что такое любовь

Введение. Важность и сложность явления любви определяются тем, что в нем, как в фокусе, пересеклись противоположности биологического и духовного, личностного и социального, интимного и общезначимого. С одной стороны, половая или родительская любовь включает в себя здоровые биологические инстинкты, и немыслима без них. С другой стороны, любовь как чувство может представлять собой интеллектуальный восторг, возможный только на определенных уровнях культуры.

Любовь есть достояние общественного развитого человека. Она имеет свои биологические предпосылки чувств, выражающиеся в родительских и половых инстинктах, связанных с продолжением и сохранением рода. Известно, что структура эмоциональной жизни сменяется в соответствии со сменой исторических эпох. В связи с этим видоизменяется чувство любви, которое несет на себе печать социальных отношений, и преобразование самой личности как носителя этого чувства.

Основными вопросами данной курсовой посвящены Фромм «Искусство любить», Фрейд «Введение в психоанализ» и Фромм «Душа человека» полностью посвящены вопросам любви как чувство, искусство, способность и отношения. Цель курсовой – рассмотреть самое прекрасное чувство, которое возникает между людьми – любовь. Курсовая представляет собой полное понятие об этом чувстве, а так же присутствуют разновидности любви, что, с точки зрения психологии, очень необычное явление.

Психология как наука имеет одно волшебное, чудесное свойство, суть которого состоит в том, что она, давая человеку знания, вместе с тем изменяет его, делая другим. Иными словами, осознание тех или иных закономерностей, открытых психологией, обновляет человека, его отношение к миру и другим людям. Во многих случаях расширение круга знаний в области психологии, понимание вскрытых ею закономерностей уже само по себе является той работой над своей душой, по сравнению с которой

«всякая другая работа – пустяки». Многочисленные психологические исследования ясно показывают, что осознание человеком причин и закономерностей своего поведения, когда человек влюблён, может радикально изменить его отношение к жизненным ситуациям. У него возникает возможность понимать их глубже, видеть несколько вариантов собственных действий там, где раньше усматривался только один, предполагать несколько причин развития событий там, где приходила на ум только одна.

Понимание возможного многообразия причин и способов поведения, ясно и вместе с тем гибкое понимание чувств, позволяют сделать наилучший выбор из нескольких возможных вариантов реагирования, что делает человека более свободным, «хозяином своих чувств». Для начала необходимо коротко рассмотреть, некоторые теории эмоций и затем определить, какое место занимает любовь в них. Согласно теории дифференциальных эмоций любовь существенно отличается от таких базовых

эмоций как печаль, радость, гнев или страх. Базовыми они являются отчасти потому, что они имеют собственные способы выражения, присущие им способы переживания и собственные конкретные паттерны активности нервной системы. Хотя любовь также является базовым чувством, характеристики этой основы по отношению к любви принимают иное, более комплексное звучание. Любовь, отчасти, можно определить как сплав эмоционального, мотивационного и когнитивного компонентов. Любовь состоит не только из позитивных эмоций как интерес-

возбуждение и удовольствие- радость, но и из ряда негативных - печаль, злость, гнев и др. Он также дополняет перечисленную выше классификацию любви таким типами как любовь как переживание и любовь как отношение. Э. Фромм в своей книге «Искусство любить» понимает любовь как «ответ на проблему человеческого существования». Человек, осознавая свою отдаленность от природы, осознавая свою жизнь, прошлое, понимает краткость своего существования.

То есть то, что не по своей воле он рожден и не по своей умрет и т.п. Человек «стал бы безумным», если бы не смог освободиться из этой тюрьмы, покинув ее, объединившись в той или иной форме с людьми и окружающим миром. Способ преодоления этого, по Фромму, и есть любовь. Любовь, пишет он, это «активная заинтересованность в жизни и развитии того, что мы любим». Важным аспектом является то, что Фромм и предлагает типологию видов любви, он пишет, что

любовь есть направленность на все, а не на что-то одно. При этом в действенный характер любви (в отличие от симбиотического, основанного на том или ином использовании другого человека) он включает такие неотъемлемые элементы как отдачу, заботу, ответственность, уважение и знание. Глава 1 Сложности любви. 1.1 Проблемы любви. Любовь - это приятное чувство, испытать которое - дело случая, нечто такое, что выпадает человеку в

случае удачи. [3. С.33] Эта маленькая книга основана на первой предпосылке, хотя большинство людей сегодня, несомненно, исходят из второй. Не то чтобы люди считали любовь делом неважным. Они ее жаждут, они смотрят бессчетное количество фильмов о счастливых и несчастливых любовных историях, они слушают сотни глупых песенок о любви, но едва ли кто-нибудь действительно думает, что существует какая-то необходимость учиться любви. Эта особая установка основывается на нескольких предпосылках,

которые порознь и в сочетании имеют тенденцию способствовать ее сохранению. Для большинства людей проблема любви состоит в том, чтобы быть любимым, а не в том, чтоб любить, уметь любить. Значит, сущность проблемы для них в том, чтобы их любили, чтобы они возбуждали чувство любви к себе. К достижению этой цели они идут несколькими путями. Первый, которым обычно пользуются мужчины, заключается в том, чтобы стать удачливым, стать сильным

и богатым настолько, насколько позволяет социальная ситуация. Другой путь, используемый обычно женщинами, состоит в том, чтобы сделать себя привлекательной, тщательно следя за своим телом, одеждой и т. д. Иные пути обретения собственной привлекательности, используемые и мужчинами и женщинами, состоят в том, чтобы выработать хорошие манеры, умение вести интересную беседу, готовность прийти на помощь, скромность, непритязательность.

Многие пути обретения способности возбуждать любовь к себе являются теми же самыми путями, которые используются для достижения удачливости, для обретения полезных друзей и влиятельных связей. Очевидно, что для большинства людей нашей культуры умение возбуждать любовь это, в сущности, соединение симпатичности и сексуальной привлекательности.[1. С.51] Вторая предпосылка отношения к любви как к чему-то, не требующему обучения состоит в допущении, что

проблема любви - это проблема объекта, а не проблема способности. Люди думают, что любить просто, а вот найти подлинный объект любви или оказаться любимым этим объектом трудно. Эта установка имеет несколько причин, коренящихся в развитии современного общества. Одна причина в большой перемене, произошедшей в двадцатом веке в отношении выбора „объекта любви". В викторианскую эпоху, как и во многих традиционных культурах, любовь не была в большинстве случаев

спонтанным, личным переживанием, которое затем должно было вести к браку. Напротив, брак основывался на соглашении - то ли между семьями, то ли между посредниками в делах брака, то ли без помощи таких посредников; он заключался на основе учета социальных условий, а любовь, как полагали, начнет развиваться с того времени, как брак будет заключен. В течение нескольких последних поколений всеобщим стало в западном мире понятие романтической любви.

В Соединенных Штатах, хотя соображения договорной природы брака еще полностью не вытеснены, большинство людей ищут романтической любви, личного переживания любви, которое затем должно повести к браку. Это новое понимание свободы любви должно было в значительной мере повысить значение объекта в ущерб значению функции. С этим фактором тесно связана другая характерная черта современной культуры. Вся наша культура основана на жажде покупать, на идее взаимовыгодного обмена.

Счастье современного человека состоит в радостном волнении, которое он испытывает, глядя на витрины магазина и покупая все, что он может позволить себе купить или за наличные или в рассрочку. Он (или она) и на людей глядят подобным образом. Для мужчины привлекательная женщина - для женщины привлекательный мужчина - это добыча, которой они являются друг для друга. Привлекательность обычно означает красивую упаковку свойств, которые популярны и искомы на личностном

рынке. Что особенно делает человека привлекательным - это зависит от моды данного времени, как физической, так и духовной. В двадцатых годах привлекательной считалась умеющая пить и курить, разбитная и сексуальная женщина, а сегодня мода требует больше домовитости и скромности. В конце девятнадцатого и в начале двадцатого века мужчина, чтобы стать привлекательным „товаром", должен был быть агрессивным и честолюбивым, сегодня он должен быть общительным и терпимым.

К тому же чувство влюбленности развивается обычно только в отношении такого человеческого товара, который находится в пределах досягаемости собственного выбора. Я ищу выгоды: объект должен быть желанным с точки зрения социальной ценности и в то же время должен сам желать меня, учитывая мои скрытые и явные достоинства и возможности. Два человека влюбляются тогда, когда чувствуют, что нашли наилучший объект, имеющийся на рынке, учитывая

при этом границы собственного обменного фонда. Часто, как при покупке недвижимого имущества, заметную роль в этой сделке играют скрытые возможности, которые могут быть развиты со временем. Едва ли стоит удивляться, что в культуре, где превалирует рыночная ориентация иматериальный успех представляет выдающуюся ценность, человеческие любовные отношения следуют тем же образцам, которые управляют и рынком. Третье заблуждение, ведущее к убежденности, что в любви ничему не надо учиться, состоит в смешении

первоначального чувства влюбленности с перманентным состоянием пребывания в любви. Если двое чужих друг другу людей, какими все мы являемся, вдруг позволят разделяющей их стене рухнуть, этот момент единства станет одним из самых волнующих переживаний в жизни. В нем все наиболее прекрасное и чудодейственное для людей, которые были прежде разобщены, изолированы, лишены любви. Это чудо неожиданной близости часто случается легче, если она начинается с физического

влечения и его удовлетворения. Однако такого типа любовь по самой своей природе не долговечна. Два человека все лучше узнают друг друга, их близость все более и более утрачивает чудесный характер, пока, наконец, их антагонизм, их разочарование, их пресыщенность друг другом не убивает то, что осталось от их первоначального волнения. Вначале они не знали этого всего; их, действительно, захватила волна слепого влечения. „Помешательство" друг на друге - доказательство силы их любви, хотя оно могло

бы свидетельствовать только о степени их предшествующего одиночества. Эта установка, что ничего нет легче, чем любить продолжает оставаться преобладающей идеей относительно любви вопреки подавляющей очевидности противного. [2. С.18] Едва ли существует какая-то деятельность, какое-то занятие, которое начиналось бы с таких огромных надежд и ожиданий и которое все же терпело бы крах с такой неизменностью, как любовь.

Если бы это касалось какой-либо иной деятельности, люди сделали бы все возможное, чтобы понять причины неудачи, и научились бы поступать наилучшим для данного дела образом - или отказались бы от этой деятельности. Поскольку последнее в отношении любви невозможно, то единственно адекватный способ избежать неудачи в любви - исследовать причины этой неудачи и перейти к изучению смысла любви. Первый шаг, который необходимо сделать, необходимо осознать, что любовь - это искусство, такое же как,

искусство жить. Если мы хотим научиться любить, мы должны поступать точно так же, как нам предстоит поступать, когда мы хотим научиться любому другому искусству, скажем, музыке, живописи, столярному делу, врачебному или инженерному искусству. Процесс обучения искусству можно последовательно разделить на два этапа: первый - овладение теорией; второй - овладение практикой. Если захотеть научиться искусству медицины, надо в первую очередь познать определенные факты относительно

человеческого тела и относительно различных болезней. Но даже когда будут все эти теоретические знания, все еще нельзя считаться сведущим во врачебном искусстве. Став мастером в этом деле после длительной практики, когда, наконец, результаты теоретического знания и результаты практики сольются в одно - в интуицию, составляющую сущность мастерства в любом искусстве. Но наряду с теорией и практикой существует третий фактор, необходимый для того, чтобы стать мастером

в любом искусстве - овладение искусством должно стать предметом наивысшего сосредоточения; не должно существовать в мире ничего более важного, чем это искусство. Это относится к музыке, медицине, к столярному искусству - а также и к любви. И, может быть, именно здесь содержится ответ на вопрос, почему люди нашей культуры так редко изучают это искусство вопреки их очевидным неудачам в нем.

И так, главной проблемой любви является выбор «объекта любви». Вопреки глубоко коренящейся жажде любви, почти все иное считается едва ли не более важным, чем любовь: успех, престиж, деньги, власть. Почти вся наша энергия употребляется на обучение достижению этих целей, и почти никакой - на обучение искусству любить. 1.2 Проявления любви. Человек одарён разумом, он осознаёт себя, своего ближнего, своё прошлое и возможности

своего будущего. Это осознание себя, как отдельного существа, осознание краткости собственной жизни, того, что он не по своей воле рождён и вопреки своей воле умрёт, что он может умереть раньше, чем те, кого он любит, или они раньше его, и осознание собственного одиночества и отдалённости, собственной беспомощности перед силами природы и общества – всё это делает его отчуждённое, разобщенное существование невыносимым. Переживание отдалённости рождает тревогу.

Быть отдалённым - значит быть отторгнутым, не имея никакой возможности употребить свои человеческие силы. Быть отдалённым - это значит быть беспомощным, неспособным активно владеть миром – вещами и людьми, это значит, что мир может наступать на человека, а он не способен противостоять ему. Таким образом, отдалённость – это источник напряженной тревоги. Кроме того, она рождает стыд и чувство вины. Из этого вытекает соответствующий вывод, что глубочайшую

потребность человека составляет потребность преодолеть свою отдалённость, покинуть тюрьму своего одиночества. Желание межличностного слияния – наиболее мощное стремление в человеке. Это наиболее фундаментальное влечение, это сила, которая заставляет держаться вместе членов человеческого рода, клана, семьи, общества. Неудача в его достижении ведёт к безумию или уничтожению себя и других. Без любви человечество не могло бы просуществовать и дня.

Однако, не каждое достижение межличностного слияния можно назвать любовью. Слияние может быть достигнуто различными способами. И важно знать, какой вид единений имеется в виду, когда мы говорим о любви. Или это любовь, как зрелый ответ на проблему существования, или это незрелые формы любви, которые можно назвать симбиотической связью (связь между матерью и зародышем в её утробе, их двое, и всё же это –

одно целое). [7. С.120] Зрелая любовь – это активная сила в человеке, сила, которая рушит стены, отделяющие человека от его ближних; которая объединяет его с другими; любовь помогает ему преодолеть чувство изоляции и одиночества; при этом позволят ему оставаться самим собой, сохранять свою целостность. В любви имеет место порядок: два существа становятся одним и остаются при этом двумя. Следует иметь ввиду, что любовь качественно отличается от других человеческих чувств.

Зависть, ревность, честолюбие, любой вид жадности – это страсти, любовь же – это действие, реализация человеческой силы, которая может быть реализована только в свободе и никогда в принуждении. [11. С.142] Любовь - это активность, а не пассивный эффект, это помощь, а не увлечение. В наиболее общем виде активный характер любви можно описать посредством утверждения, что любовь прежде всего значит давать [7. С.122], а не брать (получать). «Давание» – это высшее проявление силы.

В каждом акте давания человек осуществляет свою силу, своё богатство, свою власть. Такое переживание высокой жизнеспособности и силы наполняет человека радостью. Он чувствует себя уверенным, способным на большие затраты сил, полным жизни и поэтому радостным. Давать – более радостно, чем брать не потому, что это лишение, а потому, что в этом акте давания проявляется выражение жизнеспособности человека. Любовь означает ещё заботу, наиболее очевидно в любви матери к

своему ребёнку. Никакое её заверение в любви не убедит нас, если мы увидим отсутствие у неё заботы о ребёнке, если она пренебрегает кормлением, не купает его, не старается полностью его обиходить; но когда мы видим заботу её о ребёнке, мы всецело верим в её любовь. Это относится и к любви к животным и растениям. Если какая-то женщина скажет нам, что любит цветы, а мы увидим, что она забывает их поливать, мы не поверим в её любовь к цветам.

Любовь – это активная заинтересованность в жизни и в развитии того, что мы любим. Где нет активной заинтересованности, там нет любви. [8. С.88] Забота и заинтересованность ведут к другому аспекту любви: к ответственности. Сегодня ответственность часто понимается как налагаемая обязанность, как что-то навязанное из вне. Но ответственность в её истинном смысле это от начала до конца добровольный акт.

Быть «ответственным» - значит быть в состоянии и готовности «отвечать». Любящий человек чувствует себя ответственным за всех ближних, как он чувствует ответственность за самого себя. Эта ответственность в примере с матерью и ребёнком побуждает её к заботе, главным образом, о его физических потребностях. В любви между взрослыми людьми она касается, главным образом, психических потребностей другого человека. Ответственность могла бы легко вырождаться в желание превосходства и господства, если

бы не было компонента любви - уважения. Уважение – это страх и благоговение; оно означает способность видеть человека таким, каков он есть, осознавать его уникальную индивидуальность. Уважение означает желание, чтобы другой человек рос и развивался таким, каков он есть. Таким образом, уважение предполагает отсутствие эксплуатации. Уважение существует только на основе свободы: «любовь – дитя свободы, и никогда – господства»

Уважать человека невозможно, не зная его. Забота и ответственность были бы слепы, если бы их не направляло знание. Знание было бы пустым, если бы его мотивом не была заинтересованность. Есть много видов знания; знание, которое является элементом любви,не ограничивается поверхностным уровнем, а проникает в самую сущность. Это возможно только тогда, когда человек может переступить пределы собственного интереса и увидеть другого человека в его собственном проявлении.

Знание имеет еще одно отношение к проблеме любви. Фундаментальная потребность в соединении с другим человеком таким образом, чтобы мочь освободитьсяот собственной изоляции, тесно связана с другим специфическим человеческим желанием, желанием познать«тайну человека». Хотя жизнь уже и в самых биологических аспектах является чудом и тайной, человек, именно в его человеческих аспектах, является непостижимой тайной для себя самого - и для своих ближних.

Чем глубже мы проникаем в глубины нашего существа или какого-либо иного существа, тем более цель познания удаляется от нас. И все же мы не можем избавиться от желания проникнуть в тайну человеческой души вто сокровенное ядро, которое и есть «он». Есть отчаянный путь познать «тайну» -это путь полного господства над другим человеком, господства, котороесделает его таким, как мы хотим, заставить чувствовать то, что мы хотим; превратит его в вещь, нашу вещь, собственность.

Крайнее проявление этого способа – это садизм. Другой путь познания «тайны» – это любовь. Любовь представляет собой активное проникновение в другого человека, проникновение, в котором желание познания удовлетворяется благодаря единению. Благодаря переживанию единства, человек приобретает таким путем знания о том, что другой человек жив и на что способен, но это знание невозможно получить благодаря мысли. Таким образом, первые проявления любви это переживания отдаленности и желание межличностного

слияния. Любовь это не пассивный эффект и не влечение, это помощь, забота, ответственность. Забота, ответственность, уважение и знание - взаимозависимости. Они представляют собой набор установок, которые должны быть заложены в зрелом человеке, который развивает свои созидательные силы, который хочет иметь лишь то, что он сам создал, который обрел смирение, основанное на внутренней силе, которую может дать только истинно созидательная деятельность.

В следствии этого любовь есть сложная динамическая интеллектуально-эмоционально-волевая система, состоящая из множества меняющихся элементов. Испытывая чувство любви, человек переживает нежность, страсть, желание, гнев, радость. В противоположность мимолетному, быстро переходящему чувству увеличения, истинная любовь предполагает глубину переживаний, отличается полнотой своего проявления и целостностью. Глава 2 Разновидности любви и их особенности. 2.1

Братская любовь Наиболее фундаментальный тип любви, лежащий в основе всех ее видов,— братская любовь. Под братской любовью понимается чувство ответственности, заботу, уважение, знание другого человека, желание помочь ему в жизни. Именно о такой любви говорится в Библии: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Братская любовь — это любовь ко всем людям; именно это отсутствие исключительности — ее характерная

черта. [7. С.65] Если развил в себе способность любить, то невозможно не любить своих братьев. В братской любви достигается переживание соединения со всеми людьми, чело¬веческой солидарности, человеческого единства. В основе братской люб¬ви лежит переживание того, что мы все — одно. Разница в талантах, умственных способностях, знаниях пренебрежимо мала по сравнению с общностью человеческой сути, одинаково присущей всем людям. Чтобы испытать эту общность, нужно с поверхности проникнуть в суть.

Если воспринимать другого человека поверхностно, то воспринимать главным образом надо то, что различает и разъединяет. Если проникнуть в суть и ощутить общность, тогда ощущается братство. Братская любовь — это любовь равных; но в действительности, [4. С.87] даже будучи равными, мы не всегда «равны» поскольку все люди, всем нужна помощь. Однако то, что нужда в помощи, еще не значит, что одни беспомощны, а другие могущественны.

Беспомощность — преходящее состояние; спо¬собность же стоять и ходить на своих ногах есть способность постоянная и всеобщая. [7.С.67] Тем не менее, любовь к слабому, любовь к бедняку и чужестранцу есть начало братской любви. Любить собственную плоть и кровь — не бог весть, какое достижение. Животное тоже любит своих детенышей и заботится о них. Беспомощный любит своего хозяина, потому что от него зависит его жизнь, ребенок любит своих родителей,

потому что они ему нужны. И только в любви к тем, кто не служит никакой цели, любовь начинает раскрываться. Не случайно главный объект человечес¬кой любви в Ветхом завете — бедняк, чужестранец, вдова и сирота, и, наконец, национальный враг — египтянин и эдомит. Сочувствуя бес¬помощному, человек развивает в себе любовь к брату; и в любви к самому себе он тоже любит того, кто нуждается в помощи, любит беззащитное, хрупкое существо.

Сочувствие предполагает знание и ото¬ждествление. Итак, братская любовь – это любовь ко всем, без исключения. Она учит нас помогать «ближнему». Братская любовь необходима каждому, чтобы понять внешнюю и внутреннюю суть человека. Поняв человека с ним легче общаться, и наступает взаимоотношение. 2.2 Материнская любовь. Материнская любовь — это безусловное утвержде¬ние жизни ребенка, его потребностей.

Но к этому нужно добавить еще одно важное уточнение. Утверждение жизни ребенка имеет две стороны; одна из них — это забота и ответственность, совершенно необходимые для сохранения жизни ребенка, его развития. Другая сторона идет дальше простого сохранения. Это установка, которая прививает ребенку любовь к жизни, которая дает ему почувствовать, что это прекрасно — жить, что это прекрасно — быть маленьким мальчиком

или маленькой девочкой, что это прекрасно, что он есть на этой земле! Эти две стороны очень точно выражены в библейском рассказе о сотворении мира. Бог создает мир и человека. Это соответствует простой заботе и утвержде¬нию существования. Но Бог идет дальше этого минимального требова¬ния: рассказ о каждом дне творения заканчивается словами: «И увидел Бог, что это хорошо».Материнская любовь дает ребенку почувствовать: «Это хорошо, что ты родился»;

это прививает ребенку любовь к жизни, а не просто желание жить. Эту же мысль отражает другой библейский символ. Земля обетованная (а земля всегда сим¬волизирует мать) описывается как «истекающая млеком и медом». «Млеко» — символ первой стороны любви, состоящей в заботе и утвер¬ждении. «Мед» символизирует сладость жизни, любовь к ней и счастье жить. Большинство матерей способно давать «млеко», но лишь немно¬гие дают и «мед».

Чтобы суметь дать «мед», мать должна быть не только «хорошей матерью», но и счастливым человеком — а этого мало кто достигает. Трудно переоценить, насколько сильно это действует на ребенка. Любовь матери к жизни так же заразительна, как ее тревога. Та и другая установка оказывают глубокое воздействие на всю личность ребенка; и действительно, можно распознать среди детей — и среди взрослых — тех, кто получает только «млеко», и тех, кто получает «млеко»

и «мед». [9. С.43] В отличие от братской и эротической любви, которая есть любовь равных, взаимоотношения между матерью и ребенком по самой своей природе являются отношениями неравенства, при которых один нужда¬ется в помощи, а другой ее оказывает. И именно за это материнскую любовь, полную альтруизма и не знающую эгоизма, считают самым возвышенным родом любви и узы ее — самыми священными из всех эмоциональных уз. Однако истинным достижением материнской любви представляется не любовь матери к младенцу, а любовь

ее к подраста¬ющему ребенку. Современные матери в большинстве остаются любящи¬ми матерями, пока ребенок еще маленький и полностью от них зависит. В подавляющем большинстве женщины хотят ребенка, счастливы своим новорожденным и страстно желают заботиться о нем. И это несмотря на то, что они не «получают» от ребенка ничего взамен, кроме улыбки или выражения удовольствия на его лице. Такая установка личности коре¬нится, по-видимому, в комплексе инстинктов, наличествующих

как у са¬мок животных, так и у женщин. Но какое бы место ни занимал этот инстинктивный фактор, существуют еще специфические психологические факторы, формирующие этот тип материнской любви. Один из таких факторов можно видеть в нарциссическом элементе материнской любви. Поскольку мать ощущает младенца как часть себя, ее любовь и безрас¬судная страсть может быть удовлетворением се нарциссизма. Еще один мотив может лежать также в стремлении матери к власти или облада¬нию

Ребенок, беспомощный и полностью подчиненный ее власти, слу¬жит естественным средством удовлетворения для властной женщины или женщины с собственническими наклонностями. Как ни распространены такие мотивы, все же они уступают в важ¬ности и всеобщности еще одному мотиву, который можно назвать потребностью преодоления. Эта потребность преодоле¬ния — одна из самых основных человеческих потребностей; корни ее в том, что человек осознает себя, в том, что он не удовлетворен

ролью сотворенного, в том, что он не может смириться с ролью игральной кости. Ему самому необходимо почувствовать себя творцом, преодолеть пассивную роль сотворенного. Есть много способов удовлетворять эту потребность; из них самый простой и естественный — материнская любовь и забота о своем создании. В своем младенце мать выходит за пределы собственной личности. Любовь к нему придает ее жизни особый смысл и значение.

Именно в невозможности для мужчины удовлет¬ворить свою потребность преодоления, вынашивая ребенка,— причина стремления превзойти себя, создавая мысли и вещи. Но ребенок должен расти. Он должен выйти из утробы матери, оторваться от ее груди; постепенно он должен полностью от нее отделиться. Материнская любовь по самой своей сути есть забота о том, чтобы ребенок рос, а потому мать должна желать отделения ребенка.

В этом главное отличие материнской любви от любви эротической. В эротической любви двое, которые существовали отдельно, становятся одним целым. В материнской любви двое, которые были одно, отделяются друг от друга. Мать не только должна вытерпеть отделение ребенка, но должна сама этого хотеть и способствовать этому. И только на этой стадии материнская любовь становится настолько трудным делом, что требует отказа от

эгоизма, способности отдать все, не желая ничего взамен, кроме счастья того, кого она любит. И именно на этой стадии многие матери не справляются с задачей материнской любви. Самовлюбленная, властная женщина, женщина-собственница с успехом может быть «любящей» матерью, лишь пока ребенок мал. И только самостоятельная женщина, любящая по-настоящему, женщина, которая больше радуется, отдавая, чем, получая, может быть любящей матерью и тогда, когда ребенок отделя¬ется от нее. [9.

С.47] Таким образом, материнская любовь является отношениями не неравенства, а отдачи, один нуждается в помощи, а другой ее оказывает. Материнская любовь к подрастающему ребенку, любовь, ничего не требующая взамен, есть, вероятно, самая труднодостижимая форма любви; в ней особенно просто обмануться благодаря той легкости, с которой матери удается любить своего малыша. И именно потому, что это так трудно, женщина может быть по-настоящему любящей матерью, только если

она умеет любить; если она способна любить своего мужа, других детей, чужих людей, всякое человеческое существо. Женщина, неспособная на такую любовь, может быть нежной матерью, только пока ребенок мал, но она не может быть по-настоящему любящей матерью. А узнать это можно по тому, готова ли она с охотой перенести отделение от себя ребенка и даже после этого продолжать его любить. 2.3 Эротическая любовь.

Эротическая любовь есть страст¬ное желание полного слияния, соединения с одним человеком. Это желание по самой своей природе исключительно, а не всеобще; и это, может быть, самая обманчивая форма любви. Прежде всего, ее часто путают с похожим на взрыв переживанием «влюбления», «впадения» в любовь, с внезапным разрушением барье¬ров, которые существовали до этого между двумя чужими людьми. Переживание внезапного сближения по самой своей природе недолговечно.

После близкого узнавания чужого человека, не нужно больше преодолевать никаких барьеров и до¬стигать внезапного сближения. Теперь зная «любимого» человека так же хорошо, как себя, или, лучше сказать, зная так же плохо. Если бы переживание нами другого человека было глубже, если бы можно было прочувствовать всю безбрежность его личности, этот другой чело¬век никогда не стал бы так хорошо знакомым и чудо преодоления барьеров могло бы каждый день повторяться заново. Большинство людей быстро изучает и исчерпывает как

себя самого, так и другого. Сближаются они, прежде всего через половую связь. Поскольку они воспринимают разделение с другим человеком, прежде всего как физичес¬кое разделение, то и физическое соединение для них означает преодоле¬ние этого разделения. Помимо этого существуют и другие факторы, которые многие при¬нимают за преодоление отчужденности. Поговорить личной жизни, надеждах и стремлениях, продемонстрировать детские черты, найти общие интересы

в отношении к миру — все это принимается за преодоление отчужденности. За близость принимается даже открытое проявление злости и ненависти, полной неспособности сдерживаться. Этим можно объяснить извращенную привязанность друг к другу супругов, которые близки только в постели или тогда, когда дают выход взаимной ненависти и гневу. Но все эти виды близости с течением времени все более ослабевают.

И поэтому человек ищет новой любви с другим человеком. И снова чужой человек становится «близким», снова сильно и возбуждающе радостно переживание влюб¬ленности, и снова оно постепенно ослабевает и кончается стремлением к новой победе, к новой любви — и всегда остается иллюзия, что новая любовь будет не такова, как прежние. В большой мере эти иллюзии поддерживаются обманчивостью полового влечения. [10.

С.109] Цель полового влечения — слияние, и это влечение порождается отнюдь не только физической потребностью в облегчении болезненного напряжения. Тревога, порождаемая одиночеством, желание побеждать или быть побежденным, тщеславие, желание принести вред и даже разрушить — все это так же может способствовать появлению полового влечения, как и любовь. Половое влечение, по-видимому, может соче¬таться с любым сильным чувством и порождаться им. И любовь — всего лишь одно из таких чувств.

Поскольку для большинства людей представление о половом влечении неотделимо от понятия любви, они легко приходят к ошибочному выводу, будто они любят друг друга, если они хотят друг друга физически. Любовь может порождать стремление к половому соединению, и в этом случае физическая близость лишена всякой жадности, желания победить или быть побежденным, но проник¬нута нежностью. Если стремление к половому соединению не порожда¬ется любовью, если эротическая любовь не является

в то же время братской любовью, она никогда не приведет ни к какому союзу, кроме оргиастического, преходящего. Половое влечение создает на мгновение иллюзию соединения, однако, без любви люди и «соединяясь» остаются такими же чужими, как прежде; иногда они из-за этого стыдятся друг друга или даже ненавидят, потому что, когда иллюзия рассеивается, они ощущают себя еще более чужими. Нежность никоим образом не является, как считал Фрейд, сублимацией полового инстинкта; это прямой результат

братской любви, и она присутствует как в физических, так и в нефизических формах любви. Эротическая любовь исключительна, чего нельзя сказать о братской и материнской любви. Эта исключительность эротической любви заслу¬живает более подробного рассмотрения. Нередко исключительный хара¬ктер эротической любви ошибочно истолковывают как привязанность к собственности. Часто можно встретить двух «любящих», которые не любят больше никого.

В действительности их любовь есть не что иное, как самовлюбленность; это два человека, которые отождествля¬ют себя друг с другом и решают проблему одиночества, расширяя единицу до пары. Им кажется, что они преодолели одиночество, но, отделенные от остальных людей, они остаются отделенными друг от друга и отчужденными от самих себя; их ощущение соединения ил¬люзорно. Эротическая любовь исключительна, но это любовь ко всему человечеству, ко всему живому в лице одного

человека. Она исключите¬льна лишь в том смысле, что я могу слиться полностью и страстно только с одним человеком. Эротическая любовь исключает любовь к другим только в смысле эротического слияния, полной отдачи во всех сторонах жизни,— но не в смысле братской любви. Для эротической любви, — если это любовь — необходима одна предпосылка, а именно: я должен любить всем своим существом и переживать другого человека во всей глубине его существа!

По сути, все человеческие существа тождественны. Мы все —часть Одного, мы все суть Одно. Если это так, то должно быть безразлично, кого любить. Любовь должна была бы быть, в сущности, актом воли, решением полностью посвятить мою жизнь жизни другого человека. И в самом деле, эта мысль служит обоснованием идеи нерасторжимости брака, она же лежит в основе многих традиционных форм брака, при которых жених и невеста никогда не выбирают друг друга, будучи уже

друг для друга избраны,— и все же ожидается, что они будут друг друга любить. В современной западной культуре эта мысль целиком и полностью отвергается. Здесь считают, что любовь — это всплеск эмоций, состоя¬ние, когда человек внезапно охвачен чувством, которому невозможно противостоять. Замечают только особенности двух данных людей, а не то, что каждый мужчина — часть Адама и каждая женщина — часть Евы.

Игнорируется такой важный фактор эротической любви, как воля. Любить кого-то — это не просто сильное чувство: это решение, это, суждение, это обет. Если бы любовь была только чувством, незачем было бы обещать любить друг друга вечно. Чувство приходит и может уйти. Встав на эту точку зрения, можно прийти к выводу, что любовь — это исключительно акт воли и обет и что поэтому не имеет принципи¬ального значения, кто эти двое.

Будет ли их брак устроен кем-то другим или это будет их собственный выбор — поскольку брак заключен, акт воли обеспечит продолжение их любви. При такой точке зрения не учитывается противоречивый характер человеческой природы и эроти¬ческой любви. Мы все — Одно, и, тем не менее, каждый из нас — неповторимая, уникальная сущность. Это противоречие повторяется вдвоем в наших взаимоотношениях с другими людьми.

Поскольку мы все — одно, мы можем любить всех одинаково — братской любовью. Но, поскольку мы все-таки разные, эротическая любовь требует чего-то индивидуального, в высшей степени личностного, существующего толь¬ко между конкретными людьми, а не между всеми. [10. С.112] Обе точки зрения: та, по которой эротическая любовь есть строго индивидуальная привязанность, неповторимая, присущая только двум конкретным людям, и другая, по которой эротическая любовь есть всего

лишь акт воли,— обе они верны; или, скорее, ни одна из них не верна. Поэтому одинаково ошибочно думать, что неудавшиеся взаимоотноше¬ния можно легко разорвать и что эти взаимоотношения не должны прерываться ни при каких обстоятельствах. 2.4 Любовь к себе. Хотя никто не возражает против применения понятия любви к различным объектам, широко распространено мнение, что, в то время как любить других — добродетель, любить себя — гpex.

Предполагается, что чем больше любишь себя, тем меньше любишь других, что любовь к себе — то же самое, что «эгоизм». Эта точка зрения имеет в западном мышлении глубокие корни. Кальвин считает любовь к себе «чумой». Фрейд описыва¬ет любовь к себе с точки зрения психиатрии, и тем не менее смысл его суждения тот же, что и у Кальвина. Для него любовь к себе — это то же, что нарциссизм, либидо, направленное на самого себя.

Нарциссизм — это самая ранняя стадия человеческого развития, и человек, вернувшийся к этой стадии, позже не способен любить; крайняя степень этого явления — уже душевная болезнь. Фрейд считает, что любовь — проявление либидо; либидо, направленное на других, есть любовь; либидо, направленное на себя, есть себялюбие. Таким образом, любовь и себялюбие — взаимоиск¬лючающие понятия в том смысле, что чем сильнее одно, тем слабее другое.

Если любить себя — плохо, значит, не быть эгоистом хорошо. [6. С.66] Если любить своего ближнего как челове¬ка — добродетель, то и любить себя самого тоже должно быть до¬бродетелью, а не пороком, поскольку я тоже человек. Невозможно такое понятие человека, которое не включало бы меня самого. Всякая до¬ктрина, требующая такого исключения, оказывается внутренне проти¬воречивой.

В библейском изречении «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» подразумевается, что уважение к своей собственной цельности и неповторимости, любовь и понимание себя самого неотделимы от уважения, любви и понимания другого человека. Любовь к самому себе неразрывно связана с любовью ко всякому другому существу. Мы подошли теперь к основным психологическим предпосылкам, определяющим наши выводы. В общих чертах эти предпосылки сводят¬ся к следующему: не только другие, но и мы сами являемся «объектом»

наших чувств и установок; наши отношения к другим и к самим себе не только не противоречат друг другу, но по самой сути своей связаны. Для рассматриваемой проблемы это означает, что любовь к другим и лю¬бовь к себе отнюдь не исключают друг друга. Напротив, любовь к са¬мим себе обнаруживается у всех тех, кто способен любить других. Любовь в принципе неделима, поскольку это касается связи между «объектами» любви и личностью любящего. Истинная любовь есть прояв¬ление плодотворного начала; она предполагает заботу,

уважение, ответ¬ственность и знание. Это не «аффект», в том смысле, что человек подвергается воздействию со стороны кого-то другого,— это активное желание развития и счастья для любимого человека, стремление, ос¬нованное на имеющейся у человека способности любить. [5. С.190] В любви к конкретному человеку реализуется и сосредоточивается сила любви, способность любить. Главное, утверждающее начало, соде¬ржащееся в любви, направлено на любимого человека как на воплоще¬ние

качеств, заложенных в человеческой природе. Любовь к одному человеку предполагает любовь к человеку как таковому. То своего рода «разделение труда», как называет это Вильям Джеймс, когда человек любит членов своей семьи, но не испытывает никаких чувств к «посто¬ронним»,— признак принципиальной неспособности любить. Любовь к людям — не абстракция, не отвлеченное чувство, которое, как часто думают, следует за любовью к конкретному человеку, но предпосылка последней, хотя

в процессе эволюции она развилась из любви к конкрет¬ным индивидуумам. Отсюда следует, что мое собственное «Я» должно быть таким же объектом моей любви, как и другой человек. Утверждение своей со¬бственной жизни, своего счастья, развития, свободы основано на способно¬сти любить, то есть на заботе, уважении, ответственности и знании. Если индивид способен на плодотворную любовь, он любит также и себя, если он способен любить только

других, он не способен любить вообще. Эгоист интересуется только собой, хочет, чтобы все было только для него, испытывает наслаждение, только получая, но не отдавая. Он восприни¬мает внешний мир только с точки зрения того, что он может из него извлечь, его не интересуют потребности других, он не уважает достоинство и целостность. Он ничего не замечает, кроме себя; он судит обо всех и обо всем с точки зрения полезности для себя;

он в принципе не способен любить. Если бы эгоизм был равнозначен любви к себе. Но это допущение в корне неверно; в интересующих нас вопросах оно привело ко многим ошибочным выводам. Эгоизм и любовь к себе отнюдь не равнозначны; более того — они противоположны. Эгоист любит себя скорее слишком мало, чем слишком много; в действительности он себя ненавидит. Этот недостаток заинтересованности в себе самом и заботы о себе, который есть лишь одно из проявлений

неплодотворности лич¬ности, опустошает и фрустрирует его. Он неизбежно несчастен и лихора¬дочно стремится урвать от жизни те блага, доступ к которым сам себе закрывает. Кажется, что он заботится о себе слишком много, но на самом деле он всего лишь делает неудачные попытки восполнить недо¬статок заботы о своем подлинном «Я». Фрейд считает, что эгоист склонен к нарциссизму; он как бы отобрал у других свою любовь и направил

ее всю на свою собственную личность. Верно, что эгоист не способен любить других, но он не способен также любить и себя. Разобраться в сущности эгоизма будет легче, если сравнить его с чрезмерным беспокойством за других, проявляющимся, скажем, у не в меру заботливой матери. На сознательном уровне она твердо уверена, что чрезвычайно заинтересована в своем ребенке, на самом же деле она испытывает к объекту своей озабоченности глубоко подавленную враждеб¬ность.

Она озабочена сверх меры не потому, что слишком любит ребенка, а потому, что не любит его вовсе и вынуждена это компенсировать. Эта теория природы эгоизма подтверждается опытом психоаналити¬ческой работы с невротическим «альтруизмом», представляющим собой симптом невроза, нередко наблюдающийся у людей, которые страдают не от этого симптома, а от других, связанных с ним, таких, как депрессия, усталость, неработоспособность, неудача в любви. Мало того, что «альтруизм» не ощущается как симптом, часто он является компенсирующей

чертой характера, которой такие люди гордятся. Такой «альтруист» «ничего не хочет для себя», он «живет только для других», он гордится тем, что не придает значения своей особе [12. С.69] И он бывает озада¬чен, обнаружив, что, несмотря на свой альтруизм, он несчастен и что он несостоятелен в отношениях с самыми близкими людьми. Анализ пока¬зывает, что его альтруизм является не чем-то отдельным от его симпто¬мов, а одним из них, и часто, в сущности, самым важным; что его способность любить и радоваться

чему бы то ни было парализована; что он преисполнен враждебности к жизни и что за фасадом альтруизма скрывается неуловимая, но от этого не менее сильная сконцентрирован¬ность вокруг самого себя. Такого человека можно вылечить лишь при условии, что и его альтруизм будет рассматриваться, как симптом наряду с другими, и тогда можно помочь ему избавиться от неплодотворности, которая лежит в основе, как его альтруизма, так и других его несчастий. Природа альтруизма проявляется особенно ясно в его воздействии

на других; чаще всего встречающаяся в нашей культуре форма воздейст¬вия — это воздействие «альтруистической» матери на детей. [13. С.30] Она думает, что благодаря ее альтруизму дети как раз и узнают, что значит, быть любимыми, и сами, в свою очередь, научатся любить. Но воздействие, которое оказывает ее альтруизм, отнюдь не отвечает ее ожиданиям. Ее дети не похожи на счастливцев, убежденных, что их любят; они беспокойны, находятся в постоянном

напряжении, боятся неодобрения |матери и тревожатся, как бы не обмануть ее ожиданий. Обычно на детей действует скрытая враждебность матери к жизни, которую они скорее чувствуют, нежели осознают, и постепенно они сами проникаются духом этой враждебности. В конечном счете, влияние «альтруистичной» матери не слишком отличается от влияния эгоистичной; в действительности оно часто даже хуже, потому что альтруизм матери не позволяет детям относиться к ней критически.

Они вынуждены стараться не разочаровать ее; под маской добродетели их учат ненавидеть жизнь. Если нам удастся наблюдать влияние матери, которая по-настоящему любит себя, то мы увидим, что нет более верного способа дать детям почувствовать, что такое любовь, радость и счастье, чем любовь такой матери. Итак, нельзя лучше обобщить эти рассуждения о любви к себе, чем обратившись к словам Мейстера Экхарта: «Если ты любишь себя, ты любишь всякого другого так же, как себя.

Пока ты любишь другого меньше, чем себя, тебе не удастся любить себя по-настоящему; но если ты любишь всех равно, и себя тоже, то ты будешь любить их как одного, и этот один есть и Бог, и человек. Итак, велик и праведен тот, кто, любя себя, любит также и всех других». Мое собственное «Я» должно быть таким же объектом моей любви, как и другой человек. В следствии этого любовь играет огромную воспитательную роль, оказывая облагораживающее влияние на

формирование личности и в филогенезе, и в индивидуальном развитии человека. Это чувство способствует осознанию личностью самой себя, развитию ее духовного мира, вызывает порывы к самосовершенствованию, делает личность более богатой, содержательной. Всякая любовь должна присутствовать в душе каждого человека. Все виды любви должны объединяться в каждом из нас, лишь тогда человек сможет почувствовать себя полноценным.

Заключение. Любовь – это самая сложная, таинственная и парадоксальная реальность, с которой сталкивается человек. И не потому, как обычно считается, что от любви до ненависти всего один шаг, а потому, что «ни просчитать, ни вычислить» любовь нельзя! В ней нельзя быть расчетливым – природа легко опрокинет любые расчеты! В ней можно быть только чутким, чтобы следить за её прихотливым течением и вовремя душой угадать все её изгибы, неуловимые для глаза смещения, необъяснимые подчас для разума повороты.

В любви невозможно быть мелочным и бездарным – здесь требуются щедрость и талантливость, зоркость сердца, широта души, добрый, тонкий ум и многое-многое другое, чем в изобилии наделила нас природа, и что неразумно мы растрачиваем и притупляем в нашей суетной жизни. Подлинная любовь – это выражение созидательности и она предполагает заботу, уважение, ответственность и знание. Это не аффект, в смысле подверженности чьему-то воздействию, а активная борьба для развития

и счастье любимого человека, исходящая из самой способности любить. Если любить - это значит, иметь установку на любовь ко всему, если любовь – это черта характера, она должна присутствовать не только в отношениях к своей семье и друзьям, но также и к тем, с кем человек вступает в контакт на работе, в своей профессиональной деятельности и, кроме этого, любовь должна присутствовать в отношении ко всему окружающему миру, ко всем проявлениям жизни.

Любовь многолика и её мир неисчерпаем, потому что каждый человек любит по-своему. Любовь – это личное переживание, которое каждый может пережить только сам и для себя; в самом деле, вряд ли найдётся хоть кто-то, кто не имел или не имеет этого переживания хотя бы в малой степени, по крайней мере в детстве, юности или в зрелом возрасте. Любовь – одна из немногих сфер, в которой человек способен почувствовать и пережить свою абсолютную

незаменимость. Здесь он - высшая ценность, высшее значение. Именно потому только в любви человек может почувствовать смысл своего существования для другого и смысл существования другого для себя. Любовь помогает ему проявиться, выявляя, увеличивая, развивая в нём хорошее, положительное, ценное. Необходимо отметить и то, что любовь – это одно из проявлений человеческой свободы. Никто не может заставить любить (многое можно заставить сделать: работать, даже совершать зло,

но не любить) – ни другого, ни себя. Любовь – дело свободной инициативы, она основа самой себя. У неё нет внешних побудителей, она не сводится к инстинктам. Таким образом, любовь – фундамент человеческого мира, главная из «святынь», к счастью, возрождающая своё значение, наряду с милосердием, совестью, верой и надеждой. Любовь сейчас пока намного проще, чем она может быть.

Ей мешают и тяготы жизни, и наша сегодняшняя психология, которая враждебна любви, потому что она живёт от «я», а не от «мы». Наша современная раскованность и даже распущенность в пропаганде секса, культ изощрённой эротики приучают современного человека поклоняться тому в любви, что в ней является вторичным и подчинённым духовно-нравственному и эстетическому началу. Какое бы счастье не приносило сексуальное общение, всё же «звёздная вершина» любви – в духовной гармонии,

сердечной близости, и абсолютной незаменимости любимого человека, тогда как в сексе замена вполне возможна. Сейчас – будь то художественная литература, искусство, религия или философия – нужно, прежде всего, будить в человеке способность любить и в особенности – любить другого человека. Любовь интимное и глубокое чувство, устремленность на другую личность. Любовь включает в себя порыв и волю к постоянству.

Любовь определяется тем, что в ней, как в фокусе, пересеклись противоположности биологического и духовного, личностного и социального, интимного и общезначимого. С одной стороны, половая и родительская любовь включат в себя здоровые биологические инстинкты. С другой стороны, любовь как чувство, способность и отношения представляет собой интеллектуальный восторг. Но как ни различен между собой по своему психологическому материалу любовь, которой мать любит своего

новорожденного младенца, любовь, которой влюбленный свою родину, все это есть любовь, отличающаяся от всего, что только «похоже» на нее. Любовь есть переживание, всегда детерминированное внешним воздействием, которое преломляется через внутренние условия духовной жизни человека, а также через инстинктивные потребности и влечения. Половая любовь есть своеобразное мерило того, в какой мере человек в своем индивидуальном бытии является общественным существом. Вместе с тем любовь носит глубоко личностный характер.

Люди различаются не только по тому, как они любят, но и как они проявляют это чувство. Любовь индивидуальна и в каком-то смысле уникальна, отражая неповторимые черты жизненного пути каждого человека. Вместе с тем в этом чувстве у всех людей есть и нечто общее, что и дает возможность говорить о любви в предельно обобщенной форме. Список использованной литературы: 1. Ивин А. А. Философия любви М.: «Научное издательство»,

1990 г с.60 2. Рюриков Ю. Б. Любовь на исходе ХХ века М.: РИПОЛ КЛАССИК, 1998 г с.109. 3. Сухомлинский В. А. Книга о любви М.: «Политиздат.» , 1983 г с.73. 4. Фромм Э. Искусство любить М.: «Педагогика», 1990 г с 303. 5. Фромм Э. Душа человека М.: «Республика», 1992 г-с.168 6.

Фрейд Э. Введение в психоанализ, Лекции М 1969 г с.204 7. Фрейд З. Психология бессознательного М 1989 г-с.140 8. Немов Р. С. Психология. -М.: «Просвещение», 1995 г с.93. 9. Гозман Л. Я. Психология эмоциональных отношений. -М.: «Издательство МГУ», 1987 г с.158. 10. Афанасьев А. Формула любви. -

М.: «Знание», 1993 г с.139. 11. Спиноза Б. «Этика». М – Л.: ОГИЗ, 1932 г. –с.150. 12. Бебель А. Женщина и социализм М.: 1959 г с.71. 13. Стендаль О любви. -М: 1959 г. -с.49.