СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯДЕМОГРАФИЧЕСКОГО КРИЗИСА В РОССИИ:Пути преодоленияМосква -2005СОДЕРЖАНИЕ ЧАСТЬ 1 4 СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ 4 ДЕМОГРАФИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ 4 1541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541541.1. Рождаемость в России и причины её снижения 4 1.2. Российская смертность и обусловившие её причины 12 1.3. Ситуация в сфере миграции и расселения населения 24^ ЧАСТЬ 2 34 ДЕМОГРАФИЧЕСКОЕ БУДУЩЕЕ РОССИИ 34 И НЕОБХОДИМОСТЬ РОСТА НАСЕЛЕНИЯ 34 2.1 Варианты демографического развития России в 2006-2025гг. 34 2.2. Обоснование необходимости демографического роста с гуманитарных позиций 44 2.3. Социальные аспекты необходимости демографического роста 51 2.4. Экономическое обоснование необходимости демографического роста 55 2.5.Сохранение территориальной целостности России 62 –основа благосостояния её народа (геополитическое обоснование необходимости демографического роста) 62 2.6. Обоснование демографическое роста с т.з. национальной безопасности 65^ ЧАСТЬ 3 68 НАПРАВЛЕНИЯ И ПРИОРИТЕТНЫЕ МЕРЫ 68 ВЫХОДА РОССИИ ИЗ ДЕМОГРАФИЧЕСКОГО КРИЗИСА 68 3.1. Долгосрочная цель демографического развития 68 и стратегические направления её достижения 68 3.2. Направления и меры демографической политики в 76 сфере повышения рождаемости и укрепления семьи 76 3.3. Направления и меры демографической политики в сфере улучшения здоровья и снижения смертности 102 3.4. Направления и меры в сфере миграции 123 и расселения населения 123 3.5. Меры демографической политики в организационной и информационной сферах 142 3.7. Макроэкономические аспекты 149 задачи преодоления демографического кризиса в России 149 ^ ЧАСТЬ 1 СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ДЕМОГРАФИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ В конце ХХ века Россия вступила в длительную полосу депопуляции. Уже четырнадцатый год как числа умерших превышают числа родившихся. За 1992-2004гг. естественная убыль составила 10.4 млн. человек. Благодаря положительному миграционному приросту в 3.6 млн. человек население страны сократилось на начало 2005г. по сравнению с 1992г. только на 5.3 млн. человек (без корректировки численности населения Росстатом по результатам переписи 2002г. его величина на начало 2005г. составила бы не 143.4 млн. человек, а 141.5 млн.). Депопуляцию с её российской спецификой (вызвана и падением рождаемости до уровня, при котором поколение детей заместит лишь 60% поколения родителей, и ростом смертности, в результате чего Россия по ожидаемой продолжительности жизни соседствует с африканскими странами) вправе называют кризисом, охватившим все сферы демографического развития страны.^ 1.1. Рождаемость в России и причины её снижения После кратковременного периода подъема уровня рождаемости в 1980-е гг., вызванного, прежде всего, активизацией государственной помощи семьям с детьми, начиная с 1988 г. в России продолжилось снижение рождаемости. При этом в конце 1980-х гг. – первой половине 1990-х гг. оно было практически обвальным. Во многом это было обусловлено сложностями адаптации значительной части семей к изменяющимся условиям жизнедеятельности. Происходило как откладывание рождений детей, так и отказ от их рождения (особенно, вторых и последующих). Другим важным фактором снижения рождаемости в этот период была ускорившаяся трансформация ценностных ориентаций населения, дальнейшее ослабление потребности в детях, мотивации деторождения, повышение притязаний в отношении предпочтительных жизненных стандартов. Следствием последнего явилось то, что рождение детей все чаще приносится в жертву поддержанию и достижению более высокого уровня жизни, реализации себя в различных сферах жизнедеятельности, помимо родительства. Действие этого фактора будет носить, видимо, более долговременный характер, чем проблема адаптации к условиям жизни. Во второй половине 1990-х гг. в России продолжалось снижение рождаемости, хотя его темпы существенно замедлились. В 1999 г. были зафиксированы пока самые низкие показатели рождаемости. В этот год в стране родилось 1214,7 тысяч детей (почти в 1,8 раза меньше, чем десятью годами раньше) или 8,3 в расчете на 1000 населения. Число детей, рожденных в среднем одной женщиной (так называемый, суммарный коэффициент рождаемости), составило 1,17.Начиная с 2000 г. рождаемость несколько повышается. Абсолютное число родившихся в 2004 г. было больше по сравнению с 1999 г. на 24,1%, а в расчете на 1000 населения – на 26,5%. При этом рост числа родившихся год от года скорее имеет тенденцию к замедлению (исключением был 2002 г.). В 2000 г. оно увеличилось по сравнению с предыдущим годом на 4,3%, в 2001 г. – на 3,5%, в 2002 г. – на 6,5%, в 2003 г. – на 3,8%, в 2004 г. – на 2,1%. В то же время, несмотря на это повышение, число ежегодно рождающихся в стране чрезвычайно далеко от уровня, необходимого хотя бы для обеспечения баланса рождений и смертей, т.е.для нулевого естественного прироста населения.Некоторое увеличение числа родившихся обусловлено как благоприятными сдвигами в половозрастном составе населения, так и некоторым повышением возрастных показателей рождаемости. Если в среднегодовой численности населения в 1999 г. доля женщин репродуктивного возраста составляла 26,8%, то в 2003 г. – 27,7%. Еще заметнее увеличилась доля 15-29-летних женщин: с 10,9% в 1999 г. до 12,0% в 2003 г. Возраста деторождения стали достигать относительно многочисленные контингенты родившихся в первой половине и середине 1980-х гг.В целом за период после 1999 г. основной вклад в рост общих показателей рождаемости внесло увеличение возрастных коэффициентов. Оно обусловило 56% прироста общего коэффициента рождаемости (число родившихся в расчете на 1000 населения) в России в 2003 г. по сравнению с 1999 г. Однако соотношение вклада изменения возрастных коэффициентов рождаемости и половозрастной структуры населения год от года менялось: уменьшался относительный вклад первого параметра и увеличивался – второго. Поэтому без проведения целенаправленной демографической политики, ориентированной на повышение рождаемости, ни в коем случае не следует ожидать в дальнейшем устойчивого роста числа родившихся. Он прекратится, как только исчерпает себя благоприятное влияние сдвигов в возрастном составе населения. Расчеты показывают, что произойдет в 2008-2009 гг.Принятые Государственной Думой изменения в форме акта о рождении не позволяют, начиная с 1999 г., получать статистические сведения о распределении родившихся по очередности рождения. Однако информация по некоторым регионам дает основания предполагать, что на повышение рождаемости после 1999 г. в наибольшей степени повлияло изменение коэффициентов по первым рождениям в возрасте 15-19 лет и, особенно, по вторым рождениям в возрасте 25-29 лет. Видимо, имело место некоторое сокращение масштабов откладывания рождения детей. Продолжалась и частичная реализация отложенных рождений.В то же время откладывание рождения даже первого ребенка (а возможно и отказ от него у части семей) очень распространено. Среднее число рождений первенцев (суммарный коэффициент рождаемости по первым рождениям) в России в 1998 г. составляло 0,72. По некоторым оценкам можно судить, что сейчас оно немногим больше. Это свидетельствует об откладывании, в т.ч., в связи с откладыванием браков, или отказе от рождения первого ребенка примерно у 20% женщин.Несмотря на некоторый рост в последние годы, уровень рождаемости в Российской Федерации чрезвычайно далек от рубежа простого воспроизводства населения. Суммарный коэффициент рождаемости в 2003 г. составил 1,32. По предварительным оценкам в 2004 г. он, видимо, чуть увеличился до 1,34-1,35. Т.е. уровень рождаемости в нашей стране сейчас в 1,6 раза ниже, чем необходимо для обеспечения хотя бы простого воспроизводства населения, чтобы численность населения от поколения к поколению не уменьшалась. Баланс рождений и смертей в 2003 г. достигался бы в России при суммарном коэффициенте рождаемости, равном 2,11. Последний раз такой уровень этого показателя имел место в нашей стране в 1988 г. (рис. 1.1.)Происходит постоянное сближение уровней рождаемости городского и сельского населения. Если в 1988 г. различие в суммарных коэффициентах рождаемости составляло 1,16, то в 1991 г. оно сократилось до 0,84, в 1995 г. – до 0,58, в 1999 г. – до 0,41, а в 2002 г. – до 0,27. В 2003 г. различие в уровне рождаемости городского и сельского населения как будто бы увеличилось. Разрыв в величине суммарного коэффициента рождаемости возрос до 0,41. Однако такое изменение на самом деле является артефактом и вызвано тем, что результаты переписи населения 2002 г. (а показатели рождаемости за 2003 г. рассчитывались с их учетом) далеко не в равной степени скорректировали данные текущего учета численности городского и сельского населения, т.е. если для сельского населения данные за 2003 г., рассчитанные с учетом результатов переписи населения, вполне сопоставимы с предыдущими годами, то для городского населения – нет. Сближение уровней рождаемости городского и сельского населения свидетельствует о все большем распространении и укреплении в сельской местности образцов репродуктивного поведения горожан, что является существенным фактором дальнейшего снижения рождаемости в перспективе в целом у населения России.Видимо, только в Чеченской Республике суммарный коэффициент рождаемости превышает уровень, необходимый для обеспечения хотя бы простого воспроизводства населения. По этому региону соответствующая информация отсутствует, однако, используя косвенные методы оценки, можно сказать, что в 2003 г. он был не ниже 2,9-3,0 (возможно, несколько выше, если численность населения этого региона, по результатам переписи населения 2002 г., оказалась завышенной). В Республике Тыва (2,26) и Агинском Бурятском автономном округе (2,19) рождаемость близка к этому рубежу, но не обеспечивает воспроизводства поколений в этих регионах из-за высокой смертности населения. В 1995 г. необходимый для этого уровень рождаемости был в Дагестане и Ингушетии (по 2,59). Однако к настоящему время он в этих регионах существенно снизился: соответственно, до 1,81 и 1,74 в 2003 г.Самые низкие величины суммарного коэффициента рождаемости в 2003 г. были в Москве (1,09), Санкт-Петербурге (1,14), Республике Мордовия (1,16), Ленинградской (1,12) и Тульской (1,16) областях. В действительности, в 2003 г. в Москве этот показатель не достигал 1,0. Дело в том, что в столице существует некоторая специфика текущего учета родившихся, состоящая в том, что среди них присутствуют и выделяются отдельной строкой родившиеся у иногородних. Таким образом, при расчете показателей рождаемости в Москве эта категория родившихся присутствует в числителе, тогда как в знаменателе иногородние, в т.ч. матери этих детей, отсутствуют, и учитываются только постоянно проживающие. Если сделать корректный расчет показателей, приведя к сопоставимому виду числитель и знаменатель, то окажется, что в 2003 г. суммарный коэффициент рождаемости в столице составлял 0,95. При этом Москва не является исключением. Меньше одного рожденного ребенка в среднем на одну женщину уже было в Санкт-Петербурге в 1996-2000 гг., в Ивановской (1997 и 1999 гг.), Ленинградской (1999 и 2000 гг.), Смоленской (1999 и 2000 гг.) и Ярославской (1999 г.) областях. Это означает, что такой уровень рождаемости не является неким непреодолимым рубежом, ниже которого в перспективе она опуститься не может.С середины 1990-х гг. динамика возрастных коэффициентов рождаемости стала необычной для России: у женщин более старших возрастов показатели рождаемости либо снижались в меньшей степени, чем у более молодых, либо росли. По сравнению с 1994 г. в 1998 г. они снизились в возрастных группах 15-19 лет (на 40,9%), 20-24 года (на 22,6%), 25-29 лет (на 3,0%) и повысились у 30-34-летних (на 10,5%) и 35-39-летних (на 6,6%) женщин.Больший прирост показателей рождаемости в относительно более старших возрастах сохранился в России и после 1999 г. У 15-19-летних женщин в 2003 г. коэффициент рождаемости был ниже, чем в 1999 г., на 6,4%. В остальных возрастах в 2003 г. он был выше, чем в 1999 г.: 20-24 года – на 2,1%, 25-29 лет – 20,1%, 30-34 года – на 34,9%, 35-39 лет – на 41,6%, 40-44 года – на 22,7%.Таким образом, у 30-39-летних женщин показатель рождаемости в начале XXI века вырос более чем на треть и вернулся к уровню начала 1990-х гг. То же имело место и в возрасте 25-29 лет, тогда как у женщин моложе 25 лет коэффициенты рождаемости сейчас существенно ниже тех, которые были 10 лет назад (рис. 1.2).Можно предположить, что такие различия в динамике показателей рождаемости у женщин разных возрастов отражают, с одной стороны, откладывание рождений (связанное отчасти с откладыванием вступления в брак или, по крайней мере, его регистрации у тех, кто уже фактически начал супружеские отношения), а с другой, частичную реализацию отложенных ранее рождений в более старших возрастных группах. Происходит трансформация возрастной модели рождаемости, сдвиг ее к более старшим возрастам. С одной стороны, это свидетельствует о более осознанном подходе к рождению детей, стремлению сначала "встать на ноги". Однако, скорее всего, это будет негативно отражаться на динамике уровня рождаемости. Во-первых, сокращается репродуктивный период и уменьшается вероятность рождения последующих детей. Во-вторых, при нынешнем состоянии регулирования деторождения (среди методов которого большое место занимают аборты) в России велика вероятность того, что откладывание рождения детей приведет к невозможности иметь их. В-третьих, с возрастом вообще может происходить ухудшение состояния здоровья, в т.ч. репродуктивного, что может помешать реализации репродуктивных намерений. В-четвертых, с возрастом у людей формируется представление об определенном жизненном стандарте, образе жизни, и рождение детей, которое в более молодом возрасте вписывается в этот жизненный стандарт (или люди вообще об этом не задумываются), в более старшем возрасте может восприниматься как угроза ему или как препятствие к его достижению.Откладывание рождений, сдвиг их к более старшим возрастам в значительной степени связан с откладыванием вступления брак, по крайней мере, его регистрации. Об этом свидетельствует то, к примеру, что в Республике Мордовия и Санкт-Петербурге суммарные коэффициенты рождаемости в 2003 г. были почти одинаковыми: соответственно 1,16 и 1,14. Однако если в северной столице в возрастной группе 25-29 лет коэффициент рождаемости был выше, чем в 20-24 года, то в Мордовии величина первого показателя не превышала 70% от второго. Возрастные модели брачной рождаемости в двух этих регионах почти не отличались. В то же время доля 20-24-летних женщин, состоящих в браке, по результатам переписи населения 2002 г. составляла в Санкт-Петербурге 30,5%, а в Республике Мордовия – 44,0%. Таким образом, более поздняя брачность петербургских женщин определяет и их более позднюю рождаемость.Неуклонно растет доля родившихся вне зарегистрированного брака: 1994 г. – 19,6%, 1997 г. – 25,3%, 2000 г. – 28,0%, 2003 г. – 29,7%. Почти постоянно (кроме 1999 г.) увеличивается и абсолютное число этих рождений. У городских женщин в 2003 г. этот показатель составлял 28,6%, у сельских – 32,6%. Чаще всего эти рождения происходят у женщин моложе 20 лет (в 2003 г. – 46,4%). Причем свыше 60% из них регистрируются по заявлению матери. Другой пик приходится на возраста старше 35 лет. Здесь свыше половины из них регистрируются по совместному заявлению родителей. В последние 5 лет доля родившихся вне зарегистрированного брака у женщин в возрасте до 30 лет росла (особенно, у 15-19-летних), а старше 35 лет – наоборот, несколько сокращалась.Сохранение нынешнего уровня рождаемости (при неизменной смертности и отсутствии миграционного прироста) может к середине века привести к ежегодной убыли населения в размере 1,8% и увеличению доли населения пенсионного возраста с 20,5% по переписи населения 2002 г. до 34–35% при одновременном сокращении доли детей и подростков, населения трудоспособного возраста. ^ 1.2. Российская смертность и обусловившие её причины Проблемы российской смертности к началу XXI в. носят многогранный характер. Во-первых, это крайне низкая продолжительность жизни населения, причем не только в сравнении с экономически развитыми странами, но и на фоне государств с близкими к российским, уровнями экономического развития. В начале ХХI века Россия отстает по продолжительности жизни от десятки наиболее развитых стран мира (США, Бельгия, Канада, Норвегия и др.) на 15-19 лет для мужчин и на 7-12 лет для женщин. В сравнении с государствами, имеющими примерно тот же, что и в России, среднедушевой ВВП по паритету покупательной способности (Белоруссия, Бразилия, Мексика, Турция и др.), отставание в продолжительности жизни составляло 3-11 лет для мужчин и 1-5 лет для женщин (рис.1.3). Таким образом, потери продолжительности жизни российского населения определяются, с одной стороны, сравнительно низким уровнем экономического развития страны, а с другой – ненацеленностью экономического развития на решение социальных проблем. Как следует из приведенных графиков, на которых каждая страна обозначена точкой, между уровнем экономического развития государства и продолжительностью жизни населения существует теснейшая взаимосвязь, описываемая соответствующей кривой. Если точка, представляющая страну, находится на кривой или вблизи нее, это означает, что страна имеет тот уровень продолжительности жизни населения, который соответствует экономическим возможностям государства; если точка лежит существенно выше кривой – страна в приоритетном порядке инвестирует задачи социального развития; если точка располагается заметно ниже кривой – страна расходует на задачи социального развития меньше, чем то позволяет ее экономический потенциал.Во-вторых, российское отставание по продолжительности жизни населения в разной мере складывается за счет отдельных возрастных групп. Если сравнивать Россию с развитыми странами, то потери формируются на всей возрастной шкале. Различия в смертности детей до 5 лет составляют более 2 раз: соответственно 13-11 на 1000 детей в 2001 г. в России и 6-5 в десятке наиболее развитых стран мира. В трудоспособных возрастах 15-59 лет различия еще больше – около 10 раз для мужчин (84-128 на 100 тыс. в десятке наиболее развитых стран мира и 1189 в России в 2001 г.) и более 4 раз для женщин (соответственно 53-77 и 280 на 100 тыс.). Российская сверхсмертность сохраняется и в пожилых возрастах, хотя масштабы ее несколько сокращаются: в наиболее развитых странах мира ожидаемая продолжительность жизни для достигших 60 лет мужчин составляет 19-21 год, женщин 22-25 лет, в России 14-19 лет. При таком сравнительном анализе ситуация в России выглядит столь безнадежно плохо по всем без исключения направлениям, что выбор приоритетных задач по сокращению смертности определяется практически случайными факторами.Если же в качестве базы сравнения выбрать страны с близкими к России параметрами экономического развития, то ситуация выглядит совершенно иным образом. Так, в отношении детской смертности показатели в России не хуже, а в сравнении с некоторыми странами этой группы – даже несколько лучше. Так, Россия имеет вполне сопоставимые уровни детской смертности в сравнении с бывшими республиками СССР: Литвой, Белоруссией, Эстонией (10-14 на 1000 мальчиков и 10-11 для девочек в возрасте до 5 лет) и существенно более низкие, в сравнении с Бразилией, Мексикой и Турцией (33-47 на 1000 мальчиков и 20-40 для девочек). Что касается пожилых людей, то и дляних смертность сопоставима с показателями большинства стран в данной группе: ожидаемая продолжительность жизни для достигших 60 лет мужчин варьирует в пределах 14-20, женщин – 19-22 лет. И только в трудоспособных возрастах в полной мере проявляется российский феномен сверхсмертности: в сравнении с большинством стран, имеющих сопоставимые с Россией уровни экономического развития, смертность в России в 3-5 раза выше для мужчин (179-368 на 100 тыс.) и более чем вдвое - для женщин (101-134 на 100 тыс.). Таким образом, потери продолжительности жизни российского населения в трудоспособных возрастах определяются не только уровнем жизни населения, но и специфически российскими факторами риска, связанными с особенностями образа жизни. Рис. 1.3. Уровень экономического развития и продолжительность жизни населения в странах мира в 2001 г. (крестом обозначено место России) В-третьих, проблемы российской смертности, - это, прежде всего, проблемы мужской смертности. Разрыв в продолжительности жизни мужчин и женщин в России в начале XXI в. достигает 13 лет, тогда как в большинстве развитых стран, и в группе стран с близкими к общероссийским, параметрами экономического развития, различия составляют 4-7 лет. Таким образом, если потери продолжительности жизни российских женщин связаны, прежде всего, с низким уровнем жизни, то потери продолжительности жизни мужчин помимо этих причин определяются специфически российскими факторами риска. В-четвертых, российское отставание по продолжительности жизни населения – это наслоение не решенных (или не полностью решенных) задач разных этапов эпидемиологического перехода. К началу нового века перед здравоохранением стоят две в одинаковой степени острые проблемы: это, с одной стороны, структура патологии раннего индустриального общества, поражающая преимущественно детей и молодое трудоспособное население; с другой, - это проблемы, связанные с демографически старой возрастной структурой населения, т.е. проблемы, характерные для зрелого индустриального и постиндустриального общества. Степень остроты и долгосрочность первого круга проблем в значительной мере зависит от социальных последствий экономической политики, таких как уровень бедности, степень поляризации уровня жизни, доступность образования, здравоохранения и других услуг социальной сферы. Степень остроты второго круга проблем в значительной мере предопределена демографическими трендами, однако скорость нарастания этих проблем может быть скорректирована направленными мерами демографической политики. Таким образом, ситуация со смертностью в России крайне специфична, аналоги ее нельзя найти ни среди развитых, ни среди развивающихся стран. Вместе с тем, это не означает, что позитивный опыт по снижению смертности, накопленный в мире, не может быть использован в современных российских условиях. Но его применению в России должно предшествовать понимание причин, приведших к современной ситуации, а, следовательно, и путей ее изменения. Причины существующих проблем необходимо рассматривать в исторической ретроспективе. Середина 60-х годов обычно берется в качестве своеобразной точки отсчета для оценки негативных изменений российской смертности. И это не случайно, поскольку вплоть до этого периода смертность снижалась, хотя и далеко не последовательно в силу насыщенности российской истории первой половины ХХ века социальными катаклизмами и войнами, а, начиная с этого периода, - росла, хотя также не всегда последовательно (рис. 1.4). Существенно, что рост начался на фоне вполне оправданной эйфории по поводу существенного сокращения отрыва российской смертности от продолжительности жизни развитых стран. Россия присоединилась к группе развитых стран мира, находившихся на современной стадии эпидемиологического перехода – стадии, которая характеризовалась доминированием заболеваний, обусловленных образом жизни населения с одной стороны, и его демографическим старением, с другой. Весь период роста смертности четко делится на два совершенно различных этапа. Это деление четко прослеживается не только визуально: первый этап - эволюционной динамики: 1965-1984 г. и этап резких перемен – с 1985 г. по настоящее время. С точки зрения содержания происходящих процессов на каждом из этапов и их качественной оценки, они также совершенно отличны. Советский этап эволюционной динамики смертности определяли следующие процессы. Во-первых, идеология достижения социальной однородности общества. Реальная практика достижения этой однородности заключалась, с одной стороны, в предоставлении всем гарантированного минимума социальных услуг: здравоохранения, образования, просвещения и т.д.; с другой, в максимальной вовлеченности всех членов общества в социальную структуру. Оценивая результаты этого периода, можно сказать, что было достигнута достаточно высокая степень социального равенства, о чем свидетельствует в частности сужение региональных и социальных различий в показателях здоровья и смертности населения. Кроме того, состав маргинальных групп был крайне ограничен, а их доля в общем населении была незначительной, поэтому они по условию не могли определять российскую смертность того периода. Во-вторых, сохранение исторических традиций низкой цены жизни человека, как в глазах государства, так и в глазах самого человека. Это во многом определяет тот факт, что достигнутая степень равенства означала, как справедливо отмечают сегодня, - равенство в бедности, но, подчеркнем особо, отнюдь не в нищете. Кроме того, это означало отсутствие стимулов для перестройки индивидуального образа жизни в направлении заботы о собственном здоровье. В-третьих, консервация сложившейся системы здравоохранения и ее ориентации на борьбу преимущественно с экзогенными причинами смерти. Причины смерти, обусловленные образом жизни, поведением, не были осознаны как приоритет наступившего этапа. Иными словами, социальные процессы советского периода имели крайне противоречивый характер. С одной стороны, достижение минимальных социальных стандартов под лозунгом социальной однородности общества принципиально сократило слои населения, подверженные риску экзогенных причин заболеваемости и смертности, т.е. причин, связанных с плохими условиями жизни, антисанитарией, недоеданием, отсутствием элементарной медицинской помощи, неграмотностью и т.д. С другой стороны, по мере сокращения рисков экзогенных причин смерти на первый план стали выходить проблемы, обусловленные образом жизни и поведением, т.е. проблемы, решение которых связано с индивидуальной ответственностью и усилиями. К этим новациям система не была готова, прежде всего, идеологически.В результате в советский период смертность продолжала снижаться от тех причин и в тех возрастах, на которые была нацелена социальная система,включая компонент здравоохранения (в младенческих и детских возрастах, а также от инфекций, болезней органов дыхания и экзогенной компоненты болезней органов пищеварения). Но параллельно шел рост смертности отпричин - от травм и отравлений, сердечно-сосудистых заболеваний - которые не были осознаны как новые приоритеты и профилактика которых, как медицинская, так и социальная, отсутствовала. Суммарный итог оказался отрицательным (рис. 1.5-1.6). Таким образом, в течение этого периода Россия несла количественные потери продолжительности жизни (за 1965-1984 г. продолжительность жизни мужчин в России сократилась на 2,6 года, женщин – на 0,4 года) в противовес развитым странам, где отмечался прогресс продолжительности жизни (3,2-3,5 лет соответственно для мужчин и женщин в среднем для 15 стран объединенной Европы). Вместе с тем, Россия сохраняла качественно ту же структуру причин смерти, что и развитые страны, оставаясь тем самым на современной стадии эпидемиологического развития.Обращаясь к этапу социально-экономических реформ, начало которого мы отнесли к 1985 г., можно выделить главный процесс, который определял лицо этого этапа - это существенное социальное расслоение населения, приведшее к стремительной маргинализации российского общества. Причем, с одной стороны, существенно более разнообразным стал состав маргинальных групп, с другой – колоссально увеличилась их численность. Помимо традиционно относящихся к маргинальным слоям лицам БОМЖ и заключенным, в их число попало огромное число безработных, невостребованных новой экономикой рабочих неработающих предприятий, трудовых мигрантов, находящихся на нелегальном положении и т.д. Все многочисленные исследования, проведенные в развитых странах, и отчасти в России, показывают, что принадлежность к определенной социальной страте, решающим образом определяет не только уровень, но и структуру причин смерти. Чем выше социальный статус, определяемый не только уровнем доходов, но, в первую очередь, образованием, тем сложнее представить в этой страте массовую смертность в молодых возрастах, или смерти, обусловленные туберкулезом, пневмониями, циррозами, случайными отравлениями алкоголем и т.д.С этих позиций можно оценить те сдвиги смертности, которые произошли в России в период реформ. За 1985-2003 г. продолжительность жизни мужчин снизилась на 4,1 года, женщин – на 1,6 года. Иными словами, в постсоветский этап потери продолжительности жизни оказались в целом выше, чем в предшествовавшее двадцатилетие эволюционного развития страны 1965-1984 г. И, хотя различия, судя по масштабам абсолютных цифр продолжительности жизни сравнительно невелики, но они, несомненно, свидетельствуют об ускорении негативных тенденций в реформенный период (см. рис. 1.4). Помимо увеличения масштабов потерь, произошли качественные деформации в их формировании, которые также свидетельствуют о негативной роли факторов, связанных с социальным кризисом. Во-первых, произошло существенное омоложение потерь продолжительности жизни за счет того, что смертность опережающими темпами росла в подростковых и молодых трудоспособных возрастах. У мужчин роль молодых групп 20-39 лет в сравнении с дореформенным периодом существенно – практически вдвое – возросла, а пожилых – снизилась. У женщин максимум в формировании потерь также переместился в более молодые возраста (см. рис 1.5 и 1.7). Во-вторых, в период реформ более негативные тенденции смертности во всех возрастах старше 15 лет отмечаются у женщин, в результате чего, потери продолжительности жизни их в сравнении с дореформенным периодом выросли почти в 2,5 раза, а у мужчин увеличились незначительно (см. рис 1.5 и 1.7).В-третьих, произошла деформация структуры причин смерти, определяющих потери продолжительности жизни за счет увеличения вклада предотвратимых средствами современной медицины и здравоохранения причин. Круг видов патологии населения, принимающих участие в формировании потерь продолжительности жизни заметно расширился за счет болезней органов пищеварения, инфекций и неточно обозначенных состояния, которые даже потеснили роль и травм у мужчин, и болезней системы кровообращения, преимущественно у женщин (см. рис. 1.6 и 1.8).С учетом произошедших сдвигов можно четко выявить механизмы роста российской смертности в период реформ. Основным источником роста смертности и деградации структуры ее причин с возрастанием компонента экзогенных и внешних причин стало увеличение численности и расширение состава маргинальных групп населения, с одной стороны, и рост преимущественно среди них рисков смертности от предотвратимых причин, - с другой.Таким образом, ускорение темпов роста российской смертности в период реформ и, главное, ее качественные деформации свидетельствуют, что ни о каком последовательном развитии советских трендов не может быть и речи. За период с 1985 г. по настоящее время Россия не просто нарастила количественное отставание от развитых стран по продолжительности жизни населения, она вступила на ранее неизведанный путь – путь обратного эпидемиологического развития. Речь идет о возвращении на повестку дня проблем здоровья, характерных для развивающихся стран, которые Россия успешно (сведя до минимума) решила в советский период, проблем связанных с плохими условиями жизни, антисанитарией, недоеданием, отсутствием элементарной медицинской помощи, низким образованием.Тот факт, что мы столкнулись в период реформ не с «временными трудностями», которые исчезнут сами собой по мере оздоровления экономической обстановки, а с принципиально новой ситуацией, свидетельствуют следующие аргументы.Во-первых, это универсальность произошедших сдвигов, которые затронули не какой-либо отдельный выборочный аспект, но весь набор признаков, которые определяют стадию эпидемиологического развития страны. Речь идет о возрастных, гендерных, нозологических и определивших их социальных деформациях смертности. Во-вторых, это объективная долгосрочность сложившихся трендов. Она определяется двумя обстоятельствами. С одной стороны, сложившейся социальной базой маргинального типа смертности и с другой, проводимой социальной политикой, направленной на дальнейшее разрастание этой базы. В-третьих, воспроизводимость сложившейся ситуации. Поскольку социальная база маргинального типа смертности концентрируется в основном в активных репродуктивных возрастах, неизбежно ее разрастание за счет воспроизводственных факторов, поскольку можно уверенно предполагать, что рождаемость в этих группах как минимум не ниже, чем в социально адаптированных слоях населения.Движение по пути обратного эпидемиологического перехода отнюдь не означает, что Россия в полной мере возвращается к уровню и структуре смертности начала ХХ века. В одинаковой мере для России уже характерны как проблемы современных развивающихся стран, так и постиндустриальных государств. Таким образом, это не повторение пройденного, но совершенно иное качество, которое требует и нетрадиционных подходов к решению этих проблем.^ 1.3. Ситуация в сфере миграции и расселения населения Россия является привлекательной в миграционном отношении страной. По данным международных организаций в 1991-2001 гг. в Россию прибыли 11 млн. мигрантов, или в среднем 781 тыс. человек – это третье место в мире после США и Германии. В ситуации депопуляции, которая отмечается в России, ее относительно слабо и неравномерно заселенная территория испытывает довольно мощный «демографический пресс» со стороны некоторых развивающихся стран с большой численностью населения (например, Китая).Влияние на численность населения России оказывает исключительно внешняя миграция. Внутренняя миграция важна с точки зрения размещения населения по территории страны, но не имеет значения как компонента изменения численности населения в целом. В России приток мигрантов из-за рубежа с демографической точки зрения можно рассматривать как позитивное явление – она частично (правда всего на 5%) компенсирует потери населения страны в результате естественной убыли.Существует проблема определения точного числа мигрантов в России по причине нарушения в последние годы отлаженной ранее системы статистического учета миграции. Это не позволяет иметь точные данные по численности мигрантов в стране. Перепись 2002 г. обнаружила в стране 1,8 млн. мигрантов, не зафиксированных текущим учетом. Некоторые из них достаточно давно (по 5-7 лет) постоянно живут и работают в России, но при этом не имеют официальной регистрации и не учитываются статистикой.Положительное сальдо миграции России формируется из положительного миграционного прироста со странами СНГ и Балтии (за счет этих страна Россия приобретает население) и за счет миграционной убыли в обмене со странами старого зарубежья (в этом случае страна теряет население) (рис. 1.9). Положительное сальдо миграции (74 тыс.) в обмене с новым зарубежьем примерно в 2 раза (по данным 2004 г.) перекрывает отрицательное сальдо миграции в обмене со старым зарубежьем (-35 тыс. человек).Показатель миграционного прироста со странами СНГ увеличивался до 1994 г. за счет прибытия в Россию большого числа мигрантов из стран СНГ, затем началось сокращение миграционного прироста населения. По итогам 2004 г. миграционный прирост по сравнению с 1994 г. сократился с 846 тыс. до 40 тыс. человек более чем в 20 раз! Даже если статистика не учла всех мигрантов, и реально миграционный поток был несколько больше, все равно однозначна тенденция – миграционный прирост в России сокращается по причине уменьшения притока