СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ..................................................................................................................3
1. ОСОБЕННОСТИ ЭПОХИВОЗРОЖДЕНИЯ.......................................................6
2.МИРООЩУЩЕНИЕ НиколаЯ КузанскОГО .............................................8
3. ИДЕИ ДЖОРДАНО БРУНО...............................................................................10
4. УЧЕНИЕ О ЧЕЛОВЕКЕ ПИКОДЕЛЛА МИРАНДОЛЫ.................................12
5. КРАХ РЕНЕСАНСНЫХНАДЕЖД ...................................................................13
6. ЭССЕИСТИКА МИШЕЛЯМОНТЕНЯ..............................................................14
7. ГУМАНИЗМ УИЛЬЯМАШЕКСПИРА..............................................................21
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.........................................................................................................22
ЛИТЕРАТУРА..........................................................................................................24
ВВЕДЕНИЕ
Термин «возрождение» появляется какотражение ценностной установки мыслителей новой эпохи: это, с одной стороны,сознательное противопоставление себя мрачному средневековью, где господствовалитеология и схоластическая философия, а с другой — возвращение к ценностямантичной культуры с ее культом Разума и Гармонии. Огромное количествоизобретений и научно-технических достижений, а также изменения в ценностяхкультуры буквально во всех сферах жизни людей в Западной Европе — все этосвидетельствовало о наступлении новой эпохи — эпохи Возрождения. Новаяориентация в культуре ищет собственного теоретического выражения в философии.
Данный исторический период можно разделить наследующие культурно-исторические пласты[1]:
1. Европейский гуманизм, связанный с такими именамикак Леон Баттиста Альберти, Лоренцо Валла, Эразм Роттердамский, Монтень, ТомасМор и др. Это время отвержения догматической схоластики и критикисредневекового мышления как погрязшего в теологических и логических увертках иобоснования идеи возрождения человека из духа античности.
2. Наука эпохи Возрождения (Леонардо да Винчи,Коперник, Галилей, Кеплер и др.). В эпоху Возрождения формируются основысовременного естествознания, современный образ науки. «Тезису ФомыАквинского „малое знание о высочайших вещах лучше, чем самое подробноезнание о вещах низких и мелких“ Галилей противопоставляет такой принцип:»Я предпочитаю найти одну истину, хотя бы и о незначительных вещах, нежелидолго спорить о величайших вопросах, не достигая никакой истины". ДляКеплера и Галилея наука занимается отношениями, которые можно выразить числом,в математической форме, а традиционно считавшиеся научными вопросы о сущностимира, о смысле жизни и т.д. отодвигаются на второй план как не поддающиесянаучному анализу.
3. Реформация (Лютер, Кальвин, Мюнцер), повлекшая засобой переворот не только в светской, но и духовной культуре. На уровнеобыденной жизни протестантизм становится религией, проникающей в прямом смыслев каждый дом, что приводит к росту всеобщей образованности. В политикепротестантизм становится формой выражения перехода к правовому государству.
4. Эти тенденции реализуются в становлении философиигосударства и права (Макиавелли, Гоббс, Локк), в которой развивается учение оестественном праве и происходит разделение морали и политики.
5. Итальянская философия (Телезио, Бруно,Кампанелла, Пьеро Помпонацци, Патрицци и др.) выражает в этот период особую,гуманистическую тенденцию, базирующуюся на идеалах античной культуры.Происходит «переоткрытие» Платона и развитие идей Аристотеля и егопоследователей. Философы специально исследуют проблему человеческих чувств ивзаимоотношений, рассматривая человека как целостное существо, которому присущии разумность, и аффекты («страсти души»).
Культура эпохи Возрождения характеризуетсяглобальной сменой общемировоззренческих позиций. В центре возрожденческогомировосприятия оказывается уже не Космос античности и не Бог средневековья, аЧеловек.
Этому в немалой степени способствовала, как мы ужеуказали, Реформация. Духовный переворот в культуре пронизывает христианскуюцерковь. Слишком светское отношение к миру высших представителей церкви(епископат) и их чрезмерные требования власти, недостаточная образованностьнизшего слоя священников, церковные недостатки и всеобщий упадок нравовтребовали обновления церкви. Священное писание стало противоречить созданнойкатолической церковью системе догматики, которая была недоступна большинствуверующих и низшему слою духовенства. Возникает странная ситуация, когда Библиястановится источником еретических учений. В рамках религии усиливается, с однойстороны, рационалистическая тенденция с элементами античного восприятия мира ироли в нем Человека. С другой стороны, тенденция возврата к новозаветномуучению, строящемуся на простых и понятных принципах и близкому к мирской жизникаждого человека. Протестантизм в социальной сфере приводит к возникновениюновой этики, которая оправдывает труд в любой его форме, предпринимательствостановится нравственно обязательным. Практические задачи Реформации привели кизменению внутри самой теологии и философии.[2]
Задачи критики католицизма и обоснования новогорелигиозного движения выдвигаются в трудах Флациуса Иллирийского (XVI в.).Флациус ввел в герменевтику понятие контекстуальной интерпретации как причиныизменения смысла слова. Была преодолена проблема количества смыслов слова,стоявшая со времен античности. «Сокровенный» смысл стал единственным,но различные контексты конкретизировали его различные смысловые вариации.Соответственно, важнейшей задачей философии становится изучение контекста наоснове ряда принципов, которые позже были обобщены в понятии«герменевтический круг». Это принципы истолкования целого, исходя изсмысла входящих в него частей; учет цели и замысла автора текста (вгерменевтических методиках до Флациуса целеполагание, как правило, если иучитывалось, то неявным образом, но явно в герменевтический инструментарий невключалось); различие понимания и интерпретации (понимание есть цельгерменевтического искусства, а интерпретация — метод).
Гуманистическая струя, ярко характеризующая всюэпоху Возрождения, представлена такими философами и поэтами, как Данте Алигьери(1265-1321) и Франческо Петрарка (1304-1374). Как в своих поэтическихпроизведениях, так и в философских трактатах мыслители проводят идею ценностиземной жизни, критического отношения к официальной религии и ее представителями, главное, постулируют новое отношение к Человеку, его чувствам, его месту вмире. По всей Италии возникают кружки гуманистов, в которых обсуждаются иразвиваются эти взгляды и которые становятся в оппозицию к религии иуниверситетам, придерживающимся схоластических традиций.
Человек у гуманистов ставится в центр вселенной ивыступает как творец самого себя. Это не просто природное существо, но господинприроды. Соответственно меняются и морально-этические представления. Главнымстановится принцип равенства всех людей, а доблесть человека оказывается важнеепроисхождения. Утверждаются антиаскетические ценности и проповедуетсянеобходимость чувственности и наслаждения, возрождается эпикуреизм.Возрождается и пантеизм: Бог как бы сливается с природой, а природапредставляется единым целым, в котором все взаимосвязано. Возникает также иноеотношение к искусству, которое рассматривается как выражение творческихпотенций человека — в нем человек уподобляется Богу.
Для характеристики тех изменений, которые происходятв философии, рассмотрим творчество одного из наиболее последовательных иглубоких мыслителей эпохи Возрождения Николая Кузанского (1401-1464), с именемкоторого связывают переход от средневекового к ренессансному стилю мышления.[3]
Кузанский синтезирует идеи неоплатонизма ипифагореизма, интерпретируя их в духе витающих в воздухе идей Возрождения.Разрабатывая важнейший методологический принцип диалектики — совпадениепротивоположностей в едином предмете, он приходит к антитеологической трактовкеБога: Бог — единое, которое становится всем. Далее следует совершеннооригинальный вывод, что единое не имеет противоположностей, а значит,тождественно беспредельному и бесконечному. Понятие бесконечного становитсямерой всего сущего. Мир у Кузанского не бесконечен, так как в центре егонаходится Бог, который одновременно его и ограничивает. Но этот мир нельзямыслить конечно, так как он не имеет пределов, не замкнут. Оригинально трактуетКузанский и проблему пространства и времени.
Человек рассматривается Кузанским как особыймикрокосмос. Человек воспроизводит в себе окружающий его мир, подобен ему.Главными способностями человеческого ума являются чувство, рассудок и разум.Чувство и ощущение обеспечивают волевую установку — инициативность. Рассудокявляется посредником между ощущением и разумом. Разум (интеллект) — главное,что отличает человека от животных.
Идеи бесконечности мира были подхвачены Коперником(1473- 1543), который создает новую астрономическую картину, ставшую в явную оппозициюк теологии. Джордано Бруно (1548-1600), продолжая линию, развивает учение обесконечном космосе, о творческой активности природы, а не Бога, утверждаетматериалистическое понимание мира. Учение Бруно было признано инквизициейеретическим, и мыслитель был сожжен.
Период позднего Возрождения генетически связан сначавшейся впоследствии эпохой научной революции. Творчество Коперника, Бруно идругих ученых перевернуло направления научных исследований не только вастрономии, но и во всей науке в целом. Не случайно понятие«коперниканский переворот» до сих пор означает революционныеизменения в науке.
1. ОСОБЕННОСТИ ЭПОХИВОЗРОЖДЕНИЯ
Философская мысль Возрождения представляет эпоху XIV-XVI вв.Эпилог приходится на начало XVII в. Кампанелла и Шекспир были последнимипредставителями Возрождения. Философия этого времени противостоит системесхоластического знания. Она строится на иных основаниях, растет и развиваетсянезависимо от схоластической традиции. Почти так же будет развиваться новаяевропейская философия XVII века, связанная с зарождением математического иэкспериментального естествознания, прежде всего — классической механики и новоймеханической картины мира.
XIV-XVI вв. — время, когда все в круговороте страстей,общечеловеческих побуждений и расчетов. В разных ситуациях люди выпутываютсяумом и личной сметкой. Ценится выше всего умелость: смех возбуждает неумелоеханжество монаха или наивность супруга. Идеал удачи царит над всем. Поклонениеобычаю заменяется культом удачи. У Боккаччо, Саккетти, Джованни мораль всехновелл: скрытый грех наполовину прощен. Отсюда вытекает: достигать цели, нераздумывая над средствами, и скрывать пути, чтобы достичь цели наверняка.
XIV-XVI вв. — переходная эпоха от феодализма к капитализму,это время мануфактур, географических открытий, торговли, личнойпредприимчивости, высвобождения человека от сословных ограничений. Все эторождает в Италии новое качество культуры, известное под названием гуманизма,возрождения. Понятие «гуманизм» появляется в середине XV в. и означаетто, что Цицерон и Тацит в свое время выразили термином «humanitas» — человеческий, человечный, образованный, т.е. качества свободного гражданина,необходимые для активного участия в жизни общества. Разрушениецехово-корпоративной структуры способствовало возникновению светскойинтеллигенции. Она складывается из купцов, знати, юристов, преподавателей, дажеиз ремесленников и крестьян. Так появляются кружки гуманистов, не связанных суниверситетами, где преобладала схоластика. Гуманисты-интеллигенты не связаныопределенной профессией. Они представляют новую аристократию — «аристократию духа»; их этико-философской доминантой являетсястремление к синтезу духовности. Они все направлены на изучение классическойдревней (греческой и латинской) литературы, философии, которые становятсяэталоном культурной деятельности[4].
Эпоху гуманизма называют также Возрождением (Ренессансом).Сами гуманисты, выражая свой порыв, говорили о «воскрешении,обновлении» образцов античного мира в противоположность средневековью,которое ими понималось как «время… бедных умами ученых» (ЛоренцоВалла), как «время темного тумана», время грубости и несоразмерности(Дж.Вазари). Когда творческой дух Возрождения угас, понятие гуманизма осталосьв культуре в качестве обозначения научных дисциплин, занятых осмыслениемвнутреннего мира человека. Так появился термин — гуманитарные науки.
Мысль эпохи Возрождения направлена на постижение самогочеловека в его взаимоотношениях с миром. Божество не отрицалось, но земноезаслонило его. И это нагляднее всего проявилось в живописи. Так, в«Крещении» А.Верроккьо, по словам искусствоведа Вельфлина, Христосвыглядит как скромный учитель. «Бегство в Египет» — это и бегство, ипутешествие в неведомые края. «Тайная вечеря» — это торжественнаятрапеза, за которой обнаруживается предательство одного из присутствующих.Постоянные сюжеты картин «Распятие», «Снятие с креста»,«Оплакивание» — это неумолимая жестокость смерти, ее постоянноеприсутствие в жизни, горе близких, нежное сострадание женщин.
Специфическая черта философии Возрождения — деперсонализацияБога. Либо он растворен в природе («природа есть Бог в вещах», — повторял Дж.Бруно), либо мир погружен в Бога (Н.Кузанский). Такой пантеизм игилозоизм наделял природу способностью к бессознательному творчеству, еесобственным «языком», понимание которого вселяло надежду на познаниеи изменение этого мира. Отсюда появляется «натуральная магия», весьмапопулярны астрология, алхимия.
Пантеизм и призыв к опытному знанию, сенсуализм и магия,обожествление природы и психологизм представляют собой черты единой традициифилософии Возрождения.
2.МИРООЩУЩЕНИЕ НиколаЯ КузанскОГО
«Первый философ Возрождения», по происхождениюнемец, (1401-1464), учился в Гейдельберге, затем в Падуанском университете, гдеприобрел друзей среди итальянских гуманистов. В начале своей деятельности онбыл поглощен делом гармонического устроения мира и церкви на началах любви,свободы и суверенитета «верующего народа», воле которого должен былподчиниться и сам папа. Однако в дальнейшем он отошел от своих полуутопическихидей социального и религиозного единства Европы и человечества.
Николай Кузанский великолепно знал схоластику, был близок кмистике Мейстера Экхарта, усвоил философию античности и неоплатонизма, зналвосточных Отцов церкви, профессионально владел математикой. Не изменяя традициибогословия, Николай Кузанский в то же время принадлежит уже будущей философииXVII-XX вв. Он предвосхищает Лейбница идеей равного онтологического достоинствавсех вещей в мире; Канта — развернутой в «Науке незнания» системойкосмологических антиномий; Гегеля — триадным расположением мирового сущего;Гуссерля и Хайдеггера — учением о человеческой вселенной как априорнойцельности.
В основе мироощущения Кузанского лежит божественноебытие-потенция как абсолютная возможность всего, которая парадоксальным образоместь и абсолютная действительность. Об этом всеобщем источнике и его творчествеможно что-либо высказать только в виде тоже «предположений» или«догадок», поскольку безграничность его проявлений все равно рано илипоздно опровергнет любое частное утверждение, превзойдет любое определение: онвсе может, сам мир — произведение Бога. Личная потенция творца выступает как«форма форм», потому что образует образ любой конкретной вещи[5].
Например, когда Бог хотел открыть понятие о Себе, Он сказал:«Я Бог всемогущий» (Быт. 17, 1), «Я тот, кто есть» (Исх. 3,1). Это означает, что Бог как абсолютная духовность есть действительное бытиевсякой возможности. Кузанский поясняет: любая вещь существует благодаря своейоформленности. Заключается ли сущность вещи в самой вещи? Считать так — значитутверждать, например, что сущность руки заключена в самой руке. Но мертвая рука- не рука. Рукой ее делает жизнь в духе. Следовательно, сущность руки имеетболее истинное бытие в душе, чем в ней самой. Но в мире все вещи единичны иконечны. Бог как сущность этого мира, как чистая духовность есть форма всехвозможных форм, бытие всякой возможности. Значит, то, чего нет и что можетбыть, не обладает действительностью в конечной (видимой, осязаемой) вещи.Следовательно, чтобы приблизиться к сущности, Богу надо стать выше разума,рассудка, чувства, и тогда Он сам обнаружит Себя перед теми, кто ищет Его ввере. То есть человеку надо отвлечься от сиюминутного, зримого, слышимого, небегать и не суетиться, а стать выше себя. В ситуации такой остановки инапряжения мысли появляется обостренное чувство сознания, приближающегося к сущности.Об этом сказано: «Остановитесь и познайте» (Пс. 4, 11). Противоречиямежду тем, что Бог как «абсолютная возможность» (невозможнаявозможность или возможная невозможность) называет Себя беспредикатным («Яесмь»), нет. «Я» Бога есть самообозначение, предполагающее«ты», то есть диалог, общение, в процессе которого появляются«он», «она», «мы», «вы».[6]
Как связать единичность «Я» Бога с тем, что Он каксущее есть форма форм, с беспредельностью форм бытия? Кузанский говорит, что неследует смешивать эмпирически человеческое с запредельным божественным. Формеформ как беспредельному пределу соответствует не эмпирическая единичность, но«абсолютная единичность всех единичностей». Эта абсолютнаявсеобщность не просто совпадает с абсолютной единичностью, она сама в пределеесть «абсолютная единичность» (неединичная единичность, возможнаяневозможность). Именно это, по мнению Кузанского, имел в виду ДионисийАреопагит: «Божье мы должны познавать не по человеческому обычаю, ноцеликом и полностью от самих себя отстранившись и всецело перейдя в Бога».В таком общении с Богом осуществляется полнота образа Божия в человеке — конечной цели богоуподобления, совершенного знания и совершенного человека.Поскольку Бог, создав человека, отделил, освободил его от Себя, говоритКузанский, постольку сам акт Его творчества был призывом к диалогу, свободномуактивизму, сотворчеству. «Человек, — говорит философ, — может познатьиное, только полностью отрешившись от себя». Это значит, что лишь когдачеловек выходит за собственные рамки, отказывается от себя, своего маленького«я» (собственной точки зрения, мироощущения, пристрастий), — тогда онспособен к тому, что принято называть творчеством. То, что говорит Кузанский,является как бы развернутой программой и путем глубочайшей внутреннейинтеллектуальной работы человека в целях собственного преображения.
В философии Кузанского бытие и свобода предельно конкретны,поскольку подлинная жизнь человека начинается в будущем, а настоящее и прошлоераскрываются только в связи с ним. Бог Кузанского, не имеющий никакогоконкретного образа, постоянно обращается к каждому человеку, требуяоднозначного ответа на вопрос о смысле его бытия, его жизненной программы. Длясамого человека в такой ситуации должно стать очевидным, что его собственноебудущее «отсылает» к прошлому, прошлое — к настоящему и оттуда — опять в будущее. В учении Кузанского о человеке жизнь не дается готовой, онабогата необычайными возможностями, позволяющими многое сделать для себя, длядругих, «во имя Бога». Поэтому человек, как считает философ, живетздесь, в этом мире, осуществлением возможностей в кругу невозможного. Говоряязыком науки конца XX века, учение Кузанского о человеке есть «философиянестабильности», синергетика[7] кактворчество в ситуации устойчивой неустойчивости личности, живущей в земноммире. Кстати говоря, ныне модное понятие синергетики заимствовано из учения очеловеке Дионисия Ареопагита (VI в.).
3. ИДЕИ ДЖОРДАНО БРУНО
Идеи Кузанского непосредственным образом повлияли нанатурфилософию Джордано Бруно, который с восторгом ставил его «вышеПифагора, Коперника и Аристотеля». Крупнейший деятель эпохи ВозрожденияДж.Бруно (1548-1600) продолжил традиции вольномыслия итальянских гуманистов вфилософии природы, в натурфилософии. Важнейшее положение, сформулированноеБруно, состояло в утверждении бесконечности природы. Бесконечное могуществоБога, по Бруно, не может ограничиться созданием конечного мира. Бесконечныесвойства Бога Кузанского превратились у Бруно в бесконечность природы. Однакоучение о бесконечности природы у него, в отличие от Кузанского, не осталось лишьумозрением. Опираясь на открытие Коперника, Бруно стремился дать физическую иастрономическую конкретизацию этого натурфилософского принципа. Переосмысляятеорию Коперника, Бруно освободил ее от традиционных представлений о конечностимироздания, замкнутого сферой неподвижных звезд, от взгляда, согласно которомуСолнце составляет абсолютный центр Вселенной, а потому неподвижно. Развиваяидеи Кузанского, Бруно доказывал, что любое небесное светило можнорассматривать в качестве центра мироздания потому, что он находится повсюду и — нигде, то есть обосновывал идею бесконечности Вселенной.[8]
Формообразующее активное начало, считал Бруно, имеет своимисточником материю. Но материя — это не просто источник деятельности. Ееразвитие подчинено закономерностям, развертывающимся из некоего единогосубстанционального принципа через многочисленные диалектические переходы,борьбу противоположностей, являющихся результатом деятельности «мировойдуши». Опираясь на гилозоистские представления, Джордано Бруно делаетвполне конкретные выводы о необходимой заселенности иных миров, о характередвижения небесных тел. Такого рода одушевление природы помимо влиянияопределенных тенденций античной философии имело под собой скрытое стремление непросто приблизиться к недоступному Богу, в лучшем случае позволяющему созерцатьсвое совершенство, а овладеть субстанциональными началами природы в целях еепрактического использования.
Само понимание природы как единства противоположных началдобра и зла (Я.Беме), единичного и всеобщего (Т.Кампанелла), тепла и холода(Б.Телезио), очень близко к диалектике древних, однако акценты здесьрасставлены иначе. Диалектические переходы в сочетании с гилозоизмом, содушевлением природы и стремлением овладеть этой неуловимой, постоянноменяющейся «душой» вещей приводят к своего рода магиипротивоположностей… «Кто хочет познать наибольшие тайны природы, — пишетБруно, — пусть рассматривает и наблюдает максимумы противоположностей ипротиворечий. Глубокая магия заключается в умении вывести противоположность,предварительно найдя точку объединения»[9]. В этойнацеленности на познание сути вещей — одна из величайших заслуг лучшихпредставителей философии Возрождения. Однако стремление овладеть диалектикойпротивоположностей было весьма прямолинейным и зачастую оборачивалось попыткаминепосредственно воздействовать на субстанциональную основу вещей, котораяпредставлялась им одушевленной, родственной человеку — «микрокосму».Не случайно многие мыслители Возрождения занимались астрологией, ятрохимией,каббалой, различными видами «натуральной магии». Подобнонатурфилософским системам прошлого, значимость философии в этот период такжеопределялась построением всеобъемлющей закономерной структуры бытия, истинностькоторой обосновывалась «божественными прорицаниями, геометрическойнеобходимостью, философскими доводами и очевидными опытными данными». Ноесли натурфилософия, философия природы древних являлась симбиозом философскихположений, умозрений и наблюдений, то теперь сюда присоединяется еще одинкомпонент — решение практических задач. Известная идея древних о соответствиимикрокосма макрокосму приобретает особое звучание: универсальные философскиезаконы пронизывают любую частицу бытия, они неотделимы от частного,«отдельного» существования. Естественным следствием такого хода мыслиоказалось прямое, минующее весь сложный путь овладения объектом воздействие на«философское всеобщее » через ту конкретную форму, в которой оно себяпроявляет. Это обратная сторона натурфилософского мышления, ведущая уже кпрямому вмешательству философии в ход экспериментального действия. Опыт(эксперимент) оказывается лишь символическим выражением преобразования не самихматериальных сил, а стоящих за ними мировых сил. Философия природы теперьстремится распространить свое влияние не только на построение картины мира, нои на саму опытную основу знания, поэтому мистически трактуемый опытпереплетается с реальными опытными исследованиями. Примеры этому можно найти нетолько у Бруно, но и в работах Везалия, Сервета, Кеплера.
4. УЧЕНИЕ О ЧЕЛОВЕКЕ ПИКОДЕЛЛА МИРАНДОЛЫ
Замечательный итальянский гуманист Пико делла Мирандола(1463-1494) стяжал славу самого образованного и всеобъемлющего ума своеговремени. Мечтой мыслителя, так и не осуществленной, было показать единство двухосновных школ древнегреческой философии — платоновской и аристотелевской.Философия Мирандолы была творческим обобщением лучших традиций античнойхристианской, арабской мысли (он знал 22 языка), а также еврейской и восточноймистики. Если Фома Аквинский дал философско-религиозный синтез средневековойкультуры, то Мирандола — ренессансной. Аристократ по рождению, мыслитель писало безмерных творческих возможностях человека, о ценности и неповторимостиличности, защищал право на свободомыслие, призывал к духовному развитию всехлюдей, независимо от происхождения и социального статуса. Разрушая божественныйдетерминизм средневековья, Мирандола высвобождал волю человека, награждал еесвободой, достойной земного бога.
Учение о человеке Мирандола пытался обосновать в «Речи одостоинстве человека», прославившей его среди современников и оказавшейвлияние на формирование гуманистической мысли XVI века. По мысли философа, Бог,сотворив человека, специально дал ему " неопределенный образ " и,поставив в центр мира, сказал: «Я не сделал тебя ни небесным, ни земным,ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер,сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться внизшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и ввысшие, божественные.… О, высшее и восхитительное счастье человека, которомудано владеть тем, что пожелает, и быть тем, кем хочет!»[10].Человек у него есть связующее звено между материей и духом, он — узел мира,способный возвыситься к Богу или опуститься до состояния животного. Природачеловека не определена изначально и этим близка к природе Бога.
Высшее предназначение человека — насладиться величиеммироздания. Достижение такого счастья невозможно без философии. «И если тыувидишь философа, все распознающего правильным разумом, уважай его, ибонебесное он существо, не земное. Если же видишь чистого созерцателя, неведающего плоти и погруженного в недра разума, то это не земное и не небесноесущество. Это — более возвышенное, божественное, облаченное в человеческуюплоть»[11].
Смещение акцента с теологии на философию, на науку,восхвалению которой посвящено немало страниц, оказывается закономернымзавершением рационалистических тенденций в возрожденческой мысли XV века. Достоинствочеловека, по Мирандоле, проявляется только в свободной деятельности разума напутях науки и знания. Для самого философа целью жизни было отыскание единойистины, источником которой могли служить совершенно разныерелигиозно-философские системы. Поиски единой истины покоились на убеждении вединстве и универсальности логоса, т.е. слова, доступного знанию,интерпретации. Главное было найти «ключ», метод к постижению логоса.Поэтому Мирандола искал его в символике каббалы, в мистике пифагореизма, в античнойи средневековой мысли. Много времени он посвятил магии, которую считалпрактической частью науки о природе, «завершающей ступенью философииприроды».
Космологические идеи Мирандолы проникнуты пантеизмом,отчетливо просматривающимся в его произведениях «О Сущем и Едином» и«Гептапл». Бог как некое единство и абстрактная целостностьприсутствует повсюду и не локализован. Он есть все, но — вне этого мира. Как«чистое существование» Бог исключает всякую определенность, поэтомуОн непознаваем. Сам мир, одушевленный неким разумным началом, может бытьпознан. «Повсюду, где есть жизнь, — там есть и душа, а там, где душа, естьи разум». Числа-принципы заключены в душе, разумно оживляющей мир. Душачеловека, равнозначная по своей рациональной сущности душе мира, в общении свещами раскрывает их смысл.
5. КРАХ РЕНЕСАНСНЫХНАДЕЖД
Уже в середине XVI в. начинают проявляться первые признакикраха ренессансных надежд. Все чаще в размышлениях гуманистов, в искусствезвучат трагические нотки, свидетельствующие об ощущении утраченных иллюзий.
Пантеистическое мироощущение способствовало утверждению идеио нераздельности души и тела, личности и индивидуальности. Вместо царства Божиявсе более выдвигалась идея «царства человека», которому доступномировое могущество. Даже ангелы созданы для служения людям. Человек в пониманиигуманистов — деятель, творец, созидатель. У Маккиавелли (1469-1527) частовстречается термин «фортуна», т.е. обстоятельства, в которых живетчеловек и с которыми он должен бороться. По Маккиавелли, фортуна, судьба,обстоятельства властны над человеком лишь наполовину, влияя на ход событий, такчто человек должен и может бороться с ними. Поэтому результат во многом зависитот человеческой энергии, таланта. Нельзя терять время. Необходимо постоянноулучшать собственную природу, ибо «Бог раздает людям время как деньги,строго затем заставляя отчитываться за него» (Манетти).[12]
Культ времени, культ человека ведет к гуманистическомуиндивидуализму. Выдвинутый Лоренцо Валлой этический принцип, отождествляющийнаслаждение с полезностью, основывается на идее гармонии человека и природы,индивида и общества. Полезность — естественная цель действий человека, всей егожизни и в то же время — важнейший критерий его поступков. Жить добродетельно — значит жить с пользой для себя. И хотя, по мысли Баллы, люди, если они незлодеи и не глубоко несчастны, не могут не радоваться благу другого, он сам жепишет: «Я нисколько не обязан умирать ни за одного гражданина, ни за двух,ни за трех и т.д. Почему же я обязан умирать за отечество, которое состоит извсех этих граждан?» Так принцип пользы, столкнувшись с идеей общественногоблага, рождает индивидуализм.
6. ЭССЕИСТИКА МИШЕЛЯМОНТЕНЯ
Основные иллюзии Возрождения — убеждение в величии человека,вера в рациональное объяснение красоты, попытка объединения религий — к XVIвеку в значительной степени оказались утраченными. Скептические настроениясменили веру в безграничные возможности человека-Бога. Единство Бога, человека,государства, искусства уже представляется недостижимым. Гуманистическийиндивидуализм обернулся ничем не прикрытым эгоизмом. Философская эссеистика М.Монтеня — это осмысление Возрождения как неудачи и одновременно — ренессанснаяпопытка увидеть величие человека в его одиночестве, противоречивости,смертности.
Французский философ-гуманист Мишель Монтень(1533- 1592),«самый несистематичный из философов, но самый мудрый и занимательный»(Вольтер), через века пожимает руку каждому, кто, живя в пространстве общепринятых(«узаконенных» традицией, временем, авторитетами) вещей, начинаетвдруг задавать совершенно наивные, а потому с точки зрения большинстваабсолютно несуразные, «глупые» вопросы:
1. Почему в процессеобучения «нам без отдыха и срока жужжат в уши, сообщая разнообразныезнания, в нас вливают их, словно воду в воронку, и наша обязанность состоитлишь в повторении того, что мы слышим».
2. Почему тот, «у коготощее тело, напяливает на себя много одежек; у кого скудная мысль, тотраздувает ее словами».
3. Почему говорят, что«человек — существо совершенное», тогда как «картинагосударственных смут и смен в судьбах разных народов учит нас не слишкомгордиться собой» и не внушает особого оптимизма.
4. Почему «философия — мудрость жизни», тогда как «вокруг нас царит безнаказанность ираспущенность».
5. Почему «наиболеевысокого положения достигают обычно люди не слишком способные и судьба осыпаетсвоими дарами отнюдь не самых достойных». Почему «высшим показателемистины считается большое число верующих в нее, в котором глупцы имеютпревосходство над умными».
6. Почему, «несмотря нато, что смерть везде и всюду та же, крестьяне и люди низшего звания относятся кней много проще, чем остальные», как «преодолеть страх перед смертьюи спокойно отойти в иной мир, где нас ожидает столь отменное общество».[13]
Перечисление лишь немногих вопросов, над которыми размышлялМонтень, позволяет узнать в нем то, что живо сейчас, сегодня. Потому что предметего мысли — вполне реальный человек, который, попав в этот мир, какое-то времяживет, что-то делает и «умирает так и не научившись себя понимать».[14]
Монтеня всегда беспокоила «тайна» человеческойжизни, заканчивающейся загадкой смерти. Без каких-либо религиозно-мистическихпрогнозов, но «со смертью в голове», Монтень думает «вслух»о человеческой жизни. Он не лукавит, когда пишет: «Я хочу, чтобы меня виделив простом, естественном виде, непринужденном и безыскусственном, ибо я рисую некого-либо, а себя самого». Размышления о человеческом существовании«отливаются» в форму литературно-философской эссеистики его«Опытов». Монтеневское «я рисую себя самого» означаетосуществление нового типа рефлексии, уходящей от спекулятивных умозрений всторону философии жизненной, «практической», приподнимающей человеканад повседневностью и помогающей ему найти собственные ориентиры в миресоциальности.
«Опыты» — своеобразная исповедь автора, которойможно найти аналогии (но не более) в истории философии. Например,«Исповедь» Августина Блаженного — такое же мышление«вслух», конструктивным принципом которого является: «я наединес собой перед Богом». В процессе опыта собственных поисков, метаний, смятенийАвгустин как бы «дорабатывается» до философствования по поводувопросов человеческого бытия. У Монтеня дело обстоит иначе. Принцип егоисповеди: «я наедине с собой перед другими» — означает артикуляциюего собственного философского акта, длящегося в пространстве трех томов его«Опытов».
«Я наедине с собой...» Монтеня означает, что его«я» говорит о себе и выставляет себя на всеобщее обозрение заведомо всвязи и сопряжении «с другими». И если «я» желает сказатьнечто важное для других, но открывшееся ему, оно должно избавиться отсобственных психологизмов, с тем чтобы перейти в иное пространство«чистой» мысли (без субъективных довесков, симпатий-антипатий ит.п.). Для этого мыслящее «я» как бы приподнимается над собой.Противостоя себе же, оно одновременно противостоит и множеству других«я». Таким образом, монтеневское «я наедине с собой...»содержит в себе собственную противоположность: «я наедине с собой противсебя и других». Процессуально совершающийся «здесь и сейчас» акттакого письма и говорения обозначает собственно философский акт мыслящей себямысли «вслух»: «я наедине со всеми».[15]
Но поймут ли другие помысленную мной новую мысль; ведь дляменя самого, как бы я ни сказал, это будет неадекватно моей же собственнойинтуиции. К тому же, по убеждению мыслителя, большинство людей просто не желаетдумать и довольствуется верой в то, что это же самое большинство«предпочитает считать истиной». Поэтому Монтень приглашает«увидеть» в своих рассказах «семена мыслей более богатых исмелых», доступных лишь тем, кто «способен их уловить»,поскольку сам автор «не желает о них распространяться». Такаяустановка сознания: «говорю, но не могу сказать всего, что знаю»,возрождает полузабытую античную традицию «сознательногонедоговаривания» и «открытости» философии для последующихинтерпретационных актов. На такую традицию письма и говорения будуториентироваться такие совершенно разные философы, как Декарт и Шеллинг, Фихте иНицше, Бергсон и Бердяев. И только в XX веке безупречно прозорливый Хайдеггеробъяснит, что «открыть и утаить» — нераздельные аспекты одного и тогоже акта мысли.
Размышляя «наедине со всеми», Монтень совершаетмгновенные «скачки» в греческую, римскую античность, во временанедавние и — обратно к себе во Францию. Демосфен и Цицерон, Сократ и Плутарх,Тертуллиан и Франциск Ассизский, а также многие другие — для него друзья идоброжелательные оппоненты. Тем самым Монтень не только восстанавливал ужеизрядно разрушенную связь времен, но и закладывал современные нам традициимысли, для которой история философии — не склад древностей. Это историягениальных интуиции, взлетов, падений и часто просто ошибок человеческогоразума, о которых необходимо помнить. На стене кабинета Монтеня было начертано:«Что знаю я?» За этим стоит вовсе не стремление к энциклопедизмузнания, хранящегося в библиотеке, и не желание узнать, чтобы следоватьузнанному. «Что знаю я?» — прием мысли философа, который,соприкоснувшись с вечными вопросами человеческого существования, зановопроигрывает все существующее знание так, как будто эти вопросы никогда не имелиопыта своего решения. Сам Монтень весьма иронично относился к тем«достойным людям», для которых «пробным камнем и основойсобственного мнения и всякой истины» является их согласие с чьим-либоавторитетом.
Монтень жил в эпоху разрушительных войн и усиливающейсяжесткой регламентации всех форм социальной жизни. Поэтому он писал:«Величайшее недомыслие учить наших детей… науке о звездах и движении восьмойсферы раньше, чем науке об их собственных душевных движениях ». Главное вчеловеке — стремление жить. К сожалению, жизнь большинства «оказываетсяпраздной тратой времени» на то, чтобы «иметь общуюосведомленность» о вещах ненужных для самого человека, но дающих ему веру,«во что должно верить», и заставляющих делать то, что «надоделать». «Наша душа совершает свои движения под чужим воздействием,следуя и подчиняясь примеру и наставлениям других. Нас до того приучили кпомочам, что мы уже не в состоянии обходиться без них. Мы утратили нашу свободуи собственную силу»[16].
Монтень впервые обнаруживает последствия возрожденческойкультуры как новой социальности — расхождение между тем, что предписано делатьчеловеку (и он делает это) в пространстве всеобщего социального активизма, итем, чем он на самом деле является. Отделяя свое «я» от предписанной,«заданной» социальной роли, философ пишет: «Нужно добросовестноиграть свою роль, которую нам поручили, но при этом не забывать, что этовсего-навсего роль, которую нам поручили. Маску и внешний облик нельзя делатьсущностью, чужое — своим. Мы не умеем отличать рубашку от кожи. Достаточнопосыпать мукою лицо, не посыпая ее одновременно и сердце… Господин мэр иМишель Монтень никогда не были одним и тем же лицом, и между ними всегдапролегала отчетливо обозначенная граница»[17].
Оказывается, играя «роль» в «спектакле»общественной жизни, важно не перепутать себя с ролью. Интуиции Монтеня открылосьто, что анонимность новой социальности предъявляет к человеку требование бытьтакой же анонимностью. Если человек не научен отделать себя от«роли», он постепенно сливается с ней и становится«статистом» в спектакле жизни. Бессмысленность индивидуальногосуществования, по Монтеню, заканчивается такой же бессмысленностью смерти.
Занимаясь, по собственным словам, «наукой очеловеке» (что он есть и чем должен быть), Монтень высказывает ряд идей,которыми позже восторгались Вольтер, Руссо, Толстой. Мысль Монтеня балансируетна грани собственно философской рефлексии и педагогики. Но это не философияпедагогики, скорее — общение мыслителя с человеком, стремящимся к осмысленностисобственного существования. Так, например, для проверки собственных поступковон советует «прикладывать к ним наиболее полезные философскиевопросы», в частности: «Что дозволено тебе желать; чем жертвовать длясвоей родины и близких; что ты есть на самом деле и чем являешься среди людей;для чего ты живешь». Однако, между прочим замечает Монтень, не следует тутже рассчитывать на однозначный ответ; такое «прикладывание… означаеттолько одно: знать и не знать». Монтень тем самым ненавязчиво говорит отом, что нет и не может быть окончательных «одноразовых» ответов насмысло-жизненные вопросы, которые постоянно задает себе человек. Каждый такойвопрос к себе рождает новые вопросы. Шаг за шагом, имея в виду нечто совершенноконкретное, мысль, развиваясь внутри себя, «достигает изумительнойясности». Иначе говоря, только усилием самостоятельной мысли,сомневающейся и ищущей, «удивляющейся и просветляющей ум, а потомуприносящей радость», человек приближается к осмысленности собственногосуществования. По Монтеню, каждый акт такой мысли является философским актом.Мы же, говорит он, «погружены в себя, замкнулись в себе, наш кругозоркрайне мал, мы не видим дальше своего носа».
Поскольку философию преподают люди из этой же среды, то исама философия, с одной стороны, сохраняет со времен античности престижныйстатус " мудрости жизни ", а с другой, по замечанию Монтеня, «внаш век философия… всего лишь пустое слово, которое в сущности ничего неозначает; она не находит себе применения и не имеет ценности ни в чьих-тоглазах, ни на деле». Причина этого — бесконечные «словопрения, которымиее окружают».[18]
Слова Монтеня обычно толкуют как его протест противсхоластики. Однако не следует ошибочно думать, что под схоластикой Монтеньподразумевает теологию, богословские споры. Напротив, мыслитель критикуетсовременную ему философию. Напомним, что средневековые философы былиодновременно и теологами (символом равновесия веры и знания стала философскаятеология Фомы Аквинского). Расхождение философии и теологии, усилившееся сконца XIV века, привело к тому, что вопросы человеческого бытия перешли введение теологии, а философия была сведена к логическим исследованиям, канализу языка, его понятийной структуры. Пафос критической мысли Монтенянаправлен против популярных в его время традиций «схоластическогофилософствования». Пытаясь сформулировать принципы новой, жизненной,«практической» философии, дающей ориентиры человеку в егоиндивидуальном существовании, мыслитель собственные идеи «науки очеловеке» подкрепляет авторитетом все той же античной философии, накоторую ссылались и мыслители средних веков, и недавние его предшественники.Расширяя пространство возможных интерпретаций устоявшейся «классики»,Монтень осуществляет собственную программу размышлений о человеке, и при этом он«опирается» на мысли совершенно разнородных авторов (Сенеки,Гераклита, Платона, Цезаря, Помпея, Катилины и многих других) для того, чтобысузить все содержание античной философии до вопросов актуального бытиячеловека, смысла его существования и судьбы. Монтень убежден, что только такая«новая» философия действительно может и способна помочь человекуобрести «мудрость жизни», которую так искали в древности.
Ясность мысли, развитое и рефлексивное самосознание, поМонтеню, расширяет границы индивидуального человеческого существования.«Широта и богатство мысли» рождает в человеке совершенно новоемироощущение: он начинает смотреть «на вселенную как на свой родной дом,отдавая свои знания, себя самого, свою любовь всему человечеству — не так, какмы, замечающие лишь то, что у нас под ногами». Все проблемы мира теперьпереносятся внутрь личности. Естественным показателем ее утонченности ирефлексивности является психологическое состояние отчаяния, тоски, одиночествакак «вечного уединения даже в кругу своей семьи». По мнению Монтеня,одиночество — прибежище развитого самосознания, пространство внутренней«полной свободы», где можно «вести внутренние беседы с собой, ипритом настолько доверительные, что к ним не должны иметь доступа ни нашиприятели, ни посторонние». Лучшей проверкой таким образом обретенныхэмоционально-экспрессивных ценностей является дружба, в которой «нетникаких расчетов и соображений, кроме нее самой», — пишет Монтень.Одиночество, дружба как единственное убежище человека от мира, ставшего емувдруг чуждым, позже, романтически ориентированными философами, возводится вкульт истинно чувствующей и мыслящей (а потому не понятой другими) личноститворца-художника, создателя этого мира. У Монтеня же дружба, как и одиночество,- естественные состояния «нового» человека, к сожалению не способныеизменить что-либо в мире широкой социальности, т.е. в жизни самого общества.Так в размышлениях философа появляется совершенно новый мотив — социальноебытие человека как проблема качества общества и взаимоотношений самого человекас обществом.[19]
Монтень прекрасно понимает, что процесс самосозиданиячеловека, живущего в обществе, где царит «распущенность ибезнаказанность», невозможен без нахождения меры между ним самим и тем,что должно организовывать его жизнь. В связи с этим мыслитель говорит о вреде,который приносит людям распространенное заблуждение ума, не способного себе«представить ничего более величественного, чем его король». Иначеговоря, не только человеку, но и обществу в целом нужна его соизмеримость счем-то внешним для него самого. Лишь тот, пишет Монтень, «кто способенпредставить себе, как на картине, великий облик нашей матери-природы, во всем еецарственном великолепии… кто ощущает себя, — и не только себя, но и целоекоролевство, — как крошечную, едва приметную крапинку в ее необъятном целом,только тот и способен оценивать вещи в соответствии с их действительнымиразмерами»[20]. Величиеприроды, ее естественная («как на картине») красота для Монтеняявляются прообразом, проектом и «законными границами» совершенствачеловека и общества. «Природа, — постоянно подчеркивает Монтень, — руководитель кроткий, но в такой же мере разумный, мудрый и справедливый».
Вполне объясним критицизм Монтеня, его стремление кконструктивному исправлению недостатков человека и общества своего времени.Интересно другое, а именно то, что идеалом человека, общества у него являетсявеличие, красота, совершенство, гармония, ясность «естественной, как накартине» природы. Монтень, являвшийся совершенно самостоятельныммыслителем, в поисках идеала совершенства непроизвольно оказался подзначительным влиянием современного ему искусства, воспроизводящегоестественность природы и человека в идеально прекрасных формах живописи искульптуры. Пантеистическая установка сознания у гуманистов привела плеядугениальных художников и скульпторов (Леонардо да Винчи, А.Дюрера, Альберти,Донателло и многих других) к совершенно логичному выводу о том, что природаесть само совершенство, которое " разлито" в ее формах. Поэтомуискусство, «философски рассматривая качество форм природы» (Леонардода Винчи), должно укрупнить, конденсировать, собрать в целое ее естественную красоту.Художникам-гуманистам это удалось настолько, что условно«естественная» художественно-эстетическая реальность природы вискусстве стала определенным «углом зрения», ракурсом видения самой«живой» природы и в определенной мере критерием «внешней» социальностисамого человека. Проще говоря, благодаря открытию «прекраснойприроды» в жанре пейзажа, совершенного человека в живописи и скульптуре,искусство в значительной мере становится «нормой» действительности,через которую она сама начинает восприниматься по сходству, смежности,контрасту. Но тогда оказывается, что весь процесс самосозидания человека естьвозвращение к своей " природной естественности", замутненнойдлительными историческими наслоениями социальности, исказившими его «природноесовершенство». Только следование принципу согласования, соизмерениясуществующей социальности с «гармоничным, совершенным строем природы»способно укрепить «естественность» человека в этом мире и датькультуре во всех сферах новое, неизвестное, точнее — утраченное ранее качество.[21]
Если античность для Монтеня является школой мысли, то впредставителях культуры Нового Света, «не испорченных европейскойцивилизацией», он видит «естественную, природную одаренность,честность, отсутствие социальной зависимости, ясный ум». Поскольку ониследуют, по мысли Монтеня, «собственной естественной природе, постольку — равны, свободны и счастливы». Чего больше в Монтене, отстаивающем идеювозврата к «естественному, природному» человеку, — романтическихупований или рационального обоснованного убеждения? С учетом постоянноприсутствующего в его суждениях скепсиса, по видимому, — ни того, ни другого.Ориентируясь на идеал «естественности», Монтень выступает внесвойственной ему роли социального реформатора, пытающегося решить проблемувзаимоотношений «человек — общество, человек — человек». Тем более,что идея «естественности» никак не «стыкуется» с его жемыслью о том, что только развитое самосознание «переделывает по своемуобразу» внешность, дух, тело человека.[22]
Монтень живет в ситуации «разлома», несхожденияновых жестких социальных структур. С одной стороны — укрепляющаясягосударственность и королевский абсолютизм. Возрожденческий индивидуализм — сдругой. Поэтому для него идеал «естественности» — желаемаякартина-образ будущего и принцип, следование которому автоматически«снимет» все проблемы новых складывающихся взаимоотношений«человек — человек, общество — человек». Во всяком случае, идеиМонтеня подготавливали теорию «естественного права», развивавшуюсямыслителями XVII века, превратившуюся в революционное знамя буржуа уфранцузских просветителей XVIII века.
7. ГУМАНИЗМ УИЛЬЯМАШЕКСПИРА
Интересно, что почти в это же время в Англии, где ужесостоялась национальная государственность, установилась централизованнаявласть, Уильям Шекспир (1564-1616), крупнейший гуманист эпохи ПозднегоВозрождения, художественно осмысливает противоречивость, трагичность ужесложившихся отношений «человек-общество-государство».
В шекспировских трагедиях («Король Лир»,«Макбет» и др.), явно или нет, всегда присутствует природный космос,несущий совершенно противоположную, нежели у Монтеня, смысловую нагрузку. В этомкосмосе отражено смутное ощущение того, что над личной жизнью, сознанием«естественного» человека высится еще какой-то всеопределяющий мир, врамках которого герои действуют. Этот мир надличной воли есть сфераобщественно-государственных связей, подчиняющих без остатка«естественного» человека нормативам государства и делающих из него«государственного человека».
Разгадка шекспировских героев в том, что их жизнь протекает вдвух планах: личном («естественной индивидуальности») иобщегосударственном (социально-гражданском). Однако герои не различают этихмиров: субъективность их потрясает основы мира, даже если они действуют в кругусобственных «естественных» мотивов. В противоречивом единствеиндивидуального и общегосударственного скрыто «ядро» трагедий Шекспира.Например, в «Отелло» личный мир героя окутан в покровынадчеловеческих космических сил. Совершившему преступление Отелло начинаетказаться, что «сейчас луна и солнце затмятся совершенно, земля от ужасазатрясется». Этот образный ряд оттеняет то безликое,общественно-государственное, что вторгается в судьбу героя.
Отелло — гениально угаданный образ человека, пребывающего внепротиворечивом (вроде бы) единстве собственной естественности и социальности,«государственности, гражданства». Отелло — " естественный "человек (это усилено тем, что он — мавр), имеющий право любить, ненавидеть,быть нежным, постоять за нанесенное личное оскорбление. Вместе с тем он наделен«набором» определенных прав, обязанностей. В душе его столкнулисьнормы двух сфер жизни — и он погиб.[23]
Сцена убийства Дездемоны — далеко не кульминация трагедии,как это иногда представляют в плохом театре. Трагедия — в сцене самоубийства.После выяснения того, что Дездемона невиновна, Отелло еще силен духом, чтобыжить, и требует от окружающих, чтобы ему не мешали свободно удалиться. Однаковсе рушится, когда Отелло слышит, что республика лишает его чести, что онпленник и лишен власти. Жить больше невозможно. Бесчестья от государства онперенести не смог. Умирает Отелло не как убийца жены (ведь он «из честиисходил»), но как человек, в защите своей личной чести потерявший честьгражданина. Пребывание в двух сферах этической жизни — источник и силатрагического в судьбе Отелло.
На закате Возрождения Шекспир показал существующий разладмежду личной «естественной» и общественной жизнью. И вместе с темпоказал, что разрубить внутреннюю связь между этими двумя сферами жизни одногои того же человека никому не дано — гибель неизбежна. Но как тогда жить?Человек оказывается персонажем в поисках автора.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Завершаярассмотрение философских исканий эпохи Возрождения, необходимо отметитьнеоднозначность оценок ее наследия. Несмотря на общее признание уникальностиренессансной культуры в целом, этот период долгое время не считалсяоригинальным в развитии философии и, следовательно, достойным выделения вкачестве самостоятельного этапа философской мысли. Однако двойственность ипротиворечивость философского мышления этого времени не должна умалять егозначения для последующего развития философии, ставить под сомнение заслугимыслителей Ренессанса в преодолении средневековой схоластики и создании основфилософии Нового времени.
Английский философ и моралист А.Шефтсбери (1671 — 1713)как-то заметил: всякий конфликт между двумя сферами жизни говорит либо о том,что общество несовершенно, либо несовершенстве человека в себе самом.
Возрождение утвердилось в дуализме индивидуального иобщественно-государственного, эмпирического и идеального, эмоционального ирационального. XVII век на основе их противопоставления и анализа пытаетсярешить, что же является определяющим в человеке.
Эпоха Возрождения — один из наиболее плодотворныхэтапов развития европейской истории. Возрождение — точка выбора в историческомпроцессе, когда ищутся новые пути интеллектуального и цивилизационногоразвития. Мыслители, с одной стороны, возвращаются к классическому античномунаследию в более полном объеме, чем это имело место в средневековой культуре, ас другой — открывают новый мир человека и природу.
Итак, Возрождение, или Ренессанс — эпоха в жизни человечества, отмеченнаяколоссальным взлетом искусства и науки. Искусство Возрождения, возникшее наоснове гуманизма — течения общественной мысли, провозгласившего человека высшейценностью жизни. В искусстве главной темой стал прекрасный, гармоническиразвитый человек, обладающий неограниченными духовными и творческимивозможностями. Искусство Возрождения заложило основы европейской культурыНового времени, кардинально изменило все основные виды искусства. В архитектуреутвердились творчески переработанные принципы античной ордерной системы,сложились новые типы общественных зданий. Живопись обогатилась линейной ивоздушной перспективой, знанием анатомии и пропорций человеческого тела. Втрадиционную религиозную тематику произведений искусства проникало земноесодержание. Усилился интерес к античной мифологии, истории, бытовым сценам,пейзажу, портрету. Наряду с монументальными настенными росписями, украшающимиархитектурные сооружения, появилась картина, возникла живопись маслянымикрасками. На первое место в искусстве выступила творческая индивидуальностьхудожника, как правило, универсально одаренной личности.
В искусстве Возрождения тесно переплелись пути научного и художественногопостижения мира и человека. Его познавательный смысл был неразрывно связан свозвышенной поэтической красотой, в своем стремлении к естественности оно неопускалось до мелочной повседневности. Искусство стало всеобщей духовнойпотребностью.
Безусловно, эпоха Возрождения – одна из прекраснейших эпох в историичеловечества.
ЛИТЕРАТУРА
1. ГуревичП.С. Философия человека Ч.1– М: РАН, 2005
2. ЛосевА.Ф. «Эстетика возрождения». — М, 2006
3. МотрошиловаН.В. Рождение и развитие философских идей. М., 2004
4. Пикоделла Мирандола. Речь о достоинстве человека // Человек. М., 2003
5. Философия.А. Г. Спиркин. Издательство «Гардарики», 2006
6. Философия.Учебное пособие. И. М. Невлева. Издательство «Русская Деловая Литература», 2006
7. Бруно Дж.Диалоги. М., 1949
8. Пико деллаМирандола Дж. Речь о достоинстве человека. //Эстетика Реннесанса. М., 1981
9. Монтень М. Опыты.Кн. I. М. 1987
10. Монтень М. Опыты. Кн. III. М. 1987
11. Монтень М. Опыты. Кн. I. М. 1987