Периоды развития греческой мифологии
Доолимпийский период
Процессжизни воспринимается первобытным сознанием в беспорядочно нагроможденном виде.
Окружающеематериализуется, одушевляется, населяется какими-то непонятными слепыми силами.Все вещи и явления в сознании первобытного человека исполнены беспорядочности,несоразмерности, диспропорции и дисгармонии, доходящей до прямого уродства иужаса.
Земляс составляющими ее предметами представляется первобытному сознанию живой.Одушевленной, все из себя производящей и все собой питающей, включая небо,которое она тоже рождает из себя. Как женщина является главой рода, матерью,кормилицей и воспитательницей в период матриархата, так и земля понимается какисточник и лоно всего мира, богов, демонов, людей.
Поэтомудревнейшая мифология может быть названа хтонической.
Вее развитии прослеживаются отдельные этапы. На раннем этапе, то есть на стадиисобирательно-охотничьего хозяйства, сознание ограничено непосредственночувственным восприятием, непосредственно видимыми и осязаемыми вещами иявлениями, которые одушевляются, но них переносятся социальные функцииобщинно-родового строя.
Такаявещь, с одной стороны, насквозь материальная, с другой — одушевленнаяпервобытными сознанием, есть фетиш, а мифология — фетишизм. Древний человекпонимал фетиш как средоточие магической, демонической, живой силы. А так каквесь предметный мир представлялся одушевленным, то магической силой наделялсявесь мир, и демоническое существо никак не отделялось от предмета, в которомоно обитало.
Например,Зевс — верховное божество в позднейший греческой мифологии — почиталсяпервоначально в городе Сикионе (Пелопоннес) в виде каменной пирамид, наЛикейской горе в Аркадии — в виде колонны. Геру в городе Феспиях (Беотия)представляли как обрубок древесного ствола, а на острове Самос — в виде доски.Аполлона представляли пирамидой, его мать Лето на Делосе — необработаннымполеном и др.
Несмотряна все позднейшее идейно-художественное развитие таких образов, как Зевс, Гера,Аполлон, Афина Паллада, Афродита, Эрот, хариты, Геракл и др., их продолжалипочитать в виде камней и кусков дерева (обработанных и необработанных) даже впериод наибольшего расцвета греческой цивилизации.
Примеромархаического фетиша является дельфийский омфал, или «пуп земли».Когда-то Рея, желая спасти от своего мужа Кроноса новорожденного Зевса, далаему вместо младенца завернутый в пеленки камень, который и был проглоченКроном. Извергнутый Кроном, он был помещен в Дельфах как центр земли и сталпочитаться как святыня, его облачали в разные одежды и умащали благовониями.
Винограднаялоза и плющ, хотя первоначально и не связывались с Дионисом (который вначалебыл богом производительных сил природы вообще), в дальнейшем прочно вошли в егомифологию. Об этом свидетельствует множество эпитетов Диониса, связанных либо ссамим этим растением, либо с вином как продуктом виноградной лозы. «Виноградный»,«многогроздный», «виноносец», «виноразливатель» идр. — главные эпитеты Диониса, а название одного из дионисовских праздниковЛеней связано со словом, имеющим значение «давильня», «точило»,«чан». Плющ тоже был связан с культом и мифом Диониса, кипарис — спогребальным трауром, платан — с культом Аполлона, Диониса, Геракла и многихгероев, тополь понимался как символ мрака, горя и слез, лавровое дерево, — наоборот, как символ света, исцеления и было связано с культом Аполлона, дуб — прежде всего с культом Зевса (очевидно, как царь среди деревьев).
Змейи змея — наиболее типичные хтонические животные. Появление в поздних мифахгероев, убивающих драконов, является наилучшим свидетельством борьбы новойкультуры с хтонизмом вообще. Даже такие светлые и прекрасные богини, как АфинаПаллада, имели свое змеиное прошлое. У Софокла (frg. 585) она называется«живущей со змеей», а в Орфическом гимне (XXXII, 11) она просто змея.На афинском акрополе в храме Афины Паллады содержалась священная змея (Aristoph.Lys. 759); в Аргосе змеи считались неприкосновенными.
Немалуюроль в культе и мифе играла собака, вплоть до представления человеческих душ ввиде хтонических собак. Волк имел ближайшее отношение к Аполлону; однако ЗевсЛикейский в Аркадии тоже некогда почитался в образе волка. Особой популярностьюпользовалась также мифология быка и коровы. Распространено было представление оверховном божестве как о быке на Крите. В виде коня представлялся Посейдон,архаический миф указывает на его брак с Деметрой в образе лошади.
Несомненно,сам человек мыслился вполне фетишистски; его духовная жизнь целикомотождествлялась либо с его функциями, либо со всем человеческим организмом.
Фетишистскипредставлялся человеческий и вообще животный организм и его части. Например,голова растерзанного вакханками Орфея плывет к Лесбосу, пророчествует и творитчудеса. Глаза Афины Паллады поражают своим диким и магнетическим выражением.Глаза Медузы, одной из горгон, превращают в камень все, на что она устремляетсвой взор. Из зубов дракона появляются спарты — родоначальники фиванских царей.Согласно теогонии орфиков, Афина Паллада по является не из головы Зевса, а изсердца, причем такое происхождение не противоречит указанию на мудрость богини,поскольку само сердце толкуется у философов-орфиков (Orph. frg. 210) как началомысли тельное. Кровь тоже является носителем души. У раненого душа выходитчерез рану, очевидно, в виде крови: «чрез отверстье зияющей раны вышлапоспешно душа» (Hom. Il… XIV 518 след.). Патрокл вырвал из тела одновременно «душу и жало копья» (XVI 505).
Фетишистскиепредставления переносились не только на отдельного человека, но на всю родовуюобщину. Люди думали, что весь данный род представлен каким-нибудь животным,каким-нибудь растением или даже неодушевленной вещью (например, происхождениенарода мирмидонян от муравьев).
Фетишистскоепонимание охватывало всю природу, весь мир, который представлялся как единоеживое тело, на первых порах обязательно женское. Небо и земля, земля и море,море и преисподняя очень слабо различались между собой в первобытном сознании.Такое представление сохранялось в Греции еще в классическую эпоху, когдаговорили о Зевсе Олимпийском и Зевсе Подземном, о Посейдоне как«земледержце» и «землепотрясателе» и в то же время оПосейдоне как о морском божестве.
Помере развития производящего хозяйства человек начинает интересоваться вопросамипроизводства вещей, их составом, их смыслом и принципами их строения. Тогда-точеловек на учился отделять «идею» вещи от самой вещи, а так как вещамиявлялись фетиши — отделять идею фетиша от самого фетиша, то есть отделятьмагическую силу демона вещи от самой вещи — так совершился переход к анимизму.
Каки фетишизм, анимизм (animus, «дух», anima, «душа») имелсвою историю. Вначале существовало представление, что демон вещи на стольконеотделим от самой вещи, что с ее уничтожением он тоже прекращает своесуществование (подобно нимфам дерева гамадриадам, умирающим вместе с порубкойсамого дерева). В дальнейшем росло представление о самостоятельности этихдемонов, которые не только отличаются от вещей, но и способны отделяться от нихи сохраняться в течение более или менее длительного срока после уничтоженияэтих вещей (подобно нимфам дерева дриадам уже остающимся в живых послеуничтожения самого дерева).
Первоначальныйанимизм связан с представлением о демонизме как о некоей силе, злой или (реже)благодетельной, определяющей судьбу человека. У Гомера имеется много примеровименно такого безыменного, безликого, внезапно действующего совершенно неожиданногои страшного демона. Олимпийские боги тоже бывают страшными, но они имеютчеловеческий вид, имена, к ним можно обращаться с просьбами, с ними возможнообщение. Но то, что Гомер называет демоном, часто совершенно противоположноэтому. Это есть именно мгновенно возникающая и мгновенно уходящая страшная ироковая сила, о которой человек не имеет никакого представления, которую неможет назвать по имени и с которой нельзя вступить ни в какое общение, так какэтот демон еще не имеет никакой фигуры и никакого лица, никакого вообщеочертания. Внезапно нахлынув неизвестно откуда, он мгновенно производиткатастрофу и тут же бесследно исчезает.
Элементыэтого, так называемого внезапного, преанимизма (по терминологии нем. ученого Г.Узенера, преанимистический демон есть не что иное, как «бог данногомгновения») многократно встречаются у Гомера; с преанимизма начинаетсяобщее анимистическое мировоззрение.
Древнийпреанимистический элемент заметен даже в крупных мифологических фигурах. Демон- это первоначально та внезапно действующая сила, о которой человеку ничего неизвестно, его законченного образа еще не существует, но он уже не являетсяфетишем. В дальнейшем в результате освоения мифологическим мышлением этихдемонов появляются демоны отдельных вещей, событий, обладающие разной силойвоздействия на человеческую жизнь и природу. С момента, когда прежде безличныйдемон получает ту или иную индивидуализацию, происходит переход от преанимизмак анимизму.
Богии демоны греческой мифологии мыслятся обычно как существа материальные,чувственные. Они обладают самым обыкновенным телом, хотя оно возникает изразных видов материи. Если древние греки представляли себе, что самая грубая итяжелая материя — это земля, вода же есть нечто более разреженное, а воздух ещетоньше, чем вода, и тоньше воздуха огонь, то и демоны состояли из всех этихстихий. Боги же состояли из материи еще более тонкой, чем огонь, а именно — изэфира. Древнейшее анимистическое представление греков выражено в мифе оМелеагре.
Древниеанимистические демоны представляются, как правило, в беспорядочном идисгармоничном виде. Так называемые тератологические мифы повествуют очудовищах и страшилищах, символизирующих силы земли. Гесиод подробнорассказывает о порожденных небом Ураном и землей Геей титанах, циклопах исторуких. В последних чудовищность подчеркнута особенно: у каждого из них по100 рук и 50 голов. Порождением Земли и Тартара является стоглавый Тифон (подругой версии, его породила Гера, ударив ладонью по земле и получив от неемагическую силу). Среди порождений земли эринии — страшные, седые окровавленныестарухи с собачьими головами и со змеями в распущенных волосах. Они блюдутуставы земли и преследуют всякого преступника против земли и прав материнскогородства. От Ехидны и Тифона рождаются собака Орф, медноголосый ипятидесятиголовый кровожадный страж аида Цербер, лернейская гидра, Химера стремя головами: львицы, козы и змеи с пламенем изо рта.
Сфинкс,убивающая всех, кто не разгадал ее загадок; а от Ехидны и Орфа — немейский лев.Миксантропическими демонами являются сирены (полуптицы-полуженщины), кентавры(полукони-полулюди). Все это примеры невыделенности в первобытном человеческомсознании человека из природы, рассматривавшего себя как неотъемлемую ее часть.
Конечно,все эти неблагочестивые или безбожные герои несут то или иное наказание. Но этоуже первые признаки того периода греческой истории, когда мифология станетпредметом литературной обработки.
Дляэтой эпохи разложения героической мифологии характерны мифы о родовомпроклятии, которое приводит к гибели несколько поколений подряд. Фиванский царьЛай украл ребенка и был за это проклят отцом этого ребенка.
Проклятиележало на всем роде Лая: сам он погиб от руки собственного сына Эдипа.Покончила с собой Иокаста — жена сначала Лая, а потом Эдипа, узнав, что Эдип — ее сын. Вступив в единоборство, погибли оба сына Эдипа — Этеокл и Полиник,потом погибли и их сыновья.
Проклятиелегло и на Пелопа — сына Тантала. Преступления самого Тантала были умножены егопотомством. Пелоп обманул возницу Миртила, пообещав полцарства за помощь впобеде над царем Эномаем, и попал под проклятие Миртила, в результате чегосыновья Пелопа Атрей и Фиест находятся во взаимной вражде. Атрей понедоразумению убивает собственного сына, подосланного Фиестом; за это онугощает Фиеста зажаренным мясом детей Фиеста. Свою жену Аэропу,способствовавшую козням Фиеста, он тоже бросает в море и подсылает сына Фиестак самому Фиесту, чтобы его убить, но, понявший козни Атрея, сын Фиеста убиваетАтрея. Один из сыновей Атрея Агамемнон погибает от руки собственной женыКлитеместры и своего двоюродного брата Эгисфа. Того же убивает сын АгамемнонаОрест, за что его преследуют богини-мстительницы эринии.
Характерно,что очищение от своего преступления Орест получает не только в святилищеАполлона в Дельфах, но и в Афинах — решением ареопага под председательствомАфины Паллады. Так выход из тупика общинно-родовых отношений возникает уже запределами первобытного строя, на путях афинской государственности игражданственности.
Известныдва мифа, по которым можно проследить, как греческая мифология приходила ксамоотрицанию. Прежде всего это был миф, связанный с Дионисом — сыном Зевса исмертной женщины Семелы, который прославился как учредитель оргий и богнеистовавших вакханок.
Этаоргиастическая религия Диониса распространилась по всей Греции в 7 в. до н.э.,объединила в своем служении богу все сословия и потому была глубокодемократической, направленной к тому же против аристократического Олимпа.Экстаз и экзальтация поклонников Диониса создавали иллюзию внутреннего единенияс божеством и тем самым как бы уничтожали непроходимую пропасть между богами илюдьми. Поэтому культ Диониса, усиливая человеческую самостоятельность, лишалего мифологической направленности.
Возникшаяиз культа Диониса греческая трагедия использовала мифологию только в качествеслужебного материала, а развившаяся также из культа Диониса комедия прямоприводила к резкой критике древних богов и к полному их попранию. У греческихдраматургов Еврипида и Аристофана боги сами свидетельствуют о своей пустоте иничтожестве; явно, что мифология и в жизни, и в греческой драме приходит ксамоотрицанию.
Другойтип мифологического самоотрицания возник в связи с образом Прометея. СамПрометей — божество, он либо сын титана Иапета, либо сам титан, то есть он илидвоюродный брат Зевса, или даже его дядя. Когда Зевс побеждает титанов инаступает героический век, Прометей за свою помощь людям терпит от Зевсанаказание — он прикован к скале в Скифии или на Кавказе. Наказание Прометеяпонятно, поскольку он противник олимпийского героизма, то есть мифологии,связанной с Зевсом. Поэтому в течение всего героического века Прометей прикованк скале, и у Гомера о Прометее нет ни слова. Но вот героический век подходит кконцу, незадолго до Троянской войны — последнего большого деяния героическоговека — Геракл освобождает Прометея. Между Зевсом и Прометеем происходит великоепримирение, которое означает торжество Прометея, даровавшего людям огонь изачатки цивилизации, сделавшего человечество независимым от бога.
Такимобразом, Прометей, будучи сам богом, разрушал веру в божество вообще и вмифологическое восприятие мира. Недаром мифы о Дионисе и Прометеераспространились на заре классового общества, в период формирования греческойполисной системы.
Художественнаяразработка древних оборотнических мифов тоже свидетельствует о самоотрицаниимифологии. В эллинистическо-римский период античной литературы выработался дажеспециальный жанр превращений, или метаморфоз, который нашел воплощение всочинении Овидия «Метаморфозы». Обычно имеется в виду миф, который врезультате тех или других перипетий заканчивается превращением фигурирующих внем героев в какие-нибудь предметы неодушевленного мира, в растения или вживотных. Например, Нарцисс, иссохший от любви к своему собственномуизображению в воде, превращается в цветок, получающий такое же название (Ovid.Met. III 339-510). Гиакинф умирает, проливая свою кровь на землю, и из этойкрови вырастает цветок гиацинт (X 161-219). Кипарис, убивший оленя, оченьсожалел об этом и от тоски превратился в дерево кипарис (X 106-142).
Всеявления природы одушевлялись, считались живыми существами в далеком прошлом — мифическом времени, но теперь в этот поздний героический век утратили своюмифичность, и только людская память поздней античности сохранила воспоминание омифическом прошлом, находя в этом уже одну художественную красоту. Популярностьэтого жанра превращений в литературе эллинистическо-римского периода иной разсвидетельствует о печали людей по поводу безвозвратного мифического времени иневозможности иметь старинную наивную и нетронутую веру в буквальный реализммифа. Эти мифы свидетельствовали о гибели наивной мифологии вэллинистическо-римский период, о замене ее обыкновенной, трезвой и реалистическойпоэтизацией природы и человека.
* * *
Будучиодной из древнейших форм освоения мира, греческая мифология имеет огромноесамостоятельное эстетическое значение. Наиболее отчетливо и завершенно этаэстетическая направленность греческой мифологии выявлена в гомеровском эпосе ив «Теогонии» Гесиода, где мифологическая картина всего космоса, богови героев приняла законченно-систематический вид. У Гомера красота естьбожественная субстанция и главные художники — боги, создающие мир по законам искусства.Недаром красота мира создается богами в страшной борьбе, когда олимпийцыуничтожают архаических и дисгармоничных чудовищ.
Правда,эта дикая доолимпийская архаика тоже полна своеобразной красоты. Тератоморфизмсовмещает в себе чудовищность и чудесность, ужас и красоту. Однако красотаархаической мифологии гибельна: сирены привлекают моряков прекрасными голосамии умерщвляют их. Красота мифологической архаики достигает подлинногосовершенства в удивительном безобразии причудливых форм таких чудовищ, как Тифон ли сторукие. Гесиод с упоением изображает стоголового Тифона, у которогопламенем горят змеиные глаза. Головы Тифона рычат львом, ревут яростным быком,заливаются собачьим лаем. Жуткий сторукий Котт именуется у Гесиода«безупречным».
Ужаси красота царят в «Теогонии» Гесиода, где сама Афродита рождается изкрови оскопленного Урана, а богиня Земля-великанша неустанно порождаетчудовищных детей, «отдавшись страстным объятиям Тартара».
Зевс,сражаясь с титанами, тоже прекрасен своим грозным видом. Он пускает в ходперуны, гром и молнии так, что дрожит сам аид, а Земля-великанша горестностонет. Когда олимпийцы и титаны швыряют друг в друга скалы и горы, жар отЗевсовых молний опаляет мир, поднимается вихрь пламени, кипит земля, океан иморе. Жар охватывает тартар и хаос, солнце закрыто тучей от камней и скал,которые мечут враги, ревет море, земля дрожит от топота великанов, а их дикиекрики доносятся до звездного неба.
Переднами — космическая катастрофа, картина мучительной гибели мира доолимпийскихвладык. В муках рождается новое царство Зевса и великих героев, оружием имудрой мыслью создающих новую красоту, ту, которая основывается не на ужасе идисгармонии, а на строе, порядке, гармонии, которая освящена музами, харитами,орами, Аполлоном в его светлом обличье, мудрой Афиной, искусником Гефестом икоторая как бы разливается по всему миру, преображая его и украшая.
Гомеровскаямифология — это красота героических подвигов, поэтому она и выражена в свете исиянии солнечных лучей, блеске золота и великолепия оружия. В мире этой красотымрачные хтонические силы заключены в тартар или побеждены героями. Чудовищаоказываются смертными. Гибнут горгона Медуза, Пифон, Ехидна, Химера, лернейскаягидра. Прекрасные олимпийские боги жестоко расправляются со всеми, ктопокушается на гармонию установленной ими власти, той разумной упорядоченности,которая выражена в самом слове «космос» (в переводе с греч. — «украшаю»).
Однакопобежденные древние боги вмешиваются в эту новую жизнь. Они дают, как Земля,коварные советы Зевсу, они готовы вновь возбудить силы разрушения. Да и самгероический мир становится настолько дерзким, что нуждается в обуздании. И богипосылают в этот мир красоту, воплощая ее в облике женщины, несущей с собойсоблазны, смерть и самоуничтожение великих героев. Так появляется созданнаябогами прекрасная Пандора с лживой душой. Так рождается от Зевса и богини местиНемесиды — Елена, из-за красоты которой убивают друг друга ахейские и троянскиегерои. Прекрасные женщины (Даная, Семела или Алкмена) соблазняют богов иизменяют им и даже презирают их (как Коронида или Кассандра).
Ушедшийв прошлое мир матриархальной архаики мстит новому героизму, используя женскуюкрасоту, столь воспеваемую в эпоху классического олимпийства. Женщины вносятзависть, раздор и смерть в целые поколения славных героев, заставляя боговналожить проклятие на своих же потомков.
Прекрасноев мифе оказывается активным, беспокойным началом. Оно, воплощаясь в олимпийскихбогах, является принципом космической жизни. Сами боги могут управлять этойкрасотой и даже изливать ее на людей, преображая их. Например, мудрая Афина уГомера одним прикосновением своей волшебной палочки сделала Одиссея выше,прекраснее и завила ему кудри, наподобие гиацинта (Od. VI 229-231). Афинапреобразила Пенелопу накануне встречи ее с супругом: сделала ее выше, белее ивылила на нее амбросийную мазь, которой пользуется сама Афродита (XVIII190-196). Здесь красота представляет собой некую тончайшую материальнуюсубстанцию, обладающую небывалой силой. Древняя фетишистская магия, на которойоснова на вся практика оборотничества, преобразована в благодетельноевоздействие мудрого божества на любимого им героя.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта lib.rin.ru/cgi-bin/index.pl