Афганский вектор политики Пакистана и Центральная АзияMonday, March 07 2005Александр КнязевПерманентно воюющий Афганистан, занимая ключевое для огромного региона коммуникационное положение, является серьезным препятствием для полноценного развития почти всех окружающих его стран. Впрочем, для кого советско-афганская война послужила развивающим стимулом в свое время, так это для Пакистана. "Советское вмешательство в Афганистане радикально изменило геополитическую роль Пакистана. Изолированный, испытывающий постоянную военную угрозу со стороны Индии подвергавший давлению Вашингтона ввиду разработки своей ядерной программы, пакистанский диктатор Зия уль-Хак достиг, тогда целой серии целей. Советское вмешательство положило конец требованию афганской стороны по созданию "Пуштунистана" (см. подробно ниже – А.К.), Исламабад также пользовался своим положением в это время, используя свои отношения с СССР, чтобы пользоваться симпатией международной общественности и получать значительную, даже массированную, помощь США, которой он пользовался чтобы устранить свое отставание в военной области от своего главного врага, Индии". С ноября 1995 года начинается отсчет того периода, когда, по оценкам консультативных групп при государственном департаменте США, разведка Пакистана начала кампанию по установлению контроля за трансазиатской осью. Тогда в Лахоре, в провинции Пенджаб, выступил с лекцией министр иностранных дел страны Сардар Асиф Ахмад Али, заявивший о том, что приоритетным направлением внешнеполитического курса Пакистана отныне является развитие всесторонних отношений с государствами Центральной Азии. Уже до этого в течение предшествующего года прорабатывалась концепция совместной ответственности Пакистана и Узбекистана за безопасность центральноазиатского региона, в частности таджикской (для Узбекистана) и афганской (для Пакистана). Речь шла о формировании новой до тех пор пакистанской стратегии: стремлении взять под контроль все ключевые транзитные дороги к западным воротам в Среднюю Азию и Китай. Тогда фактически Пакистан получил бы возможность существенно воздействовать на развитие всех стран региона – от Синьцзяна до Каспия и от Афганистана и Пакистана до российского Поволжья и Предуралья. Напомним, что этот регион по сути является пиком знаменитой "дуги нестабильности" Збигнева Бжезинского. С точки зрения предполагавшейся стратегии, талибы должны были действовать в районе Афганского Бадахшана аналогично тому, как Пакистан уже действовал в индийском Кашмире. В Пакистане уже были сформированы инженерные группы для проектирования новой железной дороги, которая соединит Карачи и Центральную Азию. По оценкам американских экспертов, для окупаемости и жизнеспособности такая дорога должна была проходить и через Кашмир. И потому первым последствием взятия талибами Кабула логически должно было стало обострение в Кашмире, причем такого масштаба, который превысил бы все предыдущее. Таким образом, если движение талибов к афгано-таджикской границе – должен был стать первым направлением пакистанской политики в Центральной Азии, то Кашмир автоматически становился вторым. (Говоря о Кашмире, стоит упомянуть о том, что весной 1996 года Пакистан, устанавливая связи в Прикаспийском регионе, во время обмена визитами глав государств заручился поддержкой азербайджанского президента Гейдара Алиева в вопросе о Кашмире, одновременно обещая помощь жертвам карабахского конфликта в размере миллиона долларов, а также предоставление своих солдат в состав миротворческого контингента, который в то время предполагалось сформировать под эгидой ОБСЕ для отправки в регион карабахского конфликта. Это можно считать третьим, пока условным и отдаленным, направлением пакистанского наступления). В тот же период обмена визитами и заверениями во "взаимной поддержке", США заявили, что поставят Пакистану оружие на 370 млн. долларов. Формально представлялось, что оружие необходимо главному региональному стратегическому союзнику США для защиты от Индии на востоке и Ирана на западе, но, учитывая вышеописанные политические тенденции в Пакистане, можно предположить и возникновение иных направлений его использования. Собственно же история двусторонних отношений Афганистана и Пакистана всегда была сложной в силу ряда проблем, доставшихся региону в наследство от британской колониальной политики в прошлом веке, о которых есть смысл вспомнить хотя бы вкратце. В 1838-1842-м и в 1878-1879-м годах британские войска совершили две попытки подчинения Афганистана и присоединения его к английским владениям в Индии, закончившиеся безуспешно. Впрочем, не добившись военных успехов, во второй половине 19-го века Англия все-таки сумела поставить под свой контроль внешнюю политику кабульских эмиров. Важным рубежом в этом процессе стал 1893-й год, от которого ведет отсчет действие первого из факторов пакистанской политики в отношении Афганистана. Это фактор сохранения собственной территориальной целостности. Собственно война в Афганистане Пакистану не нужна. Напротив, нужна стабильность, причем, гарантированная приходом к власти в соседней стране, правительства, предельно лояльного к Исламабаду, зависимого от него и способного вовремя нейтрализовать идею создания "Великого Пуштунистана". Идея эта бродит в умах многих лидеров пуштунских племен по обе стороны границы. Суть ее в присоединении к Афганистану так называемой "зоны свободных племен" в Северо-западной пограничной провинции и некоторых населенных пуштунами других западных провинций Пакистана. Еще в 1857 году в статье "Афганистан", предназначенной для американской "New American Cyclopaedia", Ф.Энгельс называет ныне пакистанский Пешавар в числе "главных городов" Афганистана. Линия афгано-пакистанской границы продолжает оставаться очень и очень условной. В 1893 году, когда англичане были вынуждены окончательно смириться с независимостью Афганистана и уходить из этой страны, английский генерал Дюранд, являвшийся секретарем по иностранным делам британского правительства в Дели, заключил соглашение с афганским эмиром Абд-Ур-Рахманом, представлявшим сколько-нибудь централизованную афганскую власть и сидевшим в Кабуле, об установлении временной границы между Афганистаном и английскими владениями в Индии. После раздела Индии и образования Пакистана эта проблема автоматически перешла к последнему. Согласно соглашению, в аренду сроком на сто лет к английским (ныне пакистанским) владениям отходила часть территории, населенной афганскими пуштунами. Вечная угроза пуштунского единства в значительной степени диктовала официальному Исламабаду и векторы политики в период советско-афганской войны. "Поддержка Пакистаном афганских моджахедов должна была отвечать и интересам собственной безопасности. Поэтому Исламабад решил поддержать не объединенное движение сопротивления, а несколько групп, главным образом исламистов и пуштунов. Эта политика продиктована меньше исламской солидарной ответственностью, а больше страхом: бесконтрольный пуштунский национализм мог, своим влиянием среди беженцев, вызывать мятеж пуштунских племен Пакистана". За время, прошедшее после образования Пакистана (1947 г.), имущая верхушка пуштунов и имущая верхушка панджабцев (крупнейшего по численности этноса этой страны) слилась в общую панджабо-пуштунскую элиту, которая ныне управляет государством. Пуштунами по национальности являются многие крупнейшие пакистанские государственные деятели (ими были, например, президенты М.Айюб-хан и Гулам Исхак-хан) и магнаты пакистанского бизнеса. Уже в начале 90-х гг. 20% офицерского корпуса, 16% офицеров полиции и свыше 10% высших чинов гражданского государственного аппарата Пакистана были пуштунами. Сказанное не исключает, конечно, острой борьбы и соперничества между различными клановыми и территориальными группировками, как пуштунов, так и панджабцев (однако, борьба эта не носит антагонистического характера). Так, политические лидеры пуштунов Северо-западной пограничной провинции выступают за объединение всех населенных пуштунами земель в единую пуштунскую провинцию ("Пуштунхва суба"). Причем, некоторые из них, входящие в руководство крупнейшей пуштунской политической партии – "Народной национальной партии" ("Авами нейшенел парта"), не скрывают своего стремления включить в проектируемую ими "Пуштунхва суба" и все населенные пуштунами земли, находящиеся в пределах Южного Афганистана. Время от времени в Пакистане актуализируется идея создания единой пуштунской провинции, которая не встречает, однако, единодушной поддержки всех пуштунских политических лидеров. Против включения Полосы пуштунских племен и северо-восточных округов провинции Белуджистан, населенных пуштунами, в административные границы единой пуштунской провинции выступили пуштунские политические деятели этих районов. Политические лидеры Полосы пуштунских племен опасаются, в случае создания единой пуштунской провинции, лишиться правительственных субсидий (о которых говорилось выше), а также других привилегий. Что же касается пуштунских деятелей из Белуджистана, то они предпочитают добиваться выделения северо-восточного Белуджистана в отдельную провинцию, а не объединения в рамках "Пуштунхва суба", где, как они полагают, господствовать будут пуштунские лидеры из Пешавара (административного центра Северо-западной пограничной провинции), а они окажутся на втором плане. С проблемой "линии Дюранда" в антиталибской коалиции связывают одну из версий гибели президента Наджибуллы. Как известно, с момента взятия Кабула моджахедами Наджибулла скрывался в здании миссии ООН , где и находился вплоть до того дня, когда войска, верные президенту Раббани, оставили столицу под натиском талибов. Согласно версии, в авангарде вступавших в Кабул талибов находился отряд пакистанского спецназа с особым заданием. Невзирая на международные правовые стандарты и статус ООН, пакистанские коммандос вытащили экс-президента страны из ООНовской миссии. В течение ночи Наджибуллу жестоко пытали с целью заставить его подписать – естественно, задним числом – документы, в коих Афганистан отказывался бы от претензий на свои исконные территории. Согласно той же версии, Наджибулла, несмотря на пытки, ответил отказом, выбрав момент выхватил у одного из пакистанцев оружие, попытался стрелять и был убит. Затем, уже под утро, он был на площади на всеобщее обозрение. Как бы там ни было на самом деле, история эта с учетом реалий афганской современной политической жизни выглядит вполне убедительно. А если взять во внимание и реальность территориальной проблемы, в трагическую историю гибели экс-президента Афганистана Наджибуллы можно, пожалуй, и поверить. Фактор следующий – экономический. Из-за войны за Хайберским проходом, отделяющим Пакистан от Афганистана, пакистанские коммуникации уже второе десятилетие оказываются отрезаны от неожиданно ставших перспективными с распадом СССР рынков Центральной Азии и всего СНГ. В Исламабаде существует устойчивое опасение в том, что дальнейшее затягивание войны в Афганистане сделает необратимой колонизацию этих рынков со стороны Китая и Ирана, для пакистанских же товаров и капитала места не останется. По данным на конец 1998 года, чистый доход Пакистана в торговле с республиками Средней Азии и Казахстаном за 1994-98 годы составляет 200 миллионов долларов. За это время Пакистан поставил этим странам товаров на сумму 218 миллионов долларов, а импортировал – на 18 миллионов долларов. Лидирует в числе импортеров пакистанских товаров Узбекистан – на эту страну приходится 120 миллионов долларов. Наименее емким рынком для пакистанского экспорта оказывается Киргизия. Центральноазиатские государства закупают у Пакистана около 50 наименований продовольственных и потребительских товаров, включая косметику, медицинские препараты, изделия из кожи. В свою очередь, пакистанские фирмы вывозят из стран региона хлопок-сырец, сталь, цветные металлы. Здесь лидируют Казахстан и Узбекистан. Однако, по мнению представителей Организации международной торговли Пакистана, более полноценному товарообмену препятствует отсутствие стабильных коммуникаций, особенно наиболее дешевых – наземных. Их отсутствие дает карт-бланш на новых рынках соперникам: главным образом Ирану и Китаю. Существует и чисто политический фактор афганской политики Исламабада. Главный стратегический противник Пакистана – Индия. Вовлечение Афганистана в свою орбиту позволило бы Пакистану мощно усилить антииндийский исламский пояс. Заодно, это усилило бы исламские позиции и по отношению к Китаю, с которым Пакистан поддерживает в целом неплохие отношения, но против такого разворота событий конечно же не стали бы возражать стратегические союзники Исламабада. Не случайно, именно в пакистанские лагеря вывозятся на подготовку боевики уйгурского джихада из Киргизии, Казахстана, Узбекистана. Исходя из вышерассмотренных факторов, представляется логичным рассмотреть теперь и наиболее распространенная версия рождения афганского "Талибана" связанную самым прямым образом с Пакистаном. Она такова. Во время советско-афганской войны в структуре ISI было создано специальное подразделение, собиравшее на афганской территории, в основном на юге, в районах проживания пуштунов, мальчиков, оставшихся без родителей. Их вывозили в лагеря под Пешавар, где учили военному делу и основным исламским догмам. Это подобие янычарского войска и стало основой "Талибана". Позже, идеологи этой затеи умело использовали этнические противоречия в Афганистане. Главным стало недовольство вождей пуштунских племен тем, что пуштуны практически не были допущены к власти в Кабуле после прихода туда моджахедов. Ситуация слегка изменилась после 5 мая 1996 года, когда состоялся альянс Раббани и Хекматиара. Попытка правительства Раббани придать своей власти полиэтнический вид, сделав премьер-министром Гульбетдина Хекматиара, пуштуна по происхождению, к успеху не привела. Авторитет Хекматиара среди соплеменников оказался слишком невелик. Существует и признание самой Беназир Бхутто о том, что широкомасштабная военная и финансовая поддержка со стороны США, Великобритании и Саудовской Аравии является важнейшим фактором, обеспечивающим успехи "Талибана". О роли своей страны в обеспечении этих успехов экс-премьер Пакистана скромно промолчала. Официальный Исламабад после ухода правительства Беназир Бхутто полностью поддерживает усилия ООН и Организации Исламская Конференция, других организаций и отдельных стран по урегулированию в Афганистане. Во время встречи с президентом Бурхануддином Раббани в Алма-Ате весной 1998-го, пакистанский премьер-министр Наваз Шариф заявил, что не поддерживает политику прежнего правительства Пакистана, которое помогало талибам". Показательно мнение по этому поводу президента ИГА Бурханутдина Раббани: "Наваз Шариф, премьер-министра Пакистана соглашается с тем, что "Талибан" – это группировка, которая в свое время была создана бывшим правительством Пакистана, при том правительстве талибы начали свои действия, получали от него поддержку, но в нынешней ситуации они уже стали бесконтрольны. На всех своих встречах с Навазом Шарифом – в Ашхабаде, Алма-Ате и других, я всегда напоминаю ему о том, что надо строить уже другие отношения, о том, что необходимо изменить отношение правительства Пакистана к талибам, сообща надо решить эту проблему..." В сентябре 1998-го года бывший министр внутренних дел Пакистана Насирулла Бабар признал, что находясь на этом посту в 1994-м году, он лично занимался формированием боевых отрядов афганских талибов и их военной подготовкой. "Мы надеялись, что под знаменем исламского шариата тройственный союз Ирана, Пакистана и Афганистана разрушит зловещие планы израильского сионизма". По словам экс-министра, фактически движение "Талибан" родилось еще в 1973 году при покойном премьер-министре Зульфикаре Али Бхутто, когда в Афганистане появилась "угроза усиливавшегося тогда советского влияния". Насирулла Бабар, будучи еще молодым офицером, сам рекрутировал в отряды боевиков учащихся медресе и обучал их военному делу в специальных лагерях. Он выразил уверенность, что в случае если Индия "осмелиться напасть на Пакистан, 500 тысяч афганских талибов встанут на его защиту и нанесут такой ответный удар, что она развалится на части". В искренность намерений премьер-министра Наваза Шарифа и его кабинета можно, вероятно, поверить, если иметь ввиду то, что раньше случиться не могло никак: создание и работу совместной пакистано-иранской миссии по Афганистану, дважды в июле 1998-го побывавшей в этой стране. По мнению иранского исследователя Али Акбара Дарейни, в течение нескольких лет талибов обучали в пакистанских лагерях с одной целью – создать из них такую военно-политическую силу, которая могла бы закончить внутриафганский конфликт в пользу пуштунского большинства. Однако, в последнее время, по мнению иранского эксперта, движение талибов, встав на ноги, вышло из-под контроля пакистанского правительства. Можно предположить, что переломным моментом в этом процессе была смена правительства в Исламабаде. Программа "Талибан" была создана при Беназир Бхутто: новая позиция Наваза Шарифа заставила талибов стать самостоятельными. "Из покорных набожных юношей талибы превратились в независимых, амбициозных и фанатичных мужчин, которые, пытаясь шантажировать своих прежних учителей, добиваются от них продолжения оказания военной помощи." – считает Али Акбар Дарейни. По его словам, не правительство Пакистана, а пакистанская разведка проводит тайные операции по снабжению движения "Талибан" оружием и боевой техникой, продолжая осуществлять вмешательство во внутренние дела Афганистана. По мнению Дарейни, "вряд ли кто сможет принести мир для страдающего афганского населения, уставшего от войны и искалеченного ею, и она будет продолжаться до тех пор, пока правительство Пакистана не найдет сил и средств урезонить свою разведку, которая самостоятельно реализует в Афганистане принятую еще в 1992-м году программу "Талибан". Продолжение военных действий на территории Афганистана осложняет внутриполитическую ситуацию в Пакистане и заставляет правящие круги этой страны все настойчивее искать выхода из затянувшегося кризиса. Как откровенно признают пакистанские политологи, "появление движения талибов (при содействии Пакистана, США и Саудовской Аравии) было результатом провала политики, которая проводилась нами в 80-е, в начале 90-х годов на афганском направлении". Что же касается поспешного дипломатического признания "установленного талибами режима, то это был непродуманный шаг, который связал Пакистану руки и затруднил мирное решение афганской проблемы с помощью Организации Объединенных Наций". Признание талибов, признают пакистанские аналитики, "привело к тому, что с каждым днем возрастает вероятность появления на севере Афганистана независимого государства". Все настойчивее, в результате, звучат в Пакистане призывы к пересмотру проводимой этим государством политики в отношении Афганистана. В самом Пакистане звучат предложения отказаться от военных методов решения афганского вопроса, положить в основу афганского урегулирования мирные методы. Некоторые пакистанские политологи предлагают, в частности, разработать для этого своеобразный "план Маршалла для Афганистана", результатом реализации которого станет восстановление разрушенной экономики Афганистана. Достижению этой цели должно содействовать срочное создание специального Фонда, который будет образован из средств, предоставленных международными финансово-экономическими организациями, "правительствами дружественных стран, а также правительством Пакистана". Пакистанские эксперты считают необходимым, чтобы пакистанские банки уже сейчас открыли свои отделения во всех крупных городах Афганистана. Чтобы они оказывали содействие пакистанским фирмам, которые самостоятельно или в сотрудничестве с афганскими компаниями, а также с афганскими бизнесменами действуют в Афганистане. Что же касается правительства Пакистана, то ему необходимо предоставить рупийный кредит афганскому правительству для закупки пакистанских товаров и оплаты услуг, оказываемых Афганистану пакистанскими организациями и фирмами. Государственному Банку Пакистана необходимо помочь Афганскому Центральному Банку, направив туда квалифицированных специалистов. Необходимо с пакистанской помощью также создать специальный Афганский Банк Развития, который будет заниматься финансированием долгосрочных проектов экономического развития страны. Пакистану следует принять срочные меры по оказанию Афганистану помощи в восстановлении и развитии социальной инфраструктуры, направив туда квалифицированных инженеров, врачей и медицинский персонал, а также учителей. Необходимо предусмотреть возможность срочной подготовки таких специалистов в социальной сфере из самих афганцев. Необходимо также разработать и выполнить программу восстановления разрушенных во время войны дорог, мостов, плотин, ирригационных каналов, электростанций и других народнохозяйственных объектов. Восстановление ирригационных систем, – подчеркивают пакистанские экономисты, – особенно необходимо, поскольку сельское хозяйство "является становым хребтом народного хозяйства Афганистана". Афганистан располагает огромными запасами минерального сырья и других природных ресурсов, отмечают пакистанские эксперты. По мнению пакистанских экономистов, эти богатства следует срочно использовать для. восстановления экономики страны. (Сказанное относится, как они полагают, прежде всего, к запасам природного газа в районе Мазари Шарифа, каменного угля на северных склонах Гиндукуша и в провинции Баглан, высококачественной железной и медной руды к западу от Кабула). Среди предложений: установление тесного сотрудничества между Пакистаном и Афганистаном в сфере воздушного транспорта, содействие организации регулярного воздушного сообщения между городскими центрами внутри Афганистана, а также организация регулярных международных авиарейсов из Афганистана через Пакистан (используя пакистанские аэропорты в Пешаваре, Лахоре, Исламабаде и Карачи). Те же авторы считают необходимым превратить Афганистан и Пакистан во взаимную сферу свободной торговли. Отказ от силовых методов афганского урегулирования и односторонней поддержки режима талибов, как полагают пакистанские политологи, укрепит политическое, экономическое и морально-идеологическое влияние Пакистана в Афганистане. Вместе с тем, преимущественное использование экономических и социальных методов урегулирования ситуации в Афганистане будет содействовать укреплению международных позиций Пакистана, его авторитета на международной арене. И, что представляется пакистанским экспертам весьма важным, остановит рост напряженности в отношениях Пакистана с Ираном и независимыми республиками Центральной Азии (прежде всего, с Узбекистаном и Таджикистаном). Как указывают пакистанские эксперты, осуществление предлагаемой ими экономической и социальной программы "будет не только содействовать возрождению экономики Афганистана, но и создаст реальные возможности для того, чтобы свыше двух миллионов афганцев, проживающих сейчас в Пакистане, сумели вернуться домой, к родным очагам. Это пошло бы на пользу и Афганистану, и Пакистану". Однако, создается впечатление, что руководство Пакистана уже настолько завязло в афганских событиях, что не контролирует ситуацию в полной мере. Так, в сообщениях средств массовой информации регулярно в связи с афганскими событиями фигурирует Управление межведомственной разведки Пакистана – ISI. 13 июля 1999 года в Дели было обнародовано заявление Объединенного Исламского фронта Афганистана, которое призывает президента США Билла Клинтона немедленно ввести санкции против Управления межведомственной разведки Пакистана (ISI), организовавшего весной этого же года вторжение 10 тысяч боевиков и военнослужащих в индийский штат Джамму и Кашмир, а также в северные районы Афганистана. В совместном заявлении партии "Джамиат-е исламий-е Афганистон" (ИОА) и ряда других партий антиталибской коалиции подчеркивается, что на афганской территории продолжается концентрация тысяч пакистанских военнослужащих и боевиков пропакистанских группировок, готовящихся к новому решающему наступлению на районы, контролируемые Северным альянсом. "Подобные действия, как и вторжение пакистанцев в Индию, нельзя расценить иначе, как интервенцию, организованную и осуществляемую ISI", – говорится в документе. Комментируя это заявление, представители посольства Афганистана в индийской столице сообщили, что Пакистан осуществляет скоординированные боевые действия в Кашмире и в Афганистане. ISI, заявили дипломаты, прибегает к одной и той же тактике, которая предусматривает вооруженное вторжение в суверенные государства пакистанских воинских контингентов совместно с боевиками экстремистских мусульманских и террористических группировок, включая и те, которые подчинены международному террористу Осаме бен Ладену. Возможно, на данное заявление лидеров альянса вдохновило заявление президента США от 6 июля того же года, в котором объявил о введении "финансовых и других коммерческих санкций" против исламского движения "Талибан" в Афганистане, которое он обвинил в укрывательстве и поддержке известного международного террориста Осамы Бен Ладена. Правда, назвать это решение американского президента революционным трудно: цифры афгано-американского товарооборота за предыдущий, 1998-й, год нельзя назвать впечатляющими: США экспортировали в Афганистан товаров на 7 млн. долларов, а импортировали – на 17 миллионов. Так что урон, понесенный талибами, носил скорее политический, нежели экономический характер. Тем более, что санкции не коснулись гуманитарной помощи США, составляющей около 40 млн. долл. в год, часть которой, правда, получают афганские беженцы в Пакистане. Управление межведомственной разведки (Inter-Service-Intelligence, далее везде – ISI) было создано в 1948 британским армейским офицером, генералом R. Cawthome, затем бывшим заместителем начальника Штаба в пакистанской армии. Поле деятельности ISI расширилось при участии президента Пакистана в 50-х годах, генерала Айюб Хана, тогда главной целью ISI, были названы охрана интересов Пакистана внутри страны и за ее пределами, контроль за политическими деятелями оппозиции и поддержка военного правления в стране. Для выполнения этих задач, с учетом работы как в стране так и за рубежом, ISI, координируя деятельность трех военных структур страны, концентрируется по следующим направлениям: контроль за всеми иностранцами, средствами массовой информации, политически активными слоями пакистанского общества, дипломатами других стран, аккредитованными в Пакистане, ну, а для пакистанских дипломатов, работающих за пределами своей страны, ставятся задачи наружной охраны, координации и содействия в проведении тайных наступательных действий. Постепенно ISI стала государством в государстве, сняв с себя часть ответственности даже перед руководством лидерству армии, не говоря уже о Президенте или Премьер-министре. В результате бесконтрольности в дело пошло все – коррупции, наркотики и большие деньги еще более усложнили и усилили эту структуру. все вошли в игру(зазор), далее усложняя политический сценарий. Деньги от производства наркотиков используются ISI, чтобы финансировать не только войну в Афганистане, но также и войну против Индии в Пенджабе и Кашмире. По данным американских независимых исследователей, ISI имеет сотни гражданских сотрудников и большое количество офицеров, общая численность предполагается приблизительно в 10 тысяч человек, не считая осведомителей и платных агентов. Управление имеет сложную структуру. Так, подразделение JIX служит как секретариат, координируя деятельность и обеспечивая административную поддержку другим структурным подразделениям. Сюда же входит служба анализа и прогнозирования. Структурное подразделение под названием "Объединенное Бюро Исследований" ответственно за контроль над политической ситуацией в стране, оно являлось одним из самых мощных компонентов организации в 70-80-х годах. В последующее время его деятельность направлена против Индии в контрразведывательном качестве. Подразделение JCIB ответственно за "полевые" действия пакистанских дипломатов за границей, а также за проведение разведывательной работы на Ближнем Востоке, на юге Азии, в Китае, Афганистане и мусульманских республиках прежнего Советского Союза. Подразделение под названием "Объединенное Исследование – Север" (JIN) несет ответственность за действия в Джамму и в Кашмире, включая инфильтрацию боевых групп, пропаганду и другие тайные действия. ISI имеет собственные подразделения, занимающиеся разработкой, производством и апробацией взрывчатых и боевых химических веществ, радиолокационной разведкой. ISI всегда было глубоко вовлечено в сферу внутренней политики, находясь в годы военного правления в Пакистане под прямым управлением Президента и Главного Администратора. После поражения генерала Зия уль Хака и победы на выборах Беназир Бхутто, директор ISI генерал Гулям Джилани сохранил свой пост, не уходил он в отставку и в последующем, невзиря на смену режимов. Самостоятельно определяя степень популярности и качество проводимой политики, в 1977 году сотрудники ISI активно работали с оппозицией и обеспечили в итоге возвращение к власти военных. Наиболее эффективным ISI стало под руководством Хамида Гуляма, обеспечив в 1990-м году сокрушительное поражение Беназир Бхутто на очередных выборах. Советское вторжение в Афганистан превратило Пакистан в страну геостратегического значения. Соединенные Штаты объявили Пакистан "прифронтовым государством", имея ввиду советскую агрессию и возобновили помощь и военные поставки, проигнорировав даже активно разрабатывавшуюся пакистнскую ядерную программу. В системе ISI в период 1983-1997 гг. было обучено приблизительно 83000 афганских моджахеддинов, направленых затем в Афганистан. ISI продолжает активно участвовать в афганской гражданской войне, поддерживая "Талибан" в борьбе против правительства Раббани. ISI постоянно занят также поддержкой кашмирских террористических исламских группировок (Фронт Освобождения Джамму и Кашмира – JKLF, Студенческий Фронт Освобождения Джамму и Кашмира – JKSLF, Hezb-ul-Mujahedin, Harakat-ul Ansar, "Al-Umar", "Al-Barq", "Lashkar-e Toiba" и другие). В самом Афганистане нет двух мнений о роли Пакистана в развитии внутриафганской ситуации. Во второй половине 90-х характер войны в Афганистане становится окончательно очевиден, вероятно, поэтому мнения афганских лидеров о роли и месте Пакистана и США во внутриафганском конфликте практически совпадают. Вот, например, как прокомментировал этот вопрос лидер шиитов Абдул Карим Халили в интервью автору 22 марта 1997 года в г.Бамиане: "Совершенно очевидно, что с учетом внутренних возможностей ни одна афганская военно-политическая группировка не может быть сама по себе сильна с точки зрения масштабов вооруженности, мощи военного снаряжения и снабжения. Масштабы в которых они вооружаются, в которых они обладают военными возможностями, все это свидетельствует абсолютно однозначно о том, что за ними стоят весьма влиятельные державы. Кроме того, за время острого вооруженного противоборства, которое имело место в разных регионах Афганистана, захвачено много иностранцев, много было убито в ходе боевых действий. Например, только в последних боях у Шейх-Али нами было убито 45 иностранных военнослужащих. Это подтверждает, что те страны, которые стоят за талибами, не только оказывают им помощь снаряжением и оружием, но и оказывают помощь людьми". Мнение о самом непосредственном участии Пакистана в гражданской войне в Пакистане стало уже фактически общим местом в рассуждениях о характере этой войны среди афганского истеблишмента (естественно, на правительственной стороне конфликта). Документальным свидетельством непосредственного участия пакистанских военнослужащих в боевых действиях в Афганистане на стороне движения "Талибан" может служить пресс-релиз (один из многих), выпущенный афганской правительственной стороной. Время от времени возобновляющиеся американские угрозы, связанные с именем Осамы Бен Ладена, в адрес талибов, вызывают в Пакистане реакцию, которую трудно назвать союзнической. В настоящее время нет угрозы нанесения американских ракетных ударов по расположенным на территории Афганистана базам Осамы Бен Ладена, заявил в июле 1999-го года в Национальной ассамблее (парламенте) госминистр иностранных дел Пакистана Мохаммад Сиддики Канджу: "Пакистан не позволит ни одному государству использовать свою территорию для создания угрозы Афганистану и военных действий против этой страны," – заверил министр. – "Мы не оказываем никакого содействия усилиям США, которые добиваются от афганского движения "Талибан" выдачи бен Ладена". Канджу выступил с этим заявлением, отвечая на вопросы депутатов от ряда фундаменталистских партий в связи с данными о том к порту Гвадар в провинции Белуджистан направлено несколько военных кораблей США, готовящихся нанести удар крылатыми ракетами "Томагавк" по районам дислокации боевиков Ладена в Афганистане. Из сообщений пакистанской печати этого же периода также следует, что в граничащих с Афганистаном Белуджистане, а также Северо-западной пограничной провинции присутствуют группы американских коммандос с заданием совершить бросок к базам бен Ладена с целью его захвата. Операция спецподразделений США в Афганистане, сообщают пакистанские информированные источники, была разработана в штабе американского Центрального командования и ее выполнение курирует командующий этим объединением генерал Энтони Зинни. "Зеленый свет" действиям по захвату Ладена был дан в этом месяце президентом США Биллон Клинтоном после того, как побывавший с визитом в Вашингтоне премьер-министр Пакистана Наваз Шариф был вынужден дать гарантии содействия своей администрации американской операции в Афганистане в обмен на отказ Белого дома от критики Исламабада в связи с вооруженной агрессией против Индии в Кашмире. 12 октября в Пакистане произошел военный переворот. Одной из причин военного переворота в Пакистане общепризнанно стало решение смещенного премьер-министра Наваза Шарифа ужесточить политику по отношению к талибам и потребовать выдачи исламских террористов, скрывающихся на территории Афганистана. Об этом Наваз Шариф сообщил главам ряда стран Залива накануне вылета в Исламабад, сообщала саудовская газета "Шарк аль-Аусат" со ссылкой на арабские дипломатические источники. За несколько часов до переворота, утверждает газета, Шариф дал распоряжение генералу Зия Уд-Дину, бывшему начальнику военной разведки, который был назначен командующим армией вместо генерала Мушаррафа, отправиться в Афганистан. Зия Уд-Дин должен был в жесткой форме потребовать от талибов выдачи группы находящихся в международном розыске "фундаменталистов". После прихода к власти генерала Первеза Мушаррафа генерал Зия Уд-Дин был помещен в военную тюрьму. По информации руководителя рабочей группы по терроризму и нетрадиционным боевым действиям при палате представителей конгресса США Йоссефа Бодански, лидер базирующейся в Великобритании международной исламистской организации "Аль-Мухаджирун" шейх Омар Бакри мгновенно выступил с заявлением, в котором расценил действия пакистанских военных во главе с председателем Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил генералом Первезом Мушаррафом как шаг к созданию подлинно мусульманского режима. Он призвал военных передать власть в руки духовных властей в целях создания "халифата", в рамках которого для начала можно было бы объединить "мусульманские земли Афганистана и Пакистана".