"Врач резал вдоль и поперек..." 1 "За восемь бед - один ответ. В Афгане тоже есть лазарет,- Я там валялся, я там валялся. Врач резал вдоль и поперек, Он мне сказал: "Держись, браток!" Он мне сказал: "Держись, браток!"- И я держался". Беззастенчиво перевирая слова, Иван Владимирович нарушил молчание. Это был хороший знак - значит, можно расслабиться, все самое тяжелое уже позади. Второй час операции подходил к концу. Все знали о большой любви начальника хирургического отделения Кандагарского госпиталя к прославленному русскому барду. Он имел огромное количество кассет с песнями Высоцкого, постоянно их слушал и в ординаторской, и в своей жилой комнате. Кроме того, сам часто их напевал, совершенно не имея ни слуха, ни голоса. Но это его не смущало. Он, как рассказывал, с детства слегка заикался, врачи посоветовали ему говорить на распев, чаще самому петь. Так и следовал этим указаниям десятки лет. Но в минуты сильного волнения или возмущения заикание опять возвращалось. Однако у врача имелись в запасе слова-выручалочки ("так, сказать", "в общем и целом", "э-э-э" и т.д.). Это помогало. Внезапно прервав пение, майор отступил назад от операционного стола, сказал, обращаясь к своему ассистенту: - Так, Санька, зашиваешь кожу без меня. Не забудь поставить резиновый выпускник в углу шва. Смотри трубку резиновую не выдерни из левого подреберья. Если будет все нормально, уберем через пару дней. Ничего, и без селезенки люди до ста лет живут. Организм молодой - справится. Пусть радуется, что жив остался после такой травмы. Еще легко отделался. Вроде трое погибли, когда машина перевернулась?- он обратился к анестезиологу, "колдовавшему" у головы пострадавшего. Тот молча кивнул, продолжая вводить раствор в подключичную вену. Иван Владимирович приблизился к голове солдата, находящегося еще в наркозе. - Молодой совсем. Наверное, еще и девок не любил. Ничего, теперь комиссуют, поедет домой. Там все наверстает. А красивый парень, так ведь, Зинуля?- обратился он к сестре-анестезистке, что стояла рядом с дыхательным аппаратом, продолжавшим нагнетать воздух в легкие травмированного. Сестра только хмыкнула. Начальник отделения упорно искал ей женихов уже полгода, как только девушка приехала в Афганистан. Но все его кандидатуры отвергались. - Ладно, заканчивайте без меня. Всем спасибо! Пойду, запишу операцию в журнал и в "Историю болезни". Ты, Саша, закончишь, подходи в ординаторскую. Дам тебе "указивки". А мне еще сегодня надо попасть на день рождения к товарищу в ООН-овский городок. Придется и водку пьянствовать. Но вы - то должны все знать, что "Шеф не пьет - он дегустирует". Так, Зинок? А ты должна зарубить себе на носу, что "Шеф не пристает к молодым сотрудницам - он проявляет человеческое участие". Так, балагуря, Иван Владимирович направился к выходу из операционной. Он знал десятки "правил от ШЕФА", называя это наукой "Командирологии и начальствоведения", даже в шутку требовал заучивать его "перлы" наизусть. Впрочем, они и так легко запоминались. Остановившись у двери, хирург оглянулся, махнул рукой, и вновь все услышали его пение: "У меня было сорок фамилий, У меня было семь паспортов, Меня семьдесят женщин любили, У меня было двести врагов. Но я не жалею!" Окончание слов растворилось уже в коридоре. Операция продолжилась. Ассистент стал старательно накладывать швы на кожу. Вот уже неделю старший лейтенант - ординатор операционно-перевязочного отделения Кандагарской Отдельной Медицинской роты, находился на рабочем прикомандировании в госпитале. Он заменил уехавшего в отпуск штатного ординатора хирургического отделения. Это была уже многолетняя практика сотрудничества двух медицинских учреждений. Врачи из Медроты с желанием выполняли эти замены - можно было набраться богатого опыта у старших товарищей. Недавно здесь поработал хирург - начальник их приемного отделения, а теперь и Александра Невского настала очередь. Майор медицинской службы Борисов Иван Владимирович захотел побеседовать с новичком в первый день прибытия. Поинтересовался прошлыми хирургическими должностями, опытом работы, какие операции хорошо освоил. Узнав, что молодой хирург уже третий год оперирует, в том числе и в госпитале в Союзе, удовлетворенно покивал головой. Потом задал неожиданный вопрос - любит ли песни Высоцкого? Невский опешил. Но сразу подтвердил - да, это один из его любимых авторов-исполнителей, уже удалось купить в Союзе несколько пластинок, не смотря на страшный их дефицит, а уже здесь начал покупать кассеты с песнями любимца. Ответ чрезвычайно понравился начальнику отделения, он широко улыбнулся, оказавшись вовсе не суровым. - Споемся!- подвел он итог беседы.- А если найдешь песню, которой у меня еще нет, то объявлю благодарность. Уже вечером, при внезапном поступлении раненого, он взял Невского в ассистенты, пришлось обоим помучиться, зашивая раны тонкого кишечника. Операция прошла удачно. Буквально через час после окончания операции, Невский навестил прооперированного, посидел у его постели, наблюдая за отделениями жидкости из раны по вставленной трубочке. За этим его и застал начальник, чем окончательно расположил к себе. Опытный хирург, слегка заикаясь, рассказал, как отстранил еще в Союзе своего ординатора отделения от дальнейших операций, так как он не захотел проверить состояние своего пациента после операции, поручив это перевязочной сестре. "Оперировать можно и медведя научить. Главное, это выходить больного, вовремя заметить осложнения, срочно устранить их! Даже самая хорошая операционная или перевязочная сестра не могут знать нюансы операции, не знают и всех возможных осложнений. Так что правильно делаешь! Всегда осматривай своего "крестничка", ведь в твоих руках была и остается его жизнь. А он верит тебе. Ему больше ничего не остается, как верить. Не обманывай его ожиданий!" Иван Владимирович внимательно осмотрел состояние больного, посчитал количество выделившейся жидкости из раны, мочи по катетеру, посчитал пульс, померил давление, не переставая, рассказывал молодому хирургу о тактике ведения таких больных. Уходя, он обронил: "Сработаемся!" Это прозвучало лучшей наградой. 2 Оставалось наложить последний шов на рану, операционная сестра уже протягивала Невскому иглу с шелковой нитью, когда дверь раскрылась, вошел начальник отделения, придерживая у лица марлевую повязку. - Стоп всем!- властно проговорил Иван Владимирович.- Сколько больших марлевых салфеток я извлек из живота к концу операции? -Четыре,- Невский ответил сразу, не задумываясь. Операционная сестра Олеся Крауз в знак согласия кивнула головой. -Вооот!- протянул Борисов удовлетворенно.- А ведь я их закладывал пять. Просил же, елки-моталки, запомнить, а вы что?! Короче, Александр, расшивай все, доставай салфетку, она должна под печенью остаться. Впредь будете внимательнее! И запомните еще одно мое правило: " Шеф никогда не допускает ошибок - их совершают...Кто? Правильно, подчиненные!" На возражение капитана Гренца Семена, анестезиолога, что он уже начал выводить из наркоза, начальник отделения успокоил: "Это много времени не займет, если не будут копаться некоторые несознательные мои помощники. Давайте быстро!" Он явно радовался, что вовремя вспомнил об этой оставленной в животе салфетке. Конечно, в первую очередь за все отвечает именно оперирующий хирург, все это прекрасно знали, знал и Борисов, но решил в шутку "покуражиться". - Я сейчас вас всех от тюрьмы спас. Думаете, я бы сел один? Дудки! Вот начались бы осложнения, которые, как правило, заканчиваются печально, тут бы и нагрянули ребята из прокуратуры, заставили провести вскрытие, сразу и нашлась бы эта салфеточка. Ибо, патологоанатом - самый лучший диагност! Вот и повели бы меня под "белые рученьки", а я бы и вас прихватил. И тебя тоже, слышь, Зиночка! Так и не успела бы себе жениха выбрать,- "сел" на своего любимого "конька" Иван Владимирович. Он встал за спиной Невского, по-прежнему поддерживая у лица марлевую повязку, подсказывая по ходу, как правильнее и быстрее разрезать все наложенные нитки, в том числе и на мышцах. Вскрыли вновь брюшную полость. Осторожно просунув руку под печень, Александр и, правда, нащупал там пропитанную кровью салфетку, вытащил ее. Все вздохнули облегченно. Оставалось лишь удивляться, как доктор вспомнил о своей оплошности. Далее старшему лейтенанту пришлось вновь накладывать послойные швы. Когда и большая часть швов на кожу была наложена, Иван Владимирович вновь, мурлыкая под нос очередную песню Высоцкого, вышел из операционной. Операция закончилась "классически" - с последним наложенным на кожу швом очнулся от наркоза пострадавший, перешел на самостоятельное дыхание, аппарат искусственного дыхания можно было отключать. Врачи и сестры были рады, что все так благополучно завершилось. Сняв с себя промокшую от пота операционную одежду, перчатки, Невский с удовольствием умылся прохладной водой из крана (не успела еще нагреться в трубах). Прошел в ординаторскую. Иван Владимирович заканчивал запись в "Истории болезни", прихлебывая из большой чашки ароматный чай. Быстро взглянув на вошедшего, он спросил: - Ну, как, так сказать, э-э-э, видишь, что могло случиться? Всегда помни о своих салфетках, а лучше всегда их одинаковое число закладывай для промокания крови, выбери "свое" число. Я вот "пятерку" использую, только поэтому и вспомнил вовремя. Это когда еще записывал в журнал операций. Аж, сердце екнуло. Как говорится, все мы умные после, но лучше бы мы были умными до... Он вновь взял кружку, отпил большой глоток, откусил хлеб с маслом. Потом широко улыбнулся: " Шеф не ест - он набирается сил". Достал из тумбочки вторую кружку, протянул Невскому: "Наливай, не стесняйся. Как там было в фильме "Чапаев": - Пришел ко мне, я пью чай. Садись и ты со мной, пей чай. Вот такой я командир! Иван Владимирович пододвинул нарезанный хлеб, сахар, масло в металлической баночке, в такой же баночке плавленый сыр. Есть и, правда, очень хотелось. Прямо в обеденный перерыв началась срочная операция - привезли травмированного на санитарной машине из расположения 70 ОМСБ (отдельной мотострелковой бригады). Старший ординатор хирургического отделения госпиталя майор Копытов отправился на консультацию больного в городок летчиков, поэтому Борисов взял в ассистенты Невского. Старшему лейтенанту впервые пришлось участвовать в такой сложной операции. Вроде справился со своей ролью помощника. Невский налил полную кружку индийского чая, всыпал сахар, намазал хлеб толстым слоем масла. С удовольствием вонзил голодные зубы. Иван Владимирович между тем вновь принялся писать. В ординаторской негромко играл магнитофон. Конечно, это были песни Высоцкого. Прислушавшись, Александр разобрал слова: "Мне этот бой не забыть нипочем- Смертью пропитан воздух,- А с небосклона бесшумным дождем Падали звезды. Снова упала - и я загадал: Выйти живым из боя,- Так свою жизнь я поспешно связал С глупой звездою". Борисов вскоре отложил ручку, прокашлялся, сказал негромко: -Слушай, Санька, что я тут в журнале операций записал, потом и сам будешь записывать по этой схеме: " Рядовой Панкин Геннадий Прохорович, в/чпп71176, 20 лет. Поступил в госпиталь через 6 часов после травмы в результате автомобильной аварии. При поступлении: пульс 100 ударов в минуту, АД 90/60 мм рт.ст., дыхание поверхностное, мышцы передней брюшной стенки напряжены, симптомы раздражения брюшины положительные. Перкуторно в брюшной полости определяется наличие свободной жидкости. Диагноз: закрытая тупая травма живота; повреждения селезенки, внутрибрюшное кровотечение, шок II степени. Выполнена срединная лапаротомия. В брюшной полости около 1,5 л крови. Данная кровь удалена, использована 400 мл для реинфузии (обратного переливания). Учитывая повреждения сосудистой ножки и размозжение ткани селезенки, решено было полностью ее удалить. Контроль на кровотечение в течение 20 минут. Санация брюшной полости. Через отдельный разрез в левом подреберье выведена резиновая трубка. Швы на рану, резиновый выпускник в угол шва. Пострадавшему перелито 1200 мл крови, 1000 мл полиглюкина. Помещен в послеоперационную палату с круглосуточным наблюдением". Иван Владимирович замолчал, внимательно посмотрев на слушателя: - Все понял? Вот так и будешь в следующие разы записывать. Позже надо записать, когда уберем трубку и резинку, а также когда будут сняты швы и куда отправлен прооперированный далее. Ну, мы-то будем его в Союз отправлять. Вот освободили бы врачей от этой писанины! Это сколько нам писать приходится?! Лев Толстой столько не писал, сколько я уже бумаги "измарал"... 3 Невский налил вторую кружку чая. Теперь уже не спеша, смакуя, стал наслаждаться вкусом чудесного напитка. Он внимательно стал рассматривать стенд на стене прямо за спиной начальника отделения - "Удаленные инородные тела". - Иван Владимирович! Все хотел у вас спросить про этот стенд. Я читал пояснительные под каждым предметом. С пулями разных калибров, с осколками разных размеров, включая кусочки брони, все вроде понятно. Но почему здесь оказалась вилка? Написано, что удалено у больного из желудка. Кажется, - Невский напряг зрение,- да, в марте этого года у больного Л. Как она туда попала? Знаю, что солдатики иногда глотают ложки, чтобы в госпитале полежать. В Союзе это распространено. Но вилка?! - Э-э-э, Санька! Ты еще жизни не знаешь. На что не решится советский боец, чтобы "закосить" от армии. Но этот парень сильно просчитался. Очень соответствует своей фамилии. Я хорошо запомнил - Лопух Валерий! Действительно, "лопух"! Он тоже нам потом объяснял, что ложки его знакомые пацаны глотали, но они быстро выходят наружу... Он решил наверняка действовать. Но, не подумал, дурашка, что солдаты практически все едят ложками, вилок почти никто не видит, тем более у них на блокпосту под Кандагаром. Они там месяцами живут, дуреют прямо. Вот он и додумался для этой цели сам купить в афганском магазинчике вилку на свои собственные деньги. Говорил потом, что на чеки покупал. Врет, наверное. Ну, не важно. Всем нам потом говорил, что случайно проглотил во время обеда?! А вилка оказалась не простой, а посеребренной, даже какой-то антикварной вещью. Видишь, как она сделана искусно - резьба на ручке, три зубчика расходящихся, вроде, такие используют для устриц. - Как же он такие "вилы" смог проглотить? Пусть она и покороче обычных ложек, но все равно не понятно. - Мы его долго тоже "кололи". Молчит, гаденыш. Я его на испуг взял - мол, не будем оперировать, пока не расскажешь все. Он ведь был привезен на вертолете с острой болью в животе. Эта боль была настоящей, так не изобразишь. Его парни из роты провожали, как безвинного страдальца. Потом-то они узнали правду... Короче, делаем ему рентген желудка и видим это "сокровище". Как можно проглотить "случайно" вилку во время еды, когда их просто нет ни у кого? Только специально! Подключились ребята из "органов", ну, ты понимаешь каких. Прижали сопляка. "Запел", как миленький. Да, проглотил специально, но не думал, что придется резать. Рассчитывал, что она "зацепится" зубчиками, будет медленнее выходить, чем ложка. Так, "месяцок - другой" доктора его в палате и подержат на белых простынях. А у него сразу осложнение - пробила вилка желудок в районе привратника, считай, получилась прободная язва. Срочная операция нужна по жизненным показаниям. Описал и сам "процесс"- обернул зубцы вилки мякишем хлеба, просунул поглубже и проглотил. Невский даже поежился, представив такую картину. - А что дальше? - Дальше все просто. Делаем срединную лапаротомию, вскрываем желудок, вилку достаем, желудок ушиваем. Парень полежал у нас в реанимации, потом в послеоперационной палате, потом в общей палате. Исполнилась мечта идиота "полежать на белых простынях". Ты знаешь, все прекрасно зажило, швы сняли, как положено, в срок. Но вот только пришлось поехать потом на "цугундер" - дело завели - "за членовредительство". Только представь - на свои деньги купить вещь, чтобы потом еще и по "этапу поехать" за это. Говорю же - чудак на букву "м". А хотя, черт его знает... Может, он на это и рассчитывал. Здесь могли убить на войне, а так живой останется. Темна человеческая природа!- важно изрек доктор, подняв палец. Невский подошел все же поближе к стенду, внимательно рассмотрел злополучную вилку. - А как же вам ее отдали? Это же вещь док. - А я "взятку" дал, кому следует,- засмеялся Борисов. Слушай, анекдот вспомнил в тему: "Пострадавший сообщает врачу травматологического пункта, что час назад проглотил стопку с водкой. -Как это могло случиться?! - удивляется врач. -Как-как... Всю жизнь пил из горла, а тут словно затмение нашло" Вместе посмеялись. Иван Владимирович глянул на ручные часы. - Ладно, засиделся я с тобой. Мне же через два часа быть на дне рождения, уже почти 16 натикало. Еще надо заскочить за подарком в магазинчик афганский, я уже и чеки на афгани поменял.- Он достал из ящика стола записную книжку, полистал ее, кивнул головой,- все точно, я уж засомневался. Родился 1 декабря 1942 года, точно сегодня ему 40лет "стукнуло". Друг мой по учебе в Военно-Медицинской Академии, Тим Ладвиг. Он сейчас в советниках оказался, а я здесь. Случайно встретились несколько месяцев назад, а толком и поговорить не успели: то он торопится, то я. Сегодня наговоримся. - А сколько лет вам, Иван Владимирович? Если это не трудный вопрос. - Что тут трудного? Я же не девица, чтобы возраст скрывать. Мужика годы красят. Мы - "дети Победы", 1945-го. Стало быть, 37 уже есть. Как там у нашего любимого певца про эту дату сказано? Он тут же начал на память цитировать: " С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.- Вот и сейчас - как холодом подуло: Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль И Маяковский лег виском на дуло. Задержимся на цифре 37! Коварен Бог- Ребром вопрос поставлен: или-или! На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,- А нынешние - как-то проскочили". Впрочем, негромко по-прежнему играл магнитофон, откуда доносился уже голос Высоцкого: "Почему все не так? Вроде - все как всегда: То же небо - опять голубое, Тот же лес, тот же воздух и та же вода... Только он не вернулся из боя". Дверь в ординаторскую открылась без стука, заглянуло встревоженное лицо дежурной медсестры: -Иван Владимирович! Там раненого привезли, просили подойти в приемную комнату. Говорят, очень тяжелый. 4 На лице начальника отделения не дрогнул ни один мускул, только взгляд стал отрешенным. Заметно заикаясь, он сказал: - Э-э-э, так сказать, А-александр, идешь сейчас в приемную комнату, э-э-э, осматриваешь раненого на предмет с-с-срочности операции, докладываешь мне. Усек? В общем и целом, м-м-может быть и без меня справитесь, сейчас и Михаил Васильевич вернется.- Он присел у стола в снятом с одного плеча белом халате,- а я пока п-п-погожу уходить. Невский кивнул и стремительно вышел за дверь. Хирургическое отделение, как и некоторые другие, размещалось в большом растянутом и изогнутом капитальном здании с толстенными стенами. Само здание размещалось в непосредственной близости от аэропорта Ариана. Даже в самую большую жару на улице, здесь, в помещении, было прохладно. Другие отделения располагались в палаточном городке. Под приемное отделение было приспособлено несколько комнат в другом конце здания, за углом. Быстрым шагом туда можно добраться за пару минут. Впрочем, при массовом поступлении, раненых заносили в хирургию непосредственно через запасную дверь, а оттуда развозили в две операционные (одна большая - на два операционных стола) и в перевязочные ("чистую" и "грязную", там тоже можно было оперировать). Помещений хватало, сложнее было с "оперирующими руками". На период больших войсковых операций присылалось подкрепление из Кабула, из соседних госпиталей, из Ташкента, даже приезжали хирурги из Военно-Медицинской Академии в Ленинграде. Однако сейчас считался период "относительного затишья". Еще издали, подходя к приемному, Александр понял, что произошло нечто серьезное - очень много было суеты вокруг. В комнате, прямо на полу на носилках лежал раненый. Обе руки, грудь его были плотно забинтованы, повязки обильно промокли кровью. Крайняя бледность лица, заострившиеся черты, синюшность губ. Дышал он очень часто, с большим трудом, на губах пузырилась кровавая пена. Дежурный врач пытался прослушать его сердце, но через толстые повязки это было трудно. Вместе с дежурным врачом Невский определил артериальное давление - очень низкое- 80/60 мм рт.ст., пульс 130 в минуту, число дыханий 40 в минуту. Все признаки шока II- III степени. Необходимость срочной операции после противошоковой подготовки была очевидна. Невский на правах дежурного хирурга распорядился сделать срочные рентгеновские снимки грудной клетки (обзорные и "прицельные снимки"), а также снимки правого и левого плеча. Раненого переложили на каталку. Пока рентгенолог готовился, вкатив переносной рентгеновский аппарат, Невский провел катетеризацию подключичной вены. Тут же в установленный катетер стали вводить кровезамещающие жидкости. Одновременно старший лейтенант определил и группу крови раненого. После завершения снимков, Невский распорядился срочно катить тяжелораненого в хирургию. У сопровождающего лейтенанта в камуфлированной форме удалось вкратце выяснить обстоятельства ранения. Около 2 часов назад в расположении одного из блокпостов на запад от Кандагара начался обстрел. Этот парень, рядовой Юрский Сергей, помощник гранатометчика. Они вдвоем вели огонь в своей "зоне ответственности" из подствольного гранатомета ГП-25. В непосредственной близости от них разорвался реактивный снаряд, начали рваться и ящики с боеприпасами. Напарник Юрского был убит. А самого Сергея еще во время боя перевязали санинструктор и сопровождающий теперь лейтенант, командир взвода. - Уж очень большие дырки в груди я увидел. Но мы их закрыли прорезиненной упаковкой от перевязочных пакетов (ППИ), все как учили, чтобы дышать мог. Не сомневайтесь, сделали на совесть. Плотно перебинтовали. Сразу после окончания боя "вертушку" вызвали по рации, хорошо, быстро прилетела. Думаю, его крупнокалиберная пуля пробила. Или... - Что или? - Или сама граната пробила, их потом много вокруг него нашли разлетевшихся. Он ведь этими гранатками набивал ленты. - Как же она не взорвалась при ударе об него, а прошила насквозь? - Эх, док, чего не бывает в жизни,- лейтенант сокрушенно покачал головой. - А что эта граната, далеко летит? - Прицельная дальность стрельбы до 400м. Можно вести огонь гранатами ВОГ-25, это осколочная и ВОГ-25П, это прыгающая, которая, упав на землю, подпрыгивает в воздух и разрывается на высоте 1-1,5м, увеличивая поражающее действие.- Лейтенанту явно нравилось блеснуть своими знаниями в области вооружения. - Чего только не придумают люди, чтобы убивать друг друга.- Невский передернулся. - Да, доктор, мы калечим друг друга, а доктора потом обеих сторон за головы хватаются, лечить пытаются. Принесли первый готовый снимок грудной клетки, Невский быстро посмотрел, кивнул и заторопился в отделение, напомнив, чтобы быстрее везли раненого после всех снимков. Обстоятельно доложил начальнику отделения ситуацию, описал свои действия. Борисов уже собирался сам идти в приемное, беспокоясь долгим отсутствием помощника. Теперь внимательно выслушал, задал ряд уточняющих вопросов. Кивал головой на ответы. По всему получалось, что у раненого кроме переломов ребер слева (два) и справа (три) есть и разрушение ткани самого легкого справа, есть гемоторакс (кровотечение из ткани легкого). Сейчас на снимке было видно скопление в плевральной полости крови и воздуха. - Ну, что же, Саша, э-э-э, так сказать, будем начинать с тобой операцию, потом и майор Копытов вернется, подключится. Что-то его долго нет...Время не ждет. Надо парня спасать. Скорей всего у него окажется и ушиб легкого, хорошо, если только справа, в зоне наибольшего повреждения. Наша с тобой задача,- начальник отделения начал расхаживать по ординаторской, заложив руки за спину, словно читая лекцию.- Это раннее и полноценное дренирование полости плевры (удалить кровь), проведение мероприятий по скорейшему расправлению легкого (ты говорил, справа оно спалось), обеспечить проходимость дыхательных путей, купировать боль, восполнить кровопотерю, загерметизировать грудную полость (зашить дыры, елки-моталки), а затем - антимикробная и поддерживающая терапия. Это ведь все так просто!- Он неожиданно улыбнулся. - Не робей, Санек, прорвемся! Так, наша большая операционная после нас с тобой теперь кварцуется, там должны были сделать уборку. Будем оперировать в малой. Пойду всех предупрежу. А ты еще чаю попей. Сил много опять понадобится. Иван Владимирович, словно сбросив с себя груз, расправил плечи и вышел в коридор. 5 Все хирургические отделения всех госпиталей живут в одинаковом ритме: как только начинается операция- все силы бросаются туда, остальные дела отступают на второй план. Главное - обеспечить всем необходимым оперирующих хирургов. Плох тот начальник отделения, который не смог этого добиться. Иван Владимирович был очень хорошим начальником. Он произнес две-три фразы, и отделение буквально "забурлило". По коридору стали слышны пробегающие каблучки, быстрые шаги мужской обуви. Хлопанье дверей, короткие реплики. Готовилась большая операция. Все делалось для того, чтобы вырвать из лап смерти очередную жертву. Невский выключил магнитофон, не дав допеть Высоцкому про "Парус", вышел в коридор. Надо было готовиться к операции тоже. Мытье рук занимает много времени. В малой операционной уже настраивал аппаратуру анестезиолог. Они поздоровались с Семеном, словно не виделись еще сегодня. Но такова была обязательная традиция, тем самым они желали друг другу удачи (Это ввел Иван Владимирович, строго следил за таким ритуалом). Постепенно все необходимые приготовления были сделаны, вкатили функциональную каталку с раненым. Он уже был раздет, укрыт простыней до пояса, только на груди и руках оставались пропитанные кровью бинты. Постовая сестра вошла вместе с ним, держа подсоединенную капельницу, поставила стойку в изголовье, тихонько вышла. Сразу за ней вошел санитар из числа выздоравливающих, остановился в уголочке, с интересом осматривал все вокруг. Наконец, вошел и начальник отделения, держа перед собой стерильные руки в перчатках, встал рядом с Невским, словно копируя его позу. - Всем здравствуйте!- Иван Владимирович произнес это торжественно, обводя присутствующих взглядом. Он глянул на настольные часы на тумбочке в уголке комнаты - еще один необходимый атрибут. Перед каждой операцией часы заносили, ставили на видное место. Начальник всегда хотел знать время, особенно, когда проходили многочасовые поэтапные операции. "Хирургия - это наука точная, требует дисциплины и пунктуальности"- частенько повторял Борисов. - Итак, время 17 часов ровно. Приступаем к операции. Оперирующий хирург- майор Борисов, ассистент - старший лейтенант Невский. Врач-анестезиолог - капитан Гренц. Старшая операционная сестра Мелких Алла, операционная сестра - Крауз Олеся. Сегодня работаем с двумя операционными сестрами, так как предстоит большая травматическая операция. Сестра - анестезистка, красавица Зиночка Митячкина. Так, кто еще здесь? Перевязочная сестра Криваксина Тоня. А кто там в углу прячется?- обратился Иван Владимирович к санитару. Тот вышел из угла, стал по стойке "Смирно", громко доложил: " Рядовой, выздоравливающий, Жеребчиков Георгий, исполняющий обязанности санитара". - Иш, ты! Жеребчиков! Зинуля, мотай на ус. Так вот, Георгий, все, что ты здесь увидишь и услышишь - является строгой военной тайной. Не вздумай проболтаться, по органам затаскают. Будешь выполнять мои и присутствующих здесь поручения. Все понял? - Так точно! - Проходи, садись на табуреточку, помалкивай в тряпочку! Солдат на цыпочках прошел в угол, сел на табуретку, потупил взор. Закончив таким образом "прелюдию", начальник строго произнес: "Поехали!" Хирург решил, что оперировать так и будем на каталке, чтобы не травмировать лишний раз больного, перекладывая. Это специально приспособленная каталка с тормозами для колес, можно ее поднимать и опускать. Очень удобно. К тому же, возможно, еще потребуется на рентген перевезти сразу. Данная операционная только называлась "малая", потому, что был один большой операционный стол, в отличие от "большой" с двумя такими столами. Размеры комнат были абсолютно одинаковыми. Так что в данном помещении было больше свободного места. Туда и установили каталку. Большие бестеневые операционные лампы тоже были в двух количествах. Одна сразу и была включена над раненым. Перевязочная сестра срезала повязки с груди, сняв их осторожно, обнажив раны. Хирург с помощником широко обработали кожу груди и живота йодом, потом спиртом. Ограничили операционное поле стерильными простынями. Можно было приступать к операции. Ждали команду анестезиолога, который проводил интубацию трахеи для подключения аппарата искусственной вентиляции легких. Оставалось дело нескольких минут. Невский, пользуясь заминкой, рассказал о возможном ранении данного солдата гранатой, что пролетела через него. Она, видимо, повредила и его руки. Рентген плеча справа и слева тоже должны были сделать. Начальник пробурчал, что руки подождут, главное грудь, рассматривая при этом рентгеновские снимки, что держала перед его глазами перевязочная сестра. Он уже весь был в предстоящей операции, крайне сосредоточен. Затем заверил, что нам теперь все равно, чем был ранен человек, раз этот ранящий снаряд пролетел и исчез. Дверь операционной открылась, вошел в бахилах, весь закутанный в белое, только глаза с очками выглядывали, рентгенолог госпиталя подполковник Гладков Игорь Николаевич. Он поднял руку, обращаясь к Борисову: - Владимирович, погодь! Я хочу тебе еще показать снимки его плечевых костей. - Николаевич, это можно на потом отложить. У меня дела посерьезнее. - Нет, ты глянь.- Он поднял перед глазами хирурга металлические рамки с еще мокрыми снимками. -Ну, вижу. Перелом левой плечевой кости. Обычный. Быстро срастется. Парень молодой. На правой руке - почти такой же перелом. Погоди... А это что за осколок, скорее гильза от крупнокалиберного патрона. Как она туда попала, прямо упирается в перелом плеча. - Я тоже сначала так подумал. Но это не гильза. Это... Он замолчал. 6 -Продолжай, коли начал! - Иван Владимирович произнес это жестким, не похожим на себя голосом. - Я думаю, это и есть та самая неразорвавшаяся граната, что пролетела сквозь него, повредив обе руки и грудную клетку. - И что теперь, она разорвется в любой момент?! - Начальник обвел всех взглядом. В операционной стояла мертвая тишина. Только было слышно, как раздувает меха так и не подсоединенный прибор искусственной вентиляции легких. - Ну, откуда я знаю, Владимирович!- Нотки отчаяния прозвучали в голосе подполковника Гладкова.- Я же не специалист по вооружению. - Так, слушай мой боевой приказ.- Майор Борисов произнес это без тени шутки.- Сейчас объявляется перерыв в работе. Хорошо, что не переложили с каталки, цените мудрость своего начальника! Хорошо, что не успели подключить к аппарату дыхания. Если рванет, то надо оценить масштаб разрушения. У нас здесь стены капитальные? Никогда не задумывался над этим. Жора, срочно подойди к стенам и простукай их кулаком, а мы послушаем,- он обратился к санитару. Тот мгновенно понял задачу, толково простукал все стены - везде глухой звук. - Это уже хорошо. Раненый остается здесь вместе со мной, все остальные потихоньку выходят из комнаты. Я достаю гранату один! Только, Алла, покажи мне сейчас весь набор приготовленных инструментов для операции, я выберу подходящий, чем можно удержать и извлечь гранату. Алла и Олеся приподняли стерильные простыни, укрывающие пока весь приготовленный инструментарий для операции. Чего тут только не было! Невский некоторые инструменты видел впервые, даже не представлял, как ими пользуются. Он не часто до сих пор ассистировал в операции на легких. Иван Владимирович внимательно присматривался, потом выбрал три разных из набора. Легочный зажим с широким основанием в зубцах, прибор, напоминающий плоскогубцы на длинной ножке и даже бельевой зажим "цапку". Отложил их на приставной операционный столик. Туда же он попросил сестер отложить все, что может понадобиться для остановки кровотечения. Пока происходила эта работа, никто в операционной не тронулся с места. Все с тревогой в глазах следили за начальником. - А почему никто не выходит, как я приказал? Первым заговорил анестезиолог, сделав шаг вперед: - Так не годится, Иван Владимирович! Я веду больного, уже ввел все необходимые для наркоза препараты, хорошо не успел отключить его "дыхалку". Я не могу его покинуть. Вдруг потребуется срочное мое вмешательство. Тем более что вам ведь нужно будет, чтобы я ввел миорелаксанты (препараты, расслабляющие мышцы). - Я тоже должен вам помогать, ведь я ваш ассистент. Надо и крючки развести, чтобы рану расширить, наложить кровоостанавливающие зажимы, кровь, наверняка потечет после удаления гранаты. - Невский произнес это тихим, но твердым голосом. - Хорошо,- после минутной паузы произнес Борисов. - Мы трое остаемся, остальные выходят и готовят все для операции во второй операционной, там будем основные дела делать, туда и больного перекатим после удаления гранаты. Забирайте весь основной инструментарий и прочее. Игорь Николаевич, докладываешь начальнику госпиталя ситуацию, или начмеду, кого первым найдешь. Расшибитесь в лепешку, но найдите специалиста по вооружению, сапера-минера, не знаю, хоть черта лысого, но быстрее. Жора, не стой столбом, помогай женщинам, будешь у них главным помощником. - А можно еще поискать офицера, что привез раненого, он вроде разбирается в вооружении,- подсказал Невский, уступая дорогу выходящим. - Точно, вот его первого сюда. Мухой! Да, а какие у вас группы крови? - Обратился Борисов к офицерам. Выслушав ответы, он крикнул старшей операционной сестре: " И приготовьте запас крови на всех нас. У всех вторая группа, резус "плюс" (АII Rh+), это добрый знак". Мелких кивнула головой, выходя. Операционная постепенно освобождалась. Трое и раненый остались со своими думами. Все молчали. Спустя минут десять в дверь осторожно постучали. Вошел человек в белом халате, зеленых бахилах, в белой шапочке, низко надвинутой на глаза и в белой марлевой повязке. Он прикрыл дверь и остановился у порога, опустив руки. - Т-т-ты кто?- Борисов опять начал заикаться. Сказывалось напряжение последних минут. - Лейтенант Олег Жигач, командир взвода. Это мой раненый гранатометчик. - Ладно, иди сюда, посмотри на снимок. Покажи ему, Сергей. Анестезиолог взял рамку с все еще мокрым снимком протянул лейтенант