Аннотация: Трагедия, сюжет которой заимствован Расиным у Еврипида. Трагедия, первоначально носившая заглавие «Федра и Ипполит», была впервые представлена в Бургундском отеле 1 января 1677 г. Шедевр Расина окончательно утвердил свои права на парижской сцене. Тогда же вышло и первое издание пьесы. Заглавие «Федра» появилось лишь в собрании трагедий Расина в 1687 г.---------------------------------------------Жан РасинФедраДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ ^ ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ ПРИМЕЧАНИЯ Федра (Phedre)ПРЕДИСЛОВИЕВот еще одна трагедия, сюжет которой заимствован у Еврипида. При том, что в развитии действия я следовал пути несколько иному, чем упомянутый автор, я позволил себе обогатить мою пиесу всем, что в его пиесе кажется мне наиболее ярким. Будь я ему обязан одной лишь общей идеей характера Федры, и то бы я мог сказать, что благодаря ему создано едва ли не самое значительное из написанного мною для театра. То, что этот характер имел столь выдающийся успех во времена Еврипида и что его столь же хорошо принимают в наше время, меня ничуть не удивляет, ибо ему присущи свойства, коих Аристотель требует от героев трагедии, дабы эти герои могли вызвать сострадание и ужас. {1} В самом деле, Федра ни вполне преступна, ни вполне невиновна. Судьба и гнев богов возбудили в ней греховную страсть, которая ужасает прежде всего ее самое. Она прилагает все усилия, чтобы превозмочь эту страсть. Она предпочитает умереть, нежели открыть свою тайну. И когда она вынуждена открыться, она испытывает при этом замешательство, достаточно ясно показывающее, что ее грех есть скорее божественная кара, чем акт ее собственной воли. Я даже позаботился о том, чтобы Федра менее вызывала неприязнь, чем в трагедиях древних авторов, {2} где она сама отваживается обвинить Ипполита. Я полагал, что в клевете есть нечто слишком низкое и слишком отвратительное, чтобы ее можно было вложить в уста царицы, чувства которой к тому же столь благородны и столь возвышенны. Мне казалось, что эта низость более в характере кормилицы, у которой скорее могли быть подлые наклонности {3} и которая, впрочем, решилась на клевету лишь во имя спасения жизни и чести своей госпожи. Федра же оказывается замешанной в этом только по причине своего душевного смятения, в силу которого она не владеет собой. Вскоре она возвращается, чтобы оправдать невиновного и объявить истину. У Сенеки и у Еврипида Ипполит обвинен в том, что он якобы совершил насилие над мачехой: «Vim corpus tuli». {"Силой овладел телом" (лат.).} У меня же он обвиняется лишь в том, что намеревался это сделать. Я хотел избавить Тесея от заблуждения, которое могло бы уронить его в глазах зрителей. {4} Что касается характера Ипполита, то, как я обнаружил, древние авторы упрекали Еврипида, {5} что он изобразил своего героя неким философом, свободным от каких бы то ни было несовершенств. Поэтому смерть юного царевича вызывала скорее негодование, чем жалость. Я почел нужным наделить его хотя бы одной слабостью, которая сделала бы его отчасти виноватым перед отцом, нисколько при том не умаляя величия души, с коим он щадит честь Федры и, отказываясь ее обвинить, принимает незаслуженную кару. Под этой слабостью я понимаю любовь, которую он не в силах подавить, любовь к Арикии, дочери и сестре заклятых врагов его отца. Это действующее лицо, Арикия, отнюдь не выдумано мною. У Вергилия сказано, что Ипполит, будучи воскрешен Эскулапом, женился на ней и имел от нее сына. {6} Я читал и у других авторов {7} о том, что Ипполит отправился в Италию с женой, юной афинянкой знатного происхождения по имени Арикия, и что по ее имени назван один итальянский городок. Я ссылаюсь на источники, дабы показать, что я старался неукоснительно придерживаться мифа. Точно так же, повествуя о Тесее, я следовал за Плутархом. {8} У него я вычитал, что событием, породившим предание, будто Тесей спустился в Аид, чтобы похитить Прозерпину, было странствие героя в Эпир, к истокам Ахерона, {9} во владения царя, жену которого задумал похитить Пирифой; {10} царь умертвил Пирифоя, а Тесея оставил у себя в плену. Так я старался сохранить историческое правдоподобие, не лишая миф украшений, столь плодотворных для поэзии. Слух же о смерти Тесея, основанный на этом сказочном путешествии, побуждает Федру открыться в своей любви, что становится затем главнейшей причиной ее страданий и чего она, конечно, не сделала бы, если бы думала, что супруг ее жив. Впрочем, я не буду настаивать на том, что эта пиеса в самом деле лучшая из моих трагедий. Я предоставлю читателям и времени определить ей истинную цену. Могу только утверждать, что ни в одной из моих трагедий добродетель не была выведена столь отчетливо, как в этой. Здесь малейшие ошибки караются со всей строгостью; один лишь преступный помысел ужасает столь же, сколь само преступление; слабость любящей души приравнивается к слабодушию; страсти изображаются с единственной целью показать, какое они порождают смятение, а порок рисуется красками, которые позволяет тотчас распознать и возненавидеть его уродство. Собственно, это и есть та цель, которую должен ставить перед собой каждый, кто творит для театра; цель, которую прежде всего имели в виду первые авторы поэтических трагедий. Их театр был школой, и добродетель преподавалась в нем с неменьшим успехом, чем в школах философов. Вот почему Аристотель пожелал установить правила для драматического сочинения, а Сократ, мудрейший из мыслителей, не погнушался приложить руку к трагедиям Еврипида. {11} Следовало бы только пожелать, чтобы наши сочинения покоились на столь же твердых устоях и были столь же поучительны, как творения древних поэтов. Быть может, это послужило бы средством для того, чтобы примирить с трагедией многих прославленных своим благочестием и твердостью своих убеждений особ, {12} осуждающих трагедию в наши дни. Они, без сомнения, отнеслись бы к ней более благосклонно, если бы авторы заботились столько же о поучении своих зрителей, сколько об их развлечении, следуя в этом истинному назначению трагедии. {13} ^ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦАТесей, сын Эгея, царь афинский. Федра, его жена, дочь Миноса {14} и Пасифаи. {15} Ипполит, сын Тесея и Антиопы, царицы амазонок. {16} Арикия, царевна из афинского царского рода. Терамен, наставник Ипполита. Энона, кормилица и наперсница Федры. Исмена, наперсница Арикии. Панопа, прислужница Федры. Стража. Действие происходит в пелопоннесском городе Трезене. {17} ^ ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕИпполит, Терамен. Ипполит Решенье принято, мой добрый Терамен: Покинуть должен я столь милый мне Трезен. Могу ли примирить души моей тревогу С постыдной праздностью? О нет, пора в дорогу! Полгода уж прошло, как мой отец, Тесей, Исчез и о себе не подает вестей. Исчез! Как знать, где он? И след его потерян. Терамен Царевич, где же ты искать его намерен? Чтоб твой развеять страх, я, в поисках царя, И вдоль и поперек избороздил моря, Волнующиеся к закату и восходу {18} От места, где стоит Коринф. Тебе в угоду Был там, где Ахерон свой мрачный бег стремит И пропадает вдруг, низвергнувшись в Аид; В Элиде побывал; с волной и ветром споря, Проник за Т_е_нарон {19} и обогнул то море, Где смерть нашел Икар, {20} – Тесея нет нигде! Где ж будешь ты искать – на суше, на воде? Кто знает, где его скрывает мир бескрайний? Что, если сам Тесей приют свой держит втайне? Что, если в дни, когда мы за него дрожим, Сей славный муж, опять любовью одержим, Укрылся с новою подругою своею?… Ипполит Молчи! Я требую почтения к Тесею! Ты низменных причин тут не ищи. О нет, Давно покончил он с грехами юных лет, И Федре незачем соперниц опасаться. Но здесь я долее не в силах оставаться. Уйдя на поиски, свой долг исполню я И этот край сменю на дальние края. Терамен Вот как! Ужель тебе земля постыла эта? Земля, где ты провел младенческие лета! Тот мирный уголок, который с давних пор Ты полюбил, презрев Афины, шумный двор! Я мнил, тебе Трезен вовеки не наскучит. Открой, что здесь тебя пугает? Или мучит? Ипполит Дни счастья позади. Мир изменил свой лик, Когда нежданный нас удар судьбы постиг И воцарилась здесь, в родимом нашем крае, Она – дочь М_и_носа, она – дочь Пасифаи. Терамен Да, злая мачеха, – лишь ты предстал пред ней, - Добилась: из Афин тебя изгнал Тесей. Но эта ненависть, могу ручаться смело, Коль не прошла совсем – намного ослабела. И чем тебе грозить могла бы Федра впредь? Она полумертва и жаждет умереть. Таинственный недуг, – назвать его не хочет Царица никому, – грызет ее и точит. Ей свет не мил. Не жди ты от нее вреда. Ипполит Мне не страшна ее напрасная вражда. Для бегства моего причины есть другие… Я вынужден бежать от юной Арик_и_и, Последней в том роду, что враждовал с моим. {21} Терамен Ужели, Ипполит, ты так неумолим? Сестрою приходясь коварным Паллантидам, Причастна ли она к давнишним тем обидам? Возможно ль, чтобы к ней ты ненависть питал? Ипполит Ах, если б ненависть! Тогда б я не бежал. Терамен Осмелюсь ли понять? Ужели ты – надменный Царевич Ипполит, один во всей вселенной Отринувший любовь, которой твой отец Служил столь ревностно? Ужели, наконец, Киприде уступив, ты сердцем стал слабее И ей в твоих глазах дал оправдать Тесея? Ужель и ты, кто был так строг и так упрям, Стал, как все смертные, курить ей фимиам? Ужель ты полюбил? Ипполит К чему вопросы эти? Мой верный друг! С тех пор, что я живу на свете, Ты знал, как сердцем горд, суров был Ипполит, И ждешь, что пред тобой я свой признаю стыд? Сын амазонки я. И для тебя не новость, Что с молоком всосал я гордость и суровость. Когда ж я возмужал, то, сам себя узнав, Одобрил я судьбой ниспосланный мне нрав. Ты стал меня учить. О, как внимал тебе я, Когда рассказывать ты начал жизнь Тесея! Какой ты зажигал во мне душевный пыл, Когда о подвигах отцовских говорил: Как он явился в мир, чтоб заменить Геракла, {22} Напомнить, что средь нас геройство не иссякло; Как истреблял он зло. С твоих ловил я уст Рассказ, как смерть нашли Скирон, Синид, Прокруст, {23} Как великана он сразил близ Эпидавра {24} И как освободил он Крит от Минотавра. {25} Потом рассказывать ты начал, Терамен, Про тьму иных побед, про множество измен: Как в Саламине он покинул Перибею, {26} Как в Спарте соблазнил Елену {27} и как с нею Бежал… Ах, сколько их – он сам бы счесть не мог - Всех женщин, коих он к падению увлек, Всех женщин, чья судьба была так безотрадна! И слезы льющая на скалы Ариадна! {28} И Федра, из дому похищенная им!… Но тут я не хотел внимать речам твоим: С прекрасным не хотел я смешивать дурное, Позорные дела – с деяньями героя. А вдруг и мне судьба такая же грозит? Вдруг небо для меня готовит тот же стыд? И моему стыду не будет оправданий: Геройских, как отец, я не свершил деяний. Чудовищ не смирял десницей я своей, - Могу ли я грешить так, как грешил Тесей? А если б я отверг сомнения такие, - Не мог бы все равно мечтать об Арикии. Когда б в моей душе страсть подняла мятеж, Она бы встретила незыблемый рубеж: Запрет Тесея. Он, царевну замуж выдав, Всегда бы видел в ней мать новых Паллантидов. Дабы зловредный ствол побегов дать не мог, Сестру своих врагов на девство он обрек. До гроба жить должна она в дому Тесея, И не зажжет никто ей факел Гименея. Могу ли преступить отцовский я запрет И стать ослушником? Могу ли с юных лет Я на себя взвалить любовной страсти бремя? Терамен Царевич! Если уж твое настало время, Не надо умствовать. Родитель твой хотел Так сделать, чтобы ты ослеп, а ты – прозрел. Отец тебе любить не разрешил, но странно - От этого вдвойне любимая желанна. Нет, целомудренной не бойся ты любви. Ты хочешь гнать ее? Нет, ты ее зови! Любовь равняешь ты со слабостью, не так ли? Стыдишься ты ее? Но вспомни о Геракле. Все, кто на свет рожден, – все Афродиту чтут. Ты, взявший на себя неблагодарный труд Сопротивляться ей, – что бы с тобою было, Когда бы твоя мать отца не полюбила? Довольно громких слов, нам ни к чему они. Все изменяется. Ты – тоже. В эти дни Оставил, Ипполит, ты прежний свой обычай: Давно не мчался ты, блистательный возничий, На колеснице вдаль, суровый вид храня, Давно не объезжал строптивого коня, Давно не оглашал ты лес своей охотой. Твой взор потух. Какой ты удручен заботой? Сомнений нет: любовь! Ее тут волшебство. Скрывая свой недуг, ты гибнешь от него. Так – Арикия? В ней одна твоя отрада? Ипполит На поиски отца отправиться мне надо. Терамен Но прежде, чем уйти неведомо куда, Не свидишься ли ты, царевич, с Федрой? Ипполит Да. С ней нужно свидеться. Готов без промедленья. Но вот Энона. О! В каком она смятенье!^ ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕИпполит, Терамен, Энона. Энона О, горе! Близится ее последний час. К царице смерть идет. Я не смыкаю глаз, Забочусь лишь о ней, стараний не жалея, - Напрасно все. Она день ото дня слабее. Упорно от меня скрывает, чем больна. Таинственный недуг ее лишает сна, Ей помрачая ум и душу ей тревожа. Вот и сейчас – тоска ее сорвала с ложа: Свет солнца нужен ей. И мне мой долг велит Просить вас… Ипполит Ухожу. Противен ей мой вид.^ ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ {29} Федра, Энона. Федра Я здесь остановлюсь, Энона, на пороге, Я обессилела. Меня не держат ноги. И света яркого не вынести глазам. Увы!… Энона Бессмертные! Ужель к людским слезам Вы равнодушны? Нет в вас жалости нимало? Федра О, эти обручи! О, эти покрывала! Как тяжелы они! Кто, в прилежанье злом, Собрал мне волосы, их завязал узлом И это тяжкое, неслыханное бремя Недрогнувшей рукой мне возложил на темя? Здесь заговор! Меня решили извести! Энона (в сторону) Мутится ум ее. (Федре.) Но, госпожа, прости, Себя велела ты одеть и – через силу - Пошла отдать привет небесному светилу. Вот солнце! Вспомни же – стремилась ты к нему. А увидав его, вновь прячешься во тьму? Федра О лучезарное, державное светило, Чьей дочерью себя надменно объявила Мать Федры! {30} За меня краснеешь ты сейчас? Увы, я на тебя гляжу в последний раз. Энона Как! Не оставила ты устремленья злого? От жизни отвратясь, все снова ты и снова Пророчествуешь мне о гибели своей? Федра О, быть бы там, в лесу, следя из-за ветвей, Как по ристалищу несется колесница, Вздымая легкий прах… Энона Что? Ты о чем, царица? Федра Безумная! О чем я говорю? Где я? Где разум мой? Куда умчалась мысль моя? Зачем, бессмертные, вы к Федре так жестоки? Смотри, Энона, – стыд мои румянит щеки: Тебе открылся мой мучительный позор, И слезы пеленой мне застилают взор. Энона Уж если от стыда краснеешь ты, царица, - Лишь скрытности своей могла бы ты стыдиться. Напрасны наши все заботы, все мольбы: Отвергнув их, ты ждешь конца своей судьбы. Но что тебе грозит? Хотела бы понять я, Что сушит жизнь твою? Отрава? Иль заклятье? Уж трижды небосвод во мгле вечерней гас, Но сон не освежал твоих усталых глаз; Уж трижды видел мир дня нового начало, Но с непреклонностью ты пищу отвергала. Ты жизни собственной прервать решила нить? Богов-зиждителей ты хочешь оскорбить? Предательски обет нарушить хочешь брачный? Подумай наконец о будущности мрачной Твоих детей. Кому доверишь ты сирот? Тому, кто случая давно такого ждет, Чтобы отнять права у твоего ребенка. Тому, кого тебе на горе Амазонка На свет произвела! И твой заклятый враг, Надменный Ипполит… Федра О боги! Энона Ах, вот как! Задела я тебя упреками своими? Федра Несчастная! Ты чье назвать посмела имя? Энона Я вижу, госпожа прогневалась? Ну что ж, Пусть имя недруга тебя бросает в дрожь. Быть может, этот гнев вернет царицу к жизни. Живи! Ты жить должна, чтоб трон в своей отчизне Наследовал твой сын. Ты жить должна! Живи Во славу прав своих, и долга, и любви! Живи, чтоб скифское отродье {31} без пощады Не растоптало цвет и гордость всей Эллады! Но дорог каждый миг. Надеждой вдохновись! И тлеющий костер огнем взметнется ввысь! Федра Нет, жизнь греховная и так уж слишком длится. Энона Как! Угрызения томят тебя, царица? Какая же, скажи, гнетет тебя вина? Нет на твоих руках кровавого пятна. Федра Я преступлением не запятнала руки. Но сердце… сердце… В нем причина этой муки! Энона Какой же замысел вынашиваешь ты, Что сердцу мочи нет от смертной маеты? Федра И так я многое сказала – через силу. Я умереть должна, чтоб тайну взять в могилу. Энона Ну что же, умирай, молчание храня. Но правду ты должна услышать от меня: Тебе своей рукой глаза я не закрою. Опередив тебя, поспешною стопою Сойду я в мир теней, – ведь там не заперт вход, И скорбь моя туда кратчайший путь найдет. Иль ты боишься мне довериться? Ужели? Подумай: я тебя качала в колыбели, Отчизну кинула из-за тебя, детей - И сомневаешься ты в верности моей? Федра Признанье у меня ты вымогаешь страстно, Но тайной овладеть страшись: она ужасна! Энона Пусть! Самый для меня невыносимый страх, Что можешь умереть ты на моих глазах. Федра И даже уступив расспросам столь упорным, Я все равно умру – умру с пятном позорным. Энона Как умолить тебя? Скажи мне, госпожа! Ослепшая от слез, от ужаса дрожа, Целую я твои ослабшие колени. Избавь рассудок мой от тяжких подозрений! Федра Встань! Энона Не страшись! Ведь мы с тобой наедине. Федра Что ей скажу? С чего начну? Энона Доверься мне! Федра О, рок! О, ненависть жестокой Афродиты!… Вовеки на земле не будут позабыты Безумства, к коим страсть мою толкнула мать. Энона Царица, замолчи! Не будем вспоминать. Федра Обманута своей любовью безоглядной Была моя сестра. Что сталось с Ариадной?… Энона О госпожа! Зачем ведешь ты скорбный счет? Зачем ты принялась порочить весь твой род? Федра Несчастный этот род богиней проклят гневной. {32} Последняя в роду, судьбой своей плачевной Всем показать должна я Афродиты власть. Энона Ты любишь? Федра Лютая меня терзает страсть! Энона К кому? Федра Узнаешь все. Дрожа и негодуя, Услышишь ты… Люблю… Не вымолвить… Люблю я… Энона Кто он? Федра Он – тот, чей был так нестерпим мне вид, - Сын Амазонки… Энона Как!… О боги! Ипполит? Федра _Ты_ имя назвала. Энона Ужель! О, стыд! О, горе! О, род, погрязнувший в злосчастье и позоре! Зачем, зачем мы здесь? Не надо было нам И близко подплывать к зловещим берегам! Федра Давно уже больна ужасным я недугом. Давно… Едва лишь стал Тесей моим супругом И жизнь открылась мне, исполненная благ, В Афинах предо мной предстал мой гордый враг. Я, глядя на него, краснела и бледнела, То пламень, то озноб мое терзали тело, Покинули меня и зрение и слух, В смятенье тягостном затрепетал мой дух. Узнала тотчас я зловещий жар, разлитый В моей крови, – огонь всевластной Афродиты. Умилостивить я пыталась божество: Я ей воздвигла храм, украсила его: Куря ей фимиам, свершая жертв закланья, Я мнила, что она смягчит мои страданья. Но тщетно было все – и фимиам, и кровь: Неисцелимая пришла ко мне любовь! Я, вознося мольбы богине Афродите, Была погружена в мечты об Ипполите. И не ее – о нет! – его боготворя, Несла свои дары к подножью алтаря. Я стала избегать его. Но все едино: В чертах отца – увы! – я находила сына! Тогда решилась я восстать против себя, И, страсть преступную насильственно губя, Любимого врага преследовать я стала. Роль злобной мачехи искусно разыграла: Упреки, жалобы – им не было конца, И вынужден был сын покинуть дом отца. Уехал он, – и тут настало облегченье: Дни мирно потекли, ушло мое смятенье. От мужа утаив, что наш несчастлив брак, Усердно я блюла супружеский очаг, Воспитывала я детей своих прилежно… О, рок безжалостный!… Борьба с ним безнадежна! В Трезен, куда была мной сослана любовь, Привез меня мой муж. Открылась рана вновь. В крови пылал не жар, но пламень ядовитый, - Вся ярость впившейся в добычу Афродиты. Какой преступницей, каким исчадьем зла Я стала для себя самой! Я прокляла И страсть, и жизнь свою. Я знала: лишь могила Скрыть может мой позор; я умереть решила. Вняв просьбам и слезам твоим, тебе во всем Призналась я теперь. И я не каюсь в том. Но зная, что на смерть осуждена я роком, Ты не тревожь меня ни стоном, ни упреком, Не отговаривай, не вздумай помешать И гаснущий костер не тщись раздуть опять.^ ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕФедра, Энона, Панопа. Панопа О госпожа, прости! Мне довелось явиться С известьем горестным к тебе. Узнай, царица, Что смертью взят наш царь и твой супруг, Тесей. Об этом ведомо уже Элладе всей. Энона Как! Что ты говоришь, Панопа? Панопа Я сказала, - Пусть госпожа не ждет царя. Его не стало. Вошедшие сейчас к нам в гавань корабли Царевичу ту весть с собою привезли. Федра О, небо! Панопа И теперь в волнении Афины. О будущем царе сужденья не едины: Те сына твоего хотят на трон возвесть, Иные, госпожа, забыв закон и честь, За сына пленницы стоят, за Ипполита. Есть даже дерзкие, что говорят открыто, - Пусть к власти будет род Палланта возвращен; И требуют они для Арикии трон. Мой долг был рассказать про эти все событья. Назначил Ипполит час своего отплытья. Явившись в пору смут, быть может, увлечет Царевич за собой изменчивый народ? Энона Довольно. Ничего не надобно страшиться: Предупреждениям твоим вняла царица.^ ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕФедра, Энона. Энона Уже отчаявшись тебя отговорить, Я жизни собственной прервать хотела нить. Но изменилось все от новой злой напасти: Царь умер, – на тебя ложится бремя власти. Твой сын! Ты утвердить должна его права! Он – раб, коль ты мертва, он – царь, коль ты жива. Над ним нависшие кто отведет угрозы? Поддержит кто? И кто ему осушит слезы? Он будет звать тебя, но тщетным будет зов, - И на тебя падет проклятие богов… Живи! И прочь гони былые угрызенья: Ведь страсть твоя теперь – лишь страсть, не преступленье. Смерть мужа твоего ту разорвала связь, Из-за которой ты, себя самой стыдясь, Хотела умереть. Разрушена преграда, Тебе с царевичем встреч избегать не надо. Боясь твоей вражды, быть может, госпожа, Он стал бы в эти дни главою мятежа. Ты разуверь его и путь закрой к измене. Пусть он останется властителем в Трезене, Но ведомо ему, что лишь твой старший сын По праву может стать властителем Афин. {33} От общих недругов оплот мы с ним построим: Ведь Арикия – враг, опасный вам обоим. Федра Ну что ж, послушаюсь тебя. Останусь жить, Коль к жизни плоть мою не поздно возвратить. Пусть мысль, что сыну я нужна, вернет мне силы И отведет меня от рубежа могилы.^ ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕАрикия, Исмена. Арикия Что говоришь ты мне? Что хочет Ипполит Со мной увидеться? Проститься он спешит? Ошиблась, верно, ты. Не может быть, Исмена! Исмена Поверь, царевна. В нем свершилась перемена, Когда услышал он о гибели отца. Тесея нет, – и ты влечешь к себе сердца. Не Арикия ль здесь законная царица? Знай, скоро вся к тебе Эллада устремится! Арикия Так это, стало быть, не ложь, не звук пустой? Я больше не раба, и сгинул недруг мой? Исмена За братьев за твоих отмстили олимпийцы, И ныне тени жертв встречают тень убийцы. Арикия Не слышала ли, как свои он кончил дни? Исмена Есть слухи разные. Так, говорят одни, Что, где-то новую найдя себе подругу, Бежал он с ней и что неверному супругу Могилой стало дно морское. Слух другой - Что будто бы вдвоем Тесей и Пирифой, Дабы увидеть то, что от живых сокрыто, Проникли в мир теней, на берега Коцита, Вернуться ж не смогли опять на белый свет: Кто раз туда сошел, тому возврата нет. Арикия Ужели на земле есть человек, способный До смерти, заживо, проникнуть в мир загробный? И чем Тесея мог тот страшный мир привлечь? Исмена Царевна, мертв Тесей, – сейчас об этом речь. Вся знать афинская известием убита. Трезен уже избрал на царство Ипполита, А Федра от своих испуганных друзей Советов мудрых ждет: ей страшно за детей. Арикия Не думаешь ли ты, что повелитель новый Добрее, чем Тесей? Что он мои оковы Захочет облегчить? Исмена Конечно, облегчит. Арикия Ты знаешь ли, каков бездушный Ипполит? Откуда у тебя взялась мечта пустая, Что он, весь женский пол надменно презирая, Окажет милость мне? Ты видела не раз, Как уходил он прочь, едва заметив нас. Исмена Что он суров и горд, я знала по рассказам. Вот почему за ним слежу я зорким глазом И утверждать берусь, что не совсем права О неприступности царевича молва. Впервые увидав его с тобою рядом, Я вмиг заметила, как под твоим он взглядом Смутился, и скажу ему я не в укор, Что не суровым был в тебя вперенный взор. Да не обидится царевич непреклонный: Хоть о любви молчал, глядел он, как влюбленный. Арикия Пусть оснований нет таким словам твоим, Я жадно, сердцем всем, прислушиваюсь к ним. Воображала ль ты, меня так долго зная, Что скорбная душа, душа моя больная, Которую избрал своей игрушкой рок, Не избежит любви и всех ее тревог? Меня, последнюю в роду, что вел начало От матери-земли, {34} – меня лишь не пожрала Кровавая война: погибли в ней мои Шесть братьев-юношей, {35} цвет царственной семьи. Коса скосила всех. С великой скорбью Гея В себя впитала кровь потомков Эрехтея. Строжайший объявил указ Тесей, наш враг, - Чтоб не мечтал никто вступить со мною в брак: Роди я сыновей, дрожал бы он от страха, Что наш мятежный род воспрянет вновь из праха. Ты знаешь, встретила с презреньем я каким Указ, объявленный гонителем моим: Я, незнакомая тогда еще с любовью, Обрадовалась лишь Тесееву условью, Почтя, что чистоту оно мне сохранит. И вот передо мной явился Ипполит. Нет, не сверкающей пленилась я приманкой, Не красотой его, не царственной осанкой, - Природы щедрыми дарами наделен, Тех преимуществ сам в себе не ценит он, - Меня душевное пленило благородство. С прославленным отцом храня в высоком сходство, Не унаследовал он низких черт отца. Тем больше этого люблю я гордеца, Что он не знал любви. Я б не могла, как Федра, Тесеем чваниться, – любимым, что так щедро Свою привязанность всем встречным раздает. Войти в то сердце, где для всех не заперт вход! Завидной не могу почесть такую долю. Вот если бы согнуть негнущуюся волю! Неуязвимый дух пронзить стрелой скорбей! Навек сковать того, что не знавал цепей!… Победа над каким героем знаменитым Сравнится с торжеством любви над Ипполитом? И чем труднее путь к такому торжеству, Тем мне ценней оно. В мечтах о нем живу! Исмена, милая! Увы, моя отвага, Я знаю и сама, не принесет мне блага, - Для торжества над ним моих не хватит сил. От гордости его, которой он мне мил, Замучусь я. Увы! Моя судьба плачевна. Ведь так? Исмена А вот он сам идет к тебе.^ ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕАрикия, Исмена, Ипполит. Ипполит Царевна! Перед отплытием явился я к тебе, - О будущей твоей уведомить судьбе. Отец мой мертв. В душе об этом знал давно я: Исчезновению бесстрашного героя, Что подвигами всю потряс земную твердь, Могла причина быть единственная – смерть. Собрату, спутнику, преемнику Алкида {36} Пришлось, покинув мир, сойти во мрак Аида. Должна признать за ним все эти имена И ты, хотя была при нем угнетена. Сильна моя печаль, ей не пройти вовеки. Одно отрадно: ты свободна от опеки. Я отменил указ. Будь полной госпожой Над сердцем ты своим и над самой собой. В Трезене, где на власть я все права имею, Где предку своему наследую, Питфею, Где избран я в цари и где мне все – друзья, Свободной будешь ты – свободнее, чем я. Арикия О государь! Боюсь, что к пленнице опальной Ты слишком милосерд. Ты жребий мой печальный Так изменить спешишь, что мне милее плен, Чем ожидание грядущих перемен. Ипполит Афинам нужен царь. Кипят умы в столице. Кто ж назван ими? Ты, я сам и сын царицы. Арикия Я? Ипполит Ведомо тебе, что древний есть закон, По коему, раз я не эллинкой рожден, Мне возбраняется владеть афинским троном? Будь мне соперником лишь брат мой, – я б законом Мог пренебречь, его забвению предав Во имя истинных моих, всем ясных прав. Однако твоему я уступаю праву: Я должен передать афинскую державу Тебе, наследнице династии былой, Тебе, чей предок был рожден самой землей. Мой дед, Эгей, царю был лишь приемным сыном. {37} Тесей принес почет, могущество Афинам, За что его царем провозгласил народ. Отвергнут и забыт был твой злосчастный род. Теперь там ждут тебя. Владей своей державой! Афины распрею утомлены кровавой, Да и сама земля устала вновь и вновь Пить собственных детей дымящуюся кровь. Трезен останется под властью Ипполита, Сын Федры – в будущем он повелитель Крита, {38} Но Аттика – твоя. Туда я должен плыть, Дабы все помыслы к тебе лишь обратить. Арикия Я так поражена, что не найду ответа. Уж не во сне ли мне пригрезилось все это? Сплю? Бодрствую? Понять не в силах ничего. Скажи мне, государь, какое божество Твой замысел тебе внушило? Ведь по праву Стяжал ты громкую себе повсюду славу. И трон – мне отдаешь? Как рада б я была Знать лишь о том, что ты не замышляешь зла, Что не намерен ты безжалостно и гневно Меня преследовать… Ипполит Преследовать, царевна? Зло причинить тебе? Иль, чудеса творя, Ты не смягчила бы и сердце дикаря? Сколь ни хулит молва мое высокомерье, - Я женщиной рожден, не чудище, не зверь я. О, я противился, но красота твоя… Арикия Как, государь? Ипполит Себя невольно выдал я. Увы, рассудок мой был побежден порывом. Но, с ожиданием покончив терпеливым, Со строгих уст сорвав безмолвия печать И сердце обнажив, я должен продолжать. Перед тобой – гордец, наказанный примерно. Я, тот, кто отклонял любовь высокомерно, Не признавал ее началом всех начал, Я, кто ее рабов надменно презирал, Кто с жалостью глядел на тонущие души В час бури, думая, что сам стоит на суше, - Был сломлен, подчинен всеобщей был судьбе. В смятенье изменил я самому себе. Час пробил – и мой дух, свободный и суровый, Смирился и надел любовные оковы. О, сколько в прошлом мук и сколько впереди! Полгода как живу я со стрелой в груди, Напрасно от нее избавиться мечтая. Ты здесь – бегу я прочь; коль нет – ищу тебя я. Куда б я ни пошел, ты следуешь за мной: Твой образ в заросли мне видится лесной; Меня при свете дня, меня во мраке ночи Запретная мечта терзает все жесточе… Стараюсь избегать я сердца госпожу, И что же – сам себя в себе не нахожу: Душа занятьями былыми тяготится, - Забыты скакуны, забыта колесница, Не мчусь за зверем я с копьем наперевес, И только вздохами я оглашаю лес… Я напугал тебя признаньем неумелым? Иль ты пристыжена тобой свершенным делом? Поймала ты в свою пленительную сеть Добычу странную. Есть от чего краснеть. Да, страсть моя дика, слова просты. Что нужды! Ты вспомни, что язык любви – язык мне чуждый. Не смейся надо мной. Моя бессвязна речь, Но знай, – лишь ты могла любовь во мне зажечь.^ ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕАрикия, Исмена, Ипполит, Терамен. Терамен Царевич, следует сюда за мной царица. Ей нужен ты… Ипполит Я? Терамен Что в ее уме таится, Не знаю. Про отъезд прослышав близкий твой, Желает перед тем поговорить с тобой. Ипполит Что Федре я скажу? К чему ее мне видеть? Терамен Отказом можешь ли сейчас ее обидеть? Пусть много претерпел ты от ее вражды, Но каплю жалости яви к ней в час беды. Ипполит (Арикии) Перед отплытием с тобой не жду я встречи. Какой мне дашь ответ на пламенные речи? Захочешь ли принять дар сердца и души? Арикия Плыви, мой господин. Что обещал – сверши: Признать владычество мое склони Афины. Отвергнуть этот дар нет у меня причины. Но знай, вновь возводя меня на трон отцов: Трон – не щедрейший дар из всех твоих даров.^ ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕИпполит, Терамен. Ипполит Все ли готово, друг? Сейчас придет царица. Ступай же на корабль, вели поторопиться. Распоряжения отдай и приходи, - От этой тяготы меня освободи.^ ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕФедра, Ипполит, Энона. Федра (Эноне) Вот он!… Вся кровь на миг остановилась в жилах И к сердцу хлынула… И вспомнить я не в силах Ни слова из того, что нужно мне сказать. Энона Но ты должна спасти свое дитя, – ты мать!