Технология навешивания ярлыков

РУССКАЯ РЕЧЬ В КРИЗИСНУЮ ЭПОХУ: ПСИХОЛОГИЯ, СЕМИОТИКА,РИТОРИКА
Риторика — ­информационно-психологическоеполе современного человека.
1Понятие «навешивания ярлыков»
В России практике широко применяется навешивание“ярлыков”, через малозаметную инфильтрацию души и воли происходит подмена однихпонятий другими.
Риторическиопределено все поведение человека, так что направленное на него слово,чаще всего вопреки интенциям говорящего, осуществляет имп­ринтинг, вторгаетсяво внутренний мир, нередко кардиналь­но изменяя его. В языке, как таковом,заложено объяснение бытия. В слове, как таковом, бьется ритмический пульсвопросов и ответов, выхождений из себя и возвращений в себя, общения мысли и углубленияв себя. Иными словами, слово, удачно впи­санное в контекст, ситуационный илиэкстралингвистиче­ский, один из мощных суггесторов, не всегда анализируе­мымиассоциациями проникающий на подсознательный уровень и руководящийэкзистенциальной семантической аурой человека, его рецепционными кодами идеятельност­ными ответами.
Услышавслово, содержащее мно­жество исторических, восходящих к индоевропейским, даже кзвукоподражанию, радиксоидов, мы обнаруживаем ассоци­ативный веер и конативную,императивную энергию слова раньше, чем аналитически усваиваем его целостнуюсеман­тику. Говоря об индуктивных состояниях, вызываемых по­средством моды,слухов, бессознательного стремления при­соединиться к группе идущих, дерущихсяи т. д… Ученый делает вывод о психической контагиозности, достигаемой иденти­фицированностьюэмоционально-чувственного непосредственное воздействие слова «жизнь» И частица«био-», наиболее часто используемая в рекламе и названиях товара с цельюинтенсифицировать его рыночную реализацию на подсознание. Главная функция слова- суггестивная, внушающая, т. е. его проникновение не логическим, аэмоционально-кон­тагиозным путем. Назвать что-либо своим именем — значитполучить над ним власть: это существенная деталь колдовских манипуляций первобытногочеловечества. Авторитетность, важность говорящего для его собесед­ника — принципиальный фактор наиболее полного усвое­ния сказанного во всеммногообразии его внешних и внут­ренних смыслов, слов и коннотируемыхсемантических ореолов.
Однаконаша задача — рассмотреть то, что называют «индуктивными состояниями», когданастроенность, запрограммированность на индуцирование отсутст­вует в риторикеэто прием «запланированной неожиданно­сти». На разум человеческий больше всегодействует то, что сразу и внезапно может его поразить  или не осознается, оставаясь скрытымстремлением к внушению. Именно тогда риторика, объединяя знания лингвисти­ки,психологии, имиджелогии, становится информацион­ным полем, вне которого человекне воспринимает адекват­но мира и своей роли в совершающихся явлениях. Язык важнейшаяформа и единственная сущность этого процес­са, ибо «языковые очки» предстаютздесь во всей их нагляд­ности.
1 Факторыобуславливающие возможность «навешивания ярлыков»
Законыкоммуникации, умело используемые манипуляторами общественным сознанием,позволяют сделать речевое действие, во-первых, индивидуаль­ным. И способным крутоизменить ход самоизучения; во-вторых, всеобщим, в-третьих, психологическидетерминированным, вызываю­щим индукцию. Но мы даже не ощущаем себя запрограммированными,просмотрев телепередачу, прочи­тав газетную статью, прислушиваясь квыступлениям ораторов. Не делаем, ибо у нас отсутствуют меха­низмыпсихологической защиты от речевого импринтинга, а разработка таких механизмовпредставляется главной зада­чей современной риторики.
Итак,каковы же состояния, делающие возможным психологическое индуцирование какквазириторический прием?
1.Имиджелогический прием «навешивания ярлыков»; он тем действеннее, чем большимавторитетом обладает ком­муникатор. В качестве цокольного этажа такого приема
можно выделить:
а)формирование репутации, в том числе комическое;
б)организацию и поддержание саморепутации (само­имиджа);
в) синонимическую замену, основанную на частичной общностисмыслов;
г) использование цивилизационных архетипов (мифо­логизацию)как обращение к коллективному бессознательному.
2. Реликты эгоцентрической речи, раскрывающие меха­низмыформирования номинаций и упорядочивание мыслеобразов имеющимися вербальнымитрадициями.
3.Реклама в различных ее интерпретациях как фактор скрытого и открытого притягиваниярезервов подсозна­ния, императивного обращения к личности; в данном случаеогромна роль так называемых перформативов, т. е. глаголов речевого действия, вих вербальной непро­явленности: стоит автору рекламы включить в текст пер­формативы«говорю», «прошу», «требую» — реклама не сработает.
4. То,что сегодня с полным основанием можно именовать «психологическим бандитизмом»,т. е. вторжение психо­лога с его знаниями о человеке в индивидуальный мир менеевсего ожидающей этого личности; «шоковая тера­пия» хороша лишь тогда, когда этотерапия, а не тот же ярлык, приводящий к разного вида  личностной деструкции. Частью этого же приемаявляет­ся попытка «распаковки» личностных коннотаций собе­седника, его индивидуальных образов, связанныхс эле­ментом речи.
Различныеформы притеснения, совершающиеся в рито­рически корректных речевых структурах,не обнаружи­вающих сверхзадачи говорящего. Так, среди факторов девиации иделинквенции, обслуживаемых различными экзерсисами риторики, можно назватьследующие:
а) властьпримеров, внедряемых как интерпретация «яр­лыков»;
б)смена приоритетов, среди которых нет места духовному совершенствованию;
в)внедрение «тюрьмизмов» как якобы неизбежной формы массовой культуры;
г) «лишение основанию, как эристический прием и как социальноеявление, когда историческая память «от­цов» отторгается формирующимся кодом«детей».
Названныеприемы, во многом отражающие современ­ную риторику; как информационное поле лич­ности,требуют адекватной оценки и реагирования. Чтобы этого достигнуть, важно понятьих природу. «Посадите человека на скамью подсудимых — и он почув­ствует себявиновным», — Это удач­но сформулированная сущность технологии «навешивания ярлыков»:следствие, не имеющее причины, непременно ее вызовет, текст ведет читателя,манипулируя им; и реальность текста, а не реальность мира станет он восприни­матькак истинную, отказывая себе самому в праве анализи­ровать и выносить суждения,противоречащие прочитанно­му. Нет преступления, которое не возводилось бы вразряд достойных поступков общества­ми, которым это преступление было полезно.В этом случае его назовут не преступлением, а достойным поступком. Шедший наПариж к диктатуре ста дней Наполеон поначалу был воспринят газетами как«корсиканское чудовище», за­тем титуловался императором.
Нолюди, способные или неспособные влиять на обще­ственное мнение, для егоформирования, убеждения или разубеждения, мобилизации внутренних резервовчеловека или его расхолаживания пользуются средствами языка, об­лаченного втогу риторики. Воспринимаются в этом случае не факты, не цифры, а именно язык,который проникает в подсознание и утверждается в нем во всем единстве выра­женныхи коннотированных смыслов. Язык — является одним из ключевых компонентов, из которыхмы строим наши внутренние модели мира. Он спо­собен оказывать огромное влияниена то, как мы восприни­маем реальность и реагируем на нее». И «навешиваниеярлыков» зачастую работает из-за доверия к языку при игнорировании фактов. Инымисловами, оно наиболее действенно применительно к человеку, не доверяющему себе,чей уровень самооценки или уровень притязаний де­формирован, а сознание суженопод воздействием внутрен­них или внешних психотравмирующих факторов. Кстати,эти факторы во многих случаях тоже могли бы, неся опреде­ленные «ярлыки»,именоваться результатом безупречного применения риторики.
«Навешиваниеярлыков» — отражение деформации внут­реннего мира говорящего. Онвынужден верить тому, о чем го­ворят, по крайней мере, настолько, чтобысказанное могло быть воспринято как откровенная и внутренне адаптирован­наямысль, коррелированная с его собственным сознанием. Между тем, мысль и слово несвязаны между собой изначальной связью, эта связь воз­никает, изменяется иразрастается в ходе самого развития мысли и слова. «Ярлык» открывает для мышле­нияновую тропу, и по мере того как человек по ней следует, «прививка» все полнее иразрушительнее укореняется в со­знании, заставляя верить услышанному, приводя кнекоей аналогии с ним все явления мира, даже со всей очевидностью противоречащие.
Условиемнаиболее успешной работы «ярлыка» является ожидание, т. е. заранее составленныйконтекст, в который может быть погружено любое явление и любое суждение, чемуотвечает софистический прием, именуемый «дамским аргументом». Наиболее полносоответствуют этой функции сакральные слова, произнесение и восприятие которыхси­туационно подготовлено: «Люди испытывали потребность в таком слове иподчинялись ему беспрекословно. Так возник класс слов-символов — заклинания».
Итак,необходимо особое состояние ожидания (антици­пации), чтобы спонтанный фактоказался «ярлыком», чтобы его появление в необходимой функции не вызывало бывоз­ражений.
«Навешиваниеярлыка» может оказаться успешным и в том случае, когда сказанное противоречитожидаемому, ког­да эмоциональное состояние человека оказывается негото­вым кпринятию данной информации, а потому бессильным против психолингвистическойдиверсии, оказывающейся тем более действенной, что она неожиданна.
Девушка,только что купившая давно понравившееся ей платье, слышит приговор матери:«Сними эту гадость!» Реак­ция не замедлит произойти: либо она возненавидитмать, либо — платье, «ярлык» на котором слишком очевиден, что­бы его незамечать. Ученик, сообщающий молодой учитель­нице о только что найденном имрешении, неожиданно (т. е. вопреки антиципации) слышит: «Некогда мне заниматьсятвоими глупостями!», и взгляд на себя как на глупца укоре­няется в нем дополной невозможности какого-либо нестан­дартного решения задач. «Ярлык»оказался сильнее.
Сменаполитических и социальных ориентиров порож­дает иной понятийный код, И вместоярлыков «стиляга», «вещизм», «отщепенец» пришли другие: «красно-коричне­вый», «совок»;когда-то «ярлыками» считались и понятия «патриот» и «гражданин» — как чуждыеновому образу жизни. «Ярлык» — максимальная степень символизации, когдаслово,  достигает апогея, как
«амфи­бия» при установкесвязи внешнего и внутреннего миров. Так называемых собственных слов в языкенет, значение всякого слова есть значение переносное, всякое слово есть троп.Эти тропы, закрепленные аудиовизуальными средствами и соотнесенные сархетипикой коллективно­го бессознательного, сформировали систему психолингви­стическихраздражителей и откликов, диалог которых предо­пределен контекстами иконнотативными смыслами искусно и настойчиво формируемых рецепций.
Наиболеепланомерно внедряемым топосом (формирую­щим целый спектр «ярлыков») являетсяпонятие «деньги». И вместо «спекулянтов», «мошенников», «взяточников» по­являются«бизнесмены», «люди, умеющие жить», множество ярлыков, соотнесенных с «магиейпритяжения денег». Актуальной становится рекомендация автора, претен­дующего нариторическую компетентность: «Мы привыкли думать о людях хорошо. В быту мыможем продолжать это де­лать, но в процессе купли — продажи мы должныорганизовать свою мысль противоположным образом». Грязные убийства и грабежискрывают под ярлыками «передела собственности», «наездов», «стрелок» — понятий,семанти­ческая аура которых обладает большей толерантностью,
чем откровенное итрадиционное обозначение этих явле­ний. Некая внутренняя дискуссия, внутреннийдиалог все более уступают «ярлыковым» образам, навязываемым все­ми способами ириторически мотивированными средства­ми информации.
3 Роль риторики при «навешивании ярлыков».
Риторикас ее системой «ярлыков» становится «очками», но не просто языковыми, а именнориторическими, через которые осуществляется внушение; а внушаемость как глубинноесвойство психики выключа­ет те системы психологического корпускулирования лично­сти,которые должны противостоять воздействиям внешней среды. Психическаяконтагиозность достигается посредством вызова у людей, идентифи­цированногоэмоционально-чувственного восприятия адре­сованных им положений (фактов) впроцессе речевого общения. Такая контагиозность «ярлыка» основана на такихфакторах, как:
1)обращение к социуму через «теплый рынок», т. е. через тех, кто изначальноубежден в справедливости «ярлы­ков», чтобы организовать риторическуюдиверсифика­цию, приводящую к многоканальности восприятия остальнымистандартизированных оценок и клиширо­ванной информации. Это классическоепозиционирова­ние — завоевание общего мнения начиная с тех, кто уже разделяетидеи говорящего;
2)эмоционализация, визуализация и вербализация «ярлы­ка» — преподнесение его вриторически (софистически) безупречных структурах, позволяющих увидеть внутрен­нимзрением и охватить коллективной эмоциональной энергией символизируемое явление;
3)знание коллективной апперцепции (влияния предшест­вующих фактов и оценок) иэкспектаций (ожиданий), а также коллективных принятий-отрицаний (в этой связи показательныобразы незабвенного Лени Голубкова и столь же национально адаптированного ИванаТарано­ва). Этнографические культурно-психологические типа­жи — наиболее простойи беспроигрышный фактор та­кого рода деятельности;
4)создание «виртуальной реальности» в форме констата­ции востребованногосоздателями «ярлыка»: не «Выби­райте Пепси», а «Выбираем Пепси», т. е. уход отим­перативов и иных форм, определяющих ирреальность (отрицание, сослагательноенаклонение, будущее время);
5)игра топосами: известными лицами, знакомыми фразео­логизмами, традиционнообращенными к позитив­но-созидательным сторонам личности и социума;
6)традиционное окружение одних информационных кван­тов положительным, других — отрицательным контек­стом — своеобразный рефрейминг, допускающий вне­дрениепонятия лишь в аксеологическое поле одного типа, что рано или поздно приведет квнушению;
7)помещение «ярлыков» в нейтральные контексты, когда они воспринимаются как нечтоизвестное, принятое и естественное; в этом случае они становятся аксиомой, ивоспринимающий не испытывает желания возражать, ибо становится жертвойстратегии «голого короля». «Вы, конечно, знаете, что...» Не много найдетсяоппонентов, чья речь начнется с самоотрицающего: «Нет, не знаю!»
«Ярлыки»в конечном счете, помогают манипулировать об­щественным сознанием, формируютсистему ценностей це­лого социума и целого поколения. Оно, поколение, становит­сявнушаемым, ибо не знает других приоритетов, а попытка панорамного осмысленияпроисходящего встречает те же препятствия: либо совпадающие по своей сущностиоценки, исходящие из разных источников, либо искусно используе­мая технологияэллипсиса. — Вывод уже сделан, однако читате­лю, зрителю преподноситсямноготочие, чтобы ему каза­лось, будто вывод, многократно сделанный, — производное его собственной интеллектуальной деятельности. Такого рода«недоговоренности», рассчитанные на то, что самосто­ятельно сформулированноеоставляет более глубокие следы в подсознании как программе поведения, сроднифигурам языка. Фигуры, которые дискур­сия пересекает, обеспечивают запаздываниеимени, которое в последний момент является для того, чтобы их запом­нить. Всвое время это явление, ставшее од­ной из аксиом современной риторики (и однойиз заповедей речевой личности), прокомментировал Паскаль: «Доводы, до которыхчеловек додумался сам, обычно кажутся ему куда более убедительными, нежели те,что пришли в голову дру­гим».
Итак,превращение человека якобы в субъект мысли и действования как раз тогда, когда осуществляетсяимпера­тивная суггестия, когда вопрос: «Быть или не быть?» — за него решилидругие, причем решили вполне авторитарно, не дав себе труда сообщить о своемрешении, то, к чему стре­мятся назойливые топосы «демократии», «свободы», «гума­низма»,«мирового сообщества», и есть не что иное, как ма­нипулирование. Через слово,через «ярлыки», через много­кратное помещение человека «на скамью подсудимых»,где он — теперь уже непременно — почувствует себя виновным. И язык в егоречевой реализованности, потенциально бога­тый «ярлыками», умелосформулированными и свое времен­но введенными в обиход, антонимизируется.Начинали со слов о приоритете прав человека — пришли к абсолютному бесправиюодних и вседозволенности других. Начинали со слов о демократизации, а сегодня вспомнили о рабовладель­ческихдемократиях Античности, дабы оправдать произо­шедшее. — «Хотели, как лучше, аполучилось...» Патриотически настроенные победители фашизма готовы предать ана­феме  скин-культуру, но взлетающие в едином порыве- «Хайль!» — «Зиг Хайль!» ­мускулистые руки нельзя трактовать однозначно многиеносители русского языка, справедливо переставшие доверять традиционной,утвержденной веками становления национальной культуры и менталитета системезнаков. Во­прос: «Это маска твоя — или ты?» — характе­ризует состояниеязыкового сознания многих наших сооте­чественников, речевая деятельностькоторых едва не оказа­лась блокированной в результате неожиданного смещения привычныхсемантических констант.
Именнов силу этого произошло фокусирование на инди­видуально — peчeвoй деятельности,что привело к интериори­зации и субъективизации языковых сигналов; сегодняболее чем когда-либо, говорят на разных языках носители одно­го, апеллируя кразличиям в ассоциативных сферах. Оказа­лось актуальным обращение квнесознательному, бессозна­тельному, экстралингвистическому, прочно занявшему впсихологических исследованиях места, ранее принадлежав­шие вербальномукомпоненту личности. Явление неконгруэнтности в поведении человека, в том числеречевом, все более активно привлекает внимание. Неконгруэнтность не всегдазамечает­ся. Между тем именно он передает наиболее точную и полную информацию
       о нашемсобеседнике, о его речевой личности, скрытой под речевой личиной. Мастера PR
обучают политиков соблюде­ниюединой маски, иначе, конгруэнтности передачи информации на языке слова,интонации (паралингвистики), мими­ки и жеста (экстралингвистики). Политиквыступал в роли «машины», порождающей сооб­щения сразу по нескольким каналам.Иными словами,  подсознательнаяинформация человека о самом себе и отношении к окружающему ставится подконтроль ло­гического, рационального. Но это результат специальных тренингов,
того преодоленияподсознательного, которое че­ловеку грозит утерей стержневых компонентов,организую­щих личность. Итак, маска при общении — логически отфильтрованныйречевой облик, зачастую прямо противоречащий собст­венно речевой личности,фокусирующейся на внесознатель­ном уровне. На пересечении интенций облика иличности, личины и лица — ключ к собеседнику и подлинному пони­манию сказанногоим. Но это пересечение можно увидеть лишь, если обратиться к под сознательному,к тем речевым механизмам, которые закладываются там.
Сохраняетсяили стирается конгруэнтность логического и интуитивного, вербального иневербального — процесс символизации, т. е. порождения новых смыслов у прежнихзнаков, продолжается. Вместе с тем символизация — важ­нейший факторпсихологической эволюции, совершаю­щейся с расширением семиосферы конкретнойличности и социума. Семиосфера — концепту­альная система, область в очеловеченныхязыковых смыс­лов, доступных личности и аккумулированных в ее мыслях ипоступках. Можно сказать, что развитие человеческой личности достигается главнымобразом благодаря симво­лизации. Дело в том, что только процесс символизациидает возможность оперировать с такими комбинациями внешних впечатлений и ихвзаимо­отношений, которые далеко удаляются от окружающей действительности.«Ярлыки», как и первое слово, усвоенное ребенком и интегрирующее первые фреймыего индивидуального и социального опыта, — по­рождение символизации, причемвторичной, когда слово, помещенное в ранее не свойственный ему контекст, при­обретаетновые смысловые оттенки. «Навешивание ярлы­ков», манипулирование — сторонаэтого глобального про­цесса, определяющего и социальное лицо общества, и ин­дивидуальноеречевое лицо человека, автора и узника некоей концептуальной системы, состоящейиз слов, то­посов — «ярлыков» И символов — элементов семиосисте­мы, находящейсяв настоящее время в состоянии глубоко­го кризиса как воплощение интенцийречевой личности. Дело в том, что основой плодотворного общения являетсяединство экспектаций — ожиданий, связанных с семанти­ческим ореолом идеятельностными потенциалами ком­муникативного шага (словесного илиневербального). И это обеспечивает стабильность языковых (речевых) ме­ханизмов,цементирующих общество. Социальная комму­никация в качестве одного из базовыхкомпонентов содер­жит статусно-ролевое общение, которое «основано на ожиданияхтого, что языковая личность будет соблюдать речевые  нормы, свойст­венные ее положению вобществе и определяемые характе­ром взаимоотношений с собеседником». Нару­шениеэтих ожиданий дезориентирует личность, делая первое же слово сильнейшимсуггестором, а воспринима­ющего вводя в состояние психической индукции.
4 Грани соприкосновения семиотики, риторики, напримерах.
Массоваяязыковая игра как переплетение умело нацеленных императивных актов психологии,семиотики и риторики — это то, что создает наиболее благоприятные условия дляманипуляции языковым сознанием, для «на­вешивания ярлыков». Как это происходит?Посмотрим на примерах.
1.Скинхеды громят рынок, поскольку в качестве «ярлыка», став­шего программирующимимперативом, восприняли неприятие «азеров, чернозадых и хачиков».
Исколько бы мы ни призывали к толерантности, этим призывам не сужденореализоваться, пока «ярлыки» будут существовать в об­щественном сознании;однако это уже компетенция не лингвистов и не культурологов, а политиков.
            2. В начале 90-х годов, в моментнаступления либеральных реформ, был дискредитирован советский «милитаризм»,«громоздкая и неэффективная военная машина». Параллелизм, уничижи­тельнаяформа  и контекст — все это должно былосоздать соответствующий «ярлык» на милитаризированности сознания по­дростков,на отношении общества к «непобедимой и легендарной». К бравурным маршам,ветеранам, рассказывавшим о своих боевых подвигах с темпераментом рыбаков,каждый из которых поймал в подмосковной речке как минимум осетра. «Ярлык»некоторое время работал, но сейчас стиль «милитари» наиболее популярен среди мо­лодежии отражают работу нового «ярлыка» — им стало воз­рождение приоритета «воинов».В сравнении с «созидателями». А презрительно-ироничное отношение к людям вкамуфляже сменилось восторженно-завистливым.
3.Среди таких слов-ярлыков, как «бомж», «инвалид», «изгой», по­явилось знаковоепонятие «пенсионер» в значении «бремя общества, социальное место которогоопределяется степенью терпения со сто­роны окружающих». Любопытно, что срединеимущих часто называют рядом, в том числе без иронического подтекста,безработных, бом­жей и… учителей. Что это, как не складывание специфическогосоци­ального статуса, мотивированного дихотомическими ярлыками «учи­тель — нищета» и «учитель — неустроенность»? Важно, что при сход­стве, если неединстве окружающих в конструировании таких «ярлыков» их потенциальныеносители, будь то учитель или пенсио­нер, военнослужащий или врач, начинают ивпрямь осознавать себя достойными именно той социальной роли, которуюпредложили им языковые манипуляции.
4.Отношение к интеллигенции, к людям умственного труда, не от­личалось особымуважением ни в индустриальном, ни в информатив­ном обществе. Но знаком,символом нынешней деградации обще­ства является «интеллигент-лох», аутсайдер собочины, куда привело его упорное нежелание торговать или встраиваться всоциальную иерархию. Остановимся на ярлыке «интеллигента-лоха». Чтобы спроситьдорогу, поинтересоваться, ко­торый час, мы обратимся к человеку, на лицекоторого очевидны сле­ды интенсивно пульсирующей мысли, — к «интеллигенту». Ккому об­ратится нищий, ищущий очередную жертву? К нему же, чье лицо не выражаетготовности сразиться за каждую копейку. Для одних это «лох», который купит набазаре вещь за двойную цену (редко кому придет в голову, что осуждения вбольшей степени до­стоин торговец), для других — представитель уходящейцивилиза­ции, тот редкий человек, с кем можно заговорить на улице, не опаса­ясьуслышать в ответ оскорбление.
5. Вподмосковном городе накануне выборов депутатов об одном из кандидатов на всехзаборах было написано кратко: «бандит». В этом случае надпись, лаконичнохаракте­ризующую будущего народного избранника, сделали… его сторонни­ки. Дляних (и, как выяснилось, для большинства избирателей) слово бандит было«ярлыком», означающим принадлежность к опреде­ленной группе людей, обладающихсилой и властью. Что оказалось фактором, порождающим позитивную социальнуюфункцию таких «ярлыков»? Современная «робин-гудовская» культура, воспевающая «честныхворов» в пику «бесчестным властям» хриплыми голосами и «стуком по блату»,куплетами тюремного фольклора в суперсовре­менной аранжировке и захватывающимромантизмом «бригад» в те­лесериалах и книгах.
Насмену глуповатым тюремным сидельцам в недавних фильмах пришли те, на когоизначально повесили «ярлык» экономической и силовой основы общества,изображающей насильника и бандита борцом за справедливость, а «базар попонятиям» ­единственным способом достижения какого-либо взаимодействия. Итак,очередной «ярлык» ­это «братки» в качестве арбитров.
Всоциальном поведении это — культ жестокости и наси­лия, отношение к тем, ктонарушает законы, как к борцам за правду, достойным сочувствия, пока они зарешеткой, и ува­жение, когда камера сменится на кабинет с триколором на огромномстоле.
Вповедении подростков это — наиболее жестокие формы выяснения отношений, сленг,в котором преобладает тюрем­ная лексика.
Ввыстраивании социальных перспектив это — форми­poвaниe отношения к тюрьме иатрибутике уголовного мира как к неизбежной «жизненной школе».
Воснове этого — «ярлы­ки»: а) страдальца за народ; б) поборника справедливости;в) человека бывалого и опытного; г) человека, преступление которого оказалосьсвоего рода инициацией, позволяющей обрести признание и требуемое место вжизни; д) человека «продвинутого», знающего, как достать деньги и превосходноориентирующегося в изменившейся формации.
«Ярлык»- это ракурс, в котором демонстрируется чело­век и явление в средствах массовойинформации, в том числе в рекламе. Вокруг этого человека (явления) создается ин­формационнаяаура, а впоследствии он помещается в некую семантическую капсулу, определяющуюдиапазон отноше­ний к нему. Чем чаще упоминается этот человек или явле­ние, темуже диапазон, тем меньше капсула, становящаяся в массовом восприятии «ярлыком».Школьные со­стязания демонстрировались по разным СМИ, в прессе – в непременномфотографическом контексте известных всем спортсменов и политиков. Контекст — восхищение юными экстремалами — в результате частоты и однонаправленности информированиястановится эмоциональной аурой. Затем происходит семантическая капсулизация — ей служит и та­кой прием, как публикация ярких снимков с экстрим-шоу рядом состатьей об олимпиаде школьников по русскому языку и культурологии — статьей безединого снимка (еще бы: на этой олимпиаде не было ни синхронных прыжков байкеров,ни ярких велосипедов, ни чиновников). Смысло­вая капсула: «Надо только так, ане иначе» превращается в «ярлык» героя – экстремала. Соответственно негативный«яр­лык» будет принадлежать немногочисленным «фанатам» русского языка,оказавшимся на газетной странице «оппо­нентами» непобедимым и ярко раскрашеннымгероям.
Вектор,мотивирующий личностное развитие, приорите­ты, установлен. Этот векторопределяет названия клубов и шоу: «Ночные волки», «Хищник», «Тигры». Это«ярлыки», отражающие отношение к участникам таких клубов и шоу; «Ярлыки»,прошедшие стадии:
— знака;
— эмоциональной ауры;
— семантической капсулы.
На этомфоне бледнолицые от книг «ботаны» также полу­чают «ярлык», нонасмешливо-иронический, противопо­ложный способному вызывать лишь восхищение ипрекло­нение у «конструкторов ярлыка», «ночных волков» и геро­ев-экстремалов (внедавнем прошлом хулиганов). «Ярлык переориентирует социальную психологию, иего принимают даже те, кто знает, что это — форма психопрограммирова­ния,ведущего к некритическому принятию любой инфор­мации, а, в конечном счете, кдебилизации.
5 Вариации «ярлыков» в социальной концепции.
«Ярлыки»обладают своим механизмом внедрения в под­сознательное, который характеризуетсяили внезапностью, неожиданное, не соответствующее коммуникативной экс­пектациичеловек воспринимает, не успев включить защит­но-критические, аналитическиемеханизмы, или, наоборот, постепенностью: в этом случае «ярлык» неэлективен, онне выделяется из речевого потока, однако оказывается именно «ярлыком»,поскольку такую характеристику объекта, сфор­мулированную в том желексико-синтаксическом комплексе, человек услышит еще от многих, что станет«якорем», оказывая влияние на формирование (или деформирование) ценностнойсистемы. Сопоставление многими и многократ­но в одних смысловых рядах понятий«учитель» и «бомж», «кавказец» и «боевик» приводит к ассоциативным сближени­ям,а потом к сращениям, утвержденным в подсознании.
«Ярлык»- это и мнение человека, которому средства массовой информации уже присвоилититул «звезды», «ав­торитета»: его слова формируют модель, категорический императив.Откровение известного актера о том, что 6 лет назад он зарабатывал на жизньтем, что угонял машины «Все угоняли — и я угонял»), должно в лучах этой«звезды» оказаться «ярлыком», объединяющим причинно-следст­венной связьюпреступление (угон автомашины) и звезд­ную актерскую карьеру.
«Ярлыки»могут быть профессиональными: деятельность ди-джея, автогонщика,  а сегодня еще и воен­нослужащего в «горячейточке», милиционера — «ярлык», формирующий высокий социальный статус,«вторичные» яр­лыки, которым легче всего подражать, дабы в неудачных по­пыткахсамореализации хотя бы внешне соотнести себя с «успешным» и авторитетнымчеловеком. Одна из «звезд» при­знается перед миллионной радиоаудиторией: «Я нетрудого­лик, мне больше нравится заниматься сексом». Это не выде­ляющийся изречевого потока вирус, который становится вто­ричным «ярлыком» И которыйимитировать легче всего: дано не просто разрешение, дана рекомендация, как и впризнании об угоне автомобилей. Наоборот, профессиональные ярлыки пролетарий,гастарбайтер, работяга, вор, учитель, профессор, препод, валенок, халдей в подсознании,в том числе в социально-психологическом ра­курсе, имеютоскорбительно-уничижительный подтекст. На­личие такого, не всегдавербализованного и как-либо иначе материально выраженного «ярлыка» — важнейшаяпричина растерянности педагогов, увещевания и наставления кото­рых упорновоспринимаются тинейджерами с точностью до «наоборот».
Иучителя, влюбленные в свою работу, не властны, изменить «ярлык», поскольку он — явле­ние внешнее, социальное, как репутация. И в одиночку, тем болеепутем подбора противодействующих «ярлыков» ни­чего не изменить: онизакрепляются за целым классом лю­дей, явлений и предметов. Кроме того, как неможет человек само­стоятельно подобрать или изменить свою «кликуху» (пер­вичный«ярлык» в его жизни), так и механизм социального функционирования «ярлыка»таков, что тот же педагог мо­жет быть мастером своего дела, любимцем учеников,но се­мантический подтекст «несчастный», «одинокий» всегда даст о себе знать.«Ярлык» — социальное, идущее извне, формируемое в коллективном бессознательномкак раз­новидность архетипа, и изменить его человек не властен, если непроведет мучительной операции на своей психике и не покинет социальной страты,подверженной воздейст­вию негативного «ярлыка».
Те жестуденты к слову менеджер подобрали следующие определения — ассоциации:сильный, молодой, быст­рый, жестокий, решительный, умный. На пересе­чении этихсмыслов формируется архисема — «ярлык»; она имплицирует отношение к худенькомуконопатому пареньку в гипермаркете, находящемуся под охраной «ярлыка» той профессии,обязанности которой он исполняет. Так «ярлы­ки», напоминая механизмы«коллективного бессознатель­ного» и приводя к образованию архетипическихмоделей со­циального поведения человека, ниспровергают самого та­лантливогоучителя и возносят далеко не самого опытного менеджера. И если профессиональный«ярлык» приводил в свое время к фетишизированию отдельных атрибутов, свя­занныхс позитивным в осмыслении государства семантиче­ским комплексом, тосегодня это явление повторяется, обрастая глубинными подтекстами. Так, семемасолдат связывалась с определениями: грубый, жестокий,  тяжелый, страшный, офицер получил такиеассоциативные смыслы: молодой, сильный, блестящий, грубый, жестокий,решительный, смелый. Это — результат тех «ярлыков», которые смени­лись запоследнее время к  тем определениям,которые подсознательно синтезируются с образом (и «ярлыком») военнослужащего усовременных мо­лодых людей.
Ярлыкивозрастные — это: а) «кликухи» в среде школьни­ков; б) мнения старших,под влиянием которых (похвала или порицание учителя) может изменитьсяиндивидуальное и социальное функционирование личности; в) аргумент к ав­торитетупо модели «Поживи с moe, тогда и говори» (наиме­нее частый в настоящее время,когда социальный опыт мо­лодого человека в большей мере адаптирует его кжизни). Возрастные «ярлыки» — это ребенок, стареющий юно­ша, мальчишка,бальзаковская дама и т. д., даваемые на основании не биологического, апсихологического возраста. Такого рода лексемы могут быть этикетными обращениями«Оставь меня, старушка...», «Молодой человек!», а могут вы­ражать какой-либоаспект «ярлыка». Жандарм обращается к горьковской Ниловне, называя ее«старухой», а «старухе»… В течение всей жизни человек может считаться «мальчикомсо шпагой», «девушкой моей мечты», «архивным юношей», «простой русской бабой»,т. к. известные фразеоло­гизмы метафоризируют сущность человека, обрастают под­текстамии становятся «ярлыками», указывая не на возраст, а на психологическуюквинтэссенцию личности.
Невозможномодифицировать «ярлык», каким бы он ни был, по своему произволу: он указываетна социально утвер­жденный и подтвержденный статус, и попытаться изменить егобез трансформирования сущности то же, что носить чу­жой мундир. Каким образомбезобидный «Кузя» (Кузнецов) становится «Боссом», а «Бык» теряет «атрибутбрутальности» и оказывается Леней — студентом истфака? Каким образом СССР, бывшийв мировом сознании «империей зла», а в ос­мыслении граждан — дряхлеющимколоссом, стал этим хи­лым бронтозавром сразу для всех, а затем –ностальгически воскрешаемым семантическим комплексом «сила, проч­ность,дисциплина», вновь начиная вызывать опасения у за­рубежных политиков,постаравшихся от него