Министерствообразования и науки РФ
НовосибирскийГосударственный Технический Университет
Кафедра историии политологии
Расчетно-графическаяработа по истории
на тему:«Язычество, христианство, двоеверие» (По работе Карпова А.В. «Язычество,христианство, двоеверие: религиозная жизнь Древней Руси в IX – XI веках»)
Факультет: ПМИ
Группы: ПМ-82
Студентка: ДёминаВ.О.
Научныйруководитель:
к.и.н.,доц. Кулешов С.А.
Отметка озащите:
Новосибирск,2009
Содержание
Введение
Язычество
Первые века христианства на Руси
Двоеверие
Языческие образы христианской Руси
Заключение
Список используемой литературы
Введение
Краткая историческаясправка об авторе. Александр Владимирович Карпов является научным сотрудникомГосударственного Музея Истории Религии. Его труд «Язычество, христианство,двоеверие: религиозная жизнь Древней Руси в IX – XI веках», опубликованныйиздательством «Алетейя» в серии «Богословская и церковно-историческаябиблиотека» интересен и важен комплексностью исследования, при всем том, чтосама проблематика книги является достаточно знакомой историкам России, РусскойЦеркви, как, впрочем, и религиоведам. На эту же тему Александром Карповым быланаписана научная работа «Великий Волжский путь и начало христианизацииСеверо-Восточной Руси». Но автор исследовал и другие периоды историихристианства. Ярким примером является статья «Императорский указ 17 апреля 1905года “Об укреплении начал веротерпимости” и проблема законодательногооформления свободы совести в царствование Николая II» и другие.
Актуальность.Совсемнедавно православный мир праздновал знаменательную дату: 1020-летие крещенияРуси. В связи с этим большой интерес приобрела эта тема не только у исследователейвсех специальностей, имеющих прямое или косвенное отношение к изучению этихсобытий, но и простых людей. Попытаемся внести свою лепту в этот процесс.
Исследовательскиезадачи.Целью данной работы является анализ религиозно-мировоззренческихи социокультурных аспектов христианизации раннесредневековой Руси. Рассмотрениеобщих вопросов изучения массовой религиозности, истории исследований в областирусских религиозных древностей и основных проблем взаимодействия христианства иязыческих верований в IX-XI вв.
Язычество
Тема славянского, (вчастности восточнославянского) язычества в последнее время стала чрезвычайнопопулярной. Помимо собственно научного интереса ее актуальность обусловленасегодня еще и иными факторами: многие политические течения (прежде всего«патриотические») пытаются эксплуатировать ее в своих целях. Это, естественно,не способствует повышению объективности получаемых результатов. Впрочем,подобная ситуация не уникальна. Изучение язычества в дореволюционной Россиинаходилось под довольно солидным прессом государственной религии. Причемдуховная цензура в то время превосходила по жесткости своей цензуру светскую.Тем не менее нельзя не отметить, что повышенный интерес к языческой проблемепривел к появлению огромного количества работ, в которых она исследуется спривлечением самого разнообразного материала и на самых разных уровнях: отсугубо академических штудий до совершенно фантастических построений. Даже дляспециалиста ориентация в этом массиве изданий — дело далеко не простое.
Высший уровеньсакральных персонажей восточные славяне называли словом богъ. Основа этогослова (*bogъ) и его понимание испытали иранское влияние. В нем присутствуетпредставление о доле, наделении богатством (или, напротив, лишении его — убогости). В основе восточнославянскогопантеона лежал принцип противопоставления определенных сфер космоса, и, преждевсего, мира небесного и земного[1].
Многое в составе уровнябогов вызывает серьезные сомнения. В одних случаях присутствие мифологическогоперсонажа в пантеоне может носить окказиональный, чисто ситуационный характер(таковы неславянские боги в пантеоне князя Владимира); в других обозначениеdeus в описаниях может принадлежать не языку описываемой традиции, а языкуописания. Среди славянских мифологических имен есть и такие, которые отсылают кбожественным персонажам в других традициях, тогда как в славянскоймифологической системе они божествами не являются. Кроме того, следуетучитывать, что многие из упоминавшихся в источниках сверхъестественных существбожественным статусом не обладали либо были отнесены к божествам уже в поздних,вторичных или вообще ненадежных текстах.
Остановимся насообщение о так называемой первой религиозной реформе князя ВладимираСвятославовича, помещенное в «Повести временных лет» по 6488 (980) годом: «Инача княжити Володимер въ Киеве един, и постави кумиры на холму вне дворатеремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хърса, Дажьбога,и Стрибога и Симаргла, и Мокошь. И жряху им, наричюще я богы, и провожаху сынысвоя и дъщери, и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими. И осквернисякровьми земля Руска и холмо-ть»[2].
Здесь мы находимупоминание важнейших восточнославянских божеств, включенных Владимиром вдревнерусский пантеон. Собственно, кроме имен богов, перечень ничего не дает.Но и этого вполне достаточно для того, чтобы сделать кое-какие выводыотносительно происхождения и функций богов, которым поклонялись на Руси вдохристианскую эпоху.
Первым в ряду помянутПерун, имеющий очень близкие аналогии у балтских племен и в позднем белорусскомфольклоре. Речь идет о боге-громовнике, отдельные черты которого без трудаможно различить в народном образе христианского Ильи-пророка. Судя по месту,которое он занимает в перечне, и по тому, что в отличие от прочих божеств егоидол украшен драгоценными металлами, Перуну отводилось господствующее положениев новом пантеоне, учрежденном Владимиром. Видимо, все это, наряду соскандинавскими функциональными аналогиями бога-громовника Тора, дало основаниедля предположения, что Перун был небесным патроном князя и дружины. Такоепредположение тем более основательно, что в индоевропейской традиции бог грозсвязывался с военными функциями и считался покровителем воинов.
Гораздо сложнее обстоитдело с Хорсом и Симарглом. Хорс, видимо, был «сугубо природным», солнечнымбожеством, притом явно неславянского происхождения. Еще более странно включениеВладимиром в этот же ряд Симаргла. Известий о нем в древнерусских источникахпрактически не сохранилось.
Центральное место вперечне 980 г. между Хорсом и Симарглом занимают Дажьбог и Стрибог. Их имена посвоей структуре отличаются от имен всех прочих богов: оба они включаютопределитель «бог». Функции их определяются по косвенным основаниям.
Дажьбог прямоотождествляется с Солнцем. Причем Солнце является сыном Сварога — бога огня.Связь Сварога с огнем надежно подтверждается источниками, в частности огоньиногда называется «сварожичем». Установлением «родственных связей» (Дажьбогименуется сыном Сварога) земной огонь, видимо, сопрягался у восточных славян согнем небесным. Вместе с тем оказывается, что Дажьбог составляет «родственнуюпару» еще и с Хорсом, поскольку оба наделены совпадающими функциями. Обращаетсявнимание, что в перечне «Повести временных лет» имена Хорса и Дажьбога неразделены, как все прочие. Это дает определенные основания предполагать, чтоимена Дажьбога и Хорса в определенном смысле синонимичны.
Теперь несколько слов оСтрибоге. Есть все основания противопоставлять или сближать функции и значениеСтрибога и Дажьбога как даятелей — распространителей доли, блага. Болееконкретных и развернутых выводов наличный материал источников сделать непозволяет.
Наконец, в числе богов,введенных Владимиром в 980 г. в общерусский языческий пантеон, мы встречаемединственное женское божество — Мокошь. Образ и функции Мокоши могут бытьвосстановлены лишь гипотетически. Ее имя обычно связывают с корнем слов«мокрый», «мокнуть» либо с праславянским *mokos, «прядение»; предлагаются ииные этимологии: мокоша -домовой в образе женщины с большой головой и длиннымируками, сюда же древнерусское Мокошь — языческое божество. Вероятно, ее следуетпонимать как богиню плодородия. Гадательно сравнение с древнеиндийским makhas«богатый, благородный», также «демон», или с греческим macloz – «похотливый,буйный».
Некоторые основания дляреконструкции образа и функций Мокоши дает сопоставительный анализиндоевропейского мифологического материала. Мокошь близка греческим мойрам,германским норнам, прядущим нити судьбы, хеттским богиням подземного мира –пряхам и т.п. и продолжает древний образ женского божества — жены (или женскогосоответствия) громовержца Перуна в славянской мифологии.
Следует также отметить,что наряду с Волосом, Мокошь и Перун, наиболее достоверно принадлежат кархаическому слою (балтославянскому) с достоверными индоевропейскими связями, итолько они входят в реконструируемую сюжетную схему «основного» мифа какперсонажи, находящиеся между собой в брачных отношениях (третий существенныйперсонаж схемы Волос-Велес в списке 980 г. отсутствует).
Общая характеристикавосточнославянского пантеона может быть представлена следующим образом:
На основании анализасведений о богах в источниках и языковых данных с достаточной надежностью,хотя, разумеется, в самых общих чертах, восстанавливаются некоторые важныехарактеристики, относящиеся к составу праславянских богов, почитавшихся всемиславянами или существенной их частью. Среди этих богов два персонажа бесспорны- Перун и Велес-Волос. Сведения о них представлены во всех основных частяхславянского мира; в единственном достоверном мифологическом сюжете,восстанавливаемом для славянской мифологии (высший уровень), оба этих персонажаоказывают самым непосредственным образом связанными друг с другом (поединок,победа Перуна над Велесом-Волосом, переход «богатств» от побежденного кпобедителю); несравненно более полные балтийские данные подтверждаютбалто-славянский характер этих богов (по меньшей мере), а данные другихтрадиций (древнеиндийской, древнеанатолийской, древнегреческой, германской идр.) позволяют говорить о наличии этих персонажей и схемы сюжета, ихобъединяющего, еще в индоевропейскую эпоху. Восстанавливается для праславянскоймифологии и женский образ, вовлеченный в тот же сюжет; правдоподобно, что онносил имя Мокошь, хотя нельзя исключать, что он мог выступать и под другимиименами. Имя Сварог-Сварожич на Руси и у балтийских славян заставляет и этогобога (с этим именем) считать праславянским — независимо от того, было его имязаимствовано или принадлежало к исконному славянскому фонду. Вместе с тем,видимо, в праславянский период существовали и другие локальные обозначениясолнечного божества. Праславянскими нужно считать и фигуры (и имена) Морены имужского персонажа, чье имя обозначалось корнем *Jar (ср. Ярила, Яровит ит.п.), но нет уверенности в том, принадлежали ли они к уровню богов.
Впоследствии этанеразвитая система божеств различного уровня была вытеснена (но не полностью ине окончательно) или поглощена христианством.
Христианизацияславянских земель, происходившая с VII по XII в., привела к гибели всей системыбогов как представителей высшего уровня религиозно-мифологической организации.Первый и самый сильный удар был направлен против веры в языческих богов. И наРуси (в Киеве и Новгороде), и у балтийских славян христианизация начиналась суничтожения идолов богов, сопровождавшегося их поношением. И позже христианскоедуховенство зорко следило за искоренением веры в богов и обрядов, так или иначесвязанных с ними. Дальнейшая судьба богов была связана или с полным забвениемих, или с резко изменившимся и «ограниченным» их существованием. В однихслучаях происходила «деноминация», переименование, при котором многое изотносившегося к старым языческим богам сохранялось, но имена заменялись именамихристианских персонажей. В других — оттеснением на периферию, понижение вранге, резкое сужение участников. В третьих – «демонизация» богов, их«ухудшение», приводившее к тому, что бывшие языческие боги становились бесами,нечистыми вредоносными существами. И, наконец, «аппелятивизация» теофорных имен(Перун и перун – «гром», Волос и волос – «род болезни», Мокошь и мокосья –«женщина дурного поведения» и т.п.)[3].
Судьба низшихмифологических существ оказалась более «счастливой», чем судьба высшихславянских богов. Известия о них в древних письменных источниках так женемногочисленны и расплывчаты, как и о высших божествах, но вера в духов идемонов, населяющих природу и непосредственно влияющих на жизнь человека,оставалась актом реального религиозного сознания до самого последнего времени,хотя и претерпела за столь длительное время значительные изменения.
Первыевека христианства на Руси
Знакомство восточныхславян с христианским вероучением началось, судя по всему, задолго доофициального крещения Руси Владимиром Святославичем. История распорядилась так,что восточная ветвь славянства крестилась позднее других. Постоянные контакты сзападными и южными соседями (прежде всего с Болгарией и Византией) не могли незатронуть и самую сокровенную сферу жизни общества — духовную. Одним изследствий этого, видимо, стало приобщение к письменной культуре. Уже первые издошедших до нас свидетельств о знакомстве славян с письменностью достаточнокрасноречивы.
Косвенным подтверждениемзнакомства восточных славян с письменностью еще на заре государственностиявляются и договоры Руси с греками 907, 911 и 944 гг., включенные в состав«Повести временных лет». Независимо от того, на каком языке (греческом илиславянском), а также какой азбукой (глаголицей или кириллицей) были написанырусские противни этих договоров, они несомненно подтверждают знакомство списьменной культурой (хотя бы для «верхов» общества).
Таким образом,приобщение восточных славян к письменной (книжной) культуре, видимо, началосьдо официального принятия христианства на Руси, хотя и было связано схристианством.
То, что первыехристиане появились в Киевской Руси задолго до 988 г., ни у кого не вызываетсомнения. Крещение княгини Ольги, традиционно (хотя и весьма условно)датирующееся 955 г., стало первым шагом к превращению христианства восточноготолка в государственную религию. Шаг этот выглядит вполне закономерным и вопределенном смысле неизбежным. Меры, принятые Ольгой после трагической гибелиИгоря (установление фиксированных уроков и погостов, наряду с монополизациейправа применения силы в случае их нарушения) стали важным этапом в формированииДревнерусского государства в собственном смысле этого слова. Тем самым вКиевской Руси устанавливается социально-экономическая и политическая система,которая на протяжении 30 лет (до 977 г.) не нарушается никакимивнутриполитическими потрясениями. В истории формирования средневековыхгосударств такая ситуация означает сложение внутренних условий для официального(государственного) признания монотеистической религии.
Действительно, непрошло и пяти десятков лет, как Русь приняла христианство. Не будемостанавливаться здесь подробно на причинах, заставивших Владимира Святославичаизбрать в качестве государственного вероисповедания именно христианствовосточного толка (впрочем, формально тогда еще не отделившегося от христианствазападного). Обычно в связи с этим упоминаются политические, экономические,культурные основания (возможности киевским и прочим князьям контактировать сгосударствами Центральной и Западной Европы «на равных», т.е. заключатьвзаимовыгодные политические, экономические и матримониальные договоры,оставаясь при этом в значительной степени независимыми от духовных правителей;близость восточнославянским традициям, как обусловленным «генетически» — славянским и, шире, индоевропейским происхождением, так и успевшим сложиться застолетия культурного взаимодействия с ближайшими соседями, и т.п.) В данномслучае для нас принципиально важны последствия этого выбора, предопределившегопрактически всю дальнейшую историю нашей страны[4].
Первым самым очевиднымиз них было приобщение населения Восточной Европы к сокровищам средиземноморскойцивилизации, их освоение. Речь, конечно же, идет о книгах.
Скорее всего этознакомство началось с богослужебных книг, которые должны были получить широкоераспространение уже в начальные годы официального существования христианскойконфессии на Руси. Без них богослужение было невозможно. И если первымиепископами на Руси были греки (а не исключено, и болгары), то низшие чины вцерковной иерархии (в том числе диаконы и чтецы), несомненно, формировались изновообращенных местных жителей. Следовательно, одной из первоочередных задач,стоявших перед киевскими митрополитами в конце Х — начале XI в., былаподготовка грамотных местных «кадров», без чего не имело смысла говорить окакой бы то ни было христианизации Руси.
Дело отца былопродолжено Ярославом Владимировичем.
Появляется еще однатема, чрезвычайно важная для нас: переводческая культура Древней Руси. Первыекниги попадали на Русь, скорее всего из Болгарии. Однако чужие переводы вряд лимогли полностью удовлетворить все возраставшие потребности новой христианскойстраны. По примерным подсчетам, только непосредственно для церковных нужд Русив XI-XII вв. требовалось не менее 90 000 богослужебных книг почти трех десятковнаименований. Надо думать, это в первую очередь и заставило Ярославаорганизовать собственный переводческий центр (и возможно не один). Необходимые«технические» условия для такой работы могли сложиться уже в первые десятилетияпосле крещения.
Подобные знания вполнеобъяснимы, если учесть, что практически все древнерусские князья были женаты наиноземках. Те же приезжали в чужую страну не в одиночестве, а со своим двором,христианки — еще и с духовником, сопровождавшем польскую королевну, женуСвятополка Владимировича. Вряд ли можно сомневаться, что вместе с иностраннымипринцессами «приезжали» книги на европейских языках, прежде всего на латыни.Кроме того, в древнерусской оригинальной литературе отмечены неоднократныевставки из иноязычных источников, которые, судя по лингвистическим данным, былипереведены непосредственно на Руси. Косвенно такое предположение подтверждаетсяи присутствием в оригинальных древнерусских агиографических и летописныхисточниках сюжетов, заимствованных из восточных произведений.
Круг грамотных людейвключал не только всех священников и монахов (а это уже около 2% всеговзрослого населения), но, видимо, также значительную часть горожан и горожанок[5]. Основаниемдля такого вывода послужило открытие берестяных грамот — сначала в Новгороде, азатем и в нескольких других городах Древней Руси. Крестьянское же население, повсей вероятности, в основной своей массе было неграмотным.
Насколько успешножители Древней Руси осваивали пласт христианской культуры, показываюторигинальные учительные и агиографические произведения, появившиеся в XI-XIIвв. (трактат «Об опресноках» киевского митрополита Леонтия, «Слово о Законе иБлагодати» будущего митрополита Илариона, «Поучение к братии» Луки Жидяты,«Память и похвала князю Владимиру» Иакова Мниха, сочинения Феодосия Печерского,жития Бориса и Глеба, Антония и Феодосия Печерских, Киево-Печерский патерик имногие другие).
Однако запросы ивозможности древнерусского читателя не ограничивались собственно духовнойлитературой. Предполагается, что у древнерусского читателя был выбор, ивозможно, довольно широкий.
Двоеверие
Принятие христианства иприобщение Древней Руси к западноевропейской книжной культуре не могло непородить проблемы взаимодействия языческой традиции и новых культурныхприобретений. Принято считать, что это взаимодействие проявилось вспецифической форме двоеверия, якобы принципиально отличавшего древнерусскую (азатем и собственно русскую) культуру от культур прочих народов. Попытаемсяразобраться, так ли это. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что самтермин «двоеверие» практически не определен[6].Разные авторы используют его в самых различных значениях. Обычно под нимимеется в виду «оязычивание» христианства. Под влиянием мощных языческихпережитков христианство на Руси якобы получило специфическую окраску, резкоотличающую его от всех прочих течений христианства. На интуитивном уровне восприятиятакая точка зрения представляется вполне оправданной. Действительно, русскоехристианство отличалось от близких ему по происхождению конфессий. Однако с неменьшим успехом то же самое можно сказать и обо всех прочих теченияххристианства. Вопрос в том, явилось ли именно восточнославянское язычествоединственным (или основным) определяющим фактором в формировании самобытностирусского христианства? Поскольку сам термин «язычество» (фактически — нехристианство) не вполне определен, такой подход допускает произвольноерасширение явлений «двоеверия». Другим моментом, затрудняющим изучениепроцессов взаимодействия различных традиций в рамках древнерусской культуры,является попытка жестко связать «народную» культуру элиты — с христианством, атакже стремление противопоставить их друг другу. Под влиянием ленинского учения«о двух культурах в каждой национальной культуре», в советской историографииподобной поляризации был придан политический характер. Между тем, даже вполнеофициально настроенные историки считали, что княжеско-дружинная культурасредневековой Руси включала в себя и народную культуру: во-первых, творцамивсей материальной стороны феодального быта были мастера из народа, а,во-вторых, народная струя проявлялась в сказках, былинах, народных празднествах,входивших неотъемлемой частью в культуру дворцов и усадеб.
Так же преждеотмечалось, что христианство довольно рано пустило глубокие корни в лонекультуры «низов». Одним из следствий подобного подхода стала усиленнаяразработка языческой тематики в изучении истории культуры Древней Руси: ясно,что если большинство жителей Древнерусского государства по своим убеждениям небыли христианами, то они не могли быть никем иным как язычниками. При этом они,однако, продолжали «числиться» христианами. Следовательно, они былидвоеверными: христианами – «по форме» и язычниками — по существу. Посколькуписьменные источники давали для обоснования подобной точки зрения слишком маломатериала (к тому же по большей части чрезвычайно смутного и отрывочного), пришлосьискать следы двоеверия в этнографических, фольклорных и археологическихисточниках.
Как правило, основаниядля изучения «двоеверия» дают аналогии, обнаруживаемые в ранних — явнодохристианских материалах и в текстах (в широком смысле этого слова), относящихсяк христианскому времени. К сожалению, подобные сопоставления далеко не всегдамогут рассматриваться в качестве надежного фундамента теоретическихреконструкций. Причин тому несколько.
Первая из них – слишком«молодой» возраст источников, из которых черпается необходимая историкуинформация. Вторая причина, в какой-то степени производная из первой — отсутствие надежных критериев для вычленения в этих источниках собственноязыческого субстрата.
К сожалению, проверка сопорой на письменные свидетельства не всегда возможна, — средневековыеисточники редко склонны снабжать нас материалами, освещающими нюансы тогдашнихвоззрений на археологически отмечаемые детали погребального обряда.
Привлечение болееширокого круга источников, с которыми проводится сопоставление, в частностивыход за рамки исключительно восточнославянского материала, позволяет сделатьвыводы: «Присутствие в погребениях XIV-XV вв. и позднее ритуальных сосудовнаходит вполне христианское объяснение в обряде последнего помазания елеем (рудиментарноздесь только само стремление поместить остающийся сосуд в могилу, а не оставитьего на земле). Пепел и зола, осыпающие покойного в глазах верующихсимволизируют не стихию огня, но прах, в который возвращается бренная оболочкачеловека, некогда из него же сотворенная… Использование валунов в сочетании сдерновыми ступенями и холмиком и с деревянным крестом апеллировало не кдохристианскому кургану, но к системе образов из последних часов жизни Христа,прежде всего к Голгофе...»
Необходимейшим этапом вработе с всевозможными свидетельствами средневекового «двоеверия» должна бытькритика источника, на основе которого делаются выводы о сохранении илипроникновении «языческих» представлений в христианский контекст.
При отсутствииписьменных данных, синхронных археологическим материалам, можно попытатьсяпривлечь типологический или иконографический методы — для демонстрации хотя быскрытых формальных корней традиции.
Конечно, каждыйобрядовый элемент требует специального исследования и развернутой характеристики,поэтому ограничимся здесь одним, но весьма показательным примером анализаорнамента и формы раннемосковских белокаменных надгробий. До сих порисследователи высказывались исключительно в пользу отражения в их орнаментациичрезвычайно древней, дохристианской языческой символики… Ученые при этомопирались прежде всего на сходство резных орнаментов и композиций надгробий сприемами украшения деревянной утвари (прялок, вальков, посуды и пр.) в РоссииXVII-XIX вв.
Другими словами,непременным условием доказательства не только «похожести», но и семантическогосовпадения в каких-то элементах обряда является наличие непрерывного рядаисточников, позволяющих непосредственно проследить эту преемственности. Всепрочие аналогии могут послужить лишь основанием для догадки, нуждающейся всолидном обосновании.
В средние века, «вторуюпору великого мифического творчества», были созданы христианские мифы, вкоторых вследствие единства психического процесса могли самостоятельновоспроизвестись образы и приемы языческого суеверия. Христианские заговорычасто столь похожи на древние языческие заклятия не потому, что повторяют их вновой форме, а вследствие самостоятельного воспроизведения мифического процессана христианской почве. Стремление приверженцев существования двоеверия любойхристианский образ непременно подвести под языческий миф потеряет свою силу,если будут учтены жизненные процессы народного. Мифологи упускают из виду ту«пластическую силу», которая творит в сказке, песне, легенде, не столькоразвивая их внутреннее содержание (что собственно и принадлежит мифологическойэкзегезе), сколько их чисто формальную сторону. Очевидно, фольклорные явлениянельзя сводить только к мифологии, многое в них может и должно быть объяснено.
Языческиеобразы христианской Руси
Кроме огромногоколичества языческих праздников, которые христианство приняло и канонизировало,в народе, в среде, которой чужды официальные каноны, осталось много очевидныхчерт языческого прошлого.
Прежде всего, этосохранившаяся в атрофированной форме и сегодня вера в представителей такназываемой «нечистой силы». В народном сознании глубоко укоренилось верование,что сонмы злых духов неисчислимы. Очень мало на свете таких заповедных святыхмест, в которые они не дерзали бы проникать.
Современныеисследователи обрядности и культуры русского народа однозначно отмечают, чтовся нечистая сила, как говорилось ранее, есть старые языческие боги илиполубоги, не выветрившиеся из сознания народа. Христианский Бог ревнив и нетерпит конкурентов; конкуренты свергнуты и им одна дорога – стать слугамиглавного противника Бога – сатаны. Кстати, это прекрасно соответствуетбиблейским мотивам о возгордившихся ангелах. Справедливости ради следуетотметить, что по данной схеме местные боги превращались с приходом христианствав его врагов не только на Руси.
Теперь можно привестинесколько примеров нечистой силы:
Домовой.Опроисхождении домовых рассказывают следующую легенду. Когда Господь присотворении мира сбросил на землю всю непокорную и злую небесную силу, котораявозгордилась и подняла мятеж против своего Создателя, на людское жилье попадалинечистые духи. При этом неизвестно, отобрались ли сюда те, которые былиподобрее прочих, или уж так случилось, что, приселившись поближе к людям, ониобжились и пообмякли, но только эти духи не сделались злыми врагами, аоказались с привычками людей веселого и шутливого нрава.
Леший.Леший отличается от прочих духов особыми свойствами, что присущи ему одному:если он идет лесом, то ростом равняется с самыми высокими деревьями, выходя дляпрогулок и забав на лесные опушки, он ходит там малой былинкой, ниже травы,свободно укрываясь там под любым ягодным листочком.
Оборотни.Оборотни – такие же мнимые существа как и русалки. Чтобы стать настоящейрусалкой, то есть потерять право и возможность возвратиться в первобытноесостояние, по народным толкам, необходимо четыре года. Толькодевушкам-самоубийцам возврата нет. Точно так же не закрыт путь для обратногопревращения всякого сорта оборотням, волкодлаков или волколаков. Это суть чащевсего люди, обращенные в волка, реже в собаку, кошку, куст, пень и прочее.
Примеров такой нечистив народных преданиях, предостаточно. Но это еще не все. Языческие образызачастую встречаются в фольклорном народном творчестве – в сказках, преданиях, пословицах,поговорках. Откроем книгу В.И. Даля «Пословицы русского народа»: простой народупорнее хранит и сберегает исконный быт свой.
Среди собранных Далемпословиц и поговорок нередко встречаются и такие, где видны отголоскиязычества:
1. ПросилСвятого, пришло до слова просить клятого.
2. Всяканежить на праздник тешит.
3. Боглюбит праведника, лихо (одноглазое, часто леший) ябедника.
Много встречается пословиц ипоговорок, где отражены дурные приметы – тоже своеобразная дань язычеству. Чащевсего они связаны со смертью:
1. Грешнодать умереть младенцу в люльке – все одно, что на виселице.
2. Умеретьна печи – все равно, что с перепою, с печником в обнимку, змеем исповеданным.
Чрезвычайно сильнасвязь в народном творчестве языческих образов со смертью. Народ в сказках походгероя к нечистым всегда представляет как поход в царство мертвых, откуда воротанет. В том и геройство, что вышел с того света – образ уже христианский, сверой победил оковы смерти – образ чисто библейский.
Можно вспомнить тому такиепримеры:
1. БабаЯга – костяная нога говорит: ''Чую, чую дух русский! (читаем: дух живой).
2. Попастьк Яге обычно можно, когда дорожку укажет водной, леший, иная нечисть – прямаядорожка к смерти.
Но ни князь ВладимирСвятославич, ни его потомки не собирались бороться с верой в домовых, водяных илеших, или с весенне-летними аграрными ритуалами. «Низовые»,традиционно-бытовые верования были не подконтрольны государству, и оно почти невмешивалось в эту сферу, не имея «механизмов контроля и управления» даннойобластью религиозной жизни. Поэтому низшая мифология, верования анимические имагические, оставались «по ту сторону» борьбы христианства и язычества в ееконкретно-исторических формах конца X — XI вв[7].
Заключение
Христианство лишьчастично уничтожило довольно свободную и в некоторых отношениях достаточноаморфную структуру язычества, поставило его в иные условия и подчинило своейзначительно более высокой иерархии ценностей. Бытовое христианство предоставилоязыческим мифологическим персонажам и представлениям статус «нечистой силы»,отрицательного духовного начала, противостоящего силе «крестной», чистой ипреисполненной святости. Образно говоря, в народном фольклорном представлениинебо оказалось занятым силами небесными, праведными и божественными,преисподняя, подземный мир, болота, ямы и овраги — силами нечистыми и темными,а земля — место борьбы двух миров и начал, и человек и его душа — средоточиеэтой борьбы. Силы эти все же неравноправны и не равновелики, ибо воля Божья ипромысел Божий господствует над всем и определяет все. Такое народноехристианское мировоззрение, типичное для славян обеих конфессий — православнойи католической, нельзя считать и называть двоеверием, поскольку оно цельно ипредставляет собой единую систему верований[8].
Для крестьян ВосточнойЕвропы такое положение вещей было вовсе не «оязычиванием» христианства, анапротив, «охристианиванием» религии их предков. Когда будет написана историяэтой «народной теологии», как она проявляет себя в календарных праздниках ирелигиозном фольклоре, станет ясно, что «космическое христианство» не являетсяни новой формой язычества, ни синкретизмом язычества с христианством. Оноявляется совершенно своеобразным религиозным творение, где эсхатология исотериология приобретают космические размеры народного христианства. С другойстороны, как раз христианский, а не «языческий», дух пронизывает все этитворения фольклора: все концентрируется на спасении человека...
Язычество и егоэлементы не следует воспринимать как нечто совершенно чуждое христианству, какего антипод во всех отношениях и компонентах. Язычество в течение веков, еще вдохристианскую пору эволюционировало и во многом сохраняло наслоения разныхпериодов.
В то же время всяхристианская образованность III-V вв. н.э. полна языческих реминисценций. Дажепредставители церкви тщетно ломают свою природу, стараясь забыть Цицерона.Церковь не в силах преобразить в христианскую идею языческую культуру и,нуждаясь в ней принуждена принимать ее целиком.
Само это специфическоеявление, которое, видимо, правильнее во всех отношениях называть народнымхристианством, а не «двоеверием», вобрало не только христианскую и языческую (вузком смысле восточнославянскую) традиции, но и мощный пласт так называемойгородской, ахристианской культуры, во многом определившем характер и формынового духовного симбиоза.
Списокиспользуемой литературы
1.ВасильевМ. А., Язычество восточных славян накануне крещенияРуси, М.: Индрик, 1999
2.КарповА.В., Язычество, христианство, двоеверие: религиозная жизнь Древней Руси в IX –XI веках, СПб.: Алетейя, 2008
3.Карпов А.В., Религия ранней Руси: от язычества к христианству, СПб., 2006
4.Изборник,Сборник произведений литературы Древней Руси, М., 1986
5.Рапов О.М., Русская церковь в IX — первой трети XII в. Принятие христианства,М., 1991