МIНIСТЕРСТВО ОСВIТИ I НАУКИУКРАЇНИ
ХАРКIВСЬКИЙ НАЦІОНАЛЬНИЙ УНIВЕРСИТЕТ РАДIОЕЛЕКТРОНIКИ
Кафедра Філософії
КОНТРОЛЬНА РОБОТА
з дисципліни
“Філософія науки “
Харків 2010
Естествознание — альтернатива богу?
Известно, что когда Наполеон, посмотрев книгу Лапласа«Изложение системы мира», заметил автору, что Ньютон в своих«Началах» говорил о боге, тогда как у Лапласа он не встретил именибога ни разу, тот ответил: «Гражданин Первый консул, в этой гипотезе я ненуждаюсь». Ныне мы хорошо знаем, что детерминированный, плоский мирЛапласа, способный только к механическим движениям, действительно мог позволитьсебе не иметь начала и конца, а бог в самом деле был для него излишнейроскошью.
Но как только признается, что Природе присущи не толькомеханические перемещения, но также и развитие (которому следовало положить хотябы начало), тут же встает вопрос о причине начала. Вот почему Ньютон, с егонесравненной интуицией и способностью видеть проблему даже там, где казалосьничто не выдает ее присутствие, был вынужден прибегнуть к гипотезебожественного первотолчка. Он глубоко осознавал, что у него нет выбора:альтернативной божественной силе в этом деле могла быть только случайность, икак человек своего времени, он отдал предпочтение первой причине. Но не толькотрадиции и уровень знаний его эпохи сыграли свою роль в этом выборе. Полагаю,что, сравнивая между собой достоинства и трудности обоих вариантов, он признал,что у случайности меньше шансов, нежели у божественного. Существование строгихзаконов математики, физики, химии и т. д., по которым происходит развитиеПрироды, само по себе и явным образом противоречит способности случая порождатьэти законы, следовательно, и саму Природу. Не может быть закономерным следствие(развитие), если случайна причина (рождение).
Безусловно нельзя не согласиться с тем, что теория Большого Взрываадекватно (хотя и далеко не полно) описывает эволюцию видимой части Вселенной внекотором временном интервале. Однако ее возможности ограниченны исходнымположением о конечности пространства-вещества-излучения.
Что же поистине поразительно, так это нежелание адептов ТБВзамечать, что модель такого уникального явления, как рождение и гибельединичной («одноразовой») Вселенной не отвечает критерию строгонаучной теории, сформулированному самим естествознанием. Она неверифицируема, арезультат ее прогноза некому, нечем и, по-видимому, незачем будет проверять.Следовательно, не остается ничего иного, как прийти к выводу, что признание илине признание этой теории составляет предмет веры, по сути не отличающейся отрелигиозной. В религии так же как в естествознании мы имеем дело с системойпредставлений, основанных отчасти на опыте, чаще на умозаключениях, по своемупоследовательных, иногда логически безупречных и внутренне настолько непротиворечивых, что ни Ньютон с его непревзойденной ясностью и строгостью ума,ни Леметр, признанный одним из крупнейших авторитетов в области космологии XXстолетия, не находили их враждебными друг другу. (Этот последний, видимо, не развнутренне тонко улыбался при мысли о том, в какие силки он заманиваеткосмологию своей моделью Большого взрыва). В самом деле, почему мы безколебаний отвергаем как фантастическую библейскую версию сотворения мира за 7дней по прихоти Всевышнего и принимаем за реальность рождениепространства-времени-вещества — излучения за доли секунды «по случаю»- фактически, по прихоти такой же над природной силы коль скоро случайностьможет играть какую-то, и даже весьма значительную, роль в отсутствие и помимоВселенной? Ничего принципиального исключающего друг друга в этих версиях нет.Вот почему космологическая случайность становится тождественной божественномукапризу, его синонимам.
Обратимся теперь к анализу ситуаций в другой ключевойпроблематике, связанной с вопросом происхождения и эволюции органической жизнина Земле. Здесь, как известно, есть свое канонизированное учение — неодарвинизмили синтетическая теория эволюции (СТЭ).
Случайные, не направленные мутации наследственного аппаратаорганизма составляют по СТЭ один из трех (наряду с механизмами наследственностии естественного отбора) двигателей эволюционного процесса. При этом механизмнаследственности берет на себя функции хранителя информации о структуре,жизнедеятельности и способе размножения организма от его рождения до смерти;слепые, бессистемные искажения, ошибки, сбои этого аппарата порождаютразнообразные отклонения у потомковых форм организмов; естественный отборвыбраковывает, как правило, неудачные новообразования, но сохраняют и развиваюткрайне редкие удачные. Таким образом эволюция приобретает направленность,которая априори не кем не задается и перводвигателем этого развития остаетсяслепой случай.
Палеонтологическая летопись повествует, что зарождение жизни наЗемле произошло едва ли не мгновенно, если судить по геологическим часам. Покрайней мере происхождение Земли и возраст ископаемых остатков, стоматолитов — уже вполне структурно сформировавшихся организмов — бактерий и сине — зеленыхводорослей, почти не прерываются. Казалось бы данные палеонтологов прямоподкрепляли всеобщее утверждение, господствующее со времени Аристотеля, вспособности жизни случайно самозарождаться везде и повсюду, где только дляэтого создается благоприятна среда.
Но опыты Л. Пастера, А. И. Опарина, Дж. Холдейна, С. Л. Миллера,Г. Юри и других самым решимым образом опровергали это мнение. Причинаотрицательного результата их экспериментов стала ясна, когда выяснилось, скольфантастически сложен мир элементарной ячейки жизни — молекулы ДНК. Простейшиеподсчеты вероятности самопроизвольного рождения молекулы ДНК показали, что еслибы какой-то неведомой силе удалось все атомы конечной (см. выше) Вселеннойсобрать в один лоток и заставить их всех безостановочно взаимодействовать междусобой случайным образом (слепо), то и тогда ей не хватило бы времени на переборвариантов комбинаций для получения хотя бы одной, способной к репродукции(воспроизведению) и метаболиту (обмену веществ) молекулы жизни. Протоны,составляющие основу атомов периодической таблицы Менделеева, успели быраспасться, не реализовав и триллионной доли попыток.
Этот результат был принят как самоочевидный почти всеми безисключения представителями точных наук. Выражая их точку зрения, Ф. Хоилприровнял вероятность самоконструирования молекулы ДНК к способности урагана,пронесшегося над мусорной свалкой собрать Боинг — 747. Дж. Бернал уподоблялсамозарождение ДНК чуду с Адамом и Евой. Большинство же натуралистов осталисьверны спасительной вере в способности случая, миллионы лет наугад«Бросающего кости», творить невозможное.
Но иллюзии «животных» возможностей «слепогокаменщика» конструировать новые органы размножения, движения, дыхания,пищеварения, зрения, осязания, нервную и кровеносную системы, равно как и саминовые организмы, никогда не подкреплялись фактами. Никому еще не удалосьпостроить математическую модель или воспроизвести in vitro«естественный» (без целенаправленного хирургического вмешательства вгены организма) процесс макроэволюции даже на уровне простейших — бактерий иливодорослей, числа поколений которых в естественных условиях вполне хватило бына образование новых видов.
Неодарвинизм отступил от объяснения происхождения жизни, но смеловзялся за решение вопроса о третьем ключевом событие в эволюции Природы — опроисхождение человека, будто эта проблема принципиально отличается от первой.Следуя логике предложенного толкования, появление homo sapiens обязано слепомуслучаю, направляемому контролем естественного отбора. Эти двое, действуясовместно в течение нескольких миллионов лет вывели из единого отряда приматовнесколько линий родственников, из которых в здравствующих остались пять родовсемейства Pongidae и один род — Homo.
Ныне считают, что все ступени восхождения от животного к человекувыявлены, прослежено большинство анатомических, физиологических, генетических,психических и интеллектуальных изменений, происходивших на пути шествия отбезразумия к разуму. И тем не менее остается абсолютно неясным, что же сделалочеловека тем, кем он есть. «Труд создал человека», — уверял нас всвое время Ф. Энгельс. Теперь мы имеем возможность публично признать, чтологика этого утверждения поставлена с ног на голову. Охотник-собиратель,приобщающийся к знаниям землевладельца в процессе аграрной революции (то естьдавно сложившийся h. s), создал то, что ныне понимают под трудом, но никакимобразом не наоборот. Вне человека, до человека этого понятия (явления) вприроде не существовало. Но ведь никакой рациональной альтернативы марксистской«трудовой теории» никто так и не предложил по сию пору!
Таким-то странным образом стремление во что бы то ни сталоизбавиться от «божественного промысла» в делах естествознания привелок парадоксальному итогу — религиозной мистике предпочли мистику случая,«слепого каменщика” возвели в сан божественного прородителя. Сама жеконцепция естественного происхождения и человека загнала себя вметодологическую ловушку, так как ее принятие или непринятие оказалось, вконечном счете, предметом не истины, но веры. Иначе говоря, противоречие,которое естествознание создавало для самого себя, но которое еще не осознаетсяв полной мере, состоит в том, что с одной стороны, оно ищет закономерностипроявления тех или иных свойств Природы, с другой — приписывает случаю не нечтовторостепенное, но само рождение Природы.
Итак, анализ достижений современного естествознания приводит кобескураживающему заключению: оно прекрасно справляется с периферийнымипроблемами существующего и повторяющегося бытия природы, но пасует передцентральным вопросом становления и развития материального мира — вопросамипроисхождения Вселенной, жизни, разума. Все имеющиеся на этот счет теорииуязвимы, поскольку неверифицируемы и строятся на фундаменте надприродных сил.Можно констатировать поэтому, что оно не нашло достойной альтернативы богу.
»Какая в этом беда?" — предвижу настроениеоптимистически настроенного читателя. — Естествознание обладает поистиневолшебным ключом, открывающим все тайны мироздания — всемогущим методомнаучного познания. Поэтому можно не сомневаться, что со временем все нынешниетрудности будут преодолены, и на все корректно поставленные вопросы будутполучены исчерпывающие ответы, в которых не останется места ни чуду, нипротивоестественному. Но здесь возникает неизбежный вопрос: «Зачем этонужно?».
Какой смысл в том, чтобы моделировать рождение новыхпространства-времени-вещества-излучения, коль скоро идеология накладываетзапрет на их вторичное появление? Если же речь пойдет о конструированииВселенной, параллельной нашей, неизбежно станет вопрос — из какого пространствакроить и из какого строительного материала возводить эту новую Вселенную?
Оправдано ли стремление способствовать возникновению новогомолекулярного соединения, обладающего свойствами и функциями молекулы ДНК? Ведьясно, что она будет в состояние конкурировать с нашей ДНК, в поисках пищи исреды обитания.
Не рискованно ли порождать нового Франкенштейна, пусть даже внешнеболее симпатичного, чем его литературный прототип? Мало нам конфликтов всемействе Homo sapiens, чтобы к ним добавились новые?
Какой резон в очередном доказательстве того, что «бога нет иникогда не было»? Затея эта по меньшей мере, бессмысленна, так какверующий доверяет не аргументам рассудка, а воображению и глубине чувствования.В силу этого, как ни прискорбно сознавать, временный атеизм так же далек отбезусловной победы над религией и мистикой, как и столетия назад, вопреки всемблистательным, но поверхностным успехам естествознания. Сомнительно, чтобы уестествознания были готовы ответы на эти вопросы. Сомнительно даже, чтобыестествознанию было предоставлено право принимать самостоятельные решения поповоду экспериментальных исследований в этом направлении. Здесь область егокомпетенции безусловно кончается.
В самом деле, считается неоспоримым, что призвание науки состоит втом, чтобы искать ответы на вопрос: как устроен этот мир? В пору, когда онатолько завоевала себе место под солнцем, верилось, что знание этих ответовсамодостаточны и обладают не только утилитарной или мировоззренческой, но ивысоконравственной ценностью. Мнилось, что они и только они в состояниинаполнить человеческую жизнь несиюминутным, глубоким содержанием, дать человекунепредвзятое, объективное и рациональное представление о смысле и этике егосуществования, о месте и роли его мирозданья. (Вспомним, как искренне иоткровенно верили в гуманизм и предназначение науки всего два столетия назад, ввек наивного европейского Просветительства.)
Ожидания, как известно, оправдались лиши отчасти: в том, чтокасается практического использования результатов достижений, спору нет — продлевающих жизнь и делающих ее более комфортабельной. Но какой ценой?«Знание — сила» — утверждал Р. Бэкон. Чтобы убедиться внеопровержимости этой сентенции, природе Земли не пришлось долго ждать. Тяжкоебремя этой силы она ощутила на себе сполна и с избытком. Оказалось, что знаниятак же легко использовать во зло, как и во благо, что они не толькосозидательны, но и разрушительны. Стоит ли удивляться тому, что в отношениях кнаукам былой энтузиазм сменился прохладой и скепсисом разочарования на фоневсеобщего увлечения мистическим и потусторонним.
При таких умонастроениях естествознание, разумеется, не можетрассчитывать на безусловное взаимопонимание со стороны общества в том, чтокасается вопросов целесообразности проверки теорий происхождения Вселенной,жизни, разума, покуда будет оставаться малейший риск неудачи. А посколькустепень этого риска, представляющего угрозу существованию человека и егоокружения, никем не может быть оценена достоверно, естествознанию не останетсяничего иного, как свернуть поиски и отказаться от развития. То есть перестатьбыть самим собой. Таким-то вот образом внутренняя логика развития исподвольподводит естествознание к рубежу, который можно интерпретировать как егогрядущий кризис.
Имея в виду исключить божественный промысел из бытия Природы ипризнавая в силу этого похвального стремления «естественным» толькото, что происходит безотносительно к чьей-либо сознательной воле и непреследует какой-либо наперед поставленной цели, естествознание по инерцииисключило из круга естественного все, связанное с помыслами и делами человека.
Пафос доктрины «естественного» изначально был направленпротив попыток церкви узурпировать право каждого на независимые поиски истины иприписать божьей воле все сущее в мире, что нельзя было не приветствовать, Нобыло заблуждением исключать из разряда естественного все так или иначесвязанное с человеком, безотносительно того, о каком — земном или неземномчеловеке (мыслящей субстанции) идет речь, так как только человек может быть единственнойи достоверной альтернативой богу.
Но из-за ошибочного мнения о слабости человека перед лицом стихииВселенной (простительного даже для современного интеллектуала) ему былаотведена скромнейшая роль стороннего и в меру бесстрастного созерцателя, неспособного вмешиваться в серьезные дела Природы. (Т. Карлейль выразил эту мысльследующими словами: “Я не претендую на понимание вселенной — она намного большеменя".) Тем самым естествознание вольно или невольно возвело стенуотчуждения между человеком и Вселенной.
Если же нам при этом дают понять, что в мире нет ничего изначальнозаданного, что все в нем происходящее есть результат игры слепого случая, содной стороны, и строжайших предписаний непонятно как и откуда взявшихсязаконов — с другой, если пространство-время-вещество-излучение-жизнь-разумсмертны, уникальны и невоспроизводимы, то что в нем, в этом мире, может служитьнравственной и рациональной опорой человеку? Уж лучше принять реалии бога,пусть порой капризного и не всегда последовательного, иногда благосклонного,чаще мстительного, но все же неравнодушного к человеку, чем стремится с холодомполного неприятеля и отстраненности от него бесстрастных законов и беззакония.
Естествознание многое теряет из-за того, что человек представляетдля него интерес, главным образом, в качестве объекта того или иногоисследования, и в этой связи ничем не отличается от «мишеней»подобного рода. Благодаря такому «объективному подходу структура наукибесформенна и фрагментирована. Отдельные блоки научных знаний существуютнезависимо от других, если не находятся друг с другом в непосредственномконтакте. Специалисты из этого крохотного подраздела той или иной научнойдисциплины подчас совершенно не понимают языка коллег из „ближайшегозарубежья“. Информация, которой они владеют и которую они ищут,представляет собой свод разрозненных, ограниченных и несвязанных фактов иправил взаимодействия одних объектов окружающего мира с другими, напоминающейнечто вроде „харкимерова справочника необходимых познаний“ из известногорассказа О. Генри. Эти факты и правила описывают состояние бытия отдельныхчастей мира, а не движение, динамику, развитие мира как единого целого.
»Сегодня наши физические теории, законы физики — множестворазрозненных частей и обрывков, плохо сочетающихся друг с другом. Физика еще непревратилась в единую конструкцию, где каждая часть — на своем месте", — признается Р. Фейман. С ним не может согласиться каждый объективно мыслящийпредставитель точных наук. Причина такого положения вещей понятна — она нетолько в многомерности, громадном объеме, разнообразии и сложности знаний. Онатакже в отсутствии единого стержня, скрепляющего и цементирующего собойразличные явления и сущности, придающего целенаправленность эволюционномудвижению Вселенной как единой системы. Тут уместно добавить, что ясно и другое- таким стержнем может быть только человек.
Подведем итог сказанному. Естествознание в своем развитии всеближе подходит к порогу, за которым уже нельзя будет делать вид, что грядущиепрепятствия на пути углубления представлений об эволюции Вселенной, жизни,разума легко будут преодолены им с помощью традиционных, чисто техническихрешений — новых математических продуктов, усовершенствованных экспериментальныхсредств, перекроенных теоретических моделей и т. д. Увы, собственными силами врамках традиционной доктрины естествознанию с этими проблемами не справиться,как свидетельствуют, в частности, богатый исторический опыт (нео)дарвинизма.
Какой же выход? Нам представляется, что он состоит в отказе от:
а)принципа переноса представлений о видимой части Вселенной(Метагалактики) на всю Вселенную;
б)мнение о человеке как о случайном и пассивном элементе природы сточки зрения масштабов Космоса.
Первым следствием такого отказа будет признание гипотезы о том,что «наша» конечная нестационарная Метагалактика представляет собойодин из элементов бесконечной стационарной Вселенной. В этой связи отметим, чтопервое приближение к космологической модели иерархического типа, в которойметагалактики представляли собой нечто вроде изюминок в пудинге, былопредложено С. Шалье еще в 1908-1922 гг. для объяснения известногофотометрического парадокса Ольберса. В то время ничего не было известно орасширении нашей Метагалактики, поэтому каждая «изюминка» (каждая изкоторых, в свою очередь, образовалась из звездных скоплений меньшего масштаба)рассматривается как стационарное образование. Открытие в 1929 г. Э. Хаббломфакта разбегания галактик лишило модель актуальности, она была преданазабвению. Высказанные выше соображения дают основание вернуться к ней,разумеется, с учетом того обстоятельства, что каждая отдельная«изюминка» конечна и нестационарна. Так как бытие (существование)проявляется единственным образом — в движении вещества-излучения, а движениелюбого рода (в том числе — развитие) происходит во времени и пространстве,условие стационарности Вселенной фактически означает признание принципанеуничтожимости и несотворимости вещества-излучения и космологическогопространства-времени. Определение «космологический» указывает на то,что на масштабах вселенной геометрия в среднем евклидова, а время, также всреднем, течет равномерно.
При бесконечно большом объеме Вселенной движение ее как единичнойсистемы исключено. Поэтому бесконечность ее бытия, требующая бесконечностидвижения, достигается благодаря наличию некоррелированных и несвязанных междусобой движений локальных масс в метагалактических как в единичных целых.Нестационарность Метагалактик обрекает их на «смертность». Понятиежизнь по отношению к ним в данном контексте тождественно их динамическомусуществованию как целых по определенной программе развития, а«смерть» — их распад.
Эволюция Метагалактики в самом общем виде представляет собой ееструктурное и функциональное усложнение (вплоть до появления высокоорганизованныхживых организмов) путем перераспределения вещества-излучения и преобразованиеформ массы-энергии, ведущих к локальным возмущениям (ряби) на бесконечномкосмологическом пространственно-временном континууме. Модель большого взрыва впервом приближении достаточна для описания эволюции «типичной»Метагалактики в фазе ее расширения. Вместе с тем для изучения процессов намасштабах, существенно превышающих размеры и время жизни одной Метагалактики,по-видимому, необходимая новая теория. Она должна была бы учитывать, чтоотдельная Метагалактика проявляется как локальная, хотя и крупномасштабнаяфлуктуация кривизны пространства, евклидового лишь в среднем. При этом, вообщеговоря, нельзя исключать того, что возмущения кривизны могут быть знакопеременнымии меняющимися со временем.
Принцип бесконечности и вечности Вселенной предлагает, что вкаждый данный момент космологического времени в ней не возникает и гибнетнеисчислимое множество невзаимодействующих между собой Метагалактик. Запрет наконтакты любого рода осуществляется двумя способами. Препятствием к образованиюконтактов между одновременно существующими Метагалактиками является механизм,связанный с постоянством и конечностью скорости света. С другой стороны,условно говоря, на месте старой «родительской» Метагалактикипоявляется новая «потомковая» форма, между ними взаимодействие неустанавливается вследствие временного разрыва, служащего барьером для них. Самже этот разрыв (гибель «старой» и рождение «новой»Метагалактики) осуществляется благодаря человеку — мыслящей субстанции.
Человек (не обязательно — земной) появляется на свет в результатезакономерной эволюции, по-видимому, любой Метагалактики. Подтверждением этогоположения в отношении нашей «звездной колыбели» может служитьизвестный антропный принцип. Смысл последнего передают следующим образом:численные значения фундаментальных мировых постоянных (масс элементарныхчастиц, констант взаимодействий и т. д.) таковы, каковы они есть, как бы длятого, чтобы стало возможным появление в результате последовательного развитиязвездных и планетных систем, органики и высокоорганизованногосущества-наблюдателя, в частности земного человека. Легко видеть, что сутьэтого принципа — финалистична, коль скоро приписывает Природе способность кмотивации или целевым действиям. Рискну высказать предложение, что цель этасостоит в бессмертии.
Кажется более чем вероятным, что Природа (Вселенная) не можетсуществовать неограниченно долго в виде «простых» форм материи(элементарных частиц) и движения (элементарных взаимодействий). Ей необходимонечто, недоступное неодушевленному веществу-излучению, но доступное разумнойжизни, способной к познанию и самопознанию. Это нечто состоит в периодическомрадикальном обновлении структурного материала Метагалактик, которое происходитв процессе осознанного самоуничтожения — гибели «родительской»Метагалактики и рождения ее «наследницы».
Последний процесс, по-видимому, включает в себя переход черезсингуляроподобное состояние вследствие целенаправленной и осмысленной деятельностиразума, так как «естественного» способа достичь условий, при которыхвозникает сингулярность, не существует. Не известно никаких природныхмеханизмов, способных случайным образом произвести гигантскую флуктуациюплотности и температуры вещества-излучения-энергии, требуемую для созданиякосмологической сингулярности. Поэтому, в частности, представляется весьмавероятным, что явление Большого взрыва, порадившее нашу Метагалактику, былоинициировано «антропогенной» деятельностью в предшествующей ей Метагалактике.
Благодаря закономерно развившимся способностям восприниматьдействительность, интерпретировать результаты наблюдений и прогнозироватьбудущее, земной человек всего за каких-нибудь две сотни лет профессиональныхзанятий точными науками сумел достичь энергий, сравнимых со средними энергиямичастиц космических лучей, а в коротковолновом диапазоне превзойти мощностьизлучения, идущего от Солнца. При разумной производственной экологической исоциальной стратегии, по меньшей мере, на значительную долю активной фазы,отпущенной солнечной системе, что составляет многие десятки и сотни миллионовлет. Если же со временем выяснится, что мы не одиноки в нашей Метагалактике,конечная цель нашей цивилизации останется прежней. Изменятся только пути ее достижения,которые должны будут учитывать фактор конкуренции или сотрудничества с нами вэтом деле внеземных цивилизаций. Однако каков бы ни был сценарий дальнейшейэволюции нашей звездной системы, человечество обречено. Вопрос не стоит: бытьили не быть? У нас есть выбор между пассивной и активной адаптацией к грядущимпеременам в нашем звездном доме. Первый путь интереса не представляет. Второйвыбор зависит от того, в каком мире мы живем.
Если допустить невозможное, то есть то, что наша Метагалактикаконечна и уникальна (одноактивна), никакая форма активности человекапринципиально не имеет смысла: космос сам по себе, мы — сами по себе. Мы никомуничем не обязаны, нам не от кого и нечего ждать. Только в том случае, еслиограниченный мир нашего звездного окружения является частью бесконечного,вечного мира Иерархической Вселенной, активная форма бытия нашей цивилизации,возможно, становится оправданной, бытие самого человека обретает глубокийсмысл, а естествознание становится инструментом не только утилитарногопознания, но и созидателя-воспроизведения Вселенной. Таким образом, если вчераальтернатива трансцендентному (божественному промыслу) виделась только встихийном (во всесилии слепого случая), сегодня становится очевидным, чтоестествознание серьезно недооценивало способность человека быть активнымтворческим элементом (демиургом) Вселенной. По-видимому, настало времяпризнать, что человек является не пассивным объектом Природы, автоматом,беспрекословно повинующимся ее предписаниям, а субъектом, наделенным волей,сознанием и способностью к созиданию в космическом масштабе. Что разум его всостоянии не только прогнозировать будущее, адаптируясь к изменяющимсяобстоятельствам, но и конструировать это будущее.
Итак, завершая рассмотрение вопроса, сформулированного взаголовке, мы, вероятно, имеем полное основание дать на него отрицательныйответ: естествознание не нуждается в идее бога. Однако при всей справедливостиэтого вывода нельзя не признать, что он не полон, поскольку не предлагаетконструктивной альтернативы божественному вмешательству в дела Природы. Она, нанаш взгляд, состоит в следующих трех положениях.
Во-первых, Природа «не имеет права» быть конечной вовремени и пространстве, но бесконечная и вечная Вселенная может существоватьтолько в динамике непрерывного саморазвития (включая переходные процессырождения и гибели) ее составных частей — Метагалактик. Во-вторых, Природе«запрещено» существование в виде относительно просто организованныхформ материи и простых видов движения, поэтому закономерным следствиемсамоорганизации Метагалактик является образование в них на определенном этапеих эволюций сложных форм материи — органической, а затем и разумной жизни — человека.
В третьих, представляя собой элемент связи или передачи«эстафеты жизни от одной Метагалактики к другой, человек воспроизводит иподдерживает вечное движение Природы. Не верно думать, что человек ищет знаний,чтобы подчинить себе природу, тогда как, в действительности, умножая знания,человек помогает Природе обретать бесконечное бытие.
Это последнее обстоятельство позволяет высказать предположение,что долг философии состоит в том, чтобы помочь естествознанию „переоценитьценности“, переосмыслить традиционные установки, так как она поопределению обязана быть свободной от предвзятости и предрассудков, в какуюформу они ни были бы облечены. Именно философии с ее непреходящим инеподдельным интересом к человеку как к субъекту, как к сущности, во многомтождественной Вселенной, а в чем-то и олицетворяющей собой Вселенную, представляетсявозможность примирить естествознание с мыслью о человеке, как о демиурге.
Безусловно, ей самой также потребуется пойти на определенныеусилия, причем не столько интеллектуального, сколько психологического свойства,чтобы преодолеть стереотипы общественного сознания, складывающегося столетиями.Но и достоинство философии в том и состоит, что она обладает умением видетьпроблемы гораздо более широко и всесторонне, чем те или иныеузкоспециализированные разделы естествознания, в которых углубленность в своичастные вопросы слишком часто мешает видеть перспективу.