--PAGE_BREAK--Уловки в споре
В процессе аргументации и критики могут совершаться ошибки двух типов: умышленные и неумышленные. Умышленные ошибки называются софизмами, а лица, совершающие такие ошибки, — софистами. Софизмами называются и сами рассуждения, в которых содержаться умышленные ошибки. Название софизм происходит от греч. ??????? – хитрая уловка, выдумка.Уловкой в споре называется всякий прием, с помощью которого хотят обычно облегчить спор для себя или затруднить спор для противника.Существуют различные виды уловок:
Позволительные уловки
Позволительными уловками в спорах могут считаться:
Приостановление спора одной или обеими сторонами по уважительным причинам. При обострении спора и выходе спора в непозволительную фазу (нарушения), спор может быть остановлен одной (даже и неправой) стороной к своей выгоде. Обращение к независимому лицу или источнику с просьбой разъяснения неточностей и др.
1Уловкой в споре называется всякий прием, с помощью которого хотят облегчить спор для себя или затруднить спор для противника. Таких приемов многое множество, самых разнообразных по своей сущности. Иные из них, которыми пользуются для облегчения спора себе самим, позволительны. Другие — непозволительны и часто прямо бесчестны. Перечислить все уловки или хотя бы точно классифицировать их — в настоящее время невозможно. Считаем, однако, необходимым описать некоторые из наиболее важных и чаще всего встречающихся, чтобы помочь узнавать их и принимать меры защиты.
2. Сначала коснемся некоторых, явно позволительных приемов. К таким уловкам относится (чаще всего в устном споре) оттягивание возражения. Иногда бывает так, что противник привел нам довод, на который мы не можем сразу найти возражение. Просто «не приходит в голову», да и только. В таких случаях стараются по возможности незаметнее для противника «оттянуть возражение», напр., ставят вопросы в связи с приведенным доводом, как бы для выяснения его или для осведомления вообще, хотя ни в том, ни в другом не нуждаются; начинают ответ издали, с чего-нибудь имеющего отношение к данному вопросу, но и прямо с ним не связанного и т.д., и т.д. В это самое время мысль работает и часто является желаемое возражение, к которому сейчас и переходят. Надо уметь это сделать ловко и незаметно. Если противник заметит, в чем дело, он всячески будет мешать уловке.
3. Уловка эта в чистом виде вполне позволительна и часто необходима. Психический механизм человека — механизм очень капризный. Иногда вдруг мысль в споре отказывается на момент от работы при самом обычном или даже нелепом возражении. Человек «теряется». Особенно часто случается это с людьми нервными или застенчивыми, под влиянием самых неожиданных причин,- напр., даже иногда под влиянием внезапно мелькнувшей мысли: «а вдруг я не найду ответа» (самовнушение). Высшей степени это явление достигает в так называемом «шоке». У спорящего вдруг утрачивается весь багаж мыслей по данному вопросу. «Голова опустела». Все знания, все доходы, все возражения как будто «вылетели из головы». Человек совершенно беспомощен. Такой «шок» встречается чаще всего тогда, когда человек очень волнуется или устал. В подобных случаях единственное «спасение» — разбираемая нами уловка. Надо стараться не выдать своего состояния, не смотреть растерянно, не понижать и не ослаблять голоса, говорить твердо, и умело оттянуть возражение до тех пор, пока не оправишься. Иначе и противник, и слушатели (по большей части судящие о ходе спора «по внешности») будут думать, что мы «разбиты», как бы нелеп ни был довод, при котором случилась с нами эта неприятная история.
Часто к «оттягиванию возражения» прибегают и в тех случаях, когда, хотя довод противника кажется правильным, но все-таки не исключена возможность, что мы подвергаемся некоторой иллюзии или ошибке в такой оценке. Осторожность велит не слишком легко с ним соглашаться; В таких случаях очень часто прибегают и к другим уловкам, уже не позволительным, напр., уклоняются от возражения на него и замалчивают, «обходят» его; или же просто переводят спор на другую тему и т.д. и т.д.
4. Вполне позволителен и тот прием (его даже трудно назвать «уловкой»), когда мы, видя, что противник смутился, при каком-нибудь доводе, или стал особенно горячиться, или старается «ускользнуть» от ответа,- обращаем особенное внимание на этот довод и начинаем «напирать» на него. Какой бы ни был спор, всегда следует зорко следить за слабыми пунктами в аргументации противника и, найдя такой пункт, «разработать» его до конца, не «выпуская» противника из рук, пока не выяснилась и не подчеркнулась вся слабость этого пункта. «Выпустить» противника в таких случаях можно лишь тогда, когда у противника, очевидно, шок или т.п. или же из великодушия, из известного «рыцарства в споре», если он попал в особо нелепый «просак». Между тем, уменье использовать слабые места противника встречается довольно редко. Кого интересует искусство спора, тот часто с жалостью наблюдает, как спорщик, по полному своему неуменью ориентироваться в споре или по другим причинам, теряет свое преимущество перед противником.
5. Вполне позволительны также некоторые уловки, которыми отвечают на нечестные уловки противника. Иногда без этого не защитить себя. Напр., в споре вам надо доказать какую-нибудь важную мысль. Но противник почувствовал, что если вы ее докажете, то докажете и тезис, и тогда дело его проиграно. Чтобы не дать вам доказать эту мысль, он прибегает к нечестной уловке: какой бы вы довод в пользу нее ни привели, он объявляет его недоказательным. Вы скажете: «все люди смертны»,- он отвечает: это еще не доказано. Вы скажете: «ты-то сам существуешь или нет?» Он отвечает: может быть, и существую, а может быть это и иллюзия". Что с таким человеком делать? При таком «злостном отрицании» доводов остается или бросить спор или, если это неудобно, прибегнуть к уловке. Наиболее характерны две «защитных уловки»: а) надо «провести» доводы в пользу доказываемой мысли так, чтобы противник не за метил, что они предназначаются для этой цели. Тогда он не станет «злостно упорствовать» и может их принять. Когда мы проведем все их в разброс, потом остается только соединить их вместе — и мысль доказана. Противник попался в ловушку. Для того, чтобы с успехом выполнить эту уловку, часто нужно очень большое искусство, уменье «владеть спором», уменье вести его по известному плану, что в наше время встречается редко. Проще другая уловка. б) Заметив, что противник злостно отрицает каждый наш довод в пользу доказываемой мысли, а какой-нибудь довод нам необходимо провести, мы ставим ловушку. О нашем доводе умалчиваем, а вместо него берем противоречащую ему мысль и делаем вид, что ее-то и хотим употребить, как довод. Если противник «заладил» отрицать все наши доводы, то он может, не вдумавшись хорошенько, наброситься и на нее и отвергнуть ее. Тут-то ловушка над ним и захлопнется. Отвергнув мысль, противоречащую нашему доводу, он тем самым принял наш довод, который мы хотели провести. Напр., мне надо провести довод «некоторые люди порочны от природы», а противник мой явно взялся за злостное отрицание и ни за что не пропускает никакого довода. Тогда я делаю вид, что хочу выдвинуть, как довод, противоречащую мысль: «ведь вы же не станете отрицать», — скажу я — «что от природы всякий человек добр и непорочен, а порочность приобретается от воспитания, от среды и т.д.». Если противник не разгадает ловушки, он и здесь применит свою тактику и заявит, что это очевидно ложная мысль. «Несомненно, есть люди порочные от природы» — иногда приведет даже доказательства. Нам же это-то как раз и нужно. Довод проведен, ловушка захлопнулась.
продолжение
--PAGE_BREAK--Грубейшие непозволительные уловки
Грубейшими уловками в споре являются:
Отход «в сторону» от темы происходящего спора с переходом на «личности» — указания на: профессию, национальность, занимаемую должность, физические пороки, психические расстройства. Крик и нецензурные выражения, взаимные оскорбления, крики и оскорбления третьих лиц. Угрозы и хулиганские выходки. Рукоприкладство и драка как крайняя мера так называемого «доказательства» правоты или неправоты.
1. Непозволительных уловок бесчисленное множество. Есть очень грубые, есть очень тонкие. Наиболее грубые уловки «механического» характера. Такой характер часто имеет неправильный «выход из спора». Иногда приходится «бросить спор», потому что, напр., противник пускается в личности, позволяет себе грубые выражения и т.п. Это, конечно, будет правильный «выход из спора», по серьезным мотивам. Но бывает и так, что спорщику приходится в споре плохо потому, что противник сильнее его или вообще, или в данном вопросе. Он чувствует, что спор ему не по силам, и старается всячески «улизнуть из спора», «притушить спор», «прикончить спор». В средствах тут не стесняются и нередко прибегают к грубейшим механическим уловкам.
2. Самая грубая из них и самая «механическая» — не давать противнику говорить. Спорщик постоянно перебивает противника, старается перекричать или просто демонстративно показывает, что не желает его слушать; зажимает себе уши, напевает, свистит и т.д. и т.д. В споре при слушателях иногда играют такую роль слушатели, видящие, что их единомышленнику приходится плохо: тут бывает и хор одобрения или неодобрения, и рев, и гоготанье, и топанье ногами, и ломанье столов и стульев, и демонстративный выход из помещения — все по мере культурности нравов слушателей. Спорить при таких условиях, конечно, невозможно. Это называется (в случае успеха) «сорвать спор».
3. Другая но уже более «серьезная» механическая уловка с целью положить конец невыгодному спору – “призыв” или “довод к городовому”. Сначала человек спорит честь честью, спорит из-за того, истинен ли тезис или ложен. Но спор разыгрывается не в его пользу — и он обращается ко властям предержащим, указывая на опасность тезиса для государства или общества и т.д. И вот приходит какая-нибудь «власть» и зажимает противнику нашему рот, что и требовалось доказать. Спор прекратился и «победа» за ними.
4. Но «призыв к городовому» имеет целью только прекратить спор. Многие этим не довольствуются, а применяют подобные же средства, чтобы «убедить» противника, т.е. вернее, заставить его, по крайней мере на словах, согласиться с нами. Тогда подобные доводы получают название «палочных доводов». Конечно, и в наше время употребляются еще «палочные доводы» в буквальном смысле слова. Насилие во всех видах очень часто «убеждает» многих и разрешает споры, по крайней мере, на время. Но такие палочные доводы в область рассмотрения логикой, хотя бы и прикладной, не входят (Однако одним отечественным логиком была сделана попытка ввести их в область логики. Рассматривая «софизмы практической жизни и деятельности такого или другого лица в частности» и т.п., он говорит: «наилучшею логикой для свержения таких софизмов служа: 1) религия и закон гражданский, блюстители и исполнители их, как-то: пастыри церковные и власти государственные, 3) главы семейств и все старшие по отношению к подчиненным им… 4) Софизмы государственные могут быть разрешаемы и опровергаемы только верховными властями, через посредство дипломатических сношений и переговоров или вооруженною силою» (Коропцев, П. Руководство к начальному ознакомлению с логикой. СПб., 1861, с. 192). Надо сказать, что в этих словах сформулирована довольно популярная и в наше время система «разоблачения софизмов».). Здесь палочным доводом называется довольно некрасивая уловка, состоящая в том, что приводят такой довод, который противник, по соображению софиста, должен принять из боязни чего-нибудь неприятного, часто опасного, или на который он не может правильно ответить по той же причине и должен или молчать, или придумывать какие-нибудь «обходные пути». Это, в сущности, разбой в споре. Даже, пожалуй, в одном отношении, еще хуже. Разбойник открыто предлагает дилемму: «кошелек или жизнь». Софист преподносит скрытым образом и с невинным видом дилемму «принять довод или потерпеть неприятность»; «не возражать или пострадать».
5. Такие доводы изобилуют во все времена, у всех народов, при всех режимах; в государственной, в общественной, в частной жизни. Во времена инквизиции были возможны, напр., такие споры: вольнодумец заявляет, что «земля вертится около солнца»; противник возражает: «вот во псалмах написано: Ты поставил землю на твердых основах, не поколеблется она в веки и веки». «Как вы думаете» — спрашивает он многозначительно — «может Св. Писание ошибается или нет?» Вольнодумец вспоминает инквизицию и перестает возражать. Он для большей безопасности обыкновенно даже «убеждается», даже иногда трогательно благодарит «за научение». Ибо «сильный», «палочный довод», вроде стоящей за спиной инквизиции, для большинства слабых смертных естественно неотразим и «убедителен».
В наши времена, слава Богу, инквизиции нет, но существует много других форм палочного довода. Пример из недавней жизни — собеседование миссионера со старообрядцами. Старообрядец яростно доказывает, что миссионер и его церковь — еретики. Находчивый «миссионер» ставит вопрос: «Вот как! Значит и наш Государь Император еретик»? Перед старообрядцем мелькнули — (в воображении, а может быть и наяву) знакомые лица альгвазилов, и вспомнились «места не столь отдаленные». «Сердце его смятеся и остави его сила его» и «бысть яко человек не слышай и не имый во устех своих обличения». Начальство иногда очень удачно убеждает своих подчиненных. «Люди других убеждений» ему «не подходят», а дома у убеждаемого Вася и Ваня пищат, есть-пить просят. Доводы начальства часто действуют несравненно сильнее Цицероновского красноречия.
продолжение
--PAGE_BREAK--