Министерствовнутренних дел Российской Федерации
Белгородскийюридический институт
Кафедрагуманитарных и социально-экономических дисциплин
Дисциплина: Философия права
РЕФЕРАТ
Тема: «Современная западная философия права»
Подготовил:
Старший преподаватель
кафедры Г и СЭД
кандидат философских наук
Носов В.В.
Белгород –2008г. План Вступительная часть Введение 1. Нормативизм Г. Кельзена 2. Неопозитивистская концепция Х. Харта 3. Экзистенциальная философия права Заключение
Литература: Основная
1 Алексеев С.С. Основы философияправа. – СПб., 1999.
2 Керимов Д.А. Методология права. –М., 2000.
3 Малахов В.П. Философия права. –М., 2001.
4 *Нерсесянц В.С. Философия права. –М., 1997.
Дополнительная
1 Ролз Дж. Теория справедливости. –Новосибирск., 1995.
2 Пермяков Ю.Н. Ценность права.Лекции по философии права. — Самара.,1995.
3 Рормозер Г. Кризис либерализма. –М., 1996.
4 Черненко А.К. Философия права.-Новосибирск., 1997.
5 Баснин Ю.А. Очерки философииправа.- Сыктывкар., 1996.
Введение:
Основныечерты и тенденции развития современной западной философско-правовой теорииопределялись столетие назад, в ходе глубоких социальных изменений, положившихначало новейшей истории.
Теоретическоесодержание современных философско-правовых учений сложилось под влияниемнаучно-технической революции и распространения в общественном сознаниисвоеобразной идейной позиции, получившей название сциентизма. Создавая новыедоктрины, западные правоведы ориентируются, как правило, на господствующиепредставления о науке. Особое внимание они уделяют методологическомуобеспечению своих концепций. Проблемы методологии права занимают сегодняцентральное место в трудах наиболее видных теоретиков права и государства.
1. Нормативизм Г. Кельзена
Ганс Кельзен(1881-1973) — австрийский философ права. Основатель нормативистской школы врамках юридического позитивизма, критик естественно-правовой доктрины,сторонник примата международного права над внутригосударственным.
Основныепроизведения: «Чистая теория права», «Общая теория».
Чистоеучение о праве Г.Кельзена представляет собой теорию позитивного права,разработанную с позиций логико-аналитической юриспруденции «Чистое учение оправе есть теория позитивного права: позитивного права вообще, а не какого-либоконкретного правопорядка. Это общее учение о праве, а не интерпретацияотдельных национальных или международных правовых норм. Но оно дает теориюинтерпретации».
Критикуятрадиционное правоведение XIX—XX вв. и аттестуя свое чистое учениекак строгую и последовательную науку о праве, Кельзен писал: «Оно пытаетсяответить на вопрос, что есть право и как оно есть, но не на вопрос, каконо должно быть или создаваться. Оно есть правоведение, но не политика права».
«Очищение»предмета правоведения как нормативной науки осуществляется Кельзеном с помощьюспецифического нормологического (нормативистского) метода изучения и описанияправа как особой системы норм и определенной сферы долженствования. Причем,согласно Кельзену, «специфический метод определяет специфический предмет» Принципиальноеотличие метода, замечает Кельзен, влечет за собой и принципиальное отличие исследуемогопредмета.
Притаком соотношении предмета и метода предмет познания (т. е. право) является, пословам Кельзена, произведением метода познания (т. е. нормативистского,нормологического способа его изучения и описания). Иначе говоря, не само право(как нечто само по себе объективное) определяет его нормативистское(нормологическое) понимание и описание в виде системы норм, а нормативистский(нормологический) метод определяет его в качестве системы норм долженствования.
Спозиций такой методологии Кельзен видит задачу правоведения в исследованииправа как нормативной формы (и структуры), в изучении тех норм, которые имеютхарактер норм права и придают определенным действиям характер правовых илипротивоправных актов.
Правопри этом трактуется как нормативный порядок человеческого поведения, т. е. каксистема норм, регулирующих человеческое поведение. «Понятие «норма», — поясняетКельзен, — подразумевает, что нечто должно быть или совершаться и,особенно, что человек должен действовать (вести себя) определеннымобразом»
ПоложенияКельзена о праве и его нормативности опираются на неокантианские представленияо дуализме бытия (сущего) и долженствования (должного). В духе такого жедуализма Кельзен трактует соотношение фактичности (факта, акта, действия,поведения, естественного события и т. д.) и его правового смысла (правовогозначения).
В рамкахподобного дуализма право относится не к области бытия и фактичности, не кчувственно воспринимаемым событиям, подчиненным закону причинности, а к сфередолженствования и смысла (значения). Норма при этом выступает как схематолкования фактичности (бытия) и придания ей правового смысла. Нормативноетолкование фактичности (того или иного акта, действия, события) тем самымпринципиально отличается от ее каузального (причинно-следственного) толкования.«Конкретное действие, — пишет Кельзен, — получает свой специфически юридическийсмысл, свое собственное правовое значение в силу существования некоторой нормы,которая по содержанию соотносится с этим действием, наделяя его правовымзначением, так что акт может быть истолкован согласно этой норме. Нормафункционирует в качестве схемы истолкования. Норма, доставляющая акту значениеправового (или противоправного) акта, сама создается посредством правовогоакта, который в свою очередь получает правовое значение от другой нормы»
В этойиерархии норм последующая норма выступает как «более высокая» норма, а всясистема норм в целом восходит, в конечном счете, к основной норме.«Законодательный акт, который субъективно имеет смысл долженствования, — пишетКельзен, — имеет этот смысл (т. е. смысл действительной нормы) также иобъективно потому, что конституция придала акту законодательной деятельностиэтот объективный смысл. Акт создания (введения в действие) конституции имеет нетолько субъективно, но и объективно нормативный смысл, если предполагается, чтодолжно действовать так, как предписывает создатель конституции. Такоедопущение, обосновывающее объективную действительность нормы, Кельзен называет основнойнормой
Основнаянорма составляет основание действительности нормативного порядка, т. е. системынорм, единство которых зиждется на том, что их действительность выводится изосновной нормы данного порядка. Например, отдельная норма есть норма права,если она относится к определенному правопорядку, а она относится копределенному правопорядку, если ее действительность покоится на основной нормеэтого порядка. Так же обстоит дело и в других (моральных, религиозных)социальных нормативных порядках.
Всесоциальные нормативные порядки (правопорядок, моральный порядок, религиозныйпорядок) устанавливают свои специфические санкции, и существенное различиемежду этими нормативными порядками, согласно Кельзену, состоит в характересоответствующих санкций. «Право, — подчеркивает он, — отличается от другихсоциальных порядков тем, что это принудительный порядок. Его отличительныйпризнак — использование принуждения; это означает, что акт, предусмотренныйпорядком в качестве последствия социально вредного действия, долженосуществляться также и против воли его адресата, а в случае сопротивления с егостороны — и с применением физической силы». При этом устанавливаемыеправопорядком санкции социально имманентны (в отличие от трансцендентных,надчеловеческих) и социально организованы (в отличие от простого одобрения илиосуждения).
Право какпринудительный порядок человеческого поведения регулирует действия людей поотношению друг к другу. Правовая власть — в интересах индивидов и правовогосообщества в целом — предписывает определенное человеческое поведение толькопотому, что считает его (верно или ошибочно) ценным для правового сообществалюдей. Правопорядок предусматривает, что при определенных условиях (припротивоправных действиях) должны быть осуществлены определенные мерыпринуждения.
Такимобразом, правопорядком Кельзен признает тот из конкурирующих между собойпринудительных порядков, который на данной территории оказывается действеннее.И если принудительный порядок банды в пределах определенной территорииоказывается действенным настолько, что действительность всякого другогопринудительного порядка исключается, то его, согласно Кельзену, можно считатьправопорядком, а созданное им сообщество — государством, даже если его внешняядеятельность с точки зрения международного права имеет преступный характер.
Обнаруживаемоездесь фундаментальное противоречие в подходе Кельзена состоит в следующем: содной стороны, правопонимание (норма права, правопорядок, право и правоведение)должно быть «очищено» от всего сущего (фактического, социально и ценностносодержательного), а с другой стороны, он трактует право и правопорядок какименно социальный порядок и социальную ценность, как социально действенныйфеномен (т. е. как факт сущей действительности, а не только как чистоформально-смысловую действительность долженствования). В силу такойдвойственности ему приходится в решающем для любой теории права вопросе окритериях отличия права от неправа — вопреки претензиям «чистого» учения оправе — прибегать к доводам не только из сферы долженствования (право каксистема норм долженствования, действительность и объективный смысл которыхзависят от основной нормы — умозрительного эквивалента естественноправовогоБога и позитивно-правового Законодателя), но и из сферы сущего (право какпринудительный социальный порядок человеческого поведения, факт реальнойдейственности системы норм и обеспечения «минимума коллективной безопасности»).
Кельзен определяетотносительность категории «справедливость». «Справедливость, — пишет он, — неможет быть признаком, отличающим право от других принудительных порядков…Некоторый правопорядок может считаться несправедливым с точки зренияопределенной нормы справедливости. Однако тот факт, что содержание действенногопринудительного порядка может быть расценено как несправедливое, еще вовсе неоснование для того, чтобы не признавать этот принудительный порядок правопорядком»
Такойподход Кельзена обусловлен тем, что справедливость (и иные объективные свойстваправа в его различении с законом) он относит к моралии при этомпридерживается представлений о нравственном релятивизме, об относительностиразличных моральных ценностей и метафизическом (религиозном) иидеологизированном характере абсолютных ценностей. Поэтому, полагает Кельзен,при оценке позитивного права с точки зрения относительной справедливостипридется с позиций христианского идеала справедливости отрицать правовойхарактер римского права, с точки зрения коммунистического идеала справедливостиотрицать правовой характер принудительных порядков капиталистических странЗапада, а с точки зрения капиталистического идеала справедливости — правовойхарактер коммунистического принудительного порядка в СССР. А такой подход,подчеркивает он, абсолютизирует относительные нравственные ценности инеприемлем для позитивистской науки о праве.
Кельзеновское«очищение» права как формы (формы нормологического долженствования) отсодержания сочетается необходимым образом с допущением (и признанием) любогопроизвола в качестве права. Очищенное таким способом от правовых началправопонимание (и правоведение) оказывается вынужденным даже тоталитарноенасилие от имени науки легитимировать как право.
Хотяосновная норма, по Кельзену, ничего не меняет в «данности права», однако именноона в нормологической схеме чистого учения определяет соответствующую«данность» как право (как «данность права»). Так что в теоретико-доктринальномплане именно благодаря концепции основной нормы чистое учение о праве наиболеевыразительным образом проявляет себя как позитивистское учение. Ведь именноосновная норма дает правовое значение любому действенному порядку принуждения иопределяет действительность правопорядка — безразлично к его содержанию.Основная норма выступает в нормативной интерпретации Кельзена как исходныйпункт процедуры создания позитивного права. И любая правовая норма (и право в целом),согласно этой формально-логической схеме, действительна (независимо от своегосодержания) потому, что она создана определенным способом, предусмотренным, вконечном счете, основной нормой. Основная норма, по Кельзену, лишь делегируетнормотворческую власть, т. е. устанавливает правило, в соответствии с которымдолжны создаваться нормы этой системы, но содержание этих норм безразлично дляосновной нормы и не может быть выведено из нее посредством логической операции.«Основная норма, — пишет Кельзен, — определяет основной фактор правотворчества,так что ее можно назвать конституцией в смысле правовой логики, в отличие отконституции в смысле позитивного права»
Толкованиепозитивного права, т. е. всякого действенного порядка принуждения, в качествеобъективно действительного нормативного порядка, по Кельзену, возможно лишь приусловии постулирования основной нормы, в соответствии с которой субъективныйсмысл правоустанавливающих актов является также и их объективным смыслом.
Темсамым основная норма, согласно Кельзену, обосновывает объективнуюдействительность правопорядка и истолковывает субъективный смысл конституции исозданных в соответствии с ней норм принудительного порядка как их объективныйсмысл, т. е. как объективно действительные правовые нормы. В данной связиКельзен, пользуясь кантовской теорией познания, называет основную норму«трансцендентально-логическим условием этого истолкования»
Логическаянеобходимость восхождения всей системы норм к основной норме обусловлена всхеме Кельзена тем, что должное (норма) может быть выведено лишь из другогодолжного (более высокой нормы), а вся система позитивных норм нуждается (длясвоей действительности в плоскости долженствования) в постулате (допущении)основной нормы. Основная норма обосновывает действительность всех норм,принадлежащих к одному и тому же порядку, и конституирует единство этогомножества норм. В силу такого единства правопорядок можно описать посредствомне противоречащих друг другу правовых высказываний (суждений). Подобныесуждения могут быть истинными или ложными. Но сама норма не истинна и не ложна:она либо действительна, либо недействительна.
Основнаянорма непосредственно соотносится с определенной реально установленнойконституцией, созданной на основе обычая или посредством законодательнойдеятельности, а опосредованно — с созданным в соответствии с даннойконституцией правопорядком. В силу такой соотнесенности с вполне определеннойконституцией основная норма и обосновывает действительность этой конституции исоответствующего ей правопорядка.
Такимобразом, отмечает Кельзен, основную норму не изобретают и не постулируютпроизвольно, ибо для каждого правопорядка есть своя основная норма и несуществует выбора между различными основными нормами. Поскольку основная нормане может быть желаемой нормой и поскольку эта норма (точнее, высказывание оней), по Кельзену, логически необходима для обоснования объективнойдействительности позитивных правовых норм, она, сама не будучи позитивнойнормой, может быть лишь нормой мыслимой, а именно нормой, которая мыслится какпредпосылка правопорядка, когда действенный порядок принуждения истолковываетсякак система действительных правовых норм.
Согласноосновной норме государственного правопорядка, эффективное правительство,которое на основании действенной конституции создает действенные общие ииндивидуальные нормы, есть легитимное правительство этого государства.«Принцип, согласно которому норма правопорядка действительна до тех пор, покаее действительность не будет прекращена предусмотренным правопорядком способомили заменена действительностью другой нормы этого порядка, — этот принцип есть принциплегитимности».
Вотличие от традиционного позитивизма чистое учение о праве изображаетобъективную действительность позитивного права как обусловленнуюпостулированием основной нормы и благодаря такой предпосылке, согласноКельзену, истолковывает отношения между людьми как нормативные отношения, т. е.как конституируемые объективно действительными правовыми нормами обязанности,полномочия, права, компетенции и т. д.
Вывод:Учение Кельзенаоказало глубокое воздействие на теоретические правовые представления и юридическуюпрактику в странах Запада. Под влиянием нормативизма правоведы стали большеуделять внимание противоречиям в праве, формированию стройной системызаконодательства. Нормативизм отвечал запросам современной западной юридическойнауки, отвечал потребности в формализации права, вызванной развитием автоматизированныхспособов обработки нормативного материала.
2. Неопозитивистская концепция права Х. Харта
ХьюбертХарт (1907 –1992) – английскийюрист, философ права, создатель лингвинистической теории права.
Правоваятеория Харта развита в русле аналитической юриспруденции, которая восходит кБентаму и Остину.
Отходяот определения права Остином как «приказа суверена», Харт вместе с темкритикует и естественноправовые теории и характеризует естественноправовоеположение о том, что «несправедливое право — это неправо» как парадокс,преувеличение или «просто ошибку». Подобное утверждение, замечает он,равносильно такому же ошибочному утверждению, что «законы — это не право» Вэтих суждениях Харта как раз весьма отчетливо проявляется легистская сутьегонеопозитивистской концепции правопонимания.
В своемучении о праве Харт исходит из того, что минимальной цельюсоциальнойжизни людей является выживание.С этим, согласно Харту, и связаноналичие разумных оснований к тому, что право и моральдолжны содержатьопределенные нормы поведения. Под такими нормами Харт имеет в виду нормы(правила) о защите личности, собственности и взаимных обещаний (т. е.договора). Сама же разумность этих нормобусловлена необходимостьювыживания людей (т. е. осуществления их минимальной цели) с учетом наличиятаких «естественных фактов», как уязвимость людей, приблизительноеравенство людей в физическом и духовном отношениях, ограниченность альтруизмалюдей, ограниченность количества благ, ограниченность благоразумия и твердостиволи у людей.
Эти разумные инеобходимые нормы (защита личности, собственности и обещаний) как «само собойразумеющиеся истины содержат в себе не только смысловое ядроестественноправовой доктрины, но, кроме того, они имеют также решающее значениедля понимания права и морали и объясняют, почему чисто формальная дефиницияправа и морали, которая не учитывает определенное содержание или социальныепотребности, оказывается столь неудовлетворительной»
Посуществу в подходе Харта присутствует и использована именно естественноправоваяконструкция обоснования и понимания названных разумных норм, с одинаковойприродной необходимостью присущих и праву, и морали. Иначе говоря, эти разумныеи необходимые нормы являются морально-правовыми, что, кстати говоря, тожетипично для естественноправовых концепций с присущим им смешением права иморали.
Нонаряду с признанием такого генетического родства права и морали и единства ихфундаментальных (разумных и необходимых) норм, Харт говорит об их различии: «естественныефакты» (незащищенность этих норм, их нарушения) требуют перехода отисключительно моральных к организованным, правовым формам контроля заповедением людей. Право от морали, таким образом, отличается принудительнойсанкцией. Эти санкции, поясняет Харт, требуются не потому, что без нихвообще не было бы мотивов к правопослушанию; они нужны как гарантия того, чтобыинтересы тех, кто будет добровольно соблюдать право, не были бы принесены вжертву тем, кто не будет соблюдать нормы без принуждения. Без системыпринудительных санкций нормопослушание было бы связано с риском быть обманутым.Перед лицом такой опасности разум требует, чтобы добровольная совместнаядеятельность людей осуществлялась в рамках принудительного порядка.
Спомощью иных (не естественноправовых) аргументов право как принудительныйпорядок определяет и Кельзен. Но если у Кельзена право как принудительныйпорядок (правопорядок) может иметь любое произвольное содержание, то у Хартаправо как принудительный порядок, как минимум, включает в себя названныеразумные и необходимые нормы. Это вместе с тем означает, что данные нормыявляются необходимым компонентом любой системы позитивного права (закона).
Отсюда,казалось бы, следует, что без такого минимально-правового(естественноправового) компонента обосновываемое Хартом позитивное право(закон) теряет свое фундаментальное правовое (а у него одновременно иморальное) качество, становится неправом, несправедливостью. Однако, как мывидели, он возражает против такого юридического правопонимания, поскольку длянего как легиста фундаментальное правовое качество заключено не в этих какбудто бы непременных нормах, а во властном принуждении, в принудительныхсанкциях. Декларируемая Хартом необходимость для права названных разумных нормоказывается мнимой, поскольку он в силу легистского правопонимания в принципеисключает различение права и закона (позитивного права) и, следовательно, самувозможностьнеправового закона. Закон для него не может не быть правом.Любой закон, в том числе и закон без тех разумных норм, которые он стольстарательно (и, как оказывается, без пользы для правого дела — для правовогозакона и справедливости) обосновывает.
Право(позитивное право) по своей структуре, согласно Харту, состоит из правил(норм), которые он делит на первичные и вторичные.
Первичныеправовые правила — этоПравила связывания. Они возлагают обязанности без учета воли соответствующихлиц. Они связаны с угрозой санкции, которая как мотив должна удерживать отзапрещенного поведения.
Вторичныеправовые правила предоставляютчастную или публичную власть. Правила, предоставляющие частную власть, даютчастным лицам способность самим строить свои правовые связи с другими с помощьюдоговоров, завещаний и т. д. Правила, предоставляющие публичную власть, определяютдеятельность в сфере законодательства, правосудия, управления. Вторичныеправила не требуют от адресатов вести себя определенным образом, а даютвозможность отдельным лицам при определенных условиях создавать права иобязанности.
Если бы, говоритХарт в духе мыслимого эксперимента, правовая система состояла бы лишь изпервичных правил, она страдала бы такими недостатками, как неопределенность(из-за отсутствия критерия о действии или бездействии соответствующегоправила), статичность (из-за отсутствия возможности приспосабливать правила кизменяющимся обстоятельствам), недейственность ее социального давления (из-заотсутствия инстанции, которая могла бы окончательно и авторитетно решить, будетили нет определенным действием нарушено какое-то правило).
Этинедостатки можно преодолеть, по Харту, с помощью вторичных правил, которыедействуют как правила о правилах. Так, средством против неопределенностиявляется введение правила признания, которое определяет, как должно бытьсоздано правило, чтобы оно могло быть правилом системы права. Таким правиломпризнания в простейшем случае может быть авторитетно установленный список(реестр) первичных правил с указанием условий, при которых действуют другиенормы.
Средствомпротив статичности правовой системы служит введение правил изменения, которыеуправомочивают индивидов или группы вводить в правовую систему новые правила иотменять старые. Недейственность системы из первичных правил преодолевается спомощью правил решения, которые придают определенным инстанциямполномочия авторитетно устанавливать, нарушено ли какое-то первичное правилоили нет.
Всложных правовых системах правило признания — это не какое-то одно правило,содержащее критерии для действия первичных правил, а целый ряд правилпризнания, образующих сложную иерархию (из норм Конституции изаконодательства). Правило признания, которое дает критерии для действия всехдругих правил системы, Харт называет «последним правилом». Оно даетвысший критерий для действия правил системы.
Вотличие от гипотетической «основной нормы» Кельзена «последнее правило» Хартаносит фактический характер и само является правом (действующим правовымправилом).
Соединение(союз) первичных и вторичных норм дает право (правовую систему). Длясуществования правовой системы, резюмирует Харт, необходимо и достаточно дваминимальных условия:«Во-первых, правила поведения, действительностькоторых установлена последним и высшим критерием системы, должны соблюдатьсявсеми, а, во-вторых, правила признания для критериев правовой действительности,правила изменения и правила решения должны действенно восприниматься служащимив качестве всеобщего публичного стандарта официального поведения»
Вхартовском структурном толковании права отчетливо присутствует ряд неопозитивистскихидей и установок кельзеновского нормативизма.
Так, вуалируяэтатистские корни неопозитивистского право-понимания, Кельзен считалхарактерную для старого позитивизма трактовку права как продукта, установления(приказа) государственной власти (суверена) «социологическим» подходом, откоторого надо очистить правоведение. Согласно «юридическому» подходу, право каксистема норм долженствования у самого Кельзена получает свою действительностьне от государства, а от «основной нормы».
Подобнойлогики и схемы придерживается по сути дела и Харт, в концепции которого правокак система правил (норм) тоже получает свою действительность не отгосударства, а от некой фундаментальной нормы — последнего, высшего правила.Придавая этому принципиальное значение, Харт пишет: «… Мы отказываемся отпозиции, по которой основой правовой системы является привычка повиновенияюридически неограниченному суверену, и заменяем ее концепцией высшего правилапризнания, дающего системе правил критерий действительности»
Вывод: Философско-правовая теория Хартаодна из наиболее влиятельных концепций современного позитивизма,подчеркивающая, что теоретическая юриспруденция не может ограничиться анализомкатегориального аппарата правовой науки, а должна обращаться к изучению языкаправа, используемого в повседневной юридической практики.
3. Экзистенциальная философия права
Экзистенциалистскийподход к праву сформировался в XX в.под влиянием экзистенциализма как философии существования. Сами основатели различныхнаправлений философского экзистенциализма (М. Хайдеггер, К. Ясперс, ЭК.П.Сартр и др.) специально не занимались проблематикой права и закона и неоставили соответствующих концепций экзистенциалистского учения о праве. Однакоразработанные ими идеи и положения философского экзистенциализма стали исходнойосновой для формирования ряда философско-правовых концепцийэкзистенциалистского толка.
В экзистенциализмеподлинное существование человека (экзистенция), «бытие-в-мире»,противопоставляется его неподлинному существованию в мире объективации (в сфересложившейся культуры, общества, государства, закона и т. д.). При этомэкзистенция трактуется как исходное (дорациональное и дорефлективное)переживание и постижение человеком своего бытия в мире. Человек, согласноэкзистенциализму, — существо одинокое, уникальное и конечное (смертное),которое «заброшено» судьбой в эту ситуацию (ситуации) бытия, озабочено ею,обречено считаться с ней, найти в ней свое место и сделать свой выбор.
Экзистенцияинтенциональна, т. е. направлена на что-то другое, устремлена к чему-то (так,согласно Хайдеггеру и Сартру, она устремлена к ничто, к смерти, а в трактовкеЯсперса она трансцендирует к богу). В экзистенции человек выступает каксубъект, как подлинная личностьи является самим собой. Вне этого экзистенциальногосостояния он предстает «как все», как«другой» для себя и длядругих, оказывается безличным объектом («man» у Хайдеггера) в мире объективированных ценностей,отношений и форм общения. В таком безличном мире человек лишь в ситуацияхглубочайшего потрясения («пограничные ситуации» у Ясперса) постигаетсущество своей экзистенции, смысл своего бытия в мире.
С точкизрения такой философии, основная задача философии права состоит в понимании итрактовке права как экзистенциального явленияв его различении исоотношении с официальным законом (позитивным правом). В этом контекстеэкзистенциальное правовыступает как подлинное право (как выражение«подлинного существования», экзистенции), а закон (позитивное право) — какнечто неподлинное, отчужденное от человека и противостоящее егоэкзистенциальной сути, как обезличенная объективированная форма выражения«неподлинного существования».
Даннаяобщая идея экзистенциалистского правопонимания по-разному преломляется иреализуется в различных философско-правовых концепциях экзистенциализма.
Различныеаспекты экзистенциалистского подхода к праву разработаны в трудах известногонемецкого юриста В. Майхофера. Бытие человека в мире, согласно еготрактовке, включает в себя два момента: момент единичности и неповторимостибытия человека и момент влияния на человеческое бытие того мира, в которомосуществляется это бытие.
Такоепонимание человеческой экзистенции, в которой индивидуальное бытие связано ссоциальным бытием, Майхофер выражает с помощью понятия «Als-Sein» («бытие-в-качестве»).В различных конкретныхситуациях своей экзистенции человек, согласно такой трактовке, выступает в различныхэкзистенциально обусловленных социальных ролях (отца или сына, мужа или жены,покупателя или продавца, кредитора или должника и т. д.). В этих ролевыхпроявлениях человеческой экзистенции «самобытие» одного индивидареализуется в отношениях с «самобытием» других индивидов в общем контекстесоциального «события» людей.
Применительнок таким конкретным ситуациям ролевых проявлений человеческой экзистенцииМайхофер говорит о «конкретном естественном праве», под которым по сути делаимеется в виду экзистенциалистская интерпретация традиционнойестественноправовой категории «природа вещей» При этом смысл такого«конкретного естественного права» он раскрывает как конкретизацию «золотогоправила» («поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы, чтобы онипоступали с тобой») в виде максим ролевого поведения людей в экзистенциальнообусловленных конкретных ситуациях их бытия в мире.
В такойтрактовке подлинного, экзистенциального права в виде «конкретного естественногоправа» идеи экзистенциализма (человеческое «бытие-в-качестве», т. е. в форметипологизированных ролей субъектов права) сочетаются с положениями кантианства(выведение рациональных максим поведения для типологических ролей в конкретныхситуациях из общего естественноправового «золотого правила» по аналогии смаксимами категорического императива разума).
Данная конструкциястрадает внутренними противоречиями. Хотя исходное правообразующее значение вней признается за человеческой экзистенцией в конкретной ситуации, однаковопреки этому конкретное правовое правило (т. е. норма подлинного,экзистенциального права) по существу появляется как дедукция изабстрактно-всеобщего «золотого правила».
Задача«естественного права как права экзистенции», по Майхоферу, состоит втом, чтобы дать соответствующий достоинству человека и ценностям человеческойжизни образец существования индивидов и их взаимоотношений При этомтрадиционное естественноправовое положение о человеческом достоинстве онтрактует как требование порядка максимально возможной свободы всех людей присоблюдении их безопасности, удовлетворении их потребностей и развитии ихспособностей. Такой естественноправовой порядок, соответствующий достоинствучеловека, лежит в основе и его концепции правового государства.
В целомв философско-правовом учении Майхофера под правом (в его различении с законом)имеется в виду экзистенциальное право (право экзистенции), трактуемое как конкретно-ситуационноепроявление требований рационалистического естественного права. Соотношениеже такого экзистенциального права с законом (позитивным правом) в принципеостается в пределах традиционной модели соотношения естественного и позитивногоправа.
В духеестественноправовых положений рассматривает экзистенциальное право и другойпредставитель немецкой экзистенциалистской философии права Э. Фехнер.
Он резкокритикует юридический позитивизм, который, по его словам, признает лишь«эмпирические», «реальные» факты и игнорирует «идеальные», «метафизические»факторы, что приводит к трактовке права в виде «одностороннего эмпирическогосоциологизма», «биологизма», «экономизма» (марксизма) или к отождествлениюправа с «произвольными установлениями государственной власти».
Опираясьна ряд положений экзистенциалистской философии Ясперса, Фехнер трактует«встречу» человека с правоми связанную с этим необходимость выбора ипринятия одного из многих возможных решений как «пограничную ситуацию», котораяактуализирует экзистенцию и содействует «извлечению бытия из его сокрытости».Искомое и принятое индивидом в такой ситуации истинное решение (т. е.экзистенциальное право в данной ситуации) Фехнер рассматривает как вытекающееиз человеческой экзистенции живое, естественное право «со становящимсясодержанием».
Такое живое,естественное право, порождаемое экзистенцией, — в отличие от позитивного правас его механическими, мертвыми нормами, не поддается, согласно Фехнеру,нормативному охвату и выражению.
Толькотакое (т. е. экзистенциальное по своим основаниям) правовое решение может быть,согласно Фехнеру, истинным. Это означает, что истинное право — это всегда итолько экзистенциальное право. Но Фехнер признает, что подобноеэкзистенциальное решение может оказаться неправильным и сопряжено с рискомпринятия неверного решения.Но без такого риска и вообще не может бытьистинного правового решения и подлинного права.
Экзистенциалистскоеправопонимание, апеллирующее к индивидуальной экзистенции и приуроченное кконкретной ситуации, исходно отвергает ту всеобщность и общезначимостьправового начала (правового принципа, правовой формы, нормы и т. д.), без чеговообще нет права, и по существу подменяет право произвольными правиламииндивидуально-ситуационного характера.
Существенныйнедостаток различных экзистенциалистских концепций философии права состоит, вчастности, в том, что проводимое в них различение права и закона (позитивногоправа) и произвольное конкретно-ситуационное («экзистенциальное»)правопонимание по сути дела отвергают саму идею правового закона. В этихконцепциях правопонимания разрыв между ситуационным правом и общим законом впринципе исключает возможность сколько-нибудь внутренне последовательнойконцепции их взаимной связи и соответствия.
Вывод: Антивсеобщность,антиуниверсальность, конкретно-ситуационная природа «экзистенциального права»по существу свидетельствуют о его неправовом характере. Поэтомусоответствующая экзистенциалистская свобода, т. е. свобода вне и без всеобщихтребований права, представляет по сути своей произвол.Так же обстоитдело и с экзистенциалистскими представлениями о справедливости, котораявне и без правовой всеобщности неизбежно оказывается привилегией, в лучшемслучае — ситуационной, имеющей явно антисоциальный характер.
Заключение:
Философское осмыслениеправовых процессов необходимо сегодня как никогда: в мире происходит процессмасштабной трансформации всего уклада общественной (в том числе и юридической)жизни. Одним из последствий современных преобразований является попыткареальной смены нормативных правовых моделей. Возникает вопрос, чемруководствуется законодатель, принимая то или иное решение, на что он опираетсяпри конструировании норм права, принимаются ли во внимание какие-тонадпозитивные ценности, влияющие на жизнеспособность того или иногоюридического документа. В этом плане современные философско-правовые концепцииобоснования права имеют важнейшее значение для правотворчества, поскольку ониобосновывают поиск принципов, способов формулирования нравственных, справедливыхправовых установлений.
Таким образом,современные западные философско-правовые концепции выступают неким объединяющимначалом мировоззренческого измерения мира права, выявляющегокультурно-историческую специфику правовой системы общества, особенностиправового мышления нации в целом.
Использованнаялитература:
1 Алексеев С.С.Основы философия права. – СПб., 1999.
2 Керимов Д.А. Методология права. –М., 2000.
3 Малахов В.П. Философия права. –М., 2001.
4 *Нерсесянц В.С. Философия права. –М., 1997.
5 Ролз Дж. Теория справедливости. –Новосибирск., 1995.
6 Пермяков Ю.Н. Ценность права.Лекции по философии права. — Самара.,1995.
7 Рормозер Г. Кризис либерализма. –М., 1996.
8 Черненко А.К. Философия права.-Новосибирск., 1997.
9 Баснин Ю.А. Очерки философииправа.- Сыктывкар., 1996.
10 Ершов Ю.Г. Философия права(материалы лекций).- Екатеринбург., 1995.
11 Чистое учение о праве ГансаКельзена. Вып.1. М., ИНИОН АН СССР, 1987.