"Б.Кастильоне и его трактат "О придворном"

BALDASSAR CASTIGLIONE – БАЛЬДАССАР КАСТИЛЬОНЕ (1478 - 1529) и его трактат «О ПРИДВОРНОМ» Граф Бальдассаре ди Кастильоне, живший при дворе герцога Гвидобальдо де Монтефельтро в Урбино, был представителем аристократической ветви гуманизма. К сожалению, литературы по данной теме, особенно по творчеству

Кастильоне, мне удалось найти на удивление мало. Здесь следует отметить книгу Л. М. Баткина «Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль мышления» и его же работу «Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности», а также книгу М. П. Алексеева, В. М. Жирмунского, С. С. Мокульского и А. А. Смирнова «История западноевропейской литературы.

Средние века и Возрождение». Чтобы лучше понять главное произведение Кастильоне «О придворном», необходимо остановиться на основных моментах жизненного пути автора. Итальянский дипломат, деятель культуры, писатель. Родился 6 декабря 1478 г. в Казатико, в окрестностях Мантуи, в знатной семье. Его мать, Луиджа-Алоизия (так он сам будет называть ее в письмах), была родственницей

семейства Гонзага, синьоров Мантуи. Начальное гуманистическое образование Кастильоне получил в Милане, где учился рыцарскому искусству при дворе Лудовико Моро. В 1499 г. смерть отца вынуждает его вернуться в Мантую, где он начал участвовать в придворной жизни позднее она сыграет определяющую роль в его литературном творчестве. Он поступает на службу к герцогу Франческо

Гонзага, по приказу которого будет выполнять различные дипломатические, политические и военные поручения. В 1504 г по неизвестным причинам, он уезжает из Мантуи, и герцог на многие годы запретит ему возвращаться в город. Кастильоне уезжает ко двору в Урбино, одному из самых центров культуры того времени, и проведет там девять лет, вначале на службе герцога Гвидубальдо да Монтефельтро, а затем у сменившего его Франческо Мариа делла

Ровере, также выполняя разного рода военные и дипломатические миссии. В 1511 г. он участвует в осаде городка Мирандола, а годом позже – в завоевании Болоньи. В те же годы Кастильоне занимается литературным творчеством: пишет стихотворения на различную тематику, эклогу «Тирси» («Tirsi»), эпистолу «О жизни и деяниях Гвидубальдо герцога Урбинского» («De vita et gestis

Guidubaldi Urbini ducis»). В 1513 г. он занимается постановкой при Урбинском дворе комедии «Каландрия», написанной его другом Бернардо Довици да Биббиена, и начинает работу над своим главным литературным трудом – «Книгой о придворном» («Il libro del Cortegiano»), которая будет завершена только в 1527 г. В том же году герцог, чтобы отметить его заслуги при дворе, жалует ему титул графа

Новеллары, небольшого городка вблизи Пезаро, и посылает постоянным послом к папскому двору в Рим. В Риме Кастильоне бывает у самых знаменитых литераторов и художников своего времени, в числе которых Пьетро Бембо, уже упоминавшийся Бернардо Довици да Биббиена, Рафаэль, который становится близким другом писателя и запечатлевает его на одном из своих самых известных портретов. В 1516 г. Кастильоне возвращается в

Мантую, где герцог Гонзага снова берет его на службу. Женится на Ипполите Торелли, от которой у него будет трое детей, а в 1521 г после смерти жены, принимает духовный сан возможно, из соображений карьеры, блестящие возможности которой ему предоставляла церковная среда. Тем не менее, он остается на службе у Гонзага до 1524 г когда папа Климент VII посылает его в качестве апостольского нунция ко двору императора

Карла V в Мадрид. Это очень тонкий ход со стороны папского двора, поскольку отношения с императором очень натянуты, и от него папа ожидает положительных результатов. Однако дипломатической миссии оказывается недостаточно, чтобы избежать осады Рима (знаменитого «римского мешка») в 1527 г после чего Кастильоне вместе с другими дипломатами, среди которых его соотечественник

Франческо Гвиччардини, обвиняется в том, что содействовал поражению папских войск. Ему удается снять с себя все обвинения, но восстановить доверие папы уже невозможно. В Испании Кастильоне остается до своей внезапной смерти в Толедо 2 февраля 1529 г. Малые произведения Кастильоне состоят из небольшого числа стихотворений на латыни и на вольгаре, написанных еще в молодости, эклоги «Тирси», хвалебного текста, написанного для

рода Монтефельтро. Она может рассматриваться как один из первых образцов пасторальной драмы – именно того литературного жанра, который получит очень широкое распространение во второй половине 16 века и достигнет значительных результатов в творчестве Торквато Тассо. Поэзия на вольгаре, несмотря на то, что вызывала значительный интерес в 16 столетии, представляет собой достаточно успешные поэтические «опыты», в которых ощутимо значительное влияние петраркизма.

Латинские стихотворения опираются на примеры античной поэзии, в их числе и знаменитая эпиграмма на смерть Рафаэля. Известная еще до публикации, «Книга о придворном» была отдана в печать сразу двум известным издателям: Мануцию в Венеции, где она вышла в апреле 1528 г и Джунти во Флоренции, где она появилась несколькими месяцами позже. Издание основывалось на последней рукописи, которую

Кастильоне из Испании передал Бембо И Рамузио. Внезапная смерть в Испании не позволила автору увидеть успех книги в Италии и в других странах Европы, в которых вскоре вышли многочисленные переводы (в 1534 г. на испанский язык, три года спустя – на французский, в 1561 г. – на английский и в 1593 г. на немецкий). Диалогическая форма «Книги о придворном» опирается на образцы прозы

Платона и Цицерона, ставших учителями для нескольких поколений гуманистов, и отвечает стремлению автора представить придворную среду в качестве типичной формы социальных отношений, или светского «времяпрепровождения» («intertenimento»), которое предстает в книге как «игра». Кроме того, отсутствие автора в числе собеседников (события якобы относятся к 1507 г когда Кастильоне находился с дипломатической миссией в Англии при дворе короля

Генриха VII) позволяет им участвовать в диалоге совершенно свободно. «Книга о придворном» разделена на четыре части; в ней рассматривается проблематика, затрагивающая все этапы человеческой жизни и опыта (юности и старость, язык и оружие, образование, любовь), при этом используются все традиционные литературные формы (фацеция, монолог, новелла, трактат). Придворная «игра», необычная и вычурная, представлена с определенной долей иронии. Ужу во вступительной части, в которой

Федерико Фрегозо предлагает разыграть придворное действо, проблема «придворной жизни» («cortigianeria») представляется как исторически новая и злободневная, решение ее должно быть ясным и однозначным. В первой книге Лудовико ди Каносса ведет речь о физических и моральных качествах идеального придворного, которые могут меняться под влиянием случая и превратностей судьбы. Во второй Федерико Фрегозо намеревается продемонстрировать, «in qual modo e maniera e tempo debba il

cortegiano usar le sue bone condicioni, ed operar quelle cose che già s’è detto convenirsegli» (гл.VI), т.е речь идет о том, чтобы изложить способы и обстоятельства, при которых придворный должен подтвердить свои качества. В третьей книге Джулиано де Медичи представляет образ «дворцовой дамы» («donna di palazzo») и, наконец, в четвертой Оттавиано Фрегозо рассматривает сложный вопрос об отношениях придворного и князя (т.е. господина).

Наконец, Пьетро Бембо завершает диалог страстным восхвалением любви как пути к божественному благу и в это время первые рассветные лучи застают врасплох собеседников, которые «не заметили, как пробежало время» (гл. LXXIII). Таким образом, каждая их 4-х книг имеет свою тематику, однако ни в одной из частей разговор не идет в некоем раз и навсегда установленном русле. В каждой части есть пространные и не случайные отступления, придающие более живой характер всему тексту:

в первой книге это тема языка, во второй Биббиена рассказывает несколько новелл и фацеций; в третьей приведены примеры женской честности и скромности; в четвертой восхваление красоты и любви завершает весь трактат. Композиция книги имеет эклектический характер и не отличается строгим единообразием, автор использует примеры из реальной жизни, не останавливаясь только на «теоретических» заявлениях. Придворный – это человек, принадлежащий к реальному и конкретному обществу, наделенный определенными

качествами, присущими этому обществу. Таким образом, все сводится к понятию «разнообразия» (varietas), противостоящему изначальной установке «игры», в ходе которой необходимо было определить идеального придворного. Тем не менее, идеал сформулирован и его социально-политическая, и культурная роль определена: свободное противостояние различных мнений в диалоге проливает свет на изначально запутанный и неясный вопрос. Однако художественная ценность «Книги о придворном» состоит именно в некой ее двойственности,

она представляется одной из самых удачных интерпретаций общественной и культурной жизни в эпоху Возрождения, поскольку в ней отражаются скрытые конфликты и недостатки постоянно меняющегося общества. По философскому направлению трактат Кастильоне «О придворном» следует отнести к ренессансному индивидуализму и неоплатонизму. Возрожденческий неоплатонизм не удовлетворяется ни античным политеизмом, ни средневековым монотеизмом. С античным неоплатонизмом у него есть общее: он старается оправдать, возвысить и превознести

материальный мир, увековечить его при помощи идеалистических категорий основных представителей античного неоплатонизма Плотина (III в.) и Прокла (V в.). Но и со средневековым неоплатонизмом у него тоже есть нечто общее, а именно культ самостоятельной и универсальной личности, не сводимой ни на какие природные и материальные данности. Самое же главное в эстетике Ренессанса – это такая личность, которая абсолютна не в своем надмировом существовании, но в своей чисто

человеческой осуществленности. Индивидуальный человек, согласно античным моделям, мыслится здесь исключительно материально, природно, естественно и даже просто телесно. Но, согласно средневековым моделям, он мыслит себя уже как личность, и притом постоянно стремящуюся абсолютизировать себя в своем гордом индивидуализме, в своем самостоятельном, ни от кого и ни от чего не зависящем существовании. Поэтому эстетика Ренессанса не космологична и не теологична, но антропоцентрична.

Может быть, наиболее ярким возрожденческим бытовым типом было то веселое и легкомысленное, углубленное и художественно красиво выраженное общежитие, о котором говорят нам документы Платоновской академии во Флоренции конца XV в Здесь мы находим турниры, балы, карнавалы, торжественные въезды, праздничные пиры и вообще всякого рода прелести даже будничной жизни, летнего времяпрепровождения, дачной жизни, обмен цветами, стихами и мадригалами, непринужденность и изящество как в повседневной

жизни, так и в науке, в красноречии и вообще в искусстве, переписку, прогулки, любовную дружбу, артистическое владение итальянским, греческим, латинским и другими языками, обожание красоты мысли и увлечение как религией, так и литературой всех времен и всех народов. Невозможно даже сказать, чего тут было больше, неоплатонизма или гуманизма, религии или свободомыслия, духовности или светскости, небесных восторгов или простейших, прелестнейших, земных радостей, серьезности

или легкомыслия. И среди всего этого подлинно возрожденческого быта Марсилио Фичино перевел на латинский язык всего Платона (1477), всего Плотина (1485), частично Дионисия Ареопагита, античных неоплатоников Порфирия, Ямвлиха и Прокла и других античных философов и писателей. Необходимо сказать, что творчество это было жизнеутверждающее, светское и веселое, ученое и юношески

наивное, а если тут и была капля мистицизма, то она делала эту поэзию только еще более острой, еще более светской, еще более веселой и игривой. Насколько можно судить, эстетика Платоновской академии во Флоренции в конце XV в. была одним из самых ярких, одним из самых последовательных и одним из самых убедительных типов не только теоретической, но как раз именно практически-бытовой эстетики Ренессанса. В качестве другого и тоже основного примера чисто возрожденческого, притом по преимуществу

платонического, быта может послужить трактат Бальдассаре Кастильоне «Придворный», где рисуются все необходимые качества тогдашнего благовоспитанного человека: умение красиво драться на шпагах, изящно ездить на лошади, изысканно танцевать, всегда приятно и вежливо говорить и даже изощренно ораторствовать, владеть музыкальными инструментами, никогда не быть искусственным, но всегда только простым и естественным, до мозга костей светским и в глубинах души верующим.

А кончается этот трактат панегириком Амуру, подателю всех благ и всего довольства, включая душевное спасение, панегириком, конечно, в чисто платоновском стиле. И тут тоже не в меньшей степени, чем у флорентийцев, полное слияние неоплатонизма и гуманизма, религиозной веры (вместе с учением о спасении души) и абсолютно светского жизнеутверждения, а также чистейшей эстетики платонизма и всяких возможных украшений и достоинств земной, и притом блестяще земной, жизни.

Эти два самых ярких примера бытовой эстетики Ренессанса, т.е. флорентийская Платоновская академия и Бальдассаре Кастильоне, оба являются наилучшим подтверждением тезиса о превращении в эпоху Ренессанса антично-средневековых ценностей из безоговорочно онтологических в самодовлеюще-эстетические. Не то чтобы здесь отрицалась античная космология. Наоборот, она здесь всячески превозносилась. И не то чтобы средневековая ортодоксия начисто отрицалась.

Наоборот, она всячески признавалась: многие возрожденческие эстетики, как мы знаем, были даже духовными лицами католической церкви. Нет, дело здесь вовсе не в безусловном отрицании антично-средневековых абсолютов, что будет происходить уже в послевозрожденческие века. Все дело здесь в эстетическом любовании антично-средневековыми ценностями, в превращении своей собственной жизни в предмет эстетического любования. Только так и можно понять

Марсилио Фичино и Бальдассаре Кастильоне. За 300 лет до Канта они проповедуют эту всеобщую эстетическую предметность, но проповедуют ее пока только как факт, как результат своей прямой и непосредственной художественной интуиции. Чтобы формулировать эти эстетические принципы в достаточно точных категориях, до этого европейским мыслителям нужно было работать и размышлять еще три века.

Мне кажется, что “Книга о придворном” - шедевр итальянской прозы - явилась своеобразным итогом развития гуманистической мысли, отразившим настроения гуманиста-аристократа Бальдассаре Кастильоне. Блестящий царедворец, дипломат и литератор, он рисует идеализированный портрет урбинского двора, жизнь которого строится по канонам гуманизма. Герой Кастильоне — образцовый вельможа, советник и спутник государя, одаренный, гармоничный человек,

воспитанный в гуманистических принципах. Но все же, отступая от этих принципов, Кастильоне полагал, что многогранной, совершенной личностью может быть лишь аристократ, а разумно организованное общество — это княжество, управляемое государем с помощью мудрых советников из знати. Несмотря на это, главным в труде Кастильоне остается ренессансный идеал совершенного человека и общества как содружества гуманистов. Мне кажется ошибкой, что

Кастильоне стал сочетать старый гуманистический идеал «универсального человека» с идеологическими установками дворянина-землевладельца, считающего высшей доблестью служение монарху. Он утверждал, что этой задаче отныне подчиняются все физические и интеллектуальные достоинства человека. Отсутствие гуманистической образованности должно в нем восполняться разносторонностью искусного царедворца и образцово светского человека, умелого в обхождении с дамами, искусного в физических упражнениях, искушенного

в военном деле, умеющего рисовать, петь, играть на нескольких музыкальных инструментах. Я думаю, что именно отказ автора от некоторых важных гуманистических принципов не позволил ему решить проблемы, которые он ставил при написании книги: создание образа высокоорганизованного разумного общества, управляемое государем с помощью мудрых советников из аристократической знати. Такое понимание ренессансного универсализма красноречиво свидетельствует о деградации гуманистических

идеалов в аристократическом обществе XVI века, не открывавшем широких возможностей развитию подлинно богатой, разносторонней личности. В социально-политической и культурной жизни Италии начинали все более ясно проявляться признаки кризиса гуманизма, который отчетливо обнаруживается к середине XVI века и связан с наступлением феодально-католической реакции. Мне очень понравился литературный стиль автора, его красивый изящный слог.

На вопрос "какая музыка лучше всего?" Бальдассаре Кастильоне отвечал устами некоего мессера Федерико: "Прекрасной музыкой [ ] кажется мне та, которая поется с листа уверенно и с хорошей манерой; но еще лучше пение под виолу, ибо в музыке соло, пожалуй, заключается прелесть; красивая мелодия и манера игры замечаются и слушаются с гораздо большим вниманием, ибо уши заняты лишь одним голосом; при этом легче примечается

каждая малейшая ошибка, чего нет при пении совместном, где один помогает другому. Но приятнее всего мне кажется пение под виолу для декламации; это придает столько изящества и силы впечатления словам, что просто удивительно!" (Кастильоне. «О придворном» - Цит. по кн.: Музыкальная эстетика западноевропейского средневековья и Возрождения, с. 523-524). Положения гуманистического придворного этикета и требования, предъявляемые

к культуре движений, Бальдассаре Кастильоне сформулировал так: "Есть упражнения, которыми можно заниматься и на людях, и приватно, например танец придворному танцующему в присутствии других и в таком месте, где теснится множество людей, приличествует сохранять известное достоинство, смягчаемое легкой грацией движений пусть он выдерживает размер и темп, избегая тех быстрых и громких, с двойным притоптыванием, шагов, которые столь подходят (придворным танцорам), но, пожалуй,

не к лицу знатному человеку, хотя в своей комнате, наедине можно позволить себе и это " Проблемы, поднятые Кастильоне в трактате «Придворный», по-прежнему актуальны и сегодня, особенно в современной России. На мой взгляд, сокрушительное поражение демократических партий на выборах в Государственную Думу и безоговорочная победа «партии власти» и прочих «придворных» партий и объединений, убедительно свидетельствуют о том, что либеральные идеи, идеи подлинного гуманизма пока в

России не прижились. Именно отсутствие гуманистической образованности, широты демократических взглядов у большинства населения нашей страны является главным тормозом на пути вхождения России в мировое сообществ. Я считаю, что процесс либерализации страны вообще очень медленный и постепенный. В той же Италии XVI века идеи Реформации распространились очень быстро и привели к огромным изменениям в общественной жизни, а идеи гуманистов, по большому счету, так и остались мнением меньшинства.

На мой взгляд это произошло потому, что Реформация защищала определенную религию (христианство) и хотела углубить религиозные основы нравственности, т. е. выступала в духе устоявшихся традиций и воспитания подавляющего населения страны. Гуманисты же не признавали над собой иных судей, кроме собственной совести, не признавали запретов для разума. Они считали, что человек может жить добродетельно и разумно, просто следуя своей природе, и не нуждается в наставлениях извне.

Гуманистическая мораль – внутреннее убеждение каждого человека. Италии потребовалось практически три века, чтобы гуманистические позиции стали потребностью и жизненной необходимостью для большинства. Нам остается надеяться, что современной России потребуется для этого меньше времени. Список литературы 1.«Музыкальная эстетика западноевропейского средневековья и Возрождения», М.: "Музыка",

1966 2.Л. М. Баткин, «Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль мышления», М 1979 г. 3.Л. М. Баткин, «Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности», М 1989г. 4. «История западноевропейской литературы. Средние века и Возрождение», М. П. Алексеев, В. М. Жирмунский, С. С. Мокульский, А. А. Смирнов, М 1997 г.

5.«Культура Возрождения в странах Западной Европы» под ред. Л.М.Брагиной, М. «Высшая школа», 1999 г.