Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «ЧЕЛЯБИНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» (фгбоу впо «ЧелГУ»)Факультет журналистики Кафедра теории массовых коммуникацийТОМ ВУЛФ КАК ТЕОРЕТИК И ПРАКТИК «НОВОГО ЖУРНАЛИЗМА»ДИПЛОМНАЯ РАБОТА Отметка контроля:__________ «__»________2011 г. Допустить к защите ______________ Зав. кафедрой: д-р филол. наук, профессор Марина Викторовна ЗагидуллинаСпециальность: Журналистика Исполнитель: Рябухина Ольга АндреевнаГруппа: ФЖ-502Научный руководитель: канд. филол. наук, доцент каф. теории массовых коммуникаций Ирина Михайловна УдлерРецензент: канд. филол. наук, доцент каф. теории массовых коммуникаций Полина Александровна Горпиняк Дата защиты: Оценка Челябинск 2011 ОГЛАВЛЕНИЕВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………………......3 Глава 1. Том Вулф – теоретик «нового журнализма».………………………...15 1.1 Биография и личность Тома Вулфа………...…………………….15 1.2 Том Вулф о «новом журнализме» ..……………………………...29 1.3 «Новый журнализм» в истории документальной литературы и журналистики: «Что же нового?»………………...…………………..52 Глава 2. Том Вулф – практик «нового журнализма»………………………….65 2.1 «Новый журнализм» и исторический контекст контркультуры…………………………………………………………65 2.2 «Электропрохладительный кислотный тест» Тома Вулфа как документ эпохи…………...…………………………………………...71 2.3 Реализация принципов «нового журнализма» в художественно-документальном произведении Тома Вулфа «Электропрохладительный кислотный тест»……………………….78 ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………….....93 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ….……………………………………………………97 ПРИЛОЖЕНИЯ ВВЕДЕНИЕ«Новый журнализм» периода 1960–1970-х годов в США – направление, вобравшее в себя и по-новому переработавшее приемы, техники, стратегии, которые к тому моменту выработала американская пресса. Авторы «нового журнализма», преимущественно журналисты прессы Нью-Йорка, работали в очень субъективной манере, с использованием приемов художественного письма, таких, например, как реалистические детали-символы или «поток сознания». Кроме журналистских публикаций, «новые журналисты» являлись авторами романов, сборников статей, эссе, скетчей, рассказов. Произведениям «нового журнализма» свойственны «острая социальная проблематика, бескомпромиссный анализ»1. Авторы «нового журнализма» разрабатывали различные темы: война во Вьетнаме, внутриполитическая жизнь, расовые конфликты, насилие, молодежные субкультуры, средства массовой информации, современные нравы, «диалоги с собственным жизненным опытом»2. Том Вулф (р. 1931) – журналист, писатель, теоретик и активный практик «нового журнализма». Выпускник Йельского университета (1951). Работал в газетах Springfield Union (1956–1959), Washington Post (1959–1962), New York Herald Tribune (1962–1966), New York World Journal Tribune (1966–1967), журналах New York Magazine (1968–1976), Esquire (1968–1977), Harper’s (1978–1981) и др. Т. Вулф выпустил три романа, восемь книг художественной документалистики, четыре сборника статей; по трем его книгам сняты фильмы. В настоящее время Т. Вулф готовит к выходу четвертый роман Back to Blood, а американский режиссер Гас Ван Сент работает над экранизацией его книги «Электропрохладительный кислотный тест». В 1973 году была опубликована книга Т. Вулфа «Новая журналистика и антология новой журналистики» (^ The New Journalism with an Anthology)1. Она стала своего рода манифестом уже сложившегося направления: в начале 1960-х годов в американской прессе появляются первые примеры «нового журнализма». До ее выхода в свет сам Том Вулф уже около десяти лет работал как «новый журналист». В 1968 году Том Вулф выпустил свою первую книгу художественной документалистики – «Электропрохладительный кислотный тест»2. Объектом нашего исследования являются манифест Т. Вулфа «Новая журналистика», художественно-документальное произведение «Электропрохладительный кислотный тест», многочисленные статьи разных периодов, среди которых – сборник статей «Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка» (The Kandy-Kolored Tangerine-Flake Streamline Baby, 1965)3, статья «Радикальный шик: та самая вечеринка у Ленни» (Radical Chic: That Party at Lenny’s, 1966)4, «Раскрашенное слово» (The Painted Word, 1975)5, литературный манифест нового социального романа «Преследуя чудище-многоножку» Stalking the Billion-Footed Beast6, лекция «Человеческое животное» (The Human Beast Lecture)7, статья о редакторе Клэе Фелкере «Город, который построил Клэй» (The City Built of Clay)8 и несколько интервью, взятых у Тома Вулфа за последние 5 лет: «Танцы с Вулфом»1, «Не просто очередной облаченный-в-сливочный-костюм повелитель пера и мастер Статусферы»2, «Пионер “нового журнализма”»3.Предмет исследования – основные положения теории «нового журнализма» и их влияние на поэтику «Электропрохладительного кислотного теста». Исследование «нового журнализма» находится в русле актуальных для современной филологической науки и журналистской практики проблем. Мы исследуем проблемы типологических черт, специфики публицистики, документалистики, «нового журнализма», «нового нового журнализма» в США, публицистических, художественно-публицистических и документальных жанров, эффективности и средств их воздействия на общественное мнение, проблемы соотношения в них правды и вымысла, объективного и субъективного, факта и образа. В поле нашего зрения попадают причины активного обращения к документу, его функции, а также соотношения документалистики, публицистики и художественности, журналистики и литературы. Актуальность исследования можно также обосновать общественным интересом к феномену «нового журнализма». «Новый журнализм» изучал, осваивал, стремился понять американскую контркультуру 60-х, интерес к которой не спадает до сих пор, идет волнами, и конец первого десятилетия XXI века – своего рода гребень одной из них. Не случайно в последние годы в России издаются и пользуются популярностью серии антологий нон-фикшн и художественной прозы авторов «нового журнализма»: Нормана Мейлера, Трумена Капоте, Тома Вулфа, Хантера Томпсона и других. В США один за другим выходят художественные и документальные фильмы, рассказывающие об авторах «нового журнализма». Некоторые из них выходят и в российский прокат.^ Теоретическую основу нашего исследования составляют работы отечественных и зарубежных исследователей, журналистов. В качестве теоретических источников по теории документальной литературы мы использовали классические работы П. В. Палиевского «Документ в современной литературе»1 и «Роль документа в организации художественного целого»2 и Л. Гинзбург «О документальной литературе и принципах построения характера»3, в которой автор выделяет цели и задачи автора-документалиста, что очень важно для понимания основ существования документального начала в литературе вообще. Теория документальных жанров наиболее полно отражена в докторской диссертации Е. Г. Местергази «Художественная словесность и реальность: документальное начало в отечественной литературе XX века»4. Е. Местергази впервые выделяет и определяет часто употребляемые термины-«двойники» документальной литературы и дает свою типологию жанров литературы с главенствующим документальным началом. Среди работ американских авторов, писавших о «новом журнализме», мы использовали исследование Джона Холлоуэлла «Факт и вымысел: “новый журнализм” и документальный роман»5. В нем автор доказывает новизну «нового журнализма», которая состоит, в частности, в отказе от стандартной схемы построения журналистского текста «кто-что-где-когда», в более свободном стиле. Дж. Холлоуэлл выделяет шесть признаков «нового журнализма» – в отличие от Т. Вулфа, обозначившего всего четыре. Он добавляет «сложную композицию» и «внутренний монолог». «Факт и вымысел…» удачно уточняет некоторые положения «нового журнализма», сформулированные его «отцом-основателем». Ричард Каллан в статье «Том Вулф»1 концентрирует внимание на особенностях стиля самого Т. Вулфа и на том, как он согласуется с общей концепцией «нового журнализма». Так, Р. Калан отмечает, что для стиля Т. Вулфа свойственны обилие исторических аналогий, многочисленные гиперболы, игра во «всезнающего» автора-повествователя и т.д. Американский исследователь, журналист и писатель Корин Каммингс в работе «Оттенки журналистики: пособие по “литературному журнализму”»2 обращается к сравнительно-историческому анализу. Он рассматривает «новый журнализм» в контексте «литературного журнализма». К. Каммингс называет предшественниками «нового журнализма» М. Твена и Э. Хемингуэя, Дж. Оруэлла и Дж. Айджи. Автор пишет о философском переосмыслении, которому подвергли «новые журналисты» в своих работах факт и другие фундаментальные основы журналистского труда. О предшественниках «новых журналистов» пишет и Роберт Бойнтон, автор книги «Новый новый журнализм»3 и популяризатор одноименной концепции, актуальной в США сегодня. На русском языке доступно его предисловие4 к упомянутой книге, в котором автор в числе прямых предшественников «нового журнализма» называет родоначальника американского «литературного журнализма» Линкольна Стеффенса, Стивена Крейна и других, сравнивает их с «новыми журналистами», подчеркивая очевидную преемственность. На смену «новому журнализму» на рубеже XX–XXI столетий пришел «новый новый журнализм». Что же послужило причиной для угасания (или трансформации) направления? В статье «Что случилось с “новым журнализмом”?» Билл Бойтлер выделяет и тщательно анализирует причины, по которым «новый журнализм» сошел на «нет». Статьи «От честных людей и хороших писателей» журналиста Джека Ньюфилда1 и «Заметки о “новом журнализме”» Майкла Арлена2 представляют особый интерес, поскольку являются одними из первых отзывов на публикацию первых двух частей манифеста Тома Вулфа «Новая журналистика» (прежде чем выйти в виде книги в 1973 году, манифест был опубликован по частям в журналах). Авторы обеих статей критикуют «новый журнализм», в особенности оспаривают его так называемую «новизну». Д. Ньюфилд заявляет, что «нового журнализма» не существует, есть только хорошие и плохие авторы. По мнению же М. Арлена, под определение «новый журнализм» больше подходят работы журналистов 1930-х годов. Он также доказывает, что «новый журнализм» – продукт времени «новой беспечности» (“New Carelessness”). Американский писатель Курт Воннегут (1922–2007), автор знаменитого романа «Бойня номер пять, или крестовый поход детей»3, в июне 1965 года в «Нью-Йорк таймс бук ревью» опубликовал рецензию на сборник статей Т. Вулфа «Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка»4. Воннегут не без доброй иронии пародировал гротесковый, нарочито пестрый и лексически перегруженный стиль Тома Вулфа и заключил, что Том Вулф стремится соответствовать духу эпохи, гоняется за модой. Американский классик вынес вердикт: «Превосходная книга от гения, который сделает все, чтобы обратить на себя внимание»5. Проблемам поэтики «Электропрохладительного кислотного теста» Тома Вулфа посвящена книга К. Макинини «Америка Тома Вулфа: герои, Проказники, шуты»1. Большинство зарубежных исследователей «нового журнализма»2 так или иначе стараются доказать подлинную его новизну, его эстетическую ценность, вписать в контекст эпохи и культуры в целом, максимально распространить манифест Тома Вулфа «Новая журналистика» и интерпретировать его. Причина возникновения «нового журнализма», по мнению, например, Дж. Хеллмана, – в закономерном историческом развитии страны, «бурных шестидесятых» и т.д. Отечественные исследователи журналистики и литературоведы заинтересовались «новым журнализмом» в середине 70-х годов, то есть почти сразу после выхода манифеста Тома Вулфа. В. Соколов в статье «“Новый журнализм” – концепция социальной мифологии», опубликованной в журнале «Демократический журналист»3, дает просоветскую трактовку «нового журнализма», утверждая, что его авторы выбирают слишком субъективный стиль повествования, тем самым заменяя реальность мифом. Я.Н. Засурский в своей книге «Буржуазные теории журналистики»4 рассматривает «новый журнализм» как тенденцию в прессе США в сравнении с «расследующей» и «прецизионной» журналистикой 70-х годов. О «новом журнализме» не раз упоминает в своих книгах А. Мулярчик. Он указывает, что для литературы США 1960–70-х годов свойственен бум документализма, актуализация общественно-политической проблематики, движение «от конформизма к несогласию»1. Автор вписывает «новый журнализм» в контекст литературного «бунтарства». О «новом журнализме» как явлении журналистики статья А. Мулярчика «Что случилось с “новым журнализмом”?»2. Автор видит его значение для американской литературы и публицистики в привлечении внимания американских писателей к историческим фактам «как к важной структурной опоре беллетристического произведения»3. По мнению А. Мулярчика, «новый журнализм», будучи тенденцией развития печатных СМИ, дал своеобразную «прививку документализма» американской литературе. Наиболее полно «новый журнализм» в советском литературоведении был проанализирован Т. А. Ротенберг в статьях «Как поживает роман?»4, «Гений и злодейство»5, «От фактов – к истории, от хэппенинга – к роману»6. В последней Т. Ротенберг дает краткий обзор творчества двенадцати самых выдающихся «новых журналистов», а затем анализирует контекст и причины появления этого направления, культурологическую, историческую и антропологическую подоплеку. В своей кандидатской диссертации «“Новый журнализм” как явление литературной жизни США 60-х – начала 80-х годов XX века»7 Т. Ротенберг дает обширную картину исторической, социальной, идейной и эстетической ситуации данного периода в США, с чем непосредственно связан «новый журнализм», дает подробную классификацию тем, которые разрабатывались «новыми журналистами» в период 1960 – начала 1980-х годов, обосновывает причины возникновения «нового журнализма». Это первое отечественное исследование, рассматривающее «новый журнализм» на протяжении полутора десятилетий как целостный феномен. Специфика современных отечественных исследований «нового журнализма» в том, что его феномен рассматривается в связи с чем-то, в сопоставлении с каким-либо другим явлением литературы и культуры. Среди современных исследований, темы которых касаются «нового журнализма», мы можем выделить кандидатскую диссертацию Ж. Г. Коноваловой «“Американская мечта” в художественно-документальной литературе США второй половины XX века»1. Автор исследует «американскую мечту» как национальный миф США и художественно-документальную литературу, развивающуюся на стыке литературы и журналистики. Исследовательница утверждает, что «новый журнализм» – это один из этапов развития художественно-документальной литературы США и в творчестве его авторов наиболее интересным образом преломляется «американская мечта» – магистральная тема американской литературы. В качестве примеров Ж. Коновалова анализирует работы самых видных авторов художественной документалистики эпохи, тех, кого Том Вулф называет «новыми журналистами»: Н. Мейлера, Т. Капоте, Т. Вулфа, Х. Томпсона. Эти авторы «почувствовали необходимость в переосмыслении и переоценке влияния, которое “американская мечта” оказала на национальную историю и “настоящее” страны»2. «Новый журнализм» рассматривается постольку, поскольку является выразителем отношения к «американской мечте», что, безусловно, выявляет новый аспект, однако о всестороннем исследовании «нового журнализма» как такового говорить не приходится. «“Новый журнализм” в сравнительно-исторической перспективе: программы литературного освоения факта в США 1960-х годов и в России 1920-х»3 – работа Д. В. Харитонова, в которой осмысляется «новый журнализм» и уделяется немало внимания поэтике «Электропрохладительного кислотного теста», в том числе месту методов «нового журнализма» в этой книге Т. Вулфа. Д. Харитонов сопоставляет «новый журнализм» и русский формализм 1920-х годов, творческое кредо, стиль, поведенческую и писательскую стратегию Т. Вулфа и В. Б. Шкловского, обращается ко множеству зарубежных исследований, доступ к которым у нас в виду объективных причин ограничен. Кроме того, в исследовании Д. Харитонова впервые была предложена идея интерпретации художественно-документального произведения «Электропрохладительный кислотный тест» с помощью концепции «карнавализации» М. М. Бахтина. Такой подход к анализу, безусловно, расширяет границы видения данной работы Т. Вулфа.^ Научная новизна работы. Несмотря на то, что в отечественной и зарубежной науке уже есть работы, анализирующие «новый журнализм» с разных позиций, нет достаточно полного исследования, которое бы, во-первых, четко и комплексно классифицировало «новый журнализм», во-вторых, рассматривало книгу Т. Вулфа «Электропрохладительный кислотный тест» как работу журналиста и в свете теории «нового журнализма». Цель нашего исследования – рассмотреть «новый журнализм» в свете теории литературы с главенствующим документальным началом; интерпретировать принципы «нового журнализма», изложенные в манифесте Т. Вулфа «Новая журналистика», и интерпретировать их влияние на поэтику книги «Электропрохладительный кислотный тест». Для достижения цели мы должны выполнить следующие задачи: – изучить черты «нового журнализма», обозначенные Т. Вулфом в манифесте; – определить характерные особенности стиля Тома Вулфа; – проанализировать все работы, заявленные как объект исследования, в свете теории «нового журнализма».^ Методологической основой исследования явились культурно-исторический, сравнительно-исторический и биографический методы. В процессе исследования использовались такие общенаучные методы и приемы, как анализ, индукция, классификация, сравнение и др. Работа включает в себя введение, две главы, заключение, список литературы и приложение. Во Введении определяются объект и предмет исследования, актуальность работы, проблемы исследования и степень их изученности, обозначается теоретическая основа исследования, выделяются цели и задачи, методология работы, обозревается содержание дипломной работы. «Том Вулф – теоретик “нового журнализма”» включает подробную биографию Тома Вулфа, его теоретические взгляды и прочтение собственной теории «нового журнализма». В главе «Том Вулф – практик “нового журнализма”» анализируется книга Т. Вулфа «Электропрохладительный кислотный тест» как документ эпохи, ее поэтика, реализация в ней принципов «нового журнализма». В заключении делаются выводы. Список литературы, состоящий из 88 наименований, отражает степень изученности круга проблем, заявленных в теме дипломной работы, и обоснованности сделанных выводов.^ Апробация работы. Результаты исследования были изложены в докладах на двух научных конференциях и опубликованы в двух статьях1. Были прочитаны доклады «Том Вулф о “новом журнализме”» на студенческой научно-практической конференции факультета журналистики Челябинского государственного университета (2010) и «Том Вулф как теоретик и практик “нового журнализма”» на всероссийской студенческой научной конференции «Иностранные языки и литературы в контексте культуры» на факультете современных иностранных языков и литератур Пермского государственного университета (2011).^ Глава 1. Том Вулф – теоретик «нового журнализма»1.1 Биография и личность Тома ВулфаГлавным теоретиком и единственным в своем роде популяризатором «нового журнализма» стал Том Вулф, журналист и писатель. Он не только наиболее полно обозначил характерные приемы и условия существования новой формы, но сделал все возможное для того, чтобы «новый журнализм» стал популярен, был обсуждаем и впоследствии канонизирован. Любознательный, амбициозный, неравнодушный как к современности, так и к собственному успеху, Том Вулф уловил тенденцию, стремился ей соответствовать, описал ее в трех журнальных статьях в 1972 году, которые затем вышли в книге «Новая журналистика» в 1973 году. После этого Том Вулф был признан главным теоретиком и идейным вдохновителем «нового журнализма». Том Кеннерли Вулф родился 2 марта 1931 года в Ричмонде, Виргиния. Его отец Томас Кеннерли Вулф занимался агрономией, владел двумя фермами и был директором успешного фермерского кооператива. Кроме всего прочего, Вулф-старший находил время, чтобы заниматься писательством и журналистикой. Он редактировал журнал для фермеров «Саутерн плантер» (The Southern Planter) и публиковал книги на подобные темы. В одном из интервью Том Вулф вспоминал о своем отце: «Он не считал себя писателем, он был ученым, в своих публикациях он давал советы фермерам. Но в моем сознании он был писателем, потому что я видел, как он, сидя дома за своим столом, писал статьи. А потом, недели две спустя, – думаю, периодичность их выхода была именно такая – готовые статьи оказывались в той древней прекрасной печатной машинке»1. Возможно, именно воспоминание об «отце-писателе» стало одной из причин, по которой Вулф взялся за перо. Так или иначе, к девяти годам Вулф-младший уже сделал попытку написать биографию Наполеона и описал и проиллюстрировал жизнь Моцарта1. Мать Тома Вулфа, Хелен Кеннерли Вулф, урожденная Хьюджес, с малых лет прививала сыну любовь к искусству – в частности к рисованию. Том Вулф говорит об этом в одном из интервью: «Моя мать всегда поощряла мое стремление к этому. Я брал уроки рисования во время эры WPA в Вирджинии. Они стоили двадцать пять центов в неделю. Наверное, в каждом штате во время Депрессии разоренные художники могли подработать уроками рисования, участвуя в проектах WPA. Замечательные мастера преподавали тогда. Я проучился там около трех лет. Потом самостоятельно рисовал. Я любил рисовать и даже писал картины красками. И летом начал подрабатывать этим»2. Закончив епископальную школу для мальчиков им. Святого Кристофера в 1947 году, он поступил в Университет Вашингтона и Ли (Washington and Lee University) – частный колледж свободных искусств для мальчиков в Лексингтоне. Вулф изучал английский язык, в свободное время писал. Он был спортивным редактором газеты колледжа и одновременно помогал издавать литературный журнал «Шенандоа» (Shenandoah). Особое влияние на Тома Вулфа оказал профессор Маршалл Фишвик, выпускник Йельского университета. В преподавании он делал акцент на антропологии, а не на традиционном литературоведении. М. Фишвик прививал своим студентам навык смотреть на явления культуры всесторонне, и, возможно, поэтому некоторые исследователи творчества и современники Тома Вулфа называли его скорее антропологом, чем беллетристом или журналистом3. В 1951 году Вулф закончил колледж «cum laude» («с почетом»). Название его дипломной работы «Зоопарк, кишащий зебрами: анти-интеллектуализм в Америке» (A Zoo Full of Zebras: Anti-Intellectualism in America) уже выдает его склонность к непростым, вычурным заголовкам. М. Фишвик хорошо отзывается о Т. Вулфе и его дипломной работе: «Том был одаренным писателем, и я заметил это. Он написал замечательную итоговую работу по моему предмету, в которой описывал Америку как зоопарк, полный зебр. В первую очередь, он вел очень проницательные и тонкие наблюдения за происходящим в Америке»1. Решив последовать примеру своего преподавателя, Т. Вулф отправился в Йельский университет продолжать обучение. В 1957 году он получил докторскую степень по специальности «Американистика». Для своей диссертации под названием «Коммунистические активисты среди американских писателей в 1927–1942 годах» (Communist Activity Among American Writers, 1927 to `42)2 Т. Вулф интервьюировал таких мэтров американской литературы, как Малкольм Каули, Арчибальд Маклиш и Джеймс Т. Фаррелл. В одном из интервью Т. Вулф отмечает, что в 50-е из-за политического режима было весьма опасно заниматься такой темой. «В результате, если кому-нибудь выпала неудача ознакомиться с этим трудом, он мог убедиться, что написан он так, как если бы автором был марсианин, прибывший на незнакомую планету и ставший свидетелем всего этого»3. Вулфу предлагали продолжить заниматься наукой, но он выбрал работу репортера. «Я выбрал журналистику как форму письма, – сказал Т. Вулф в одном из интервью, – и влюбился в нее, а затем и в саму жизнь»4. В 1956 году он становится репортером газеты «Спрингфилд юнион» (^ Springfield Union) в Спрингфилде, штат Массачусетс. В 1959 году его нанимает «Вашингтон пост» (Washington Post). В 1961 году он получает награду от Гильдии издателей периодической печати (The Newspaper Guild) за обзор о революции на Кубе. Одновременно с этим Вулф получил награду за юмор, которым представители Гильдии издателей сочли его эксперименты с использованием литературных приемов в репортажах. С 1960-х годов Т. Вулф начал экспериментировать с приемами художественной прозы в своих журналистских работах. Неповторимый «барочный» стиль Вулфа начал складываться именно в газете «Вашингтон пост», а не в журналах, которые стали основной творческой площадкой как для самого Вулфа, так и для «нового журнализма». Работа Т. Вулфа в «Вашингтон пост» – несправедливо забытая страница его творческой биографии. Об этом пишет журналист Джеймс Роузен. «Собирая антологию работ Вулфа, я обнаружил все 315 статей за подписью “Томас Вулф”. И они продемонстрировали сочетание противоположностей: “журналистика дедлайна”1 (“deadline journalism”), полная хлестких социальных комментариев (“humorous social commentary”) и живого стиля (“stylistic brio”), которые позже стали, вместе с белым костюмом-тройкой, визитной карточкой Вулфа»2. Свой белый костюм-тройку Том Вулф зарегистрировал как собственную торговую марку в 1962 году. Как известно, белый костюм – это летний костюм. Вулф же впервые появился в нем на публике зимой, в декабре, и обнаружил, что у окружающих это обстоятельство вызывает негодование. И с этого момента белый костюм стал его неизменным облачением: Вулф утверждал не без удовольствия, что с его помощью он может быть «восхитительно, безобидно агрессивным»3. В частности, Т. Вулф дразнил мастодонтов от литературной журналистики, например Нормана Мейлера, который отзывался о поведении Вулфа откровенно неодобрительно: «По моему разумению, есть что-то глупое в человеке, который постоянно носит белый костюм, особенно в Нью-Йорке»4. Том Вулф говорит, что белый костюм делает его «марсианином (“a man from Mars”), который ничего не знает, но стремится узнать»1. Стоит отметить, что Т. Вулф не раз называл себя с «человеком с Марса». По небезынтересному наблюдению Д. Харитонова, это аллюзия на роман Р. Хайнлайна «Чужак в стране чужой»2, главный герой которого, Валентайн Майкл Смит, или «Человек с Марса», прибывает на Землю, о которой герою ничего не известно. Он получает духовное воспитание, которое формирует в нем тягу к постижению сути вещей, неприятие агрессии и т.д.3. Контркультура поздних 1960-х, в частности движение хиппи, испытали большое влияние романа «Чужак в стране чужой»: присутствующих в нем идей индивидуальной и сексуальной свободы, экзистенциальной ответственности; книга стала чем-то вроде манифеста. В выборе белого костюма-тройки нетрудно усмотреть стремление Т. Вулфа быть «странным», «чужаком» и этим выделиться среди конкурентов-журналистов. В то же время Т. Вулф устроил своеобразный «театр одного актера». Для общественной жизни 1960-х годов особенно свойственна «театрализация». «Идея “театра” в сознании контркультуры выступила в качестве своеобразного политико-эстетического идеала, символа “тотальной революции”»4. Место Вулфа было вне контркультуры, так как он пристально наблюдал за ней со стороны, изучал и препарировал. Но для него так же, как и для сторонников и выразителей идей контркультуры, «игра» и «театр» стали «единственно аутентичными формами революционной активности»5. Не секрет, что Т. Вулф преследовал цель быть замеченным публикой. «Мне кажется, – писал Вулф, – в интересах писателя, с тех пор как он занимается продажей такого массового продукта как книга, – завоевать внимание любым способом»1. В 1962 году Вулф покинул Вашингтон и переехал в Нью-Йорк, обосновавшись в «Нью-Йорк геральд трибюн» в качестве репортера и автора статей. Редакторы «Трибюн», включая Клэя Фелкера (1925–2008), который стоял у основ воскресного приложения к газете – журнала «Нью-Йорк мэгэзин» (редактор с 1964 по 1977), поощряли стремление своих авторов создавать новые традиции журналистского письма. В тексте «Город, который построил Клэй»2, написанном вскоре после кончины знаменитого журналиста и редактора, Том Вулф пишет, что Клэй Фелкер всегда был полон идей, любая мелочь могла вдохновить его, натолкнуть на мысль. «Он всегда носил с собой небольшой блокнотик в левом кармане пиджака. Во время обеда, даже официальной трапезы в чьем-нибудь шикарном доме, едва слышимый шепот чужого разговора мог дать ему идею материала. Клэй доставал блокнот и начинал быстро писать… Да так, что искры летели. Я видел это много раз»3. Т. Вулф отмечает, что в «Нью-Йорк мэгэзин», руководимом К. Фелкером, вышел первый репортаж из хиппи-коммуны. Следом за ним редактор опубликовал еще два текста о субкультурах, знаковых явлениях времени: о калифорнийских серфингистах (The Pump House Gang, автор – Том Вулф; в 1968 году текст вышел в одноименном сборнике его статей4) и о недельной забастовке «левых» студентов в Колумбийском университете в 1968 году. По утверждению Т. Вулфа, К. Фелкер смог по достоинству оценить потенциал новых жизненных стилей – и начал писать о них. «Три этих стиля жизни – хиппи, серфер и “левый” – могли бы изменить судьбу американской молодежи, а вместе с этим и всей Америки, до неузнаваемости»5. «Стили жизни» для Тома Вулфа значат едва ли не больше, чем сама жизнь. Увлеченный современными тенденциями и нравами Америки, Нью-Йорка в частности, он убежден, что, ориентируясь в стилях жизни, можно понять историю и подобрать ключ к современности. Неслучайно Т. Вулф в одном из интервью, следуя примеру Бальзака, называет себя «секретарем американского общества»1. Первая книга Тома Вулфа – «Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка»2 вышла в 1965 году в Нью-Йорке и представляла собой сборник его текстов, опубликованных в «Эсквайре», «Нью-Йорк мэгэзин», «Нью-Йорк геральд трибюн» и других изданиях в первой половине 60-х. Это были в основном скетчи и репортажи, которые рисовали жизнь современной Америки (и в частности – Нью-Йорка), разных статусных групп, маргиналов и поп-звезд, хиппи и миллионеров. У каждого из них – своя жизненная философия, свой стиль жизни. Без преувеличения тексты первой книги Т. Вулфа можно назвать «навигатором» по новому обществу, новой культуре Америки. Каждый текст сборника Т. Вулфа – яркий пример «нового журнализма». Сборник был переведен на русский язык М. К. Кондратьевым и впервые опубликован в России только в 2007 году. Задолго до этого, одним из первых исследователей в советском литературоведении, упомянувших книгу, была Т. Ротенберг. Она дала свой перевод заголовка – «Конфетнораскрашенное, апельсиннолепестковоцветное поточнолинейное дитя»3. Несколько работ Т. Вулфа были экранизированы. Так, в 1973 году вышел фильм американского режиссера Ламонта Джонсона «Последний американский герой» (The Last American Hero) по одноименному очерку Вулфа, вошедшему в сборник, рассказывающему о гонщике Джуниоре Джонсоне. Сборник статей ^ The Pump House Gang (1968) – продолжение исследований Вулфом современного ему общества. Как пишет Т. Ротенберг, Вулф сделал героями своей книги приверженцев различных неформальных группировок: «серфисты, мотоциклисты, люмпен-денди, затворники, старики – все, кому “надоело проигрывать”, кто любым способом старается потушить в себе пожар поражения,– символические фигуры эпохи разочарований, ухода в себя – “эпохи Я”»1. «Эпоха “Я”» – The Me Decade – название текста Тома Вулфа, вышедшего значительно позже, в августе 1976 года в «Нью-Йорк мэгэзин». Он был посвящен 70-м годам как эпохе самоанализа, ухода от коллективного в индивидуальное. По сравнению с буйными шестидесятыми, семидесятые были пассивной эпохой. В связи с этим хотелось бы отметить, что герои, выписанные Вулфом в текстах сборника The Pump House Gang, представляют не «эпоху “Я”», но, напротив, время коллективных преобразований, когда историю создавали прямо сейчас, писали «набело», не задумываясь о будущем, не анализируя прошлое. В том же 1968 году Том Вулф опубликовал одну из самых известных документальных книг об эпохе – «Электропрохладительный кислотный тест» (The Electric Kool-Aid Acid Test). Автор провел месяц, живя с неформальной коммуной «Веселые проказники» (Merry Pranksters), «вдохновенными адептами психоделической революции»2, и их «Вождем» – американским писателем Кеном Кизи (1935–2001), автором знаменитого романа «Над кукушкиным гнездом»3. Книга также повествует о «путешествиях» по бессознательному, коллективному и индивидуальному, во время «кислотных тестов» – коллективного приема психотропных веществ. Автор использовал разные журналистские жанры: репортаж, интервью, путевой очерк – различные приемы художественного письма. Чтобы написать книгу, Т. Вулф провел с «Веселыми Проказниками» месяц, живя вместе с ними, путешествуя на их знаменитом разноцветном автобусе, а также активно пользовался многими документальными свидетельствами, в том числе и описаниями психоделических опытов, поскольку личного опыта приема психоделиков Т. Вулф не имел: лишь однажды он попробовал марихуану. Можно заключить, что он предпочитал держаться на известном расстоянии от своих героев, «остраняться», что позволяло ему, участвуя в происходящем, смотреть на него как бы со стороны, что очень творчески плодотворно. Вулф не осуждает тех, кто принимает наркотики. Но сам не прикасается к ним, даже из практических соображений: например, чтобы испытать «трип», и, описав свои ощущения, лучше понять своих героев – «Проказников». Вместо этого Вулф «осторожничает»: «Я никогда бы не притронулся к этой штуке», – отвечает он, изображая испуг, на вопрос журналиста Тима Адамса1. Знаменитый журналист Хантер Томпсон говорит о Т. Вулфе: «Проблема Вулфа в том, что наотрез отказывается от непосредственного участия в сюжете истории (“too crusty to participate in his stories”). Люди, с которыми ему комфортно, – полные зануды (“dull as stale dogshit”), а те, кто вызывает его живой писательский интерес, настолько дики, что нервируют его (“so weird they make him nervous”). Единственное, что можно особо отметить в работе Вулфа, – он невероятно хороший репортер (“he is an abnormally good reporter”)1. В 1970 году Том Вулф опубликовал книгу ^ Radical Chic & Mau-Mauing Flak Catchers2 (Т. Ротенберг переводит это название как «Радикальный шик и Умельцы резать подметки на ходу»). Книга состояла из двух статей: «Радикальный шик: та самая вечеринка у Ленни» (Radical Chic: That Party At Lenny’s) и «Умельцы резать подметки на ходу» (Mau-Mauing the Flak Catchers). Первый текст был посвящен вечеринке, проведенной Леонардом Бернстайном3 в честь «Черных пантер»4, а второй – о коррупции во время экономических кампаний против бедности, проводимых в Сан-Франциско. Наибольший интерес представляет статья «Радикальный шик: та самая вечеринка у Ленни», поскольку термин, придуманный Вулфом, – «радикальный шик» – прижился в языке и стал расхожим в прессе. На свою необычную вечеринку Л. Бернстайн пригласил представителей «Черных пантер» и своих состоятельных друзей. Некоторые их них были прислугой на вечере – подносили напитки афро-американским гостям и т.д. Этот жест красноречиво говорил о все еще сохранившемся чувстве вины белых перед афроамериканцами. Сочетание аристократическог