прот. Игорь Перекуп
Божие и человеческое
Преподававшийсяв дореволюционных школах предмет, на уроках которого дети обучались основамхристианского вероучения и нравственности, назывался «Закон Божий». Это вполнесоответствовало законническому взгляду, преобладавшему в то время (как, вчастности, в преподавании этого предмета, так и вообще в пониманииБожественного закона), потому что под влиянием западного схоластическогобогословия понятие закона Божия юридизировалось в сознании многих православных.Что актуально и поныне – стереотипный образ карающего Судии, прочно утвердившийсяв массовом сознании, профанирует исконно церковное (апостольское,святоотеческое, православное) понимание закона Божия.
Еслиспросить современных учащихся, что такое «закон», они станут говорить о чем-тоустановленном сверху, за нарушение чего наказывают. Откликаясь на попытки ихрасшевелить наводящими вопросами, они постепенно, ощупью, возможно, придут кпониманию закона, как чего-то объективно существующего и незыблемого самого посебе. Может, вспомнят о законах природы… Вот в этом русле им и следует преподнестипонятие Божьего Закона.
Дляначала уместно обратить их внимание на законы человеческие, на область права.Эти законы (писаные и неписаные, общественные (гражданские), международные,профессиональные, ПДД и т.д.) издаются людьми и для людей, людьми исполняютсяили нарушаются, людьми же они и контролируются. Законы бывают плохими илихорошими, их неукоснительное соблюдение далеко не всегда приносит благо честнымлюдям, а нарушение нередко проходит безнаказанно именно для закоренелыхзлодеев. Но это вовсе не является основанием для игнорированиязаконодательства, ибо стремление к справедливости, находящее свое воплощение вправовой системе, присуще человеку, как образу Того, Кто Всеправосуден.
Однакоследует иметь в виду, что стремление к справедливости, как и многие другиеестественные стремления человека, вследствие грехопадения замутнено примесьюзла. Наши законы настолько хороши, насколько они соответствуют БожественнойПравде. Не только церковные каноны, но и вся правовая система интуитивно восходитк Божественному Праву. Из чего Гегель заключает: «Если в целом нет никакогосомнения в том, что законы установлены Божественной волей, то не менее важнодействительно познать Божественную волю, причем это познание не есть особаяпривилегия отдельных лиц, но доступно всем»[1].
Гегельв своих рассуждениях о связи государства и религии исходит из того, чтогосударство есть «свобода в мире, в действительности»[2], а потому законы «сутьразвитие понятия свободы, которое, отражаясь таким образом в наличном бытии,имеет своей основой и истиной понятие свободы так, как оно постигается врелигии»[3]. И еще: «Государственный закон есть закон свободы, он предполагаетличность и человеческое достоинство и относится по существу к воле»[4].
Впрочем,не стоит идеализировать право как некий гарант гармоничного общественногобытия. Оно, по выражению русского религиозного философа В. Соловьева, естьвсего лишь «низший предел или определенный минимум нравственности»[5]. «Ибоисточник человеческих законов – источник смутный. Прозрачная струя нравственнойправды едва видна в нем под наносом других, чисто исторических элементов,выражающих только фактическое соотношение сил и интересов в тот или другоймомент»[6].
Несекрет, что законы нередко пишутся и принимаются «под заказчика», обычаи жеуродуются предрассудками и суевериями. Корень этого зла в эгоизме, который неуничтожается правом человеческим, игнорирующим сущность происходящего икасающемся лишь внешней стороны событий. Это и есть отличие права от морали.«Право в интересе свободы дозволяет людям быть злыми, не вмешивается в ихсвободный выбор между добром и злом; оно только в интересе общего благапрепятствует злому человеку стать злодеем, опасным для самого существованияобщества. Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился вЦарство Божие, а только в том, чтобы он – до времени не превратился в ад»[7].
Право,выражаясь словами святого исповедника ХХ в. архиепископа Илариона (Троицкого),не уничтожает эгоизма, но «только утверждает его, охраняя от покушений состороны эгоизма других людей. Цель государства, основанного на праве, в том,чтобы создать по возможности такой порядок, при котором эгоизм каждого егочлена находил бы себе удовлетворение, не нарушая в то же время интересовдругого… В этом неразрешимое противоречие права: оно утверждает эгоизм, но оноже и ограничивает его. А потому общество, основанное на человеческом праве,всегда носит в себе самом семена своего разложения, ибо оно охраняет эгоизм,который постоянно разъедает и разрушает всякое единение»[8]. То же самое посути, но гораздо мягче говорит и В. Соловьев: «Положим, высшая нравственность(с аскетической стороны) требует, чтобы я был равнодушен к тому, что меняубьют, искалечат или ограбят. Но та же высшая нравственность (с альтруистическойстороны) не позволяет мне быть равнодушным к тому, чтобы мои ближниебеспрепятственно становились убийцами и убиенными, грабителями и ограбленными ичтобы общество, без которого и единичный человек не может жить исовершенствоваться, подвергалось опасности разрушения. Такое равнодушие было быявным признаком нравственной смерти.
Требованиеличной свободы, чтобы оно могло осуществиться, уже предполагает стеснение этойсвободы в той мере, в какой она в данном состоянии человечества несовместима ссуществованием общества или общим благом. Эти два интереса, противоположные дляотвлеченной мысли, но одинаково обязательные нравственно, в действительностисходятся между собою. Из их встречи рождается право»[9].
«Человеческое»право, которое, как выше было сказано, интуитивно восходит по своей природе кБожественному Закону, противопоставляется последнему в реальности падшего мира.Право, стремящееся защитить общество от полного самоуничтожения, – порождениехоть и богоподобного, но все же падшего человеческого разума, состоящего всоюзе с изрядно покалеченной и подслеповатой совестью; тогда как Божественныйзакон – сама Истина в своем Откровении. Но об этом чуть ниже.
Отторжение чуждого
Вернемсяк правде человеческой, которая, будучи по происхождению небесной, в своемпадшем состоянии, как только что было сказано, нередко противопоставляетсяправде Божией.
Хотя«проступок создал закон»[10], и право обеспечивает всего лишь «минимумнравственности», оно все же есть добро, хотя бы и относительное, а потому нам изаповедуется воздавать «кесарево кесареви» (Мф. 22; 21) – бытьзаконопослушными.
Нокак же быть с теми, кто безнаказанно игнорирует законы человеческие?
«Можноли нарушить человеческий закон?» Так вопрос лучше не ставить. «Можно» нередкопонимается как «нравственно допустимо», поэтому лучше спросить: Возможно либезнаказанно нарушить человеческий закон; преступить его, проигнорировать, и непострадать вследствие этого?» Имеется в виду не страдание загробное, и непричинение вреда своей душе, а переживание страдания, вреда внешнего, видимого.
Встарших классах вам единодушно ответят утвердительно. Почему? Потому, что дляних не секрет, что законы человеческие несовершенны, ибо искусственно созданынесовершенными людьми, ими же они так же несовершенно и приводятся висполнение, и еще более несовершенно контролируются. Преступление противобщества обществом же и карается в русле принятых норм и через им же выдвинутыхна это дело лиц.
Норассмотрим этот механизм в его оптимальном режиме. Система может работать болееили менее совершенно, однако налицо следующая закономерность: чтобы жить вобществе следует соблюдать его нормы, и не желающий жить в соответствии собщественными нормами, с определенным установившимся порядком, устройством,системой – выталкивается из жизни общества (в этом смысле термин сталинскойэпохи «мера социальной защиты» точнее современного «мера наказания»).Преступник сам ставит себя «вне закона», а стало быть, и вне самого общества,которым он: либо высылается за пределы данного общества (семьи, коллектива,города, государства); либо насильно (временно и частично) изолируется отобщества в специальных местах лишения свободы, оказываясь, таким образом, всообществе лиц себе подобных, т.е. не желающих приводить свои потребности всоответствие с потребностями других членов общества и с законами общества вцелом; а в случае особой опасности для общества, изолируется от него абсолютно(через смертную казнь). Случаи, когда правовая система не срабатывает (или врезультате слабости государственной власти, или вследствие того, что правящаяверхушка творит произвол и терроризирует народ, или когда вследствиенедоразумения негодяй пробирается во власть, а оклеветанный правдолюбецпреследуется) не рассматриваем, как результат ее несовершенства.
Нормаже такова: индивидуум, не вписывающийся в систему, ею выталкивается, так какличность, игнорирующая законы общественные, тем самым рвет связь с этимобществом и в нем существовать не может. И тогда общество либо принудит егособлюдать свои нормы, либо исторгнет из себя это «инородное тело», иначе самообщество подвергнется разложению.
«Караесть следствие нарушения закона, воздействие закона на человека, которыйотказался от него, но еще сохраняет от него зависимость и не может уйти ни откары его, ни от своего проступка»[11].
Тутмы подходим к другому аспекту законности – некой объективно существующей норме.
Закон как обнаружение в мире Премудрости Божией
Открывпо этой теме «Толковый словарь живого великорусского языка» Даля, мы читаемследующее: «Закон м. (чем дело закончено) предел, постановленный свободе волиили действий; неминучее начало, основание; правило, постановление высшейвласти. Закон Божий, откровение, составляющее сущность веры; законхристианский, христианская вера. Закон природы или естественный закон, которомунеизбежно следует вся вещественная природа. Законы гражданские, установленныегражданскою, государственною властью, для обеспечения быта граждан,противопоставляются законам духовным т.е., относящимся до дел веры, или же додуховного мира, духовной жизни»[12].
Впонимании Философского Энциклопедического Словаря закон – это «категория,отображающая существенные, необходимые и повторяющиеся связи между явлениямиреального мира»[13]. Или чуть по-другому: закон – это «существеннаясвязь между явлениями в природе и обществе»[14].
Возможноли, чтобы тот, кто посмел проигнорировать закон природы и поступил вопреки ему,не пожалел бы об этом немедленно? Исключено. Потому, что закон природы ненуждается во внешнем контроле, его не издают, он просто есть, как некийпорядок, устройство мира, основа его целостности. Этот закон есть нечто единое,являемое во множестве. Законов природы много и все они – проявления единогозакона, единого строя, лада, единого «космоса». Вспомним пифагорейцев, стоиков,других философов, которые интуитивно его познавали и старались добиться от себямаксимального соответствия ему, полагая в этом сущность мудрости. Отождествлялиони его с Богом или сознавали Бога трансцендентным Творцом и мира, и самогомирового закона – другой вопрос, но существование этого единого строя, порядка,они сознавали. «Закон – это нахождениесущего»[15].
Законыприроды не издаются и не предписываются. Они суть нормы и условия существованиямира. Они не публикуются и не провозглашаются, но познаются человеком впроцессе взросления, в процессе физического и умственного развития. Теми же,кто целенаправленно занимается исследовательской деятельностью, ониосмысливаются и формулируются. Поэтому и говорится, что законы науки являются«отражением законов объективного мира в сознании людей»[16].В основе «научного законотворчества» – наблюдение за природой.
Ещев младенчестве начинается познание мира и его законов, самопознание, а вместе стем и формирование навыков жить по этим законам. Возьмем, к примеру, законгравитации. Силу земного притяжения младенец познает опытно сразу послерождения. Он учится ее преодолевать, усиливаясь двигаться, переворачиваться,ползать. Он пытается встать на четвереньки и учится держать равновесие в этомположении, затем пытается принять подобающий человеку вид, поднявшись на ноги.Но, преодолевая земное притяжение, он вовсе не спорит с законом природы. Это несопротивление природе, но умение жить в ней, считаясь с ее законами – умениежить своей жизнью, добиваться своих целей, вписываясь в природу, соответствуяее законам. Ребенок сам выбирает, куда ему идти, но при этом он стараетсяследить за собой, так как по опыту знает, что потеря равновесия сделает егобеспомощным – его стремительно и больно притянет к земле. Он познаёт насобственном опыте и то, что чем выше заберешься, тем опаснее прыгать и больнеепадать.
Продолжаявзрослеть, человек все больше узнает о том, что полезно и что вредно для жизнив этом мире. То есть он отчасти с чьих-то слов, отчасти из книг и другихисточников информации, отчасти же на своем опыте познаёт, что способствуетукреплению его жизни, а что ее разрушает. Другими словами: он познаёт, чтосоответствует его природному устроению, а также поддержанию и укреплению егосвязи с окружающей природой, а что нарушает естественный жизненный процесс внем и ослабляет, разрушает связь его с окружающей жизнью (человек сознательноможет вредить себе, но это уже его выбор).
Ясноодно: игнорирование человеком в повседневной жизни законов природы неизбежновлечет за собой расторжение органического единства с природой и как следствие –приводит к нарушению природного процесса в организме, результатом которогоявляется разрушение самого организма и страдание, как чувство (переживание)происходящего разрушения.
Этотоже – закон природы: биологическое несоответствие природе влечет за собойчастичное ослабление и постепенную или внезапную утрату биологической жизни,так как жизнь – только в единстве с природой и все, что в нее не вписывается,не причастно и жизни. А причастность эта не метафорическая.
Мыпричащаемся природе, миру. Все живое причащается миру, питаясь носителями егожизни: растения питаются всем, что им дает почва, атмосфера и солнце; животныепитаются растениями, иные питаются другими животными, принимая тем самым в себяжизнь этого мира, затем сами по смерти обращаются в удобрение для почвы,питающей растения – все живое поддерживает в себе жизнь, принимая в себячастичку этого мира, в свою очередь, становясь частью этого мира. В том числе ичеловек. Если мы перестанем питаться, то есть впитывать в себя мир, то наша сним связь будет ослабевать, организм наш будет истощаться, пока присутствиемира в нас не иссякнет до предела, после которого жизнь невозможна.
Жизньбиологическая нам свойственна в силу нашей причастности живой природе.
Естественный нравственный закон
Но,говоря о жизни биологической, мы не можем лишь ею ограничиваться в пониманииестественного закона, который отнюдь не исчерпывается законами физики.Существует еще и так называемый естественный нравственный закон. Он как некийстержень проявляется в любом историческом периоде, в законодательствах иобычаях всех племен и народов, государств и других сообществ. Как живоерастение, которое пробивается сквозь асфальт навстречу солнцу, так же иестественный закон пробивается сквозь помутненное грехом сознание, сквозьискаженные язычеством представления об истине.
Впрочем,следует отметить, что в философии нет единого мнения на этот счет. К примеру,Паскаль хотя и не отрицает бытие всеобщего естественного закона, однако считаетнеправомерным доискиваться его, как будто бы лежащего в основе обычаев изаконов, принятых у разных народов, ибо это с его точки зрения неверно. Он склоненрассматривать обычай и государственный закон скептически, т.е., не вникая в егосуть и не доискиваясь его правды, считая необходимым соблюдение законов страныпроживания и утверждая, что «обычай правомочен по той простой причине, чтообщепринят, – в этом смысл его таинственной власти. Всего ошибочнее законы,исправляющие былые ошибки: кто подчиняется им потому, что они справедливы, тотподчиняется справедливости им самим вымышленной, а не сути закона, который самсебе обоснование. Он – закон, и больше ничего»[17].
Ктодокапывается до корней обычая, тот, считает Паскаль, его уничтожает, ибо«искусство подтачивания и ниспровержения государственных устоев как раз исостоит в колебании установленных обычаев, в исследовании их истоков, в доказательствеих несостоятельности и несправедливости»[18].Скептицизм Паскаля оправдан его неприятием всякой смуты, порождаемой«правдоискательством»: «Почему люди следуют за большинством? Потому ли, что оноправо? Нет, потому что сильно. Почему следуют стародавним законам и взглядам?Потому ли, что они здравы? Нет, потому что общеприняты и не дают прорастисеменам раздора»[19].
Инуюточку зрения мы находим у Гегеля, который рассматривает законы гражданскиеименно в органической связи с законом естественным. Нравственный естественныйзакон – это дух «законов свободы», раскрывающихся в полноте в Новом Завете, это«не нечто внешнее, случайное, а природа самого чистого духа… Если мы постигаем,познаем, находим разумным тот закон, согласно коему преступление наказывается,он не есть для нас нечто существенное в том смысле, что имеет силу для наспотому, что он позитивен, потому что это так есть, но он имеет силу также ивнутренне, он есть нечто существенное для нашего разума, потому что онвнутренне разумен… Закон свободы должен иметь силу не потому, что он есть, апотому, что он есть определение самой нашей разумности»[20].
Помнению Гегеля «духовное как таковое не может быть подтверждено недуховным,чувственным», потому что «духовное выше внешнего, оно может быть удостоверенотолько самим собой и в самом себе. Это есть то, что может быть названосвидетельством духа»[21].
Этосвидетельство духа «может быть многообразным, оно может быть неопределенным,общим, тем, что вообще говорит духу, пробуждает в нем глубокий отклик. Вистории нас привлекает благородное, высокое, нравственное, божественное, нашдух его подтверждает… Это свидетельство может выступать как более или менееразвитое, оно может составлять предпосылку человеческого сердца, человеческогодуха вообще; это могут быть предпосылки всеобщих принципов, которые имеют длянего силу и сопровождают человека на протяжении всей его жизни»[22].
Полнота(πληρωμα) интуитивно ощущаемого законараскрывается в добродетели – в склонности «действовать так, как следовало бы поподлинным предписаниям закона», в единении «склонности с законом, благодарячему последний теряет свою форму закона»[23].
Законтеряет принудительную форму положительного закона, оставаясь закономестественным, проявляясь как в мире физическом, так и в нравственной жизничеловечества. «Как в мире физическом господствует всеобщий и неизменный закон,производящий повсюду порядок и красоту, – пишет свящ. М. Менстров, – так и вмире духовном, и в частности в области человеческой жизни, господствует такойже всеобщий и неизменный закон, устанавливающий повсюду порядок и производящийблаго. Оба закона имеют основание свое в святой, всемогущей и благой воле Бога.Но если в природе физической закон осуществляется с необходимостью, то вчеловеческой жизни он исполняется свободно. Там принужденность и неизбежность,а здесь обязательство (т.е. повеление без принуждения). Свободное илидобровольное исполнение обязательств, налагаемых на нас законом или волею Бога,как Творца и как Искупителя нашего, называется нравственностью или нравственнойжизнью, точнее – нравственностью христианской… Под именем естественного,нравственного закона разумеется тот внутренний закон, который посредствомразума и совести говорит каждому из нас, что хорошо и честно, и что худо ибесчестно, что мы должны делать и от чего должны отдаляться»[24].
Естественный нравственный закон и БожественноеОткровение
Нокакова связь между естественным законом и ветхозаветным БогооткровеннымЗаконом? Выражаясь словами прот. Н. Фаворова, «Богооткровенный закон ВетхогоЗавета, в нравственной части своей, был, можно сказать, воспроизведениемвнутреннего закона нашего, который более или менее помрачался в сознании людейи искажался в их обычаях и нравах»[25]. И наоборот:«…действуя оружием критики, логико-формальных методов познания, изощренныхфилософией, разум подтверждает из естественного сознания человечества и изобыденной жизни его то, что в Священном Писании свидетельствуется изОткровения»[26].
Былобы упущением не обратить внимания на следующее. Говоря о принудительности, скоторой действует закон природы, в отличие от естественного нравственногозакона, выражающегося в «повелении без принуждения», порой игнорируется, чтопринудительно действуют на самом деле оба закона (иначе нравственный закон несоответствовал бы признакам закона (см. выше)). Речь в данном случае не оказнях, которым подвергались в древнем Израиле нарушители Закона Моисеева.
Всеобщийнравственный закон и вправду действует в условиях свободного выбора, нопоследствия этого выбора отражаются на внутреннем благосостоянии человека с тойже неизбежностью, что и последствия соблюдения или несоблюдения закона природына благосостоянии внешнем. Разница только лишь в том, что человек, вступая вконфликт с нравственным законом, не чувствует в достаточно ясной степени (иливовсе не чувствует) разрушительный процесс, происходящий в нем самом. Это,пожалуй, и обеспечивает его свободу выбора, так как непосредственное ощущениестрадания, адекватное степени вреда, причиняемого душе, принуждало бы уважатьнравственный закон, только, вот, не из нравственных, а из эгоистичныхсоображений, не из богоугодной любви к себе, но из себялюбия. Однако нечувствиюсему есть, по-видимому, еще и другое объяснение.
Кромепромыслительного значения этого нечувствия как условия нашего свободногонравственного самоопределения, причина его еще и в том, что нравственноечувство напрямую зависит от нашего духовно-нравственного здоровья. Чем чищечеловек, тем адекватнее его самооценка, его самочувствие, видение себя, темострее, реальнее, ближе к истине его нравственное чувство; чем ближе он кПравде, тем сильнее в нем стремление к праведности и, соответственно,интенсивнее переживание несоответствия. И это нарастание адекватногосамовосприятия, при котором праведный человек считает себя грешнее всех в мире,не перечеркивает свободного самоопределения как раз потому, что процессувосстановления духовного чувства в человеке соответствует степень его влеченияк Богу, степень его любви к своему Отцу Небесному.
Остротанравственного чувства определяется силой любви к Источнику нравственности.Господь не допускает, чтобы человек ощутил меру своей греховности, своейиспорченности и стал бы испытывать душевные страдания в большей степени, чемэто было бы необходимо для обеспечения свободы его выбора. Наоборот, нередкоБог, не разжигая в человеке мук совести, попускает ему страдания внешние(телесные – болезни, травмы, возрастные немощи, а также душевные, однакопроисходящие не от мук совести, но от внешних скорбей – таких как чья-либобестактность или преднамеренное оскорбление, «полоса неудач», расстройствоотношений с друзьями и близкими, впадение в грех), чтобы человек по нимдогадался о состоянии своей души, безмерно более достойном сострадания.
Душанаша в нравственном отношении как бы тяжко травмирована, она как будтонаходится в полном или частичном параличе, ее состояние порой напоминает кому.Представим себе человека получившего ожог. Обожженное место становитсянечувствительным к боли. Его можно колоть, жечь – человек не будет мучиться,страдать, переживать наносимый вред. Счастливчик?.. Не дай Бог никому такого«счастья»! Так же и душа наша – она обожжена грехом и ее чувствительностьместами больше, местами меньше, местами вовсе отсутствует. И процессоздоровления протекает параллельно восстановлению ее чувствительности:нравственное чувство побуждает к оздоровительным действиям, а оздоровление,исцеление проявляется в способности чувствовать, благодаря которой душа глубжепознаёт себя и яснее видит пути своего спасения. Способность (и возможность)страдать возрастает, но возрастает и утешение.
Когдаже человек, внезапно и остро осознавший свою греховность, впадает в ненависть ксебе и в отчаяние, то можно с уверенностью сказать, что это отнюдь несвидетельство исцеления, но это – раскаяние без покаяния. Он сожалеет о своемзле, но не меняется в корне – не смиряется в надежде на Промысел Божий,преклоняясь пред волей любящего Отца, желающего всем спастись, не ищет Егопрощения, не стремится исправиться, но сам в ненависти к себе, не оправдавшемусвоих же надежд и амбиций, вершит над собой самосуд, похищая суд у Бога. Какправило, такое видение себя, своей греховности, или не от Бога изначально (ибес может показать нам нашу греховность, в расчете повергнуть в отчаяние), илимысли посланные нам от Бога для вразумления и покаяния, мы по внушениюбесовскому извращаем, идя на поводу у своей гордыни, тщеславия и другихстрастей.
Итак,естественный нравственный закон действует с той же необходимостью, что ифизический. Только, по вышеизложенным причинам, наши способности адекватноговосприятия своего состояния в области физической несравненно преимуществуютперед областью духовно-душевной.
Вэтом понимании заповеди Десятословия суть Богооткровенное выражениеестественного закона, который в нравственных системах различных этосов лишьпросвечивает.
Мораль и право
Св.Ефрем Сирин сводит все Десятословие к «золотому правилу», говоря: «Все жезаповеди, данные евреям, состоят в сем одном законе: что ненавистно тебе, тогоне делай другому»[27]. И отождествляя это правило сдвойной заповедью о любви к Богу и ближнему, говорит, что на этих двухзаповедях висит «закон естественный, изложенный в Пятикнижии и у Пророков»[28].
Естественныйзакон в реальной жизни чересчур переплетается с нравственно-чуждыми емутрадициями. Его проявления, порой, бывают в неприемлемых для Богооткровенногоучения действиях, например, в среде примитивных племен из-за влияния языческихрелигиозных представлений: ритуальное людоедство, примитивная эвтаназия и др.происходят из лучших намерений, основываясь на искаженном представлении облаге, но не из корыстных соображений, как это бывает в «цивилизованном мире».
Богв заповедях Десятословия не формулирует естественный закон, а обозначает как быпризнаки и условия соответствия этому естественному закону, признакипринадлежности к Его творению, условия нормальной для человека жизни вестественном мире. Именно человека, именно в естественном мире. Первая частьДесятословия говорит об обязанностях по отношению к Богу, потому что длячеловека естественно быть религиозным, это необходимое условие егосуществования даже в этом временном, преходящем мире. Не более того.
«Господствонад материальною чувственностью, солидарность с живыми существами и внутреннеедобровольное подчинение сверхчеловеческому началу – вот вечные, незыблемыеосновы нравственной жизни человечества»[29].
ЗаконМоисеев обладает свойствами как нравственного, так и положительного права. Какисходящий от Бога Всесовершенного он располагает к неограниченности своегоосуществления, а как подлежащий внешнему контролю и исполнению под страхомнаказания «здесь и сейчас», выражается в конкретных требованиях и предписаниях.Впрочем, внешняя форма положительного права есть лишь опора праванравственного, но не его суть. Закон нравственный профанируется, когда егопытаются исчерпать «законничеством», заключающемся в стремлении втиснутьнравственность в изощренную казуистическую систему рекомендаций, во избежаниеошибок на пути творческого нравственного поиска.
Нравственныйзакон предполагает непременно свободное самоопределение в любви к заповедямЗаконодателя, потому весь Закон и формулируется Господом Иисусом Христомдвуединой заповедью о триединой любви к Богу, себе и ближнему. Различаяположительное право (право как таковое) и христианскую нравственность, В. Соловьевобращает наше внимание на то, что, во-первых, «чисто нравственное требование,как, напр., любовь к врагам, есть по существу неограниченное и всеобъемлющее;оно предполагает нравственное совершенство или, по крайней мере, неограниченноестремление к совершенству. Всякое ограничение, принципиально допущенное,противно природе нравственной заповеди и подрывает ее достоинство и значение:кто отказывается в принципе от безусловного идеала, тот отказывается от самойнравственности, покидает нравственную почву. Напротив того, закон собственноправовой, как ясно во всех случаях его применения, по существу ограничен;вместо совершенства он требует низшей, минимальной степени нравственногосостояния, лишь фактической задержки известных проявлений безнравственной воли»[30]. Право положительное не противоречит нравственномузакону. Оно просто уже, ограниченнее его. Запрещая грабить и убивать, оно необязывает, но и не мешает любить своих врагов.
Во-вторых,отличая нравственный закон от юридического, который подробно расписываетдолжное и недолжное, видим, что «из неограниченной природы чисто нравственныхтребований вытекает и второе отличие, именно то, что исполнение их необусловливается непременно, а также и не исчерпывается никакими определеннымивнешними проявлениями или материальными действиями. Заповедь о любви к врагамне указывает (иначе как для примера), что именно должно делать в силу этойлюбви, т.е. какие определенные внешние действия совершать и от какихвоздерживаться, а вместе с тем если приходится выражать свою любовьопределенными действиями, то нравственная заповедь не может считаться ужеисполненною этими действиями и не требующею уже ничего больше, – задачаисполнения этой заповеди, как выражение абсолютного совершенства, остаетсябесконечною… И нравственный, и юридический закон относятся, собственно, квнутреннему существу человека, к его воле, но первый берет эту волю в ееобщности и всецелости, а второй – лишь в ее частичной реализации по отношению кизвестным внешним фактам, составляющим собственный интерес права, каковынеприкосновенность жизни и имущества всякого человека и т.д.»[31].
Такимобразом, получается, что если выше право определяется как некоторый минимумнравственности, то в дополнение можно еще добавить, что право, также есть«требование реализации этого минимума, т.е. осуществления определенногоминимального добра, или, что то же, действительного устранения известной долизла»[32]. И, в-третьих, положительное право, как имеющеецелью внешнее осуществление какого-либо блага, допускает принуждение, тогда какнепременным условием нравственного развития является свобода.
Отсюдаможно вывести «следующее определение права в его отношении к нравственности:право есть принудительное требование реализации определенного минимальногодобра, или порядка, не допускающего известных проявлений зла»[33].
Заключение
Итак,заповеди – лишь ориентиры, указатели, вешки, помогающие нам в жизненном пути.Из множества дорог мы можем выбирать тот путь, который сочтем нужным, нозаповеди указывают, каким путем пройти к Богу, указывают путь Им открытый иблагословленный. Мы, конечно, свободны и можем попытаться отыскать свойиндивидуально-неповторимый путь, идти своим особым «маршрутом», надеясь прийтик Нему же… Однако, уместно задуматься: если Он дал Откровение о пути к Нему, имы об этом знаем, разумно ли искать этот путь где-нибудь еще, хотя бы и рядом?Не является ли такой «индивидуальный поиск» пренебрежением к своему Творцу иПромыслителю, элементарным хамством по отношению к любящему Отцу Небесному?..Но следует иметь в виду, что заповеди – Его, а выбор – наш. Что бы мы нивыбрали, это будет наш свободный выбор. Хорошо ли будем себя чувствовать там,куда этим путем придем, плохо ли: это будет наш выбор, а не Его месть, кара,гнев и т.д.
Размышляяо жизни в этом мире, об условиях «бытия земного», нельзя упускать из внимания,что есть и другой мир, другая жизнь, иное бытие – сверхъестественное, духовноебытие духовного мира. И человек потому не может быть вполне человеком без жизнидуховной даже в условиях мира земного, преходящего, что сотворен человекособенным: он – как бы звено, соединяющее в себе мир духовный и мирматериальный, которые в Священном Писании обозначаются словами «небо и земля»(Быт. 1; 1). Более того, духовное начало является определяющим в его природе.
Земноебытие включает в себя и человека, но естественный закон не исчерпывает собоювсего Промысла Божия о творении. Ведь если все сводить к естественной жизни, точеловек либо всего-навсего рудимент природы (это в лучшем случае, т.е. когдаон, имея представление о Боге (хотя бы даже искаженное), органически,«нецивилизованно», естественно вписывается в нее – так называемый «дикарь»),либо ее паразит (в худшем, привычно-распространенном смысле, когда человекнещадно, корыстно эксплуатирует ее ресурсы, отравляет экологическую систему исознательно восстает против Творца). Но именно жизнь сверхъестественная,духовная – та реальность, которая определяет человека органичным и незаменимымв составе всего творения.
Исключительныеслучаи приближения человека к своему нормальному (царственному по отношению кприроде) состоянию через последование Христу, через духовное преображение,обожение, следствием чего является способность к чудотворению (по слову Христа:«верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит» (Ин. 14;12)), обильноприводятся в Житиях святых. Преподобные светильники веры, возлюбившие Бога изаповеди Его, – они возвысились над природой, стали выше естества, потому чтопоследовали закону Евангельскому – закону сверхъестественному, законудуховному. И они, при которых дикие звери становились кроткими, они, усвоеннойими благодатью Божией двигавшие горы и воскрешавшие людей, заняли почти товладычественное положение в природе, которое должно принадлежать человеку позамыслу Творца. «Почти», потому что им все же постоянно приходилосьпреодолевать тленность падшего естества, до конца жизни быть готовыми кискушениям, и, наконец, все же пройти через смерть, которой Адам догрехопадения был чужд.
Итак,если человеку, чтобы жить биологически, необходимо было придерживатьсяестественного закона, который в чистоте сформулирован Десятословием, то, чтобыжить ему духовно, чтобы вписаться в бытие высшее, ему необходимо привести себяв соответствие с иным законом – законом бытия мира Божественного, духовного,небесного. Ветхий Завет готовил человека к Новому. Человеку надлежало вначаленаучиться жить «по-человечески» в естественных условиях, чтобы затем бытьпризванным к сверхъестественному бытию. Ему надлежало временно понести бремярабства закону правды, справедливости, чтобы затем быть призванным к вечномуусыновлению Богом по благодати в законе любви.
Список литературы
1.Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. – Брюссель: Жизнь сБогом, 1983.
2.Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1. – М.:Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1956.
3.Краткий словарь по философии. – М.: Политиздат, 1979.
4.Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1989.
5.Гегель. Дух христианства и его судьба // Гегель. Философия религии. В 2-х тт.Т. 1. – М.: Мысль, 1976.
6.Гегель. Лекции по философии религии // Гегель. Философия религии. В 2-х тт. Т.1. – М.: Мысль, 1976.
7.Св. Ефрем Сирин. Толкование на книгу Исход // Творения. Т. 6. – М.: Отчий дом,1995.
8.Иларион (Троицкий), архим. Христианства нет без Церкви. – М.: «Православнаябеседа», 1992.
9.Менстров М., свящ. Уроки по христианскому православному нравоучению. – СПб.,1914.
10.Олесницкий М. Нравственное богословие или Христианское учение о нравственности.– СПб., 1992.
11.Паскаль Блез. Мысли // Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Жанде Лабрюйер. Характеры. – М.: Художественная литература, 1974.
12.Соловьев В.С. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев В.С. Соч. в2-х тт. Т. 1. – Москва: Мысль, 1988.
13.Сочинения платоновской школы. Минос // Платон. Законы. – М.: Мысль, 1999
14.Фаворов Н., прот. О христианской нравственности. – Киев, 1879.
[1]Гегель. Лекции по философии религии // Гегель. Философия религии. В 2-х тт. –М.: Мысль, 1976. Т. 1, с. 402.
[2]Там же, с. 400.
[3]Там же, с. 401.
[4]Там же, с. 392.
[5]Соловьев В.С. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев В.С. Соч. в2-х тт. – Москва: Мысль, 1988. Т. 1, с. 448.
[6]Там же, с. 189.
[7]Там же, с. 454.
[8]Иларион (Троицкий), архим. Христианства нет без Церкви. – М.: «Православнаябеседа», 1992. С. 17.
[9]Соловьев В.С. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев В.С. Соч. в2-х тт. – Москва: Мысль, 1988. Т. 1, с. 452.
[10]Гегель. Дух христианства и его судьба // Гегель. Философия религии. В 2-х тт. –М.: Мысль, 1976. Т. 1, с. 124.
[11]Там же, с. 123.
[12]Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. – М.: Государственноеиздательство иностранных и национальных словарей, 1956. Т. 1, с. 588.
[13] Философский энциклопедический словарь. – М.: Советскаяэнциклопедия, 1989. С. 194.
[14] Краткий словарь по философии. – М.: Политиздат, 1979. С.89.
[15] Сочинения платоновской школы. Минос // Платон. Законы. –М.: Мысль, 1999. С. 587.
[16] Краткий словарь по философии. – М.: Политиздат, 1979. С.90.
[17] Паскаль Блез. Мысли // Франсуа де Ларошфуко. Максимы.Блез Паскаль. Мысли. Жан де Лабрюйер. Характеры. – М.: Художественнаялитература, 1974. С. 159.
[18] Там же.
[19] Там же, с. 161.
[20] Гегель. Лекции по философии религии // Гегель. Философиярелигии. В 2-х тт. – М.: Мысль, 1977. Т. 2, с. 206, 207.
[21] Там же, с. 208.
[22] Там же, с. 209.
[23] Гегель. Дух христианства и его судьба // Гегель.Философия религии. В 2-х тт. – М.: Мысль, 1976. Т. 1, с. 109.
[24] Менстров М., свящ. Уроки по христианскому православномунравоучению. – СПб., 1914. С. 3 – 7. Ср.: Олесницкий М. Нравственное богословиеили Христианское учение о нравственности. – СПб., 1992. С. 3.
[25] Фаворов Н., прот. О христианской нравственности. – Киев,1879. С. 21.
[26] Олесницкий М. Нравственное богословие или Христианскоеучение о нравственности. – СПб., 1992. С. 17.
[27] Св. Ефрем Сирин. Толкование на книгу Исход // Творения.– М.: Отчий дом, 1995. Т. 6, с. 369.
[28] Там же.
[29] Соловьев В.С. Оправдание добра. Нравственная философия// Соловьев В.С. Соч. в 2-х тт. – Москва: Мысль, 1988. Т. 1, с.130.
[30] Там же, с. 448.
[31] Там же, с. 449.
[32] Там же.
[33] Там же, с. 450.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru