и «консервативным сдвигом» — в экономической теории и в политике всех развитых стран. Центральное место в экономической теории Запада вновь заняла старая неоклассическая школа, в рамках которой возникли новые направления экономического анализа, такие, как монетаризм, теория рациональных ожиданий и другие.
продолжение
--PAGE_BREAK--