Курсовая работа
на тему:
«Аллегорический методизучения Ветхого Завета в произведениях Филона Александрийского»
Введение
Человек– часть природы; его тело состоит из тех же химических элементов, что иокружающий мир, однако человек обладает сознанием, и это выделяет его изнеодушевлённых объектов. Одно из проявлений процессов сознания – вера, которая,согласно всемирному опросу, проведённому Gallop в 1999 году, есть у 87%населения.
Впрошлом религия служила важным источником формирования культуры. К сожалению,почти весь XX век прошёл для России под знаком свержения церковных куполов,разрушения основ веры и насаждения новой веры – т.н. «идеологии», «догмы». Впоследние годы происходит обращение народа к Богу, это пропагандируется припомощи средств массовой информации, первые лица государства «подают живойпример», а с приходом Патриарха Московского и всея Руси Кирилла влияниехристианской церкви в нашем государстве только усилилось, чему нельзя нерадоваться.
Гдеже брать информацию верующему человеку? Как правильно толковать Заветы Божии? Неканоническиекниги составляют легкую пищу, потому что удовлетворяются одним лишь буквальнымисторическим разъяснением, канонические же книги требуют высшегоаллегорического толкования, потому что они «богодухновенны и, как таковые,побуждают толковника отыскивать высшую таинственную мысль, которую заключал СвятойДух в оболочке буквы. А потому чтение их может быть затруднительно инебезопасно для непривычных еще к подобной таинственности оглашенных».
Вданной работе я и хотел бы осветить более подробно проблемы толкования ВетхогоЗавета и работы одного из «отцов аллегории» Филона Александрийского.
1.Ветхий Завет. Проблемы понимания и толкования Ветхого ЗаветаВетхий Завет – название первой части христианской Библии, утвержденнойЦерковью в статусе Священного Писания и богодухновенного текста. Ветхий Заветпредставляет собой собрание книг, усвоенных из традиции еврейской Библии.Особая роль в формировании Ветхого Завета принадлежит греческому переводуСемидесяти толковников, или Септуагинте (LXX). Объем и состав Ветхого Завета,последовательность и названия книг могут различаться в библейских традицияхосновных христианских конфессий: православия, католичества и протестантизма. Вхристианском словоупотреблении термин «Ветхий Завет» также обозначает периодСвященной истории до пришествия в мир Господа Иисуса Христа.
Впервыетермин «Ветхий Завет» был употреблен святым апостолом Павлом в 2 Кор 3. 14: «Ноумы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтенииВетхого Завета; потому что оно снимается Христом». Очевидно, этот терминобозначает в данном контексте иудейское Священное Писание. Его содержательнуюоснову составляет Завет – одно из важнейших представлений в системе библейскогорелигиозного мировоззрения. Завет (в современных переводах с еврейского обычнопередают как «Союз», «Договор») есть сакральное деяние Бога и общины Израиля,которое устанавливает отношения Бога и человека как личностные и доверительныеи определяет весь спектр этих отношений и ход Священной истории (ср.: Исх 19. 1–24,11). Применяя термин «завет» для именования Писания, апостол Павел находится врусле библейского словоупотребления, например, в Исх 24. 7 (и мн. др.)говорится о «книге Завета», которая включает отдельные нормы и условияСинайского Завета. В 2 Кор 3. 14 содержание термина расширяется и в него ужевходит вся совокупность письменного свидетельства о религиозной историичеловечества дохристианской эпохи, проходившей под знаком Завета с Моисеем.Основание для определения «Ветхий» нужно искать в историческом развитии идеиЗавета у пророков, прежде всего, у Иеремии, возвестившего грядущее наступлениеНового Завета как новой жизни с Богом в противоположность прежнему Завету, нетолько нарушенному Израилем, но и не достигшему полноты (Иер 31. 31–34; 32. 40–41).Следуя пророческой традиции, апостол Павел развивает богословие двух Заветов,которое становится одним из приоритетных направлений в осмыслении имрелигиозной значимости евангельских событий. Для него Новый Завет осуществилсяво Христе (1 Кор 11. 25; Гал 3. 17); это Завет с Богом через Христа, Завет«духа» и «свободы» в отличие от Синайского Завета «плоти» и «рабства»,заключенного через Моисея (2 Кор 3. 4–18; Гал 4. 24–31). Три смысловых значения«Завета»: событие, эпоха и письменное свидетельство о них, – употребляемые невсегда дифференцированно, обусловливают содержание соответствующихсловосочетаний у апостола Павла. В «диалектике» двух Заветов получают оценкудва события мирового масштаба, две открывающиеся в них эпохи Священной истории,сменяющие одна другую. Этим же определяется и выраженный в 2 Кор 3. 14герменевтический подход к иудейскому Священному Писанию для христианскойновозаветной общины. Писание для апостола Павла принципиально христоцентрично –это его главное свойство, основа его содержания. Воплощение Христа, Его учение,Крестная смерть и Воскресение, становящееся центром новой жизни с Богом, вносятопределенность в понимание хода ветхозаветной истории, делая ее событияпостигаемыми в перспективе плана Божественного домостроительства, «краеугольнымкамнем» которого является Христос (1 Кор 10. 4). Свершение евангельской историирассматривается как ключ к пониманию Ветхого Завета, поэтому иудеи, непринявшие благовестия Иисуса Христа, лишаются этой возможности, оставаясь всостоянии неведения, не понимая данного им Священного Писания: «Умы ихослеплены… покрывало лежит на сердце их» (2 Кор 3. 14–15).
ИзначальноВетхий Завет принимается в церковном употреблении в статусе откровенного,религиозно актуального текста. Об этом единодушно свидетельствуют иновозаветные источники, и святоотеческая традиция. В Новом Завете достоинствокниг Ветхого Завета находит выражение в их именовании священными писаниями,«Святыми Писаниями», «Писанием», «Писаниями»; в утверждении их Божественногопроисхождения – «все Писание богодухновенно». Чередование форм единственного имножественного числа в данном случае свидетельствует об изначальном восприятиисборника Ветхого Завета как единого целого. Раннехристианский период во всейполноте приемлет апостольские писания, церковные авторы того времени веро- илинравоучительную истинность того или иного высказывания обычно подтверждаютбиблейским текстом, обрамляя цитату типовыми формулами – «как сказано вПисании», «Писание говорит». Более того, в период устной передачи христианскогосвидетельства и начальной стадии образования Нового Завета, в конце I – началеII вв., именно Ветхий Завет в церковных общинах преимущественно выступал вроли Священного Писания. На протяжении первых веков христианская Библияформируется как цельный, двухчастный сборник. Об этом свидетельствуютбиблейские кодексы IV–V вв., – период, к которому окончательно сложился иутвердился новозаветный корпус – Синайский, Ватиканский, Александрийский, включающиеВетхий и Новый Заветы.
Однако,утверждение единства Ветхого и Нового Заветов – не безусловная характеристикабиблейской церковной традиции. Пришествие в мир Господа Иисуса Христа создаетпринципиально новую религиозную ситуацию, и ни с чем не сравнимая полнотаОткровения, явленная во Христе, в известной степени обесценивает прежниерелигиозные ценности. Эта дилемма «старого» и «нового» находит выражение,например, в сложном «диалектическом» противопоставлении «закона» и «благодати»,как старой и приходящей ей на смену новой ценности. И если бы не очевидноестремление апостола остаться в рамках Писания, даже за счет радикальногопереосмысления традиционных библейских образов и представлений с цельюприменения их к новой ситуации (например, оценка «крещения» как полноценногозамещения «обрезания»), термин «Ветхий Завет» (в широком контексте – и Писание,и эпоха) правильнее было бы понимать как «устаревший», потерявший своюзначимость (ср. Евр 8. 13). Если опыт апостола Павла предстает первой попыткойобозначить эту проблему и наметить некоторые пути ее решения, то лишь всяпрактика церковного использования текстов Ветхого Завета может рассматриватьсякак ответ на нее. Самая большая трудность, которая возникает, – это отсутствиеединых правил и подходов. При исследовании вопроса приходится выявлятьфактическое положение каждого ветхозаветного религиозного представления вустанавливающейся системе христианских библейских ценностей, отнюдь нетождественной прежней. Так, в полном согласии с приведенным высказыванием блаженногоАвгустина очевидно принципиальное единство и преемственность основныхоткровенных прозрений богословия обоих Заветов. И хотя такие центральные истиныбиблейского богословия, как монотеизм и учение о Боге-Творце, выражены преждевсего в Ветхом Завете, их основополагающее значение сохраняется и для НовогоЗавета. В видении Бога активным Субъектом мировой истории, в пространствекоторой Бог и человек предстоят друг другу как две личности, истории, котораяподчиняется Его Промыслу, ведущему тварь ко спасению, Ветхий и Новый Заветыгармонично дополняют друг друга. Догмат Святой Троицы – данность уже церковногобогословия, и несмотря на то, что он обретает свое основание, прежде всего, вновозаветных текстах, находит для себя аргументы и в Ветхом Завете. Так, вистории становления догмата одним из ключевых текстов при его обсуждении в IV в.был текст Притч 8. 22–31, а последующая экзегеза усматривает указание на СвятуюТроицу, например, в грамматической форме множественного числа некоторых глаголов,описывающих действия Бога. Одним из оснований христианской нравственностипродолжают оставаться «Десять заповедей» (которые «в сущности своей… суть тотже закон, который, по словам апостола Павла, написан в сердцах у всехчеловеков, дабы поступали по нему»; Иисус Христос «повелевал для полученияжизни вечной сохранять заповеди и учил понимать и исполнять их совершеннее,нежели до Него понимали». Церковь в полной мере рассматривает себя преемницейрелигиозного опыта Ветхого Завета, и текст Псалтири, где он находит одно изсамых своих ярких выражений, составляет основу литургической практики Церкви. Сдругой стороны, хотя в богослужебном церковном устройстве усматриваются явныепараллели с элементами культа ветхозаветного Израиля (в трехчастности устройствахрама, трехсоставности иерархии и т.д.), в новозаветное время культовоезаконодательство, основа основ ветхозаветного закона, утрачивает всякийпрактический религиозный смысл. Произошел отход от целого ряда нормветхозаветного закона, составляющих существенную часть прежней религиознойжизни и до сих пор скрупулезно соблюдаемых иудаизмом. И если отказ от пищевыхограничений можно обосновать эрой Мессии, снимающей всякие ритуальныеразграничения «чистого» и «нечистого», то практическое игнорирование запрета напрофанное использование «крови» (Быт 9, 4; Лев 17, 10–14 и др.),подтвержденного решением Апостольского собора (Деян 15. 20), невозможнообъяснить, оставаясь только на ветхозаветной почве. Радикальным размежеванием светхозаветным религиозным законодательством является отказ от обрезания,главного знака принадлежности к прежнему Завету; это был самый болезненныйвнутрицерковный вопрос во времена создания апостолами первых христианских общин(как об этом свидетельствуют большинство посланий ап. Павла). Таким образом,помимо полноты принятия необходимо констатировать и определенную двойственностьв отношениях церковной традиции к своему ветхозаветному наследию.
2.Методы толкования Ветхого Завета. Аллегорический метод
Констатируябогодухновенность Ветхого Завета и единство обеих частей Библии, церковноесознание одновременно решает вопросы понимания Ветхого Завета. Уже новозаветныеписания задают основные направления экзегезы Ветхого Завета, при этом опытапостола Павла является основополагающим. Активно осваивая ветхозаветноенаследие, в обладание которым вступила Церковь, святоотеческая экзегезавплоть до IV–V вв. главное внимание уделяла именно Ветхому Завету.Используемые ею методы толкования определяют возникновение отдельныхэкзегетических школ. Тем не менее, при всем многообразии методов и подходов какновозаветной, так и святоотеческой экзегезы Ветхого Завета, они подчиняютсяобщему герменевтическому принципу, унаследованному от апостола Павла, – христоцентрическомупрочтению текстов Ветхого Завета. Сложная задача сведения всего многообразияВетхого Завета к единому знаменателю при сохранении его религиозной значимостирешается использованием определенных методов экзегезы. Если пророчества ВетхогоЗавета трактуются буквально и прямо соотносятся с соответствующими событиями изжизни Иисуса Христа как их исполнение (ср.: Мф 2. 5–6, 18 и др.), то вотношении других текстов, отличных по жанру и тематике от пророчеств,применяются более сложные методы толкования.
Дляоценки событий ветхозаветной истории святоотеческая экзегеза также вслед заапостолом Павлом использует метод типологического толкования. Этисобытия рассматриваются как прообраз новозаветных. Раскрытие смыславетхозаветных событий происходит благодаря их «узнаванию» в Новом Завете, инаоборот – таким образом, сохраняется религиозная актуальность ветхозаветнойистории. Причем этот прием применяется не только в отношении новозаветныхсобытий, но и событий уже собственно церковной истории. Так, именование IВселенского Собора «Собором 318 отцов», очевидно, обусловлено не конкретнымиисторическими данными, но заимствованием соответствующего числа вооруженныхслуг Авраама в описании военного конфликта в Быт 14. 14. Основанием переносаэтого числа на события I Вселенского Собора послужило прочтение греческогобуквенного выражения числа 318 (ΤΙΗ) как символа, содержащегознак Креста (Τ) и монограмму имени Иисус (ΙΗ) и, таким образом,указывающего на его христианское содержание. Образ, который при таком подходестроится на основе повествования Быт. 14, вполне прозрачен: как когда-топраведный Авраам во главе своих верных 318 слуг одержал победу над войскомнечестивых царей, выполнив родственные обязательства по отношению к Лоту, такблагочестивый император Константин вместе с преданными ему епископами победилбогопротивных еретиков, исполнив долг христианского государя по утверждениюистин христианского вероучения. Таким образом, событие ветхозаветной историистановится ключом к постижению смысла события, имевшего место в эпоху церковнойистории. Этот пример помимо наглядной демонстрации метода толкованияпоказывает, насколько активно текст Ветхого Завета живет в церковном сознании.
Самоеширокое распространение в первые века христианства получил метод аллегорическоготолкования, позволивший свободно обращаться с исходным библейским материалом.Это открывает практически неограниченные возможности в соотнесении двух частейСвященного Писания. Таким образом, очевидно, что в первые века христианства вцерковной среде происходило плодотворное усвоение ветхозаветного наследия.Высказыванием, определяющим отношение к предшествующей библейской традиции и еепонимание на все времена, остается фраза блаженного Августина: «NovumTestamentum in Vetere lateat, Vetus in Novo pateat» («Новый Завет в Ветхомсокрыт, Ветхий в Новом открыт»).
Библейская герменевтика изучает общие принципы библейскогоистолкования. Она возникла независимо от античной герменевтики, но позднее, современем, восприняла ее основополагающие элементы. Первым и основным принципомбиблейской герменевтики, уже начиная с эпохи Ветхого Завета, было отношениеверующих к Священному Писанию как к Слову Божию. Такое отношение требовало ксебе принципиально иного подхода, чем тот, который обычно использовался приистолковании литературных произведений античности или поздней классики. Поэтомукак для иудаистов, так и для христиан на протяжении всей их истории главнойцелью герменевтики и ее экзегетических методов, используемых в истолковании, былооткрытие истины и ценности Библии.
Священный статус Библии в иудаизме и в христианстве покоится наубеждении, что эта книга является вместилищем божественных откровений. Такоеобщее понимание Библии как Слова Божьего не является, тем не менее, результатомодного единственного (или однородного) принципа ее интерпретации. Многовековаяпрактика истолкования и комментирования Библии выработала самые разные подходыи требования к пониманию содержания и смысла Библии. Некоторые ее толкователинастаивали на том, что интерпретация Библии должна всегда быть буквальной, натом лишь основании, что Слово Божье эксплицитно и полно. Другие настаивали натом, что Слово, содержащееся в текстах Библии должно всегда иметь болееглубокий духовный смысл, потому что Божье послание и истина являются самоочевидноглубокими. Утверждалось, например, что некоторые части Библии должнытрактоваться буквально, а другие – переносно и т.д. В результате, вбиблейской герменевтике возникли и окончательно оформились четыре главных типаистолкования: буквальное, моральное,аллегорическое имистическое (илианагогическое).
Буквальное истолкованиеутверждает, что библейский текст должен быть истолкован согласно его простомузначению, переданному посредством грамматической конструкции (т.е. посредствомпредложения), которое понимается и истолковывается согласно историческомуконтексту. Буквальное значение считается передающим намерение автора. Этот типистолкования довольно часто ассоциируется с верой в вербальную инспирациюБиблии, согласно которой индивидуальные слова божественного послания былибожественно выбраны. Такие взгляды не могли не подвергаться критике.Экстремальные формы этого взгляда критиковались на основе того, что они не учитываютв точности очевидную индивидуальность стиля и словаря, обнаруженного уразличных библейских авторов.
Например, Иероним – влиятельный библейский исследователь IV-гостолетия – защищал буквальное истолкование Библии в противоположностьхарактерному для того времени аллегорическому истолкованию, которое он считализбыточным. Первенство буквального смысла текста Библии над всеми остальнымитипами истолкования позднее защищали такие различные личности, как ФомаАквинский, Николай Илларийский, Жан Коле, Мартин Лютер и Жан Кальвин.
Вторым типом истолкования библейской герменевтики является моральноеистолкование, которое стремится установить экзегетические принципы, по которыммогут быть в дальнейшем извлечены этические уроки из различных частей илиразличных мест Библии. Письма Варравы (100 г. н.э.), например, иллюстрируют особенность «морального истолкования» при истолковании законов поста, предписанныхкниге Левитов. Так, закон поста запрещает употреблять в пищу плоть некоторыхживотных (или, согласно тайному учению Каббалы, этот закон интерпретируется какзапрет поедать часть живого создания). Но не на том основании, что мясо данногоживотного по каким-то причинам вредно для человека, а скорее из-за пороков,образно ассоциированных с этими животными.
Более сильным аргументом в пользу значения «моральногоистолкования» является отношение к древним иудейским пророкам. Согласно учениюиудаизма, пророки, представляющие Бога, требуют только святых действий.Подобный принцип понимания и морального истолкования широко используется впериод поздней античности, когда миф интерпретируется греческими герменевтикамисогласно принципу моральной реабилитации действий и поступков героев мифа изавершается (в частности, у Платона) их полной моральной идеализацией.
Аллегорическое истолкование – третийтип библейской герменевтики, истолковывает библейские повествования как имеющиевторой уровень понимания – по ту сторону личностей, вещей и событий, упомянутыхв тексте. Частной формой аллегорического истолкования является типологическоеистолкование, согласно которому ключевые фигуры, главные события иотдельные предписания из Ветхого Завета рассматриваются как типы пророческихпредзнаменований личностей, событий и объектов в Новом Завете. Согласно этойтеории понимания, Бог подразумевается с самого начала, поэтому такие образы,как, например, Ноев ковчег Ветхого Завета ассоциативно и аллегорически воспринимаетсяи рассматривается как «тип» христианской церкви.
В Средние Века оригеновский троякий смысл Писания,объединяющий в себе буквальный, моральный и духовный смыслы, был расширен путемделения духовного смысла на аллегорический и анагогический смысл.
Четвертый тип библейской герменевтики – анагогическое, или мистическоеистолкование. Посредством этого способа интерпретации экзегет стремитсяобъяснить библейские события так, будто бы они предсимволизируют воплощениеэтих событий в реальной жизни. Например, многочисленные мистическиеистолкования Откровения Иоанна (Апокалипсиса). Такие подходы к Библии характерныи для иудейской каббалы, которая пытается раскрыть нумерологическое значениеивритских букв или слов, придавая им смысл и раскрывая значение преданий,восходящих к устной традиции еврейского народа. Каббала оперирует с буквамиеврейского алфавита, которые она рассматривает как активные силы, присваиваякаждой из них, под видом иероглифа, особый атрибут божества, что позволяетискусному каббалисту проникать в тайны божества. Владимир Соловьев называлкаббалу «мистической философией евреев», в которой рассматривается иразбирается сущность Бога (настолько, насколько это доступно человеческомупониманию), строение Вселенной и эволюция души.
В настоящее время смещение герменевтических акцентов к темили иным, рассмотренным нами, типам истолкования и объяснения отражаетакадемические и философские тенденции, соответствующие потребности нашеговремени. В XX веке уже явно фигурируют историко-критическое,экзистенциональное и структурное истолкование, тогда как на уровнеистолкования профетического смысла или апокалиптического материала событийнынешних дней XXI века эти типы интерпретации продолжают в некоторыхкругах энергично развиваться.
Но рассмотрим более подробно аллегорический метод толкования.
Аллегория – один из способов эстетического освоения действительности, приемизображения предметов и явлений посредством образа, основой которого являетсяиносказание. В аллегории чаще всего используются отвлеченные понятия(добродетель, совесть, истина), типичные явления, характеры, мифологическиеперсонажи – носители определенного, закрепленного за ними аллегорическогосодержания (Минерва – богиня мудрости). Аллегория может выступать и как целыйряд образов, связанных единым сюжетом. В то же время для аллегорий характернооднозначное иносказание и прямая оценочность, закрепленные культурнойтрадицией: смысл аллегорий может быть истолкован достаточно прямолинейно вэтических категориях «добра» и «зла». Аллегория близка к символу, а вопределенных случаях совпадает с ним. Однако символ более многозначен,содержателен и органично связан со структурой чаще всего простого образа.Нередко в процессе культурно-исторического развития аллегория утрачивала своепервоначальное значение и нуждалась в ином истолковании, создавая, таким образом,новые смысловые и художественные оттенки. В истории философии первые попыткивычленить аллегорию предпринимаются в эпоху эллинизма и связаны со стремлениемистолковать древние тексты (например, «Илиаду» и «Одиссею» Гомера) какследующие друг за другом аллегории.
Аллегорический метод – в христианской экзегетике – метод небуквальнойинтерпретации Священного Писания, заимствованный отцами церкви у греческих толкователейпоэм Гомера и у раввинов палестинского иудаизма. Метод иносказательноготолкования Торы раввинами описывался как «midrash» (корень – «домогаться», «разыскивать»)в противоположность буквальному значению текста, обозначенному терминами «posbut»и «mishma». Задача для изучающего закон заключалась в нахождении скрытыхсмыслов того, что в Писании казалось противоположным истине и добру. Другимисловами, небуквальный метод интерпретации использовался раввинами длядополнения буквального значения текста, реже – для его полного вытеснения. Тоиное, которое раввины искали за буквой Писания, могло быть различным. Это июридические и моральные нормы, житейские советы и пр. Практиковался также ипоиск в тексте Писания того, во что должен верить иудей, – то есть определенныхучений о Боге, мире и человеке. Среди последних особую роль игралиинтерпретации, ищущие указаний на предсуществование миру некоторых вещей исреди них – на существовавшего до творения мира Мессию. Кроме того, раввиныпытались выявить в тексте и пророчества относительно будущего. В зависимости оттого, были ли уже исполнены эти пророчества или их предсказания относились кконцу мира, все пророческие интерпретации «midrash» могут быть разделены наисторические (то есть уже исполнившиеся) и эсхатологические. Однако, хотямногие интерпретации раввинов отражают некоторые проникшие в иудаизм философскиепонятия, иудеи не ставили перед собой цели создания с помощью аллегорическогометода какого-либо философского учения.
3. Аллегорический методизучения Ветхого Завета в произведениях Филона Александрийского
Филон Александрийский (20–25 г. до н.э. –50–55 г. н.э.) – иудейский философ, богослов и экзегет. Родился вАлександрии в богатой семье, принадлежавшей к потомственному священническомуроду. Получил разностороннее классическое образование. Родным языком Филона Александрийскогобыл греческий, и греческим же было его образование. Однако он не порывал сотеческой ветхозаветной традицией, стремясь переосмыслить ее в духе эллинизма.Филон Александрийский редко покидал Александрию, целиком погруженный в литературныетруды, размышления и созерцание. Лишь дважды он прервал свои занятия, один разпосетив Иерусалим, где ему как наследственному иерею позволили принести жертву,и другой – возглавив посольство к императору Калигуле с целью защитить иудеевот травли. Во времена Филона Александрия превратилась в признанный центрэллинистической культуры. Наряду с Афинами и Римом, она была центром притяжениядля ученых, философов, литераторов. Александрия славилась своим Мусейоном сознаменитой Александрийской библиотекой. Ко двору Птолемеев на протяжениистолетий съезжались талантливые люди Востока и Запада, преследуемые на родинеза свои необычные взгляды. Так формировался особый дух александрийской культуры,в которой сочетались различные религиозные и философские идеи.
Эллинизированныйеврейский философ и современник Иисуса Христа, Филон Александрийский известентем, что написал аллегорический комментарий Септуагинты, т.е. греческогоперевода Пятикнижия. Филон Александрийский расширяет метод раввинов с помощьюгреческой философии. Именно он вводит впервые в экзегетику термин «аллегория»,заимствовав его из греческой риторики, где тот бытовал как технический термин,обозначающий непрерывный ряд метафор. Он же применяет его к отдельным терминам,нуждающимся в интерпретации. Он различает «тело Писания» – его «внешний смысл»– и внутреннюю «душу Писания», для поиска которой необходим аллегоричексийметод. По сравнению с «midrash» раввинов аллегорический метод ФилонаАлександрийского расширяет понятие буквального смысла. Так, интерпретация«кожаных одежд» Адама и Евы (Быт. 3, 21) в качестве заповеди человеку онеобходимости пользоваться малым, понимается им как буквальная. Аллегорическиже для Филона «кожаные одежды» обозначают естественную кожу человеческого тела.Таким образом, за исключением условных эвфемизмов, не имеющих буквальногозначения вообще, всякая интерпретация, сохраняющая буквальный смысл, называетсяФилоном Александрийским буквальной, отбрасывающая же букву – аллегорической.Другими словами, для Филона Александрийского аллегорический метод естьпонимание текста как «обозначающего иное». Другое новшество, внесенное ФилономАлександрийским в метод «midrash», – понимание всякой аллегории как указания нафилософские смыслы. В связи с этим он разделяет аллегории на физические иэтические, заимствуя, по всей видимости, эту классификацию у греческихистолкователей Гомера (по свидетельству Диогена Лаэртского, морального смысла впоэмах искал Анаксагор, а высказываниями Гомера о природе впервые занялсяМетродор Лампсакский). Однако сам термин «философия» Филон Александрийскийпонимает очень расплывчато, поскольку говорит о Моисее как о философе и обалександрийских иудеях как о занимающихся в Субботний день «философией своихотцов».
Авторыновозаветных текстов, и прежде всего апостол Павел, в дальнейшем позаимствовалиу Филона Александрийского термин «аллегория» и весь набор синонимичных емувыражений, таких, как «тень», «тип», «притча» и др. Однако в Новом завете невстречается чисто философских истолкований, что позволяет отождествить методапостола Павла с методом «midrash». Различие заключается в том, что:
1)эсхатологические интерпретации раввинов, повествующие о приходе Мессии в концемира, понимаются апостолом Павлом как исторические, рассказывающие об ужеявившемся Христе;
2)эсхатологические интерпретации ветхозаветного «Дня Господня» превращаютсяПавлом в описание второго пришествия как «дня Христова» (Филип. 1, 10; 2, 16);
3)интерпретации, касающиеся предсуществующего миру Мессии, также относятся коХристу. Кроме того, у Павла имеются и моральные интерпретации Писания типа«midrash» (например, I Кор. 9, 9).
Конечно, Филон был не первым, кто использовал методаллегорического истолкования в толковании Ветхого Завета. Такие попытки былипредприняты уже во II в. до н.э., в частности, придворным философом ПтолемеяФилометора иудеем Аристобулом, который комментировал Ветхий Завет в духепифагорейской философии. Наконец, в том же II веке до н.э. пифагореец Нуменийиз Апамеи, который не имел прямого отношения к иудаизму, составилаллегорический комментарий к Ветхому Завету. Нумений интерпретировал его в духеПлатона, и ему принадлежит знаменитое высказывание: «Кто такой Платон, как неМоисей, говорящий по-аттически?».
Вслед за Филоном общая направленность аллегорического принципаистолкования была воспринята христианином Климентом Александрийским, которыйразыскивал аллегорический смысл библейских текстов и при этом открывал глубокиефилософские истины в обычном звучании заповедей и повествовании Библии. Его последовательОриген систематизировал эти герменевтические принципы. При этом он различалбуквальный, моральный и духовный смыслы, и признавал духовный – аллегорический– смысл в качестве высшего. Например, размышляя о причинах бытия и причинах различиямежду людьми, Ориген пишет: «…это различие получило начало не от воли илирешения Создателя, но от определения собственной свободы тварей. Бог же,признающий справедливым управлять Своим творением сообразно с его заслугами,направил это различие умов к гармонии единого мира; из различных сосудов, илидуш, или умов Он создал как бы один дом, в котором должны находиться сосуды нетолько золотые и серебряные, но и деревянные, и глиняные, и одни сосуды – дляпочетного употребления, другие же – для низкого». Таковы, по Оригену,причины разнообразия в мире. «При таком понимании, – рассуждает дальшеОриген, – Творец не оказывается несправедливым, так как Он поступает скаждым по заслугам, сообразно с предшествующими причинами, счастье илинесчастье рождения каждого и все прочие условия существования не признаютсяслучайными, и, наконец, не утверждается существование различных творцов илиразличие душ по природе». И смысл этой тайны, согласно Оригену, содержитСвященное Писание: (Римл. 9.11–13; 9.14 или 2 Тим. 2.20–21).
У Филона Александрийского как представителя иудейскойалександрийской школы были предшественники, но он является первым толкователемБиблии, чьи труды дошли до нашего времени. Филон Александрийский терпимо относилсяк внебиблейским религиям, усматривая зерно истины в самых различных верованияхи доктринах. Но главным источником истины для него оставался Ветхий Завет,интерпретируемый им в духе александрийской эллинистической философии. Вчастности, греческую идею Логоса (Слова) Филон Александрийский соединил сбиблейским учением о зиждительном Слове Сущего. Логос, по Филону Александрийскому,это сила Божья, обращенная к миру, «первородный Сын Божий», Он «является нашимБогом, Богом несовершенных людей».
Богословие Филона Александрийского, однако, не былосвободно от пантеистических тенденций. Он понимал Логос как некую душуВселенной. Филон Александрийский учил, что познание Бога совершается поступеням, ведущим к высшему созерцанию Тайны Сущего. Точно так же толковательПисания не должен подражать «софистам буквоедства» и ограничиваться толькобуквальной интерпретацией Библии. Ей присущ полисемантизм. Глубочайший смыслПисания постигается с помощью аллегорического метода, который Филон Александрийскийназывает «мудрым архитектором».
Филон Александрийскийсчитается одним из выдающихся представителей экзегетики. И надо сказать, чтоеще до Филона александрийские филологи предпринимали попытки аллегорическогоистолкования античной мифологии и «священных писаний» греков. Александрийскиеиудеи, обучавшиеся в греческих школах, распространили этот метод на священныекниги иудеев. Так возникла библейская экзегетика, ранние варианты которой донас не дошли.
Принципы своей герменевтики Филон Александрийский излагаетв трёх книгах «Правил аллегории». Он задумал дать толкование на все«Пятикнижие», применяя вышеуказанные принципы. Комментарий писался им в видеотдельных книг, посвященных определённым темам («О жертве Авеля и Каина», «Осмешении языков», «О переселении Авраама», «О сотворении мира согласно Моисею»).Кроме того, он написал книги о ветхозаветном законодательстве, «Жизнь Моисея», «Вопросыи ответы на Бытие и Исход». Всего Филону Александрийскому принадлежит около30 экзегетических трудов, но полностью комментария к Пятикнижию завершить емуне удалось. В экзегетике Филона Александрийского историзм СвященногоПисания в значительной степени утрачен. События Ветхого Завета превращаются вназидательные притчи, в которых почти полностью исчезает исторический смысл.Например, явление Бога Аврааму при заходе солнца означает, по Филону Александрийскому,что Богопознание возможно лишь тогда, когда утихают земные страсти; камень подголовой Иакова означает аскезу. Обряды, предписанные Торой, Филон Александрийскийтолкует в нравственном плане: священные хлебы – это знак воздержания; частижертвенного животного – добродетели. Антиисторизм Филона Александрийскогопривел к тому, что эсхатологический и мессианский элементы в его комментарияхотошли на задний план.
Антично-философское отношение к обрядам Филон Александрийскийсочетает с учением профетизма. «Бог, – пишет он, – не радуется жертвам, дажеесли Ему приносят гекатомбы, ибо все вещи принадлежат Ему… но Он радуется,когда посредством жертвоприношений люди выражают волю любить Его». Ритуал – лишьсимвол внутреннего устроения души; «истинным алтарем Божиим являетсяблагодарная душа, исполненная добродетелей». Вершиной духовной жизни Филон Александрийскийсчитал отрешенность, аскезу и мистическое созерцание.
Филоновская экзегеза почти не получила развития в иудаизме.Зато она оказала влияние на отцов Церкви, особенно принадлежавших калександрийской школе экзегезы. Большинство из них так или иначе использовалитруды Филона Александрийского в своей экзегетике и богословии.
Следует уточнить,что откровение, согласно Библии, одновременно является сокровением. Ведь истинаоткрывается избранным лишь в том случае, если она по природе своей людямнедоступна. И для постижения подобной истины необходимы особые условия иприемы. Именно так и рассуждал Филон, доказывая, что Пятикнижие умышленносоставлялось Моисеем так, чтобы под покровом мифа и исторического повествованияскрыть смысл божественного откровения от непосвященных. Этот смысл недоступенобычному человеческому разуму, не наделенному благодатью. Тем не менее, безпредварительной подготовки ума духовная экзегеза тоже невозможна. Такимобразом, условием постижения, а точнее толкования, сокровенного божественногосмысла, согласно Филону, с одной стороны, является божественная благодать, а сдругой стороны, изучение философии и свободных наук, таких как грамматика,риторика, геометрия, астрономия и др. Аналогичную трактовку пути постижениябожественной истины можно найти и у христианских богословов, начиная с КлиментаАлександрийского.
Всочинениях на библейские темы Филон Александрийский толкует библейскоезаконодательство и предлагает аллегорические философские интерпретацииПятикнижия. В трактате «О сотворении мира согласно Моисею», обнаруживающемвлияние философии стоицизма, Филон Александрийский указывает, что хотяПятикнижие представляет собой свод законов, оно открывается историей сотворениямира, чтобы показать, что эти законы находятся в совершенной гармонии сзаконами природы, а выполнение их делает людей гражданами мира. За этим трактатомследуют биографии трех патриархов (Авраама, Исаака, Иакова) и Иосифа. ФилонАлександрийский интерпретирует их образы в терминах философии платонизма какархетипы, послужившие моделями Моисеева закона. В биографии Моисея,ориентированной на нееврейского читателя, Филон Александрийский излагаетисторию его жизни и представляет его деятельность как законодателя, пророка исвященнослужителя. Филон Александрийский полностью абстрагируется отповествовательного характера библейского текста и при помощи аллегорическоготолкования стремится представить его как совокупность философских и мистическихконцепций.
СледуяПлатону, Филон Александрийский противопоставляет чувственный мир иумопостигаемую сферу бытия, только в рамках которой можно постичь истину; материальныймир – это область «мнения» (или «вероятности»), он занимает срединное положениемежду истиной и ложью. Исходя из этого, Филон Александрийский всегда помещаетабстракции выше, чем отдельные явления, суждения о которых по необходимостилишь вероятностны и не вполне определенны. Интерпретируя Библию, ФилонАлександрийский стремится выявить абстракции, на которые «намекают» или которые«представляют» конкретные библейские персонажи или события. Подлинноепредназначение и благо человека – освобождение от телесных потребностей иудовольствий и достижение духовной созерцательной жизни. Однако человекобретает право на такую жизнь только после того, как он добросовестно выполнилсвой земной долг в обществе. Поэтому, полагает Филон Александрийский, Моисей освободиллевитов от несения общественных обязанностей только по достижении имипятидесятилетнего возраста. В выполнении библейских предписаний ФилонАлександрийский видит лишь внешнее требование закона, в то время как подлиннаяцель закона – постижение его символического смысла. Тем не менее ФилонАлександрийский пространно аргументирует высшую моральную, воспитательную иобщественную ценность Моисеева закона в чувственном мире. Согласно внутреннемусмыслу Священного Писания, открываемому аллегорическим толкованием, Моисей – философ.Однако Филон не всегда рассматривает философию как высшее достижение духа,иногда он говорит о еще более высоком духовном состоянии – мудрости.Платоновскую концепцию восхождения души от чувственного мира к умопостигаемомумиру «идей» Филон Александрийский дополняет еще одной ступенью спиритуальногоподъема – от мира «идей» к самому Богу. Таким образом, Филон Александрийскийпризнает лишь две предельные реальности – Бог и душа, вневременная связь междукоторыми составляет содержание его мистической философии.
Филоновскаяконцепция человека характеризуется дуализмом: духовное начало, связующеечеловека с Богом, и плотское, принадлежащее к материальному миру. Поэтомучеловек неизбежно стоит перед выбором между разумом и плотской жизнью. Этовыбор Филон Александрийский формулирует в терминах стоицизма как установлениеконтроля разума над эмоциями; таким образом, этика стоиков становитсяинтегральной частью мировоззрения Филона Александрийского. Достижение гармониимежду человеческой душой и Богом Филон представляет и как восхождение души кБогу, и как снисхождение Бога в человеческую душу. Принципиальное тождествочеловеческого и Божественного духа, постулируемое философией стоицизма,принимает у Филона Александрийского форму мистического учения о единении души сБогом. Чтобы подготовить себя к единению с Богом, человек должен освободитьсяот земных уз, оставить «свою землю, своих сородичей и отчий дом», то естьзабыть тело, чувства и человеческую речь. В отличие от идеала стоиков – мудростькак власть разума над чувствами, доставляющая безмятежность, – ФилонАлександрийский описывает единение с Богом как экзальтированный мистическийопыт: в поисках бо́льшего, нежели рациональное познание Бога, душапреисполняется Божественным духом и пребывает в экстатическом блаженстве. Трипатриарха символизируют три пути к достижению единения с Богом. Авраам проходитпуть от знания (Агарь) к добродетели (Сарра), Исаак, будучи совершенен отприроды, не нуждается в посредничестве промежуточной интеллектуальной цели, аИаков вознагражден за свой аскетизм тем, что для него «Господь»(Справедливость) становится «Богом» (Милосердием). Здесь снова концепцияпосредничающих сил выходит на первый план. Душа не может достичь самого Бога,однако она может достичь одной из Его «сил», число которых у ФилонаАлександрийского варьируется в разных трактатах. Настаивая на том, чтоединственное подобающее отношение мудреца к Богу – любовь, ФилонАлександрийский прибегает к платоновской концепции философской «эротики» и близокк «эротическим» учениям эллинистического мистицизма. Иногда ФилонАлександрийский говорит об этой любви как о Божьем даре, посредством которогосовершенный мудрец приобщается к Его природе.
Дляевреев обращение Филона Александрийского к греческой языческой философии былонеприемлемо: в древних еврейских источниках, за исключением Иосифа Флавия, имяФилона Александрийского не упоминается, хотя в некоторых из них (в частности, внескольких мидрашах) заметно влияние его идей. Лишь в XVI в. прямойинтерес к личности Филона Александрийского и его идеям проявляется в трудеАзарии бен Моше деи Росси «Меор эйнаим» («Свет очей»).
ФилософияФилона Александрийского во многом влияла на становление философии неоплатонизмаи, в особенности, христианства. Для христианских авторов творчество ФилонаАлександрийского служило основополагающим образцом синтеза еврейской игреко-римской мысли, а его концепция Логоса легла в основу христианского ученияоб Иисусе как посреднике между Богом и человеком. Об авторитете, которым ФилонАлександрийский пользовался у христиан, свидетельствует легенда о его встрече сапостолами Петром и Иоанном. Хотя вопрос о влиянии идей Филона Александрийскогона Евангелие от Иоанна недостаточно изучен, послания апостола Павла, в первуюочередь, его «Послание к евреям», обнаруживают стилистическое и идейноесходство с трудами Филона Александрийского. Особенно глубоко влияние ФилонаАлександрийского на отцов церкви, в первую очередь, Климента Александрийского,Оригена и Амвросия Медиоланского, которые заимствовали многие его идеи и егоаллегорический метод библейской экзегезы.
Заключение
Специалистыотмечают, что в религии откровения присутствует особое внимание к слову итексту как носителям божественной истины. Но одно дело простое человеческое словои другое дело – слово пророка Моисея. Здесь Филон Александрийский виделсущественную разницу. Ведь слово пророка Моисея есть результатнепосредственного контакта с Богом. А слово любого мудрого человека – это лишьотражение «божественного слова», как оно запечатлено в мироздании. В результатеФилон делает вывод о том, что библейская мудрость и творения греческихфилософов имеют один источник – божественный разум.
Подойдя кПятикнижию с позиции экзегетики и аллегории, Филон Александрийский различает внем, с одной стороны, наивные антропоморфные образы, которые следует толковатькак мистические аллегории, а, с другой стороны, духовные образы, которые онтолкует в свете учений Пифагора, Платона и стоиков. В результате ветхозаветныйБог, который голосом общался с избранными иудеями, а, значит, имел некоторыеантропоморфные черты, становится у Филона совершенно абстрактным. У Филона Александрийскогоон уже не имеет ни малейших телесных признаков, т. к. является абсолютнымдухом. Филон Александрийский характеризует Бога как абсолютную монаду, т.е.неразложимое и неделимое единство. Более того, первым среди иудейских экзегетовФилон Александрийский помещает Бога за пределы мира, характеризуя его вкачестве трансценденции. Но если ветхозаветный Бог находится вне нашего мира,то к нему неприложимы земные понятия и образы, он недоступен нашему восприятию.И таким образом в учении Филона Александрийского возникает проблеманаименования Бога, к которому неприложимы земные слова и понятия. Вхристианстве эта проблема будет решаться в апофатическом богословии, подходы ккоторому наметил именно Филон.
В творчествеФилона Александрийского прослеживается явная тенденция к сближению античнойфилософии с иудейской религией. Филон Александрийский предстаёт как мыслитель,который пытается соединить «эллина с иудеем». «Универсальный принцип разума ислова, – писал о Филоне русский философ С.Н. Трубецкой, – встретился лицомк лицу с религиозным началом абсолютного, универсального монотеизма». Именнопоэтому Филона Александрийского уже нельзя считать простым талмудистом, хотя онне был и философом в античном смысле этого слова. Учение Филона – это нестолько философия, сколько теософия, являющаяся предвестницей христианскойтеологии.
Недаромхристианские апологеты будут почти буквально воспроизводить аргументы Филона.Филон был предвестником христианского богословия в его апофатической икатафатической версиях. А его учение о Логосе повлияло на христианскуютрактовку Иисуса Христа как Сына Божьего и Логоса в одном лице.
Список используемойлитературы
1. ВетхийЗавет. (Пятикнижие Моисея.)
2. Зеленков М.Ю.– Мировые религии: история и современность: Учебное пособие. – М.: Юридическийинститут МИИТа, 2003. – 252 с.
3. Кемеров.В. Философскаяэнциклопедия. – «Панпринт», 1998 г.
4. КрывелевИосиф Аронович. Книга о Библии. Издательство социально-экономическойлитературы. Москва, 1958.
5. Лопухин А.П. Библейскаяистория Ветхого Завета. Первое заграничное издание. – Монреаль, 1886.
6. Мареев С.Н.,Мареева Е.В. История философии (общий курс): Учебное пособие. – М.:Академический проект, 2004.
7. Проф.Юнгеров П.А. Введение в Ветхий Завет.
8. Трубецкой С.Н. Соч.М., 1994./>
9. ФилонАлександрийский. О созерцательной жизни. Амусин И.Д. Тексты Кумрана. –М.: Наука, 1971. – Стр. 376–391.
10. ФилонАлександрийский. Против Флакка; О посольстве к Гаю; Иосиф Флавий. О древностиеврейского народа; Против Апиона. – Москва – Иерусалим: Еврейский университет вМоскве (Библиотека Флавиана, выпуск 3), 1994. – Стр. 15–50.
11. Шульга Е.Н. Когнитивная герменевтика. –М., 2002.