Журавлёв Игорь Константинович кандидат философских наук, доцентКРЕСТНЫЕ МУКИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА (анализ текстов Булгакова и его критиков) ПРЕДИСЛОВИЕМихаил Афанасьевич Булгаков – уникальный писатель, произведения которого являются не столько художественной литературой, сколько зашифрованным посланием к потомкам, т.е. к нам, перешагнувшим из века XX-го в век XXI-й. Расшифровывать послания великого россиянина необычайно интересно, однако мало находится охотников заниматься этим трудоёмким делом. Гораздо проще и спокойнее давать литературоведческую оценку его художественным шедеврам. Или даже религиозную оценку, прежде всего его «роману о сатане». В частности, модным становится риторический вопрос: за Христа автор романа «Мастер и Маргарита» или против? Этот вопрос можно сформулировать иначе: с кем он – со Спасителем или с сатаной? Нельзя не отметить, что сам этот вопрос является оскорбительным для памяти великого россиянина, всю свою жизнь потратившего на борьбу с сатаной и сатанинско-большевистским режимом, установившимся в России. К сожалению, этому мало кто верит, поскольку Булгаков не заклеймил сатанизм и не призывал к свержению большевистского режима. Более того, его образ Воланда-сатаны признан самым привлекательным в романе «Мастер и Маргарита». Образ Воланда действительно очень привлекателен, но это нисколько не умаляет православное подвижничество Булгакова, показанное в этом романе и не только в нём. Если бы Воланд был у Булгакова другим, это было бы искажением исторической правды, от которой писатель никогда не отступал. Булгаков твёрдо верил, что сатана – не выдумка, а действительный исторический персонаж, но действующий «инкогнито», не показываясь людям, за редким исключением. Правилом сатаны является действовать через своих «полномочных представителей», какими, например, оказались большевики, захватившие власть в православной России. Булгаков считает, что большевики получили власть из рук сатаны. Поэтому они и проводят скрытую политику сатанизма. Внешне их политика привлекательна, поскольку обставлена «красивыми декорациями» из гуманистических спектаклей. Благодаря этому им удалось привлечь на свою сторону значительную часть обманутого народа, но далеко не весь народ, остающийся в душе православным. Не случайно действие романа «Мастер и Маргарита» проходит на фоне всеобщего ожидания Пасхи. Булгакова обвиняют в том, что его персонаж Иешуа – искажённый образ Христа. Булгаков предвидел эти обвинения и сознательно подчеркнул неоднозначность восприятия Христа людьми. Дело в том, что Спаситель являлся людям в различной ипостаси. Большинству – как Сын Человеческий, и только избранным – как Сын Божий. Булгаков даёт понять, что эта неоднозначность восприятия закрепилась в веках. Только в Православии Иисус Христос воспринимается как Спаситель и Жертвенный Агнец, а в европейском христианстве, берущем начало от Понтия Пилата, – лишь как вероучитель, давший миру религиозные идеалы, к которым необходимо стремиться, чтобы не погубить мир. Европейский мир вслед за Пилатом считает идеалы, провозглашёнными Христом, красивыми и недостижимыми. Стремясь сделать идеалы Христа достижимыми в земной жизни, католичество перерождается сначала в ереси, а затем – в атеизм и социализм, пришедшие из Европы в Россию. Булгаков показывает, что русские большевики и сочувствующие им верят в идеалы христианства, но не верят в Бога и поэтому реально служат укреплению царства сатаны, временно установившееся в России. Великий русский писатель пришёл к нам, чтобы сказать: спасти гибнущий мир можно только любовью, завещанной Спасителем. Любовь – единственное оружие, против которого не может устоять сатана. Именно в этом – смысл верной и вечной любви Мастера и Маргариты, защитная броня которой не позволила сатане завладеть их душами. Удивительно, но с Булгаковым произошла та же история, что и с Иисусом Христом, а именно, двойственное отношение к нему. Получилось так, что нам предъявлено два Булгакова. Первый – тот, который и написал свои гениальные произведения. Но мы пока его плохо понимаем, поскольку ещё не доросли до его уровня. Второй – тот, который создан критиками. Именно этот «второй Булгаков» оказался неоднозначным: то ли ниспровергатель существующего общественного устройства, то ли сатанист, то ли просто растерявшийся интеллигент. Наряду с текстами, предъявленными нам Булгаковым, образовалось немалое количество «модернизированных» текстов, принадлежащих якобы тому же Булгакову. Но действительно тому же? Критики предъявили нам множество текстов из черновиков и дневников писателя, утверждая, что это и есть подлинные булгаковские тексты, которым только и можно верить, поскольку тексты опубликованных произведений «безнадёжно искажены цензурой». Точнее, сам автор их и исказил, но под давлением цензуры. Получается, что Булгаков под давлением цензуры изменил сам себе. Но это невозможно. Автор «Мастера и Маргариты» обладал удивительным даром обходить любую цензуру, каким обладал, например, Пушкин. Черновики же ему, как и любому крупному писателю, были необходимы в качестве подготовительного материала. Поэтому тот Булгаков, который навязывается нам критиками, – не подлинный, а искажённый. Чтобы в проблеме «двух Булгаковых» разобраться, приходится анализировать не только его классические тексты, но и тексты его критиков. И это – далеко не теоретический вопрос. Нельзя не констатировать, что даже самые доброжелательные критики продолжают «распинать» светлую память Михаила Булгакова. Такой «посмертной участи» Булгаков не желал для себя. Он не претендовал на свет всенародной славы в православной России, но претендовал на покой, на понимание со стороны потомков. Покой, доброе и любовное отношение к себе он заслужил. Журавлёв Игорь Константинович кандидат философских наук, доцент ^ КРЕСТНЫЕ МУКИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ с. 7 1. ЖИЗНЬ КАК ТЕАТР АБСУРДА с. 12 1.1. Булгаков и Гоголь с. 12 1.2. На подмостках сцены с. 23 1.3. Театральные нравы с. 34 1.4. Режиссёры и актёры с. 45 1.5. Заведующий внутренним порядком с. 56 1.6. Смена декораций с. 68 1.7. Теория перевоплощения с. 78 2. ПОДЛИННЫЕ И МНИМЫЕ ТВОРЦЫ ЖИЗНИ с. 91 2.1. Книга Иова и парадоксы России с. 91 2.2. Эксперименты профессора Персикова с. 103 2.3. Луч жизни или луч смерти? с. 114 2.4. Жизнь земная и потусторонняя с. 132 2.5. Теория пролетариата с. 148 2.6. Михаил Булгаков и русская интеллигенция с. 160 2.7. Попытка пересотворить человека с. 172 3. ИЛЛЮЗИЯ ЖИЗНИ В ЦАРСТВЕ САТАНЫ с. 185 3.1. Древо познания – древо утраченной истины с. 185 3.2. Советская действительность и царство сатаны с. 196 3.3. Христианство истинное и искажённое с. 208 3.4. Маргарита и Мастер с. 221 3.5. Маргарита и сатана с. 234 3.6. Маргарита женщина и Маргарита ведьма с. 245 3.7. Любовь-гибель и любовь-спасение с. 255 4. ГИБЕЛЬ ЦАРСТВА САТАНЫ с. 270 4.1. Горят ли рукописи? с. 270 4.2. Православная традиция восприятия мира с. 283 4.3. Нельзя вернуться в прошлое с. 294 4.4. Ершалаим или Иерусалим? с. 306 4.5. Неоднозначный портрет противоречивой эпохи с. 317 4.6. Свет и тени в произведениях Булгакова с. 327 4.7. Всё будет правильно, на этом построен мир с. 338 ЗАКЛЮЧЕНИЕ с. 354 В В Е Д Е Н И Е Наиболее известным, а вместе с тем и наиболее спорным произведением Михаила Булгакова является роман «Мастер и Маргарита». Именно на это необыкновенное произведение Мастера, вложившего в него свою душу, чаще всего обращает внимание критика. Но здесь возникает вполне закономерный вопрос: а не продал ли великий русский писатель Булгаков свою душу дьяволу, получив взамен всемирную славу? Многие так и считают, особенно те, кто болеет душой за чистоту православия, за торжество Истины Христовой. Например: «Мировоззрение автора «Мастера и Маргариты» оказалось весьма эклектичным. Но главное – антихристианская направленность его – вне сомнения. Недаром так заботливо маскировал Булгаков истинное содержание, глубинный смысл своего романа, развлекая внимание читателя побочными частностями. Тёмная мистика произведения помимо воли и сознания проникает в душу человека – и кто возьмётся исчислить возможные разрушения, которые могут быть в ней тем произведены?».1 К счастью, подобная безапелляционная позиция не является единственно возможной. Высказываются и другие, более взвешенные оценки. «Так что не надо позорить русскую литературу и отождествлять позицию Булгакова и позицию Воланда. Если считать, что через Воланда Булгаков выразил именно свои мысли о Христе и Евангелии, то вывод придётся сделать слишком страшный. Если уж великий русский писатель сделал Сатану положительным и творческим образом в своём романе – значит, русская литература кончилась. Осталась журналистика, у которой можно учиться разве что владению языком».2 Булгаков действительно вынужден был маскировать глубинный смысл своего романа, но не с целью обмануть читателей, а для того, чтобы обойти атеистическую и антихристианскую цензуру официальных литературных и государственных структур. Это ему удалось, но ценой двойственного восприятия содержания романа и мировоззрения автора. Однако это ни в коем случае не означает двойственность провозглашаемой Булгаковым истины или эклектичность его мировоззрения. Речь может идти только о двойственности читательского восприятия и двойственном, неоднозначном характере той действительности, которую исследует и изображает Булгаков. Булгаков избегает прямых оценок этой неприглядной действительности, однако его отношение к ней резко отрицательно, и это очевидно. «Для нас произведение «Мастер и Маргарита» – величайший соблазн; ну, а если учесть, что нити от всякого нашего деяния тянутся в мир иной, духовный, то можно предположить, что для бессмертной души Михаила Афанасьевича – это величайшая трагедия».1 Это высказывание не совсем точное. Величайшим соблазном была вся наша жизнь в советской России, а величайшей трагедией для Булгакова была необходимость жить этой противоестественной жизнью и изображать её в своих произведениях. Такова судьба всех сатириков, бичующих общественные пороки, будь то Гоголь или современник Булгакова Зощенко. Не воспевал Булгаков общественные пороки, а бичевал их и предупреждал современников о смертельной опасности, которую несут они для нации и человеческой души. Поэтому кощунственным является утверждение, будто великий русский писатель создал «евангелие от сатаны». «Это был художник ищущей мысли, сложно-трагического мировосприятия: с одной стороны, – не приемлющий уродливого лица нового социалистического времени, с другой – неизбежно опирающийся на неустойчивое сознание эпохи, разрушенной 1917 годом, не отыскавший опоры ни в советской «культурной» среде, ни в эмигрантской, ушедшей с белой гвардией».1 Не опирался Булгаков на «неустойчивое сознание эпохи», а осуществил исследование сознания и эпохи дореволюционной, и послереволюционной, как и столкновение эпох в ходе гражданской войны. В то же время Булгаков в своей жизни и в своём творчестве опирается на православное мировоззрение, которое, несмотря на все домыслы критиков на этот счёт, отчётливо проявляется и в его наиболее талантливом произведении «Мастер и Маргарита». «Книга Булгакова присутствует в высокой культуре России. Эта книга присутствует в обязательной школьной программе. Это книга, через которую проходят все наши дети. И если мы от имени Церкви заклеймим этот роман сатанизмом, мы окажем хорошую услугу именно антихристианским группам и движениям. Вот для того, чтобы «Мастер и Маргарита» не превращался в учебное пособие по сатанизму, для этого и Церковь должна снять клеймо сатанизма с этой книги. Впрочем…, Церковь никогда такого клейма и не ставила. Не надо отождествлять отдельные публикации отдельных церковных публицистов… с мнением всей Церкви».2 Говоря о мировоззрении Булгакова, нужно верить не тем «специалистам», которые пытаются втиснуть его в заранее заданные жёсткие рамки, прежде всего ему самому. «Когда я бегло поглядел у себя дома вечером номера «Безбожника», был потрясён. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне… Соль в идее: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его. Нетрудно понять, чья это работа. Этому преступлению нет цены».1 Само собой разумеется, что человек, сказавший эти слова, не мог ни при каких обстоятельствах написать «апологию сатаны», в чём его несправедливо обвиняют те, кто не понял сокровенный смысл его лучшего произведения, в котором фактически подводятся итоги его творчества. Следует заметить, что понять сущность мировоззрения Булгакова невозможно без анализа всего его творчества, не зацикливаясь на одном, хотя бы даже наиболее значимом произведении. Помимо «Мастера и Маргариты» следует обратить внимание на такие его произведения, как «Записки покойника», «Роковые яйца», «Собачье сердце, «Белая гвардия», а также на его дневники. «Но более чем скупые записи дневников, в том, что у Булгакова был опыт искренней молитвы, убеждают его книги. Вспомним последние строки «Белой гвардии»: «Перед Русаковым лежала тяжёлая книга в жёлтом кожаном переплёте. Глаза шли по строкам медленно и торжественно. «И увидал я мёртвых и великих, стоящих перед Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мёртвые по написанному в книгах сообразно с делами своими. Тогда отдало море мёртвых, которые были в них, и судим был каждый по делам своим… И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное… И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет». По мере того как он читал потрясающую книгу, ум его становился, как сверкающий меч, углубляющийся в тьму. Болезни и страдания казались ему неважными, несущественными. Недуг отпадал, как короста с забытой в лесу отсохшей ветки. Он видел синюю, бездонную мглу веков, коридор тысячелетий. И страха не испытывал, а мудрую покорность и благоговение. Мир становился в душе… Последняя ночь расцвела. Во второй половине её вся тяжёлая синева, занавес Бога, облекающий мир, покрылась звёздами. Похоже было, что в неизмеримой высоте за этим синим пологом у царских врат служили всенощную. В алтаре зажигали огоньки, и они проступали на занавесе целыми крестами, кустами и квадратами. Над Днепром с грешной и окровавленной и снежной земли поднимался в чёрную, мрачную высь полночный крест Владимира. Издали казалось, что поперечная перекладина исчезла – слилась с вертикалью, и от этого крест превратился в угрожающий острый меч. Но он не страшен. Всё пройдёт. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звёзды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?».1 В романе «Мастер и Маргарита» Булгаков и рисует эту ночь, кажущуюся беспросветной, осенённой мечом вместо Креста, но которая обязательно пройдёт, и человечество увидит новое небо и новую землю Апокалипсиса. И поэтому у читателей, закрывших эту прочитанную книгу, подобную книге жизни, возникает не гнетущее, а светлое и освобождающее чувство, способное преодолеть тёмные соблазны сатанизма и вернуться к истинной вере в подлинного, а не искажённого Иисуса Христа. Воланд улетает во тьму преисподней, а мир остаётся в ожидании Воскресения Спасителя. И это – главный итог романа, да и всего творчества Булгакова. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Все спекуляции относительно того, верил ли Булгаков в Бога или не верил – от лукавого. То, что великий русский писатель всю свою жизнь был православным христианином – не может подлежать сомнению. В обыденной жизни он не был святым, не раз допускал греховные поступки, за которые ему потом было стыдно и за которые, он знал, придётся держать ответ перед Богом. Но в главном – в творчестве – он никогда не изменял последовательно православной позиции, даже если эту позицию приходилось маскировать из цензурных соображений, что было неизбежно. Как православный христианин он не позволял себе сотрудничать с безбожной большевистской властью, что приносило ему немалые жизненные трудности и проблемы, вплоть до угрозы его жизни. Это вынуждало его время от времени демонстрировать свою лояльность советской власти, к которой он всегда относился резко отрицательно, что видно из его произведений. Исследователей жизни великого писателя смущает то обстоятельство, что он ни в какой форме не сотрудничал с Церковью и даже не посещал службы, чем якобы демонстрировал свой атеизм. Однако Булгаков знал, что, в отличие от рядовых обывателей, вся его жизнь находится под пристальным вниманием карательных органов безбожного государства, которые даже посещение церкви рассматривают как враждебный акт по отношению к правящему режиму. Поэтому из чувства самосохранения он не мог себе позволить ту или иную форму выражения скрытых религиозных чувств. Чувство самосохранения свойственно каждому христианину, но не потому, что он боится смерти, а потому, что наша жизнь принадлежит только Богу и только Бог может ею распоряжаться. Булгаков знал и предназначение, задуманное для него Богом, и все силы положил на то, чтобы неуклонно выполнять это предназначение. Можно сказать, что Булгаков, в соответствии с заповедью Спасителя, взял свой крест и пошёл за Христом, но предпочитал нести свой крест в одиночестве, поскольку не был уверен в том, что его если не поддержат близкие, то хотя бы поймут. Отношение Булгакова к существующей власти также было христианским. Советская власть ему не нравилась, но он никогда не призывал к её свержению. Вспомним, что и Церковь не призывала к свержению безбожной власти, полагая, что всякая власть от Бога: либо как награда за добродетели народа, что бывает редко, либо как наказание за его грехи, что бывает значительно чаще. Не случайно даже еврейский Богоизбранный народ, в те времена, когда Бог ему ещё доверял, неоднократно подвергался подобному наказанию, о чём свидетельствует Священное Писание. Не избежал такого наказания и русский православный народ, что вовсе не отменяет его святости. Булгакову были хорошо известны слова Гоголя и Достоевского на этот счёт. То обстоятельство, что Булгаков вынужден был «прятать» свои православные убеждения от цензурных гонений, заставляет исследователей его творчества очень углублённо вчитываться в его сложные тексты, чтобы не пропустить ни одного нюанса, раскрывающего истинное лицо автора. Это требует большого интеллектуального труда и немалого духовного напряжения. Мешают этому заранее сложившиеся стереотипы и недоверие по отношению к писателю, являющемуся автором «романа о сатане». Так говорил сам Булгаков о «Мастере и Маргарите». Но если вдуматься – сатана как центральный образ романа на самом деле является «прикрытием», позволяющим почти открыто разоблачать неприглядный облик правящего безбожного режима, включая и кощунственное отношение этого режима к религии вообще и к православию в частности. Булгаков как бы вынуждает читателя взглянуть на советскую действительность глазами Воланда-сатаны, который, несмотря на некоторые критические замечания, эту действительность одобряет. Одобряет Воланд и атеизм, отрицающий существование не только Бога, но и сатаны. Воланд понимает, что атеизм отрицает сатану только на словах, а на деле добросовестно проводит политику сатанизма. Однако ниоткуда не следует, что Булгаков разделяет сатанинско-атеистическую точку зрения. «Вот и Булгаков в «Пилатовых главах» вроде бы соглашается с базовыми тезисами атеизма. Иисус не есть Христос, Он не Сын Божий и не Бог. Он не творил чудес, не обладал даром пророчества, не воскресал и не спасал души людей. Учение Иисуса совершенно абстрактно, неприложимо к жизни. Да и в чём оно состояло – совсем не ясно, ибо Евангелия исторически недостоверны. Во всяком случае, «добренький Иисусик» ничего не понимал в классовой борьбе, и его мораль никак не может помочь делу борьбы за коммунизм. В общем, если Христос и победил, то лишь потому, что проиграл Спартак (так звучал рекламный слоган советского атеизма)».1 Ничего подобного у Булгакова нет, всё это – выдумка предвзятых критиков. Булгаков в «пилатовых главах» вообще не затрагивает тему Христа и Его учения, тему достоверности того или иного Евангелия. Булгакова интересует здесь тема Пилата и развитие этой темы в истории европейского христианства. Христос показан здесь эпизодически и не в Своём истинном облике, а таким, каким Его видит Пилат, контролируемый сатаной. «Значит, не свой взгляд на Христа передал Булгаков. Тогда чей? Чью ненависть ко Христу он выразил? В чьих глазах Христос превращается в Иешуа? И можно ли этого «другого» назвать единомышленником Булгакова?».2 Булгаков очень точно выразил непонимание Христа Пилатом, но никак не ненависть. О какой ненависти можно говорить, если в душе Пилата родилось чувство горячей симпатии по отношению к «бродячему философу» и чувство раскаяния по отношению к собственным поступкам? Ничего кощунственного со стороны Булгакова в «пилатовых главах» нет. Более того, образ Иешуа, не являющийся центральным, тем не менее выписан с явной любовью автора, что вызывает и читательскую любовь. Кураеву это не нравится. «Значит, тот, кто влюбляется в воландовского Иешуа, влюбляется в сатанинский артефакт, в морок. Любить Иешуа – это безвкусие. Это не «духовность», а атеизм и сатанизм».1 Однако Иешуа – не выдумка Воланда, а реальный Иисус Христос. У Булгакова Иешуа – жертвенный Агнец, ведомый на заклание, что соответствует действительности и за что Булгаков Его любит. У Иисуса Христа были и иные, Божественные качества, но в данном конкретном эпизоде они скрыты, что также соответствует действительности. Во всяком случае, Булгаков нигде и ни одним словом не отрицает Божественной сущности Иешуа, т.е. Иисуса Христа, так что лучше всего оставить в стороне нелепые догадки отдельных критиков. Критик Кураев, похоже, отождествляет понятия кощунство и искажение. Так называемое «кощунство Булгакова» он видит прежде всего в карикатурном искажении образа Христа. Следует отметить, что в булгаковских черновиках карикатуру на Христа рисует на песке Иван Бездомный, снабдивший это изображения пенсне. Тем самым Булгаков хочет сказать, что всякая карикатура на Спасителя – «рисунок на песке», т.е. нечто в высшей степени непрочное. Однако эту сцену писатель убрал из окончательного текста романа, и именно по той причине, что посчитал саму сцену кощунственной, чего он допустить не мог. Уже поэтому его Иешуа – не карикатура и не кощунство, а Иисус Христов показан в одном, не очень выигрышном, но очень важном аспекте. Если же под кощунством понимать не только заведомое искажение, а любое оскорбительное отношение к святыне, кощунственным можно будет признать не роман Булгакова «Мастер и Маргарита», а книгу Кураева об этом романе. То, что Кураев не верит Булгакову – его личное дело. Однако ради доказательства своей правоты он искажает позицию Булгакова и весь смысл его произведения, и делает это не в пользу Бога, а в пользу сатаны, в том числе и с помощью тенденциозной подтасовки материалов булгаковских черновиков и дневников. Кураев в данном случае руководствуется не объективной позицией непредвзятого исследователя, а субъективной позицией критика, чем отличался, например, Белинский, критикуя Гоголя. Более того, свою предвзятую позицию он настойчиво навязывает читателям, используя, между прочим, авторитет священника. В книге Кураева гораздо больше спорных моментов, противоречий и ничем не обоснованных догадок, чем в романе Булгакова, отличающемся мировоззренческой целостностью, литературной завершённостью и православным взглядом на происходящие события. В попытке доказать недоказуемое Кураеву нехватает аргументов, и их явный недостаток он заменяет многословием и огромным массивом разнородной информации, не имеющей прямого отношения к предмету обсуждения, которую он обрушивает на читателя, ища в нём союзника. К сожалению, в книге Кураева присутствует и погоня за дешёвой популярностью. Отсюда – многочисленные анекдоты сомнительного свойства, не продиктованные никакой необходимостью. Именно погоня за дешёвой популярностью, которая совершенно отсутствует у Булгакова, приводит к наибольшему кощунству. Только этим можно объяснить присутствие в книге Кураева богохульных стихов атеистов-футуристов. Кураев, правда, разоблачает их кощунственный характер. Однако для того, чтобы разоблачить, совсем не обязательно их цитировать. Всякая цитата – это предоставление пропагандистской трибуны тем, кого якобы разоблачаешь. Этот приём широко использовался мастерами искусства именно ради дешёвой популярности. Например, при советской власти длительное время были запрещены развратные европейские танцы, в том числе рок-н-ролл. Поскольку всякий запрет притягателен, некоторые танцевальные группы включали в свои гастрольные программы этот запрещённый танец с его обязательным «разоблачением». От подобных ухищрений популярность гастролёров в глазах населения возрастала. Об этом приёме упоминает и Булгаков, рассказывая о сеансе чёрной магии с её разоблачением, проведённом Воландом в Варьете. Именно чёрная магия привлекла половину города в театр, а её «разоблачение» служило прикрытием от возможных неприятностей со стороны блюстителей правопорядка и нравственности. «Итак, выступит знаменитый иностранный артист мосье Воланд с сеансом чёрной магии! Ну, мы-то с вами понимаем, – тут Бенгальский улыбнулся мудрой улыбкой, – что её вовсе не существует на свете и что она не что иное, как суеверие, а просто маэстро Воланд в высокой степени владеет техникой фокуса, что и будет видно из самой интересной части, то есть разоблачения этой техники, а так как мы все как один и за технику, и за её разоблачение, то попросим господина Воланда!».1 Если же сравнивать роман великого Булгакова «Мастер и Маргарита» с критической книгой Кураева, придётся признать, что роман Булгакова – серьёзное и талантливое исследование советской действительности, вскрывающее её сатанинский характер, в то время как книга Кураева – не более чем «сеанс чёрной магии с её разоблачением». При этом Кураев продемонстрировал перед читателями «виртуозное владение техникой фокуса», по меткому замечанию конферансье Бенгальского. Критики Булгакова правы, отмечая трудность восприятия его произведений. Связано это с тем, что Булгаков, в силу сложности стоящих перед ним задач и сложившихся вокруг него внешних условий, не имел возможности писать более простым языком, понятным каждому. Булгакову оставалось надеяться, что рано или поздно его всё-таки поймут, и даже лучше – если после его ухода из жизни. В этом была его трагедия, отнявшая у него немало здоровья. Однако до сих пор критики извращённо воспринимают сказанное великим писателем. Например: «Иешуа высок, но высота его – человеческая по природе своей. Он высок по человеческим меркам. Он человек. И только человек. В нём нет ничего от Сына Божия. Божественность Иешуа навязывается нам соотнесённостью, несмотря ни на что, его образа с Личностью Христа».1 Дунаев, как и большинство критиков, осуждает Булгакова за «искажение образа Христа». Однако из приведённого отрывка никакого искажения со стороны Булгакова не видно. И, наоборот, видно искажённое восприятие булгаковского текста критиком. Роман о Пилате – не Евангелие, а описание конкретного случая, произошедшего с Пилатом. Иисус явился пред Пилатом не как Сын Божий, а как человек. Это – общеизвестно. Булгакову нет необходимости объяснять читателю, что Иисус на самом деле – Сын Божий, поскольку и это общеизвестно. Но и в Своей человеческой ипостаси, и по человеческим меркам Иешуа, т.е. Иисус бесконечно высок. И в этой его высоте – отсвет Его Божественности. Непонимание этого означает, что обычному человеку, даже верующему, трудно подняться не только до Божественной, но и до человеческой высоты Иисуса, что невольно показал критик Кураев. «Сразу скажу: «Пилатовы главы» «Мастера и Маргариты» кощунственны. Это неинтересно даже обсуждать. Достаточно сказать, что Иешуа булгаковского романа умирает с именем Понтия Пилата на устах, в то время как Иисус Евангелия – с именем Отца. Любой христианин… любой конфессии согласится с этой оценкой».2 То, будто Иешуа умирает с именем Пилата на устах, известно только со слов сатаны. Это – ложь, чего и следовало ожидать от сатаны. Мастер этих слов в своём романе о Пилате не употребляет. Воланд называет его «романтический мастер», имея в виду, что он слишком идеализировал Иешуа, и только Воланд может исправить эту «ошибку Мастера», поскольку других свидетелей казни Иисуса не осталось. Но даже явная ложь сатаны перекликается с реальными словами Иисуса: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают».1 Верить сатане в данном случае – кощунство, но это вовсе не значит, будто пилатовы главы кощунственны. «Тот, кого так жаждет видеть выдуманный вами герой, которого вы сами только что отпустили, прочёл ваш роман».2 Выдуманный герой – Пилат, который жаждет видеть реального Иисуса, а не выдумку. Утверждать, будто выдуманный герой мог прочесть реальный роман – не более чем выдумка критика. Булгаков нигде не утверждает, будто выдуманные герои способны вмешиваться в жизнь писателя. Однако есть «мастера», которые под диктовку сатаны пишут не роман, а реальную «книгу жизни». Таковы большевики, которые создают новых героев, и эти герои в конечном счёте могут выйти из-под их контроля и предать суду своих создателей, подобно тому как дети иногда предают суду, и суду беспощадному, своих родителей. Эти мастера своего дела, «инженеры человеческих душ» уподобляются сатане, которому вольно или невольно служат. Об этом говорит Булгаков, а критики думают, что его слова относятся только непосредственно к сатане. «Роман Булгакова посвящён вовсе не Иешуа, и даже не в первую очередь самому Мастеру с его Маргаритой, но – сатане. Воланд есть несомненный главный персонаж всего произведения, его образ – своего рода энергетический узел всей сложной композиционной структуры романа. Главенство Воланда утверждается изначально эпиграфом к первой части: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»… Персонифицированное зло стремится утвердить себя в мире именно ложью. Поэтому читателя подстерегает в романе страшнейший парадокс: несмотря на все разговоры о зле, сатана действует скорее вопреки собственной природе. Воланд здесь – безусловный гарант справедливости, творец добра, праведный судия для людей, чем привлекает к себе всеобщее горячее сочувствие. Воланд – самый обаятельный персонаж романа, гораздо более симпатичный, нежели малохольный Иешуа. Он активно вмешивается во все события и всегда действует во благо… Не от Бога – от Воланда изливается на мир справедливость… Воланд твёрдой волей направляет деяния людей, руководствуясь понятиями вполне конкретной справедливости и одновременно испытывая к людям неподдельную симпатию, даже сочувствие».1 Дунаев совершенно безосновательно решил, что Булгаков не только не желает опровергать ложь сатаны, но и добросовестно повторяет её, возводя в ранг абсолютной истины. «Но сатанинская претензия на исходящее от Бога воспринимается автором «Мастера и Маргариты» как безусловная истина, и на основании веры в дьявольский обман Булгаков и выстраивает всю нравственно-философскую и эстетическую систему своего творения… Сознательно или нет, но Булгаков вторит лжи дьявола».2 На самом деле Булгаков ко лжи дьявола не имеет никакого отношения. Наоборот, он убедительно показывает, что ложь сатаны и ложь безбожной власти большевиков – одно и то же. Именно большевики, руководствуясь антинаучной теорией марксизма-ленинизма, выстраивают всю официально провозглашённую нравственно-философскую и эстетическую систему на основе дьявольского обмана. Воланд потому и составляет энергетический узел композиционной структуры романа «Мастер и Маргарита», что именно сатана является не выдуманным, а действительным энергетическим узлом всей социальной жизни большевистской России. Это отчётливо прослеживается во всех основных произведениях Булгакова. Именно поэтому большевистский режим, как и сатана, действует вопреки собственной сатанинской природе. Булгаков заставляет нас поверить в истинность утверждения, что большевистский режим с его героическими руководителями – это персонифицированное зло, стремящееся утвердить себя в мире ложью. Сатана настолько задурил им головы, что они ложь принимают за безусловную истину. Но от этого ложь не перестаёт быть ложью, а зло – злом. Именно большевистская власть выступает безусловным гарантом справедливости, творцом добра, праведным судьёй, чем привлекает всеобщее сочувствие. Поэтому не от Бога, а от большевиков «изливается на мир справедливость». Вместо христианского Евангелия большевики придумали литературный метод «социалистического реализма». Одной из главнейших задач этого «прогрессивного метода» является изображение большевиков, – революционеров и организаторов новой жизни, самыми обаятельными и симпатичными персонажами всех сколько-нибудь значимых произведений искусства, а их политических противников, в разряд которых они зачислили и Иисуса Христа, – носителями зла. Булгаков показывает это прежде всего на примере Берлиоза и Бездомного. Разоблачение сатанинской сущности большевизма и является основным итогом всего творчества Булгакова, чего критики упорно отказываются замечать. В настоящее время искусственно раздувается вопрос о том, нужен ли памятник великому русскому писателю Михаилу Булгакову. Но, во-первых, сам Булгаков, как православный христианин, ни в каком памятнике не нуждался, но всегда нуждался в понимании соотечественниками. Во-вторых, лучшим памятником Булгакову являются его бессмертные произведения, прежде всего роман «Мастер и Маргарита». Некоторые москвичи одержимы вместо памятника Булгакову поставить «памятник нечистой силе», якобы воспетой им. Разумеется, такой памятник был бы кощунством. Вместе с тем кощунством являются и многочисленные «памятники нечистой силе», до сих пор стоящие по всей России. Имеются в виду памятники Ленину и другим вождям «мирового пролетариата». Эти богохульные памятники и нужно было бы снести в память о великом Булгакове, разоблачающем власть большевиков именно как власть нечистой силы, власть сатаны. 1 Дунаев М.М. Рукописи не горят? (Анализ романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита»). Пермь. 2000, с. 31. 2 Диакон Андрей Кураев. «Мастер и Маргарита»: за Христа или против? М., 2006, с. 133. 1 Богомолов В.А. Плод с древа утраченной истины // Дунаев М.М. Рукописи не горят? (Анализ романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита»). Пермь, 2000. с. 7. 1 Дунаев М.М. Рукописи не горят? (Анализ романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита»). Пермь, 2000, с. 5. 2 Диакон Андрей Кураев. «Мастер и Маргарита»: за Христа или против? М., 2006, с. 149. 1 Булгаков М. Собр. соч. в 8-и томах, т. 8. Жизнеописание в документах. СПб., 2002, с. 106 – 107. 1 Диакон Андрей Кураев. «Мастер и Маргарита»: за Христа или против? М., 2006, с. 13 – 14. 1 Диакон Андрей Кураев. «Мастер и Маргарита»: за Христа или против? М., 2006, с. 27 – 28. 2 Там же, с. 36. 1 Диакон Андрей Кураев. «Мастер и Маргарита»: за Христа или против? М., 2006, с. 58. 1 Булгаков М.А. Мастер и Маргарита. М., 1991, с. 118. 1 Дунаев М.М. Рукописи не горят? Пермь, 2000