Анисимов О.С. МЕТОДОЛОГИЯ И НАУКА XXI ВЕКА СОДЕРЖАНИЕ 1 Соотнесение реконструкции и прогноза динамики развития методологии в ее связи с наукой 61.1 Характеристика методологии в ее связи с наукой до ХХI века 71.2 Подготовка смены методологической парадигмы 111.3 Характеристика методологии в ее связи с наукой в ХХI веке (прогностическая версия) 132 Дополнительные разъяснения, раскрывающие общую линию мысли в докладе 203 Основные черты современной методологии 39^ Работы автора по теме 64Сведения об авторе 65 1 Соотнесение реконструкции и прогноза динамики развития методологии в ее связи с наукой^ 1.1 Характеристика методологии в ее связи с наукой до ХХI векаСхема 1Если считать рассуждения о "методе" Декарта типичными для понимания как "метода", так и "методологии", то обобщенно под методом можно понимать процессуальную форму организованного процесса, прошедшую этапы "реконструкции" по образцу конструктивной "рационализации" и мыслительного "обобщения": фиксация образца организованного процесса; реконструкция формы процесса; обобщение рационализированной формы; фиксация "метода". Обобщенность формы организованного процесса и ее нормативное использование предполагает промежуточный процесс конкретизации метода и мыслительное конструирование "методики": фиксация метода; придание ему нормативного статуса; конкретизация метода с сохранением нормативного статуса; фиксация "методики". Применение методики с направленностью на получение соответствующего результата предполагает учет реальных условий путем ситуационного деконструирования формы, либо игнорирование условий, путем их модификации и создания модельной "среды".Вместе с прохождением всего "цикла" порождения и применения метода, введением рефлексивно-исследовательского сопровождения, внесением в исследование теоретического звена и создания обобщенных версий прохождения цикла с учетом изменения содержания метода при типовых обстоятельствах, возникает "наука о методе" – "методология" в ее простейшем виде: прохождение цикла создания и применения "метода"; рефлексивное исследование цикла, с учетом изменяемости содержания "метода"; введение теоретического обобщения представлений о цикле и последовательностях циклов с акцентировкой на результате – "методе"; создание "учения о методе" или "методологии". Создание "методов" происходило чаще всего в исследованиях, прежде всего – в научных исследованиях. Поэтому и рефлексия циклов осуществлялась в рамках науки, предопределяя появление "методологии науки". Интенсивно процесс методологического сопровождения происходил в образовании и там, где требовались достаточно надежные нормативные опоры, формы социокультурных, деятельностных процессов.Особым направлением в формоконструировании явилось формообеспечение в языковом мышлении, прежде всего, в организации сложных типов мышления, например, в "теоретическом" мышлении. Создание всеобщих форм организованного мышления привело к появлению логики. Дискуссия о "содержательности логики" обеспечила возникновение "методов" Гегеля, а затем Маркса, "диалектического" метода, "логики" восхождения, наиболее значимого обеспечения самых развитых теорий: фиксация образца теоретического мышления; реконструкция формы теоретического мышления; рационализация формы теоретического мышления; обобщение рационализированной формы; фиксация "абсолютной формы" теоретического мышления или "абсолютного метода" (Гегель); фиксация образца применения "А-метода"; рефлексивное исследование образца с учетом возможных изменений в приложении "А-метода" в меняющихся условиях; теоретическое обобщение представлений о цикле применения "А-метода"; создание учения об "А-методе" теоретического мышления или "методологии А-мышления". В применении к "науке" методологическое сопровождение обеспечило выявление замкнутых циклов научно-исследовательских процедур, сначала ориентированных на ценность "подтверждения", а затем – на ценность – "опровержения" (Поппер и др.). Так как научные исследования, в отличие от философских форм познания, предполагают "предметизацию", то в каждом научном предмете складывается цепь циклов, переход между которыми опирается на звенья проблематизации и депроблематизации, введения гипотетической новизны и ее апробации в виде эксперимента: первичные созерцания; суммирование результатов созерцания; обобщение суммарного результата созерцания; создание философских систем, онтологий; переход к подтверждению и опровержению онтологий; предметизация подтверждений и опровержений в зависимости от группировок конкретного материала созерцаний; появление предметизированных циклов исследовательских процедур с акцентом на подтверждение; появление предметизированных циклов исследовательских процедур с акцентом на опровержение; выделение особой роли экспериментов, моделирования и языкового обеспечения теоретической проблематизации и депроблематизации с ведущей ролью "научной новизны". Предметизация исследований и методологическое их обеспечение привело к высокой организации циклов функционирования науки и развития науки ("смена парадигм" Куна и др.), единой организации науки ("научные программы И.Лакатоса и др.). В то же время усиление предметных дифференциаций ускорило дезинтеграцию науки как сферы и неспособность науки адекватно реагировать на многие интегрально значимые запросы практики, т.е., там, где требуется целостное и сущностное знание о реальности.. Возникшие способы вторичной интеграции, "комплексные исследования" и др., опирающиеся на сложившуюся методологию науки в рамках ценностей "знания", "конечного результата", не могло снять проблему дезинтеграции.^ 1.2 Подготовка смены методологической парадигмыОсновная ценность исследовательской деятельности, состоящая в устремленности на результат, на содержательность знания переносилась и на методологическое сопровождение, и рефлексивное осознание методологического обеспечения, "самосознание" методологии науки. Недостаточность ценностной установки на содержание и результата перехода на устремленность к форме, а затем и механизму организованного исследования, его средственно-технологическому обеспечению понимали и демонстрировали многие мыслители, хотя они и оставались в зоне непризнаваемой основной массой участников познавательного процесса инноватики.. К ним можно причислить Сократа, Платона, призывавших выходить за пределы наблюдаемости, созерцаемости и создавать гипотетические конструкции "сущностных" взглядов, как особых средств полемики о том, что такое знание. Нередко знания трактовались как "призраки" (Беркли), зависимые от особенностей устройства познающих механизмов.Принципиальную значимость зависимости знания от познающих механизмов, применительно к субъективным механизмам, придал Кант, потом Фихте. Гегель вывел субъективность за пределы носителя психики, подробно обсудив роль языковых средств, нормативных систем в социокультурном пространстве. Вместе с масштабным раскрытием Марксом роли средств в деятельностных системах появились предпосылки к оформлению социокультурных и деятельностных парадигм, переносимость которых в научное пространство привело к возникновению прагматизма, позитивизма, философии языка, философии культуры, праксиологии и др. направлений методологически значимых обеспечений науки. К середине ХХ века возникли все предпосылки создания новой парадигмы методологии.Она оформилась в трудах "Московского методологического кружка" наиболее осознанно и принципиально (Г.П.Щедровицкий, А.А.Зиновьев и др.). Учитывая опыт философско-методологического осмысливания внутренних причин движимости научных исследований "новые методологи" оформили парадигматические смещения: ценность знания, содержания знания как результата научных исследований; ценность процессов, ведущих к новым знаниям; особая роль рефлексии как источника инноваций в процессах исследований и порождения нового знания; ценность формы процессов научного познания; ценность средств и методов в организации процессов научного познания; ценность рефлексии как основной опоры в проблематизации методов и средств научного познания, "научных программ" и парадигм; ценность механизмов научного познания как основы функционирования науки; ценность рефлексивных механизмов, обеспечивающих проблематизацию и депроблематизацию механизмов функционирования науки.^ 1.3 Характеристика методологии в ее связи с наукой в ХХI веке (прогностическая версия)Схема 2К ХХI веку методология вышла из зависимости от ее сопровождающего предназначения. Она, в рамках ММК, создала регулярную рефлексивную практику не только для сопровождения базисного методологического процесса, обслуживающего развитие той или иной сферы деятельности (науки, образования, аналитики, управления и т.п.), но и для выявления форм, средств, методов собственного развития с опорой на сущностное знание о самой себе: "разрывы" затруднений в сфере науки и др. сферах деятельности; введение установки на развитие сферы; рефлексивно-методологическое сопровождение развития сферы; выделение базисного процесса "проблематизация – депроблематизация сферы деятельности; рефлексия базисного процесса с акцентами на реконструкцию и конструирование процессов, формы процессов, механизма процессов; введение установки на теоретическое, понятийно-категориальное замещение рефлексивных описаний в направленности на создание критериального корпуса организации рефлексивных процессов; создание критериального корпуса; построение проектов методологических "машин", механизмов для реализации функции развития сферы деятельности; реализация и коррекция проектов "машин", в том числе в рамках игрового моделирования (1979 г.). Для методологии в рассмотренном варианте научная или иная сфера выступает как "заказчик" на методологические разработки в установках на инноватику и развитие. По своему содержанию методологии уже неважно, какова особенность сферы как содержательной базы рефлексивного мышления. Методология, выделившись в рефлексивном пространстве, стала готова к развивающему отношению, в том числе и к обычному инновационному отношению, к совокупной практике. Основное внимание она обращает к источникам заказа и тем позициям в кооперативных системах, где происходит осознание разрывов, затруднений, потребностей в инноватике и развитии – "управление" и "аналитика": рефлексия сопровождающего типа участия методологии в динамике изменений и развития сфер деятельности; переход к механизмическому типу самоорганизации в методологическом процессе; изменение статуса "заказчика" на методологические разработки: от самозначимого к условию функционирования и развития методологии; рост притязаний методологии от обслуживания к конструированию сфер и универсума деятельности в рамках идеи развития; переход к созданию единого рефлексивного пространства страны. Для ХХI века характерно смещение в сторону регулярного стратегического управления и глобализации стратегического управления. Попытки придать стратегическому управлению желаемую надежность и профессиональную определенность, предпринятые в конце ХХ века в наиболее развитых странах, столкнулись с неразвитостью самого механизма стратегического управления и, особенно, стратегического мышления.В свою очередь, механизм стратегического мышления, совмещающего интересы всех частей целостности, всех систем, объединенных в единости страны и стран, не могло быть достаточно эффективным в силу слабости критериального обеспечения и слабости рефлексивного обеспечения. Практика "стратегических игр" в методологическом пространстве (с 1979 г.) показала, что механизм стратегического, в том числе – глобального управления нельзя построить вне развитого методологического обеспечения, вне достаточно оформленного и дееспособного механизма самой методологии: трудности стратегического управления; недостаточность "обычного" аналитического обеспечения стратегического управления; недостаточность научного, предметизированного и комплексно-предметизированного обеспечения; слабость философского онтологического обеспечения интеграции научно-предметного обеспечения; введение методологического обеспечения интеграции научных (однопредметных, многопредметных) комплексов в аналитическом сопровождении стратегического управления; переход от моностратегического управления к глобальным типам стратегического управления; слабость внутренней самоорганизации в методологии, претендующей на обслуживание глобального стратегического управления; внутренняя реформа в методологии. Начало ХХI века ознаменовалось осознанием перехода человечества к цивилизационному типу управления и самоорганизации, прежде всего, в среде лидеров мирового процесса (Китай), однако само понимание "цивилизации" остается далеко недостаточно определенным. В рамках наших методологических разработок, начатых в 1998 г., посвященных стратегическому мышлению, мы ввели в конце 2005 года онтологическую схему "цивилизация" и осуществили реконструкцию цивилизационных катастроф на примере Шумер и др., а также общей цивилизационной динамики с учетом 40тысячелетней истории (по версии Ю.Д. Петухова). Это позволило осознать характер цивилизационной динамики в ХХI веке и роль в ней науки и методологии.Принципиальный сдвиг "заказа" на научное и методологическое обеспечение цивилизационной динамики состоит в приобретении особой значимости следующих ориентиров и необходимостей: интегрирование всех типов критериев "неслучайности" высшего уровня (абстрактности); создание ("возвращение") единых оснований организации макросистем, обладающих признаком универсумальности; придание формам использования универсумальных критериев высшего уровня неслучайности и применение методов "А-типа"; совмещение в критериальном комплексе высшего уровня блоков "мировидческого" и "мироотношенческого" типов; использование предельных оснований (духовного типа); возвращение ценности "мудрости" в самоорганизацию людей и общества в целом, а также оформление сословия "мудрецов" с их специальной подготовкой. Наука занимает в корпусе неслучайных критериев высшего уровня место "высших знаний" и их порождения, совмещая возможности предметных, межпредметных и философско-онтологических механизмов исследования реальности в единой "пирамиде знаний".Потенциальные характеристики знаний приобретают свой актуализированный статус вместе с внесением рефлексивной культуры и методологизацию процессов оперирования знаниями. Поэтому методологизация рефлексивных практик всех видов является условием успешности бытия науки "в-себе", "для-себя", "для-иного" и "для-в-себе" или внутреннего развития механизма науки. В ХХI веке будет происходить интенсификация перехода науки от достаточно автономного существования, к сочетанию моментов бытия и, благодаря этому, к "вписанности" в бытие интегрального комплекса критериального обеспечения "неслучайным" совокупной практики."Цивилизация", предполагающая гармонизированный тип отношений между тремя типами "начал" ("народ", "культура", "управление"), опирается на внесение неслучайности, в том числе, "универсумальной" неслучайности, соразмерной духовности, в самоорганизацию как "народа", "управления", так и самой "культуры" как хранителя и накопителя неслучайностей высшего типа.Сосредоточением "неслучайного" высшего уровня в науке выступает, с одной стороны, теоретическое мышление, с другой стороны, рефлексивная культура, в том числе, и в логическом ее слое, в нравственном и духовном слоях: цивилизационная "идея" для самоорганизации и организации общества; ценность блока высших уровней "неслучайного"; совмещенность ценностей критериального корпуса высшего уровня в интеллектуальной, нравственной, духовной самоорганизации; методологизация теоретического мышления в науке и рефлексивной самоорганизации ученого в рамках идеи вписанности в "культурный" блок цивилизации и цивилизации в целом1 (см. сх. 3): 17 ^ 1 Соотнесение реконструкции и прогноза динамики развития методологии в ее связи с наукой Схема 32 Дополнительные разъяснения, раскрывающие общую линию мысли в докладеПростейшие каузальные связи методологии и науки возникают при рефлексированном анализе методов и средств, применяемых в науке (см. сх. 4):Схема 4Более сложный характер связей появляется при акцентировке на рефлексивно-проблемный анализ научных исследований (см. сх. 5):Схема 5В связи с обслуживанием анализа методов и средств в науке возникают методологические семинары (см. сх. 6):Схема 6Роль методологических семинаров увеличивается при обращенности к анализу теоретического звена в науке и введению проблем научного конструирования теории (см. сх. 7):Схема 7В этих типах коммуникации более надежен переход к анализу всеобщих оснований конструирования научных знаний и выражающих их текстов. Как и в случае анализа любой деятельности, в ее рефлексивном обеспечении, появляются критериальные системы высокого уровня абстрактности (см. сх.. 8):Схема 8Сочетание проблематизации и депроблематизации в комплексе научных разработок, особенно при акцентировке на применяемых методах и средствах, растет потенциал переносимости средств и методов, универсализации оснований (см. сх. 9):Схема 9Более высокий уровень значимости приобретает методологическая организация исследовательского мышления (см. сх. 10):Схема 10Опираясь на множество типов работ в цикле научных исследований, особенно в кооперативной связи с практикой, методологическое обеспечение оформляет методологическое мышление, базируясь на универсальные средства этого мышления, и порождает эффект интегральной конфигурации всех разработок (см. сх. 11):Схема 11На этом пути происходит смена ориентации с обслуживания научных исследований на сервисное обеспечение любых деятельностных систем с помощью универсальных критериев организации рефлексии, а также совмещение с потенциалом философских онтологий (см. сх. 12):Схема 12"Объектом" методологии, по критерию содержания рефлексии, становится "универсум деятельности" (см. сх. 13):Схема 14Сама совокупная практика, опираясь методологию, смещается к ее соответствию "истине", сущности практики (см. сх. 14):Схема 14Становясь универсумальным сервисом "практики", в том числе и научно-исследовательской деятельности, методология приобретает все фундаментальные слои совершенного "механизма", оформляясь в особую сферу мыследеятельности (см. сх. 15):Схема 15Методологическая позиция возникает в связи с необходимостью придания рефлексивному процессу, в рамках преодоления "разрыва" в действиях или затруднений, реальных или возможных, желаемой неслучайности, при возникновении устремленности к неслучайности, идеи неслучайности. Поэтому в рефлексивном цикле появляются этапы и функциональные места: действия; затруднения в действии; рефлексивные процессы; затруднения в рефлексивных процессах; возникновение "идеи" неслучайности рефлексии; создание интегральных критериев неслучайности организации рефлексии; дифференциация критериев неслучайности и возникновение предметизированных группировок критериев (см. сх. 16):Схема 16В познании в качестве интегральных критериев организации познавательных процессов появляются философские онтологические абстракции, переносимые и в рефлексию познавательных, научно-исследовательских процессов. В методологии интегральными средствами выступают теории, а затем понятия и категории "теории деятельности", так как содержанием рефлексии выступают социокультурные процессы и деятельность.В рефлексии выделяются две направленности: интеллектуально-мыслительная; "мироотношенческая", в том числе, самоотношение.В рамках первой направленности изначально совмещаются функции: реконструктивно-исследовательская; реконструктивно-критическая; конструктивно-мыслительная (см. сх. 17):Схема 17В генезисе методологии особую роль играет механизм коммуникации.Коммуникация, в ее достаточно развитом виде как "дискуссия", включает в себя функциональные места, "позиции": изложения; понимания; критики; арбитрирования; организации взаимодействий (см. сх. 18):Схема 18Изложение опирается на результаты познания или участия в мыслекоммуникациях. При этом вырабатывается познавательное, реконструктивное и мыслекоммуникативное, в зависимости от "позиции" отношение к содержанию сознания. Именно позиция "критика" создает предпосылки для продвижения содержания мысли вперед, а позиция "арбитра" – возможности иметь неслучайное мнение о чем-либо. В последнем случае используются специальные представления по теме или они создаются для обеспечения арбитрирования (теории, понятия, категории). В позиции "организатора" обеспечиваются совмещения основных позиций.В позиции "арбитража" возникают абстрактные заместители, вовлекаемые в их организационно-мыслительное, а затем и логизированное использование, что является основой появления позиции "теоретика" в научных исследованиях.При внесении рефлексивной коммуникации и арбитражной позиции в ней, появляется перспектива порождения арбитражных критериев и пути к возникновению методологии. Если арбитрирование касается содержания дискуссии о ходе действия, то оформляется необходимое условие возникновения методологии. При арбитрировании дискуссии об организации рефлексивных обсуждений, совмещении позиций (понимания, авторского изложения, критики, арбитрирования) складываются достаточные условия появления методологии. Вместе с этим появляется слежение за надежностью и универсумальностью применяемых и созидаемых критериев (см. сх. 19):Схема 19На основе создания арбитражных абстрагирующих замещений возникают теоретико-деятельностные мыслительные конструкции, и порождается потребность совершенствования теоретических схем, их описаний, возникающего при этом "языка теории деятельности", его парадигмы, логических форм и онтологической семантической базы. Это способствует приходу к предельным парадигмам, формам, онтологиям (см. сх. 20 и 21):Схема 20Схема 21В связи с совершенствованием ЯТД, применением онтологических средств и помещением методологических разработок в кооперативные отношения с практикой организации деятельности, особенно в условиях игромоделирования, особую роль играет "чистое мышление", имеющее в основе использование "А-метода" (см. сх. 22 и 23):Схема 22Схема 23Развитие методологии обеспечивается рефлексивно-методоло-гическим отношением к собственной практике, введением установки на критику, проблематизацию всего цикла методологической работы и его оснований, ЯТД, соответствующих парадигм, организационно-мыслительных схем, онтологий (см. сх. 24):Схема 24Особую роль в совершенствовании методологии играет совершенствование методологического мышления и его применения в авторефлексии и конструировании ЯТД, а само методологическое мышление выделяется как наиболее значимое звено в системе методологического механизма (см. сх. 25):Схема 25Совершенствование ЯТД интенсифицируется при использовании логических форм и средств. Прежде всего, это касается форм использования абстракций (см. сх. 26):Схема 26Используемые абстракции как "предикаты" мысли в отличие от "субъектов" мысли, в ходе синтагматического применения синтезируются для реализации реконструктивно-исследовательской функции, что играет огромную роль в теоретическом мышлении в науке.Высшие по уровню совершенства теории, в том числе в науке, рождаются при использовании "А-метода" Гегеля, предназначенного для реконструктивного, "псевдогенетического" слежения за сущностью объекта изучения, его пути в саморазвитии. В этом "методе" синтезирование происходит не по принципу "дополнительности", а по принципу "уточнения".В нем предикат, подвергаемый уточнению – синтезируется с тем предикатом, который "извлекается" из потенциала содержания уточняемого предиката и применяется как уточняющий ориентир и средство, предопределяющее прохождение объектом, его "сущностью" шага в новое, более развитое состояние. При новом уточнении подвергается уточнению уточняющий предикат (см. сх. 27):Схема 27Возможности логики систематического уточнения позволяют неограниченно совершенствовать теории, синтез теоретических систем, создание "пирамиды" знаний и универсума рефлексивного пространства, включающего и рефлексивное пространство науки.Присвоение логики и вхождение в культуру мышления, культуру рефлектирующего мышления, создающие гигантский интеллектуальный потенциал, как для науки, так и для методологии и методологизированных интеллектуальных практик, связаны с культурной трансформацией субъективных механизмов, о чем писали Кант, Фихте, Гегель. Вхождение в культуру, неизбежное для методологии, методологической интеграции, совмещает присвоение "мироотношения", "мировоззрения", "идеалов" и "ценностей" в контексте качественных переходов в развитии человека (см. сх. 28):Схема 28С этим связано, прежде всего, изменение содержания и трансформации механизмов самоопределения, самосознания и т.п. (см. сх. 29):Схема 29Для познающего мышления и мышления вообще адекватное вхождение в культуру ведет к феномену "чистого разума", подлинного понимания "сущности" и ее проявлений (см. сх. 30):Схема 30Меняется и механизм рефлексивной самоорганизации человека, применяющего его и в рефлексии социокультурных и иных взаимодействий (см. сх. 31):Схема 31Различие рефлексивных процессов и результатов в контексте "потока жизни" становится контрастно различенным (см. сх. 32):Схема 32Познание интегрируется в общий цикл укрепления и использования культуры в целостности цивилизации (см. сх. 33):Схема 33В свою очередь оформляется и реализуется функция культуры в цивилизации (см. сх. 34):Схема 34Различие "роста" и "упадка" культуры является значимым для налаживания цивилизационного бытия и гармонизации "начал" (см. сх. 35):Схема 353 Основные черты современной методологииТот, кто активно участвовал в инновационных процессах второй половины ХХ века, в самых острых дискуссиях в связи с развитием практики, науки, культуры, пытался разобраться в крупномасштабных проектах отраслевого, регионального и федерального уровня, не мог не встретиться с особой группой, характерным множеством людей, которые называли себя "методологами". Их поведение настолько отличалось от проявлений "обычных" специалистов, что первый период делового знакомства осознавался в словах превосходной степени. Какие именно содержания оценивались в "превосходной риторике", какие особенности в поведении производили яркий след в памяти и т.п., зависело от сферы деятельности, от предметной прикрепленности. Во всяком случае, они открывали "новый мир", мир рефлексии, анализа действий, мышления, взаимодействий, оснований действий и мышления.Оказывается, что кроме содержания мысли есть еще и ее форма, а кроме формы существуют еще и механизмы деятельности, коммуникации, мышления. Без обращения внимания на формы, средства, механизмы "рефлектирующего мышления" нельзя ни в чем серьезно разобраться. Подобные утверждения чаще всего слабо вписывались в обыденную форму размышлений.Любой, начинающий соприкасаться с методологами, стоял перед выбором. Либо входить в мир неясного, "птичьего" языка, либо посчитать, что методологи навязывают свои особенные подходы, не видят меры в этом, предстают в качестве мыслительных экстремистов, в качестве "назойливых мух" и т.п., что автоматически ведет к отстранению от них или еще хуже – к попыткам избавиться от них.С внешней стороны энтузиазм критики, который был у заядлых методологов неисчерпаемым, представал как досадное препятствие к спокойному анализу или рядоположенности отличающихся мнений. Казалось, что пафос методологической критики пролетает мимо ясных, сложившихся содержаний, мнений. Тем более, если предпринималась попытка выявить, а какое содержательное мнение есть у самих методологов, то чаще слышался "странный" ответ: – "Зачем это нужно? Думать нужно совсем о другом, о способах, о средствах, подходах, механизмах работы, мышления, взаимодействия и т.п.".Казалось, что методологи просто не знают то, про что ведется речь, не являются специалистами в конкретной области и потому не могут и не хотят вести содержательный диалог.Кроме того, смещение в сторону содержательности они воспринимали как исходный грех и бессмысленность. Это было похоже на увлеченное уничтожение "стульев", на которых сидят мыслящие, ищущие специалисты.Поскольку историю партии изучали все, то аналогии возникали сами собою. Большевики присоединялись к спокойно живущим пролетариям и даже крестьянам и разъясняли им, что они должны не встраиваться в существующий режим, а ломать его, так как он их эксплуатирует, должны разрушать эксплуатацию и готовиться к строительству нового мира. Естественно, что большевики были энергичны, беззаветны, убеждали систематично и заталкивали в борьбу с режимом, со всем прогнившим в обществе, со всем, что только есть.Враги легко выявлялись и нередко оценивались как недостойные не только спокойной жизни, но и самой жизни. Могли стать недостойными жизни и сами пролетарии, которые так упорно не хотят увидеть свое рабское положение. Ну, чем не экстремизм?!Отчаянные любители свободы и разрушения затем перенесли пафос на борьбу с теми, кто не так быстро трансформировал общество. А тут еще и стратеги трансформации появлялись, и была возможность активно вдавливать в ход трансформации и нещадно сражаться с теми, кто сомневается в привлекательных качествах нового режима.Экстремизм, начатый в чем-либо, находит свое положение во всем. Тут не до истины и убеждения, убедительности! Если не хватает убедительности, то поможет сила.Аналогия всегда лишь похожа на "правду". Так проблематизирующее наступление в дискуссии и устранение всех предшествующих содержательных опор, в силу их полной "никчемности", "ненужности" в линии смещения акцентов совсем не предполагало насилие над проблематизируемым дискутантом. Его никто не пытал, не бил, не отвозил в места не столь отдаленные. В худшем случае, пока еще шла дискуссия, а иногда и после нее, говорилось о том, что подход и сам проблематизируемый ни на что не годен, и ему пора отказаться от бессмысленного продолжения пройденного пути. Однако для любого человека, в том числе и заблуждающегося, слабо разбирающегося, даже закостенелого, существует та или иная доступная ему, удобная форма предубеждения, сохраняющая его самоуважение, достоинство и т.п.С другой стороны, и сами методологи далеко не все непременно хотели проблематизировать в крайних вариантах, похожих на травматизацию. Немало было принципиальных, но гибких и даже деликатных проблематизаторов.Однако запоминались, прежде всего, именно "бойцы" мысли, служители развития через устранение прошлого опыта. Тем более что опыт устранения прошлого был многообразен. Например, "устранения" как малозначимого досоветского периода жизни страны или устранение "языческого" периода как во всем неистинного и темного.Принципиальность борьбы за развитие и осмысленность деятельности, мышления, за рефлексивную обоснованность всех проектов была не только действием, но и обоснованным действием, "священным" действием.Для тех, кто сталкивался с принципиальными методологами, с яркой и бескомпромиссной критикой, с предъявлением в ней "странных" оснований, опорных схем, кто пережил шок различия подходов и безальтернативности, кто сохранил способность к самокритичному размышлению, готовности к смене точки зрения, но только после достойного выявления иной перспективы, кто предполагает и сохранение своей точки зрения, если она победит в соревновании версий, для тех мы внесем некоторые исторические и сущностные разъяснения.Следует учесть, что мы тоже принадлежим сообществу методологов и служим методологической функции. Мы хотим случайное и неслучайное в методологическом явлении различить и разделить, имея огромный аппарат решения подобных задач (четыре десятка монографий с готовыми к любой критике содержаниями фундаментального и прикладного характера).Побудителем к тому движению, которое стало методологическим, выступил А.А. Зиновьев, который в середине 50-х годов защитил диссертацию о "методе Маркса" в "Капитале". Это была необычная по серьезности и научной честности работа, а ее значимость для понимания метода и экономической системы Маркса, самого марксистского видения сути явлений и истории предопределила не только интерес всех активных философов и размышляющих людей, но интригу будущего спора. В самой личности А.А. Зиновьева сплелись устремленность на выяснение истины и склонность к яркому дискутированию, бескомпромиссности в отстаивании своей точки зрения.В условиях догматизма и жесткого слежения за соблюдением догм раскованность и энергия логика не могла не произвести эффект на ищущие умы. Тем более что сама логика лишь обслуживала поиск ответов на вопросы о причинах необустроенности управления и общества в целом. Борьба с ограничениями в движении мысли и гражданском самовыражении увлекла склонных к этому, готовых к полемике молодые силы. Среди них оказались и такие известные затем мыслители, как М.К. Мамардашвили, Б.А. Грушин, Г.П. Щедровицкий и многие другие.Если А.А. Зиновьев ставил логические проблемы и задачи для коррекции гуманитарных наук, то Г.П. Щедровицкий выделил не только слой программ реформирования наук, но и реформирования способа реформирования, способа постановки проблем и их решения. Усилиями складывающегося инновационного сообщества с логической и науковедческой акцентировкой, а затем и целым веером акцентировок, воспроизвелись две крупномасштабные ситуации, имевшие ранее яркое воплощение в Древней Греции и Германии конца XVIII и начала XIX веков. Подобные ситуации возникали и в иные времена, но не столь принципиально.В Греции, обладавшей опытом размышлений и обоснований, постоянных судебных выяснений складывающихся недоразумений и конфликтов, появился Сократ. Он ставил вопросы о "сути вещей", не удовлетворяясь версиями, зависящими от массы субъективных и исторических обстоятельств. "Суть вещей" должна быть одна и неважно, кто ею обладает. Только имея ее можно анализировать и проявление сути, а также иметь частные мнения, зависящие от того, что увидел познающий.Для тех, к кому обращался Сократ, главным было то или иное мнение, а суть невозможно было установить. Поэтому настойчивость Сократа заставляла делать выбор между частным мнением, которое было у каждого участника спора и тем, что находится где-то вне мнений. При выборе второго пути предполагалось дополнительное напряжение мысли, поиск того, что нельзя созерцать и, что очень важно, прохождение пути внутренних перестроек, чтобы