Дилигенский Г.
Мотивы активности: «действовать вместе»
Анализмотивов и типов поведения, характеризующих инструментальную вовлеченность вобщественно-политическую жизнь, не представляет большого труда. Властолюбивыеамбиции, карьеризм или корыстолюбие политиков и чиновников у всех на виду.Обыденное представление о политике как «грязном деле» с незапамятных временстало расхожей истиной. Гораздо труднее распознать лишенную личной корыстиценностно ориентированную вовлеченность. Даже самый честный и идейный деятельне избегает подозрений, что он движим какими-то тайными помыслами или занятизлечением личных психологических травм. Да и в действительности, какотмечалось выше, идейные мотивы нередко переплетаются или сливаются с«инструментальными». Подобные трудности побуждают обратиться к таким формамценностно-ориентированной вовлеченности, в которых она представлена вмаксимально «чистом» виде, сопряжена с такой активностью, которая по самомусвоему характеру не может приносить ее участникам каких-либо персональныхвыгод.
Можнополагать, что именно такой является деятельность многих низовых активистов ирядовых участников массовых общественных и политических движений и некоторыхпартий. Речь идет о таких движениях и партиях, которые не претендуют на власть(или не имеют больших шансов ее достичь) и не имеют иных возможностейобеспечить своим участникам и членам какой-либо материальный или социальныйстатус. Разумеется, и у таких партий или движений есть свои лидирующиегруппировки и аппарат, и действуют механизмы внутрипартийной или внутридвиженческой карьеры. Однако эти возможности крайне ограниченны, чаще всего неслишком привлекательны по своим материальным и профессиональным (условия труда)характеристикам. Подавляющее большинство рядовых активистов не имеют нивозможностей, ни желания продвигаться по иерархический лестнице своихорганизаций. И в то же время их общественная деятельность часто приносит имматериальный ущерб, ведет к физическим и нервно-психологическим перегрузкам,нарушает, а то и вовсе подрывает семейную жизнь. О такого рода фактах подробнорассказывается, например, в социологическом исследовании, посвященномактивистам возникших на волне забастовочного движения 1989 г. в угольных районах СССР свободных шахтерских профсоюзов5.
Какиеже мотивы направляют такую форму общественной активности? По мнениюисследователя «неформальных» движений периода перестройки О.Н. Яницкого, ихнаиболее глубокой психологической мотивацией были потребности в самореализацииличности, в проявлении ее индивидуальности, в самостоятельно конструируемых,разнообразных, эмоционально насыщенных социальных связях, общении6.Действительно для человека, чьим уделом является повседневная рутинанеинтересного труда и однообразных семейных обязанностей, общественнаяактивность — сфера приложения личностных сил и способностей; она радикальнообогащает содержание жизни, наполняет ее новым смыслом. Как объясняла своеучастие в неформальном движении одна из «героинь» Яницкого — молодая женщина изОмска, оно означало для нее разрыв с прежним образом жизни: «живешь как клуша — муж, ребенок...»7
Стремлениек самоосуществлению или самоутверждению вместе с тем объясняет многое, нодалеко не все. Ведь «бескорыстная» социальная активность — далеко неединственно возможный их способ. Самоосуществляться и самоутверждаться можно ив более «эгоистических», лучше вознаграждаемых занятиях. По данным эмпирическихисследований, многие активисты возникшего в 1990 г. движения «Демократическая Россия» впоследствии1 ушли из него в бизнес. Так же поступила ичасть активистов-шахтеров8. У них мотив самоосуществления действительно былведущим, и они искали оптимальную сферу его реализации. Но для тех, кто осталсяв движении, он, очевидно, таковым не был. Или дополнялся и перекрывался другимимотивами.
Обогащениесоциальных связей личности, которое Яницкий наряду с самоосуществлениемвыделяет в качестве мотива активности «неформалов», более, на наш взгляд,специфично для этого социально-психологического типа. Но и данный мотив — лишьодно из проявлений более общей «базовой» черты психологии активистов:ориентации их мотивов на интеграцию в социальную общность. Доминирующая впсихике тенденция к включению в общность может осуществляться разнымиспособами, в том числе через полное подчинение группе и ее лидерам,неограниченный конформизм по отношению к ним, утрату собственного я. Врассмотренных примерах она носит иной характер: социально-интегративнаятенденция (или потребность в принадлежности, по терминологии А. Маслоу и егопоследователей) соединяется с потребностью в индивидуальном самоосуществлении,точнее, самоосуществление достигается через соответствующий ему уровеньинтеграции.
Проиллюстрируемэтот несколько абстрактный тезис описанием психологии рабочих активистов,принадлежащим авторам уже упоминавшегося исследования о шахтерах. «Видно, — пишут они, — что шахтеры отождествляют себя с движением, что они готовыдобровольно принимать его дисциплину при одновременном согласии с правом наразномыслие, свободу обсуждений и критики… Поддержка линии движения ипринятие авторитета лидеров не становятся здесь насилием над внутреннимиустановками отдельных людей»9.
«ДемРоссия,- говорила одна из активисток этого движения, — дает людям выразить себя, всемвместе участвовать в конкретных действиях. За два года жители Москвы сумелиувидеть, сколько их единомышленников». По словам другой активистки, «из людейушел страх. Они знают, что все вместе они сила. Люди осознали свое место вполитической жизни страны»10. Формула «все вместе» чрезвычайно характерна дляпсихологии активистов — она выражает ценностную, аффективную и поведенческуюустановку на формирование активной, действующей общности и включение в нее. Этасоциально-интегративная установка становится основной целью комплекса норм иценностей, интериоризируемых личностью. Так, по наблюдению исследователей,«свойства и личностные особенности» шахтерских активистов свидетельствуют, чтоони обладают сознанием «людей, которые чувствуют себя не просто индивидами, ноучастниками движения, ощущают свою ответственность за это движение иответственность перед движением». Восприятие движения как высшей ценности,чувство ответственности за его судьбу воздействует на характер дискуссий иразногласий, возникающих в среде активистов. «Обсуждения и споры, которые ведутшахтеры, направлены не на самовыражение… но прежде всего на поискэффективного решения, на возможно более полный учет всего практически полезногов разных взглядах»11.
Всоциально-политической психологии интегративная тенденция, деятельность посозиданию и воспроизводству действующей человеческой общности, разумеется,может возникать и развиваться только на основе определенных социальныхценностей, общественных или политических целей. Этим такие общности отличаются,например, от общностей культурных, объединяемых не какими-либо общими целями,но лишь стилем жизни и поведения (например, молодежных группировок вроде хиппиили рокеров).
ВРоссии конца 80-х-начала 90-х годов массовые демократические движения возниклина волне протеста против власти КПСС и командно-бюрократической системы,сохранявшихся в условиях реформ сверху, проводимых партийно-государственнымруководством СССР. Их застрельщиками были люди, еще до возникновения движения психологическиориентированные на борьбу с системой: диссиденты, наиболее непокорные исопротивляющиеся начальству наемные работники. «Так дальше жить невозможно» — таков наиболее осознанный мотив участников движений. Их общими и довольноабстрактными ценностями были свобода, демократия, рыночная экономика. Общность,выступавшая в форме движения, воспринималась как орудие общественного действия,борьбы, способной изменить общественно-политическую ситуацию.
Главнойже целью как для участников политических движений, так — в значительной мере — и для нового рабочего актива было свержение власти КПСС.
Нравственно-эмоциональная основа мотивации
Дальнейшаясудьба этих движений позволяет лучше понять их главныесоциально-психологические характеристики. После августовского путча 1991 г. и ухода КПСС с политической сцены непосредственная политическая цель демократическогодвижения была достигнута. Для «Демократической России» это означало кризисцелей — дальнейшее осуществление демократических и рыночных преобразованийстало функцией президента и правительства. Значительные трудности испытало инезависимое рабочее движение: если на первых этапах его борьба за экономическиеи социальные интересы трудящихся естественно сливалась с борьбой противкоммунистической власти, то с приходом к власти демократов идейно-политическиеустановки рабочих лидеров побуждали их к поддержке правительстваЕльцина-Гайдара, а ухудшение положения трудящихся под влиянием проводимыхреформ ограничивало возможности такой поддержки. Обнаружилась слабостькогнитивной составляющей всего демократического движения: вынужденное перейтиот борьбы «против» к участию в конструктивной работе, в создании новыхобщественных отношений, оно оказалось к этому не готовым, не смогло занятьсамостоятельную ясную позицию в тех ожесточенных политических схватках, которыеразвернулись вокруг темпов и методов проведения реформ.
Движение,ориентированное лишь на конкретные цели и не способное после их достижениявыдвинуть новые, обречено на распад и исчезновение. В России демократическоедвижение испытало глубокий кризис; по своему влиянию, способности организоватьмассовые акции, политическим связям «Демократическая Россия» мало напоминалавесной 1994 г. ту мощную силу, которая практически сорвала августовский путч.Но говорить об исчезновении движения было бы неверно: сохранилось ядроактивистов, которые были его цементирующей силой с момента возникновения. Ихотя эти люди в значительной мере дезориентированы и не имеют — особенно последекабрьских выборов 1993 г. — сколько-нибудь ясной программы действий, онивносят свой вклад в политическую жизнь. Об этом свидетельствует хотя бы тароль, которую демократы сыграли в избирательной кампании либеральнойполитической группировки «Выбор России», получившей, несмотря на поражение навыборах по партийным спискам, наиболее многочисленную фракцию в Государственнойдуме. А также те усилия, которые предприняли лидеры «Выбора России», чтобы привлечьдемороссов во вновь сформированную ими в 1994 г. партию. Чем же объяснить относительную устойчивость активного ядра движения, хотя и сильно сократившегося загоды реформ, его выживаемость в крайне трудных и неблагоприятных условиях, приотсутствии общепризнанных популярных лидеров, разработанной идеологии ипрограммы, при постоянных внутренних конфликтах и расколах высшего руководства?Думается, что главной причиной является прочность ценностной ориентации этойобщности: ценности, глубоко интериоризованные активистами, позволили имсохранить свою сплоченность и верность движению. Причем речь здесь идет нестолько о таких программных общественных ценностях, как демократия и рынок,которые с самого начала носили во многом абстрактно-символический характер и взначительной мере поблекли под влиянием опыта 19921994 гг. Большее значениеимеют нравственные ценности, моральный долг, формирующий установку личности напосильное, но активное вмешательство в процессы, происходящие в обществе,готовность противостоять явлениям, эмоционально воспринимаемым как негативные,противоречащие принятым ею нормам и идеалам. Общие идейно политическиеустановки играют в этой психологической ситуации как бы роль когнитивногоориентира, помогающего осознать, рационализировать имеющие нравственноепроисхождение эмоции, потребность в «правильном», нравственном общественномустройстве. Именно о такой основе мотивации демократических активистовсвидетельствует характерное для многих из них отталкивание от участия винституциональной, т.е. партийной, парламентской политике, хотя они и признаютее необходимой, оказывают поддержку близким им по ориентации политикам,проводят их избирательные кампании. Отторжение политики они сами объясняютсомнением в возможности ее соединения с нравственностью. Пытаясь объяснить своепредставление о роли движения по сравнению с политическими партиями, один изактивистов «Демократической России» сказал: «партия — это механизм, которыйработает, а движение — это совесть, которая, наверное, не должна что-то делать,она должна предупреждать человека о том, чего делать не нужно»12.
Списоклитературы
1 Sobel R. From occupational involvement to political participation:an exploratory analysis // Political behaviour. 1993. Vol. 15. N 4. P.339-359.
2Амелин В. Неформалы, интеллигенция, партактив: политические ориентации //Общественные науки. 1989. № 4. С. 201.
3Юрьев А.И. Введение в политическую психологию. СПб., 1992. С. 143.
4 Barber J.D. The Lawmakers. New Haven, 1965.
5 См.: Гордон Л., Груздева Е., Комаровский В. Шахтеры-92: Социальное сознание рабочей элиты. М.,1993. С 88-92.
6 См.: Яницкий О.Н. Социальные движения: 100 интервью с лидерами. М., 1991. С. 49, 50.
7Там же. С 162-163.
8 См.: Новые социальные движения в России: по материалам российско-французского исследования. М.,1993. С. 70. Далее: Новые общественные движения в России; Гордон Л., ГруздеваЕ., Комаровский В. Указ. соч. С. 87.
9Гордон Л., Груздева Е., Комаровский В. Указ. соч. С. 77.
10Новые социальные движения в России. С. 39.
1Гордон Л., Груздева Е., Комаровский В. Указ. соч. С. 77.
12Новые общественные движения в России. С. 29.
13 См.: Турен А. Введение к методу социологической интервенции // Новые социальные движения в России.С. 9-10.
14В отечественной литературе психологии общественных движений посвящен большойраздел книги А.И. Юрьева «Введение в политическую психологию». См. также:Дилигенский Г.Г. Феномен массы и массовые движения // Рабочий класс и совр.мир. 1987. № 3.
15 Юрьев А.И. Указ. соч. С. 219, 220.
16 Sales S.M. Threat as a factor in authoritarianism // Journal ofPersonality and Social Psychology. 1973. N 28. P. 44-57.
1 Sobel R. From occupational involvement to political participation:an exploratory analysis // Political behaviour. 1993. Vol. 15. N 4. P.339-359.
2Амелин В. Неформалы, интеллигенция, партактив: политические ориентации //Общественные науки. 1989. № 4. С. 201.
3Юрьев А.И. Введение в политическую психологию. СПб., 1992. С. 143.
4 Barber J.D. The Lawmakers. New Haven, 1965.
5 См.: Гордон Л., Груздева Е., Комаровский В. Шахтеры-92: Социальное сознание рабочей элиты. М.,1993. С 88-92.
6 См.: Яницкий О.Н. Социальные движения: 100 интервью с лидерами. М., 1991. С. 49, 50.
7Там же. С 162-163.
8 См.: Новые социальные движения в России: по материалам российско-французского исследования. М.,1993. С. 70. Далее: Новые общественные движения в России; Гордон Л., ГруздеваЕ., Комаровский В. Указ. соч. С. 87.
9Гордон Л., Груздева Е., Комаровский В. Указ. соч. С. 77.
10Новые социальные движения в России. С. 39.
1Гордон Л., Груздева Е., Комаровский В. Указ. соч. С. 77.
12Новые общественные движения в России. С. 29.
13 См.: Турен А. Введение к методу социологической интервенции // Новыесоциальные движения в России.С. 9-10.
14В отечественной литературе психологии общественных движений посвящен большойраздел книги А.И. Юрьева «Введение в политическую психологию». См. также:Дилигенский Г.Г. Феномен массы и массовые движения // Рабочий класс и совр.мир. 1987. № 3.
15 Юрьев А.И. Указ. соч. С. 219, 220.
16 Sales S.M. Threat as a factor in authoritarianism // Journal ofPersonality and Social Psychology. 1973. N 28. P. 44-57.
17 Sears D.O. Op. cit. P. 244.
18 Adorno T.W. and oth. The Authoritarian personality. N.Y., 1950.
19 Lancelot A. Les attitudes politiques. P., 1969. P. 82.
20Фромм Э. Душа человека, М., 1992. С. 31-32.
21Известия. 1994. 18 апр.
22Там же.
23 Deutsch E., Lindon D., Weill P. Les families politiquesaujourd'hui en France. P., 1966.
24EysenckH.J. The Psychology of Politicks. L, 1954.
25Например, исследователь, изучающий национальную этнографию, историк илихудожник, погруженные в национальное прошлое, могут под влиянием своих занятийприйти к идеализации исторических персонажей, нравов или политической практики,противопоставляемых негативно воспринимаемому настоящему.
26 Stoetzel J. Les valeurs du temps present; une enquete europeenne.P., 1983. P. 73.
27 Easton D., Dennis J. Children in the Political System // Originsof Political Legitimace. N.Y., 1969; Hess R.D., Torney J.V. The Development ofPolitical Attitudes in Children. Chicago, 1967. Подробный критическийанализ этой концепции см.: Шестопал Е.Б. Личность и политика. М., 1988. С.58-69.
28Easton D., Dennis J. Op. cit. P. 28.
29Басина Е.З. Научно-техническая интеллигенция и реформа (неопуб.). Материалы ивыводы этого исследования используются в работе с любезного разрешения автора.
30 Bourdieu P. La distinction. Critique sociale du jugement. P.,1979.
31 См.: Новые социальные движения в России. М., 1993. С. 47-49.
32 См.: Гордон Л., Груздева Е., Комаровский В. Указ. соч. С. 37-48, 60-63.
33 См.: Егорова-Гантман Е., Косолапова Ю., Минтусов Е. Восприятие власти // Власть. 1994. № 1. С. 18.
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.gumer.info