Марина КоптеваБОМБАРДИРОВЩИКИПовесть ( фрагмент )I К вопросу о выборе мишеней Родители перевели меня в другую школу, в гимназию в центре города. Мне приходится тратить на дорогу по тридцать-сорок минут. Я учусь во вторую смену и возвращаюсь домой совсем поздно. Мама и папа хотят, чтобы у меня было будущее, и ради этого я должен жертвовать своим настоящим. В старой школе все мои друзья, но там нельзя хорошо учиться - считается стыдным. В новой школе одни отличники и зубрилы и ни одного друга. Неприятности начались, когда я выиграл на городском конкурсе "История: мой город, моя страна". Написал эссе на тему "Возможна ли история в современном мире" и получил первую премию. Мама поверила в мои таланты и заговорила с папой о переводе. Вообще-то, родители хотели это сделать, когда я закончу девятый класс (сейчас я в восьмом), но тут в гимназии освободилось место в связи с переездом ученика. Мама не упустила момент. Так я оказался в чужой школе под конец учебного года, в апреле. Это была предыстория, а теперь начнем по порядку, с самого утра. Вот я, Марк Шеметов, в своей комнате. Болтаю по интернету с Пандорой, хотя должен делать уроки. Пандора психолог, живет в Москве. Мы познакомились в чате "Как найти друзей". После того, как новая школа стала препятствием между мной и друзьями, стыдно признаться, я стал наведываться в такие чаты. Друзья из старой школы учатся в первую смену, я во вторую, а гимназисты меня игнорируют. В моей комнате два важных места: компьютер с выходом в интернет и старые торговые весы на тумбочке рядом со столом. Раньше на базаре с помощью таких взвешивали фрукты. Красная стрелка колеблется между круглых чашечек, одна из них черная, как ей и положено быть, а другую я выкрасил в белый цвет обычной масляной краской. Гирек у меня нет, вместо них я пользуюсь подшипниками от велосипеда. - Марк, уже одиннадцать. Тебе выходить через час. Это мама. Сегодня она работает во вторую смену, уходит чуть раньше меня. - Ты сделал уроки? - ее голос движется по направлению к моей комнате. - Да, сделал, - отвечаю я, хотя не сделал. На всякий случай я отправил Пандоре три звездочки, что на нашем языке означает, не могу сейчас говорить, свернул "аську"[1] и открыл обучающий диск по истории "Золотое кольцо". Мама стукнула пару раз в дверь и заглянула в комнату. Прислонилась к дверному косяку и долго смотрела на меня. - Когда же ты делал уроки? Все утро стучишь по клавишам, - интересуется она. Я смотрю в монитор. Если она поймает мой взгляд, врать будет труднее. У нас с мамой одинаковые глаза. Темно-синие, иногда почти черные, только ресницы у нее длиннее и загнутые, как и положено девчонкам. А так, будто смотришь на свое отражение, а врать себе не очень приятно. - Марк, - зовет она. - Ну, мама, - отзываюсь я, - Не волнуйся. - Смотри, а то с тобой будет разговаривать отец. Она не пугает, а предостерегает. Когда отец начинает хорошо зарабатывать, нам с ней приходится туго. Сейчас как раз такой момент. - Ладно, мне пора. Смотри, не опоздай. Я киваю, и мама уходит. Слышу, как в коридоре звякнули ключи, мама сняла их с крючка. Хлопнула дверь, и по бетонному полу подъезда застучали каблуки ее туфель. Развернул "аську", Пандора молчит. Пока есть время, расскажу вам про весы. Вы, верно, задались вопросом, зачем они мне, да и еще с разными чашечками. Каждый день на этих весах я взвешиваю добро и зло. Черная чаша для зла, а белая - для добра. За каждое событие опускаю на чашу подшипник, а результат записываю в клеенчатую тетрадь, которую прячу в тумбочке. Обычно в моей личной Вселенной наблюдается равновесие, то есть гармония. По крайней мере, так было, пока меня не отдали в престижную гимназию. Я увлекся. От Пандоры пришел ответ. Развернул окно "аськи". Пандоры уже нет, только сообщение: В метро взорвали газовый баллон. Есть погибшие. Прости, нужно позвонить друзьям. Такие дела. Сразу включил радио, телевизор - сообщений ноль. Думаю, прикалывается, если бы такое случилось, да еще с жертвами, сразу бы сообщили. Побродил в интернете по новостным сайтам, но вот через двадцать минут стали выкладывать сообщения и фотографии, карту движения пожара в метро, свидетельства очевидцев и фоторобот бомбиста. Преступник, конечно же, скрылся с места преступления. Больше всего меня поразил фотоснимок пострадавшей. Молодая женщина сидит в скорой помощи. Фотограф снял так, чтобы руки были на первом плане. Два ногтя на безымянном пальце и мизинце сломаны, руки испачканы то ли землей, то ли мазутом, а вообще, руки красивые, в кольцах и до взрыва был маникюр. Она напряженно держит их перед собой, словно хочет остановить дрожь. Представил, как она напугана, и мне стало ее жалко. Я бы и дальше сидел и читал, но мне пора было ехать в гимназию. Побросал тетради и книги в рюкзак, так ничего не выучил. Надо будет в маршрутке почитать историю, она у нас первым уроком. Выходя из квартиры, столкнулся со своим закадычным другом Мишкой: он - домой на этаж выше, я - в гимназию. Мы учились в одном классе и сидели за одной партой, а по воскресеньям ходили в парк кататься на роликах. Теперь встречаемся редко. Чаще всего мимоходом. В правой руке Мишка нес прозрачный бесплатный пакет из супермаркета, а в нем три пустые коллекционные банки "Пепси". Небольшое отступление: Накануне чемпионата Европы по футболу компания "Пепси-Кола" и футбольный клуб УЕФА на основе интернет-опросов создали виртуальную команду "Пепси", куда вошли 11 лучших футболистов мира и тренер. ^ КОМАНДА "ПЕПСИ" Нападающие Тьерри Анри (Франция) Рауль (Испания) Полузащитники Роял Гигз (Уэльс) Роналдино (Бразилия) Эдгар Давидс (Голландия) Франческо Тотти (Италия) Дэвид Бэкхэм (Англия) Защитники Роберто Карлос (Бразилия) Рио Фернанд (Англия) Пауло Мальдини (Италия) Вратарь Оливер Канн (Германия) Тренер Сэр Алекс Фергюсон (Шотландия) Пепси-кола в коллекционных банках с изображением игроков и тренера поступила в продажу за два месяца до чемпионата Европы. Участники рекламной акции должны собрать двенадцать банок с изображением всех игроков и явиться с ними в региональное представительство компании "Пепси-Кола", чтобы получить карточку участника розыгрыша. Далее в центральном российском офисе среди обладателей заветной карты будет произведен розыгрыш главного приза. Только три счастливчика поедут на чемпионат Европы по футболу, который состоится летом в Португалии. Остальные получат комплект формы виртуальной футбольной команды "Пепси", кожаный мяч и спортивные часы. Прим.: во время акции банки становятся своеобразной валютой среди участников рекламной кампании и доходят в цене до 200 рублей. Вернемся к Мишке и банкам пепси. Мишка хочет собрать все портреты футболистов, чтобы на каникулах поехать на чемпионат Европы по футболу. На спорт ему плевать, Португалия ему тоже до фени. Он все время что-нибудь собирает - вкладыши от сигарет, логотипы с кофейных крышечек. За раз он принимает участие в двух-трех рекламных акциях, и еще ничего не выиграл. Внушаемый тип. Это я узнал в гимназии на уроке психологии; тема так и звучала: Психология рекламы. - Привет, - заулыбался Мишаня. Я тоже обрадовался. Мы собирались в выходные с ним и еще парой друзей на проспект Культуры кататься на роликах. Пешеходные дорожки на проспекте выложены плитками и с ее заметным наклоном спускаются вниз. Класс! Словно специально сделали для роллеров. Мы пожали друг другу руки. - Слышал, в Москве полчаса назад взорвали в метро бомбу? - я спешил поделиться новостями. Мишка неопределенно почесал в затылке и, подумав, резонно заметил: - Но у нас же нет метро. Что верно, то верно. Подземку в нашем городе начали строить пятнадцать лет назад (еще до моего рождения), и сколько прорыли за это время, власти держат в тайне, но ходят слухи, что от станции до станции. - И что, погибшие есть? - как-то вяло спросил, будто ему не интересно. - Есть, но сколько, пока неясно. Пожар в метро, и люди не могут выбраться. Идут на ощупь. - Круто. Помолчав немного, Мишка переходит на более понятную тему. Поднимает пакет с жестянками из-под пепси и спрашивает: - У тебя есть новые банки? - Рауль и Тотти, - сказал я. - Это мне Славка Каргалов обещал принести. Каргалов тоже парень с нашего класса, если требуется трое, чтобы провернуть какое-нибудь дельце, он всегда с нами. - Сколько тебе осталось? - поинтересовался я. - Три футболиста и тренер. Он перечислил имена футболистов: вратарь Оливер Канн, нападающий Тьерри Анри, полузащитник Эдгар Давидс, ну и тренер Алекс Фергюсон. Редкие банки, я таких не видел. Дэвида Бэкхэма, к примеру, можно купить в любом киоске, но как всегда, когда коллекция почти полная, остаются экземпляры, выпущенные ограниченным тиражом. Я сказал об этом Мишане, но он возразил: - Тоже редкие, но ребята нашли. Каргалов сказал, чтобы все банки приносили мне. В воскресенье идем в парк собирать банки. - По помойкам? А как же ролики? - поинтересовался я. - Понимаешь, до конца акции осталось полтора месяца. Нужно успеть собрать. Да и тоже не пойдут кататься, Каргалов сказал, чтобы и они за банками шли. Извини. Мишаня почесал нос. Мне стало обидно. Раньше Каргалов был только вторым. Теперь он сколачивает команду для сбора банок из моих ребят, и я пролетаю. Банки нынче круче, чем ролики. Хоть я и знаю, что эти банки не найти, но вместе со всеми поучаствовал бы в сборе. - Мишаня, ты внушаемый тип, - сказал я. - Это как? - он еще улыбался. Я достал калькулятор и спросил: - Мишаня, ты, верно, читал правила рекламной акции? - Да, в "Комсомолке". - Помнишь, сколько выпустили банок с портретом тренера? - Помню, - и Мишка сказал цифру. - Берем только самые крупные города России, делим количество банок на количество городов, - я проговаривал арифметические действия, чтобы Мишке было понятно, чем я занимаюсь. Показал Мишане калькулятор и подвел итог: - Столько банок приходится на город? Брови Мишани удивленно взлетели вверх, вышло, что в лучшем случае - одна банка. - А теперь задачка. Сколько магазинов в нашем городе? И везде "Пепси". Сколько шансов найти заветную банку? Мишаню проняло, в уголках глаз заблестело от слез. Я не унимался. - А ведь может быть и так, что в наш город запустили вагон Роналдино, а Роберто Карлоса целиком отправили в Самару. Бэкхэма можно купить везде, а те три банки никто не видел. Мишка замахал руками, бросил пакет с коллекционными банками и побежал вверх по лестнице, домой. - Мишка, погоди, - крикнул я. В ответ услышал, как рассерженно хлопнула дверь его квартиры. Я расстроился. Получается, разругался с другом, а из-за чего, сам не понял. Поднял пакет с банками и занес в квартиру, решив, что вечером верну. II В маршрутке было немного народа, в полдень в транспорте уже свободно. Радио орало во всю громкость. Музыку. Стремную - шум и грохот. В нашем городе есть рок-группа, называется "Targets & bombers"[2]. Так вот, похожая музыка. У "бомбардировщиков" есть все шансы занять верхние строчки хит-парадов. Я пытался читать конспект по истории, но вникнуть в смысл написанного не получалось. Хотелось попросить водителя убавить громкость, но он бы не обратил на меня внимание. Я же подросток. Было бы мне лет восемнадцать, а лучше - двадцать, я бы так не оставил. Взрослые пассажиры морщились, но тоже молчали. Внезапно музыка прекратилась, но не потому, что запись оборвали, просто она так закончилась, без постепенного схода на нет, без финального аккорда. Точно, "Targets & bombers" - один в один. Ведущий эфира объявил: - Это была группа "Targets & bombers", занявшая на городском рок-фестивале третье место. А-а, местная передача. Ну да, маловероятно, чтобы "бомбардировщики" прорвались в большой шоу-бизнес. - А сейчас экстренный выпуск новостей, - продолжал диджей. В студии появилась тетенька и стала вещать. Первым делом про взрыв, про то, что по фотороботу ищут бомбиста, и сколько жертв, и как нужно вести себя в метро при пожаре. Пассажиры заволновались. Я видел, как они навострили уши. Одно любопытство, и ни капли сочувствия. Несправедливо, но понять их можно. За свою жизнь я помню только один теракт в нашем городе. Мне было лет шесть, когда выпускник ПТУ захватил драматический театр. Обосновался в буфете с официантками и высококачественным алкоголем, к концу дня спецслужбы просто зашли внутрь здания и взяли его. Наверное, даже не били. Анекдот, и только. Где-то там далеко события и люди творят историю, а у нас полная расслабуха. В таких условиях не может быть сочувствия. Кто не ведает страха и боли, не может сопереживать. Жители N-ска страх потеряли :). А истории у них никогда и не было. Был только год основания крепости, откуда и город пошел, да еще в XIX веке великий русский писатель отбывал в N-ске ссылку. Горожане об этом говорят с такой гордостью и удовлетворением, будто он здесь на курорте отдыхал. И вот пассажиры хлопали ушами, и только одна молодая женщина побледнела. Для драматического эффекта, мне бы хотелось, чтобы она вскрикнула, как в каком-нибудь фильме-катастрофе. Но она просто достала мобильный и стала звонить: - Алло, мама! В Москве метро взорвали.... По радио. Да, сейчас. У нее кто-то был в Москве, наверное, он должен был ехать на работу по этой самой ветке. И сейчас тысячи мыслей одолевали ее. Как и Пандору, у нее тоже там кто-то был. Это взволновало меня, сделало катастрофу более реальной. И остальные тоже заерзали и стали бросать в ее сторону исподтишка сочувственно-любопытствующие взгляды. Я смотрел на ее руки, красивые, в кольцах и с длинными отполированными ногтями, и вспоминал фотографию пострадавшей. Красивые руки, покореженные катастрофой. Но тут женщина приехала туда, куда ей было нужно, и попросила водителя остановиться. Она уходила, а я жалел, что никогда не узнаю о том, кто у нее в Москве, и благополучно ли он вышел из этой переделки. В салон залез дед-ветеран. Маршрутка тронулась, но дверь была еще открыта. А дальше произошло все очень быстро. К маршрутке подбежал пацан где-то моих лет. Дед-ветеран, увидев его, обернулся к водителю и сказал: - Эй, погоди. Мальца захватим. "Малец" схватился за дверь и бежал рядом с "газелью". Я еще подумал, что сейчас его утянет под колеса. Но вместо того чтобы запрыгнуть внутрь, он метнул в салон какой-то предмет. Условно назовем свертком. Кинул плохо, сверток ударился о пол и скатился вниз, на ступеньку. Он еще мог выпасть на улицу, но в это время водитель затормозил, и от толчка дверь закрылась. Парень бросился прочь от маршрутки. Мы оказались в запертом салоне и с нами неизвестный предмет. Первое, о чем я подумал: звук, с которым он ударился о пол, слишком тяжелый. "Бомба?" - вспыхнуло в голове. Мы же только что прослушали передачу про теракт, ничто другое на ум не могло прийти. На свежую подготовленную почву упало зерно сомнения. Я осторожно стал оглядываться на своих соседей, похоже, они думали о том же. Сидели, боясь пошевелиться. Боялся и шофер, хотя ему по долгу службы нужно было что-нибудь предпринять. Так это было или нет, но в тот момент эта коробка была бомбой. Она лежала на ступеньке возле двери, и никому не было видно, что она из себя представляет. Кто-то в фантазии превратил сверток во взрывпакет, кто-то - в газовый баллон, помещенный в ведро с гвоздями. Я тоже лихорадочно вспоминал, как выглядит бомба. К жителям N-ска вернулся страх. Они пытались себя переубедить, но страх был сильнее. Бомба? Какая бомба может быть в N-ске, сюда даже немцы во Вторую мировую не дошли. Бомбист? Придурков полно даже в N-ске. Опять же, если есть бомбист, то и бомба найдется. И только старик-ветеран не боялся. Он еще не знал о теракте и не понимал причину замешательства пассажиров. Чувствовал, что с нами что-то не так. Кряхтя, встал с сиденья и наклонился к коробке. Один в поле воин. Я подумал, ну может, хоть сейчас кто-нибудь вскрикнет. Нет, не вскрикнул, только девушка, которая сидела позади меня, с каким-то всхлипом вздохнула. Так всхлипывают в фильмах, когда целуются. - От хулиганье, - покачал головой дед, - А я еще просил подождать его. Он поднял коробку, и стало видно, что это тетрапак из-под сока со срезанным верхом, в нем пустая жестяная банка из-под газировки, обложенная камнями и бумагой. На тетрапаке черным маркером было написано: БОМБА Шутка, значит, такая, и причем злая. Дед открыл дверь и выбросил на обочину дороги коробку. По салону прокатился вздох облегчения. Водитель уже опомнился и, включив первую скорость, стал выезжать в первый ряд движения. А я смотрел на брошенную на обочину "бомбу" и думал, надо было мне поднять. Вдруг это была коллекционная банка пепси. Еще я думал, интересно, что получу по истории. Прочитать конспект не удалось. III - Садись, Марк Шеметов. Два. Историк, Роман Валерьевич, положив очки на стол, склонился над журналом. Выводит отметку. Длинные волосы стянуты на затылке в хвост черной аптекарской резинкой. Такой у нас хипповый историк. По молодости он играл в рок-группе, отсюда и волосы длинные. У Романа Валерьевича плохое зрение. Он носит очки от близорукости, но не может в них читать и писать. Надевает очки, чтобы посмотреть в перспективу класса, и снимает, когда ему нужно заглянуть в учебник или конспект. И так все время: надевает, потом снимает, а потом выясняется, что ему нужно кого-нибудь вызвать к доске, и он снова насаживает очки на рыхлый, с красными прожилками нос, чтобы изучить лица учеников и определить степень нежелания оказаться у доски. По журналу вызывает редко, наизусть помнит, у кого какие оценки. От этого надевания-снимания на линзах остаются мутные отпечатки, и Роману Валерьевичу приходится их постоянно протирать большим чистым, но мятым платком. Говорят, он самый сильный учитель истории в городе, и зрение у него плохое оттого, что он перечитал все книги по истории, которые есть в центральной городской библиотеке. Роман Валерьевич пишет книгу на переменах между уроками. Запирает ее в столе, и это притом, что на виду у всех может оставить деньги или часы. Наверное, ценная книга. Борька Свитнев, мой новый одноклассник, умник и выскочка, уверяет, что это именно Роман Валерьевич псевдонимом Порри Гаттер порет всякую чушь для детей. И такой вот симпатичный человек поставил мне двойку. Я не считаю, что он должен ставить мне только "хорошо" и "отлично, просто мне неловко, из-за меня ему пришлось портить картину успеваемости. Наверное, выговор получит от директора. В гимназических классах такие оценки - редкость. Я направился к своей парте расстроенный. "Неуды" были редкостью для меня. Хоть я и мимикрировал в старой школе под раззвиздяя, но в целом оценки у меня были хорошие. Учиться в старой школе считалось стыдным, но друзья верили, что я никогда ничего не учу, просто у меня хорошая память. Даже завистливо вздыхали, вот бы им такую "мемори". - Эх, Марк Шеметов, имя-то у тебя хорошее, а желания соответствовать - ноль. Это снова историк. - "От Марка, от Луки..." - задумчиво произносит он. Класс ржет, а я чувствую, как к щекам приливает кровь. "От Марка, от Луки..." - так меня дразнили в старой школе, вплоть до шестого класса, пока я прилюдно не врезал одному типу. Имечко оригинальное, не иначе, по святцам выбирали, а маме оно кажется замечательным. Ржут мальчишки и девчонки, и только Маришка Славик, что сидит передо мной, не смеется. Просто скользнула взглядом. Эмоций никаких. У нее классически правильные черты. Глаз может бесконечно скользить по лицу, замыкаясь в пропорциях. Волосы теплого соломенного оттенка с золотистой искрой. Иногда удается уловить карамельный запах ее шампуня. Медовая Маришка. Кстати, Маришка - это не производное от Марина. Маришка - это Маришка, так записано в журнале. Я специально смотрел. Дома по Интернету нашел, что это румынское имя. Может быть, она не смеется потому, что у нее самой необычное имя. Кстати, Борис Свитнев тоже не смеялся. За компанию с Маришкой. Этот хлыщ с прической каре и IQ 169 баллов постоянно работал над тем, чтобы произвести на нее впечатление. Но от улыбки удержаться не смог. Была в этой усмешке мысль, типа, не фиг со свиным рылом в калашный ряд, в смысле, с моим IQ 150. Это нас недавно тестировали, целую неделю. И я вдруг почувствовал, что хочу ему врезать. Может быть, потому, что на нем была стильная, из жатой ткани рубашка, а может, потому, что Маришка вежливо улыбалась ему. Все лучше, чем когда тебя не замечают. Конечно же я ему не врезал. Прошел по ряду и сел за свою парту, надеясь, что теперь меня оставили в покое. Но историк не унимался. - Марк, если бы я знал, что твои возможности выше, поставил бы три, чтобы дать тебе возможность наверстать. Я снова покраснел, теперь от злости. - Но я не знаю твоих возможностей и ставлю, что заслужил. Твое эссе, с которым ты занял первое место, не показатель. Как они задолбали меня с этим эссе, лучше бы я его не писал. - Подойди ко мне после урока. Он хотел еще что-то сказать, но я произнес: - Я понял. Роман Валерьевич пошел на свое место, а тут и урок закончился. Большая перемена. Все рванули в столовую. Только Маришка Славик не спеша сложила свои вещи и направилась к выходу. Борька Свитнев демонстративно пропустил ее вперед. Я видел, как она кивнула в знак благодарности и улыбнулась ему. Я вздохнул, думая, что к обеду не успею, когда приду, на столах будет валяться только серый хлеб, и поплелся к учительскому столу. - Ну, давай, давай, подгребай скорее. Это Роман Валерьевич перешел на молодежный сленг для лучшего взаимопонимания. Он вытащил из нагрудного кармана большой мятый платок и, протерев очки, поплотнее пристроил их на свой бесконечно большой, в красных прожилках нос. - Быстро перетрем, и пойдешь обедать, - это снова он. Я смотрел на его нос словно на карту: прожилки - реки, бугорки - острова, и гадал, сколько ему лет. Наверное, сорок. Чуть старше отца, а какие они разные. - Ну, в чем дело, Марк Шеметов? Я перевел взгляд с носа на его лоб. - Ну, не прячься, - сказал он. И я посмотрел ему в глаза. - Тебе не нравится история? - Я не знаю, - сказал я и пожал плечами. Это была правда. Он молчал, и мне пришлось говорить дальше. - Понимаете, я написал эссе и занял первое место на конкурсе. Родители решили, что я талант, и перевели меня сюда. - А тебе здесь плохо? - Роман Валерьевич прищурился, разглядывая меня. - Моя родная школа меня полностью устраивала. - Думаешь, переведут тебя обратно? - Я не дурак, - я вздохнул. - Нет, конечно. - Он поерзал в кресле. - Извини, что давил на тебя. Боже, это уже отдавало американскими фильмами про школу. Для полного сходства ему оставалось закинуть ноги на стол. - Если ты не учишь в знак протеста, то все равно это ничего тебе не даст. Я кивнул. - О твоих способностях. Мне понравилось в твоем эссе, что ты пытаешься смотреть на историю как на процесс. Причина, следствие, а не просто череда событий и даты, которые нужно запомнить. У тебя там намешано и психологии, и популистских идей из ТВ-шоу. Это не история, но... - Истории нет, - сказал я. - Я читал в твоем эссе, - кивнул он. Он взял с края стола толстую тетрадь в черной клеенчатой обложке - совсем как у меня тетрадка, - открыл ее с конца. Там было написано вверх ногами, он перевернул. - Это темы рефератов, - пояснил он. - Выбери любую и напиши эссе. Не хочешь учиться по лекциям, тогда попробуем по-другому. Я хотел возразить, но он остановил меня жестом. - Не нужно. Я вижу, что ты просто не учишь. Отвечаешь то, что запомнил на предыдущем уроке. А память у тебя плохая. Даю тебе возможность поработать самому. Исследуй и напиши в свободной форме. Потом выступишь перед классом. Кстати, здесь авторитет зарабатывают прежде всего активностью и учебой. - Звучит скучно, - отозвался я. - Это мы еще посмотрим, где скучно. - Я про темы. С кислой миной я глядел на его список и не мог сказать, что меня хоть что-то заинтересовало. Мне пришла в голову мысль, и я спросил: - Можно я сам тему придумаю? - Пожалуйста. Какую же? - Про теракты и бомбы. - Ну, это, честно говоря, не в тему, - растерялся Роман Валерьевич. Я пожал плечами: - Сегодня в Москве бомбу взорвали в метро. - Когда? - Утром. - Уроды, - сказал Роман Валерьевич. Хипповый у нас историк. Я не мог понять, действительно ли он сожалеет. - Ладно, готовь про теракты. Посмотри, можно ли сравнить их с таким явлением, как революция. Цели, задачи, движущие силы. Для примера возьми хотя бы перевороты во Франции. Если консультация нужна, подходи. - Я сам справлюсь. Можно мне идти? - поинтересовался я, понимая, что разговор окончен, и никаких выговоров Роман Валерьевич в дневник вписывать не собирается. - Да, конечно. Он снова перешел на свой нормальный учительский язык.Примечание.Полностью повесть опубликована в интернет – журнале «Пролог».