Содержание
Введение
1. Предметхристианской психологии
2. Христианскаяантропология
3. Самореализацияличности с позиции христианской психологиии
Заключение
Литература
Введение
В узком кругухристианских психологов термин «христианская психология» постепенностановится привычным. Между тем, чаще всего в таких случаях проявляетсянеотрефлексированная реакция на противоречие в словосочетании двух слов, гдеслово «логия», обозначающее «учение», и обычноприсутствующее в названии научных дисциплин, соединено с каким-либо изследующих определений: христианская, православная, святоотеческая, религиознаяи т д. Все мы осознаем шаткость фундамента христианской психологии, что мешаетдаже взяться за написание учебника по этой дисциплине. Причин может бытьнесколько: первая связана с конфликтом представлений о природе человека. Втораяпричина — субъективная: в настоящее время утрачено истинно христианскоепонимание природы человека и психики, которым еще обладали христианскиепсихологи конца XIX — начала XX века. Поэтому интересно рассмотретьпредмет христианской психологии, христианскую антропологию и самореализациюличности с позиции христианской психологии.
1.Предмет христианской психологии
К какой жекатегории можно отнести сегодня христианскую психологию? Б. Братусь впредисловии к сборнику «Начала христанской психологии» высказываетсвою надежду на то, что оппозиция «психология — христианская психология»будет снята, что пришло время отказаться от идеи иметь единственнуюуниверсальную психологию, «места хватит для исследователей и методологийсамого разного характера» [1]. В качестве образца он предлагает философию,где уживаются принципиально различные школы и направления. При этом упускаетсяиз виду, что философия не обладает собственным методом для эмпирическогоисследования реальности — разные философские системы, основываясь на различныхисходных эпистемах, возводят теоретические конструкции, не нуждающиеся вэмпирических подтверждениях. Впрочем, как пишет американский философ Р. Рорти: «Вероятно,философия станет чисто наставительной, так что самоидентификация философа будетхарактеризоваться только в терминах книг, которые читаются и обсуждаются, а нев терминах проблем, которые должны быть решены» [1]
Христианскаяпсихология не вмещается в рамки какой-либо одной формы вненаучного знания,скорее, она совмещает признаки различных форм вненаучного и научного знания ипредставляет собой особую область интегративного знания, выстраивающегося надсовременной психологией на основе святоотеческой антропологии. В то же время,она, претендуя на целостное видение человека, включает в себя и объективныеданные секулярной науки, не искаженные идеологическими интерпретациями,редуцирующими тримерию «дух — душа — тело». Таким образом, позамыслу, христианская психология является продолжением, устремлениемобъективного ядра светской психологии в духовную вертикаль тримерии. Опираясьна библейскую и святоотеческую антропологию, христианская психология усваиваети осваивает психологические открытия отцов Церкви, излагая их современнымязыком. Такое понимание особого статуса христианской психологии позволяетобъяснить ее неоднородный характер: в ней присутствуют и направления,тяготеющие к академической, исследовательской психологии, но есть и болеестрогие по подходу, ориентированные на проблемы святоотеческой антропологии.Первые соотносятся с академическим подходом к изучению христианского исекулярного сознания и поведения, однако их отличие от вторых состоит в иномпонимании природы человека и в применении соответствующих объяснительных схем.
Представляется,что основная задача христианской психологии — одухотворение того образа ипонятия о человеке, который предстает как объект психологического исследования.Подобную задачу пытается решить и гуманистическая психология, возвращая в «бездушевнуюнаучную психологию» Психею — душу, но не «дух», так как такогопонятия нет в ее арсенале. Христианская психология возвращает в научноепонимание всю тримерию человека вместе с ее божественной природой и возвращаетв сознание психологов Иисуса Христа-Спасителя, как Путь, Истину и Жизнь, как исходнуюточку любой практической работы с людьми.
Итак,духовное измерение (или компонент) — предмет христианской психологии, а всепсихическое (ум, воля, чувство) имеет духовный компонент (измерение) — духовныйум, духовная воля, духовные чувства [7]. Существуют духовная личность, духовноесознание, духовный опыт, духовное делание, духовное общение, духовныеспособности и т. д. [1].
Удобнопредставить расширенное поле предмета психологии перечнем противопоставлений,дополнений, иногда — антиномий, позволяющих включить духовное измерение впсихическое.
Предметхристианской психологии: общение с людьми и общение с Богом. Духовное общение.Одиночество как уединение.
2. Христианская антропология
Христианскаяантропология есть учение о целостном человеке, егопроисхождении и его назначении в мире и вечности. Источниками знаний иутверждений христианской антропологии являются тексты Священного писания, опытверы христианских подвижников, учение Отцов Церкви, работы богословов.Особенностью религиозного учения о человеке является то, что оно
нестроится по канонам рационалистического знания — главное место в нем занимает вера.
Христианскаяантропология есть учение об отношениях Бога и человека: вдиалог с Богом человек вступает как живая, уникальная личность сосвоими молитвами, мольбами, переживаниями, всем своим существом. Христианскаяантропология — это живой рассказ об истории отношений Бога с людьми; она избегаетотвлеченных рассуждений, идеализации. В этом ее
принципиальноеотличие от научно-философской антропологии.
"…Живое конкретное существо, вот этот человек, — писал Н. А. Бердяев, —выше посвоей ценности, чем отвлеченная идея добра, общего блага, бесконечногопрогресса и пр. Это и есть христианское отношение к человеку«11. [8]
Попредставлениям христиан человек был создан Богом в последний день творения мира— он есть венец творения.
создалчеловека по образу и подобию Своему. При этом образ Божий человеку дан, подобиеже задано. Христианская антропология разграничивает в человеке естественную(биологическую) и сверхъестественную (теологическую) сферы.
Особыйинтерес с точки зрения психологии представляет учение христианской антропологиио сущности человека. Человек трехсоставен и состоит из тела, души и духа. Ап.Павел говорит: »… Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого:оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышленияи намерения сердечные" (Евр. 4; 12).[8] Своею телесной жизнью человекничем не отличается от других живых существ; состоит она в удовлетворениипотребностей тела. Потребности тела многообразны, но в общем все они сводятся кудовлетворению двух основных инстинктов: самосохранения и продолжения рода. Дляобщения с внешним миром тело человека наделено пятью органами чувств: зрением, слухом,обонянием, вкусом, осязанием. Человеческое тело оживляется душой.
Душаесть жизненная сила человека. Душа есть и у животных, но она уних была произведена одновременно с телом. У человека же, после создания еготела, Бог ≪ вдунул в лицо его дыхание жизни, истал человек душою живою≫ (Быт. 2; 7). Это ≪дыханиежизни≫и есть высшее начало в человеке, т. е. его дух.
Хотядуша человеческая во многом сходна с душою животных, но в высшей своей частиона несравненно превосходит душу животных, именно благодаря ее сочетанию сдухом, который от Бога. Душа человека является как бы связующим звеном междутелом и духом, представляя собой как бы мост от тела к духу. Душевные явленияразделяются на три разряда: мысли, чувства ижелания.Органом,с помощью которого душа производит свою мыслительную работу, является мозг.Центральным органом чувства принято считать сердце; оно же рассматривается какнекий центр жизни человека. Желаниями человека руководит воля, которая не имеетсвоего органа в теле. Душа и тело тесно связаны между собой. Тело с помощьюорганов чувств дает те или иные впечатления душе, а душа в зависимости от этогоуправляет телом. Жизнь душевная состоит в удовлетворении потребностей ума,чувства и воли: душа хочет приобретать знания и испытывать те или иные чувства.Жизнь человеческая не исчерпывается удовлетворением потребностей тела и души.Над телом и душой стоит дух. Дух вы ступает в роли судьи души и тела и даетвсему оценку с особой, высшей точки зрения. Согласно христианской антропологии,дух проявляется в трех видах: страх Божий, совесть ижаждаБога.Страх Божий — это благоговейный трепет перед величием Божьим и Егосовершенством, неразрывно связанный с верою в истину бытия Божия, вдействительность существования Бога. Совесть указывает человеку — живет он вБоге или в безбожии. Больная совесть понуждает человека искать встречи с Богом,и в момент встречи получать утешение, а в момент богооставленности испытыватьугрызения совести. Бессовестный человек — это человек, отчужденный от Бога.Жажда Бога — это стремление искать Бога, проявляющееся в человеческойнеудовлетворенности земным, преходящим, в стремлении духа к чему-то высшему, идеальному,к Богу. Проявления духа в человеке, согласно христианскому вероучению, должныбыть руководящим началом в жизни каждого человека. Жить в общении с Богом, житьпо воле Божьей и пребывать в любви Божьей — значит исполнять свое человеческоеназначение на земле. Христианская антропология представляет собой развернутое учениео человеке и одновременно — конкретную практику его жизни, в соответствии сзаконом Божиим и заповедями блаженства. Мы ограничились изложением общихпредставлений о человеке в христианстве и вовсе не касались учений о человекевдругих мировых религиях[8].
3. Самореализацияличности с позиции христианской психологии
В центресамореализации личности, как ее понимает гуманистическая психология, лежатпонятия, так или иначе связанные с самосознанием. Самосознание можетопределяться через познание себя, познание своей самости [8].Самость —гипотетическое понятие, введенное в психологию К. Юнгом, это есть «центртотальной, беспредельной и не поддающейся определению психической личности[5].Сознательное Ego подчинено или включено в самость,наделенную своим голосом, слышимым иногда в моменты интуиции и сновидений.Самоактуализация в этой концепции есть по существу эволюция самости,происходящая в направлении от бессознательного к нравственным идеалам[8].
Потребность всамореализации — высшая в иерархии потребностей. В результате ее удовлетворенияличность становится тем, кем она может и должна стать в этом мире Главноепрофессиональное предназначение, дело человека совершается вместе с сотворениемего личности. Но как человек узнает о своем предназначении''.
Согласно К.Роджерсу, это происходит при открытости человека внутреннему и внешнему опыту, приосознавании всех его сторон[6]. Из множества полусформировавшихся возможностейорганизм, как мощный компьютер, выбирает ту, которая наиболее точноудовлетворяет внутреннюю потребность, или ту, которая устанавливает болееэффективные отношения с окружающим миром, или же другую, которая открываетболее простой и удовлетворяющий человека способ восприятия жизни[6]. В этомметафорическом представлении возможности не иерархизированы, акцент делается насвободном выборе среди потенциально равноценных предложений, которыеотсеиваются мудрым организмом на основе собственных субъективных критериев.
Взглядам К. Роджерсаблизка позиция А Маслоу [6]. Однако последний ощущает недостаточность понятийприспособляемости, адаптации применительно к конструированию личности Он пишетпо этому поводу об автономности реализующего себя человека, „наблюдаемыемной здоровые индивиды внешне соглашались с принятыми в обществе нормами, но вдуше не придавали им значения. Практически у всех из них я заметил спокойное,добродушное восприятие несовершенств нашей цивилизации в сочетании с более илименее активным, стремлением их исправить. Сейчас я хочу подчеркнутьотстраненность, независимость, самостоятельность характера этих людей, их склонностьжить в соответствии с ценностями и правилами, установленными ими самими“[3].Здесь есть даже признание важности не только отстраненности от мира, но идуховного созерцания в этом одиночестве. Однако цель этого созерцания без Бога— снова проникновение в самость, прислушивание к „истинному голосу самости“.Предполагается, что в основе в „первичных процессах познания“,близких к „здоровому бессознательному“ (А. Маслоу), — нормальная,здоровая человеческая природа. Осознание ее потребностей, осознание своейбиологической индивидуальности — залог здорового развития. Снова, как уРоджерса, концепция мудрого тела, лучше знающего, в чем нуждается душа.
Самость,самостояние человека — это реализация его суверенного права на выбор, выборнаправления развития, жизненных целей и ценностей. Сама по себе реализация этойчеловеческой прерогативы при осознании всех возможностей, выслушивании звучащихна разные лады голосов, согласно представлениям гуманистической психологии, —залог творческой реализации. В течение жизни свободный выбор есть основноесущностное отношение человека к миру.
Болееопределенно направление творческого развития личности задается в современныхинтегративных моделях сознания, пытающихся синтезировать в них научныепсихологические представления, взгляды различных философских школ, христианскуюантропологию, философию буддизма, западный и восточный мистицизм. Главная цельразвития эксплицирована это накопление духовно-нравственного потенциала „Естьвсе основания полагать, что “я» есть лишь словесно-психический способфиксации восхождения (или ниспадения) нашей подлинной духовно-космическойсамости (сам-ось) по горной вертикали сознания. Накопление ценностей душипроисходит в духе неуклонно-поступательного развития, перенесенного в сферуиндивидуальной психики, хотя возможность отступления — отрицательного духовногодвижения — также предусмотрена.
Слабое местогуманистической концепции творческой самореализации человека, очевидно, исостоит в предположении о скрытой мудрости организма и личности, определяющихсовершение человеком оптимального выбора при открытости сознания всем слоямопыта. К. Роджерс полагает, что человек, как мощный компьютер, выбираетвозможности, точно удовлетворяющие внутренние потребности. Предполагается, чтоточное удовлетворение потребностей — благо для личности и ее социальногоокружения. Источник добра, имманентный человеческой природе, подсказываетверный выбор. Если самость, высшая и последняя инстанция психики, разумна, тоее голос безошибочен. Важно уметь услышать его подсказку среди других голосов.[6]
Но подскажетли? Реальность не очень-то вписывается в эту оптимистическую модель. Мирнаправляет послания истинные и лживые. Внешние сигналы неблагополучного мирапреисполнены агрессии, страха и неуверенности. Мир благополучный — сигналыскуки, цинизма и снова — страха. Имеет ли человек, в действительности,внутренний компас в поле таких влияний, надежен ли внутренний компьютер, этаметафора самости? В поле каких воздействий мы пребываем сегодня?
По мнениюмногих философов, на рубеже второго и третьего тысячелетий заканчивается однаиз фаз антропогенеза. Вместе с тем человеческая цивилизация претерпеваеткрупнейший кризис, характеризуемый как антропологическая катастрофа. Теорияпрогресса — поступательного развития человечества — с Чернобыльской трагедиейпотеряла еще одну часть претензий на предсказательную силу. Впервые современноечеловечество ощутило реальность обратного движения — к распаду. Но ведь атомныеэлектростанции — квинтэссенция научных и технологических достижений. Поэтому «ученыеуже больше не только не могут гордиться успехами наук, но и должны видетьинфернально-зловещие стороны своей деятельности, благодаря которой сегодняшниймир не только разрушается, но и погрузился в густую сеть магическихвзаимозависимостей, страхов, заклинаний» [2].Уходит в прошлое абсолютнаявера во всесилие науки и разума. Современная физика выстроила новую картинумира, поразительно напоминающую знаменитую платоновскую метафору, где человек,пытающийся познать мир, представлен наблюдающим тени от костра в глубинепещеры. «Видимый мир является бледным и неполным отражением более содержательногоневидимого мира» [2]. Последний в принципе ненаблюдаем, посколькуописывается волновой функцией, содержащей алгебраически мнимую величину, и к томуже восстанавливается даже по всей совокупности наблюдений неоднозначнымобразом. Наблюдаемое есть лишь неполное и бледное отражение богатейшейненаблюдаемой онтологии.
Математика вдвух теоремах Геделя показала открытость познавательных моделей — в планепротиворечивости их аксиоматики, что означает невозможность алгоритмизациичеловеческого познания. В биологии теория эволюции видов Ч. Дарвина оказаласьпо крайней мере равносильной по наличию недоказанных исходных допущенийкреационистской теории происхождения человека.
Гуманистическаяпсихология обречена искать поиск наиболее глубоких смыслов человеческогосуществования в обращении к Богу. Но еще раньше К. Юнг в поисках идеи Бога вглубинах бессознательного приходит к выводу об имманентной ее природе: «Идеявсемогущего божества присутствует везде, если не признается сознательно, топрисутствует бессознательно, ибо это архетип… Поэтому я считаю, что будетразумнее сознательно принять идею Бога, иначе Богом станет кто-нибудь еще, какправило, нечто несуразное и глупое» [5 с. 127]. Здесь Бог сводится кархетипу коллективного бессознательного. Однако Ролло Мэй, один изосновоположников гуманистической психологии, уже не удовлетворен такимзависимым от человека. Его существованием «Чтобы сбалансировать определениеЮнга, следует подчеркнуть трансцендентность идеи Бога» [5с. 128]. Здесь жеон добавляет, что чем глубже консультант проникает в тайны психотерапии, темтеснее смыкаются его интересы с вопросами теологии. Просветление личности припсихотерапии Р. Мэй называет чудом милости, «милостью Божией».[5]
В такомподходе не артикулирован последний и ответственнейший мысленный шаг — отБога-идеи к идее Бога живого. Он совершается уже за пределами гуманистическойпсихологии. Ведь стремительным превращением психологии в гуманитарную науку неограничиваются ее современные метаморфозы. Другое, радикальное преобразованиесвязано с построением христианской психологии. В России этот процесс протекаетна фундаменте христианской святоотеческой антропологии, разработанной в лонеправославной церкви. В этом отличие основ православной психологии от западнойхристианской антропологии, использующей идеи научного синтеза, тем более отучений теософского толка, также выстраивающих синтетические концепции. «БогословиеПравославной Церкви, а оно всегда богословие сотериологическое (сотериология —это учение о спасении души. — В. М.), никогда не вступало в союз с философией сцелью построения научного синтеза», — пишет русский богослов и философ ВН. Лосский [7]. Он же добавляет, что, не связываясь с определеннымифилософскими системами, оно вполне свободно пользуется философскими знаниями.Христианское богословие вполне допускает и глобальные научные теории, вчастности теории мироздания, не переходящие положенных им границ, обозначающихпределы возможностей науки. То же можно сказать об отношении христианскойантропологии к психологическому знанию.
Христианскаяпсихология — это учение о человеке в его духовной динамике, в «духовнойбрани», в его отношении к Господу. В контексте настоящей статьи важноотметить принципиальные положения относительно природы человеческого естества,которое, согласно христианской антропологии, возможно в трех состояниях — нижеестественного;[9]
Ø — естественное,
Ø —сверхъестественное.
Вестественном состоянии человек пребывал в раю до грехопадения прародителя,ветхого Адама. Нынешнее состояние человека — ниже естества. После воскресенияиз мертвых спасенный человек в Царствии Небесном пребудет в сверхъестественномсостоянии.
Человек былсотворен в ином виде, нежели теперь, он не имел тяжелых «кожаных одежд»,его чувства были несравненно тоньше, он мог общаться с духовным миром и сГосподом Он жил в мире, не знавшем смерти. Его психическая природа проявляласьв единстве общего естества людей, в отсутствии обособленно-личных вожделений.
По замыслуТворца человек создан личностью со свободной волей и по своей воле должен былдостичь единения с Богом и привести к обожению весь тварный мир. Ветхий Адамвыбрал иной путь — добровольного нарушения Божией воли «себялюбивымнепослушанием», удовлетворения своей самости и подчинения воле внешней. «Грехесть не немощь какая-нибудь человеческая, не следствие ограниченности человека,не простое влечение чувственности, а сознательно-добровольное отторжение отБога в сторону самолюбивой, гордостной самозаключенности и самообожествления»,—После грехопадения Адама произошло и извращение человеческого естества, игрехопадение природы. Нынешняя психология человека,— психология осколка взаменпсихологии части целого. Человек осознает себя не в сочетании «Я — Мы»,а в противопоставлении «Я — не Я». Возникла самость, ставящаяпреграду между человеком и Богом, а также и между людьми. Самосознание человекастало эгоцентричным. Нынешний человек — психологический, то есть душевный ителесный, но душа его помрачена гордостью и самолюбием [3].Началом поведения ивсей жизни стала собственная воля.
Вхристианской антропологии человек рассматривается как тримерия «дух — душа— тело», иногда под духом понимается высшая часть души и триада превращаетсяв диаду. В нынешнем состоянии человека его дух, отпавший от Бога, утратилглавенство в тримерии, высшие способности попали в подчинение низшим. Вместопрежней гармонии сил и способностей в человеке возникает новое ядро — страсти,новый центр его желаний и чувств. Эта центрированность вне связи с Богомозначает «ниспадение в самость», в которой и сосредоточены " всестрасти, под ними понимается «сильное и длительное желание, котороеуправляет разумным существом» [8].Страсти часто называются болезнями душии прежде всего воли.
Но человекуеще в земной жизни доступно достижение полноты жизни через обожение ПавелФлоренский пишет «высшее, надмирное единство твари, объединеннойпосредством благодатной силы Духа, доступно лишь очищенному в подвиге и смиренному.Таким образом, устанавливается онтологическая существенность и объективнаязначимость смирения, целомудрия и простоты, как сверхфизических исверхнравственных сил, делающих в Духе Святом всю тварь единосущною Церкви.Силы эти суть откровения мира иного в мире здешнем, духовного вовременно-пространственном, горнего в дольнем» [9]. Христианский идеалчеловека простого, смиренного и целомудренного бесконечно далек отгуманистического идеала успешно адаптирующейся в этом мире самореализующейся,самодостаточной личности, наслаждающейся актуальным моментом, верящей в «могуществочеловеческих возможностей».
Отец СерафимСаровский говорил, что только «всякое Христа ради делаемое добро приноситнам плоды Святаго Духа. Все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, мзды вжизни будущего века нам не представляет, да и в здешней жизни благодати Божиейтоже не дает»Доброта без Бога в итоге не центрирована на истинный источникдобра и любая душевность, нравственность и гуманность не выдерживают испытаний,червивы. Главный символ человека, вектор его духовного развития — ИисусХристос, Новый Адам, но человек может приблизиться к Богу не по сущности, алишь по благодатной энергии. Цель обожения — аспекты («эпинойи»)единого Бога. Среди таковых называют Судию, Управителя, Врача, Пастыря,Учителя, Первосвященника, Отца и др. [9]Таковы и есть цели духовнойсамореализации человека.
В западномбогословии взгляд на падшесть человеческой природы иной. Там мысль онеповрежденности человеческой природы, внешне осужденная как пеласгианскаяересь, с которой боролся блаж Августин, не преодолена. Это выразилось «вовнутреннем неприятии и потому нечувствии рассечения естества человеческого ивсемирного распада» [9] Отсюда свойственное западному менталитетупреувеличение возможностей человека, его самости, свободной воли — в любыхнаправлениях деятельности и самосовершенствования.
Внутренняяустановка на неиспорченность творения усвоена христианской психологиейзападного образца, что сближает ее с секулярной, гуманистической психологией,устраняет непреодолимый барьер между религиозной и научной антропологией и даетвозможность осуществить разнообразные синтетические теоретические конструкции(например, такова концепция «мирского града» X Кокса (1995)). Однако православная психология отрицает такуювозможность синтеза несовместимых взглядов на предназначение и будущеечеловека.
Заключение
После изучения данноговопроса мы выяснили, что в христианской антропологии человекрассматривается как тримерия «дух — душа — тело», иногда под духомпонимается высшая часть души и триада превращается в диаду. В нынешнемсостоянии человека его дух, отпавший от Бога, утратил главенство в тримерии,высшие способности попали в подчинение низшим. Вместо прежней гармонии сил испособностей в человеке возникает новое ядро — страсти, новый центр его желанийи чувств. Эта центрированность вне связи с Богом означает «ниспадение всамость», в которой и сосредоточены " все страсти, под нимипонимается «сильное и длительное желание, которое управляет разумным существом.
Предметом христианскойпсихологии является общение с людьми и общение с Богом. Духовное общение.Одиночество как уединение.
Христианскийидеал человека простого, смиренного и целомудренного бесконечно далек отгуманистического идеала успешно адаптирующейся в этом мире самореализующейся,самодостаточной личности, наслаждающейся актуальным моментом, верящей в „могуществочеловеческих возможностей“.
Христианскаяантропология представляет собой развернутое учение о человеке и одновременно —конкретную практику его жизни, в соответствии с законом Божиим и заповедямиблаженства. Мы ограничились изложением общих представлений о человеке вхристианстве и вовсе не касались учений о человеке в других мировых религиях.
Литература
1. Братусь.М. Начала христианской психологии: Учебное пособие / Отв. ред. Б. С. Братусь.М., 1995.
2. Лосскии В. Н.Очерк мистического богословия восточной церкви. Догматическое богословие.М.,1991.
3. МамардашвилиМ. Психологическая топология пути. СПб., 1997..
4. МанеровВ. Х. Духовность человека как ценность и предмет психологии: Материалымеждународного семинара „Человек и его ценности в XXIвеке“. СПб., 2002.
5. МэйР. Искусство психологического консультирования. М., 1994.
6. РоджерсК. Взгляд на психотерапию. Становление человека.М., 1994.
7. РортиР. Философия и зеркало природы. Новосибирск, 1997.
8. Слободчиков В.И., ИсаевЕ. И. Психология человека. М., 1995.
9. УайтхедА. Н. Наука и современный мир // Заблуждающийся разум. Многообразие вненаучногознания / Отв. ред. И. Т. Касавин. М., 1990.
10. Христианскаяпсихология // Московский психотерапевтический журнал. Спец. выпуск. 1997. № 4.