Историко-публицистическое изданиеОККУЛЬТНЫЕ СИЛЫ СССРТайная война от Ленина до ЕльцинаАнонсТом "Оккультные силы в СССР" продолжает серию издательства"Северо-Запад. "Спецслужбы России", которой предстоит познакомить читателясо множеством совершенно секретных материалов.Данный том расскажет о загадочном буряте Петре Бадмаеве - величайшимлекаре и величайшим аферисте и об экспедиции Спецотдела ОГПУ на Тибет,участником которой был известный художник Н. Рерих. Вы узнаете о том, каксоветские спецслужбы боролись против интеллигентских тайных обществ, и отом, какие надежды они возлагали на психотронное оружие, экстрасенсов и НЛО.УДК 947(2Рос) ББК 63.3(C) "Северо-Запад", подготовка текста, серийное оформление, 1998ISBN 5-7906-0096-4^ СПЕЦСЛУЖБЫ РОССИИПОСЛЕДНИЙ ШАМАНАндрей БалабухаЕстествознание в мире мифовЕсли волшебным ключом к первому тому "Спецслужб России" послужило слово"тайна" (и к нему, клятвенно заверяю, мы вернемся еще не раз), то сегодняпридется воспользоваться другим, не менее емким и полисемантичным. "Миф" - вбуквальном переложении с эллинского наречия на язык родных осин это словоозначает "повествование", "сказание" или "предание". Справедливости радизамечу, в повседневном обиходе употребляем мы его едва ли не в единственномиз многих значений - чего-то небывалого и небываемого, несуществующего инесущного. В результате понятие "мифический" давно уже стало по сутисинонимом ложности, эвфемизмом когда невинного, а когда и злокозненноговымысла. Однако на деле все отнюдь не столь просто и однозначно. Миф - порождение коллективного сознания. Конечно, в отдельных случаяхможно с полным основанием говорить и об его конкретном авторе, но в том-то ифокус, что сочинить красивую сказку всяк может, однако мифом становится лишьтот плод человечьих измышлений, что придется по вкусу великому множествусобратий. Согласно словарному определению, миф "в обобщенном виде ичувственно-конкретных персонификациях отражает действительность и мыслитсявполне реальным". Последнее важнее всего: Ясон, Геракл и Тесей, Эдип иМедуза Горгона представлялись какому-нибудь кожевеннику-коринфянину не менеереальными, чем обитавший по соседству горшечник Состратос. И не только внезапамятные античные времена Миф оставался и остается одним из мощнейшихинструментов постижения и осознания окружающего. Настолько могущественным,что порою он играючи подчиняет себе те самые разум, сознание и человеческуюличность, которым - по идее - обязан только служить. На одну из таких сверхустойчивых мифологем опиралось, в частности, топротивостояние двух Третьих Римов, о котором я упоминал в предисловии кпервому тому. Однако с идеей римского наследства в нашем коллективномбессознательном исстари соседствует и другая - о наследии ордынском. Апоскольку для первой части этого тома она имеет принципиальное значение,позволю себе остановится на ней подробнее. По структуре она достаточносложна и включает несколько связанных меж собой, но практическисамостоятельных составляющих, однако непосредственное касательство ксегодняшней теме из них имеют две. В первую очередь, это естественное стремление побежденных "сохранитьлицо". Именно оно побудило обложенный данью народ, ставший периферийнымулусом империи чингизидов, из веку в век говорить о том, как он грудьюприкрыл Европу от монгольского нашествия. Мифу нет дела ни до того, что исама Европа была для монголов лишь удаленной окраиной, прилегающей к"последнему морю"; ни до того, что и там, в Центральной и Западной Европе,они не потерпели ни одного исторически значимого поражения; ни до того, чтопередовой отряд - два тумена татарской кавалерии - насквозь прошел Испанию иПортугалию и зачерпнул-таки шлемами атлантической водицы, кою и повезлипотом через всю Евразию в далекий Каракорум. Что ж, как известно, факты мифуне указ - психология для него куда важнее. Сотворяя из нестерпимого военногофиаско роль претерпевшего за ближнего всеевропейского щита, миф возвращалнароду чувство самоуважения и собственных значимости и достоинства. Вдействительности же щит возникал не на геополитических просторах, а вобщественном сознании, надежно защищая его от мнимой унизительностинанесенного субэдеевыми и батыевыми ордами разгрома. Говорю мнимой, ибо нети не может быть ничего унизительного в поражении, нанесенном достойнымпротивником. В том же, что монголы являлись противником достойным,сомневаться не приходится - чуть не полмира покорили, как-никак. Однако сохранение лица - лишь первая ступень. Кануло в прошлоедвухсотлетнее иго, и на смену ему пришло ощущение сопричастности великомуцарству. Помимо вечной несбыточной мечты о черноморских Проливах, претензиина положение Третьего Рима были закреплены Иваном III, заключившимдинастический брак с безвластными уже византийскими Палеологами, благодарячему и появился в российском гербе двуглавый орел ро-мейских базилевсов.Претензии на ордынское наследство не нашли себе столь зримого выражения,зато проявились весьма ощутимо - в поразительном по размаху и скоростизавоевании Сибири, вполне сопоставимом с покорением испанскимиконкистадорами Нового Света или американским броском на Дикий Запад. Но этона уровне истории свершившейся. Однако с ним соседствует другая история -несбывшаяся, несостоявшаяся, потенциальная. В ней-то и прочитывается втораяступень мифа. Китайцы пошли в этом отношении гораздо дальше, объявив Чингисхана"великим китайским полководцем" - им проще: там была монгольская династия, ане иго. Но со взятия Казани и Астрахани плена грезилась, грезилась великая -чтобы не на одну шестую, вполмира - империя, чтобы вошли в нее все былыецарства всяких там хулагуидов, гуюкидов и прочих Великих Моголов. Зря, чтоли два века терпели? По праву наше будет. Предками завещано, обетованно. Акакими предками - в том мифу не суть. И множились на протяжении всейроссийский истории разнообразные прожекты установления такого царства, и вэтом смысле не лег семнадцатый год рубежом - сменить ведь можно толькострой, но никак не менталитет. И "Последний бросок на Юг" - законныйнаследник и правопреемник "Великого броска на Восток", а господам юнкерамметилось то же, что и пламенному комсомольскому поэту Павлу Когану, авторунезабвенной романтической "Бригантины":Но мы еще дойдем до Ганга, Но мы еще падем в боях, Чтоб от Японии до Англии Сияла Родина моя.Много их было, осиянных этой великой мифической мечтою. С некоторымивам еще предстоит встреча в следующих томах. Причем, замечу, о каждом из нихможно написать не очерк, а захватывающий приключенческий роман. Увы, наподобные художественные биографии литература наша не щедра - воистину нетпророка в своем отечестве! Именно в этом ряду стоит и главный герой первойчасти "Оккультных сил в СССР" - Жамсаран (в крещении - Петр Александрович)Бадмаев, выпускник восточного факультета Петербургского университета иМедико-хирургической академии, чиновник Азиатского департамента Министерстваиностранных дел, успешливый предприниматель, знаменитый "тибетский врач" ипрочая, и прочая. Главной сам он почитал (или, по крайней мере, называл) эту последнююипостась. Не будучи специалистом, не возьмусь судить, кем был он вдействительности: великим врачевателем или великолепным шарлатаном,явившимся из монгольских степных предгорий Гиппократом или жеЧумаком-Кашпировским fin de siucle - широкое хождение имели в свое время обаэтих мнения. Что ж, пусть разбираются в этом историки медицины. Но в целомразмах его деятельности не может не восхищать. Не стану пересказыватьфактов, с которыми вскоре познакомят вас Олег Шишкин и Александр Борисов,однако некоторыми выводами и общими оценками позволю себе поделиться. Самый яркий из троих представителей "тибетской династии", ПетрАлександрович Бадмаев являл собою законченный тип графа Монте-Кристо a larusse (кстати, герой Дюма-отца также занимался врачеванием, правда, наВостоке). Впрочем, и в наших пале-стинах этот тип был представлен достаточноярко - вспомните хотя бы "полудержавного властелина", светлейшего князяАлександра Даниловича. Увы, его пример наводит на печальную мысль: вотечестве нашем личность такого масштаба и такого характера изначальнообречена в лучшем случае на березовскую ссылку... Так что и печальный конецБадмаева был то ли предсказуем, то ли вовсе предопределен. Только никто,слава Богу, в это предопределение никогда не верил и не верит - не потому лии красуются Меншиковский дворец на Неве и буддийский храм (кстати, самыйбольшой в Европе) на Невке? Скольких свершений лишилась бы наша история,если бы не этот психологический феномен... Формально "тибетский врач" Бадмаев не занимал столь высокого положения,как герцог Ижорский - к титулам он особо не стремился, да и не петровскиевремена были на дворе. Но проследите судьбу любого мало-мальскипримечательного человека в тогдашнем Санкт-Петербурге - и она рано илипоздно да выведет вас на фигуру высокоученого бурята. Создается впечатление,будто он являлся неким потаенным центром столичной жизни, серым кардиналом ивеликим кукловодом. Пожалуй, именно в этой его вездесущности и заключена тамистическая сила, которая заставила составителя включить рассказ о Бадмаевев контекст разговора обо всех и всяческих спиритах, оккультистах и мистиках(ведь в самой по себе восточной медицине много пока загадочного, но ничегооккультного, согласитесь, нет). Правда, далеко не всем бадмаевскимначинаниям суждено было сбыться, но и воплощенное все-таки в жизнь, прямоскажем, впечатляет. Что же до невоплощенного... Пожалуй, в один ряд с его "великим восточным проектом" имеет правовстать лишь одно - и также неосуществленное - начинание: потрясающий посмелости и размаху замысел учреждения Кавказской компании, родившийся подпером дипломата (именно дипломата, а не автора бессмертной комедии)Александра Сергеевича Грибоедова; замысел, по сравнению с которым дажезаговор декабристов может показаться более или менее невинной игрой. Самое примечательное, что Жамсаран Бадмаев - ярчайший, может быть,пример успешного решения в Российской Империи национальной проблемы. Да,сознательно и неосознанно, однако несомненно "восточный проект" его былвдохновлен тем самым мифом об ордынском наследии, о котором шла выше речь.Но откуда явился творец идеи? - Чуть ли не из родных чингисхано-вых мест.Тем не менее, в роли грядущего великого кагана видел он российского "белогоцаря", искренне ощущая себя плотью от плоти Империи, человеком русскойкультуры и православной веры. И стоял за этим вовсе не пыл неофита, извечностремящегося быть святее самого папы римского. Нет - это было томироощущение, за которым видится мне единственно возможное будущее России.Но это, впрочем, уже совсем другой разговор...^ ЦЕЛИТЕЛЬ ИМПЕРИИВладимир СеменниковТеперь, когда раскрываются все тайные пружины, направлявшие политикуРоссии в последние годы старого режима, поддается более определенномувыяснению и та роль, которую в механизме самодержавного аппарата игралиразличные закулисные деятели и аферисты крупной и мелкой марки. В числе этихфигур видное место занимает "врач тибетской медицины" Бадмаев. Лаборатория Бадмаева изготовляла различные чудодейственные лечебныесредства, пользовавшиеся особенно большим успехом в придворном кругу. Однаконе в этом состояла основная деятельность тибетского врача. Главной сферойего "работы" была внутренняя и даже внешняя политика; параллельно с этим онзанимался различными крупными концессионными предприятиями, теснейшимобразом связанными как с закулисной политической игрой, так и с "тибетским"врачеванием. На арену политической жизни Бадмаев выступил еще при Александре III.Воцарившийся Николай II обнаружил через некоторое время склонность к тесномуобщению с различными "странниками" и юродивыми, и Бадмаев, быстро учуяв этотмистический запах, стал прилаживаться к разным "божьим людям", входившим вфавор при дворе. Отсюда - близость Бад-маева к Илиодору и позднее к самомуРаспутину. Именно в последние, распутинские, годы с наибольшим блескомзасияла и звезда Бадмаева. Несмотря на природный ум и свою затаенную хитрость, тобольский "старец"Распутин едва ли принадлежал к числу людей, способных самостоятельноразбираться в сложных вопросах политики; да в этом и не было для него особойнеобходимости: важнее была его мистическая "интуиция", благодаря которой вромановской семье на него смотрели как на прозорливого святого "старца". Но,тем не менее, этот придворный святой, так воздействовавший на Романовых, всвою очередь, и сам подвергался различным влияниям со стороны других темныхличностей, связывавших свои как политические, так и просто мошенническиепредприятия, с Распутиным. И тибетский врач Бадмаев был не только крупнымдействующим лицом в клике этого "старца", но, несомненно, оказывал на негонепосредственное воздействие. Было бы ошибочно думать, что Бадмаев представлял собою фигуру,напоминающую невежественного знахаря. Мы говорим, конечно, не про удельныйвес его "тибетской медицины", основанной на немалой дозе шарлатанства. Всмысле своего интеллектуального развития он стоял отнюдь не низко: онполучил университетское образование и обладал значительным природным умом(близко знавший Бадмаева граф С. Ю. Витте считал его "типичнейшим азиатом",но человеком "весьма умным"). И, хотя весь ум Бадмаева, вся его энергиянаправлены были в сторону различных афер, нельзя не признать, что уже всамом размахе этих афер видна птица большого полета [Жамсаран Бадмаевродился в Восточной Сибири в 1851 году. До двенадцати лет рос в степях, гдеотец его имел большое скотоводческое хозяйство; позднее учился в иркутскойгимназии. Старший Бадмаев, Цультим, еще в 1853 году стал известен местнымрусским властям, а через четыре года приехал в Петербург, где просилразрешения произвести опыты лечения тибетской медициной. Для этой цели онбыл прикомандирован к сухопутному военному госпиталю. В ПетербургеБадмаев-старший приобрел большую практику и открыл особую тибетскую аптеку.Вскоре он выписал к себе младшего брата Жамсарана, который в 1871 годупоступил в Петербургский университет на факультет восточных языков, покитайско-монголо-маньчжурскому разряду. Во время пребывания в университетемладший Бадмаев принял православие - и, таким образом, стал из ЖамсаранаПетром Александровичем. Крестным отцом Бадмаева числился наследникпрестола - позднее Александр III, - и это послужило для Бадмаева одной изтех нитей, через которые он притягивался ко двору. По окончании в 1875 году университета, Бадмаев определился на службу вазиатский департамент и служил в министерстве иностранных дел до 1893 года.С 1890 года он в течение нескольких лет состоял лектором монгольского языкав Петербургском университете. Тибетскую медицину Бадмаев стал практиковать вПетербурге с 1875 года и занимался этим вплоть до революции. В августе 1917года Временное правительство распорядилось о высылке Бадмаева за границу,вместе с Вырубовой и Манасевичем-Мануйловым. То ли Бадмаев уклонился отисполнения этого распоряжения, то ли, побыв за границей, вернулся вПетроград - во всяком случае, именно здесь он умер через два с лишним годапосле крушения Романовых].Распутин - Илиодор - БадмаевМистические кликуши, стремившиеся приблизиться к романовскому трону,постоянно вели между собой борьбу с целью столкнуть своих соперников изанять место главного придворного пророка. На этот "пост" было несколькоконкурировавших друг с другом претендентов, пока окончательно на нем необосновался Распутин. К числу юродивых и "странников", выдвинувшихся напридворную арену, принадлежали, например, юродивый Митя Козельский (невладевший человеческой речью и подававший советы "царям" путем мычания),босоногий странник Вася (Ткаченко), "Матренушка-босоножка". Эти людивыходили из низов народных и являлись в глазах коронованных особсвоеобразными "народными представителями". К явлениям этого же порядка относился и пресловутый иеромонах Илиодор.Конечно, Илиодор был человеком гораздо более развитым, чем все эти босоногиеи косноязычные странники - потому он и действовал иными средствами иприемами, - и, тем не менее, он состоит "в кровном родстве" с другимиразновидностями кликушеско-мистиче-ской породы. Стяжав себе громкую известность погромно-патриотическими выступлениямив Саратове и Царицыне, где была благодарная почва для "работы" примонастырях, Илиодор в конце 1911 года, достигнув вершины своей славы, попалнаконец в придворные сферы. У царского трона, однако, уже властвовалГригорий Распутин. Отсюда, вполне понятно, возникла борьба. И, какими бымотивами ни прикрывался Илиодор, совершенно ясно, что именно желаниесвергнуть могущественного соперника и самому занять его место было основной,движущей пружиной выступления Илиодора против Распутина. Главным соратником Илиодора был его духовный наставник, епископГермоген, но личность его как-то стушевывается перед фигурой самогоИлиодора. Ходатаем в "высших сферах" за взбунтовавшихся иеромонаха иепископа был тибетский врач Бадмаев. (Позднее, когда Илиодор потерпелрешительное поражение, он перешел на сторону Распутина.) Изложим вкратце обстоятельства знакомства Илиодора с Распутиным ипоследовавшего затем активного против него выступления. Илиодор познакомился с Распутиным в 1903 году, когда последний ещетолько появился на петербургском горизонте и был принят под покровительствоинспектора Духовной академии (которую только что окончил Илиодор) иеромонахаФеофана. В предшествовавшем году в кругу Феофана распространились слухи, чтогде-то в Сибири "объявился великий пророк, прозорливый муж, чудотворец иподвижник, по имени Григорий" [Здесь и далее цитируются записки Илиодора оРаспутине "Святой чорт", изданные в 1917 году]. И вот, когда этот чудотворецприбыл в Петербург, Илиодору удалось завязать с ним знакомство, а черезнекоторое время и сблизиться. Восемь лет длилась дружба Илиодора сРаспутиным; их отношения были так близки, что Илиодор ездил с Распутиным народину последнего в Тобольскую губернию, и "великий пророк" посвятилиеромонаха во все свои тайны. Знал Илиодор и про связи Распутина с "царями",и про его распутство с женщинами. Причем, наблюдая развратные похожденияРаспутина, твердо верил умный иеромонах, что дан Григорию свыше особый дарпосредством сношений с женщинами освобождать их от "блудных страстей".Возникали, правда, иногда у Илио-дора - как сам он говорил - сомнения вподлинной святости Распутина. Но, в конце концов, похождения "святого"всегда находили в душе иеромонаха оправдание. Оно и понятно: Распутинвсячески заступался за Илиодора, покровительствовал ему, успешно хлопоталдля него награды. И только в 1911 году "прозрел" Илиодор: он понял, чтоРаспутин "не кто иной, как диавол". Понял это Илиодор, конечно, именнотогда, когда, преувеличивая свои силы, вообразил себя столь крупнойвеличиной, что может вступить в борьбу с Распутиным. Решительным моментом предпринятой Илиодором, совместно с Гермогеном,кампании против Распутина было "обличение", состоявшееся 16 декабря 1911года. Распутина заманили в подворье, где жил Гермоген, и здесь, в присутствии нескольких свидетелей, Илиодор выложил Григорию все своиобвинения. Деятельным помощником Илиодора при этом был юродивый МитяКозельский; духовный же начальник Илиодора Гермоген, превосходя других своеюактивностью, во время "обличения" стал бить "святого старца" крестом поголове. От Распутина требовали, чтобы он перестал посещать царский дом ипрекратил разврат с женщинами. В конце концов Распутина заставили поклястьсяв этом перед иконой. Последствием этого "обличения" было то, что 17 января 1912 года Илиодори Гермоген были высланы из Петербурга: Илиодор - во Флорищеву пустынь,Гермоген - в Жировицкий монастырь. Оба они сперва не подчинились указу о высылке. Но через несколько днейГермоген покорился, а Илиодор, найдя себе тайный приют у Бадмаева, пыталсяпродолжать борьбу. Скрываясь у Бадмаева, Илиодор просил его, "как старинного царскогодруга", как-нибудь поправить дело и добиться удаления Распутина. Исполняяпросьбу Илиодора, Бадмаев беседовал относительно него с дворцовымкомендантом Дедю-линым; при этом последний попросил, чтобы Илиодор записалвсе, что ему известно о Распутине. Илиодор написал "записку", но, по его признанию, составлена она была"далеко не полно". Илиодор рассчитывал, что записка эта будет через Дедюлина переданаНиколаю; но, по словам Илиодора, Бадмаев передал ее председателю ДумыРодзянко и некоторым другим членам Думы. Вследствие этого вопрос о Распутиневозник в Думе, которая и сделала правительству запросы о деятельностиРаспутина. Прождав несколько дней у Бадмаева, Илиодор счел за лучшее открытьсявластям и был отправлен на место ссылки. Сидя во Флорищевой пустыни, Илиодор дополнил свою записку о Распутиненовыми данными и сообщил их также Бадмаеву. После высылки Илиодора в Петербурге заинтересовались хранившимися уизгнанного иеромонаха письмами Александры Федоровны и царских дочерей кРаспутину; эти письма когда-то сам Распутин подарил Илиодору. За ними кИлиодору были отправлены посланцы: от сотрудника "Нового Времени" Родионова(принимавшего участие во всей илиодоровско-рас-путинской истории) и отБадмаева. Посланцу Родионова Илиодор передал подлинники этих писем, а дляБадмаева послал копии. Получив эти письма, Родионов передал их министрувнутренних дел Макарову, а последний - царю. Что касается полученных Бадмаевым копий, то они были переданыпредседателю Думы Родзянко, который находился в постоянных сношениях стибетским врачом. Эти сведения Родзянко использовал для доклада Николаю II. Из вышесказанного следует, что Бадмаев во всей этой истории действовална стороне Илиодора. "Благоразумными и кроткими мерами" Бадмаев настойчивосоветовал ликвидировать это дело и постараться привлечь к себе Илиодора. Стакими советами он обращался и прямо к царю, и к Дедюлину. Последнийблагодарил Бадмаева "за чисто проведенное дело ликвидации грозившего дляцеркви и России скандала", но мнения Бадмаева об Илиодоре Дедюлин неразделял, находя, что сделать иеромонаха полезным уже нельзя. Защищая Илиодора, Бадмаев в то же время вел - впрочем, оченьосторожно - кампанию против Распутина. Очевидно, тибетский врач недооценивалв данном случае его силы и слишком доверялся счастливой звезде Илиодора.Позднее Бадмаев исправил свою ошибку и без колебаний перешел в лагерьРаспутина.Закулисная работа Бадмаева в 1916 - 1917 годахКак видно из документов бадмаевского архива, а также из другихдостоверных источников, отношения Бадмаева со "сферами" обрисовывалисьследующим образом. Непосредственно к Николаю II и Александре ФедоровнеБадмаев проникал, по всей вероятности, довольно редко. Но, тем не менее,Бадмаев весьма энергично развивал закулисную деятельность, причем двумяпутями: с одной стороны, при посредстве писем, которые он постоянно, посамым различным вопросам, писал Николаю, Александре и особенно ихдоверенному лицу Вырубовой; с другой стороны, путем непрерывных личныхсношений с центральной фигурой - Григорием Распутиным. Отношения Бадмаева с Распутиным были очень близки. И нет сомнения, чтоумный и ловкий тибетский врач, гораздо более политически развитый, чемРаспутин, оказывал на него определенное влияние. То, что "вдалбливал"Бадмаев в голову Распутину, тот передавал и Вырубовой, и АлександреФедоровне. Последняя же, как видно из писем ее к Николаю, играла,несомненно, решающую роль во многих вопросах внутренней и внешней политики. Так от тибетского врача, через Распутина и Александру Федоровну,протягивались нити к русскому царю. По своей лекарской практике Бадмаев имел громадное количество знакомыхв придворных и бюрократических кругах. И пациенты Бадмаева часто делалисьего "политическими клиентами". Именно в лаборатории Бадмаева зародиласьмысль о назначении министром Протопопова, который с давнего времени прибегалк тибетской медицине. Бадмаев играл роль политической сводни: у него наквартире Григорий Распутин устраивал своеобразные "пробы" различныхкандидатов на министерские и другие посты. Про одного из таких "пробуемых"кандидатов, по всей вероятности, пишет Распутин Бад-маеву: "Беседуем кротко,но разумно. Надо убедитца про ево во всех корнях и отрастелях". И как скороГригорий Ефимович убеждался в данном человеке "во всех отрастелях",получался готовый кандидат в министры. Когда у власти в качестве председателя Совета министров появилсяШтюрмер [Он был назначен 20 января 1916 года], влияние распутинской клики вправительственном кругу усугубилось. Однако и в ней были свои "партии":Бадмаев Штюрмером не был удовлетворен, так как последний был всецело в рукаху бадмаевского конкурента, другого проходимца - Манасевича-Мануйлова. УБадмаева имелись свои кандидаты в правительство, и все его усилия былинаправлены на то, чтобы их успешно провести. Полного торжества кружокБадмаева достиг, когда 16 сентября 1916 года министром внутренних делназначили Протопопова. Появление его у власти вызвало к активнойдеятельности и другую фигуру. Это - генерал Курлов, большой другПротопопова, а также Бадмаева, при посредстве которого он и добился своейреабилитации [Курлов после убийства Столыпина был уволен в отставку. Тольков начале войны, в 1914 года, ему удалось вновь вернуться на службу; егоназначили прибалтийским генерал-губернатором. Но и здесь он сумел себяскомпрометировать и был отстранен от должности. Сразу после назначенияПротопопова Курлов стал его помощником по министерству внутренних дел.Однако, официально об этом сообщать опасались: указ о его назначениитоварищем министра внутренних дел был сообщен сенату 3 декабря 1916 годаодновременно с указом об освобождении его от этой должности]. Бадмаев, Курлов, Протопопов (находившийся под влиянием первых двоих)образовали тесно сплоченное ядро, сильное взаимной связью этих лиц и,особенно, их доверительными отношениями с Распутиным. Проследить скрытую роль Бадмаева можно, конечно, только отчасти - потем письмам, которые адресовал Бадмаев к Н. и А. Романовым и к Вырубовой. Нои этих писем достаточно, чтобы видеть, сколь широка была сфера компетенциитибетского врача. Казалось бы, нет ничего общего между тибетской медициной иполитической группировкой членов в Государственном Совете, а, между тем,Бадмаев весьма интересуется этим делом: он составляет обстоятельнуюкартограмму с распределением членов Государственного Совета по партиям,делает точный поименный подсчет всех членов в каждой группе - и все это стой целью, чтобы показать, как необходимо усилить в "верхней палате" крайнеправое крыло. Интересовала Бадмаева и деятельность социалистических партий. Так, оннаправил Вырубовой для передачи царю прокламацию объединенного комитетастуденческих социал-демократических фракций, пояснив при этом, что "подобныеречи слушают генералы в военно-промышленных комитетах". Очень волновало тибетского врача дело министра А. Н. Хво-стова,пытавшегося организовать убийство Распутина. Находя, что вокруг этого делавозникло "много лжи относительно Григория Ефимовича", Бадмаев просил уНиколая позволения лично объяснить ему "многое". Не раз обращался Бадмаев с представлением своих кандидатов на различныепосты: так, генерала Сахарова он прочил на пост военного министра ипредседателя совета министров. Основанием для этого было прежде всего то,что жена Сахарова лечилась у Бадмаева; кроме того, Сахаров, по мнениюБадмаева, был как раз тот человек, который считал, что в политике нужна"определенная, православная, царская и русская твердость". Пресловутого редактора "Земщины" Глинку-Янчевского Бадмаев рекомендовалв члены Государственного Совета и просил о выдаче ему субсидии; последнеебыло исполнено. Бадмаев издавал различные брошюрки на современные темы и представлял ихцарской семье и министрам, сопровождая весьма любопытными письмами. Кпримеру, когда Бадмаев посылал царским дочерям свою книжку "Мудрость врусском народе", он каждой из них написал особое письмо: Марии Бадмаевзаметил, что "она с любовью и охотой относится к учению", - и потому,конечно, представляемая им книжка будет ей очень полезна. АнастасииНиколаевне он попенял, что она "не питает особой охоты к учению", - но и тутего брошюрка поможет: от ее прочтения может появиться "великая охота узнатьвнутреннюю жизнь 170-миллионного населения нашей родины". Но особенно много усилий тратил тибетский врач на продвижение к властигенерала Курлова. Бадмаев всячески старался уверить "верхи", что Курлов -самый достойный человек: он "глубокий монархист, всегда был на стражепринципов царизма, по закону, по совести и по своему высококультурномуобразованию". Как раз в то время, когда в Государственной Думе делались запросы насчет Курлова, Бадмаев настойчиво предлагал егов члены Государственного Совета, и, хотя это назначение не состоялось,Курлов и без того играл крупнейшую роль в Министерстве внутренних дел. На громком имени генерала Курлова, ближайшего приятеля Бадмаева, нампридется ненадолго остановиться. В своих воспоминаниях Курлов категорическиотрицает какую-либо связь с Распутиным: "Я никогда не получал никакихназначений, наград, или вообще милостей через Распутина, несмотря нациркулировавшие на этот счет обо мне слухи"... Однако документы имеют свой,более правдивый язык, и они свидетельствуют, что слова Курлова лживы. Вот,например, что пишет Вырубовой лучший друг Курлова, Бадмаев: "Я глубокоблагодарен вам и Григорию Ефимовичу за Павла Григорьевича [Курлова],которого дорогой государь наш принял ласково и выслушал..." (письмо от 9сентября 1916 года). Вскоре после этого приема Курлов и был назначентоварищем министра. И сам Григорий Ефимович, зная "енирала Курлова" как преданного родине(то есть ему, Распутину) человека, обращался к Курлову и Бадмаеву с такой,например, запиской: "Ето ваш, помогите ему, милой, дорогой". Впрочем, в одном отчасти прав генерал Курлов, когда пишет: "Я допускаю,что он [Распутин] в некоторых случаях обращался с деловыми просьбами кцарице, или даже к самому царю, - и думаю, что многие из его просьб,действительно, удовлетворялись; но выгоды от этого получал не он, аокружающая его банда аферистов". Относительно Распутина Курлов прав в томсмысле, что "старец", хотя и не прочь был брать взятки, но не так в нихнуждался, получая денежные подачки от правительства. Относительно же "бандыаферистов" генерал Курлов прав безусловно. И в особенности потому, что однимиз главных лиц в этой "банде" - как это будет установлено далее - являлся онсам, генерал Курлов. Что же было для Бадмаева главным? Тибетская медицина для него являласьделом третьестепенным - по крайней мере, когда посредством своего лекарстваБадмаев уже приобрел громадные средства; скрытая политическая работа былаважнее, но и она не была ведущей. Первое же место принадлежало различным крупным коммерческим аферам -преимущественно железнодорожным концессиям, которым служила и политика, итибетская медицина. Согласно документам бадмаевского архива, в июле 1916 годадействительный статский советник Бадмаев, генерал-лейтенант Курлов и ГеоргийАлександрович Манташев организовывают акционерное общество для постройки иэксплуатации железной дороги от города Семипалатинска до местечка Улан-Даба(на границе Монголии). Еще в 1914 году дано разрешение на производство Бадмае-вым и Курловымпредварительных изысканий по постройке; теперь же, в 1916 году, названныелица начинают хлопотать о получении концессии и вступают в соглашение сбанками и предпринимателями по реализации необходимого капитала. Железнодорожная линия, по проекту Бадмаева, является только одним изучастков грандиозной трансмонгольской железной дороги, концессию на которуютакже предполагали получить Курлов и Бадмаев. В это же самое время, в июле 1916 года, Бадмаев, совместно с тем жеКурловым, разрабатывает и другой проект - об организации русско-армянскогоакционерного общества для постройки путей сообщения и разработкиестественных богатств Закавказья и сопредельных с ним, только что занятыхрусскими войсками частей турецкой Армении. Немного позднее, в феврале 1917 года, то есть перед самой революцией,Бадмаев задумывает аферы на Мурманской железной дороге, для чего ведетпереговоры со строителем дороги Горячковским и представляет его запискиНиколаю II. Железнодорожные аферы проясняют картину основной деятельности Бадмаева,в том числе и направляющую линию его политических устремлений. Зная махинации Бадмаева, можно понять смысл его письма к Распутину. 8октября 1916 года тибетский врач просит Распутина оказать содействиекакому-то предприятию. "В обыкновенных путях, - пишет Бадмаев, - подобныедела требуют продолжительного времени для своего осуществления, между темэто - важнейшая отрасль промышленного предприятия. Владелец его верит мне игенералу Курлову, предлагая заплатить 50.000 рублей, если оно устроится. Мыотказались взяться за это дело за деньги [честные, благородные люди!], носказали ему, что можем попросить вас направить это дело по правильному пути,так как это дело совершенно справедлив