Российская академия наук Институт востоковеденияКРЫЛОВ Александр БорисовичРЕЛИГИЯ И ТРАДИЦИИ АБХАЗОВ(по материалам полевых исследований 1994-2000 гг.)Москва 2001Ответственный редакторд.и.н. Ланда Р.Г.Рецензентыд.и.н. Зубов А.Б.д.и.н. Кобищанов Ю.М. СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ ............................................................................................5§ 1. Особенности этногенеза: кто такие абхазы и грузины? ………...5 § 2. Социально-экономическое положение современной Абхазии ...18 § 3. Фактор “непризнанности” и общество ………………………..45 § 4. Некоторые вопросы теории и терминологии ……………………..50Глава 1. ^ ЭВОЛЮЦИЯ ТРАДИЦИОННЫХ ИНСТИТУТОВ АБХАЗОВ В ХХ В. ................................................................................75 § 1. Традиционные институты в ХIХ в. ...............................................75 § 2. Традиционные институты в 1920-1980-х гг. …..…….................80 § 3. Роль традиционных институтов в социальной жизни абхазского этноса после распада СССР .................................................................86 § 4. Сословно-феодальное деление абхазского общества в XIX в. и его роль в современных условиях .....................................................97 § 5. Особенности земельных отношений в постсоветской Абхазии ..113 § 6. Традиционное право, кровная месть и проблема поколений .....117 § 7. Сельские сходы, старейшины .......................................................133Глава 2. ^ ТРАДИЦИОННАЯ РЕЛИГИЯ АБХАЗОВ ........................140 § 1. Религиозная ситуация в непризнанном государстве ….............140 § 2. Представления, нормы и каноны традиционной религии абхазов .................……………………………………………....159 § 3. Особенности положения традиционной религии абхазов после распада СССР ...........................................................................185Глава 3. ^ СВЯТИЛИЩА БЗЫБСКОЙ АБХАЗИИ .........................190 § 1. Дыдрыпш-ныха ...........................................................................191 Снятие произнесенного в святилище проклятия ...............................224 Моление о прощении за нарушение принесенной в святилище клятвы ................................................................................................. 238 Ежегодное моление жреческой фамилии Чичба ...............................248 Снятие греха кровосмешения и ложной клятвы ..............................253 Снятие нескольких грехов и проклятий ............................................259Общеабхазское моление ………………………………………………271 § 2. Лдзаа-ныха ...................................................................................282 Ежегодное моление жреческой фамилии Гочуа ...............................293 § 3. Лых-ныха ...................................................................................... 299 Ежегодное моление жреческой фамилии Шакрыл ............................303 § 4. Аергъ-Лапыр-ныха .......................................................................311 Ежегодное моление жреческой фамилии Цымцба .............................315 § 5. Осетинское святилище Ирон дзуар .............................................326 Ежегодное осетинское моление в святилище Ирон Дзуар .................331ЗАКЛЮЧЕНИЕ ..................................................................................337ПРИЛОЖЕНИЯ .................................................................................358^ СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ..........................367SUMMARY …………………………………………………………… 386ВВЕДЕНИЕ§1. Некоторые особенности этногенеза: кто такие абхазы и грузины? Абхазы и грузины издавна населяют регион Восточного Причерноморья. В течение многих веков их отношения были самыми разнообразными и колебались от самой горячей дружбы до самой жестокой вражды. Так что современный грузино-абхазский конфликт, как и любой конфликт подобного рода, имеет глубокие исторические корни. Его предыстория описана во многих работах, авторы которых дают различные оценки событиям давнего и недавнего прошлого. Все многообразие имеющихся политологических и исторических трактовок сводится, по сути, к обоснованию исторического права абхазов на независимую от Грузии государственность, либо к его отрицанию. До сих пор за рамками анализа оставались проблемы этногенеза абхазов и грузин, и, что особенно важно, не принимался во внимание тот уровень национальной консолидации, на котором в настоящее время находятся эти народы. А без этого невозможно адекватно осмыслить суть происходящих в постсоветской Грузии процессов, понять их истинные, но скрытые от постороннего взгляда, механизмы. Кто же такие современные абхазы и грузины? Прежде всего, это – не родственные народы. Абхазы, насчитывающие в настоящее время около 100 тыс. чел., говорят на одном из языков абхазо-адыгской группы. Вместе с близкородственными народами, проживающими ныне в регионе Западного Кавказа (абазины, адыги, кабардинцы, черкесы, шапсуги и др.) они являются частью северо-кавказского этнокультурного сообщества, ощущают себя его неотъемлемой частью. Вместе с тем, проживание абхазов в прибрежных районах на южных склонах Кавказского хребта обусловило более широкие, чем у северокавказских народов, связи с малоазийскими и средиземноморскими цивилизациями. Географическая расположенность этнотерритории абхазов на Черноморском побережье сделала этот народ важнейшим субъектом исторического процесса в масштабах всего западнокавказского региона, обусловила роль Абхазии в качестве экономического и культурного моста, соединявшего Северный Кавказ и лежащую далее степь с внешним миром. Национальной трагедией для абхазов стало махаджирство – массовое переселение горцев в Турцию после окончания Кавказской войны. В 1860-х – 1870-х годах из родных мест уехало более половины абхазов. Покинутые ими земли начали активно заселяться греками и армянами из Турции, крестьянами разных национальностей из европейской части России и выходцами из соседних районов Грузии (в основном мегрелами), что привело к формированию полиэтничного по характеру населения современной Абхазии.Важнейшим фактором в этногенезе абхазов было их давнее историческое соседство с проживавшими южнее картвельскими народами. Часть абхазского этноса в Самурзаканской Абхазии (нынешний Гальский район) к настоящему времени полностью ассимилирована соседними мегрелами. Сильное мегрельское влияние испытали и абхазы современного Очамчирского района. До сих пор сохраняются обусловленные мегрельским влиянием определенные диалектные и культурно-бытовые различия между жителями северо-западной и юго-восточной части Абхазии, но подобные различия в целом незначительны и в современной ситуации имеют тенденцию к быстрому исчезновению.В конце ХХ в. былое деление абхазов на исторические субэтносы не имеет сколько-нибудь важного значения в жизни страны, оно дает о себе знать в первую очередь на бытовом уровне. К настоящему времени процесс национальной консолидации абхазского этноса завершился: абхазы представляют собой небольшую по численности, но очень сплоченную нацию, объединенную собственным национальным самосознанием, общими устремлениями, общностью культуры, языка и уклада жизни. К тому же абхазы представляют собой единую конфессиональную общность. Господствующее до сих пор представление о том, что часть абхазов является христианами, а часть - мусульманами, имеет мало общего с реальной действительностью. Абхазы и грузины являются соседями с незапамятных времен. В настоящее время общая численность грузин составляет около 4 млн. чел. Процесс национальной консолидации грузинской нации еще далек от завершения: под общим названием объединено около 20 субэтносов, причем проживающие в Западной Грузии сваны и мегрелы настолько отличаются в языковом и культурном плане от остального грузинского населения, что правильнее было бы рассматривать их как отдельные народы. Поэтому является вполне обоснованным мнение тех ученых (Дж. Хьюитт и др.), которые предлагают использовать для обозначения формирующейся грузинской нации не термин “грузины”1, а самоназвание “картвелы”, которое включает в себя говорящих на языках картвельской группы (но не взаимопонятных между собой) грузин, мегрелов и сванов. Не высокий уровень консолидации грузинской нации объясняется тем обстоятельством, что как справедливо констатирует историк и видный политический деятель постсоветской Грузии Г. Мамулия, она начала зарождаться совсем недавно: лишь в XVIII в., после того, как находившаяся в течение нескольких столетий (с ХIII в.) в тупике социального развития Грузия была включена в пределы Российской империи (165, с.153-155). Формирование грузинской нации имело многочисленные и специфические особенности, которые оказали самое непосредственное влияние на современный грузино-абхазский конфликт и на происходящие в постсоветской Грузии общественно-политические процессы.К моменту включения в состав Российской империи население современной Грузии отличалось чрезвычайной дробностью. Историческая Восточная Грузия была населена многочисленными субэтническими группами (картлийцы, кахетинцы, мохевцы, мтиулы, пшавы, тушины, хевсуры и др.), в основном говорившими на взаимопонятных диалектах грузинского языка. Проживавшие в Западной Грузии мегрелы и сваны имели собственную самобытную культуру и уклад жизни, отличные как от грузинского населения Восточной Грузии, так и от соседних абхазов, они говорили на собственных языках, которые не являются взаимопонятными ни между собой, ни с современным грузинским языком. Различия между мегрелами, сванами и грузинами Восточной Грузии настолько велики, что правильнее было бы называть их тремя разными народами. Наряду с картвелами в Грузии проживали многие другие народы (как дисперстно, так и в собственных гомогенных национальных районах).Сформировавшееся после присоединения к России грузинское просветительское, а затем национальное движение (первоначально дворянское, а затем разночинно-интеллигентское) имело своей целью духовное возрождение собственного народа, преодоление его многовековой культурно-языковой раздробленности и формирование единой грузинской нации и государства. Источником вдохновения и важнейшей частью идеологии грузинского национального движения (движение “Тергдалеули”, Общество распространения грамотности среди грузин и т.д.) стало богатое историческое прошлое Грузии, особенно времена существования так называемой “идеальной Грузии” - средневекового Грузинского царства Х-ХШ вв. Исторические события, заново переосмысливаемые с точки зрения современных реальностей и сиюминутных задач, приобрели в грузино-абхазском конфликте настолько важное значение, что необходимо хотя бы вкратце остановиться на средневековой истории. Как ни парадоксально, единое Грузинское царство (точнее – Абхазо-Грузинское царство) появилось благодаря абхазам. В VIII в. абхазские феодальные княжества были объединены в единое Абхазское царство, которое начало свою экспансию в юго-восточном направлении. После того, как в его состав была включена вся Западная Грузия, сюда, в г. Кутаиси, была перенесена столица Абхазского царства. В Х в. династия абхазских царей прервалась и престол перешел к Баграту Ш (грузину по отцу и абхазу по матери). Династия Багратиони продолжила политику территориальной экспансии, ее результатом стало объединение Западной и Восточной Грузии. В ХШ веке после монгольского нашествия Абхазо-Грузинское царство распалось, воцарилась феодальная междоусобица и страна на многие века оказалась в том “тупике социального развития”, о котором упоминает Г.Мамулия. Почему же события столь давнего средневековья приобрели столь большую актуальность в современных условиях? Дело в том, что разделенное на бесчисленные группы и течения грузинское национальное движение XIX-XX вв. было едино в определении границ “исторически принадлежавшей грузинам территории”: ими стали именно границы “идеальной Грузии” - средневекового Абхазо-Грузинского цартва периода его максимального расцвета. Согласно официальной грузинской версии истории, уже авторы Х в. под названием “Картли” подраземевали всю Грузию – “обширную страну, где христианское богослужение ведется на грузинском языке. Объединение феодальной Грузии в XI-XII вв. в еще более значительной степени способствовало укреплению этих элементов общности и фактически завершило процесс формирования единой грузинской народности” (71, с.248). На протяжении многих поколений в грузинских школах именно границами “идеальной Грузии” определяются “исконные грузинские земли”, именно они являются справедливыми на уровне современного грузинского массового сознания. Порочность данного подхода заключалась в том, что данное средневековое царство (подобно всем аналогичным царствам и империям древности и средневековья) изначально было многонациональным, что, в частности, было закреплено и в титулатуре его правителей: “царь абхазов, картвелов, эгров, кахов … ”. Поэтому не только грузины, но и все проживавшие на его территории народы, имеют собственные и неоспоримые в их глазах исторические права на те земли, где они ныне проживают. Противоположная трактовка вопроса о том, кто на территории современной Грузии является “хозяином”, а кто – “гостями” в середине ХХ в. стала предметом острой дискуссии в обществе, способствовала ухудшению отношений между грузинами и проживавшими на территории Грузии этническими меньшинствами. Наряду с объявлением меньшинств “гостями на исконных грузинских землях”, грузинская общественно-политическая мысль изначально включила мегрелов и сванов в состав единой грузинской нации и отказалась признавать за ними право на собственное национальное существование. Это крайне затруднило задачу национальной консолидации грузин уже в силу многочисленности мегрелов, чей удельный вес в составе грузинского этноса составляет по разным оценкам от 20 до 30 процентов. Первая попытка осуществить на практике права грузин на “свои исторические земли” была предпринята после распада Российской империи, в период существования независимой Грузинской республики. В то время население Грузии сохраняло свою этническую пестроту: общая численность грузин (с мегрелами и сванами) составляла в нем лишь 64,8% (171, с.43). Уже одно это обстоятельство требовало проведения очень осторожной национальной политики. Но власти страны, стремившиеся добиться национальной консолидации в максимально сжатые сроки, проводили по отношению к этническим меньшинствам откровенно шовинистическую политику. Вот как характеризовал эту политику очевидец: “в Грузии усиленно культивируется национализм в очень диких формах. В Учредительном собрании армянам не разрешают говорить по-армянски … Все время велась резкая борьба против стремления Аджарии к автономии. Осетинов страшно преследуют и выселяют. Сильная национальная борьба идет и в Абхазии. Национализм доходит до курьезов. Так, в учебнике, по которому в школах изучается история, рассказывается, что Грузия была еще в древности самой культурной страной, так что из нее Греция получила свою культуру. В детях с малых лет воспитывается презрительное отношение к армянам и т.п.”(171, с.44). В ноябре 1917 г. на съезде абхазского народа было принято решение о присоединении Абхазии к Северо-Кавказскому Горскому государству. Однако Грузия, в условиях начавшейся гражданской войны и при поддержке германских войск, смогла установить свой контроль над Абхазией, а некоторые ее представители даже заявили о своих претензиях на все Черноморское побережье до устья реки Кубань (на основании того, что оно якобы в ХI-XIII вв. принадлежало Грузии). В Абхазии начала осуществляться политика “национализации”: грузинский был объявлен государственным языком, на который переводилось делопроизводство и преподавание в школах, началось массовое переселение в страну грузинского населения и т.п. Подобная политика, в сочетании с бесчисленными грабежами и бесчинствами грузинских войск, вызывала недовольство и протест со стороны населения Абхазии (в том числе и со стороны местных мегрелов). Поэтому установление в Абхазии советской власти в марте 1921 г. было воспринято населением страны в первую очередь как избавление от национального гнета и грузинской оккупации. В 1921-1931 гг. Абхазия имела статус союзной республики, которая объединялась с Грузией на основе особого союзного договора. В феврале 1931 г. ее статус был понижен до уровня автономной республики в составе Грузии. В середине 1930-х гг. начинается особенно трагический период истории Абхазии. В это время “в целях грузинизации Абхазии проводились такие акции, которые в своей совокупности по существу означали геноцид в отношении к ее коренному населению: физическое истребление абхазской интеллигенции; изгнание из всех руководящих государственных органов и общественных организаций, а также с предприятий и учреждений всех руководителей абхазов и замена их грузинами; закрытие абхазских школ и насильственное определение абхазских детей в грузинские школы; изъятие из программы средней школы преподавания абхазского языка; перевод абхазской письменности на грузинскую основу; замена множества абхазских топонимов грузинскими; поощрение замены абхазских фамилий их грузинизированными формами; затруднение социального продвижения для лиц абхазской национальности с одновременным созданием в этом неписанных привилегий для грузин; массовое заселение Абхазии грузинами; перевод делопроизводства на грузинский язык; всяческое свертывание самобытной культуры абхазского народа; фальсификация истории Абхазии и объявление абхазского народа грузинским племенем” (179, с.3-4). Несмотря на то, что грузинские республиканские власти с середины 1950-х годов были вынуждены отказаться от наиболее одиозных форм национальной дискриминации абхазов, массовое переселение грузинского населения в Абхазию продолжалось. В результате, в конце 1980-х гг. доля абхазов в составе 525-тысячного населения автономной республики сократилась до 18%, в то время как доля грузинского населения составила более 45%. В настоящее время период пребывания Абхазии в составе Грузинской ССР оценивается абхазскими и грузинскими учеными с диаметрально противоположных позиций. Абхазская сторона связывает все беды своего народа с союзными руководителями грузинского происхождения (И.В.Сталин, Л.П.Берия и др.) и политикой республиканского руководства, которые совместно проводили политику грузинизации населения в масштабах Грузинской ССР. Грузинская сторона связывает все беды с политикой союзного руководства, которое во имя “господства Москвы” сознательно разъединяло и противопоставляло братские народы. Грузинские авторы склонны рассматривать все достижения Абхазии советского периода в качестве результата патерналистской политики руководства ГССР по отношению к меньшинствам, особым, “толерантным” отношением грузин к малочисленным народам и т.п. “Грузинский народ никогда не притеснял абхазов. В Абхазии были созданы максимально возможные в ту пору условия для развития экономики и культуры … В Грузии абхазы не только не были дискриминированы, наоборот – им были созданы все возможные условия для национально-культурного, социально-политического и экономического развития. Более того, в Абхазии сложилась парадоксальная ситуация – остро встал вопрос о необходимости защиты прав и свобод грузин” (91, с.38-39, 43). Как показывают социологические исследования, в настоящее время подобные взгляды разделяются подавляющим большинством грузинского населения: “грузины считают, что нигде в СССР столь малочисленному этносу не была предоставлена такая широкая автономия, как абхазам. В грузинском массовом сознании большинство предков сегодняшних абхазов – это спустившиеся с гор племена, заселившие территорию Абхазии, где до этого жили более близкие к грузинам по происхождению настоящие абхазы” (178, с.128). Подобные взаимоисключающие взгляды отражают одно принципиально важное явление. В течение всего советского периода важнейшей задачей руководства Грузинской ССР (как и их предшественников в 1918-1921 гг. и последователей в постсоветские времена) было достижение национальной консолидации грузин в максимально короткие исторические сроки. В период правления И.В. Сталина, в условиях политики жестокой дискриминации малочисленных народов в масштабах всего СССР и во время максимального влияния грузинского лобби в Кремлевских кабинетах, эта задача решалась откровенно репрессивными методами: некоторые народы были выселены за пределы Грузии (греки, курды, турки-месхетинцы). Другие, даже не родственные картвелам – были объявлены “грузинскими племенами” и должны были быть грузинизированы. После смерти И.В. Сталина позиции грузинского лобби в союзном руководстве ослабели. Под давлением Москвы, предпринявшей определенные меры по защите малочисленных народов, руководство Грузии было вынуждено отказаться от наиболее одиозных форм национального угнетения и сделало упор на политику переселения грузинского населения в районы проживания меньшинств (которые должны были рано или поздно раствориться в море грузинского населения). Закономерно, что именно в середине 1950-х гг. в грузинской исторической науке в качестве идеологического обоснования подобного переселения появляется теория, противопоставляющая исторических абхазов (древнее культурное грузинское племя, проживавшее на территории Абхазии) и современных абхазов (потомков отсталых “горцев-апсуйцев1”, якобы переселившихся в Абхазию в XVII в.). Теория о “переселении апсуйцев” была совершенно антиисторической (в этом она мало отличалась от прежних взглядов на абхазов как на грузинское племя), но она восторжествовала в грузинской науке и общественном сознании. Широкая пропаганда этой теории вызвала резкий протест со стороны абхазской интеллигенции, привела к обострению межэтнических отношений. В Абхазии грузино-абхазские противоречия наиболее ярко проявились во время массовых выступлений абхазского населения (1957, 1964, 1967, 1978 гг.), когда лишь экстренное вмешательство союзных властей позволило предотвратить дальнейшее разрастание конфликта. В конце 1980-х гг., в условиях нараставшего кризиса союзной власти, грузино-абхазские противоречия приобретали все более острые формы. Грузинское национальное движение требовало отделения от СССР и открыто провозгласило своей целью создание моноэтничного грузинского государства в его “исторических границах”. Абхазы активно противодействовали грузинскому сепаратизму и выдвинули требование включить Абхазию в состав Краснодарского края Российской Федерации. В 1989-1991 гг. по Грузии прокатилась волна межэтнических конфликтов, в которых грузинские радикалы увидели “руку Москвы”. На самом деле рост межнациональной напряженности объяснялся в первую очередь неприемлемостью для негрузинского населения выдвинутых сторонниками независимости Грузии требований “деарменизации”, “деазербайджанизации”, упразднения всех автономий, и даже необходимости государственного регулирования рождаемости негрузинского населения с целью его ограничения (см. подробнее: 61, с.29-46). Приход к власти в Грузии в 1990 г. ультра-радикального лидера Звиада Гамсахурдиа превратил лозунг построения моноэтничного грузинского государства в официальную политику. Была ликвидирована автономия Южной Осетии, в стране началась откровенная травля негрузинского населения, из нее были высланы авары, русские духоборы, лезгины, и те немногочисленные турки-месхетинцы, которые сумели вернуться на свою историческую родину (61, с.29-30). В Абхазии после произошедших в 1989 г. массовых столкновений между грузинами и абхазами, противоборство перешло в законодательную область. Под лозунгом возврата к независимой республике 1918-1921 гг. власти Тбилиси отменили все государственно-правовые акты советского периода. Тем самым были отменены и акты о союзном единстве Грузии и Абхазии (1921 г.) и об автономном статусе Абхазии в составе Грузинской ССР (1931 г.). В ответ сессия Верховного Совета Абхазии в августе 1990 г. приняла Декларацию о государственном суверенитете Абхазской АССР. Она объявляла Абхазию “суверенным социалистическим государством, обладающим всей полнотой власти на своей территории вне пределов прав, добровольно переданных ею Союзу ССР и Грузинской ССР на основании заключенных договоров” (3, с.12-15). На фоне “войны законов”, когда все принимавшиеся законодательными органами Абхазии акты и решения последовательно отменялись властями Грузии, в республике продолжал углубляться паралич расколовшейся по национальному принципу власти, ситуация все более выходила из-под контроля тбилисского руководства. Вслед за свержением З.К. Гамсахурдиа в январе 1992 г., произошло новое обострение ситуации в Абхазии. Война 1992-1993 гг. стала высшей стадией грузино-абхазского конфликта, в основе которого с одной стороны лежит стремление абхазов обеспечить свое национальное, да и физическое выживание, а с другой – стремление грузин добиться в кратчайшие сроки национальной консолидации собственного этноса и создать мононациональное грузинское государство на территории с многонациональным населением и внутри совершенно искусственных границ. Продолжавшаяся более года грузино-абхазская война была чрезвычайно кровопролитной и разрушительной. Общие людские потери составили около 20 тыс. чел., экономике Абхазии был нанесен огромный материальный ущерб в 11,5 млрд. долл. (288, 29.09.2000). Война привела к существенному изменению содержания и состава участников грузино-абхазского конфликта. Местное грузинское население, несмотря на имевшиеся различия в отношении к войне между грузинами, мегрелами и сванами, в целом поддержало военную акцию по силовому решению абхазской проблемы (только мегрелы Гальского района занимали подчеркнуто нейтральную позицию). Остальное население (армяне, русские, греки и др.), в основном остававшееся до войны на позициях нейтралитета, после ее начала в своем подавляющем большинстве заняло проабхазскую позицию. Таким образом, с 1992 г. грузино-абхазский конфликт вышел за рамки конфликта двух народов и приобрел характер противоборства между грузинским государством - с одной стороны, и всем остальным полиэтничным населением Абхазии – с другой. § 2. Особенности социально-экономического положения современной Абхазии Распад СССР оказался поворотным пунктом в истории Абхазии. Рухнула привычная многим поколениям людей картина мира. В течение короткого времени в этой маленькой советской автономии произошла поляризация населения по этническому признаку. Грузинская община связала свои надежды на счастливое будущее с отделением от единого Союза и созданием собственного национального государства. В целом она поддержала ультра националистическую платформу лидера оппозиции, а затем - первого президента независимой Грузии Звиада Гамсахурдиа, который, по выражению российского политолога О.Васильевой, “в открытую провозгласил принципы национал-социализма” (61, с.10). Откровенно шовинистический курс грузинских властей, выраженный в лозунге “Грузия - для грузин”, был неприемлемым для негрузинского полиэтничного населения Абхазии. Часть людей (как и многие этнические грузины) предпочла остаться вне схватки, переехала в Россию и другие страны. Оставшиеся в своем большинстве поддержали абхазов в их противодействии политике тбилисских властей. Высшей точкой конфликта стала грузино-абхазская война. Поражение грузинской армии повлекло за собой массовое бегство грузинского населения и коренным образом изменило этническую карту современной Абхазии. Одной из задач проведенных автором полевых исследований в Абхазии было выявить сложившиеся в постсоветский период особенности самосознания и социально-экономического положения местного населения. В 1997 г. нами было проведено анкетирование населения северо-западной или исторической Бзыбской (по названию протекающей тут реки Бзыбь) части Абхазии. Анкетирование проводилось в Гагрском и Гудаутском районах: в городах Гагра и Гудаута, поселках Пицунда, Рыбзавод и Цандрипш, а также в селах Ачандара и Лыхны. Несколько десятков анкет было также заполнено в столице Абхазии городе Сухум, селе Мерхеул Сухумского района и селе Кутол Очамчирского района. Анкетирование проводилось несколькими путями. Большинство анкет было распространено через школы и заполнено родителями учащихся девяти школ: в Гагре - школы № 2 (русская), № 3 (армянская), № 5 (абхазская), в Гудауте - № 2 (абхазская с русским сектором), № 4 (русская), в Пицунде №2 (русская) и №3 (абхазская), а также двух абхазских школ в селах Ачандара и Лыхны и двух армянских школ в поселках Рыбзавод и Цандрипш. Родители учащихся проживают не только в вышеперечисленных населенных пунктах, но и в близлежащих селах, где не имеется собственных школ. Это позволило значительно расширить ареал проживания анкетируемого населения. В то же время, анкетирование через школы привело к потере значительного количества из числа отпечатанных трех тысяч анкет во время их распространения и сбора. Многие анкеты пришлось выбраковывать в ходе последующей обработки, так как они были заполнены самими школьниками, либо, по разным причинам, были заполнены в нескольких вариантах одними и теми же людьми. В этом плане типичной была картина, когда мать нескольких детей сама заполняла все принесенные из школы анкеты и таким образом все они полностью дублировали друг друга, так что при обработке приходилось оставлять лишь одну из них. Наряду с распространением анкет через школы использовался прямой опрос местных жителей в различных населенных пунктах, а также было проведено анкетирование учащихся Гагрского филиала Новочеркасского промышленно-гуманитарного колледжа. В опросе использовались анкеты двух видов. Первая анкета состояла из пятнадцати вопросов и предназначалась для опроса всех жителей Абхазии. Вторая имела целью выяснить степень влияния фамильных и родовых структур, а также традиционной дохристианской религии на абхазское население. Она предназначалась только для абхазов и состояла из шести вопросов: о фамилии и роде (абипаре) опрашиваемого, о степени его участия в фамильных и родовых сходах, о наличии собственного фамильного (родового) святилища, о случаях обращения самого респондента или его родственников к традиционным святилищам - "аныхам" и о полученном после такого обращения результате. Анкетирование было строго добровольным. Анкеты первого вида были анонимными и не содержали в себе вопроса о точном адресе респондентов, указывавших лишь город, поселок или село своего проживания. Респонденты имели полную свободу заполнять или не заполнять предложенную анкету, либо отказаться от ответов на какие-либо из содержавшихся в ней вопросов. На вопросы первой анкеты ответило 1448 респондентов в возрасте от 15 до 87 лет и принадлежащие к 23 национальностям. Из них респонденты абхазской национальности составили 852 человека, армянской - 369, русской - 142, грузинской - 30, украинской - 17, мегрельской - 8, осетинской - 4, сванской - 4, греческой - 3, турецкой - 2, черкесской - 2, белорусской - 2, немецкой - 2, цыганской - 2, адыгской - 1, азербайджанской - 1, даргинской - 1, греческой - 1, лазской - 1, латышской - 1, литовской - 1, польской - 1 и эстонской - 1. На вопросы второй анкеты ответило 852 респондента абхазской национальности. Хотя население Абхазии продолжает оставаться многонациональным, в постсоветский период в численности и этническом составе населения республики произошли очень большие изменения. Согласно данным последней всесоюзной переписи 1989 г., в Абхазии проживало 525,1 тыс. чел., принадлежавших более чем к 100 различным национальностям (подобная этническая пестрота маленькой автономии как бы олицетворяла собой дружбу всех народов СССР и была тогда предметом гордости как ее властей, так и местного населения). В результате последовавших вслед за распадом СССР драматических событий численность населения Абхазии резко сократилась. По данным Управления государственной статистики Абхазии за 1995 г., в стране проживало немногим более 313 тыс. чел.: 91.162 абхаза, 89.928 грузин, 61.962 армян, 51.573 русских, 8.177 украинцев, 3.535 греков и 6.947 представителей других национальностей (14). Несмотря на произошедший после 1995 г. некоторый количественный рост населения в основном за счет частично возвратившихся в Гальский район мегрелов, есть все основания полагать, что большинство из зарегистрированных в советское время национальностей к настоящему времени либо целиком выехали из Абхазии, либо количество их представителей составляет совсем незначительные величины. В данной работе наряду с полученными в ходе анкетирования данными будут использованы многие сведения и цифры, полученные в статистических органах Абхазии осенью 1997 г. Кроме того, для сравнения будут привлекаться результаты опроса беженцев из Абхазии, проведенного в Грузии Норвежским советом по делам беженцев в 1994 г. (12). Разница в национальном составе населения современной Абхазии в целом и его проанкетированной части объясняется несколькими обстоятельствами. Прежде всего тем, что анкетирование охватывало (и это было сделано сознательно) преимущественно наиболее социально активную часть населения - родителей, имеющих детей школьного возраста. Соответственно, национальности, в которых эта часть населения находится в меньшинстве, а численно преобладают люди старших возрастов - то есть все общины, за исключением абхазов и армян, оказались представлены в проведенном анкетировании в наименьшей степени. Некоторые общины - например, подавляющее большинство из ныне проживающих в Абхазии греков и грузин проживают за пределами Гагрского и Гудаутского районов, что объясняет их скромный удельный вес в составе проанкетированных. К тому же часть опрошенных отнесла себя по национальности к лазам, мегрелам и сванам - то есть к народам, которые, начиная с 1926 г. включались при переписях в состав единой грузинской нации. Аналогичных примеров у представителей других общин в ходе анкетирования отмечено не было, хотя, к примеру, местные армяне, происходящие из Турции и объединенные общим самоназванием амшены, сохраняют в быту собственный язык и сильно отличаются по своему быту, культуре и обычаям от армян собственно Армении1. К тому же внутри амшенов сохраняется определенное влияние былого деления по местностям проживания этих групп в прошлом: на трабзонцев, урдуссцев и дженикцев (подробнее см.: 133). Большинство из опрошенных в сельской местности мегрелов отличается собственным национальным самосознанием, ярко выраженным культурным своеобразием, говорит только на своем языке и не владеет грузинским2. Скорее всего, та же картина наблюдается и у сванов (мы не имели возможности уточнить этот вопрос на месте, так как район, в котором ныне проживает большинство сванов - так называемая Абхазская Сванетия, находится вне контроля как абхазского, так и грузинского, правительства). Отраженное анкетированием этническое самосознание лазов, мегрелов и сванов свидетельствует о незавершенности процесса национальной консолидации грузинского этноса. Данные анкетирования еще раз доказывают, что в Грузии (как и на Кавказе в целом) в реальности существует гораздо большее число этносов, чем об этом заявляла прежде официальная советская статистика. Данная проблема настолько важна, что требует специального и подробного изучения, которое позволит несколько по-новому проанализировать многие из событий, происходящих в регионе после распада СССР. Ведь, как известно, наступательный и крайне агрессивный национализм характерен именно для периода национальной консолидации этносов, выступает одним из важнейших средств подобной консолидации и обуславливает как агрессивную внешнюю политику (поиск внешнего врага), так и подавление меньшинств внутри собственных границ (поиск внутреннего врага). Первые десятилетия постколониального развития афро-азиатских государств с многочисленными внутренними войнами и жесточайшим подавлением национальных меньшинств были тому (а кое-где продолжают остава