ФИЛОСОФИЯ ИДЕИ Г.СКОВОРОДЫ
Средифилософов XVIII века одним из выдающихся является выходец из Украины ГригорийСаввич Сковорода (1722—1794). Сковорода учился в Киево-Могилянской академии,через которую шло влияние на Русь католичества («латинства») из Польши и Литвы.Во время учебы он пел в хоре и, вообще, был натурой художественно-поэтической.Отказавшись от духовной карьеры, избрал путь странствующегопроповедника-философа. Почти всю жизнь Сковорода странствовал с сумой, вкоторой лежали сухарики и Библия, из которой он в основном и черпал свою«философскую» мудрость. Он отличался большой начитанностью. Сковорода побывалво многих странах Европы.
Сковородабыл глубоко верующим человеком, но в то же время он был необычайно свободнымвнутренне. «Философия» Сковороды сводилась в основном к аллегорическомутолкованию Священного писания. В этом случае библейские сюжеты понимаются какаллегории, несущие в себе морально-этические поучения. Тем не менее, для своеговремени Сковорода был выдающейся личностью и внес вклад в христианскоепросвещение на Руси.[1]
ОбразованностьСковороды была очень широка; справедливо говорит о нем Эрн, автор самой большоймонографии о Сковороде, что его знание античных авторов «было для РоссииXVIII века совершенно исключительно»[2].Из древних авторов Сковорода хорошо знал Платона, Аристотеля, Эпикура, Филона,Плутарха, Сенеку; очень внимательно изучил он и отцов Церкви (особенно ДионисияАреопагита, Максима Исповедника, Григория Богослова). Труднее сказать что-либоопределенное о его знании европейской философии, но несомненно, что он зналмногих авторов, — с некоторыми из них он явно полемизирует. Без преувеличенияможно сказать, что философская и богословская эрудиция Сковороды была действительноочень велика и основательна. Однако, даже при беглом ознакомлении с сочинениямиСковороды чувствуется его бесспорная оригинальность, — не в том смысле, что онне испытал никаких влияний, а в том, что он всегда самостоятельно продумываетсвои идеи (если даже они западали в его душу со стороны). Он был настоящийфилософ, [1] впервые после 40 лет приступавший к изложению своей системы,которая, в общем, оставалась неизмененной до конца его жизни.
Изучениюфилософию Сковороды, надо указать, прежде всего, на то, что до сих пор нетобщепризнанного ее толкования. Зеленогорский видит в Сковороде, прежде всегоморалиста и отсюда он объясняет его систему. Эрн, написавший единственную досих пор большую монографию о Сковороде, исходит в реконструкции его системы изантропологизма Сковороды. Наконец, Чижевский в своей обобщающей статье«Философия Сковороды»[3]исходит из антиномизма в учении Сковороды, из постоянных антитез, которые лежатв основании всех его взглядов. Что касается утверждения Зеленогорского, то онорешительно не отвечает тому, что дают сочинения Сковороды, — в нем, конечно,всегда наличествует моральная проблема, но, как мы дальше сами убедимся, этапроблема вовсе не стоит в центре его творчества. Чижевский, в сущности,подменяет анализ философии Сковороды характеристикой его метода, — самЧижевский признает, что антитезы у Сковороды определяют лишь метод егомышления. Только у Эрна мы и находим настоящую попытку реконструировать системуСковороды, — и если мы не примыкаем к его изложению, то потому, чтоантропологизм Сковороды, сам по себе бесспорный и даже центральный дляСковороды, определяется все же более общей гносеологической его позицией,которая, в свою очередь, определяется его религиозным восприятием мира ичеловека. Поэтому надо начинать изучение Сковороды с его религиозного мира, егорелигиозных идей. Сковорода становится философом, потому что его религиозныепереживания требуют этого, — он движется от христианского своего сознания к пониманиючеловека и мира. Вообще Сковорода не знает никаких стеснений в движении егомысли, дух свободы имеет в нем характер религиозного императива, а не буйстванедоверчивого ума. Это сознание свободы и есть свидетельство того, как далекопошла внутрицерковная секуляризация, вдохновлявшая разум к смелой и творческойдеятельности, — без вражды или подозрительности к Церкви. Если личные отношенияСковороды к Церкви вызывают иногда предположение, что Сковорода по существуушел из Церкви[4],то это неверно [2]. Сковорода был свободным церковным мыслителем, чувствовавшимсебя членом Церкви, но твердо хранившим свободу мысли, — всякое же стеснениеищущей мысли казалось ему отпадением от церковной правды. О его чувстве кЦеркви говорят решительно все его сочинения, мышление Сковороды никогда неотрывается от Библии, — и чем дальше зреет его мысль, тем глубже представляетсяему смысл библейских повествований.
Вмировоззрении Сковороды, в его жизни вопросы морали занимают столь значительноеместо, что его иногда склонны считать по преимуществу моралистом. Если это иневерно, так как моральные размышления у Сковороды нисколько не ослабляли егофилософского творчества, то все же нельзя не чувствовать у Сковороды подлинныйморальный пафос, постоянную моральную серьезность. Быть может, тотгносеологический дуализм, который, по нашему мнению, определил всю системуСковороды, сам зависел от присущего Сковороде морального отталкивания отпустоты внешней жизни и влечения его к более глубокому и духовному типу жизни.Но для такого сведения творчества Сковороды к моральным корням данных нет, — сдругой стороны, никак нельзя отвергать того, что моральные воззрения Сковородыопределялись его антропологией и метафизикой, а не обратно.
Внутренняяцельность и бесспорная самостоятельность философии Сковороды это — философиямистицизма [3], исходящая из твердого чувства, что сущность бытия находится запределами чувственной реальности. Хотя Сковорода не объявляет призрачнымэмпирическое бытие, все же закрытая сторона бытия настолько отодвигает в теньэмпирическую сферу, что получается сильный крен в сторону мистицизма. Этоименно мистицизм, потому что «подлинное» бытие открывается нашемудуху лишь «во Христе», в той таинственной жизни, какая рождается отпребывания «во Христе». Нельзя говорить о чистом феноменализме [4]Сковороды — он не объявляет призраком эмпирический мир, — но все же чувственноебытие для него есть лишь «тень», ослабленная, несамостоятельнаяреальность. Однако, «плоть» может противиться духу, что удостоверяетее реальность.
Мистическаяметафизика Сковороды остается у него – главным образом вследствиенеразрешенности вопроса о соотношении универсального и индивидуального моментав «подлинном» бытии. Будучи теистом, он очень часто вплотную подходитк пантеизму; мечтая о преобразовании личности, он рисует такой путь дляэтого, в котором само начало индивидуальности начинает терять метафизическуюустойчивость. В то же время Сковорода продолжает твердо держаться христианскойметафизики, которая остается исходной основой его исканий. Сила Сковороды,ценная сторона его творчества, заключается в преодолении эмпиризма, в раскрытиинеполноты и неправды чувственного бытия. В этом отрицательном моменте Сковородатвердо опирается на христианство, на те вдохновения, которыми его наполняетБиблия.
Библияименно вдохновляет Сковороду, — поэтому различные критические замечания его,направленные против буквального понимания Библии и настойчиво проводящиеаллегорическое ее истолкование, решительно чужды рационалистической критикеБиблии, уже нашедшей свое яркое выражение в XVIII веке на Западе. Повторяем — Библия вдохновляет Сковороду; это она утончает для него понимание бытия, этоона углубляет его понимание человека и вводит его в исследование«подлинного» бытия. Сковорода от христианства идет к философии, — ноне уходя от христианства, а лишь вступая на путь свободной мысли. Было быисторически несправедливо забыть о том, что Сковорода, отрываясь отчувственного бытия и уходя в изучение «подлинного» мира, движется вперед,как исследователь. Его смелые построения о том, что распад бытия напротивоположности (добра и зла, жизни и смерти и т. д.) верен лишь дляэмпирической сферы, не означает метафизического дуализма, иначе говоря, чтоэмпирические антиномии «снимаются» в мистической сфере, — все этоесть именно исследование Сковороды, а не какое-либо безапелляционноеутверждение.
ФилософияСковороды бесспорно была продуктом его личного творчества, но это совсем неотрицает возможности ряда влияний на него. При нынешнем состоянии материаловсовершенно невозможно в этом отношении что-либо категорически утверждать; темважнее нам кажется указать на чрезвычайную близость построений Сковороды ксистеме Мальбранша. Только у Сковороды и манера изложения иная, да и идеяЛогоса не стоит в такой ясности в центре системы, как это мы находим уМальбранша. Отвержение чувственного бытия у обоих философов определяется совсемразными мотивами, — Сковорода мыслит библейски, Мальбранш всюду рационалист.Тем не менее, близость построений обоих философов часто замечательная.
Сковородабыл тверд в свободном своем творчестве, но решительно чужд всякому бунту:наоборот, им владеет убеждение, что он в своем искании истины остается соХристом, ибо «истина Господня, а не бесовская». Сковорода никогда неотрывается от Церкви, но никогда и не боится идти путем свободной мысли. Вистории русской философии Сковороде принадлежит, таким образом, оченьзначительное место, как первого представителя религиозной философии. Вместе стем, в лице Сковороды, мы стоим перед бесспорным фактом внутрицерковнойсекуляризации мысли. Он выступал за интересы народа, призывал покончить сбесправием и невежеством трудящихся, но его решение социальных проблем носилоутопический характер, поскольку гл. фактором в создании нового обществаСковорода считал моральное начало. Сковорода выдвигал передовые для своеговремени идеи о «сродном» (творческом) труде, общности имущества, любви иравенстве как основе общественной жизни. Работы Сковороды не издавались при егожизни, но имели широкое хождение в рукописных списках[5].
Примечания
[1] Шпет(Очерк. Стр. 69-70) высокомерно отвергает то, что Сковорода был философ,утверждая, что в «сочинениях Сковороды я нахожу предельно минимальноеколичество философии». Но Шпет, написавший прекрасное исследование поистории русской философии, вообще отвергает философичность мысли почти у всехрусских мыслителей. Шпет — фанатический последователь Гуссерля и философично вего понимании лишь то, что соответствует взгляду Гуссерля на философию.
[2] Такова,наприм., точка зрения Эрна («Сковорода», стр. 325:«принципиально не враждуя с Церковью, Сковорода тем не менее находится вкакой-то глухой, бессознательной оппозиции ей»). Издатель сочиненийСковороды Бонч-Бруевич идет дальше и основываясь на отдельных выраженияхСковороды хочет представить его близким к сектантству.
[3]Мистицизм, мистика (греч. таинственный) — религиозно-идеалистический взгляд надействительность, основу которого составляет вера в сверхъестественные силы.Зародился в глубокой древности, позднее выступает как непременный существенныйэлемент тайных обрядов (мистерий) религиозных обрядов Древнего Востока иЗапада. Главное в этих обрядах — общение человека с богом или каким-либо другимтаинственным существом. Общение с богом достигается якобы через озарение,экстаз, откровение. Элементы мистицизма свойственны многимфилософско-религиозным учениям древности. Философы-мистики высшей формой познаниясчитают некую мистическую интуицию, «духовный опыт», в котором исчезаетразделение на субъект и объект и открывается реальность бога — духовнойпервоосновы мира. Мистицизм проповедуют, как правило, идеологи реакционныхклассов, хотя в некоторых случаях прогрессивные идеи или революционнаяоппозиция и политический протест выражаются в религиозно-мистической форме.
[4]Феноменализм – учение о познании, исходящее из тезиса: непосредственнымобъектом познания являются только ощущения. Крайний феноменализм ведет ксубъективному идеализму — мир есть совокупность «идей», «комплексовощущений» — или к агностицизму — мы не можем знать, что скрывается заощущеньями. Умеренный феноменализм, признавая существование объектов,проявляющихся в ощущениях, ведет или к непоследовательному материализму, когдаобъекты рассматриваются как материальные вещи, или к кантианскому агностицизму,если они рассматриваются как непознаваемые «вещи в себе». В современномпозитивизме феноменализм принимает лингвистическую форму, поскольку егоосновной тезис сводится к возможности выражать опыт в «объектном», или«феноменалистическом», языке. Признавая вначале полную возможность свестивысказывания о вещах к высказываниям, о содержании сознания, некоторыенеопозитивисты, в последнее время начинают осознавать тщетность этих попыток. Сточки зрения диалектического материализма исходный тезис феноменализмнесостоятелен, т. к. познание в нем отрывается от действительности и практики.